Вампир, который… (джен)

Я не проснулась, а скорее пришла в себя стоящей, широко расставив ноги и сжимая кулаки. И взору моему открылась довольно странная картина — над находящейся у стены кроватью в потолок неторопливо втягивался меч, подвешенный на верёвку. Странно… Разум просыпался вслед за телом, и я медленно осматривала комнату, в которой очутилась. Она определённо не находилась на космической станции — стены были из потемневшего камня, где-то скрытые картинами, где-то тяжёлыми бархатными портьерами, и ещё я увидела огромный шкаф и комод из чёрного дерева. Через высокое окно проникал красноватый свет. Я точно поняла, что была ночь, однако мне почему-то это никак не мешало прекрасно всё видеть. Даже цвета не были разнообразными оттенками серого.

Спустя ещё несколько невообразимо долгих секунд, за которые я так и не сменила позы, я осознала ещё три вещи: у меня чесалась верхняя челюсть, саднило горло и не билось сердце. Кажется, осознание сердцебиения настолько привычно разуму, что его никогда не замечаешь, если специально не обратишь на это внимание. Но вот раз его не было, это оказалось очень даже заметно. Однако придумать причину, по которой я в таком состоянии ощущала себя вполне живой, я не успела — накатила головная боль. И она была такой сильной, что я не смогла устоять и рухнула на каменный пол.

Воспоминания врывались в разум болезненными толчками — каждый пласт как новый удар то с одной, то с другой стороны. Я зажала голову руками, но это никак не помогало. Время утратило значение, и в какой-то момент мне показалось, что это мучительное мероприятие никогда не закончится. Однако всё прекратилось так же резко, как и началось. Ещё некоторое время я так и продолжала лежать на полу без движения. Дышать, как оказалось, мне было совершенно не нужно, да и холода я тоже не ощущала, хотя точно знала, что камни подо мной ледяные.

Я села и посмотрела в большое ростовое зеркало в массивной раме. Оттуда на меня уставилась изящного вида девица шестнадцати лет с белоснежными волосами до талии и почти белыми глазами. Кожа у неё, то есть у меня, была алебастрово-белой, и единственными яркими пятнами моей наружности были угольно-чёрные ресницы и багровые губы. Ну, и короткая ночнушка из чёрного гипюра. В этот раз я оказалась вампиром.

Вампиров в этом мире нельзя было считать такими уж опасными созданиями, хотя живые их — нас — откровенно недолюбливали. Вампиры не убивали жертв, чтобы поесть: достаточно было всего стакана крови раз в пару недель, чтобы вполне неплохо себя ощущать. И для жертв, если пить, так сказать, из горла, это не оборачивалось ничем, кроме краткой анемии. Вдобавок слюна вампира заживляла ранку от прокуса почти мгновенно. Впрочем, вампиры уже довольно давно не питались от живых, если те сами не давали на то разрешения. Более тысячи лет назад вампирское сообщество организовало систему добровольной сдачи крови за деньги. Часть её даже шла на разные полезные медицинские и магические цели. Ну, очень небольшая часть, потому вампиров хоть и было мало, но есть они хотели постоянно. Ну, пить.

Я была одним из самых старых вампиров — мне как раз исполнилась тысяча лет с момента обращения. Это означало, что я вот-вот должна была избавиться от своей последней уязвимости — серебра. А солнечного света я, как и прочие вампиры, не боялась с тех пор, как отметила двухсотлетие. Меня звали Тиранис. Без фамилии. И у меня была весьма богатая биография — я была, возможно, самым известным вампиром на всём континенте. Я была обращена в шестнадцать, и с тех моя наружность не претерпела никаких изменений, однако я была мечником и наёмником. Так уж сложилось, что ещё до своего обращения я обучалась фехтованию, поскольку дар к этому искусству проснулся у меня довольно рано. А некоторые вампирские штучки сделали меня в этом только лучше — я обладала сверхскоростью, сверхслухом и нечеловеческой силой, а потому могла дать фору практически любому противнику. И своё искусство я продавала дорого всякому, кому только нужен был искусный воин для ведения разного рода войны. А воевали на континенте часто и с удовольствием — то живые с живыми, что было весьма часто, то живые с нежитью, что имело весьма конкретную периодичность. И моё постоянное участие в этих мероприятиях сделало меня легендарным героем многих сражений. Однако возраст всё же начинал сказываться… Да и услуги мои стали слишком дороги. И чтобы как-то занять себя — хотя денег у меня было куда больше, чем в принципе можно было потратить — я нашла себе новое увлечение. Преподавание. А потому находилась в самой известной на континенте школе меча и магии «Регалион», где трудилась учителем фехтования.

