Феномен (гет)

Инициация (лат. initiatio — совершение таинства, посвящение) — обряд, знаменующий переход индивидуума на новую ступень развития в рамках какой-либо социальной группы или мистического общества.

Сегодня в очередной раз современная медицина сделала невозможное. Благодаря усилиям ведущих специалистов мира и поддержке научного фонда, от тяжелой болезни, не укладывающейся в рамки разумного своими нечеловеческими симптомами, был вылечен Нацу Драгнил. Мальчик-феномен, как выразились ученые и опытные врачи, не видавшие ничего похожего до данного сверхъестественного случая. Напомню Вам подробности этой мистической истории. Редчайшее явление было обнаружено случайным образом год назад в центральном детском доме Магнолии. Температура тела тринадцатилетнего ребенка зашкаливала за сорок градусов Цельсия и продолжала расти, нарушая все допустимые нормы. Самым странным показателем на протяжении всего обследования оставалось то, что Нацу не беспокоил жар, и он не чувствовал недомоганий, хотя любой нормальный человек уже давно бы скончался от необратимых изменений в организме, вызванных подобным перегревом. Только вблизи огня, когда его внутренняя среда начинала стремительно нагреваться, мальчик ощущал ее. На протяжении года специалисты из разных государств бились за жизнь и здоровье Драгнила. После череды неудачных попыток они были готовы уже опустить руки. Но их труды, наконец-то, увенчались успехом. Этим утром в больнице, где ребенок заканчивал реабилитацию, впервые была зафиксирована рекордно низкая для него высота ртутного столбика — тридцать семь градусов Цельсия! Общий осмотр подтвердил отсутствие каких-либо патологий и признал детдомовца абсолютно здоровым. Счастливца уже готовят к выписке. Теперь он сможет снова вернуться в приют, где его ждут и искренне за него волнуются.

Вырезка новостей из утренней газеты.

Долгое время до рассвета и долгожданного звона будильника казалось мне длинною в вечность. Мой слух восстал против меня и вознамерился улавливать каждый лишний звук, каждую мелочь, мешающую мне снова чуть-чуть подремать. За окном редкий раз проезжали автомобили, на тумбочке возле кровати монотонно отсчитывали секунды старые часы. Спокойному сну мешало практически все. Мой организм устал и вымотался, ему нужен был отдых, которого я не мог ему дать. Каждый уголок моего тела ныл, как маленький ребенок, которого не уложили вовремя. Зевота напрашивалась чуть ли не каждую минуту, а глаза противно слезились.

— Когда же это закончится…

Я лежал на спине, боясь сделать какое-нибудь неаккуратное движение, которое заставило бы проснуться ту, что тихо сопела у меня на груди. Единственное преимущество моей проклятущей бессонницы заключалось в том, что я всю ночь мог наслаждаться компанией любимой девушки, бессознательно ищущей моего тепла во сне. Вечная мерзлячка, она прижималась ко мне по ночам. Всегда не понимал, почему ее руки такие ледяные. Мне был неведом холод, а ей сей факт казался удивительным. Она выделяла меня из всех, говорила, что я особенный. И это никак не было связанно с моей болезнью. Просто она так считала, вот и все.

— Люси…

Расслышав мой полуночный шепот, она улыбнулась во сне и активно заерзала, устраиваясь на мне поудобнее, но спустя несколько мгновений снова успокоилась.

Подумать только, из маленькой девочки, что я повстречал тогда в детстве, она выросла в такую привлекательную девушку. Признаюсь, ее удивительные метаморфозы сильно порадовали. Длинные стройные ноги, одну из которых она важно закинула на меня, точно присваивая себе, тонкая талия, которую я с легкостью мог обхватить, завлекая ее поближе, блестящие прямые волосы, что были пропитаны чудесным солнечным ароматом. Люси стала воистину женственной, и от этого меня тянуло к ней еще сильнее. Я всей душой хотел быть с ней рядом, всем сердцем жаждал нашего долгожданного воссоединения и телом желал неземного наслаждения от страстных ночей, проведенных вместе. Я любил ее, как никто другой не смог бы.

Но все же не только внешность, но и внутренний мир Люси изменился с возрастом. Я уже не помнил, когда в последний раз она говорила бы что-то странное про духов и звезды, как это бывало в прошлом. Чудное пристрастие к историям про потусторонних жителей исчезло без следа. Я не знал, что произошло с ней за все те годы, пока мы были порознь, но в одном убедился наверняка: Люси ждала меня. Она не променяла нашу с ней связь ни на какую другую и сберегла себя для меня.

Почти до самого рассвета я провалялся с открытыми глазами, как лунатик. Лучше бы так и продолжалось, но, по великому закону подлости, сон все же наведался ко мне. Правда, случилось это незадолго до звона будильника. Черт, терпеть не мог, когда так получалось! Отвратительный электронный писк выводил меня из себя. Я перевернулся на бок и нервно пытался нащупать этого мерзавца, не дающего мне полежать еще чуть-чуть. Знал бы он, через что мне пришлось пройти, чтобы заполучить свою порцию отдыха! От недосыпа меня даже затошнило. Бесполезно блуждая пальцами по тумбочке, я злобно рычал.

— Заткнись, заткнись!

