В лесу жить - лешим слыть (джен)

Содержит сцены жестокости

Утром за завтраком к Эоганну, невозмутимо сидевшему за гриффиндорским столом, со спины незаметно подкрался Северус Снейп. Рональд, сидевший напротив лешего, выронил вилку, когда над их столом нависла большая тень.

— Мистер Поттер, — окликнул его профессор зельеварения. Эоганн живо повернулся к нему.

— Доброе утро, профессор Снейп, — мальчишка одарил его вежливой улыбкой.

— Кхм… да, — скулы мужчины едва заметно порозовели, и он впился взглядом в торчащий на огуречной макушке вихор, — вы так мало едите сегодня. Перебили себе аппетит до завтрака?

— Нет, сэр, — Эоганн пока что не понимал, куда клонит декан Слизерина.

— После завтрака ко мне в кабинет, Поттер. Тебе все ясно? — не дожидаясь ответа, человек в черном вылетел за дверь.

— Ясно, — пробормотал леший, проводив взглядом взвихрившуюся черную мантию.

— Что этот сальноволосый ублюдок хотел от тебя? — удивился Рональд, вгрызаясь в бутерброд.

— Рональд, нельзя говорить такое о преподавателе! — немедленно возмутилась Грейнджер. Гарри всеми руками и ногами поддерживал ее. Гермиона была куда умнее Рона.

— Помолчи, выскочка. Как хочу его, так и называю. Он мерзкий, отвратительный, грязный… — с упоением начал сыпать эпитетами Уизли. Гарри нахмурился. До чего жестоки люди. Человек в черном не сделал ничего плохого рыжему детенышу.

— Ты все злишься на него из-за прошлого урока, когда он лишил тебя двадцати баллов? — поинтересовался Гарри, пытаясь понять причину такой ярой ненависти к учителю.

— Да этот ублюдок не упускает момента, чтобы опозорить нас! — возмутился Уизли.

— Ты в тот раз отвлекся на препирательство с Драко и взорвал свое зелье, — напомнил Гарри, — снятие баллов было заслуженным. И потом, чел… профессор Снейп совсем не грязный. А вот ты уже третий день не моешься, — демонстративно положив ложку, которой он хлебал кашу, Гарри степенным шагом удалился.

Рон проводил его ошарашенным взглядом.

— Вот же чучело лесное. Пусть катится в свой любимый Слизерин, целуется там со своими Снейпом и Драко, — лицо Уизли скривилось, будто имя Малфоя отдавало кислятиной.

— Ты уже надоел. Не с одного тебя летят баллы на зельях, — фыркнул Симус, — и Гарри прав, не мешало бы тебе принять душ, приятель.

Одарив его горящим взглядом, Рональд выскочил из-за стола быстрее пули.

— Кажется, Гарри только что настроил его против себя, — передернул плечами Невилл, не любивший ссор, — все-таки, Гарри очень открытый человек. Он всегда скажет и сделает то, что считает правильным.

— Он постоянно орет, что не человек, забыл? — усмехнулся Симус, вернувшись к еде.

* * *

Гарри постучал в дверь кабинета зельеварения, и, услышав короткое «войдите», зашел внутрь. Взгляд его тут же уперся в многочисленные банки, которые Снейп невозмутимо левитировал на полки. В банках плескались заспиртованные существа и части тел, которые так напугали Гарри в первый день учебы, но сейчас он лишь глубоко вздохнул, пытаясь унять сердце, затрепыхавшееся в груди, будто птица в клетке.

— Ты достиг успехов в преодолении своего страха. Тебе же больше не хочется при взгляде на этих уродцев ускакать в лес на своих четырех? — поинтересовался человек в черном, чуть сощурившись. Эоганну показалось, что морщинки, собравшиеся в уголках темных глаз, были аналогом улыбки.

— Нет. Спасибо, что возитесь со мной, профессор. Мне жаль, что я доставил вам неудобство, — посетовал мальчик, но Снейп лишь махнул рукой в ответ на его благодарность. Мальчишка справился лучше, чем Северус предполагал. Сперва он и смотреть на банки не мог без того, чтобы не сравняться по цвету со своими волосами, и пару раз учителю приходилось вытаскивать испуганного детеныша из-под полы своей мантии, куда он со страху забивался. Это, вопреки ожиданиям Снейпа, не вызывало у него привычных вспышек раздражения. Сердце сжималось, когда миниатюрный енот, дрожа, прижимался к рукам, выпутывающим его из черной профессорской мантии, ища утешения. И Снейп неосознанно продлевал контакт, невесомо касаясь кончиками пальцев шерстки или мягких ушек малыша, перемежая свои действия шипением: «Намотайте сопли на кулак, мистер Поттер». Кажется, лешачонок неосознанно применял своеобразную технику окклюменции, абстрагируясь от вида пугавших его заспиртованных уродцев, и Снейп пророчил ему большое будущее в области окклюменции и легилименции, втайне гордясь мальчишкой.