Всё это стремительно промчалось в моей голове, и только после этого я снова вспомнила про меч, висевший из потолка. Это был такой способ разбудить вампира. Никакой шум, никакой будильник не был способен заставить высшую нежить продрать глаза и «восстать из мёртвых», только такой вот варварский метод — смертельная опасность. А будили меня таким дивным способом только в одном случае — в школе были нарушители. И сколько времени прошло с того момента, как этот будильник сработал?

Вдобавок у меня всё ещё саднило горло. Вампиры никак не могли болеть простудой, а потому причина явно была в чём-то ином. Красноватая полоска света на полу заставила меня впечатать себе ладонь в лоб — сегодня была ночь кровавой луны, когда любая сытость вампира как бы обнулялась. Ну, не то чтобы это означало, что я вскрою шею первого же живого, какой попался бы мне под руку, но это заставляло мои мысли крутиться вокруг крови, а если на территории школы были посторонние, это вряд ли было бы мне полезно. Так что я залезла в нижний ящик комода, бывший магическим холодильником, и достала оттуда пакет. Я высосала его до капли, и неприятное ощущение в городе унялось. Теперь о жажде крови можно было не волноваться, и я, переодевшись на сверхскорости, обернулась летучей мышью и отправилась искать тех, из-за кого была варварски разбужена.

Из-за особенной, красной луны, ночной мрак приобрёл глубокий фиолетовый оттенок, укутывавший всю школу. Я вылетела из общежития для учителей — замка в стиле барокко. Мои апартаменты в нём располагались на пятом этаже шестиугольной башни с западной стороны, и особенностью их был тот факт, что туда не вели лестницы. Впрочем, я в ней и не нуждалась, а в гости ко мне почти никто не приходил.

Чуть поодаль стояли напротив друг друга общежития для мальчиков и девочек. Здания ничем не отличались, более всего напоминая пару исполинских кирпичей с окнами. Между ними ночью активировался барьер, через который никакими силами нельзя было пройти. Школа не запрещала отношения как таковые, но в своих стенах строго ограничивала меру их близости. И за нарушение этого правила можно было так вылететь, что уже ни в какое другое учебное заведение больше не попасть.

Впрочем, там никого снаружи не оказалось, и я полетела дальше. Перед главным учебным зданием пышно цвёл сад, в самом центре которого располагался огромный фонтан. Струи воды били постоянно, не останавливаясь ни на мгновение. И днём не было видно того, что открывалось ночью — на фонтане была завязана большая часть бытовой магии школы, а потому вода в нём переливалась и сияла, будто там струился расплавленный опал. Но и в саду никого не было, так что я не стала задерживаться.

