Особенности национальной смекалки (джен)

— Всё пропало! Шо делать! Всё пропало!

Баба-Яга, обеими руками подобрав свои многочисленные лохмотья, вихрем пронеслась несколько раз туда-сюда мимо бюро Кащея, где тот методично выводил дубовыми чернилами в казённом пергаменте цифры.

— Не мельтеши! — строго осадил он Бабу-Ягу и с нажимом поставил обгрызенным от усердия вороньим пером точку под очередной строчкой.

Из-под пера незамедлительно начала расползаться злорадная фиолетовая лужица кляксы.

— Да чтоб тебя, старую, черти забрали! — ругнулся Кащей и с досадой отбросил перо в сторону. — Ну чего ты, лихоманка, раскричалась? Авось, не в первый раз. Авось, пронесёт.

— Авось-авось, — передразнила Баба-Яга Кащея. — Авось — не небось! Чё делать-то будем, невозмутимый ты наш, а? Василиска, лешего ей в печёнку, обещалась лично нагрянуть. И шо мы ей продемонстрируем, лётчики-залётчики? У нас по всем дохументам на балансе значится тренировочный комплекс со всеми удобствами, но мы-то с тобой знаем, что никакого комплекса у нас и в помине нет. А где шо и было, так давно сгинуло и быльём поросло. Одна просека аки взлётно-посадочная полоса и торчит как бельмо на глазу, да и та потихоньку молодым осинником зарастает. А серви́з-то, будь он неладен, хде, я тебя спрашиваю?

— Се́рвис? Да на кой он нам сдался-то? — пожал плечами Кащей. — Ягини и Яговны не барышни кисейные, удобств сроду не требовали. Что за блажь такая — душ? Вон в Смородиновой речке ополоснулись — и красавицы. Ты ещё скажи — джакузю им подавай и биде. А касаемо всякого там прочего — что, у нас в лесу кустов нехватка образовалась? Или кого-то лично ассортимент лопухов не устраивает? Так ты намекни — я живо этим строптивым курицам по такому случаю крапивы организую. За-мор-ско-за-ме-ще-ни-е, — старательно выговорил он.

— Так-то оно так, — кряхтя, согласилась Баба-Яга, — да только я лично Василиске на утверждение ту треклятую бумажонку носила — тобой, между прочим, подписанную да завизированную — со сметой на необходимое строительство помывочного комплекса для лётного состава. Напомнить тебе, бессмертненький мой, куды денежки ушли?

— Да на маразм не жалуюсь, чай, не Соловей-разбойник, — осадил её Кащей. — А ты-то, небось, не против была, когда и тебе кусище жирный с этих монет перепал. Или отбивалась костяной ногой, причитая: я, мол, не такая, жду урожая? Златом-серебром звенеть любишь, а виноват Кащей? Не боишься, что приметит орлиным взором Василиса твою избушку, у которой курьи ножки так разнесло, что они уже бройлерные напоминают от пережору?

— Ишь, глазастый, — сплюнула Баба-Яга. — И ничего не от пережору, у них с рождения кость широкая. Ладно, тонко-звонко-костный, осади, — примирительно сказала она. — Не след нам с тобой ругаться, не время. Утопить друг друга у Лешего в болотине мы завсегда успеем, да и что греха таить, одной пенькой ведь повязаны. Вместе заварили кашу конопляную, вместе и расхлёбывать. Надо кумекать, как выправлять ситуёвину. Какие будут предложения, счетовод мой лукавый?

Оба дружно посмотрели в чисто поле тренировочное, видневшееся из окна скромного — всего три этажа и наверху часы с кукушкой — терема администрации. На краю заросшего высоким бурьяном поля гордо маячил терем расписной, комплекс помывочно-тренировочный. Да только иллюзорный он был, для отводу глаз нарисованный на огромном холсте домотканом — одна из внучатых племянниц Кикиморы расстаралась. Василисина приёмная комиссия-то ножки бить не стала, прилетела на ковре-самолёте да с высоты птичьего полёта всё и завизировала. Один шибко рьяный дьяк Муромского приходу порывался, правда, подбить всех спуститься да всё лично ручками шаловливыми пощупать да на зубок попробовать. Но Горыныч как дунул на ковёр-самолёт со всей дури снизу, так и унесло его прямиком на Смородиновую речку, вроде как нечаянно. А там — сюрприз! — Леший баньку истопил. Напарились гости высокие, отдохнули, а для дьяковых ручонок блудных пара русалок будто случайно на огонёк заглянула. В общем, приняли тогда объект без нареканий.