Что сказать, я тяжело переносил ранние пробуждения. В порыве гнева человек с бессонницей, кем я и являлся, мог одним ударом прихлопнуть любого нарушителя его спокойствия. У меня не было желания даже поднять голову с подушки, чтобы посмотреть на часы. Я и так понимал, что давно должен был быть на ногах, ведь сегодня…

— У нас очень много дел сегодня, Нацу.

После глухого щелчка в комнате вновь стало тихо. Я был бесконечно благодарен той, что спасла меня от утренней пытки. Отсутствие на кровати рядом с собой кого-то еще означало, что Люси давно уже проснулась и встала. Она часто, практически постоянно, начинала свой день раньше меня. Обычно таких людей называли жаворонками. Так вот Люси была типичным представителем этого семейства.

— М-м-м-м-гхр…

Моему сознанию, еще не до конца прояснившемуся, хватило сил только на протяжное недовольное мычание. В знак протеста я лишь глубже закопался лицом в подушку. В такие моменты моя совесть, кричащая о том, что я опоздаю на все важные мероприятия и встречи, никак не могла до меня достучаться. Настроение было на отметке «мне все до лампочки, я хочу спать». Обычное начало обычного дня.

Я почувствовал, как она села на край кровати и наклонилась ко мне. Что Люси делала в это время, мне было не видно, но я осознавал, что в покое она меня не оставит.

— На-цу, подъем. У тебя осмотр в девять. Не успеешь ведь.

Вспомнив про ненавистное мной плановое посещение врача, я только больше убедился в том, что вставать мне не хочется. Чтобы Люси правильно поняла мое состояние, я снова что-то промычал, отказываясь идти на уговоры, и с головой накрылся одеялом. Такими аргументами меня точно было не выдворить из моего уютного логова.

— Нацу…

Сквозь толщу ткани я ощутил ее прикосновение. Легкое и нежное. Она водила ладонью по моей спине, упрашивая обратить на нее внимание. Ее жест был слишком приятным, чтобы я не отозвался на него.

— М?

Я неохотно высунулся из берлоги и одним глазом посмотрел на нее. Она улыбалась. Такая мелочь, а мне уже снова захотелось жить. Когда я видел Люси счастливой, то мне и самому становилось хорошо. Только ради этого я готов был на любые подвиги.А она, если бы пожелала, смогла бы заставить меня сотворить невозможное. И я бы обязательно это сделал.

— Мы хотели побыть утром вместе, ты помнишь? Я сегодня уеду, и мы целых три дня с тобой не увидимся. Ты ведь сам предложил встать пораньше.

Люси нахмурила брови и обиженно насупилась, не сводя с меня взора. Ее слова взволновали меня. Я вспомнил одно расстраивающее обстоятельство и напрягся. Они с подругой ныне вечером должны были отправиться в другой город на какую-то там фотовыставку.

Что поделать, Люси была очень увлечена этим, ведь являлась профессиональным фотографом. Она всегда таскала на шее свою любимую камеру, чтобы не упустить чего-то стоящего и важного. Хобби снимать все и вся постепенно переросло в постоянный заработок. Ей заказывали фотосессии, звали обозревать мероприятия, приглашали на праздники. Ее качественные работы заслуживали восхищения и признания. Вся наша квартира была увешана яркими картинками, сделанными ею. А еще Люси обожала фотографировать меня. У нее даже где-то был запрятан целый альбом с моими изображениями. Она говорила, что я очень фотогеничный и всегда хорошо получаюсь.

Мне было сложно скрыть тот факт, что я не хотел отпускать ее. Будто страх, что она оставит наше место и мне опять придется искать Люси в течение нескольких мучительных лет. Я невольно покосился на уже собранный чемодан, стоявший у шкафа. Он был главным доказательством того, что в действительности ее не будет дома целых три дня. Краем глаза я заметил, что она тоже обернулась в ту сторону, куда было приковано мое внимание. Ее плечи расслабленно поникли и Люси глубоко вздохнула.

— Если хочешь, я никуда не поеду.

Ее предложение прозвучало довольно неожиданно и заставило меня приподняться с кровати.

— В конце концов, это не последняя выставка в моей жизни. Могу и пропустить разок. Что скажешь?

Она перевела взгляд на меня и еле приподняла уголки нежных губ, пытаясь выдавить из себя улыбку. Люси не умела врать, собственно как и я. Ее желание съездить на то мероприятие было слишком явно, слишком на поверхности. Она собралась отказаться от своей мечты только из-за того, что я — ее парень строил из себя папочку, который ей все запрещал. Я мысленно нелитературно обругал себя. Мне следовало перестать ограничивать ее. Кто-то однажды объяснил мне, что мои опасения связаны с недоверием. Мол, я был не уверен в ней, поэтому не мог со спокойной душой отпускать, куда вздумается. Не согласен.

— Скажу, что ты должна поехать, Люси.

Я чувствовал себя балластом, не дающим ей жить и двигаться дальше. Во мне боролись две стороны. Одна во все горло кричала: «Хватит держать девочку на цепи, а то скоро она сама сбежит от тебя!» Другая же наоборот, нашептывала мне мысли, вгоняющие в смятение: «А вдруг с ней там что-нибудь случится?»