Гарри внимательно разглядывал учителя. Ничего мерзкого, по словам Уизли, в его внешности он не углядел. Темно-карие глаза с черными кругами под ними, желтоватого цвета кожа, усталый взгляд, пересекавшая прямой лоб глубокая морщина кричали об усталости. Профессор вообще когда-нибудь спит?

— Сплю, мистер Поттер. И вам бы тоже не помешало ночью находиться в своей кровати, — донесся до него саркастичный голос.

Он что, сказал вслух последнюю фразу? Гарри невинно воззрился на него.

— О чем вы, профессор?

— Я о том, что кое-кто ночью увел у меня целую вазу печенья. И я очень сомневаюсь, что это был директор Дамблдор, — мужчина подозрительно прищурился на него.

— И вовсе не целую, — буркнул Гарри и понял, что попался.

— Не целую, значит, — зловеще проговорил Снейп, — я коротко и емко выражу свое мнение по поводу этой ситуации: какого ж Мордреда, Поттер?!

— Никакого Мордреда я у вас не брал, — надулся Гарри, — а если вы сами хотели съесть…

— Да не хотел я его есть, глупый ты ребенок, — Северус потер виски. Отчего-то гнев на мальчишку упорно не желал разгораться. На дураков же не обижаются?

— Ну хотите, я достану вам печенье? — пристал к нему леший, заглядывая ему в лицо в надежде понять, обиделся ли Снейп.

— Нет… Нет, Поттер, не надо мне вашего печенья, — усмехнулся мужчина, — и уж тем более не хочу знать, откуда вы его стащите.

Теперь уже обиделся Гарри. Он внезапно покраснел и потупился.

— Дядя говорит, я должен выпустить внутреннего енота. А еноты хотят печенье. Дядя говорит, что должен научить меня быть енотом, поэтому мы и забрались в кабинет директора, потом к вам…

— О, ну раз тут замешан ваш дядя, все вопросы отпадают сами собой, — усмехнулся Снейп. — Не беспокойтесь, Поттер, из вас вышел отличный енот. Но это не значит, что вам следует убежать в лес и свить уютное гнездышко с первой приглянувшийся самкой. По-моему, ваш дядя перегибает, хотя это, конечно, не мое дело.

Гарри воззрился на него. Человек в черном пытается его приободрить?

— Можете быть свободны, Поттер. Отработка в следующий четверг.

* * *

Гарри, Драко и Невилл застыли около крыльца хибары Хагрида, из трубы которой поднимался дымок. Должно быть, хозяин был дома. Хагрид, конечно, приглашал одного Эоганна, но мальчик не мог заставить себя прийти в пасть к чудищу в одиночку. Уж человеческим детенышам он едва ли свернет шею… Демона, рвавшегося полететь с ним, Гарри передумал брать с собой, предусмотрительно заперев в спальне. Вдруг, Хагрид не прочь полакомиться птицей?

— Ну что, пошли? — вопросительно взглянул на него Драко. — Сколько можно топтаться на улице?

— А я бы еще чуть-чуть постоял, — буркнул Эоганн.

— Не трусь, Гриффиндор. Мы спасем тебя от страшного великана, — подбодрил его слизеринец.

— Полувеликана, — машинально поправил Эоганн.

— Так это правда? Ну надо же, — удивился Невилл.

— Я думал, он бутылку Костероста в детстве выпил, — хмыкнул Драко, — теперь и я не уверен, стоит ли идти. Так-то он не только тебя сожрать может.

Закатив глаза, Невилл решительно постучал в дверь, рассудив, что истинный гриффиндорец тут только один. За дверью послышались тяжелые шаги, и Гарри с трудом сдержал нервную дрожь. Тяжелая поступь всколыхнула в нем неприятные воспоминания о первом дне знакомства с человеческим миром. Рука сама собой потянулась к шее.

