Баллада о борьбе (джен)

Детям вечно досаден их возpаст и быт,

И дpались мы до ссадин, до смеpтных обид,

Hо одежды латали нам матеpи в сpок,

Мы же книги глотали, пьянея от стpок.

В. Высоцкий — Баллада о борьбе

В тот день, 31 октября, после поездки на кладбище в Нору вернулись только родители и Перси. Джинни, Рон и Гарри с Гермионой отправились в Хогвартс, где все они доучивались последний год; Билл и Флер вернулись в «Ракушку».

Теперь Нора была совсем пустой. Молли молча накрывала на стол, Артур задумчиво листал «Ежедневный пророк». Перси сидел неподалеку, что-то рассеянно рисуя в записной книжке.

— Бедный Джордж, — вдруг тихо сказала мама, медленно опускаясь на стул. — Эта колдография… как мы могли так ошибиться?!

— Ума не приложу, — покачал головой Артур. — Но ты же знаешь, на колдографиях гораздо сложнее их отличить.

— Возможно, нам не стоило оставлять его одного? — Молли тяжело вздохнула. — Может, стоит навестить его?

— Он очень сильный, — тихо ответил Перси, откладывая книжку в сторону. — Не представляю, как ему это удается, но он справляется.

— Но он даже не говорит о Фреде! Что, если он так и не смог осознать… что произошло?..

— У всех свои способы справляться с болью, дорогая, — ответил Артур и нежно дотронулся до руки жены. — А Джордж так и вовсе весь в тебя — справляется с горем с помощью работы. Конечно, нам всем бы хотелось, чтобы он показал свою боль, ведь тогда мы смогли бы ему помочь. Но пока что все, что мы можем ему дать, — это время. Когда понадобится, он сам нас попросит о помощи.

Перси подумал тогда, что это были верные слова мудрого отца. Но еще он подумал о том, что Джордж никогда не был мудрым. И Джордж — как и Фред — очень редко кого-либо просил о помощи.

Перси очень волновался за Джорджа и сам себе с трудом мог объяснить, почему. Да, Джордж выглядел действительно плохо — бледный, осунувшийся, с тусклыми глазами. Но это было, в общем-то, нормально, учитывая обстоятельства. Джордж хорошо держался: не плакал, не злился; он реагировал на слова и действия как адекватный человек. Он не шарахался от невидимых призраков и не разговаривал сам с собой. Джордж даже исправно отвечал на все письма, которые ему присылали, и периодически появлялся в Норе. Когда же Перси зашел к нему в тот день утром, то не обнаружил ни пустых бутылок, ни разгромов — все выглядело вполне обыденно.

И все же что-то не давало Перси покоя. Что-то было неправильно, не так. Перси не общался с Фредом и Джорджем последние два года, но он знал наверняка, как близки были эти двое. Они за всю свою жизнь не расставались больше, чем на сутки, и казались единым целым. Братья, лучшие друзья, партнеры по бизнесу — абсолютно во всем Фред и Джордж были продолжением друг друга. Лишившись Фреда, Джордж лишался всей своей прежней жизни, и при этом ему не на кого было опереться. Фред и Джордж всегда были вдвоем, в своем замкнутом мире, и никого не подпускали к себе слишком близко. Поэтому Перси знал наверняка: у Джорджа нет больше таких близких людей, каким был Фред. Теперь Джордж все время был один, а одиночество — как отлично знал сам Перси — сводило людей с ума.

Была уже почти полночь, когда вдруг они услышали хлопок трансгрессии, а в следующее мгновение дверь распахнулась и в дом вошел Джордж. Выглядел он ужасно: мокрый до нитки и с безумным взглядом. Перси никогда не видел брата таким, он вообще никогда никого не видел в таком состоянии.

Мама бросилась к нему, и Джордж упал на колени, и Перси отчетливо услышал его шепот: «Помогите мне».

Вот тогда-то все и встало на свои места.