Речь шла вовсе не о доверии к ней. Я не доверял окружающим.

— Ты уверен?

Когда Люси вот так манерно приподнимала одну бровь, я понимал, что ее что-то не устраивало или же в чем-то она сомневалась. Она смотрела мне в глаза, ни разу не моргнув. Я догадывался, ЧТО она хотела различить во мне, поэтому постарался сохранить уравновешенность и продемонстрировать ей полное спокойствие.

— Конечно уверен.

Еще с секунду Люси испытывала меня взглядом. Такие глубокие и выразительные глаза… По ним я читал, какое настроение у нее сейчас. Она многообещающе пододвинулась ко мне, и я уловил неладное.

— Хорошо. Я поеду, но с одним условием.

Не дав мне среагировать на ее движения, Люси быстро приложила ладонь мне ко лбу. Чуть ли не хлопнула! Она знала, что меня это раздражало. Я всегда вырывался от нее, когда ей вдруг хотелось проверить мою температуру. Так как обо мне несколько лет назад трубили во всех газетах и по телевидению, разумеется, она знала мою особенность. Люси была единственной, кому я рассказал про ту последнюю ночь в больнице, после которой мое здоровье неожиданно пошло на поправку. Я списал все на странный сон. Ведь такого не могло быть в действительности. Живой огонь. Огонь, словно говорящий со мной.

— Люси, перестань! Все в порядке!

Я дернул головой, чтобы убежать от ее руки, и сердито отвернулся. Не знаю, что происходило в такие моменты со мной, но я будто зверел. Сотню раз карал себя за свое поведение, но поделать все равно ничего не мог. Я взрывался от злости, когда Люси, желая проявить ко мне заботу, этим напоминала мне о том, кто я и что со мной не так. Она не виновата. Ни в чем. Но осознавал я это с запозданием, когда она уже грустила из-за меня.

— На-цу… Ты очень горячий…

Взволнованный тон и серьезные глаза. Опять, опять я напугал ее. Вот поэтому-то я и не позволял ей мерить мою температуру. В последнее время ртутный столбик вел себя, точно настоящий предатель, и нагло поднимался вверх. Самочувствие у меня, как всегда, отличное, не считая переутомления, но это уже другой вопрос. А вот тело всячески выдавало происходящие во мне изменения, которые я, пока, не ощущал.

— Сегодня горячее обычного…

Люси смотрела на свои пальцы, что только что были на моем лбу, словно на обожжённые. Неужели настолько все плохо? Я знал, если сейчас же что-нибудь не скажу, она бросит все и никуда не поедет. Быть для нее ребенком, по вине которого Люси пропустила бы все главные события в своей жизни, я не потерпел бы. Не было со мной ничего такого, чтобы оставаться на присмотр, как нянька. Я не инвалид, требующий ухода.

Моя очередная легенда должна была оправдать нездоровый жар, который смущал ее. Только так я сумел бы отвести от себя подозрения.

— У меня со вчерашнего горло болит. Скорее всего, из-за этого немного температура поднялась. Но не думаю, что там что-то серьезное.

Я отчужденно почесывал затылок, стараясь выглядеть как обычно. Люси наклонилась ближе и прошептала.

— Покажи.

Около пяти минут она осматривала меня, хоть и не имела медицинского образования, но вид делала чертовски умный. Все, что Люси смогла понять, это то, что горло у меня было действительно красным. Моя байка сыграла мне на руку.

— Хм…

Она угрюмо хмурила брови, явно о чем-то думая. И без объяснений было понятно, что Люси колебалась в выборе между долгожданной поездкой и мной. Я благородно вызвался решить ее сомнения.

— Давай сделаем так. У меня в девять встреча с доктором Марвел. Я спрошу ее, что со мной не так, договорились? Хотя я и без нее знаю, что это обычная простуда.

Мое предложение было одобрено и скреплено поцелуем. Люси взяла с меня слово, что я ей сразу же позвоню, как только все закончится. Мне удалось угодить ей, о чем открыто говорила ее довольная улыбка. Люси все же добилась своего и окончательно меня разбудила своим утренним визитом. Что ж, вот так и начался мой новый день. Я смахнул с себя одеяло и показательно потянулся руками, из-за чего они захрустели от разминки. Сонливая дымка полностью отступила. Я проснулся.

«Сегодня ночью в Магнолии был зафиксирован очередной пожар в частном секторе. Это уже восьмой случай возгорания по мистическим причинам за последнюю неделю. Благодаря оперативному прибытию пожарных огонь удалось быстро устранить, избежав жертв. Виновников опасных происшествий до сих пор установить не удалось. Но, как утверждают работники пожарной службы, очагом послужили не проводка и не поджог. Специалисты в недоумении разводят руками, оценивая результаты экспертизы, но уверяют, что более глубокое расследование позволит во всем разобраться. По словам хозяина жилища, пожар начался из-за огненных существ, которых он случайно увидел. В окно спальной комнаты влетели полыхающие «птицы», как выразился пострадавший, из-за которых загорелись шторы и мебель. Полиция предполагает, что пожилой владелец квартиры принял обычную хулиганскую выходку за сверхъестественное явление, поэтому оценивать его показания всерьез не имеет смысла, хотя, повторюсь, никаких следов поджога на месте происшествия обнаружено не было. Мужчина был отправлен в госпиталь для дальнейшего осмотра, а сгоревшая квартира изолирована для снятия улик, необходимых для возбуждения уголовного дела»...

