В лесу жить - лешим слыть (джен)

Мальчику снился чудесный сон. Рыжая красивая женщина с волнистыми волосами кружила его, прижимая к груди и заливисто смеясь. Высокий темноволосый мужчина подошел к ней сзади, обнимая и женщину, и мальчика крепкими руками. Они никогда не произносили ни слова в его снах, но мальчик чувствовал себя нужным и любимым.

К сожалению, только во сне он мог ощутить, что значит иметь семью...

— Эй ты, ненормальный, просыпайся немедленно! — громкий, как раскат грома, голос оглушил черноволосого малыша, и тот резко сел на своем дырявом матрасике, протирая грязными кулачками глаза. — Ленивый мальчишка! Завтрак еще не готов! Быстро проснулся!

Мальчик выкатился из своего чулана прямо под ноги огромного толстого чудовища с усами-щеткой. Конечно, называть дядю вслух чудовищем было запрещено по правилам игры, которую мальчик выдумал сам.

— Если хоть кусочек пригорит — пеняй на себя, маленький паршивец, — прошипел дядя. — Не смей портить день рождения Дадлика!

— Да, дядя Вернон, — монотонно сказал мальчик, исчезая за стеклянной дверью в кухню.

— И руки свои мерзкие не забудь помыть! Пар-ршивец, — прорычал Вернон, направляясь на второй этаж.

Мальчик внимательно посмотрел на свои маленькие ладошки. Он уже давно понял, что сколько бы oн ни тер их с мылом, менее мерзкими они для чудовища не становились.

Удерживая равновесие на скамеечке, которая была подставлена к плите специально для него, и следя за яичницей на сковороде, мальчик украдкой наблюдал за тем, как кузен Дадли, похожий на упитанного розового поросенка, разворачивал свои двадцать семь подарков. Племяннику Дурсли ни разу не подарили ни одного, даже самого дешевого подарка. Сорвав обертку с новенького трехколесного велосипеда, Дадли гордо посмотрел в сторону замершего у плиты задохлика. Черноволосый малыш поджал губы, тоскливо разглядывая велосипед, на который — в этом можно было не сомневаться — Дадли в жизни не сядет. Его нос не сразу уловил характерный запах горелого. Повернувшись к сковородке, мальчик выпучил на нее свои зеленые глазищи, замерев от ужаса: от яичницы, за которой ему надо было следить, остались одни угли. Выключив плиту, он спрыгнул со скамейки, собираясь найти укромное местечко, в котором можно было пережить гнев чудовища, но в дверях столкнулся с этим самым чудовищем. Бежать было некуда.

— А ну стой! Ах ты паршивец! Поганый маленький ублюдок! Даже сковороду тебе нельзя доверить?! — сильная оплеуха швырнула маленькое тельце на пол. Мальчик весь сжался, прикрывая голову и желая только одного — оказаться как можно дальше от чудовища и от горелой яичницы.

Внезапно крик дяди смолк, а нос мальчика что-то защекотало. Он чихнул, удивляясь тому, что наказание чудовища так быстро закончилось, и осторожно приоткрыл один глаз. Под его щекой, к его вящему удивлению, был не бежевый кухонный коврик, а изумрудная, немного сырая травка, которая и щекотала ему лицо.

— Чудеса, — радостно шепнул мальчик, сев по-турецки на траву и разглядывая место, в котором оказался. Вокруг было много деревьев с пышными кронами, и прямо над малышом возвышалось большое дерево с иголками вместо листьев. Подивившись, мальчик ласково похлопал ладошкой по теплому, нагретому солнцем стволу.

— Будешь моим другом? — предложил он дереву, запрокинув голову. — У меня нет таких больших друзей, как ты.

Дерево не ответило, ласково шелестя кроной.

— Меня не вернут к чудовищу, — доверчиво поделился мальчик со своим новым другом, свернувшись клубочком у темных корней, — тут хорошо.

— Смотри, это человеческий детеныш, — шелестящий голос коснулся ушей мальчика, заставляя приоткрыть глаза. Оказалось, он задремал, склонив голову на толстый древесный корень, — да, ты прав, любовь моя, надо рассказать об этом Хозяину…

— Не надо… не надо рассказывать, — подал голос мальчик, протирая глаза, — я не уйду. Чудовище найдет меня. Я… я хочу тут.

Наступило молчание. Мальчик и сам не знал, с кем только что разговаривал. На поляне было пусто.

— Я устал. И хочу есть, — дрожащим голоском сообщил малыш непонятно кому.

— Ты это слышал, Боско? Детеныш голоден, — мальчик заозирался кругом, пытаясь найти говорящего, или, скорее говорящую. Несмотря на то, что источник звуков так и не был найден, мальчик иррационально не ощущал тревоги и страха. Шелестящий шепот успокаивал, даря чувство защищенности.

— А… а где вы? — решил спросить малыш.

— Ты не будешь бояться? — ласково прошелестел голос, напоминающий женский.

Мальчик помотал головой:

— Страшнее чудовища нет никого, а его я уже видел.

— Хорошшо, — из-за дерева неподалеку выглянуло юное лицо, обрамленное густыми кудрявыми зелеными волосами, и на полянку легкой походкой выплыла босая девушка, облаченная в наряд, сплетенный из трав и цветов. Такая леди обязательно не понравилась бы тете Петунье, но оттого она казалась мальчику еще прекраснее.

— Вы красивая, — сообщил он, жадно разглядывая девушку, которая так же пристально рассматривала его самого, — очень. Кто вы?

— А ты совсем младенец, — голос девушки был наполнен шелестом листвы на ветру, пением журчащего лесного ручья, шепотом трав, — мое имя Иво, я дриада, хозяйка этого тиса, — Иво указала на дерево, под которым уснул малыш, — и дочь Лесного Хозяина.

— Простите, я лег под ваш тис, — мальчик торопливо вскочил, доверчиво разглядывая Иво. Такая красивая леди не могла его обидеть, тем более, узнав, что он уснул под ее деревом, она не стала бить его и обзывать «маленьким ублюдком».

— Кажется, ты понравился ему, человеческий ребенок, — задумчиво сказала Иво.

— Ага. Мы друзья, — гордо сказал малыш, — а с кем вы говорили?

— Со своим мужем, Боско. Он приведет Лесного Хозяина, чтобы тот решил твою судьбу, — нараспев сказала Иво, — тебе нечего бояться, маленький человек. Отец добр и справедлив. Возможно даже, что тебя примут в семью.

— Я хочу семью, — тихо сказал мальчик, потупив глаза.

Иво ничего не успела ответить. На поляну выплыл — другого слова нельзя было подобрать — Лесной Хозяин, как сразу определил мальчик. Он оказался высоким худым стариком, одетым в длинные одежды, шлейфом тянущиеся за ним, и опирающимся на посох, поросший нежными молодыми листочками и гибкими побегами. Его пышная темно-зеленая борода вилась до колен, а волосы такого же цвета были и того длиннее. Глаза были почти скрыты кустистыми зелеными бровями, но видели все насквозь, как показалось малышу. Великолепного старца почтительно сопровождал, очевидно, муж Иво, Боско, облик которого удивил малыша гораздо больше, чем чей-либо еще на этой полянке. Боско, очевидно, был молодым мужчиной, но голова его была не человеческой, а принадлежала какому-то лесному животному — малыш перебирал в памяти зверей, которых видел в книжке Дадли — кажется, еноту. Только глядя на Боско, малыш в полной мере осознал, что он находится не среди людей. Спрятавшись за Иво и вызвав этим ее серебристый смех, малыш несмело выглянул из-за ее пышной юбки, разглядывая вновь прибывших. Боско выглядел, пожалуй, даже экзотичней, чем чудовище, но был гораздо дружелюбнее — малыш чувствовал любопытство, направленное на него. Теплые карие глаза енота сощурились, разглядывая человеческого детеныша, а усы насмешливо зашевелились вокруг подвижного носа.

— Не бойся, малыш, ты же сильный, — улыбнулась Иво, теплой рукой взлохматив непослушные черные волосы тем же движением, что и красивая рыжая женщина в его снах. Мальчик был так удивлен этому, что забыл о страхе.

Лесной Хозяин приблизился почти вплотную к ним и посмотрел в лицо Иво.

— Отец, я нашла этого малыша у своего дома. Должно быть, люди оставили его здесь, — почтительно заговорила зеленоволосая девушка. Лесной Хозяин медленно опустил голову и посмотрел сверху вниз на мальчика. Тот смотрел в ответ напуганными зелеными глазами, крепко держась кулачком за юбку Иво. Глаза старика оказались неожиданно ярко-желтого цвета и их разрез не был человеческим. Это немного смутило малыша, но он не подал виду, что его это взволновало. Гораздо больше его тревожило ощущение силы и нечеловеческого могущества, исходившего от старца. Казалось, одной силой мысли он мог уничтожить все живое в пределах своих владений.

— Ребенок не был оставлен здесь. Он оказался тут по своему желанию.

Голос старца представлял собой набор трескучих, свистящих и шелестящих звуков, но мальчик автоматически понял значение его слов, будто кто-то наделил его способностью понимать язык лесного народа. Он несмело улыбнулся старику, и звериные желтые глаза чуть сощурились в ответ.

— Звезды подарили мне видение, что однажды в лесу появится Наследник, и, кажется, пришел избранный день. Малыш, — обратился старец к мальчику, смотрящему уже без боязни, — ты хочешь вернуться к людям, или хочешь обрести тут семью?

— Я не хочу к чудовищу, — помотал головой малыш, — он злой. Я хочу семью.

— Как твое имя? — спросил Лесной Хозяин.

Мальчик озадаченно молчал. «Маленький ублюдок», «паршивец» или «ненормальный» явно не подходили на роль его имени. Он попытался вспомнить, как называла его тетя Петунья, когда водила его к детскому врачу, но это было так давно…

В глазах Лешего он увидел понимание и боль.

— Мы будем называть тебя Эоганн — рожденный от тисового дерева, — тихо сказал Лесной Господин, — ты хочешь быть сыном Иво и Боско, Эоганн?

— Хочу, если они тоже хотят, — эхом откликнулся мальчик, перекатывая в голове свое новое имя, которым специально его одарили. Это значило, что не будет больше «ублюдка», «паршивца» и «ненормального». Будет только Эоганн.

Лесной Хозяин пристально посмотрел на Иво и подошедшего к жене Боско, говоря с ними без слов, как показалось Эоганну.

— Да, Господин. Для нас честь — обрести сына, — сказала Иво, а Боско ограничился полным почтения кивком.

Хозяин протянул длинный палец, чем-то напоминающий сучок старого дерева, и легонько коснулся лба мальчика недалеко от старого шрама в форме молнии.

— Твоя судьба будет счастливой, — с этими словами Лесной Господин растворился в воздухе, оставляя на поляне маленькую семью.

— Пойдем, сынок, — ласково позвала молодая женщина, коснувшись отныне зеленых, как молодая травка, волос юного лешего, — пойдем домой.

Боско подошел к своему детенышу и рывком поднял его на руки, ткнувшись влажным носом в нежную молочно-белую щечку. Эоганн засмеялся, безо всякого страха обвив ручками шею отца и дразня стоящее торчком ухо, которым тот дергал в ответ на прикосновения.

Пусть волосы его матери были не рыжими, как у женщины из снов, а блестящими, зелеными и кудрявыми, но прикосновения ее были такими же ласковыми. Пусть его отец вообще не был похож на человека, но руки его были такими же сильными и надежными, как у мужчины из снов. Пусть мальчик и сам больше не являлся человеком, зато теперь у него была семья.

Лес взбудоражено шумел кронами, и духи ветров свободно водили хороводы вокруг стволов, не управляемые никем. У лесных жителей были свои причины для волнения. Со дня на день намечалась самая крупная ярмарка лета, на которой по низкой цене можно было прикупить дикий мед, волосы русалки и волшебные семена.

— Оленье молоко за жалкий пучок русалочьих волос? Ты за пень безмозглый меня принимаешь, морщерогий ты кизляк?! — можно было услышать на непривычно оживленных улочках лесного города. Юные лесные создания бегали стайками то тут, то там, мешая взрослым вести свои дела. Десятилетний лешачонок отделился от компании товарищей и, бросившись на колени перед старым-престарым дубом, забормотал:

— Господин Лес, пожалуйста, сделай так, чтобы мама и папа не взяли меня с собой в гости к тетушке Таранис…

— Зря надеешься, Ганни, — юркая маленькая дриада резво опустилась на коленки рядом с ним, разглядывая друга через упавшие на глаза светло-зеленые прядки, — я только что видела тетю Иво, и она абсолютно точно искала тебя.

— Отстань, Росинка, — буркнул юный леший, — я уже не знаю, кого просить. Даже деда посмеялся и сказал, что общество тети Таранис будет для меня полезно.

— Хозяин Леса умеет смеяться? И ты в глаза называешь его дедом? — не поверила дриада.

— Ну, он вроде как мой дед. Он не смеется, а щурится так, что ты себя дураком перед ним чувствуешь, — закатил глаза Эоганн.

— Я его боюсь, — поделилась Росинка, доверчиво прижавшись к другу.

— Он добрый, но жутко строгий, — улыбнулся мальчик.

— Эоганн! А ну-ка, иди сюда, неслух! — раздался вопль, от которого вздрогнули оба.

— Кажется, меня нашли, — Эоганн с опаской повернулся на сто восемьдесят градусов, помахав матери, которая грозно манила его пальцем через всю площадь. Зеленые локоны Иво распушились, придавая ей сходство с Медузой Горгоной, злым духом, о котором им рассказывали Наставники.

— Я пошел, — обреченно бросил лешачонок подруге.

— Встретимся, когда вернешься, — улыбнулась дриада.

— Вот ты где, несмышленый. Я тебе кто, одна из твоих подружек-олених, чтобы скакать за тобой по всему лесу? Боско! Скажи ему!

Отец, изучающий две большие корзины с вещами, обернулся на сына и строго погрозил ему пальцем, но в теплых глазах плясали смешинки.

— И это все, что ты можешь сказать этому шалопаю?! — закатила глаза мать семейства. — Так, супруг мой, бери Ганни и пойдем. Немедленно.

— Ну маам… — заканючил зеленоволосый малыш, но под грозным взглядом матери перекинулся в миниатюрного енота и, кряхтя, полез на подставленную широкую отцовскую ладонь. Прижавшись к мощной груди, он обиженно посмотрел в сторону Иво своими зелеными глазищами и запищал.