У Джорджа случился нервный срыв: он рыдал, вцепившись в мамино плечо, и задыхался. Перси мгновенно упал на колени рядом с ними, пытаясь обнять трясущегося брата. Мама сама плакала, ни в силах что-либо сказать.

— Джордж, тише, все хорошо, все хорошо, — говорил Перси, все крепче обнимая брата, почти не осознавая свои слова, — мы с тобой. Мы здесь. Ты не один. Ты не один. Ты никогда не будешь один.

Перси чувствовал, что именно это так нужно было услышать Джорджу. Правда, вряд ли он действительно слышал их слова в таком состоянии.

Спустя некоторое время, когда Джордж больше не кричал, как от боли, а лишь надрывно плакал, Перси с отцом смогли поднять его и отвести к дивану. Джордж рухнул на него, продолжая трястись и шептать что-то — слова было невозможно разобрать. Молли обнимала его, поглаживая по волосам, и сама безутешно плакала. Перси сидел рядом с диваном на полу и крепко держал брата за руку. Артур сидел рядом с ними на стуле и больными глазами смотрел на рыдающего сына.

Очень долгое время они сидели так, в глубоком молчании, которое прерывали лишь всхлипы Джорджа, становившиеся все более редкими. Наконец, он провалился в тяжелый сон. Мама продолжала поглаживать его по волосам.

— Нам нельзя оставлять его одного этой ночью, — тихо сказал Перси. Отец в ответ лишь кивнул, не сводя глаз с сына.

Так они и просидели почти всю ночь.

* * *

Когда Джордж проснулся, было уже утро. Он почувствовал, что лежит на диване, укрытый теплым пледом. Он поворочался немного, а потом открыл глаза.

Рядом с диваном, на полу, сидел Перси. Старший брат спал, положив голову на руки. С кухни Джордж услышал чьи-то тихие голоса. Он аккуратно поднялся, стараясь не разбудить Перси, и тихо прошел на кухню. Там сидели, обнявшись и тихо разговаривая, его родители.

— Мам, пап?

Они обернулись. Молли тут же поднялась и крепко обняла Джорджа. Они простояли так некоторое время; Джордж смотрел прямо на отца, в чьих глазах стояли слезы.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Артур, когда они сели за стол.

— Немного лучше, — так же тихо ответил Джордж и положил голову маме на плечо. Она крепко обняла его. — Простите, что напугал вас вчера.

— Мы очень рады, что ты пришел к нам, — голос мамы дрогнул. — Ты же не уйдешь?

— Не уйду. — Джордж покрепче прижался к ней. — Я не хочу больше жить один. Я не смогу больше жить один.

Так Джордж снова начал жить в Норе.

* * *

В конце концов Джорджу удалось уговорить родителей не рассказывать братьям и Джинни о том, что произошло. И больше они не говорили о случившемся.

Но Перси Джордж все-таки смог рассказать. Это случилось вечером того же дня: когда Перси проснулся, и они пообедали, а потом отправились гулять по окрестностям Норы. Джордж и забыл, когда он мог так глубоко дышать. Нет, он не чувствовал себя хорошо. Но он чувствовал себя хотя бы немного лучше, и это все, что было важно на тот момент.

Они очень много молчали. Джорджа успокаивали эти прогулки, и Перси знал об этом. Он не настаивал на разговорах: он верил, что брат сам должен захотеть поговорить о случившемся.

— Расскажи мне про себя, Перси, — тихо сказал тогда Джордж.

И Перси рассказал. Про работу и про родителей. Он много говорил про министерство, про то, как многое там изменилось, про дела, которые ему поручают.

— Но в Норе так тихо и непривычно, — сказал Перси. И это была правда. — Не представлю, как мама с папой жили, когда мы все разъезжались из дома…

Джордж внимательно смотрел на Перси, едва ли слушая, что говорит брат. Перси больше не был тем напыщенным карьеристом, как пару лет назад. Он стал таким понимающим и в то же время таким печальным, что Джордж едва узнавал его.

— Как ты пережил это, Перси? — вдруг спросил Джордж, и Перси прервался на полуслове.

