Вампир, который… (джен)

В начале было слово.

(Евангелие от Иоанна)

Казалось, творение было самой сутью существования демиургов, ведь жизнь их и могущество зависели единственно от того, сколькими мирами они владели. Однако и среди них нашёлся тот, кто жаждал быть достаточно сильным, но вот работать для этого совершенно не хотел. Начав творить свой первый мир, демиург долго размышлял над тем, как бы ему так сделать, чтобы побольше ничего не делать.

А сотворение собственного мира требовало много времени, как оказалось. Ведь демиург, несмотря на своё нежелание работать, решил создать его с самого начала — с великого Хаоса. Кропотливо творил он целую систему планет, а потом какое-то время наблюдал за ними, чтобы выбрать ту, которой подарит жизнь. Когда и она была определена, он медленно и осторожно, с самых крошечных созданий, потихоньку продвигал развитие сначала до просто сложного организма, а потом примерял, какому из созданий более всего подойдёт стать разумным. Множество идей отбросил демиург, так и эдак прикидывая, кому же достанется его особый дар. И вот наконец на его планете появились люди.

Разум был вовсе не единственным даром, который люди получили от демиурга. Был и ещё один, о котором они и не догадывались: демиург наделил их частью своих способностей. Каждый человек, живший в его мире, мог придумать историю. И каждая такая история становилась новым миром демиурга. Впрочем, в некоторых случаях ему пришлось акты творения ограничить, чтобы всякое враньё не становилось где-то истинной правдой. Впрочем, позже подобные друг другу совершенно невероятные истории стали вписывать в один отдельный, как бы выделенный именно для них мир.

Время шло, и людей в мире демиурга становилось всё больше. Он сам давно уже не следил за тем, сколько создавалось миров и как это происходило. Отмечал демиург только, что сила его, давно уже ставшая неизмеримой, продолжала крепнуть. Однако вполне реальное присутствие способности демиурга в мире породило некоторое количество сущностей, помогавших акту творения продолжаться и продолжаться. Будучи куда более близкими «детьми» демиурга, чем те, кого он сам создал, эти сущности, получившие у людей имена «Муза» и «Вдохновение», могли посещать его пространство. Входить в него и выходить по собственному желанию, не теряя при этом разума.

Демиург не сразу заметил, что у него бывали гости. Впрочем, на это у него не ушло много времени. Его собственное пространство было защищено в достаточной мере, чтобы никто слабее его со злыми помыслами войти к нему не мог, а среди демиургов было слишком мало тех, кому он уступал в могуществе. А потому демиург решил сначала понаблюдать за тем, что происходит при визитах этих гостей, а уж потом решить, как с ними поступить. Поначалу он задумывался о способах расправы над теми, кто смел нарушить его границы, но оказалось, что за каждым приходом гостей следовал всплеск появления новых миров. В самом начале это были одни только новые, оригинальные миры, но постепенно стали появляться и дубликаты, и дубликаты дубликатов, и так до бесконечности…

Время в пространстве демиурга имело совсем иное значение и течение, нежели в его мирах, однако совершенное безделье оказалось способно растянуть даже мгновение в вечность. И демиург развлекал себя мыслительными упражнениями о том, как бы ему сделать так, чтоб освободить для безделья побольше времени, что было нелепым само по себе, ведь всё время мира принадлежало ему и ничем не было занято.

Однажды, когда даже мыслительные упражнения утомили демиурга до того, что более он и вовсе не хотел думать, в его пространстве снова оказались гости. Обычно они старались вести себя незаметно, будто демиург их не видел или даже не знал об их существовании. Вот и теперь, перемещаясь через пространство к той его части, где демиург хранил слепки миров, они хоть и переговаривались, но делали это очень тихо, чтобы только не потревожить его. Однако заскучавший демиург решил, что чужой разговор может быть интересен ему хотя бы тем, что происходит не в его собственном разуме, а потому он прислушался.

— Ни я, ни ты такое не провернём, — заявило существо, переливающееся всеми мыслимыми цветами.

— Нам только нужно найти того, кто будет это делать, — отозвалось второе, напоминающее призрак.

— Никто этого не выдержит, если повторять многократно. Та, на которой мы попробовали, — цветное существо грустно вздохнуло. — Она же едва кукухой не поехала, а посетила всего десяток миров, и то ненадолго. Нельзя брать живое сознание. А как по-другому, я не знаю.

— О чём это вы таком говорите? — приблизился демиург.

— Миров стало очень много, — учтиво ответил призрак. — Мы подумали, что было бы очень хорошо, если бы кто-то посетил их. Ну, может, не все — на это понадобятся сотни лет, но хоть некоторые.

— М, и вы знаете, какие миры в этом нуждаются, а какие — нет? — демиург сотворил себе кресло, что было довольно странной мыслью для пространства без границ, и уселся.

— Мы думали, что это могут быть случайные миры, — сникло цветное существо. — Какие-нибудь любые. Созданные в изначальном мире.

— И что же будет делать в них этот ваш странник? Если только посмотреть — то ведь и пары часов будет довольно, — демиург переплёл пальцы.

— Мы думали отправить кого-то, кто смог бы менять миры. Может, не разительно, конечно, но всё же, — призрак как будто замялся. — Ну, я имею в виду, создавать другие дубликаты.

— И для чего же? — идея демиургу определённо нравилась, однако он хотел понять, чего намерены были добиться эти двое.

— Ох... — радужное как будто смущалось. — Это, наверное, моя вина. Из-за меня многие придумывали героев для дубликатов, но не создавали их. И поэтому скопилось много созидательной энергии определённого свойства. Мы пробовали выразить её через живое сознание одного из творцов, но...

— А. Я понял, — демиург кивнул. — Эту энергию нельзя оставлять так. И вы хотите, чтобы она стала странником, истории о котором будут создавать новые дубликаты миров? — существа интенсивно закивали. — Это будет весело. Я дам этой энергии сознание. Вы же уже попробовали на ком-то? — опять кивки. — Вот копию того сознания и внедрю в этот сгусток. И когда одна история будет подходить к концу, мы с вами будем отправлять его в следующую. Будем надеяться, это создание развлечёт нас.

Демиург отправил существ собрать ту энергию, о которой они говорили, а сам обратил свой взор на сотворённый им мир. Ему не составило труда отыскать то сознание, которое прежде уже бывало за пределами своей реальности. Чтобы создать его копию, ему требовалось лишь мгновение, когда бы в этом сознании не было ни единой новой мысли. И так уж совпало, что телу, в котором оно обитало, было дурно. Демиург не желал навредить тому, кто должен был подарить ему долгое развлечение, а потому он осторожно погрузил тело в короткий обморок и быстро выдернул копию. В ожидании возвращения существ с энергией он приложил немалые усилия, чтобы стабилизировать сознание в той мере, какая требовалась для сохранения рассудка при перемещении в любые миры и состояния. Ведь он предполагал, что не всегда это сознание будет сохранять человеческую сущность.

Когда гости вернулись, демиург как раз закончил, и теперь ему предстояло сделать ещё одно важное дело — соединить сознание с принесённой энергией, да так, чтобы оно не впало в безумие от полученной силы. Его способностей хватило на это с лихвой, и только теперь он задумался, куда бы отправить сознание для первой пробы. Только теперь он решил разобраться, куда же оно попадало с лёгкой руки призрака и радужного существа. И это оказались истории, которые сознание само и создавало. Разве что в последний раз эти двое немного похулиганили, чем на долгое время отбили желание придумывать рассказы. Но вот, очевидно, прошло достаточно времени, чтобы прийти в себя, и Аида — так звали владелицу сознания — снова вернулась к творчеству. И в её новую, хотя и незаконченную на тот момент историю, демиург и решил её отправить.

Наблюдение оказалось занятием весьма увлекательным. И демиург только диву давался, как это ему раньше в голову не пришло устроить себе подобное развлечение. Ведь люди в его изначальном мире давно вышли за пределы придумывания историй только в виде текста — появились и фильмы, и сериалы, и игры… И ещё множество всего, за чем можно было наблюдать или даже участвовать. А он, вместо того чтобы позаимствовать эту идею, развлекал себя одними только мыслительными упражнениями.

Всё прошло хорошо, и когда история подошла к концу — то есть демиург определил, что самые интересные события уже произошли, — он решил отправить сознание в другой мир. Совершенно новый и с совершенно другими задачами. Теперь он решил, что сознанию обязательно нужно было решить при попадании какую-нибудь сложную проблему, но при том он планировал намеренно давать ей сил с избытком, чтобы она уж точно справилась. Однако, когда пришло время вытащить сознание из мира, произошло нечто, чего демиург никак не планировал: к Аиде прицепился странным образом персонаж из мира, в котором она только что находилась.

На первый взгляд это стало заметной проблемой. Вмешательство демиурга в мир могло разрушить его баланс и привести к самым разным последствиям — стихийным бедствиям или массовым безумствам. И потому он решил, что сразу возвращать прихваченного персонажа, Франкенштейна, не стоило. Он поставил его мир на паузу и оставил при себе, чтобы позже вернуть всё как было. А пока надо было что-то решать. Оставить персонажа в своём пространстве он, конечно, мог, однако не имел ни малейшего представления, как оно повлияет на оказавшийся в нём разум.

Пауза, потребовавшая на раздумья, слегка затянулась, и к размышлениям присоединились призрак и радужное существо. Так и не придя к решению, демиург задумчиво протянул:

— И как же мне теперь поступить с ним?

— А давайте его вместе с сознанием отправим, — осторожно предложило радужное существо.

— А давайте без «давайте», — недовольно отозвался демиург, но, подумав всего секунду, переменил мнение: — Но давайте.

И в новом приключении он наблюдал уже за дуэтом странников. В этом он нашёл не только более интересный ход событий, но и то, что они сами друг друга стабилизировали. И демиург решил дать персонажу, Франкенштейну, возможность выбора — он предложил ему через местного условного бога продолжить путешествие. И хотя он ожидал от этого создания положительного ответа, всё же был удивлён и обрадован им.

В каждом новом путешествии демиург старался подбросить новые обстоятельства, а это неизменно вело к тому, что Аида получала самые разные аватары, всегда, впрочем, обладавшие в некоторой степени схожими свойствами. А вот Франкенштейну демиург наружность сохранял — пусть он и мог стабилизировать его так же, как поступил с сознанием Аиды, решил, что лучше этим не увлекаться. Ведь неизвестно было, как это на личность повлияет. Так что в дуэте менялась не только внешность сознания, но и связывающие их отношения — где-то они были родственниками, где-то партнёрами, где-то коллегами… И у демиурга были большие планы на то, кем ещё сделать их друг другу.

После путешествия в оригинальную, но так и не созданную в изначальном мире историю, демиург снова смотрел на дуэт, оказавшийся в его пространстве. Мир, которого прежде не существовало, показался ему завораживающе интересным, однако сам он не мог быстро придумать что-нибудь исключительно новое. А потому он решил, что можно попробовать смешать несколько разных, выхватив из них нечто общее, намотать это на условную базу его собственного мира, и тогда что-то в любом случае должно было получиться. Он даже правилом не озаботился — решил, что дуэт и так сам расставит все точки, где надо, и залатает просто фактом своего присутствия — и особой энергией — все дыры, какие только могли появиться при таком методе творения.

Сфера нового мира выглядела неказисто — в ней ещё не было образующей истории, а потому мутную поверхность её будто бы покрывали крупные трещины, как если бы она была склеена из кусков. Как, впрочем, и было. Человеческий глаз этого бы и не заметил, но демиург к своему неудовольствию видел, что куски эти самую капельку отличались друг от друга оттенком. Однако он был достаточно уверен в своих силах, чтобы отправить Аиду и Франкенштейна в путешествие именно туда. И стоило ему сделать это, как на экране, через который он наблюдал, отразился большой комплекс каменных зданий, окутанный мраком ночи в свете красной луны.

Я не проснулась, а скорее пришла в себя стоящей, широко расставив ноги и сжимая кулаки. И взору моему открылась довольно странная картина — над находящейся у стены кроватью в потолок неторопливо втягивался меч, подвешенный на верёвку. Странно… Разум просыпался вслед за телом, и я медленно осматривала комнату, в которой очутилась. Она определённо не находилась на космической станции — стены были из потемневшего камня, где-то скрытые картинами, где-то тяжёлыми бархатными портьерами, и ещё я увидела огромный шкаф и комод из чёрного дерева. Через высокое окно проникал красноватый свет. Я точно поняла, что была ночь, однако мне почему-то это никак не мешало прекрасно всё видеть. Даже цвета не были разнообразными оттенками серого.

Спустя ещё несколько невообразимо долгих секунд, за которые я так и не сменила позы, я осознала ещё три вещи: у меня чесалась верхняя челюсть, саднило горло и не билось сердце. Кажется, осознание сердцебиения настолько привычно разуму, что его никогда не замечаешь, если специально не обратишь на это внимание. Но вот раз его не было, это оказалось очень даже заметно. Однако придумать причину, по которой я в таком состоянии ощущала себя вполне живой, я не успела — накатила головная боль. И она была такой сильной, что я не смогла устоять и рухнула на каменный пол.

Воспоминания врывались в разум болезненными толчками — каждый пласт как новый удар то с одной, то с другой стороны. Я зажала голову руками, но это никак не помогало. Время утратило значение, и в какой-то момент мне показалось, что это мучительное мероприятие никогда не закончится. Однако всё прекратилось так же резко, как и началось. Ещё некоторое время я так и продолжала лежать на полу без движения. Дышать, как оказалось, мне было совершенно не нужно, да и холода я тоже не ощущала, хотя точно знала, что камни подо мной ледяные.

Я села и посмотрела в большое ростовое зеркало в массивной раме. Оттуда на меня уставилась изящного вида девица шестнадцати лет с белоснежными волосами до талии и почти белыми глазами. Кожа у неё, то есть у меня, была алебастрово-белой, и единственными яркими пятнами моей наружности были угольно-чёрные ресницы и багровые губы. Ну, и короткая ночнушка из чёрного гипюра. В этот раз я оказалась вампиром.

Вампиров в этом мире нельзя было считать такими уж опасными созданиями, хотя живые их — нас — откровенно недолюбливали. Вампиры не убивали жертв, чтобы поесть: достаточно было всего стакана крови раз в пару недель, чтобы вполне неплохо себя ощущать. И для жертв, если пить, так сказать, из горла, это не оборачивалось ничем, кроме краткой анемии. Вдобавок слюна вампира заживляла ранку от прокуса почти мгновенно. Впрочем, вампиры уже довольно давно не питались от живых, если те сами не давали на то разрешения. Более тысячи лет назад вампирское сообщество организовало систему добровольной сдачи крови за деньги. Часть её даже шла на разные полезные медицинские и магические цели. Ну, очень небольшая часть, потому вампиров хоть и было мало, но есть они хотели постоянно. Ну, пить.

Я была одним из самых старых вампиров — мне как раз исполнилась тысяча лет с момента обращения. Это означало, что я вот-вот должна была избавиться от своей последней уязвимости — серебра. А солнечного света я, как и прочие вампиры, не боялась с тех пор, как отметила двухсотлетие. Меня звали Тиранис. Без фамилии. И у меня была весьма богатая биография — я была, возможно, самым известным вампиром на всём континенте. Я была обращена в шестнадцать, и с тех моя наружность не претерпела никаких изменений, однако я была мечником и наёмником. Так уж сложилось, что ещё до своего обращения я обучалась фехтованию, поскольку дар к этому искусству проснулся у меня довольно рано. А некоторые вампирские штучки сделали меня в этом только лучше — я обладала сверхскоростью, сверхслухом и нечеловеческой силой, а потому могла дать фору практически любому противнику. И своё искусство я продавала дорого всякому, кому только нужен был искусный воин для ведения разного рода войны. А воевали на континенте часто и с удовольствием — то живые с живыми, что было весьма часто, то живые с нежитью, что имело весьма конкретную периодичность. И моё постоянное участие в этих мероприятиях сделало меня легендарным героем многих сражений. Однако возраст всё же начинал сказываться… Да и услуги мои стали слишком дороги. И чтобы как-то занять себя — хотя денег у меня было куда больше, чем в принципе можно было потратить — я нашла себе новое увлечение. Преподавание. А потому находилась в самой известной на континенте школе меча и магии «Регалион», где трудилась учителем фехтования.

Всё это стремительно промчалось в моей голове, и только после этого я снова вспомнила про меч, висевший из потолка. Это был такой способ разбудить вампира. Никакой шум, никакой будильник не был способен заставить высшую нежить продрать глаза и «восстать из мёртвых», только такой вот варварский метод — смертельная опасность. А будили меня таким дивным способом только в одном случае — в школе были нарушители. И сколько времени прошло с того момента, как этот будильник сработал?

Вдобавок у меня всё ещё саднило горло. Вампиры никак не могли болеть простудой, а потому причина явно была в чём-то ином. Красноватая полоска света на полу заставила меня впечатать себе ладонь в лоб — сегодня была ночь кровавой луны, когда любая сытость вампира как бы обнулялась. Ну, не то чтобы это означало, что я вскрою шею первого же живого, какой попался бы мне под руку, но это заставляло мои мысли крутиться вокруг крови, а если на территории школы были посторонние, это вряд ли было бы мне полезно. Так что я залезла в нижний ящик комода, бывший магическим холодильником, и достала оттуда пакет. Я высосала его до капли, и неприятное ощущение в городе унялось. Теперь о жажде крови можно было не волноваться, и я, переодевшись на сверхскорости, обернулась летучей мышью и отправилась искать тех, из-за кого была варварски разбужена.

Из-за особенной, красной луны, ночной мрак приобрёл глубокий фиолетовый оттенок, укутывавший всю школу. Я вылетела из общежития для учителей — замка в стиле барокко. Мои апартаменты в нём располагались на пятом этаже шестиугольной башни с западной стороны, и особенностью их был тот факт, что туда не вели лестницы. Впрочем, я в ней и не нуждалась, а в гости ко мне почти никто не приходил.

Чуть поодаль стояли напротив друг друга общежития для мальчиков и девочек. Здания ничем не отличались, более всего напоминая пару исполинских кирпичей с окнами. Между ними ночью активировался барьер, через который никакими силами нельзя было пройти. Школа не запрещала отношения как таковые, но в своих стенах строго ограничивала меру их близости. И за нарушение этого правила можно было так вылететь, что уже ни в какое другое учебное заведение больше не попасть.

Впрочем, там никого снаружи не оказалось, и я полетела дальше. Перед главным учебным зданием пышно цвёл сад, в самом центре которого располагался огромный фонтан. Струи воды били постоянно, не останавливаясь ни на мгновение. И днём не было видно того, что открывалось ночью — на фонтане была завязана большая часть бытовой магии школы, а потому вода в нём переливалась и сияла, будто там струился расплавленный опал. Но и в саду никого не было, так что я не стала задерживаться.

Я не услышала биения сердца в учебном корпусе, и плацы за ним тоже были пустынными. Там только ночной ветер слегка шелестел песком, и ничего больше. А вот дальше, за плацами, на территории школы находилась небольшая дубовая роща, и именно там я услышала звук, который так искала, — в ночной тиши там раздавались негромкие голоса и стук трёх сердец достаточно больших, чтобы не оказаться птичьими. Я нырнула в густую тень дубовых крон и помчалась на звук. Вскоре мне открылась небольшая полянка, на которой вокруг тусклого зелёного магического огонька сидели три парня. В «Регалион» принимали с четырнадцати лет, так что детьми называть их было не совсем верно. Хотя представителю расы человеческой было на вид лет пятнадцать-шестнадцать, эльфу, оказавшемуся здесь же, надо полагать, было лет тридцать-сорок, а третий, судя по всему, был оборотнем, а они исправно поступали к нам только в двадцать пять. Я обратилась в человеческую форму и прислонилась к огромному дубу, сливаясь с плотной тенью крон. Одежда на мне была чёрной — другой в моём гардеробе просто не было, и если бы кто-то из них обернулся в мою сторону, они, возможно, заметили бы лишь моё белое лицо.

— …я слышал, фехтование в школе преподаёт кто-то просто невероятный, — произнёс человек.

— Тебе-то какая разница? — хмыкнул эльф. — Ты же маг. Тебе владение мечом никуда не упёрлось.

— Да, но предмет-то обязательный, — маг пожал плечами. — Даже если с моей специализацией драть три шкуры не будут.

— Не понимаю, зачем вообще нужно ставить фехтование всем, — недовольно произнёс оборотень. — У меня есть когти! Я ими любого латника порву!

— Да неужели? — я отлепилась от дерева и сдала пару шагов к ним. Меня, разумеется, тут же заметили.

Лица всех троих были мне незнакомы, хотя я и до этого момента не сомневалась, что все они первоклассники. Или первокурсники, тут уж смотря как считать. «Регалион» считался именно школой, так что обычно мы считали года обучения классами, но иногда их называли и курсами тоже — больно взрослыми были у нас детки, особенно к концу восьмилетнего обучения. И все они смотрели на меня с любопытством, которое, очевидно, было спровоцировано и моим нахальным вопросом, и моим определённо юным видом.

— Привет, — наконец поздоровался эльф. — Тебе тоже не спится перед вступительной церемонией?

— Нет, я прекрасно спала, пока… — я поморщилась. Просыпаться от того, что в тебя летит меч, удовольствие определённо ниже среднего. — Вообще-то, я здесь из-за вас. Система оповещения школы разбудила меня, обнаружив нарушителей, и мне пришлось прервать свой отдых, чтобы разобраться. Знала бы, что это ученики из общежития сбежали, не стала бы брать меч.

— А ты?.. — оборотень честно пытался рассмотреть меня в тусклом свете магического огонька, но его явно не хватало для его зрения.

— Тиранис! — а вот эльфу, очевидно, света всё-таки хватило. — В-вы… Вы здесь как страж школы?

— Нет, вообще-то я преподаю фехтование, — я склонила голову набок. — Хотя в данный момент я наблюдаю, как трое моих учеников наглым образом нарушают распорядок школы.

— Госпожа Тиранис, — раздался у меня из-за спины чей-то чистый и очень знакомый голос. И звучал он как-то озадаченно и немного неприязненно. — Что вы делаете в таком месте в такую ночь и в такое время?

— Я искала нарушителей, господин Миргаил, — обернувшись, я увидела эльфа, до того похожего на Франкенштейна, что я была готова сделать ставку, что это именно он. — Меня разбудила система оповещения. И поверьте, если бы не она, я бы не покинула своей спальни сегодня. А что вас сюда привело?

— Я делал обход общежития для юношей и не обнаружил там троих учеников, — отозвался он. Вот только на этих самых учеников он даже не смотрел, сосредоточив всё внимание на мне. — Не ожидал, что найду их всех в одном месте. И уж тем более не ожидал, что найду здесь ещё и вас. Тем более сегодня.

— А, так сегодня ваш черед блюсти порядок в общежитии, — я слабо улыбнулась. — В таком случае передаю этих юношей вам. Мне здесь больше делать нечего — на территории школы никого постороннего нет. Увидимся завтра на церемонии.

— Конечно, госпожа Тиранис, — он улыбнулся мне в ответ, но исключительно формально — глаза его оставались совершенно ледяными.

Я только кивнула и обратилась мышью, чтобы поскорее добраться до своей спальни. Вампиры, как ни крути, были всё-таки ночными тварями, а потому мне было сложно перестроить свой режим так, чтобы бодрствовать днём. И такие вот мероприятия совсем не помогали мне этот режим поддерживать. Я надеялась, что смогу ещё немного вздремнуть, когда доберусь до комнаты. Поднимаясь в небо, я бросила ещё один взгляд на Миграила. Этот эльф преподавал в «Регалионе» целебные песнопения, и наши с ним отношения можно было квалифицировать как нейтрально-настороженные. Он никогда не выказывал открытой неприязни по отношению ко мне, хотя и дружелюбием от него тоже совсем не веяло. Впрочем, то же самое можно было сказать о почти всех учителях школы, за исключением одного только оборотня, преподавателя рукопашного боя. Тристан вообще был не в меру добродушен и прост, хотя и в уме ему отказать было нельзя. Однако, как и большинство оборотней, силу он признавал, а у меня её было в избытке. Он, к слову, время от времени разрешал мне пить его кровь прямо из шеи, и я себе в таком удовольствии не отказывала. Его даже облизывать потом не приходилось — оборотничья регенерация сама затягивала прокусы за считанные секунды.

В мыслях об остатках сна до утра я влетела в окно своей гостиной и обратилась человеком. Но не успела я и шага сделать в сторону спальни, как в мою чудовищно тяжёлую дверь постучали. В моей голове мелькнула мысль о том, чтобы заменить кровать на каменный саркофаг, чтобы лишить всех возможности беспокоить меня во время отдыха. А что до проблем вторжения… Во-первых, у «Регалиона» имелась какая-никакая стража, которая вполне могла справиться с чем-то подобным, а во-вторых, на школу и так никто не нападал — идиотов не было. Открывать мне не хотелось — если бы спала, можно было бы долбиться до умопомрачения, я бы всё равно не проснулась. А открыть мою дверь могло не так много обитателей школы. Однако я подумала, что ко мне в нормальное-то время почти никто не приходил, так что раз в такое время кто-то заявился, стало быть, что-то стряслось, и надо было узнать хотя бы, что именно.

Но на пороге у меня оказался Тристан. Оборотень был огромен — широкоплечий, мускулистый и высокий, он был способен заполнить собой дверной проём так, чтобы мыши негде было просочиться. Однако сам обладал животной гибкостью, а потому легко просочился в комнату. Одет он был в одни только брюки, и в красноватом свете луны отсвечивала гладкая кожа на его необъятной груди. А ещё из-за этого света слегка светились янтарные глаза Тристана. На широком волевом лице, не лишённом определённого шарма, красовалась добродушная, нагловатая улыбка.

— Ты в порядке? — негромко спросил он, после того как я закрыла дверь и повернулась к нему лицом.

— В полном, — я кивнула. — Разве похоже, что нет?

— Нет, — оборотень отвёл глаза, а потом своей ручищей взлохматил свои длинные, до середины спины, алые волосы. — Просто сегодня ночь кровавой луны. И я подумал, что у тебя могут быть…

— Проблемы? — я склонила голову набок. — Ничего такого. Я уже выпила крови, раз уж ученики решили прогуляться из общежития, а система оповещения разбудила меня, приняв их за нарушителей. Всё хорошо, Тристан. У меня ещё есть запасы крови.

— И ты точно не хочешь? — он изогнул шею так, чтобы я могла отчётливо видеть пульсирующую жилку.

— Это… — сопротивляться подобному предложению было попросту глупо с моей стороны. — Будет нехорошо, если ученики увидят, чем мы занимаемся.

— Если они шастают у окна пятого этажа башни преподавательского общежития среди ночи, мы с тобой вряд ли в принципе можем делать что-то такое, что могло бы их испортить, — усмехнулся Тристан.

— Убедительно, — кивнула я.

Клыки выскользнули у меня во рту совершенно естественно — я даже не заметила. Они проткнули кожу оборотня с лёгким сопротивлением, и по моему языку в горло покатилась его кровь. Нет, ну я знала, какая на вкус кровь вообще, но обратила внимание ещё когда пила из пакета, что для вампира она совсем другая. Никакого металлического привкуса и чего бы то ни было ещё — та была на вкус как слабо заваренный чай. К тому же холодный. Зато с сахаром. А вот кровь Тристана была густой и горячей. На вкус она была похожа на крепкий кофе с молоком со сладковатой нотой бананового сиропа и лёгкой перчинкой. Я не была так уж голодна, так что сделала всего три глотка, полагая, что в следующий раз попробую её снова ещё не скоро. И стоило мне только достать клыки, как ранка на его шее мгновенно затянулась, будто её и не было.

— Выглядишь довольной, — улыбнулся Тристан, потирая широкой ладонью место укуса. — Тебе нравится моя кровь?

— Вкусная, — я кивнула. — Но почему ты вдруг решил спросить об этом именно теперь? Это же не первый раз, когда ты меня кормишь.

— Ну… — он вздохнул. — Просто… Я подумал, что, должно быть, питаться от живого вампирам приятнее, чем пить кровь из пакетов. А этим летом я узнал, что вы кровь разных существ ощущаете на вкус по-разному. Вот и стало интересно.

— Вот как, — я улыбнулась. — Да, вкус крови каждого живого существа уникален. Не могу сказать, что всегда обращала на это внимание — иногда было просто не до гурманских замашек, — я усмехнулась. — Но твоя… Она похожа на кофе с молоком, горячий и крепкий.

— Сочту за комплимент, — как будто удивлённо дёрнув бровями, ухмыльнулся Тристан.

— Не скажу, что это не так, — я кивнула. — И хотя я очень признательна тебе за то, что ты пришёл ко мне из беспокойства, теперь, пожалуйста, выметайся. До утра осталось совсем немного времени, а мне бы хотелось ещё немного вздремнуть до того, как наступит этот напряжённый день.

Оборотень тихо рассмеялся, взлохматил мне волосы — его ладонь накрыла мою голову почти как шапка — и вышел из комнаты. Всякий раз, когда он уходил от меня, я прислушивалась, не сломаются ли под ним доски, брошенные вместо лестницы. Но пока, к счастью, этого не случалось, и сегодня тоже обошлось. Я вернулась в спальню и даже улеглась. Но сон не шёл. Мало того, что я проснулась ночью, так ещё и наелась, так что вздремнуть не получилось даже каких-нибудь полчаса. Вместо этого я до самого рассвета ворочалась, а потом всё-таки окончательно встала. Времени до церемонии у меня оставалось предостаточно, так что я с особым прилежанием подошла к выбору гардероба. Впрочем… Я нашла там всего пять не чёрных вещей — четыре белоснежных рубашки, две из шёлка и две из батиста, и ультрамариновый преподавательский плащ с гербом школы на спине. Всё остальное было чёрным и готическим. Одежда была пошита из всего мыслимого разнообразия шёлковых и бархатных тканей, случались вкрапления и вещей из кожи и замши. И всё было изящным и готическим, дорогим даже просто на вид. Что ж, вампир в моём лице здесь полностью оправдывал каноничный образ кровососа из масскультуры…

После долгого стояния перед шкафом я, наконец, определилась. Собственно, что там было определяться — церемония была официальным мероприятием, а значит, мне полагалось, как и всем учителям, быть на ней в формальном облачении. Согласно регламенту, вне школы и на разного рода подобных мероприятиях «Реагилиона» преподаватели должны были быть в белых рубашках и гербовых плащах. Ни юбок, ни брюк не упоминалось вовсе. То есть, если бы среди нашей педагогической братии нашёлся бы какой сумасшедший, который явился бы вовсе без штанов или юбки, регламента он бы при этом не нарушил. Только, возможно, психику окружающих. Это уж смотря что там у него.

Церемония начала учебного в «Регалионе» по праву относилась к одному из скучнейших школьных событий. В некоторые годы она даже уверенно занимала в этом рейтинге первое место с большим отрывом. Хотя ученики по большей части предвкушали начало учёбы — мало кто из них был затолкан сюда против воли, а те, кто всё же не был настроен обучаться здесь, задерживались ненадолго, — праздника всё равно не выходило. Сначала директор читал унылую приветственную речь максимально нудным голосом, на какой только был способен. Хотя вообще старик был тем ещё… юмористом. Но господин Чарльз считал, что начинать учёбу с веселья неправильно, и ученикам следовало дать правильный, серьёзный настрой. А после его заунывного получасового чтения слово брал школьный секретарь, который зачитывал составы классов и их классных руководителей. Классы редко менялись, но иногда это всё-таки происходило, так что процедура была обязательной. И вот когда ноги у всех присутствующих уставали стоять, линейка как бы заканчивалась. И тогда ученики со второго по восьмой класс отправлялись со своими классными руководителями по кабинетам получать вступительный нагоняй за бездарно прошляпенные летние каникулы, а первоклашек вели на экскурсию, чтобы показать, где тут у нас что.

Я работала в «Регалионе» третий год, и до этого мне как-то удавалось избегать классного руководства. Но в этом году директор и секретарь, видимо, решили, что пора бы увеличить мне нагрузку. А потому за мной закрепили двенадцать учеников. И после того, как тягомотина от руководства закончилась, я пошла этих самых учеников искать. Разномастная кучка стояла немного в сторонке, озираясь по сторонам. Вокруг них ученики быстро расходились, что заставляло ребят только плотнее кучковаться, чтобы толпа не снесла. Я глубоко вздохнула — брать классное руководство мне совершенно не хотелось, на самом-то деле, — и подошла к ним.

— Приветствую в школе меча и магии «Регалион», — чётко произнесла я, поправляя плащ. — Меня зовут Тиранис. Я буду вашим классным руководителем.

Ученики обернулись ко мне ещё на первых моих словах, но вот где-то на имени практически синхронно отпрянули примерно на полшага. Как будто я не просто представилась, а прямо клыки достала и велела подставлять шеи по очереди.

— Я не кусаюсь, — иронично усмехнулась я. — Хотя, судя по вашим лицам, вы прекрасно знаете, кто я. Итак, секретарь, конечно, назвал мне ваши имена, но я прошу вас представиться, чтобы я могла запомнить, кто есть кто.

Первыми чуть вперёд выдвинулась давешняя троица нарушителей распорядка. Эльф представился Охтаром, и вся его наружность говорила о том, что был он из Северного княжества, где я сама когда-то жила. У него были льняные волосы и прозрачно-голубые глаза в обрамлении густых светлых ресниц. Маг назвался Айвеном из анклава Визардиан, и я искренне не поняла, что он у нас забыл, ведь на территории анклава была своя превосходная магическая академия, где учеников не мучили фехтованием и рукопашным боем. А оборотень представился Гавейном, и его внешность была очень близка наружности Тристана. Что, впрочем, было неудивительно — они оказались родом из одного и того же Западного княжества красных волков. Присутствие в моём классе этих троих сулило мне заметные проблемы с дисциплиной, и я пока не знала, как буду с этим справляться. Помимо них в классе оказалось ещё два орка — крупных, зеленокожих и черноволосых. Впрочем, они были совершенно не похожи друг на друга — Грар имел квадратное лицо и крупный, как будто немного расплющенный нос, а Хогр обладал лицом куда более узким, но до странного напоминающим коршуна. И был ещё один человек — Ли из империи Ко. Он обладал сравнительно субтильным телосложением, особенно на фоне орков, которые были поперёк себя мощнее, но в каждом его движении угадывались сила и гибкость. И я была уверена, что в фехтовании он определённо будет очень хорош.

После парней стали представляться девушки. Две полуэльфийки, Мелима и Миревен, были уроженками разных княжеств, а потому и внешность их заметно отличалась. Нет, она оставалась эльфийской, конечно, но у Мелимы были каштановые волосы чуть ниже плеч и зелёные глаза, а Миревен обладала глазами синего цвета и длинными русыми волосами до середины бедра. А вот уши у них были одинаково заострёнными. Следом представились две полуорчанки — Аргата и Хагра. И вот они были сёстрами-близнецами, и отличало их только то, что рыжие волосы Хагры были прямыми, а у Аргаты они вились мелким бесом. Пятой представилась дворф Эглиза, и, вопреки расхожему мнению, бороды у неё не было. Хотя она и была кряжистой и низкорослой, с двумя толстенными медного цвета косами, каждая из которых была толщиной с эльфийскую руку. И последней была девушка из Тевиты, где и находилась школа. Элайне на вид было шестнадцать, и она была изящной и тонкой. И единственной, кто догадался надеть на церемонию школьную форму — остальные мои ученики пришли в своём обычном.

— Что ж, прекрасно, — кивнула я, когда представление закончилось. — С завтрашнего дня ношение формы будет обязательным, даже если она вам не очень нравится. Тренировочную форму вы тоже уже должны были получить. И пока ваша память не оказалась забита кучей информации разной степени полезности, несколько правил, которые не стоит нарушать. Итак, покидать общежитие после отбоя запрещено, если на то нет веских оснований. Какие именно основания являются вескими, вы можете узнать у коменданта. К слову, «не спится» к ним точно не относится, — я внимательно посмотрела на троицу, и они отвели глаза. — Далее. Драки на территории школы вне плацев запрещены. Выходить за территорию школы без преподавателя или подписанного им разрешения запрещено. Для пропуска занятий должна быть уважительная причина. И наконец — рвать цветы в саду запрещено.

— А почему цветы рвать нельзя? — удивлённо спросила Миревен. Остальные правила были, надо полагать, вполне логичными, но это как-то не вписывалось.

— Потому что не стоит портить красоту, — улыбнулась я. — К тому же, сад обновляют маги каждый месяц. Они срезают ещё не отцветшие растения, и их можно забрать. Причём, можно даже попросить наложить заклинание, чтобы не вяли. Готовы теперь идти?

Класс ответил нестройным согласием, и я повела их сначала в учебный корпус. Мне надо было не только показать, где чей кабинет, но и рассказать хотя бы вкратце, что за дисциплину там преподают. Так что экскурсия затянулась. Хотя специализаций в «Регалионе» было на самом деле не так много, курсы были в большом многообразии, ведь студенты могли сами выбрать занятия, которые намерены были посещать. Впрочем, были некоторые, от которых нельзя было отказаться — мои, например. Но выбором курсов и составлением индивидуальных программ мы должны были заняться немного позже. И закончили обход мы к обеду, как раз добравшись до тренировочных плацев. Я указала на свой, а потом отправила учеников в столовую, откуда они должны были вернуться сюда же — рядом с плацами располагался малый учебный корпус, где находились классы учителей боевых искусств.

Вернулись они примерно через час, уже переодевшиеся в форму. И мы с ними засели в моём классе, чтобы подобрать для каждого наилучший комплекс дисциплин. Моя роль была не только в том, чтобы подробно записать, кто куда будет ходить, но и дать вразумительные советы, что стоит брать, а что нет. В принципе, у школы были условно заготовленные программы обучения — так было всё же попроще составлять расписание. Однако строго по ним мало кто занимался. Всё-таки «Регалион» считалась лучшей школой континента в комплексном обучении, а потому многие ученики стремились взять больше дополнительных курсов. Тем более, что по части дисциплин, если они не входили в стандартную программу, можно было не сдавать ежегодных итоговых экзаменов.

Никто из учеников не взял какого-то неожиданного курса. Орки и оборотень намеревались идти по пути рукопашного боя, эльфы — стрельбы из лука и песнопений, маг планировал заниматься — кто бы мог подумать? — магией, дворф брала курсы кузнечного дела и владения секирой, а люди без магических способностей брали программу мечников. А дополняли они стандартные курсы уже тем, к чему душа лежала. Вообще, в «Регалионе» почему-то классы не были группами в нормальном понимании — ученики из одного класса могли вообще не пересекаться на совместных занятиях. Даже на обязательных. Вместе они попадали только на те мероприятия, которые устраивал для них классный руководитель. И я пока что понятия не имела, какие именно мероприятия это могут быть. Впрочем, пока было рано об этом думать. Ещё ведь даже учёба не началась. Более того, ещё не было даже расписания занятий.

Наконец мы разобрались со всеми программами, и мои ученики, негромко переговариваясь и сравнивая списки занятий, покинули класс. Однако одна я не осталась — стоило только им выйти, как внутрь втёк Миргаил. Он молча прошёл к партам и уселся прямо перед учительским столом. Несколько минут он просто смотрел на меня и молчал. И его лицо всё больше казалось мне лицом Франкенштейна, но я не могла придумать, как спросить его об этом так, чтобы, если это всё-таки не он, меня не сочли сумасшедшей. Для вампира отъезд кукухи был почти что билетом на гильотину — так себе мероприятие.

— Что вам угодно, господин Миргаил? — наконец не выдержала я.

— Я пришёл узнать истинную причину вашей вчерашней ночной прогулки, — сощурился он.

— Я сказала вам о ней прошлой ночью, — я поморщилась. — Меня разбудила система оповещения о нарушителях. Всё, что я сделала, — полетела их искать.

— В ночь кровавой луны, — эльф недовольно поджал губы.

— Если бы вы достаточно внимательно следили за общежитием юношей, и оттуда никто не выбрался бы в дубовую рощу, меня бы туда не понесло, — фыркнула я. — И потом, я прекрасно знала, что была за ночь. Перед вылетом я выпила крови, так что мой выход из апартаментов никому ничем не грозил. Или вы пришли сюда с тем, чтобы в чём-то меня обвинить?

— А вы полагаете, что для вампира не должно быть достаточно веской причины для того, чтобы отправиться на прогулку в ночь кровавой луны? — он склонил голову набок.

— Ну, если нарушители в школе — недостаточно веская причина, то я даже не знаю, какую можно таковой считать, — я вздохнула. — Господин Миргаил, возможно, вам это неизвестно, но я за тысячу лет клыками никого не убила, никого без спроса не укусила и никого не обратила. Я не сделала ничего, за что могла бы заслуживать каких-либо подозрений. Так что уберите это выражение со своего лица, будьте так любезны.

— Привыкайте к тому, что я буду за вами присматривать, — эльф поднялся. — Даже если до этого вы и в самом деле ничего не сделали, это вовсе не означает, что так будет и впредь.

И он вихрем вымелся прочь.

Ну, вообще-то, как раз означает. Я была уже слишком старым вампиром, чтобы не справляться с самоконтролем, так что шанс того, что я брошусь кого-то жрать, был настолько ничтожен, что даже при стечении самых невероятных обстоятельств им можно было пренебречь. Но объяснить это кому-то живому, видимо, было слишком сложно. Да и мне не упёрлось пытаться.

Однако господин Миргаил оставил меня с куда более интересным и сложным вопросом. У него определённо было лицо Франкенштейна, хотя до этого момента он всегда был человеком. А вот ни одного другого существа, имевшего с моим товарищем по путешествиям хоть какое-то сходство, в «Регалионе» просто не нашлось. Ну, нельзя было, конечно, исключать, что его здесь и не было, но тогда у меня возникала другая проблема. И она была бы прямо вот проблемой с большой буквы «П», потому что как преподаватель я просто не могла оставить школу и пойти искать того, не знаю кого. Ну, в смысле, знаю, но… Но прежде всего надо было всё-таки проверить, Франкенштейн это был или нет. И вот уже после этого думать, как быть дальше, если, конечно, это потребуется.

В целом можно было сказать, что работа «Регалиона» очень упорядочена. Но вместе с тем в ней было так много бардака, что и подумать страшно. После церемонии начала учебного года у учеников было три свободных дня. За это время они должны были настроиться на учёбу, а первоклассникам ещё следовало толком осмотреться и привыкнуть к тому, где что находилось. Непонятно только было, зачем перед тремя выходными делать образцовое скучилище. И эти три выходных были традицией школы — это никогда не менялось. И связано это было с тем, что до появления учеников расписание не составлялось. Потому что для его составления требовалась сводная информация о том, кто и в каких количествах на какие курсы будет ходить. Почему нельзя было собрать эти сведения заранее, ни один директор ответить так и не смог, а потому весь преподавательский состав эти три дня тратил на то, чтобы распределить занятия.

А проблем в составлении расписания хватало: некоторые уроки нельзя было ставить рядом, некоторые группы не могли заниматься на соседних плацах, некоторые магические дисциплины не могли практиковаться одновременно… В общем, сложностей было предостаточно, и потому я вместе со всеми остальными учителями в поту и в мыле три дня без сна участвовала в этом мероприятии. И я бы не сказала, что хоть кому-то из нас это легко далось. На первый взгляд казалось, что можно было заранее составить расписание обязательных предметов, а все остальные занятия отстроить уже от них, но и тут были некоторые мелочи, на которые приходилось обращать внимание. Даже общими усилиями расписание удалось составить только часа за четыре до того, как учёба должна была уже начаться. То есть практически к тому времени, когда в столовой начинали готовить. Мрак…

И все эти три дня я время от времени ощущала пристальный эльфийский взгляд в спину. Надо думать, господин Миргаил не был намерен снижать градус наблюдения, несмотря на занятость. В короткие мгновения, когда я могла отвлечься от расписания, я развлекала себя тем, что придумывала, как могла проявить свою вампирскую сущность в состоянии подобной загруженности. И пока что проявлялась она только в том, что я не ходила в столовую есть.

Но вот наконец расписание было составлено, и усталые, даже измученные учителя вернулись в свои комнаты, чтобы хоть немного поспать. Когда я оказалась у себя, до начала занятий оставалось всего часа три. Спать хотелось, но я понимала, что если лягу, утром меня точно будет не поднять, если только не бросить в меня серебряный меч. В таком случае моё тело проснулось бы первым, а уж за ним подоспел и разум. Правда, между этими двумя событиями могло пройти вполне достаточно времени, чтобы отрубить человеку голову, так что вряд ли кто-то бы рискнул проделывать это лично. И я решила, что лучше мне будет совсем не ложиться, а вместо этого поесть. Я выдвинула ящик-холодильник и уставилась на свои запасы. Всего у меня осталось восемь пакетов. Ночи кровавой луны ещё полгода можно было не ждать, так что при хорошем раскладе этого должно было хватить месяца на четыре. Но в режиме «спим как получится, если получится» это время могло значительно сократиться. И это означало, что мне пора было писать в Фонд сбора крови, чтобы получить ещё пакетов. А там был вечный дефицит — хотя было достаточно хорошо известно, что собранная фондом кровь шла и на полезные цели, всё же его основной целью был сбор корма для вампиров. Типа «Сдайте, кому не жалко, стакашку кровушки для кровососов». И большинству живых было жалко, даже если за это весьма неплохо платили. Уж на это у вампиров деньги были…

В дверь постучали. Я толкнула ящик ногой и пошла открывать. Даже интересно стало, кому это не спалось… Впрочем, не спалось ожидаемо Тристану. Оборотень снова стоял на пороге моей комнаты в одних брюках, только на этот раз у него ещё были какие-то листочки и травинки в волосах. Я изогнула бровь и пропустила его внутрь.

— Что тебя привело?

— Ты же знаешь, что сырое мясо, съеденное в волчьей форме, может на некоторое время заменить сон? — сощурился Тристан.

— Да, знаю, — поморщилась я. В сражениях с оборотнями эта их способность доставляла немало головной боли.

— Я только что поймал и сожрал оленя, — широко улыбнулся он.

— Целиком? — я изогнула бровь.

— Нет, рога и копыта оставил, — хмыкнул оборотень.

— Что ж, это объясняет украшения в твоей причёске, — усмехнулась я. — Но не объясняет, что привело тебя ко мне.

— Полнокровие, — Тристан вздохнул. — Я уже очень давно не ел сырого мяса в волчьей форме из-за того, что это повышает риск впасть в звериную ярость для такого, как я. А мне, признаюсь, не очень нравится самому себе кровь пускать — подставлять шею тебе как-то приятнее.

— Почему не сказал раньше, что у тебя этот недуг? — я нахмурилась.

Полнокровие действительно было для оборотней большой проблемой. Лечили они это только одним способом — кровопусканием, чтобы как бы слить лишнее. И это «лишнее» чаще отходило анклаву Визардиан на основу для исцеляющих эликсиров. Хотя вроде как были и случаи, когда оборотень заводил дружбу с вампиром и кормил его. Такие симбиотические отношения… Однако этот недуг для оборотней означал не просто несколько чрезмерные запасы крови в теле. Он означал далеко не призрачную возможность впасть в состояние «звериной ярости». Их тела при этом обращались только наполовину, и они практически теряли рассудок, начиная рвать всё и всех, кто был рядом — и своих, и чужих. И утихомирить оборотня в таком состоянии было крайне сложной задачей. Утихомирить и при этом не убить.

— Господин Чарльз не знает, — отвёл глаза Тристан. — Я не хотел, чтобы он мне отказал в работе из-за этого.

— Но ты хоть понимаешь, насколько это опасно? — я сложила руки на груди.

— Разумеется! — он даже чуть повысил голос, но сразу осёкся. — Я себе кровь практически через день пускаю, хотя даже малейших признаков приступов нет. Я же не идиот.

— Это возвращает нас к вопросу, почему ты не сказал мне раньше, — я улыбнулась и положила руку ему на плечо. — Ведь мы могли бы помочь друг другу. Может быть, ты никогда о таком не слышал, но вампиры иногда создавали в некоторой степени симбиотические отношения с оборотнями с твоим недугом.

— Я слышал об этом, — улыбнулся Тристан. — Летом я потратил свой отпуск на то, чтобы съездить в Северное эльфийское княжество. До меня дошли слухи, что там знают способ, как если не избавиться, то заметно облегчить мой недуг. И там я познакомился с одним старым эльфом, Парвастуром. Он многое рассказал мне и о вампирах, и лично о тебе. И по пути обратно в школу я думал о том, почему не попросил твоей помощи раньше.

— Потому что я вампир? — усмехнулась я.

— Я не настолько предубеждён, — фыркнул он. — Просто я думал, что вампиры привыкают питаться от живых, и это может плохо кончиться.

— А… — протянула я. — Ничего такого, на самом деле. Технически не имеет значения, откуда кровь — из пакета или из шеи. Она просто еда. Хотя к пакетам в таком ключе относиться легко, а вот к живым, разрешающим укусить, чаще всего не выходит. Извини, если прозвучало грубо.

— Нет, Парвастур, чтобы я понял, сравнил это с мясом оленя — как если бы я сам его задрал или это сделал кто-то другой, — улыбнулся Тристан. — Ещё он сказал, что будет достаточно, если ты будешь пить мою кровь раз в две недели. Хотя я бы предпочёл раз в неделю.

— Предложение, от которого невозможно отказаться, — я подошла ближе. — Но давай в следующий раз я приду к тебе.

— Мне нравится твоя комната, — тише произнёс оборотень, подставляя шею. — Только эти доски…

Я не стала мелочиться и отхлебнула целых пять больших глотков. Тем более, что это мероприятие было, возможно, даже полезнее Тристану, чем мне. Закончив, я осторожно вынула клыки, и ранки на шее мгновенно затянулись, будто ничего и не было. Я отступила на шаг.

— Между прочим, — Тристан протёр ручищей место укуса. — Парвастур рассказал мне и про целебные свойства вампирской слюны.

— Облизывать не буду, — усмехнулась я. — Да тебе и не нужно — твоя регенерация и так прекрасно справляется.

— А если я окажусь настолько ранен, что её не хватит? — сощурился он.

— Это даже представить сложно, но если это всё-таки произойдёт, я сделаю всё возможное, чтобы сохранить тебе жизнь, — совершенно серьёзно признала я. — Даже если это будет значить, что мне придётся тебя обратить.

Тристан только ухмыльнулся, а потом взлохматил мне волосы и вышел из комнаты, широко зевая. И когда он открывал дверь, мне показалось, что в коридоре кто-то был. Точнее, мне показалось, что я услышала чьё-то сердцебиение. Но я быстро отбросила эту мысль — кто там мог торчать в такое время?

Взбодрившись кровью Тристана, я вполне могла отказаться от сна и вместо этого затеяла небольшую уборку. И пока протирала пыль, задумалась. Поскольку я была нежитью, у меня не только сердце не билось — у меня ещё и рецепторы были мертвы. А это означало, что обычную еду я есть просто не могла. Я не только не могла её усвоить, но и на вкус она вся для меня была как песок вперемешку с пеплом. Так что ни о каких пышных яствах можно было даже не думать. Да и теперь я на долгое время садилась на диету из только одного вкуса крови. Хотя это в любом случае было лучше, чем та гадость, какая была в пакетах.

В первый учебный день особой нагрузки никто не давал. И даже я не слишком наседала на учеников. Прежде всего, мне надо было понять, насколько основательно они всё забыли с конца прошлого года. Некоторые, надо отдать должное, продолжали тренировки в летние каникулы, а иные этим пренебрегли. И для того, чтобы никто точно не поранился, на первом занятии мы практиковали только махи. По крайней мере, с учениками с первого по шестой класс. Если ученики последних двух годов обучения тоже нуждались в этом, возникал вопрос, а что, собственно, они вообще забыли в школе меча.

Со старшеклассниками урок проходил довольно подвижно: с двумя учениками я устраивала спарринг, а остальные тренировались с манекенами. Как только я задевала мечом кого-то из своих партнёров, он менялся, и мы продолжали. Я сражалась с ними парой исключительно тупых деревянных мечей из бакаута. Они были грубыми и массивными. И они были тяжелее стальных мечей, особенно эльфийских или с магической заточкой. Но это хоть немного, но всё же замедляло меня, позволяя хотя бы некоторым ученикам рассмотреть мои движения. Это мало им помогало, конечно, но всё же.

Во время занятия я напрягала слух, чтобы буквально ушами различать движения не только тех, кто спарринговал со мной, но и тех, кто работал с манекенами. Таким образом я могла следить за тем, чем они занимались, и подсказывать, когда они начинали творить непонятно что. И даже их сердцебиение при этом имело значение. По нему можно было сказать, насколько они уверены в себе или взволнованы, злились ли или были спокойны. Занятие шло совершенно нормально почти до самого конца, когда произошло нечто из ряда вон выходящее.

Свой обычный, магической заточки меч я носила при себе постоянно. Он был почти как часть меня, и за тысячу лет моих мытарств было не так много времени, когда мой пояс был пуст. Здесь, в «Регалионе», я этой своей привычке тоже не изменяла. Хотя на плацу я никогда не доставала его, около школы, за её высоким каменным забором могло произойти нечто, что требовало немедленного вмешательства, а потому я никогда не забывала брать его с собой. Вот и сейчас меч мирно висел на поясе до тех самых пор, пока в общий шум сердцебиений учеников не вмешалось ещё одно. Этого определённо не должно было происходить, и я, прежде чем успела подумать, отшвырнула деревянные мечи и бросилась на звук, на ходу вынимая оружие. Клинок остановился в паре миллиметров от горла господина Миргаила, которого за каким-то умертвием принесло на моё занятие. А он, надо заметить, даже не попытался уклониться от моего выпада. Узнав его, я сразу убрала меч.

— Что привело вас сюда, господин Миргаил? — спросила я, сощурившись.

— Как я и говорил, я присматриваю за вами, — ехидно улыбнулся он. — И только что я убедился, что вы опасны.

— Я же не бросилась на вашу шею с клыками наголо, — фыркнула я. — Я мечник. А вы пришли без предупреждения. Какой реакции вы ждали от моих рефлексов?

— Я не ждал, что вы вообще меня заметите, — усмехнулся он. — Не будь вы вампиром, вы и не узнали бы, что я здесь, пока не повернулись бы ко мне лицом.

— Это лишь делает меня непревзойдённым воином, господин Миргаил, — я поморщилась. — У вас ко мне дело? Мы ещё не закончили урок.

— Я бы хотел посмотреть на ход вашего занятия, — пристально посмотрел на меня эльф.

— Хорошо, только не переходите границу плаца, — я кивнула.

Я развернулась и пошла обратно к ученикам. Странно всё это было. Если бы я работала в школе первый год, столь пристальное внимание ко мне было бы понятно. Да и тогда за мной и в самом деле присматривали все, у кого только было на это свободное время. А вот конкретно господина Миргаила мои занятия совершенно не интересовали. И это снова наталкивало меня на мысль, что в нём что-то изменилось. Конечно, он мог узнать что-то за лето, так же, как и Тристан, но мне почему-то казалось, что переселение душ было более вероятным вариантом в его случае.

Я подняла мечи и вернулась к спаррингу. Присутствие постороннего меня не отвлекало, хотя теперь я отчётливо слышала, как бьётся и его сердце. И, судя по этому звуку, господин Миргаил был совершенно спокоен. Ещё пятнадцать минут ученики сражались со мной и манекенами, после чего мы с ними закончили. Они стали расходиться, и я напомнила, чтобы не забыли на урок по теории взять учебники. Всё же фехтование не состояло из одних только взмахов мечом — хороший мечник ещё и думать умел. Ученики нестройно отозвались в том ключе, что всё поняли, и разошлись. Я убрала брошенные на плацу мечи — некоторые за годы обучения так и не научились доносить их до стойки и оставлять там. И только после этого подошла к эльфу, который всё это время терпеливо ждал меня за пределами плаца.

— Хотите поговорить здесь или в классе? — я склонила голову набок. — Или вы уже увидели всё, что хотели?

— Ученики разошлись, и сейчас время обеда, — отозвался он. — Не думаю, что кто-то услышит наш разговор.

Я прислушалась. Вокруг в самом деле никого уже не было, и если только мы не собирались орать как резаные, нас никто бы не услышал. Разве что птицы.

— Да, вокруг никого, — я кивнула. — Так что вы хотели? Не просто же так вы задержались после занятия.

— Я видел прошлой ночью, как из вашей комнаты выходил господин Тристан, — эльф чуть опустил подбородок. — Он выглядел довольным.

— А вы что забыли на моём этаже? — у меня даже глаза округлились. — Насколько я знаю, ваши апартаменты находятся в другой башне, на втором этаже. И вы решили пренебречь сном после составления расписания, чтобы проследить за моей дверью?

— Я говорил, что буду за вами присматривать, — он сощурился. — Так что вы делали? Зачем приходил к вам господин Тристан?

— Это вас не касается, господин Миргаил, — я сложила руки на груди. — Чем бы мы ни занимались, мы с ним оба достаточно взрослые, чтобы принимать любые решения. А вы немного переходите границы, задавая мне подобные вопросы.

— А если ученики увидят? — нахмурился эльф.

— Ну, если ученики будут ошиваться у окон преподавательского общежития среди ночи, между отбоем и подъёмом, то чем бы мы там ни занимались, это их уже не испортит, — хмыкнула я и добавила: — Как справедливо заметил Тристан.

— Воздержитесь в таком случае хотя бы от бурных проявлений своих чувств на публике, — господин Миргаил поджал губы. — Хотя я лично сомневаюсь, что вы, госпожа Тиранис, вообще способны чувствовать.

Он резко кивнул, обозначая конец разговора, развернулся и ушёл. Что он там надумал себе о причине визита Тристана, интересно? Впрочем, по последним его словам нетрудно было догадаться, что именно он надумал. Как только в голову пришло…

Колкий взгляд господина Миргаила в спину я ощущала всю учебную неделю. Стоило ему только разобраться со своими занятиями, как он заявлялся туда, где была я, и сверлил меня глазами. Но хотя бы допросов с пристрастием больше не устраивал. А взгляд его вполне можно было игнорировать. Обидно было только, что я так и не смогла пока придумать, как бы мне выяснить, Франкенштейн он или нет. В некоторые моменты мне казалось, что это точно он, и можно было просто заговорить рядом с ним на каком-нибудь языке, который он точно знал, но которого в этом мире просто не было. А порой я начинала думать, что моего товарища в «Регалионе» нет. И где его носило — умертвие его знает.

В пятый учебный день, который от следующей учебной недели отделяли два последующих выходных, после обеда у меня должен был пройти классный час. Такое собрание с закреплёнными за мной учениками, чтобы подвести итоги недели. Это занятие было встроено в расписание и проходило на постоянной основе, чтобы я как классный руководитель могла подхватить проблемы с учёбой или в отношениях с другими учениками, не затягивая дело до самого не могу. А они в свою очередь могли задать мне вопросы. Впрочем, вопросы они могли задавать мне в любое время — никогда не закрывала свою дверь для учеников. Зайдя в класс, ученики расселись за парты, и некоторое соседство меня слегка озадачило: Охтар занял место рядом с Аргатой, а Мелима села вместе с Гавейном. Не то чтобы они были расово на ножах, однако дружескими отношения их народов нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Я мысленно отметила себе, что надо будет потом с ними поговорить.

— Итак, класс, — улыбнулась я, демонстрируя два ряда ровных зубов и никаких клыков. — Как прошла ваша первая неделя в «Регалионе»?

— Нам нужно всё рассказывать? — осторожно спросила Элайна, подняв руку.

— Не нужно, — я мотнула головой. — Вы можете рассказать мне всё, что сочтёте нужным. О ваших академических успехах я и так в курсе. Классный час — это не урок, а беседа, на которой мы с вами можем просто поговорить и обсудить какие-то события. Что было интересного или неприятного, о чём вы хотели бы узнать. Руки можно не поднимать, но постарайтесь не перебивать друг друга.

— Госпожа Тиранис, — мрачно заговорил Гавейн. — Я вчера застал кое-что. Но не уверен, что девочки хотят об этом поговорить.

— Хм… — я обвела класс взглядом. — Если вы не хотите говорить о чём-то, я не могу вас заставить. Что бы ни произошло, вы вольны сами решать, обращаться ко мне за помощью или справляться с проблемами самостоятельно. И всё же я хочу, чтобы вы уяснили — в «Регалионе» именно я буду находиться между вами и всеми остальными. Если вы допустите провинность, именно я буду вас отчитывать, но я же и буду вас защищать. Раз вы сейчас не готовы рассказать, что произошло, начнём с другой темы. Вы прочли «Свод школьных правил»?

— Да… — вяло отозвались ученики.

— Надеюсь, что это так, — усмехнулась я. — Я прошу вас внимательно прочитать этот образчик скукоты не потому, что мне так хочется, а потому, что знание правил очень полезно.

— Вы не оговорились? — озадаченно спросил Грар. — Полезно, а не важно?

— Я не оговорилась, — я улыбнулась. — Именно полезно. Важно — это значит, что правила нужно знать, чтобы им следовать. А полезно — значит уметь использовать их в своих интересах. К примеру, правило относительно запрета на драки вне плацев. В нём не говорится ничего о том, что на плацу можно драться только в присутствии учителя или только на занятиях. В нём говорится только о том, драки ограничены территориально. Иными словами, если вас провоцируют на применение силы, позаботьтесь о том, чтобы довести провокатора туда, где можно хорошенько объяснить ему, почему вас не стоило задирать.

— Это опасный совет, — тихо заметила Миревен.

— А кого, по-вашему, выпускает «Регалион» и почему его выпускники так ценятся в армиях государств всего континента? — я склонила голову набок. — Потому что мы обучаем воинов. Тех, кто сможет не только махать мечом или волшебным посохом, но и вести за собой. Кто способен сражаться в любых условиях и чей дух так же крепок, как и его клинок. И уж конечно, вовсе не тех, кто будет молча терпеть нелестные комментарии в свой адрес.

— Госпожа Тиранис, — подала голос Аргата, переглянувшись с сестрой. — У нас возник… Как бы это сказать? Небольшой конфликт со старшими учениками.

— Насколько небольшой? — я изогнула бровь.

— Не уверен, какой класс, — вмешался Охтар. — Это были эльфы из Южного княжества. Они основательно прошлись по внешности сестёр и своими насмешками довели их почти что до слёз.

— А, это… — протянула я. — У эльфов с юга какой-то странный комплекс — они почему-то считают себя самыми некрасивыми среди эльфов. Хотя это, я бы сказала, на вкус и цвет. Поэтому они часто поступают подобным образом, если воспитания не достаёт. И надо сказать, что на моей памяти на них на этой почве нападали чаще, чем на кого бы то ни было. Однако я не буду говорить вам, чтобы вы просто не обращали внимания — если это вас задевает, значит, это ваши чувства, и вы вполне имеете на них право, — я вздохнула. — Даже если эльфы считают, что именно они определяют стандарты красоты, на самом деле это совершенно не так. И я бы сказала, что привлекательная внешность заметно отличается от расы к расе. Для орков вы, девочки, очень красивые. А по эльфийским стандартам в этом помещении только Охтар ничего так.

— Но разве эльфы не самая красивая раса? — озадаченно спросила Элайна.

— Это зависит от внутренних убеждений, — я улыбнулась. — Лично мне больше нравится внешность оборотней и людей из империи Ко. Лично вам может нравиться наружность кого-то другого. Красота в глазах смотрящего, даже если вы пока не можете понять, о чём в действительности эти слова. И потом, разве можно в принципе сравнивать красоту орка и красоту дворфа? Это же совершенно разные вещи. И я, конечно, могу устроить на своих занятиях пытку любым ученикам, однако тогда, боюсь, они и не поймут, за что им такое наказание, — я вздохнула. — А потому я дам вам другой совет. Воспитайте уверенность в себе и никогда не отвечайте на оскорбления молчанием — это может быть понято как согласие или, хуже того, слабость. Но и чрезмерным ответ быть не должен. Если кто-то прошёлся по вашей внешности — пройдитесь по его. Задели ваши чувства — заденьте в ответ. Вы должны чётко знать, что вы в праве защищать себя. Хотя я бы не советовала вестись на провокации.

— Так вы хотите сказать, что лучший способ справиться с нахалами — нахамить им в ответ? — озадаченно переспросил Гавейн.

— Нет, не совсем, — я мотнула головой. — Лучшим способом будет оставаться спокойным и отвечать, не переходя при этом грань. Обидчик не захочет продолжать донимать вас, если поймёт, что вам плевать на его слова. Даже если на самом деле вам не плевать. И если есть способ лучше, чем ответить тем же, мне он не известен. Особенно если вы не умеете в достаточной степени контролировать выражение лица, чтобы по нему не было заметно вашей настоящей реакции. В любом случае, вы всегда можете рассчитывать на меня. Я буду на вашей стороне, даже если вы нарушите правила.

— Но разве мы не должны им следовать? — нахмурилась Мелима.

— Было бы здорово, если бы это было так, — я кивнула. — Однако я не могу сказать, что даже самые прилежные ученики никогда не допускали провинностей. И это возвращает нас к тому, что правилам можно не только следовать, но и использовать их.

На несколько мгновений повисла тишина. Лица учеников обрели схожее выражение, будто они обдумывали мои слова и где-то в глубине души соглашались с ними. Некоторые из них переглядывались и кивали, но больше эту тему вслух никто не комментировал. И я хотела было уже похвалить их за то, что они хорошо справлялись с учёбой в первые дни, но первым успел заговорить Гавейн.

— Госпожа Тиранис, а можно личный вопрос?

— Вы можете задавать мне любые вопросы, однако, если они будут неуместны, я не отвечу, — кивнула я.

— Скажите, вы пьёте кровь? — оборотень сощурился.

— Разумеется, пью, я же вампир, — я изогнула бровь. — Я же не спрашиваю вас, едите ли вы, потому что это очевидно так.

— Прямо из шеи? — обратился Айвен чуть севшим голосом. Он сидел чуть дальше, но всё равно, задавая вопрос, закрыл горло ладонью.

— Когда разрешают, — я пожала плечами. — Вопреки расхожему мнению, вампиры не стремятся кормиться от живых напрямую, хотя это, конечно, не идёт ни в какое сравнение с кровью из пакетов. Есть только один момент в посмертии вампира, когда он не может контролировать жажду — около двухсот лет после обращения. Тогда вампиры впадают в кровавое безумие, и это состояние чем-то похоже на звериную ярость, только выйти из него можно войти без посторонней помощи, если переждать. И я этот возраст давно миновала. Думаете, я могу навредить ученикам?

— Это странно? — озадаченно спросил Хогр.

— Ничуть, — я вздохнула. — Было бы странно, если бы вы так не думали. Хотя среди вампиров исключительно мало тех, кто в самом деле рискнул бы головой ради пары глотков крови, безумие бывает и у нас. Однако большинство старается этого избегать. Нам, знаете ли, больше нравится носить голову на плечах, а не в сумке.

В попытке сдержать смех Хогр хрюкнул. Громко так. И это заставило рассмеяться остальных учеников. Видимо, они представляли себе вампиров, разгуливающих с собственными головами в сумках, и это страшно их веселило. А мне вот было не смешно — хотя законы континента и ограничивали агрессию в адрес вампиров как существ разумных и даже полезных, мы были расой, которой грозило обезглавливание даже за то, за что остальных даже не осуждали. Несправедливенько… И я, признаться, искренне не понимала, почему так. Но я ничего не могла с этим поделать. Может быть, король вампиров мог бы, но у нас его слишком давно не было — прошлый почил лет шестьсот назад, и с тех пор нового так и не выбрали.

— Я не буду пытаться убедить вас, что вампиры не опасны, — мрачно изрекла я. — Некоторые и в определённое время очень даже опасны. Но лично я уже слишком стара, чтобы вытворить какую-нибудь глупость. Запах крови давно не задевает моих чувств. Я тысячу лет так или иначе провела в сражениях, а там кровь реками текла. И если бы это лишало меня рассудка, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

— А если на уроке кто-нибудь поранится? — сощурился Гавейн.

— Если рана будет небольшой, отправлю в лазарет, — я пожала плечами. — Целитель в школе хороший, быстро на ноги поставит. Но если рана окажется серьёзной, хоть это не представить, я могу использовать свою… э… слюну. Она работает так же эффективно, как лечебное зелье высшего порядка. Хотя это, должна заметить, довольно мерзко.

— То есть, если я сейчас оцарапаю себе руку, мы всё равно не увидим ваших клыков? — оборотень даже чуть подался вперёд.

— Ты сомневаешься в чём? — сощурилась я. — В том, что я вампир, или в том, что я могу себя контролировать? — я обнажила клыки и широко улыбнулась, показывая их, а потом сразу убрала. — Полагаю, первый вопрос снят. Что до второго… Попробуй, и мы узнаем.

Гавейн кивнул. Оборотнем он оказался вполне способным — смог уверенно трансформировать только когти. Видимо, его утверждение на тему «порвать латника» было всё-таки не простой бравадой. Приставив коготь к вене на руке, он надавил. Кожа сначала натянулась, а потом лопнула, и из раны потекла кровь. Терпкий запах ударил в нос, но со мной ничего не произошло. Я даже перестала смотреть на рану, уставившись вместо этого в оборотничий затылок. А Гавейн тем временем старался расковырять ранку пошире, чтобы выпустить побольше крови. И прежде чем я успела сказать ему, чтобы завязывал, пока связки себе не разорвал, дверь в класс распахнулась, и внутрь влетел господин Миргаил.

— Я чувствую запах крови! — заявил он и только после этого осмотрелся. И взгляд его сделался озадаченным, когда он увидел, что меня от источника запаха отделяло по меньшей мере пять шагов.

— Это не то, что вы себе надумали, — вздохнула я.

— А что это ещё может быть?! — взвился эльф.

— Господин Миргаил, — подал голос Гавейн, наконец вынув коготь из руки. — Это в самом деле не то, чем могло показаться. Я просто хотел убедиться, что запах крови не спровоцирует госпожу Тиранис.

— И что бы вы делали, если бы он спровоцировал? — резко спросил учитель пения.