— Нечего мне тут жаловаться! И никакая Таранис не чудовище! Не придумывай! — вручив мужу баул с вещами и гостинцами в руку, не занятую их детенышем, дриада чмокнула его в нос. — В добрый путь! Я скоро буду.

Боско кивнул и растаял в воздухе, прижимая к груди свое сокровище.

Они очутились в смутно знакомом Эоганну лесу, старом и мрачном, в котором и жила сестра матери, дриада Таранис. В юности ее выдали замуж за здешнего Лесного Хозяина, которого Ганни никогда не видел, и, если честно, не испытывал желания видеть, если он хоть немного напоминал характером суровую тетю. Малыш-енот судорожно прижался к груди отца, вцепившись пальчиками в легкую зеленую рубашку. Пальцем Боско пригладил шерстку на спинке детеныша, направляясь к старому ясеню, в котором и жила тетушка Таранис. По словам матери, тетя была не злая, но Эоганн ясно видел в ней что-то, что заставляло его держаться от дриады как можно дальше. Хотя, возможно, это объяснялось влиянием леса.

— Зятек и малыш Ганни! Ну наконец-то, добрались, не прошло и года. А ты, Боско, все такой же молчаливый? — привычным ворчанием встретила их полная бледная дриада с короткими ядовито-зелеными волосами. Отец пожал плечами, протягивая тете вещи. — За гостинцы спасибо. А ты, племянник, чего такой пришибленный? Отпусти ты его, зять, я его не съем, для этого у нас соседи и позубастее есть.

Боско осторожно отцепил миниатюрные лапки от своей рубашки, и енотик превратился в понурого маленького лешего.

— Здраасте, тетя Пет… ой, тетя Таранис, — Ганни нахмурился, прогнав из памяти внезапно выскочившее имя. Теперь оно ничего для него не значило, но тетушка Таранис упорно напоминала ему о той жизни, которую он желал бы забыть.

Тетя, кажется, не заметила оговорки, сварливым тоном начиная ворчать о том, что племянник выглядит так, будто по нему стадо оленей промаршировало. Боско пристально посмотрел в глаза сына.

«Я знаю, я не человек больше. Мне не нужно вспоминать мою прошлую жизнь», — мысленно ответил Эоганн отцу, и тот ласково потрепал своего детеныша по волосам.

— Иво будет с минуты на минуту. Племянник, иди, погуляй пока, поиграй с белками, — велела склочная дриада.

— А как насчет ваших «зубастых соседей»? Вы хотите, чтобы меня съели, тетя? — ехидно поинтересовался Ганни, отступая к двери. Общество зубастых соседей было предпочтительнее тетиного.

— Не придирайся к словам, человеческий детеныш, — буркнула тетя, — я просто шутила.

— Я не человеческий детеныш! — Ганни сердито хлопнул дверью и скатился вниз по стволу. Сам Хозяин Леса мог сколько угодно делать его лешим и признавать своим внуком, для всех этих глупых теток и товарищей он навсегда останется человеческим отродьем.

— Я! Не! Человек! — с каждым словом Ганни награждал злополучный ствол дерева новым пинком, на что старый ясень возмущенно заскрипел ветвями. Коротко извинившись, юный леший обратился во вторую свою ипостась и уже на четырех лапах побрел куда глаза глядят, ворча себе под нос.

Вдали между деревьев мелькнул просвет, что заставило Эоганна оживиться. Похоже, он вышел к самому краю леса. Интересно, что там? Он уже и не помнил, когда последний раз бывал за пределами леса. Родители всячески ограждали его от людского мира, который был опасен для юного лешего.

Замерев около корней последнего дерева, молодой енот сел на мохнатую попу, пораженный увиденным. Совсем неподалеку притулилась небольшая постройка, из трубы которой валил дым, а далеко-далеко на фоне неба возвышалась каменная громада. «Замок», — промелькнуло в голове лешачонка, и он досадливо сморщил носик. Опять эти человеческие словечки на ум лезут. Увиденное подвергло его в такой шок, что малыш не сразу заметил, как из небольшой хижины выбралась огромная косматая фигура и, замерев, направилась в его сторону. Только когда земля начала дрожать под лапками от страшных шагов, Ганни очнулся и, взвизгнув, кинулся бежать, но было поздно: огромные пальцы схватили его за шкиркy.

— Что это тут у нас? — Ганни забарахтался в воздухе, перед мордочкой возникло огромное страшное человеческое лицо, наполовину скрытое густыми жесткими волосами. У юного лешего промелькнула мысль, что это существо, похоже, не совсем человек, но ужас сковал его мысли, оставив лишь цепочку «укусить-вырваться-сбежать».

— Надо же, совсем малыш, э-хе-хе. Жаль, придется свернуть тебе шею. Ты должен стать обедом для Клювика, понимаешь? Зря мамка с папкой тебя одного оставили, — продолжало свой монолог чудовище.

Услышав такие откровения, маленький енот принялся вырываться с удвоенным энтузиазмом и жалобно заголосил.

— Да не пищи, думаешь, мне нравится лесных зверюшек убивать? А что поделаешь, — вздохнуло косматое чудище, — не вертись ты так…

— Хагрид! Может, хватит издеваться над животным? — раздался резкий голос. — Вы только продлеваете его мучения!

— Простите, профессор, — виновато буркнула громада, поворачиваясь лицом к говорившему. Болтающийся за шкирку Ганни в панике посмотрел туда же. По дорожке к ним шел на этот раз уже стопроцентный человек, одетый в черную-черную мантию из неизвестного Ганни материала. Волосы, спускавшиеся до плеч, были такими же черными и блестящими, как крыло знакомого лешачонку ворона, и глаза смотрели двумя темными омутами. Несмотря на всю внешнюю темноту, душа человека черной отнюдь не была, как сходу определил малыш. На более детальный анализ времени не было.

— Нет ли у вас какого-нибудь яда, что поможет малышу умереть безболезненно? Сами знаете, голыми руками шею ломать как-то жестоко… — вздохнул лохматый гигант.

— Откуда бы мне об этом знать, — процедил черноволосый мужчина, пытаясь прожечь взглядом убийцу, который все еще держал Ганни, — я не хожу по школе с полными карманами ядов, Хагрид, какие бы слухи обо мне не ходили. Его нужно варить, — взглянув на маленького енота, мужчина поморщился, — а обязательно отдавать на растерзание этого… очаровательного енота?

Ганни был доволен тем, что правильно сумел выяснить видовую принадлежность отца, хотя ужаса ситуации это не отменяло. Возможно, человек в черном был не так уж плох.

Засучив в воздухе лапками, енот запищал. Человек поморщился от жалобного звука.

— Мерлин, Хагрид, либо сделайте это быстро, либо отпустите его уже!

«Отпусти! Отпусти!» — молил Эоганн. Но, очевидно, чудище по имени Хагрид было не очень догадливым.

— Прости, малыш… — огромная рука потянулась к тонкой шейке енота, и Ганни не выдержал. Мгновенно преобразившись в свой истинный облик, он зашипел на чудище. Тот откровенно завис, но огромная рука все еще крепко держала Ганни за ворот рубашки.

— Отпустите! — перейдя на человеческий, взмолился лешачонок. — Я не хочу быть обедом для вашего Клювика!

— Хагрид, кого ты поймал, Мордред тебя подери? — черноволосый мужчина в шоковом состоянии сделал пару шагов по направлению к ним.

— Отстаньте от меня! Глупые люди! — крикнул Ганни, брыкаясь.

— Похоже, Хагрид, ты поймал лешего. Очаровательно, — прокомментировал мужчина, хищно разглядывая малыша, — новые ингредиенты…

— Вы… вы убийцы! Отпустите меня в лес! — Ганни весь сжался. — Все люди злые!

— Что у тебя на лбу? — вдруг тихо спросил мужчина, отводя прядь зеленых волос острием тонкой глянцево-черной палочки, непонятно для чего нужной. Если он учитель, может быть, это указка?

Ганни дернулся от прикосновения и заверещал на языке леса.

— Силенцио! — рявкнул человек, и Эоганн вдруг с ужасом осознал, что не может вымолвить и слова. — Петрификус Тоталус!

Все тело задеревенело. Теперь ничто не мешало человеку коснуться лба лешачонка и бережно отвести прядь волос, закрывающую старый шрам в форме молнии.

— Поттер! — в крайнем шоке прошептал он, отшатнувшись от Ганни, как от лишайного. «Вот, теперь у него крыша поехала», — скептически подумал мальчик, не имея возможности сказать это вслух. Идиотские люди.

— Я отнесу его к директору! — мужчина бережно перехватил замершее тело мальчика у косматого чудовища.

— Профессор, вы хотите сказать, что это Гарри? Наш Гарри? — пробормотал великан, у которого, очевидно, мозгов было меньше, чем у человека.

— Вы видели шрам. Но он не человек, определенно, — качнув головой, мужчина чуть ли не бегом бросился к замку, все дальше и дальше унося Ганни от леса.

Многочисленных переходов и каменных коридоров Ганни не увидел, так как глаза его постепенно наполнялись горькими слезами. Его сейчас разделают на какие-то чертовы ингредиенты или скормят каким-то клювикам жестокие люди! Правильно его не пускали за пределы леса! Теперь он больше никогда не увидит маму и папу. Сейчас он был бы счастлив даже тете Таранис.

— Директор! — проорал человек, втаскивая его в какую-то комнату.

— Да, Северус. Что это у тебя? — раздался взволнованный старческий голос. Такой голос мог бы быть у деды, если бы он был человеком — понял Ганни.

— Поттер нашелся, — его поставили лицом к столу, за которым сидел седобородый старый человек, и дрожащими пальцами отвели пряди волос со лба. Старик подхватился с места, пересек комнату и застыл напротив лешачонка, жадно вглядываясь в его лицо.

— Ты наложил на него Петрификус? Северус, ты испугал его. Фините Инкантатем!

В этот момент Ганни смог наконец-то двигаться. Одним движением он оказался в углу и забился туда, исподлобья разглядывая своих похитителей.

Люди осторожно приблизились к нему.

— Гарри, ты понимаешь меня? — тихим голосом спросил старик. Ганни вгляделся в него, потом уставился в светло-голубые глаза, скрытые за странными стеклами, соединенными на носу. Старик был силен, но гораздо слабее деды. И душа у него, казалось, была не злой. А у второго мужчины — Ганни вгляделся в черноту его глаз зеленью своих — нутро было не темным, но отравленным чем-то… Леший перевел взгляд на левую руку человека, скрытую рукавом.

— Кажется, он владеет ментальной магией, — пробормотал человек в черном.

— Это особенность вида, к которому он теперь относится, — пояснил старик, — малыш, давай знакомиться. — обратился он к юному лешему. — Меня зовут Альбус Дамблдор, и я директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, — Ганни поморщился. Старик любил громкие слова, — это профессор…

— Он сам может говорить. Пусть скажет, — перебил Ганни, разглядывая человека в черном. Тот отвечал пристальным настороженным взглядом. Ганни чувствовал, что происходящее ему не нравится.

— Северус Снейп, профессор зельеварения, — коротко представился человек в черном.

— Позволь нам узнать твое имя, — терпеливо сказал старик Альбус Дамблдор.

— Эоганн, — буркнул леший. Зачем этим людям такие громкие длинные имена? Он снова скользнул в голову Северуса Снейпа, мгновенно поймав одну мысль — красивую рыжеволосую человеческую женщину, которая приходила к нему во снах. Ганни мгновенно подскочил на месте и, оказавшись рядом с отпрянувшим Северусом Снейпом, все еще сидящим на корточках, коснулся его теплой щеки, глядя прямо в широко распахнутые темные глаза с красноватыми прожилками, говорящими об усталости.

— Вы ее видели, — строго сказал ему юный леший.

— Кого — ее? — переспросил охрипшим голосом человек в черном, не делая попыток отстраниться от прикосновения.

— Рыжую девушку, — пояснил леший, — расскажите мне о ней.

Северус Снейп молчал, а рука его легла на грудь, напротив сердца.

— Ты говоришь, рыжая девушка, которую ты видел в голове у профессора Снейпа… Эоганн? — подал голос старик, и Ганни, убрав руку от лица страшно побледневшего человека в черном, кивнул ему. — А откуда ты о ней знаешь, позволь спросить?

— Если вы скажете, кто она, — непреклонно заявил юный леший.

— Обязательно скажем, Эоганн, — пообещал старик.

— Не знаю, могу ли я верить клятвам людей, но я попробую, — пробормотал малыш, — эта женщина приходила ко мне во снах. Раньше — каждый день. Теперь реже, — тихо добавил он.

— Раньше? Это когда? — внимательно спросил старик.

— Когда… когда я был человеком, — Ганни взволнованно запустил пальчики в свою растрепанную зеленую шевелюру, — но я больше не человек! И никогда им не стану! — агрессивно закончил он.

— Конечно, я понимаю, Эоганн, — закивал головой старик, и у Ганни создалось впечатление, что он действительно понимает, — видишь ли, так уж получилось, что мы знали тебя, когда ты был человеком.

— Я не помню вас в прошлой жизни, — отрезал мальчик, — я помню лишь чудовище, его жену и их детеныша.

— Дамблдор… — тихо и очень грозно начал человек в черном, но старик взглядом приказал ему умолкнуть. Значит, люди не равны между собой — сделал пометку Ганни.

— Понимаешь, Эоганн, мы — я и Северус — мы знали твоих родителей. Женщина, которую ты видел в своих снах — твоя мама. Ее звали Лили Эванс. И она была подругой Северуса.

— Дамблдор!

— В моих снах еще был мужчина. Темноволосый. С такими странными штуками на носу, — Эоганн показал пальцами круги вокруг своих глаз, — такими, как у вас, — от ткнул пальцем в директора.

— В очках, ты хочешь сказать. Должно быть, ты видел своего отца, Джеймса Поттера.

— Моего человеческого отца, — поправил Ганни, — раньше, я был на него похож. Цветом кожи и волосами. Сейчас, я похож на своих родителей. На своих лесных родителей, — уточнил лешачонок, — хотя мои глаза не очень изменились.

— Я узнаю глаза Лили, — подтвердил Альбус Дамблдор. Ганни смутился, — твои человеческие родители, Эоганн, дали тебе человеческое имя — Гарри Джеймс Поттер.

— Вот, значит, как меня звали. А я толком не мог сказать, когда дед спросил… — пробормотал Ганни себе под нос.

