Целитель для ведьм (гет)

Директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Минерва МакГонагал очень нервничала, сидя во главе стола для преподавателей в Большом Зале. Пир по случаю начала учебного года шёл своим чередом, вот-вот должны были прибыть первокурсники во главе с Септимой Вектор.

Накануне этого вечера Минерва всю ночь не сомкнула глаз, пила успокаивающее зелье, делала специальную гимнастику, гуляла в своей анимагической форме, но ничего не помогало успокоиться.

Причиной столь нестабильного состояния нервной системы почтенной дамы были как раз будущие первокурсники. В этом году в школу поступали дети тех, кто когда-то сыграл немаловажную роль во Второй Магической Войне.

Минерва отпила из кубка немного тыквенного сока с добавлением нескольких капель шотландского виски. Это помогало держаться строго и невозмутимо, не показывая окружающим своего состояния. Ведь даже в далёком девяносто первом году, когда в школе появился Гарри Поттер, она так не волновалась. Сейчас же МакГонагалл мучило нехорошее предчувствие, потому что в школу поступали не просто дети волшебников двух противоположных сторон, сражавшихся на этой войне! Это были дети, чьими родителями стали бывшие враги, когда-то ненавидящие друг друга!

О сыне Гарри и той ужасной женщины Минерве совсем не хотелось думать. Хотя когда-то «ужасная женщина», совратившая героя Британии, была любимой студенткой профессора МакГонагалл и очень одарённой в трансфигурации девочкой.

Это ещё не всё. Некоторые первокурсники были результатом научного эксперимента беспутных целителей из больницы имени Святого Мунго, пошедших на поводу у будущих родителей с сомнительным психическим благополучием.

А самым главным кошмаром для директора Хогвартса был сын Северуса Снейпа, с которым Минерва уже имела неприятность познакомиться, так как Снейпы жили в Хогсмите. Более беспардонного и ядовитого мальчишку трудно было себе представить.

В эту минуту она даже завидовала Северусу, который десять лет назад уволился из Хогвартса, открыв в Хогсмите аптеку, а в большой зельеварческой лаборатории, находящейся при аптеке, проводил научные изыскания. Теперь Северус Снейп был учёным с мировым именем.

МакГонагалл обвела взглядом коллег, сидящих за столом преподавателей. Филиус Флитвик что-то весело нашёптывал склонившейся к нему школьной медиковедьме мадам Помфри. Профессор Лавгуд как всегда улыбалась, глядя в пространство. Профессор Синистра сплетничала с Роландой Трюк. Обе преподавательницы поглядывали на Сивиллу Трелони и завистливо вздыхали.

Школьная предсказательница Трелони, несколько лет назад известная как основательница скандального общества за чистоту и девственность, довольно улыбаясь, смотрела в свою тарелку, краснея как маков цвет. Минерва недовольно поджала губы. С этой Сивиллой одни проблемы!

То она ходит постоянно нетрезвая, то придумывает какую-то странную и сомнительную организацию, пропагандирующую абсолютную ересь, а с прошлого Рождества самым наглым образом крутит роман в стенах школы с профессором ЗОТИ! Минерва сердито посмотрела на этого самого профессора, который, нагло скалясь, щупал под столом коленки Трелони! «Возмутительно! Нашли время! Ну, я им устрою на завтрашнем педсовете!» — мысленно пригрозила она несносной парочке.

Когда девять лет назад министр Бруствер притащил в школу бывшего пожирателя, оправдавшего себя шпионской деятельностью в пользу светлых сил, директор МакГонагалл была в ужасе. Ведь этот хмырь ещё и в Азкабане сидел! Но министр ничего не хотел слушать, оправдывая свои действия нерушимым аргументом: «Ну и что? Вон в Дурмстранге директором настоящий пожиратель был, а у нас будет профессор ЗОТИ-бывший шпион и опытный боевой маг!» Так Антонин Долохов и начал свою успешную преподавательскую карьеру.