Я не услышала биения сердца в учебном корпусе, и плацы за ним тоже были пустынными. Там только ночной ветер слегка шелестел песком, и ничего больше. А вот дальше, за плацами, на территории школы находилась небольшая дубовая роща, и именно там я услышала звук, который так искала, — в ночной тиши там раздавались негромкие голоса и стук трёх сердец достаточно больших, чтобы не оказаться птичьими. Я нырнула в густую тень дубовых крон и помчалась на звук. Вскоре мне открылась небольшая полянка, на которой вокруг тусклого зелёного магического огонька сидели три парня. В «Регалион» принимали с четырнадцати лет, так что детьми называть их было не совсем верно. Хотя представителю расы человеческой было на вид лет пятнадцать-шестнадцать, эльфу, оказавшемуся здесь же, надо полагать, было лет тридцать-сорок, а третий, судя по всему, был оборотнем, а они исправно поступали к нам только в двадцать пять. Я обратилась в человеческую форму и прислонилась к огромному дубу, сливаясь с плотной тенью крон. Одежда на мне была чёрной — другой в моём гардеробе просто не было, и если бы кто-то из них обернулся в мою сторону, они, возможно, заметили бы лишь моё белое лицо.

— …я слышал, фехтование в школе преподаёт кто-то просто невероятный, — произнёс человек.

— Тебе-то какая разница? — хмыкнул эльф. — Ты же маг. Тебе владение мечом никуда не упёрлось.

— Да, но предмет-то обязательный, — маг пожал плечами. — Даже если с моей специализацией драть три шкуры не будут.

— Не понимаю, зачем вообще нужно ставить фехтование всем, — недовольно произнёс оборотень. — У меня есть когти! Я ими любого латника порву!

— Да неужели? — я отлепилась от дерева и сдала пару шагов к ним. Меня, разумеется, тут же заметили.

Лица всех троих были мне незнакомы, хотя я и до этого момента не сомневалась, что все они первоклассники. Или первокурсники, тут уж смотря как считать. «Регалион» считался именно школой, так что обычно мы считали года обучения классами, но иногда их называли и курсами тоже — больно взрослыми были у нас детки, особенно к концу восьмилетнего обучения. И все они смотрели на меня с любопытством, которое, очевидно, было спровоцировано и моим нахальным вопросом, и моим определённо юным видом.

— Привет, — наконец поздоровался эльф. — Тебе тоже не спится перед вступительной церемонией?

— Нет, я прекрасно спала, пока… — я поморщилась. Просыпаться от того, что в тебя летит меч, удовольствие определённо ниже среднего. — Вообще-то, я здесь из-за вас. Система оповещения школы разбудила меня, обнаружив нарушителей, и мне пришлось прервать свой отдых, чтобы разобраться. Знала бы, что это ученики из общежития сбежали, не стала бы брать меч.

— А ты?.. — оборотень честно пытался рассмотреть меня в тусклом свете магического огонька, но его явно не хватало для его зрения.

— Тиранис! — а вот эльфу, очевидно, света всё-таки хватило. — В-вы… Вы здесь как страж школы?

— Нет, вообще-то я преподаю фехтование, — я склонила голову набок. — Хотя в данный момент я наблюдаю, как трое моих учеников наглым образом нарушают распорядок школы.

— Госпожа Тиранис, — раздался у меня из-за спины чей-то чистый и очень знакомый голос. И звучал он как-то озадаченно и немного неприязненно. — Что вы делаете в таком месте в такую ночь и в такое время?

— Я искала нарушителей, господин Миргаил, — обернувшись, я увидела эльфа, до того похожего на Франкенштейна, что я была готова сделать ставку, что это именно он. — Меня разбудила система оповещения. И поверьте, если бы не она, я бы не покинула своей спальни сегодня. А что вас сюда привело?

— Я делал обход общежития для юношей и не обнаружил там троих учеников, — отозвался он. Вот только на этих самых учеников он даже не смотрел, сосредоточив всё внимание на мне. — Не ожидал, что найду их всех в одном месте. И уж тем более не ожидал, что найду здесь ещё и вас. Тем более сегодня.

— А, так сегодня ваш черед блюсти порядок в общежитии, — я слабо улыбнулась. — В таком случае передаю этих юношей вам. Мне здесь больше делать нечего — на территории школы никого постороннего нет. Увидимся завтра на церемонии.

— Конечно, госпожа Тиранис, — он улыбнулся мне в ответ, но исключительно формально — глаза его оставались совершенно ледяными.