Дверь отворилась. На пороге застыл хозяин дома. Гарри, Драко и Невиллу пришлось запрокинуть головы, чтобы посмотреть в лицо, заросшее жесткой, напоминавшей мочалку бородой.

— Гарри! И вы, мальчики. Проходите, — потоптавшись на пороге, студенты прошли в дом следом за хозяином. Последним зашел Эоганн, обреченно притворив за собой дверь. Путь к отступлению был отрезан.

— Хотите чаю? — предложил Хагрид, гостеприимно обведя рукой огромный стол. Переглянувшись, мальчики уселись. Все еще ожидавший подвоха леший взгромоздился на скамью крайним, ближе к выходу.

— Гарри, я хотел извиниться перед тобой за тот инци… инце… короче, за случай тот. Ну, ты помнишь, — поставив перед ними три кружки, больше похожие на ведра, полувеликан смущенно поскреб бороду кулаком, — я не знал, что это ты.

— А если бы на моем месте был другой леший? — с дрожью в голосе спросил Гарри.

— Ну так это… Вы народ-то смышлёный. Я бы отпустил, — еще больше смутился Хагрид.

— Лесные звери тоже смышленые, как вы выразились, — покачал головой мальчик, — я не вижу разницы между убийством зверя или одного из леших. Все мы дети леса. Тем более… — разошедшийся Эоганн демонстративно перекинулся в енота. Драко с улыбкой поднял его на руки.

— Думаете, мне нравится лишать жизни бедных лесных зверюшек? — шумно сев за стол, гигант пригорюнился, подперев подбородок кулаком. — А Клюва мне чем кормить?

— Что за Клюв? — полюбопытствовал Невилл.

— А, гиппогриф, — махнул ручищей Хагрид.

— Зачем вам в хозяйстве гиппогриф? Он животное гордое, любит волю, — Драко решил включить режим заучки Грейнджер. — Вы держите его на цепи, не даете летать и охотиться? Кто-кто, а гиппогриф может прокормить себя сам. Да и потом, у вас есть право владеть опасным существом?

После этих вопросов Хагрид вспомнил о множестве неотложных дел, и ребята с енотом на руках оказались на улице.

— По-моему, мозги ему достались великаньи, — фыркнул Драко, передавая Невиллу с рук на руки Ганни.

— Гарри, ты не против, если я донесу тебя до гостиной? — улыбнулся Невилл. Тот был только за: свернувшись клубком на руках Невилла, он задремал. Добрый парень.

* * *

В эту ночь Эоганна ожидаемо разбудил дядя. Мальчик абсолютно не удивился, увидев над собой узкую мордочку и умильный взгляд.

— Хоть один день, дядя, ты дашь мне выспаться? — пробурчал он, зарываясь головой в подушку. — Сегодня я получил нагоняй от профессора за то, что съел его печенье. Никому не нравится, когда их печенье едят.

«Подумаешь, какие мы нежные, — фыркнул енот. — Едой нужно делиться. Можешь так и сказать своему жадине-профессору. Иди за мной, я покажу тебе, как можно передвигаться по замку, пока не научишься перемещаться».

Эоганн хотел было отказаться, но любопытство пересилило. Сменив облик, он потопал за Годфри в угол комнаты и, протиснувшись в узкую щель между сундуком Уизли и стеной, встал, как вкопанный: между камнями был небольшой проход, похожий на лаз. Туда-то решительно и направился Годфри.

«За мной, мальчик мой, не бойся!»

Осторожно оглядевшись, малыш юркнул в лаз. Раз уж протиснулся дядя, сможет и он.

«Как ты понимаешь, куда идти, Годфри?» — полюбопытствовал Ганни. В лазу было темно, грязно и пыльно, пахло чем-то неприятным, и вдобавок у него жутко чесался нос.

«Принюхайся, Ганни. Положись на свои чувства, они никогда не подведут тебя».

«Шутишь? Как я должен через толщу камня почувствовать еду?» — возмутился малыш.

«Это у тебя в крови. Твоя бабушка могла услышать писк комара на другом конце Леса».

«Я не она, — буркнул Ганни, — она аж деда смогла выкрасть, а он, я уверен, не был простым человеком. Она великая дриада!»

«О, так ты в курсе этой истории? — засмеялся дядя. — Не беспокойся. Ты ее внук, и, судя по твоим делам и способностям, когда-нибудь приведешь в семью прирученную тварь поопаснее твоего деда».