За девять лет ни одного нарекания, кроме любовных похождений во время каникул и устраивания шумных вечеринок со старыми товарищами в Хогсмите время от времени. Минерва настойчиво советовала профессору Долохову остепениться уже, в конце концов. Ведь он подаёт плохой пример студентам! Тот внял словам директора и на Рождество закрутил роман с блаженной прорицательницей, навсегда отбив у неё желание претворять в жизнь идеи общества «За девственность и чистоту». «Одно хорошо: больше Сивилла не пристаёт к окружающим со своими ненормальными идеями и дурацкими буклетами», — подумала Минерва. Первокурсники что-то запаздывали.

— Только бы никто не упал в озеро, — прошептала МакГонагалл профессору зельеварения Слагхорну.

Гораций Слагхорн выглядел не лучше директора. Он нервно ёрзал на стуле и поминутно вытирал носовым платком вспотевший лоб. Минерва понимала коллегу. На факультете Слизерин, где Гораций был деканом, уже училась одна студентка, чьи родители засветились в Битве за Хогвартс. Второкурсница Эриоботрия Лонгботтом обладала настырностью и язвительностью своей матери, бесстрашием отца и стремлением повелевать всем и вся своей прабабушки. Ядерная смесь. Минерва снова взглянула на декана Слизерина. Кажется, он уже не так и хотел заполучить себе на факультет детей знаменитостей.

Наконец двери Большого зала отворились, и в зал вошли первокурсники во главе с профессором Нумерологии. Они дружным строем прошли в центр зала и выстроились перед табуретом, на котором уже лежала Распределяющая Шляпа. По традиции Шляпа ожила, открыла рот под восторженные возгласы некоторых первогодок и затянула очередную песню о школьных факультетах.

Когда песня смолкла, все зааплодировали, а Шляпа поклонилась всем четырём факультетским столам и застыла. Началась процедура распределения студентов. Профессор Вектор, развернув длинный свиток со списком новичков, зачитывала имя очередного студента, предлагая ему занять место на стуле и примерить Шляпу. То и дело слышались знакомые фамилии. Минерва привыкла к этому, ведь магическое сообщество было совсем небольшим. Год за годом в школу поступали дети, чьи родители, а до этого их бабушки и дедушки, в своё время учились здесь же. Одних только Блэков за время её учительства хватило бы на пару квиддичных команд.

В этом году всё воспринималось немного иначе. За каждой фамилией МакГонагалл видела кого-то из своих бывших студентов, так или иначе проявивших себя в Магической Войне. Порой можно было только удивляться, насколько причудливо судьба перетасовала непримиримых когда-то врагов, соединив их в одну семью. Кингсли Бруствер однажды поведал директору Хогвартса, что очень рад такому повороту событий. Таким образом, застарелая ненависть между теми, кто воевал по разные стороны баррикад, постепенно совсем сойдёт на нет, и угроза полного вымирания магического сообщества Британии в распрях гражданской войны будет невозможна. МакГонагалл пришлось признать, что в чём-то Кинсгли прав.

Тем временем Гортензия Забини была распределена на факультет Гриффиндор, как и Раджеш Нотт. Минерва внимательно вгляделась в этих ребят. Дочь Лаванды и Блейза определённо производила положительное впечатление за счёт милого смуглого личика и невинных голубых глаз. Однако неизвестно, чему девочку успела научить её бабушка Забини, которая специализировалась на нескончаемых замужествах и неопределяемых ничем ядах. Усевшись за гриффиндорский стол, Гортензия оценивающе обвела глазами сокурсников и просто впилась взглядом в смутившегося Джейка Финнигана.

Минерва тряхнула головой и посмотрела на сына Парвати и Теодора Ноттов. Смуглый, растрёпанный мальчик с серьёзными карими глазами не вызывал у МакГонагалл тревоги, пока она не заметила, что в руках маленький Раджеш вертит странного вида деревянную дудочку. «Не дай Мерлин, у него страсть к заклинанию змей и прочих гадов! Мудрость индийских магов и склонность Ноттов к собирательству темномагических ритуалов ни к чему хорошему привести не могут! Как он, вообще, на Гриффиндор попал?!» — возмущённо подумала Минерва.