Я только кивнула и обратилась мышью, чтобы поскорее добраться до своей спальни. Вампиры, как ни крути, были всё-таки ночными тварями, а потому мне было сложно перестроить свой режим так, чтобы бодрствовать днём. И такие вот мероприятия совсем не помогали мне этот режим поддерживать. Я надеялась, что смогу ещё немного вздремнуть, когда доберусь до комнаты. Поднимаясь в небо, я бросила ещё один взгляд на Миграила. Этот эльф преподавал в «Регалионе» целебные песнопения, и наши с ним отношения можно было квалифицировать как нейтрально-настороженные. Он никогда не выказывал открытой неприязни по отношению ко мне, хотя и дружелюбием от него тоже совсем не веяло. Впрочем, то же самое можно было сказать о почти всех учителях школы, за исключением одного только оборотня, преподавателя рукопашного боя. Тристан вообще был не в меру добродушен и прост, хотя и в уме ему отказать было нельзя. Однако, как и большинство оборотней, силу он признавал, а у меня её было в избытке. Он, к слову, время от времени разрешал мне пить его кровь прямо из шеи, и я себе в таком удовольствии не отказывала. Его даже облизывать потом не приходилось — оборотничья регенерация сама затягивала прокусы за считанные секунды.

В мыслях об остатках сна до утра я влетела в окно своей гостиной и обратилась человеком. Но не успела я и шага сделать в сторону спальни, как в мою чудовищно тяжёлую дверь постучали. В моей голове мелькнула мысль о том, чтобы заменить кровать на каменный саркофаг, чтобы лишить всех возможности беспокоить меня во время отдыха. А что до проблем вторжения… Во-первых, у «Регалиона» имелась какая-никакая стража, которая вполне могла справиться с чем-то подобным, а во-вторых, на школу и так никто не нападал — идиотов не было. Открывать мне не хотелось — если бы спала, можно было бы долбиться до умопомрачения, я бы всё равно не проснулась. А открыть мою дверь могло не так много обитателей школы. Однако я подумала, что ко мне в нормальное-то время почти никто не приходил, так что раз в такое время кто-то заявился, стало быть, что-то стряслось, и надо было узнать хотя бы, что именно.

Но на пороге у меня оказался Тристан. Оборотень был огромен — широкоплечий, мускулистый и высокий, он был способен заполнить собой дверной проём так, чтобы мыши негде было просочиться. Однако сам обладал животной гибкостью, а потому легко просочился в комнату. Одет он был в одни только брюки, и в красноватом свете луны отсвечивала гладкая кожа на его необъятной груди. А ещё из-за этого света слегка светились янтарные глаза Тристана. На широком волевом лице, не лишённом определённого шарма, красовалась добродушная, нагловатая улыбка.

— Ты в порядке? — негромко спросил он, после того как я закрыла дверь и повернулась к нему лицом.

— В полном, — я кивнула. — Разве похоже, что нет?

— Нет, — оборотень отвёл глаза, а потом своей ручищей взлохматил свои длинные, до середины спины, алые волосы. — Просто сегодня ночь кровавой луны. И я подумал, что у тебя могут быть…

— Проблемы? — я склонила голову набок. — Ничего такого. Я уже выпила крови, раз уж ученики решили прогуляться из общежития, а система оповещения разбудила меня, приняв их за нарушителей. Всё хорошо, Тристан. У меня ещё есть запасы крови.

— И ты точно не хочешь? — он изогнул шею так, чтобы я могла отчётливо видеть пульсирующую жилку.

— Это… — сопротивляться подобному предложению было попросту глупо с моей стороны. — Будет нехорошо, если ученики увидят, чем мы занимаемся.

— Если они шастают у окна пятого этажа башни преподавательского общежития среди ночи, мы с тобой вряд ли в принципе можем делать что-то такое, что могло бы их испортить, — усмехнулся Тристан.

— Убедительно, — кивнула я.

