Общие взгляды (джен)

Сквозь слёзы Гарри заметил пристальный взгляд профессора и судорожно сглотнул. Черты лица его были плохо различимы, и он не смог понять сердится ли на него профессор или шокирован, обнаружив Гарри там, где он находиться не должен. Но ведь нигде не написано, что он обязан идти на празднование Хэллоуина, не так ли? Что вообще тут делал Снейп? Почему он здесь, а не на празднике? Решив перейти в наступление, и притвориться, что это вовсе не профессор его поймал, Гарри повторил:

— Профессор Снейп! Что вы делаете в библиотеке?

Северус моргнул. Меньше всего он ожидал от Поттера допроса.

— То же самое я могу спросить у вас. Почему я здесь, не ваше дело. Что вы тут делаете, вместо того чтобы праздновать с друзьями?

— Я… не был в состоянии праздновать, — признался Гарри, надеясь, что если он скажет что-нибудь профессору, тот оставит его в покое.

Взгляд Северуса сверлили маленького мальчика. Юный волшебник до боли напоминал Лили своими серьёзными зелёными глазами. Последний раз он видел такие у мертвой Лили и подавил невольную дрожь. Он не будет об этом думать. Не сейчас. Вместо этого он сосредоточил своё внимание на её сыне, которого поклялся защищать, сыне, за которого она умерла, чтобы спасти. Несмотря на это, он больше не злился на мальчика. Что ещё можно было ждать от Лили, которая всегда защищала тех, кого любила? Когда-то она любила и его. Пока Северус не попался на льстивые речи Люциуса, свернул на тёмную дорогу и утратил её любовь и доверие навсегда. Что его действительно злило в поттеровском отродье, так это то, что он напоминал о давно потерянной любви и будоражил воспоминания, которые зельевар всеми силами старался забыть.

— А что так? Праздник не понравился? — насмешливо спросил он.

Гарри покачал головой.

— Нет. И он никому не должен нравиться! — взорвался он, устав прятать свои истинные чувства. — Неужели никто не помнит, что случилось в эту ночь?! В эту ночь они умерли! Ублюдок убил моих родителей… Я видел её смерть… Я не могу этого забыть. Не могу! — его дыхание стало частым и прерывистым, он начал всхлипывать, несмотря на все попытки сдержаться. — Она умерла из-за меня… из-за меня… а все ждут, что я буду счастлив! Счастлив от того, что убил её!

Северус был шокирован. Он никогда не думал, что мальчик был в состоянии запомнить что-либо в таком возрасте. Но очевидно, помнил и, что хуже, винил себя в её смерти. Но этот груз был не его, а Северуса.

— Нет, Поттер, ты не убивал её! — решительно начал он.

— Нет, убил! И все это знают! Все об этом говорят! Поэтому я знаменит! — закричал Гарри, в его глазах была боль.

Снейп протянул мальчику большой вышитый носовой платок.

— Хватит реветь на пергамент, Поттер. Соль с бумагой плохо сочетается.

Гарри взял платок и смотрел на него так, как будто никогда раньше не видел:

— Что?

Затем он смутился:

— Я-я хочу сказать… верно.

Неужели, Снейп только что пошутил? Точно, нет. Он вытер глаза, но непослушные слёзы продолжали течь по лицу.

— Взгляни на меня, — велел учитель, его голос смягчился.

Он заставил себя встретить этот затравленный зелёноглазый взгляд, увеличенный стёклами очков, он видел его весь учебный год.

— Ты не убивал свою мать. Ты не виноват, что Тёмный Лорд начал на тебя охоту. Твоя семья была предана хранителем. И тем… кто ненарочно принёс новости о пророчестве.

Твоя мама никогда бы не осталась в стороне и не позволила бы причинить вред своему ребёнку. Это было не в характере Лили. Она… предпочла умереть из любви к тебе, как и любая другая мать на её месте. Она бы не хотела, чтобы ты винил себя.

— Откуда вам знать? — настаивал Гарри. — Вы были там, когда она умерла? Спросили, почему?

— Мне это и не нужно, — сухо ответил профессор, — следи за своим тоном, иначе я сниму баллы.

Гарри пожал плечами:

— Можно подумать, вам нужны для этого причины.

Глаза зельевара метали молнии.

— Поскольку ты… не в себе… Поттер, я проигнорирую эту болтовню. Только на этот раз из уважения к покойной. Продолжишь в том же духе и начнёшь чистить мои апартаменты зубной щёткой, не успев сказать «Квиддич». К твоему сведению, твоя мать и я довольно хорошо знали друг друга. Она была моей однокурсницей, соседкой и… другом.

Гарри был изумлён. Снейп и мама дружили? Были соседями? Почему никто ему не сказал об этом? Все постоянно говорили о Джеймсе, а о маме упоминали только то, что у него её глаза. Сейчас он был очень зол, потому что от него столько всего скрывали, на Дурслей, а ещё на всех учителей Хогвартса. Все они знали его родителей, ведь те закончили эту же школу, и никто из учителей не соблаговолил рассказать Гарри о них. Ну, Макгоннагал как-то немного рассказала о Джеймсе, каким он был хорошим ловцом, и несколько упоминаний в «Знаменитых Ведьмах и Волшебниках столетия», но ничего, что бы действительно помогло Гарри понять, каким человеком была мама.