«Кого бы я не избрал в спутники жизни, я настаиваю, чтобы ты не называл мою вторую половину тварью», — буркнул Ганни, не замечая, что уже давно следует за манящим запахом, а дядя наоборот немного поотстал, полагаясь на звериное чутье племянника. Запах становился все отчетливее, и спустя пару поворотов еноты увидели выход из катакомб.

«Я подожду тебя тут. Ты уже большой мальчик».

Смущенный гордостью, с которой дядя произнес эти слова, Ганни полез вперед.

Комната показалась ему знакомой. Еще бы, это же покои профессора Снейпа! Ой, как же ему влетит, если он попадется…

Эоганн хотел уж было повернуть назад к лазу, но передумал, покосившись на миску, стоявшую на столе. Оттуда соблазнительно пахло печеньем, и леший понял, что профессор почему-то не убрал угощение, оставив все так, как было после их прошлого визита. Забыл, должно быть.

Сделав пару шагов по направлению к столу, он насторожился: откуда-то сзади слышалось тихое прерывистое дыхание. Поджав хвостик, малыш обернулся. У погасшего камина в кресле, сливаясь с его темной обивкой, спал человек в черном. Настолько вымотался, что даже не смог доползти до кровати и переодеть мантию?

Одолеваемый состраданием Эоганн приблизился к креслу. Лицо Снейпа, минуту назад абсолютно безмятежное, напряглось, будто он испытывал страдания, и из горла вырвалось тихое «Нет»… Человеку в черном снится кошмар?

Эоганн, будто завороженный, прошел оставшийся путь до кресла и полез на него, забыв всякую осторожность. Какая-то часть его мозга билась в панике, крича об опасности, но леший лишь отмахивался от голоса разума. Ему хотелось, чтобы профессор хотя бы эту ночь спал спокойно. А если проснется, не убьет же он Эоганна, в самом деле?

Забравшись на спинку кресла, малыш коснулся прохладной лапкой влажного виска мужчины в попытке успокоить, и не заметил, как его окутала тьма.

Эоганн огляделся. Он был снова в человеческом обличье.

— Это не гостиная человека в черном, — пробормотал он оторопело. Мальчик оказался на какой-то улице. Неподалеку от него в полутьме двигались какие-то темные тени. Дверь одного из домов распахнулась, и на крыльцо высыпала группа людей. Спустя несколько мгновений, воздух прорезали вспышки заклинаний. Ганни огромными глазами наблюдал за тем, как люди, только что мирно разговаривавшие, набросились друг на друга, словно бешеные. Одни были одеты в черные мантии, скрывая лица за странными белыми масками, другие были облачены во что попало. Приглядевшись, Эоганн понял, что люди в черном были отмечены знаком тьмы. А среди них…

Подобравшись ближе, мальчик понял, что не ошибся: с одного из дерущихся сорвало маску, открывая изрядно помолодевшее, но все-таки очень узнаваемое лицо Северуса Снейпа.

— Сектумсемпра! — крикнул он, и его соперник мешком свалился на землю: из глубоких ран, появившихся на груди и шее, хлестала кровь. Молодой Снейп секунду смотрел на него, потом отвернулся и скрылся в толпе сражающихся. Эоганна пробила дрожь, и он отступил на несколько шагов назад, не в силах отвести обезумевшего взгляда от кровавой бойни, в которую оказался втянут его профессор. Что происходит? Что они не поделили? С какой целью они убивают друг друга?!

Его взгляд наткнулся на пару, сцепившуюся в смертельном поединке: искалеченного грузного мужчину, один глаз которого был неестественно огромным и голубым, и молодого парня в черном.

— Я достану тебя, Розье. Авада Кедавра! — парень легко увернулся от ядовито-зеленого луча, вылетевшего из палочки старого калеки.

— Посмотрим, кто кого, Шизоглаз! — смеясь, Розье махнул палочкой в сторону противника, тот дернулся, уходя от заклинания, и кусок носа, начисто отсеченный, упал в траву к ногам Шизоглаза, что не добавило его облику шарма.

— Гори в аду, сука! — прохрипел искалеченный, отплевываясь от крови, залившей ему рот. — Авада Кедавра!

Сверкнула зелёная вспышка, и молодой товарищ Снейпа упал в траву, уперевшись остановившимся чуть удивленным взглядом в темное небо. Эоганна замутило. Покачнувшись, он сел в траву, спрятав лицо в коленях и раскачиваясь туда-сюда.