— Дед? Твой дедушка? — переспросил внимательно слушавший его бубнеж старик.

— Да, мой дед. Лесной Хозяин, — сказал Ганни.

— Ты забыл свое имя, когда попал в лес? — вдруг подал голос человек в черном. Эоганн обернулся к нему:

— Нет. Я не помнил его и когда жил с чудовищем. Когда я попал в лес, я помнил только человеческие слова, которыми чудовище и его семейство заменяли мое имя — «ублюдок», «ненормальный», «паршивец».

Кровь отхлынула от лица Северуса Снейпа.

— Я найду этих магглов и убью всю их семейку, Дамблдор. А потом вернусь, и убью вас, — от этих страшных слов веяло холодом и яростью, и Ганни отшатнулся от человека в черном обратно в свой угол, из которого только что вылез. Превратившись в малюсенького енота, он оскалил зубки на людей.

— Вы пугаете мальчика, Северус, — покачал головой старик.

— Я пугаю всех своих студентов, — отрезал человек в черном, — пусть привыкает.

— Но он не студент, Северус. Он не человек и каждое твое слово воспринимает буквально. Уверен, его мама с папой много нелестного рассказали ему о людях, если не брать в расчет его собственный дурной опыт общения с такими, как мы с вами.

— Магглы не такие, как мы, — отрезал Северус Снейп.

— Для него все люди одинаковы, — заявил старик, к которому Эоганн даже проникся уважением, — Эоганн, профессор Снейп никого не собирается убивать. Ни твоих человеческих тетю с дядей, ни меня.

Енот, повернув мордочку в сторону человека в черном, выжидательно уставился на него глазками-бусинками.

— Ему недостаточно моих слов, Северус. Он хочет, чтобы ты отвечал за себя, — улыбнулся старик. В отличие от Лесного Господина, он умел.

Закатив глаза, мужчина повторил то же самое, и после этого хмурый Ганни вновь обратился в лешего.

— Люди лгут. И люди — убийцы, как говорили мои родители, — пробормотал Ганни.

— Люди лгут не всегда, Эоганн. У нас своя правда, отличная от правды леших. И далеко не все люди — убийцы, — тихо сказал старик.

— Мой отец ищет меня, — вдруг сказал Ганни, поднимаясь на ноги, — ой, и мама, — он схватился за голову.

— Мы сможем с ними побеседовать? У нас для них есть небольшое предложение, — предложил старик, азартно поблескивая глазами, — ты хотел бы больше узнать о людях, Эоганн? О друзьях своих родителей, об их мире?

— Я не знаю, — честно сказал Ганни, — я могу позвать их сюда, но не знаю, придут ли они.

— Позови, — Альбус Дамблдор сел в кресло за стол, взглядом указав Снейпу на кресло в дальнем от Ганни углу. В кабинете секундой позже появились взволнованные родители. От одного вида озабоченного здоровьем своего детёныша Боско Северусу Снейпу резко поплохело.

— Ганни! — Боско и Иво бросились к своему ребенку, заключив его в надежные объятья. — Эти люди похитили тебя? Они причиняли тебе боль? — Иво причитала на языке лесных жителей, поэтому двое людей могли расслышать только свист и щелканье.

— Нет, мама все хорошо. Мне не причинили вреда. Все хорошо, отец, — Ганни пригладил топорщащуюся шерсть на загривке Боско, — эти люди не темные, приглядитесь к ним.

— И правда, — заключила Иво, обратив пристальное внимание на терпеливо ждущих людей, — с какой целью вы похитили нашего сына, лесное дитя? — обратилась молодая дриада к старику и человеку в черном.

— Видите ли, мы узнали в вашем сыне мальчика, человеческих родителей которого мы знали лично. Его человеческое имя — Гарри Джеймс Поттер. И он не обычный человек…

— Он не человек, — отрезала Иво.

— Простите, как мне к вам обращаться? — вежливо спросил старик.

— Я Иво, а это Боско, мой муж, — дриада махнула рукой на Боско, крепко прижимавшего к себе сына.

— Очень приятно познакомиться с вами. Так вот, Эоганн был волшебником когда-то. Если у него остались способности к магии, он может быть принят в школу волшебства Хогвартс, директором которой я являюсь.

— Его обратили в лешего. У него своя магия, — покачала головой Иво.

— Но если у него сохранилось магическое ядро или даже если оно претерпело изменения, он может обучаться магии здесь и стать в два раза сильнее, — обратил внимание дриады на сей неоспоримый факт старик. Наступило короткое молчание.

— Проверьте моего сына, — разрешила женщина, — но все задатки, чтобы стать полноправным Хозяином Леса, у него есть. Дело будет исключительно в его желании.

— Договорились, — директор встал, доставая деревянную палочку, похожую на ту, которой Ганни заколдовал человек в черном. Он провел ею над головой лешачонка, и в воздухе зависли золотистые цифры и буквы. Северус Снейп со своего места удивленно вгляделся в показатели.

— У вашего сына присутствует магическое ядро, более мощное, чем у среднестатистического мага его возраста, — улыбнулся старик.

— Он не маг, — возразила дриада.

— Понимаете, магом может быть как человек, так и любое другое существо, например, вейла. Ваш сын точно не человек, но он также точно является магом, а поэтому он может обучаться в школе волшебства. Это даст ему преимущества.

— Ганни, ты хочешь учиться человеческой магии? У тебя есть на это право, но помни, что тебе придется тесно контактировать с людьми, а они опасны, — сказала мать, внимательно глядя на Ганни.

Эоганн задумался, ласкаясь лохматой головой к широкой ладони Боско.

— Я люблю учиться новому, — сообщил мальчик, — и мне кажется, что стоит попробовать наладить контакт с людьми. Вдруг, они не такие страшные, как нам всегда казалось? Незнание порождает страх.

— Ты сам помнишь людей с тех пор, когда ты был совсем еще детенышем, — возразила Иво.

— Но это были не единственные люди, которых я знал, мама. Были и другие, лучше… — задумчиво сказал Эоганн. — Мне кажется, стоит попробовать.

Иво взглянула на старика.

— Вы слышали моего сына. Как ему попасть в вашу школу?

— Вам нужно будет тридцать первого июля выйти к сторожке Хагрида, он покажет Эоганну, где и что приобрести… Не волнуйтесь, человеческие родители оставили ему приличный счет в банке… — начал было Дамблдор, но Эоганн истерично замотал головой:

— Я не пойду никуда с этим чудищем, он хотел меня убить!

— Он принял тебя за енота, — пояснил человек в черном.

— Я и БЫЛ енотом! — сказал Эоганн, не понимая, чем убийство его-лешего отличается от убийства его-енота. — Он свернет мне шею и скормит своему Клювику!

— Мы не отпустим своего ребенка с этим Хагридом, — категорично заявила Иво.

— Хагрид будет в водочной депрессии, — усмехнулся негромко человек в черном.

— Вы отведете меня туда, где нужно будет совершать покупки, Северус Снейп? — спросил Эоганн. Мужчина поперхнулся.

— То есть, я, по-твоему, менее опасен, чем этот увалень Хагрид?

— Вы не злой человек, и в вашем присутствии со мной не случилось ничего плохого. Хотя вы каким-то образом сумели меня обезвредить, — вспомнил не особо приятный инцидент Ганни.

— Я прошу прощения, был так счастлив лицезреть живого зеленоватого Поттера, что… — принялся язвить Северус, но Эоганн не оценил сарказма:

— Так вы поможете?

— Да, — недовольно фыркнул профессор, покосившись на директора, — простите, мне срочно надо выпить. Чем больше, тем лучше, — человек в черном сбежал за дверь.

— Нам пора. Тридцать первого июля в полдень мы будем на краю леса, — Иво кивнула Альбусу Дамблдору, — а ты, Эоганн, наказан, как никогда! Никакого меда на ярмарке!

— Ну мам… — на этой позитивной ноте лесное семейство растворилось в воздухе, оставив в кабинете глубоко задумавшегося директора. С этим надо что-то делать.

Вскоре, казалось, весь лес знал, что сын Боско и Иво собирается учиться у людей. Это было неслыханно, и, конечно, как и в любом консервативном обществе, многие не одобряли таких кардинальных перемен, но перечить Господину, давшему свое благословение, никто бы не стал. Господин акцентировал внимание на том, что ни один Лесной Хозяин до Эоганна (а право Эоганна наследовать титул Хозяина Леса не подлежало сомнению) не вступал в контакт с людьми, и, возможно, сотрудничество принесет свои плоды. В конце концов (как признавался Лесной Хозяин в беседе с внуком) хуже не будет. Лес часто подвергался набегам со стороны людского рода. Уничтожались деревья и звери, вместе с ними умирали дриады и другие лесные духи. А Эоганн, поразмыслив, пришел к выводу, что ему повезло встретить людей, имевших отношение к магии. Будь это обычные люди, (магглы? Так их называл человек в черном?) они бы отправили его на опыты прежде, чем он бы успел произнести хоть слово.

В письме, невесть как оказавшемся у родителей по возвращению в лес, указывался список предметов, который следовало приобрести. Лесной Господин медленно изучил список. Закончив, он заглянул внуку в глаза своими по-звериному янтарными глазами.

— Вместо того, чтобы покупать зверя или птицу на этих возмутительных торгах, устроенных людьми, ты мог бы попросить одного из своих друзей следовать за тобой и разделить с тобой опасности человеческого мира.

— Они пленяют разумных существ без какого-либо права… — Ганни понурил голову, и дед снисходительно подтолкнул его посохом:

— В чужой лес со своим Хозяином не ходят. Люди — жестокие и бессмысленные существа, и никому не под силу это изменить. Учись прилежно, человеческая наука сделает тебя мудрее. И помни, где твой дом.

— Да, Владыка, — Ганни вновь с сомнением покосился на список в длиннопалой ладони деда. Он до сих пор не знал, правильный ли выбор сделал, но присущее всем лесным духам любопытство нашептывало, что ему необходимо узнать больше о жизни существ, одним из которых он когда-то был.

Тридцать первый день месяца июля наступил довольно скоро. Рано утром Ганни нашел одного из своих наиболее близких друзей.

— Демон, здравствуй. Ты же знаешь, очень скоро я отправляюсь учиться к людям… да, и ты считаешь эту затею пустой, как и большая часть жителей, но все же, не хотел бы ты отправиться туда со мной? Ты мог бы летать домой и рассказывать, как тут дела…

Крупный черный ворон громко каркнул и улетел, сорвавшись с места. Ганни проводил его взглядом, чувствуя грусть, затопившую сердце. Стоил ли людской мир потерянной дружбы?

— Он вернется, когда чуть остынет. Ему лишь нужно некоторое время, Ганни. Я уверена, что Демон последует за тобой. Он любит тебя так, как если бы ты был его родным птенцом, — нежная ладошка коснулась его плеча.

— Росинка, привет, — улыбнулся мальчик, повернувшись к юной дриаде, — ты хотя бы не ненавидишь меня.

— Никто тебя не ненавидит, Ганни, не говори глупостей, — подруга детства слегка ударила его в плечо и обняла, ласково поглаживая по спине, — только подумай, тебе предстоит такое путешествие — выйти за пределы леса, найти новых друзей…

— У меня от одной мысли об этом все внутри застывает, — пожаловался Ганни, уткнувшись лицом в густые зеленые кудряшки.

— Обещай, что будешь навещать меня, — топнула ножкой девчонка.

— Как только освою перемещения, я смогу бывать дома хоть каждый день, — улыбнулся Ганни, — если меня, конечно, не убьют, не съедят и не посадят в клетку, — он мгновенно помрачнел.

— Не хмурься, иначе я буду бояться Владыку Эоганна сильнее, чем его деда, — улыбнулась Росинка, — все с тобой будет хорошо.

«Все со мной будет хорошо», — повторял, как заведенный, Ганни, уцепившись за руку отца. Они стояли у кромки леса, ожидая прибытия человека в черном.

Боско опустил голову и встретился глазами с сыном.

— Я знаю, что это мое решение, отец. Но это не отменяет того, что сейчас мне придется оказаться в людском мире, и я, логично, нервничаю… Хорошо тебе говорить, папа, это же не тебе первый же встреченный тобой человек попытался сломать шею! — Ганни свел темно-зеленые брови к переносице. Боско принялся обнюхивать лицо сына, и морщинка между его бровей постепенно разгладилась. — Щекотно же! Перестань!

— Добрый день, — раздался кислый голос, и Ганни подскочил, уставившись на появившегося из ниоткуда человека в черном. Тот окинул взглядом семейную идиллию и обратился к Боско:

— Я верну вашего сына, как только мы купим все необходимое. Подозреваю, что вместе с перемещением это займет часа четыре, не меньше.

Боско кивнул, и слегка вопросительно посмотрел в темные омуты глаз профессора зельеварения.

— Я обещаю, что позабочусь о нем, и он вернется живым и невредимым, — пробурчал мужчина, закатив глаза. Боско, казалось, остался доволен диалогом. Он вложил ручонку сына в узкую ладонь зельевара и отступил в чащу. Взгляд человека скользнул по зеленым вихрам лешачонка.

— Нет, так не годится, — пробормотал он, доставая палочку. Увидев предмет, лишивший его недавно способности двигаться и говорить, Ганни попытался вырваться из хватки зельевара, но не тут-то было.

— Стой смирно, я всего лишь наложу на тебя чары, скрывающие твою настоящую внешность. Мы же не хотим, чтобы в тебя тыкали пальцами в первый же день, — процедил черноволосый маг, — ты и так любого шороха боишься.

Эоганн замер, глядя, как загнанный зверек, на острие палочки, направленное ему аккурат в лоб. Человек нахмурился сильнее.

— Ты говорил, что видишь душу. Думаю, что ты так же можешь считывать какие-то вещи даже поверх выставленного ментального блока, такого, как у меня. Ты говорил, что я не злой человек. Поэтому ты выбрал меня для сопровождения.

— Все верно, — кивнул Ганни, чуть успокоившись.

— Ну так и не бойся меня, — мужчина коснулся кончиком палочки лба лешачонка и запихнул ее куда-то себе в рукав. Ганни потер лоб, — видишь, не такой уж я страшный, — буркнул мужчина, за руку ведя глупого мальчишку к замку.

— Это было чем-то похоже на мое обращение, — заметил Ганни, пытаясь подстроиться под широкие шаги зельевара.

— Что ты имеешь в виду? — переспросил человек в черном.