Издали уж больно походило сооружение на настоящее, однако при ближайшем рассмотрении ложь незамедлительно бы раскрылась.

— Может, пронесёт? — неуверенно произнёс Кащей и почесал острый подбородок.

— Пронесёт, ага, — согласилась Баба-Яга. — Два раза да со свистом, никаких лопухов не напасёшься! Вот оставит Василиска нас без выходного пособия, куды бечь тогда? Ты что-то руками делать умеешь?

— Я считать умею, — с достоинством ответил Кащей. — И таблицу умножения знаю. Ну, — ощерил он беззубый рот, — ты же умная. Дурной голове бы звери да твари лесные не подчинились бы. Пораскинь мозгами-то.

— Чьими мозгами пораскинуть и где именно? — обманчиво спокойно поинтересовалась Баба-Яга. — Предложения принимаются до обеда. Заодно и завещание напишешь, хотя к чему оно тебе? Всё равно ни детей ни плетей, да и помирать в ближайшем столетии не собираешься.

Кащей испуганно прикрылся тощим локтем и зачастил:

— А я чё, я ничё. Грю, покумекай, старая, да придумай чё-нибудь.

Баба-Яга сплюнула в сторону, обошла бюро и направилась к комоду, на котором в золочёной раме возлежала старинная рукописная книга с перечнем всех волшебных оберегов, талисманов, артефактов и снадобий.

— Ковёр-самолёт прохудился давно, мыши в зиму сгрызли, окаянные. Сапоги-скороходы, — забормотала она, открыв страницу наугад, — смазать бы гусиным жиром нужно. Нет, это крайнее средство, коли уж совсем худо будет и ноги придётся делать… Гусли-самогуды, шапка-невидимка, дубина-самобойка… Отходить бы тебя по твоим костям неразумным той дубиной, тьфу.

— Да от дубины и слышу! — рассердился Кащей. — А кто мне плакался, что хочет молодильных яблок заморских, баснословно дорогих, фигушки укупишных?

— А не ты ли для своей лысины зеркальной полироль бесовскую заказал, которая стоит как две баночки крема из яблок энтих? — не осталась в долгу Баба-Яга. — Тряпочкой нельзя было протирать?

— Ладно, — примирительно выдал Кащей. — Не отвлекайся. Должно чё-то у тебя в укладке оказаться, не может не быть! Только чтобы верное средство.

— Живая и мёртвая вода, палочка-надувалочка, — бормотала Баба-Яга, — яблочко на тарелочке для картинок иноземных, кольцо навигаторное «Перст указующий»… Всё не то… О! А вот это, пожалуй, нас спасёт!

— Что там? — обрадовался Кащей и подскочил к книге.

— Сундук-самодел «Двое из ларца»! — торжественно произнесла Баба-Яга. — Эти молодцы нам в один миг любой терем построють. Хучь из воздуха.

— Думаешь? — с сомнением покосился в амбарную книгу Кащей. — Помнится, нас тогда Василиса свет Дурак заставила участвовать в программе по обмену опытом. Мы ж сундук энтот в Тугариново посольство отправляли. А они нам шальвары прислали мужесильные, да только что-то не подошли они мне, уж больно бабские, прозрачные.

— Не подошли, хихихи, — тоненько захихикала Баба-Яга. — Уж признался бы честно: то, что мертво, умереть не может. Не помогли твоему шалуну шальвары заморские, и точка.

Кащей аж с черепа спал.

— Не будем ворошить дела минувшие, — сквозь зубы проворчал он. — Я не про то толкую. Вдруг чё спортили басурманы проклятые?

— Да чего ему сделалось, сундуку-то? — пожала костлявыми плечами Баба-Яга. — Вот щас и проверим.

И, недолго думая, она ловко шмыгнула в самый дальний угол светлицы, сдёрнула узорную накидушку с массивного дубового ларя и откинула тяжелую крышку.

— Эй, вы, двое из ларца! Одинаковы с лица! А ну встаньте передо мной, как лис перед совой!

Крышка подпрыгнула и с негромким бумканьем откинулась, подняв облачко пыли. В полной тишине раздался свистящий шёпот Кащея:

— Ты уверена, что правильно произнесла заклинание вызова?