— Это неправда, — бормотал он, — это неправда. Ничего этого не было.

Но как бы он ни хотел думать, что это всего лишь кошмар профессора, куда его отчего-то утянуло, что-то подсказывало ему, что Снейпу, скорее всего, снится прошлое. Ужасное прошлое.

«Пожалуйста, проснитесь, профессор! Я не знаю, как выбраться отсюда!» — взмолился Ганни, дрожа всем телом.

Постепенно, звуки смерти стихли. Эоганн осторожно открыл глаза и встал на ноги, надеясь, что все самое страшное уже закончилось. Как оказалось, все только начиналось. В двух шагах от него собралась толпа людей в черных мантиях, отмеченных тьмой. Кажется, Рональд называл их Пожирателями Смерти. Ганни уж было обрадовался, что кто-то из сражающихся победил, и они, наконец, расходятся по домам, когда заметил рядом с собой поставленных на колени безоружных людей из числа их противников. Оба выглядели просто ужасно: мужчина с хрипом втягивал воздух, из глубокой раны на бедре хлестала кровь, заливая траву, а женщина, судя по отекавшему лицу, превратившемуся в один сплошной кровоподтек, была избита до полусмерти. Кроме того, сорочка ее была разорвана, так что в дырах можно было разглядеть ее грудь, что, очевидно, служило дополнительным поводом для радости Пожирателей. Эоганн нашел взглядом человека в черном: он стоял, тупо разглядывая палочку в своей руке, не замечая, что по лицу его стекают струйки чужой крови.

Сердце Эоганна набатом било тревогу где-то в животе, грозя порвать кожу и выскочить наружу, но сам он не мог пошевелиться. Смутные подозрения подтвердились, когда один из старших Пожирателей обратился к молодому Снейпу:

— Давай, Снейп, прикончи их. Ты клялся верно служить нашему господину, вот и посмотрим, насколько хватит твоей решимости.

От лица парня резко отхлынула вся кровь. Он медленно повернулся к коленопреклонённым заложникам.

— Пожалуйста… пожалуйста, профессор, не надо, — прошептал Ганни, не замечая слез, бегущих по щекам. Ужас все больше овладевал им, грозя перерасти в мощную истерику или обморок.

— Горите в аду, скот клейменный, — выкрикнула женщина, на ее щеках подсыхали мокрые дорожки слез. Ганни уже не мог сдерживать рыдания, не в силах убежать, отвернуться, отползти…

Снейп вскинул палочку, в глазах его застыло скорбное, обреченное выражение.

— Авада Кедавра, — проклятый зеленый луч ударил в грудь женщины, и она рухнула, как подкошенная, к ногам своего убийцы. Оставшийся в живых заложник повалился на труп… кого? Любимой, подруги, сестры? Из горла его вырвался нечеловеческий вой, а Снейп стоял над ними, не в силах поднять палочку, чтобы снова произнести заклинание. Он вцепился в свое оружие, как утопающий в соломинку, будто бы старался удержаться на плаву…

— Убей! Убей и меня! Умоляю! — провыл мужчина, поднимая взгляд на убийцу. Снейп, до крови закусив губу, сделал быстрый пасс палочкой, и вот уже второй труп опустился на траву, а будущий профессор зелий, выронив палочку, рухнул на колени, опорожняя желудок…

* * *

Эоганн и Снейп рывком очнулись от кошмара. Енот, который сам едва удержал съеденное внутри себя, скатился с кресла, едва не переломав себе кости. Снейп, чье лицо было залито потом и слезами, повернул голову на визг, успев разглядеть в темноте до боли знакомый полосатый хвостик.

— Гарри… нет, пожалуйста, подожди! — простонал мужчина, делая попытку подняться с кресла. Эоганн и не думал останавливаться, объятый первобытным ужасом.

«Он меня убьет. Убьет, как убил их»…

Последнее, что услышал Ганни, просачиваясь в лазейку, где его ждал обеспокоенный Годфри, был истошный крик «Сектумсемпра!» и грохот, что заставило его припустить быстрее.

Расколотив вазу заклинанием, Снейп обхватил голову руками.

— Нет… Господи, скажи, что он не видел… — никто не ответил мужчине, и он, махнув палочкой, призвал из серванта бутылку виски. Выронив палочку и одним движением сорвав пробку, зельевар приник к горлышку губами, глотая обжигающую горло жидкость.

В этот вечер из замка исчезли два енота и один ворон.