Она уже не могла быть деканом Гриффиндора, поставив на эту должность Роланду Трюк, но душой болела за родной факультет, по-детски радуясь, когда кубок школы доставался гриффиндорцам. Вся жизнь МакГонагалл была связана с Гриффиндором, но она изо всех сил старалась быть беспристрастным директором.

Распределение шло своим чередом. Миранда Томас отправилась за стол Пуффендуя, а Мирослава Уизли в Слизерин. Минерва шикнула на коллег, пресекая дальнейшие смешки относительно пребывания одной из Уизли на Слизерине. Зато Долохов сидел, сияя как начищенный котёл. Мирослава Уизли была дочерью Фреда Уизли и племянницы Антонина, Милены Долоховой.

Несколько лет назад Фред Уизли шокировал всю родню, вернувшись из своих странствий с русской женой и маленькой дочкой. Антонин в красках описывал коллегам по работе, какие великолепные семейные бои устраивали Молли Уизли и её сватья — представительница одной из самых известных чистокровных семей России, Мария Долохова, приехавшая знакомиться с новыми родственниками.

Женщины никак не могли сойтись во взглядах на воспитание детей и ведение домашнего хозяйства. В результате, Фред и его молодая жена купили себе небольшой дом подальше от Норы. Деньги в семье водились: Фред Уизли применил свои таланты, став одним из ведущих конструкторов спортивных мётел. Работал он в паре с бывшим испытателем мётел Грегом Гойлом.

Минерва покачала головой, вспомнив, как Антонин рассказывал, что семья Фреда несколько лет пытается помирить Молли Уизли и Марию Долохову, которая уехала в родной Петербург, заявив, что ноги её не будет в таком свинарнике, как Нора.

Мюриэль Гойл попала на Гриффиндор. Минерва наблюдала, как Мюриэль и Мирослава машут друг другу, сидя за столами своих факультетов, и размышляла: «Гойл на Гриффиндоре — возможно ли такое?! А возможно ли сосуществование Джинни Уизли и Грега Гойла в одной семье? Куда же катится мир?!»

Услышав фамилию Хагрид, она ещё больше напряглась. Три сына лесничего Хагрида и профессора УЗМС Лавгуд были зачаты и рождены путём какого-то маггловского ритуала, который пугал директора Хогвартса пуще Авады. Минерва считала этот союз вопиющим нарушением всех законов природы, но отговорить экспериментаторов так и не смогла. Одиннадцать лет спустя тройняшки Хагрида проходили распределение. Двое из них были крупными, черноволосыми мальчишками с какими-то запуганными глазами и патологической неуклюжестью. Альбус Хагрид снёс табурет, когда на него садился, а Вулфрик Хагрид отдавил ногу профессору Вектор, когда только подходил к месту сортировки. Оба отправились на Пуффендуй к явному неудовольствию отца — убеждённого гриффиндорца и Помоны Спраут — декана Пуффендуя.

Мать мальчиков продолжала безмятежно улыбаться. Усаживаясь за факультетский стол, братья успели столкнуться лбами и уронить со скамьи несколько однокурсников. Третий сын Хагрида и Лавгуд был гораздо мельче братьев. Черты его лица были более утончёнными, а волосы светлыми, как у матери. Арагог Хагрид сумел без всяких происшествий сесть на табурет и через несколько секунд отправился за стол Слизерина. Рубеус Хагрид, сидевший с краю преподавательского стола, сдавленно застонал от ужаса, Луна Лавгуд на пару секунд слегка помрачнела, но тут же вновь блаженно заулыбалась. Минерва заметила, как, садясь за стол Слизерина, Арагог всё-таки нечаянно толкнул Эриоботрию Лонгботтом, которая тут же с каменным лицом принялась распекать мальчика.