— Пережил что? — растерянно спросил он.

Неужели Джордж хочет поговорить о смерти Фреда? Перси не был уверен, что готов к этому.

— Когда ты ушел от нас, ты же стал жить один, верно? — Джордж задумчиво смотрел перед собой. — Как ты пережил это? Как ты смог жить один?

Вот оно что. Перси глубоко вздохнул.

— Это было довольно тяжело, на самом деле. Сначала я радовался, потому что никто больше не пытался меня контролировать и никто не мешал мне заниматься своими делами. А потом стало очень одиноко. У меня ведь не было друзей, а с вами я не общался. И очень жалею об этом, Джордж, поверь мне.

Джордж повел плечами — словно это его совсем не волновало. А потом тяжело вздохнул и сказал:

— Я не могу жить в одиночестве, совсем не могу. Я думал, что у меня получится. Думал, что справлюсь. Но я никогда не был одинок, понимаешь?

— Ты не один, Джордж, — тихо сказал Перси и крепко сжал плечо брата. — Тебе не нужно справляться с этим в одиночку. Мы будем рядом с тобой.

— Спасибо, Перси, — прошептал Джордж и вдруг крепко обнял его, пряча глаза. Перси обнял его в ответ, мягко поглаживая по спине.

Потом отстранился и хитро улыбнулся:

— Есть у меня одна идея. Давно мечтал провернуть это, да все никак повода не представлялось.

Джордж недоуменно посмотрел на него. Но Перси лишь бодрым шагом направился в сторону Норы, и Джорджу ничего не оставалось, как следовать за братом.

Идея Перси оказалась до смешного простой.

— Давно мечтал пожить немного в комнате Билла и Чарли, — торжественно произнес он, распахивая дверь перед удивленным Джорджем. — А ты не откажешься?

Джордж некоторое время молчал. А потом зашел внутрь. Комната старших братьев была, наверное, самой просторной в Норе и самой светлой. Две аккуратно заправленные кровати, два шкафа, два стола, стоящих под двумя окнами, выходившими в сад. Джордж помнил, как они с Фредом всегда немного завидовали комнате Чарли и Билла. В ней было гораздо больше места, чем в комнате близнецов. Фред и Джордж же были вынуждены тесниться за одним письменным столом и пользоваться одним шкафом — даром что одежда у них тоже была общая.

— Уверен, что Чарли и Билл одобрят? — задумчиво спросил Джордж.

— А мы им ничего не скажем, — хмыкнул Перси.

На том и порешили.

Джордж почувствовал громадное облегчение, когда он осознал, что ему не придется жить одному, да еще и в их с Фредом старой комнате, где буквально каждая вещь напоминала о погибшем брате. Родители полностью одобрили эту идею, и мама с энтузиазмом помогла им убраться в комнате и перестелить кровати. Перси перетащил свои книги и бумаги из своей комнаты — их оказалось так много, что Джордж разрешил ему использовать и второй письменный стол. Все равно сам Джордж чувствовал, что не готов ничем заниматься. Он понимал и то, что не сможет ближайшее время вернуться в их с Фредом квартиру, даже чтобы забрать некоторые вещи. Зато он не удержался и стащил из старых вещей Чарли футболку с изображением какой-то маггловской музыкальной группы. Перси, увидев его, лишь фыркнул.

— Вот об этом мы точно не будем рассказывать Чарли.

И с облегчением увидел, как губы Джорджа чуть дрогнули в улыбке.

Только перед сном Джордж решился рассказать Перси, что произошло. Он очень долго сомневался, стоит ли говорить об этом: чувствовал, как сильно это может напугать его брата. Но он боялся, что не всегда сможет контролировать себя. И ему важно было, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы ему помочь, мог бы удержать его. Ему нужен был Перси — рассудительный и взрослый Перси, который не дал бы ему наделать глупостей. Но для этого Перси нужно было знать правду.

— Перси, — позвал Джордж, когда они после ужина поднялись в комнату Чарли и Билла.