— В тот момент, когда Хозяин коснулся пальцем моего лба, я стал частью народа, — объяснил лесной мальчик, — когда вы применили ко мне свою магию, я стал похож на человека, но суть осталась прежней.

— Ты говорил, что этот… этот лесной царь является твоим родственником. Тебе обязательно звать его хозяином? — поморщился человек в черном.

— Нет, но я же не могу называть его при всех дедом, — пожал плечами Эоганн.

— Не лишено логики, — пробурчал человек.

— Северус Снейп, а…

— Называй меня «профессор Снейп» или «сэр». И любого своего преподавателя следует называть по фамилии с приставкой «профессор», — назидательно сказал мужчина, ведя его куда-то вглубь замка по гулким каменным коридорам.

— А зачем вам тогда имя Северус, если его нельзя произносить? — поинтересовался Ганни. — Нелогичные люди, — фыркнул он.

— Его можно произносить, но только близким людям или коллегам, ясно? Мерлин и Моргана… — пробормотал профессор.

— Ясно, — отозвался мальчик, — первое имя — для близких, второе — для всех остальных. Это не лишено логики.

— Фамилия показывает принадлежность к какой-то семье. Как твои лесные друзья узнают, чей ты сын? — поинтересовался преподаватель.

— Весь лес и так знает, чей я сын, — фыркнул Ганни.

— А людей слишком много, чтобы все были знакомы между собой. Для этого и нужны фамилии. Я принадлежу к семье Снейп.

— И это вам, похоже, очень не нравится, — прокомментировал лешачонок всплеск негатива, сопровождающий последние слова.

— Hе смей отрабатывать на мне свою лесную магию, — с угрозой проговорил преподаватель, сверкнув глазами на макушку, которая в данный момент была не раздражающе-зеленой, а приемлемого темного цвета.

— Хорошо, сэр. Но это порой случается непроизвольно, — покладисто сказал мальчик.

— Мерлиново наказание, — буркнул человек, впихивая юного лешего в комнату. — A теперь слушай. Сейчас на тебя никто не будет особо обращать внимания, потому что твою ужасающую зелень я спрятал, как и шрам…

— А что людям до моего шрама? Я получил его, когда был еще человеческим детенышем, — перебил Ганни.

— Ты когда-нибудь закончишь перебивать, раздражающее существо? — рявкнул учитель. Несмотря на громкий и резкий окрик, Ганни почти не испугался, что не преминул отметить профессор.

— Извините, сэр.

— Если бы не твой шрам, ты бы сейчас спокойно гарцевал в своем болоте на оленях, — напомнил учитель.

— Я помню, вы узнали меня по нему, и сразу назвали мою человеческую фамилию, — кивнул Ганни, — и сэр, в нашем лесу нет болот, а на оленях…

— Не важно! — повысил голос человек. Ганни досадливо вздохнул и приготовился слушать, не перебивая. Глупые люди.

— Так вот. По твоему шраму тебя узнает в магическом мире любой младенец. Этот шрам оставил тебе маг, убивший твоих родителей. Ты знаменит потому, что являешься единственным человеком, который выжил после Убивающего заклятья.

— Я не человек! — Ганни метнул на Снейпа сердитый взгляд. — А что стало с этим убийцей? — тише спросил он.

— Никто не знает. Он был самым могущественным темным волшебником столетия. Говорят, он погиб, когда заклятие отскочило от твоего героического лба и попало в него. Возможно, он просто затаился где-то, — объяснил преподаватель, разглядывая унылую мордаху.

— Мой лоб не героический, — буркнул мальчик, — и нет ничего могущественного в зле. Вот мой дед могущественный. Он сильнее профессора Дамблдора, но никогда не покидает лес.

— Твой дед прямо-таки Мерлин во плоти, — усмехнулся человек, — хотелось бы с ним познакомиться.

— Я не знаю, кто такой Мерлин, но дед может быть, в действительности, кем угодно. Никому не известно, сколько ему лет и где он был рожден, — пожал плечами мальчик.

— Прелестно, — прокомментировал профессор, — ты готов встретиться лицом к лицу с человеческим миром?

— Не очень, — пробурчал Ганни, слезая с кресла, сидя в котором и вел диалог.

— К тебе никто не будет приставать, — закатил глаза профессор, — если тебе будет угрожать опасность, я защищу твою огуречную шевелюру.

— Только ее? — Ганни представил, как преподаватель передает с рук на руки грустному Боско копну его зеленых волос.

— Не только! Мерлин, за что мне этот ребенок, — простонал зельевар, залезая в камин и затаскивая к себе лешачонка, — стой смирно.

— Хорошо. А кто такой Мерлин? — терпеливо спросил мальчик.

— О, Господи. Косая аллея!

* * *

— У меня такое ощущение, что люди постоянно лгут, — недовольно сообщил Ганни, как только его очистила от печной копоти палочка Снейпа.

— Что на этот раз тебе не нравится? — устало спросил мужчина, жалея, что вообще отволок лешачонка к директору, а не дал ему спокойно ускакать в закатное небо на оленях.

— Вы сказали, что спасете только мои волосы. А потом сказали, что…

— Слушай, это был просто сарказм. Я сказал неправду, не стремясь ввести тебя в заблуждение, а наоборот показать тебе… Мерлин, забудь. Я просто лжец, — обреченно признал профессор, крепко схватив его за ладошку и вливаясь в толпу. Задумавшийся Ганни не сразу заметил, как оказался в самой гуще людских тел. Лишь когда на него натолкнулся какой-то высокий человек, буркнув «прошпрщения», юный леший, выпучив глазенки, со всех сил вцепился в своего единственного защитника.

— Не бойся, Эоганн, — успокаивающе шепнул мужчина, кивками отвечая на приветствия.

— Вас тут все знают, — заметил Ганни, любопытно вертя головой по сторонам.

— Тут полно моих учеников и их родителей, — пояснил мужчина, — теперь ты видишь, что не такие уж люди страшные создания? Все спешат по своим делам, и никому нет дела до мелкого мальчишки.

— Это пока, — хмуро сказал Ганни, но постепенно его лицо просветлело: оживленная улочка напомнила ему дни проведения ярмарки в их лесном царстве. А проходящие мимо люди казались оживленными и беззаботными.

— Сначала зайдем в Гринготтс. Это волшебный банк, — пояснил учитель, — твои родители — я имею в виду Поттеров — оставили тебе человеческие деньги на счете. Возьмешь часть, чтобы расплатиться в магазинах.

— Хорошо. Профессор, директор упоминал, что моя человеческая мать была вашей подругой… — задумчиво сказал лешачонок.

— Этот старый… кхм. Мы с твоей матерью рассорились на пятом курсе, — неловко сказал Снейп.

— Отлично. Значит, даже директор мне солгал. Вы не были друзьями, — подытожил Ганни.

— Послушай, все не так просто, понимаешь? Она… многое для меня значила даже после того, как мы поссорились. И не смей меня больше спрашивать об этом, иначе я тебя все-таки прибью, — грубо завершил свою мысль мужчина. Лицо Ганни стало напряженным.

— Вы сейчас опять солгали? — дрогнувшим голосом спросил юный леший.

— Да, солгал, — обреченно сказал Снейп, закатывая глаза. Доверчивое дитя.

— Я не понимаю, когда мне стоит принимать слова человека всерьез, а когда нет, — пожаловался малыш, — это сложно.

— Тогда руководствуйся своими силами, идет? Сканируй человека, считывай эмоции. — пожал плечами учитель. Они вошли в банк.

Общение Эоганна с гоблинами прошло лучше, чем ожидал Снейп. Их объединяло то, что они единогласно считали людей глупыми и нелогичными существами.

— Поездка на тележке была довольно занимательной, — заметил Ганни, которого за руку вывел из банка пошатывающийся Снейп.

— О, да, это была лучшая поездка в моей жизни, — съязвил Снейп, которого ужасно мутило.

— Вам явно нехорошо. Но ваши слова противоречат правде. Это вы называете сарказмом? — поинтересовался Ганни, помогая мужчине удержать равновесие.

— Ты быстро учишься. Дай отдышаться.

Потом Снейп повел мелкого лешего покупать одежду. Благодаря чарам, никто не обратил внимания на его традиционную травяную рубашку, а Снейп выбрал ему пару строгих белых рубашек и темных брюк. Рядом с Ганни, но не слишком близко, стоял белобрысый человеческий детеныш с холодными светло-серыми глазами. Леший решил не обращать на него внимания, но беленький решил заговорить с ним сам.

— Привет, тоже в Хогвартс?

— Привет, да, — ответил Ганни, скептически оглядывая детёныша. Ну, такой точно ничего ему не сделает.

— Мой отец сейчас придет сюда, а моя мать выбирает палочки, — поделился мальчик, манерно растягивая слова.

— Ясненько, — пробурчал Ганни, не понимая, для чего ему эта бесполезная информация о чужих родителях.

— А где твои родители? — поинтересовался блондин. Его манера растягивать слова и задавать странные вопросы подтолкнула Ганни к мысли, что возможно он разговаривает с умственно отсталым.

— Подозреваю, что дома, — ответил леший, не зная, как лучше отвязаться от этого странного человеческого ребенка. Может быть, он тоже таким был до обращения?

В этот момент в магазин вошел высокий господин с длинными белыми волосами. Увидев Снейпа, он поздоровался с ним за руку, и они вместе подошли к мальчикам. Ганни смерил подошедшего господина взглядом. Его душа была будто покрыта толстой коркой, скрытая от глаз лешего. Из эмоций этого человека он мог ощутить лишь легкое презрение ко всему, что его окружало. Вот такое вот существо. По сути, никакое, но величавости столько, будто он как минимум Владыка волшебного мира. Особой магической силы нет, и нутро его подточила та же язва, что и профессора Снейпа.

— Будущий ученик? — спросил отец умственно отсталого парня у Снейпа, кивнув на Ганни.

— Да. Распоряжение директора, — небрежно сказал человек в черном, удивительно быстро подстроившись под манеру речи собеседника.

— Грязнокровка? — очень тихо спросил белоголовый человек у профессора, тот кивнул. Ганни озадаченно потер бровь. Это нормально для человеческих Наставников — обсуждать своих учеников? И что это за слово такое? Ганни отчего-то казалось, что оно бранное.

— А что значит «грязнокровка», профессор Снейп? — очень вежливо и очень громко осведомился лешачонок на весь магазин. Продавщица громко ахнула, прижав руку ко рту, блондинистый господин покрылся некрасивыми красными пятнами, а учитель наоборот побледнел.

— Нельзя произносить это слово! — зашипел он на Ганни.

— Этот господин его только что произнес! — леший ткнул пальчиком в сторону беловолосого.

— Лорд Малфой, я бы попросила… — сердито начала хозяйка магазина.

— Что вы, мадам Малкин, ребенок что-то путает, — принялся оправдываться человек.

— Я на память не жалуюсь, не настолько старый, — пробурчал Ганни, остановившись недалеко от Снейпа и ожидая, пока учитель попрощается со своим знакомым.

— Нам пора, Люциус, — мужчина потащил юного лешего к выходу из магазина. — Tы что там устроил такое? — прошипел он малышу.

— Мне не понравился этот человек. А его детеныш вообще очень странный. У него нет никаких заболеваний? — серьезно спросил Ганни.

— Этот детеныш — мой крестник. И он абсолютно нормален. Но с таким воспитанием, которое привил ему Люциус, ему будет нелегко завести друзей. Он попросту не знает, как понравиться людям, — усмехнувшись, объяснил Снейп.

— Я тоже не знаю, как сделать так, чтобы эти люди меня не убили, — буркнул мальчик.

— Видишь, у вас с ним не так уж мало общего, — подытожил учитель.

— Вы не ответили, что значит «грязнокровка».

— Тише ты! Упал из своего леса на мою голову, — взвыл Снейп, — это очень грубое выражение, обозначающее магов, рожденных в семьях магглов.

— И что здесь такого? — не понял леший.

— Да ничего, но такие, как Малфой…

— И вы тоже, — добавил Ганни.

Снейп прикрыл глаза.

— Послушай, для тебя слишком много информации на сегодня, забудь или отложи для следующего раза, боюсь, я сейчас лягу и умру под шквалом твоих вопросов.

— Вы же сказали это с сарказмом? — испугался лешачонок.

— Возможно, что и нет, — уголки губ Снейпа дрогнули.

— Знаете, если я поступаю в человеческую школу, имеет смысл использовать мое человеческое имя, — задумчиво пробормотал Ганни.

«Спустя десять лет, возвращение Гарри Поттера-нечисти. Волшебный мир ожидает фурор», — подумал мужчина, фактически таща на себе уставшего лешачонка.

— Кстати, Эоганн, сегодня день рождения Гарри Поттера, — вспомнил человек в черном.

— Мм, мы празднуем только день обращения… Hо получается, что моему телу сегодня исполнилось одиннадцать, — буркнул Ганни, — ура. А ваш день рождения когда?

— Девятого января, — ответил мужчина удивленно.

— Вы очень молодой… по меркам леших…

— О, спасибо огромное, — фыркнул человек в черном. — Hе спать! Еще палочку не выбрали.

— Готов поспорить, она будет тисовая. Тис — мой друг…

Прикупив тисовую палочку с начинкой из волоса единорога, они двинулись обратно в замок. Точнее, двинулся Снейп, а малыш-енот преспокойно проехал на нем всю дорогу, перекинутый теплым пузом через плечо. Профессор даже себе бы не признался в том, что, постоянно поправляя сползающего Поттера, незаметно ерошил плотную шерстку. Доверчивый детеныш.

Позже, передавая пакет с покупками и заснувшего малыша отцу, мужчина не удержался от комментария:

— У вас просто очаровательный малыш!

Боско кивнул и, подозрительно довольный, растворился в лесу, а учитель поздно осознал, что эти дурацкие лешие не понимают сарказма.

— Поделитесь своими наблюдениями о мальчике, Северус, — предложил Дамблдор, заваривая чай на письменном столе. Снейп развалился в кресле напротив, устало подпирая щеку рукой.

— Для кого о мальчике, Альбус, а для кого о занозе в за…

— Се-еверус, не будь таким грубым, — протянул директор укоризненно, — признайся, он довольно симпатичный ребенок.

— Послушайте, за те полдня, что обстоятельства вынудили меня провести рядом с этой занозой, он задал мне бессчетное множество вопросов, начиная от «Кто такой Мерлин?» и заканчивая «А зачем вам имя Северус, если вас нельзя так называть?»