— Нет, — обрадовала его Баба-Яга. — Но это уже неважно, не чертей, чай, вызываем.

Облачко рассеялось. Из сундука-ларца, сопя, неуклюже выбирались два добрых мо́лодца.

Не то чтобы они были очень уж одинаковы с лица.

Один — чернявый и слегка бородатый, худенький, невысокого росту. Второй — повыше, светлой масти, с каким-то малахольным выражением лица, будто он тут оказался совершенно случайно.

— Пирювейт! — радушно произнёс чернявый. — Что нужно новый насяльника?

— Вы кто? — обалдела Баба-Яга.

— Кешельбе-машельбе! — выпучил глаза чернявый и тут же зачастил что-то на тарабарщине, обращаясь к своему товарищу.

— А ну прекратить! — подскочил Кащей. — Не изъясняться мне тут на непонятном наречии!

— Зачем рухаесся, насяльника? — расплылся в улыбке чернявый. — Мы тут оказались лущайно.

— Случайно, что ли? — переспросила Баба-Яга.

— Да, лущайно, — подтвердил чернявый. — Джамшут сказал, давай в тот сундук заглянем, вдруг там рубели есть. А потом — ай, шайтан! Темно стало.

— Этот, стало быть, Джамшут, — кивнула на молчаливого Баба-Яга. — А ты?

— А ты? — эхом повторил чернявый.

— Я первая спросила! — заупрямилась Баба-Яга.

— Да! — кивнул мо́лодец.

— Имя! — гаркнул Кащей.

— Равшан, — выпалил чернявый, одёргивая мятый комбинезон, безбожно заляпанный красками.

— И что вы умеете? — с надеждой спросила Баба-Яга, внезапно вспомнив, зачем им понадобился сундук-самодел.

— Мы можем забивать фосты⁽¹⁾, — начал загибать пальцы Равшан, — килеить обойми, делать кабинки для какули, шпили-вили...

— А терем построить можете? — аж весь подобрался воспрянувший Кащей.

— Пипискама древний⁽²⁾ строили! — гордо выпятил тощую грудь Равшан. — Где ваш термий?

— Да нет у нас пока никакого терема! — в сердцах стукнул себя по собственной не менее тощей груди Кащей.

Грудь отозвалась гулким эхом и перестуком. Двое из ларца с опасливым уважением прислушались, а Джамшут, всё так же молча, даже попытался прислонить ухо к Кащеевым рёбрам.

— Я попрошу! — Кащей бойко отпрыгнул подальше. — Не отвлекаемся, добры мо́лодцы. Задача такая: надо построить терем.

— Где ваш термий? — повторил Равшан. — Нарисуй, насяльника. Есть писка?⁽³⁾

— Схема есть, — примирительно сказала Баба-Яга и ловко вытащила из-под скатёрки на бюро пожелтевший лист. — Смету-то мы составляли взаправдашнюю, Алёшка Попович тогда сподмог, спасибо, он в черчении хорошо кумекает.

Равшан и Джамшут склонились над замызганным листочком.

— Это что за сракофак? — спросил Равшан презрительно. — Разве термий такой?

— Сам ты саркофаг! — обиделся Кащей. — Это ж вид сверху. Вот сюда смотри, — ткнул он куда-то пальцем, перемазанным в чернилах.

— Завтра с утра надобно холст тот поддельный снять, — принялась рассуждать Баба-Яга. — Отдать вон его в театру русалкам, пусть путников завлекают.

— За холст деньги уплочены, — не согласился Кащей. — Я найду, куды его деть, ты не разбазаривай добро зазря. Лучше подумай, как нам лес быстро и, главное, бесплатно, заготовить.

— Надо бы бобров свистнуть, — подсказала Баба-Яга. — Пусть брёвен наточат побольше. А уж Змеюшка их мигом доставит на дальнюю поляну. Глядишь, успеем к проверке-то. Ну-ка, добры молодцы, гляньте, в сундуке струмент должон быть. Топоры-саморубы поищите.

— Нинада мана топоры! — закричал Равшан радостно, нырнув в сундук на секунду и показываясь обратно. — Пила есть! Будем пилять!

Баба-Яга радостно хлопнула в ладоши, выдыхая, что всё разрешилось таким чудесным образом.

Никогда ещё Баба-Яга так не ошибалась.

1) Гвозди

Вернуться к тексту

2) Олимпийская деревня

Вернуться к тексту

3) Список

Вернуться к тексту