Фамилия Поттер прогремела для Минервы как гром среди ясного неба. Все преподаватели и некоторые студенты замерли, пытаясь разглядеть юного Поттера. МакГонагалл показалось, что она вновь вернулась в год поступления в школу Гарри — надежды Магической Британии, которого также пристально рассматривали, перешёптываясь. Минерва до сих пор не могла понять, как могли сойтись родители этого ребёнка. Слухи ходили самые разные и фантастические. МакГонагалл гадала, какие же черты унаследовал мальчик Поттеров от своих не самых психически-уравновешенных родителей, склонных к тому же к необдуманным и отчаянным поступкам.

Выражение наглых зелёных глаз ребёнка, в которых не было и тени неуверенности, присущей любому новичку, не понравилось директору школы с первого взгляда. Северус Поттер унаследовал тонкие и выразительные черты лица, которыми отличались все Блэки, а также имел спутанные иссиня-чёрные кудри, как у матери и обаятельную улыбку, как у отца. Гораций Слизнорт даже слегка привстал со стула, чтобы рассмотреть Северуса, который уверенно сел на табурет и надел шляпу. В этот момент, за спиной Минервы послышался шорох, и голос завхоза Филча прошептал:

— Уважаемая директор, мальчишка Поттер успел взорвать какую-то гадость в комнате, где новички ждали распределения, и разбил ухо какому-то студенту. Я хотел отобрать то, что у него было в карманах, но паршивец успел всё кому-то передать. Кажется, сунул всё в подставленную руку девчонки Малфой. Я не посмел её обыскивать!

— Прямо, как Сириус Блэк, когда поступал в школу! — с ностальгией воскликнула мадам Помфри, сидевшая рядом.

Минерва ничего не ответила Филчу, но, сама не веря в то, что делает, сжала ладони в кулаки и, глядя на Северуса Поттера, который всё ещё сидел со Шляпой на голове, начала исступленно шептать:

— Не в Гриффиндор! Только не в Гриффиндор, не в Гриффиндор!

— Когтевран! — провозгласила наконец Шляпа.

Минерва облегчённо выдохнула. Пусть она и отвечает за мальчика как директор, но успеваемость и репутацию любимого факультета этот плод любви бешеной бывшей пожирательницы смерти и неуравновешенного героя Британии ей не испортит.

Северус отправился за стол Когтеврана, нисколько не смущаясь направленных на него пристальных взглядов. Филиус Флитвик издал какой-то свистящий звук и покачнулся на стуле.

Минерва почувствовала, что расслабляться ещё рано, когда услышала фамилию Малфой. Директор Хогвартса так и не смогла простить Драко Малфоя, каких бы высот в колдомедицине он не достиг. Этот чистокровный, спесивый варвар совратил её самую любимую ученицу, Гермиону Грейнджер. «Ну как Гермиона могла выйти замуж за того, кто шесть лет беспрестанно травил и обзывал её?!» — в который раз подумала МакГонагалл, глядя на ангельски-красивую девочку с копной кудрявых платиновых волос и надменными серыми глазами.

— Не в Слизерин, только не в Слизерин! — послышался сдавленный шёпот Слагхорна. — Мне и одной командирши-заучки с труднопроизносимым именем на факультете хватает!

— Когтевран! — выкрикнула Шляпа. Скорпироза Малфой гордо улыбнулась и не спеша проследовала к столу Когтеврана, где и села рядом с Поттером, по-королевски выпрямив спину. Сразу чувствовалась выучка бабушки Нарциссы.

— Крепитесь, Филлиус, — произнесла Минерва, глядя как Скорпироза что-то суёт в руки Северуса, а тот быстро прячет всё по карманам.

Флитвик обречённо обмяк на стуле, что-то прошипев себе под нос. Минерва вновь хлебнула сока с виски и немного расслабилась, стараясь не смотреть в сторону когтевранского стола, а думать о приятном. Из задумчивости Минерву вырвал голос профессора Вектор, громко назвавшей имя очередного первокурсника:

— Снейп, Шелдон!