Перси обернулся на голос и, кивнув, присел рядом с братом на кровать.

— Я… я должен кое-что рассказать, — глубоко вздохнув, начал Джордж. — Про то, что случилось вчера.

Перси замер.

— Сейчас я понимаю, что я поступил неправильно, — продолжил Джордж, не глядя на Перси. — Но я боюсь, что это может повториться. А я не хочу этого!

И он вскинул глаза на Перси. Тот ответил ему внимательным и терпеливым взглядом.

— Перси… вчера я пытался убить себя.

Перси почувствовал, что не может дышать. Страх словно бы сковал его. Комната закружилась, и Перси пришлось вцепиться в одеяло, чтобы не упасть.

Потом он мгновенно развернулся к Джорджу и крепко обнял его, прижимая к себе. Джордж растерялся. Но затем осторожно обнял брата в ответ.

Черт знает, сколько они просидели так, но Перси чувствовал, не смог бы сказать и слова в тот момент.

Наконец он отстранился и внимательно посмотрел на Джорджа.

— Спасибо, что рассказал мне об этом, Джордж, — тихо сказал он. И замолчал.

— Я не хотел этого, — произнес Джордж спустя некоторое время, понимая, что Перси так ничего и не ответит. — Просто почему-то подумал, что так будет проще. Как будто это решит все проблемы. Как будто там я увижу Фреда и мы снова будем вместе.

Перси только крепче обнял его, и Джордж продолжил говорить.

— Но я знал, как сильно расстроится мама. И просто не мог заставить вас переживать все это еще раз. Я знаю, что не должен был даже думать об этом! Но я не всегда могу… контролировать это, понимаешь? И я просто боюсь… что если я опять останусь один…

Джордж не смог продолжить, только уткнулся брату в плечо, пытаясь сдержать слезы. Получалось с трудом.

Наконец, Перси смог взять себя в руки, отстранился и внимательно посмотрел на брата. Джордж заметил слезы в его глазах.

— Мы не оставим тебя одного, я обещаю, Джордж. Тебе еще надоест наше постоянное присутствие, — Перси нервно рассмеялся. — Джордж… я очень рад, что ты… что ты здесь. Мы переживем это. Мы справимся. Мы должны сделать это, верно?

Джордж кивнул.

Перси понял его, и это все, чего он добивался. Перси не оставит его одного, да?

* * *

В ту ночь Перси так и не смог уснуть. Когда они с Джорджем, наконец, решили лечь спать, Перси завернулся в одеяло, уставился в стену и — как это обычно с ним случалось — начал думать. Он думал о Фреде и Джордже, о том, как близки они были. Он думал об одиночестве и о том, каким уязвимым казался Джордж сейчас. Уязвимым — и одновременно очень сильным. Он нашел в себе силы попросить о помощи, понимая, как сильно в ней нуждается. Думал о родителях, хотя сам загибался от боли.

Перси почувствовал, что плачет: настолько сильно в этот момент он гордился младшим братом. И одновременно так боялся за него! Для себя он уже решил, что обязательно поговорит с родителями. Конечно, он не собирался им рассказывать о вечернем разговоре, но он должен попросить их не оставлять Джорджа одного, даже на короткое время. И еще Перси решил взять отпуск в Министерстве, хотя бы на пару недель. Работа без него справится, а вот семья — нет. Ему нужно быть рядом с братом некоторое время, пока его состояние хотя бы немного не стабилизируется. Перси не обманывал себя, он четко осознавал, что Джорджу не стало лучше. Он пережил нервный срыв, и неизвестно, сколько раз подобное может повториться. Перси знал, что следующие несколько месяцев будут в любом случае очень тяжелыми для них всех, он знал, что воспоминания Джорджа о Фреде никуда не исчезнут, точно так же, как и невыносимая боль потери. И то, что Джордж так хорошо держится, совсем не говорит о его настоящем самочувствии. Но он не будет больше один, и Перси надеялся, что сможет убедить брата в этом.