Клыки выскользнули у меня во рту совершенно естественно — я даже не заметила. Они проткнули кожу оборотня с лёгким сопротивлением, и по моему языку в горло покатилась его кровь. Нет, ну я знала, какая на вкус кровь вообще, но обратила внимание ещё когда пила из пакета, что для вампира она совсем другая. Никакого металлического привкуса и чего бы то ни было ещё — та была на вкус как слабо заваренный чай. К тому же холодный. Зато с сахаром. А вот кровь Тристана была густой и горячей. На вкус она была похожа на крепкий кофе с молоком со сладковатой нотой бананового сиропа и лёгкой перчинкой. Я не была так уж голодна, так что сделала всего три глотка, полагая, что в следующий раз попробую её снова ещё не скоро. И стоило мне только достать клыки, как ранка на его шее мгновенно затянулась, будто её и не было.

— Выглядишь довольной, — улыбнулся Тристан, потирая широкой ладонью место укуса. — Тебе нравится моя кровь?

— Вкусная, — я кивнула. — Но почему ты вдруг решил спросить об этом именно теперь? Это же не первый раз, когда ты меня кормишь.

— Ну… — он вздохнул. — Просто… Я подумал, что, должно быть, питаться от живого вампирам приятнее, чем пить кровь из пакетов. А этим летом я узнал, что вы кровь разных существ ощущаете на вкус по-разному. Вот и стало интересно.

— Вот как, — я улыбнулась. — Да, вкус крови каждого живого существа уникален. Не могу сказать, что всегда обращала на это внимание — иногда было просто не до гурманских замашек, — я усмехнулась. — Но твоя… Она похожа на кофе с молоком, горячий и крепкий.

— Сочту за комплимент, — как будто удивлённо дёрнув бровями, ухмыльнулся Тристан.

— Не скажу, что это не так, — я кивнула. — И хотя я очень признательна тебе за то, что ты пришёл ко мне из беспокойства, теперь, пожалуйста, выметайся. До утра осталось совсем немного времени, а мне бы хотелось ещё немного вздремнуть до того, как наступит этот напряжённый день.

Оборотень тихо рассмеялся, взлохматил мне волосы — его ладонь накрыла мою голову почти как шапка — и вышел из комнаты. Всякий раз, когда он уходил от меня, я прислушивалась, не сломаются ли под ним доски, брошенные вместо лестницы. Но пока, к счастью, этого не случалось, и сегодня тоже обошлось. Я вернулась в спальню и даже улеглась. Но сон не шёл. Мало того, что я проснулась ночью, так ещё и наелась, так что вздремнуть не получилось даже каких-нибудь полчаса. Вместо этого я до самого рассвета ворочалась, а потом всё-таки окончательно встала. Времени до церемонии у меня оставалось предостаточно, так что я с особым прилежанием подошла к выбору гардероба. Впрочем… Я нашла там всего пять не чёрных вещей — четыре белоснежных рубашки, две из шёлка и две из батиста, и ультрамариновый преподавательский плащ с гербом школы на спине. Всё остальное было чёрным и готическим. Одежда была пошита из всего мыслимого разнообразия шёлковых и бархатных тканей, случались вкрапления и вещей из кожи и замши. И всё было изящным и готическим, дорогим даже просто на вид. Что ж, вампир в моём лице здесь полностью оправдывал каноничный образ кровососа из масскультуры…

После долгого стояния перед шкафом я, наконец, определилась. Собственно, что там было определяться — церемония была официальным мероприятием, а значит, мне полагалось, как и всем учителям, быть на ней в формальном облачении. Согласно регламенту, вне школы и на разного рода подобных мероприятиях «Реагилиона» преподаватели должны были быть в белых рубашках и гербовых плащах. Ни юбок, ни брюк не упоминалось вовсе. То есть, если бы среди нашей педагогической братии нашёлся бы какой сумасшедший, который явился бы вовсе без штанов или юбки, регламента он бы при этом не нарушил. Только, возможно, психику окружающих. Это уж смотря что там у него.