— Хотела бы напомнить, господин Миргаил, что в прошлом году ваш класс опрокинул на меня ведро крови на день шуток, — я поджала губы. — И хотя они испортили напрочь довольно дорогую рубашку, что привело бы в неистовство любую женщину, я всего лишь заставила их прибраться. Ничья шея при этом не пострадала.

— Госпожа Тиранис… — понизил голос эльф.

— Вы пугаете учеников, господин Миргаил, — улыбнулась я. — Занятие на сегодня окончено. Увидимся тем же составом через неделю. Гавейн, перевязать нужно?

— Нет, уже почти зажило, — стал подниматься оборотень.

Ученики повставали со своих мест и шумно покинули класс. И я не успела одёрнуть Гавейна, чтобы прибрал за собой. Ещё и господин Миграил стоял в дверях, сложив руки на груди и нахмурившись. Когда я поняла, что ученика уже не вернуть, я вздохнула и достала из шкафа тряпку, чтобы протереть парту. Проделала я это в полной тишине, пока между лопаток меня жёг взгляд эльфа. Нет, с этим надо было заканчивать. Намекнуть, что ли, секретарю, что у одного из наших учителей очень много свободного времени?

— Что ж я вам такого сделала, что вы тратите на меня столько времени? — спросила я, полоская тряпку. В классе была раковина, чтобы тряпки для доски можно было мыть. Ну, и для всяких там непредвиденных ситуаций.

— Вы вампир, — глухо отозвался господин Миргаил.

— Как будто это было моё решение, — поморщилась я. — Моим решением в моём посмертии было никого не кусать. А вот стала нежитью я не по своей воле.

— И что теперь? — он посмотрел на меня так, как будто не поверил. Хотя моя история была достаточно хорошо известна на всём континенте. — Я что, должен просто вот так взять и начать вам доверять?

— Ничего вы мне не должны, — я наконец закончила с тряпкой и убрала её на место. — Ну, кроме тех двух золотых, которые занимали в конце весны. Помнится, тогда в городе новая пекарня открылась, и вы хотели попробовать там блинный торт с банановым кремом. Я и одолжила-то их вам только потому, что сама хотела бы поесть такого торта, если бы только мои рецепторы не были мертвы. Ух, я бы даже спряталась в ванной с этим тортом, чтобы меня никто не потревожил.

— Что? — голос эльфа как будто даже чуть сел, а сам он отступил на шаг. — Что вы сейчас сказали?

— Что с удовольствием съела бы блинный торт с банановым кремом, закрывшись в ванной, — повторила я. — А вы что услышали?

— Ты! — господин Миргаил резко приблизился и положил руки мне на плечи. — Это ведь ты!

— Франкенштейн? — осторожно спросила я.

Вместо ответа он широко улыбнулся и сжал меня в объятиях. Крепко так сжал. Как будто хотел переломать мне рёбра. Да ещё и перехватил руки около локтей, так что я даже обнять его в ответ никак не могла. И пришлось мне стоять столбом, пока он не наобнимался.

— Я уж думала, что тебя в «Регалионе» просто нет, — усмехнулась я, когда эльф наконец разжал руки. — Не представляю, где бы я тогда тебя искала.

— Я тоже об этом подумал, — он вздохнул. — Хотя у меня закрались подозрения, что если ты и могла в кого-то воплотиться, то только в кого-то вроде Тиранис.

— Доверие восстановлено? — усмехнулась я.

— Полагаю, да, — он кивнул. — Почему-то я уверен, что если это ты, то никакого вреда никому не причинишь.

— Я причиню только добро, — хмыкнула я.

— А всё-таки, что у тебя в комнате делал оборотень? — внезапно вспомнил он.

— Ну, у него есть причина, чтобы давать мне пить его кровь с некоторой периодичностью, — я отвела глаза. Не могла же я рассказать о недуге Тристана, о котором сам предпочитал умолчать.

— А, так он… — начал догадываться Миргаил.

— Да, он приходил за этим, — я кивнула. — А ты что подумал?

— Я… Лучше не буду отвечать, — смутился эльф.

— Да… Уж лучше молчи, — я, кажется, догадывалась, что он там выдумал. — И иди наконец заниматься своей работой! У тебя клуб менестрелей вот-вот развалится, а ты тратишь время на слежку за безобидной мной.

Мирагил мрачно кивнул, а потом ещё раз порывисто сжал меня в объятиях. Потом эльфийское лицо озарилось улыбкой — в буквальном смысле: от улыбки у эльфов едва заметно светилась кожа, — и наконец ушёл. Что ж, это снимало с меня целый ворох проблем: Франкенштейн был найден, слежка прекращена, и ещё мне не нужно было следить, как бы кто с досок на мой этаж не навернулся. Да и Мирагил будет теперь всё-таки спать по ночам вместо эквилибристики к моим апартаментам. Удачно так Гавейн руку себе расковырял, конечно.

Три первые учебные недели пролетели, как скоростной поезд под откос — быстро и в ужасе. Некоторые ученики старались продемонстрировать то, как усердно они занимались всё лето, а другие пытались скрыть, что не делали этого совсем. Не уверена, как это было на остальных уроках, но у меня им ни то, ни другое толком не удавалось. Хотя те, кто не забывали тренироваться, выглядели, конечно, убедительнее. И мне это было странно: восемь лет обучаться в такой школе, как «Регалион», можно было только ради дальнейшей воинской карьеры, но отлынивание от тренировок в каникулы этому совершенно не способствовало. И никакие увещевания, никакие ужастики не могли заставить их тратить время на совершенствование навыков.

Все эти три недели работа в школе только упорядочивалась — мы принимали заявки на участие в клубах, достраивали расписание встреч и дополнительных занятий для особо одарённых — считай, ленивых. Дел было так много, что свободного времени не осталось ни у кого, и вне занятий ученики были предоставлены сами себе. Что неминуемо означало разброд и шатания. Впрочем, не сказала бы, чтобы за ними совсем уж не присматривали. Всё же в школе была стража и коменданты. И вот наконец впереди забрезжили мерцающим светом выходные. Настоящие выходные, а не те дни, которые отличались от остальных только отсутствием занятий с учениками. Казалось бы, это был превосходный повод весь день, например, поспать, вот только школа-интернат не давала и шанса заняться тем, чем действительно хотелось. То есть ничем. Потому что надо было собирать свой класс и делать с ними что-то.

Хотя конкретно в эти выходные выбор был очевиден: двадцать четвёртого сентября в городе Трендилле, близ которого находилась школа, проходил Фестиваль Роз. И это было довольно большое мероприятие — на него приезжали сотни людей, а среди них десятки торговцев разными мелочами со всего континента. Они устраивали большой рынок на половине площади, устанавливая свои палатки. Разгуливая по нему, можно было до некоторой степени познакомиться с особенностями культуры других стран. Вторую половину площади занимали, естественно, цветы. Розы. Самые разнообразные и в совершенно невероятных количествах. Ставили там обычно и палатки с разными развлечениями и играми. Без бродячего театра и цирка тоже не обходилось. Короче говоря, там можно было весело и познавательно провести целый день. Тем более, что двадцать четвёртое число было именно тем днём, когда флористический клуб, куда входили по большей части маги и эльфы, менял растения в школьном саду.

Я вылетела из своих апартаментов только к тому времени, когда должен был закончиться завтрак. Потому что в столовую я так и не ходила, даже несмотря на то, что теперь у меня был свой класс и, по идее, мне следовало там присутствовать. Но на втором классном часу я очень попросила их избавить меня от необходимости там бывать. Удивительно было то, что на языке у меня рецепторов для еды не осталось, а вот нос прекрасно, даже слишком, всё чуял. И иногда очень хотелось отведать какой-нибудь баранины под чесночным соусом, а делать этого мне точно не стоило. Чеснок, конечно, никакого действия на вампиров не оказывал с первого дня обращения, но вот еда сама по себе полезной для нас не была. Скорее даже наоборот.

Закреплённые за мной ученики вышли единой группой из столовой, и я, облетев их по кругу, обратилась в человеческую форму прямо перед ними. Ну, не настолько, чтобы они в меня врезались, но и так, чтобы точно не остаться незамеченной. Они остановились и озадаченно на меня посмотрели.

— Доброе утро, класс, — улыбнулась я.

— Доброе утро, госпожа Тиранис, — на удивление стройно отозвались они.

— Знаете ли вы, какой сегодня день? — я склонила голову набок.

— Выходной? — осторожно спросил Грар.

— И это тоже, — кивнула я. — Однако сегодня ещё и день замены растений в саду. Попасть в него до вечера будет невозможно. Думали ли вы, чем вам хотелось бы заняться сегодня?

— Если в саду нельзя будет гулять, то и заняться в школе нечем, — разочарованно протянула Мелима.

— Технически в школе всегда есть чем заняться, — улыбнулась я. — Или вы прочли все книги в библиотеке? Или ваши боевые навыки достигли совершенства? Уверена, что это не так. Однако я вовсе не хочу предложить вам именно эти занятия. Я хочу предложить вам прогуляться в Трендилль.

— Зачем? — нахмурился Гавейн.

— Даже если бы там сегодня был обычный день, сменить обстановку и немного развеяться всегда полезно, — заметила я. — Тем более что вы уже не маленькие дети. Однако сегодня там проходит Фестиваль Роз. Там можно много что посмотреть, не только розы. А вечером будет ещё и магический фейерверк.

— И мы сможем остаться на него? — округлила глаза Элайна.

— Я пойду с вами, разумеется, так что это вполне возможно, — я кивнула. — При условии, что до этого не произойдёт никаких инцидентов. Так что? Хотите пойти?

Ученики воодушевлённо выразили согласие, и я отправила их к воротам из школы. А сама полетела за преподавательским плащом, потому что не взяла его сразу. Не то чтобы можно было ожидать, что они откажутся от прогулки, но вот мало ли вдруг.

Идти пешком от столовой до ворот было минут десять, если не торопиться. Но без меня ученики в любом случае из «Регалиона» выйти не могли, так что они и не спешили. Вернувшись в свою комнату, я оказалась вынуждена переодеться — регламент предписывал белую рубашку, а я с утра надела чёрную. А вот брюки я оставила — в городе могло произойти что угодно, а ни одну юбку я не считала удобной для этих самых «что угодно». Набросив на плечи синий школьный плащ, я снова обернулась мышью и полетела догонять учеников. И вот что интересно — вампиры перекидывались в мышей и обратно вместе со всем, что на них надето. То есть хоть в латы закуйся, хоть в бальное платье облачись — можно обратиться и долететь до места, ничего по дороге не помяв и не испачкав. А вот оборотни оборачивались без одежды. И если перед обращением не раздевались, бельишко своё могли разорвать в клочья. Хотя тут стоит оговориться, что большинство оборотней мало отличались в габаритах в человеческой и звериной форме. Некоторые волки и тигры даже похудее были… Впрочем, факт обнажённого тела после возвращения в человеческую форму их, кажется, ни капли не смущал.

Я догнала учеников ещё на дорожке. Они и в самом деле шли не спеша, весело переговариваясь о том, чего можно было ожидать на фестивале. Я могла присоединиться к ним, но вместо этого отправилась сразу к страже у ворот. Состав стражи за время моей работы не менялся, однако моё обращение из мыши в человека всякий раз производило на них неизгладимое впечатление. Я сказала, что поведу свой класс в Трендилль, и когда ученики подошли, стражники уже открывали калитку в воротах. Мы вышли на небольшую площадку перед школой, где обычно останавливались повозки — на территорию заезжать было нельзя. Своего выезда у «Регалиона» тоже не было, хотя лошади имелись — верховая езда входила в курс обучения, хотя обязательной не была. Потому что дворфы лошадей в этом смысле сторонились, а от орков шарахались сами животные.

Когда мы оказались за воротами, я притормозила учеников, чтобы дать наставления:

— Эта дорога совершенно прямая и спускается под гору, а внизу у реки как раз и стоит Трендилль. Идти минут сорок размеренным шагом. Когда мы доберёмся, настоятельно прошу вас не разбредаться и ходить одной группой — город не маленький, некоторые улочки довольно запутанные, и в них легко заплутать. Не то чтобы я не могла найти любого из вас, если это всё-таки произойдёт, однако не хотелось бы тратить на это время.

— Хорошо, — нестройно отозвались они, и мы пошли вниз по дороге.

Широкая мощёная дорога просматривалась далеко вперёд, в конце её можно было увидеть солнечный прибрежный Трендилль. По широкой реке плавно шествовали небольшие парусные корабли, а поперёк её как раз пересекал паром: Эниза была судоходной, а потому там, где это было возможно, мостов не строили. Панорама была мирной и даже идиллической, хотя когда-то давно этот город был почти полностью разрушен до состояния руин. Не без моего участия, да… Это было во времена завоевания Хайнриха, основавшего Тевиту, и с тех пор прошло уже четыреста лет. Трендилль был многорасовым городом, так что там вполне могли ещё жить те, кто эти руины помнил. Если не переехал, конечно.

Всю дорогу ученики непринуждённо болтали, представляя, куда можно будет сходить и что посмотреть. Слушать их было даже забавно, потому что они, судя по всему, предполагали выставку цветов, что было логично, и бродячего театра, а вот про рынок не знали. Да и я как-то не упомянула. Впрочем, не упомянула я и ещё одного обстоятельства: Фестиваль Роз в Трендилле был также местным Днём Влюблённых. Так что по городу гуляли во множестве парочки, ведь свидание среди цветов и фестиваля имело свою необъяснимую прелесть. Впрочем, не обходился это день и без шуточек, в большинстве своём — дурацких.

Наконец мы добрались до города и по главной улице дошли до площади. Несмотря на довольно ранее утро, народу на улице было уже очень много, пусть и не настолько, чтобы было тесно. Однако нас — учеников в школьной форме и меня в преподавательском плаще — пропускали. О том, что Тиранис, воин-вампир, героиня тысячи сражений — это так меня называли, хотя число было просто для красоты — работала в «Регалионе», слухи разошлись уже давно, так что меня узнавали. Но, к счастью, не подходили. Не будь я кровососом, некоторые, быть может, решились бы подойти за автографом, но наличие клыков меня от этого берегло. На границе площади мы остановились: через её центр проходила как бы дорога, по одну сторону которой находился рынок, а по другую благоухали розы.

— Давайте сначала пройдёмся по рынку, — предложила я. — Это может быть познавательно, ведь на Фестиваль приезжает много торговцев со всего континента.

— И можно будет что-то купить? — у Хагры заблестели глаза.

— Да, если у вас есть карманные деньги, — я кивнула. — Я не в праве говорить вам, на что стоит тратиться, а на что нет.

Ученики заулыбались, и мы с ними двинулись по узким проходам между лавочками. На лотках по большей части лежали разного рода сувениры и украшения, однако в большом разнообразии были и другие мелкие товары — канцелярия и некоторые магические артефакты. Самое большое их количество было, разумеется, у торговца из Визардиана, и в каждой мелочи на его лотке была заключена какая-нибудь магия. Разбирали их, судя по всему, охотно, а вот я бы не стала — мне было прекрасно известно, что в таких местах анклав продавал только самые ерундовые товары. Другое дело — заказать у них что-то: тогда уж маги иногда сами себя превосходили, чтобы только отработать оплату. Особенно если заказ делал кто-то, кто долго живёт и у кого много денег. Потому что разочарование одного такого покупателя обходилось магам довольно дорого.

Мы долго бродили между палаток. Поскольку моя география сражений едва ли обошла стороной хоть одно государство континента, я могла рассказать что-нибудь о каждой. Однако, когда мы подходили к тем, откуда были ученики, я передавала слово им. Было действительно интересно, и кое-кто даже прикупил сувениры. В принципе, такие широкие ярмарки проходили несколько раз в год, но попасть на них было не так-то просто. Не в том смысле, что туда не пускали — как раз наоборот, однако от «Регалиона» они размещались довольно далеко, и подавляющее их большинство приходилось на период учебного года. А раз так, эта ярмарка была отличной возможностью прикупить для себя или в подарок редкую вещицу. Кое-что привлекло и моё внимание — шпилька из белого нефрита с рубином. Распущенные волосы мне, конечно, не мешали, но иногда хотелось их всё же собрать. Но я так и не собралась с мыслями, чтобы купить её, когда ученики отвлекли меня и я ушла от прилавка.

Мы закончили с осмотром рынка примерно к обеду. Башенные часы пробили час дня, и как только они утихли, у Грора недвусмысленно проурчал живот. Точно, учеников надо было покормить… Я провела их чуть в сторону от площади, где на боковой широкой улице находилось летнее кафе. Столики стояли на просторной веранде без стен, и ещё тёплый осенний ветерок пролетал всю её насквозь. Свободных столов было немного, но когда мы зашли, перед нами как из-под земли вырос официант и провёл в дальний конец, где можно было сдвинуть столы и рассесться всем вместе. Ученики расположились на стульях, а я осталась стоять, раздумывая, как мне быть. Оставаться на трапезу совершенно не хотелось. Но и уйти, не оставив никого за старшего, я тоже не могла.

— Эглиза, — обратилась я, и дворф тут же перевела на меня взгляд. — Мне бы не хотелось оставаться в кафе. Не могла бы ты до конца трапезы побыть за старшую?

— Конечно, госпожа Тиранис, — улыбнулась она.

— Эглиза у нас и так за старосту, — обронил Охтар. — Она же из нас в самом деле самая старшая.

— И самая нормальная, — усмехнулась дворф, покосившись на него, и снова повернулась ко мне: — Не волнуйтесь. Мы хотим остаться на фейерверк, так что просто спокойно поедим. Вы ведь будете недалеко?

— Да, пройдусь до конца квартала, — кивнула я. — Но даже так я буду вас слышать.

Ученики покивали и вернулись к меню, а я на выходе спросила у официанта, сколько в среднем они могли проесть на всех. Он сказал, что компания разномастная, но больше пяти золотых потратить не смогут, и я отсчитала ему деньги, сказав, что если они всё же справятся, я доплачу, как вернусь.

А в конце квартала, куда я направилась, была вовсе не кузня, не магазин мечей или что-то подобное. Там была винная лавка. Когда ученики расселись за столом, я вспомнила, что сегодня была моя очередь идти к Тристану пить кровь, и я подумала, что неплохо будет принести с собой вина. Не то чтобы оборотень сильно любил выпить, тем более что алкоголь не больно-то на него действовал, но сегодня всё-таки был особенный день, и мне хотелось что-то сделать для него. Даже если отношения между нами были в большей мере симбиотическими, чем какими-то ещё.

Продавец в лавке меня узнал сразу — это было видно по тому, как он слегка побледнел, стоило мне войти. Других покупателей не было, и он даже немного отступил назад. Я нахмурилась и подошла к стойке, где стояла касса, ровно на такое расстояние, чтобы дотянуться за покупкой и отдать деньги.

— Что вам угодно, госпожа Тиранис? — тихо спросил он.

— А чем вы торгуете? — я склонила голову набок. — Я хочу купить вина. Мне нужно что-то приличное, чтобы понравилось оборотню.

— Что-то конкретное? — чуть увереннее уточнил лавочник.

— Я не знаю, что ему нравится, — я пожала плечами. — А я сама никогда в жизни не пробовала вина. Так что мне придётся довериться вам.

— Никогда не пробовали? — у него округлились глаза.

— Это удивительно? — я изогнула бровь. — Меня обратили, когда мне было шестнадцать, а после этого я уже не могла попробовать. Если можно, я бы хотела обойтись без долгих разговоров — мне нужно поскорее вернуться.

— Да, конечно, — лавочник как будто ожил. — Только сегодня доставили хорошее вино из Белви. Красное молодое вино из винограда, что растёт у подножия горы Нарават на морском побережье. Это немного влияет на букет, но все оборотни, которые когда-либо брали его, хвалили.

— Хорошо, — я кивнула.

Спустя полминуты он принёс мне пузатую бутылку тёмного стекла. Вино оказалось сравнительно недорогим, хотя тара на вид была литра полтора. Впрочем, молодое вино почти никогда не стоило больших денег. Я сказала, что запомню лавку, хотя я и так знала, где она находилась и что была самой приличной в Трендилле, и если вино понравится, приду снова. Лавочник слегка нервно улыбнулся и кивнул. И вот непонятно было, хотел он условно постоянного клиента или эта перспектива больше пугала его. Он был человеком, а почему-то именно люди больше других пеклись о своей крови. При том, что как раз от них вампиры вообще старались не питаться — хрупкие они.

Возвращалась я не спеша — пройти квартал и вернуться назад можно было самое большее за полчаса, и этого времени было чуть меньше, чем требовалось, чтобы ученики успели поесть. По пути я прислушивалась, чтобы узнать, о чём говорил за столом мой класс. И то ли из-за моего предупреждения, то из общей нормальности говорили о прогулке по рынку, рассказывали, кто что купил, и рассуждали, куда пойти дальше. Всё было в порядке — ничто вокруг них не выдавало, что мне надо было поторопиться. И я думала, что ничего эдакого и не случится, но такие мысли как будто сами собой вызывали внезапные проблемы. Когда я как раз подходила к веранде, в неё заходил класс Миргаила вместе с самим эльфом. Учеников за ним было закреплено больше, и больше половины из них были эльфами. Видимо, директор с секретарём решили, что уж с ними-то Миргаилу будет легче справиться. Не то чтобы он не справлялся, впрочем, хотя за шесть лет их обучения, насколько я знала, бывало всякое. Трое из его учеников были эльфами с юга, и когда на пороге к ним подскочил официант, предложивший пройти в противоположный от моего класса конец веранды, чтобы подобным образом сдвинуть столы там, это трое ринулись в другую сторону. Миргаил махнул остальным ученикам следовать за официантом, а сам устремился за отщепенцами. И я тоже поспешила туда, предполагая, что сейчас будет.

Шестиклассники остановились у стола моих учеников и стали рассматривать их. Дольше всего таращились они на сестёр-полуорчанок, переводя взгляд с одной на другую и обратно. А мой класс вполне убедительно их игнорировал, хотя было заметно, как напряглась Эглиза, ещё не заметившая моего приближения.

— Господин Миргаил, — недовольно протянул один из южан, продолжая смотреть на сестёр. — У меня что-то аппетит пропал. Как можно есть, когда рядом находится что-то столь уродливое?

— Тогда ты, наверное, нигде есть не можешь, — негромко заметила Хагра, и за столом послышались сдавливаемые смешки.

— Тавор, я предупреждал, — угрожающе произнёс Миргаил.

— А что я такого сказал? — с деланным недоумением поинтересовался ученик. — Это же правда. Уродству не следует отравлять окружающим еду.

— Как точно подмечено, — вклинилась я. Это было внезапно, а потому ученики даже вздрогнули от моего голоса. — Подлинное уродство — отсутствие воспитания и манер — может отравить любую, даже самую великолепную трапезу. Хайнрих, известный своим и без провокаций крутым нравом, помнится, лично вызвал на дуэль эльфа из Южного княжества, когда тот нелестно отозвался о его жене. Не то чтобы императрица была писаной красавицей, конечно, однако говорить об этом, тем более при императоре, определённо не стоило. Хайнрих его, кстати, зарезал.

Миргаил подавил ухмылку, когда я назвала его ученика подлинным уродом, а сам Тавор густо покраснел в начале и побледнел в конце. Конечно, пример с императором был несколько чрезмерен, но это было довольно яркой иллюстрацией того, к чему могут привести неосторожные слова. Да ещё и Аргата провела большим пальцем по шее на моих последних словах так, чтобы он видел, замаскировав угрожающий жест под поправляние воротника формы. Похоже, совет, который я давала им на первом классном часу, был усвоен и осмыслен.

— Я хочу пойти со своим классом в бродячий театр, господин Миргаил, — сообщила я эльфу. — Надеюсь, обойдётся без происшествий.

— Я об этом позабочусь, — кивнул он и увёл своих учеников в другой конец веранды.

А мой класс тем временем быстро заканчивал трапезу. Я не торопила их — вполне могла и подождать, однако они не стали рассиживаться, и вскоре мы с ними уже покинули кафе. Наели они, к слову, на меньше, чем я заплатила авансом, и официант попытался вернуть мне сдачу, но я оставила на чай. Ученики были довольны, и о них хорошо позаботились, пока я моталась за вином, так что проблемой сдача мне не показалась.

Шатёр бродячего театра располагался на другой боковой улице, сразу за границей выставки роз. Особенно большим я бы его не назвала, что, впрочем, не мешало образоваться ажиотажу вокруг. У входа на стойке висела афиша с расписанием спектаклей. Театр ставил короткие одно- и двухактные пьесы, и только читая названия, ученики начали что-то подозревать. Изучив афишу полностью, они подошли ко мне и несколько секунд просто стояли молча, а потом Гавейн, старательно делая вид, что ему ничуть не интересно, спросил:

— А почему театр почти все пьесы ставит про любовь?

— Потому что сегодня Трендилль отмечает День Влюблённых, — я пожала плечами. Можно было бы, конечно, попробовать как-то отвертеться и что-нибудь наплести, но я не стала. Всё равно ведь узнают.

— Тогда почему вы здесь с нами? — озадаченно спросила Миревен.

— А с кем? — я изогнула бровь.

— Ну, с кем-то… — она отвела глаза. — С кем-то, кто вам нравится.

— Принято считать, что вампиры не способны испытывать чувств, — улыбнулась я. — И это не совсем заблуждение. В общем понимании мы действительно бесчувственны. Да, мы вполне способны образовывать эмоциональную связь, привязываясь к кому-то в плане в большей степени интеллектуальном. Но вот любить в том смысле, какой в это вкладывают живые, нежить действительно не способна. И потом, это ведь праздник для двоих. А кому захочется проводить его с вампиром, тем более таким старым, как я?

— И всё же… — протянула Миревен. — Это как-то…

— Всё в порядке, — я снова улыбнулась. — Меня уже давно не беспокоит что-то подобное. Лучше скажите, выбрали ли вы пьесу.

— А, да, — кивнул Охтар. — Мы хотим посмотреть «Рыцарь-вампир императора Хайнриха».

— Хорошо, — я перевела взгляд на афишу. Эта пьеса была ближе к вечеру, и у нас было до неё ещё часа четыре. — Давайте пройдёмся по выставке цветов, а потом, если останется время, заглянем в палатки с развлечениями. Только билеты возьму.

Выставка цветов ожидаемо не произвела какого-то эпического впечатления на большинство учеников. Только эльфы проявляли хоть какой-то интерес, и то довольно сдержанный. А вот орки, казалось, вообще не понимали, в чём прелесть. И мне казалось, что они, впрочем, как и я, с большим удовольствием посмотрели бы выставку мечей и секир, щитов и доспехов, луков и арбалетов. Но были только цветы. Оружейный фестиваль в Трендилле тоже проходил — всё же «Регалион» в некотором роде влиял на город. Только он проходил в марте, после того как сходил снег. А сейчас в разгаре была осень, на улице начинало холодать, и живым больше хотелось хотя бы эмоционального тепла. И уж точно не холодной стали.

Насмотревшись на розы, мы пошли к палаткам с развлечениями. Впрочем, цветы кое-кому были куплены: Охтар подарил удивительную янтарную розу Аргате, а Гавейн презентовал Мелиме кустовую белую. Девушки довольно улыбались, и полуэльфийка несла свой подарок в руке, а полуорчанка, в кулаке которой роза смотрелась крайней степени несуразно, заколола её в волосы. Мы прошли к одной из палаток, где размещался тир. Гостям предлагалось стрелять из лука по мишеням, и при наборе определённого количества очков можно было получить приз. Количество очков при этом варьировалось в зависимости от расы, что даже несправедливым назвать было нельзя. Перед нами в стрельбе упражнялась парочка. Девушка стреляла — отвратительно, надо заметить, — а парень восторженно восхищался каждым её движением. Это приводило к большим паузам между выстрелами, и в таком темпе мы могли проторчать до самого фейерверка и так ни разу и не выстрелить. Но возмущаться было бессмысленно, и мы просто стояли и разговаривали. Меня с чего-то понесло на лекцию о том, как Трендилль был завоёван и что конкретно осталось тогда от площади. Ученики участвовали в беседе почти все, и только Айвен пристально смотрел на парочку перед нами. И наконец терпение его, видимо, лопнуло, и он сделал к ним шаг.

— Вас не беспокоит лёгкий флёр зелья, расходящийся от вас, господин? — спросил маг.

— Зелье? — парень обернулся к нему, но на глаза ему попалась Мелима. Она улыбалась, и лицо её оттого слегка светилось. — О, вы! Я словно увидел, как в пустыне распустился цветок! — он сделал шаг в сторону явно опешившей полуэльфийки. — Позволите ли вы мне смотреть лишь на вас до конца моих дней?

Парень протянул руки к кистям Мелимы, но наткнула на ручищи Гавейна, янтарные глаза которого недобро засверкали.

— Куда грабли потянул? — рыкнул оборотень.

— Но моя любовь… — страдальчески отозвался парень.

— Протянет ещё минут пять, — приблизившись, я поняла, что это была одна из дурацких шуточек — его облили волшебными духами, которые заставляли влюбляться в каждую девушку, какая попадётся на глаза. Шутка отвратительная, но в День Влюблённых пользовалась популярностью. Почему-то. — Тебе бы голову ледяной водой ополоснуть да пропустить кружку пива — пройдёт.

— Меня что, этой дрянью облили? — прозрел парень. Я кивнула. — Ох, прошу прощения…

Девушка, с которой был, сначала выглядела злой, а теперь явно была разочарована. Даже было интересно, они только сегодня встретились или давно были знакомы? Впрочем, она не стала ругаться и не залепила парню по лицу, а кивнула нам и пошла вместе с ним. Удивительное спокойствие.

Стрельбу в тире мы закончили как раз к тому времени, когда пора было идти в театр. И вот мне туда не хотелось. Потому что «Рыцарь-вампир императора Хайнриха» была пьесой про меня. И она была очень далека от того, что тогда на самом деле происходило. Как минимум, автор этого опуса сочинил, что между мной и Хайнрихом были высокие чувства, а женился он ровно для того, чтобы заиметь наследников, поскольку я их дать ему никак не могла. В действительности же он любил императрицу. Да, она была некрасивой женщиной, но она была харизматичной, умной и понимающей. И она была для него прекрасным партнёром. Обо мне ничего подобного сказать было нельзя — я была его рыцарем, убийцей и телохранителем, и все наши отношения сводились к тому, что я защищала его, сражалась в его армии и иногда убивала по заказу, а он обеспечивал меня кровью. Никакой романтики, никакой ерунды — просто работа.

Когда пьеса только вышла, Хайнрих был ещё жив. И он особым императорским указом её запретил под страхом смерти. А потом ещё мне пришлось явиться во дворец, чтобы объясниться с императрицей. Не то чтобы она поверила в этот бред бредовый, но поговорить всё равно пришлось, чтобы не переживала. Тем более, она тогда была уже не молода, и волнение ей было совершенно ни к чему. Но прошло время, опус достали из закромов и стали ставить на подмостках бродячих театров. Большие театры этого делать не смели — можно было нарваться на недовольство с моей стороны.

В целом, если забыть о том, что именно Тиранис была главной героиней пьесы, смотреть её вполне было можно. Если бы не ведущая актриса. Она превратила мой героический образ в сопливую дуру, которая только и думала, как бы привлечь внимание императора. Пьеса была двухактной, но я не досидела даже до конца первого. Когда актриса, игравшая меня, завела заунывный монолог о том, как она скучает по Хайнриху, я встала и, создавая как можно больше грохота, пошла на выход. Да, это было крайне неуважительно по отношению к актрисе, но… Но я ещё не упокоилась, чтобы меня вот так играли. Дойдя до сцены, я оказалась в свете софитов. Актриса сначала недовольно уставилась на меня, нарушившую ход пьесы, а потом узнала, и на лице у неё отразился ужас.

— Я понимаю, что вся эта пьеса — художественный вымысел и не более того, — громко произнесла я. — Но не кажется ли вам, что ваш образ вампира слишком сильно противоречит не только представлениям о нас в принципе, но и образу лично моему?

Моё имя шёпотом пронеслось по всему шатру. Хотя я совершенно не скрывалась, когда заходила, казалось, что только теперь присутствующие поняли, кто я такая. Актриса так и не могла найтись с ответом, а я продолжала сверлить её взглядом. Через минуту, когда стало ясно, что она так ничего и не скажет, я покачала головой и вышла из шатра. Досматривать это у меня просто не было душевных сил.

А вот мои ученики остались до конца, и когда вышли, засыпали меня вопросами на тему правдивости опуса. Я сказала только, что это вымысел от и до, и разве только упомянутая битва за Недьяр действительно была. Уже стемнело, и я повела учеников к окраине города — там, если немного подняться по дороге к «Регалиону», был самый лучший обзор на предстоящий фейерверк. Впрочем, я умолчала о том, что он великолепен и с площади, только потом с одежды надо было выводить каким-то образом мерцающую магическую пыль, которая оседала после салюта. Зачем-то маги делали её очень стойкой, и избавиться от неё было практически невозможно, пока сама не исчезнет через месяц-другой.

Фейерверк был действительно потрясающим: над городом расцветали светящиеся и мерцающие розы всех мыслимых оттенков, сопровождаемые негромким музыкальным звоном. От этого совершенно невозможно было оторвать взгляда, ведь ни один цветок в небе не повторялся, и каждый следующий был удивительнее и прекраснее предыдущего. Зрелище длилось минут двадцать и закончилось ровно до того, как устали бы глаза. Восхищённые ученики ещё с полминуты смотрели на звёздное небо, а потом мы с ними пошли в школу. И вот в этот самый момент до меня дошло, что уже поздно, и даже если мы очень поторопимся, в столовую мои ученики всё равно опоздают. Я озвучила это вслух, и мы всё же ускорили шаг, хотя нам и приходилось топать в гору. В теории я могла обратиться мышью и быстро долететь до школы, чтобы попросить всё-таки дождаться мой класс, но я не могла оставить их одних — они были без оружия, они были школьниками, а ночь уже стремительно вступала в свои права. Не то чтобы вокруг «Регалиона» было небезопасно, но всё же лучше было не рисковать.

Однако, когда мы почти бегом добрались до столовой, оттуда нам навстречу вышел Миргаил. Он сказал, что ужин ждёт учеников и им стоит поторопиться. Они радостно ринулись внутрь, а я осталась снаружи. Я хотела было поблагодарить его за заботу, но он меня опередил, сказав, что это в качестве извинений за инцидент в обед. А потом добавил, что проведёт с эльфами Южного княжества дополнительную беседу, на которой объяснит, почему стоит научиться себя вести. Я улыбнулась ему, убедилась, что ученики сели есть, и полетела сначала к общежитиям, чтобы объяснить комендантам, где болтался мой класс и почему задержался. Там мне сказали, что в школу ещё даже не все вернулись, так что конкретно вот сегодня они закроются только после того, как все придут. Я облегчённо выдохнула и полетела к себе.

Так уж сложилось, что наши взаимно полезные встречи с Тристаном устаканились на первый из двух выходных в учебной неделе. А тут ещё и праздник выпал. В школу с учениками я вернулась самое большее за полчаса до отбоя, а до своих апартаментов добралась уже после него. Однако, раз уж именно сегодня из-за фестиваля отбой немного перенесли, мне пришлось подождать, пока в школе всё утихнет. Это время я потратила чтение глав из учебника по тактике, чтобы потом обсудить с учениками.

Около полуночи всё наконец стихло, и я отложила книгу. Пора было собираться в гости. Прогулка по Трендиллю и меня настроила на несколько романтический лад, так что я распахнула свой шкаф, чтобы выбрать что-нибудь подходящее. Я остановилась на длинном платье с открытой спиной из черного гипюра с подбоем из багрового шёлка. Исключительно готическом, разумеется. Этого мне показалось недостаточно, и я дополнила наряд украшениями с рубинами и собрала волосы в изящный пучок. Потом положила в сумку вино для Тристана и мышью вылетела в ночь.

Оборотень оставил для меня открытым окно, только не в гостиную, где мы обычно проводили время, а в спальне. Влетев туда, я даже несколько удивилась — раньше сюда даже дверь всегда была закрыта. Впрочем, ещё больше удивило меня то, что самого Тристана в комнате не было. Хотя спальня была тщательно убрана, а кровать не только целомудренно накрыта покрывалом, но и заброшена большой мохнатой шкурой. Я прислушалась. Судя по шуму воды, оборотень принимал душ. Мне в любом случае надо было дождаться его, хотя было похоже, что он напрочь забыл о том, что я прилечу, и собирался просто лечь спать. Посреди спальни у него стоял небольшой круглый стол и пара кресел при нём. Я достала вино и поставила рядом со стоявшей на нём вазой с букетом роз, бросив сумку на пол. А потом отошла к окну, чтобы полюбоваться луной.

— Твои волосы как будто серебро в свете луны, — раздался у меня за спиной голос Тристана, и я обернулась. Он только вышел из душа в одном лишь полотенце вокруг бёдер, а с волос стекали капли воды.

— Похоже, я слишком рано, — улыбнулась я. — Или ты и вовсе меня не ждал.

— Вообще-то, ждал, — улыбнулся он в ответ. — И ты не рано. Просто… Начал уборку и немного увлёкся, а потом понял, что слишком взмок. Оставил открытым окно, и вот…

— В принципе, тебе хорошо и так, — я скользнула по нему взглядом, а потом снова отвернулась к окну. — Но, думаю, нам обоим будет комфортнее, если ты наденешь хотя бы брюки.

— Пожалуй, что так, — усмехнулся оборотень у меня за спиной.

Небо было исключительного чернильного цвета, и звёзды сияли серебром. Я рассматривала их, пытаясь отогнать мысли о Тристане. Впрочем, цвет звёзд быстро помог мне это сделать. Серебро теперь оставалось единственной моей слабостью, да и я в скором времени должна была преодолеть и её. Буквально пару месяцев оставалось. Вообще говоря, высшая нежить была истинно бессмертной — после тысячелетия вампира практически невозможно было убить, если только он сам не желал упокоиться. Посмертие несло в себе не так много удовольствий, а потому мало кто дотягивал и до этого возраста, ведь существование без любви и гастрономических удовольствий приедалось. Особенно тем, чей изначальный срок жизни был не так уж долог. Хотя мне вот пока не приелось. Да и школа внесла занятное разнообразие в моё существование. И я не представляла, чем займу себя, когда преподавание мне надоест…

— Я одет, — выдернул меня из размышлений Тристан, и я обернулась. Оборотень надел не только брюки, но ещё и рубашку и сюртук. Даже волосы в высокий хвост успел завязать, хотя они всё ещё казались влажными.

— Беру свои слова назад, — улыбнулась я. — Так тебе определённо больше идёт.

— Приятно слышать, — он тоже улыбнулся. — Ты принесла вино?

— Такое настроение, — кивнув, я подошла к столу. — Мне подумалось, что ты бы не отказался. Лавочник уверял, что оно нравится оборотням.

— Хм? — вопросительно протянул Тристан и поднял бутылку к глазам. — Наравати. Да, любимое вино в моём клане. Погоди, принесу бокалы.

— Бокал, — поправила я. — Я всё равно не могу его пить. Но для меня можешь принести воды.

Оборотень кивнул, а потом резко протянул руку и развалил мой пучок. Ухмыльнувшись тому, как мои волосы рассыпались по плечам, он на минуту слинял, вернувшись с бокалами и графином воды. Я хотела возмутиться его поведением, хотя прекрасно знала, что он не прекратит это делать. Но Тристан не сел в кресло, а подошёл ко мне. Он запустил пальцы правой руки мне в волосы, и они странным образом поползли вверх, а потом достал что-то из кармана и заколол пучок — очевидно, что-то такое он у меня на голове вертел.

— Я был в Трендилле сегодня, увидел шпильку из белого нефрита с рубином, — сообщил он. — И подумал, что её место именно на твоей голове.

— Спасибо, — я улыбнулась. — И я выражу свой восторг после того, как посмотрю в зеркало.

— На мой вкус тебе идёт, — улыбнулся оборотень и галантно отодвинул для меня кресло.

Усадив меня, Тристан сел и сам, и тогда оказалось — кто бы мог подумать? — что цветы загораживали нам физиономии друг друга. Оборотень решительно сдвинул вазу на край стола и разлил напитки по бокалам.

— Я рад, что провожу этот вечер с тобой, — улыбнулся он, поднимая свой.

— В самом деле? — меня это немного озадачило.

— Да, — кивнув, Тристан сделал большой глоток. — Какой мужчина был бы не рад провести вечер в компании красивой девушки и бутылочки хорошего вина?

— Рада, что оно пришлось тебе вкусу, — я улыбнулась и отпила воды.

— Как я сказал, Наравати действительно любимое в моём клане вино, — протянул он. — У него довольно специфический букет. А ты пробовала вино когда-нибудь?

— Нет, — я покачала головой. — Я была ещё слишком юной, когда меня обратили, так что вкус вина мне известен только в крови.

— А вино меняет вкус крови? — Тристан удивлённо вскинул брови.

— Странно, что Парвастур тебе об это не сказал, — усмехнулась я. — И вино, и еда, и специи, и сахар. По вкусу крови можно определить не только, что живой ел и пил, но и чем болен, если это так.

— Разве это не до крайности полезно в целительстве? — нахмурился оборотень.

— Ну да, — я кивнула. — Иногда этим пользуются. Но нечасто — живые почему-то против даже ради собственного здоровья дать вампиру хоть каплю крови.

Тристан на несколько минут умолк. Казалось, долгую минуту он потратил на то, чтобы, видимо, подумать о моих словах, и они ему определённо не нравились. Да, вампирам было бы совсем грустно, если среди живых не находилось таких, как он, сочувствующих, если можно так выразиться. Впрочем, минуту спустя он снова наполнил свой бокал и просто рассматривал меня в тишине. Свет нам обоим не требовался, так что комната освещалась одной только луной и звёздами. Хотя мне это не мешало даже цвета различать. Наконец Тристан перестал на меня таращиться, закрыл глаза и залпом выпил второй бокал. Потом он поднялся и подошёл ко мне.

— Давай потанцуем? — он протянул мне руку.

— А ты не слишком быстро вино пьёшь? — я склонила голову набок.

— Я почти не пьянею, — оборотень улыбнулся. — Просто мы оба так разодеты, чтобы было бы жаль упустить момент.

Оперевшись на его руку, я поднялась. Тристан положил мою ладонь себе на плечо, а его рука перебралась на мою талию. В комнате не было достаточно места для того, чтобы прямо танцевать — здесь бы даже репетировать шаги не получилось. Да и вместо музыки были одни только звуки ночи, доносившиеся снаружи. Но как-то нам удавалось кружиться в крошечном пространстве в имитации вальса. Когда-то невероятно давно я уже танцевала в таких ограниченных пространствах, только партнёр был другой…

Оборотень вывел меня в косой луч луны, падавший от окна, и остановился. Его горячая, почти обжигающая рука скользнула мне на спину, где в вырезе была голая кожа, и он притянул меня чуть ближе к себе, а после склонился прямо к уху.

— Я люблю тебя, — сообщил Тристан почти шёпотом.

Я опешила и замерла. Мысли разбежались, как тараканы от яркого света, и я никак не могла собраться, чтобы хоть что-то ему ответить. Да и по ощущениям у меня даже язык онемел. И стоило мне только хоть немного прийти в себя, он продолжил:

— Не могу назвать мои чувства к тебе иначе, хотя в общем смысле это тоже не то. Просто мне нравится быть с тобой — разговаривать, сражаться, танцевать… Это что-то духовное и не имеющее ничего общего с плотским.

— А… — протянула я. Гениальный, блин, ответ. — Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Хотя, честно говоря, всегда думала, что оборотни больше по страсти.

— Не стану с этим спорить, и если бы ты не была нежитью, не думаю, что испытывал бы настолько же чистые чувства без всяких там низменных помыслов, — улыбнулся Тристан, немного отстранившись. — Скорее, тебе было просто опасно заходить ко мне в такое время.

— Я… — я хотела сказать кучу всего о том, что не будь я нежитью, мы бы вообще не встретились — я бы не дожила. И что я и без клыков мечом владела превосходно… Но я осеклась. Это всё было сейчас не к месту. — Знаешь, в таком смысле я тоже тебя люблю. И это, возможно, единственный доступный мне вариант этого чувства. С живыми так — мы привязываемся или к душе, или к пище.

— Но ведь я и есть твоя пища, — усмехнулся он.

— Моё отношение к тебе не поменяется, если ты запретишь мне пить свою кровь, — мягко улыбнулась я. — Однако именно в твоём случае меня даже немного радует моё проклятье, ведь я могу помочь тебе.

— Пускать кровь самому себе мне никогда не нравилось, а кусать себя другому вампиру я точно не дам, — насмешливо заметил Тристан.

— Тогда мне придётся присматривать за тобой до конца твоих дней, чтобы твой недуг не свёл тебя с ума, — вздохнула я.

— Самое время для профилактики, — оборотень изогнул шею. — Ты ведь не улетишь сразу после этого?

— Нет, я останусь, пока ты не допьёшь вино, — усмехнулась я и вонзила клыки в его кожу.

— Тогда мне вообще не стоит его допивать, — хриплым шёпотом сообщил Тристан.

В Тевите было множество разнообразных праздников и поводов для массовых гуляний. И каждое имело свой набор традиционных шуток и шуточек, некоторые из которых были забавными, иные — жестокими, а другие и вовсе дурацкими. А на середину октября приходился прямо-таки апофеоз этого… Этого. День Шуток. И, надо заметить, преимущественно дурацких.

Я этот день, мягко говоря, недолюбливала. Ещё во времена Хайнриха он мне не нравился, когда традиция только зародилась, и спустя сотни лет ситуация никак не поменялась. Тогда живые почему-то считали, что разыграть каким-нибудь особо изощрённым образом вампира — дело просто святое, а потому упражнялись в изобретательности и изощрённости за мой счёт. Такую бы энергию да в мирное русло… Но в те времена я могла просто отсидеться где-нибудь и не отсвечивать, чтобы избегать нелепых ситуаций. А после окончания службы у императора я вернулась к наёмничеству и работе в гильдии ассасинов, и при такой моей работе желающих рискнуть здоровьем просто не было. И вот теперь… И вот теперь, в школе, шутить надо мной считали своим долгом и ученики, и учителя. В меру своей изобретательности.

С утра я не обнаружила, что мой гардероб странным образом изменил цвет, как в прошлом году благодаря шутке магов — тогда буквально все мои вещи, за исключением преподавательского плаща, стали розовыми. Даже доспехи. Даже меч. Всё. И вид мой в нежно-розовом вводил в ступор буквально всех, кто мне в тот день встречался. А маги ещё и картинок наделали, а потом и продали. Хотя тут стоит отметить, что выручкой поделились, и я сочла, что если когда-нибудь припрёт, смогу себе и так заработать.

А ещё я не обнаружила, что от моих прикосновений к чему бы то ни было ничего не вырастает, как пошутили надо мной в первый год работы. И придумали же заклинание, чтобы под моими руками распускались розы. Опять же, буквально на всём. Избавиться от цветочков на одежде, оружии, столе, ушах потом оказалось довольно утомительным мероприятием. В этом же году ничего подобного не происходило, однако я даже надежды не лелеяла на то, что маги вообще ничего не сделают. В это никак не верилось.

В целом, с утра и до обеда набор происшествий был довольно стандартным: состояние песка на плацу менялось перед каждым занятием от гладкого льда до грязного болота. Класс Миргаила снова устроил мне кровавый душ — и где только взяли? И веселья эти шутки мне как-то не добавляли, а только портили настроение. С каждой новой шуткой я только мрачнела, чего нельзя было сказать обо всех остальных.

Занятия после обеда у меня не было, и я сидела в своём классе, куда, поев, пришёл Тристан. Нам с ним надо было обговорить работу клуба, который мы курировали вместе. В этом году он оказался довольно популярен, и пока погода позволяла, мы проводили собрания на плацу, но теперь становилось холоднее, и нам надо было что-то придумать с помещением и каким-то разделением потоков студентов. В разгар беседы пришёл Миргаил, мрачный и почему-то с венком полевых цветов на голове. Он принёс извинения за проделку своего класса и наконец вернул одолженное золото. И как только он договорил, в классе повисло неуютное и озадачивающее молчание, потому что какой-то общей темы на троих у нас с ходу не нашлось, а уходить никто не собирался. Я — потому что это был мой класс; Тристан — вероятно, потому что обсуждение мы с ним ещё не закончили; а Миргаил — пёс его знает почему. И вот когда я уже почти набрела на какую-то мысль, чтобы заговорить, помещение заполнилось ослепительно яркой вспышкой.

Маги… Треклятые, чтоб их, маги! Магичилки бы им пооткручивать! Потому что никто другой подобное мероприятие провернуть не мог. В прошлые разы их проделки были дурацкими, но хотя бы в какой-то степени милыми или даже прибыльными, но на этот раз… Они просто превзошли сами себя. Как им это вообще удалось? Меня и тех, кто оказался на свою беду в зоне поражения, вышвырнуло в другую реальность. И очевидно это стало буквально сразу: мало того, что у меня внезапно забилось сердце, а через мгновение после того, как вспышка погасла и глаза вновь обрели способность видеть, я осознала, что и мой класс внезапно исчез. А заменил его лестничный пролёт в колодце, стены которого были увешаны движущимися картинами. И лестница под ногами тоже двигалась. Поворачивалась.

— Это же… — протянул мальчишка лет двенадцати, до ужаса похожий на Франкенштейна. И, вероятно, он это и был. И более того, место узнал.

— Какого умертвия? — рыкнул другой, исключительно похожий на Тристана, только волосы у него были не красными, как я привыкла, а рыжими.

— Маги, — мрачно вздохнула я. — Шутки у них, конечно… Вас, полагаю, не планировалось.

— Тиранис? — очевидно, Тристан озадаченно посмотрел на меня.

— Она самая, — кивнула я, кисло скривившись.

— И где мы? — спросил оборотень, осматриваясь.

— Без понятия, — солгала я. — Очевидно только, что в какой-то школе. Потому что мы с вами дети и в одинаковой форме. И, полагаю, в школе волшебной, потому что… — я обвела рукой колодец. — Ну, потому что вот так всё выглядит.

— Это пробуждает не самые радужные воспоминания, — на удивление дружно протянули парни, хотя было у меня подозрение, что они имели в виду совершенно разные вещи.

Лестница наконец остановилась, и мы втроём ссыпались вниз, быстро перебирая ногами. Откровенно говоря, если бы в «Регалионе» хоть одна лестница вела себя подобным образом, да ещё и бессистемно, её бы и студенты, и преподаватели обходили седьмой тропой. Даже если бы по ней можно было полдороги срезать. Потому что можно срезать, а можно и оказаться умертвие знает где. Но тут нам повезло: внизу обнаружилась стайка таких же, как мы, детишек. Они были тоже одеты в школьную форму и черные мантии поверх, а на груди у каждого красовался красно-золотой герб с изображением льва.

— Идёмте скорее! — выпалила нам в лицо девчонка с копной каштановых волос. — Профессор будет вне себя, если опоздаем!

Задаваться вопросами, куда, зачем и почему, можно было и на бегу, тем более про себя. И три преподавателя школы меча и магии и сами карали опоздунов так, что мало никому не казалось. Отработки у каждого были суровыми, и, например, просеять песок на плацу и убрать все мелкие камушки было ещё не самой кошмарной из них. А потому нам совершенно не хотелось проверять, какое именно наказание можно было получить от профессора здесь.

Коридоры были… Знакомыми. Мы с Франкенштейном не так уж давно по ним болтались, он тогда, впрочем, был в другом статусе. А я вот — в том же самом. И по тому, по каким коридорам мы неслись, я довольно быстро поняла, куда именно. Это же надо было так попасть… Занятие, на которое мы так торопились, вёл профессор, у которого на студентов факультета, которому мы принадлежали, была натуральная аллергия. И вот уже на последнем пролёте лестницы, ведущей в подземелья — я всё ещё не разделяла идеи, что кабинет зельеварения должен находиться именно там — меня посетило малодушное желание прогулять. На секунду я замедлила ход, но быстро отбросила ерунду из головы: мало ли как он отыграется на тех, кто к нему всё-таки явится. К счастью, до аудитории мы добежали примерно за минуту до того, как урок должен был начаться, а потому вошли в класс вместе с профессором.

А он, профессор, смерил нас с высоты своего роста мрачным и весьма недовольным взглядом антрацитовых глаз, чуть сощурившись. И его почти ничем не прикрытая неприязнь заставила задуматься: это детки, в чьи тушки нас занесло, чем-то ему не угодили или важен был герб на груди, а не лицо. Мысль о том, что таких троих студентов до этого момента здесь вообще не было, я отбросила сразу: как бы этот конкретный профессор не недолюбливал детишек, всё же внезапное возникновение совершенно новых учеников должно было его как минимум озадачить. Но никто не удивился нашему появлению. А это означало, что детки такие здесь были. Или магия наших магичил как-то убеждала в этом всех вокруг.

И… Ещё в груди кольнуло, когда я увидела профессора. Ну, не сказать, чтобы в прошлое наше знакомство мы с ним как-то особенно и исключительно подружились, но всё же у нас с ним сформировались достаточно тёплые отношения. И вот уж точно они были дружескими с Франкенштейном тогда. А теперь декан — а мы знали, что профессор был деканом — смотрел на нас, как на назойливых и крайне неприятных субъектов. Неприятно…

— Разделитесь на группы по трое и приготовьте до конца урока пристойного вида зелье со страницы двести девяносто семь, — произнёс профессор, обведя класс хмурым взглядом. — За него вы сможете получить от нуля до пятнадцати очков на группу. Впрочем, я сомневаюсь, что хоть кто-то из вас способен приготовить его даже на десять.

Студенты зашуршали. Потому что не заговорили в голос, не засуетились и не забегали, а просто, негромко переговариваясь, разбились на тройки и стали готовить столы к практической работе. Мы, очевидно, тоже составили свою тройку. Тут и думать было не о чем. Отыскав нужную страницу в учебнике, мы с Франкенштейном переглянулись и пошли к столу с ингредиентами, а Тристан остался. Я обернулась на него уже от стола и с удивлением отметила, что оборотень довольно умело устанавливал котёл над горелкой, как будто зелья были его едва ли не специализацией. Более того, делая это одной рукой, в другой он держал учебник и внимательно его читал. Я только пожала плечами и вернулась к сбору всякой всячины.

Нам предстояло сварить зелье для восстановления цвета ткани. Не самое сложное, но и простым его было не назвать. В его состав входила вода на жемчуге и множество разнообразных лепестков, какие полагалось засыпать в разном состоянии, в разных пропорциях. И времени на него требовалось как раз столько, чтобы успеть за сдвоенное занятие. Когда мы с Миргаилом вернулись к Тристану, он задумчиво постукивал пальцем по таблице в учебнике, в которой значился порядок всыпания ингредиентов.

— Занятно, — наконец тихо протянул оборотень, откладывая учебник и беря пальцами несколько жёлтых лепестков хризантемы. — Этот учебник… Он даёт усреднённое значение. Хотя в самом конце есть таблица учёта факторов ингредиентов.

— А ты бы предпочёл, чтобы были указаны интервалы значений? — я тоже говорила тихо, изогнув бровь.

— Я — да, — он кивнул. — Но это я. Полагаю, для большинства такой вариант понятнее.

— Ну, для точной науки составы зелий весьма вариативны при одинаковом результате, — пожал плечами Миргаил.

— Вот-вот… — протянул Тристан.

За следующее мгновение в моей голове пронеслось столько мыслей, что я даже потеряла связь с реальностью. Ладно мы с Франкенштейном — первый раз, что ли, в другой мир вынесло? Мы столько раз оказывались непонятно где и занимались вместе непонятно чем, что очередное попадание уже просто «очередное попадание». Но вот Тристан… Он-то в такой ситуации впервые. Наверное. И тем не менее легко и быстро принял ситуацию и просто не стал сопротивляться. Надо идти на занятие — хорошо, зелье варить — сейчас. И от этого я даже растерялась. Хотелось засыпать его вопросами, вот только здесь это было не только неуместно, но и глупо. Пачка странных вопросов, которые я могла выпалить, только внимание бы к нам привлекла. А вот этого стоило бы избежать…

Переговаривались мы в итоге только по зелью. И очень тихо. Потому что и эльф, и оборотень, да и я тоже выдавали относительно ингредиентов такие сентенции, что услышь их кто, оказался бы как минимум озадачен. Лепестки при этом мы все трое терзали нещадно — растирали в пальцах, резали, обнюхивали и даже облизывали. Правда, стараясь делать всё это незаметно. Выглядело наше изучение ингредиентов нелепо, а потому и вопросы относительно этого тоже могли возникнуть только нелепые.

Наконец зелье было закончено, и после всех манипуляций с последним помешиванием и взмахом палочки над котлом, оно было аккуратно процежено и выглядело как жидкий полупрозрачный опал консистенции мёда — густой и тягучий. Довольно красивое зелье, надо признать. И стоило только нам закончить, как у нашего стола как из-под земли вырос профессор. Он склонился над котлом и некоторое пристально всматривался в него, потом зачерпнул и вылил обратно половничек, потом принюхался и, наконец, выпрямился, сложив руки на груди, глядя на означенное зелье, как на врага народа. Будто испепелить его взглядом хотел. Только зелье его почему-то игнорировало.

— Слишком хорошее зелье, — наконец произнёс он. — Пятнадцать очков.

— Ого, — негромко донеслось из-за соседних столов.

— Посмотрим, произошло ли нечто столь же поразительное ещё хоть в одном котле, — сощурился профессор и пошёл проверять дальше.

Мы переглянулись и принялись убирать со стола. На самом деле, при строгом следовании указаниям из учебника можно было пристойно приготовить не так много зелий. И что примечательно, чем сложнее были зелья, тем чётче прописывалось их приготовление и тем строже были пропорции ингредиентов. Но и пойти в них что-то не так тоже могло намного больше вещей. Так что отсутствия чего-то хотя бы близкого к тому, что должно было получиться, профессор ожидал вполне справедливо. А вот того, что у нас получилось, не менее справедливо не ожидал. И собирая со стола остатки — и останки — лепестков, я думала о том, что нам, возможно, не стоило варить его таким вот исключительным образом. Но профессор даже не задержал нас после занятия, хотя мне показалось, что он продолжал задумчиво на нас смотреть, пока мы не вышли прочь.

В коридоре от остальных студентов мы немного отстали, но из виду их не теряли. Я задумалась о том, чего это никто не прилип к нам с вопросом «Как вам троим это удалось?». Версий на этот счёт у меня возникло две: либо наше трио здесь было и раньше и в зельях показывало такой результат плюс-минус всегда, либо что-то занимало студентов в большей степени, чем наши успехи. Ну, и ещё магия магичил тоже могла как-то влиять. Может быть. Однако, разгадать эту загадку здесь и сейчас было невозможно, и потому я заглянула в лицо Тристана.

— Не знала, что ты так хорош в зельях, — заметила я.

— То есть, к нему вот нет вопросов? — он кивнул на Миргаила.

— Я, вообще-то, эльф, — поморщился он. — Всё, что про растения, как бы моя стихия.

— То есть, если бы не лепестки в составе, у тебя вышло бы хуже? — не поверил оборотень.

— Не знаю, — пожал плечами эльф.

— Не уходи от ответа, друг мой, — улыбнулась я. — Мы жаждем разгадать хоть эту тайну.

— Чутьё, — Тристан просто пожал плечами. — Моя природа… Ну, она здесь притупилась, конечно, но я всё равно могу чувствовать… э… многое. А в учебнике было написано, как выглядит каждый этап… И потом, мой народ, вообще-то, немагические составы разрабатывает и готовит. Или ты не знала?

— Про народ знала… — протянула я. — Про тебя конкретно — не знала…

В принципе, очень скоро оказалось, что причина для торопливого побега из подземелий была. И была она не только в том, что там было прохладно, но и в том, что пришло время обеда. А потому все ученики устремились в столовую, разумеется. Большой зал с магической имитацией отсутствия потолка полнился ароматами еды, щекотавшими ноздри. Мы втроем сели в самом дальнем от стола преподавателей конце зала, за вытянутый стол, где сидели по большей части студенты с нашего же факультета. Парни сразу приступили к трапезе, хоть и совершенно без энтузиазма, а я пару минут просто таращилась на аппетитно сложенную еду. А потом до меня дошло. Прямо Дошло. У меня в этом мире билось сердце. А значит, у меня было очень даже живое тело. А живое тело могло есть обычную человеческую еду. Даже нуждалось в этом. Так что к трапезе я приступила резко и с большим удовольствием.

Только когда вокруг нас не осталось ничего, что бы я не попробовала, я обратила внимание, что сидим мы в полной тишине. Я посмотрела на Миргаила и Тристана и осознала, что они оба внимательно на меня таращились. Как будто смотрели не на человека, который просто ест, а на кого-то, кто внезапно обратился питоном и заглатывал нечто больше него самого размером.

— Ну, ты, конечно… — наконец протянул Миргаил, слегка качая головой.

— Что не так опять? — недовольно фыркнула я.

— Откуда такой зверский аппетит? — он склонил голову набок.

— Я бы на твой посмотрел после тысячелетней жидкой диеты, — почти неслышно заметил Тристан. — Вот только в чём-то наш песнопевец прав. Куда только влезло-то? Плохо не будет?

— Не будет, — я мотнула головой. — И я наелась, так что ещё только вот сок буду.

— Не понимаю, как ты вообще можешь так просто сидеть и есть в такой ситуации, — поджал губы эльф.

— А что не так-то? — я склонила голову набок. — Маги подшучивают надо мной ежегодно, и больше одного дня их шутки не затягивались. Отсюда мы самостоятельно выбраться всё равно не сможем — здесь, очевидно, магия другая. И потом, как и сказал Тристан, я здесь могу есть, что куда больший бонус, чем ты думаешь. А потому думать над тем, как отсюда выбраться, я буду только в том случае, если к вечеру мы ещё не вернёмся назад. Более того, — я задумчиво повертела в руке печеньице, но с сожалением положила обратно — не хватало ещё и в самом деле обожраться. — Я уверена, что шутники сейчас и сами в поте лица ищут способ сделать как было. И если я верно оцениваю их способности, они его найдут.

— А если нет? — сощурился Тристан.

— Тогда у них, очевидно, проблем будет куда больше, чем у нас, — я пожала плечами. — Нам-то что? Юность вернулась, мы в школе — чем не повод насладиться жизнью? Что мы теряем?

— Это… — оборотень вдруг покачал головой. — Ты понимаешь, что там осталось… осталась вся наша жизнь?

— Если шутка не закончится за пару дней, мы с вами попробуем найти способ самостоятельно выбраться отсюда, — я скривилась. — А если и это окажется невозможным, наша жизнь теперь будет здесь. И лично для меня это будет всё-таки жизнь, а не посмертие.

Миргаил, кажется, хотел ещё что-то сказать, но как открыл рот, так и закрыл. Возможно, он хотел сказать что-то, что могло быть понятно только нам с ним двоим, а возможно, решил, что аргумент его не аргумент. Однако тему больше не поднимали. Да и парни решили, что раз уж такое дело, то надо бы поесть: вдруг домой вернёмся — там ведь магов лупить, а мы голодные. Точнее, я понятия не имела, о чём они подумали, но куриную ножку Миргаил поглощал с исключительно зверским выражением лица. И теперь уже я не мешала им наслаждаться пищей.

Тристан, сидевший напротив нас с Миргаилом, доев, некоторое время смотрел в свой стакан с соком и задумчиво крутил его в пальцах, будто собираясь с мыслями, но стоило ему поднять глаза и сделать вдох, как ровно за его спиной материализовался давешний профессор зелий. Нет, он не соткался из воздуха, просто я не заметила, как он подошёл — моё внимание было сосредоточено на оборотне.

— Вы трое — за мной, — резко произнёс профессор.

Не дожидаясь, пока мы хотя бы дёрнемся, чтобы встать, он развернулся и пошёл к выходу из Большого зала. Как будто был уверен, что мы точно последуем за ним. Впрочем, мы молча переглянулись, поднялись и пошли. Мало ли зачем мы ему понадобились — вдруг решил узнать, как это у нас так зелье получилось, а после урока не оставил, потому что обеденный перерыв. А вот теперь, когда все были сыты, можно было и пытать с особым пристрастием.

Профессор уверенно спускался в подземелья, ни разу даже не обернувшись. Казалось, что если мы отстанем и куда-нибудь сбежим, он даже не заметит. Но проверять мы не стали, а покорно плелись следом, пока не оказались в его кабинете. Это было небольшое помещение с высоким потолком и полукруглой стеной, явно не рассчитанное на большое количество посетителей. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами и банками с чем-то самым разным, слева была ещё одна неприметная тёмная дверь, как будто старавшаяся слиться со стеной. А подальше от входа стоял массивный стол, на котором аккуратными стопками лежали бумаги. Профессор, впрочем, не уселся в кресло, а опёрся на стол так, чтобы между нами и ним ничего не было. Некоторое время он просто рассматривал нас троих, переводя взгляд с одного на другого. И теперь в его взгляде не читалось ни неприязни, ни недовольства. Скорее, это было любопытство. Рассматривал он нас не меньше минуты, а потом сощурился и спросил:

— Что такое «Регалион»?

— Простите, что? — я нашлась первой, не дав парням сразу и полностью нас разоблачить.

— «Регалион», — терпеливо повторил профессор. — Не делайте вид, будто не понимаете, мисс. Я могу читать ваши мысли.

— А… — я глубоко вздохнула и ударила себя ладонью по лбу. Ведь точно — там, где мы с ним были знакомы, он и правда это умел. — И как много в наших мыслях вы прочли?

— Недостаточно, чтобы понять значение этого слова, — он сощурился. — Пока вы варили зелье, в ваших мыслях было больше именно о нём, а в остальном всё было до крайности обрывочно. Я смог понять только, что вы не ученики из этой школы. Более того, мне показалось, что вы трое даже не из этого мира.

— Не ученики, а учителя, — пробормотал Тристан.

— И ещё и не люди, — добавил и Миргаил.

— И по местным меркам довольно древние, — поморщилась я. — «Регалион» — это школа. Школа меча и магии, в которой мы трое работаем.

— И надолго вы к нам? — сощурился профессор, как будто прикидывая, какую пользу можно извлечь из нашего вторжения.

— Не думаю, — я пожала плечами. — Это вроде как шутка наших коллег-магов. Обычно их шутки не длятся больше одного дня.

— В таком случае, какие магические дисциплины вы преподаёте в своей школе? — он снова обвёл нас взглядом.

— Я не маг и преподаю фехтование, — я пожала плечами. — Я вампир. И прежде, чем вы шарахнетесь, здесь я не нежить, во-первых, а во-вторых, мне и там для пропитания убивать не требуется.

— Рукопашный бой, — усмехнулся Тристан. — Я тоже не владею магией. Но я оборотень. И… профессор, кажется, оборотни есть и в вашем мире. И я не знаю, как тут у вас, но там я не только могу оборачиваться в любой момент по собственному желанию, но и полностью сохраняю рассудок в любой форме. Даже говорить могу вполне сносно.

— Музыка, — вздохнул Миргаил. — Я учитель музыки. Я эльф, и если исключить безусловный для моего народа талант к стрельбе из лука и владению мечом, моя магия способна только на целебные песнопения.

— Но приготовленное вами зелье… — протянул профессор. — Оно было сварено на довольно профессиональном уровне. Как будто вы готовили его далеко не в первый раз.

— А в чём проблема смешать травы по инструкции? — озадаченно склонил голову набок Тристан.

Лицо профессора надо было видеть. Если бы он был мне по какой-то причине неприятен, это выражение меня бы позабавило. Но так его даже как-то жаль стало. Потому что оборотень безо всякой задней мысли как будто обесценил дело всей жизни этого человека, сообщив, что сварить превосходное зелье способен всякий дурак, если только он умеет читать.

— Но… — наконец собрался профессор. — Но вы же не следовали инструкции строго. Вы же изменили пропорции, иначе зелье на таком уровне не получилось бы.

— Как уже было сказано, в своём мире мы даже не люди, — я покачала головой. — Нам на троих больше пяти тысяч лет. И самый молодой — вот он, — я ткнула пальцем в Тристана. — Ему всего-то чуть за триста. Так что ума накопить успели.

— А, ой! — до оборотня дошло, как прозвучало то, что он сказал. — Я просто… Я не имел в виду ничего такого. Просто для нас это не проблема. И потом, мы же не просто так в лучшей школе континента преподаём. И хотя мой народ с подобным зельем связываться бы не стал, но большинство из нас некоторые составы приготовить более чем способны. И если есть инструкция, то, в принципе, и другие не проблема.

— А зачем вам зелья? — я озадаченно изогнула бровь, переводя взгляд на Тристана.

— Ну, регенерация у нас, конечно, не угнаться, но бывает и так, что она не справляется, — оборотень улыбнулся. — А не у всех и всегда есть вампир под рукой, чтобы… э… подлечить.

— А, ну да, — я отвела глаза. И тут же покраснела, потому что вспомнила, что «подлечивают» вампиры путём облизывания.

— Понятно… — протянул профессор. Хотя по его тону очевидно было, что непонятно в гораздо большей степени. — И вы уверены, что вы здесь временно? Что вернётесь вы без проблем?

— Хм… — Я нахмурилась. — Вот теперь, когда вы спросили, я уверенность несколько растеряла. Обычно шутки наших магов направлены на меня одну. Но вышло так, что сработало оно как уж сработало, и я понятия не имею, чем это может обернуться. Я в магии нашего мира не очень хорошо разбираюсь, так что даже приблизительно понять, что именно они делали и как им это теперь развернуть обратно, не смогу. Но, к счастью, коллеги у нас не идиоты.

— Да, не идиоты, а придурки, — фыркнул Тристан.

— И вы не намерены искать выход в свой мир здесь самостоятельно? — профессор снова озадаченно нахмурился.

— Даже если нам удастся выжать из памяти всю теорию магии, которую каждый из нас когда-либо изучал, мы вряд ли сможем определить, каким именно образом нас отправили сюда, — вздохнул Миргаил. — Да ещё и так, чтобы мы все стали человеческими детьми. Особенно… — он покосился на меня, но имени даже не назвал. — Не важно. Я не уверен, что даже если каким-то чудом разобраться всё же получится, в этом мире этот метод сработает.