— Ты сам постоянно жалуешься на то, что твои ученики не проявляют должной любознательности. Наконец-то, у тебя появится ученик, которому все любопытно, — директор вознес раскинутые руки над головой, будто бы благодаря небеса за такого идеального ученика.

Северус скривился:

— Угу, а после урока он заснёт так крепко, что его придется таскать по всем остальным кабинетам на плече.

— Должно быть, он обратился в очаровательного детеныша енота? Северус, не смотри на меня так! Он очень пушистый?

— Директор, это Мерлиново наказание и второе пришествие в одном флаконе! — возмутился зельевар. — Какое отношение его пушистость имеет к делу?

— Он готов к началу учебного года, Северус? — перебил причитания учителя Дамблдор.

— Вы шутите? Разумеется нет. Это был второй раз, когда он вообще столкнулся с человеческим миром. И, надо признать, выдержка у него в толпе была впечатляющая. Но он все еще боится людей. Слишком мало времени прошло для того, чтобы он привык. Он не готов, если только вы не ждете, что он просидит весь учебный год под кроватью.

— А что вы думаете о Волдеморте и пророчестве? Мы оба знаем, что он когда-либо возродится, — понизив голос, спросил старик.

— Я думаю, что вы рехнулись, а пророчество — брехня собачья, — честно ответил молодой зельевар.

— Сам Волдеморт так не считал. Боюсь, что в случае его возрождения, он сосредоточится на Гарри.

— Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Все клятвы имеют силу, — веско сказал Северус, — вы не можете толкать этот божий одуванчик навстречу Волдеморту. Смерть Темного Лорда в результате падения с лестницы более вероятна, чем от руки Поттера. Он не может лишить жизни живое существо. Это против его природы.

— Я понимаю, — задумчиво ответил Дамблдор, — лимонную дольку?

— О, Мерлин, — выдохнул эксцентричный зельевар.

— Ну нет — так нет. За этот месяц, Северус, нам следует подготовить его к учебному году. Он должен познакомиться с педагогами, можно назначить ему кураторов среди детей. Пусть обследуют замок, для него стрессом будет само проживание в каменных помещениях…

— Кого вы предлагаете? — спросил мужчина.

— У Уизли подрастает сын, шестой по-моему — сверстник Гарри; внук Августы Лонгботтом…

— А почему не кого-нибудь из слизеринцев? Нотта, к примеру. Или Драко Малфоя, — усмехнулся Снейп, — они тоже его сверстники.

— А чистокровные слизеринцы нормально отнесутся к мальчику, у которого мать — дриада, а отец — енот? — спросил директор вкрадчиво.

— К нему отнесутся лучше, чем к некоторым полукровкам, это точно, — покачал головой учитель, — он же Гарри-черт-возьми-Поттер. Во всяком случае, не всегда реакция людей на него будет положительной. Ему придется привыкать к насмешкам точно так же.

— Согласен с тобой, — сдался, наконец, Дамблдор, — надо пригласить нашего маленького гостя, — выпустив патронуса, старик продиктовал послание, велев передать его Эоганну.

— Теперь понятно, почему патронусы не достигали цели, а поисковые заклятья сбивались, — покачал головой старик, — мы искали Гарри Поттера, а такого человека фактически не существует.

* * *

Эоганн вышел в прихожую, облаченный в черные зауженные штаны и белоснежную не заправленную рубашку. Иво отвлеклась от протирания расписных тарелок.

— Какой ты у меня красивый, сынок! Очень странная одежда, но она тебе идет.

— Я чувствую себя человеком, — буркнул мальчик, теребя пуговицу на рубашке.

— Ну, ты же хотел узнать людей получше? — пожала плечами женщина.

— Узнать их, а не становиться одним из них! — подчеркнул Эоганн, разглядывая себя в старинное зеркало, оставшееся еще с детства матери.

— Не говори ерунды. По твоей логике, если я облеплюсь кувшинками, то стану русалкой, — развела руками мать, продолжая прерванное занятие.

Эоганн хмыкнул.

— Ты был очень милым черноволосым малышом, когда мы нашли тебя, — мечтательно произнесла Иво, — человеческие детеныши мало чем отличаются от наших. Думаю, ты найдешь себе друзей.

— Да? — с сомнением переспросил сын. — Другое развитие событий гораздо вероятнее: у меня не получится привыкнуть к людям, они будут бояться меня или смеяться надо мной, а в лесу будут думать, что я ушел к людям, потому что считаю их своим народом.

— Еще не так давно, чтобы об этом забыли, лесные жители крали для себя невест из человеческого мира и обращали их. Думаю, не зря наши предки предпочитали человечек лесным женщинам, — вздохнула Иво, — от таких браков рождались сильные детеныши.

— Это как-то… неправильно, — нахмурился Эоганн, из отражения на него выглянула хмурая мордаха.

— Те времена давно прошли. Теперь для лесного народа, как ты знаешь, важна свободная воля. Не для всех, конечно… Твой дед, когда я была еще таким же детенышем, как ты, любил рассказывать историю, как его, будучи человеком, похитила себе в мужья моя мать, когда он шел через лес, — Иво расхохоталась, тряся пышной зеленой гривой.

— Он ведь шутил? — челюсть Эоганна отвисла сама собой.

— А кто его знает… Он все произносит с одним выражением лица, — задумалась Иво.

— Ладно, спрошу у него как-нибудь, — буркнул Эоганн, находя легкие сандалии, не соответствующие наряду, под кроватью.

— Я не слышала от него эту историю с тех пор, как не стало моей матери, — тихо сказала Иво, — будь осторожен, Ганни, — она перевела взгляд на сына, — я попросила твоего друга Фиделиса приглядеть за тобой.

— О, Владыка! Ты же знаешь Фиделиса, — закатил глаза юный леший, — он любит шутить. Он распугает даже тех людей, кто был со мной добр.

— Ты же не хочешь, чтобы твоя бедная красавица-мать пошла и проследила за своим неразумным детенышем, — вздохнула Иво. Ганни подозрительно воззрился на мать.

— Я уже говорил своей бедной красавице-матери, что не буду вечно прятаться за ее юбку.

— Ладно, малыш, не смотри на меня так, я знаю, что ты у меня самостоятельный. Что ты думаешь о тех людях, с кем уже познакомился?

— Ну, мало данных для анализа, — пожал плечами Ганни, — они не причинили мне зла, но их магия могущественна. Человек в черном обездвижил меня, но у него не было намерений мне вредить, кажется. Внутри он светлый. Старик силен, но слабее деда.

— Хорошо, малыш. Тебе уже пора выходить. И передай человеку в черном, что если он еще раз поднимет против тебя свое оружие, я найду самый толстый и кривой сук в лесу…

— Мама, я боюсь спрашивать, как именно ты собираешься воздействовать на человека суком, — покосился на женщину Эоганн.

— И не спрашивай, рано тебе еще знать, — буркнула Иво, ожесточенно орудуя черпаком, — я мать, малыш. Когда-нибудь ты поймешь, каково это, когда любовь к одному существу важнее уважения к дару жизни.

Малыш задумался.

— Я люблю тебя и папу, и ваше благополучие для меня важнее благополучия других существ, хотя я и уважаю их волю и свободу.

— Запомни, сын, твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Твой будущий преподаватель нарушил это правило. А теперь беги, — быстро поцеловав сына в зеленую макушку, она подтолкнула его к выходу.

* * *

В назначенное время Эоганн выехал из лесу верхом на огромном буром медведе, у которого отсутствовало левое ухо и хвост. По мере их приближения бровь Снейпа ползла все выше и выше, что грозило ей встречей с затылком.

— Эоганн, здравствуй, — радушно поприветствовал будущего ученика директор, будто не замечая в его прибытии ничего необычного. Медведь, чья морда оказалась на уровне груди старика, оскалился, демонстрируя обломанный клык. Человек в черном незаметно достал палочку из своего рукава, и горящий желтым взгляд зверя обратился на него, Дамблдор же остался так же дружелюбен и невозмутим.

— Здравствуйте, директор и профессор (старик и человек в черном). Позвольте представить вам моего друга, Фиделиса, — мальчик провел тонкими пальцами по могучей шее медведя и соскочил на землю, — спасибо, парень, мы добрались очень быстро благодаря тебе.

Медведь облизнулся.

— Очень приятно вас видеть, — похоже, старик оставался дружелюбным в любой жизненной ситуации. Фиделис покосился на него с интересом.

— Профессор Снейп, моя мама просила передать вам кое-что, — вспомнил малыш.

— Да? — недовольно спросил профессор.

— Дословно, если вы еще раз поднимете на меня свое оружие, она найдет самый толстый и кривой сук в лесу… а чтобы знать, что она сделает дальше, я еще слишком мал, — надулся малыш. Снейп незаметно убрал палочку в рукав.

Медведь зафыркал, прикрывая нос лапой.

— Я… я понял мысль твоей мамы. И это… довольно жестоко для дриады, я бы сказал, — пробормотал мужчина, не обращая внимания на веселящегося Дамблдора.

— Она сказала, иногда любовь к одному существу важнее уважения к дару жизни, — пожал плечами Эоганн, — и называйте меня Гарри.

— Да, это имеет смысл, Гарри, — согласился директор.

— Мы идем? — вопросительно взглянул малыш.

— Конечно, — любезно подтвердил старик.

Медведь заворчал, повернув голову к Гарри.

«Старик мне не нравится. Приторный, как мед».

Тот пожал плечами.

— Просто будь настороже, — посоветовал лешачонок на языке леса. Когда они двинулись к замку, Фиделис вклинил громоздкую тушу между своим маленьким другом и людьми, к которым у него не было доверия, позволяя Эоганну держаться тонкими пальчиками за свой густой мех.

Когда они вошли в зал, все разговоры между учителями смолкли сами по себе. Гарри внимательно разглядывал своих будущих профессоров, те отвечали ему не менее заинтересованными взглядами.

— Позвольте представить Гарри Поттера, нашего будущего ученика, — заговорил директор.

Медведь ткнулся носом в плечо лешачонка.

«Почему старик говорит за тебя?»

Гарри развел руками с небольшой улыбкой.

«Не знаю. Он думает, что имеет контроль над голосами других».

«Мне это не нравится».

«Признайся, мой друг, тебе мало что нравится».

«Мне нравишься ты».

— … и его друга Фиделиса.

Медведь заворчал. Гарри приласкал его целое ухо.

— Не бойтесь его, он добрый парень, — обратился малыш к шокированным учителям. «Добрый парень» недобро показал клыки. Снейп хмыкнул, подойдя к строгой на вид человеческой женщине со странным пучком на голове.

— Она намеренно прячет свою красоту, Фиделис, — заметил Гарри на лесном.

— Интересная женщина. Мне нравятся сильные женщины, — проворчал медведь.

— Вы понравились Фиделису, — улыбнулся Гарри строгой даме в зеленой мантии.

— Спасибо, конечно… — смутилась та.

— Ему мало кто нравится, — предупредил малыш.

— Боюсь, мы с ним в разных весовых категориях, — улыбка дрожала в уголках губ этой закованной в броню дамы. Но даже сквозь ее холод Эоганн видел пламенную душу. Ее оценил и боуги*. Медведь вперевалочку подошел к колдунье. Остановившись неподалеку, он принял вид широкоплечего высокого темноволосого человеческого мужчины, одетого лишь в меховую набедренную повязку.

— Я могу быть кем угодно, — низким голосом сообщил Фиделис человеческим языком. Пламенная леди слегка порозовела.

— Ты смущаешь даму. Следует быть скромнее, — заметил Гарри на лесном языке, коснувшись пальцами сильного локтя, — они мои будущие учителя, Фиделис.

— Простите. Мой друг указал мне на мою грубость, — пророкотал темноволосый боуги и снова предстал перед людьми в зверином облике.

— Решено, выдаем замуж Минерву, — подал голос Снейп, чьи темные глаза с интересом разглядывали необычного медведя, будто мысленно уже разделывая на ингредиенты, — к какому виду принадлежит ваш друг, Поттер? Если не секрет.

— Он боуги, сэр. Но не думаю, что он поделится ингредиентами с вами, — данное заявление вызвало улыбки у большей части преподавателей.

— А с Минервой? — съязвил мужчина.

— Полно, Северус, — вмешался директор. Тот жестко усмехнулся уголком губ. Гарри удивленно наблюдал за взаимодействиями этих людей. Пламенная леди в глубине души нравится человеку в черном, но почему-то своими словами он вызывает в ней отрицательные эмоции. Леший бы сказал, что человек в черном делает это намеренно.

— Свободное поведение в характере Фиделиса, за это его и любят. Прости, что говорю за тебя, мой друг, — Гарри сверкнул глазами в сторону медведя, тот легонько пихнул малыша лапой.

— Скажите, какой язык вы используете в разговоре со… своими друзьями? — спросил невысокий человек. Гарри обратил на него взгляд. Оказалось, что с ним заговорил получеловек-полугоблин. Какие причудливые помеси, однако. Но человеческого в этом преподавателе было гораздо больше.

— Язык лесного народа, — ответил Гарри, — он понятен всем лесным жителям.

— А вы когда-нибудь взаимодействовали с жителями других мест? — полюбопытствовал маленький человек.

— Я не видел русалок, но с ними общался мой отец. В том лесу, где меня обнаружили, живет моя тетя, и мы были званы в гости, — поделился лешачонок. Полугоблин выглядел безобидно, хотя магия в нем так и бурлила.

— Когда я пришел, Хагрид намеревался сломать твою тоненькую шейку. Что ты делал на краю леса? — потребовал ответа человек в черном.

— Я пошел погулять, — Снейп чувствовал, что ребенок пробует юлить.

— У меня создалось впечатление, что тебя так просто не отпускают бродить одного в незнакомом месте. А Запретный лес — то еще местечко, — усмехнулся Снейп.

— Когда этот ваш жуткий Хагрид напал на меня, вам было жаль меня, профессор Снейп. Но вы почему-то предложили сварить для меня яд, — тихо сказал Гарри, глядя прямо в темные тоннели глаз преподавателя, — почему вы вместо того, чтобы отнять у убийцы занятного детеныша, остались смотреть на его смерть, предпочтя тьму свету? Ее совсем мало в вас, но вы чаще даете ей волю. Вы кого-то травили раньше?