Церемония начала учебного в «Регалионе» по праву относилась к одному из скучнейших школьных событий. В некоторые годы она даже уверенно занимала в этом рейтинге первое место с большим отрывом. Хотя ученики по большей части предвкушали начало учёбы — мало кто из них был затолкан сюда против воли, а те, кто всё же не был настроен обучаться здесь, задерживались ненадолго, — праздника всё равно не выходило. Сначала директор читал унылую приветственную речь максимально нудным голосом, на какой только был способен. Хотя вообще старик был тем ещё… юмористом. Но господин Чарльз считал, что начинать учёбу с веселья неправильно, и ученикам следовало дать правильный, серьёзный настрой. А после его заунывного получасового чтения слово брал школьный секретарь, который зачитывал составы классов и их классных руководителей. Классы редко менялись, но иногда это всё-таки происходило, так что процедура была обязательной. И вот когда ноги у всех присутствующих уставали стоять, линейка как бы заканчивалась. И тогда ученики со второго по восьмой класс отправлялись со своими классными руководителями по кабинетам получать вступительный нагоняй за бездарно прошляпенные летние каникулы, а первоклашек вели на экскурсию, чтобы показать, где тут у нас что.

Я работала в «Регалионе» третий год, и до этого мне как-то удавалось избегать классного руководства. Но в этом году директор и секретарь, видимо, решили, что пора бы увеличить мне нагрузку. А потому за мной закрепили двенадцать учеников. И после того, как тягомотина от руководства закончилась, я пошла этих самых учеников искать. Разномастная кучка стояла немного в сторонке, озираясь по сторонам. Вокруг них ученики быстро расходились, что заставляло ребят только плотнее кучковаться, чтобы толпа не снесла. Я глубоко вздохнула — брать классное руководство мне совершенно не хотелось, на самом-то деле, — и подошла к ним.

— Приветствую в школе меча и магии «Регалион», — чётко произнесла я, поправляя плащ. — Меня зовут Тиранис. Я буду вашим классным руководителем.

Ученики обернулись ко мне ещё на первых моих словах, но вот где-то на имени практически синхронно отпрянули примерно на полшага. Как будто я не просто представилась, а прямо клыки достала и велела подставлять шеи по очереди.

— Я не кусаюсь, — иронично усмехнулась я. — Хотя, судя по вашим лицам, вы прекрасно знаете, кто я. Итак, секретарь, конечно, назвал мне ваши имена, но я прошу вас представиться, чтобы я могла запомнить, кто есть кто.

Первыми чуть вперёд выдвинулась давешняя троица нарушителей распорядка. Эльф представился Охтаром, и вся его наружность говорила о том, что был он из Северного княжества, где я сама когда-то жила. У него были льняные волосы и прозрачно-голубые глаза в обрамлении густых светлых ресниц. Маг назвался Айвеном из анклава Визардиан, и я искренне не поняла, что он у нас забыл, ведь на территории анклава была своя превосходная магическая академия, где учеников не мучили фехтованием и рукопашным боем. А оборотень представился Гавейном, и его внешность была очень близка наружности Тристана. Что, впрочем, было неудивительно — они оказались родом из одного и того же Западного княжества красных волков. Присутствие в моём классе этих троих сулило мне заметные проблемы с дисциплиной, и я пока не знала, как буду с этим справляться. Помимо них в классе оказалось ещё два орка — крупных, зеленокожих и черноволосых. Впрочем, они были совершенно не похожи друг на друга — Грар имел квадратное лицо и крупный, как будто немного расплющенный нос, а Хогр обладал лицом куда более узким, но до странного напоминающим коршуна. И был ещё один человек — Ли из империи Ко. Он обладал сравнительно субтильным телосложением, особенно на фоне орков, которые были поперёк себя мощнее, но в каждом его движении угадывались сила и гибкость. И я была уверена, что в фехтовании он определённо будет очень хорош.