Я потянулся в карман, чтобы достать оттуда плеер и переключить на другую радиостанцию. Слушать выпуски новостей, в которых обозревали участившиеся в последнее время пожары, мне не хотелось. Эта острая тема давно была у всех на устах. Скорее бы уже нашли безмозглых хулиганов и наказали их по всей строгости закона. Из-за них мне приходилось каждую ночь совершать рейды по окнам нашей квартиры и проверять их герметичность. Что-то слишком много огня стало в моей жизни. Куда бы не сунулся — везде он, сколько бы я ни старался гнать его от себя, все равно, как заговоренный, думал о нем постоянно. Даже во сне этот пламенный призрак не давал мне покоя. Я не знал, что происходит, но чувствовал, со мной что-то не так.

Своей рукой потер красные от усталости глаза и зевнул. Прозрачная серая тень в дверном окне автобуса точно повторила мою манеру. Парень с черными растрепанными волосами и темными кругами под нижними веками, которые даже в отражении грязного стекла можно было разглядеть, смотрел на меня потухшим взглядом мученика. Бог мой, и это был я? И как еще от меня люди не шарахались? Тощий, бледный, точно скелет... Чертовы кафешка и назойливые кошмары по ночам, что вытягивали из меня все соки. В очередной раз я убедился, что мне нужно больше спать, а иначе скоро окончательно буду похож на ходячий труп.

Дорога к доктору Марвел занимала около получаса. За этот небольшой промежуток я успевал подумать о наболевшем. Сейчас проблемой для меня оставался отъезд Люси. Ну, даже не то чтобы проблемой, просто поводом для размышлений. Планов у меня было немного. Практически все мое летнее свободное время отнимала нелюбимая работа, а жалкие остатки личных часов я посвящал ей. Но сегодня ее не будет со мной, так что я был предоставлен сам себе.

Когда мы с Люси снова встретились, спустя несколько лет, больше ни на минуту не расставались. Оказалось, что она продолжала жить с родителями. Но все было так, пока не заявился я и не объявил, что хочу забрать ее из семейного гнезда. Помню удивленное лицо матери Люси, когда та узнала во мне мелкого пацана из детского дома, к которому ее дочь отпросилась попрощаться в день ее отъезда. Готов был поклясться, эти Хартфелии и не ожидали, что мы вновь увидимся.

* * *

— Мама, папа, знакомьтесь. Это Нацу — мой очень хороший друг детства.

Люси отступила в сторонку, чтобы ее родители смогли лучше меня рассмотреть. Знал, что когда-нибудь такой день настанет, и мне придется лично общаться с этими людьми, но даже не представлял, что все будет настолько серьезно. Я ощущал себя участником кастинга на право руки и сердца заморской принцессы. Может, это и не было столь явно, но я кожей чувствовал, что меня сейчас оценивают. Люси оказалась не только из благополучной семьи, но еще и принадлежала какому-то там древнему дворянскому роду. На положение в обществе это наследие не влияло, и, к счастью, нюансы благородного происхождения никак на ней не отразились. Простая, нежная, смешная — Люси всегда была такой, такой и остается по сей день.

— З-здравствуйте.

Хоть я и смелый малый, но тогда мой голос выдавал скрытое волнение. Плотная рубашка с длинными рукавами, застегнутая на все пуговицы, мешала вздохнуть во всю грудь. Но что поделать, если Люси настояла на ней, объясняя мне, что папочка любит серьезных и опрятных кавалеров, поэтому, если я приду в чем попало, ему уже ЭТО во мне не понравится. А ведь моей целью было именно понравиться ее родителям.

— Очень приятно познакомиться с вами, Нацу. Правда, дорогой?

Белокурая женщина еле заметно толкнула молчаливого мужа, что не сводил с меня пристального взора. До сих пор так и не сообразил, что он хотел разглядеть во мне? Первым несуразным предположением было, что я все же не удачно вырядился, и это его раздражало. Но я сразу отбросил подобную бредовую мысль, понимая, что просто загоняюсь.

Джуд, отец Люси, продолжал молча просвечивать меня насквозь, не проронив ни слова.

— Вы присаживайтесь, — пригласительно повела рукой она.

Миссис Лейла Хартфелия — так ее звали. Теперь я понимал, от кого Люси унаследовала свою внешнюю притягательность и манеры.

— Спасибо.

Как, кажется, верно я определил, мы были в гостиной комнате. Шикарная обстановка откровенно демонстрировала мне хозяев жилья, как людей очень состоятельных. Я помню уютный камин белой кладки, мягкий ворсистый ковер под ногами, стеклянный журнальный столик, на углу которого аккуратно была сложена стопка книг, и белые диваны по бокам него. На стенах висели портреты незнакомых мне персон, но по похожим чертам я смог различить их родство и сделать вывод, что это предки Хартфелиев.

Люси присела рядом со мной, пододвигаясь ближе. Не желая скрывать от родителей наших завязавшихся отношений, она смело и без малейшего сомнения поднырнула под мою руку, переплетаясь тонкими пальцами с моими. Во мне молниеносно вспыхнул природный ток от ее прикосновения. Сразу после этого я заметил, как нервно дернулась бровь Джуда. Походу, он не одобрял выбор дочери.

