Неправильная сказка (джен)

В центре североамериканского материка, среди бескрайних канзасских прерий стоял крепкий дом, построенный из грубо обтёсанных досок. В нём всегда, сколько помнила пятнадцатилетняя Энн, жила её семья — фермеры Смиты.

Дом был маленьким, но уютным. Две комнаты — большая, где жили родители, и маленькая, где спала сама Энн, крохотная кухня, прихожая, где отец хранил инструменты, да тёмный чердак, на котором Энн любила играть в детстве. Вокруг на многие километры простиралась степь, доходившая до самого горизонта. В ней были затеряны одинокие дома других фермерских семей.

В детстве Энн любила бегать по степи, прятаться в высоких травах, играя с соседскими ребятам. Мир вокруг казался огромным и интересным. Со временем её отношение к нему изменилось. Энн узнала окрестности так, что могла бы пройти от колодца или от любого соседского дома до своего с завязанными глазами, ни разу не споткнувшись и не свернув. Она выучила все кочки и ямки на дороге, ведущей к школе, находившейся в двух милях от дома Смитов, и все трещины в досках стен родного дома. Жизнь стала казаться скучной и однообразной. В немногих книгах, которые были у Смитов и в школе, Энн читала о далёких городах и странах, и мечтала когда-нибудь побывать в них. Увидеть Великие Озёра, небоскрёбы Нью-Йорка, Статую Свободы, волны Атлантического океана, и может, даже переплыть его… Всё это казалось несбыточным. Энн жила в Канзасе, а её родителями были обычными фермерами, у которых никогда не появлялись деньги на поездку куда-нибудь, кроме Айовы, где жили их родственники Каннинги.

Но и в родном Канзасе была одна вещь, вызывавшая любопытство у Энн. На чердаке дома Смитов стоял старый кованый железом сундук, запертый на тяжёлый амбарный замок. Энн никогда не видела, чтобы родители его открывали. В детстве она часто играла возле него, и однажды заинтересовалась: что же лежит в сундук? Ключ отыскать не удалось, и Энн спросила о сундуке у отца. Тот почему-то помрачнел.

— Там лежат всякие старые вещи, одежда, посуда, — ответил отец. — Ключ я потерял давно, а сбить замок топором никак руки не доходят.

Энн показались странным слова отца — тот был трудолюбивым человеком и никогда не откладывал дела на завтра, но больше вопросов о сундуке она не задавала. Спустя почти год, вернувшись из школы домой раньше времени, так как занятия отменили из-за болезни учителя, Энн увидела, как мать спускается с чердака и украдкой вытирает слёзы. Вечером, убедившись, что родители заняты, девушка поднялась на чердак и внимательно осмотрела сундук. Ей бросилось в глаза, что замок на сундуке не был ржавым. Похоже, его смазывали и порой открывали, хотя Энн никогда такого не видела.

Не придумав ничего лучше, она рассказала о сундуке старому Рольфу, фермеру, жившему к северу от Смитов. Старик несколько минут молчал, внимательно рассматривая переминавшуюся с ноги на ногу от любопытства Энн, словно не знал, стоит ли говорить.

— У тебя была старшая сестра, — наконец ответил он. — Элли. Она пропала ещё до твоего рождения. У твоих родителей тогда не было дома, они жили в фургоне, снятом с колёс. Однажды во время урагана пёс Тотошка, любимец Элли, забежал в фургон, и она бросилась за ним. В тот же миг налетел ветер, и фургон унесло. Ни домика, ни Элли найти не смогли, хотя прочесали весь Канзас на десятки миль вокруг. Все мы жалели твоих родителей, такое это было горе — потерять ребёнка, которому было всего семь лет. Твой отец построил дом на месте старого фургона, через год родилась ты. От Элли остались какие-то вещи, не влезавшие в фургон и хранившиеся в погребе в сундуке. Этот сундук, как я понимаю, ты и видела на чердаке.