После парней стали представляться девушки. Две полуэльфийки, Мелима и Миревен, были уроженками разных княжеств, а потому и внешность их заметно отличалась. Нет, она оставалась эльфийской, конечно, но у Мелимы были каштановые волосы чуть ниже плеч и зелёные глаза, а Миревен обладала глазами синего цвета и длинными русыми волосами до середины бедра. А вот уши у них были одинаково заострёнными. Следом представились две полуорчанки — Аргата и Хагра. И вот они были сёстрами-близнецами, и отличало их только то, что рыжие волосы Хагры были прямыми, а у Аргаты они вились мелким бесом. Пятой представилась дворф Эглиза, и, вопреки расхожему мнению, бороды у неё не было. Хотя она и была кряжистой и низкорослой, с двумя толстенными медного цвета косами, каждая из которых была толщиной с эльфийскую руку. И последней была девушка из Тевиты, где и находилась школа. Элайне на вид было шестнадцать, и она была изящной и тонкой. И единственной, кто догадался надеть на церемонию школьную форму — остальные мои ученики пришли в своём обычном.

— Что ж, прекрасно, — кивнула я, когда представление закончилось. — С завтрашнего дня ношение формы будет обязательным, даже если она вам не очень нравится. Тренировочную форму вы тоже уже должны были получить. И пока ваша память не оказалась забита кучей информации разной степени полезности, несколько правил, которые не стоит нарушать. Итак, покидать общежитие после отбоя запрещено, если на то нет веских оснований. Какие именно основания являются вескими, вы можете узнать у коменданта. К слову, «не спится» к ним точно не относится, — я внимательно посмотрела на троицу, и они отвели глаза. — Далее. Драки на территории школы вне плацев запрещены. Выходить за территорию школы без преподавателя или подписанного им разрешения запрещено. Для пропуска занятий должна быть уважительная причина. И наконец — рвать цветы в саду запрещено.

— А почему цветы рвать нельзя? — удивлённо спросила Миревен. Остальные правила были, надо полагать, вполне логичными, но это как-то не вписывалось.

— Потому что не стоит портить красоту, — улыбнулась я. — К тому же, сад обновляют маги каждый месяц. Они срезают ещё не отцветшие растения, и их можно забрать. Причём, можно даже попросить наложить заклинание, чтобы не вяли. Готовы теперь идти?

Класс ответил нестройным согласием, и я повела их сначала в учебный корпус. Мне надо было не только показать, где чей кабинет, но и рассказать хотя бы вкратце, что за дисциплину там преподают. Так что экскурсия затянулась. Хотя специализаций в «Регалионе» было на самом деле не так много, курсы были в большом многообразии, ведь студенты могли сами выбрать занятия, которые намерены были посещать. Впрочем, были некоторые, от которых нельзя было отказаться — мои, например. Но выбором курсов и составлением индивидуальных программ мы должны были заняться немного позже. И закончили обход мы к обеду, как раз добравшись до тренировочных плацев. Я указала на свой, а потом отправила учеников в столовую, откуда они должны были вернуться сюда же — рядом с плацами располагался малый учебный корпус, где находились классы учителей боевых искусств.

Вернулись они примерно через час, уже переодевшиеся в форму. И мы с ними засели в моём классе, чтобы подобрать для каждого наилучший комплекс дисциплин. Моя роль была не только в том, чтобы подробно записать, кто куда будет ходить, но и дать вразумительные советы, что стоит брать, а что нет. В принципе, у школы были условно заготовленные программы обучения — так было всё же попроще составлять расписание. Однако строго по ним мало кто занимался. Всё-таки «Регалион» считалась лучшей школой континента в комплексном обучении, а потому многие ученики стремились взять больше дополнительных курсов. Тем более, что по части дисциплин, если они не входили в стандартную программу, можно было не сдавать ежегодных итоговых экзаменов.