Единственное, что он помнил о Лили, это падение безжизненного тела на пол рядом с ним. Это жуткое и ужасное воспоминание, которое не облегчить слезами: оно разрывало изнутри. Всё это время Снейп знал маму и ни разу даже не предложил поделиться воспоминаниями её сыну. Его разозлила такая пренебрежительность.

— Как это чудесно, сэр, — он выплюнул последнее слово даже без намёка на уважительное обращение, — иметь такие чудесные воспоминания о друге, особенно в эту ночь! Думаю, поэтому вы все её так празднуете, не так ли? Рон говорил, что весь волшебный мир закатывает пир, потому что Волдеморт пал в эту ночь. Он говорил, что это было событием века. И всё случилось благодаря мне. Но все забыли, что за люди умерли раньше… до того, как я… что-то с ним сделал. Папа с мамой умерли в эту ночь, так какого чёрта я должен это праздновать?!

Он уже стоял на ногах, руки были сжаты в кулаки, глаза болели от слез:

— Какого чёрта я должен есть конфеты и радоваться празднику, когда мама умерла?! Вы кажетесь очень умным волшебником, сэр. Так объясните, почему никому нет дела?! Почему?!

Лицо Снейпа стало белее снега, а глаза, напротив, потемнели. В них был гнев, горечь и боль.

— Почему, Поттер? Ты задаёшь вопрос, который мучил меня годами. Как кто-то может праздновать победу, забыв какой ценой она была достигнута? Как они могут праздновать поражение врага, забыв о принесённой жертве? Я не знаю. Да меня это и не волнует, — он понизил голос почти до шёпота. Он указал пальцем на мальчика, подобно кинжалу, — но не смей даже предполагать, что я буду праздновать день её смерти! Что я когда-нибудь смогу забыть, что случилось этой ночью… ночью, когда она навсегда покинула этот мир… Я видел её тогда… закрыл её невидящие глаза… её глаза… в которых раньше было столько жизни… страсти… ты не знаешь… как смеешь ты сравнивать меня с этими дегенератами, мальчишка?

Гарри попятился: было жутко видеть горящий взгляд Снейпа. Он пробирал до костей. Он осознал, что боль этого человека затмевала его собственную. Он видел эту боль в каждой черте его лица, в натянутом как струна теле учителя, но особенно в его глазах…в которых была бесконечная скорбь. Рядом был человек, который не забыл о цене победы над Волдемортом, который всё ещё хранил память о Лили Эванс Поттер. Кто бы мог подумать, что страшный саркастичный зельевар прятал за мрачной внешностью такую глубокую скорбь? Внезапно его озарило, почему Снейп оказался здесь этим вечером. По той же причине, что и сам Гарри.

Он пришёл оплакать ту, что потерял.

Тогда, преодолевая пропасть непонимания между ним и учителем, Гарри решил сделать первый шаг: сильная боль от потери и скорби объединила его со взрослым волшебником. Он чувствовал сильную душевную боль, когда бы ни думал о маме или о том, какая же она была. Как же должно быть больно Снейпу, который знал Лили гораздо лучше и дольше? Он не знал, что сказать, чтобы облегчить ужасную тоску, сердцем чувствуя, что любые слова тут бессмысленны, за исключением, возможно…

— Понимаю...

Снейп сжал губы, он хотел уничтожить своим острым языком, высокомерным сарказмом все притязания нахального паршивца. Откуда Поттеру знать, что он чувствует? Как опустела его жизнь без неё? Но что-то заставило его сдержаться. Возможно, взгляд зелёных глаз юного волшебника?

Взгляд, понимающий и сочувствующий, которого он никогда ни у кого до сих пор не видел?

«У него та же потеря, что и у меня».

— Возможно, Поттер, возможно…

Пожалуй, это было слишком. Он больше не мог смотреть на её сына. Гораздо проще было, когда всё, что он видел, был Джеймс Поттер: его соперник и враг.А теперь, всё, что он видел — это её глаза на лице, черты которого вызывали у него одновременно негодование и жалость. Глаза, которые укоряли и напоминали, осуждали и оправдывали. «Горе не ведает границ на классы, расы или возраст». Сейчас он не мог вспомнить, где это вычитал, знал только то, что фраза очень точно подходила к нынешней ситуации.

Он посмотрел вниз, на книгу, лежащую на столе рядом с Гарри.

— Изучаем Зелья, мистер Поттер? Или это уловка, чтобы я подумал, будто тебе нравятся мои уроки?

— Мне нравятся ваши уроки, профессор, — честно ответил Гарри. — Мне всегда нравились Зелья. Вы бы узнали об этом, если… — он остановился на полуслове, потому что не хотел настраивать против себя учителя.

— Если бы что? — настаивал Снейп.

— Ничего, сэр.

— Нет, Поттер, скажи.