Сказать, что Энн была удивлена услышанным — ничего не сказать. Рассказ Рольфа объяснил многое — и тайну сундука, и слёзы матери, и категоричные требования родителей оставаться в школе, не возвращаться домой, если близится ураган. Они боялись потерять её так же, как потеряли первую дочь. Но почему мать и отец никогда не говорили ей об Элли? Этого Энн понять не могла. Как и произосшедшего с её сестрой. Ураганы случались в Канзасе часто, несколько раз в год, но Энн никогда раньше не слышала, чтобы они уносили целые фургоны, да ещё и так далеко, что их нельзя было отыскать. Видимо, тот ураган был необычным, более сильным, чем нынешние. Поблагодарив Рольфа, Энн вернулась домой, погружённая в свои мысли.

Следующие несколько дней она думала о своей пропавшей сестре. На кого та была похожа, на отца или на мать? Были ли у неё такие же пышные светлые волосы, как у Энн, и такие же карие глаза? Что она любила делать, во что играть? Стала бы Энн подругой Элли, если бы та не пропала?

«Наверняка стала бы, — мысленно отвечала Энн на свой же вопрос. — Мы были бы лучшими подругами и делились друг с другом самыми сокровенными секретами». И тут же задавалась вопросом: а какими, собственно, секретами она делилась бы с сестрой? Секретов у Энн не было. Единственным, что не полагалось знать родителям, было знание Энн об Элли.

«Вот бы Элли нашлась, — мечтала Энн. — Вдруг она осталась жива, потеряла память и не смогла найти дом? Но однажды она вспомнит всё и вернётся. И мы с ней познакомимся».

Но мечты мечтами, тайны тайнами, а время шло своим чередом. Энн сдала очередные экзамены, и начались каникулы. Приближалось единственное яркое событие в скучной жизни обитателей канзасских степей — ежегодная ярмарка в соседнем городишке. На неё съезжались все фермеры, желая подороже продать урожай и купить что-нибудь недостающее в хозяйстве. Каждый год ярмарка сопровождалась прибытием бродячего цирка с клоунами, фокусниками, жонглёрами, каруселями и дрессированными зверями. И каждый год Энн, заранее предвкушая праздник, доставала лучшее платье, а затем бродила от балаганчика к балаганчику и замирала от восторга, пока отец торговал в фермерских рядах.

В этот раз урожай у Смитов оказался особенно большим, и торговля обещала быть долгой. Предвкушая крупный заработок, отец отпустил Энн, разрешив ей гулять до самого вечера.

Сказано — сделано. Уже через десять минут она, смеясь, кружилась на карусели. Прокатившись несколько раз, Энн принялась бродить между балаганчиками циркачей и бездумно тратить выданные отцом деньги.

— Подходите! Только сегодня на нашей ярмарке великий воздухоплаватель Оскар Диггс прокатит вас на своём воздушном шаре! Всего за пять долларов*! Торопитесь, — разносился над ярмаркой голос зазывалы.

Воздушный шар Энн видела впервые. Над куполами шатров и крышами каруселей возвышался тёмно-синий в красную полоску баллон, к которому была привязана гондола. Шар тянуло вверх, и на земле его держали канаты, прикреплённые к большой лебёдке, а в гондоле сидел худощавый воздухоплаватель с аккуратными усиками и призывно махал людям шляпой-цилиндром.

У Энн как раз оставалось пять долларов. Она могла бы ещё три раза прокатиться на карусели или сходить в любые два шатра фокусников или посмотреть на дрессированных зверей. Но всё на ярмарке она уже видела в прошлом году, а воздушный шар нет.

Недолго думая, Энн протянула воздухоплавателю деньги.

— О, мисс, вы останетесь довольны, — расплылся в радостной улыбке тот, помог ей влезть в корзину и скомандовал рабочим у лебёдки. — Крутите!

Рабочие взялись за рычаги, верёвки ослабли, и шар начал подниматься вверх. Корзину зашатало из стороны в сторону, и Энн вцепилась в её край. Земля стремительно уходила вниз, первой мыслью Энн было зажмурится, но разве не для того она сюда взобралась, чтобы увидеть всё? С высоты открывался прекрасный вид на Канзас-сити и окружающие город окрестности. Вдаль уходили деревянные и каменные дома, пыльные дороги, колосящиеся пшеничные и кукурузные поля, на горизонте виднелись три ветряные мельницы, вращающие лопастями. В другой стороне сверкнула голубая лента реки. Но интересней всего было небо. Облака казались огромными и пушистыми, как овечья шерсть, они то и дело наслаивалась друг на друга, и, внимательно наблюдая за ними, Энн смогла понять, какие находятся ниже, а какие выше.