— Или сработает, но не туда, — мрачно поддержал его Тристан.

— И вы готовы просто сидеть и ждать, не зная даже, пытаются вас вернуть назад или нет? — удивлённо округлил глаза профессор.

— Ну… да? — меня перекосило. — Что нам ещё-то делать? Если послезавтра мы всё ещё будем здесь, тогда действительно надо будет думать, как вернуться.

— И так ли оно нам надо, — тихо проворчал оборотень.

— Понятно, — снова протянул профессор так, как будто ничего в действительности не было понятно. — Идёмте.

И мы снова пошли. Только теперь не вниз по лестницам, а вверх. И я шла и думала, а закончились ли у школьников уроки. Потому что в коридорах было до странного тихо, и там никто не шатался. Впрочем, в этих самых коридорах было ещё и довольно свежо, так что, если занятия действительно закончились, студенты наверняка искали места, где потеплее. Ну, или уроки были ещё в разгаре, и все сидели по кабинетам. Вот неудобно без памяти персонажа! Нет, головная боль — это, конечно, неприятно, но это недолго и один раз. А самостоятельно вот так выяснять, кто ты, где ты и как тебе дальше жить и себя вести, с кем и как общаться… Вот уж точно испытание не для слабых духом.

Наконец прогулка по замку внезапно закончилась большим круглым кабинетом, в котором нас встретил благообразный старец с длинной седой бородой и в очках-половинках. Впрочем, был он там не один, ещё там была немолодая, но и не старая, строгая женщина, высокая, худая и статная. Они оба внимательно смотрели на нас, когда мы вошли. И хотя взгляды были скорее дружелюбными, мне они не понравились. Потому что смотрели на нас, как на детей, которые чуточку напроказничали, но до крайности удачно, так что ругать особо не будут, но немного с высоты жизненного опыта пожурят. Мда…

— Итак? — ласково поинтересовался старец.

— Я был прав, — сообщил пришедший с нами профессор. — Они в самом деле не из нашего мира.

— Вот как, — улыбнулся ему директор — а это, очевидно, был именно он — и покивал, а потом посмотрел уже на нас. — И как же вы оказались в нашей школе, юные дарования?

— Слышал? — Тристан обратился к Мирагилу, и чтобы заглянуть ему в лицо, вынужден был немного нагнуться, заглядывая за меня, поскольку я оказалась между парнями. — Ты у нас, оказывается, юный.

— Да уж, — кисло отозвался эльф. — Но и ты даже по нашим меркам на юного как-то не тянешь. Даже при том, что самый молодой из нас.

— Мне кажется, нам сейчас не годами надо мериться, — поморщилась я. — Вряд ли мы здесь для этого.

— И всё же… — несколько растерялся старец.

— Что нам делать в сложившихся обстоятельствах? — строго спросила женщина.

— Они говорят, что их должно вернуть в течение нескольких часов, — ответил за нас профессор зелий.

— И в этом можно быть уверенными? — уточнил директор.

— Не знаю, — честно призналась я. — Но, думаю, вероятность этого довольно высока. Потому отсутствие сразу трёх учителей в школе, двое из которых ведут обязательные дисциплины, та ещё проблема. Так что наши шутники, скорее всего, сейчас очень стараются сделать всё как было.

— И обвешиваются защитными амулетами, — кровожадно добавил Тристан.

— Постойте, так вы трое — волшебники из другого мира? — старец аж привстал.

— Вообще нет! — единодушно и громко отозвались мы хором.

— Что ж, — директор разочарованно опустился в своё кресло. — Тогда мы попробуем придумать, как нам проделать то же самое уже из нашего мира. Если, конечно, вас не выдернет и вы сами не захотите здесь остаться.

— А как?.. — начала было я, но меня внезапно ослепило.

Я хотела спросить, как они поймут, что остались мы, а не просто ученики. Да и были ли вообще те ученики до нашего появления, но когда яркий свет рассеялся, я оказалась стоящей в своём кабинете. Одна. И сердце снова не билось. Я снова была Тиранис, преподавателем фехтования, вампиром и дальше по тексту. И определённо была в «Регалионе». Вот только выбросило нас из одного и того же места, а эльф и оборотень со мной не вернулись. Впрочем, и я теперь стояла не там, где была, когда выдёргивало, так что и они могли оказаться в своих кабинетах. И в этом надо было убедиться.

Обратившись мышью, я вылетела из кабинета и помчалась искать товарищей. Но не нашла. Ни в учебных зданиях, ни в общежитии, ни на плацах, ни в саду… Их не было нигде. И я занервничала. То есть меня, выходит, вытащить получилось, а парней нет? Я поднялась повыше и прислушалась. В гвалте я различила взволнованные голоса магов и тут же полетела к ним. Открытого окна они мне не оставили, так что я влетела в небольшой зальчик прямо через стекло, с громким звоном его расколотив. Осколки ещё осыпаться не успели, а я уже стояла в своей человеческой форме и осматривала бледных как… как я магов.

— Ну и где? — сощурилась я, глядя больше не в лица, а на шеи коллег.

— Что — где? — проблеял Джордано, преподаватель пространственной магии.

— Не что, а кто, — поправила я. — Где Тристан и Миргаил и где тот… — я поджала губы, подбирая слово. — Тот умник, который придумал эту шутку?

— Госпожа Тиранис, это просто небольшое недоразумение… — осторожно произнёс маг стихий Лансе.

— Ага, как с лестницей на пятый этаж, — я скептически скривилась.

— Н-нет… — проблеял Джордано. — Мы уже закончили расчёты. Пару минут, и они будут здесь.

— В самом деле? — я склонила голову набок и сложила руки на груди. — Что ж, я подожду. Пару минут.

И я отошла к стене, картинно подперев её спиной. Маги засуетились и, периодически нервно косясь на меня, начертили большой круг, а в нём какое-то непонятное и сложное плетение. Они, интересно, и в моём классе такое же художество оставили или там как-то по-другому было сделано? Значений линий, точек, кружочков и чёрточек я не понимала, но выглядело всё это действительно сложно. Тем более что маги время от времени ещё сверялись с какими-то исписанными листами бумаги. Впрочем, как и было обещано, через пару минут заклинание было активировано, и художество засветилось, заискрилось и запереливалось. Яркость света быстро нарастала, и даже через чуть прикрытые веки меня ослепило вспышкой. Третий раз за день… Надо будет проверить потом, как это на глазах у меня скажется.

Свет рассеялся, и посреди круга оказались Тристан и Миргаил. В том, что это были именно они, я не сомневалась, хотя… Там оказались не вполне взросло выглядевшие оборотень и эльф, а двое мальчишек на вид лет двенадцати. Одетых, впрочем, именно в то, в чём эти двое пришли в обед ко мне в класс. Что ожидаемо привело к падению штанов с ног. И Миргаил умудрился ещё подхватить их и придержать, хоть они и висели мешком, а Тристан и вовсе остался в одной рубахе, оказавшейся ему почти до колена. Я не сдержалась и засмеялась, хотя вообще-то надо спросить, точно ли это они.

— Тиранис, хватит ржать, — обиженно произнёс Миргаил. — Это не смешно.

— Это уморительно, — отозвалась я, унимая смех. — И ты бы с этим согласился, если бы мы поменялись местами. Эй, господа маги, — обратилась я к коллегам, пытавшимся прикинуться ветошью. — Мне кажется, или что-то пошло не так?

— Э… Это просто… Просто… — залепетал Лансе.

— Госпожа Тиранис, мы просто… — подхватил Джордано.

— Просто что? — я склонила голову набок.

— Понимаете, когда мы планировали переправить вас, хотели, чтобы вы стали живой в том мире, а при возвращении… — он судорожно вздохнул. — Вы же высшая нежить. Вас просто должно было вернуть в то же тело. Мы не рассчитывали, что образ оттуда к вам закрепится. И… В общем…

— Короче, — оборвала я.

— Обратный перенос с вами сработал, как должен был, но вот с живыми тело вернулось неправильно, — протараторил Лансе.

— О, вот как… — протянула я и снова обвела взглядом шеи. — А теперь быстренько ответили мне, кто из вас хотел бы завтра проснуться личом?

— Только не это, госпожа Тиранис, — хором завыли маги.

— Тогда вам следует до заката вернуть всё как было, — я отлипла от стены и подошла к краю круга. — Или я буду мстить. Со вкусом и наслаждением, — и я развернулась к окну. — До заката, кстати, полчаса. Тристан, я прилечу в твою комнату.

И я обратилась мышью и вылетела в осенний вечер. На самом деле, никого превращать в лича я не планировала. Обращение вообще так себе мероприятие, и даже за подобную ошибку так наказывать я бы не стала. Но жуткий ужас должен был хорошенько простимулировать коллег побыстрее разобраться с тем, что они натворили. И пока они решали задачку, я просто полетела за вином. Не признаваться же, что розыгрыш в этом году мне даже понравился. Лишь бы только никто из учеников любимых преподавателей в таком нелепом виде не встретил.

Однако когда я вернулась из города с бочонком вина в сумке, совершенно нормальные Тристан и Миргаил сидели в комнате оборотня и… И ржали. Ну, хохот Тристана всегда был именно хохотом, но вот эльфы обычно смеялись мелодично, будто перезвоном колокольчика… Но нет — Миргаил именно ржал, причём до слёз. Я простояла в комнате с минуту, прежде они меня заметили вообще.

— Знаешь, что там в итоге случилось? — едва восстанавливая дыхание, спросил Тристан. — До заката они не успели. Пяти минут не хватило. И когда поняли, в ужасе стали просить, чтобы я их просто как-то не очень больно разорвал, лишь утром личами не проснуться.

— И ты разорвал? — я изогнула бровь.

— Конечно, нет, — он мотнул головой, улыбнулся, посмотрел на Миргаила и снова заржал.

— А что тогда? — я изогнула бровь.

— Ну, я их отшлёпал, — сообщил эльф.

— Что, прости, ты сделал с магами? — вытаращилась я на него.

— Отшлёпал. Ремнём по голым задницам, — он снова начал давиться смехом. — И они просили быть построже, чтобы можно было как-то доказать тебе, что наказание за проделку было основательным и вдумчивым.

— М… — усмехнулась я и достала вино из сумки. — Кажется, некоторое время нам стоит упоминать об этом при каждом удобном случае.

И едва успокоившиеся парни снова разразились смехом.

Я, блин, не вампир, я умертвиев рептилоид. Приближалась зима, и стало ощутимо холодать. На мои способности к движению это, впрочем, никак не влияло, но был нюанс: моё тело не вырабатывало тепло. Не совсем верно было бы сказать, что я чувствовала температуру так, как живые… Или, если точнее, я чувствовала её совсем не так. Когда было холодно, у меня просто промерзало всё тело. И хотя оно оставалось подвижным, гибким и крепким, это никак не отменяло постоянной неприятной ломоты в костях. А ещё это состояние нагоняло тоску. Очень основательную такую тоску. Аж до желания упокоиться наконец. Состояние это звалось вампирьей немочью и ни для кого секретом не было. Однако, вопреки ожиданиям, разного рода стремящиеся очистить мир от нежити в холодное время года не просто не нападали, а даже старались держаться подальше. Способности наши при этом не усиливались, а просто… Просто и так было не больно-то хорошо, а если ещё и лезть кто-нибудь начинал, мог основательно нарваться.

До того, как пойти работать в «Регалион», с наступлением холодов я собирала вещички и отправлялась туда, где было потеплее. У меня даже был небольшой домик на берегу моря на юге, стребованный когда-то с Хайнриха, где я вполне комфортно могла переждать зиму. Но вот уже третий год я никуда не могла деться от подступивших морозов и наблюдала первый выпавший снег. Тонкое белое покрывало было красивым, и смотреть на него мне было исключительно приятно. Особенно стоя в хорошо прогретой комнате. Была в этом некоторая своя романтика. Провожая взглядом пушистые хлопья, танцевавшие на лёгком ветру, я отмечала, что это будет первый день из ста, когда меня будет одолевать эта самая немочь.

Чтобы греться на улице хоть как-то, я пила горячую воду. На поясе рядом с мечом поселилась грей-фляжка, к которой я постоянно прикладывалась. Не будь я вампиром, выглядело бы так, как будто я исключительной степени алкаш, неспособный и получаса протянуть без дозы. Но других вариантов у меня просто не было. Среди прочего в мои преподавательские обязанности входили присутственные часы в саду. По общежитию для девушек я не дежурила совсем, хотя у учителей такая повинность тоже имелась, несмотря на наличие коменданта и стражи. Меня туда не пускали, потому что я была вампиром. Впрочем, не потому, что я ночью могла кого-то сожрать, а потому, что могла потом отрубиться так, что и не разбудишь. Так что директор Чарльз решил, что от всех нас не убудет, если я по ночам буду спать. А вот в саду у меня часов было больше. Потому что присматривать надо было и за учениками, чтобы не творили там всякой ерунды, и за фонтаном — опять же, чтобы ученики с ним чего не сделали.

Лететь в сад не хотелось, но надо было. Заполнив фляжку, я вылетела в щёлку и устремилась к фонтану, у которого обратилась обратно в человека. Холод сразу ударил по костям. Верхней одежды я не носила — толку от неё, если я тепла не вырабатывала? Скорее уж со временем она только больше промерзала и холодила. Но в одной рубашке и брюках я вообще не дала себе времени подготовиться. Уставившись на переливчатые струи фонтана, я задумалась. Вода в нём не замерзала из-за магии, и только мелкие брызги, вылетавшие из потоков, на мгновение замерзали, а потом падали обратно и растворялись в воде. И тут меня осенило. И как только раньше такая мысль в голову не пришла?.. Мне надо было написать магам в Визардиан, чтобы они изготовили мне плащ-самогрейку. Такой, чтобы создавал тепло внутри. Нет, правда, почему раньше никому это в голову не приходило?

Я так задумалась об этом, прикидывая перспективы, что не сразу поняла произошедшее. Моя фантазия умчалась в дальние дали, и когда я оказалась окружена теплом, подумала, что вот да, именно так и должен работать плащ-самогрейка. Мне стало интересно, что за артефакт для этого используется, и я стала осматривать одёжку. Артефакт нашёлся быстро. Вот прямо сразу. За артефакт выступал, собственно, Тристан. Оборотень озадаченно смотрел на меня, удерживая руками свой плащ так, чтобы мы оба были внутри него.

— У тебя такой вид, как будто ты кого-то другого ожидала увидеть, — усмехнулся он.

Я приоткрыла рот, а потом сразу с лязгом захлопнула. Что-то было ненормально. Тристан был в тёплой куртке на меху, но внутри плаща всё равно было тепло. Даже слишком тепло. Я подняла ладонь и прижала к его лбу. У него был жар.

— Что с тобой? — сощурилась я.

— Похоже, больного оленя сожрал, — Тристан поморщился. — С утра нехорошо.

— У лекаря был? — руку я так и не убрала, да и оборотень как будто жался к ней лбом. И я заметила, что у него глаза были красные.

— Нет, — от чуть мотнул головой, но так, чтобы не сбросить мою ладонь. — Думал тебя найти, если не полегчает.

— Очевидно, не полегчало, — я поджала губы. — Постой здесь. Найду кого-нибудь, чтобы меня в саду подменили.

Тристан кивнул, неохотно выпуская меня из плаща. Я только сделала шаг назад и обратилась мышью, чтобы быстренько облететь школу и найти хоть кого-то, кого можно было бы попросить о помощи. И я почему-то даже мысли не допускала отпинать оборотня к лекарю. А ну как тот прознает про его недуг? И сначала я подумала найти госпожу Сильвин, эльфийку, преподававшую стрельбу из лука. Мы не то чтобы дружили прямо, но скорее да, чем нет. Однако на плацу я обнаружила другую фигуру, которая вообще непонятно что там забыла. Спланировав вниз, я обратилась человеком в паре шагов от Миргаила.

— Тиранис? — он удивлённо посмотрел на меня. — Разве ты не должна быть в саду?

— Должна, — я кивнула. — Там Тристан.

— Ты попросила его подменить тебя, чтобы о чём-то поговорить со мной? — эльф нахмурился.

— Нет, — я мотнула головой. — Ему плохо, а к целителю он не пойдёт. Мне нужно помочь ему, а кусать прямо в саду я не могу. Я искала Сильвин, чтобы попросить меня подменить, но нашла тебя.

— Понятно, — он кивнул, улыбнулся, а потом просто взял и снял с плеч свой плащ, чтобы набросить его на мои. — Идём. Надеюсь, ему не в опасном смысле плохо?

— Вроде нет, — я мотнула головой. — По крайней мере, насколько я знаю, в опасном смысле плохо выглядит не так.

— Хорошо, — эльф кивнул. — В смысле, нехорошо, что Тристану плохо, но хорошо, что не опасно плохо.

— Ты мог не пояснять, — криво усмехнулась я.

Только когда Миргаил спросил, мне в голову пришла мысль о том, что звериная ярость тоже начинается с лихорадки. И я судорожно вспоминала, с какой именно. Отлегло, когда я вспомнила, что первым же симптомом было бы нарушение речи, рык и частичное обращение головы, помимо температуры и ломоты в теле. А лицо Тристана было просто больным лицом Тристана, без клыков, шерсти и ушей.

Спустя несколько минут очень быстрой ходьбы мы с Миргаилом оказались у фонтана. Тристан нашёлся сидящим на тропинке, облокотившись спиной о бортик. Признаков ярости не было, а вот кожа слегка покраснела, на лбу выступила испарина. Эльф вздохнул и мрачно кивнул мне. Я подошла к оборотню и рывком подняла его. На ногах он стоял, но слабо, и большую часть его массы я взвалила на свои плечи. Не была бы вампиром, сама бы не устояла, а тут ничего — в принципе, могла бы его и на руках унести.

К счастью, первый снег достаточно разогнал обитателей «Регалиона», чтобы по пути к общежитию нам вообще никто не попался. Если бы нас ещё и задержали… Когда мы ввалились в комнату Тристана, он, казалось, был на грани обморока. Сознание чудом удерживалось, но глаза как будто начинали закатываться. Больше медлить было нельзя, и я прижала его к стене прямо у двери, дёрнула голову, чтобы открыть шею, и впилась клыками. Кровь его была горячее, чем обычно, и непривычно острой. Яд или болезнь? На третьем только глотке поняла, что с ним. И это успокоило и напрягло одновременно. Отхлебнув вдвое больше обычного, я пустила слюни по клыкам, делая очень своеобразную инъекцию панацеи. Наконец оторвавшись, я придержала оборотня и довела до дивана. Жар быстро отпускал его, к лицу возвращался нормальный цвет.

— Что это было? — хрипло спросил он.

— Извини, я должна была поторопиться, пока ты не потерял сознание… — начала я, только теперь обеспокоившись, что действовала грубовато.

— Нет, что я подхватил? — Тристан мотнул головой.

— Волчий мор, — вздохнула я. — Для оборотней не смертелен, но без помощи ты провалялся бы с лихорадкой дня три-четыре.

— Было грубовато, но спасибо, — слабо улыбнулся он. — Ты… Что ты со мной сделала?

— Напускала на тебя слюней, — усмехнулась я. — Но тебе стоит поспать. Тебе помочь?

— Нет, до кровати я дойду, — Тристан усмехнулся. — А если не дойду, посплю здесь. Не беспокойся. И… Слушай, я тебя не только из-за своего состояния искал. Тебя просил заглянуть директор Чарльз.

— Зачем? — насторожилась я.

— Мне он не сказал, — оборотень пожал плечами, поднялся и стянул куртку. — Просто попросил найти тебя и отправить к нему.

— Хорошо, — я кивнула. — Отдыхай.

— Приоткрой окно, — попросил Тристан. — Душно.

Я кивнула, прошла через комнату и приоткрыла створку. И через мгновение вылетела прочь. А ещё через минуту влетела в окно директорского кабинета, который взмахом руки закрыл сразу за мной. Обратившись в человеческую форму, я встала перед его столом и уставилась на директора. Господин Чарльз был стар. Длинную седую бороду он заправлял за пояс и носил исключительно балахоны. Длинные седые волосы собирал в хвост. У него было острое лицо, и я думала, что когда он был моложе, наверняка обладал некоторой привлекательностью, приобретшей своеобразные черты с возрастом. А было ему уже сто семь. Глаза у него были синие, хитрые и как будто даже ушлые. Я скрестила руки на груди.

— Вы хотели меня видеть? — обратилась я.

— Да, госпожа Тиранис, — он кратко улыбнулся, а потом вздохнул. — Вы слышали о школе для девушек «Квинкраун»?

— Да, — я кивнула. — Пансионат для благородных девиц, насколько я знаю.

— Её директор прислала нам запрос на приглашённого учителя, — он снова вздохнул.

— А я при чём? — удивилась я. — Не представляю, что могла бы преподавать в женской школе, если только там не начали обучать фехтованию.

— В письме указано, что нужен преподаватель-женщина для краткого двухнедельного курса по завоеваниям императора Хайнриха, — нахмурился господин Чарльз. — А на всём континенте вряд ли найдётся кто-то, кто имел бы больше представления об этом, чем вы.

— А как же мои занятия? — нахмурилась я. — И мой класс?

— Ваши занятия с учениками мы сможем немного раскидать, а отчасти заменить самостоятельными тренировками, — он поморщился. — А за вашим классом присмотрит господин Тристан. Если это вообще требуется. Ваш класс, как мне показалось, и так самый беспроблемный, так что достаточно будет, если вы оставите кого-то из своих учеников за старшего.

— Когда я должна отправиться? — спорить было бесполезно. Да и я вдруг вспомнила, что «Квинкраун» находилась на юго-западе, у моря, где сейчас было лето. По крайней мере, относительно местного климата.

— Мы откроем вам портал в пять, — сообщил господин Чарльз. — Сегодня и завтра выходные, так что как раз успеем до понедельника привести всё в порядок. Относительный. Приходите в кабинет пространственной магии и… И эта командировка в некотором роде извинения за шутку этого года.

— Хорошо, — я кивнула. — Я приду.

Надо было собирать вещи, но прежде я решила предупредить некоторых о своём отъезде. Первым нашла Миргаила, праздно болтавшегося по саду и как будто разговаривавшего с некоторыми растениями. Я подлетела к нему, когда он с задумчивым видом бормотал что-то кусту. Или рядом с кустом. Слов было не разобрать, так что было непонятно, просто у него там мысли вслух или с растением беседует. Решив не подслушивать, я обозначила громким кхеканьем своё присутствие сразу, и эльф обернулся.

— Вернулась, — улыбнулся он. — Что с Тристаном?

— Волчий мор, — я поморщилась. — Завтра будет в порядке.

— В самом деле? — Миргаил изогнул бровь. — Известные лекарства и сборы помогли в оборотню в лучшем случае за три дня.

— Есть одно известное лекарство, которое обычно не применяется, — я вздохнула. — Я напустила ему слюней в кровь. Выспится, и всё будет хорошо.

— Понятно… — протянул эльф.

— Директор отправляет меня в командировку, — не откладывая, сообщила я. — Я должна идти собирать вещи, поэтому не мог бы остаться за меня в саду пока?

— Без проблем, — он пожал плечами. — Надолго?

— Две недели, — я улыбнулась. — Даже проголодаться не успею. Скажешь потом Тристану? Я бы сама, но сейчас ему нужен отдых.

— Да, конечно… — как-то рассеянно отозвался Миргаил. — И я бы позже хотел поговорить с тобой.

— О чём? — я склонила голову набок.

— О заведении друзей, — он вздохнул. — Улетай давай. Кыш.

Я покачала головой и действительно улетела. Нашла сначала Эглизу, чтобы сказать, что на две недели она за старшую, но если что, чтобы шли к Тристану. Говорила об этом и думала, поставил ли в известность директор самого оборотня о таком сюрпризе. Если бы сообщил, Тристан сказал бы, зачем директор меня вызывал. И вот с учётом ситуации лично я теперь сказать ему действительно не могла. Разбудить его, конечно, было можно, но лучше бы просто дать проспать до утра. Потом ещё сбор какой попьёт пару дней, и никакого волчьего мора.

Среди своих вещей пришлось раскопать безразмерную сумку. Сравнительно небольшая сумочка имела внутри подпространство, в которое при желании можно было половину «Регалиона» запихнуть. А главное, её можно было включить в понятие «костюм». Если бы пришлось брать чемодан, то с ним только пешком. А с этой можно было летать. Правда, только днём. На неё было наложено столько магии, что она даже фонила, а потому ночью сбивала ориентацию. Так что в тёмное время суток я с ней старалась не летать.

Я стояла у шкафа с вещами пару минут, размышляя, что мне надо было упаковать. В итоге решила взять всё — женская школа же, мало ли какие там порядки в плане перемены нарядов и мероприятий с обязательным присутствием. Так что я выбрала закрытое платье из чёрного бархата — не отправляться же в женскую школу в замшевых штанах и рубашке да с мечом на поясе, — а остальное сгребла в охапку и сунула в сумку. А потом туда же отправила три шкатулки с драгоценностями. Две из них были как раз полны того, что было мне подарено во времена именно Хайнриха, в том числе и самим императором. Там даже рубиновая диадема была, которую он вручил мне ради одного приёма, на котором по его приказу были перерезаны гости. Они планировали бунт, и император решил таким нехитрым способом купировать проблему. Он таким способом половину проблем решал… В общем, я собрала все свои вещички, включая пакеты с кровью на всякий случай, и полетела в кабинет пространственной магии. Разве что у окна Тристана чуть задержалась: до кровати он всё же добрался и теперь крепко спал, так что я не стала его беспокоить.

Портал мне открыли прямо очень качественный. Настолько, что через него можно было видеть, что за ним. Хотя обычно такой ясности не было. Но тут коллеги постарались — моё прошлое взаимодействие с их магией прошло не слишком хорошо, так что им, видимо, захотелось реабилитироваться. Так что прошла я совершенно спокойно. Однако представший моему взору холл всё равно заставил вздрогнуть. Он был слишком розовым. Просторное помещение с потолком высотой в три этажа и с огромной хрустальной люстрой в центре было отделано розовым мрамором, гранитом и родонитом. Всё было очень резное и очень воздушное. Как будто мне портал в пирожное открыли. На стенах висели зеркала, и я сразу поняла, что серебряные — я в них не отражалась. Ещё пару лет терпеть это маленькое неудобство. Пока я осматривалась, в холл вышла женщина в строгом брючном костюме цвета фуксии. Приблизившись, она внимательно осмотрела меня с ног до головы и поджала губы.

— Мы не принимаем учениц в это время года, — сообщила она. — Можете возвращаться.

— Я не ученица, — скептически заметила я. — Я из «Регалиона».

— В самом деле? — она изогнула бровь. — Что ж, я — Джульетта. Заведуюшая по учебной части, — и она протянула руку.

— Тиранис, — представилась я, пожимая её ладонь.

— Леди Тиранис? — у женщины округлились глаза, и она снова осмотрела меня с ног до головы. — Героиня-вампир Тиранис?

— Да, — хмыкнула я. — Насколько мне известно, больше этим именем никого не называют уже лет так шестьсот. Мне сказали, что нужно прочитать краткий курс по завоеваниям Хайнриха. И раз уж я стояла с ним плечом к плечу в этих самых завоеваниях, лучше меня об этом мало кто может рассказать.

— Да… — протянула она. — Это… Ваш гардероб весь чёрный?

— Есть пара белых рубашек, — я пожала плечами. — Это проблема?

— В нашей школе носят только оттенки красного и розового, — Джульетта вздохнула. — Конечно, я не вправе говорить вам о том, что носить, и вы приглашённый учитель, так что…

— Не вижу проблемы, — я пожала плечами. — Если в школе есть маг, мои вещи можно временно перекрасить. Меня не испепелит, если я надену розовое. А нарушать правила учителям — не самое хорошее решение перед учениками. Ученицами.

— Спасибо за понимание, — улыбнулась она. — Пойдёмте. Я провожу вас к директору, а потом в гостевой домик, где вы сможете разместиться.

Она развернулась и пошла вперёд, а я за ней. Мы поднялись на третий этаж и дошли до самого дальнего конца коридора, упиравшегося в массивную дверь. Джульетта постучала и, не дожидаясь ответа, толкнула створку. Мы вошли в ещё одно нутро зефирки, где за огромным столом обнаружилась эльфийка. Я сразу узнала её. Это была Элед, сестра Парвастура. Она тоже очень помогала мне после обращения. Эльфийка не сразу подняла голову, пробормотав, чтобы посетители подождали минуту. Потом она подняла глаза, открыла рот, чтобы задать вопрос, увидела меня, узнала и буквально с места сиганула через стол, чтобы через мгновение сжать в объятиях.

— Тиранис, дорогая, ты совсем не изменилась, — защебетала она, отстраняясь и осматривая моё лицо. — Ни капельки! И ведь не упокоилась даже каким-то образом.

— Ты тоже не изменилась, — отозвалась я и скептически добавила: — Никого не кусаю насмерть, так что не упокоиться не трудно было.

— Но что ты здесь делаешь? — нахмурилась Элед. — Поступать в ученицы в твоём возрасте поздновато. Да и сомневаюсь я, что «Квинкраун» вообще тебя чему-то может научить.

— Я так понимаю, ты сама послала запрос в «Регалион» на преподавателя для курса по истории, — нахмурилась я. — Вот господин Чарльз меня и отправил.

— Курс по истории, — простонала она. — Слушай, вот в том виде, в котором ты можешь её подать, девочкам её лучше не знать. Как там? «А в качестве развлечения на всем известном Алом балу было отрубание голов»…

— Выпускание кишок, вообще-то, — заметила я. — И я могу обойтись без подробностей.

— В том-то и дело, — Элед покачала головой. — На том уровне, на котором девочкам надо знать историю, мы её здесь и так преподаём. Им нужен совершенно другой курс.

— Какой? — я изогнула бровь.

— Как бы это тебе объяснить-то… — она нахмурилась. — Скажи мне, с тех пор, как мы виделись в последний раз, у тебя в плане… э… спутника жизни ничего не поменялось?

— Не понимаю, к чему ты клонишь, но нет, ничего, — я склонила голову набок.

— И почему именно ты? — почти застонала Элед. — Я безмерно рада тебя видеть, но и не представляю теперь, что нам делать с ознакомительным курсом по взаимодействию полов.

— Прости, что? — я была не уверена, что правильно её услышала.

— Ох, Тиранис… — она вздохнула. — Мы каждый год приглашаем учителей-женщин из школ со смешанным обучением, чтобы они могли рассказать нашим девочкам, собственно, о мальчиках. О том, как общаться, как себя вести. Но ты…

— Элед, — я усмехнулась. — Ты правда думаешь, что я об этом понятия не имею?

— Ну вот ты хоть раз целовалась? — скептически поинтересовалась Элед.

— Ну, допустим, да, — я изогнула бровь. — Да, я никогда не была с мужчиной, но, вообще-то, в курсе, что там куда. И ещё, я думаю, что за свою жизнь я получила больше брачных предложений, что кто-либо. Последние лет десять только как-то поутихло.

— Ты правда сможешь? — оживилась эльфийка.

— А что могло бы мне помешать? — усмехнулась я. — Начну с истории небезызвестной тебе леди Козетты. А там уж как пойдёт.

— Если нужно, я тебе дам заготовки для некоторых лекций… э… — она чуть замялась. — Пикантной тематики.

— Элед, дорогая, ты хочешь, чтобы я рассказала, как делаются дети? — уточнила я.

— А ты сможешь? — она вскинулась.

— К счастью, я не покраснею, даже если это меня смутит, — усмехнулась я. — Если дашь заготовки, это поможет.

— Леди Тиранис, — позвала Джульетта. — А вы леди Козетту лично знали?

— Конечно, — я кивнула. — Я даже на казни её присутствовала.

— А правда, что она успела побывать фавориткой императора Хайнриха? — завуч даже вперёд подалась. — Историки спорят, может ли быть в её потомках императорская кровь.

— Свечку я не держала, конечно, но насколько я знаю, в его спальне леди Козетта не бывала, — я улыбнулась. — Хайнрих вообще был на удивление целомудренным монархом. До брака женщинами он практически не интересовался, а когда кому-то приходило в голову, что императору надо бы, он меня как ширму выставлял. Типа вот моя драгоценная Тиранис, и не надо мне никого никуда подкладывать, а она у меня вампир, обескровит и скажет, что так и было, а я подтвержу. А потом он женился. И хотя императрица не была красавицей, насколько я знаю, кроме как на неё он ни на кого не смотрел даже. Хотя болтали, конечно, некоторые. Нет, при всех своих недостатках в плане брака Хайнрих был нормальным мужчиной.

— Вы всегда так подробно отвечаете на вопросы? — улыбнулась Джульетта.

— Частенько, — нахмурилась я. — Это плохо?

— Нет, это как раз прекрасно, — отозвалась она. — Я провожу вас в домик, чтобы вы могли разместиться. У нас только время обеда пришло, а у вас сейчас?..

— В «Регалионе» ближе к ужину, — улыбнулась я.

— Тогда можно зайти на кухню, если вы хотите перекусить, — протянула Джульетта.

— Если только кто-то из поваров не против предложить мне шею, — криво усмехнулась я. — Хотя я плотно поела перед вылетом, так что до отъезда кровь мне не понадобится. А обычную еду я не ем. Если возможно, я бы вовсе не посещала столовую.

— Только сегодня придёшь, — тут же согласилась Элед. — Я представлю тебя на ужине.

— Как скажешь, только не заставляй меня есть, — поморщилась я.

— Не буду, — эльфийка мрачно усмехнулась. — Идите. Я пришлю Хельгу. Уверена, у Тиранис нет абсолютно ничего, что подходило бы нашей политике в плане гардероба.

— Гарнитур из розового золота есть, — заявила я.

— Не паясничай, — смешливо фыркнула Элед. — Выметайтесь, у меня ещё много дел до вечера.

Джульетта кивнула, и мы послушно вышли из кабинета. Завуч провела меня по коридорам, и мы вышли на улицу. Здесь действительно было лето. Тёплый воздух окутал, растворяя остатки немочи, и я замешкалась, наслаждаясь тем, как тёплый ветерок коснулся лица. Джульетта поторопила, и мы пошли по дорожке, замощённой розовым гранитом. Вокруг цвели цветы на аккуратных клумбах и в больших вазонах. Доносился запах моря. Здесь действительно было хорошо.

Мы дошли до кучки небольших домиков, и Джульетта провела меня в третий слева, увитый клематисом. Снаружи он казался маленьким и каким-то ажурным, как украшенный кексик. Внутри домик оказался куда просторнее, чем могло показаться. В прихожей вполне могло находиться человек восемь, не мешая друг другу. За ней оказалась большая гостиная с четырьмя мягкими диванами и парой уютных кресел. Из неё можно было попасть в спальню с огромной кроватью и гардеробную с одной стороны, кабинет и кухоньку с другой. Ванная комната там тоже была. С детёнышем бассейна по центру. Прямо все условия. Единственным минусом я находила только цветовое решение — всё было розовым. Мои апартаменты в «Регалионе» на уютные не тянули никак, скорее, на мрачное обиталище вампира, а вот тут был прямо домик зефирной принцессы: всё розовое, в кружавчиках, рюшечках и цветочках. Мило до приторности.

— На кухне есть холодильный ящик, — произнесла Джульетта. — Если у вас есть…

— Спасибо, запас крови я положу туда, — я кивнула. — В кабинете есть канцелярия?

— Да, конечно, — она улыбнулась. — Мне нужно говорить вам, что вы не можете пить кровь учениц?

— Нет, — я мотнула головой. — Я обычно не склоняю живых дать мне крови из шеи, хотя и не отказываюсь, если сами предлагают. Но учениц кусать не буду, даже если будут настаивать.

— Хорошо, — она кивнула.

В этот момент дверь домика распахнулась, и к нам в гостиную влетел лиловый ураган. Остановившись, он оказался невысокой миловидной девушкой плотного сложения с пышными рыжими кудряшками, собранными в свободный пучок. Она остановилась, посмотрела на Джульетту, а потом на меня. Глаза её округлились, а потом она подскочила ко мне и схватила за руку.

— Леди Тиранис! — воскликнула она. — Это такая честь для меня! Я ваша поклонница! Я про вас все исторические хроники читала! И про нашествия, и про Хайнриха, и ясеневый лес… Я так хотела с вами познакомиться! А теперь я не только могу вот так вас увидеть, но и гардероб вам пошить!

— Хельга, — одёрнула её Джульетта.

— Ой, — пискнула она. — Я волшебница Хельга, — представилась она. — У меня специфический дар — толком получается только платья шить. Я здесь обучаю девочек рукоделию.

— Тиранис, — бесполезно представилась я. — С рукоделием я не совместима, зато превосходно владею клинком, чему в «Регалионе» сейчас обучаю.

— Директор сказала, что у вас наверняка нет ни одного платья в красных или розовых тонах, — улыбнулась Хельга.

— Можно временно перекрасить, — я пожала плечами. — Коллеги в первый год моей работы такое проделывали.

— Нет, нет и нет! — решительно заявила волшебница. — Я сделаю вам полный гардероб. Это когда вы от нас уезжать будете, я вам его перекрашу в какой скажете цвет. Но здесь — только новые вещи. Пожалуйста, не отказывайтесь, — последнее предложение резко сменило тон на умоляющий.

— Буду очень благодарна, — признала я, и Хельга просияла.

Я заметила, как Джульетта закатила глаза и покачала головой. Потом она сказала, что хоть один наряд должен быть готов к ужину, чтобы Элед могла меня представить ученицам, а потом ушла. Хельга попросила меня снять платье, и я предстала перед ней в одном белье. Разумеется, чёрном и кружевном. Волшебница внимательно осмотрела меня, даже пощупала, как будто убеждаясь, что перед ней не иллюзия, а потом достала откуда-то измерительную ленту. И вот тогда началось. Лента скользила по мне, обмеряя даже такие места, которые, как мне казалось, для пошива одежды совершенно не нужны. Но я не вмешивалась. Волшебник-портной — редкость, а уж если у мага возникла специфика у дара, то дело его ему можно доверить полностью. Измерительная лента пропала, а на её месте возникли ткани, ленты, кружева и умертвие его знает что ещё, что кружило вокруг меня на бешеной скорости, прикладываясь к коже то тут, то там.

Через полчаса работы Хельги у меня в глазах зарябило от мельтешения материалов, и я опустила веки. Так и стояла, потеряв счёт времени, пока волшебница трудилась. А я погрузилась в мысли о плаще-самогрейке и том, как он должен был работать. Моих скудных познаний в магии не хватало, чтобы даже понять, можно ли его вообще сделать. Но я посчитала, что если уж скрытое пространство можно в сумку затолкать, то в чём проблема тепло под плащ? Из раздумий меня вырвала Хельга, сообщившая довольным голосом, что у неё всё готово. Я открыла глаза и с удивлением уставилась на диваны, по которым были разложены сразу комплектами наряды. Повседневные платья, юбки с блузами, брючные костюмы и рубашки, и все в разных оттенках красного и розового, от персикового до бордового. И среди всего этого было ещё и бальное платье цвета бургунди из шёлка.

— Оно-то мне зачем? — вырвалось у меня.

— О, это… — Хельга смутилась. — По пятницам у нас танцевальные вечера, чтобы девочки научились. Мы делимся пополам, и одна половина идёт в платьях, а другая в брюках. Учителя тоже участвуют. Это обязательно.

— Понятно, — кивнула я.

— Можете сегодня в этом пойти? — спросила волшебница, протягивая мне коралловый брючный костюм и бледно-розовую рубашку.

— Конечно, — я кивнула и забрала у неё одежду. — А причёска? Вид волос тоже имеет регламент?

— Да, — недовольно отозвалась она. — У меня кудри бешеные. Ни во что не уложишь, кроме этого пучка. А так причёска обязательна. Хотя бы лента, гребень или ободок.

— Мне подходит, — усмехнулась я, одеваясь.

Да, если никто своими лапищами не будет превращать мои волосы в гнездо, я вполне способна проходить две недели с пучком. Или с косой. Или с хвостом. Хотя была одна маленькая проблемка: зеркало в спальне было серебряным. А это означало, что свой внешний вид я сама оценить никак не смогу.

Оказалось, что с нарядами Хельга закончила как раз к тому времени, когда пора было идти на ужин. Вернулась Джульетта, одобрительно хмыкнула, глянув на мой костюм, и мы втроём отправились к большому зданию, оказавшемуся административным. Только теперь завуч решила, что надо показать мне, где что. Прогулка длилась минут двадцать, за которые я успела узнать всю планировку школы. Наконец мы добрались до здания и вошли в просторный, ярко освещённый зал. Он был заставлен аккуратными круглыми столиками, накрытыми нежно-розовыми скатертями, за которыми сидели девушки. Самые юные в совсем светлых жакетах и юбках, а те, что были постарше, — во всё более насыщенных. Следом за Джульеттой мы прошли к подиуму, на котором стоял прямоугольный стол, накрытый багровой скатертью. Там, судя по всему, располагались учителя. Меня усадили рядом с Элед, и я уставилась на сервировку. Розоватый фарфор, чистый хрусталь и серебряные приборы. Я невольно чуть отодвинулась.

— Девочки, — Элед поднялась, привлекая всеобщее внимание. — Как вы знаете, каждый год мы приглашаем учительницу из смешанной школы. В этом году мы обратились в известную школу «Регалион». И к нам приехала совершенно особенная учительница. Я давно знаю её, и, должна сказать, это совершенно исключительное создание. Итак, преподаватель фехтования школы «Регалион», героиня и кавалер стольких орденов, что их можно до утра перечислять, Тиранис.

Я поднялась и чуть склонила голову, приветствуя учениц. И надо заметить, по лицам было понятно, что им прекрасно было известно то, чего Элед не сказала — что я вампир. Секунда, другая, и в меня полетел серебряный нож. Эльфийка перехватила его, положила на стол, и её лицо исказилось яростью.

— Леди Теана, — почти что прорычала она. — Что вы себе позволяете?

— Это вампир! — взвизгнула она. — Животворящие говорят, что вся нежить должна быть уничтожена!

— Это леди Тиранис, — низким голосом произнесла эльфийка. — За тысячу лет посмертия она не дала ни единого повода обратиться к закону о нежити. Вы на каком основании решили здесь поиграть в правосудие?

— Все знают, что вампиры пьют кровь девственниц! — вспыхнула девица. — Пригласить её сюда — всё равно, что пустить лису в курятник.

— Леди Теана, — прорычала Элед, но я мягко положила ей ладонь на предплечье, успокаивая.

Лицо девицы тем временем стало менять цвет. До неё дошло, что и своих сокурсниц, и учителей она только что курицами назвала, и теперь она пыталась найти способ как-то это исправить. А я тем временем плавно пошла к ней, выворачивая вампирье обаяние. Обычно я им не пользовалась, но это была в некотором роде встроенная способность, чтобы пропитание было легче найти. Всю дорогу я смотрела ей в глаза, и в них постепенно терялся здравый рассудок. Девица раскраснелась и едва дышала, когда я наконец добралась до неё. Я провела костяшками пальцев по её щеке и чуть задержала их на шее, где бешено билась жилка.

— Знаешь, я никогда не пила крови девственниц, — вкрадчиво произнесла я негромко, но так, чтобы все в зале меня слышали. — И никогда не пила крови от живых, если мне её сами не предлагали. Ты первая за тысячу лет, на ком я использую своё обаяние. Я сыта, и мне нет нужды обнажать клыки. Но вот если ты попросишь… Если сама подставишь шею…

— Леди Тиранис… — она изогнула голову. — Пожалуйста…

— Да щас, — фыркнула я, заглушая чары. — Я ещё в своём уме.

— Леди Тиранис… — девица рвано задышала, а вот затуманенность разума никуда пока не делась. — Прошу вас…

— Ну нет, — я мотнула головой, отступила и вернулась к учительскому столу. — Небольшой урок про вампиров. Вампирам не нужно никого убивать, чтобы есть. Стакан крови разве что к недомоганию приведёт, да и то ненадолго. Вампиры не пьют от живых, если те сами не предлагают. Но вампиры могут воздействовать на вас так, чтобы вам самим захотелось предложить. И даже так это живым ничем не грозит. Короткая анемия, а потом даже здоровье лучше станет на какое-то время. И тем не менее, вампиры до некоторой степени не отличаются от живых. Среди нас тоже иногда случаются жаждущие убийства. Однако мы расправляемся с такими сами — быстро, эффективно, жёстко. Вампиров следует остерегаться. Хотя я не сказала бы, что в значительно большей мере, чем столь же злобно настроенных случайных живых.

— А кровавое безумие? — осторожно спросили из зала.

— Через него, увы, проходят все вампиры, — признала я. — Но только в одном случае из тридцати это приводит к жертвам. Это случается один раз за посмертие и длится всего несколько дней. Мы знаем, когда это происходит, и сами ограничиваем себя. Трагедии происходят… Скажем так, по разным причинам, не всегда зависящим от нас.

— Это вы сейчас образ вампиров пытаетесь обелить? — снова поинтересовались из зала.

— Нет, на нашей репутации пробу ставить негде, — хмыкнула я. — Я даже не задаюсь целью переубедить вас в том, что вампиры, высшая нежить, само зло. Я только хочу сказать, что не надо швыряться в меня серебром, когда я даже клыков вам не показывала. Элед уже сказала, я фехтовальщик. Превосходный, должна заметить. Вам навыков не хватит меня даже поцарапать. А вот разозлить можете.

— И что будет, если вы разозлитесь? — снова подала голос девица, которая Теана. И в глазах её мне мерещилась надежда, что злой вампир её покусает.

— Отчисление, — отрезвила её Элед. — Садись, Тиранис. Я думаю, мы здесь все усвоили урок. Я права?

Ученицы и некоторые учителя закивали, и я всё же села на место. Спасибо, блин, господин Чарльз. Удружил.

Просматривая заметки Элед, я откровенно задавалась вопросом, для кого и зачем она вообще их писала. Потому что была там преимущественно ересь. Если уж речь шла о половом воспитании, как по мне, включать в него непосредственно позы было как бы излишеством. Это вообще была очень странная тема для обсуждения, как ни поверни. Мда… Так что я решила на них вообще не опираться, а вместо этого попробовать совместить несовместимое: историю и физиологию. К счастью, в истории этого мира засветилось достаточно женщин, о которых можно было в рамках этой темы рассказать.

И первое занятие я решила в итоге полностью посвятить леди Козетте. Уникальная женщина. Замужем была пять раз, и четыре брака её закончились разводом из-за её измены, а в пятый раз она вышла замуж за короля Белванны, в те времена граничившей с Тевитой и позднее завоёванной. А надо сказать, что внешностью леди Козетта уступала практически всем дамам при дворе, однако же мужчин просто с ума сводила. И даже при разводе, которые были целиком и полностью её виной, именно бывшие мужья сначала искали примирения, а потом, когда это не выходило, щедро её одаривали и никогда не говорили о ней ни единого плохого слова. А король, который вообще мог жениться на любой девице, выбрал женщину, у которой на тот момент было аж четверо детей. И ведь никакой магии она при этом не использовала — это много раз проверяли.

Впрочем, был у этой истории и поучительный конец. После трёх лет брака с королём, так и не родив ему наследника, леди Козетта заскучала, видимо, и изменила мужу с другим. В принципе, ничего для неё необычного, вот только это была измена королю с послом другой страны. И хотя король хотел сохранить ей жизнь и сослать в какой-нибудь удалённый дворец, она сама решила, что пусть уж лучше ей отсекут голову, чем она вынуждена будет оказаться вдали от света и мужчин. Так что кончила она плохо, конечно.

— Пожалуй, подобных примеров в истории больше не найдётся, — подытожила я, заканчивая лекцию. — По крайней мере, я не могу больше припомнить ни одной такой женщины. И всё же, история леди Козетты говорит нам о том, что женщине для того, чтобы вполне неплохо выйти замуж, не нужно быть такой уж красавицей. А вот ум, манеры и умение себя подать очень даже нужны.

— Леди Тиранис, а в те времена при дворе императора Хайнриха была ещё женщина какая-нибудь женщина, которая получала так много брачных предложений? — спросила симпатичная брюнетка, имени которой я не запомнила.

— Была одна, — я усмехнулась.

— И сколько раз она была замужем? — у неё загорелись глаза.

— Ни разу, — я пожала плечами. — Это была я. И возможно, что так много предложений поступало как раз потому, что я от них категорически отказывалась, не подпуская вообще никого.

— Неужели вам не хотелось… — она как-то помрачнела. — Ну, быть с кем-то…

— В те времена — нет, — я мотнула головой. — И потом, мне хватало того, что приходилось наблюдать увядание Хайнриха. И это при том, что между нами не было особой привязанности.

— А почему вы называете императора Ханйриха просто по имени? — озадаченно спросила другая ученица, с рыжими волосами.

— Потому что когда мы познакомились, он ещё не был императором, — я усмехнулась. — Он тогда был просто Хайнрихом.

— И вы сразу поняли, что он сможет основать империю? — у девушки вспыхнули глаза.

— Основать империю? — я хохотнула. — Тогда про империю и речи не шло. Он хотел только отбить замок, который против воли пращура занял его какой-то дальний родственник. А вот после его захвата ему захотелось присоединить соседний удел, и это дело приобрело неконтролируемые масштабы. Стоит, конечно, отдать должное — завоёванные страны он не угнетал, а встраивал в единое пространство, насаживая общий язык, но сохраняя право говорить на родном. Да и традиции нигде не пытался вывести. Возможно, именно поэтому империя закрепилась, и в ней не поднялось ни одного восстания… В любом случае, до его последней минуты он оставался для меня Хайнрихом. Я и при жизни ни разу не назвала его величеством, с чего бы мне делать это после смерти?

— А императрицу Аделию? — снова обратилась брюнетка. — Её вы тоже называли по имени?

— Я лучше не буду говорить, как я называла Аделию, — хмыкнула я. — Хотя с её величеством я познакомилась только когда она уже была коронована.

Ученицы закивали с таким видом, как будто представляли себе моё представление императрице в тронном зале в окружении разодетых придворных. Чинно и благородно, в блеске десятков свечей… Поклоны, реверансы и расшаркивания… Ага, щас. Перед своей свадьбой Хайнрих отправил меня с отрядом на границу погонять орков. Рейд на месяц ради установления чёткой границы, которую в итоге удалось провести так, чтобы ни вашим ни нашим. Но, по крайней мере, таким образом, чтобы больше её там не двигать. После этого весьма активного мероприятия я вернулась во дворец, где мне были выделены покои. И вот не успела я даже переодеться, как ко мне буквально ввалилась Аделия с бочонком вина и корзиной какой-то снеди. И к вину она явно приложилась ещё до того, как направиться в мою комнату. Аделия пила, ела, жаловалась на жизнь, травила анекдоты и выспрашивала, как рейд, как орки и что у меня с Хайнрихом. И проделывала она подобное постоянно. Разве что когда была беременна, хотя бы не пила. И муж её об этих визитах знал — сам сознался в один из разов, когда по примеру жены ввалился ко мне снять стресс. То есть упиться до зелёных соплей и пожаловаться на всё и вся.

Учебные дни летели быстро. Собственно, я занималась только с выпускницами, и было у меня буквально одно занятие в день. Остальное время я могла греться на солнышке и шататься по территории школы. Ну, или торчать в библиотеке, но там не было книг, которые были бы мне интересны: «Квинкраун» в свои литературные закрома собирала то, что касалось этикета, риторики, управления домашним хозяйством, искусства рукоделия и любовные романы. А с собой я ничего на почитать взять не додумалась. Так что если и проводила там время, то только для того, чтобы иметь возможность предложить ученицам стоящие пособия. Так пятница и подкралась. И после обеда в предоставленный мне дом-кексик пришла Элед.

— Привет, — голос эльфийки звенел колокольчиком, а лицо светилось от улыбки. — У нас сегодня будет вечер танцев.

— Хельга говорила об этом, — я кивнула. — Ты сегодня за мальчика или за девочку?

— За девочку, — усмехнулась она. — А ты не будешь против за мальчика?

— Мне всё равно, — я пожала плечами.

— Тиранис, а ты вообще танцевать умеешь? — нахмурилась Элед.

— Отдашь мне первый танец? — я склонила голову набок. — Тогда и выясним.

— Я не шучу сейчас, — она пристально посмотрела на меня. — Если ты не умеешь, можешь не приходить, я придумаю что-нибудь.

— О, я обязательно приду, — усмехнулась я. — Не могу такое пропустить. А ты, похоже, не присматривала за моей карьерой.

— Чего там присматривать, — отмахнулась эльфийка. — Ночная стража, стража, армия, ополчение, гильдия убийц, армия, армия, личный рыцарь, гильдия убийц, армия, ополчение, армия, армия, школа. Что-то пропустила?

— Как сказать… — протянула я. — Думаю, если ты согласишься отдать первый танец мне, сама узнаешь ответ на свой вопрос.

— Надену туфли со стальными носами, — поджала губы она.

— И стальное платье тогда, чего мелочиться? — хохотнула я.

— Я не могу не танцевать, — кисло отозвалась Элед. — А в стальном платье только статую изображать.

— Ну как знаешь, — хмыкнула я. — Во сколько начало?

— В шесть, — эльфийка улыбнулась. — Я забежала к тебе по пути, а вообще мне уже пора одеваться.

— Сейчас два часа, — я изогнула бровь. — Что там у тебя за платье, что его надо надевать четыре часа?

— Айщ… — она поднялась, махая на меня рукой. — Что бы ты понимала… Это у нас ещё и урок. Вместе со мной будут готовиться ещё три ученицы. Они должны прочувствовать на себе все процедуры — ванны, натирания, причёска, макияж и только потом уже платье. Хочешь, на следующей неделе тоже можешь присоединиться.

— Спасибо, я пас, — я мотнула головой. — Мне столько процедур вообще не нужно. Собственно, как и тебе.

— Вампир, — фыркнула она.

— Эльф, — усмехнулась я.

Элед ушла, а я полезла в шкаф. Надо было уточнить, полагается ли мне играть за мальчика всё в тех же красных тонах или всё же последовать моде. Мужчины на балах обычно не носили светлого или яркого. И причин тому было две: во-первых, чтобы оттенять наряды дам, как раз-таки предпочитавших светлое и яркое, а во-вторых, чтобы не так заметно было, если на одежду что-то прольётся. Так я и рассматривала свой гардероб, когда в дверь поскреблись. На пороге я с удивлением обнаружила Хельгу с чехлом для одежды. Она виновата сказала, что мне следует прибыть на вечер в костюме, который принесла. А потом ещё добавила, что пыталась отговорить Элед от такого распределения ролей, но та отказалась. Сунув чехол мне в руки, волшебница умчалась. Я вернулась в гостиную и достала костюм. После того, как Элед зашла ко мне, в нём не было ничего неожиданного — вполне обыкновенный мужской чёрный костюм тройка с белой рубашкой. И даже с перчатками.

Элед поймала меня перед административным корпусом, когда я уже подходила. На ней было очень даже традиционное эльфийское бальное платье нежно-зелёного цвета. Выглядело оно так, как будто вовсе не было пошито, а она просто завернулась в гигантскую шёлковую простыню — ткань струилась и от плеч до пола, подчёркивая всё, что нужно. И хотя подол был вполне себе широким, он при каждом шаге обозначал контуры ног. Вот эльфам волю дай, они вообще везде будут ходить в трико в обтяжку. Не, природа им дала, конечно, — хоть в три горла ешь и спи по двадцать часов, а всё равно будут тонкие и изящные, как молодые осинки. Подхватив меня под локоть, едва я согнула руку, Элед озарилась улыбкой. А я вот взирала на неё с немым вопросом в глазах.

— Я же не путаю цвета, — я нахмурилась. — Это платье же зелёное?

— Конечно, зелёное, — Элед кивнула. — А какое должно быть?

— Насколько я помню, мне в первый же день было сказано, что здесь все всегда должны ходить в оттенках красного и розового, — я изогнула бровь. — И насколько мне известно, зелёный к ним не относится.

— Да, оттенки красного и розового, — эльфийка кивнула. — Всё время кроме танцевальных вечеров. На них ученицы должны сами подобрать себе платья. Это тоже часть обучения — они учатся подбирать свою гамму, свой фасон. Правильно оценивать фигуру и вообще внешность. Чтобы платье подчёркивало достоинства и скрывало недостатки. Разве ты сама же выпускницам не говорила на своих занятиях как важно уметь подать себя?

— Конечно, — я кивнула. — Теперь ясно.

Танцевальный вечер должен был проходить в том самом холле, куда я изначально попала. Он весь был надраен и сиял, заполненный парящими магическими светильниками. И хотя всё буквально бликовало и мерцало, было всё же не слишком ярко, чтобы глазам стало больно. Мы с Элед вошли примерно за пятнадцать минут до назначенного времени, и в тот момент холл был ещё почти пустым. Но заполнялся он быстро. Ученицы в платьях широко улыбались, демонстрировали друг другу наряды и украшения, кружились и смеялись. Ученицы в костюмах сбивались в угнетённую и смущённую кучку в дальнем углу. А я так и стояла под руку с Элед, как будто так и надо, и ничего в этом странного не было. Даже улыбалась и изображала кавалера, когда эльфийка подводила меня к кому-то из «девочек» или они подходили сами. И вот как-то… Ученицы краснели, бледнели, теряли дар речи и вели себя как дебютантки из глухих провинций на балу в императорском дворце. И это при том, что комплименты раздавала всего лишь я. Не, это, очевидно, была так себе практика.

После очередного моего «Вы похожи на нежный бутон пиона, юная леди» Элед оттащила меня в уголок за колонной и почти что прижала к стене. Я удивлённо уставилась на неё.

— Ты что делаешь? — зашипела она так, чтобы никто её не слышал.

— В смысле? — меня перекосило. — Ты же сама сказала: танцы — это тоже урок. Или ты думаешь, что хоть на каком-нибудь балу мужчины будут вот так смущённо жаться в углу и не найдётся ни одного повесы, чтобы вот так отвешивать комплименты всему, что движется?

— Тиранис, — Элед понизила голос. — Твои слова их смущают. Ты не могла бы говорить что-то более стандартное хотя бы?

— А я разве говорила что-то нестандартное? — я улыбнулась. — Элед, ты сама-то когда на балу была в последний раз? И потом, это всего лишь комплименты. Девушкам куда проще будет легче реагировать на них в будущем после того, что они услышали от меня, древнего вампира.

— Ты издеваешься, — она покачала головой.

— Нет, я помогаю твоему образовательному методу, — улыбнулась я. — И кажется, пора открывать вечер.

Эльфийка фыркнула, но развернулась и вышла из тени. Она махнула рукой, чтобы заиграла музыка, и я, постаравшись скорчить максимально нахальное выражение лица, протянула ей руку, слегка согнув спину. Элед закатила глаза, но танцевать со мной всё-таки вышла.

Танец был похож на вальс, только через каждые три такта партнёры останавливались и делали сначала шаг друг от друга, потом друг к другу. По идее, на третьем там расшаге мужчина приподнимал партнёршу за талию и делал поворот на сто восемьдесят. Но тут такого не было, потому что девушкам не стоило друга тягать. Так что они просто менялись местами. Но мне-то что? Элед весила как пушинка — уж точно меньше всяких там больных оборотней, а потому я ничтоже сумняшеся подняла её и переставила.

— Когда это ты научилась так танцевать? — тихо спросила эльфийка на следующем же повороте.

— Никаких идей? — усмехнулась я.

— Если только искусство меча преподают вместе с танцами, — она нахмурилась.

— Нет, Элед, ничего такого, — я снова переставила её. — Просто вампирам нужно есть. Это свойство вида — безупречное владение телом. Помнится, ты и сама говорила мне об этом.

— Владение телом — это одно, а практика в танцах — совершенно другое, — пробурчала эльфийка.

— Вампирские балы, двор Хайнриха, приёмы в честь победы над нашествием умертвий… — тихо проворковала я. — Практики было более чем достаточно.

— Тиранис, прекрати! — вспыхнула Элед после очередного раза, когда я подняла её в воздух. — У меня такое ощущение, что ты меня соблазняешь!

— Ничего подобного, — я мотнула головой. — Я только изображаю мужчину на балу. Разве ты не этого хотела?

Она не ответила. Танец закончился, и я отвела её туда, откуда вывела танцевать. Собственно, сделала всё, что положено было кавалеру. Отвесив небольшой поклон, я быстренько ретировалась и нашла Хельгу, которую тоже позвала танцевать. Волшебница восторженно пискнула и очень охотно пошла со мной. Я танцами откровенно наслаждалась: двигаться было легко и приятно, никакие юбки не мешались, музыка была весьма хороша и без единой фальшивой ноты, а все мои партнёрши алели, бледнели и выдавали просто массу эмоций. Мне-то, конечно, это всё было весело, но с таким уровнем владения собой в свет им выходить было, мягко говоря, рановато.

И вот если я честно отыгрывала «франта на балу», остальные, кому достались мужские костюмы, никакой радости не источали. Если они и выходили танцевать, то как-то очень неохотно, ужасно смущались и постоянно косились на меня. А я что? Я пела соловьём и танцевала, как полагается — со всеми подъёмами партнёрш, всеми загибами и подскоками. К девяти часам я вроде бы перетанцевала всех, на ком были юбки, и вернулась к Элед. Она только мрачно вздохнула, когда я остановилась рядом.

— Ну и что ты творишь? — тихо спросила она

— Имитирую бал, — отозвалась я. — Разве смысл этого вечера в чём-то другом?

— Я должна была догадаться, — эльфийка покачала головой. — Мне следовало тебя где-нибудь запереть.

— Да что не так-то? — я нахмурилась.

— А ты посмотри, — она кивнула на танцующие пары. — Ты девочек кружила и вела легко и радостно, там удовольствие на лицах сияло. А это что?

— Ну так это не ко мне вопрос, — я пожала плечами. — Элед, если ты хочешь, чтобы эти вечера действительно готовили твоих учениц к балам, тебе нужно или реальных парней привозить, или как-то объяснить, как должны вести те, кому выпали мужские костюмы. Бал и танцы не должны представляться пыткой, на которой твой партнёр недоволен самим фактом того, что ему приходится танцевать.

— Ну, может, ты и права, — эльфийка вздохнула и кивнула. — Хотя я всё равно не понимаю, где и когда ты могла так научиться вести в танце в мужской партии.

— Да уж действительно, где, — усмехнулась я. — При дворе Хайнриха, разумеется. Время от времени ему нужно было, чтобы я присутствовала на балу, но все думали, что меня там нет. Тогда Демиан — который придворный маг, может, помнишь, — накладывал иллюзию, и я изображала обходительного, любвеобильного, но туповатого франта. Танцевать, разумеется, приходилось тоже.

— К слову, об этом, — Элед повернулась ко мне. — О владении телом. Честно говоря, я думала, что к тебе это не относится. Потому что большую часть времени твои движения и близко не так грациозны, как у кошки.

— Если бы все движения каждого вампира были так изящны и грациозны всегда, нас бы вычисляли в момент, — я пожала плечами. — Так что владение телом означает не только совершенные движения, когда это нужно, но и самые обычные и даже неуклюжие, когда это требуется.

— И поэтому ты сегодня очаровала половину моей школы, — кисло произнесла она.

— Да, и я хочу оставить этот костюм и на следующую неделю тоже, — усмехнулась я.

— Что? Почему? — у эльфийки удивлённо округлились глаза. — Разве ты не хочешь выйти танцевать в платье?

— Знаешь, мне нравится танцевать, когда партнёр выполняет все положенные в танце движения, — я склонила голову набок. — То есть поднимает там, где должно поднять, и всё такое прочее. И потом, я отсюда вернусь в «Регалион». А там уже не так далеко будет до каникул и традиционного Зимнего бала. И вот на нём я буду танцевать в платье. С настоящими мужчинами. А не переодетыми. И у них не будет кислых мин.

— Убедила, — мрачно вздохнула Элед.

— Между прочим, ты и сама могла бы на тот бал приехать с выпускницами, — я улыбнулась. — Открытый же. Это не дебют, не светский высокий бал, но опыт, чтобы не краснеть, не бледнеть и в обморок не падать потом.

— Я подумаю, — она поморщилась. — Мне не хотелось бы, чтобы твои ученики и коллеги видели вот это, — эльфийка обвела ладонью зал, как бы намекая не полную неготовность учениц сталкиваться на балу с парнями.

— А их бы позабавило, — хмыкнула я.

— Теперь ещё меньше хочу, — пробурчала Элед.

В половине десятого вечер закончился, и учениц пригласили на лёгкий ужин, а я упорхнула к себе. М-да, а ведь в мои планы не входило испортить Элед воспитательный процесс… Хотя и вины за собой я не чувствовала. Неужели она сама раньше не замечала, эта имитация балов проходит как-то… Ну так себе, если честно.

В понедельник я планировала снова поговорить о физиологии, однако как только пришла в отведённый мне класс, как-то растеряла уверенность. Половина выпускниц сидела с мечтательным выражением на лицах, а вторая была мрачнее туч. И я догадывалась, что с ними, но всё равно спросила. И оказалась права — они были под впечатлением от танцевального вечера. Я поспешила сказать, что буду в том же костюме во второй раз, и мрачная половина просветлела. А потом фокус лекции сместился к манерам и поведению на светских мероприятиях.

Остаток моей командировки пролетел незаметно. Мне казалось, что я рассказала девушкам всё, что они должны были знать, хотя, конечно, реальность ещё должна была преподнести им некоторые сюрпризы. Но до этого у них ещё было время, а рассказать им обо всём этом могли и должны были уже их матери. Второй танцевальный вечер осчастливил недоосчастливленных, да и вообще прошёл лучше. Танцевальные па, разумеется, так и не выполнялись, но в остальном девушки в мужских костюмах хотя бы не жались по углам и старались изобразить бал. Ну, то есть меня с прошлого вечера.

Наконец, пора было возвращаться в «Регалион», и я собирала вещи. Бальное платье от Хельги я так и не надела, а весь пошитый ею гардероб лежал у меня на диване. Мне надо было решить, как с ним поступить, и я надеялась, что волшебница заглянет. Когда до времени открытия портала для меня оставалось около часа, она действительно пришла вместе с Джульеттой. Завуч крепко пожала мне руку и спросила, смогу ли я и в следующем году приехать, потому что мой курс всем как-то очень сильно понравился, и был и по делу, и по истории, и вообще, вот бы все так читали.

— Джульетта, я бы не стала загадывать, — улыбнулась я. — Если Элед снова отправит запрос директору «Регалиона» и если я всё ещё буду там работать — всё может быть.

— А если не будете? — нахмурилась она. — И почему вдруг можете уйти?

— Да мало ли, — я пожала плечами. — Но если работать там я не буду и у меня будет свободное время, я напишу Элед. Мне у вас понравилось. Разве что розового многовато.

— Это да… — вздохнули они обе.

— Это школьная традиция, и Элед уже лет десять совет попечителей долбит на эту тему, но там упёрлись, — вздохнула Джульетта.

— А этот розовый уже всех утомил, — поддакнула Хельга и покосилась на гардероб, который изготовила для меня.

— Десять лет… — протянула я. — Ну, для Элед это как для вас пару дней. Думаю, рано или поздно она совет доконает. Или убедит, или задолбает.

— Хотелось бы, чтобы скорее рано, — улыбнулась завуч.

— Леди Тиранис, раз уж заговорили про розовый, — снова посмотрела на одежду Хельга. — Давайте всё перекрасим.

— О, я как раз хотела у вас спросить, можно ли, — я улыбнулась ей. — Если можно, рубашки в белый, остальное в чёрный. Только бальное платье оставьте как есть. Мне нравится цвет.

— Да, он вам очень идёт, — волшебница улыбнулась и быстро разложила вещи на кучки.

Хельга вычертила прямо в воздухе какие-то знаки магического плетения, и через пару минут всё было перекрашено. Я поблагодарила её, убрала вещи в сумку, и мы направились к административному корпусу. Возвращалась назад я уже в своём обычном. Не в том чёрном платье, в котором прибыла, а в тонкой рубашке и кожаных штанах. Только в холле вспомнила, что в «Регалионе» должно быть холодно, и поспешно достала один из жакетов, тут же набросив его на плечи. Спустилась Элед. Мы с ней тепло попрощались, и она сказала, что если школа меча и магии мне надоест, она охотно примет меня к себе. Я сказала, что не раньше, чем всё перестанет быть розовым. Она как-то мрачно усмехнулась, заметив, что доклюет-таки кому-нибудь на эту тему мозг.

Портал открылся вовремя, и я, ещё раз обняв женщин, прошла в кабинет пространственной магии, где меня встречали директор Чарльз и господин Джордано. Убедившись, что я вернулась и всё в порядке, преподаватель пространственной магии с явным облегчением закрыл портал.

— Как провели командировку, госпожа Тиранис? — осторожно спросил директор Чарльз.

— Прекрасно провела, — я улыбнулась, холодно глядя на него. — Солнце, море рядом, тепло. Старую знакомую встретила. Было даже весело местами. Вот только вы, когда у вас в следующий раз запросят преподавателя, уточните, что именно ему надо будет читать и подходит ли выбранная вами кандидатура.

— А что такое? — он как-то даже побледнел слегка.

— А то, что им нужна была женщина-преподаватель для занятий по половому воспитанию, — я сощурилась. — И это совершенно не моя тема.

— То есть как? — директор округлил глаза. — Вы же с господином Тристаном…

— Вы себе там что навыдумывали? — я закатила глаза. — В любом случае, командировка прошла хорошо. Элед намерена обратиться ко мне и в следующем году. Я пойду.

— А, да, конечно, — медленно отозвался директор. — Идите. Возвращайтесь к работе по расписанию.

— Ага, — отозвалась я, выходя в коридор.

Я решила дойти до общежития пешком. К тому же, когда я покидала кабинет пространственной магии, до меня вдруг дошло, что я оставила окно в своих апартаментах открытым. А это означало, что там должно было быть теперь так же холодно, как и на улице. Да и мне хотелось посмотреть на сад. Пока меня не было, там должны были поменять растения, и мне было интересно, как он выглядел теперь.