Человек в черном смотрел в зеленые глаза мальчишки безо всякого выражения на лице, но внутри у него все переворачивалось. Странные и осуждающие взгляды преподавателей скрестились на нем.

— Видите, есть вопросы, на которые я тоже не хочу давать ответ, — покачал головой Гарри. Он разгадает загадку этого человека в черном, даже если тот будет отпихиваться всеми своими конечностями.

Профессор МакГонагалл переглянулась с директором. Мальчик был развит не по годам, но раннее развитие, возможно, было типично для его народа.

— Не смей применять ко мне свою магию, несносный ты парш… — человек в черном осекся. Фиделис зарычал, но Гарри положил руку ему на холку.

«Паршивец? Ублюдок? Ненормальный? Вот почему я бежал от человеческого мира, человек в черном, » — прозвучал в голове Снейпа чужой голос, когда их взгляды вновь пересеклись.

«Вот как ты меня называешь?» — слабо возмутился в мыслях Снейп, но присутствия Гарри больше не ощущалось.

— Это получается само по себе, профессор. Таков мой дар: я вижу, — не очень понятно объяснил Гарри, как ни в чем не бывало. Он видел, как медленно нутро человека в черном отравляется стыдом, и это было важнее слов извинения с его стороны. Профессор знал, что Эоганн видит.

— П-прошу п-п-прощения, что-о я про-ропустил? — в зал вошел еще один человек, чью голову покрывал странный фиолетовый головной убор, от которого — это было ясно, как пень — тянуло тонким запахом гниения. Гарри рывком повернулся в его сторону, прищурившись. Не-человек.

Шерсть на загривке Фиделиса поднялась дыбом, и он, обнажив острые клыки, двинулся на ошарашенного таким приемом молодого человека.

— Ч-что про-оисходит?!

— Поттер, какого Мордреда твой медведь взбесился?!

— Фиделис, мой друг, остановись! — взволнованно зачирикал Эоганн на лесном языке.

— Ты что, не чувствуешь, какое проклятие он несет в себе?! — прорычал боуги. — Куда делась твоя лешачья проницательность?!

— Подожди, просто подожди, умоляю тебя, — Гарри с усилием повернул морду зверя в свою сторону, и тот, ворча, напряженно сел на пол.

— Что происходит, Гарри? — осведомился директор.

— Вы разве не чувствуете запаха гниения? Ладно вы, но вы же зельевар, — взглянул Гарри на бледного Снейпа, вновь доставшего свою палочку, — этот человек… нет, это существо… он чем-то поражен. Его опутывает мрак, такой древний и страшный… Он одержим злом.

— П-позвольте, это просто смешно! — запротестовал побледневший молодой учитель.

— Смешно? Тогда почему бы вам не снять свой тюрбан и не показать, что за язву вы скрываете? — настаивал Гарри. — Этот человек опасен для учеников. Его нужно изолировать. Он вообще проходил обследование целителей?

— Квиринус, проследуйте за мной. Северус, проводи Гарри и его друга до леса, — в голосе Дамблдора прорезались металлические нотки.

— До свидания, — скомканно попрощался леший с присутствующими, и мгновение спустя малыш-енот, цепляясь пальчиками за густую шерсть, забрался на спину Фиделиса и свернулся там клубочком. Снейп, сделав знак медведю следовать за собой, быстро зашагал прочь из замка.

— Объясни, Поттер, что только что там произошло? — негромко спросил Снейп у детеныша.

Помявшись, тот вновь предстал в облике лешего.

— Вы хотите правду? Вам она не понравится.

— Если я спрашиваю у тебя, то да, я хочу правду, — рявкнул мужчина.

— Ладно. Я сам не понимаю. В вас есть свет, но какой-то отпечаток тьмы грызет ваше нутро…

— Поттер, я не о себе спрашивал…

— Не перебивайте! — Эоганн метнул на человека в черном серьезный взгляд. — Или я буду нем, как пень.

— Говори, — вздохнул Снейп.

— Так вот. Этот же отпечаток я увидел второй раз, когда в магазин зашел тот надутый человек с белыми волосами. Нутро у него совсем другое, а отпечаток тьмы тот же самый. А это существо состояло из этого мрака. Того же, что я видел в вас и в том человеке. У вас он занимает очень незначительные доли, а у этого не-человека мрак поглотил его нутро.

Снейп прикрыл глаза, понимая, в отличие от сбитого с толку детеныша, суть происходящего.

— Я не люблю тайны, профессор Снейп. У нас в лесу для меня все просто. В человеческом мире в первый же день я столкнулся со странностями. И я выясню все, что меня интересует. Не сомневайтесь, — мальчик перекинулся в зверенка, и енот верхом на медведе, помахав на прощание лапкой, растворился в чаще.

Эоганн замер перед зеркалом, придирчиво разглядывая свое отражение в человеческой рубахе и брюках. Как он выглядел бы, если бы был человеком? Был бы он брюнетом с розоватой кожей, такой, как в те времена, когда он еще жил у чудовища? Нет, не был. Если бы его не забрали к себе Иво и Боско, он бы давно жил в земле, забитый до смерти в один прекрасный день.

В комнату заглянул отец и склонил голову набок, с укором глядя на сына.

— Я уже выхожу, отец, — поспешил сказать тот, — но знаешь, я считаю, что дядя Годфрит — не самое лучшее сопровождение.

Боско непреклонно покачал головой и, сделав знак поторапливаться Эоганну, исчез за дверью. Тот вздохнул, пальцами попытавшись пригладить непослушные зеленые вихры.

Сводный брат отца, Годфрит, без сомнения, являлся самым милым и веселым дядей в мире. Но лично Эоганн считал, что на роль няньки он не подходил, потому что нянька требовалась самому дяде.

— Эоганн, милый, еще немного, и Годфрит съест все печенье в доме, поторопись! — голос Иво уже звучал слегка напряженно.

Закатив глаза, Эоганн с улыбкой вышел на кухню.

— Доброе утро, дядюшка Годфрит, — поздоровался он с пушистым хвостом, торчащим из баула с печеньем. Тот мгновенно вынырнул и посеменил к племяннику. Сев на задние лапы, дядя проникновенно коснулся лапкой ноги мальчика.

— Хорошо, — закатил глаза Эоганн, присев перед толстым енотом на корточки. Годфрит, фыркнув, полез к нему на ручки.

— Годфрит, имей совесть! — повысила голос Иво, строго наблюдая за этим безобразием. — Ты хочешь, чтобы твой племянник надорвался?

— Да уж, ты слегка переборщил с печеньем, дядя, — признал Эоганн, крепко прижимая к груди пушистую тушку, — но я все равно рад тебя видеть.

Енот коснулся холодным носом его щеки, и леший захихикал.

— Эоганн, тебе необязательно тащить этого жулика на себе, у него есть и свои ноги, — нахмурилась мать. Енот и леший посмотрели друг на друга.

— Дядя говорит, чем толще енот, тем он лучше, — улыбнулся Эоганн, — а еще говорит, что ты меня моришь голодом, судя по всему.

— Убери его с глаз моих, — буркнула женщина, остервенело нарезая морковку. Эоганн вздохнул, и Годфрит, вцепившись в него, переместился.

Два перемещения спустя они оказались прямо посреди каменного кабинета директора. Тот, сидя за своим большим столом, поднял голову на неожиданных посетителей.

— Доброе утро, Гарри. Ты пришел со своим другом?

— Нет, это мой дядя Годфрит, — у Гарри затекли руки, и он аккуратно спустил дядюшку на пол. Тот остался недовольным каменным полом и полез на кресло.

«Я буду говорить от твоего имени, дядя, если ты не против».

Дядя был не против. Также он был не против лимонных долек профессора.

— Родственник твоего отца, полагаю?

— Вы правы.

Гарри озадаченно взглянул на дядюшку. Он не сразу обратил внимание на то, что старик какого-то черта звал его по имени, в то время когда человек в черном подчеркивал, что первое имя у людей принято использовать только близким людям. Таким образом старик намекал, что хочет сблизиться с ним? Но Гарри абсолютно не собирался подпускать людей слишком близко к себе, своему лесу и своей семье.

— Лимонную дольку? Минутку, а где они? — Дамблдор с некоторым удивлением разглядывал вазочку, в которой даже крошек не осталось.

— Зря вы показали угощение дяде, — улыбнулся Гарри, — директор, я хотел спросить, что случилось с тем существом, чье нутро было полно мрака.

— Ты о профессоре Квирелле? — переспросил старик.

— Он все еще преподает? — удивился мальчик.

— Конечно, нет. Благодаря тебе, Гарри, его вовремя отстранили от работы в школе.

— Что с ним стало? Вы не могли его просто выпустить, в таком состоянии души он способен исключительно на зло, — нахмурился Гарри.

— Сейчас этот человек проходит лечение в больнице Святого Мунго. Если после его выздоровления его признают виновным, то он отправится в тюрьму, — объяснил директор.

— Я не думаю, что его удастся спасти. Мрак поглотил его душу, и едва ли вы сможете вернуть ее в первозданном виде, — веско ответил Гарри, краем глаза наблюдая за дядей Годфритом, который заинтересованно принюхивался к столу старика. Он готов был спорить, что дядя обнаружил залежи сладостей в одном из ящиков.

— Мы можем только надеяться, что профессор Квирелл вернется к прежней жизни, — вздохнул старик, но Гарри не показалось, что тот особо переживал по этому поводу. Притворщик.

— Что привело к такому его состоянию? — спросил мальчик.

— Его телом завладел лорд Волдеморт, Гарри, — проникновенно сказал старик.

— Это кто? — не понял леший.

— Самый темный волшебник этого века, Гарри, тот, кто убил твоих родителей… — старик явно был удивлен неосведомленностью мальчика, — профессор Снейп упоминал, что рассказал тебе о трагической гибели твоих родителей.

— Он не произносил имени убийцы, — буркнул Гарри, — выходит, этот человек выжил. Тот мрак, что заполонил нутро вашего Квирелла, был частью этого лорда?

— Можно сказать и так, — кивнул старик, а Гарри тем временем волновало уже другое. Часть того же самого мрака жила в человеке в черном и его надутом друге. Но если в случае Квирелла его душа была погребена под этим мраком, тьма в профессоре Снейпе не имела власти над его светлой душой. Что же это такое? Какое отношение к человеку в черном имел убийца человеческих матери и отца Гарри? Он должен был спросить об этом у самого человека в черном. Или хотя бы подвести его к разговору об убийце. У каждого человека была своя темная сторона, но этот черный кусок внутри профессора и его приятеля был инороден, в этом не было сомнений.

— Твоя мама пожертвовала собой, встала между тобой и Волдемортом… Волдеморт не в силах осознать любовь. Ее любовь защитила тебя…

Гарри задумался. Слова старика были непонятны.

— Любая мать сделала бы то же самое для своего детеныша. У нас в лесу были случаи умерщвления детенышей. Они умирали со своими семьями от рук людей. Ваши детеныши не умирают? Всех их спасает любовь их матерей? Или это зависит от силы любви?

Директор растерялся, не зная, как ответить на неожиданный вопрос. Но Гарри неожиданно отвлекся:

— Дядя Годфрит! Директор не давал тебе разрешения есть его сладости!

Из-под стола выглянула довольная мордочка, усыпанная крошками.

Гарри протянул руки к еноту, и тот без раздумий залез племяннику на грудь.

— Извините. Он у нас с чудинкой, — буркнул мальчик, садясь в кресло и устраивая на коленях облизывающего пальцы дядю. Директор не особо горел желанием отвечать на его вопрос, но Гарри решил, что успеет еще узнать. В конце концов, не только у старика тут есть язык.

— Волдеморт — человек? Почему вы назвали одно имя? У людей больше одного имени. — полюбопытствовал Гарри.

— Он однозначно им был. Сейчас у него даже нет тела, поэтому сложно назвать его человеком. Волдеморт — имя, которое он себе взял. Большинство людей боится произносить его, заменяя на Сам-Знаешь-Кто или Тот-Кого-Нельзя-Назвать, — объяснил директор, — настоящее его имя Том Реддл.

— Понятно, — сказал Гарри, — он, должно быть, совершил много зла людям, если они боятся даже звучания его имени.

— Но страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит, мой мальчик, — веско добавил старик.

Дядя Годфрит, олицетворяющий пушистый шар на коленях малыша, возмущенно заверещал.

— Что такое? — не понял директор.

«Ты прав, дядя, он не член моей семьи, чтобы обращаться ко мне подобным образом. Но, возможно, это какой-то людской обычай. Люди довольно бесцеремонны, особенно этот старик».

— Дядя недоволен, — пожал плечами Гарри, — и я не могу винить людей в том, что они испытывают страх перед прозвищем Реддла. Лесные жители живут, боясь однажды услышать за окном гул стальных убийц.

— Стальных убийц? — переспросил директор.

— Человеческих машин, уничтожающих живое. Нам известно их человеческое название: бульдозеры, для нас оно звучит еще страшнее, чем «стальные убийцы», — передернулся мальчик. Енот на его коленях прикрыл лапками морду, — но, конечно же, управляют ими люди.

— Мне жаль слышать это, Гарри, — покачал головой старик.

— Можем мы осмотреться в замке? — спросил леший.

— Конечно. Я совсем забыл, сегодня с тобой хотели бы познакомиться твои будущие однокурсники, — хитро улыбнулся старик. Ничего он не забыл. Пока что директор был самым лживым из встреченных им людей, если не принимать сарказм человека в черном за ложь.

— Их много? — опасливо спросил мальчик.

— Нет, всего двое. Рональд Уизли и Драко Малфой. На присутствии последнего настоял профессор Снейп, — старик явно был недоволен самодеятельностью своего, судя по всему, любимого сотрудника. Может быть, он заметил, что у этого белобрысого детеныша, сына надутого друга профессора Снейпа, проблемы с головой?

— Профессор Снейп утверждал, что Малфой психически здоров, — буркнул Гарри с сомнением.

— Я склонен полагать, что он действительно нормален, — усмехнулся старик.

— Тогда я не понимаю явного неодобрения по отношению к нему с вашей стороны, — оповестил леший. Старик замялся, — но у вас есть право не любить его.

— Я отношусь ко всем своим ученикам одинаково, — возразил директор. Солгал. Гарри надоело слушать ложь, как, наверно, и заскучавшему дяде Годфриту, который в мгновение ока переместился в зал, увиденный им в памяти племянника, не дав времени попрощаться со стариком. Гарри, которого перемещение застало в сидячем положении, шлепнулся задницей на каменный пол.