— Хорошо, только запомните, что сами спросили, — сухо ответил Гарри. — Вы бы узнали об этом, если б прекратили издеваться и выискивать дурацкие поводы для снятия баллов. Если бы вы дали мне шанс, то увидели бы, что я хочу изучать Зелья. Дамблдор говорил, что маме нравились Зелья… Ну, и мне тоже.

— Лили блестяще разбиралась в Зельях и в Чарах, — сказал Северус. Ну и нервы у мальчишки! Но, если быть до конца откровенным, Снейп знал, что Поттер прав. Наверно, стоит дать ему шанс. Может, в нём гораздо больше от Лили, чем от Джеймса.

Робкая улыбка появилась на лице Гарри:

— Правда? Тогда, думаю… я похож на неё… хоть немного.

Северус фыркнул. Мальчик был кристально честен, но он не мог наказать паршивца, ведь сам настаивал на правдивом ответе.

«Не задавай вопроса, Северус, если не хочешь знать ответа», — вспомнилось, как Лили когда-то шептала ему на ухо. Насколько он помнил, она никогда не врала ему. Он быстро взглянул на Гарри, мельком отметив задумчивость в выразительных глазах. Что-то дрогнуло внутри него, и он сдержал саркастичный ответ, готовый сорваться с губ. Он подумал, что стоит также честно ответить:

— Кое в чём, Поттер, ты мне очень сильно её напоминаешь…

У Гарри заблестели глаза, но, прежде чем он успел отреагировать, послышался мощный удар откуда-то из глубины замка. Библиотека содрогнулась, и Гарри упал на стол, ударившись бедром об угол. Он вскрикнул от сильной боли.

Сильные руки сжали его плечи, твёрдо придерживая и оберегая его от последующих толчков.

— Поттер, ты не ранен?

— Я… не так, чтобы очень. Просто бедром удалился об стол…

Он задержал дыхание, когда чуткие пальцы осторожно ощупали повреждённое место.

— Похоже на ушиб. Сомневаюсь, что тут перелом, — сказал зельевар. — Скорее всего завтра будет больно, но ты определенно выживешь.

— Что случилось? — спросил Гарри, ему становилось страшно. — Что это за шум?

— Не знаю, но обязательно выясню. Оставайся здесь, мальчик, и чтоб с места не сходил. Понятно? — жёстко приказал Северус.

— Но…

— Сделай хоть раз, что тебе говорят, Поттер! — рявкнул волшебник. Он усадил мальчика на стул, а затем развернулся на каблуках и быстро зашагал в сторону выхода из библиотеки. Что-то чужое проникло в замок, а его инстинкты кричали о смертельной опасности. Резким движением гибких пальцев он выхватил палочку, быстро освободив её из кобуры. Он только надеялся, что директор и его коллеги уже отправили детей в безопасное место. Ещё один страшный удар раздался в коридоре, так, что Снейп поспешил вниз по лестнице и оказался прямо в толпе истерично кричащих школьников и старост, пытающихся их утихомирить.

Быстрым взглядом, выделив зелёную мантию слизеринца на фоне голубых и красных, с золотым значком старосты, он сгрёб руками Флинта.

— Флинт, что тут, чёрт возьми, происходит?

Капитан взглянул на него и заорал:

— Тролль напал на замок, профессор Снейп! Квирелл сказал, что он в подземельях, но, думаю, что болван ошибся, потому что сам только что видел его там! — высокий мальчик указал, на небольшую служебную лестницу, периодически появляющуюся в замке и ведущую на второй этаж.

— Лестница появилась, и проклятый тролль запрыгнул на неё, сейчас он наверху, сэр!

— Где остальные учителя? — настаивал Снейп, пытаясь перекричать рыдания и крики.

— В подземельях, сэр! Что нам делать? — испуганно спросил Флинт.

— Веди слизеринцев в подземелья, в нашу гостиную, Флинт. Хаффлпаффцы! Марш в свою гостиную! — крикнул он. Там за кухнями они будут в безопасности. — Остальные возвращаются в Большой Зал! Слышите? Возвращайтесь в Большой Зал! — решительно крикнул Снейп. Гриффиндорцам и Равенкловцам было опасно подниматься наверх, в свои спальни, по дороге они могли наткнуться на разъярённого тролля.

Он помог старостам разобраться с паникующими учениками. Наконец, подстёгиваемые его фирменным взглядом, они подчинились и выполнили его указания. Он как раз заканчивал наводить защитные чары на двери Зала, когда услышал, как Гермиона крикнула:

— Рон, где Гарри? Он же не знает о тролле!

— Не волнуйся, — безмятежно ответил Рон, — Гарри уже давно спит в безопасной Гриффиндорской башне.

Северус похолодел.

"Нет, Уизли. Он в ловушке чёртовой библиотеки! Прямо на пути у обозлённого горного тролля!"

Он выбежал из Зала, на ходу колдуя защитные чары, пока не достиг ступенек.

Он молился, надеясь успеть вовремя и не стать свидетелем ещё одной трагедии, стоя у тела ещё одной зеленоглазой жертвы.