Шёл снег. Крупные пушистые хлопья плавно спускались с небес, укутывая всё пышной периной. Сад засадили пихтами и ещё какими-то вечнозелёными растениями, накрытыми теперь шапками. Стоило выйти, и ветер бросил мне немного снега в лицо. Сразу стало холодно, и кости заломило. Плащ-самогрейка, плащ-самогрейка… Вот прямо сейчас, как приду в свою комнату, сразу же сяду за письмо в анклав. Сколько можно-то?

Не успела я сделать и десяти шагов, как мне на плечи опустилось что-то тёплое. Я обернулась и обнаружила улыбающегося Тристана. Оборотень надел на меня свой нагретый плащ на меху, оставшись в одной куртке.

— Вовремя ты вернулась, — сообщил он. — Только ты бы как-то хоть плащ накидывала. На тебя смотреть холодно.

— Ничего не могу поделать, — улыбнулась я в ответ. — Когда плащ остывает, становится ещё холоднее. Как ты? Поправился?

— Да, всё хорошо, — кивнул Тристан. — Я проспал часов шестнадцать, наверное, и проснулся уже здоровым. И Миргаил сразу сообщил мне, что ты уехала на две недели.

— С тобой всё в порядке в связи с этим? — сощурилась я. — Ты сам…

— Нет, я сам не делал этого, — он мотнул головой. Мы шли по саду, который был прямо-таки оглушительно пуст. — Никаких проблем у меня не возникло. Что даже странно. С того момента, как мы начали проделывать это на постоянной основе, моё состояние, кажется стало стабильнее.

— Это хорошо, — я кивнула.

— Кстати, я заходил к тебе, — оборотень отвёл глаза. — Закрыл окно.

— Спасибо, — я улыбнулась. — Я думала, что там должно было всё промёрзнуть.

— День на третий снаружи заметил, что окно приоткрыто, вот и решил, что надо закрыть, — он делал вид, что у края дорожки есть что-то невыразимо интересное. — Подумал, что тебе будет некомфортно, если комната промёрзнет.

— И я очень тебе благодарна.

— А как прошла твоя командировка? — Тристан повернулся ко мне.

— Тепло, местами весело, — усмехнулась я. — Встретила старую знакомую — она теперь там директор. Ты, кстати, знаком с её братом. Элед — сестра Парвастура.

— А, вот как, — он кивнул. — Хорошо, что тебе там понравилось.

— Мне бы понравилось ещё больше, если бы всё там не было конфетно-розовым, — хмыкнула я.

— Надеюсь, ты не собираешься перейти туда из «Регалиона»? — в голосе оборотня мне послышалась настороженность.

— Нет, — я покачала головой. — Мне некому будет там преподавать фехтование. А сейчас я нахожу в этом удовольствие.

— Я рад, — он снова улыбнулся. — Тебя здесь немного не хватало.

— Я тоже соскучилась, — я улыбнулась ему, и мы как раз вошли в здание общежития. — Тебе нужна моя помощь?

— До ночи потерпит, — он усмехнулся.

Я сняла его плащ, чтобы вернуть, а оборотень, как только забрал его, тут же взлохматил мои волосы своей ручищей. Да, за две недели я успела отвыкнуть, что мою причёску постоянно кто-то пытается разрушить. И чаще всего вполне успешно.

Выходить, а тем более вылетать, из апартаментов мне не хотелось, да и причин для этого не было. Разве что Миргаила найти и сообщить, что я вернулась. Но в гостиной было так тепло, а за окном так красиво падал снег, что единственным желанием было сидеть с ногами в кресле и читать. Вернулась я сравнительно поздно — уже после ужина, и совсем скоро начало темнеть. Мрачноватую атмосферу комнаты разбавлял только тусклый свет от пары светильников, что мне совершенно не мешало видеть. Едва зайдя к себе, я действительно сразу села за письмо в анклав. Оно вышло коротким и вопросительным — возможно ли такое сделать и во сколько обойдётся. Использовала конверт быстрой почты, и письмо, как только я его запечатала, исчезло у меня и, вероятно, появилось сразу у магов, которые принимали заказы. И только разделавшись с этим, я уселась в кресло с книгой. Интересной — о зачаровании стали. А потому, когда дверь в апартаменты открылась, я вздрогнула. Обернувшись, я увидела Миргаила с крайне недовольным лицом.

— Когда ты вернулась? — вместо приветствия спросил он.

— Часа полтора назад, — я пожала плечами.

— И увидеться с оборотнем ты нашла время, а со мной поздороваться — нет, — недовольно констатировал он, входя.

— Друг мой, Тристан встретил меня сам, у учебного корпуса, — я улыбнулась. — А погода шепчет мне «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку». И потом, ты же и так знал, что я сегодня возвращаюсь.

— Знал , — он кивнул и сел в свободное кресло. — Но если бы с тобой что-то случилось?

— Где? — у меня округлились глаза. — В школе для благородных девиц?

— Мне кажется, что приключения могли тебя и там нагнать, — нахмурился эльф.

— Ну, в некотором смысле они и нагнали, — усмехнулась я. — Только совсем не опасные. Кстати, рада тебя видеть. Похоже, что и ты особых приключений не нашёл.

— Здесь всё было тихо, — он кивнул. — Но ты помнишь, что у нас происходит каждый год в конце осени?

— Выпадает снег? — предположила я.

— Это тоже, — снова кивнул эльф. — Я имею в виду конкретно в школе.

Я нахмурилась и задумалась. И до меня медленно начало доходить. Кое-что действительно происходило в школе каждый год, и каждый год это была редкостная головная и не только боль. Но уточнить свою догадку я не успела — пришёл Тристан. И выглядел он тоже каким-то недовольным.

— Завтра утром большой педсовет, — сообщил он. — Надолго.

— Я не хочу идти… — протянул Миргаил. — Что мне там делать?

— Страдать, — хмыкнул оборотень.

— И не отбиваться от коллектива, — тем же тоном добавила я. — Хотя я тоже не понимаю, зачем там нужно всех собирать.

— Без вас точно не обойтись, но я-то там зачем?.. — вздохнул эльф.

— Как же? — я делано удивилась. — А если на педсовете кому-то поплохеет?

— Да мне там первому и поплохеет, — поморщился он.

— Ну, можешь прикинуться больным, — пожал плечами Тристан.

— И чем, интересно? — Миргаил склонил голову набок. — Ты в курсе, что эльфы болеют только чем-то типа стрелы в заднице?

— Могу воткнуть, — я усмехнулась.

— Давай вот не надо, — фыркнул эльф.

— А что? — я склонила голову набок. — Себе я бы хоть две воткнула, если это могло освободить меня от этого… мероприятия. Но если так сделаю, мне всё равно придётся там торчать. Только стоя.

— Так, никаких стрел в задницах, — совершенно учительским тоном произнёс Тристан. — И вообще, Тиранис, я пришёл по делу.

— Да, конечно, — я кивнула. — Миргаил, ты не мог бы уйти?

— Это ещё почему?

— Ну, потому что я бы не хотела делать то, зачем пришёл Тристан, под чьим-то пристальным наблюдением, — я поджала губы.

И вот особенно я не хотела этого делать на глазах у Франкенштейна. Почему-то. Вот если его самого покусаю, тогда другое дело. Но вот так — не хотелось показывать. Эльф вздохнул, закатил глаза, как бы говоря: «Да что я там не видел?» — и вышел. И даже дверь за собой прикрыл. Тристан сел рядом со мной и запрокинул голову. Я заметила, что вены у него на шее чуть вздулись. Не настолько, чтобы это мог заметить тот, кто не знал точно, как они выглядели, но вот я заметила. Это ещё не было даже слабым признаком надвигающейся вспышки его недуга, но если ему было спокойнее от выпускания крови, кто я такая, чтобы отказывать? Да и я сама была голодна — к пакетам в «Квинкрауне» я так и не притронулась. А потому впилась ему в шею и отпила восемь больших глотков. Тристан не соврал — он был совершенно здоров.

Большой педсовет… Каждый год «Регалион», как лучшая школа широкого профиля, открывал свои двери для учеников по обмену. Эта программа была навязана Советом правителей континента, а потому отвертеться от этого мероприятия было никак нельзя. Хотя очень хотелось. Потому что обмен производился не только с другими школами, но и с любыми иными организациями, где обучали магии и пути меча. И поскольку «Регалион» спонсировался правительствами государств континента, они вполне могли и надавить, чтобы мы для обмена выбирали из определённых ими организаций. В прошлом году нам так навязали рыцарей из ордена «Золотой розы», служившего императору Тевиты Григору. И всё время пребывания тех троих я лично лезла на стенку от их надменности и заносчивости. Даже на меня эти типы смотрели сверху вниз, хотя в спаррингах ни по одному, ни даже всей кучей не могли выстоять против меня и пяти минут. Так что по пути в зал для совещаний меня слегка потряхивало — мало ли кого мне подсунут на этот раз.

Директору Чарльзу, похоже, и самому совершенно не хотелось поднимать тему обмена студентами, так что начался педсовет за здравие: речь шла об оргвопросах, практикумах для старших курсов, тренировочном полигоне за пределами школы, на который студентов должны были допускать как раз с середины ноября, о закупке оборудования. Особенно мрачно он сообщил о том, что Совет правителей переиздал исторические хроники, а потому и нам придётся заменить все учебники, чтобы программа соответствовала. Непонятно, какой был смысл в том, чтобы переписывать историю, если в мире было так много тех, кто помнил события, будучи их свидетелем, но почему-то делалось это регулярно. Насколько я знала, инициаторами этого всегда были люди, а все остальные просто делали вид, что им всё равно. И вот уж я точно не хотела быть той, кто бы стал в эту бредятину вмешиваться.

И вот наконец, спустя часа два, когда все внутренние вопросы были исчерпаны, даже при условии, что буквально каждый старался это затянуть, время всё-таки пришло. Директор глубоко вздохнул, скривился, начертил пальцами в воздухе особый знак, и перед каждым преподавателем возникла стопка бумаги.

— Коллеги, мы не можем откладывать этот вопрос до бесконечности, — поморщился директор, оглядывая стол. — Сегодня до обеда мы должны определить школы, учеников из которых мы примем в «Регалионе».

Зал заседаний заполнился синхронным страдальческим воем. Кажется, за всё то время, что это мероприятие существовало, обмен ни разу не проходил нормально — что-нибудь случалось обязательно. Потому что не все отправляли лучших или хотя бы воспитанных учеников, а у некоторых таких и вовсе не было. В мой первый год из школы меча «Деменкур» прислали троих таких оболтусов, что уже на второй день стало ясно — они здесь, чтобы родная школа могла отдохнуть. Вбить в них дисциплину за три недели так и не удалось, и вместо этого мы их просто так загрузили практическими занятиями, что на проказы не оставалось ни времени, ни сил — с плацев и полигона они уходили только есть и спать. И вот лично я, надо заметить, очень даже выдохнула, когда мы наконец вернули их обратно.

— Однако, — после небольшой паузы продолжил директор. — Мы уже довольно основательно поработали, и нам всем нужен небольшой перерыв. Госпожа Тиранис, не затруднит ли вас облететь территорию школы, пока мы немного перекусим?

— Охотно, — я подскочила и бросилась к приоткрытому окну, на ходу оборачиваясь мышью.

В школе, в общем-то, был выходной, и студенты по большому счёту были предоставлены сами себе. Присматривали за ними коменданты и немногочисленные стражники. Однако прямо надзором это было не назвать — никто не мешал студентам ходить по всей территории и заниматься своими делами. Кто-то занимался на плацах, кто-то гулял в саду, кто-то учился в библиотеке, а кто-то медитировал в роще. Можно сказать, что этот выходной особо ничем не отличался для студентов от любого другого — разве что обыкновенно вездесущих преподавателей нигде не было. Впрочем, было холодно, так что снаружи именно сегодня практически никого не было. Сначала я облетела рощу, никого там не услышав, а потом вернулась к учебным корпусам. И в тишине до меня донёсся приятный эльфийский голос, исторгавший совершенно неподходящие ему слова. И источник голоса я нашла за считанные секунды — это Тавор, один из класса Миргаила, донимал своими речами Харгру, которая стойко держалась и не пыталась запихнуть ему его язык поглубже в горло. Впрочем, и на месте она не стояла, а бодрым шагом направлялась к плацам. И я полетела за ними.

Добравшись до конкретно моего плаца, полуорка сначала подошла к стойке с деревянными мечами и внимательно все их осмотрела под незатыкающееся радио «Тавор». Она как будто игнорировала его в надежде, что он посадит голос и таки уйдёт. Но мне даже представить себе было трудно, что и как должен был орать эльф, чтобы голос у него действительно сел. Так что он продолжал вещать и тогда, когда Хагра взяла грабли с длинными зубцами и принялась перемешивать снег с песком плаца, чтобы там не заледенело. Это занятие вынудило мою ученицу уйти в дальний от Тавора конец, и эльф, стоявший до этого на границе плаца, шагнул в его пределы. Очевидно, чтобы Хагра не пропустила ни слова из его пламенной речи. Полуорка продолжала игнорировать его, и эльф подходил всё ближе, пока не оказался прямо за её спиной. А я продолжала кружить над ними, ожидая развязки.

— И ко всей твоей уродливости, видимо, комплектом идёт ещё и глухота, — насмешливо произнёс Тавор, находясь уже буквально в полуметре от Хагры.

Полуорка резко развернулась и запечатлела смачный удар прямо ему в лицо. Выпад был такой силы, что эльфа отбросило на пару шагов, и он приземлился на задницу, закрывая лицо рукой. Сквозь пальцы показалась кровь. Я видела, как округлились его глаза. Хагра сделала шаг к нему, и Тавор подскочил, попятился, а затем развернулся и побежал.

— Дедорбальная! — выкрикнул он, покидая пределы плаца. Вслед ему раздался раскатистый смех.

Проводив эльфа взглядом, я спустилась вниз и обратилась в человеческую форму прямо перед Хагрой. Её смех тут же оборвался, и она повинно опустила глаза. По оливковым щекам раскатился смущённый румянец.

— Госпожа Тиранис, я… — тихо заговорила она.

— Маловато ты ему всыпала, — усмехнулась я. — Хотя этот плац предназначен для поединков на мечах, так что можно было взять и оружие.

— Вы не злитесь? — Хагра вскинулась.

— С чего бы мне? — я склонила голову набок. — Насколько я помню, мы в школе, где обучаются воины. И насколько я помню, долготерпение в своих учениках мы не взращиваем. Тебе, как и должно воину, хватило хладнокровия прийти сюда, чтобы не нарушить правил. Но я была бы возмущена, если бы ты так и не ответила на оскорбления.

— Он, наверное, пожалуется, — мрачно вздохнула она.

— Скорее всего, — я пожала плечами. — Вот только как бы эта жалоба ему боком не вышла. Не переживай. У тебя нет причин для беспокойства. Закончишь с плацем? Я правда благодарна, что ты взялась перемешать снег с песком.

— Конечно! — Хагра кивнула. — Раз уж начала, надо обязательно всё доделать.

— Хорошо, — я улыбнулась. — Позже подумаю, как тебя отблагодарить. А сейчас мне пора возвращаться, — я скисла.

— Всё в порядке, госпожа Тиранис? — обеспокоенно спросила полуорка.

— Да, в полном, — протянула я. — Просто меня совершенно не радует предстоящее мероприятие. Обмен студентами в «Регалионе» ещё ни разу нормально не проходил, так что, если не случится чудо — а оно, скорее всего, не случится, — в этот раз всё будет как обычно.

Хагра кивнула, и я, обратившись мышью, полетела назад. К моему возвращению перекус как раз был окончен, и учителя рассаживались по своим местам. Лица были мрачные и кислые — заниматься отбором школ никому на самом деле не хотелось. Меньше всех проблем было у направления кузнечного дела — хотя школ этого ремесла в целом было предостаточно, большинство из них предпочитало не заниматься ерундой и обучать своему искусству без всякой придури с обменом. Так что в «Регалион» попеременно приезжали ученики гномьей школы и эльфийской. Да и приезжали они по большому счёту больше не для того, чтобы обменяться опытом и научиться чему-то новому в плане ковки оружия, а чтобы во всей полноте увидеть, как именно оно используется. Для них это было полезным опытом, порождавшим в последствии более удобные мечи, секиры и прочее всякое. А когда я начала здесь работать, в первый же год прибывшие эльфийские кузнецы притащили гору затейливых мечей и кинжалов, чтобы дать их мне опробовать — понять, что было хорошей идеей, а где перемудрили и сделали ерунду. В этом году снова должны были приехать эльфы.

Магических направлений было несколько, и каждое выбирало школу. Там разброс был посерьёзнее. И хотя к руководителям Миргаил не относился, его вроде как причисляли к направлению целительской магии. Так что и он оказался вынужден читать списки школ. Они в итоге выбрали «Лаупиас» — женскую школу лекарского дела и знахарства. Мне хотелось бы надеяться, что её ученицы не были похожи на воспитанниц «Квинкраун», но вот что-то мне подсказывало, что между заведениями только для девушек гораздо больше общего, чем можно было бы вообразить.

Справа от меня тихо, но яростно спорили Тристан и господин Рарх, оба преподававшие рукопашный бой. Когда я только пришла, много думала о том, почему были подобраны учителя с крайне похожей манерой, ведь куда разумнее было бы изучать что-то разное. Стили оборотней и орков были схожи и во многом опирались на их мощное телосложение. Они не заморачивались точностью ударов — какой в этом смысл, если кулак размером в половину ширины груди? И да, мне при всей моей вампирской физической силе эти стили категорически не подходили. Что бы я могла сделать своими крошечными кулачонками, попав не туда? Мне было интересно, и я как-то сходила на их занятия. И оказалось, что мне просто не хватало широты взглядов — и Рарх, и Тристан владели не только стилями, присущими их расам, а таким многообразием способов вынести противника одним тычком, что были способны подобрать идеальное искусство рукопашного боя буквально каждому ученику.

А вот фехтование лежало на одних только моих плечах. Вообще-то, преподавателей по идее должно было быть как минимум двое, но господин Чарльз не торопился найти кого-то ещё. Когда я спрашивала об этом, он увиливал, говоря, что нанять следовало бы только такого мастера, который был бы не хуже меня, а мои возмущения, что это крайне непростая задача, просто игнорировал. Не то чтобы у меня были проблемы с познаниями разнообразнейших стилей, просто тащить всю работу в одну каску порой было очень утомительно. И мне казалось, что если бы у меня билось сердце, коллега для меня очень быстро бы нашёлся. А так пришлось копаться в списке в одиночестве.

Я перекладывала листы, просматривая названия школ, орденов, площадок и всего прочего, что подписалось на участие в программе. И как-то они меня не вдохновляли. В принципе, меня не особо-то беспокоило, кто приедет к нам, — куда больше я была заинтересована в том, куда отправятся мои ученики. И я уже была на грани отчаяния, когда добралась до последней страницы, где на глаза мне попалось название, которого точно не было в списках в прошлые годы.

— Господин Чарльз, — негромко обратилась я, но почему-то все учителя мгновенно затихли. — Разве «Руб’Аль» когда-либо участвовал в программе обмена?

— Вообще-то, да, — директор нахмурился. — У них была такая же программа, как и у нас. В этом году программы решили объединить, так что мы можем обменяться и с ними. Но… Думаете, это хорошая идея? У них ведь обучаются животворящие.

— Да, конечно, но ведь не только они, — я скривилась. — И я думаю, что отправиться именно будет куда более полезно для наших учеников. «Руб’Аль» ведь сильная школа. И, как я слышала, там очень хорошие учителя фехтования.

— Это, конечно, так, но… — директор Чарльз, похоже, собирался привести ещё какой-то аргумент против этого обмена, но его прервала распахнувшаяся дверь.

— Господид Миггаив! —заорал стоявший в дверях Тавор.

— У нас педсовет, и сейчас не самое подходящее время… — Миргаил сидел к двери спиной и поворачивался к ней неохотно, но увидев перемазанное кровью лицо своего ученика, оборвал себя на полуслове. — Что случилось? Почему вы пришли сюда, а не отправились к целителю?

— Бедя удариви! — провыл эльф.

— Это ничего не объясняет, — строго заметил Миргаил.

— Госпожа Тиранис, — обратился ко мне директор. — Вы что-то об этом знаете?

— Да, — я кивнула. — И мне тоже интересно, почему Тавор пришёл именно сюда, не вытерев даже лица, а не к целителям. Я не думаю, что произошло нечто такое, что могло бы прервать педсовет.

— Ясно, — кивнул господин Чарльз. — Тавор, идите к целителю. После педсовета мы вас выслушаем.

— До я… — снова заговорил Тавор, но его оборвал Миргаил.

— Сейчас неподходящее время. Идите к целителям. Или мне вас проводить? — на последних словах он угрожающе понизил голос, и эльф рванул прочь, оставив дверь открытой.

Директор Чарльз махнул рукой, закрывая дверь, и покачал головой. Потом он вздохнул и снова посмотрел на меня.

— «Руб’Аль»… Что ж, для наших учеников это и в самом деле хорошая возможность. Но вопрос в том, кого они могут отправить к нам.

— Вряд ли на континенте кто-то ещё не знает, где меня искать, — я пожала плечами. — И я сталкивалась с животворящими. Я уже слишком старая, чтобы они могли нести для меня серьёзную угрозу. Однако… — я нахмурилась. — Когда отправите им письмо о принятии обмена, укажите, что я буду защищать своё посмертие, и потому «Регалион» не ручается за безопасность учеников в том случае, если они рискнут на меня напасть. Кем бы они ни были.

— Да, я понял, — директор кивнул. — Надеюсь, они поймут меня правильно.

Ещё через час школы были выбраны, и педсовет наконец закончился. Мы вышли из зала совещаний выжатые, как лимоны. Ещё даже не подошло время обеда, а сил ни у кого просто не осталось. Однако это вовсе не означало, что можно было отправиться к себе отдыхать. Теперь каждому учителю следовало собрать всех учеников своего направления и выбрать тех, кто покинет «Регалион» на три недели обмена. Впрочем, объявление об этом должны были сделать в столовой во время обеда, так что мне, к счастью, не нужно было облетать всех своих учеников и звать их лично. И потому я отправилась в свой класс, чтобы просмотреть свои заметки о том, кто у меня как занимался. «Руб’Аль» была не той школой, куда можно было отправить кого попало, дабы не посрамить гордое имя «Регалиона».

В класс все мои ученики, разумеется, поместиться не могли, так что мы с ними отправились на плац. Надо заметить, что участвовать в обмене никто из них желанием не горел, и даже знаменитая школа не разожгла никакого энтузиазма. Желающих отправиться туда и потренироваться под началом отменных преподавателей вообще не нашлось. Более того, они пеняли друг другу, говоря, что кто-то другой точно подойдёт лучше. Тем более, что как раз во время обмена начиналась практика на полигонах, а её, похоже, никто пропускать категорически не хотел. И мне пришлось клятвенно пообещать, что для тех, кто пропустит её из-за обмена, я потом проведу отдельное занятие, равное пропущенным часам. Но даже это не возымело какого-либо яркого эффекта. Впрочем, в этот раз ученики хотя бы не возмущались и не отказывались наотрез, как было в прошлом году. И после долгих препирательств мы всё-таки выбрали троих, кто уедет, — все были с выпускного курса и довольно хороши. И им каким-то образом удавалось избегать участия в программе весь их прошлый период обучения.

И вот перед ужином, примерно за час, волшебной птичкой вызвал меня в кабинет для бесед с учениками директор Чарльз. Было настолько очевидно, что за разговор там должен состояться, что даже идти не хотелось. Но моё отсутствие могло создать проблемы для Хагры, так что я встряхнула головой и заставила себя. Маленький кабинет для совещаний вмещал в себя всего один овальный стол и шесть стульев. До стен от мебели оставалось не больше шага. Директор Чарльз и завуч по дисциплине, дворф Бригга, расположились там на узких концах стола, а напротив друг друга мы с Хагрой и Тавор с Миргаилом. Ученик в лазарет таки сходил, и лицо ему поправили.

— Итак, — вздохнул директор. — Тавор, мы вас слушаем.

— Я просто гулял по территории школы, когда она выскочила из-за угла и напала на меня, — недовольно произнёс эльф. — Сдуревшая.

— Хагра, — господин Чарльз перевёл взгляд на полуорку.

— Я знала, что у госпожи Тиранис сегодня педсовет, поэтому подумала, что надо сходить на плац и перемешать снег с песком, — поморщившись, заговорила она. — По пути за мной увязался Тавор. Он много чего говорил, прошёлся по моей внешности, умственным и физическим способностям, говорил и говорил. Я не прислушивалась, но было ясно, что обращался он именно ко мне — больше на улице никого не было. Пока я работала на плацу, он прошёл по свежеперемешанному песку и заявил, что у меня ко всему вышесказанному проблемы со слухом. И поскольку мы находились на плацу, я ответила ему так, как и подобает в месте, предназначенном для драк.

— Госпожа Тиранис, — директор посмотрел на меня. — Мне показалось, вы говорили, что вы об этом что-то знаете.

— Именно так, — я кивнула. — Когда вы попросили меня облететь территорию школы, я наткнулась на Хагру, идущую к плацу, и Тавора, следующего за ней. Могу привести несколько цитат из его пламенной речи, но мне бы не хотелось — ничего приятного он не произнёс.

— И вы не вмешались? — сощурился господин Чарльз.

— А с чего бы мне вмешиваться? — я склонила голову набок. — Насколько я помню, я должна разнять драку учеников, если таковая произойдёт вне плаца. Затыкать чей-либо рот или вести просветительские беседы на тему межрасовых отношений я вроде как не должна.

— Но вы не вмешались и тогда, когда Хагра ударила Тавора, — директор пристально посмотрел на меня.

— Так ведь они же были на плацу, — я пожала плечами. — Да и драка, господин Чарльз, предполагает более одного удара.

— Как долго Хагра игнорировала оскорбления Тавора? — подала голос госпожа Бригга.

— Я наблюдала минут десять, — я нахмурилась. — Может, чуть больше.

— Что ж, со своей стороны я совершенно не вижу ничего неправильного со стороны Хагры, — строго заметила завуч. — Проявлено было достаточно хладнокровия, удар бы нанесён в месте, для того и предназначенном. Насколько мне известно, «Регалион» обучает именно этому — хладнокровию, уверенности, использованию правил и боевым навыкам. Госпожа Тиранис, что произошло после того, как Хагра ударила Тавора?

— Ну, он позорно сбежал, — я пожала плечами.

— А вот это уже совершенно противоречит духу школы, — кивнула госпожа Бригга. — Думаю, господин Миргаил, вам следует найти способ вбить в своего ученика немного воинского достоинства.

— Я этим займусь, — кивнул эльф. — Приношу свои извинения, Хагра, что не занялся этим раньше.

— Это тоже хороший урок, учитель Миргаил, — склонила голову полуорка. — Госпожа Тиранис говорит, что мы должны научиться отвечать на любой выпад правильно. Я пробовала отвечать словами, пробовала не обращать внимания, но когда Тавор испортил мой труд, я сочла, что единственным доступным ему ответом будет физическая боль.

— Я приму это к сведению, — кивнул эльф.

— Что ж, на этом собрание мы закончим, — кивнул директор. — Тавор, вам предупреждение. Сбегать от драки… Вы проявили неуважение ко всем учителям, которые тратили время на то, чтобы обучить вас боевым искусствам. Надеюсь, вы сможете показать большую стойкость духа в дальнейшем.

— Но я же жертва! — обиженным тоном отозвался Тавор.

— Если вы повторите эту фразу ещё раз, это станет достаточным поводом для вашего отчисления, — директор пристально посмотрел на него, а потом поднялся и вышел. Остальные задерживаться тоже не стали.

Обмен состоялся через неделю после педсовета. Между «Регалионом» и каждой выбранной школой создавали временный портал в определённое время, и руководители провожали своих и встречали чужих студентов в кабинете пространственной магии. Мой обмен должен был состояться последним, и когда я пришла в класс, господин Джордано выглядел до крайности измученным. Казалось, открывание портала высосало его магию до капли, и держался он на чистом упрямстве. Впрочем, при виде меня он странным образом приободрился. То ли потому, что моё появление означало, что этот портал будет последним, то ли по какой-то другой неведомой мне причине. Открытый портал продемонстрировал светлый кабинет магии и рыцаря в лёгких доспехах, ожидавшего наших учеников. Троица мрачно посмотрела на меня, а затем всё-таки шагнула на ту сторону. А через пару минут уже из портала к нам вышли трое учеников «Руб’Аля». Я опешила и отступила на полшага назад. Два высоких парня и не уступавшая им в росте девушка, закованные за каким-то овощем в латы, косая сажень в плечах и вообще по всем статьям богатыри. Только напрягло меня вовсе не это. Напрягли меня их глаза — сиреневые, как будто с перламутровой дымкой. Такие глаза выдавали в них животворящих. Вообще-то, животворящие обладали особой магической силой исцеления, что очевидно следовало из их имени. Однако все они поголовно шли по пути рыцарей, дабы очищать мир от зла в лице нежити. В данном конкретном случае — в моём.

— Добро пожаловать в «Регалион», — сипло произнесла я, постепенно отходя от шока.

Господин Джордано, белый как мел, закрыл портал. Лицо директора Чарльза стремительно меняло оттенки, и я слышала, как его сердце сбилось с ритма и то начинало заходиться, то пропускало удары. Госпожа Бригга так сильно сжала планшетку в руке, что пальцы побелели.

— Я — учитель фехтования, — встряхнул головой, продолжила я. — Тиранис.

— Здравствуйте, госпожа Тиранис, — хором отозвались животворящие.

— Как это вообще… — я покачала головой.

— Господа, меня зовут госпожа Бригга, я завуч по дисциплине, — дворф была им едва ли по пояс, но вот как-то умудрялась смотреть на них свысока. — Я провожу вас в общежития, где коменданты покажут вам комнаты. Потом проведу небольшую ознакомительную экскурсию по школе. Надеюсь, вы запомните всё с одного раза. Расписание занятий найдёте на столах в своих комнатах. Следуйте за мной.

Она развернулась, не дожидаясь ответа, и вышла прочь из класса. Мы остались втроём — естественно бледная я и неестественно бледные маги. Несколько минут стояла гробовая тишина. Ну, то есть ничего, кроме двух заполошных сердцебиений, слышно не было.

— Господин Чарльз, вы же написали руководству «Руб’Аль» моё предупреждение? — я медленно повернулась к нему.

— Д-да, — растерянно отозвался он. — Я сам не понимаю, что это всё значит.

— Охотно верю, — я кивнула. — Если бы вы были в курсе, постарались бы это предотвратить. А сейчас вам нужно срочно попасть к целителю. Ваше сердце с ума сходит. Господин Джордано, вам бы тоже… Не то чтобы вам это было в той же мере необходимо, но если проводите директора, уверена, помощь окажут и вам.

— Конечно, госпожа Тиранис, — отозвался пространственный маг. — И спасибо за… спокойствие.

— Ага, — мрачно кивнула я.

Из кабинета мы вышли все вместе, но там маги пошли налево, а я направо. И как мне вообще могло прийти в голову, что всё пойдёт как надо, если я практически сама пригласила в «Регалион» животворящих? Ну, не то чтобы между ними и вампирами действительно была открытая вражда — мы их вообще не трогаем, а они нас подчёркнуто игнорируют. Такой у нас с ними враждебный нейтралитет. И если бы не периодические восстания умертвий, вероятно, они давно объявили бы на нас охоту… И всё же что-то было странное во всей этой истории с высшей нежитью. Казалось бы, ещё со времён появления первого вампира никогда такого не было, чтобы мы жаждали получить собственные территории или убивать живых направо-налево, но почему-то считались для всех врагом номер два. Первое место прочно занимали умертвия, а они как стихийное бедствие вообще. Да, разумеется, на вампиров находило кровавое безумие, но это случалось лишь единожды за посмертие — в возрасте около двухсот лет. Это было состояние непреодолимой жажды, которую невозможно утолить. Жажды… ну, тут сложно даже сказать, чего именно. Быть живыми? Однако в приступе потери рассудка вампир в кровавом безумии мог убить… ну, живых пять. Ну, семь. Максимум. И если это случалось, вампира казнили на месте, а остальные вампиры должны были возместить ущерб. Кажется, последний случай, когда безумие вырвалось наружу, произошёл именно тогда, когда я была обращена, то есть уже почти тысячу лет назад. Иными словами, число смертей от клыков вампира ни в какое сравнение не идёт с тем, что случается от недуга Тристана. Вот только оборотней в состоянии звериной ярости стремятся вырубить и привести в чувство, даже если он при этом убивает несколько десятков живых. Может, всё дело в том, что оборотни тоже живые?

Глубоко нырнув в собственные мысли, я и не заметила, как добралась до своей комнаты. В кои-то веки пешком и через дверь, а не как обычно. К реальности я вернулась, когда уже стемнело, и я обнаружила себя сидящей на диване в своих апартаментах с запрокинутой головой. Мысли в ней бродили самые мрачные. Трое животворящих… Они ещё совсем юны, а потому, очевидно, пика своих сил ещё не достигли. У людей период силы вообще не так уж долог. Если, скажем, я становилась сильнее с каждым проведённым в посмертии десятилетием, постепенно раскрывая новые способности и теряя слабости, то живые — совсем другое дело. Они слабы, пока не повзрослеют, и снова теряют силы к старости. Эльфы, например, достигают пика своих сил годам так к пятидесяти и на нём и остаются где-то пять-шесть тысяч лет, после чего начинают постепенно угасать. А потому, надо признать, даже самые одарённые три пятнадцатилетних животворящих вряд ли были способны сделать со мной хоть что-то. Но вот если я с ними что-нибудь сделаю, проблем потом не оберусь… Что мне делать-то с ними теперь?

Из размышлений меня выдернул звук открывающейся двери. На смазанных петлях, несмотря на свою тяжесть, она качнулась легко, но всё же не бесшумно. Я повернулась и увидела Тристана. Оборотень, стараясь ступать тихо, аккуратно прикрыл дверь за собой и направился ко мне. Вот только подошёл со стороны спинки дивана, так что смотреть на него я могла, только запрокинув голову. То есть не меняя её положения. Он сложил руки на груди и сощурился.

— Вообще-то, я тебя ждал, — Тристан поджал губы.

— Я задумалась, извини, — я прикрыла глаза.

— Что-то случилось? — тон тут же сменился на обеспокоенный.

— «Руб’Аль» прислали животворящих, — призналась я. — И я в растерянности.

— Оу… — протянул оборотень, перемахнул через спинку дивана и уселся рядом со мной. — А я думал, это нам не повезло. Мы принимаем учеников школы «Бакгар», они прислали дворфов.

— Дворфы-рукопашники? — я подняла голову и вытаращилась на него. — Я хочу это увидеть.

— Хочешь сказать, ты, проведшая на поле боя примерно половину своего посмертия, никогда не видела дворфов-рукопашников? — глаза Тристана тоже округлились.

— Никогда, — кивнула я. — Не то чтобы я не думала, что им такое не подходит, просто мне казалось, что из-за маленького роста они предпочитают работать с оружием. Дальнобойным, метательным или на худой конец длинным.

— Ну, размаха рук им, может, и не достаёт, зато силы и выносливости у них за гранью, — он пожал плечами. — И потом, ты когда-нибудь пробовала драться на полусогнутых, потому что голова твоего противника ниже, чем все привычные тебе удары?

— Тристан, — меня перекосило скепсисом. — Хочешь, я на ноги встану?

— Зачем? — он озадаченно нахмурился.

— Чтобы напомнить тебе, что ростом меня природа не наградила, — я усмехнулась. — Я выше дворфов всего-то на полторы головы. Для меня они не такие уж и маленькие.

— А, да… — Тристан отвёл взгляд. — Просто… В спарринге с тобой не ощущается недостаток в росте, так что…

— Я с тобой в полную силу никогда не дралась, — призналась я. — Не потому что я считаю тебя недостаточно сильным для этого, а, скорее, потому что и ты этого не делал. И потому что, подерись мы с тобой всерьёз, нас обоих бы лекарям пришлось потом как мозаику собирать.

— Ты лукавишь, — он усмехнулся. — Собирать им пришлось бы только меня. Я слышал, что об вампира можно стальной меч сломать.

— Можно, — я кивнула. — Но это не значит, что нельзя сломать при этом и вампира тоже.

— Я пришёл не за этим, — тряхнул головой оборотень. — Следующие три недели будут немного безумными, как и всегда, но я не хочу говорить об этом. Вообще не хочу говорить о работе. И о боевых искусствах тоже.

— Тогда у нас нет никаких тем для разговора, — мрачно усмехнулась я.

— Одна есть, — Тристан хитро улыбнулся. — Ты думала о том, чем будешь заниматься, когда тебе наскучит преподавание?

— Нет, — я изогнула бровь. — Меч не надоел мне за тысячу лет, почему ты думаешь, что мне в принципе может наскучить обучение его пути?

— Даже не знаю, — он пожал плечами. — Просто мне иногда кажется, что тебе здесь невыносимо скучно.

— Ну, смотря с чем сравнивать, — усмехнулась я. — Школа куда более размеренна, чем практически всё моё посмертие до этого, но это не делает её скучной. Азарта и куража меньше, конечно, но ведь и я уже не девочка. Я правда не знаю. Если надоест преподавание, найду что-нибудь ещё. Или мне приестся само посмертие в конце концов. Хоть вампиры и истинно бессмертны, мы всё же упокаиваемся, когда у нас не остаётся больше причин оставаться в этом мире.

— Надеюсь, этого не случится до того, как я умру, — мрачно заметил Тристан.

— Мне не нравится эта тема, — я тряхнула головой. — Завтра будет трудный день, поэтому подставляй шею и по кроватям. А то меня вообще будет не поднять без броска серебряным мечом.

— Как будто я ранняя пташка, обожающая вставать с петухами, — пробурчал оборотень, но голову откинул.

Мне пришлось убирать его волосы с плеч самостоятельно: припёрся, даже хвост не собрав. Я случайно коснулась пальцами его шеи, и горячая кожа в том месте покрылась мурашками. Почти уверена, что с распушенной шевелюрой он пришёл не случайно. Как бы мне хотелось каким-нибудь образом заглянуть в его голову и узнать, что там в ней творилось. И хотелось, и кололось. Потому что иногда по его взгляду казалось, что мысли у него уходили в какие-то особые размышления, о которых лучше никому не знать и даже самому себе не признаваться. Я примерилась и вонзила клыки в его горло. Тристан издал судорожный вздох, но его дыхание сразу же пришло в норму. Видимо, в этот раз как-то больно получилось — обычно он никаких подобных звуков не издавал. Надо будет в следующий раз как-то поаккуратнее, что ли. Или, по крайней мере, надо спросить у него, как закончим, что это был за вздох.

Стоило достать зубы, как Тристан решительно заявил, что спать он будет у меня. В первые секунды я так опешила, что впала в ступор и просто смотрела на него, чтобы понять, не пошутил ли он мне тут. Но по всему выходило, что оборотень не шутил. И когда мой взгляд, видимо, вернул осмысленность, Тристан сказал, что ветер совсем разошёлся, а потому может открыться окно. Мне этот аргумент серьёзным не показался, так что я оборотня всё же выставила. Вырубилась я быстро, стоило только лечь. Как вампир, спала я буквально мертвецким сном, так что и разбудить меня могло только нечто, что реально угрожало бы моей жизни. Перенос из одной комнаты в другую с элементами эквилибристики к угрозам, видимо, не относился. И я была в крайней степени озадачена, когда проснулась завёрнутой в медвежью шкуру в объятиях Тристана.

— Какого?.. — шёпотом поинтересовалась я у его спящей физиономии.

Ответа, разумеется, не последовало. Но вместо того, чтобы будить Тристана и выяснять, собственно, какого, я обернулась мышью и улетела к себе. И вопрос как-то отвалился сам собой: ночной ветер не просто открыл окно — он внёс его вместе с рамой в гостиную. Весь пол был усыпан битым стеклом и щепками. И в апартаментах, разумеется, воцарился кошмарный дубак. И я стояла посреди гостиной в одной гипюровой ночнушке и не могла до конца понять, благодарна я Тристану за проявленную заботу или зла на него за самоуправство.

Настроение окончательно испортилось, пока я готовилась к выходу. Первое же занятие у меня было практикой с выпускным классом, к которому присоединились студенты по обмену. А видеть животворящих мне прямо вот с раннего утра хотелось меньше всего в посмертии. Как, впрочем, и в любое другое время. Как бы они своей силой давить на меня не начали, угнетая и заставляя ощущать ломоту в костях… И почему вообще все животворящие как один за меч хватаются? Они ведь так зовутся именно потому, что их силы превосходят целительскую магию — это там надо много всего знать и уметь правильно маной управлять, чтобы что-то там залечить. А эти, если живое ещё живо, наложением дланей могут исцелить. Но нет — надо вот им тратить уйму времени на то, что им далеко не в каждом поколении нужно…

Я стояла на плацу и толпу студентов заметила издалека. Шли они неожиданно шумно — животворящие грохотали латами. Я поморщилась. Но даже в большей степени, чем они, моё внимание привлёк орк Ыхгар. Его не было с начала года, и это явление было, мягко говоря, впечатляющим даже на большом расстоянии. А уж когда он подошёл… Орк был настолько огромным, что животворящие оказались ниже него на голову, а их размах плеч даже в латах был раза в полтора меньше. Я так и вовсе едва дотягивала макушкой ему до солнечного сплетения.

— Никак к тебе не привыкну, Ыхгар, — задрав голову, изрекла я. — Что ты такое ешь, что тебя так разносит?

— Я специальную горную тренировку прошёл, — с гордостью сообщил орк, улыбаясь и поигрывая мышцами под тонкой тренировочной курткой. — Могу я попросить спарринг один на один, госпожа Тиранис?

— Во неурочное время, — я кивнула.

Студенты выстроились в линию, и я осмотрела их. Своими выпускниками я гордилась — за последние три года каждый из них действительно серьёзно продвинулся, и я была уверена, что в конце года смогу отпустить их без щемящего ужаса от того, что они погибнут в первом же серьёзном бою. Впрочем, настроение моё снова скисло, когда я набрела взглядом на гостей.

— Мы занимаемся без доспехов и на тренировочном оружии, — я кивнула на стойку с деревянными мечами. — Госпожа Бригга не говорила об этом?

— Доспехи — часть нашей собственной постоянной тренировки тела, — отозвался один из животворящих. — Нам говорили, что вы с уважением относитесь к таким вещам, госпожа Тиранис.

— Что ж… — я кивнула. — Для начала я бы хотела узнать ваши имена. Вчерашнее приветствие у нас с вами прошло как-то слишком скомканно.

— Аника, — широко улыбнулась богатырица.

— Василь, — слегка склонил голову первый богатырь.

— Алесь, — повторил его жест второй.

Все трое были очень похожи — одинаковый цвет глаз, волосы у всех троих были пепельными. Даже черты лица имели некоторую степень схожести, хоть и не настолько, чтобы счесть их близкими родственниками. У Аники были две толстенные косы, у Василя таковая была одна, а Алесь собирал волосы в хвост. Что это — животворящим кто-то запретил к цирюльнику ходить?

— Ясно, — я кивнула. — У нас с вами осталось всего три практики перед выходом на полигон, так что я должна оценить ваши навыки. Каждого из вас. Так что занятие сегодня пройдёт в базовом формате — спарринг трое против меня, остальные у манекенов. Кого задевает моим оружием, меняется. И… сегодня используем не деревянные мечи, а боевые. Первыми в спарринге будут участвовать студенты по обмену.

Ученики сразу же разошлись, оставив в центре плаца только нас четверых. Разумеется, сражаться со студентами своим обычным мечом я не собиралась, а взяла вместо этого со стойки два стальных и абсолютно тупых тренировочных. Без спарринга в любом случае было не обойтись — я не могла просто так допустить на полигон кого бы то ни было. Вот только я не была уверена, что меня сейчас не попытаются упокоить.

— Итак, — вернувшись, я заглянула в глаза каждому из студентов. — Используйте всё, чем владеете. На полигоне, в шестой секции, у нас имитация умертвий, так что было бы неплохо посмотреть, насколько хороши ваши способности. Хотя туда мы на первый раз не пойдём, конечно.

Богатыри улыбнулись и с грохотом перетекли в боевые стойки. А я, признаться, ожидала большего. Сила животворящих у них оказалась недостаточно мощной, чтобы даже замедлить меня. Это озадачивало. Да я, умертвие возьми, чувствовала себя обманутой! Я-то ожидала, что меня поверх вампирьей немочи от холода основательно приплющат животворящей силой и будут изничтожать, а тут прям пшик. Хотя надо отдать должное — мечом трио владело весьма неплохо для своего возраста и общего времени обучения. Но… Василь выбыл через три минуты, Алесь и Аника одновременно — через пять. Что это было вообще? Нет, не будь я вампиром, мне бы пришлось туго — физической силы и навыка им троим хватило бы, чтобы вколотить меня в плац по пояс даже при условии промёрзшей земли. Но я им была, и для попытки нападения это было… Слабовато, в общем.

Окончание урока принесло мне заметное облегчение — я убедилась, что все студенты готовы к полигону, так что можно было выводить их туда без ограничений. Да и как только животворящие покинули плац, как-то сразу полегчало. Вздохнула бы полной грудью, если бы нуждалась в дыхании. А ещё меня очень порадовал Ыхгар — не зря орк провёл затяжную горную тренировку. Помимо заметно возросшей физической силы, он стал и телом своим огромным куда лучше управлять. При таких габаритах было сложно ожидать истинно кошачьей грации, с которой он со мной сражался.

Снова учеников по обмену я увидела после обеда. У меня было свободное время, и я сидела в своём классе, занимаясь своими бумажками. Троица пришла и долго мялась под дверью, как будто не решаясь войти и даже дыша через раз. Да и латы их тихо позвякивали. Это отвлекало. Минут пятнадцать я ждала, что они всё-таки прекратят там торчать и зайдут, но этого так и не случилось, и я громко позвала их. Животворящие вошли и выстроились перед моим столом.

— Итак? — я изогнула бровь.

— Госпожа Тиранис, — мягко обратилась Аника. — Вы никогда не думали о возможности исцеления?

— Так я вроде ничем и не болею, — я склонила голову набок. — Как сказал один мой приятель эльф — единственный недуг, которым я могу страдать, это стрела в заднице. Так он у меня и без всякой помощи неплохо заживает.

— Я имею в виду… — богатырица замялась и опустила глаза. — Вы не хотели бы снова стать человеком?

— Хм… Может, лет девятьсот я бы вцепилась в такой шанс клыками, — иронично отозвалась я.

— А теперь? — подал голос Василь, но, не дождавшись ответа, продолжил: — Видите ли, наши силы очень малы, они не могут вам навредить. Но мы можем попытаться избавить вас от существования как нежити.

— В принципе, попытаться избавить меня от существования в качестве нежити способен любой животворящий вне зависимости от уровня его силы, — я поморщилась. — И я ни разу не слышала, чтобы такая сила была способна воскресить мёртвого. А вампиры — нежить. То есть мёртвые. И потом, за тысячу лет я слишком привыкла к тому, кем являюсь. И не готова променять это на краткий миг сердцебиения.

— Неужели вам совсем не хочется побыть живой? — вскинулась Аника. — Встретить кого-нибудь, завести детей…

— Из того, чем я не могу обладать в посмертии, больше всего я хотела бы почувствовать вкус еды, — меня перекосило. — Но не настолько, чтобы пробовать абсурдные методы воскрешения. Стали бы вы предлагать оборотню стать человеком?

— Но оборотни живые… — сникла Аника. — Им доступно всё то же, что и людям, и даже больше.

— Не вижу смысла в продолжении дискуссии, — я встряхнула головой. — Я не хочу избавляться от своего посмертия. Это всё?

— Нет, — Алесь сделал шаг к столу. — Ваши слёзы. Как и сказал Василь, наши силы слишком слабые. Если бы мы могли получить ваши слёзы, их можно было бы увеличить кратно.

— И с какой же стати мне их вам давать, даже если бы они у меня были? — я склонила голову набок. — Не припомню ни одного жеста доброй воли со стороны вашей братии ни в адрес вампиров, ни в мой лично. Или я должна дать вам кинжал, которым вы меня же и будете препарировать?

— Вы забываете о нашествии умертвий, в отражении которого наши силы крайне полезны, — сощурился он.

— Я-то как раз о них не забываю, — я поджала губы. — И я уже поучаствовала в трёх последних. Вот только с чего вы взяли, что следующее придётся на ваш век?

— Но если оно придётся, — Василь упёрся кулаками в мой стол. — Тогда вы отдадите слёзы?

— Если они у меня к тому времени будут… — я сощурилась. — Что ж, если случится так, что я зареву, я сохраню три слезы для вас и отдам их за полцены. Вот только вы должны знать одну деталь: если после использования на себе моих слёз вы обратите свою силу против меня, будет отдача. Не первые же вы, в самом деле, кто таким образом решил свои силы увеличить.

— У нас нет причин пытаться вредить вам, госпожа Тиранис, — тихо заметила Аника.

— Всегда были, а тут вдруг нет? — я вскинула брови. — Как я сказала, если у меня будут слёзы, я придержу три для вас. И продам в случае нашествия умертвий за полцены. Но не рассчитывайте на это слишком — последний раз я плакала лет шестьсот назад.

— В любом случае спасибо, — Василь грузно положил ладонь на плечо Алеся. — Полагаю, нам следует быть благодарными за то, что мы сейчас не получили категоричный отказ.

— Насколько я помню, по воле прошлого короля вампиров мы вправе просить о такой помощи, — хмыкнул Алесь.

— Вы вправе просить о ней и без его воли, — кисло заметила я. — Но в любом случае ничто не обязывает вампиров вам её оказывать. Даже воля упокоенного короля.

Василь и Аника склонились сами, а вот Алеся товарищ почти заставил, надавив на его плечо ладонью. Ровно через три секунды они выпрямились и вышли прочь из кабинета. А я задумалась. Действительно ли я не хотела стать человеком, а продолжать быть вампиром? Что бы мне это дало? Так, ну… Вкус еды, биохимию эмоций, что ещё? Сон нормальный. Это, пожалуй, из плюсов. Минусов мне виделось куда больше — болезни, старение, куда более слабые зрение, реакция и слух, краткое время хорошей формы, которая и в лучшие моменты не дотягивала бы и близко до того, что есть сейчас. Да и биохимия эмоций, если подумать, тоже тот ещё подарочек. Краткое время жизни — что там после тысячи лет посмертия лет пятьдесят бьющегося сердца? Да и как человек моих специальностей… Ну, мне бы и столько не светило. Так что нет — я слишком привыкла к своим способностям и посмертию, чтобы отказаться от них. Потому я просто отогнала все эти мысли куда подальше. Они всколыхнулись только при воспоминании сегодняшнего утра и спящего лица Тристана, но если бы я всё же стала человеком, ему бы снова пришлось пускать себе кровь. Нет уж, лучше оставить всё как есть.

Мысли об утре напомнили о том, что у меня в комнате выбито окно. Надо было починить его, а для этого следовало сходить к коменданту общежития, чтобы он позвал кого-то из магов. Надо было ещё утром это сделать. Теперь комната наверняка промёрзла, и придётся придумывать что-то, чтобы её прогреть. Дел в тренировочном корпусе у меня вроде больше не осталось, и я полетела к себе. В паре метров от своего окна я обнаружила в его проёме Миргаила, прибивавшего раму. А когда я оказалась уже внутри, не нашла там и следов разбитого стекла.

— Что за бестактность? — пробурчала я, осматривая комнату.

— Это называется помощь, — отозвался эльф.

— У меня противоречивые впечатления от этого, — я глубоко вздохнула. — С одной стороны я очень благодарна, что ты взял на себя этот труд, а с другой я раздосадована, что ты ввалился сюда без спроса.

— М? — Миргаил повернулся ко мне и вопросительно изогнул бровь. — А если бы тут был пожар и ты бы умирала от огня и дыма, мне тоже нужно было бы разрешения спросить, чтобы войти?

— Но здесь нет пожара и я не умираю, — я поморщилась. — И потом, мне не нужно дышать, если бы комната загорелась, я бы и сама легко убралась отсюда. Как ты вошёл?

— Дверь открыл, — эльф пожал плечами и вернулся к приколачиванию рамы. — Тристан попросил меня заняться этим. У вас с ним случилось что-то?

— С чего ты решил? — я нахмурилась.

— С того, что он обратился ко мне, хотя мог сделать это сам, — он вбил последний гвоздь и проверил петли — створка легко на них ходила. — Сказал, что ты вряд ли захочешь его видеть.

— Я не знаю, — я покачала головой. — Ничего такого вроде не случилось. Поговорю потом с ним.

— Ещё он сказал, что к тебе прислали животворящих, — Миргаил повернулся ко мне и пристально посмотрел мне в глаза. — Я слышал, что в худшем случае тебе нужна будет кровь каждый день.

— С худшим случаем обошлось, — я слабо улыбнулась. — Их магические силы малы — не хватит, чтобы навредить мне. Так что всё в порядке.

— Хорошо, — эльф кивнул. — Но… Если будет нужно, я готов протянуть тебе шею помощи.

— Я это ценю.

Раз окно было закончено, я думала, что Миргаил уйдёт. Но он уселся на диван и похлопал по сидению рядом, приглашая меня. На мой немой вопрос в форме изогнутой брови эльф заметил, что в комнате ещё холодно, и он готов посидеть со мной, пока не станет тепло. Не то чтобы это действительно было необходимо, но я была вовсе не против того, чтобы он помог мне с немочью. Мы просидели в обнимку с полчаса, а потом Миргаил «внезапно» вспомнил, что у него собрание клуба, и ушёл. И откуда только в нём было столько силушки богатырской? Да, чтобы сберечь свой покой, кто-то ставит замки, кто-то магические печати, кто-то засовы, а у меня вот просто настолько тяжёлая дверь, что абы кому её не открыть. Однако эльф напомнил мне про клуб, а мы как раз сегодня планировали провести собрание. Пока я в Квинкроне развлекала юных девиц рассказами про любовные похождения разных дам, включая мою давнишнюю опекуншу, Тристан справлялся с этим сам, но вешать всю работу на него и дальше было бы с моей стороны некрасиво. Я приоткрыла окно настолько, чтобы пролезть в щёлку в мышиной форме, и подпёрла створку тяжёлым пресс-папье — наконец-то ему нашлось применение.

Я прилетела к началу собрания, когда почти все участники уже собрались и рассаживались на полу большого тренировочного зала. Животворящие тоже пришли, но заходить почему-то не торопились. Когда я подошла и спросила, чего это они мнутся у дверей, они сказали, что для вступления вроде как нужно заявление и одобрение кураторов клуба. Похоже, «Руб’Аль» довольно серьёзно подходил к воспитанию в части следования правилам, и по идее, будь они учениками «Регалиона», заявления им бы действительно понадобились. Но для студентов по обмену существовало исключение, о чём я им и сказала и буквально втолкнула в зал. И я всё ещё таращилась на то, как они искали себе места, когда у меня за спиной раздался очень знакомый голос:

— Я думал, ты не придёшь, — произнёс Тристан, и я обернулась.

— С чего бы? — я озадаченно нахмурилась.

— Ну… — он отвёл взгляд.

— Я, конечно, была возмущена твоей самодеятельностью, но разбитое окно оказалось весьма красноречивым, — я улыбнулась. — Поэтому я должна бы сказать спасибо.

— А я должен бы сказать извини, — оборотень повернулся ко мне и улыбнулся в ответ. — И просто чтобы ты знала — я пришёл к тебе сразу с той шкурой и завернул тебя в неё вместе с твоим одеялом, так что твоё целомудрие нарушено не было.

— Так, я, пожалуй, не буду тебе рассказывать про бытность свою ассасином, — криво усмехнулась я.

— А мне расскажете, госпожа Тиранис? — к нам подошла госпожа Сильвин и с ней ещё трое эльфов не в нашей школьной форме.

— Если вам интересно, — я озадаченно свела брови. Эльфийка всегда относилась ко мне несколько настороженно и уж точно никогда даже не заикалась о каких-либо личных беседах.

— Тогда устроим небольшой девичник, — она кивнула. — Я позову ещё госпожу Бриггу. С меня вода, с вас интересные истории.

Я открыла и закрыла рот. Госпожа Сильвин тем временем сообщила, что эльфы с севера, пришедшие с ней, ученики по обмену, и она привела их на собрание. Одного я узнала, и это меня несколько озадачило — что вообще здесь, или в какой бы то ни было другой школе, забыл этот двухтысячелетний лоб? Хинартунд улыбнулся мне, а потом покачал головой, как бы намекая сделать вид, что я его не знаю. Движение было столь коротким, что кроме меня его, вероятно, никто и не заметил. И я столь же мелким движением кивнула.

Собрание клуба больше всего напоминало попойку, только без алкоголя. Каждый участник мог взять слово и рассказать историю из своего опыта о том, как он с кем-нибудь дрался или участвовал в каком-нибудь масштабном сражении. На этом практически всё внимание было отдано ученикам по обмену — они могли рассказать хоть что-то новое. Хотя они-то как раз не торопились удовлетворять любопытство, отговариваясь отсутствием реального боевого опыта. Хотя я точно знала, что у одного из них он очень даже был. Хинартунд вообще был тем редким эльфом, которому давалось искусство меча, не говоря уж о том, насколько точен он был в стрельбе из лука. Но раз уж ему хотелось скрыть правду о себе, пусть.

Животворящих закрепили к моему классу. Уж не знаю, из каких таких побуждений это было сделано, но они посещали классные часы вместе с моими первокурсниками. Спасибо хоть силы свои сдерживали. На занятиях они проявляли себя вполне хорошо, так что мне не приходилось вести с ними увещевательные беседы. Впрочем, развлекуху они мне всё равно устроили — в «Регалионе» имелся студент-вампир, и они и ему на ухо упали с тем же предложением, что сделали мне. И после этого разговора Эмилио пришёл ко мне. Как нежить к нежити. Пришёл притом не в класс, а прямо в мои апартаменты. Прилетел даже, а не пришёл.

— Госпожа Тиранис, у вас найдётся немного времени? — спросил он, обратившись в человеческую форму прямо передо мной.

— Вполне, — я кивнула. — Как раз время ужина, так что сюда точно никто не придёт — все в столовой. Что у тебя случилось?

— Студенты по обмену, — Эмилио мрачно нахмурился и вопросительно посмотрел на меня, а потом на диван. Я кивнула, и он сел. — Они говорят, что их уровень сил может позволить мне избавиться от проклятия и стать обратно человеком.

— Ты же понимаешь, что если бы такой метод работал, вампиров было бы ещё меньше, чем есть сейчас? — я склонила голову набок.

— И всё же предложение кажется очень привлекательным, — он поморщился. — Я… несколько растерян из-за этого. За своё посмертие ни разу не задумывался о том, чтобы снова стать живым.

— А теперь эта мысль из головы не выходит? — я нахмурилась. — Ты осознаёшь, что это с большей вероятностью тебя упокоит, чем вернёт тебе жизнь? Тебя ведь обратили когда? Лет триста назад?

— Да, — Эмилио кивнул. — Это произошло по моему желанию, хотя и не оправдало моих ожиданий. Но всё же… Как вы думаете, от этого действительно можно избавиться?

— Насколько я знаю, способа нет, — я пожала плечами. — Померла так померла. Ведь по сути для того, чтобы вампир снова стал тем живым, кем был до обращения, нужно буквально воскрешение. И ещё вопрос, не помрёт ли тело сразу после него, если оно всё-таки возможно.

— Но ведь если тело оживёт и на нём будет использована сила животворящих, оно не должно умереть, — он нахмурился.

— Тебе ведь известно, что меня обратили в припадке кровавого безумия? — сощурилась я, и Эмилио кивнул. — Когда я… В общем, когда забытьё обращения закончилось, больше всего хотелось, чтобы моё сердце снова забилось. Или сознание угасло — не уверена, к чему я тогда склонялась больше. Однако в Северном княжестве мне не удалось найти ничего, что можно было как-то использовать, чтобы оживить меня. Впрочем, когда с моего обращения прошло лет пятьдесят, произошло нашествие умертвий. И тогда я познакомилась с другими вампирами и королём вампиров того времени. Опустим детали бойни — важно, что произошло позже. Один старый хрыч… Тот, кто обратил того, кто обратил меня, взял меня с собой после завершения кампании. У него я узнала о вампирах, наших силах и способностях, о времени, когда они открываются, и о том, что такое кровавое безумие. И ещё… Я прочла в его доме все исследования, какие вампиры вели до того времени. И там было довольно много попыток найти способ снова стать живыми. На тот момент действенного способа найдено не было — все, пожелавшие испробовать предполагаемые методы, упокоились. С тех пор никаких прорывов не было. А даже если бы способ нашёлся… Не думаю, что это будет мне теперь интересно. Но… Я это я. А ты это ты. Если ты захочешь попробовать, останавливать тебя я не буду. Даже если после этого мне придётся своей рукой вычеркнуть использованный способ как неработающий.

— Госпожа Тиранис, — Эмилио улыбнулся. — Вы в самом деле не хотели меня ни в чём убедить? Потому что выслушав вас, я уверен, что пробовать всё же не стоит.

— Видимо, не больно-то и хотелось, — я усмехнулась.

— Если так подумать… — он несколько секунд пристально смотрел на меня, а потом встряхнул головой. — Да, не больно-то и хотелось. Как человек я мог прожить недолгую и бесполезную жизнь. Меня тянуло к живописи с детства, но я не был таким уж одарённым. И мне бы не хватило жизни, чтобы овладеть достаточным навыком для написания хоть сколько-нибудь достойного полотна. Я выбрал посмертие, чтобы получить куда большее количество времени. И хотя теперь мои картины ценятся, я всё ещё вижу в них изъяны…

— Это потому, что у тебя зрение на другом уровне, — кисло заметила я. — Даже если с эльфами сравнивать.

— Может быть, — Эмилио кивнул. — Так вот… Посмертие, как оказалось, никак не улучшило моих талантов, пусть и дало желанное время. И всё же были дни и ночи, когда я жалел о своём обращении. Если бы такое предложение поступило в такой момент, думаю, я бы согласился. Наверное, из-за того, что я был обращён по собственной воле, я никогда не интересовался исследованиями о вампирах, а потому и не знал, что способа вернуть всё назад нет.

— Теперь знаешь, — я пожала плечами. — Интересно, с чего эти ребята подумали, что их сила как-то может помочь?..

— Хотите расспросить их об этом? — он склонил голову набок.

— Даже не знаю… — протянула я. — С одной стороны, любопытно, конечно, чего это вдруг животворящие решили нежить облагодетельствовать. А с другой, если только среди нашей братии распространится подобное предположение… Так, Эмилио, это всё? Ты натолкнул меня на мысль, и мне бы стоило в срочном порядке поделиться ею с Аластором.

— Я не ожидал, что вы вообще уделите мне своё драгоценное время, — улыбнулся вампир.

— В нашем с тобой распоряжении всё время мира, — я усмехнулась. — Так что не говори глупостей. Если тебе понадобится поговорить со мной, просто приходи. Или прилетай. В конце концов, кто ещё может понять вампира, как не другой вампир?

— Я… действительно удивлён и благодарен, — он опустил голову. — Наверное, я должен извиниться, что думал, будто вы… Нет, вы ведь правда на совершенно другом уровне, чем я. И я думал, что…

— Глу-по-сти, — я подалась вперёд. — Какие бы регалии не лежали на моих плечах, как бы известна я ни была, сейчас я всего лишь учитель. И, что в твоём случае более важно, старший вампир. Так что выброси всю эту ерунду из головы и обращайся, если я тебе понадоблюсь. Но вопрос остаётся прежним — ты ещё что-то хотел?

— Нет, — Эмилио покачал головой и поднялся. — Вы развеяли мои сомнения, большего мне и не нужно.

— Рада, что смогла помочь, — я тоже встала и протянула ему руку. — Кстати, немочь не сильно беспокоит?

— Не особо, — он поморщился. — Хотя я и думаю, что стоило выбрать школу, расположенную в более тёплом климате. Собственно, я и в «Регалион» пришёл только потому, что вы здесь преподаёте. Если уж учиться фехтованию, то у лучшего мечника.

— «Регалион» был хорош и до моего прихода, — хмыкнула я. — Не стоит думать, что лучший мечник — лучший учитель. Среди живых тоже есть достойные преподаватели. Может, в будущем году отправить тебя куда-нибудь по обмену?

— Можно не надо? — страдальчески скривился Эмилио. — Мне кажется, это создаст только больше проблем.

— Учту, — я кивнула.

Мы пожали руки, и Эмилио обратился мышью, ещё не отпустив меня. Но задерживаться не стал и сразу вылетел в окно. А я села за стол, чтобы в самом деле написать письмо Аластору — полуторатысячелетнему вампиру, который сейчас был самым старым из нас. Вообще говоря, вампиры общались друг с другом… Ну, нечасто, в общем. Не то чтобы у нас в братии были какие-то трения, просто каждый старался ограничиваться интересами, которые не пересекались бы с другими. Потому что если это происходило, у вампиров как отрезало способность договариваться. У высшей нежити, казалось, постоянно имелся какой-никакой внутренний конфликт, который, впрочем, мгновенно рассасывался, если возникала проблема со стороны. Тот же, например, вампирский банк с несколько ироничным названием «Серебряная казна». Он был основан где-то тысячу сто лет назад, и изначально было целых три вампира, которые хотели устроить именно такое своё дело. Конкуренция между ними цвела буйным цветом лет так пятьдесят, пока люди не решили организовать собственный банк, да такой, чтобы обанкротить все три вампирских. Вампиры провели переговоры об объединении, как смеялся Аластор, за каких-то полчаса, и с того момента на континенте не было более надёжного и богатого банка, чем «Серебряная казна». И с тех же пор владеют им в равных долях все неупокоенные вампиры и только они. Живые в правление вообще не допускаются.

В общем, надо было написать старику письмо. Во время разговора с Эмилио меня озарило пугающей мыслью о том, что животворящие вполне были способны запустить в нас мыслью о воскрешении вовсе не по доброте душевной, какой за ними в нашем отношении отродясь не водилось, а с вполне конкретной целью. И к воскрешению — или возвращению нежити в жизнь — эта цель могла не иметь никакого отношения. Странно, но мне почему-то хотелось верить в добрые намерения конкретно этих троих, но вот в добрые намерения животворящих в целом заставить себя поверить как-то не получалось: хотя шрам от попадания стрелой с их силой давно уже полностью исчез, бывали дни, когда там ощущались фантомные боли.

Свои соображения я изложила на двух листах мелким почерком и отправила быстрой почтой. Имелся у меня магический артефакт, мгновенно переносивший письмо адресату. Так что старик должен был получить его вот прямо почти сразу — магии требовалось около минуты, чтобы провести доставку. Вообще-то, эта штука у меня была уже старовата, и её следовало бы заменить на более новую и надёжную, но я, как старый скряга, не хотела тратиться, пока эта окончательно не сдохнет… Итого, я сгрузила свои подозрения на другие плечи и надеялась, что дальше там как-нибудь без меня разберутся. Есть там любители копаться в мутных делишках, вот пусть и развлекаются.

Пару дней я не видела животворящих, да и сама была погружена в работу — помимо занятий нужно было тестировать работу полигона. С окончания учебного года и до ноября он был вроде как законсервирован, и там ничего не должно было ни портиться, ни вообще происходить. Но по какой-то причине к моменту, когда он должен был открываться, там всегда возникали проблемы. В лучшем случае нужно было просто поправить стены лабиринта, как каменные, так и живые. Этим занимались, как правило, маги — мастерам боевых направлений делать было буквально нечего. Однако чаще всего там что-нибудь плодилось. И если предварительно не пройтись и не проверить, а то и проредить, это расплодившееся могло стать опасным для студентов. Допустим, выводок трёхглазых воронов был ерундой, а едва встающие на крыло птенцы, если их переловить, и вовсе могли стать очень даже неплохими фамильярами для волшебников всех мастей. А вот даже парочка мантикор превращала полигон в лабиринт смерти. Так что без проверок, тестов и зачисток обойтись было нельзя.

И вот наконец настал тот день, когда я повела выпускников-мечников на полигон. Лабиринт условно делился на шесть секций разной степени сложности, и мы с ними должны были на этот раз пойти в третью — всё же им не в первой. Но стоило только войти, как я ощутила то, чего ощущать не должна была: энергию смерти. В третьей секции обычно выпускали монстров среднего класса вроде изменённых магией некрупных хищников. Твари они были не самые приятные, но вполне себе убиваемые. В принципе, хорошо развившие в себе магию приручения волшебники были способны даже подчинить их себе и позже использовать как фамильяров, но таких спецов было до смешного мало. Иными словами, энергии смерти от них ощущаться было не должно. Вообще-то, я не должна была обнажать меч во время испытания студентов на полигоне, если только ситуация не выходила из-под контроля. Однако это ощущение заставило меня положить руку на рукоять.

— Внимание, — тихо произнесла я. — Сдаётся мне, мы здесь сейчас встретим совершенно не то, что должны были.

— Госпожа Тиранис? — бросил на меня короткий взгляд Ыхгар. — Что происходит?

— Надеюсь, что ничего, — я сощурилась и прислушалась.

Перестук костей умертвия был таким звуком, который вряд ли можно было спутать с чем бы то ни было ещё. Какого?.. В ноябре, когда было холодно и земля уже достаточно промерзала, они по естественным причинам поднимались крайне редко. Нет, такое бывало, конечно, так что подозревать присутствие лича в окрестностях было странно даже при наличии паранойи, вот только неприятный холодок по спине у меня всё равно пробежал.

— Так… — протянула я. — Здесь умертвия. Настоящие. Кто считает, что не готов к встрече с этими тварями — вон с полигона сейчас же.

Никто даже не дёрнулся. В какой-то мере это вызвало во мне гордость — мои ученики были достаточно храбры, чтобы не бежать с поля сражения. Или достаточно глупы, чтобы не понимать всей серьёзности ситуации. Откровенно говоря, мне хотелось выставить отсюда их всех и самой разобраться. Умертвия на вампиров не нападали, а мне с моей скоростью и навыками не стоило никакого труда перерубить им головы, сколько бы их там ни вылезло… Ну, то есть их там не могло вылезти больше пары десятков, наверное, так что проблемы в этом мне не виделось.