МакГонагалл с замиранием сердца уставилась на знакомую худенькую фигурку. На Северуса Снейпа в детстве этот мальчик был мало похож. Он был бледным и худеньким, на этом сходство заканчивалось. Тёмные волосы Шелдона были коротко подстрижены и тщательно уложены в строгую причёску, форма сидела безукоризненно, будто с рекламной картинки. Лицо было миловидным, даже слишком миловидным для мальчика, но карие глаза глядели на мир с таким непомерным превосходством и брезгливостью, что женственным его никак нельзя было назвать. Минерва почувствовала, как у неё вспотели ладони.

В ту свою недавнюю встречу с этим юным дарованием в пабе «Три метлы» директор сполна ощутила свою полную никчёмность, как преподавателя и научного деятеля. Маленький паразит сыпал такими энциклопедическими знаниями из теории магических наук, что возникало сомнение о целесообразности обучения его на первом курсе Хогвартса. Причём, делал это раздражающе-снисходительным тоном, будто разговаривал не с директором одной из лучших в Европе магических школ, а с горным троллем.

Готовясь к худшему, она смотрела, как Шелдон идёт к табурету, нахмурившись, разглядывает его сиденье, затем, поджав губы, достаёт из кармана мантии белый платок и стелет его на табурет перед тем, как присесть на самый краешек. Профессор Вектор уже подносила шляпу к прилизанной голове мальчика, когда в зале раздался возмущённый детский голос:

— Постойте, уважаемая! А вы уверены, что этот ритуал безопасен для детей? Даже если предположить, что эту старую ветошь стирают перед каждым использованием в начале года, тем, кто находится в конце списка, грозит опасность! Перхоть, педикулез, стригущий лишай, и многие другие инфекции могут обрушиться на голову того, кто рискнёт надеть этот предмет гардероба после нескольких десятков других людей! А отвратительный запах чужих волос и сами выпавшие волоски, прилипшие к шляпе?! Это просто вызов правилам гигиены!

В Большом Зале повисла гнетущая тишина. Даже неумолкающие младшекурсники застыли с открытыми ртами. Ещё никто и никогда не позволял себе такого наглого поведения в первый же день в школе! Первой обрела голос сама Шляпа:

— Ах ты, маленький гадё…

Профессор Вектор успела схватить Шляпу так, чтобы помешать ей высказаться. Кое-где среди студентов послышались смешки, на Шелдона показывали пальцем, забыв даже о Поттере. Минерва поднялась и уже открыла рот, когда наглый маленький Снейп вынул из кармана какой-то пузырёк и заявил, что сейчас произведёт дезинфекцию.

— Не смейте портить старинный артефакт, мистер Снейп! Или мне придётся исключить вас ещё до распределения! — сурово произнесла МакГонагалл, отойдя от шока.

Мальчик пожал плечами, посмотрев на Минерву как на слабоумную, не понимающую элементарных вещей.

— Раз вы настаиваете, мне придётся подчиниться. Но знайте, что вы подвергаете опасности всех, кто поступает в эту школу. А если вы не согласны, я советую вам сделать обследование в больнице имени Святого Мунго и поискать опухоль, давящую на центр мозга, отвечающий за распознавательный процесс, — ответил Шелдон и добавил:

— Мне придётся использовать мою шапочку-смекалочку, чтобы между моими волосами и грязной внутренней поверхностью Шляпы была преграда.

Минерва захлебнулась своим возмущением и потеряла дар речи, а Шелдон достал из другого кармана мантии маленькую шапочку из какой-то блестящей бумаги, напялил себе на голову и выжидательно посмотрел на профессора Вектор. Под гробовое молчание всей школы Септима водрузила Шляпу на голову маленького смутьяна. Шляпа замерла на голове Шелдона на добрых пять минут, пока юный Снейп не выкрикнул:

— Сама такая, лучше попроси прокипятить тебя со стиральным порошком!