— Дядя, ты с ума сошел! — скривился мальчик, стряхивая енота со своих колен.

— Добрый день. Отдыхаем? — произнес над ним вкрадчивый голос. Гарри поднял голову и увидел нависший над собой знакомый выдающийся нос.

— Добрый день, профессор Снейп. Вы мне не поможете? — спросил мальчик. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что свидетелей поблизости нет, мужчина неохотно схватил малыша за шиворот и поставил на ноги.

— Спасибо, — Гарри задумчиво посмотрел на него снизу вверх. Человек в черном давал волю своей светлой части, лишь когда его никто не видит? Он специально стремился вызвать в окружающих отторжение? Гарри казалось, что, логично, людям пытаться казаться лучше в глазах других. Директор, белобрысый детеныш и надутый старший Малфой действовали именно так. В чем причина странного поведения человека в черном? Это инородная тьма диктует ему так поступать?

— Это действительно ваш дядя сейчас сунулся под стол преподавателей? Он не очень-то ответственен по сравнению с вашими приятелями, — заметил Снейп.

— Он сущий детеныш, — пожал плечами Гарри, — мне нужно с вами поговорить.

— О чем еще? — простонал мужчина. — Поттер, отпустите душу на покаяние!

— Ничего с вашей душой не случится, обещаю, — заверил мальчик.

— Тогда говорите, — вздохнул учитель.

— Директор сказал мне, что тело Квирелла был одержимо духом Реддла, — Снейп удивленно поднял бровь.

— Почему ты называешь его Реддлом?

— Потому что он не близкий мне, чтобы я называл его Томом, — пояснил Гарри.

— Логично, Мордред подери, — буркнул мужчина.

— Так вот. Как я уже говорил, вы отмечены тем же самым мраком, что поглотил Квирелла — это имеет прямое отношение к убийце моих родителей. Какое отношение вы имеете к нему? Вы вообще знаете об этой связи между вами?

Человек в черном жестко усмехнулся уголками губ. Он знал. Внутри него поднималась буря, не последнюю роль, в которой играла горечь.

— Какое тебе до этого дело? Что ты ко мне прицепился, Поттер? — мужчина говорил обманчиво спокойным голосом.

— Мне очень скудно предоставили информацию о смерти моих родителей и совсем никакой об их жизни, хотя я единственный, кто должен об этом знать. Я пытаюсь узнать все, что связано с ними и с тем, кто отнял у них дар жизни. Более того, вы будете моим учителем, и я должен знать, какую власть имеет над вами мрак этого убийцы.

— Тебе лучше знать, ты же видишь людей насквозь, — процедил человек в черном.

— Это не так. Если бы я знал, я бы не спрашивал у вас, — блеснул логикой мальчик.

— И потом, ты же так гордишься тем, что ты не человек, у тебя есть семья в том болоте, откуда ты вылез, какое тебе дело до родителей, от которых ты отрекся?! — Гарри нахмурился. Человек в чёрном говорил какую-то ересь.

— Я вылез не из болота, я вам не русалка. Я не отрекался ни от своих родителей, ни от человеческого происхождения. Они, будучи мертвыми, помогли мне выжить у чудовища. И да, я горжусь тем, что я леший, — Эоганн отступил на шаг от учителя, — потому что люди злые. Все кормят меня ложью и пытаются втереться в доверие с тех пор, как я очутился здесь, забывая о том, что я вижу. Один вы упорно стараетесь выглядеть хуже, чем вы есть. Очевидно, люди, с которыми мне было бы хорошо, погибли, защищая меня, — Эоганн замолк. Он должен был замолчать гораздо раньше. Все, что он только что сказал, касалось его одного, и ни в коем случае не человека в черном. Злые слова человека в черном причинили ему боль. Тот, как ни странно, тоже молчал, разглядывая мальчишку.

— Я все равно узнаю то, что касается меня и моей семьи. Пусть и не от вас, — Эоганн перекинулся в детеныша енота и, по широкой дуге обойдя хмурого мужчину, запищал, зовя дядю. Манера людей лгать ему в лицо выводила из себя. Теперь для Эоганна принципиально было выяснить обстоятельства, которые привели к гибели его человеческих родителей. Ему была нужна правда, как воздух.

Внезапно он услышал громкие голоса над собой, и в следующее мгновение кто-то бесцеремонно поднял его за шкирку.

— Ого, это енот! Он гораздо лучше моей глупой крысы. Я заберу его себе.

— О, Уизли, твоя семья насколько бедная, что легче подобрать блохастое животное, чем купить? — голос Малфоя был знаком Эоганну.

— Заткнись, Малфой! — Уизли взмахнул рукой так, что малыш-енот закачался из стороны в сторону, жалобно пища. Мерзкие человеческие детеныши, кто их учил обращаться с живыми существами? И где, черт возьми, дядя, когда он так нужен?!

— Отдайте мне животное, немедленно, — раздался над головой холодный голос человека в черном, — вы его мучаете.

Никто не посмел возразить, и Эоганн перекочевал в осторожные руки, которым он доверял больше, чем рукам этого Уизли.

— Что за балаган вы тут устроили? Распоясались! — человек в черном полным достоинства шагом вышел во двор. Он отнял Эоганна у глупых детенышей, и тот был очень этому удивлен. Значит ли это, что его слова профессор Снейп все же принял к сведению? Очевидно, он изменил себе, позволив светлой стороне одержать верх даже при свидетелях, чему сейчас был очень недоволен, ворча себе под нос что-то нелицеприятное о животных вообще и о глупых пушистых енотах в частности. Эоганн потерся о худую руку в знак благодарности, когда она опустила его на землю, чем вызвал еще больше ворчания и явное смущение человека в черном.

— Я понимаю, что у вас сейчас мало желания контактировать со «злыми людьми», — сказал мужчина детенышу, сидящему перед ним на траве, — поэтому, забирайте своего безответственного родственника и убирайтесь обратно в свое болото.

Фыркнув, Эоганн позвал дядю, который уже искал племянника, и тот появился рядом с ним, сграбастав в объятья и мгновенно переместившись. Дядю ожидал неприятный разговор с Иво.

Серебристый феникс, говорящий голосом директора, в очередной раз пригласил его в каменную школу. Директор настаивал на том, что Эоганну стоит познакомиться поближе с человеческими детенышами его возраста, чтобы, как он выразился, «привыкнуть к своему будущему окружению». Мать была сходного мнения с директором, и днем на его кровати была с намеком оставлена человеческая одежда. Эоганн решил, что попытаться наладить общение с одногодками стоит, но он был уверен, что едва ли найдет себе друзей. Он понятия не имел, что значит иметь друга-человека и как должны вести себя близкие друг другу люди. Возможно, общение с человеческими детенышами не будет так уж отличаться от общения с детенышами дриад. От взрослых людей Эоганн уже устал. Кстати, белобрысый мальчишка является сыном напыщенного друга человека в черном, который тоже интересовал его. Может быть, что-то удастся выяснить в ходе общения.

Эоганн не знал, кого еще пригласит директор для взаимодействия с ним, но втайне надеялся, что того странного Уизли с волосами цвета огня там не будет. Вдруг он опять схватит его за шкирку и начнет трясти, как нашкодившего детеныша? Ему надоело, что каждый второй человек, встреченный им, стремился поднять его в воздух. Неужели не может молодой симпатичный енот просто идти по своим делам, без риска быть схваченным?

— Кого из своих друзей ты планируешь взять с собой? — спросила Иво, разглядывая себя в зеркало и поправляя буйные зеленые локоны.

— Никого. Через две недели начинается учеба, у меня не будет там телохранителей, — пожал плечами Эоганн, — я должен привыкать жить самостоятельно.

— Я против того, чтобы ты некстати проявлял свою самостоятельность в мире людей. Ты еще детеныш, и без присмотра ты не останешься, — отрезала мать.

— Я просил Демона следовать за мной, — пожал плечами Эоганн.

— А что он? — подняла бровь Иво.

— Он назвал меня безголовым дурным детенышем и улетел, — вздохнул Эоганн.

— Но не отказался, — улыбнулась Иво, — в этом весь Демон. Не переживай, Эоганн. Он не оставит тебя, когда ты нуждаешься в нем.

— Было бы хорошо. По-моему, он все еще дуется, — пожал плечами Эоганн, — давно его не видел.

— Дай ему время осмыслить произошедшее, — посоветовала Иво, — иди уже, сын, ко мне, вот-вот должна прийти Ану. Отец перенесет тебя в лес Таранис, оттуда до своей каменной школы ты уже сам, как и хотел.

Закатив глаза, мальчик вышел из дома. У корней тиса его ждал Боско. Сын и отец посмотрели друг на друга.

— Это отличная новость! Пойдем скорее! — воодушевился Эоганн. Боско, пошевелив усами, потрепал сына по взлохмаченным волосам цвета молодой травки и, подхватив детёныша, обернувшегося енотом, переместился.

На небольшой полянке их поджидали угольно-черный ворон и огромный медведь, у которого отсутствовало ухо и хвост.

— Приветствую, — улыбнулся мальчик, снова становясь лешим. Завидев его, ворон сорвался с места и неловко уместил большое тело на худом плече лешачонка. Недовольно посмотрев на него черным глазом, ворон выдал оглушительное «кар».

— Было очень приятно узнать, что ты согласен следовать за мной, Демон, — Эоганн погладил черные перышки.

Тем временем боуги принял облик темноволосого человеческого мужчины. Свой истинный вид Фиделис не любил и почти не использовал.

— Скажи той шикарной человеческой женщине, что я буду ее терпеливым поклонником. И вот, передай ей, — боуги выудил откуда-то большой букет красивых белых цветов.

— Красота! Ей обязательно понравится, Фиделис, — Эоганн благоговейно принял букет из рук мужчины.

— А то! — самодовольно ухмыльнулся тот. — Нет цветов красивее тех, что растут на моей топи.

* * *

Около леса Эоганна традиционно встречал человек в черном.

— Добрый день, мистер Поттер. Вы с очередным приятелем? — учитель традиционно хмурился. Он смотрелся бы менее неприступно, если бы не поджимал постоянно и без того тонкие губы.

— Добрый день. Это Демон, сэр, — представил Гарри неприязненно наблюдавшего за человеком ворона.

— Вы дали птице такое суровое имя? — поинтересовался Снейп. Демон оскорбленно каркнул.

— Почему я? Его родители, — хмыкнул Гарри. Снейп скептически оглядел явно негативно настроенного ворона.

— Кому цветы? — сменил тему человек в черном.

— Это Фиделис просил передать для той женщины, — пояснил Гарри, перехватывая букет поудобнее.

— Для профессора МакГонагалл. О, она будет в восторге, — ухмыльнулся учитель.

— А вы любите цветы?

— Терпеть не могу, — отрезал мужчина, подталкивая мальчишку в сторону школы.

Ложь — с возмущением осознал Гарри. Не успел он выйти из леса, как его опять начали поливать ложью.

— Могу я задать вопрос? — поинтересовался мальчик, семеня следом за учителем в замок. Демон тем временем обследовал территорию с высоты птичьего полета.

— Ты же все равно его задашь, — закатил глаза человек в черном, — но если это касается моей личной жизни, как те пятьсот вопросов, которые ты уже задал…

— Я бы не сказал, что он относится к вашей личной жизни, — ответил мальчик.

— Хорошо. Тогда задавай, — разрешил мужчина.

— Вас не душит воротник вашей одежды? Он выглядит жестким, — сказал леший.

— Нет! Мерлин, за что… — простонал учитель.

— Здесь довольно жарко, а ваша мантия достаточно тёплая, — продолжал лешачонок, будто не замечая кривившегося лица человека в черном.

— Перестань немедленно! Невыносимый ребенок, я не представляю себе, как ты сможешь сидеть спокойно на уроках… — пробормотал человек в черном себе под нос.

— Но мы не на уроке, сэр, — недовольно возразил Гарри, — я умею сосредотачиваться на учебе, иначе мне никто бы не доверил право наследовать лес. Кому нужен неумеха в качестве Хозяина Леса?

— Справедливо, — признал профессор Снейп.

— И потом, разве вопросы на уроке не поощряются?

— Поощряются, но только по теме урока, — пояснил мужчина.

— Ну, это очевидно, — закатил глаза мальчик.

В голове Снейпа проскочила мысль, что он недооценил качество образования в лесной глуши.

В замке их встретила делегация, состоящая из профессора МакГонагалл и трех человеческих детенышей: Уизли, Малфоя и еще одного круглолицего темноволосого мальчика, имени которого Гарри не знал. Все они с любопытством разглядывали лешего в компании жуткого на вид худого учителя и не менее жуткого ворона, сделавшего круг почета над их головами.

— Здравствуйте. Это вам, профессор МакГонагалл, — Гарри торжественно вручил учительнице прекрасный букет.

— Орхидеи! Какие красивые! — ледяной панцирь пламенной леди немного подтаял, и на впалых щеках выступил румянец.

— Это от Фиделиса. Он сказал, что будет вашим терпеливым поклонником, — интимным шепотом сообщил леший.

— О, это очень мило с его стороны. Передай ему большое спасибо, — улыбнулась женщина, и Гарри обратил свой взор на своих человеческих сверстников.

— Приветствую, — неловко сказал он, — я Гарри Поттер.

— Драко Малфой, — представился белобрысый, протянув руку. Вспомнив жест, которым здоровались в магазине человек в черном и отец Малфоя, Гарри нерешительно пожал ее. Примеру Малфоя последовали Уизли и Лонгботтом, как, оказалось, звали круглолицего.

— Ты действительно леший? — жадно спросил рыжий.

— Да, — ответил Гарри, не зная, что еще можно добавить. Он думал, его видовая принадлежность была сразу очевидна. И вряд ли этим детенышам не сообщили, с кем им придется иметь дело. Удивленными они отнюдь не выглядели.

— И это ты был тем енотом, которого я нашел? Мог бы сразу сказать, что это ты. — продолжал Уизли. Гарри нахмурил темно-зеленые брови. Его слова были неприятны.

— Давай тебя за шею поднимем, потрясем и посмотрим, как ты запоешь, — Малфой покосился на рыжего с неприязнью, — я прошу прощения за тот инцидент, — сказал он Гарри. Тот кивнул, отмечая, что, похоже, человек в черном был прав, и белобрысый детеныш на самом деле не умственно отсталый. Единственный умственно отсталый тут, похоже, Уизли. Хотя, Лонгботтом пока что вообще молчал.