— Держать строй, — тихо сказала я. — Не геройствовать. Идите вперёд тихо и осторожно. Я пролечу над лабиринтом и вернусь.

Студенты тут же из неорганизованной кучки перестроились в подобие квадрата и медленно двинулись вперёд, а я взлетела выше стен лабиринта и отправилась на поиски противника. Первыми, впрочем, я нашла не умертвий, а растерзанных изменённых лис. Зрелище было не для слабонервных. И находилось оно практически в центре, так что было совершенно непонятно, откуда заявилась низшая нежить. Ещё через минуту я обнаружила и умертвий. Их было всего с десяток, и они путались среди лабиринта, пытаясь пройти в направлении живых, только стены не поддавались. Их бесполезные метания давали мне ещё немного времени, и я облетела весь лабиринт и немного его окрестности. Больше низшей нежити нигде не было, зато место подъема нашлось: почти под самой наружной стеной внутри лабиринта были разворочены земля и снег. У меня даже немного отлегло — это означало, что ни одна тварь не вышла за пределы полигона и никому не угрожала. Ну, кроме моих студентов, которые шли умертвиям навстречу с мечами наголо. Вернувшись к строю мечников, я уверенным шагом повела их навстречу противнику, старательно обходя место ранее развернувшейся бойни. И мы вышли на них примерно минут через пять.

Умертвия в небольших количествах грозными противниками не были, на самом деле. Медлительные, безмозглые и не особенно прочные, против опытного бойца они мало что представляли из себя. Однако это не означало, что справиться с ними можно было играючи. Упокоить их окончательно можно было только усекновением головы, что было не так-то легко устроить: во-первых, нужно было достаточно близко подобраться, во-вторых, избежать атак, в-третьих, ударить достаточно сильно, чтобы перерубить хребет. И да, в отличие от живых, умертвия не знали ни сна, ни усталости. А потому становились натуральным стихийным бедствием, если их поднималась хотя бы тысяча — просто неустрашимой массой давили, изничтожая всех живых на своём пути.

Первыми в бой вступили животворящие. Выкрутив свои небольшие силы на максимум, они решительно ринулись в бой. Да, фехтовали они умело, вот только с низшей нежитью всё работало немного иначе, чем с теми, кто мог бы отбиваться мечом: следовало игнорировать все свои возможные атаки, за исключением тех, что приходились в шею или ноги. Но богатыри этого не делали, а потому быстро увязли в свалке. Тут, впрочем, стоит оговориться, что мечников в принципе не натаскивали на сражения с умертвиями, поскольку попадались они крайне редко, и если речь шла конкретно о людях, на их век вполне могло и нашествия не прийтись. Впрочем, с прошлого нашествия прошло уже достаточно много времени, чтобы можно было ожидать следующего примерно вот теперь. А хотелось бы как-то этот момент отсрочить, конечно… Как будто мне могло так повезти, ага…

Первая кровь с обеих сторон произошла одновременно. Острые кости пальцев умертвия оцарапали щёку Майи, мечницы из Империи Ко, в тот же момент, когда Ыхгар размозжил до самой шеи голову того, кому это, собственно, удалось. До этого времени я только наблюдала — в конце концов, это были всего лишь десять умертвий, и двенадцать студентов-выпускников более чем были способны с ними справиться, особенно с учётом присутствия животворящих. Ну, в теории. На практике же всё выглядело… Ну, так как выглядело.

— Умертвие можно упокоить только отрубанием головы, — громко произнесла я, перекрикивая грохот сражения. — Ваши удары должны приходиться либо по шее, либо по ногам, чтобы дотянуться до неё. Такой бой — не фехтование, к которому вы привыкли, а банальная резня!

Нет, перестроиться на другой стиль боя, когда ты уже в его пекле, сложно порой даже бывалым бойцам, что уж говорить о тех, кто стиля банальной резни никогда особо и не пробовал… Эффективно справлялись только Ыхгар и два оборотня-тигра — Луций и Аппий. Силушки у каждого было столько, что дай им по молоту, они бы умертвий в пыль раскалывали. В принципе, если бы остальные отошли, им троим бы ничего не мешало. Вот только отступать никто не желал, а потому драка с ещё стоявшими шестью умертвиями превращалась в бессмысленную свалку.

— Все назад, — рявкнула я, доставая меч.

Те пять шагов, что отделяли меня от студентов и низшей нежити, я преодолела за мгновение. И не притормаживая снесла голову умертвию, почти дотянувшемуся до державшей меч ручищи Ыхгара. Студенты послушались, торопливо делая несколько шагов назад, а я, не желая давать тварям времени двинуться к ним, на предельной скорости перерубила оставшихся стоять умертвий. Собственно, ученики толком отойти не успели, когда всё уже было кончено.

— Разбор полётов устроим позже, — я повернулась к студентам. — Луций, Аппий, Ыхгар — зачёт, хорошо справились. Однако замечу сразу, что это по большей части благодаря вашим видовым стилям боя — они отлично подходят для сражений с умертвиями. Что до остальных… Что ж, я не ожидала, что здесь может вылезти это, и мы не учились и не готовились противостоять таким противникам. Я не знаю, придётся ли кому-то из вас в обозримом будущем столкнуться с умертвиями снова, однако могу предложить дополнительную практику и теорию, чтобы вы знали, что в таких случаях делать.

— Госпожа Тиранис… — тихо обратился Ыхгар. — Как вы их? Я даже движение рассмотреть не смог…

— Ну, во-первых, если вдруг вы этого не знаете, низшая нежить никогда не нападает на высшую, — я сощурилась. — В умертвиях заложена неутомимая жажда истребления жизни, а в вампиры мертвы. А потому мне довольно просто расправиться с ними, ведь мне не приходится отбиваться от их атак. А во-вторых, моя скорость… Вы сейчас увидели, пусть и не смогли рассмотреть, мою предельную скорость. Для человеческого глаза она вообще может походить на телепортацию на малые расстояния. Для эльфийского, насколько я знаю, такое движение больше похоже на размытое пятно.

— И все вампиры так могут? — упавшим голосом спросила Аника.

— В теории — да, конечно, — я кивнула. — Двигаться, по крайней мере. Чтобы сражаться на такой скорости, надо уметь это делать и на обычной. А путь меча мало кто из нас выбирает. Хотя это и не означает, что хоть кто-то из высшей нежити не умеет обращаться с оружием. Это просто для справки.

— И вам даже наша сила не помешала… — пробормотал Алесь.

— Я просто слишком старая, — усмехнулась я. — И очень опытна как мечник. И на этом мы сегодня практику на полигоне заканчиваем. Из-за подъёма вот этих, — я кивнула на останки умертвий, — лабиринт придётся временно закрыть и проверить ещё на несколько раз, чтобы подобного не повторилось. В некотором смысле повезло, что здесь оказалась именно я, потому что не у всех преподавателей «Регалиона» есть опыт сражения с умертвиями. Идёмте.

К счастью, вопросов больше не последовало, и мы вполне спокойно дошли до школы, где я сразу отправилась к директору Чарльзу. Закрывать полигон он категорически отказался, вместо этого поставив меня там на постоянное дежурство до тех пор, пока мы как-то не убедимся, что подъёмов больше не будет. Мои собственные занятия снова оказались розданы другим преподавателям, пока я торчала в лесу практически безвылазно. Только спать возвращалась в апартаменты, чтобы с раннего утра снова отправиться бдеть. И в таком положении я провела всё время до окончания периода обмена. При том, что мне нужно было не истреблять умертвий, если они появятся, а страховать студентов, которым не повезёт на них наткнуться. А произошло это ещё дважды — на следующий день после первого раза во время занятия рукопашников Тристана и через день, когда пришла с лучниками Сильвин. В её компании оказался и тот весьма примечательный эльф — я помнила его по прошлой кампании против нашествия умертвий. И тут он старательно делал вид, будто ему вовсе не пятьсот лет, а этак семьдесят. Ещё и прошептал, чтобы я молчала, так тихо, чтобы никто кроме меня не услышал. И зачем это ему, интересно?.. Хотела бы я спросить, но время обмена закончилось, а моё дежурство — нет, так что пересечься так, чтобы переговорить без лишних ушей, не получилось. Ну, его дело, впрочем.

Только спустя три недели после первого подъёма удалось провести все должные проверки и убедиться, что больше ничего на полигоне не восстанет. И только тогда я смогла вернуться к своей обычной работе. Да, в этот раз сами студенты по обмену почти не набедокурили. Ну, если не считать волшебниц из женской школы, которые вместо учёбы строили глазки буквально всем лицам мужеского полу — студентам, преподавателям, комендантам и стражникам. Во время одного из кровопитий Тристан, еле сдерживая смех, рассказал, как одна из студенток в некоторой степени успешно флиртовала с директором Чарльзом. Рассказал до того, как подставить шею, так что пришлось ещё подождать, пока я проржалась… Однако назвать этот раз спокойным ни у кого язык не поворачивался из-за случившегося на полигоне. И стоило только директору Чарльзу освободить меня от дежурства там, как поднявшаяся в небо в тот же вечер луна окрасилась в кроваво-красный.

Вся моя сытость аннулировалась в то же мгновение, как луна стала красной. Не то чтобы это была непреодолимая жажда, но из-за неё в горле свербило, а в душе просыпались тёмные желания. Когда-то давно я оказалась в ситуации, когда у меня не было в такую ночь запаса крови, и я знала, что безумие мне не грозило уже тогда, а теперь, даже если бы у меня не было ни одного пакета, я в принципе могла бы просто уснуть. Разве что пока не выпью крови, меня будет скручивать от боли. Впрочем, теперь даже это не было проблемой — запас у меня был, да и можно было навестить Тристана и попросить его протянуть мне шею помощи. И всё же я торопилась вернуться к себе, пока мои желания не начали вылезать наружу — могла ведь и соблазнить кого-нибудь и одурманить. А в школе это было так себе мероприятием.

Ничто не предвещало, но на подлёте к своему окну я услышала сразу два сердцебиения. Было одновременно странно и совсем не удивительно обнаружить там Тристана и Миргаила, мирно пивших эль в полной темноте. В эту ночь мне требовалось выпить крови больше, чем я обычно отхлёбывала, и я рассчитывала сначала удовлетворить потребность из пакетов. Так что, едва обратившись человеком, я вместо слов покрутила пальцем у виска.

— Ты в порядке? — проигнорировав мой жест, поинтересовался эльф.

— С ума не схожу, в отличие от вас, — я склонила голову набок. — Что вы здесь забыли?

— Луна окрасилась в красный, — хором отозвались они.

— Как только увидел, подумал, что тебе понадобится кровь, — улыбнулся Тристан. — И, может быть, тепло. А по пути встретил вот его, — он ткнул большим пальцем в Миргаила. — И как ни странно, он выразил намерение присоединиться.

— А что бы вы двое делали, если бы я тут с ума сходила и на стены лезла? — скривилась я.

— Во-первых, ты уже старовата для такого бурного проявления жажды, — усмехнулся оборотень. — А во-вторых, не считай нас за слабаков. По крайней мере, меня. Прижать твою голову к своей шее сил мне бы хватило. Да и с учётом жажды ты бы и сама не сопротивлялась.

— Вообще-то, я не о том, что меня пришлось бы ловить, — я отвела глаза. — А о том, что могла бы навредить вам. Как бы сильны вы ни были, за моей скоростью вам не успеть… Впрочем, в чём-то ты прав. Я действительно уже старовата для того, чтобы не иметь способности контролировать жажду. Но будет лучше, если я обойдусь пакетами.

— Ну вот нет, — Тристан резко встал и подошёл ко мне вплотную. — Парвастур говорил, что в такую ночь тебе лучше питаться от живого. По его словам, тёплая кровь не только утолит жажду, но и избавит от боли.

— Тебе больно? — подскочил Миргаил.

— Пока нет, — я покачала головой. — Обычно боль приходит ближе к утру.

— Значит, нечего дурить, — решительно заявил оборотень и с силой прижал мою голову к своей шее. — Пей и не выделывайся.

В мыслях я ещё хотела оттолкнуть его, но запах живого тела и шум текущей в жилах крови был слишком… Слишком. Более того, я поняла, что всё-таки не оттолкнула его, только тогда, когда горячая кровь уже потекла по горлу. Тристан вдобавок обнял меня, избавляя от холода — пока торчала на улице, промёрзла полностью. Остановиться было сложно, но спустя шесть больших глотков я неимоверным усилием воли всё же достала клыки и упёрлась ладонями в его грудь, чтобы отстраниться.

— Этого ведь недостаточно, — хрипло произнёс Тристан.

— Больше нельзя, — я покачала головой. — Для тебя нельзя. Если выпью больше, придётся лечить слюной. А ты и сам знаешь, к чему это может привести.

— Эй, — прозвучал над ухом голос Миргаила. — Я сюда тоже с определёнными намерениями пришёл. Если этого было мало, можешь выпить и моей крови тоже.

— Я могу выпить из пакета, — я повернулась к нему и едва не уткнулась носом в эльфийскую шею.

Вот же ж… Эти двое буквально зажали меня между собой, и их сердцебиения казались оглушительными. Было так громко, что на мгновение мне показалось, что это моё сердце забилось. Кровь Тристана успокоила меня, и тёмные желания унялись, но жажда ещё оставалась. Мне и в самом деле стоило пойти и опустошить ещё пакетик крови, но я могла это сделать, только буквально вылетев из их объятий. А делать этого не хотелось — слишком замёрзла и нуждалась в тепле, чтобы отказаться. Да и сдержаться, когда еду буквально пихают в голодный рот, было так сложно, что я едва не скрипела зубами, чтобы не выпускать клыки.

— Моя кровь тебе не подходит? — странно обиженным тоном спросил Миргаил.

— Чего? — я даже умудрилась извернуться, чтобы уставиться на него абсолютно круглыми глазами. — Что за бред?

— Но ты очень старательно отворачиваешься от моей шеи, — эльф насмешливо сощурился. — Как будто тебе даже мысль об этом неприятна.

— Это не так! — резко заявила я и тут же отвела глаза. — Это больно. У Тристана есть причина подставлять мне шею, но у тебя её нет. И я не хочу…

— Почему у меня её нет? — перебил меня Миргаил. — Мы же друзья. Тебе нехорошо, и я могу помочь. Мне этих причин достаточно. И мне будет очень обидно, если ты откажешься от моей помощи, — он внезапно придвинулся и в самое ухо, не громче шёпота ветерка, добавил: — После всего, что между нами было.

И я сдалась. Если в прошлом у меня каким-то образом был в некотором роде иммунитет к его умению убеждать, то сейчас он не сработал. Может быть, потому что я была в слишком уязвимом состоянии, но я не нашла никаких слов, чтобы отговориться от предложения, и вонзила клыки ему в горло. Послышалось сдавленное шипение.

— Больно только в первый раз, — негромко произнёс Тристан. — Точнее, так больно. Потом… Ну, не то чтобы приятно, конечно, но гораздо легче.

— Шутишь? — прошипел Миргаил. Вообще-то не стоило бы ему говорить с клыками в горле — только больнее себе сделал.

— Зачем бы мне? — фыркнул оборотень. — Хотя стоило бы сказать, что с каждым разом только хуже — может, тогда ты бы больше шею не подставлял.

Я как раз закончила четвёртый глоток крови, похожей на вкус на сладкий имбирный чай, вынула клыки и осторожно лизнула ранки, которые от этого тут же затянулись.

— Не думай, что ты один хочешь заботиться о Тиранис, — резко произнёс Миргаил. — Даже если я отношусь к ней совсем иначе, чем ты, это не значит, что могу оставить её терпеть боль.

— Хватит, а? — подала голос я. — Вы подеритесь ещё по этому поводу.

— Тиранис, ты отогрелась? — как будто мгновенно забыв о споре, спросил Тристан. — Остаться с тобой до утра?

— Я в порядке, — я улыбнулась. — Будет даже лучше, если вы оставите меня одну.

— Ладно, — вздохнул оборотень.

Они отлипли от меня, забрали эль и ушли. А я некоторое время ещё прислушивалась к своим ощущениям. А чувствовала я себя так, как будто луна за окном была самая обыкновенная, а вовсе не алая. Даже лучше, если с поправкой на сезон. На самом деле, хоть я считала несколько недальновидным с их стороны заявиться ко мне в такую ночь, помощь их была неоценимой. И я, пока укладывалась спать, размышляла над тем, как бы мне их отблагодарить.

До семестровых экзаменов осталось рукой подать, и из-за того времени, что я провела на полигоне в связи с происшествием с умертвиями, мне пришлось несколько увеличить интенсивность тренировок. А вот надо бы было проесть директору плешь, чтобы он всё-таки нанял второго преподавателя по фехтованию. Но как раз на разборки с ним у меня времени и не хватало — и без того на плаце разве что не жила. В другое время года меня бы это даже радовало, но была зима, и к себе я возвращалась холодной, как ледышка. Пару дней стоял особенно крепкий мороз, и это довело меня до такого состояния, что у меня тело стало хуже гнуться. Пришлось сдаться Тристану, чтобы отогрел. И я думала, его не очень это вдохновило — всё равно что со снеговиком обниматься. Но оборотень, напротив, воодушевился, радостно сообщив, что сам он как раз страдает от жары и уже месяц не закрывает окна. Такой у них, оборотней-волков, механизм защиты тела зимой. Короче говоря, наш с ним симбиоз вышел на новый уровень.

В итоге экзамены прошли довольно хорошо, и лично у меня завалов не было. Вообще-то я знала, что ученики меня немного побаивались, а потому никому не хотелось на пересдачу. Так что приходили подготовленные и старались изо всех сил. Да и у меня не было ни малейшего стремления их заваливать. А после экзаменов наступили каникулы. В «Регалионе» они длились целый месяц, и связано это было с двумя причинами: во-первых, нужно было дать достаточно времени не сдавшим экзамены их пересдать, чтобы в новый семестр переходить без долгов, а во-вторых, в первые выходные после каникул в школе проходил большой зимний бал, и на его подготовку требовалось как раз около месяца. Это позволяло недельку побездельничать, а уже потом браться за работу. В школе на каникулы оставались не только учителя и должники, но и некоторая часть учеников, кому за триста. Люди редко шли учиться в зрелом возрасте, чего не скажешь о куда более долгоживущих остальных. Так что, если не считать должников, самым юным в школе был пятидесятилетний преподаватель стихийной магии. И сразу после отъезда «молодёжь» закатила дикую вечеринку, как какие-нибудь подростки, оставшиеся без надзора родителей. Совершенно синих, ни лыка не вяжущих людей по их апартаментам растаскивали нелюди потом.

Со второй недели началась подготовка к балу. Мероприятие было ежегодным, так что и суеты никакой не было — все уже и так знали, чем кому заниматься. В поту и в мыле никто не носился. Бал этот был открытым, так что прийти на него могли все желающие. В основном приходили бывшие выпускники, но далеко не они одни. Гостей ожидалось много, а потому, чтобы всем хватило места, готовили три бальных зала, два фуршетных, несколько десятков комнат отдыха и сад. Разумеется, такого количества помещений в обычное время в «Регалионе» просто не было, так что маги разворачивали для этого дополнительные пространства. Остальные же занимались подготовкой меню, музыкой, оформлением и кучей всяких мелочей, которые были необходимы для хорошего бала.

За неделю до конца каникул госпожа Сильвин устроила обещанный девичник, и мы втроём устроились в оранжерее. В конце декабря маги засадили её полевыми цветами, и казалось, будто теплица сохранила под своим куполом кусок лета. Эльфийка организовала пикник на полянке, окружённой кустами шиповника, и у нас получилась достаточно интимная обстановка. Для меня она принесла воду, для себя Сильвин взяла бочку белого вина, а для Бригги — пару бочек тёмного эля. Девичник обещал быть долгим. Тем более, что эльфийка и дворф почти не пьянели. Как, впрочем, и все остальные нелюди.

Сильвин первым делом обозначила, что наш девичник будет посвящён рассказыванию историй из прошлого, и сама же первой и начала. Оказывается, мы с ней как-то сражались вместе, даже дважды — она была в отряде лучников во время кампаний против двух последних нашествий умертвий. А я этого, конечно же, не помнила. К прошлому нашествию эльфийка, как оказалось, уже много обо мне слышала и даже восхищалась. Но её обидело то, что я вообще не обратила на неё внимания. Я, впрочем, вообще ни на кого тогда внимания не обратила: я с трудом могла вспомнить имена генералов, которые тогда входили в ставку, не то что третьего справа в восьмом ряду. Да и мечники обычно находились достаточно далеко от лучников. А потом она рассказала, как их командир отдал приказ стрелять по вампирам с использованием животворящей силы. Эльфы, правда, старались только условно прицеливание изображать — да и как прицелишься, когда надо попасть в бешено мечущееся размытое пятно? — но двоих по случайности всё же упокоили. Молодых ещё, только преодолевших боязнь солнца. В меня тогда тоже попали…

А потом она со смехом рассказала, какая участь ожидала самого этого командира: он скончался от укуса паука. То есть во время нашествия умертвий, когда воины гибли по большей части разорванными в бою, этот умудрился умереть таким нелепым способом. И это при том, что укусил его обычный древесный паук. Вообще-то, их укусы не смертельны, особенно если вовремя хлебнуть противоядия или, на худой конец, дать вампиру отсосать кровь из раны. И даже без этого шансы летального исхода были невелики. Но, по словам Сильвин, их капитан сначала разозлил паука, за что был укушен, и вместо того, чтобы сбросить его и пойти к лекарю, спровоцировал тварь неразумную укусить его ещё шесть раз. И вот уже этого оказалось достаточно. В общем, идиот у них был капитан.

— Но всё это было сравнительно недавно, — улыбнулась эльфийка. — Вспоминая периоды, когда имя госпожи Тиранис было на слуху, я не могу не отметить, что были и времена затишья. Это тогда вы работали ассасином?

— Думаю, госпожу можно опустить, — заметила я. Бригга и Сильвин согласно покивали. — Я была ассасином ещё до того, как справилась с боязнью солнца. И ещё где-то лет сто после. А потом… Ну, моё имя и лицо время от времени становились известными, что мешало делать скрытную работу. Хотя была пара случаев, когда это даже оказалось полезно.

— А что такого ты не хотела рассказывать Тристану? — перестроилась Сильвин. — Я пропустила, о чём вы говорили до этого.

— Мы говорили о целомудрии, — я усмехнулась. — Когда я была ассасином, благородством от моего поведения никогда не веяло. Да и с чего бы наёмному убийце быть благородным? Моей работой было яд там подсыпать, кинжал в толпе между рёбер вогнать… И иногда я пользовалась своей половой принадлежностью, чтобы подобраться поближе к жертвам. Впервые это случилось восемьсот пятьдесят лет назад. К югу от Северного княжества было тогда королевство Санти, оно потом вошло в состав Тевиты.

— А, я его помню, — кивнула Сильвин. — Там делали хорошие ткани.

— Так их там и сейчас делают, — заметила Бригга. — Даже название не поменялось — сантийские ткани.

— Ага, оно, — я кивнула. — Тогда королём там был Эстебан Третий. С возрастом он превратился с старого развратника, и вместо управления страной занят был исключительно увеселениями. Растратил казну и поднял налоги, а если подданные не могли заплатить, брал молоденькими девушками, которых растлевал.

— Какой мерзкий, — хором протянули коллеги.

— Подданные, наверное, были вне себя от его поведения, — добавила Сильвин.

— Истинно так, — я улыбнулась. — Поэтому они всем королевством скинулись на ассасина. Не так много убийц готовы пойти на убийство монарха, ещё меньше тех, кто был способен легко пробраться в его дворец. Буквально всё это сошлось только на мне. Я прибыла к нему в качестве дани и изо всех сил изображала перепуганную невинность — меня привезли в крытой телеге в плотном плаще и в пасмурный день, но я тогда ещё боялась солнца, так что ужас у меня был самый натуральный. Моё состояние возбудило его, так что в спальне Эстебана я оказалась той же ночью. Старикашка потребовал, чтобы я для него станцевала.

— А ты уже тогда умела танцевать? — спросила Сильвин. — Я просто видела тебя на балах после завоеваний Хайнриха — это было завораживающее зрелище.

— Это что-то типа вампирского бонуса, — я усмехнулась. — Все вампиры, после того как учатся контролировать силу, прекрасно управляют собственным телом и умеют быть соблазнительными — как нам иначе найти тех, кто хоть разово даст куснуть себя за шею? Хотя достаточно хорошо известно, что это не так уж и больно благодаря вампирской слюне, что надо нам немного и что потом не останется никаких следов, если, конечно, речь не об обращении, очереди из желающих всё равно не бывает.

— Наверное, это потому, что иногда вампиры сходят с ума и выпивают кровь досуха, — хмыкнула Бригга.

— Обычно в таких случаях вампиры не спрашивают, можно ли куснуть, — я скривилась. — Кровавое безумие у вампиров случается всего один раз за посмертие, примерно через двести лет после обращения. Сроки известны, и большинство вампиров, если не все, стараются на это время укрыться в каком-нибудь месте, где нет живых. Иногда не выходит. И даже в ночи кровавой луны, когда любая сытость как бы обнуляется, вампир может, конечно, напасть на кого-то, но… Как бы сказать? Ограничится парой глотков крови и ранку залижет, так что живой на какое-то время даже здоровее будет. Так что это, как бы, если честно, так себе аргумент, — я поморщилась. — И потом, кое-что зависит от того, кем вампир был до обращения. Маньяки остаются маньяками, а рыцари — рыцарями.

— И ты из последних, — улыбнулась Сильвин.

— Ну… — уклончиво протянула я. — Меня основательно помотало… У меня не было особо богатого выбора занятия после того, как я стала нежитью. Денег не было, а из навыков — только владение мечом. Так и вляпалась и в ночную стражу, и в гильдию убийц. Это теперь я могу себе позволить купить замок с островом и жить там в гордом одиночестве на пожертвованной крови и оленях, а тогда приходилось вертеться… Так вот, Эстебан Третий. Поскольку я вампир, яды на меня не действуют — то, что мертво, умереть не может. Поэтому перед приходом к нему я набрала яда в рот. Ответов он от меня не требовал — только действий. Страх быть убитым у него всё же имелся, так что он потребовал не только станцевать для него, но и раздеться донага, чтобы убедиться в отсутствии оружия. Что я и сделала, напрочь лишив его способности здраво соображать. Король полез целоваться — ничего более мерзкого не помню за всё своё посмертие — и получил от меня яд. Он умер в страшных корчах минут за пять.

— Но растлить тебя — не растлил? — уточнила Сильвин.

— Фу, — меня передёрнуло. — Мне повезло даже не увидеть его обрюзгшее тело голым.

— И как потом? — подалась вперёд Бригга. — Никто не заметил, кто король был убит ядом?

— Врач, который осматривал его тело, был одним из тех, кто скинулся на найм. В Эренере, который тогда был столицей Санти, кстати, есть фонтан с моим изваянием, не очень узнаваемым, правда. Официальная история Санти гласила, что Эстебан Третий скончался по естественным причинам, к которым привёл его образ жизни, но весь народ знал, кого за это благодарить.

— И как потом было, когда Хайнрих их завоёвывал? — нахмурилась Сильвин.

— А он их не завоёвывал, — я пожала плечами. — Они сами сдались. Мы тогда ещё на юге воевали, когда от Санти пришло письмо, мол, примите в состав, давайте не будем разорять земли, от сражений больше вреда, чем пользы. Хайнриха это более чем устроило.

— А, — кивнула Бригга. — А если бы ты пришла их завоёвывать, фонтан, наверное, снесли бы.

— Наверное, да, — я улыбнулась.

Мы выпили. Принесённая Сильвин вода оказалась не просто какой-то там водой, а водой из родника Юго-западного княжества. Она обладала очень лёгким оттенком цитруса, как будто рядом с открытым кувшином нарезанный лимон лежал. Ну, или эта вода конкретно для меня имела такой вкус — рецепторы-то мои всё не так воспринимали. Вообще-то эльфы воду из своих родников абы кому не давали. Даже эльфу из просто другого княжества могли не позволить её пить. Так что этот её жест был очень жирным и прямым предложением дружбы, которое я приняла с осторожностью. Пусть у меня был определённый позитивный опыт тёплых отношений с представителями этой расы, и в привязанностях они были весьма постоянны, бесхитростными их тоже назвать было нельзя. И хотя моя личная статистика общения с эльфами говорила скорее об искреннем желании подружиться, один случай, когда ко мне втёрлись в доверие, а потом пырнули в спину, всё же заставлял остерегаться таких открытых жестов.

Разговор продолжился, и я рассказала ещё пару историй из своего ассасинского прошлого. Сильвин и Бригга тоже доставали из памяти своё боевое прошлое. И с поправкой на тему, истории были занимательными и даже в некоторой степени весёлыми. Время летело незаметно. Когда у них уже заканчивались напитки, речь снова зашла о соблазнительности вампиров. Бригга спросила у меня, почему я не использовала эту способность, когда только прибыла в Регалион, и я призналась, что такое поведение плохо сказывается на долгосрочных отношениях, которые я надеялась выстроить в школе.

— Но разве это работает на всех? — изогнула бровь Сильвин.

— В той или иной мере — да, — я кивнула, услышав где-то на периферии восприятия несколько сердцебиений.

— Да брось, — она широко улыбнулась. — Наверняка на эльфах почти не работает.

— Как раз-таки наоборот, — я склонила голову набок. — Эльфы уверены в собственной неотразимости, и чаще всего так оно и есть, так что легко верят в любовь с первого взгляда. Многих из вас довольно легко соблазнить, особенно если соблазнитель красив. Вот с орками и дворфами сложнее — там прямо попотеть приходится, чтобы поверили, что ты перед ними не со злым умыслом крутишься.

— А с оборотнями? — бросив победный взгляд на Сильвин, спросила Бригга.

— А с оборотнями опасно, — призналась я. На периферии восприятия снова стало тихо. — Можно оказаться в крайне затруднительном положении. Дурман слюны на них не очень хорошо действует, а потому, скажем так, в них может оказаться слишком много страсти.

— Как у вас с Тристаном?.. — Сильвин пустила красноречивую волну бровями.

— У нас платонические отношения, — остановила бурную фантазию эльфийки я. — С примесью симбиоза.

— Скукота, — усмехнулась Сильвин. — Что ж, вино закончилось, пора и нам расходиться. Но давайте как-нибудь снова соберёмся.

Поднимаясь, мы с Бриггой охотно согласились с этим предложением. Дворф и эльфийка ломанулись через кусты к тропинке, а я на такой подвиг не подписывалась, а потому обратилась мышью и полетела к выходу. И к моему немалому удивлению обнаружила почти у самых дверей сидевших за столиком трёх учениц-эльфиек. А ведь весь девичник была уверена, что в оранжерее мы одни. Или, по крайней мере, в пределах слышимости никого не было. Хотя, если подумать, до тех кустов, где мы сидели, от дверей было достаточно далеко, чтобы они действительно нас не слышали. А вот я, пролетая мимо, ушки пригрела — ученицы шёпотом обсуждали эльфов-учителей. Полу мужеского, то есть о Сильвин ни слова не звучало. Будь они совсем молоденькими, мне бы следовало обратиться человеком и провести воспитательную беседу, но им каждой было лет по пятьсот, так что, в принципе, говорить они могли о чём угодно, а потому я просто пролетела мимо незамеченной.

Первая неделя учёбы прошла довольно оголтело. Ни в одной голове во всём «Регалионе» не было ни одной даже самой крошечной мыслишки об учёбе. Только предстоящий бал был в мыслях и в разговорах. Так что на занятиях я отменила спарринги, а на полигон в первую неделю и так никто не ходил. Впрочем, я тоже недалеко от остальных ушла: последний вечер перед началом семестра я провела в своей комнате с Тристаном, и он вытребовал, чтобы я показала ему платье, в котором пойду на бал. Я достала то самое, что сшила для меня в «Квинкрауне» Хельга, цвета бургунди. Оборотень внимательно его рассмотрел, а потом решительно заявил, что будет меня сопровождать. Так что в голове у меня тоже были танцы и способы от них откосить. Это в женской школе, когда я прикидывалась парнем, я много внимания не привлекала. А тут — если уж танцевать, так танцевать, а не бревном прикидываться. Так что надо было что-то придумать.

В назначенный день гости начали прибывать примерно в обед. Они разбредались по залам, находя себе наиболее приятное место или компанию. Учителя и ученики тоже стекались туда, кто по одному, а кто и парами. Меня Тристан изловил на выходе из общежития, и одет он был в смокинг такого же цвета, как моё платье, украшенный на плечах воротником из пушистого белого меха. Это буквально выглядело как парные наряды, что было равнозначно заявлению, что мы в отношениях. Ну, по школе на наш счёт уже не один месяц слухи ходили, так что это только их подтвердило.

Одежда на гостях вообще имела некоторую колоритную долю своеобразия. Дамы надевали на балы те платья, какие, как им казалось, больше всего им подходили. В теории можно было встретить оборотниху в эльфийском струящемся шёлковом платье или эльфийку полностью в чём-то кожаном. А вот по мужчинам со спины можно было понять, какой они расы: у каждого орка на левом плече красовался наплечник, у оборотней обязательно был меховой воротник, на дворфах одежда была только из кожи, люди одевались вычурно, но без всего лишнего, а эльфы… Ну, мужская эльфийская мода вообще была странновастой. Они в принципе предпочитали носить что-нибудь облегающее и не скрывающее фигуру, но и не мешающее движению. Вот и бальные наряды у них были такими — поверх обтягивающих брюк и тонкой рубашки с глубоким вырезом на груди они надевали удлинённый полупрозрачный сюртук, чаще всего в зелёных тонах. И Миргаил, разумеется, был одет именно так. Как будто балерун перед выступлением набросил на плечи халат, чтобы мышцы не остыли. Ну, не то чтобы ему не шло, конечно…

Наконец директор Чарльз объявил начало бала, и Тристан протянул мне руку.

— Стой тут, — улыбнулась ему и улетела.

Хотя мужчины предпочитали на балы надевать тёмную одежду, всё же в чёрном приходили только вампиры. Так что мне не составило труда отыскать Эмилио. Человеком я обернулась прямо у него перед носом, чем удивила всех вокруг. Он действительно был в чёрном сюртуке из фактурного бархата, прямых брюках и белоснежной рубашке. На шее у него красовался чёрный шёлковый галстук-аскот, заколотый крупной брошью с пурпурным гранатом. Я улыбнулась ему и протянула руку.

— Идём.

— Госпожа Тиранис? — озадаченно посмотрел на меня Эмилио.

— Один танец, мой юный ученик, — усмехнулась я. — Несколько па от двух вампиров.

— Почту за честь, — он склонил голову, а потом протянул мне руку.

Мы вышли в центр паркета и встали в начальную позицию для местного вальса. Я чуть приблизилась к его уху и тихо произнесла:

— Танцуй так, как будто намерен соблазнить каждого, кто тебя увидит.

— Это немного… — Эмилио смутился.

— Считай это частью обучения, — усмехнулась я.

Вообще-то, паркет был заполнен парами. Но как только заиграла музыка, и мы с Эмилио сделали первые шаги, живые вокруг нас начали спешно расступаться. Не как от чумы, конечно, но пространство быстро освобождалось, давая возможность не только кружить в стандартных па, но и импровизировать. Чем мы с ним и занялись. Казалось, живые даже чихнуть боялись, чтобы только зрелище не прекратилось. А музыканты так и вовсе повторили репризу не два раза, как должны были, а целых пять. Но танец всё же подошёл к своему логическому завершению, и Эмилио подвёл меня к Тристану, где отвесил ещё один положенный поклон, после чего растворился в толпе.

— Что это было? — медленно произнёс оборотень, повернувшись ко мне.

— Это был танец, Тристан, — улыбнулась я. — Или было похоже на что-то другое?

— Было похоже… — протянул он. — Было похоже на… А, я без понятия! Это было так завораживающе, что я даже сравнение найти не могу. Не знаю, как будто ветер играл серебряным клинком в лунном свете.

— Какое интересное сравнение, — я изогнула бровь. — Хотя я именно ради этого и пошла танцевать с Эмилио — чтобы ты увидел, почему мне лучше бы не выходить на паркет.

— Ну, ты, пожалуй, достигла обратного эффекта, — усмехнулся оборотень. — Вряд ли я буду так же хорош, как вампир, но потанцевать с тобой всё равно хочу. И даже не вздумай мне сейчас предлагать найти место, где никого нет. Или я, по-твоему, просто так искал смокинг в тон твоего платья?

— Кто ж тебя знает? — усмехнулась я. — Но если ты осознаёшь, что на тебя все будут пялиться, разве могу я отказать тебе?

Вампирское представление возымело именно тот эффект, на который я, в целом, и рассчитывала — меня особо не стремились приглашать танцевать. В прошлые два года на бал я не ходила, считая, что мне всё равно нечего там делать. Была уверена, что танцевать мне там не придётся, а в фуршетных залах мне и вовсе делать нечего. Однако внезапно оказалось, что желающих было много. Как бы ко мне ни относились как к вампиру, но это никак не отменяло моей гремящей славы, а потому живым, видимо, хотелось прикоснуться. Типа как к святым мощам. Но благодаря Эмилио количество желающих и достаточно уверенных в себе очень сократилось. Буквально до двоих — если Тристан пропускал танец, как из-под земли вырастал Миргаил. И один раз у них меня каким-то чудом выдернул господин Рарх. И приятно меня удивил — таких способностей к танцам от орка я не ожидала. Национальные танцы у них, мягко говоря, совсем другие.

Когда начало темнеть, я почувствовала, что задолбалась. Нет, физически я не устала — в этом плане я могла бы танцевать ещё сутки напролёт. Ну, или пойти взять меч и в бой. Но я задолбалась. А потому я наглым образом сбежала, как только очередной танец закончился. Слетела, точнее. Выпорхнув в сад, я нашла куст попышнее и зарылась в наколдованную листву так, что меня было не найти даже при сильном желании. Прижавшись к тонким веткам, я затаилась без движения. В голове была каша, и мне не удавалось как-то сосредоточиться на какой-либо мысли. И тут вечернюю прохладу разбил переливчатый нежный голос:

— Господин Миргаил сегодня так хорош собой, — произнесла эльфийка.

— Только заметила? — ответила ей, очевидно, другая эльфийка.

Шаги подобрались к кусту, в котором я сидела, почти вплотную, и я сощурилась, рассматривая эльфиек через тонкие щёлки в листве. Одна из них начала перебирать ветки ниже того места, где я сидела, так что я смогла пошевелиться, чтобы лица попали в поле зрения. А стояли там две ученицы «Регалиона», четвёртый класс. Кажется, им было лет по пятьсот-шестьсот.

— А ведь он, если подумать, завидная партия, — снова заговорила первая. — В его возрасте холостяков так мало.

— Интересно, почему он ещё не женат? — задумчиво отозвалась вторая.

— Спорим, я начну встречаться с ним ещё до начала весны? — насмешливо спросила первая.

— Хах, скорее уж я, чем ты, — фыркнула вторая.

У меня отвалилась челюсть. Только чудом я осталась на месте и не издала ни шороха, когда они скрепили спор рукопожатием, а потом стали обсуждать, что получит победительница, кроме самого Миргаила. Мне хотелось выпорхнуть из своего укрытия и поведать им своё мнение на тему подобных споров, но я сдержалась. Вдруг и сам Миргаил только и ждал первого шага от какой-нибудь эльфийки, чтобы жениться и завести семью. Мало ли зачем он вообще пришёл преподавать музыку в «Регалион» — почти единственную школу, где можно было встретить самых разнообразных девушек. Когда они ушли, с другой стороны куста донеслись другие голоса. Это тоже были эльфийки, те самые, на которых я наткнулась в оранжерее после девичника с Сильвин. И они спорили на то же самое.

Мне пришлось сидеть в ветвях довольно долго, потому что облюбованный мной куст оказался подозрительно привлекательным для всех, кто гулял в саду. Но, наконец, мне удалось улучить момент и вернуться в бальный зал. Я раздумывала, стоило ли мне рассказать о том, что я слышала, Миргаилу — в конце концов, это ведь касалось его самым прямым образом. А с другой стороны… Вот как-то не хотелось мне болтать, как заправская сплетница, о том, что краем уха слышала. И потом, спор спором, но вдруг он и правда хотел бы найти себе невесту. А тут я такая возьму и всю малину испорчу. И решила промолчать пока что.

Ещё неделя после бала прошла под впечатлением. Только и разговоров было, что о танцах и романтике. Много говорили о нашем с Эмилио танце, и он приобрёл некоторую популярность среди студенток. О нас с Тристаном тоже слухи поползли. То есть, они и до этого ходили, но теперь, кажется, это ещё больше обострилось. В общем, неделя прошла мимо учёбы. И только к третьей неделе семестра и учителя, и ученики вспомнили, зачем мы, собственно, находимся в «Регалионе». Хотя кое-что всё же поменялось — появилось очень много парочек. В школьном саду почти не было тех, кто не держал бы кого-нибудь за руку. Это происходило каждый год, и, кажется, никто особо не питал иллюзий — к середине весны романтическая лихорадка традиционно проходила. Разве что господин Траин и госпожа Бригга объявили о помолвке. Оказывается, их отношения развивались уже пять лет, и вот они наконец созрели для бракосочетания. Вот так вот — пока все обсуждали наши «бурные» отношения с Тристаном, кое-кто планировал свадьбу.

Наконец всё более или менее устаканилось, и учёба вошла в привычную колею. У меня снова были дежурства в саду, и чаще всего я в мышиной форме сидела где-нибудь повыше, чтобы иметь лучший обзор. Ничего особенного там не происходило. Да и большого количества желающих гулять зимой не было. И всё же со своего насеста я увидела кое-что примечательное: из учебного корпуса выскользнул Миргаил и тенью скользнул за ближайший сугроб, за которым и замер. Через несколько секунд из той же двери вылетела студентка из эльфов, осмотрелась, но вернулась назад. Выждав ещё с минуту, Миргаил короткими перебежками от сугроба к сугробу добрался до общежития. Обычно он так не ходил — всегда гордо шагал по центру дорожки, излучая уверенность. А это было больше похоже на позорное бегство. Вспомнив вылетевшую за ним эльфийку, я сложила два и два — его преследовали, а он этого старался избежать.

Мой учебный класс внезапно стал не только моим. Хотя у Тристана в этом же корпусе был свой, он приходил ко мне вместе со всеми своими бумажками, занимал парту и молча работал там. Никак этого действия не комментируя. А после того побега и Миргаил зачастил. И было похоже, что он у меня прятался: стоило только кому-нибудь начать открывать дверь, как эльф с прытью гепарда нырял под парту и отсиживался там, пока посетитель не уйдёт. Кем бы этот посетитель ни был. Сам он раскрывать причин своего странного поведения не спешил, а я не спрашивала. Но догадывалась.

Спустя три недели после бала мы с Тристаном проводили вечер кровопития в его апартаментах. Луна была полной, и, как и всегда в это время, у оборотня был небольшой жар. То есть он не был болен и прекрасно себя чувствовал, просто сам был горячее обычного, и ему было жарко. И поэтому, стоило мне прилететь, Тристан усадил меня к себе на колени и прижал к груди, как какой-то хладогенератор. Что, впрочем, было не так уж и неверно, потому что весь день я провела на улице и основательно промёрзла. Так что я была ему за холодный компресс, а он мне — за обогреватель. Мы успели немного поговорить о клубе, а потом оборотень принялся уговаривать меня остаться до утра, чтобы нам обоим было комфортно в плане температуры, а я отнекивалась. Тристан в шутку пригрозил, что тогда подставит шею только утром, а я возьми и в ответ на это его укуси. И вот на третьем моём глотке — несмотря на угрозу, оборотень даже не пытался отстраниться, а напротив, приобнял за плечи — дверь в его комнату с грохотом распахнулась.

— Это невыносимо! — послышался голос Миргаила. — Возьмите меня в ваши странные отношения!

Я дёрнулась, и кровь попала не в то горло. Даже если мне не нужно было дышать, тело отреагировало рефлекторно — я закашлялась и неловко рванула клыки, оставляя на шее Тристана глубокие борозды. Оборотень болезненно зашипел и размазал свою кровь и мои слюни по шее, пока раны стремительно затягивались. Ворот его рубашки был самым безобразным образом усвинячен.

— Ты… — Тристан задрал голову и воззрился на нависшего над нами Миргаила, вставшего за спинкой дивана. — По-твоему, наши отношения — какая-то шутка?

— Если бы я так думал, я бы не пришёл, — мотнул головой эльф.

— Тогда почему? — помрачнел оборотень.

— Потому что ваши отношения действительно могут вместить третьего, — Миргаил вздохнул. — И потому что они при этом не ведут к алтарю.

— Зачем тебе это вообще? — нахмурился оборотень.

— Я… — начал было эльф, но я прервала его.

— Не заставляй нас смотреть на тебя снизу вверх. Садись.

Миргаил снова вздохнул, но всё же прошёл к дивану напротив и сел. Это было трудно заметить, однако он определённо был измотан, как будто что-то постоянно тревожило его, и он никак не мог с этим справиться. Я озадаченно смотрела на него, но продолжать говорить эльф не торопился. В молчании прошло около минуты, и наконец он вздохнул и встряхнул головой.

— Это невыносимо, — Миргаил устало опустил голову, уперевшись ладонями в лоб. — Вы хоть представляете, от скольких зажатых плечами грудей я вынужден был отвернуться только сегодня?

Мы с Тристаном переглянулись. Похоже, ответа от нас эльф не ждал, поскольку после своего вопроса даже головы не поднял. А вопрос-то был неловкий. Что вообще на него можно было ответить? Да и как правильно считать? У одной женщины одна грудь или всё-таки две? Пауза затягивалась, и мой взгляд наткнулся на перемазанный воротничок Тристана. Я поморщилась. Уже и не вспомнить, когда такое было, чтобы я, питаясь от живого, позволяла крови попасть на одежду.

— Надеюсь, это не была твоя любимая рубашка? — я посмотрела Тристану в лицо.

— Нет, обычная рубашка, — он мотнул головой. — Не думал, что так получится. Не стоит надевать?

— Обычно такого не случается, — я нахмурилась. — Мне будет комфортнее, если рубашка на тебе всё-таки будет. А эту… Попробую отстирать, а если не получится, куплю другую…

— Эй! — вскинулся Мирагил. — У меня, вообще-то, серьёзная проблема!

— С грудями? — скептически уточнил Тристан.

— С их обладательницами, — скривился эльф. — Я же старый, а не тупой. Или ты думаешь, я не понимаю, зачем эльфийки передо мной своими… вертятся, в общем.

— А сколько их вертится? — я озабоченно нахмурилась.

— Двадцать три, — вздохнул Миргаил. — Неделю назад я даже с Сильвин говорил, но она только руками развела.

— И почему ты не предложил ей прикрыть тебя? — сощурился оборотень.

— Сильвин? — переспросил эльф, как будто речь могла идти о ком-то ещё. — Никогда не думал о ней в таком смысле… И я сомневаюсь, что она согласилась бы. Сильвин скорее будет на стороне других эльфиек.

— Что-то как-то это всё немного вышло за рамки разумного, — пробормотала я, сжимая переносицу.

— Что, прости? — резко переспросил Миргаил.

— Спор, — я поджала губы и посмотрела на него. — Во время бала я вылетала в сад ненадолго. И там мне посчастливилось, если так можно выразиться, стать свидетелем того, как наши ученицы спорили, кто из них начнёт с тобой встречаться. Но их было двое… Или нет, потом ещё трое было. Пятеро всего, выходит. Но уж никак не двадцать три. Это же почти все эльфийки в «Регалионе», кому за пятьсот.

— Стоп, притормози, — эльф встряхнул головой. — Ты хочешь сказать, что слышала, как ученицы затеяли столь возмутительный спор, и никак это не пресекла?

— А как бы я это пресекла? — я удивлённо склонила голову набок. — Ты представляешь себе, как вампир посреди сада читает лекцию по этике вполне достигшим брачного возраста эльфийкам?

— Я бы посмотрел, — усмехнулся Тристан. Похоже, его ситуация начинала забавлять.

— Ты могла бы хотя бы мне об этом сказать, — мрачно вздохнул Миргаил. — А теперь ты должна взять за это ответственность.

— Я-то чем виновата, что у эльфиек в этом году массово в башке помутилось? — вытаращилась на него я. — Хочешь это прекратить, просто выбери одну из них!

— Да не надо мне такого счастья! — повысил голос эльф.

— Тиранис, — рука Тристана соскользнула с моего плеча на талию. — Не нужно так остро реагировать. Миргаил ведь нам не чужой. И всё же, — оборотень перевёл взгляд на эльфа. — Ты понимаешь природу наших отношений?

— Сильвин говорила, что они у вас платонически-симбиотические, — отозвался эльф.

— Ну, это не мешает мне любить Тиранис, — усмехнулся Тристан. — Пусть несколько в ином смысле, чем это чувство понимается в отношении живых.

— И почему же ты думаешь, что я не могу любить Тиранис? — и соразмерно тому, как сузились глаза Миргаила, мои широко распахнулись. — Возможно, под этим чувством именно к ней мы даже понимаем одно и то же: духовную близость и душевный комфорт, а не нечто плотское. Я не прав?

— Не то чтобы не прав, — протянул оборотень. — Но в наших отношениях есть и нечто плотское. Ты действительно готов к такому? Допустим, в отношении Тиранис это всего лишь шею время от времени подставлять, но у меня несколько иные потребности, — он с ног до головы плотоядно оглядел эльфа, хотя я видела искорки веселья в глубине его глаз.

— Тристан! — возмутился Миргаил.

— Шутки у тебя, — фыркнула я, слегка шлёпнув оборотня тыльной стороной ладони по груди. — Тристан говорит о своём недуге. Потребности — кровопускание устраивать и в твоём случае успокаивающие целебные песни петь, если залихорадит. Или тут уже я ошибаюсь? — я перевела взгляд на оборотня.

— Нет, — он мотнул головой и снова посмотрел на Миргаила. — А ты что подумал, что тебя это так возмутило?

— Что ты из красных волков, — отвёл взгляд эльф.

— Потому я в княжестве и не живу, — пробурчал Тристан.

— Я так и не услышал ответа, — Миргаил посмотрел на оборотня, а потом на меня. — Эти отношения могут стать отношениями для нас троих?

— Это даже звучит, как бред, — скептически заметила я. — Никто в это не поверит.

— Я буду достаточно убедителен, Тиранис, — улыбнулся эльф.

— Это будет занятно, — кивнул ему Тристан. — Тиранис, когда наш… Даже не знаю, как это правильно называть теперь… Когда Миргаил ворвался, мне показалось, что ты сделала только два глотка.

— Почти три, — я нахмурилась. — Третий, впрочем, почти полностью у тебя на рубашке теперь. И, думаю, там достаточно расплескалось, чтобы больше твою шею не терзать, — я повернулась к эльфу. — Раз уж ты так этого хочешь, начнём с самой плотской части наших отношений.

Я выскользнула из горячих объятий Тристана и обошла журнальный столик, стоявший между диванами. Устраиваться на коленях Миргаила я всё-таки не стала — вместо этого упёрлась рукой в спинку рядом с его головой и наклонилась. Откинув шёлковые волосы и слегка отогнув его голову, я осторожно и не спеша впилась в его горло. В этот раз эльф оказался куда более расслабленным и не издавал никаких болезненных звуков.

— Я же говорил, что больно только в первый раз, — раздался голос Тристана.

— Не сказал бы, что в этот раз это доставляет мне удовольствие, — слегка сдавленно отозвался Миргаил.

— Ну, про удовольствие речи и не шло, — насмешливо заметил оборотень. — И тебе стоит быть благодарным, что ты его не испытываешь.

Ограничившись тремя глотками, я аккуратно убрала клыки и лизнула проколы. Когда я выпрямилась, от них уже не осталось и следа.

— И почему это я должен быть благодарен за то, что не испытываю удовольствия? — посмотрел на меня Миргаил.

— Из-за слюны, — я пожала плечами. — Её известное свойство — заживление. Но это не всегда так. При некоторых условиях она вызывает эйфорический эффект. И почти мгновенное привыкание. Буквально пара укусов, и ты сам будешь таскаться за вампиром, лишь бы снова испытать его. Ну, негативного воздействия на организм вампирская слюна всё же не оказывает и потом ничем не обнаруживается. И жажда получить её проходит за пару месяцев, но их ещё выдержать надо…

— Тиранис, хорош трещать, — Тристан ухватил меня за талию, и я взмыла в воздух, закончив перемещение у него на коленях. — Очень жарко.

— И как ты раньше-то справлялся без ходячего охлаждающего элемента? — усмехнулась я.

— Обычно в полнолуние я открываю настежь все окна в апартаментах и хожу в одном исподнем, — признался оборотень. — Или вообще обращаюсь и иду спать на улице. Иначе никак. Может, останешься всё-таки? Я правда хочу нормально поспать.

— Может, тебе колыбельную спеть? — задумчиво протянул Миргаил. — Будешь спать, как младенец.

— Когда мне так жарко, я буду метаться, как младенец в плену кошмаров, — поморщился Тристан. — Но спасибо за заботу. От колыбельной, если Тиранис останется, я не откажусь.

— Уже поздно, — эльф поднялся. — Идите и укладывайтесь.

— Без меня меня женили, — пробурчала я, пока Тристан, не выпуская меня из рук, вставал.

— Если так хочешь, свадьбу тоже можно устроить, — хмыкнул оборотень, унося меня из гостиной.

С ночной сорочкой пришлось импровизировать. Точнее, Тристан просто выдал мне одну из своих обычных рубашек, которая была мне практически до колен. Не то, в чём я привыкла спать, но лучше, чем ничего. Уснула я ещё на первом куплете колыбельной Миргаила, а когда очнулась, эльфа в комнате не было, а Тристан преспокойно дрых. Из кровати я выбралась мышью, чтобы не потревожить сон оборотня, но потом всё же переоделась в свои вещи, перед тем как улететь к себе.

А в моих апартаментах меня ждал приятнейший сюрприз — посылка от анклава Визардиан с приложенным к нему письмом и счётом. Маги писали, что плащ — это, конечно, хорошо, вот только для моей деятельности неудобно, потому что он будет распахиваться при движении и впускать холод, и весь смысл потеряется. Так что вместо него они зачаровали для меня сюртук и попросили отписаться, как он в плане удобства. Развернув свёрток, я едва не присвистнула. Сюртук был, разумеется, чёрный, сшитый из жаккарда с узором гербовых лилий. Пуговицы были сделаны из платины с вставленными рубинами, в которых, надо думать, и была заключена магия. А принадлежность к зимней одежде была обозначена воротником из блестящего чёрного меха норки. Сел сюртук как влитой, плотно прилегая к телу, но совершенно не стесняя движений. Стоило только застегнуть все пуговицы, как меня словно бы окутало мягким теплом. Я посмотрела на счёт. Для такой вещицы было совсем не дорого. Впрочем, к счёту была приколота записка, что идея прекрасная, и маги хорошо на этом заработают, так что для меня цена выставлена только за материалы. Так что это почти подарок.

Я решила попробовать, как магия сюртука будет вести себя в полёте, и — чего вполне можно было ожидать — она несколько сбивала ориентацию в пространстве. То есть ночью в нём лучше было не летать, а днём вполне достаточно было глаз, чтобы ни во что не влупиться. Я долетела до плаца, и там меня ожидал ещё один сюрприз: между моих тренировочных мечей был воткнут букет цветов. Красивый такой букет из лотоса, калл и лилий. Весь такой белый, как будто для невесты. Я напряглась и бегло осмотрелась. Вампирам свежие цветы обычно дарили только в одном случае — когда угрожали упокоением. Не то чтобы у меня не было врагов, но я не могла припомнить никого, кому я могла бы настолько перейти дорогу, чтобы он захотел со мной радикально покончить. Букет я унесла в свой класс и спрятала в ящик стола — потом подумаю, что мне с этим делать. А пока надо было занятия вести.

Букет не выходил у меня из головы до самого обеда. Все занятия проходили на плацу, и хотя он не попадался мне на глаза, стоило взять в руки тренировочные мечи, как он тут же вставал перед внутренним взором. И ведь не отпросишься у директора под предлогом: «Дайте пару дней отгула, чтобы я нашла того, кто возжелал меня упокоить». Во-первых, пары дней может и не хватить, а во-вторых, это как лететь в пасть к тигру. Когда студенты ушли на обед, я достала букет и вопросительно воззрилась на него. Хоть цветы и лежали без воды полдня, они ничуть не увяли, и это тоже заставляло много думать.

— И кто же мне тебя отправил? — спросила я у букета, но он, как и полагается приличным букетам, хранил гробовое молчание.

— Тиранис, как насчёт того, чтобы сегодня в клубе… — фраза резко оборвалась, и я повернулась к оборотню. Он как на врага народа смотрел на букет. — Это кому на тот свет не терпится?

— Без понятия, — я пожала плечами. — Хотя мне кажется, что я такие букеты уже где-то видела. Только никак не могу вспомнить, где именно.

— Полагаю, в Северном княжестве, — донёсся голос Миргаила. — Такой букет эльфы дарят своим… э… избранницам. Тебе нравится? Честно говоря, я надеялся, что ты будешь не единственной, кто его увидит.

— А, — я снова посмотрела на цветы. — О.

— На нём эльфийская магия — он завянет только тогда, когда мои чувства к тебе иссякнут, даже если ты не станешь ставить его в воду, — эльф подошёл ближе и остановился рядом с Тристаном. — А чего у вас такие лица были мрачные, когда я только заходил?

— Ну как тебе сказать… — Тристан сложил руки на груди. — Тут прямо столкнулись две традиции. У вас принято избраннице белый букет свежих цветов дарить, а свежие цветы вампирам дарят как угрозу, что придут упокаивать.

— Упокаивать Тиранис я точно не планирую, — улыбнулся Миргаил и перевёл взгляд на меня. — У тебя сегодня ещё есть занятия?

— Нет, — я мотнула головой. — Только клуб. Так что ты говорил по этому поводу, Тристан?

— А, да, — оборотень наконец перестал таращиться на букет. — Хотел предложить сегодня поговорить об особых тренировках. Мне кажется, Ыхгара уже достали с этим.

— Хорошая тема, — я кивнула и поднялась. — Мне тогда надо бы кое-что почитать. Вроде у меня в комнате должна быть хорошая книга.

— Тиранис, не удовлетворишь мою маленькую просьбу? — посмотрел на меня эльф. — Ты не могла бы пойти в общежитие пешком с этим букетом в руках?

— Без проблем, — моё лицо растянулось в улыбке. — Даже с удовольствием.

— Тебе так понравились цветы, что ты готова пешком ходить в такой холод? — обиженно проворчал Тристан.

— О, не настолько, — ещё шире улыбнулась я. — Просто хочу повыгуливать обновку, — я протянула вперёд руки, демонстрируя сюртук. — Только утром получила. Зачарованный на подогрев. Я только перед обедом в класс зашла и совсем не замёрзла, хотя мороз сегодня крепкий.

— Выглядит дорого, — окинул одёжку взглядом оборотень.

— Он того стоит, — я усмехнулась. — Да и не дорого совсем по меркам моего счёта.

— А что по меркам твоего счёта дорого? — сощурился Миргаил.

— Хм… — я задумалась. Вещи служили мне всегда очень и очень долго, а на еду тратиться не приходилось. Даже расходы на пакеты с кровью ни в какое сравнение не шли с теми суммами, которые живые проедали и пропивали. Так что за тысячу лет там накопилось… — Ну вот Тевиту купить было бы дорого…

— Вместе с людьми? — удивлённо вскинул брови эльф.

— А зачем она без них? — я склонила голову набок. — Идёмте. Обед уже закончился, и если Миргаил хочет, чтобы как можно больше учениц увидели этот букет у меня в руках, стоит пошевеливаться.

Так мы и вышли: в моих руках цветы, на талии — рука Миргаила, на плечах — Тристана. Они там ещё и перешучивались поверх моей головы. Мы даже кружок по саду сделали, где наткнулись по меньшей мере на полтора десятка эльфиек. И я начинала беспокоиться за свою спину, в которую вполне могла прилететь стрела.

С наступлением марта морозы отступили, и начинало стремительно теплеть. Снег начал таять к середине месяца, оседая, покрываясь настом и серея. Но для меня более заметным изменением было то, что я перестала куда-либо ходить одна. И это было не моё решение… Если не считать переходы с плаца в класс и обратно, рядом со мной обязательно торчал либо Тристан, либо Миргаил, либо оба сразу. И при мне они ни разу не ссорились. Напротив, между ними как будто установились отношения вроде братских. Чего обычно не случалось между оборотнями и эльфами. Хотя и те, и другие и того реже вообще связывались с вампирами. Так что трио у нас было… колоритное.

По школе о наших отношениях, разумеется, поползли слухи. Собственно, некоторые вещи вроде прогулки с букетом ради них и делались. Однако узнала я об их содержании из несколько неожиданного источника: ко мне в класс ворвалась Сильвин. Она с такой силой распахнула дверь, что от места удара круглой стальной ручки по стене расползлась паутина трещин. И пока я смотрела на испорченную стену и прислушивалась к ещё по меньшей мере двадцати сердцебиениям в коридоре, эльфийка успела подойти к моему столу, схватить стул с первой парты и оседлать его.

— Что ты сделала с господином Миргаилом? — пристально уставилась она на меня.

— А что с ним? — я нахмурилась. С утра же нормально всё было.

— Сначала ты говоришь, что соблазнить эльфа не так уж сложно, потом с Эмилио танцуешь этот чарующий танец на балу… — Сильвин сощурилась. — И вот эта ледышка за тобой хвостом ходит и на своих занятиях одни только песни о любви выдаёт.

— А… — я поморщилась. — Ты про это. А то я уж подумала, что Миргаил чем-то захворал с утра. Нет, я ничего не делала.

— Но ты ведь и с ним на балу танцевала, — она нахмурилась.

— Так ведь не я же его приглашала, — я пожала плечами.

— Да никто не поверит в то, что ты ничего не делала, а он просто сам! — воскликнула Сильвин. — Когда ты только пришла в «Регалион», мы все были в шоке. Вампир в учителя? Это безумие! Тогда едва ли не каждый из учителей провёл расследование, и потом мы даже сверили, кто что нашёл…

— Не то чтобы я не догадывалась, однако какое интересное признание, — кисло улыбнулась я.

— Ну знаешь! — фыркнула эльфийка. — Было, мягко говоря, подозрительно, что такой именитый воин, рыцарь императора Хайнриха, ветеран трёх нашествий умертвий вдруг выбрала работу учителя. Вот всем и хотелось узнать, не по поручению ли гильдии убийц ты пришла сюда. И основательнее всех в причинах твоего прихода рылся именно Миргаил.

— Для того, кто основательно рылся в моей биографии, он удивительно мало знает обо мне и вампирах в целом, — я склонила голову набок. — Мне просто было скучно. Это вполне нормально для моего возраста.

— Именно это и выявило расследование, — кивнула она. — И о том, что рано или поздно вы с господином Тристаном будете вместе, тоже все догадывались. Его-то как раз твоя подноготная не интересовала — его вообще привлекает только сила, а у тебя её в избытке. Так что когда вас стали видеть вместе чаще и когда вы пришли на бал в одной гамме, никто даже не удивился. Да вы как будто созданы друг для друга! Как огонь и лёд, как…

— Сильвин, — прервала я её. — Наши отношения с Тристаном… Это определённо не то «вместе», какое подразумевается для пары живых. Духовная близость, душевный комфорт и симбиоз. Никакой романтики или страсти. И так было с самого начала. Не знаю, что вы там напридумывали на этот счёт.

— То есть как никакой романтики и страсти? — озадаченно подалась вперёд Сильвин. — Совсем?

— Откуда бы им взяться в отношениях с вампиром? — я склонила голову набок.

— Но разве ты не пьёшь его кровь? — на самом деле, было не до конца понятно, вопрос это был или утверждение.

— Да, как я и сказала, у нас симбиоз, — я пожала плечами.

— Но тебе захотелось добавить романтики? — сощурилась эльфийка.

— С чего ты взяла, что мне? — я изогнула бровь.

Глаза Сильвин медленно округлились, как будто на неё снизошло осознание, и уже через три секунды она на такой скорости вылетела из моего класса, будто её дух ветра вынес. Толпа в коридоре помчалась следом за ней. А я думала, как именно эльфийка истолковала мой последний вопрос. Намёки — штука такая, никогда не знаешь, что там кто по ним додумает.

Через пару минут пришёл мой класс на классный час. Трещины на стене не заметить было невозможно, и Айвен предложил свою помощь. Я подумала, что ремонт понадобится в любом случае, и если юный маг сможет залатать стену, будет одной проблемой меньше, так что согласилась. Справился он довольно быстро и в целом неплохо, если закрыть глаза на то, что узор трещин остался обсидианово-чёрным на фоне бледно-голубой стены. Можно было покрасить, конечно, но я решила, что оставлю так.

На этом собрании мы говорили про поход на полигон. Занятия там проводились в двух форматах — для студентов одного направления с преподавателем или для студентов разных направлений с классным руководителем. Ну или кем-то из мастеров боевых искусств, на случай если вдруг что. Со своим классом я вполне могла ходить сама, надо было только указать заранее, в какой секции будем. Идти решили на следующий же день, и я сходила отметиться. Впервые в одиночестве, потому что отпустила свой класс пораньше. Первая секция как раз была свободна с утра и до полудня, и я заняла это время. Больше планов у меня не было, и я улетела к себе. Как раз пришла новая книга по тактике, и я намеревалась почитать, что там ещё интересного придумали.

Чтение увлекло, и я не заметила, как миновало время ужина, а затем и вовсе начало темнеть. Мне это никак не мешало, так что я так и сидела без света, когда тяжёлая дверь скользнула на петлях, запуская в гостиную лёгкий сквознячок. Я подняла глаза и столкнулась взглядом с Тристаном, который сначала попытался подавить смех, но успехом это не увенчалось, и он заливисто расхохотался. Следом за ним в комнату вошёл донельзя мрачный Миргаил.

— Что-то стряслось? — я нахмурилась. Неужели эльфийки не успокоились?

— Да за ужином до нас дошли новые слухи, — прекратив ржач, отозвался Тристан. — Это настолько нелепо, что просто слов не подобрать. Оказывается, это не из-за тебя в наши отношения вляпался Миргаил, а из-за меня.

Я попыталась осмыслить сказанное. Медленно моргнула и попыталась ещё раз. И до меня дошло, что именно сказал оборотень. А следом дошло и то, откуда у таких слухов могли расти ноги. А расти они могли только от одной эльфийской задницы, которая меня совершенно неправильно поняла. Смех зародился где-то в груди, и попытки сдержать его с треском провалились. Вышел он только каким-то истерически-виноватым.

— Оказывается, мне не хватает в отношениях с тобой романтики и страсти, — продолжил развивать мысль Тристан. — И я решил поискать их у кого-то ещё. И никого более подходящего, чем Миргаил, во всём «Регалионе», очевидно, не нашлось.

— Это… просто… гениально… — выдавила я, всё ещё пытаясь перестать гоготать.

— Это не смешно! — возмутился Миргаил. — И это полнейшая и возмутительнейшая чушь!

— Ну, ты же вроде бы хотел, чтобы эльфийки прекратили осаждать твои бастионы, — я наконец-то смогла совладать с собой. — При таких слухах должны бы успокоиться.

— Нда… — поморщился эльф. — Тристан, ну хоть ты ей скажи, что это…

— Это не такой уж и плохой вариант, как для слухов, — оборотень тоже наконец-то прекратил смеяться. — Или я для тебя недостаточно хорош?

— Иди в пень! — резко отмахнулся Миргаил. — Во-первых, букет я дарил не тебе. А во-вторых, ты для меня недостаточно женщина! Отрастишь грудь — тогда и поговорим.

— Что-то я уже запуталась, — я склонила голову набок. — Так тебе нравится грудь или всё-таки нет?

Эльф нахмурился и посмотрел мне в лицо. Тристан тем временем зажёг свет, и взгляд Миргаила медленно сполз по моей шее туда, где должна была находиться, собственно, грудь. А её там не выросло. Ну, не то чтобы там была совсем доска, но с эльфийскими формами она и рядом не стояла. С минуту он так и смотрел туда, будто ожидая, что грудь надуется или иллюзия спадёт, но ничего подобного так и не произошло.

— Я не знаю, что должен сейчас сказать, — наконец протянул эльф.

— Да скажи уж как есть, — хмыкнула я.

— Ха… — выдохнул Миргаил. — Слухи о том, что меня соблазнила вампирша, нравились мне больше. Да и после твоего танца с Эмилио на балу это не выглядело странным.

— Даже и не знаю, как теперь это исправить, — я поморщилась. — Тем более, что это, кажется, моя вина. Сильвин приходила ко мне учинять допрос, как это так вышло, что ты, Миргаил, оказался в наших отношениях. В общем, она меня неправильно поняла и решила, что именно Тристану не хватало в наших отношениях романтики, хотя намекала я, вроде как, на твой романтизм.

— А… — кивнул эльф. — То есть ты имела в виду, что это я воспылал чувствами и ворвался в ваши отношения?

— Ну, в принципе, так ведь оно и было, — пожал плечами Тристан.

— Я же говорила, что в это никто не поверит, — я покачала головой.

— До сегодняшнего дня никаких проблем не было, — поморщился Миргаил. — Это всё фантазии Сильвин. И я думаю, подобные слухи скоро улягутся.

— Собираешься что-нибудь выкинуть? — я изогнула бровь.

— Я даже не думаю, что стоит что-то менять, — он покачал головой. — Если только действительно добавить в наши отношения романтики. Может, на свидание сходим?

— Кто нас отпустит в разгар семестра? — хмыкнул Тристан.

— М… да, ты прав, — кивнул эльф. — Троих директор точно не отпустит. Хотя, если так подумать, он бы и вас двоих не отпустил. И, возможно, даже одну Тиранис.

— А, не напоминай, — недовольно проворчала я. — Сколько уже можно тянуть с наймом второго преподавателя фехтования?

— Да ему просто денег жалко, — скривился Тристан. — Старый скряга.