— Когтевран! — почти выплюнула Шляпа, повергнув профессора Флитвика в тихую истерику вслед за директором школы.

На полпути к столу Когтеврана, Шелдон повернулся к гриффиндорскому столу и выкрикнул:

— Вы ошибаетесь, я нормальный! Моя мамочка меня проверяла!

Из разных концов зала послышался хохот, директор Хогвартса решила срочно отправить гневное письмо Снейпам, а Флитвик жестом подозвал к себе когтевранского старосту мальчиков и отвёл его в угол зала за преподавательским столом для какого-то важного разговора.

— Всем тихо! — приказала МакГонагалл, использовав «Сонорус». Смешки и возгласы студентов постепенно стихли. Злополучное распределение первокурсников подходило к завершению. Нераспределёнными остались только трое первогодок. Дик Криви был отправлен в Гриффиндор, Майкл Флинт сел за стол Слизерина.

Возле табуретки остался последний первокурсник — рослый, широкоплечий мальчик с крупными чертами лица и ярко-рыжими волосами. Посмотрев на этого парнишку, Минерва сразу понял, кому именно Северус Поттер заехал по уху. Правое ухо рыжего мальчика распухло и радовало глаз ярко-багровым цветом. Мадам Помфри всплеснула руками и, выхватив волшебную палочку, хотела уже выбраться из-за стола, но МакГонагалл успела схватить медиковедьму за руку, прошептав:

— Потом, Поппи.

Мадам Помфри, покачав головой, села на своё место, а профессор Вектор громко зачитала последнюю в списке фамилию:

— Уизли, Альберт.

— Сын Рональда Уизли и Миллисенты, в девичестве Буллстроуд, — прошептала Минерва, — ещё один удивительный союз. «Сила и упёртость Буллстроуд и взрывной характер Рона Уизли ничего хорошего не сулят», — мрачно подумала Минерва. Альберт тем временем уже сидел на табурете и ждал вердикта распределяющего артефакта.

— Гриффиндор! — заорала Шляпа.

— Ну что ж, хоть что-то остаётся неизменным. На Гриффиндоре должен быть хотя бы один Уизли, — заметила мадам Помфри, когда Альберт шёл к столу своего факультета, попутно бросив недобрый взгляд в сторону когтевранцев.

Все преподаватели вздохнули с облечением. Распределение окончено, сейчас все насладятся пиром, и можно отправляться спать. Шляпу и табурет убрали из зала, профессор Вектор заняла своё место за столом, а директор МакГонагалл поднялась, готовясь начать свою приветственную речь.

Не успела Минерва открыть рот, как со стороны стола факультета Когтевран вновь послышались злобные и возмущённые возгласы. МакГонагалл обречённо повернулась на шум, готовясь начать снимать баллы уже на приветственном пиру. Филиус Флитвик вскочил, намереваясь восстановить порядок среди своих подопечных, но запнулся об ножку стула и растянулся на полу. Хагрид бросился на помощь, но запутался в ногах и рухнул рядом, чуть не придавив профессора Чар. Антонин Долохов загибался от смеха, хлопая себя по коленям. Минерва, стойко подавлявшая подступающую истерику, тихо радовалась, что студенты не видели позорное падение своих преподавателей, так как все взоры были прикованы к когтевранским местам, где происходило противостояние между вернувшимся к своему законному месту старосте Когтеврана и успевшим занять это место Шелдоном Снейпом.

— Тебе уже все сказали, что, по традиции, это место закреплено за старостой факультета, маленький идиот! — отстаивал свои права староста Когтеврана, под возмущённые поведением новичка возгласы сокурсников.

— Нет такого правила! Я знаю Историю Хогвартса и Устав Школы наизусть! Нигде такое правило не значится! — возражал Шелдон, цепко, точно клещ, вцепившийся в столешницу, когда его попытались выпихнуть из-за стола.