Никто из учеников не взял какого-то неожиданного курса. Орки и оборотень намеревались идти по пути рукопашного боя, эльфы — стрельбы из лука и песнопений, маг планировал заниматься — кто бы мог подумать? — магией, дворф брала курсы кузнечного дела и владения секирой, а люди без магических способностей брали программу мечников. А дополняли они стандартные курсы уже тем, к чему душа лежала. Вообще, в «Регалионе» почему-то классы не были группами в нормальном понимании — ученики из одного класса могли вообще не пересекаться на совместных занятиях. Даже на обязательных. Вместе они попадали только на те мероприятия, которые устраивал для них классный руководитель. И я пока что понятия не имела, какие именно мероприятия это могут быть. Впрочем, пока было рано об этом думать. Ещё ведь даже учёба не началась. Более того, ещё не было даже расписания занятий.

Наконец мы разобрались со всеми программами, и мои ученики, негромко переговариваясь и сравнивая списки занятий, покинули класс. Однако одна я не осталась — стоило только им выйти, как внутрь втёк Миргаил. Он молча прошёл к партам и уселся прямо перед учительским столом. Несколько минут он просто смотрел на меня и молчал. И его лицо всё больше казалось мне лицом Франкенштейна, но я не могла придумать, как спросить его об этом так, чтобы, если это всё-таки не он, меня не сочли сумасшедшей. Для вампира отъезд кукухи был почти что билетом на гильотину — так себе мероприятие.

— Что вам угодно, господин Миргаил? — наконец не выдержала я.

— Я пришёл узнать истинную причину вашей вчерашней ночной прогулки, — сощурился он.

— Я сказала вам о ней прошлой ночью, — я поморщилась. — Меня разбудила система оповещения о нарушителях. Всё, что я сделала, — полетела их искать.

— В ночь кровавой луны, — эльф недовольно поджал губы.

— Если бы вы достаточно внимательно следили за общежитием юношей, и оттуда никто не выбрался бы в дубовую рощу, меня бы туда не понесло, — фыркнула я. — И потом, я прекрасно знала, что была за ночь. Перед вылетом я выпила крови, так что мой выход из апартаментов никому ничем не грозил. Или вы пришли сюда с тем, чтобы в чём-то меня обвинить?

— А вы полагаете, что для вампира не должно быть достаточно веской причины для того, чтобы отправиться на прогулку в ночь кровавой луны? — он склонил голову набок.

— Ну, если нарушители в школе — недостаточно веская причина, то я даже не знаю, какую можно таковой считать, — я вздохнула. — Господин Миргаил, возможно, вам это неизвестно, но я за тысячу лет клыками никого не убила, никого без спроса не укусила и никого не обратила. Я не сделала ничего, за что могла бы заслуживать каких-либо подозрений. Так что уберите это выражение со своего лица, будьте так любезны.

— Привыкайте к тому, что я буду за вами присматривать, — эльф поднялся. — Даже если до этого вы и в самом деле ничего не сделали, это вовсе не означает, что так будет и впредь.

И он вихрем вымелся прочь.

Ну, вообще-то, как раз означает. Я была уже слишком старым вампиром, чтобы не справляться с самоконтролем, так что шанс того, что я брошусь кого-то жрать, был настолько ничтожен, что даже при стечении самых невероятных обстоятельств им можно было пренебречь. Но объяснить это кому-то живому, видимо, было слишком сложно. Да и мне не упёрлось пытаться.

Однако господин Миргаил оставил меня с куда более интересным и сложным вопросом. У него определённо было лицо Франкенштейна, хотя до этого момента он всегда был человеком. А вот ни одного другого существа, имевшего с моим товарищем по путешествиям хоть какое-то сходство, в «Регалионе» просто не нашлось. Ну, нельзя было, конечно, исключать, что его здесь и не было, но тогда у меня возникала другая проблема. И она была бы прямо вот проблемой с большой буквы «П», потому что как преподаватель я просто не могла оставить школу и пойти искать того, не знаю кого. Ну, в смысле, знаю, но… Но прежде всего надо было всё-таки проверить, Франкенштейн это был или нет. И вот уже после этого думать, как быть дальше, если, конечно, это потребуется.