— Нацу, а расскажите о себе. Чем вы занимаетесь, какие планы у вас на будущее?

Лейла была очень приятной женщиной. Она сильно напоминала мне Люси, поэтому в общении с ней я чувствовал себя достаточно раскрепощенно.

— Хе-х, с чего бы начать…

Наклонив на бок голову, я стал искать глазами в белом потолке ответы на вопросы миссис Хартофелии. Мне было непривычно разговаривать о себе. Моя жизнь — это моя жизнь, и доселе она никого особо не интересовала. А сейчас нужно было произвести хорошее впечатление, и весь успех светской беседы зависел от того, что я буду говорить.

— Ну, мне двадцать один год… недавно исполнился. Живу, учусь и работаю в Магнолии.

Лейла встрепенулась и, не скрывая интереса, подалась вперед, сплетая пальцы в замке.

— Ого, работаете? Простите, что перебиваю вас, но кем же, если не секрет?

Я невольно напрягся. Дернул же черт ляпнуть про это в самом начале. Моя профессия была не из престижных, поэтому мне было не комфортно озвучивать ее, тем более, когда отец Люси уже в открытую исследовал меня по молекулам.

— Ну, я…

На мою затянувшуюся паузу стеклянные глаза Джуда грозно сверкнули. Он точно не доверял или же видел во мне то, о чем я сам не догадывался. Врать было не в моих принципах, поэтому…

— Я бы не назвал это постоянной работой, скорее она временная. Но пока я официант в Лайт Кафе. В перспективе планирую стать историком и изучать мифологию разных стран.

Хартфелия довольно улыбнулась мне, после чего статно расправилась в плечах.

— Гуманитарий, значит. Что ж, это очень похвально, что вы интересуетесь таким ремеслом. А что вас подтолкнуло на путь мифолога? Профессия ведь очень редкая…

— Но до невозможности интересная, — возразил я, взяв на себя смелость закончить ее реплику.

Она снова подарила мне легкую улыбку, принимая мой ответ и соглашаясь с ним. На самом деле, я никому не открывал истинную причину моего неординарного выбора. Когда решения своей главной проблемы мне не удалось найти ни в медицине, ни у лекарей и шаманов, ни в науке, меня озарила одна сумасшедшая идея. Может это был мой последний шанс зацепиться за нить, которая привела бы к желаемому. Мне просто нужно было знать, кто я, и почему таков, какой есть? Любовь к сказкам мне привила Люси, а безысходное положение дало мне наводку, где следует искать правду. В мифах и сказаниях, в самой древности. Ведь некоторые былины отчасти правдивы.

— И много ли вы уже знаете этих историй?

— Достаточно, чтобы удивить ректора университета.

Миссис Хартфелия тихо хихикнула. Что-то мне подсказывало, что ее отношение ко мне было гораздо более благосклонным, нежели ее мужа. Но, кстати, я постепенно расслаблялся. Общение под надзором отца Люси уже не казалось мне таким уж смущающим.

— Вот как, и какая же ваша самая любимая легенда?

Вопрос был вполне ожидаемым. Мне не доводилось обсуждать мое увлечение с кем-то вне университета, особенно пока продолжались летние каникулы. Но раз так сложилось, что этим кем-то оказалась мама Люси, я просто не мог ударить в грязь лицом.

— Хе-х, да много таких.

— А можете процитировать хотя бы одну, хоть даже самую маленькую. Прошу вас, Нацу. Мы бы хотели послушать.

Просьба Лейлы звучала довольно настойчиво. Все присутствующие, кроме Джуда, заинтригованно замерли в ожидании моего рассказа. Я мельком глянул на Люси. Мне хватило только мимолетной встречи с родными карими глазами, которые тоже уговаривали меня зачитать что-нибудь, что поразило бы ее родителей. Она нетерпеливо сжала мои пальцы и озорно улыбнулась мне. Я поддался победному натиску очаровательной женской половины.

— Что ж, тогда Персидская притча.

— Ура, мы рады, что вы согласились, — легко похлопала ладонями Лейла, выражая свой восторг.

Я задумчиво опустил глаза на размытое отражение в стеклянном столе. На прозрачной поверхности будто пульсировали рыжие тени, падающие от светильников, облаченных в узорчатые абажуры. В этом обычном явлении мне представилось то, что тревожило меня больше всего, то, что было для меня под строжайшим запретом, то, от чего я мог снова потерять себя… В голове поплыли строки давно изученного поучительного сказа, и я медленно заговорил.

— Три бабочки, подлетев к горящей свече, принялись рассуждать о природе огня, — мой голос звучал приглушенно, а речь была спокойной и размеренной, будто я читал молитву. — Одна, подлетев к пламени, вернулась и сказала: "Огонь светит". Другая подлетела поближе и опалила крыло. Прилетев обратно, она сказала: "Он жжётся!"

Я сделал паузу, после чего продолжил.

— Третья же, подлетев совсем близко, исчезла в огне и не вернулась. Она узнала то, что хотела узнать, но уже не смогла поведать об этом оставшимся.