Высокая симпатичная девушка с длинными каштановыми волосами, сидевшая рядом с Шелдоном, удивлённо спросила:

— Мальчик, зачем тебе понадобилось именно это место? У нашего факультета есть традиция, согласно которой в центре стола, лицом к преподавателям, всегда сидят именно старосты факультета.

— Я сел здесь потому, что это место идеально расположено по отношению к камину, как к источнику тепла зимой, и окнам, как источнику воздушных потоков летом! А так же это место расположено таким образом, что отсюда лучше всего видно и слышно преподавателей. Поэтому я решил занять его навечно. И к тому же, когда я сюда садился, место было свободно! — терпеливо, будто разговаривал с садовыми гномами, поведал Шелдон.

— Меня декан к себе подозвал для важного разговора! — разозлился староста Когтеврана, — и я уверен, что тебя все предупреждали, чьё место ты хочешь занять!

Остальные когтевранцы согласно закивали. Шелдона вновь попытались выпихнуть, но он намертво ухватился за край стола. Применять магию при преподавателях никто не решался. Вся школа, затаив дыхание, наблюдала за позорным скандалом среди «Умников Хогвартса».

Декан Когтеврана наконец сумел подняться на ноги с помощью директора МакГонагалл, но спуститься к столу Когтеврана они не успели. В окно влетела огромная тёмно-серая сова и уронила на преподавательский стол объёмный конверт. Конверт вдруг ожил, взлетел над столом, увеличился в размерах и заговорил голосом министра магии Кингсли Бруствера:

— Уважаемые студенты и преподаватели прославленной школы Хогвартс, мне очень жаль, что я не смог посетить сегодня школу, как уже давно собирался, но я всё равно хочу поздравить всех вас с началом учебного года!

Крики, смех и гомон мгновенно стихли. Староста Когтеврана оставил попытки избавиться от нахального первокурсника и застыл, стоя рядом с ним. Все внимательно слушали послание министра, который впервые за время своего правления решил приветствовать в начале учебного года обитателей Хогвартса.

Письмо голосом министра напомнило школьникам о суровых временах, которые пришлись на время обучения в школе родителей нынешних студентов, об ужасах войны и подвигах героев, о том, как во все времена ученики и преподаватели сплочённо отражали любую нависшую над школой опасность. Затем министр напомнил о величии и красоте замка Хогвартс, который был вновь отстроен общими силами при непосредственном финансовом участии некоторых почтенных магических семей, и призвал студентов не уронить честь своего прославленного учебного заведения, учиться прилежно и не использовать свои знания во зло. Под конец речи министр заявил, что ждёт от нынешних студентов магической школы великих свершений.

— Великих и ужасных, — обречённо пробормотала Минерва, глядя на то, как Скорпироза Малфой что-то зашептала на ухо Северусу Поттеру. Тот просиял лицом, недобро прищурил глаза и, подкравшись к ничего не подозревающему старосте Когтеврана, кинул ему что-то в капюшон мантии. Раздалось шипение, затем хлопок, и из капюшона несчастного пятикурсника вырвался сноп искр, окрасив шею и уши завопившего старосты в тёмно-фиолетовый цвет.

МакГонагалл и Флитвик рванули к столу Когтеврана. Минерве удалось нейтрализовать всё ещё не погасший салют, бьющий из капюшона старосты, и избавить шею и уши парня от фиолетового цвета. Флитвик, отчаянно и абсолютно непедагогично ругаясь, обыскивал карманы Поттера и немилосердно назначал отработки Северусу , Скорпирозе и «упрямому ослу» Снейпу.

— Магическая Британия возрождается! — тем временем торжественно провозгласило письмо и тут же исчезло.

МакГонагалл свирепо взглянула на Шелдона Снейпа, который её не замечал, разглядывая виновника переполоха.

— Интересный состав, — заметил Шелдон, с интересом взглянув на сидящего напротив него Поттера, — я думаю, что вы использовали…

— Ни слова больше, приятель! Состав должен остаться тайной, — прервал Шелдона Северус, заговорщицки подмигнув ему.