— Вот уж точно, — кивнула я. — Вообще, кроме меня кто-то ещё закупает инвентарь для занятий на свои?

— Сильвин, насколько я знаю, закупает стрелы, — кивнул Миргаил. — Я покупаю только струны… Кажется, все по мелочи что-то покупают.

— А вроде бы фонды школы не такие уж и маленькие… — протянула я.

— А директор постоянно говорит, что средств нет… — в тон мне заметил Тристан.

— Аудитора бы натравить… — добавил Миргаил. — Так, довольно о делах школьных. Тиранис, у тебя на утро планы есть?

— Да, я иду со своим классом на полигон, — я кивнула. — А что?

— Просто подумал, что нас и в самом деле не отпустят днём, — он поджал губы. — Но мы могли бы уйти после отбоя и вернуться под утро. Не сомневаюсь, что ты можешь и несколько дней вообще не спать, но не хочу тебя истязать. Так что вопрос снят.

— А раз мы обо всём поговорили, то идём, дорогой, по своим кроватям, — приобняв Миргаила за плечи, выдал Тристан.

— Иди-ка ты первым, — сбросил его руку эльф. — Если так пойдём, фантазия некоторых престарелых холостячек разыграется ещё больше.

Оборотень хохотнул, но всё же действительно ушёл первым. А Миргаил — или в тот момент больше Франкенштейн — подошёл к окну и пару минут просто смотрел в ночь. Потом повернулся ко мне, снова пристально окинул взглядом, как будто я могла как-то измениться за время разговора, и покачал головой. Я думала, что он всё-таки тоже уйдёт, но он сел рядом, притянул меня спиной к своей груди и ткнул пальцем в книгу. Я только пожала плечами и вернулась к чтению. Примерно через час меня начало клонить в сон, и Миргаила я выставила. С ухода Тристана он так ни слова и не сказал.

Утром я со своими учениками ушла на полигон. И ничего не предвещало. Мы занимали первую секцию с самыми простыми противниками и тренировали взаимодействие. Было не так просто, как об этом писали учебники. Чтобы работать в команде, нужно было достаточно хорошо друг друга знать и понимать, когда и кому следует действовать. И, разумеется, с первого раза это не получилось. Но времени было предостаточно, и за три с половиной часа мой класс достаточно научился обращать друг на друга внимание. Не то чтобы они стали слаженной командой, но всё же начали работать вместе. Прямо бальзам на душу. В приподнятом настроении мы возвращались на территорию школы, и я обещала следующий классный час посвятить теме тактического взаимодействия, что вызвало волну энтузиазма. Я думала, что отпущу их в столовую, а сама вернусь к себе читать, но я точно никак не ожидала, что прямо на входе меня поймает директор Чарльз. Жестом отправив учеников, он подцепил меня за локоть и на буксире потащил в учебный корпус. Не то чтобы я сопротивлялась, но хотелось бы от него хоть слово услышать. Наконец, он распахнул дверь переговорной и подтолкнул меня внутрь.

— Полюбуйтесь, госпожа Тиранис, — недовольно произнёс он.

С широкой стороны стола, напротив двери, рядышком на креслах сидели Тристан и Миргаил. У оборотня почти уже сошёл бланш с левой половины лица, а вот правая половина лица эльфа сияла всеми оттенками синего, багрового и фиолетового. Оба были помяты и растрёпаны, но недовольным никто из них не выглядел.

— Господин Чарльз, вот это вот зачем? — поморщился Тристан. — Да, мы подрались из-за Тиранис. Но это был спарринг на моём плацу, и только. Не понимаю, почему мы вообще здесь и ради чего вы притащили нашу дорогую.

— Госпожа Тиранис, — проигнорировал его директор. — Видите? Из-за вашего разгульного образа жизни у нас уже преподаватели дерутся.

— Для начала я, пожалуй, помогу Миргаилу, — кисло отозвалась я.

Не дав директору возразить мне, я обошла стол и подобралась к эльфу со спины. У меня не возникло ни капли сомнения в том, что помимо синяка на пол-лица у него были ещё и другие повреждения, а потому я сочла, что лучшим способом лечения будет впустить слюну в кровь. Еле как добравшись до шеи, я аккуратно прокусила кожу, сцеживая свою панацею, как змея яд.

— Между прочим, Тиранис, наш дорогой был весьма хорош в поединке, — заметил Тристан. — Если бы не моя регенерация, я был бы сейчас не лучше.

— Это было обязательно? — спросила я, едва вынув клыки. Так вышло, что прямо на ухо Миргаилу.

— Обязательно, — отозвался эльф. — А вот кусать меня сейчас было не обязательно.

— Надо было лицо тебе вылизать? — я выпрямилась и склонила голову набок. — Прости уж, но я не собака.

— Я имел в виду не это, — Миргаил резко встал, поворачиваясь ко мне лицом.

От взгляда директора он закрыл меня полностью. А дальше произошло нечто уж совсем непонятное: Миргаил положил мне ладонь на затылок и заставил поднять лицо. А затем он резко приблизился и замер, уперевшись своим носом в мой.

— Какого овоща ты творишь? — не громче трепетания крыльев бабочки спросила я.

— А ты подумала, что я тебя целовать буду? — не громче отозвался он.

— Напугал… — отозвалась я и покосилась на Тристана. Оборотня мелко потряхивало, поскольку он прекрасно видел, на каком расстоянии Миргаил остановился. Я снова посмотрела на эльфа: — Выглядел ты крайне… убедительно.

— Не язви, — ухмыльнулся он.

— А ну прекратите! — на ультразвуке завопил директор. — Это всё ещё директорская переговорная! Что за разврат вы себе тут позволяете?!

Только начавший отстраняться Миргаил снова замер, усиленно стараясь сдержать смех. А я, проглотив хохот, сделала шаг в сторону и обратила ясны очи на директора. Он покраснел и гневно раздувал щёки.

— Простите, директор, это… — я отвела взгляд. И с чего я вообще должна была оправдываться?

— Моя ошибка, — повернулся к нему Миргаил с совершенно серьёзным лицом. — Не смог удержаться.

— Вам придётся научиться это делать, — недовольно отозвался директор. — В своих апартаментах можете заниматься чем угодно. У наших дворфов скоро вообще ребёнок будет, и оба думают уволиться. Но чтобы глаза мои такого больше не видели!

— А не такого? — весело поинтересовался Тристан. — И, что важнее, если глаза не ваши, то всё в порядке?

— Нет! — рявкнул директор Чарльз. — Я готов закрывать глаза на ваши непотребные отношения и даже не буду просить скрывать этот разврат, но вы всё ещё учителя! И ученики не должны видеть ничего подобного, от чего вы, господин Миргаил, сейчас «не смогли сдержаться»! Нечего растлевать юные умы.

— Эти «юные умы» старше него, — тихо заметил эльф. — Некоторые так и в несколько раз. И там уже ничего не растлишь, как ни старайся.

— Ничего подобного никто не делал, — громко возразил в тот же момент Тристан. — И вы не ученик, хотя для нас троих всё же юноша.

— Это не значит, что я хочу это видеть! — возмущённо встряхнул головой директор. — Ещё раз повторяю — можете творить всё, что угодно, но только в ваших апартаментах. У госпожи Тиранис там целый этаж, куда никто не поднимается.

— Прекрасное предложение, — усмехнулся оборотень, подходя к нам с Миргаилом и обнимая обоих за талии. — Мои дорогие, как насчёт того, чтобы воспользоваться им прямо сейчас.

— У меня бардак, — я пожала плечами. — Хотя уборка — занятие тоже… увлекательное…

— Тогда пойдём ко мне, — решительно заявил Миргаил, и я тут же оказалась у него на руках.

— Эй! — возмутилась я. — Я могла бы долететь. Или сама дойти!

— Ты позаботилась обо мне, моя дорогая, теперь позволь мне, — отозвался он и почти в самое ухо прошептал. — Надо всё же поправить слухи.

— Эй, директор, — обратился Тристан. — Это-то нам можно?

— Это… — директор как-то растерялся.

— Мы скажем, что наша дорогая потеряла сапог, — усмехнулся Миргаил. — Не идти же ей босиком.

И прежде чем я успела возмутиться, что оба моих сапога на месте, Тристан сдёрнул правый и пошёл вперёд, раскручивая его в руке. Пришлось сдаться. И как же хорошо, что вампиры не потеют… Потому что сапогам-то было уже почти сорок лет...

Близились переводные и выпускные экзамены. В «Регалионе» они всегда начинались с пятнадцатого мая и длились три недели. А заканчивалось это торжественной выдачей дипломов и большим пиром — куда ж без этого. Ну, точнее, как близились — до них оставалось ещё полтора месяца. Вот только в головах студентов уже были исключительно каникулы, а потому заставить их обращать внимание на учёбу становилось всё сложнее. И поскольку учителя — и я в том числе, разумеется — были крайне заинтересованы в успешной сдаче экзаменов каждым учеником, нагрузки были увеличены. Я так вообще была на плацу или полигоне практически с утра до вечера, лишь изредка проводя занятия по теории в классе. Дополнительные тренировки и одиночные спарринги заняли даже часть выходных.

Тристан и Миргаил тоже оказались несколько более заняты, чем обычно. Но поскольку музыка не относилась к особо важным дисциплинам, а рукопашников было всё же двое, у эльфа и оборотня свободное время чудесным образом находилось. И проводили они его где-то рядом именно с моим плацем. Иногда маячили где-то в стороне, но чаще устраивались рядом со стойкой с тренировочным оружием и тихо разговаривали. Я старалась не прислушиваться, чтобы не отвлекаться, но когда они начинали комментировать поединки, это было выше моих сил. И даже выставить их не получалось — они просто пропускали мои просьбы уйти мимо ушей и так и продолжали сидеть и болтать.

К середине апреля подавляющее большинство парочек распались. Кто-то тихо и мирно, кто-то вообще сохранил близкую дружбу, но были и такие, кто устраивал жуткие скандалы, едва не доходившие до межрасовых конфликтов. Директор Чарльз по этому поводу ныл, что стоило бы изменить правила и запретить отношения в школе вообще, но тут уже учителя эту мысль забраковали — пойди запрети что-нибудь столетнему орку, ага. Но ныть директор всё равно не прекращал. Однако происходящее натолкнуло меня на мысль, что, возможно, и нам в нашем… э… тройственном союзе пора как-то сворачиваться. Эльфийки в отношении Миргаила определённо поумерили пыл, а потому и ширма в виде меня, как мне казалось, ему больше была не нужна.

Как раз в середине апреля свершилось: у меня выдалось совершенно свободное утро первого выходного. И хотя внимание Тристана и Миргаила я не могла назвать чрезмерно назойливым, а их заботу — докучливой, мне всё же хотелось хоть немного времени проводить так, чтобы никто из них рядом не маячил. И вот такой день пришёл. Тристан повёл свой класс на полигон, на полное прохождение, что должно было занять его до самого вечера. А Миргаил отправился со своим классом на ярмарку холодного оружия в Трендилль. Вот только побыть одной мне не удалось — меня поймала Сильвин и затащила на девичник. К нашей прошлой компании присоединилась ещё Розалия, преподаватель приручения магических существ. И магичка очень наглядно показала, почему людям не следует пить с нелюдями — она наклюкалась вдрызг. Если для Сильвин и Бригги по бочонку вина и пива соответственно было чем-то вроде лёгкого аперитива, то Розалия оказалась в состоянии нестояния после семи бокалов. И нам пришлось спешно сворачиваться и очень осторожно, так, чтобы нас никто не заметил, отнести её в общагу. А потом ещё и разнос от директора получить. И вот с ним непонятно было — то ли он так пёкся о благообразности преподавателей, то ли был обижен, что его не позвали.

Благодушности моему настроению маги своим поведением не прибавили, да и Сильвин с Бриггой всю дорогу до общежития ворчали, что винить нас в том, что мы, видите ли, за взрослым человеком не уследили, просто бред. И вот в таком отвратительном расположении духа я и шла в свои апартаменты, мрачно размышляя о том, что мероприятия на день ещё не закончены. Мне совершенно не хотелось в таком настроении видеться с Тристаном и Миргаилом, если эльф решит заглянуть на нашу «плотскую» часть отношений — не хватало ещё на них сорваться. Но оба красавца ждали меня в моей же гостиной, оживлённо разговаривая.

— Вам так хорошо вдвоём, — проворчала я, заметив их. — Может, мне ещё пойти погулять?

— Тиранис? — они повернулись ко мне.

— Ждали в моей же гостиной кого-то другого? — я изогнула бровь.

— Что произошло? — оборотень в пару больших шагов оказался рядом со мной, приобнял за плечи и почти что силой дотолкал до дивана.

— Ничего, — я поджала губы. Тристан хотел усадить меня между собой и Миргаилом, но я вывернулась и заняла место напротив.

— Очень неубедительно, — сощурился эльф.

— Ничего нового, — уточнила я. — Люди как всегда сваливают ответственность за свои действия на нелюдей. Только и всего.

— Поподробнее, — нахмурился Тристан.

— Не хочу об этом говорить, — отрезала я. — Меня больше интересует, почему вы оба здесь.

— В смысле — почему? — вскинул бровь оборотень. — Мы пришли провести время со своей дорогой. Какая ещё нужна причина?

— А вам не кажется, что этот цирк пора бы заканчивать? — я отвела глаза. — Эльфийки вроде бы успокоились, и вся эта игра больше не требуется.

— Тиранис, мы чем-то тебя расстроили? — мягко спросил Миргаил. — Если так, давай обсудим это и попробуем исправить.

— Расстроили? — я нахмурилась и повернулась к ним. — Нет, ничего такого. Скорее, я должна быть благодарна, ведь ваше присутствие отгоняет из моей головы мысли об упокоении. Однако… Как бы сказать? Вся эта история с нашими фиктивными отношениями может не лучшим образом сказаться на вас. А потому я не думаю, что продолжать их, тем более так показательно, как до сих пор, вообще имеет смысл.

— С чего ты взяла, что это фикция? — эльф резко поднялся и навис надо мной.

— С того, что я нежить? — я склонила голову набок. — Ты же в курсе, что у меня практически нет биохимии эмоций, да? Моя привязанность к вам обоим… Вероятно, она разительно отличается от того, что чувствуете вы оба. И уж конечно сильно разнится с вашими глубинными ожиданиями. Я не хочу дожидаться того момента, когда вы будете разочарованы окончательно.

— Прекрати, — низким тоном произнёс Тристан. — Ты только что жаловалась на то, как люди сваливают ответственность за свои действия на нелюдей. И что же? Решила сама за нас подумать? Ответь на один вопрос: ты сама хочешь всё закончить? Хочешь отказать мне в помощи с моей проблемой? Хочешь снова остаться одна?

— Это целых три вопроса, — я покачала головой. — Всё не так. Прежде всего, я буду оказывать тебе помощь до тех пор, пока ты сам от неё не откажешься. Ну, или до своего упокоения — тут уж что раньше произойдёт. В этом вопросе мы с тобой связаны симбиотическими отношениями, и я намерена нести за них ответственность в полной мере. И покуда этот метод успокаивает тебя больше, чем кровопускание, мои клыки в твоём распоряжении. Но наши… э… отношения касаются сейчас не только этого.

— Я уж думал, и не вспомнишь, — ехидно заметил Миргаил.

— Довольно трудно забыть о ком-то, чьи волосы лезут тебе в глаза, не думаешь? — я посмотрела вверх на всё так же нависавшего надо мной согнувшегося эльфа.

— И? — он сощурился. — Тристан спросил, хочешь ли ты, чтобы мы убрались из твоего посметрия. Ответа я пока что-то не услышал.

— Значит, проверь слух, — фыркнула я. — Я же сказала — вы двое избавляете меня от мыслей об упокоении. Если перефразировать, я не просто не хочу, чтобы вы избавили меня от своего присутствия, я, напротив, в нём нуждаюсь. Ну, не то чтобы я пошла бросаться на серебряные пики, если буду лишена вашего общества…

— Ну и всё тогда, — перебил меня Миргаил, рухнул обратно на диван и озарил комнату улыбкой. — Закрыли тему. Быть с тобой — наш выбор. Мы уже не мальчики и вполне можем отвечать за свои решения. Так что эти отношения закончатся только тогда, когда мы все трое в равной степени будем этого хотеть. И для ясности — эльфы довольно постоянны в своих привязанностях. Так что от меня тебе точно так просто не отделаться.

— Ко мне ты тоже нежно привязан? — пихнул эльфа в бок Тристан. — Потому что я, если что, тоже весьма постоянен. И я останусь с Тиранис до гробовой доски.

— Чьей? — насмешливо уточнил Миргаил.

— Ну, видимо моей, — пожал плечами оборотень. — Тиранис у нас, если сама не захочет упокоиться, будет пребывать в своём посмертии вечно, а тебе всего сколько? Три семьсот? Ещё тысяч так шесть ты точно проживёшь. Где мне там с моими оставшимися полутора-двумя с вами тягаться.

— Твоей, говоришь… — эльф осмотрел его, задумчиво поглаживая подбородок. — Так не ускорить ли мне это событие? Хотя… Есть тут кое-кто, кто тебя на тот свет может и не отпустить…

И тут я рассмеялась. Вроде бы разговор-то был серьёзный, но они так забавно ворчали друг на друга, что всё моё мрачное настроение рассеялось. Сквозь собственный хохот я всё же услышала, что Тристан и Миргаил разделили моё веселье. И не успела я успокоиться, как взмыла в воздух и через мгновение оказалась между эльфом и оборотнем.

— Ну вот, теперь ты там, где и должна быть, — заметил Тристан. — И больше никогда не заговаривай о том, чтобы оказаться где-то ещё.

— Лучше думай о том, как проведёшь ближайшие шесть тысяч лет, — добавил Миргаил.

— Или даже больше, — добавил Тристан. — Ведь…

— Даже не смей заканчивать! — я закрыла ему рот рукой. — Это… определённо не то, чего я пожелала бы тем, кто мне дорог.

— Вернёмся к этому разговору лет через двести, — усмехнулся Миргаил. — Так что всё-таки произошло, что тебя вызверило?

— А… — я поморщилась. — Сильвин устроила девичник. В прошлый раз мы были втроём — она, я и Бригга. Вы ведь знаете, что эльфы и дворфы почти не пьянеют? В общем, тогда они выпили по бочонку и на своих двоих нормально ушли из оранжереи. А в этот раз Сильвин позвала ещё и Розалию. И она попыталась пить так же, как и они, и надралась. И директор Чарльз отчитал нас троих за то, что мы это позволили.

— А вы-то тут при чём? — изогнул бровь эльф. — Госпожа Розалия уже не девочка… Ну, по людским меркам. Ей же уже за полтинник. Должна бы осознавать, что делает.

— Вот и я о том же, — кисло отозвалась я. — И ладно бы директор хотя бы коротенько повозмущался. Но он ведь зарядил нам лекцию о моральном облике учителей на четыре часа! И по нашим отношениям ещё прошёлся не на один раз. Мол, мы тут прямо в школе устроили разврат, встречаясь втроём, что по его авторитетному мнению совершенно непристойно.

— Будет нам ещё младенец о приличиях рассказывать, — фыркнул Миргаил.

— Вообще-то, у него была довольно бурная молодость, — усмехнулся Тристан. — Ты, кстати, должен об этом знать, всё-таки сорок лет уже тут работаешь. После того, как он покинул анклав семьдесят лет назад, он в какой-то момент времени жил аж на три семьи. У его жён во время этого на троих родилось одиннадцать детей и, что особенно примечательно, только один был от него… А нет, двое. Когда дело вскрылось, его отовсюду выставили со скандалом, и он месяц топил горе в борделях.

— Как его вообще в «Регалион» взяли? — скривилась я.

— Ну как — через взятку, а как ещё? — пожал плечами оборотень. — Хотя тут надо заметить, что с тех пор, как он в школу пришёл, разгульную жизнь прекратил. Вот только образцом благочестия его называть… А уж тем более заслушивать от него морали по поводу наших, вообще-то, абсолютно целомудренных отношений… Не пошёл бы он?

— Ну, вопрос о том, как это видится ученикам, всё же остаётся открытым, — я покачала головой.

— А вот тут я бы вообще не беспокоился на твоём месте, — усмехнулся Миргаил. — Благодаря тому, что ты вампир, наши отношения не воспринимаются как нечто непристойное, на самом деле. Насколько я понял, разъяснений добавил и Эмилио. И они касаются и вашей нежитской сущности в плане эмоциональных привязанностей, и конкретно твоей личности. Я так понял, среди вампиров ты пользуешься уважением на грани с поклонением.

— Вампиры… Странные, — я сжала переносицу. — Ну, моё посмертие до известной степени обеляет образ высшей нежити в глазах живых, так что всем стало проще вести дела. Большинство вампиров существуют достаточно скрытно, и о них мало что известно, но обо мне знают все. И я даже не представляю, как часто и в каких сделках используется моё имя. Но, судя по тому, что ко мне никогда не приходили с вопросами, вампиры не нарушают своих обязательств, если упоминают меня.

— Может, потому что догадываются, что в противном случае ты лично их выследишь и накажешь? — усмехнулся Тристан.

— Были прецеденты, — кисло отозвалась я. — Там, правда, моё имя как раз и не упоминалось, но когда речь идёт о каре для сорвавшегося вампира, обращаются ко мне.

— Верно ли будет сказать, что из всех обитателей континента ты — самая опасная? — уточнил Миргаил.

— Это будет недалеко от истины, — я кивнула.

— Как тебя угораздило вообще в школу пойти работать… — пробормотал Тристан.

— Мне было скучно, — я пожала плечами. — И потом, что бы меня не побудило прийти сюда, ты, дорогой, точно должен быть этому благодарен.

— Я и благодарен, — усмехнулся оборотень. — И ты вряд ли представляешь, насколько. Самое время, кстати, провести мне профилактику.

Тристан откинул волосы и изогнул шею. Я развернула его спиной к себе, чтобы не изгибаться, как уж, и впилась в горло.

— Знаешь, когда я видел это впервые, было жутковато, — произнёс Миргаил. — Но после того, как меня самого покусали, это не кажется чем-то пугающим.

— Слушай, я с начала года задаюсь вопросом, с чего ты так переменился по отношению к Тиранис, — внезапно отозвался Тристан. — Прошлые два года ты… Ну, не то чтобы был открыто враждебен, но, скажем так, продолжал слежку, когда остальные уже успокоились. Что изменилось?

— Я перестал отрицать собственные чувства, только и всего, — признал эльф. — Тиранис была интересна мне с самого начала. Но… Тысячелетний вампир с громким именем — это же не шутки. Я не хотел признавать, что она мне нравится, а потому убеждал себя, что должен присматривать за ней, чтобы она чего не вытворила. А в начале года, когда вы двое заметно сблизились, я… Как бы это выразиться? Принял своё отношение.

— Ревность, что ли, заела? — усмехнулся оборотень.

— Ревность не совсем подходящее слово, — протянул Миргаил. — Может, зависть? Потому что у тебя не было предрассудков, а я в них погряз.

Я как раз напилась и вытащила клыки. Как же хорошо, когда можно доверить товарищу объяснение скользких моментов… Разумеется, влезть в голову эльфа и узнать, насколько это было правдой, я не могла — может, всё и в самом деле было именно так. Вот только изменение его отношения было очень сильно связано с тем, кем мы друг другу приходимся. И, откровенно говоря, немного напрягало думать о том, что будет, когда путешествие в этом мире закончится. Но в будущее я заглядывать не умела, так что оставалось только осторожно верить в хорошее.

Мы просидели ещё примерно час, разговаривая ни о чём. Потом гостей я выставила, оставшись всё-таки одна. Не похоже было, чтобы они оба хотели уйти, но я была непреклонна. У меня на утро ещё были индивидуальные спарринги назначены.

Наступил май, и сам воздух благоухал весной — цветами, свежей травой и листвой. Занятия на открытом воздухе очень радовали всех, ведь погода установилась тёплая и солнечная. Не радовал только всё больше стремящийся к нулю интерес к учёбе. А до экзаменов было уже рукой подать. И всё же я выделила время, чтобы сходить со своим классом на полигон. Я думала, мы с ними проведём тренировку боевого слаживания во втором секторе, но мы неожиданно наткнулись на трёхглазых воронов. Там были едва встающие на крыло птенцы. Пройти мимо такого было выше моих сил, и я вместе с учениками ринулась их ловить. Птиц было всего пять, а у меня в классе было только два мага. Причём у Элайны открылся редкий дар к приручению, так что упустить воронов точно было нельзя ни в коем случае.

На отлов пернатых ушло часа два, и я решила на том тренировку и закончить. Мы вернулись в школу, и я подумывала пойти к Розалии вместе с учениками, чтобы порешать насчёт птенцов. Но стоило только мне пройти через ворота, как ко мне подлетел директор Чарльз.

— Госпожа Тиранис, вы должны немедленно это остановить! — возмущённо прокричал он.

— Что именно? — я изогнула бровь.

— Ваших… — директор покосился на учеников. Я тоже бросила на них взгляд. И судя по лицам, они уже поняли, что речь пойдёт о Тристане и Миргаиле. — Драку наших учителей!

— Госпожа Тиранис, мы отнесём птиц к госпоже Розалии, — улыбнулся Айвен.

Я покачала головой, обратилась мышью и полетела искать драку. Нашла я её на плацу Тристана, разумеется. Они с Миргаилом устроили потасовку, и я даже успела немного рассмотреть её, пока подлетала. Это не было безобразной дракой типа «мордобой у бара», но демонстрацией боевых искусств разных школ. Оба они были без рубашек, и мне не понравилась россыпь кровоподтёков на их торсах и лицах. У Тристана, впрочем, они стремительно бледнели, а вот у Миргаила, напротив, наливались тёмными красками. Подгадав момент, я обратилась человеком так, чтобы ладонями остановить летящие навстречу кулаки.

— И что это здесь происходит? — ехидно спросила я.

— Это не то, что ты подумала, — быстро отозвался Тристан.

— А когда это ты мысли научился читать? — я склонила голову набок. — Я ничего не подумала. Просто хочу знать, с чего это мои дорогие устроили драку.

— Это просто спарринг, — вздохнул Миргаил. — Я попросил.

— Напросился, — фыркнул оборотень. — Но он прав, это не то, чем выглядит.

— Ну, выглядело-то как раз спаррингом, — я нахмурилась, отпуская руки. — Только не могу понять, почему директор отправил меня срочно вас разнять.

— Ну… — они оба почему-то отвели глаза.

— Умертвие в бараний рог гну, — фыркнула я. — Похоже, что причина вам ясна, но говорить её вы мне не хотите.

— Он сказал, что в отличие от меня его ты можешь поцеловать, — пробурчал оборотень.

— Ну, технически так оно и есть, — тихо отозвалась я, пожимая плечами. — С учётом обстоятельств, я бы не стала брать на себя некоторые риски. Успокаивать тебя потом…

— Так в этот раз будешь лечить без укусов? — тут же влез эльф.

— Я тебя поцелую, — усмехнулась я. — Потом. Если ты захочешь. А сейчас, полагаю, мне следует выбить из вас двоих дурь.

И начала я выбивать дурь с того, что дёрнула обоих за запястья, заставив приблизиться и чуть наклониться, а затем отвесила каждому по лёгкому подзатыльнику, из-за которых они со звоном столкнулись лбами. Только вот дурь этим из них как-то не выбилась, а как будто, напротив, вбилась. И вместо того, чтобы успокоиться, набросить рубашки и пойти в общагу лечиться, эльф и оборотень объединились против меня. Вообще говоря, никакого внутреннего желания бить их двоих у меня не было. Но и получать по своей тушке я тоже как-то не хотела. А потому вместо активного сражения я практически только уворачивалась от летящих в меня рук и ног. А чтобы жизнь малиной не казалась, я вдобавок слегка отклоняла траектории атак, чтобы эти двое по факту продолжали мутузить друг друга.

— Госпожа Тиранис! — крик директора взрезал воздух. — Я просил вас остановить драку, а не ввязаться в неё!

— Я пыталась, — отозвалась я, поворачиваясь к господину Чарльзу. — Но, видимо, выбрала плохую тактику.

Воспользовавшись тем, что я отвлеклась, Миргаил подхватил меня со спины под мышки и сцепил ладони в замок за шеей. А Тристан тут же устремился к нам, прицелившись мне в живот. Ага, щас. Я оттолкнулась ногами и ударила его пятками в грудь так, что оборотень опрокинулся на спину. Снова встав на землю, я напряглась и швырнула к нему эльфа через голову, уронив едва начавшего подниматься Тристана.

— И потом, господин Чарльз, — продолжила я, — скоро экзамены. И в том числе практический для выпускников. Чтобы принять его как следует, мне нужно вспомнить, что такое бой с опытным противником. Так что случай выдался даже удачный.

— У тебя время ещё и на разговоры есть, — прорычал наконец-то поднявшийся Тристан, рывком ставя Миргаила на ноги.

— Выглядите довольно бодро, — усмехнулась я и склонила голову набок. — Может, мне стоит быть посерьёзнее?

— Было бы неплохо, если бы ты перестала придуриваться, — проворчал оборотень.

— Ну, как скажешь, — я пожала плечами.

Не, ну он сам напросился. Вообще, в «Регалионе» я никогда не сражалась даже вполсилы. Если не считать того случая с умертвиями, конечно. Тело вампира прочнее и сильнее тела любого из живых, скорость движений гораздо выше, реакция — быстрее. И всё это в разы. Если использовать хотя бы что-то одно из этого, даже толчок плечом может быть фатальным. Так что я всегда сдерживала силу на уровне где-то процентов десяти. Ну, пятнадцати. Но раз уж Тристану так остро хотелось, можно было немного поднять ставки.

Пришла моя очередь перейти в атаку. Больше ударов досталось оборотню, но только потому, что он регенерировал и делал это очень быстро. В битвах с оборотнями это всегда приходилось держать в голове. Вдобавок и сам Тристан стал серьёзнее, и я продолжала избегать попаданий по мне — не хотелось как-то получить перелом. Тело-то, конечно, очень прочное, но если травма всё же получена, заживает она просто невероятно долго, если оборотничью кровь не пить… Тристан избежал падения после подсечки, изогнувшись невероятным образом, а следом использовал инерцию для контратаки. Только попала она по рёбрам Миргаила. Впрочем, эльфово колено с таким же смачным хрустом воткнулось в бок оборотня.

— Прекратите! — на ультразвуке завопил директор.

До этого момента переломов не было, так что я сочла характерный треск сигналом к окончанию. Пара точных ударов в основание черепа сзади, и оба оказались на песке в бессознательном состоянии. И в этот же момент примчались Сильвин и Бригга.

— Что здесь произошло? — округлила глаза эльфийка.

— Небольшой спарринг, — я пожала плечами.

— Может, за лекарями послать? — нахмурилась Бригга, рассматривая по очереди Тристана и Миргаила.

— Не нужно, — я помотала головой. — Сама разберусь.

Я не стала дожидаться, когда директор Чарльз придёт в себя и снова начнёт мне что-то выговаривать по поводу драки. Вместо этого я не без труда взвалила своих парней, как мешки картохи, на плечи. Тяжёлые они, конечно, но проблема в большей степени состояла в том, что у меня были не такие уж и широкие, собственно, плечи. Кое-как устроив их так, чтобы не уронить, я рванула в общежитие на своей почти что предельной скорости. В спину мне донеслось директорское: «Безобразие!» — но я его проигнорировала.

Ближе всего к входу была комната Тристана, и именно туда я и ввалилась. Оборотня я аккуратно сгрузила на диван, эльфа усадила напротив. Оба были вполне себе живы, хоть и потрёпаны. Ну, Тристан уже вполне активно зарастал, а вот Миргаил выглядел откровенно плохо. Что его дёрнуло принимать удары, а не уворачиваться, как эльфы обычно делали?..

— Подождать, пока очнусь, нельзя было? — проворчал Тристан.

— Это зачем ещё? — я изогнула бровь.

— Ну… — протянул он. — Когда мы носим тебя на руках, это выражение нашего к тебе трепетного отношения, а когда ты нас, да ещё и обоих сразу…

— Как я вас несла, никто, собственно, и не видел, — я пожала плечами. — Только как с земли поднимала. Нечего было кости друг другу ломать.

— Мы бы и не ломали, если бы кое-кто не уворачивался, — насупился оборотень.

— Если бы этот кое-кто не уворачивался, кости вы сломали бы этому кое-кому, — фыркнула я. — Это с вами просто — тебе подождать, чтобы зажило, а Миргаилу слюней напускать, и он как новенький. А у меня кости срастаются очень долго. И крови для этого ещё надо больше пить… Вы что, действительно хотели бы этого?

— Тиранис, ну ты… — Тристан глубоко вздохнул. — Я ничего бы тебе не сломал. Ты мой самоконтроль недооцениваешь или собственную прочность?

— Знаешь, я обычно предпочитаю не проверять, — я поморщилась.

— Вы двое, — донёсся голос Миргаила. — Орёте так, что в голове звенит.

— В голове у тебя звенит, потому что ты по основанию черепа получил, — я повернулась к нему. — Так что? Тебя целовать или слюни внутривенно?

— Давай всё-таки обойдёмся без поцелуев, — эльф мотнул головой. — Я не готов к последствиям.

— Ну конечно, — я криво усмехнулась и наклонилась к нему.

И уже когда я прокусила кожу, и по клыкам потекла целебная жижа, меня посетила мысль, что под последствиями он имел в виду не только возможную обиду Тристана, но и то, как это может отразиться на наших с ним отношениях потом. Всё же нечто подобное как-то не вписывалось в то, кем мы друг другу приходились, если отбросить конкретное путешествие. Так что он был совершенно прав — нам стоило воздержаться от поцелуев.

— Кстати, Тиранис, почему ты никогда не использовала на мне слюну с эйфорическим эффектом? — поинтересовался Тристан, когда я ещё даже не вытащила клыков.

— Это срочно? — сипло уточнил Миргаил.

— Не, я подожду, — заверил оборотень. — Просто подумал, что если не спрошу сразу, потом опять забуду.

— Что, вообще никаких идей? — поинтересовалась я, закончив с инъекцией и вынув зубы. — С твоей регенерацией этот эффект на тебя почти не подействует. Да и зачем? Его используют обычно при… эм… Ну, знаешь, живые обычно не выстраиваются в очередь, чтобы вампиру шею подставить, а потому, чтобы кормиться от живого, его требуется соблазнить. Дурман нужен, чтобы повторить мероприятие, а жертва помнила при этом только удовольствие, а не то, как ей горло вспороли. И в долгосрочной перспективе это плохой метод.

— Хочешь сказать, тебе доводилось соблазнять кого-то? — помрачнел Тристан.

— Моя профессия в принципе предполагала, что вокруг было куда больше крови, чем это требовалось, — я пожала плечами. — Да и за работу мне кровью тоже частенько платили. Не было нужды кого-то соблазнять.

— А кровь императора Хайнриха ты пила? — сощурился оборотень.

— Это была часть его платы, — я пожала плечами. — Но мы прекратили эту практику, когда ему стукнуло пятьдесят. Его кровь, кстати, на вкус напоминала чай со специями и молоком…

— А почему прекратили, когда ему стукнуло пятьдесят? — озадаченно спросил Миргаил, стремительно приходивший в норму.

— Ну сходи, лизни директорскую шею, — усмехнулся Тристан.

— Хайнрих рано начал стареть, — я кивнула. — Кусать его стало, скажем так, не очень.

— Но разве он не получал твои целебные слюни? — оборотень склонил голову набок.

— Они способны исцелить раны и болезни, но не могут замедлить естественные процессы, — я пожала плечами. — Меньше надо было пить и перенапрягаться.

— А-а… — понимающе протянули они оба.

— Вот кстати, — я бросила взгляд сначала на Миргаила, а потом и на Тристана. — Где остались ваши рубашки?

— Наверное, всё ещё на плацу, — нахмурился оборотень. — А что?

— Ну, было бы неплохо, если бы вы оделись, — я пожала плечами.

— А что, тебя это смущает? — усмехнулся эльф.

— С чего бы? — я склонила голову набок. — Напротив, даже доставляет эстетическое удовольствие. Всё равно что смотреть на скульптуру великих мастеров, и невольно закрадывается мысль, так ли тверды рельефы, как выглядят…

— Остановись! — Миргаил почему-то покраснел.

— Выметайся к себе, — у Тристана пылали даже уши. — Мои рубашки будут тебе велики, а надо бы прикрыться, пока Тиранис в самом деле проверять не начала.

И оборотень тут же скрылся в своей спальне, а эльф пулей вылетел в коридор. А я рассмеялась. Не то чтобы я преследовала цель смутить их, но эффект вышел удивительный. И это при том, что меня на руки оба брали с завидным постоянством — то есть я была прекрасно осведомлена, в какой они форме. Но это, видимо, другое.

Тристан вернулся в гостиную через пару минут, облачившись в серую льняную рубаху свободного кроя. Эдакая хламида, под которой можно спрятать что угодно. А вот Миргаила не было довольно долго. И ожидание по какой-то причине оказалось заполнено несколько неловким молчанием. Точнее, Тристану почему-то было неловко, и он постоянно отводил глаза, а я думала о том, не пора ли мне уйти к себе. Наконец эльф пришёл и принёс нечто белое в руках.

— Эта рубашка, — Миргаил приподнял предмет. — Это подарок Тиранис?

— Это взамен той, что была испорчена кровью, когда ты к нам вломился, — хмыкнул Тристан. — А как ты понял?

— Потому что сантийский хлопок не вяжется ни конкретно с тобой, ни с преподавательской зарплатой, — пожал плечами эльф и швырнул рубашку оборотню. — Понятно, почему ты её снял. Было бы жаль испортить.

— От сантийского хлопка, между прочим, даже кровь нормально отстирывается, — я пожала плечами. — Её довольно сложно испортить, если так подумать. Кажется, моей рубашке уже лет тридцать, а она совсем как новая.

Эльф сощурился, осматривая меня, даже поближе подошёл. А потом встряхнул головой и сел рядом.

— Я думал, ты полностью обновила гардероб, когда пришла в «Регалион», — изрёк он.

— Делать мне больше нечего, — хмыкнула я. Хотя мне в тот момент и в самом деле нечего было делать. — В моём гардеробе ещё остались платья времён Хайнриха. Они, может, и вышли из моды, но когда вампиров волновали такие вещи?

— Директор, кстати, успокоился, — круто сменил тему Миргаил. — Сказал даже, что больше в наши дела лезть не будет, раз мы сами способны разобраться.

— Давно пора, — фыркнул Тристан. — Интересно, он госпожу Бриггу с господином Траином также допекал?

— Ну, они своих чувств так бурно не проявляли, — я усмехнулась.

— Кстати, ты получила приглашение на свадьбу? — повернулся ко мне эльф.

— Нет, но я не удивлена, — я мотнула головой. — А вы?

— Господин Траин сказал, что рассчитывает пригласить нас, но пока я только разговор и слышал, — Миргаил пожал плечами. — Честно говоря, у меня нет особого желания тащиться в горы.

— А мне больше интересно, что у нас теперь со штатом будет, — протянул Тристан. — Госпожа Бригга беременна, на работе она точно не останется. А раз так, она вернётся в горы. И если вернётся, то и господин Траин последует за ней — у дворфов не принято раздельно жить, особенно когда малыша ждут. Так что в «Регалионе» после окончания учебного года появятся две вакансии. А учитывая, как директор подбирает персонал, господина Ровалфилега ждут трудные времена.

— И не говори, — хором протянули мы с Миргаилом.

— Так, уже время ужина, — Тристан поднялся. — Тиранис, ты же можешь подождать нас здесь? Заодно определишься, чью кровь будешь пить.

— Я сегодня уже был покусан, — хмыкнул эльф. — Да и тебе оно всегда нужнее. Или подыскать ножик?

— Аргумент, — усмехнулся оборотень. — Тогда после отбоя предлагаю наведаться в Трендилль. Дежурств у нас сегодня нет, так что до утра никто и не хватится.

— Что там делать-то ночью? — я изогнула бровь.

— В смысле? — единодушно удивились парни. — В таверну пойдём!

— А я вам там зачем? — простонала я.

— Что значит — зачем? — Тристан подошёл и положил мне руку на плечо. — Для отрады глаз и приятной компании, разумеется. Пить до зелёных соплей мы всё равно не будем.

— Пошли уже, — поторопил его Миргаил. — Или останешься без отбивных. Снова.

— Это будет обидненько, — усмехнулся оборотень и они ушли.

Я опустилась на диван. День, однако, выдался насыщенным. И заканчиваться он, судя по всему, не собирался. А раз уж планировалось выйти в город, я слетала переодеться — после полигона и скачек по плацу мои рубашка и брюки несколько запылились. Впрочем, сменила я их на другие рубашку и брюки. Ну, и сюртук ещё, обычный, без подогрева. И вернулась в апартаменты Тристана как раз к тому времени, когда с ужина пришёл и сам оборотень. И прежде, чем я успела открыть рот и спросить, где он товарища потерял, Тристан сказал, что Миргаил пошёл взять плащ и будет ждать внизу, чтобы мы ещё одну рубашку не испортили.

Поскольку наш выход в свет не был официальным, школьных плащей надевать никто не стал. Да и вышли мы не через ворота, как нормальные, а просто сиганули через забор — ту самую высокую и широкую стену, что ограничивала выход наружу учеников без одобренного разрешения или учителя. Вот что директору действительно стоило пресекать, а не наши мирные шуры-муры. До таверны мы добрались быстро и устроились там за дальним от кухни столом. Для меня принесли графин с водой, а Тристан и Миргаил потребовали прикатить бочку эля.

Поначалу всё было нормально — посетители постепенно хмелели, смех становился громче, песни — фривольнее. Эльф и оборотень, пившие как не в себя, добрались уже до третьей бочки, никуда не отлучаясь. И вот я думала — желудок при заполнении растягивается литров до четырёх объёма. Ну, с учётом размеров этих двоих, можно считать до пяти. Но вот бочки им прикатывали девятилитровые. То есть к началу третьей в каждом было вдвое больше эля, чем желудок в принципе мог вместить. Это ж под каким давлением он там находился?..

И вот стоило мне задуматься, как по таверне поползли разговоры о том, кто кого уважает. Они, как правило, были своеобразной прелюдией перед мордобоем. А хмель тем временем успел ударить и в головы моих парней. Причём как-то неожиданно крепко. Впрочем, в первую же секунду в начавшуюся свалку они не бросились, но когда чьё-то полубессознательное тело прилетело Тристану в спину, он повёл плечами, встал, оскалился и развернулся. И мне пришлось выволочь моих самых уважаемых наружу, покуда они там по дури своей никого не прикончили.

Ночь выдалась по-летнему тёплой, и к школе мы шли не спеша. Ярко светили звёзды, ночные птицы о чём-то бухтели на своём, лёгкий ветерок доносил запах воды с реки. И, видимо, романтическая обстановка настроила Тристана и Миргаила заговорить о способах ухаживания за женщинами. Я шла позади них — мы всё же поднимались в гору, а они шагали домиком, чтобы не рухнуть. О моём присутствии два упитыша, очевидно, забыли напрочь, вполне дружелюбно обсуждая способы соблазнения. И я хотела бы этой беседы не слышать. Или хотя бы забыть наутро, как это должно было случиться с парнями, шагавшими передо мной. Удивительно, впрочем, было то, что они совершенно не спорили. Даже скорее наоборот. И я радовалась, что ко мне они эти методы соблазнения не применяли. Вроде бы. К примеру, Тристан говорил о том, что, соблазняя девушку, надо непременно с ней подраться и дать себя победить, но только если она сама с этим не справится — в противном случае стоило крепко подумать, а так ли оно надо. Методы Миргаила поначалу были более банальными и состояли в посвящении песен, дарении цветов… Но потом откуда-то взялись оленьи рога, молодые тисы и овечьи кишки в качестве то ли подарков, то ли подношений.

Я благоразумно умолчала о теме беседы, когда Тристан и Миргаил проспались и протрезвели, что повлекло закономерный вопрос «А что вчера было?». А вот не стоило мне верить в то, что Тристан не будет пить много — до беспамятства он-таки допился. Правда, наутро — ну, когда к обеду глаза продрал — был огурцом, в отличие от страдающего похмельем Миргаила. Но эльф, по крайней мере, не напиваться не обещал. И всю вторую половину дня наша живописная группа провела в саду. Я — потому что было время моего патрулирования, Тристан с Миргаилом — потому что почему бы и нет. И от прошлого вечера наша беседа плавно — примерно столь же плавно, как лавина — перешла к предстоящим экзаменам. С чего они вообще всплыли?

Дата начала выпускных и переводных экзаменов в «Регалионе» была так же неизменна, как и дата начала учёбы. И никак не зависела от дня недели. И хотя это происходило каждый год, начиная с основания школы, пятнадцатого мая, каждый раз это происходило внезапно. Сразу после завтрака все студенты выстроились перед главным входом учебного корпуса, чтобы заслушать речь директора Чарльза. Начал он, как обычно, с того, как экзамены были сданы в прошлом году. А они, откровенно говоря, мало вдохновляли, особенно выпускников. Вдобавок небо заволокло свинцовыми тучами, так что и без того мрачное настроение после «вдохновляющей» речи стало только хуже. Уверенности в своих силах в итоге не было ни у одного студента. Преподаватели, впрочем, тоже оптимизмом не сияли. Скорее даже наоборот.

У каждого преподавателя экзамены проходили по-разному. Особенно выпускные. Лично у меня он проходил в три этапа: теория, полигон, спарринг. Первый этап у меня обычно не заваливали — нужно было просто ответить на пару вопросов. И если студент плыл, я заваливала его наводящими и дополнительными вопросами, чтобы хоть как-то вытянуть на оценку «сдал». Для студентов во время сдачи оценок было всего две: «сдал» и «не сдал». А вот уже потом, когда дело доходило до заполнения дипломов, преподаватели распределяли баллы с комментариями. В общем, на первом этапе у меня никто и не посыпался. Тем более, что теорию начали сдавать в тот же день, когда директор Чарльз всех «вдохновил».

Этап на полигоне не относился к одному только фехтованию, а был включён во все профилирующие направления. Основной балл за его прохождение относился к умению работать в команде, использовать сильные стороны каждого участника собранной группы и прикрывать слабые. Эту часть, как правило, мало кто заваливал: по большей части команды формировались так, чтобы каждое направление представлял хотя бы один ученик и при этом все были хоть как-то знакомы. Выпускникам в этом смысле было проще остальных — после семи лет обучения в закрытой школе не знать кого-то со своего курса было в принципе странно. Блестящие результаты показали команды Эмилио, Ыхгара и Люция — быстро выбрали лидеров, работали слаженно, друг друга слушали. Однако нашлись и те, кто умудрился полигон всё-таки завалить. И меня нисколько не удивило, что один из таких был Тавор — тот самый, которому Хагра разбила нос.

Третий этап моего экзамена начинался за пять дней до выдачи дипломов — десятого июня. А заканчивался он только тогда, когда каждый студент проходил спарринг со мной. С перерывом, правда, на сон. Первыми сдавали выпускники, затем шестикурсники, затем пяти и так далее. До меня преподаватель фехтования устраивал бои между студентами — сдавал тот, кто побеждал. Ну, то есть сдавал этот этап. Натянуть на общую сдачу экзамена даже при поражении было можно, но для этого нужны были блестящие результаты на предыдущих двух. В спарринге со мной победить было… Да, пожалуй, невозможно, разве только я не подамся. Так что я давала студентам несколько минут, чтобы продемонстрировать мне свои навыки.

Перед самым началом экзамена выпускники выстроились в линию. Они пришли с завтрака и уже вытянули номерки, определявшие очерёдность сдачи. Лица у всех были крайне серьёзные.

— Итак, — я вышла в центр плаца, держа в руках два стальных тренировочных меча. — Каждый спарринг будет длиться по восемь минут. Я жду, что каждый из вас покажет всё, на что способен, и всё, чему научился в «Регалионе». Я могу остановить бой раньше, если кто-то вынудит меня выйти за свои ограничения. Это будет означать оценку «сдал». Вопросы?

— Госпожа Тиранис, частичное обращение допустимо? — спросил Люций.

— Да, конечно, — я кивнула.

— Мы должны использовать только фехтование? — уточнил Ыхгар. — Приёмы рукопашного или, скажем, нечистого боя?

— Под запретом, — я мотнула головой. — Никакого песка в глаза и ударов ногами или кулаками.

Собственно, Ыхгар в очереди был первым. Совладать с его физическими данными было непросто, но поначалу я вполне справлялась в пределах десяти процентов от своих максимальных сил. Спарринг с ним прошёл весьма бодряще, и через восемь минут он покинул плац с оценкой «сдал». Несколько боёв дальше прошли… Ну, с переменным успехом, но в целом удовлетворительно. Аппий решил не использовать обращение для повышения своих сил, и даже при этом справился довольно убедительно. А вот Люций полуобратился: ноги стали задними лапами, вырос хвост, голова стала тигриной, а торс с руками хоть и покрылись чёрно-белой короткой шерстью, остались всё же человекоподобными. И уж не знаю, с чего вдруг такое рвение, но оборотень явно решил показать мне, кто тут самый способный мечник. Ему хватило минуты, чтобы заставить меня выйти за ограничение в десять процентов. Было слишком жаль останавливать его, так что я продолжила бой на пятнадцати процентах, ожидая, что и Люций разойдётся. И он разошёлся — ещё через две минуты, чтобы продолжать бой будто играючи, выбранного уровня силы хватать перестало.

— Стоп, — я отскочила и опустила мечи. — Достаточно. Оценка «сдал».

Люций разочарованно кивнул, как будто рассчитывал показать ещё больше. И я подумала, что ему, вероятно, было что. В «Регалионе» мало кто менял специализацию после третьего курса, но именно он сделал это в тот год, когда преподавать пришла я. И оборотень оказался крайне талантливым мечником. Талантливым и упорным. Ему хорошо давались почти все стили, и, более того, Люций был способен легко переключаться с одного на другой, как будто имел достаточно боевого опыта. Хотя ему было всего восемьдесят — у него его просто не могло быть в таком объёме.

Остаток экзамена прошёл у меня без чего-то из ряда вон выходящего. Если от выпускников ещё можно было ожидать того, что они могли заставить меня усилиться, то от студентов остальных курсов — определённо нет. Тем не менее, четыре пятых студентов вполне заслуженно получили оценку «сдал», что было довольно хорошим результатом. За мои три года работы так и вовсе лучшим. И это вовсе не потому, что я размякла и не хотела никого заваливать — напротив, я считала, что на практическом экзамене по дисциплине, от которой может зависеть выживание, поблажки не только неуместны, но и опасны. Так что оценивала я студентов со всей строгостью. Но и они в грязь лицом не падали, так что мы с ними остались вполне довольны друг другом.

Наконец последний экзамен прошёл — это был экзамен Миргаила по пению, на котором он требовал исполнения любовных баллад и целебных серенад, а выпускникам и вовсе дал задание написать самим песню. После этого для окончательного распределения баллов и составления общего рейтинга студентов требовалось ещё два дня. Два дня мучительного неведения для студентов и наскипидаренных задниц преподавателей. Табель перевода успели составить до ужина, а вот дипломы пришлось подписывать до самого утра. Впрочем, пару часов живым поспать всё-таки удалось, а мне пришлось опустошить один пакет крови.

Шестнадцатого июня погода была поистине торжественной: по лазурному небу неспешно проплывали величественные белые облака, ветер не чувствовался, и даже жужжание насекомых не нарушало тишину. Директор Чарльз вышел на крыльцо главного учебного корпуса и сотворил себе подставку для бумаг. Студенты, облачившиеся в форму, уже построились и готовы были внимать итогам. Директор смачно зевнул, что учащимися было сочтено за дурной знак, судя по их помрачневшим лицам. Выдержав драматическую паузу, господин Чарльз начал зачитывать результаты по убыванию итогового балла. На каждом курсе находилось человек по пять-семь, не набравших достаточно высокую оценку для перевода, но это означало так называемый условный перевод — они должны были пересдать заваленные экзамены в начале следующего учебного года. Или покинуть «Регалион».

Наконец директор добрался до выпускников. Лучшим выпускником оказался Луций, получивший высшие баллы почти по всем обязательным дисциплинам. От директора он получил диплом, а затем подошёл ко мне, чтобы я приколола ему на грудь брошь выпускника с гербом школы: в круглом ободке стилизованная буква «Р» из меча, посоха и секиры. Без преувеличения можно было сказать, что этим своим учеником я гордилась.

Директор Чарльз вызвал следующего, а за ним и ещё одного… После получения документа каждый подходил к тому преподавателю, курс которого заканчивал. И, что примечательно, мои мечники были приглашены почти в полном составе. Только двое из них недобрали баллов. На этом они могли закончить образование или остаться в школе ещё на год, если, конечно, могли его оплатить. А пока шла церемония, я внезапно поймала себя на том, что у меня потекли слёзы. У вампиров действительно туго с эмоциями, но даже того, что было, мне, очевидно, хватило, чтобы пустить скупую преподавательскую слезу. И эту самую слезу я украдкой собрала в пробирку — порой я носила с собой пару-тройку на случай, если понадобится собрать что-то полезное. Коллеги тоже слёз не сдерживали, только собирали их платочками. Не сказала бы, что рыдала долго, и после очередной собранной слезы, посмотрев, насколько наполнилась пробирка, я подумала, что у меня в руках целое состояние. Слёзы вампиров были очень редкими, потому что среди вампиров как-то не водилось плакс, а потому и стоили как чешуя с задницы дракона. И на этой мысли мои глаза почему-то мгновенно высохли.

Наконец церемония выдачи дипломов закончилась, и директор произнёс короткую поздравительную речь. Прямо вот очень короткую. Чуть ли не из двух слов. А затем радостно объявил начало пира в честь окончания учебного года. Ровные ряды студентов и преподавателей мгновенно превратились в неорганизованную толпу, тут же ринувшуюся в столовую. Я хотела затеряться в суматохе и убраться к себе, но Тристан и Миргаил ловко подхватили меня под локти с обеих сторон и потащили с собой. Оказалось, что у меня был за преподавательским столом персональный стул, который, впрочем, до этого момента всегда пустовал. И по какому-то странному стечению обстоятельств располагалось моё место между Тристаном и Миргаилом. Причём эльф почему-то сидел по правую руку от директора. Интересно, это в этот раз так поставили или всегда так было?

Пир предназначен был не столько для удовлетворения потребности в пище, сколько для того, чтобы студенты могли пообщаться перед каникулами. В столовой стоял гвалт — хоть немного сбавить громкость никому и в голову не приходило, так что порой доносились возгласы, перекрывающие общий гам. Кроме того, студенты постоянно перемещались от стола к столу со своими тарелками, чтобы поговорить с как можно большим количеством компаний. Преподаватели хотя бы не бродили по залу, но зато прикладывались к лёгкому вину. В общем, пир состоял из всего, что мне не нравилось: суеты, шума и запахов еды. Передо мной же на столе одиноко стоял изящный хрустальный бокал с водой. Больше всего мне хотелось просто уйти, и я размышляла о том, когда прилично будет это сделать.

— А ты что думаешь, Тиранис? — внезапно вырвал меня из размышлений голос Тристана.

— О чём? — озадаченно спросила я.

— В смысле? — он нахмурился. — Ты что, совсем не слушала?

— Прости, задумалась, — я улыбнулась. — Так о чём речь?

— О диете же, — улыбнулся оборотень. — Я говорю, что основную часть рациона должно составлять мясо, а наш дорогой остроухий — что овощи.

— И ты решил спросить у того, что вообще не ест, — скисла я. — По-твоему, я могу как-то оценить тонкости диеты?

— Ну, вообще-то, можешь, — заметил Миргаил в другое ухо. — Ведь когда ты пьёшь кровь, ты по ней способна оценить состояние организма. А значит, можешь определить и наиболее здоровую диету.

— Эм… — я изогнула бровь. — Как бы… Вообще говоря, вы оба правы. Каждый для себя. Вам ни к чему пробовать переходить на диету друг друга — только проблем нахватаете… Хотя… Даже не знаю, что вам надо жрать, чтобы получить хотя бы несварение. А потому, если можно, не говорите со мной о еде, пожалуйста. Мне и без вас не по себе от запахов.

— Тогда почему бы вам не поесть, госпожа Тиранис? — раздался слегка пьяный голос директора Чарльза.

— Простите, что? — просипела я.

— Разве вам не станет лучше, если вы поедите? — директор склонил голову, чтобы выглянуть из-за Миргаила.

— А что, школа в кои-то веки заказала кровь? — я изогнула бровь.

— Ну, нет, разумеется, — он улыбнулся и покачал головой. — Мы не можем этого сделать — фонд ведь работает только с определёнными покупателями. Но, насколько я осведомлён, по обе руки от вас сидят живые, которые не против подставить вам шею.

Я медленно моргнула, пытаясь осознать сказанное. Ну бред же…

— Вы предлагаете сделать это прямо здесь? — у меня глаза полезли на лоб. — Прямо за столом?

— Все же едят за столом, — беспечно отозвался директор. — Почему бы и вам тоже не поступить так?

— Господин Чарльз, — собрался с мыслями Тристан. — Это довольно личное. Я знаю, что вся школа в курсе о, скажем так, тонкой материи наших отношений, но…

— Вы в своём уме, господин Чарльз? — кошкой зашипела я. — Вы хоть… Я даже не могу решить, кого из нас вы сейчас больше оскорбили: Тристана и Миргаила, назвав их едой, или меня, сказав, что именно так я их воспринимаю.

— Разве так прозвучало? — удивлённо вскинул брови директор.

— Именно так, — хором подтвердили мы втроём.

— Ну, я не это имел в виду, — он покачал головой. — Ну, не хотите — как хотите. Я просто подумал, что вам должно быть немного обидно сидеть голодной на пиру.

— Ай, ну серьёзно, — я сжала пальцами переносицу. — Мне уже не раз говорили, что буквально все в школе проводили расследование, чего это меня преподавать понесло, но неосведомлённость о вампирах просто поражает. И ладно бы что-то хоть как-то прикрытое не находили, но уж известные-то факты… В моём возрасте я могу обходиться без крови до полугода, если не взойдёт кровавая луна. Чтобы не испытывать никакого дискомфорта, питаться вампирам нужно раз в пару недель, и достаточно при этом буквально стакана крови. Большинство живых от такой кровопотери даже недомогания не почувствует. Ну, разве что чуть-чуть. И поскольку прошлой ночью пришлось спешно доделывать работу до самого утра, когда живые разошлись по кроватям, мне пришлось опустошить пакет из своих запасов. А то бы не добудились без метания серебряного меча. Так что я не голодна, — я поставила локти на стол, переплела пальцы, положила на них подбородок и уставилась в зал. — Что вообще навело вас на подобную мысль?

— Потому что лицо ваше довольным не кажется, — поморщился директор. — И кожа бледная.

— Кожа у меня всегда бледная — я же нежить, как никак, — я улыбнулась и искоса посмотрела на него. — А морда у меня кислая, потому что от запахов еды мне немного не по себе. И вот о том, насколько не по себе, я говорила вам во время собеседования. Вроде бы это было достаточно красочно, чтобы вы согласились с моим намерением не посещать столовую.

— Да, вы говорили, — он кивнул. — И всё же вы пришли сегодня.

— У меня не было выбора, — я усмехнулась. — С вашего позволения, я немного проветрюсь.

Не дожидаясь ответа, я обратилась в мышь и вылетела прочь. Уже вечерело, но время до заката ещё оставалось. Облака совсем разошлись, и небо как будто слегка поблекло. Я улетела в дальнюю беседку в саду, где и уселась лицом на запад. Ветерок приятно перебирал волосы, донося аромат цветов. Пищали комары, но ко мне они не приближались. Вроде незаметный, но очень приятный бонус. Я просидела так до самого заката, когда небо начало окрашиваться оранжевым, а солнце уже наполовину скрылось за лесом. Тогда моё уединение и было нарушено.

— Госпожа Тиранис, вы не против? — донёсся голос Эмилио.

— Проходи, — я пожала плечами. — Был на пиру?

— Каждый год хожу, — он кивнул, садясь рядом. — Я здесь всё-таки не в изоляции.

— Это хорошо, — я улыбнулась. — Ты нормально это переносишь?

— Разумеется, нет, — Эмилио усмехнулся. — Из-за запахов мне очень не по себе. После первого курса я сбежал с пира через полчаса. Теперь я… Свыкся.

— Понятно, — я кивнула. — Где будешь во время каникул?

— Поеду в горы на восток, — он пожал плечами. — Хочу сделать несколько набросков пейзажей там. Почему-то захотелось. Но я обещаю тренироваться со всем усердием.

— Давай с половиной, — я усмехнулась. — Или с четвертью даже. Возможно, ты заметил, что боевые искусства даются тебе довольно легко, так что… Не увлекайся слишком. Разумеется, навыки мечника не раз пригодятся тебе во время нашествий умертвий, но я бы не хотела, чтобы из-за тебя настрой падал у остальных учеников. Видишь ли, уровня вампира никто из них не достигнет никогда, сколько бы ни тренировался. Живое тело… Слабее и уязвимее в сравнении.

— Я буду иметь в виду, — Эмилио кивнул.

— Вот ты где! — раздался совсем рядом с беседкой голос Тристана.

— Зачем ты меня искал? — я поднялась.

— Пир для студентов окончен, — улыбнулся оборотень. — Всех уже разогнали по общежитиям, чтобы успели собраться для поездки домой. Так что, Эмилио, тебе тоже стоит пойти.

— Да, господин Тристан, — отозвался вампир и улетел.

— О чём говорили? — сощурился оборотень, провожая мышь взглядом.

— Да так, ни о чём особо, — я пожала плечами. — Эмилио делился планами на лето.

— Похоже, ты теперь действительно стала учителем, раз ученики готовы делиться с тобой таким.

— Не преувеличивай, — я усмехнулась. — Он — младший вампир, а потому должен был хоть кому-то из старших сообщить, где его искать, если что.

— И всё же, мне кажется, в этом году ты выросла из инструктора по владению мечом, — Тристан похлопал меня по плечу.

— Скорее, ученики привыкли ко мне и стали воспринимать не так настороженно, — я улыбнулась. — Ты искал Эмилио, чтобы отправить собираться?

— Вот уж за кем в этом смысле не надо присматривать, так это за ним, — усмехнулся оборотень. — Искал я тебя.

— А зачем? — я склонила голову набок. — Если пир закончился, можно уже и по кроватям расходиться, разве нет?

— Ты смеёшься сейчас? — он изогнул бровь. — Да, пир закончился, и ещё студентов отправили собираться, но те, кто успешно выпустились, удостоены чести продолжить праздник.

— То есть пить до зелёных соплей с преподавателями, да? — кисло уточнила я.

— Именно так! — радостно сообщил Тристан, подхватил меня на руки и помчался в столовую.

Ну, прекрасно. А я-то там зачем? Чтобы потом растащить всех по койкам? Лучше б спать ушла, честное слово…

Разошлись в итоге далеко за полночь, если не сказать под утро. Мне пришлось просидеть до самого конца: казалось, стоило только подумать о том, чтобы тихонько убраться, как Тристан или Миргаил то брали меня на руки, то тащили отплясывать, то каким-нибудь ещё способом привлекали внимание, лишь бы я не смогла незаметно улететь. И когда наконец мракобесие завершилось, я, возможно, впервые возблагодарила жадность директора — благодаря ей вина было закуплено не так много, а потому упились только люди, и то не все.

Проснулась я лишь после полудня, и к тому времени студенты уже разъехались. Выпускники должны были покинуть «Регалион» только на следующее утро, чтобы следов похмелюги не было. На летние каникулы в школе, к счастью, никто не оставался. Да и учителя не намерены были торчать здесь до начала следующего учебного года — едва будут дописаны и сданы все отчёты, в «Регалионе» останется только посменная стража до середины августа.

Таскаться в свой кабинет при плацах мне было откровенно лениво, так что я писала отчёты в своих апартаментах. И тихо радовалась, что рабочий стол у меня только один, иначе Тристан и Миргаил непременно припёрлись бы и сюда со своими бумажками. Не то чтобы мне не нравилось находиться в их компании, но в последнее время, если мы собирались вместе, работать становилось невозможно. Стоило хоть кому-то из нас издать совершенно любой звук, и это непременно превращалось в долгую и увлекательную беседу. Во время которой было совершенно невозможно писать отчёты, разумеется.

Так прошло пять дней, и, оформляя очередной отчёт, я думала о том, почему же их так много. С необходимостью некоторых я была, в принципе, согласна — типа там затраты на расходные материалы или характеристики студентов своего направления. Но вот отчёт о посещаемости… Это школа-интернат, если студент не пришёл на занятие, вся школа в курсе, почему так вышло. Никто тут не прогуливает. Да и как? За стены без разрешения не выйти, на территории постоянно стража болтается, в общежитиях коменданты бдят. Даже недомогание не симулировать, потому что тут же примчится дежурный целитель и поставит на ноги. Причём даже если они были переломаны. Так что отчёт о посещаемости… Просто ненужная бумажка.

Двадцать пятого июня я была близка к завершению трудов и думала, где бы провести время до того, как надо будет вернуться. Наиболее привлекательным мне казалось поехать к морю, тем более что у меня был там домик. Ну, вилла. Ну… Бывший баронский замок, подаренный Хайнрихом. Я не была там с того момента, как пришла работать в школу, а ведь это было изумительное место для отдыха. И я думала, что можно было бы даже позвать с собой Тристана и Миргаила, если, конечно, у них не было уже каких-нибудь планов. И когда мои мысли витали вокруг песчаных пляжей и тёплого прибоя, внезапно школу огласил резкий, протяжный гудок. Я дёрнулась. Этот звук означал, что директор Чарльз по какой-то причине очень сильно захотел в срочном порядке увидеть всех преподавателей. Обратившись мышью, я выпорхнула в окно и направилась прямо в зал заседаний. И оказалась там второй — раньше меня пришёл только сам директор. Впрочем, остальные примчались в течение пяти минут.

— Что ж, не стану оттягивать неизбежное, — мрачно произнёс директор, едва все расселись. — На северо-западном могильнике поднялась армия умертвий.

В зале заседаний повисла гробовая тишина. К таким новостям как-то готовить надо, а то как в толпу танцующих файерболом запустил. Директор выдержал драматическую паузу в полминуты и наконец заговорил снова.

— У «Регалиона» есть обязательства — все преподаватели должны отправиться к месту сбора объединённой армии сопротивления и присоединиться к кампании. Этот пункт есть в договоре, и я надеюсь, никто сейчас не станет его оспаривать. Время у нас ещё есть — мы отправимся на место сбора через две недели. Как раз будет время спокойно подготовиться.

— А чего там готовиться? — подала голос я. — Меч в зубы и вперёд.

— Госпожа Тиранис, — ласковым, снисходительным голосом произнёс директор. — Это армия умертвий. Вы хоть представляете, что это такое?

— Ну, к четвёртой встрече странно не представлять, — криво усмехнулась я. — Для вампиров мероприятие обязательное. А вы представляете?

— Для магов и мечников это разные вещи, — тут же сдулся он.

— Вы можете отправляться порталом, когда вам захочется, — Тристан откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — А мы с Тиранис и Миргаилом своим ходом.

— Но порталом куда удобнее, — заметил Джордано.

— В прошлый раз портал отправил меня в другой мир, а вернул ребёнком, — скептически отозвался оборотень. — Так что спасибо, я пас.

— Неужели вы намерены проделать весь путь до места пешком? — спросила Розалия. — Это ведь на границе Юго-Западного княжества, неподалёку от анклава Визардиан.

— Это не так уж и далеко, — пожал плечами Тристан. — Мы доберёмся дней за пять, если поспешим. Но раз уж вы намерены прибыть туда только через две недели, можно будет прогуляться вполне спокойно.

— А я бы сильно в пути не задерживалась, — заметила я и многозначительно на него посмотрела. — Уверена, чем раньше я окажусь на месте, тем будет лучше.

— Как скажешь, — оборотень ласково улыбнулся мне. — Я просто надеялся на небольшой совместный отпуск.

— Госпожа Тиранис, — снова обратился ко мне директор. — Раз обстоятельства складываются таким катастрофическим образом, я бы хотел вернуться к вопросу о ваших слезах.

— Учитывая все обстоятельства, я возьму их с собой, а на месте смогу договориться об их применении с анклавом, — я пожала плечами. — Что ещё тут обсуждать?

— И вы уверены, что не хотите увеличить силы опытных боевых магов? — он поджал губы.

— Как раз на молодых магов слёзы окажут куда более значительный эффект, — я нахмурилась. — И с точки зрения эффективности, я полагаю, будет лучше, если ими распорядится анклав.

— К тому же, они заплатят, — поджал губы директор.

— То есть вы хотели получить их даром? — у меня аж глаза округлились. — А я, знаете ли, благотворительностью не занимаюсь.

— Но это ведь для общего дела! — он подскочил. — Только подумайте, сколько умертвий мы сможем уничтожить!

— Да, в принципе, столько же, сколько и без слёз, — я пожала плечами. — Более того, я могу сказать с уверенностью, что лично уничтожу больше умертвий, чем все присутствующие маги вместе взятые. Я не шучу, господин Чарльз — даже если вы один выпьете все слёзы, что у меня есть, это почти никак не повлияет на ваши силы. Тема закрыта, слёзы я вам не отдам.

— Да вы просто хотите, чтобы вам за них заплатили, — не смог промолчать он.

— Хочу, — я кивнула. — И не вижу в этом ни одной причины для осуждения. Я в ваш кошелёк золото пересчитывать не залезаю, так что держите и вы свой нос подальше от моего.

— Ясно, — фыркнул директор и перевёл взгляд на оборотня. — И когда вы намерены отправиться, господин Тристан?

— Вам-то какая разница? — оборотень пожал плечами. — Вещи соберём и поскачем. Завтра с утра, наверное.

— А я вот подумал, разве не будет лучше нам самим пройти в группе полигон на несколько раз? — подал голос Джордано. — Нас же наверняка не будут делить, как группу.

— Обычно делят, — я пожала плечами. — От ставки зависит, конечно, но по опыту прошлых кампаний эффективнее формировать однородные группы и распределять по ним задачи. Я примерно догадываюсь, кто в этот раз будет править бал — это достаточно сведущие и способные полководцы. Так что всё, что от нас будет требоваться — следовать приказам.