Я поднял глаза на присутствующих, завершая свое короткое выступление.

— Суть этой притчи такова: Получивший знание лишается возможности говорить о нём, поэтому знающий молчит, а говорящий не знает.

* * *

Лифт ехал наверх, неторопливо отсчитывая этажи. В маленьких динамиках, встроенных в потолок, звучала релаксирующая мелодия, послушав которую мне снова приспичило завалиться набоковую. Мой рот мне не подчинялся и во всю уже упускал один за другим долгоиграющие зевки. Тяжко, а ведь еще на работу нужно было забежать.

Экран высветил цифру пять, после чего кабинка остановилась. Я отлип от стены, которая была мне опорой пару мгновений назад, и подступил к выходу. Двери приглашающе разъехались в стороны, впуская меня в отделение, в котором работала мой курирующий врач. У входа в ее кабинет сидела секретарь и что-то эмоционально решала по телефону. Ноги меня несли прямиком к ней, хотя мой разум всячески этому сопротивлялся.

— Нацу Драгнил, запись на девять часов…

Не останавливаясь, я прошел мимо девушки, отметившей в своих бумагах мой приход. Она давно знала меня в лицо, потому что я был самым, наверное, постоянным клиентом у доктора Марвел. Тетя Поли, как в шутку ее называл, являлась единственным медиком, которому я хоть немного доверял. Ее приставили ко мне после выписки лет пять назад, чтобы она курировала меня и отслеживала любые отклонения. За все годы общения она завоевала мое уважение. Я мог ей рассказать обо всем, что меня беспокоило, и при том не сомневаться, что мои слова не покинут территорию ее светлого кабинета.

Несколько раз постучал, прежде чем войти.

— Здравствуйте, миссис Марвел.

Переступив порог, я сразу увидел доктора на ее положенном месте. Не отвлекаясь на меня, она озадаченно рассматривала разложенные на своем столе листочки и снимки, и только рукой поманила к себе.

— Заходи, Нацу. Я как раз твои результаты получила.

Она была женщиной в возрасте, немного ворчливой, но все-таки очень заботливой. Ее маленький пучок из волос со вставленными в него палочками на восточный манер меня забавлял. Медицинский халат всегда опрятен и идеально выглажен. Из-за одежды тетушка Поли сливалась с окружающей обстановкой, поэтому иногда я не сразу мог ее различить. Белый — символ чистоты, как она говорила.

Я присел, заглядывая туда же, где, хмуря брови, сосредоточила свой взгляд врач. Да, моя привычка подсматривать в свою медицинскую карту сохранилась еще с детства.

— Термометр на столе, бери.

— Ага.

Я взял аппарат и натянул его на кисть. Удобная вещь. Электронный измеритель температуры, который выглядел, как напульсник с экраном. Чем-то напоминал мне ту технику, что стояла в моей палате, когда я лежал в больнице, но эта была более компактная. Он точно фиксировал высоту ртутного столбика, делая целую шкалу изменений и дальнейший прогноз. Если все было в порядке, то градусник просто выводил результаты на монитор и загорался зеленым, а если нет, издавал повторяющийся писк и светился красным. Видимо, его приобрели специально для меня.

Переложив очередную бумагу, Марвел потянулась за другой.

— Что новенького? Как дела с учебой? — бубнила она, не переводя на меня внимание со своих записей.

Прежде чем преступить к томительной процедуре осмотра, Поли всегда интересовалась моей жизнью и личными достижениями. Своего рода ритуал, позволяющий на мгновение забыть, что ты в больнице.

— Все нормально. На учебу еще не скоро, лето же, — пожал плечами я. — Сейчас взял полную ставку в кафешке, чтобы денег заработать. Эх, только там и обитаю…

Не разобрав и половины того, что было начеркано обо мне в больничных записях, я бросил это занятие и прижался к спинке стула. Мой измотанный организм сипло выдохнул и, запрокинув голову, неспешно опустил тяжелые веки.

— Вид усталый. Сколько часов спал?

От удивления я резко прозрел. И как только она это сделала? Не взглянув на меня ни разу, Марвел поняла, что со мной не так. Не переставал удивляться ее проницательности. Эта женщина будто знала обо мне больше, чем кто либо, даже больше, чем я сам. Почесав затылок, я задумчиво закатил глаза.

— Часа два или три… Не помню уже…

Тетушка Поли как-то неожиданно зависла после моего чистосердечного признания, словно ей только что сообщили нечто из ряда вон выходящее. Почему-то это мне не понравилось, и я затаился.

— Так, — опустив бумаги на стол, она нервно сняла очки на тонкой оправе и сердито всмотрелась в мои глаза. — Что происходит, Нацу? Ты опять начал копаться в себе? Сколько можно повторять, этим ты делаешь только хуже. Я устала тебе говорить, чтобы ты не думал больше об ЭТОМ и не портил нервы себе и мне. Посмотри на себя! — Марвел кивнула, после чего откинулась на спину и сложила руки на груди. — Ты совсем не похож на того парня, которого я встретила пять лет назад. Похудел, под глазами синяки, а взгляд такой, как будто всю ночь вагоны разгружал.