Пока она наблюдала за облаками, вокруг ощутимо запахло дымом.

— Что это? — голос Оскара Диггса за спиной заставил Энн обернуться и посмотреть вниз. — О, нет…

Большой шатёр фокусников горел. Сверху трудно было понять, что стало причиной пожара, но огонь объял уже большую часть шатра и останавливаться не собирался. Люди в панике разбегались в разные стороны. Циркачи и некоторые мужчины-посетители тащили к шатру вёдра и лопаты.

— Ей, лентяи! — крикнул Диггс, перегнувшись через край корзины. — Немедленно спускайте шар вниз!

Но рабочие его не слышали. Забыв об обязанностях, они вместе с другими бросились тушить пожар.

Дым стал сильнее, ветер гнал его прямо к шару, и Энн закашлялась. Ей стало страшно.

— Вы можете спустить нас на землю?

— Как? — осведомился Диггс, явно нервничавший. — Мы привязаны. Вот если бы шар был в свободном полёте, мы бы отлетели подальше, над каким-нибудь полем я бы выпустил газ, и мы бы опустились на землю.

Энн и воздухоплаватель переглянулись и разом посмотрели вниз. Пожар потушить не удавалось — напротив, он перекинулся на ещё один шатёр, стоявший ближе к лебёдке шара. Дым потемнел и стал гуще.

— Режьте верёвку, — кашляя, сказала Энн. — Всё равно скоро загорится и она.

Диггс, похоже, пришёл к тем же выводам. Вынув из кармана острый нож, он принялся кромсать канат, удерживавший шар на одном месте. Корзину затрясло, и Энн инстинктивно схватилась за край. Из-за дыма вокруг ей было плохо видно, что делает Диггс.

Корзину тряхнуло ещё раз, гораздо сильнее, и Энн упала на колени. Рядом что-то зазвенело, стукнуло и раздался громкий вскрик. За ним последовал стон.

— Мистер Диггс, что с вами?

Ставший свободным от верёвок шар вынесло ветром из полосы дыма, и глазам Энн открылась страшная картина. Перерезав канат, Диггс выронил нож, а затем, при толчке, упал на него.

— Мистер Диггс!

Трясущейся рукой воздухоплаватель дотянулся до рукоятки ножа, торчавшего из его бока.

— Не повезло, так не повезло, — прохрипел он, и снова застонал. — Похоже, лететь мы будем, пока случайно не врежемся в какое-нибудь высокое дерево.

Энн поняла, что страх, испытанный при виде пожара, вовсе не был страхом. Несколько минут назад она опасалась застрять на шаре на долгое время, получить нагоняй от отца за неоправданный риск, но сейчас... Сейчас её несло на неуправляемом аэростате в неизвестном направлении, и одному Богу было известно, чем закончится полёт — благополучным приземлением или крушением со смертельным исходом.

Энн выглянула за край корзины. Шар набрал приличную высоту, дома и деревья внизу казались размером с детские игрушки. Судя по тому, что домов становилось всё меньше, а колосящихся полей — всё больше, ветер гнал шар в глубь штата, туда, где не было оживлённых проезжих дорог, а на несколько квадратных миль попадалась лишь одна ферма, похожая на ферму Смитов.

«Было бы неплохо спуститься на землю сейчас, пока мы не улетели слишком далеко от города» — подумала Энн.

— Мистер Диггс, может, вы объясните мне, как управлять шаром? — но в ответ ни раздалось ни слова, ни стона. Воздухоплаватель потерял сознание от боли, оставив Энн одну.

В отчаянии Энн села на дно корзины и обхватила голову. Руки покрылись пупырышками — на высоте было холодно, и тонкое ситцевое платье согревало плохо. Усиливающийся северо-восточный ветер продолжал гнать шар. Если бы Энн вновь выглянула из корзины, она увидела бы, как фермерские поля внизу сменились пустыней, а вдали показалась угрюмая цепочка гор.

_____________________________________

*Все цены Большого Мира в фанфике условны и исторического соответствия не имеют.