— Да, в прошлый раз ставка была довольно эффективной, — заметила Сильвин. — Хотя потери всё равно были огромные.

— Это из-за лича, — скривился господин Галахад. — Я тогда брата потерял. Если бы не решения ставки, все бы там полегли.

— Ну, не все... — протянула я. — Но около того…

— Ваши стариковские истории мы послушаем в другой раз, — прервал поток воспоминаний директор, что выглядело довольно комично — наиболее взрослой наружностью среди нас обладал господин Галахад, и внешне он годился господину Чарльзу во внуки. — Сейчас нам нужно озаботиться сборами.

— Ну так собирайтесь, — отозвался господин Галахад. — Мы уж напрашиваться с госпожой Тиранис не будем, а подождём вас с порталом. Потренируемся пока.

На этом все не-маги дружно поднялись и пошли на выход. Панических настроений, надо заметить, не было, вот только непонятно было — это от шока или от уверенности. Впрочем, среди нас были те, кто подобное уже проходил, и они в истерике не бились. И уже это, должно быть, успокаивало и всех остальных. Мы с Тристаном и Миргаилом быстро отделились от остальной группы и направились в общежитие. И своё собственное собрание у нас организовалось почему-то у меня. Едва я вошла в гостиную, как мой взгляд буквально споткнулся о небольшой пузатый флакон с чуть мутноватой жидкостью. Стоял он там, потому что никто бы не подумал искать драгоценные вампирские слёзы на самом виду. Я нахмурилась, а потом смачно влепила себе ладонью по лбу: я же обещала три слезы животворящим.

— Что-то случилось? — озадаченно спросил Тристан.

— Ничего такого, только, кажется, мне надо метнуться в «Руб’Аль», — я поморщилась. — Я обещала слёзы тем своим студентам по обмену.

— Так они ж животворящие, — нахмурился Миргаил. — Ты можешь передать им слёзы уже на месте.

— Да, но тут чем раньше, тем лучше, — недовольно отозвалась я. — Если вылечу вечером, буду там к рассвету, а вернусь около полудня завтра. И вы спокойно соберётесь.

— Это-то да, только вот как вещи нести? — Тристан сложил руки на груди. — Там же не пару запасных штанов надо прихватить.

— А, да без проблем — у меня есть сумка со скрытым пространством, — я пожала плечами. — Туда при желании можно всю школу упаковать.

— А, хорошо, — оборотень кивнул.

— Я соберу свои вещи и занесу её тебе перед тем, как полечу, — кивнула я.

— И тогда как вернёшься, сразу и отправимся, — кивнул Миргаил.

На том мы и разошлись. Собирать все свои царские шмотки никакой нужды не было — даже кровь можно было с собой не брать. Только несколько комплектов удобной одежды и меч. Причём в необходимости брать последний я сомневалась, потому что вампиры всё равно каждый раз заказывали новую экипировку — оружие и доспехи. Да и в палатках, в которых высшая нежить размещалась, было всё, что нужно. И пакеты с кровью в том числе. Тем более, что когда сражение начнётся, вся пролитая кровь будет нашей. Так что много времени сборы у меня не заняли. Куда дольше я провозилась с тем, чтобы разлить свои слёзы по капле в крошечные флакончики. Они заняли свои места в ячейках в специальной шкатулке. Всего флакончиков вышло двадцать три, и три из них я спрятала в поясной мешочек. Вечером, сразу после ужина, я направилась к Тристану, где ожидаемо застала и Миргаила тоже. Сумку — сумочку из мягкой резной кожи, украшенную драгоценными камнями и золотом, размером с приличную книгу — я бросила на диван.

— У меня к вам просьба, — я посмотрела сначала на Миргаила, а потом на Тристана. — Тут у меня слёзы. Я бы хотела, чтобы вы присмотрели за ними, пока я не вернусь.

— А почему в сумку не убрала? — изогнул бровь Тристан.

— Она слишком волшебная, — я пожала плечами. — Лучше не складывать в неё.

— Ладно, — кивнул он. — Но почему ты принесла их сюда? Ты же не думаешь, что маги пойдут обыскивать твою комнату, раз ты отказалась передать им слёзы просто так.

— Вообще-то, именно об этом я и думаю, — я поморщилась. — У магов напрочь отшибает здравый смысл, когда речь идёт о чём-то настолько ценном.

— То есть нам ты доверяешь? — изогнул бровь Миргаил.

— А мне не стоит? — скривилась я.

— Я к тому, что ты, кажется, вообще никому не доверяешь, — он пожал плечами.

— Ну, недоверие, как ни странно, бережёт от предательства, — хмыкнула я. — А вот безоговорочное доверие заканчивается ножом в спине. У меня даже парочка шрамов осталась.

— Не замечал, — протянул Тристан.

— А у тебя вот прямо была возможность мою голую спину рассмотреть? — я склонила голову набок. — Что-то не припомню. Да и это не то, что я вообще хотела бы показывать… Так я могу доверить вам слёзы?

— Конечно, — кивнул оборотень, и я передала ему шкатулку. — Сколько здесь?

— Двадцать штук, — я улыбнулась. — Или тебе в пересчёте на золото?

— Думаю, этого нам лучше не знать, — заметил Миргаил. — Так будет безопаснее.

— Думаю да, — я усмехнулась. — Я полетела.

Ну, не сразу, конечно. Сначала каждый из них меня обнял, как будто я улетала по меньшей мере на пару недель, и только потом я смогла покинуть общежитие. Ещё даже не наступили сумерки, но и лететь было далековато. Тем более, что ночью придётся где-то немного поспать. Но когда я добралась до леса и полетела низко, над самыми кронами, меня догнала мысль о том, что мне стоило бы отправиться с наступлением темноты — тогда в школе бы и не заметили моего отсутствия. А так я сама практически пригласила магов обыскать мои апартаменты. Что ж, посмотрим, есть ли у директора честь…

В мышиной форме я не могла использовать сверхскорость, так что и лететь могла ненамного быстрее обычной мыши. Хотя это всё равно было удобнее пешего забега — можно было двигаться по прямой. Ну, не то чтобы я не могла по той же прямой бежать через лес, конечно, но, как ни крути, у полёта было больше плюсов. Где-то около двух часов ночи я нашла себе просторное сухое дупло, чтобы поспать пару часов. Опять же, это не было такой уж острой необходимостью, но обратно я планировала добираться без остановок, да и не остановись я по пути, прилетела бы в «Руб’Аль» слишком рано. А торчать там дольше необходимого мне как-то не особо хотелось.

Синие крыши замкового комплекса школы показались на рассвете. Если «Регалион» строился постепенно, в разные периоды времени, а потому его архитектурный ансамбль правильно было бы назвать эклектичным, то «Руб’Аль» был выполнен в едином стиле. Я бы назвала его готическим — высокие башни с острыми шпилями, большие стрельчатые окна и множество мелких резных деталей. И всё из белого камня. Будь этот замок облицован чёрным гранитом — был бы идеальным замком вампира. Каноничным, так сказать. Но этот в рассветных лучах выглядел даже не белым, а золотым и сияющим. Что ж, самое место для обучения животворящих.

По лязгу мечей и лат я нашла тренировочные плацы, на которых оказалось на удивление людно для столь раннего часа. Впрочем, белые волосы на непокрытых головах быстро дали мне пояснения — это были животворящие, а на рассвете, насколько мне было известно, их силы возрастали. И судя по тому, как интенсивно они махали мечами, они готовились. «Руб’Аль» был ближе к месту сбора, чем «Регалион», и мне казалось теперь вполне логичным, что они не выступили сразу по получении новостей, а продолжали тренироваться здесь.

С высоты своего полёта я не увидела Анику, Василя и Алеся. Можно было, конечно, ещё покружить над толпой немного и попытаться их высмотреть, но это было долго и муторно — куда проще было спуститься на землю и спросить, где они. Я подлетела к крупному рыцарю — очевидно, преподавателю, который не был животворящим — и обратилась в человека прямо рядом с ним.

— Здрасьте, — негромко произнесла я, и он резко отскочил от меня на пару шагов.

— Вампир! — воскликнул он, выхватывая меч.

— Да-да… — я поморщилась. — Нашествие умертвий, непререкаемое перемирие и все дела. И я без оружия. Я Тиранис, к слову.

— И что вам здесь понадобилось? — рыцарь сощурился, но меча не опустил. А животворящие, что до этого просто махали мечами, начали давить силой и окружать меня.

— Я кое-что обещала троим ученикам, которые были в «Регалионе» по обмену, — я склонила голову набок. — И прилетела выполнить своё обещание. Не более того.

— Вы могли дождаться встречи в лагере, — преподаватель продолжал пристально смотреть на меня.

— Ну, это нечто такое, что чем раньше сделать, тем лучше, — я пожала плечами. — И к слову, даже всех ваших сил на полную мощность будет недостаточно, чтобы меня замедлить — мне тысяча лет, и большую часть своего посмертия я провела на поле боя. У вас даже всей кучей нет и шанса меня даже поцарапать.

— Так, может, проведёте нам мастер-класс? — усмехнулся преподаватель.

— Не лучшая идея в преддверии довольно масштабного боя, — я нахмурилась. — Вы ведь никогда не видели вампира в бою, а потому не имеете ни малейшего представления, что это такое. Я пришла только для того, чтобы кое-что отдать, а потом вернуться в «Регалион». И будет очень нехорошо, даже если мы с вами устроим просто спарринг, — я сжала переносицу. — В любое другое время сражение с вами всеми было бы… Не такой уж проблемой, в целом. Но сейчас нападение на меня может привести к отказу вампиров от участия в кампании. И вот это уже будет проблемой.

— Вампиров исключительно мало, — усмехнулся рыцарь, но меч наконец опустил. — Даже ваш отказ от участия особой погоды не сделает.

— Вы так думаете? — теперь и я усмехнулась. — Вампиры — воины передовой, которые не только уничтожают в каждом таком столкновении от трети до половины всех умертвий, но и помогают быстро и эффективно излечить раны прямо на месте. И мне, честно говоря, не хотелось бы даже считать, сколько жизней может унести ребяческая выходка группы студентов. Для меня это будет четвёртая кампания, если что. И я куда лучше вас представляю, какой это будет кошмар. А вы просто тратите моё время. Ещё раз спрашиваю: где мне найти Алеся, Василя и Анику?

— Дальний плац, — поморщился преподаватель. — После учёбы у вас они на рассвете занимаются индивидуально.

— Благодарю, — едко отозвалась я и улетела.

Если бы доводы рассудка не подействовали, у меня возникли бы трудности — их было слишком много, а у меня не было оружия. Не то чтобы им удалось мне навредить, но чтобы вырваться, мне самой пришлось бы навредить им. И это могло бы обернуться большой проблемой. Для кампании — отказом вампиров от участия; для вампиров — долгими разборками с животворящими.

Троицу я нашла быстро — они и в самом деле тренировались в отдалении, прилежно отрабатывая комбинации и связки. И надо заметить, их латы и мечи издавали куда меньше немузыкального лязга. Я обратилась человеком шагах в пяти от них и звонко хлопнула в ладоши, привлекая внимание. Все трое резко повернулись ко мне, и им понадобилось меньше секунды, чтобы меня узнать. И моё появление, судя по округлившимся глазам, довольно сильно их удивило.

— Вижу, вы усердно тренируетесь, — улыбнулась я.

— Обучение в «Регалионе» заставило нас несколько пересмотреть свои взгляды на тренировки, — заметил Василь.

— Жаль, что мне не удалось толком позаниматься с вами из-за того, что произошло на полигоне, — я поморщилась, но тут же встряхнула головой.

— Ваши выпускники с блеском перехватили эстафету, — заметила Аника. — Тот оборотень-тигр… Как же его зовут?..

— Луций, — подсказал Алесь. — Да, он был хорош, как инструктор. Не так хорош, как вы, но он вполне смог провести тренировки на плацу.

— Мне об этом никто не сказал… — протянула я и снова тряхнула головой — подумаю об этом потом. — Я прилетела сюда не для того, чтобы убедиться в вашем усердии. Даже напротив — мне как нежити было бы куда более выгодно, если бы вы вообще бросили тренировки. Однако я дала вам обещание. Армия умертвий на подходе, а у меня есть слёзы. Так что я принесла вам по одной. Оплату я подожду. Полцены от того, что предложит Визардиан.

Я достала три крошечных флакона и отдала каждому по одному. Они держали их так бережно, как если бы орк поймал бабочку, чтобы рассмотреть её и отпустить, не помяв крыльев.

— Пейте, — велела я.

— Прямо сейчас? — вскинулась на меня Аника.

— А когда? — Я склонила голову набок. — На то, чтобы слеза подействовала, нужно время. Если бы она давала мгновенный эффект, не было бы нужды срочно лететь сюда — можно было найти вас уже в лагере ополчения. К тому же, учитывая, кто вы, лучше всего принять их именно сейчас — ранним утром. И… Мои слёзы — слишком большая ценность, а потому я хочу убедиться, что их выпьют те, кому я их отдала. Мне совершенно не нужно, чтобы они гуляли по вашей братии.

— Думаете, мы могли бы по доброй воле их кому-то отдать? — скептически поинтересовался Василь.

— Ну, по доброй воле может и нет, — я пожала плечами. — Но я не питаю иллюзий относительно благородства человеческой натуры.

Они кивнули и осторожно подняли флаконы к лицам. Но прежде чем они успели поднести их ко рту, я снова заговорила.

— Вы должны понимать, что после того, как выпьете их, не сможете мне навредить. Мне и моим детям, — я нахмурилась. — Хотя у меня их и нет.

— Не знал, что вампиры способны иметь детей, — хмыкнул Алесь.

— Детьми мы называем тех, кого обращаем, — я поморщилась. — Но… Как я и сказала, у меня нет своей ветви. Я никого не обращала за своё посмертие. Хотя не могу утверждать, что в будущем это не изменится. Впрочем, до тех времён вы можете и не дожить.

— Хотите сказать, что мы можем не пережить нашествие? — резко спросил Василь.

— Хочу сказать, что человеческая жизнь куда короче вампирского посмертия, — я усмехнулась. — Я надеюсь, что мне не придётся никого обращать, наверное, никогда, но если вдруг нечто заставит меня это сделать, то… Ну не знаю, лет через сто вас на свете уже не будет, как ни крути. Я упомянула об этом просто потому, что вы должны это знать. И, соответственно, смогли бы отказаться, если это вас не устроит.

— Со слезами и без них, мы всё равно не можем вам навредить, — усмехнулась Аника. — Почему-то я уверена, что даже под давлением сил всех присутствующих в школе животворящих никакая атака, в том числе согласованная, не будет достаточно эффективной против вас. Но со слезами мы будем более полезны в предстоящем бою. А это важнее.

Василь и Алесь кивнули ей, а потом все трое опрокинули флакончики себе в рот. Тару я забрала, пожелала всем троим удачи и полетела назад. До места сбора ещё надо было добраться, а раз мы собирались проделать весь путь на своих двоих — то есть на тристановых четырёх — тянуть было ни к чему. Тем более, что мне хотелось прибыть пораньше — надо было и со ставкой пообщаться, и с вампирами вспомнить, как мечом махать. Кроме меня и Эмилио, большинство из них оружие в руках держали, скажем так, нечасто.

День выдался ясный, и лететь над кронами деревьев было банально жарко. Рано утром было ещё ничего, но по мере того как солнце поднималось выше, лучи его палили всё беспощаднее, так что пришлось спуститься в листву. Это меня немного замедлило, но всё же в «Регалион» я добралась к полудню. Решив, что надо бы убедиться, не забыла ли я что-то упаковать вчера, я влетела в свои апартаменты и обомлела — там царил полнейший разгром. Не сказать, что это меня удивило, скорее разозлило до крайности. А потом проснулась рациональная часть разума, и я рванула к Тристану. Уже через несколько секунд я ворвалась в его комнату, где обнаружила и Миргаила. При моём появлении оба, улыбаясь, начали подниматься.

— Тристан, где шкатулка? — резко спросила я, едва закрыв за собой дверь.

— Здесь, — он нахмурился и показал на простую сумку на столе между диванами. А потом достал её и открыл. Все слёзы были на месте. — Что-то случилось?

— У меня в апартаментах погром, — я поморщилась. — Похоже, маги видели, что я улетела прошлым вечером, и обыскали комнаты.

— Так… — лицо Миргаила на мгновение исказилось яростью. — Пойдём-ка к тебе. Я хотел бы лично оценить ущерб. Тристан?

— Думаю, у меня возникло другое дельце, — сощурился оборотень.

Эльф повесил сумку с шкатулкой через плечо и под локоть вывел меня в коридор. Тристан вышел следом и прямой наводкой направился к Сильвин. Она открыла дверь как раз тогда, когда Миргаил завёл меня на лестницу. До моих апартаментов мы дошли молча, и теперь я могла уже внимательно осмотреть масштаб трагедии. А иначе это было не назвать: ладно бы маги просто перевернули всё, открыли ящики и вытряхнули содержимое — тогда можно было бы просто прибраться. Но они… Как будто вандалы злились из-за того, что не могли ничего найти, и просто портили всё, что попадалось на глаза. Древние гобелены, старые картины, дорогие артефакты, даже мебель — в гостиной раскурочено было буквально всё.

— Полагаю, ущерб потянет тысяч на пятьдесят только в этой комнате? — спросил Миргаил.

— Ты не понимаешь, — я покачала головой. — Большая часть артефактов и предметов искусства бесценны как с художественной, так и с исторической точки зрения. Я, конечно, люблю золото — все вампиры его любят, но такое оно заменить не способно. А книги? Это… Здесь были книги, существующие в единственном экземпляре! И только посмотри, во что они превратились!

— Значит, я заставлю магов восстановить всё это, — эльф сощурился. — И если они окажутся не способны сделать это сами, пусть платят магам анклава. Я говорил только о сумме морального ущерба. О материальном… Думаю, его мы сможем оценить после осмотра спальни и, разумеется, тогда, когда они восстановят всё, что смогут.

— Хорошо, — я мрачно кивнула и направилась к спальне.

Запах, доносившийся оттуда, меня беспокоил. Потому что это был запах крови. И если в пылу поисков они никого из своих не зарезали… Как только я открыла дверь, у меня просто подкосились ноги, и я съехала по косяку на пол. Нет, они никого не зарезали. Они разлили ту кровь, что у меня была в пакетах. И не просто вылили где-то в одном месте… Пол был покрыт разорванным и разрезанным содержимым моего гардероба. Шёлк, хлопок, бархат, кожа и замша, кружево — лоскуты моей одежды валялись вперемешку с перьями из подушки и матраса и были щедро и почти что равномерно залиты кровью. Мебель тоже была раздолбана в щепки. А кое-где была даже каменная крошка. Я сжала зубы.

— Это перебор… — прошипел Миргаил, а потом его рука опустилась мне на плечи. — Ты… Конечно же, не в порядке. Давай выйдем. Ты далеко летала, можешь отдохнуть у меня, а я… Мы с Тристаном приберёмся здесь. И заставим магов восстановить всё, что только можно восстановить.

— Погоди, — я поднялась и прошлась по комнате, распинывая ошмётки своей собственности. — Заставь их вернуть мои драгоценности. Три шкатулки. Они не имеют отношения к слезам, но общая стоимость с учётом чистоты камней и металлов, возраста, имён ювелиров, дарителей и прочего… Полагаю, около шестисот тысяч.

— Сколько? — у эльфа отвалилась челюсть

— А что ты хочешь? — Я склонила голову набок. Удивительно, но материальная оценка ущерба меня странным образом успокоила. — Среди остального там есть платиновая диадема с рубинами. В неё вставлен камень в двенадцать карат исключительной чистоты. Она была изготовлена мастером Винтеро и подарена мне Хайнрихом. И это был не просто подарок, а диадема, дающая мне право, если я сочту это необходимым, сменить императора Тевиты на свою персону, а затем, в течение года, выбрать человека и короновать его. Её ценность… Слишком велика, я бы сказала.

— Какие интересные, однако, у тебя есть вещи… — протянул Миргаил.

— Диадема, пожалуй, самая значимая, но она там такая не одна, — я нахмурилась. — Если воспользоваться всеми правами, которые были даны мне с подаренными украшениями, я при желании могу получить власть почти над всем континентом. Шкатулки зачарованы, конечно, но если их содержимое попадёт не в те руки…

— Этого не будет, — решительно заявил эльф. — Я верну шкатулки тебе, даже если магов придётся убить.

— Мёртвые не платят по счетам… — протянула я. — Но у меня вполне есть возможность заставить их делать то, что я хочу, в их посмертии…

— … нежить, значит, можно? — донёсся рык Тристана с улицы.

Я метнулась к окну и увидела прямо под окнами нечто крайне интересное: на поляне с одной стороны стояли плотной кучкой маги, а с другой — остальные учителя, за исключением нас с Миргаилом. И вторая группа выглядела так, как будто вот-вот ринется бить первую.

— Нам надо бы спуститься, — я посмотрела на эльфа. — Я полечу вперёд, а ты иди по лестнице.

— Я в состоянии спуститься по стене, — он пожал плечами.

— Как знаешь, — я кивнула и широко распахнула окно.

Полёт был коротким и больше напоминал падение брошенного камня. И пока я летела, я всё же обернулась на стену башни — по ней широкими шагами бежал Миргаил. Эльфы не были способны игнорировать гравитацию, как старые вампиры, но обладали достаточной силой и ловкостью, чтобы вот таким способом спуститься этажей на пять. Отметив, что у Миргаила нет никаких проблем со спуском, я направилась сразу к спорящим.

— Поскольку госпожа Тиранис пролила слёзы благодаря «Регалиону», мы считаем, что они должны принадлежать школе! — выпалил директор ровно перед тем, как я обратилась человеком между группами учителей.

— О как, — я склонила голову набок. — Я крайне внимательно читала контракт, когда поступала на работу сюда. И что-то я не припомню там пункта о том, что у школы есть права на мою интеллектуальную и материальную собственность, или, в данном случае, телесные жидкости.

— Я в уборную хожу благодаря «Регалиону», — пророкотал Тристан. — Что-то вы у меня после этого отходы жизнедеятельности не требуете.

— К слову, это было бы не такой уж плохой идеей, — я усмехнулась. — Кое-что мерзко, конечно, но не лишено смысла.

— Что? — все дружно повернулись ко мне.

— А что? — я склонила голову набок. — Это же вампирские исследования трёхтысячелетней давности. Не то чтобы они были широко известны, но закрытыми их не назвать. Все вампиры это знают.

— Что именно? — сощурился директор Чарльз.

— Немного предыстории, — я упёрла руки в бока и подняла взор в небеса. — В те времена ещё не было достигнуто соглашение с вампирами о том, что мы не жрём живых, хотя мы тогда и так не жрали, а они нас не убивают по зубному признаку. А упокаиваться вампирам как-то не особо хотелось. И они начали исследования на тему того, чем можно заменить кровь. В той или иной степени для этого годятся все телесные жидкости, лучше всего — молоко, кстати. Но с ним есть странная штука — от разумных оно подходит, а вот от животных вызывает ту же реакцию, что и остальная еда…

— То есть вампиры могут не пить кровь? — озадаченно переспросил директор.

— Чтобы прямо совсем не пить — нет, пару капель хотя бы всё равно надо, — я скривилась. — И потом, там огромная разница в объёмах. Если крови вампиру надо два стакана в месяц, то, скажем, пота — около сорока, — меня передёрнуло. — Но в ходе исследований были выявлены интересные свойства. Например о том, что для ритуалов некромантии лучше всего подходит именно человеческая кровь, а соли пота людей позволяют вырастить цветок юности.

— Его невозможно вырастить, — сощурился Джордано.

— Аластор бы с вами поспорил, — я пожала плечами. — Если продолжить эту тему, слёзы магов, способных на заклинания пятого уровня и выше, могут очищать воду, а слёзы животворящих вдобавок сделают её целебной. Пот дворфов — исключительный по свойствам очиститель, особенно если смешать с некоторыми присадками. Слёзы дворфов тоже очищают, но по большей части окислы с металлов, а ещё избавляют драгоценные камни от примесей. Эльфийские слёзы невероятно эффективны в лечении зрения и не могут одолеть разве что слепоту, хотя если смешать с оборотничьими в определённых пропорциях, то и с этим можно справиться. Эльфы не потеют, а вот их кровь способна оживить любое растение. Все без исключения телесные жидкости оборотней несут в себе в разной мере регенеративные свойства, и чтоб вы знали, высококлассные эликсиры восстановления в Визардиане на основе именно оборотничьей крови и делают. Орочья кровь хороша как основа для ядов, слёзы — противоядий, а пот… эм… обладает свойствами для лечения бесплодия… Поскольку исследования вампирские, ими мало кто интересовался, кроме самих вампиров, но если так подумать…

— Если так подумать, то что-то вы с пробирками подмышками не ходите, — скривился Тристан.

— Эти исследования необходимо срочно изучить! — провозгласил директор и развернулся уже уходить, но оказался поднят в воздух Сильвин.

— Не раньше, чем вы приведёте комнату Тиранис в порядок, — зло прошипела эльфийка. — И покроете расходы на всё то, что после ваших грязных лап она пожелает заменить.

— Ага, — кивнула я. — И вернёте мои драгоценности. Я понимаю поиски слёз — это не то чтобы неожиданно. Но драгоценности — это уже банальная кража. Не говоря о содержимом, там одни шкатулки стоят с тысячу золотых. И если я найду там хоть одну царапину…

— Мы их не тронули, — выступила вперёд госпожа Розалия. — Я… Мы не смогли их открыть и подумали, что там должен быть какой-то тонкий магический способ, который только запечатает их, если попытаться взломать силой. Так что… Они в порядке. Я… Я сейчас же их принесу.

— Я так понимаю, это вместо «извините»? — я склонила голову набок.

— Я… Я просила не портить вещи, но… — магичка отвела глаза. — Кто-то предположил, что вы могли вшить флаконы в ткань одежды или гобелены, а мы не знали, когда вы вернётесь, так что у нас не было времени… Поэтому…

— Поэтому вы уничтожили картины Хильдеиреса, да? — я вскинула брови. — Вы варвары и вандалы. И идиоты, раз подумали, что я оставлю слёзы без присмотра. А я идиотка, раз оставила без присмотра всё остальное… Похоже, моя вера в людей на этот раз себя не оправдала.

— Всё было бы проще, если бы вы просто отдали слёзы, — проворчал директор. На землю Сильвин его всё-таки опустила, и он, видимо, посчитал, что на этом всё. И очень напрасно посчитал — стоило ему договорить, как в его лицо впечатался кулак Миргаила.

— Давно хотел это сделать, — заметил эльф. — Спасибо за повод.

— Поясни, — посмотрел на него Тристан.

— Скажем так, если бы с Тиранис в её комнату пошёл ты, мы все были бы сейчас в смертельной опасности, — отозвался Миргаил.

— Вы мне за это ответите! — взвизгнул директор, поднимаясь с земли.

— О, я так не думаю, — снисходительно произнёс эльф. — С учётом того, что вы там натворили, я скорее поверю, что император Тевиты Грегор лично распустит вас на лоскутки, директор. Вы же порвали портрет императора Хайнриха. А его потомки весьма нетерпимо относятся к оскорблению членов своей семьи.

— Ну, он может, — кивнула я. — Но… Меня бы больше беспокоил гобелен «Первое нашествие». Он был выткан княгиней Лаэрлот и воспевал подвиг павшего в том сражении князя Митрилласса. Собственно, это было единственное изображение князя, сохранившееся до наших дней. Стоит только сказать княгине, что произошло, и ад покажется курортом.

— А что у вас делал гобелен такой ценности? — уставился на меня Джордано.

— Что-то типа вампирской ауры? — Я криво улыбнулась. — Наши собственные тела замирают в посмертии, и те вещи, которыми владеем и которые находятся при нас, как бы тоже замирают во времени. В теории, любая вещь, которая хранится у меня, останется в первозданном виде куда дольше, чем в любом хранилище. Если, конечно, никто не станет её ломать или резать… Но это всё сейчас не имеет значения. Вообще-то, мы планировали отправиться в лагерь кампании сегодня же, как только я прилечу, но, полагаю, придётся отложить это до завтра. Потому что сейчас все, кто устроил налёт на мои апартаменты, пойдут туда и будут восстанавливать всё то, что испортили. А потом мы оценим то, что восстановить не получится, и вам придётся скинуться, чтобы это выплатить. У вас сутки. И на вашем месте я бы не хотела выяснять, что будет, если вы не успеете.

Маги позеленели и бросились в общежитие. Позорное бегство сопровождалось смешками и нелестными комментариями. Тристан и Миргаил единодушно выразили желание проследить за работой магов, и эльф отдал сумку мне. Стоило им уйти, как Сильвин, приобняв меня за плечи, потащила меня к себе. Её апартаменты оказались довольно удивительны — внутри всё выглядело так, будто мы оказались в лесу. Эльфийка дала мне стакан воды и уселась напротив.

— Ты удивительно спокойна для того, что произошло, — улыбнулась она.

— Как будто в первый раз, — я поморщилась. — Надо было попросить Тристана и Миргаила спать у меня.

— Не думаю, что это было бы хорошей идеей, — Сильвин нахмурилась. — В лучшем случае их бы просто приложили сонными чарами, в худшем — это могло бы перерасти в жуткую драку. И я сомневаюсь, что она обошлась бы без жертв. Даже бесценные вещи — просто вещи. Жизни твоих парней всё же на другом уровне.

Моей бурной фантазии хватило мгновения, чтобы изобразить жуткую картину перед моим внутренним взором. Волна жгучего жара прокатилась по горлу, и я вскочила.

— Тиранис? — взволнованно позвала Сильвин.

— Мне… — сипло отозвалась я. — Мне нужно их увидеть…

Вот зараза… Эти ощущения я помнила и думала, что никогда больше их не испытаю — так накатывало кровавое безумие. Усилием воли я держалась в сознании и, обратившись мышью, вылетела в открытое окно. Добравшись до своих апартаментов, я впечаталась в грудь Тристана, уцепившись коготками за его рубашку. Я прижалась к нему ухом и с каждым ударом сердца успокаивалась. И процесс пошёл быстрее, когда моей спины коснулись тёплые пальцы Миргаила.

— Что это с тобой вдруг? — тихо спросил эльф.

Я потёрлась мордой о его руку и вздохнула. Безумие схлынуло, но обращаться обратно я не торопилась. Тристан тем временем осторожно отцепил меня от рубашки и поднёс к лицу.

— Оу… — протянул он. — Действительно, что довело тебя до такого состояния?

Я помотала головой и вспорхнула на грудь Миргаила, чтобы послушать и его сердце тоже. Фантазия унялась, и нарисованная ею картина быстро выветрилась из головы. Похоже, я привязалась к ним слишком сильно, и это стало моей слабостью. В каком-то смысле и силой тоже, конечно… Если рассуждать рационально, мне стоило бы прямо сейчас начинать искать способ от этих отношений избавиться, но почему-то совершенно не хотелось. Наконец успокоившись, я обернулась в человеческую форму.

— Я… — я нахмурилась. — Я подумала, что могло произойти, если бы вы были здесь во время налёта. Это оказалось тяжелее для моего рассудка, чем я предполагала.

— Похоже, у тебя богатое воображение, — сощурился Тристан.

— Ещё какое, — поморщилась я. — Я… не думаю, что нам стоит обсуждать это сейчас. Мне лучше вернуться к Сильвин.

— Но хорошо, что ты заглянула, — улыбнулся Миргаил. — Розалия принесла твои драгоценности — на шкатулках и правда ни царапины. И они говорят, что смогут восстановить всё, кроме пакетов с кровью.

— С одеждой могут не заморачиваться, — скривилась я. — После того, что они с ней сделали, я всё равно не буду её надевать. Ладно хоть сюртук-телогрейку я упаковала вчера, а остальное… Пусть и дорогие, но это просто вещи. Оплатят мне новые. Думаю, я даже знаю, у кого хочу их заказать.

— Хорошо, — улыбнулся эльф. — Иди к Сильвин и отдохни. Сдаётся мне, у тебя выдалось тяжёлое утро. Здесь мы обо всём позаботимся.

— И… — Тристан вздохнул. — Я был в ярости, когда увидел всё это, но я в порядке. В сознании, по крайней мере. Успокаивать меня не придётся.

— Это хорошо, — я кивнула. — Тогда оставляю всё на вас.

Вернувшись к Сильвин, я застала её взволнованной и нервно вышагивающей вдоль окна. Стоило войти, и она бросилась ко мне, заглядывая в глаза. Я сказала ей, что всё в порядке, но она всё равно внимательно меня осмотрела. Потом облегчённо выдохнула и спросила, может ли чем-то помочь. Миргаил был прав — утро действительно выдалось напряжённым, и мне хотелось поспать. И поскольку мне не хотелось оставлять сумку без присмотра, я поинтересовалась, нет ли случайно в комнате эльфийки гнезда или дупла. И, к моему удивлению, гнездо в ветвях действительно было. Сильвин положила туда небольшую подушку, и я в виде мыши вполне удобно там устроилась. И сразу же вырубилась.

Очнулась я только утром на следующий день. Причём отнюдь не ранним — где-то уже после завтрака. Меня никто не тревожил, и мне, наконец, удалось полноценно выспаться. Поблагодарив Сильвин за гостеприимство, я отправилась в свои апартаменты. И, надо заметить, маги очень сильно постарались — практически всё было восстановлено и вычищено. Мебель, целая и почти как новая, стояла на своих местах, гобелены и картины снова радовали глаз, и только над некоторыми артефактами ещё корпели измождённые налётчики. Тристана в комнате не было, а Миргаил, наблюдавший за трудами магов, отпускал язвительные комментарии. Заметив меня, он улыбнулся и похлопал по дивану рядом с собой.

— Тристан ушёл спать, — заметил эльф. — Как только эти вандалы закончат, надо будет выдвигаться. Мы решили, что поедем верхом на нём.

— Да, так будет быстрее всего, — я кивнула. — Думаю, я смогу спать по дороге, чтобы оставаться на страже по ночам.

— Звучит, как хороший план, — согласился Миргаил. — Ты хорошо выглядишь. Удалось отдохнуть?

— Да, Сильвин предоставила мне прекрасное гнездо, — я усмехнулась.

— Однако я удивлён, — эльф осмотрелся. — Я столько раз у тебя бывал, и только вчера узнал, на что смотрел. Любой музей продал бы душу за такую коллекцию.

— Галерея «Келеб» по очереди выставляет коллекции предметов искусства, принадлежащие вампирам, — я пожала плечами. — Очередь моей, кажется, лет через пять.

— Галерея «Келеб»? — переспросил Миргаил. — Я бывал там. Насколько помню, там всегда исключительные экспозиции. Но как её владелец договорился с вампирами? Я так понимаю, экспонаты настолько ценны, что просто так их выставлять никто не будет.

— Так она ж принадлежит Фердинанду, — я изогнула бровь. — А Фердинанд — один из нас. Вообще никаких проблем договориться. Хотя я бы не назвала отношения между вампирами дружескими — это совершенно не так — мы всё же доверяем друг другу больше, чем живым.

— Нас с Тристаном это тоже касается? — помрачнел эльф.

— Доверие… Опасная штука, — я поморщилась. — Но, скажем так, я могла бы дать вам серебряный нож и повернуться спиной. И кстати о доверии. Директор Чарльз, я пока что не планирую увольняться.

— Я и не думал вас увольнять, госпожа Тиранис, — удивлённо обернулся он.

— М? — я склонила голову набок. — То есть, вам и в голову не пришло, что после того, что вы тут натворили, я могла бы уйти? Мне даже интересно, как вообще работает ваш мозг. Давайте спросим у присутствующих. Кто из вас остался бы работать в школе после подобного?

Ответом послужило красноречивое молчание. Даже директора мой вопрос, кажется, немного смутил. А я подумала, как бы они обошлись с Эмилио, случись пустить слезу ему. Если уж последствия налёта на мою комнату их не пугали, то что говорить о студенте?

— Кстати говоря, — подал голос Джордано. Как-то не поворачивался у меня язык после произошедшего их господами называть. — Я вчера восстанавливал одну книгу — «Паутина пространства». Откуда она у вас?

— Думаю, от Демиана, — я пожала плечами. — Придворного мага Хайнриха. Не уверена, у меня в какой-то момент оказалось несколько книг из его библиотеки, а потом его убили, и они так и остались среди моих вещей. У него не было наследников.

— А вы не могли бы…

— Не могла бы, — отрезала я. — Когда вы разорвали её на страницы, вы что-то не думали о её ценности. А теперь захотелось прочитать?

— Но ведь эта книга существует всего в нескольких экземплярах! — страдальчески выдал маг. — Если этот не остался единственным! Вы ведь даже не понимаете, какое значение она имеет для пространственного мага!

— Ну, если бы для пространственных магов она действительно имела большое значение, её бы переиздавали, — я пожала плечами. — Это просто старая книга. Но… Думаю, стоит дать анклаву снять копию. Вдруг и правда утерянные ценные знания.

— Кто бы мог подумать, что твои апартаменты прямо-таки сокровищница, — хмыкнул Миргаил.

— Вообще-то, об этом мог подумать кто угодно, если этот кто-то хоть раз сюда заходил и у него есть глаза, — усмехнулась я.

— Я бы попросил, — нахмурился эльф. — Глаза у меня есть, но я никогда не осматривался, заходя сюда. Стены комнаты меня, знаешь ли, не занимали.

— Как я уже говорила как-то — для того, кто проводил относительно меня расследование, ты удивительно мало обо мне знаешь, — я сощурилась. — Или знаешь достаточно, но делаешь вид, что это не так.

— Я бы спросил, откуда столько недоверия, но ответ слишком красноречиво трудится сейчас прямо у меня перед глазами, — он вздохнул и перевёл взгляд на магов. — А можно как-то ускориться? До лагеря далеко, а нам бы не хотелось носиться по лесу ночью.

— Через полчаса закончим, — проворчал директор Чарльз.

— И раз я покину «Регалион» раньше расхитителей сокровищ, мне придётся использовать защитный артефакт, — кисло заметила я. — Мне не хотелось бы, но, похоже, только такой штукой можно будет смирить вашу алчность. Я поставлю «Коготь дракона».

— Он же убьёт любого, кто попытается войти, — посерел директор.

— Именно так, — я кивнула. — И, насколько я знаю, его невозможно ни взломать, ни обойти. Так что я надеюсь, что когда вернусь сюда после кампании, всё будет так, как я это оставлю.

— Но… Что, если вы там погибнете? — спросила Розалия.

— Это очень маловероятно, — я усмехнулась. — Даже смехотворно маловероятно. Беспокойтесь лучше о себе.

Я поднялась. Поскольку восстанавливать испорченные книги маги уже закончили, я подошла к стеллажу с ними и стала выбирать те, что относились к магии. Может, там и правда могло быть что-то ценное, что могло бы пригодиться анклаву. И почему я раньше не подумала передать книги Демиана магам?

Вечером четвёртого дня Тристан остановился на ночёвку пораньше. По крайней мере, когда меня разбудили, было около семи вечера, а часы у меня были вроде как встроенные. Для отдыха парни выбрали живописную, но сравнительно маленькую полянку, окружённую могучими дубами, густым подлеском и непролазными кустами. Места там было ровно на небольшой костерок и палатку, а больше нам и не требовалось. Миргаил проскользнул в лес за хворостом, а Тристан взялся за обустройство лагеря. Я же поднялась над кронами деревьев и осмотрелась. До места сбора оставалось примерно полдня пути, так что завтра мы должны были добраться туда уже к полудню. Можно было ожидать, что в лесу найдутся и другие группы прибывающих, но на пару километров вокруг не было ни души. И до меня внезапно дошло, что других таких шальных, кто потащился туда пешком, вероятно, и не было.

Пока Тристан и Миргаил ужинали свежепойманной куропаткой, я старалась держаться подальше — дичь готовилась долго и всё это время пахла. Лучше бы рыбу поймали в той речушке, откуда эльф принёс воду — это было бы куда быстрее. Но это было решать не мне. Трапезу они закончили, когда начало темнеть, и я, убедившись, что мы совершенно одни, вернулась к костру. Все дни до этого я забиралась куда-нибудь повыше и бдела оттуда, но в этот вечер я осталась на земле. Меня занимали мрачные размышления, и я не знала, с какого края начать разговор.

— Тиранис, — позвал Миргаил. — Мы уже почти прибыли, и… Не могла бы ты рассказать о том, что такое нашествие умертвий?

— Могла бы… — протянула я и внимательно посмотрела на него. — Хотя сейчас меня внезапно озадачил вопрос, как это тебе удалось ни разу не поучаствовать. За твою жизнь это должно быть нашествие десятое, если не одиннадцатое.

— Ну… Я же всё-таки бард, — эльф пожал плечами.

— Ага, бард, который ударом локтя может сломать рёбра тренированному оборотню, — проворчал Тристан.

— Я начал изучать боевые искусства и владение оружием только двести пятьдесят лет назад, — хмыкнул Миргаил. — До этого мне в бою делать было нечего, так что я и не обязан был участвовать в кампаниях.

— Как иронично, — усмехнулась я.

— Что именно? — нахмурился эльф.

— Что высшая нежить обязана защищать живых, а сами живые могут это делать по желанию, — я склонила голову набок. — Ты думаешь, среди вампиров много воинов? У подавляющего большинства совершенно мирные занятия. Мечи в руки наша братия берёт только ради того, чтобы головы умертвиям рубить. Ну, если не считать, собственно, меня.

— Но ведь сохранение жизни и в ваших интересах, разве нет? — сощурился Тристан.

— Не без этого, — я пожала плечами. — К тому же, со стороны умертвий нам ничего не грозит — низшая нежить никогда не нападёт на высшую. Вампирам во время кампаний больше угрожают живые… Значит, ты хочешь знать о том, что такое нашествие умертвий? — я посмотрела на Миргаила.

— Я бы тоже хотел знать, — заметил оборотень, тогда как эльф только кивнул.

— Что ж, умертвия… — я поморщилась. — Ну, с самими умертвиями вы в принципе знакомы и знаете, что они из себя представляют. Когда я столкнулась с армией умертвий впервые, прошло всего пятьдесят лет после моего обращения. Я только-только вставала на ноги, и тут на тебе. Честно говоря, я тогда ещё многого не знала, так что мне было очень страшно. Когда я прибыла на место сбора, меня под локоток отвели в чёрный шатёр, где я встретилась с другими вампирами, и это круто перевернуло моё посмертие, надо сказать… Но не о том. Тогда армия умертвий поднялась по естественным причинам, и ей никто не управлял. Толпа нежити просто пёрлась от южного берега моря на север, сметая всё, что попадалось по пути, и оставляя за собой выжженные деревни и руины городов. Сопротивление собрали довольно быстро, часть живых с дороги умертвий увезти успели, но жертв всё равно было много. Финальное сражение состоялось на тогда ещё безымянном поле, позже оно получило имя Кампокремиси. Поначалу ставка не знала, управляют умертвиями или нет, так что генерал Арктурус был крайне осторожен в решениях. Только вампиров не щадил. Молодых и ещё не способных драться днём было двое, а остальных он держал на поле брани почти круглосуточно. Правда, стоит оговориться, что нам можно было пить любую пролитую кровь — она же всё равно уже тело покинула. Так что как-то и спать не особо хотелось. Мы тогда не заказали полностью закрывающие от солнца доспехи, так что мне и Реджи приходилось прятаться днём — ему тогда было лет сто. Он, кстати, упокоился в то нашествие.

— Умертвия? — сощурился Миргаил. — И почему вампиров с поля боя не отпускали?

— Нет, не умертвия, — я мотнула головой. — Они не атакуют вампиров, я же только об этом говорила. Реджинальда убил один не в меру ретивый животворящий. И убил довольно жестоко. Это было уже под конец кампании — оставалось только несколько дней зачистки разбредшихся умертвий. Тот тип пришпилил серебряным колышком Реджи к дубу, лицом на восток, перед самым рассветом, и расколол его шлем. Этого никто не видел, так что в ставке поверили, что это дело костей умертвий, но все вампиры знали, кто постарался.

— И что потом случилось с тем животворящим? — пристально посмотрел на меня эльф.

— Ты не хочешь этого знать, — я мотнула головой. — Но, скажем так, король вампиров был твёрд, когда буквально вынудил подписать закон о перемирии на время нашествий совет правителей континента, и до крайности суров, когда отдавал нам приказ о наказании… Ну, не то чтобы после этого вампиров не пытались упокоить во время кампаний, конечно, но куда осторожнее и чаще всего провально. Потому что король оставил за вампирами право отказаться от участия в противостоянии умертвиям в ответ на нападение со стороны живых. А живые не очень могут себе такое позволить. Ведь от трети до половины умертвий уничтожаются именно высшей нежитью. Даже если их не больше трёх десятков.

— Мечи они берут в руки раз в триста лет, — проворчал Тристан.

— Скорость, рефлексы, навыки, опыт… — Я пожала плечами. — Вампиры были бы куда менее эффективны, если бы умертвия на нас нападали. А так — руби себе головы вяло бредущих тел безо всякого сопротивления… В принципе, если бы вампиров было две-три сотни, ополчение можно было бы вообще не собирать. А был бы ещё на стороне вампиров лич — дел и вовсе на плюнуть-растереть. Но, насколько я знаю, общая численность нашей братии на континенте никогда не превосходила полсотни. В общем, моё первое участие в кампании против нашествия умертвий было крайне невразумительным и невесёлым.

— Погоди-ка, — нахмурился Миргаил. — Почему вампиров так мало? И почему, раз вы так эффективны против умертвий, не собрать отдельный орден, который мог бы этим заниматься?

— Во-первых, процесс обращения, — меня передёрнула. — Это не то, чему любой вампир хотел бы подвергнуть даже своего врага. И прежде всего, обращают только тех, кто сам того пожелает. А потом ещё найдёт вампира и задолбает его, чтобы всё-таки согласился. Если не считать, опять же, меня. А во-вторых, вампиры ведь не собачки, чтобы по свистку бежать и что-то делать. Учитывая отношение к высшей нежити живых, подобный орден скорее захватил бы себе государство, чем подчинялся бы кому-то. И потом, на сотню вампиров нужно примерно сорок литров крови в месяц. Эффективный орден — три сотни мечей, а это уже литров так сто двадцать-сто пятьдесят. Сейчас с помощью фонда мы едва наскребаем десять-двенадцать, что остаётся после того, как из общего сбора маги и целители изымают желаемый ими объём. Где брать-то в десять раз больше? Вот вы, например, хоть раз кровь фонду сдавали?

— Нет… — протянули оба, отводя глаза.

— Но неужели эта проблему нельзя решить, если задаться целью? — глядя в землю, проворчал Тристан.

— Не очень себе представляю, как, — я поморщилась. — Для того, чтобы хотя бы попытаться, нужно радикально поменять мнение живых о нежити, а это — сам понимаешь.

— Да… конечно… — мрачно вздохнул оборотень.

— Что ж, вернёмся к теме умертвий, — я встряхнула головой. — Второе для меня нашествие произошло шестьсот пятьдесят лет назад. Я тогда входила в гильдию ассасинов и, разумеется, ринулась на передовую. В тактике и стратегии я ещё мало что понимала, так что к делам ставки меня не привлекали. Это тоже была неуправляемая армия, поднявшаяся на Кампокремиси. Это своеобразный цикл — умертвия создают нашествием большой могильник, откуда потом поднимаются новые, спустя три-четыре сотни лет. В тот раз ставка тоже разрешила вампирам пить всю пролитую кровь, но сутками напролёт всех на поле боя не держала: нас разделили на три группы, и мы регулярно менялись. Я тогда была относительно молодым вампиром, но солнца уже не боялась, так что мне повезло вести сражение во второй половине дня. Повезло, потому что в утренние часы, когда силы животворящих в расцвете, они всё норовили подставить вампиров под удар. Но утром им противостояли старики вместе с королём, так что никого в ту кампанию не упокоили. Ставку под конец страшно бесило, что высшая нежить не понесла потерь. А для вампиров потери были бы крайне чувствительны — нас тогда было всего-то шестнадцать.

— И всё равно животворящие пытались напасть на своих, — поджал губы Миргаил.

— Ну, вампиры во время кампаний свои только условно, — я пожала плечами. — М… Если тебе интересны не организационные вопросы, а то, как это было, то… Это была огромная волна разномастных скелетов, скрипящих костями и лязгающих остатками доспехов. В первые дни казалось, что сколько бы голов ни было срублено, легионы низшей нежити ничуть не редели. Вампиров перебрасывали по всей протяжённости линии столкновения, и в каждую минуту никто из нас не знал, где окажется в следующую — перебрасывали нас маги без предупреждения. Когда умертвия заметно проредили живых, король вампиров остался в ставке для их защиты, и бардака для нас стало только больше. Беспорядочные перемещения, стук костей и лязг металла, крики раненых и умирающих, гвалт приказов, запах крови и пота, вид полуистлевших черепов и искажённых яростью и болью лиц… День на третий рассудок стал терять ясность — казалось, что сражение длится уже бесконечно долго, и конца и края ему не видать. Всё было как будто в бреду, в каком-то горячечном кошмаре… Это продлилось двенадцать дней, хотя последние два уже были зачисткой отбившихся. То место получило имя Граб’дес’Норденс.

— Спасибо за кошмары на ночь глядя, — кисло произнёс Миргаил.

— Ты сам спросил, — я пожала плечами. — Или ты ждал, что там будет как в песнях? Герои отважно сражают великое зло, овеянные лучами солнца и славы? В реальности всё несколько… мрачнее. Так вот, на Граб’дес’Норденс лет так через двести после этого поселился лич. Поначалу он никого не трогал и занимался своими делами, ваял артефакты и амулеты, сбывал по тихой грусти анклаву и никому не мешал. Но потом его начали регулярно осаждать рыцарские ордены, и кончилось тем, что четыреста лет назад он сам поднял армию умертвий. Вот тогда я уже входила в ставку, и нашей главной целью было найти и уничтожить того лича, что было, мягко говоря, непростой задачей. Он ведь легко мог сам прикинуться умертвием. И распознавание нежить-нежить тоже не особо помогало. И страшно было не только то, что умертвий изначально было много, но и то, что он их продолжал поднимать. Мы смогли поймать и уничтожить его только двадцать два дня спустя, когда численность сопротивления сократилась почти втрое. Тех, кого он поднял из там же убитых, развеяло с его смертью, а остальных добили за пять дней. Так появился северо-западный могильник, с которого сейчас идёт армия.

— Погоди, ты говоришь, лич поднимал убитых там, — нахмурился Тристан. — Значит ли это, что могильник там… как это сказать?

— Немногочисленный? — я склонила голову набок. — Отнюдь. Поднимал лич далеко не всех. Не все едва павшие могут подняться умертвиями — в них должна накопиться определённая доля энергии смерти… Не знаю, как это правильнее объяснить. К тому же, армия сопротивления была огромной — около четверти населения всего континента. Выжило процентов пятнадцать.

— Какой кошмар, — Миргаил с силой провёл пальцами по лицу, оставив красные полосы.

— И даже при таких потерях Сильвин сказала, что ставка была эффективной? — оцепенело спросил Тристан.

— Ну, как и сказал господин Галахад, если бы не решения ставки, живые полегли бы там все, — я пожала плечами. — А это привело бы только к ещё большим потерям.

— Что-то как-то… — эльф передёрнул плечами.

— Страшно? — предположила я. — Да, страшно… Но это не то событие, которого можно избежать. И потом, есть кое-что, что поможет мне вас уберечь.

— Типа заставить нас отсидеться в тылу? — сощурился Тристан.

— Нет, — я усмехнулась. — Я сомневаюсь, что у меня бы получилось, даже если бы я попыталась. В школе, во время разборок по поводу налёта на мои апартаменты, я упоминала об исследованиях вампиров телесных жидкостей. В общедоступном варианте нет ни одного упоминания только об одной из них — вампирской крови.

— Так она у вас всё-таки есть, — криво усмехнулся оборотень.

— Конечно, есть, — скептически скривилась я. — Она нужна, чтобы мы могли двигаться, а наши раны всё-таки заживали. Но есть у неё ещё одно применение — достаточно известный акт обращения в вампира. Для того, чтобы обратить живого в вампира, должно сойтись три события: вампир должен выпить его крови, живой должен быть на грани смерти, он должен получить кровь вампира. Именно в таком порядке. Поэтому среди вампиров почти нет бывших оборотней, кстати.

— А если порядок будет нарушен? — сощурился Миргаил. — Или какой-то и пунктов не будет выполнен?

— Худший вариант, если вампир не выпил крови живого, — я поморщилась. — Тогда он восстанет не вампиром, а упырём. По сути, это тоже вампир, только навечно застрявший в том состоянии, в котором мы пребываем сразу после обращения. Разум не возвращается к нему, и обуздать жажду он тоже не может. Чаще всего, если такое происходит — а вампиры не идиоты и стараются этого не допускать — обративший его и убивает. А если не выполнен третий пункт, с высокой долей вероятности живой просто умрёт.

Я умолкла. Уже стемнело, и в прогалине между кронами над нами на чернильное небо высыпали бриллиантовые звёзды. Густая листва тихо шелестела на едва заметном ветру, а где-то очень далеко проухала сова. Собственно, я и так собиралась рассказать об этом, и даже более того, предложить провернуть эту штуку, как только услышала новость о нашествии, но теперь меня почему-то захлестнули сомнения. Вообще-то, об этом живым никогда не рассказывали — такое знание несло слишком большие риски для вампиров. С другой стороны, если я не смогу защитить этих двоих… Ну, остальные вампиры не так уж сильно меня волновали.

— А если пропущен второй пункт? — подтолкнул меня говорить Тристан.

— А вот это самый интересный вариант развития событий, — я улыбнулась. — И я намерена рассказать вам о нём. Но, если уже вы растреплете об этом кому-нибудь, мне придётся вас убить. А потом выследить и убить всех, кому вы успеете рассказать или кто мог бы это услышать.

— Это какая-то великая вампирская тайна? — сощурился Миргаил.

— Можно и так сказать, — я кивнула. — Вы не будете против кровной клятвы?

— Не вижу проблемы, — кивнул эльф.

— Погоди, нож чистый найду, — поднялся оборотень.

Тристан шарился в сумке минут пять, а потом вернулся наконец с изогнутым кинжалом. Гладкое, как будто совершенно новое лезвие блеснуло алым, отражая свет костерка. Миску оборотень тоже принёс. А Миргаил тем временем достал из кармана три стальных колечка — два побольше и одно поменьше. На мою вопросительно изогнутую бровь он пробормотал что-то о том, что это связанные кольца. Мне пришлось поднапрячь память — это был такой магический артефакт: если владелец одного кольца оказывался в опасности, другие нагревались и сжимались. И, судя по тому, что он не отдал их раньше, Миргаил сомневался, стоит ли. Лично я сразу подумала, что не стоит — слишком много беспокойства и мыслей о постороннем были способны порождать эти мелкие штучки.

Я забрала миску, и Миргаил бросил туда кольца. Клятва на крови была несложной: сначала я вскрыла запястье и щедро закапала все три кольца, затем то же самое проделали и парни… Правильно ли их называть парнями, а не мужчинами, в их-то возрасте?.. Когда крови было налито достаточно, я поболтала миской, чтобы жидкость перемешалась, и воскресила в памяти правильные слова.

— Сей кровью даётся клятва хранить в тайне сокровенное знание, что будет получено этой ночью. За попытку же раскрыть эту тайну любому живому клятва мгновенно отнимет жизнь.

Никто из нас магом не был, но подобные клятвы были чем-то то ли мистическим, то ли даже божественным. Стоило мне только договорить, как кровь образовала крошечный круговорот, полностью омывший все три кольца, потом разделилась на части и спиралью их обвила. Каждый из нас забрал себе артефакт по размеру и надел. Мне мой подошёл почему-то только на указательный палец. Едва кольцо плотно село, по телу прокатилась горячая дрожь. Теперь кольцо нельзя было снять.

— Итак, случай, когда не выполнен третий пункт, — не стала я откладывать. — Если вполне себе здоровый живой выпьет крови укусившего его вампира, на некоторое время станет почти неуязвимым. Раны будут затягиваться почти мгновенно. В твоём случае, Тристан, рана от меча заживёт, едва ты его из своего тела достанешь. Но, что важнее, это запутает умертвий — они распознают таких живых как нежить. Эффект длится… Ну, учитывая мой возраст, где-то три месяца. Может, чуть больше.

— И вы скрываете это потому что?.. — пристально посмотрел на меня Миргаил.

— Потому что не хотим быть лабораторными зверьками для декоктов, — меня перекосило. — Или ты правда думаешь, что это иначе бы обернулось?

— Ты очень плохо думаешь о живых, — заметил эльф.

— Мне тысяча лет — думаешь, у меня мало причин так думать? — я изогнула бровь. — Я сомневалась, стоит ли вообще говорить об этом, на самом деле. В теории, можно было заставить вас обманом это выпить, но…

— Погоди, — перебил Тристан. — Ты предлагаешь нам дать тебе себя укусить, а потом выпить уже твоей крови?

— Именно так, — я кивнула.

— И это будет гарантией, что после кампании мы втроем в целости вернёмся в «Регалион»? — оборотень сощурился.

— Ну вроде как, — я снова кивнула. — Только есть одна маленькая проблема: на вкус моя кровь редкостная дрянь.

— Если она позволит мне пережить бойню и остаться с тобой — без разницы, — фыркнул оборотень и изогнул шею.

— Совершенно без разницы, — покивал Миргаил.

— Ну, я предупредила, — отозвалась я и подошла.

Обычно для кровавой клятвы режут ладонь, но у меня ещё были планы. Ведь если я по традиции пила кровь из шеи — для вампира так было удобнее всего, то для Тристана и Миргаила мне пришлось цедить багровую жижу из раны на запястье. Первым дрянь сию выпил оборотень, и его лицо очень красноречиво описывало невыразимый вкус вампирской крови. Эльф в большей степени сумел сдержать эмоции, но у него, как мне показалось, и вовсе свело нижнюю челюсть. Но теперь я, по крайней мере, была в большей степени уверена, что мы все трое будем праздновать победу, а потом вместе вернёмся в «Регалион» преподавать. Ну и страдать фигнёй, конечно, тоже.

Как и предполагалось, мы прибыли в лагерь ополчения к полудню. Я утром обратилась мышью, но спать в капюшоне Миргаила не стала, а просто летела рядом. Метров за пятьсот до крайних палаток, где уже был слышен шум сборища народа, мы остановились, чтобы Тристан принял человеческий вид, и все мы облачились в синие плащи «Регалиона». Лично мне перед отъездом пришлось вытребовать новый — я планировала надеть его в дорогу, а потому не убрала в сумку, из-за чего он тоже был уничтожен магами. К месту сбора мы подошли уже ногами и сразу влились в суету. Лагерь занимал довольно много места и был разделён на расовые зоны, которые легко определялись по цветам и материалам шатров и палаток. В самом центре сиял белизной шатёр ставки, а рядом с ним блистал золотыми звёздами на синем фоне шатёр анклава Визардиан. Остальные кучковались вокруг них, и только чёрные шатры и палатки вампиров стояли немного в стороне особняком. Я, впрочем, решительно направилась к центру, увлекая Тристана и Миргаила следом. Слёзы жгли карман, и мне хотелось побыстрее от них избавиться, так что я сначала намерена была зайти к магам.

Шатёр анклава внутри оказался заметно больше, чем выглядел снаружи. И напоминал более всего муравейник: по всему его пространству носились маги. Кто-то мешал какие-то эликсиры, кто-то зачаровывал артефакты, кто-то делал расчёты для заклинаний, люди входили и выходили. Войдя, мы чуть посторонились, что не стоять на пути, и некоторое время просто стояли, ожидая, что кто-нибудь обратит внимание на гостей. Но все были слишком заняты.

— К кому обратиться по вопросу продажи вампирских слёз? — громко спросила я, пытаясь перекрыть шум.

На несколько секунд замерли все. Потом маги попереглядывались, и к нам подошёл старец, подметавший пол бородой.

— Госпожа Тиранис, — узнал он меня. — Рад лицезреть воочию. У вас есть слёзы?

— Да, двадцать штук, — я кивнула.

— Хм… — он задумчиво погладил подбородок. — Мы готовы дать вам по десять тысяч за слезу, — он покивал сам себе и добавил: — По двенадцать, если вы пообещаете продать нам слёзы и в следующий раз.

— Но я же не знаю, когда он будет, — озадаченно заметила я.

— Слухи, дорогая госпожа Тиранис, — он улыбнулся. — Вы прослезились на церемонии выдачи дипломов в школе, где работаете. А это ежегодное мероприятие.

— По рукам, — согласилась я. — Это за двадцать слёз выходит двести сорок тысяч, верно?

— Когда дело доходит до денег, вампиры исключительно точны в расчётах, — маг кивнул. — Моё имя Генрих, вести дела с вами буду я. Пройдёмте к столу, оформим сделку. И раз уж вы в такой интересной компании, могу ли я попросить ваших спутников дать нам немного своей крови?

— А она вам зачем? — нахмурился Тристан.

— Для создания исключительного зелья, — улыбнулся Генрих. — Если смешать кровь оборотня и эльфа, добавить к этому по слезе вампира и орка, получится невероятной силы эликсир. Он увеличит магические способности навсегда в большей степени, чем просто слеза вампира, и на время дарует почти что неуязвимость. Учитывая все имеющиеся слёзы, включая те, что продаёт госпожа Тиранис, у нас выйдет сорок две дозы. Что, как вы понимаете, весьма недурно, учитывая редкость ингредиентов. О, за вашу кровь мы, разумеется, тоже заплатим.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Миргаил, потом нахмурился и посмотрел на меня.

— Я это предполагала и потому вас сюда и притащила, — призналась я. — Хотя вы вольны и отказаться.

— Сколько вам отлить? — усмехнулся Тристан.

— Кое-какие запасы есть, так что немного — по паре стаканов, — отозвался Генрих. — Мы дадим кроветворное, так что вы не почувствуете даже небольшого недомогания.

Затем он провёл нас к столу, где мы сначала провели сделку по продаже слёз. Генрих внимательно просмотрел каждый бутылёчек, убедился в качестве и рассчитался. Он продал мне на пятьдесят золотых безразмерный кошелёк, позволяющий доставать из него монеты только его владельцу, и в него же и всыпал оставшуюся прорву денег. За кровь он тоже заплатил весьма щедро — по тысяче за стакан. Хотя обычно давали в пределах восьми сотен. Озолотившись, мы почти вышли от магов назад в суету лагеря, но ко мне вовремя вернулась память, и я отдала Генриху книги Демиана под честное магическое вернуть, как сделают копии. Не то чтобы я стала страдать по их потере, но так можно было убедиться, что с анклавом у нас достаточно нормальные отношения.

— Что ж, идите-ка пока к своим, — улыбнулась я. — А мне надо поздороваться.

— А это твоё «поздороваться» — это долго? — изогнул бровь Тристан.

— Ну, довольно-таки, — я кивнула. — Я загляну в ставку — узнаю, кто будет руководить сражением. А потом пойду в вампирский шатёр. Что-то подсказывает мне, что там собралась весьма интересная компания.

— А с тобой нельзя? — пристально посмотрел на меня Миргаил.

— Не советую, — я усмехнулась. — По крайней мере, сегодня. Позже я вас представлю, но вот так сразу… Вампиры могут неправильно понять. Давайте встретимся возле шатра ставки, как стемнеет.

— Давай, конечно, но зачем? — склонил голову набок Тристан.

— Обычно все ставят большие палатки, в которые селят целые толпы народа, — я обвела лагерь взглядом. — И насколько я вижу, от традиций не отступили и в этот раз. Вампиры селятся по одному, и учитывая нытьё на тему тесноты в прошлый раз, теперь там должны быть прямо-таки апартаменты. Так что я в некотором роде приглашаю. Но если захотите обитать со своими — кто я такая, чтобы вам мешать?

— Нет уж, отдельная палатка звучит слишком заманчиво, — улыбнулся Миргаил. — Как стемнеет, у шатра ставки.

Мы разошлись, и я направилась в соседний шатёр. Вещи этих двоих остались у меня, но подумала я об этом с запозданием. Впрочем, раз мы вечером всё равно встретимся снова, никакой проблемы в этом я не видела. У входа в шатёр ставки стояли двое часовых, которые бодро поинтересовались у меня, чего это я припёрлась. Я представилась, и они козырнули и подняли для меня полог. Внутри оказались знакомые всё лица: генерал Винченцо, генерал Су, генерал Кисар, генерал Гркхейн и генерал Ланцелот. С каждым из них мне в разное время доводилось воевать и по одну, и по разные стороны баррикад, так что узнали они меня сразу, как только я вошла.

— Госпожа Тиранис! — поднялся Винченцо. — Какими судьбами?

— Что за странный вопрос? — меня перекосило. — Такие мероприятия вампиры не пропускают.

— Рад, что в этот раз мы с вами снова на одной стороне, — мягко улыбнулся Кисар. С этим эльфом против умертвий мы уже сражались, правда, тогда он генералом ещё не был.

— Да, надеюсь, действительно на одной, — кивнула я. — Мне присоединиться к вам или мозгов для планирования уже достаточно?

— Вы окажете нам услугу, если посмотрите на план, — улыбнулся Ланцелот. — Есть спорные моменты, и нам нужно мнение того, кто знает противника не понаслышке.

— Как будто среди вас таких нет, — пробурчала и подошла к столу с картой. — Что ж, давайте взглянем.

И я зависла с ними на два часа. Два человека, эльф, орк и оборотень имели очень разное представление о том, как надо воевать, так что план был похож на чёрт-те что и сбоку бантик. Ожидать хитростей от умертвий не приходилось, но и самим бесхитростно атаковать в лоб было крайне дурной идеей. Хотя избежать прямого столкновения было невозможно, стоило обратить внимание на подлянские тактики империи Ко, генералы которой всегда предпочитали бить издалека и практиковать стратегию «бей-беги». Однако общее формирование ближнего боя лучше понимал Винченцо и с ним на пару Гркхейн. Ну и в некотором смысле Ланцелот, поскольку оборотни в большинстве своём были больше за ближний бой. Так что мы потратили время на то, чтобы прикинуть, как грамотно раскидать ресурсы для эффективного ведения сражения и с минимальными потерями. Дорабатывать детали я оставила профессионалов, а сама направилась к своим.

Если основной лагерь был полон шума, суеты и, если можно так выразиться, жизни, то место обитания вампиров было окутано безмолвием. Как будто уголок спокойствия среди шторма. Личные палатки от живых загораживал вытянутый прямоугольный шатёр, безупречно чёрный, как будто даже поглощающий любой свет. Казалось, он пуст — оттуда не доносилось ни звука. Но я была уверена, что это обманчивое впечатление. Откинув полог, я вошла и оказалась в мягко, но достаточно ярко освещённом зале, весь интерьер которого составлял большой овальный стол из чёрного дерева, окружённый двадцатью шестью троноподобными стульями, большинство из которых пустовали. Я отметила, что заняты были сейчас всего восемь.

— Тиранис! — со своего места поднялся Аластор, самый старый из ныне неупокоенных вампиров. Ему было уже полторы тысячи лет, а он был всё так же красив, как в свои двадцать пять — всё та же благородная стать, роскошные золотые волосы до талии и яркие, как сапфиры, голубые глаза. — Как же давно мы с тобой не виделись!

— Давненько, — кивнула я. — Сколько там? Лет пятьдесят уже?

— Да, где-то так, — он улыбнулся.

— Рада видеть, Аластор, — я улыбнулась ему в ответ. — Греет, что ты всё ещё не упокоился. В прошлую встречу настроения у тебя были мрачнее некуда.

— Было дело, — вампир поморщился. — Но я тут, видишь ли, нашёл себе отменное занятие. И пока не разберусь с этим дельцем, на покой точно не уйду. Так что мне не скучно. Посидишь с нами немного или тебя сразу в палатку проводить?

— Мы в самом деле давно не виделись, — я снова улыбнулась и прошла к стулу рядом с ним.

— Это на тебе, что ли, плащик «Регалиона»? — поинтересовалась Ирея, роскошная зеленоглазая брюнетка в не менее роскошном вечернем платье, вальяжно развалившаяся через три стула от Аластора в другую сторону.

— Уже даже Визардиан в курсе, — хмыкнула я и села.

— Ну, милая, ты же знаешь, — она улыбнулась. — Моя работа предполагает мало общения. От кого бы я могла услышать новости?

— Ну так ты ведь не за мгновение до меня пришла, — я пожала плечами. — Или момент обмена новостями друг о друге на этот раз каким-то странным образом был опущен?

— Кстати, Тиранис, о ком знаешь ты? — заставил меня повернуться в другую сторону Бенедикт.

Среди вампиров именно он в некотором смысле особенно выделялся. У Бенедикта была смуглая кожа и совершенно седые волосы. Не белые, как у меня, а именно седые — его обратили, когда ему было около шестидесяти. Возраст придавал его внешности благородного шарма, и хотя он выглядел старше, в действительности ему было всего пятьсот. И ему благодаря внешности было легче других скрываться среди людей — никому в голову не приходило, что кто-то станет обращать старика. Лично мне особенно нравились глаза Бенедикта глубокого аметистового цвета.

— Об Эмилио, — после короткой паузы ответила я. — Он собирался в горы писать пейзажи.

— А, он уже прибыл, — в затылок мне сообщил Аластор. — Спит в своей палатке. Как ты умудрилась найти работу в общественном месте и при этом оставаться в изоляции?

— У неё талант, — хмыкнула Ирея, и я снова повернулась к ней. — Кстати, отлично выглядишь. Нравится работа?

— Да, вполне, — я усмехнулась. — По крайней мере, в большей степени, чем некоторые задания гильдии ассасинов.

— Кстати говоря, за прошлый учебный год через банк прошло до смешного мало твоих запросов на кровь, — протянул Лодедуил, невесть как обращённый эльф из Северного княжества. — «Регалион» взял это на себя?

— В некотором смысле, — я озадаченно скривилась. — Я питаюсь от живых, и их это вполне устраивает.