Я был готов вмяться в стенку от напора ее воспитательной речи, но вместо этого просто морщился. Черт, чувствовал себя нашкодившим пацаном, которого сейчас отчитывали. Но, если уж спровоцировал своего врача на тираду, будь готов выслушать про себя все.

— Твои ночные кошмары — это твоя же вина. Будешь продолжать в том же духе, вскоре вовсе спать не сможешь, — она чеканила каждое свое слово, будто обвинение в суде.

Конечно, я осознавал, что Марвел права в том, что причиной моих недугов являюсь я сам. Но как это доказать мозгу, не стирающему из памяти мое странное детство? Как упорядочить мысли, насквозь пропахшие дымом и копотью? В последнее время мои сны действительно стали слишком реалистичными. Доходило до того, что, когда просыпался, то чувствовал во рту привкус гари, а кожей все еще ощущал опаляющие прикосновения пламени. Я уже боялся засыпать…

— Ты гробишь сам себя, а я пытаюсь тебя вытащить. Но ты, упрямый осел, не даешь мне этого сделать. Ты хоть понимаешь, что добром твои самотерзания не кончатся? Разве у тебя нет повода, чтобы жить, не оглядываясь назад?

Я виновато поднял на нее глаза. Как раз-таки повод у меня был, да еще какой. Но с этим наложенным на меня проклятьем мне не хотелось мириться. Моей целью было докопаться до правды и зажить уже обычной жизнью, не боясь возвращения той болезни.

Еще с минуту она прожигала меня недовольным взором. Я выстоял и не отвернулся от нее, не сбежал от ответственности за свои поступки. Такой уж был у меня характер.

В кабинете повисла неловкая тишина. Первой молчание нарушила сама доктор Марвел.

— Эх… — врач опустила лицо и облегченно вздохнула. Кажется, тетушка Поли поняла, что немного погорячилась, вываливая на меня весь поток кипящих мыслей. — Ты уникальный, Нацу, и в этом нет ничего страшного, — она положила руки на стол и наклонилась ближе ко мне, заглядывая чуть ли не в душу. — Просто прими себя таким, какой ты есть, и перестань уже видеть в этом конец света. Да, ты особенный, да, нужно быть чуть более осторожным… Но что, если за этим что-то кроется? Может, у тебя есть свое предназначение, м?

Я только уныло хмыкнул.

— Да перестаньте же меня жалеть. Я не их тех, кому нужно рассказывать про миссию и предназначение, лишь бы он взбодрился. Никогда не верил в эту чушь…

Терпеть не мог такого отношения. Пусть то забота или же сочувствие — я не нуждался в них. Чем сильнее близкие люди старались мне помочь или поддержать, тем больше я чувствовал себя ущербным. Отсюда мое рвение излечиться, из-за этого я не щадил себя…

— Зря ты так. У каждого из нас есть свое дело в этом мире, ты не считаешь?

— Миссис Марвел, давайте уже покончим с этим, и я пойду. Мне еще на работу нужно успеть.

Я раздраженно резким движением снял напульсник и решительно протянул его женщине. Мне было даже не интересно, что там получилось. Мое неистовое желание поскорее выбраться из этой белой комнаты заставляло сердце учащенно биться.

— Вот как… Что ж, дело твое.

Доктор с какой-то грустью посмотрела на меня. Расстроенно, она забрала медицинский прибор из моих рук и стала снимать показания.

«Однажды все вернется, и тогда тебе придется самому справляться с этим. Ничего не поделать, такова твоя природа. Но это не болезнь, и даже не проклятье. Это дар, которым тебе предстоит воспользоваться, когда придет время»...

Что же значили его слова? И о каком даре он говорил? Тот малыш, был ли он моей выдумкой или же взаправду мы с ним встречались? Черт, рассуждения Марвел заставили меня вспомнить последний день в палате. Когда придет время… Какое время? И как я пойму, что оно настало?

Пока я погрузился в себя, Поли активировала термометр. В два касания она задала команду расчета прогноза моей температуры. Градусник еле слышно зажужжал, производя свои сложные операции. Через секунды ожидания его предсказание было готово, оставалось только загрузить программу. Марвел точно нажимала известную ей очередность кнопок. Но не успела врач завершить свои манипуляции, как вдруг ее кабинет наполнился пронзительным… частым… оповещающим об опасности… писком маленького аппарата.

В тот миг и я, и она замерли в оцепенении.

— Ч-чт… что это значит?

Руки тетушки Поли задрожали. Она испугалась не меньше моего, хотя кому и стоило сейчас бегать по стенам от страха, так это мне. Ее пальцы осторожно опустили напульсник на стол. Лица доктора я не видел, потому что был слишком заворожен кроваво-красным экраном шумного предмета, предупреждающего меня о скорой беде. Все, что я понимал в этой сложной технике — это только хороший и плохой результаты. На экране же построился целый график, в котором бегущая черта из колеблющегося, но более менее ровного положения, взмыла вверх, изображая острую пику. Не трудно было догадаться, что это нехороший знак.

Марвел выключила сигнал, чтобы больше не раздувать зародившуюся внутри нас панику. Я молча ждал ее действий, смотрел на нее, как на единственную спасительницу, в которой сейчас я нуждался больше всего.