— Я слышала, что ты очень хорошо сечёшь в зельеварении, Снейп, и к тому же, фанатично предан науке прямо с пелёнок, — вступила в разговор Скорпироза Малфой.

Северус подался в сторону Шелдона и зашептал, сверкая зелёными глазами:

— Если мы объединимся, то можем создать нечто, действительно фантастическое, и немного взбаламутим здешнее болото. Практичность и ум Скорпи, моя нестандартная техника исполнения плюс доступ к очень редким изданиям фамильной библиотеки Блэков и твои глубочайшие знания предмета — наш ключ к успеху.

Снейп с изумлением посмотрел на двух своих сверстников.

— Хм-м, возможно, вы и правы. Я и не надеялся найти единомышленников среди здешних студентов, думая, что такие, как вы, ещё интересуются раскрасками в то время, как более старшие ученики думают лишь о всякой ерунде, типа совокупления друг с другом под влиянием бушующих гормонов. К тому же мой отец предупреждал меня, чтобы я не общался со студентами по фамилии Поттер. Но я думаю, отца не расстроит то, чего он не узнает. И пусть ваши умственные способности не могут и приблизиться к моим, я согласен сотрудничать! — благосклонно кивнув головой, ответил юный Снейп.

Скорпироза и Северус довольно переглянулись, коварно улыбаясь при этом.

— Мой папа мне рассказывал, что твой отец и мой дед не ладили, но мне кажется, не стоит поддерживать эту вражду, — сказал Северус, протянув Шелдону ладонь.

— Согласен! — ответил Шелдон, пожимая протянутую руку.

— Ну, мальчики, давайте докажем, что нет ничего невозможного для трёх величайших умов в этой Вселенной, — провозгласила Скорпироза, положив свою руку на сцепленные ладони мальчишек. Северус и Шелдон согласно кивнули, довольно улыбнувшись.

— Зато теперь у тебя будет своё «Золотое трио», — промолвила Минерва, погладив по плечу бледного Флитвика. Оба преподавателя прекрасно слышали перешёптывание трёх первокурсников-когтевранцев и теперь гадали, возможно ли применение наказания, если студенты пока ничего не сделали.

— Предупреждаю вас, господа величайшие умы, что я буду очень пристально за вами следить! Отработки у завхоза станут для вас ежедневной обыденностью, — прошипел Флитвик, ткнув в спины Малфой и Поттера.

— А от исключения, в случае чего, не спасут и ваши высокопоставленные родители! — сурово заявила директор МакГонагалл.

Юный Снейп уставился на директора, недоумённо вскинув бровь. Поттер и Малфой растянули губы в ангельских улыбках.

— Мистер Эйнджком, займите другое место! — сердито бросил Флитвик старосте мальчиков Когтеврана, который продолжал стоять за спиной Снейпа, пытаясь определить наощупь, что осталось от капюшона его мантии.

Староста обиженно фыркнул, но послушался декана. Минерва ещё раз бросила предостерегающий взгляд в сторону трёх юных когтевранцев и пошла на своё место, с тоской думая, что предчувствие её нисколько не обмануло. «Этот год будет очень долгим! Как и все последующие семь лет!» — пронеслось в голове МакГонагалл, которая вдруг вспомнила, что многие дети участников Второй Магической Войны были не единственными в своих семьях.

На будущий год на первый курс поступят Вальбурга Поттер, Абрахас Малфой, Эйлин Снейп, Молли Уизли, Генри Гойл, Клеопатра Забини, Януария Лонгботтом, которая была второй из пяти сестёр Лонгботтом, и ещё много тех, кого Минерва сразу не вспомнила.

— Да уж, Магическая Британия точно возрождается, — пробормотала МакГонагалл, доставая из складок мантии маленькую фляжку с настоем валерианы и подливая в свой кубок с соком и виски.