— О, ты нашла себе оборотня с полнокровием, — сразу поняла Ирея. — И как он? Вы уже?.. — она красноречиво пустила волну бровями.

— Уже что? — я сделала вид, что не понимаю, о чём она.

— Да брось, ты же работала в том же борделе, что и я, — усмехнулась вампирша.

— Вышибалой по заданию гильдии, если помнишь, — скептически скривилась я и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — И раз уж тебя так интересует моя интимная жизнь, то там всё ещё по нулям.

— О, вот как, — подал голос сидевший за Иреей Клод, накручивая на палец длинную красную прядь своих волос. — Сообщи, как надумаешь упокоиться — использую тебя в каком-нибудь ритуале. Девственница тысячелетней выдержки должна быть сама по себе мощным артефактом в демонологии и некромантии.

— Непременно, — я выпустила клыки. — Посмотрим, как у тебя это получится. И сработает ли твой ритуал, если его жертвой случайно станешь ты сам.

— Я шучу, — примирительно поднял ладони Клод.

— Я тоже, — усмехнулась я. — Слушай, Аластор, мне с вами, конечно, очень хорошо, но я бы хотела закинуть сумку. И мне бы не помешало осмотреться.

— Да, конечно, — вампир поднялся. — Я тебя провожу. Ты, разумеется, и без меня не потеряешься, но мне бы надо размять ноги.

— Ой, Лодедуил! — едва поднявшись, я вспомнила о деньгах. — Мне тут большой кошелёк руки жжёт. Можно как-то внести золото на счёт?

— Если опустить детали — да, хоть прямо сейчас, — он кивнул. — Могу зайти к тебе после заката, и всё сделаем.

— Хорошо, — кивнула я. — Заходи.

Аластор тем временем уже подцепил меня под локоть и потянул наружу. Мою палатку и в самом деле было нетрудно найти — у каждой был воткнут вымпел с говорящим изображением. У моей — на синем фоне скрещенные мечи. Заходить со мной Аластор не стал, а только придержал мне полог, чтобы не пришлось нагибаться. Снаружи палатка выглядела круглой, диаметром в пару метров. То есть буквально спальник и сумку рядом с ним бросить. А вот внутри это были натуральные апартаменты: просторная гостиная с парой диванов и креслами вокруг журнального столика, не пойми зачем столовая зона с обеденным столом, спальная зона с огромным трёхместным саркофагом, гардеробная зона с большими шкафами и манекеном, обряженным в новенькие доспехи посреди, и, наконец, ванная зона с, собственно, ванной, больше похожей на бассейн-недоросток. Даже условные стены имелись из резных деревянных ширм. Это вам не палатка-общага на полсотни орков, это натуральный люкс.

Я не стала долго осматриваться, а сразу прошла в зону гардеробной. Посреди неё на манекене красовались новенькие, отполированные до зеркального блеска доспехи с парой мечей на поясе. Они были сделаны из тёмно-серого, почти чёрного металла с зеленоватым отливом. У меня закралось подозрение о том, что это может быть, и я бросила сумку на пол и ринулась наружу. Аластор, к счастью, не успел уйти далеко, и я легко нагнала его.

— У меня вопрос, — я поравнялась с ним, и вампир остановился. — Я видела доспехи. Что это?

— Орихалк, — Аластор пожал плечами. — Мы заказали для всех.

— Страшно даже представить, во сколько это встало, — протянула я.

— По нашему бюджету это не ударило, — он усмехнулся. — Тем более, что сам орихалк добыт на моей шахте. Я купил её сравнительно недавно — лет двести назад. Правда, тогда эта была медная шахта, почти иссушенная, так что досталась она мне едва ли не даром. Я нанял дворфов для разработки остатков меди, а они нашли там орихалк. И я подумал, что это лучший вариант для доспехов вампиров. К тому же, я обратился в Анклав, так что они ещё и зачарованы от всего. В них — я потратил время на проверку — не ощущается даже сила животворящих.

— Мечи тоже из него? — я нахмурилась.

— Нет, мечи из многослойной стали, эльфы с севера делали, — пожав плечами, отозвался Аластор. — Мне сказали, что из орихалка они будут слишком лёгкими.

— Это так… — протянула я. — В любом случае…

— В любом случае, нам понадобятся тренировки, — вампир улыбнулся. — Ты же не откажешь провести несколько занятий? А то наши навыки, боюсь, немного заржавели.

— Конечно, — я кивнула. — Я потому и торопилась сюда.

— Кстати, ты же пешком пришла? — Аластор склонил голову набок. — Не устала? Сегодня мы точно не соберёмся на тренировку, так что, может, отдохнёшь?

— Я ехала всю дорогу, так что не сильно устала, — я пожала плечами. — Меня, так сказать, подбросили.

— Вот как… — протянул вампир. — Понятно.

— Скажи, а всех поблизости уже эвакуировали? — я нахмурилась. — Мне бы на рынок какой-нибудь попасть.

— До прихода умертвий ещё достаточно времени, так что эвакуация началась, но город ещё вполне населён, — поморщился Аластор. — Это к западу, где-то минут сорок лёту, если не торопиться.

— Понятно, — я кивнула. — Спасибо.

На этом мы и разошлись. Аластор направился обратно в шатёр, а я вернулась в свою палатку. Все три баула с нашими вещами я просто вытряхнула на пол, пообещав себе разобрать их по возвращении, перекинула сумку через плечо и вылетела прочь. До города и правда оказалось около сорока минут полёта, и рынок, как ни странно, не только работал, но и был весьма заполнен. Я потолкалась там, чтобы прикупить немного еды и вина для Тристана и Миргаила, а вот лавку с бельём пришлось поискать. Но мне повезло, и она оказалась не слишком далеко. Да и выбор там был приличный, так что мне удалось немного заполнить прорехи в своём гардеробе. И в лагерь я вернулась ещё засветло.

После заката я отправилась к штабному шатру, где меня уже ждали. Тристан и Миргаил стояли чуть в стороне и негромко разговаривали. На подходе я разобрала их недовольное бурчание на тему размещения, но, заметив меня, беседу они свернули.

— Приглашаю вас остановиться у меня, — я улыбнулась.

— Если только все вампиры не живут в одной палатке, — поморщился Миргаил. — У нас… палатка на двадцать пять двухъярусных кроватей и один душ только с холодной водой.

— Душ… — Тристана перекосило. — У нас на тех же пятьдесят оборотней только шкуры на пол навалены. Это весь интерьер, если это вообще можно так назвать.

— Вампиры никак не могут поселиться в палатке в таком количестве — нас всего двадцать шесть. Но даже так мы селимся по одному, — я пожала плечами. — Вампиры… Ну, у нас очень много денег, так что Аластор озаботился комфортом. Во время нашествий случается всякое, так что мы предпочитаем иметь некоторое личное и свободное пространство. Так что, если хотите, я потеснюсь. О, у меня в палатке есть ванна. С любой водой.

— Что угодно за возможность принять ванну! — тут же согласился оборотень.

— Я бы ещё вещи постирал, — проворчал Миргаил.

— Пойдёмте тогда, — я пожала плечами. — Я только бегло осмотрелась внутри, так что не знаю, что там насчёт стирки. Но меня не удивит, если что-то такое там есть. Даже если вампиры не потеют, пыль и пролитую кровь никто не отменял.

— А где мы будем спать? — задумчиво протянул Тристан. — Если твоя палатка рассчитана только на тебя, там же одна кровать.

— Саркофаг, — поправила я. — Но есть и пара диванов. Там много места, найдётся, где лечь.

Это я говорила уже на ходу, торопливо, но аккуратно пробираясь назад к палаткам вампиров. Около моей почему-то шедший впереди Тристан остановился, и я едва не впечаталась ему в спину. Я выглянула из-за его плеча и тоже посмотрела на палатку. Да, снаружи она определённо не выглядела так, как будто могла вместить нас троих даже стоя.

— Ты уверена, что нам хватит места? — с сомнением протянул оборотень.

— Ну ты как будто магию никогда не видел, — фыркнула я и подтолкнула его вперёд.

Силушки я не пожалела, так что Тристан буквально влетел внутрь. Ему пришлось сделать ещё пару шагов, чтобы снова поймать равновесие, и мы с Миргаилом тоже успели оказаться внутри. И пока мои гости осматривались, я прошла к столовой зоне и вытащила купленную еду, положив всё на стол. Попутно заглянула и в спальную зону. И там стоял просто эпических размеров саркофаг, в котором совершенно не тесно спать было и втроём. Впрочем, меня такие размеры даже не особо удивили — некоторые из нас не любили проводить ночи в одиночестве, а палатки, скорее всего, заказывали одинаковые для всех. И хотя я совершенно не торопилась, Тристана и Миргаила я нашла всё так же осматривающимися практически у входа.

— Нет, правда, что вас так удивляет? — я склонила голову набок и сложила руки на груди. — Как будто палатки у ваших сородичей не зачарованы на увеличение внутреннего пространства.

— Зачарованы… — протянул Тристан.

— Но наши всё равно поменьше будут, — заметил Миргаил. — И… Мне даже представить страшно, во сколько обошлась обстановка и её сворачивание в палатку. Мебель же явно не отдельно привезли.

— Этого я не знаю, но скорее всего да, — я кивнула. — Потому что доставка саркофагов была бы несколько проблематичной. К слову, он трёхместный.

— И ты не будешь против того, чтобы его с нами разделить? — изогнул бровь Тристан.

— Даже не знаю, — я усмехнулась. — Давайте для начала разложим вещи. И я ещё жду кое-кого.

В гардеробной зоне снова произошла заминка, пока парни рассматривали доспехи. Ну, они и правда были достойны особого внимания. Хотя никакой гравировки и украшений на них не было, сама форма выглядела совершенной. Ну, для латных доспехов, разумеется. И я подумала, что рассмотрю их позже — когда буду собираться на тренировку. Зато, пока Тристан и Миргаил были увлечены, я тихонько прибрала в комод всё то, что, по моему мнению, им не следовало видеть.

— Это что, орихалк? — выдавил наконец Миргаил.

— Старик сказал, что да, — отозвалась я. — А что?

— Вы, вампиры, вообще деньги не считаете, что ли? — повернулся ко мне эльф.

— Считаем, потому они у нас и есть, — я пожала плечами. — Разбирайте вещи. А я пойду посмотрю, как там насчёт приспособления для стирки. Ванна, если что, через ширму.

— Я, если что, первый, — внезапно заявил Тристан. — Потому что вы двое всю дорогу преспокойно ехали у меня на спине.

— Как угодно, — я кивнула и оставила их одних.

Артефакт для стирки, как ни странно, в ванной нашёлся. Это был относительно глубокий латунный таз с рунической вязью по борту. Подобный артефакт мне уже встречался, так что опознала я его без проблем и поставила на табуретку рядом с ванной. Она, собственно, тоже была зачарована, и мне пришлось немного потыкать управляющий артефакт, чтобы наполнить её водой. И ушла я оттуда буквально за пару секунд до того, как оборотень с полотенцем и чистыми вещами завернул за ширму. Оттуда донеслось нечто восторженно-удивлённое, а затем и плеск воды. Плавать по этой ванне было невозможно, конечно, но лечь в ней в полный рост Тристану вполне хватило бы места.

Я вернулась в зону столовой и разобрала покупки, попутно достав из тумбы под столом графин с водой и бокалы. А когда я закончила натюрморт, моё внимание привлёк шорох отодвинутого полога. И только в этот момент до меня дошло, что палатка полностью отрезала звуки снаружи. С тонким вампирским слухом это было, можно сказать, даже не блажью, а необходимостью, потому что по мере прибытия живых в ополчение лагерь будет становиться всё более шумным, и спать днём без шумоизоляции будет просто невозможно. Обернувшись, я увидела Лодедуила. Вампир улыбнулся и направился ко мне.

— Я так понимаю, в этот раз ты в палатке будешь не одна.

— Это не, что ты думаешь, — я поджала губы.

— Да, конечно, — Лодедуил кивнул. — Вино, фрукты, сыр, уединение… Разумеется, я думаю что-то не то…

— Я закончил, — раздался голос Миргаила, а затем и сам вышел из гардеробной. И не заметить моего гостя он просто не мог, разумеется. — Эм… Не знал, что ты ждёшь эльфа… Хотя… У тебя же хорошие отношения с северным княжеством, да?

— Я не эльф, — клыкасто улыбнулся ему Лодедуил. — По крайней мере, последние шестьсот пятьдесят лет.

— Не знал, что можно обратить эльфа, — нахмурился Миргаил.

— Обратить можно любого смертного, — пожал плечами вампир. — Хотя орков и дворфов обычно не обращают. Им… Как бы сказать… Сложно в посмертии. Но я, вообще-то, по делу пришёл. Ты могла не доставать третий бокал.

— Это не для тебя… — начала было я, но как раз этот момент выбрал Тристан, чтобы выйти из ванной. В одном полотенце. И зачем только чистые вещи с собой брал?

— Оу… — осмотрев его, протянул Лодедуил.

— Это… Точно не то, о чём ты подумал, — я покачала головой. — Не надо опошлять наши отношения.

— Ну конечно, — усмехнулся вампир. — У тебя в палатке двое мужчин, один и которых в таком виде разгуливает, этот вот натюрморт на столе, и это, разумеется, «не то, о чём я подумал».

— Именно так, — я нахмурилась. — Я бы предпочла, чтобы ты ничего не выдумывал. Ты же по делу пришёл? Вот и давай займёмся делом.

— Конечно, — снова улыбнулся Лодедуил и прошёл в гостиную. — Покончим с этим побыстрее. Не хочу вам мешать.

— Ты и не мешаешь, — проворчала я, проследовав за ним.

У Лодедуила с собой оказалась занятная машинка, связанная с банком: она принимала деньги и вносила их на указанный счёт. Такой магический банкомат. Понадобилось немного времени, чтобы настроить её именно на меня, а потом оставалось только высыпать в специальный раструб золотишко. Удобная штука, в принципе. Когда мы закончили, Лодедуил добавил, что после кампании скажет Бенедикту всё проверить, и если что-то пошло не так, они сами всё исправят. Но тут же оговорился, что ошибок быть не должно. Я вопросительно изогнула бровь, и он всё же признал, что сбой как-то уже происходил, и он очень надеется, что в этот раз всё прошло хорошо, потому что ему, видите ли, не хочется ходить с отрубленной головой. Как будто я бы действительно стала его укорачивать. А пока мы занимались моими финансами, Тристан успел переодеться в нечто вполне приличное, а Миргаил — помыться и вернуться в гостиную. Эльф в полотенце по палатке не рассекал, а оделся ещё в ванной.

— Слушай, это правда не то, чем кажется, — достаточно серьёзным тоном произнёс Тристан, наблюдая, как вампир убирает свою машинку.

— Да это, в общем-то, не моё дело, — улыбнулся ему Лодедуил. — Тиранис… Тысячу лет вообще не проявляла интереса к отношениям в любой форме, ни с живыми, ни с нежитью. И тут я вдруг вижу в её палатке аж двоих, о которых она ещё и заботится. Даже если вы просто друзья — на что совершенно не похоже — я даже рад за неё.

— Я, вообще-то, здесь стою, — скривилась я.

— А я что, хоть словом солгал? — удивлённо посмотрел на меня вампир. — Или я тебя обидел?

— Не надейся, — хмыкнула я. — Если у тебя всё, то проваливай. Хотя, если сильно хочется и планов нет, можешь остаться. Спать только к себе потом пойдёшь.

— Предложение заманчивое, и я, пожалуй, соглашусь, — улыбнулся он.

Вместо ответа я с размаху впечатала себе ладонь в лоб. Вот кто меня за язык тянул? Не то чтобы у меня были плохие отношения с Лодедуилом — напротив, в каком-то смысле мы с ним даже дружили. Ну, в том смысле, в котором была способна дружить нежить. Хотя, возможно, дружили мы с ним только потому, что наши интересы никогда не пересекались. И он не участвовал в сговорах других вампиров. Мы расположились за столом, и я почему-то оказалась между Лодедуилом и Тристаном. Вампир уселся рядом со мной, потому что Миргаил принялся резво ваять бутерброды, оставшись на ногах, пока оборотень открывал вино.

— Я за тобой поухаживаю, — кивнул мне Лодедуил и налил нам обоим по бокалу воды.

— Удивлена, что и ты и впрямь остался, — слабо улыбнулась я.

— Знаешь, я правда рад видеть тебя в окружении живых, — он глубоко вздохнул. — Тысячелетие — сложный момент в посмертии. До кровавого безумия, конечно, не доходит обычно, но вот желание упокоиться возникает. И сильное.

— Ну как сказать… — протянула я и воззрилась на замерших Тристана и Миргаила. — Вот только не мог бы ты поосторожнее выбирать слова, место и время для них? А то, знаешь ли, немного неловко вышло.

Вампир внимательно посмотрел сначала на эльфа, а потом на оборотня. На Тристане он и вовсе подозрительно долго задержал взгляд. Всё это время они оба так и оставались неподвижными, мрачно взирая на меня. Не, ну понятно, что мы тут в принципе не на праздник собрались, но пока что можно было немного расслабиться, а не сверлить друг друга взглядами, пытаясь влезть под кожу.

— Так вот, насчёт безумия, — поморщившись, продолжила я. — Именно привязанность к живым недавно меня едва не толкнула в него.

— Как интересно получается, Тиранис, — пристально посмотрел на меня Миргаил. — От мысли о том, что мы можем погибнуть, ты сходишь с ума, а сама в то же время об упокоении думаешь?

— Я же говорила, что как раз из-за вас это не так, — я покачала головой. — И потом, я уже настолько старый вампир, что меня уже даже ранить сложно, не то что упокоить. Ещё немного, и даже серебро перестанет быть для меня угрозой.

— В случае Тиранис… — задумчиво протянул Лодедуил. — Ну, я бы сказал, что причинить ей вред очень сложно уже достаточно давно — слишком хороший воин. Разве что врасплох застать. Мне трудно представить, кто вообще способен на это… Разве что кто-то вроде вас?

— На что это ты намекаешь? — сощурился Тристан.

— Я имею в виду, что дотянуться легче тому, кто близко, — поднял развёрнутые ладони вампир. — И я вовсе не намекаю, что это может быть кто-то из вас.

— Мда… — я нахмурилась. — У вампиров есть некоторые проблемы с чувством такта. Или, если быть точнее, большинство вампиров не так часто общается с живыми не на деловые темы. Так что мы часто просто не думаем, что можем быть поняты превратно.

— Постой-ка… — Миргаил нахмурился. — Неужели ты хоть секунду предполагала, что, например, я мог бы воткнуть тебе серебряный стилет в сердце?

— Ты проводил расследование, чего меня в «Регалион» понесло, — кисло отозвалась я. — И следил за мной. У меня достаточно богатая биография, чтобы ожидать чего угодно. Хотя отмечу, что вам двоим я доверяю настолько, чтобы спать в одной палатке, не запирая саркофаг. И я отдавала вам на хранение свои слёзы. Не думаю, что есть большее проявление доверия со стороны вампира.

— Это почти признание в любви, Тиранис, — усмехнулся Лодедуил.

— Ой, заткнись, — отмахнулась я. — Я бы с большим удовольствием послушала, как это ты докатился до посмертия такого.

— О, это интересная история, — вампир покатал воду в бокале, как будто там было вино. — Обычно мы такое друг у друга не спрашиваем, так что никто особо не в курсе, кто как стал нежитью. Хотя Тиранис и тут исключение — из-за её известности, в том числе во времена Хайнриха, журналисты всё раскопали. Ох, у меня в библиотеке целая коллекция пьес и романов о героине-вампире. Кое-что даже около правды, но есть и такая откровенная чушь, что можно со смеху помереть… Но вопрос был не про нашу прекрасную воительницу, а про меня, — не дал мне возмутиться он. — Я был молод и был весьма горяч. Мне было триста, когда я со своими сородичами отправился на точно такое же мероприятие. Кстати, тогда я впервые и встретил Тиранис. Ну, она тогда никого вокруг не замечала — рубила умертвий, как безумная, а когда не размахивала мечом, спала мёртвым сном. Я ещё подумал тогда, что живые такого мастерства просто не могут достичь. Даже если живут долго, как эльфы.

— Дело не в продолжительности тренировок, а в скорости, — пробурчала я.

— Да, конечно, — он кивнул. — В общем, вампирам было разрешено пить уже пролитую кровь. Разумное решение, учитывая, сколько они сражались. Меня сильно ранили, и я был почти мёртв, когда на меня буквально рухнул Алистар. Хоть он, в целом, и справлялся с тем, чтобы рубить головы, боец из него всё его посмертие был так себе. Уж не знаю, споткнулся ли он тогда, или толкнул кто, или в спину выстрелил, но упал он буквально лицом мне в рану. Отпил пару глотков, а потом понял, что я ещё жив. Попытался исцелить, но ран было много, а крови во мне — уже очень мало. Тогда он попросил прощения и напоил меня своей кровью. Из строя это меня, разумеется, вывело, но я был ему благодарен за то, что он не дал мне умереть и, хуже того, встать несколько столетий спустя умертвием.

— Тебе нравится быть вампиром? — озадаченно спросил Тристан.

— Это сложный вопрос, — пожал плечами Лодедуил. — Я изначально должен был прожить очень долгую жизнь, и она оборвалась бы, если бы не Алистар. То есть, она оборвалась, конечно, но я остался самим собой, лишь сменил диету. Для людей становление нежитью меняет ситуацию относительно смерти довольно радикально, но для эльфов и оборотней, которые и так живут довольно долго, это немного другая история. Многое меняется, но даже после обращения мы не особо меняемся. Нравится ли мне быть вампиром? Не знаю даже. Это лучше, чем просто умереть насовсем, хотя… Никогда об этом не задумывался.

— Ты сказал, что обратить можно любого живого, — нахмурился Тристан. — Это значит, что среди вампиров не только бывшие эльфы есть, но и оборотни тоже?

— Эльф я один, — мотнул головой вампир. — Насколько мне известно, единственный за всю историю. По собственному желанию эльфы нежитью не становятся, а обратить против воли… Я бы назвал это сложной задачей. Что же до оборотней… Честно говоря, я бы предпочёл не отвечать. Как я уже говорил, обычно мы не спрашиваем друг у друга про обращение, а после него уже не важно, кем был вампир при жизни. И если и узнаём что-то на эту тему, живым, как правило, не рассказываем. Полагаю, как бы Тиранис вам ни доверяла, всё равно не стала бы выдавать чужих тайн. Как бы глубоки ваши отношения при этом ни были.

— Ты же сейчас про глубину эмоциональной привязанности, да? — я изогнула бровь.

— Конечно, — Лодедуил кивнул. — Ты велела не опошлять ваши отношения, и поскольку вы меня не выставили пинками, я склонен признать, что заблуждался. Всё, похоже, и в самом деле не так, как показалось на первый взгляд. К слову, ты же дала им своей крови? — он посмотрел на меня так, как будто мы тут были одни.

— Да, — тихо ответила я.

— О-о, — многозначительно протянул он. — Кажется, кое-кто сорвал банк в игорном доме жизни.

— Ага… и это определённо не мы с тобой, — мрачно заметила я.

— Не сказал бы, — улыбнулся вампир. — Нет, главный приз нам, конечно, не достался, но и в проигрыше мы тоже не остались.

— Не поспоришь, — усмехнулась я, бросив взгляд на Тристана и Миргаила.

Вина я принесла только пару бутылок, что эльфу и оборотню было как слону дробина. С тем же успехом можно было какой-нибудь компот купить — торговки на рынке продавали его в кувшинах. Но мне почему-то подумалось, что в первый день вино пойдёт лучше. Хмель в голову никому не ударил, но атмосфера всё равно сложилась довольно приятная. Разговор шёл довольно легко, тем более что Лодедуил, не изменяя себе, оставался как прекрасным рассказчиком, так и отличным слушателем. К тому же он перестал отпускать неуместные замечания, что только сделало общение более приятным. Часа в три я решила, что пора бы уже по кроватям. Парни встали рано, а я так и вовсе больше суток бодрствовала. Стоило мне только напомнить об этом, как они сразу засуетились, убирая со стола. Мне захотелось немного поваляться в ванне — тёплая вода расслабляла, а я много времени была вынуждена провести в скрюченном состоянии в форме мыши. Лодедуил сказал, что ему ещё нужно переговорить о чём-то с Миргаилом, и выгонять его я не стала. А когда вылезла из воды и направилась в спальню, вампир обнаружился спящим на диване в гостиной. Разбудить его, конечно, было можно, но я решила этого не делать — будь я на его месте, мне бы это не понравилось. В саркофаге же меня ждал очередной сюрприз: Тристан и Миргаил уже улеглись, раскатившись в оба края.

— Ну вы, конечно… — протянула я, остановившись в изголовье.

— Ты думала, мы на диванах будем спать? — поинтересовался оборотень, укрывшийся одеялом только до середины голой груди.

— Один из них занял Лодедуил, — добавил Миргаил. — А учитывая размеры этого спального места, мы решили, что незачем спорить, кто будет спать на диване. Ложись давай. Время и правда позднее.

— Хоть бы одеяла отдельные взяли, — проворчала я, но в саркофаг всё же забралась.

Между ними — а место они мне оставили только там — оказалось тепло. Даже жарко. Особенно справа, где лежал в одних брюках Тристан. В мыслях о том, когда я последний раз его кусала и не пора ли снова, я уже начала засыпать. И как же это было всё-таки удобно — саркофаг, рассчитанный на сон именно вампира… Ни с какой кроватью не сравнить…

— Тиранис, — вернул меня к реальности голос Тристана.

— М? — вяло отозвалась я.

— Ты спишь? — тихо уточнил он.

— Я же отвечаю тебе, — для убедительности я всё-таки открыла глаза. — Что ты хочешь?

— Я… — оборотень глубоко вздохнул. — Просто хотел сказать спасибо. Я слишком долго пробыл вдали от клана и отвык от заведённых там порядков. Не знаю, как бы уснул на полу на шкурах.

— Не за что, — буркнула я. — Спи давай.

На этот раз я вырубилась, стоило только закрыть глаза. Очнулась я так же резко, как уснула. Вот только оказалась я при этом в крайне неожиданном положении: в боевой стойке с невесть откуда взявшимся мечом в руках. А напротив меня с поднятыми руками стоял вампир, у ног которого лежал серебряный столовый нож. И с нашей прошлой встречи двести лет назад он ничуть не изменился. Зильбер был всё так же красив: льняные волосы, изумрудные глаза, благородные черты лица и завидная стать.

— Что ты здесь забыл? — прошипела я, не меняя позы.

— Я пришёл поговорить, — тихо и очень спокойно отозвался он.

— Какой странный способ завязать беседу, — я покачала головой и отставила меч.

Только теперь обратила внимание, что прежде этого оружия я никогда не видела. А меж тем меч был великолепный — мифрил, эльфийская работа, гравировка магическими рунами… Лодедуил пришёл без оружия, а значит, принести этот мог только Зильбер. Я вопросительно уставилась на него.

— Это искупительная жертва, — он слегка склонил голову набок. — Не мог же я прийти к тебе с пустыми руками.

— Ты мог не приходить вообще, — я поморщилась.

Мы говорили тихо, но мне всё равно не нравилась идея продолжать беседу над головами спящих. К тому же до меня дошло, что Зильбер наблюдал меня сейчас в моей ночной рубашке — шёлковой коротенькой комбинации, едва прикрывавшей бёдра. Учитывая, что нас с ним связывало, мне не очень хотелось оставаться именно в таком виде перед ним и дальше. Я схватила первую попавшуюся рубаху — она оказалась тристановой — и натянула на себя как халат. В принципе, на то и было похоже: рубашка оборотня была мне до колен. Едва закончив, я ринулась к Зильберу и вытолкала его в столовую зону, мельком заметив, что Лодедуил так и продолжал дрыхнуть у меня на диване.

— Знаешь, я не думаю, что нам есть о чём говорить, — поморщилась я, садясь. — Если, конечно, ты не собираешься начать разговор со слов «прости, я вёл себя, как распоследняя скотина».

— Прости, я вёл себя как распоследняя скотина, — повторил Зильбер и на кой-то ляд опустился передо мной на колено. — Прости, что донимал тебя и давил. Прости, что отказывался замечать твои чувства. Прости моё безумие и мой эгоизм. И… Мне правда жаль, что устроил ту западню. Это меня, конечно, не оправдывает, но всё не должно было зайти так далеко. Я должен был прийти и спасти тебя до того, как всё стало бы совсем опасным.

— Но ты выбрал не самых удачных наёмников, — я нахмурилась. — Мне просто интересно: ты знал, что на их головы у гильдии был контракт?

— Нет, я… — он дёрнул головой. — Этого я не знал.

— Вот как… — я кивнула. — Ты же понимаешь, что будь на моей стороне меньше опыта и удачи, меня вполне могли там упокоить?

— Я… Этого не должно было случиться, — Зильбер покачал головой. — И я знаю, что моя одержимость меня ни в коей мере не оправдывает, но я правда никак не мог собой управлять.

— Извинения приняты, но это не значит, что ты прощён, — я чуть сощурилась. — Полагаю, это не единственная причина твоего прихода. Поднимайся с пола и садись нормально за стол.

— Спасибо, — улыбнулся вампир и сел напротив. — Честно говоря, я не ожидал, что найду в твоей палатке кого-то кроме тебя. Как Лодедуил оказался у тебя на диване?

— Он зашёл по делу и остался пообщаться, — я пожала плечами. — А потом, видимо, вырубился. А я не настолько жестока, что спящего вампира тыкать серебром.

— Прости, — Зильбер опустил голову. — Но по-другому тебя разбудить было невозможно.

— Можно было дождаться утра, — я пожала плечами.

— Можно, но… — он отвёл глаза. — Я хотел поговорить с тобой без лишних глаз.

— Ну, я внимательно тебя слушаю, — я кивнула.

— Собственно, я пришёл извиниться, — вампир нахмурился. — После того, что тогда произошло тогда… Ты куда-то уехала, и Аластор наотрез отказался говорить, где тебя искать. Сначала я был в ярости, но чем дольше тебя не видел, тем больше успокаивался. Одержимость стала сходить на нет — к счастью, вампиры не зацикливаются на эмоциях, если не подпитывать их. Мне понадобилось лет пятьдесят, и тогда я пересмотрел своё поведение. И ужаснулся. Я хотел извиниться ещё тогда, но сначала боялся, что у меня снова поедет крыша, а потом — что ты меня просто упокоишь по тихой грусти. А сейчас… Просто я посчитал, что во время нашествия ты не станешь рубить мне голову.

— Насколько же, по-твоему, у меня кровожадные замашки? — усмехнулась я.

— Мне нравится думать, что я неплохо тебя знаю, — Зильбер улыбнулся. — Я ошибся?

— Голову рубить я бы тебе в любом случае не стала, — я пожала плечами. — Есть только одна причина, по которой я могу отправиться упокаивать вампира — устроенная им резня, по какой бы причине она ни случилась. За нашу ссору… Максимум, я разбила бы тебе лицо.

— Если тебя это успокоит, я… — он озадаченно свёл брови. — Ну, не то чтобы не против, но не буду сопротивляться — я это заслужил.

— Выражение такое есть — повинную голову меч не сечёт, — я улыбнулась. — Прошло достаточно времени, чтобы моя обида рассосалась. И ты извинился. Так что, пожалуй, пропустим этот этап примирения.

— Могу я задать тебе вопрос? — вампир улыбнулся мне в ответ, и я кивнула. — Живые в твоём саркофаге — это же не то же самое, что можно найти в постели Иреи?

— Разумеется, нет, — фыркнула я. — Разве тогда мы бы спали?

— Да, конечно, — Зильбер кивнул. — В таком случае, сильно ли я ошибусь, если предположу, что вы в отношениях? Какими бы они ни были с поправкой на то, что это всё-таки ты.

— Ты не ошибёшься, — я сощурилась. — Какие-то проблемы?

— Никаких, — он поднял развёрнутые ладони. — Просто интересно, как это вышло. Оборотня я ещё могу понять, если немного напридумывать, но эльф — это что-то новенькое. Они же не любят вампиров.

— А этот любит, — я пожала плечами. — По крайней мере, он так говорит, а у меня нет причин ему не верить — его глаза и сердце выдают вполне однозначную реакцию.

— Нет в тебе романтики, — усмехнулся Зильбер. — И? Ты планируешь их обратить?

— Сдурел совсем на старости лет? — у меня вытянулось лицо. — Врагу бы такого мероприятия не пожелала. И я ещё допускаю, что Миргаил может оказаться в ситуации, когда сохранить его жизнь можно будет только так, но Тристан, прости, оборотень!

— Как и Клод, — Зильбер склонил голову набок. — Ты не знала?

— Никогда не спрашивала, — я мотнула головой.

— Ну, он и сам не особо любит распространяться. Да и история его, — он помрачнел и отвёл глаза. — Но не мне её тебе рассказывать. Впрочем, думаю, он и сам проболтается, если покажешь ему своего парня.

— Н-да… представить придётся, — вздохнула я.

— Тебе в этом мерещатся какие-то проблемы? — Зильбер снова посмотрел на меня и склонил голову набок.

— Даже не знаю… — я пожала плечами.

— Тиранис, ты же знаешь — мы не испытываем ненависти к живым, — вампир нахмурился. — И никто не будет покушаться на кровь живых, что хоть раз кормил кого-то из нас. Если ты считаешь, что твои парни не несут угрозы для вампиров, их хорошо примут. Твой авторитет достаточно высок для этого.

— Вот как… — я кивнула. — Знаешь, после всего, что произошло, ты кажешься странным. Такой подозрительно спокойный, что хочется спросить, кто ты и куда дел настоящего Зильбера.

— Этот вопрос следовало задавать тому Зильберу, который донимал тебя, — он усмехнулся. — Когда я в своём уме, я именно такой и есть.

— И хотя я ещё не простила тебя окончательно, теперь ты определённо нравишься мне больше, — я усмехнулась. — Даже если мне и кажется немного странным вот так просто разговаривать с тем, кто пытался меня убить.

— Ну, если так подумать, почти все вампиры в разное время так или иначе пытались убить друг друга, — Зильбер пожал плечами. — Кроме, пожалуй, тебя. Насколько я знаю, ты этого никогда не делала.

— Если не считать случаев, когда это необходимо было сделать, так и есть, — я кивнула. — Но… Я бы в любом случае не «пыталась». Я профессиональный убийца — если бы мне припекло, я бы не стала «пытаться». Я бы убила.

— И нам стоит возносить молитвы первому королю за то, что ты наделена достаточным самообладанием, чтобы этого всё-таки не делать, — вампир улыбнулся и поднялся. — Разговор затянулся. Хотя я этому определённо рад, думаю, мне уже стоит уйти. Увидимся на тренировке.

— Увидимся, — кивнула я.

Зильбер ещё раз склонил голову, а потом быстро покинул палатку. Несколько секунд я просто сидела и таращилась в одну точку. Честно говоря, я не ожидала, что он извинится. Не то чтобы я не понимала, что у него поехала крыша, когда он начал… Если так можно выразиться, ухаживать за мной, назойливо влезая в моё посмертие и игнорируя отказы. И даже если я пыталась скрыться, он всё равно меня выслеживал и снова не давал прохода. А потом в его голове созрел просто умопомрачительный план: заманить меня в ловушку, и когда дела станут совсем плохи — героически прийти на помощь. Видимо, в его голове я должна была пасть в объятия своего спасителя, как наивная дева. Вот только меня тогда действительно пытались упокоить. Там вот прямо постарались сделать всё, чтобы получилось. Но стоило мне дотянуться до осколка зеркала, и исход мероприятия оказался предрешён. Ещё и награду потом получила через гильдию — нападавшим уже был подписан смертный приговор. Я достаточно долго — лет десять — злилась на этого парня, но потом всё же остыла. И если нормальный он вот такой, с ним вполне можно было иметь дело.

Не то чтобы мне ещё хотелось спать, но до рассвета было ещё около часа. И я подумала, что можно было бы снова лечь. Но прежде, чем вернуться в саркофаг, я решила выпить воды. Пока я была в ванной, со стола всё убрали, так что мне пришлось нырнуть под него, чтобы достать графин из тумбочки. А когда я вынырнула обратно, первым делом столкнулась взглядом с Тристаном, озадаченно смотрящим на меня.

— Я тебя разбудила? — я сощурилась.

— Нет, — оборотень помотал головой. — По крайней мере, я проснулся не из-за шума. Впрочем, я вообще не понял, почему это произошло. Я вышел сюда, потому тебя в саркофаге не было. Чего не спишь?

— Ко мне припёрся один вампир, — я нахмурилась.

— И моя рубашка на тебе из-за него? — Тристан склонил голову набок.

— В общем — да, — я кивнула. — Я просто не хотела разговаривать с ним в том, в чём имею обыкновение спать.

— Это какое-то твоё интересное прошлое? — он сощурился.

— Да не то чтобы, — я пожала плечами. — Ну, если хочешь подробностей… Это был Зильбер. Некоторое время назад, лет так немногим больше двухсот, он был одержим мной до невменяемости. Я же к нему не испытывала совершенно ничего, и потому отвергала все его ухаживания. Закончилось тем, что он придумал очень тупой план по завоеванию моего сердца, который, впрочем, закончился оглушительным провалом. Пришёл извиниться. Это если вкратце.

— А если в подробностях? — Тристан продолжал сверлить меня взглядом.

— А в подробностях я не хочу говорить об этом, — я мотнула головой и налила себе воды. — Это было давно, и сегодня мы окончательно разрешили противоречия. К счастью, он успокоился в отношении меня и оказался достаточно нормальным, чтобы мы в принципе могли поладить.

— То есть теперь его ухаживания могут возыметь эффект? — помрачнел оборотень.

— Пф, нет, — я едва не разлила воду. — Да и не похоже, что он намерен продолжать их. Это было бы очень странно после двухсот лет перерыва.

— Вы же можете жить вечно, — Тристан поморщился. — Разве такой промежуток времени для вас имеет какое-то значение?

— В достаточной степени, чтобы избавиться от одержимости, — я пожала плечами. — К тому же, Зильбер никак не поместится в наши отношения. И он прекрасно это понимает.

— Ну и хорошо, — кивнул оборотень. — Пойдём досыпать?

Я кивнула, и мы вернулись в саркофаг. И стоило мне забраться под одеяло, как меня придавило рукой Миргаила поперёк туловища, а через пару секунд поверх ещё и лапища Тристана улеглась. Если бы мне нужно было дышать, это было бы весьма затруднительно сделать. А так — я даже не стала возмущаться, закрыв глаза и почти сразу отрубившись.

Снова проснулась я уже ближе к полудню. Часов в палатке, разумеется, не было, но я всё равно всегда знала, который час. Даже если не могла видеть ни лучика солнца, ни сияния звёзд. До меня не сразу дошло, что Тристана и Миргаила не было не только в саркофаге, но и вообще в палатке. И я понятия не имела, куда это их унесло. Может, тренироваться ушли или, например, есть — на одних бутербродах долго не протянешь. Впрочем, Лодедуил тоже уже успел уйти. Я потянулась и выбралась из саркофага. Царившая в палатке тишина радовала слух, и пока я переодевалась во что-то, в чём можно было выйти наружу, размышляла о том, можно ли будет по окончании кампании забрать этот магический шедевр себе. Я бы тогда эту палатку поставила в своей спальне в «Регалионе» или вообще рядом с общежитием. Надо было только разобраться, можно ли её как-то закрыть, чтобы не шастал кто ни попадя. Узнать об этом можно было только у Аластора, и я отправилась искать его в общий шатёр вампиров. И именно там я его и нашла. На свою голову. Старший вампир был там один, и как только я приблизилась к столу, он молниеносным движением зажал меня между собой и, собственно, столом, уперевшись руками по обе стороны от меня. Лицо его оказалось буквально в нескольких сантиметрах, и он пристально смотрел мне в глаза.

— Ты в своём уме? — после долгой паузы наконец прошипел Аластор. — Соображаешь, что делаешь?

— О чём, собственно, идёт речь? — я озадаченно нахмурилась и склонила голову набок.

— Ты рассказала о нашей крови живым, — если бы он играл в театре, вполне мог бы получить роль змеи. — Предательство тебя ничему не научило?

— Ну вот уж ты точно не тот, кто может спрашивать меня об этом, — криво усмехнулась я.

— Тиранис… — Аластор чуть отступил и сжал пальцами переносицу. — Сколько раз мне нужно извиниться, чтобы ты простила? Если это прекратит разлад, я готов даже на колени встать…

— Ничего такого не нужно, — я дёрнула плечом. — Я прекрасно знаю, что Зильбер тогда тебя подставил. Ты извинился, он извинился, и тему можно закрыть на этом. Хотя твоих нотаций относительно предательства я всё равно не желаю слышать. Однако речь сейчас не об этом.

— Именно, не об этом, — вампир снова посмотрел на меня. — Ты осознаёшь последствия предательства на этот раз?

— Аластор, ты действительно думаешь, что я так ничему и не научилась? — я поморщилась, а затем подняла руку с кольцом. — Что ты видишь?

— Что твои отношения с живыми зашли довольно далеко, — он поджал губы.

— Это не так, — я мотнула головой. — Скажи, что ты видишь необычного в этом кольце?

Аластор сощурился, взял меня за руку и поднёс ладонь к самым глазам. С минуту он рассматривал кольцо, поворачивая мою кисть, и вот наконец до него дошло: глаза вампира расширились, и чтобы убедиться в своей догадке, он даже лизнул его. И мне стоило некоторого усилия не отдёрнуть руку.

— Кровавая клятва… — тихо произнёс Аластор. — Они умрут, если проболтаются?

— Если даже попытаются рассказать кому-то живому, — поморщилась я. — Я… Я бы сказала, что доверяю им. Но время может поменять ситуацию, и я это понимаю. Так что я сочла полезным получить клятву до того, как это станет опасным.

— И почему я вообще засомневался в тебе, — вампир отступил на шаг и покачал головой. — Так что? Когда ты представишь нам своих мужчин? Вообще-то, Лодедуил высказался о них в довольно положительном ключе.

— И когда только успел, — я скривилась. — Не то чтобы я не собиралась, хотя, если подумать, это и не обязательно. Просто я ещё не решила, как это сделать.

— Так, вы разобрались? — в шатёр вошёл Клод. — А то ситуация немного нервная.

— Да… Всё в порядке, — кивнул Аластор. — Тиранис подстраховалась. Очевидно, не так давно мы окончательно уничтожили в ней остатки доверия.

— Ну уж, — фыркнула я.

— Значит, это мы подумали о Тиранис хуже, чем следовало бы… — покачал головой Клод.

И в этот момент произошло то, чего я точно не ожидала: полог шатра откинулся, и внутрь вошли Тристан, Миргаил и Лодедуил. Их появление было внезапным, но ещё более внезапной была реакция Клода: увидев их, он сначала замер, а потом отступил на пару шагов. В тот момент, впрочем, я думала только о том, что для живых вот так просто вломиться в шатёр нежити было, мягко говоря, не лучшим решением.

— Тристан? — сипло выдохнул Клод, и я озадаченно подняла на него глаза. — Нет… Нет, не может быть… Он бы не дожил…

— Моего деда звали Тристан, — подал голос оборотень. — В честь него назвали.

— Ха? — вскинулся Клод. — И ты на него похож?

— Говорят, что копия, — Тристан пожал плечами.

— А… Вот как… — вампир вдруг улыбнулся и сделал к нему несколько шагов, но совсем близко подходить не стал. — Ну, рад знакомству, внучатый племянник.

— Э? — хором протянули все мы.

— Тристан был моим младшим братом, и мы оба были подвержены одному и тому же недугу, — скривился Клод. — Полнокровие — наследственная проблема, хотя может проявляться не в каждом поколении. К сожалению, у нас он проявился у обоих, но у меня в больше мере. Как-то я оказался на грани того, чтобы впасть в ярость и никак не мог успеть пустить себе кровь — после этого же не сразу успокаиваешься. Зрение уже помутилось, и я не сразу понял, кто ко мне подошёл. Потом я сознание потерял, а когда пришёл в себя, был в ужасе. Последствия звериной ярости я уже видел, а потому мог думать только о том, сколько я убил. Но я оказался там же, где меня застал приступ — среди леса. А рядом не оказалось ни трупов, ни следов крови. Только сидящий чуть в стороне вампир. Вот он, кстати, — Клод ткнул пальцем в Лодедуила.

— Если что, обращать этого парня в вампира в мои планы совершенно не входило, — поспешил уточнить тот. — Это вообще было бы глупо — лишать себя того, кому укусы не только не во вред, а даже на пользу.

— Тебе бы и не пришлось, если бы Тристан, мой брат, не впал в ярость и едва не убил меня, пока я пытался его остановить, — нахмурился Клод. — Я хотел защитить племянника, да и брата тоже… С прошлого визита Лодедуила, когда он пил мою кровь, прошло дней десять. К тому моменту наш симбиоз продолжался уже десять лет, и за это время у меня ни разу не возникало даже предвестников приступа, и я думал, что обойдётся и в этот раз. Но ярость брата спровоцировала мою, хотя я уже истекал кровью. Соплеменники решили, что меня проще бросить, чем спасать, потому что велика была вероятность, что я в любом случае не выживу. Я был не в себе и не знаю, как меня оттащили в пещеру, где я всего на пару минут пришёл в себя. Лодедуил предложил мне выбор — умереть или стать вампиром, и я выбрал второе. Снова обрёл способность мыслить я незадолго до нашествия умертвий, к которому только и успел, что научиться контролировать свои силы. Вампиром я стал…

— Четыреста двадцать семь лет назад, — скривился Лодедуил. — И для протокола — если бы я мог сохранить тебе жизнь, я бы это сделал.

— Я сбился со счёта, сколько раз ты мне это повторил, — кивнул Клод. — И я ни разу не обвинил тебя в том, что тогда произошло.

— Вслух, ты хочешь сказать, — проворчал бывший эльф.

— А, так вот почему ты говорил, что оборотня тоже можно обратить… — я посмотрела на Лодедуила.

— Так ты разболтал? — усмехнулся Клод.

— Нет, разболтал Зильбер, — я мотнула головой.

— Я думал, ты с ним… Ну, упокоишь его, как только увидишь, — нахмурился Клод.

— Это едва не случилось, — я поморщилась. — Но он приходил извиняться, и мы поговорили. Вполне продуктивно, я бы сказала.

— Вот же старый хрыч, — фыркнул Клод. — О чём бы вы ни говорили, рассказывать о том, кем я был до обращения, определённо было излишне.

— И раз уж ты заикнулся о том, что за тема привела нас к твоей личности, думаю, самое время представить, — я подошла к своим дорогим и положила ладони им на плечи. — Это Тристан и Миргаил, мои коллеги по «Регалиону» и мои дорогие. Думаю, больше пояснений не требуется, так ведь?

— Ну да, — хмыкнул Аластор. — По именам понятно, кто есть кто, а твоё определение ваших отношений… Ну, важно только то, что ты представила их как твоих дорогих. Что бы мы ни додумывали, ваши отношения — ваше личное дело.

— Ах да, кстати, — встряхнулся Клод. — Я же сюда пришёл ещё потому, что тебя из ставки искали, Тиранис. Просили зайти к ним, как сможешь.

— Зачем? — меня перекосило.

— Этого они не сказали, — он пожал плечами. — Да и с чего бы им мне говорить? Я ведь историк и банкир, а не военный стратег.

— И если ты переживаешь, я лично гарантирую тебе безопасность твоих живых, — добавил Аластор, чуть опустив подбородок.

— Я не настолько плохо о вас думаю, — я усмехнулась. — Но всё равно спасибо. К слову, вы чего пришли-то в этот шатёр? — я посмотрела на Тристана и Миргаила.

— Вернулись с тренировки и не нашли тебя в палатке, — пожал плечами эльф. — И я подумал, что ты можешь быть здесь. Ты ведь всё равно собиралась нас представить, разве нет?

— Собиралась… — протянула я. — Впрочем, раз вы всё равно уже столкнулись с этим парнем, — я кивнула на Лодедуила, — скрыть вас уже было невозможно. Познакомить вас с ним — всё равно что по системе всеобщих объявлений оповестить.

— Ну уж не всеобщих, — фыркнул Лодедуил. — Или это был секрет?

— Был бы секрет, от тебя бы я его в первую скрыла, — хмыкнула я. — Так, ладно. Пойду узнаю, что там от меня ставке понадобилось. Надеюсь, там ничего серьёзного и это ненадолго.

— В любом случае найди предлог, чтобы уйти оттуда до наступления темноты, — кивнул Аластор. — Мы соберёмся здесь после заката.

— Ага, — я кивнула и вылетела прочь.

Лететь было недалеко — можно было бы и пройтись. Но мне не хотелось лавировать среди бестолковой суеты. Я вообще не могла понять, откуда столько толкотни: времени ещё было достаточно, чтобы заниматься спокойно и с расстановкой. Но, видимо, нервы шалили у всех, и, чтобы как-то успокоить себя, живые метались, чтобы быть занятыми. Или хотя бы создать нечто похожее на это состояние. Я вернулась в человеческую форму прямо перед часовыми у штабного шара — теми же двумя, что стояли на страже и вчера. Они на этот раз без вопросов подняли для меня полог, и я вошла. На меня сразу накатило неприятное давящее чувство, и уже через секунду я нашла его причину — кроме генералов здесь находился ещё и животворящий. На вид ему было слегка за сорок с поправкой на то, что обладатели этой силы долго сохраняли молодость. То есть выглядел-то он лет на тридцать максимум, если сравнивать с обычными людьми, так что моя оценка вряд ли была сильно ошибочной. В отличие от остальных присутствующих, животворящий был закован в доспехи, только шлема на голове не было.

— Госпожа Тиранис, спасибо, что зашли, — улыбнулся генерал Винченцо. — Мы надеялись, что вы сможете разрешить возникший у нас спор. Мы же не оторвали вас ни от чего важного?

— Нет, — я пожала плечами. — Вампира трудно оторвать от чего-то важного днём. Тем более, если он уже не спит.

— Нежить, — низким, злым голосом произнёс животворящий.

— Пижон, — хмыкнула я. — Так в чём дело?

— Я говорил о том, что лучше всего будет поставить животворящих в авангард, — сообщил генерал Винченцо. — Потому что само их присутствие по линии столкновения сможет упростить бой на первых порах. А командир животворящих, господин Эмерельд, — генерал указал на рыцаря развёрнутой ладонью, — утверждает, что от них будет больше пользы в арьергарде.

— Мне не нравятся оба варианта, — я пожала плечами. — Присутствие животворящих в авангарде давит по вампирам. И это может стать проблемой, если учесть соотношение наших сил и возможностей в подобном сражении и сил всех остальных. С другой стороны, эта сила нужна для противостояния, и отодвинуть её в совсем в арьергард будет попросту неразумно. Я бы предложила применить её с расстояния — например, приложить к залпам лучников.

— Но мы упустим превосходных мечников, — поморщился генерал.

— Какими бы превосходными они ни были, это всё равно не стоит даже десяти процентов снижения сил вампиров, — хмыкнула я. — К тому же, это редкий дар. Насколько я понимаю, сейчас животворящих не больше полутора сотен. Потеря даже одного будет весьма заметна. Поэтому я бы всё же не выводила их на переднюю линию столкновения. По крайней мере, в начале, когда натиск умертвий особенно силён.

— Неожиданно здравая мысль для вампира, — высокомерно заметил командир Эмеральд.

— Как будто вы до этого момента хоть раз говорили с вампиром, — я мотнула головой. — И потом, меня, как и всех прибывших вампиров, занимает только устранение умертвий и минимизация последствий столкновения. А потому я думаю о том, как разумнее и эффективнее использовать имеющиеся ресурсы, а не как устроить так, чтобы кто-то мог получить дополнительные преференции. Кстати, как долго вы планируете нарушать перемирие? Давить силой прямо в шатре ставки больше похоже на угрозу, чем на сотрудничество.

— Я бы с большим удовольствием наплевал на перемирие и уничтожил вампира прямо здесь и сейчас, — надменно произнёс животворящий.

— А я бы посмотрела, как у вас это получится, — хмыкнул я.

— Нарываетесь, госпожа Тиранис? — выплюнул он.

— Остановитесь! — резко осадил его генерал Кисар. — Как вам только наглости хватает так себя вести с ветераном трёх кампаний против умертвий, командир Эмеральд?! Вы же просто до смешного молоды, чтобы так разговаривать с госпожой Тиранис!

— Должен признать, я бы поступил до омерзения низко, если бы действительно напал на госпожу Тиранис, — животворящего перекосило. — В конце концов, она увеличила силы моей дочери. Сколько вы хотите получить за свою слезу?

— Визардиан дали по двенадцать тысяч за штуку, а ученикам обещала отдать за полцены, — я пожала плечами. — Так что я рассчитываю на шесть тысяч. Хотя это и не к спеху.

— Никогда не сомневался, что у вампиров нет сердца, — помрачнел он.

— Иногда я сомневаюсь, что оно есть и у живых, — хмыкнула я. — Но мы, по крайней мере, заключаем честные сделки. Более того, я ведь могла потребовать деньги вперёд, но учла ситуацию и не тороплю с оплатой. Тем более, что я готова рассмотреть вариант альтернативной, так сказать, валюты.

— Иными словами, вы готовы принять мою или Аники кровь вместо золота? — сощурился командир.

— Завтра небо на землю упадёт? — я изогнула бровь. — Мне кажется, это буквально впервые в истории — когда животворящий предлагает свою кровь вампиру не потому, что обязан ему жизнью. Хотя и такое случалось всего несколько раз — пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать. Впрочем, это и не удивительно, ведь ваша кровь на какое-то время даёт вампирам не только иммунитет к вашим силам, но и, собственно, сами ваши силы.

— На какое время? — влез генерал Кисар.

— Несколько дней, — я пожала плечами. — Может, до пары недель. Зависит от многих аспектов.

— Командир Эмеральд, вы понимаете, как это может усилить передний край? — эльф перевёл взгляд на животворящего.

— Думаю, да, — поморщился он. — Госпожа Тиранис, я бы хотел поговорить с вами лично. Без посторонних. Это возможно?

— Вы можете прийти ко мне, — я нахмурилась. — У моей палатки стоит синий вымпел со скрещенными мечами. Потому что я в расположение животворящих точно не пойду. Если надумаете, приходите до наступления темноты.

— А после вы пойдёте кровь пить? — брезгливо уточнил животворящий.

— Даже если и так, это не ваше дело, — кисло отозвалась я. — Если вам нечем заняться, можете за мной проследить. Как сотни живых до вас. И точно так же, как и они, ничего не обнаружить, а только потратить время. Генерал Винченцо, — я перевела взгляд на него, — это всё? Мне не очень приятно находиться рядом с командиром, который всё никак не уберёт свою силу.

— В принципе, да, — кивнул генерал. — А, госпожа Тиранис, передайте вампирам, что животворящие прибыли в расположение. Судя по командиру Эмеральду, вам лучше не пересекаться лишний раз.

— Можно было передать и через Клода, — я поморщилась. — И потом, большинство вампиров вряд ли покинет выделенную нам территорию. Так что лучше бы оповестить животворящих, что мы уже здесь и соваться к нам без нужды ни к чему. У старика Аластора нервы ни к умертвию — может и не сдержаться.

— Это угроза? — сощурился животворящий.

— Это просто факт, — я пожала плечами. — Мы к вам не лезем — и никогда не лезли — и вам не советуем. Если кому-то из вашей братии нужно будет навестить вампиров, пусть держит себя в рамках. Потому что, я ещё раз напоминаю, ваши выпады могут стать законным основанием для нашего отказа от участия в кампании. Чем это грозит, прикиньте сами.

И вот только после этого командир Эмеральд наконец прекратил давить своей силой. Я кивнула и вылетела из шатра. И стоило меня звать ради этого? О том, что животворящие прибыли, мы бы и так узнали — их трудно не заметить. Тем более что у них было почти традиционным ритуалом припереться к лагерю вампиров на рассвете после своего приезда и жахнуть силой. Разово, на несколько секунд всего. Как будто для бодрости. Ну, если повезёт, в этот раз они не станут этого делать. Да и для планирования обороны пяти генералов по идее было более чем достаточно. Разве что они не могли договориться между собой без какого-то буфера, на роль которого выбрали меня. Видимо, чтобы, если что, было на кого свалить ответственность. Не то чтобы мне такое положение вещей нравилось, но с учётом масштабов трагедии я была готова на что угодно, лишь бы дело не обернулось катастрофой.

Я заглянула в наш шатёр, где Аластор разговаривал с Фердинандом и Бенедиктом. Вслушиваться в беседу не стала, а только передала новости. Вампиры, пребывавшие в хорошем расположении духа, мгновенно скисли, как будто дружно закусили лимоном, но комментировать всё же не стали. Да и что говорить, если и так всё было ясно? А оттуда уже пешком я направилась в свою палатку. И там оказалось неожиданно много народа — помимо Тристана и Миргаила в гостиной зоне на диване обнаружились Клод и Лодедуил. Когда я вошла, они над чем-то громко смеялись и не сразу заметили меня. Приблизившись, я оперлась на спинку дивана между своими дорогими.

— Над чем ржём? — поинтересовалась я, привлекая внимание.

— О, Тиранис! — обрадовался мне Клод. — Что там в ставке?

— Рабочие вопросы, — я поморщилась. — И просили сообщить, что животворящие прибыли. Как будто они не сообщают об этом лично каждый раз.

— Когда я ещё был живым, мне даже казалось это забавным, — кисло заметил Лодедуил. — А когда стал вампиром… Ну, это абсолютно не забавно.

— Да уж… — кивнул Клод.

— А мне вдобавок посчастливилось пообщаться с их командиром, — меня перекосило. — Неприятный мужик. А придётся с ним ещё разговаривать…

— О чём это? — сощурился Лодедуил.

— А, — я махнула рукой. — Прошлой зимой у нас были по обмену ученики из «Руб’Аля», трое животворящих. И как-то вышло, что я пообещала им в случае нашествия умертвий отдать по слезе за полцены. Слёзы я отдала, теперь нужно получить плату. Девушка из тех троих — дочь командира. Возможно, они предложат нам свою кровь перед боем.

— О как… — протянул Лодедуил. — Если речь идёт о чём-то таком, лучше бы привлечь Аластора к переговорам. Потому что я не помню ни одного случая, когда животворящие делали бы что-то для вампиров, а не против нас.

— Думаю, я сначала сама с ним поговорю, — я поморщилась. — Но если мне покажется, что там опять какая-то дрянь, позову старшего.

— Не то чтобы я много и долго общался с вампирами, но мы три года проработали с Тиранис бок о бок, и я имел удовольствие познакомиться с Парвастуром, — Тристан поднял на меня глаза. — И чем больше я вижу и узнаю, тем меньше могу понять, почему вампиров считают злом.

— О, позволь мне объяснить, — усмехнулся Клод. — Видишь ли, внучок, само по себе существование нежити противоречит законам жизни и смерти. Что и не удивительно, поскольку они определены живыми. А то, что нарушает закон, по определению зло. К тому же способности вампиров выходят далеко за рамки живых. Со временем у нас продолжают открываться всё новые возможности — сила, скорость, слух, реакция, обращение мышью, хождение по стенам… Это даже не половина того, на что способен достаточно старый вампир. Это вызывает зависть. Особенно у людей — их способности расцветают на короткое время, и с возрастом они только теряют силы. Маги по крайней мере накапливают опыт и становятся лучше, а вот те, кому этот дар не достался… Ну, я бы сказал, что их активная фаза жизни длится лет сорок максимум. В сравнении с растущими до бесконечности способностями вампиров это даже не мало — это ничто. Вот тебе и причина ненависти. Уверен, ты и сам понимаешь, что сколько бы ни тренировался, никогда не сможешь догнать Тиранис. Да я бы сказал, что тебе и меня не догнать, хотя я сражаюсь только с умертвиями во время нашествий.

— Я бы сказал, что кровавое безумие вам тоже очков не добавляет, — тихо заметил Миргаил.

— А ты никогда не спрашивал, что это такое? — сощурился Лодедуил. — Или, например, почему оно случается только один раз за посмертие? Ну, бывают состояния, близкие к нему, но к катастрофам они, как правило, не приводят, конечно… Я расскажу. Когда живой становится вампиром, дверь в его привычный мир закрывается. Мы лишаемся не только жизни в буквальном смысле, но и в переносном тоже — не можем днём и носу на улицу высунуть, не можем оставаться со своей семьёй, не можем быть рядом с теми, кого любили — не только потому, что вампир уже нежить, но и потому, что медленно меняется наша биохимия эмоций, постепенно умирая. И вместе с этим умирает наше сердце. Или душа. Называй, как больше нравится. Умирает, чтобы в некотором смысле переродиться — без этого мы были бы упырями, что по уровню сознания лишь чуть выше умертвий. И примерно по достижении двухсот лет происходит перелом — когда все привязанности прежней жизни окончательно иссыхают, а посмертие не дало ничего, кроме отчаяния и ночной тьмы. У кого-то это проходит легче, у кого — крайне тяжело, но все вампиры через это проходят. Чаще всего мы стараемся где-то запереться и перетерпеть. И обычно в это время вампира поддерживает его «отец» или кто-то другой из нас. Многие справляются, но везёт, к сожалению, не всем.

— Тогда почему некоторые сравнивают кровавое безумие с звериной яростью? — озадаченно спросил Тристан.

— В плане проявлений они действительно похожи, — нахмурился Клод. — Не осознаёшь себя и готов рвать на куски всех вокруг. Хотя причины разные. В ярости оборотень ищет выход гневу, способ избавиться от боли, а вампир в безумии ищет жизни и тепла. И если в этот момент рядом оказывается кто-то, кто не может совладать с этим, это оборачивается трагедией.

— Ты говорила об этом, когда оборвала меня на тему обратить нас? — посмотрел на меня Миргаил.

— Я вообще имела в виду начальный период после обращения, — я поморщилась. — Приятного в этом мало.

— С безумием Тиранис в некотором роде повезло, — мрачно заметил Лодедуил. — Жестоко, но повезло. Ты не против, если я расскажу? — он посмотрел на меня, и я только махнула рукой. — Видишь ли, случай Тиранис… Обычно жертвы вампира в кровавом безумии не выживают, если не счесть становление вампиром выживанием. Однако её «отец» пришёл в себя и не дал Тиранис уйти вратами смерти. По правилам, в таком случае его казнь должна была быть отложена до того момента, когда Тиранис снова обрела бы власть над собой, но её семья решила иначе. Они бросили её умирать жестокой смертью в лучах солнца сразу после того, как она уже умерла жестокой смертью растерзанная. Так что отказ от прежней жизни прошёл легче, чем у большинства.

— Добавлю, что отношения с кровными родственниками у меня были не ахти, — кисло заметила я. — Куда хуже, чем с Парвастуром и Элед, а уж им я доставила куда больше проблем.

— Возможно, именно благодаря этим эльфам ты не превратилась в типичного вампира, — хмыкнул Лодедуил. — И вместо того, чтобы включиться в увлекательную грызню нежити, ты развлекала себя в посмертии воинскими подвигами. Но так или иначе, каждый вампир хоть раз, хоть по мелочи, устраивал тебе какую-нибудь подлянку, как всем другим вампирам. Но, хочу подчеркнуть, извинялись и извиняемся мы за свои проделки только перед тобой. Когда ты пострадала из-за моей недальновидности, я едва до упокоения себя не довёл. А когда я, фигурально выражаясь, воткнул нож в спину Бенедикта, у меня нигде не ёкнуло.

— Может, это потому, что незадолго до этого он воткнул тебе копьё в задницу? — я склонила голову набок. — Буквально выражаясь.

— Не понимаю этого, — покачал головой Тристан. — Вампиров и так совсем мало, а вы ещё умудряетесь враждовать?

— Как бы объяснить… — нахмурился Лодедуил. — Мы во многом едины. У нас есть общее дело, мы сражаемся вместе против низшей нежити, как сейчас, и готовы противостоять живым до известной степени. Но заниматься одним и тем же долго довольно скучно, и каждый из нас старается найти для себя что-то новое. Иногда интересы пересекаются, а потому возникает и конфликт. Конкурировать с живыми… Приходится, но это не так интересно. К тому же, с живыми мы ограничены в выборе средств для достижения цели, а друг с другом только тем, чтобы никого по пути не упокоить. С людьми в этом плане вообще проще всего — часто достаточно просто немного подождать.

— Так что я бы не сказал, что мы прямо враждуем друг другом, — усмехнулся Клод. — Просто иногда устраиваем сложные игры. В этом только Тиранис не участвует, да и то лишь потому, что её единственная страсть — меч. А на этом поприще, даже если появится ещё один вампир-мечник, места предостаточно, чтобы не нужны были подобные обмены любезностями.

— Слушаю я вас, и у меня складывается впечатление, что вы вообще стараетесь с живыми лишний раз не связываться, — сощурился Миргаил.

— Не совсем так — всё же мы не можем выжить без крови, — скривился Клод.

— Да, но мне показалось, что вы даже в каких-то вопросах заработка стараетесь не конкурировать с живыми, — эльф пожал плечами. — Не то что убивать кого-то, выпивая досуха.

— Во-первых, нам столько крови и не нужно, — фыркнул Лодедуил. — Представь, что ты пытаешься влить в себя, скажем, сто литров пива за раз, когда вмещается в тебя обычно не больше двенадцати. В лучшем случае, тебе просто будет плохо. К тому же, убийства плохо сказываются на репутации. Хотя я не буду утверждать, что среди вампиров никогда не было убийц. Не профи, как Тиранис, а тех, кому просто нравилось убивать.

— Как Терренс, — меня передёрнуло.

— Да, как он, — кивнул Лодедуил. — Он устроил резню, и нашей блистательной воительнице пришлось решать проблему. Радикальным образом. Впрочем, именно так мы всегда и решали подобные вопросы. Все четыре со времени появления первого вампира. Но, я думаю, хватит о мрачном. Мне больше интересно, как вам работается в школе.

Тристан и Миргаил переглянулись и стали рассказывать. И начали они с нашего с ними путешествия в другой мир по милости магов. Я лишь изредка вставляла свои пять медяков, да и ни к чему было пытаться превзойти эльфа в красноречии. Всё было хорошо, пока истории были если не весёлыми, то, по крайней мере, забавными. Даже появление умертвий на полигоне Миргаил умудрился подать как весёлое приключение. И я расслабилась, слушая его. А потом ему в голову пришло рассказать, как в моих апартаментах устроили разгром в поисках слёз и что там испортили. Могло показаться, что Клод и Лодедуил слушали об этом точно так же, как все истории до этого, но я заметила, что их заинтересованность возросла. У остроухого вампира так и вовсе в глазах зажёгся опасный огонёк. И чем больше подробностей вампиры вызнавали, как будто непринуждённо направляя речь Миргаила, тем более кровожадный блеск возникал у них в глазах. И когда они выяснили буквально всё, что было известно о произошедшем, многозначительно переглянулись.

— И для чего вам понадобились все эти детали с именами и степенью вовлечённости? — хмуро поинтересовалась я у вампиров.

— Тиранис, это было просто праздное любопытство, — «очень убедительно» улыбнулся мне Лодедуил.

— Я тебе, конечно, верю — я ведь тоже врать умею, — я покачала головой. — Ничего делать не нужно. Мне там ещё работать.

— А что, в «Регалионе» сейчас лучшие маги? — склонил голову набок Клод. — Их прямо некем заменить?

— Это… — я хотела возразить, но всеобщее внимание привлёк шорох полога, с которым в палатку вошёл командир Эмеральд.

Впрочем, внимание вампиров он привлёк не только этим, а вдобавок выпустил свою силу. Я поморщилась и выпрямилась — весь разговор до этого я так и простояла за спинкой дивана. Вампиры тоже заметно напряглись, больше напоминая теперь взведённые арбалетные болты, готовые в любой момент сорваться с тетивы. Лица эльфа и оборотня довольными тоже довольными совершенно не казались.

— Командир Эмеральд, — обратилась я. — Вы снова игнорируете правила, перемирие и предупреждения.

— Считайте это моим ответным предупреждением, — он вскинул подбородок.

— Думаете, можете вести себя подобным образом прямо здесь? — спросил Клод ещё с дивана, а через мгновение он уже стоял за спиной животворящего, и пальцы вампира плавно оплели горло человека. — Это совершенно неправильная мысль.

— Вам в самом деле стоило бы несколько раз подумать, прежде чем выпускать силу здесь, — к ним приблизился Лодедуил. — И я сейчас говорю о конкретно этой палатке. Я надеюсь, вы сейчас меня правильно услышите, — вампир наклонился к самому уху командира и заговорил тихо, но я отчётливо слышала каждое слово. — Если вы посмеете навредить Тиранис, вампиры в едином порыве вырежут весь ваш род за неё. И под «всем родом» я понимаю вообще всех животворящих.

— Это угроза? — резко спросил командир. Пальцы на горле нервировали его, но он явно старался этого не показывать.

— Угроза, — кивнул остроухий вампир и сложил руки на груди. — Но что-то я у вас в руках не вижу ни голубя, ни ветки оливы, ни белых цветов, зато силу чувствую. Если вы сами пришли сюда с враждой, чего тогда ждёте от нас?

— Интересно, что будет, если обратить такого сильного животворящего? — прошипел Клод.

— Лич будет, — самым скучным из возможных тоном произнесла я. — Это же тоже магическая сила, так животворящих в этом смысле следует воспринимать как магов. Довольно. Сейчас не самое подходящее время для инцидентов. Мы вернёмся к нашим разборкам после кампании. Командир Эмеральд, — я пристально посмотрела на него. — Или вы сейчас же уберёте силу, или нам не о чем говорить, и я просто буду ждать, когда Аника заплатит. Не вы, а она.

Командир скривился, отвёл глаза, но силу всё-таки погасил. Я попросила оставить нас наедине, и, пусть и с заметной неохотой, все ушли. Махнув рукой, я развернулась и прошла к столу, уселась и воззрилась на животворящего, который шёл ко мне медленно, осматриваясь по сторонам. И чем ближе он подходил, тем более недовольным становилось его лицо. Наконец он уселся и снова обратил своё внимание на меня. Теперь можно было и поговорить.