* * *

Следующие месяцы и правда оказались очень тяжелыми. Внутри Джорджа словно бы что-то сломалось. Не было больше того сдерживающего стержня, который заставлял его двигаться и что-то делать. Теперь им полностью овладела апатия. Когда Перси и отец уходили в Министерство, Джордж оставался наедине с мамой. Никогда раньше он не знал, чем она занималась, когда никого из них не было дома, — но теперь наблюдал, как она часами сидела в кресле и вязала новые свитера, шапки и шарфы. Иногда она размышляла о новых рецептах или же занималась садом. Джордж чувствовал себя не в силах помогать ей. Он сидел на диване, поджав ноги, — словно бы пытался уменьшиться в размерах, — и плотнее закутывался в плед. Он теперь постоянно мерз, хотя родители утепляли Нору как могли. Иногда мама присаживалась рядом с ним, и они сидели так вместе, обнявшись, и молчали. Они очень мало разговаривали, когда были вдвоем.

В один из таких дней мама решила заняться уборкой в комнате Джинни и вернулась оттуда с легкой улыбкой на лице — в руках она несла старый потрепанный экземпляр «Сказок Барда Биддля».

— А я все никак не могла найти ее… — сказала она и привычно уже опустилась на диван рядом с сыном. Джордж тут же прильнул к ее плечу.

— Ты нам не читала ее в детстве, — хриплым голосом сказал он, и она вздрогнула. Улыбка ее мгновенно пропала.

— Вам никогда не было настолько скучно, чтобы слушать мамины сказки.

Молли прикрыла глаза, вспоминая. Фред и Джордж всегда были вместе, всегда веселились целый день и находили себе самые разные занятия. А вечерами мгновенно засыпали, и когда Молли приходила пожелать им спокойной ночи, их уже совершенно не нужно было успокаивать.

Некоторое время они молчали. Потом Молли вдруг несмело посмотрела на Джорджа:

— Я могу почитать тебе сейчас… если хочешь.

Джордж кивнул. Он улегся к матери на колени, как в детстве, и стал наслаждаться ее тихим, успокаивающим голосом. Она легко гладила его по волосам, читая про Зайчиху-шутиху. И сдерживала слезы, стоявшие в глазах.

Джордж иногда застывал, глядя в одну точку, и это откровенно пугало. Перси в такие моменты пытался быть как можно более осторожным: он старался дотронуться до Джорджа, говорить что-то ему тихим голосом и по возможности обнять. Спустя некоторое время Джордж расслаблялся и несмело обнимал его в ответ.

Иногда у Джорджа бывали срывы — они никогда не были громкими, как в первый раз, скорее, молчаливыми. Он просто мог начать плакать, вспомнив что-то, связанное с Фредом, и тогда Перси или мама крепко обнимали его, шепча, что они рядом. Страшнее всего им было, когда Джордж вдруг начинал беззвучно плакать посреди обычного разговора — даже если там не было и намека на Фреда. Невероятно много вещей заставляло Джорджа думать о брате, и они не представляли, как это можно исправить.

Зато Перси скоро заметил, что Джорджу становится немного лучше, когда в Нору приходили Билл и Флер или ненадолго вырывались из Хогвартса Рон или Джинни. Когда перед самым Рождеством в Нору приехал Чарли, Джордж так и вовсе расцвел: шутил про личную жизнь брата с драконами, восхищенно рассматривал татуировку на его руке и, драматично прикладывая руку к сердцу, советовал не показывать ее матери — все-таки она женщина громкая и опасная, а Чарли у них один и его надо беречь…

Перси с Чарли тогда поменялись местами — и Чарли спал в комнате с Джорджем. Перси не знал, о чем они разговаривали всю ночь, но он отчетливо слышал тихие всхлипы и знал, что они пили маггловскую водку, которую старший брат привез из Румынии.

Чарли всегда был любимым братом Фреда и Джорджа, и Перси с горечью подумал о том, как, наверное, сильно жалел Чарли, что все время был слишком далеко от своей семьи.

Сам Перси жалел об этом каждое мгновение.