— М-миссис Марвел…

Я прохрипел это настолько тихо, что даже был не уверен, услышала ли она меня. Врач казалась немного потерянной, но я чувствовал, как она спешно обдумывала тактику дальнейших действий. Не говоря мне ни слова, Поли потянулась за трубкой. Моя реакция последовала незамедлительно.

— Стоять!

Я вскочил с места и схватил ее за руку, не позволяя добраться до телефона. Меня жутко затрясло.

— Ты что делаешь?! Нацу, отпусти, сейчас же!

— Куда вы собрались звонить?!

— А ты как думаешь, бестолочь?! Конечно же, в стационар, чтобы срочно готовили палату для тебя!

Так и знал. Снова. Это повторяется снова. Восемь лет назад точно так же «добрый доктор» упек меня в больницу, в которой я безрезультатно промучился целый год! Мой рассудок чуть не тронулся там! Ну уж нет… Больше я на это не поведусь!

— Не нужно никуда звонить, я все равно здесь не останусь.

— Что? Ты дурак что ли, Драгнил?! Опомнись! Такого приступа тебе точно не пережить, даже с твоей суперустойчивостью! Это немыслимо!

Она попыталась освободиться, но я лишь сдавил сильнее.

— Не нужно никуда звонить, я сказал!

Мне стало жарко, невыносимо жарко. Я дышал через рот из-за нехватки кислорода. Моя ярость росла. Не припомню, когда последний раз так злился.

— Тебе нужна помощь, ты сам не справишься в этот раз, — Марвел умоляюще смотрела на меня, но это только бесило. — Пожалуйста, дай помочь тебе.

Я процедил через зубы.

— ТАКАЯ помощь… Ха-х, обойдусь.

— Ч-что? — она снова задергалась. — Идиот, только здесь у тебя будет хоть какой-то шанс выжить! Одумайся! Ради чего я курировала тебя все эти годы?!

Во мне снова оскалился зверь, который просыпался каждый раз, когда кто-то хотел «спасать» меня против моей же воли. Нет, не такой помощи я от ее ждал. Подтянув к себе скованную страхом Марвел, я во всю глотку зарычал на нее, чтобы она оставила меня в покое.

— Да я лучше в огне сдохну, чем снова сюда лягу!!!

В секунду меня оглушил свист хлесткой пощечины, и резвый удар женской ладони обжег мне лицо. По инерции я отпятился назад, схватившись за ушибленное место, и уставился на врача. Она так и замерла в той позе, в какой наградила меня оплеухой. Мы продолжали бороться взглядами, даже не моргая.

Буквально сразу в кабинет забежала встревоженная секретарша, услышавшая нашу перепалку за дверью.

— Доктор Марвел, вы в порядке?! Он ударил вас? Мне стоит вызвать охрану?

Поли подозрительно долго не отвечала ей, продолжая испытывать меня взором. Мы словно оказались с ней вне этой реальности, видели только друг друга. Но я был готов уйти отсюда в любой момент, даже не обернувшись на ее возмущенные крики. Никто бы не смог меня остановить! Мне было тошно находиться здесь. Я ненавидел это место всеми фибрами души.

Походу, Поли все поняла. Недовольно цокнув на меня, она выправилась во весь рост и манерно поправила халат. Марвел заговорила с секретаршей.

— Нет, Бети, все в порядке. Просто небольшое разногласие с пациентом. Ты можешь вернуться на свое место.

Бети смерила меня глазами, расценивая, как психа, после чего брезгливо поежилась и снова обратилась к доктору.

— Вы уверены? Я бы могла…

Врач с усилием хлопнула по столу, выражая крайнюю степень своей раздраженности.

— Я же сказала, вон из моего кабинета!

Грозный ор Марвел заставил бедную секретаршу подпрыгнуть на месте. Бети робко поклонилась, извиняясь за свое непослушание, и быстро выбежала из помещения, снова оставляя меня один на один со своим начальником.

Итак, наша борьба взяла второе начало. Как ни в чем, Поли отодвинула стул и удобно уселась. Я же не знал, что мне делать дальше. Моя минутная слабость отступила, и ум прояснился. Но все-таки я не сводил глаз с рук докторши, чтобы она вновь не взялась за старое и не вознамерилась меня запереть в проклятой клетке под названием палата. От одного только упоминания об этой комнате пыток я терял самоконтроль.

— Сядь уже, и спокойно поговорим.

— Я же сказал, что здесь не останусь. Чего вы еще хотите?

— Да поняла я! Но нам нужно подумать, что делать с тобой. Сядь, а то лично тебя закатаю в смирительную рубашку.

Я оскорбленно фыркнул. Никогда раньше не видел этой стороны характера Марвел. Никогда, до сегодняшнего дня. Неохотно, но мне пришлось подчиниться ее словам. Я сел на свое место.

Врач нахмурилась и стала постукивать пальцем по крышке стола. Она думала, анализировала, уже теперь на холодную голову решала, как поступить со мной. Эти минуты для меня были целой вечностью. Может мне показалось, но я вдруг действительно почувствовал, как что-то начинало нагреваться внутри. От бездействия я посмотрел на экран напульсника, чтобы понять, что меня ждало в ближайшем будущем. Роковая пика... Что же будет со мной, когда все случится? Неужели, это действительно будет мой последний день?

Нет, не хотел даже думать об этом…