— Но ты был человеком! Ты же Гарри Поттер! Ты должен быть человеком, а не нечистью! — Уизли со странным разочарованием взирал на зеленые вихры и бледную кожу лешачонка.

— Я не человек, — проговорил Гарри медленно. Профессора, разговаривающие о чем-то в стороне, обратили на них свое внимание.

— Мы найдем способ сделать из тебя человека! Не волнуйся, ты не будешь больше жить в лесу! — воодушевился Уизли. — Можешь переехать к нам в Нору!

— Я не хочу быть человеком! — Гарри передернулся. Он не барсук, чтобы жить в какой-то норе. Демон, почувствовав накал страстей, спикировал сверху, хлестнув крылом по веснушчатой физиономии Уизли.

— Монстр! — заверещал он, успевший заметить только мелькнувшую черную тень. Демон приземлился на плечо Гарри и оглушительно каркнул в лицо рыжего.

— Вы собираетесь делать из меня человека? — взволнованно спросил Гарри, повернувшись к учителям.

— Не повторяйте за Уизли ерунду, Поттер, нам обоим известно, что ваше преображение в человека невозможно, — снисходительно заметил человек в черном, — а вы, мистер Уизли, перестаньте немедленно истерить и нервировать Демона.

— К-кого? — заикаясь, спросил рыжий. — Демоны!

— Помолчи, — поморщился Малфой, — идиот.

— Сам ты идиот! — огрызнулся Рональд.

— Гарри, можно потрогать твоего ворона? — вдруг подал голос Невилл Лонгботтом.

— Я должен спросить у него разрешения. Демон не принадлежит мне, он мой друг, — пояснил Гарри.

На просьбу потрогать его Демон дал к удивлению Эоганна свое милостивое согласие и позволил пальцам человеческого детеныша пригладить свои перышки. У Лонгботтома все внутри горело от восхищения при взгляде на ворона, и Гарри от него подлости не ожидал.

— Я хочу кое-что спросить. — повернулся Гарри к Малфою. — Профессор Снейп объяснил, что первое имя человека используется только близкими между собой людьми, а фамилия — всеми. Но Невилл Лонгботтом назвал мое первое имя, хотя мы с ним едва знакомы…

— Профессор не совсем точно выразился. Дети в обращении друг к другу используют имена чтобы проявить дружелюбие, это нормально, — объяснил Малфой.

— Эм, хорошо. Ты позволишь называть себя Драко? — неуверенно спросил Гарри.

— Почту за честь, Гарри, — улыбнулся белобрысый. Он все еще немного тянул слова, но разговаривал намного живее, чем в магазине. Может быть, на его поведение влияет присутствие его отца?

— Ты не можешь дружить с ним, Гарри! Он же плохой! — возмущению позабытого всеми Рональда не было предела.

— Он не плохой, — авторитетно возразил мальчик, который давно просканировал Драко на предмет всякой грязи и, к своему удивлению, не нашел ничего недостойного, в отличие от того же Уизли, которого грыз изнутри какой-то противный червячок.

— Ты ничего о нем не знаешь! Он… Он сын Пожирателя Смерти! И будет таким же, как его отец! — воскликнул Уизли.

— Пожирателя чего? Смерти? Кто это вообще? — нахмурился Гарри.

— Не смей говорить гадости про мою семью, ты… — угрожающе начал Драко.

— Это слуги Того-Кого-Нельзя-Назвать, — радостно оповестил рыжий мальчишка.

— Силенцио! — заклинание человека в черном поздно настигло рыжего, заставив замолчать. — Отправляйтесь домой, Уизли, если вас не научили вести себя в обществе!

Гарри задумчиво смотрел на учителя. Если рыжий говорил правду, (а Гарри был склонен ему верить) то отец Драко действительно был слугой Реддла. Это означало, что и человек в черном должен был быть слугой убийцы, чтобы его тьма оставила внутри него тот же самый отпечаток, что и у Малфоя.

Учитель поймал взгляд Гарри. По его глазам он понял, о чем тот думает.

— Нам стоит поговорить, мистер Поттер. Но не сейчас. Малфой, Лонгботтом, развлеките Поттера, — распорядился мужчина. Задержав на нем взгляд, мальчик ушел вместе с человеческими детенышами. Он не знал, может ли теперь верить человеку в чёрном. Но Гарри было ясно, что у профессора нет злых намерений по отношению к нему или окружающим. Сейчас человек чувствовал что-то, похожее на беспокойство и стыд, хоть внешне и оставался невозмутим.

— А на какие факультеты вы хотите попасть? — поинтересовался Невилл, когда они вышли на лестницу, уходящую далеко вверх. Кое-где лестничные пролеты начинали двигаться, вызвав удивление Гарри.

— Я попаду на Слизерин. Вся моя семья училась там, — самодовольно сказал Драко.

— Я думаю, что неплохо было бы попасть в Гриффиндор или Пуффендуй, — поделился Невилл.

— Уж лучше Пуффендуй, — скривился блондин.

— Что еще за факультеты? — поинтересовался Гарри. Демон сорвался с его плеча и полетел наверх вдоль лестницы. Мальчики начали неторопливо подниматься вверх по ступеням.

— Ну, в первый день учебного года тебя распределят на один из четырех факультетов: Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран или Слизерин. На Гриффиндоре учатся безголовые выпендрежники…

— Храбрецы, — пояснил Невилл.

— На Пуффендуе — увальни, копающиеся на грядках…

— Добрые и преданные.

— На Когтевране — умники…

— Те, для кого учеба на первом месте.

— На Слизерине — хитрые и смекалистые…

— И все считают, что на этом факультете учатся темные маги.

— Благодарю за пояснения, — насмешливо сказал Драко Невиллу, — а еще, слизеринцы и грифы ненавидят друг друга.

— Глупая система. Кто ее выдумал? — недовольно спросил Гарри.

— Ну, она была всегда, — растерялся Драко.

— Как можно распределять учеников по личным качествам? Это законно? — изогнул зеленую бровь леший. — В каждом человеке заложено в большей или меньшей степени все, что вы перечислили. И что будет, если я попаду на Гриффиндор? Ты станешь меня ненавидеть? — спросил он у Драко.

— Э-э, ну, нет, — помотал головой сбитый с толку мальчик, — ты нормальный.

— Ладно, — буркнул леший.

— Так куда бы ты хотел попасть? — спросил Невилл.

— Мне все равно. Как проходит распределение? — полюбопытствовал Гарри.

— На голову ученику надевается Шляпа, принадлежавшая одному из Основателей, и она в зависимости от качеств человека распределяет его на факультет, — объяснил Драко.

— Стоит подать заявку на проведение распределения. Я вижу гораздо точнее и качественнее какого-то древнего предмета одежды, — пробормотал Гарри, представляя, как он будет садиться на головы человеческим детенышам вместо шляпы. Хотя, не исключено, что дурацкая шляпа не сможет открыть себе его мысли и нутро. Вряд ли она раньше имела дело с лешими.

— Ой! — вскрикнул Невилл рядом. Гарри ощутил, как лестница под ним дернулась и поехала куда-то вбок.

— О, Владыка! — леший схватился за перила, когда лестница, дернувшись, остановилась. — Какой дурак строил эти лестницы?

— Годрик Гриффиндор, наверно. Это в его духе: глупо и безрассудно, — выдохнул Драко.

— Да, а так же вероломно, в духе Слизерина, — буркнул поднимающийся со ступеней Невилл.

— Успокойтесь. Они, очевидно, работали над лестницей вместе, — Гарри махнул Демону, и тот занял место на его плече, — тут какая-то дверь. Можете открыть?

— Я изучил это заклинание, — Драко вынул палочку, — а твоя палочка где?

— Дома, в сундуке, — пожал плечами Гарри, — она мне не нужна пока.

— Алахомора! — скомандовал Драко двери, и та, щелкнув, распахнулась. — Прошу вас.

— Благодарю, — Гарри ступил первым в комнату. В нос ударил сильный запах шерсти. В полутьме он различил очертания огромного зверя.

— Тшш, не пугайте его, — прошептал он людям, — уходите отсюда.

— Что? Что это тут? — громко спросил Невилл. Зверь заворочался и распахнул три пары завораживающих желтых глаз.

— Заткнись, пожалуйста, — прошипел Драко.

— Оба, замолчите, — тон Гарри заставил мальчишек умолкнуть. Огромная трехголовая собака оскалилась на побеспокоивших ее людей. Демон был непривычно тих.

— Тише, прости нас за беспокойство, мы не повредим тебе… и твоему малышу, — присмотревшись к зверю, тихо заговорил на лесном Эоганн. Собака перестала рычать, и средняя голова потянулась обнюхать лесного детеныша. Эоганн подставил черному носу раскрытую ладонь.

— Здесь темно и холодно. Это вредно для тебя и малыша. Тебя хорошо кормят? За тобой ухаживают? Для чего тебя здесь заточили? Откуда ты родом? — спрашивал леший, легонько погладив шею цербера. Прочитав ответ в мыслях зверя, он отстранился от него и подтолкнул замерших Драко и Невилла к выходу.

— Я поговорю со стариком насчет тебя. Или найду другой способ тебе помочь, — обещал он церберу. Собака подползла к нему поближе и благодарно лизнула его в лицо.

— Ч-что это было? — заикаясь, спросил Драко.

— Это была человеческая подлость. Заточить беременную самку в темном сыром помещении и морить голодом — прекрасная идея директора, — процедил неимоверно раздраженный лешачонок.

— Ты узнал от нее? — шепотом спросил удивленный Невилл.

— Само собой. Он рассчитывал на то, что голодная самка бросится на любого, кто покусится на то, что она охраняет, — объяснил Гарри.

— А что она охраняет? — нахмурился Драко. — В школе, полной учеников.

— Она не знает, — покачал головой лешачонок.

— Мистер Поттер! К директору. Остальные — по домам, — рядом очень вовремя, будто этого момента и ждал, появился человек в черном.

— С превеликим удовольствием, — неприятно улыбнулся Гарри. Профессор удивленно взглянул на него.

— Пока, Гарри.

— Увидимся, — попрощались шокированные ребята.

— Пока, — пробормотал мальчик.

В своем кабинете его ожидал директор. Гарри прошел к его столу и серьезно посмотрел на старика. Человек в черном сел в кресло чуть позади него.

— Директор, почему беременная самка цербера вынуждена находиться в темном холодном замкнутом помещении фактически без еды, когда этому виду для нормального существования нужен простор, обилие еды и свежий воздух? Вы решили уморить ее и детеныша, а заодно и скормить ей пару-тройку отстающих учеников? — гневно выпалил Гарри.

— О чем ты, Гарри? — старик явно был поражен.

— Зверь, находящийся в школе, — пояснил Гарри.

— Что вы там делали, мистер Поттер? — прошипел человек в черном.

— Я там гулял. Вы сказали мне исследовать территорию и не сказали, что где-то может быть опасно, — леший так же смотрел на директора, — дверь открылась обыкновенным заклинанием. Речь не обо мне, а о самке, которую вы мучаете.

— Самка беременна? — переспросил директор.

— Да. У нее еще малый срок. Но такое отношение к ней губительно. Отправьте ее туда, откуда она была забрана, или предоставьте приемлемые условия. Она должна есть в два раза больше, чтобы обеспечить плод питанием, иначе он погибнет, — Эоганн почти, что рычал на директора.

— Хорошо, Гарри, мы решим этот вопрос в ближайшее время. Предоставим ей вольер или транспортируем в заповедник, — покладисто сказал старик, — похвально, что ты решил вступиться за животное. А она ничего не говорила тебе кроме этого?

— Сказала, что охраняет там что-то. Вы морили ее голодом, чтобы она была в два раза агрессивнее, — Гарри от избытка чувств махнул рукой в сторону двери.

— Мы не изучили руководство по уходу за магическими существами, — повинился старик, — за ней должен смотреть Хагрид…

— О, тогда я не удивлен, — скривился Гарри, — позаботьтесь о ней.

— Обязательно, — поддакнул директор, — ты не против обсудить некоторые вещи, касающиеся профессора Снейпа?

— Я не понимаю. Почему нужно обсуждать это с директором, сэр? — Гарри обернулся на человека в черном, тот обессиленно опирался локтями о колени.

— Я позволяю ему говорить за себя, — проговорил он, глядя в распахнутые зеленые глаза, — так будет проще.

— Я не понимаю. Вы должны говорить за себя. Мне нужно видеть вас. Или вы опять хотите солгать? — нахмурился Гарри. — Это важно, понимаете?

— Садись, — человек в черном указал на место рядом с собой, — это непростой разговор. Теперь тебе меня видно? — усмехнулся он.

Гарри ответил пронизывающим взглядом.

Человек в чёрном чувствовал смущение, тревогу, стыд. Столько всяких эмоций.

— Вы больше не слуга Реддла? — спросил мальчик.

— Нет. Но на мне его метка, которую ты, видимо, и ощущаешь. — учитель больше не смотрел на него. — Я был мальчишкой и вступил в его ряды исключительно из собственной глупости и неопытности.

— Профессор Снейп перешел на нашу сторону и, работая шпионом в ставке врага, очень помог нам… — вставил старик.

— Мне незнакомы эти понятия, — сказал Гарри.

— Я притворялся, что верен Темному Лорду, а на самом деле работал на светлую сторону, — усмехнулся учитель через силу.

— У меня много вопросов, но вы не готовы говорить об этом, — Гарри внимательно смотрел на него, — вы причастны к убийству моих человеческих родителей?

Снейп открыл рот, но тут же закрыл его. Ему будто сдавили горло.

— Он не принимал участия в их убийстве. В этом виновен один Волдеморт, — опять вмешался старик.

— Он чувствует вину, — тихо возразил Гарри.

— Я никогда не желал им смерти, — выдавил человек в черном, — но я виновен во многом. Я не желаю зла и не представляю угрозы для учеников, — он снова поднял черные глаза на мальчика, — более того, я обязан их защищать.

— Вы не солгали, — Гарри легонько коснулся пальцами плеча мужчины и посмотрел на директора:

— Я узнаю о состоянии цербера. И увижу, если вы солжете.

— Удивительно, Гарри. Разве ты раньше мог различать ложь и правду? — спросил старик.

— Я раньше не сталкивался с ложью, — пожал плечами леший, — с возрастом начнут раскрываться другие дары Леса. Я будущий Хозяин Леса, а мой дед практически всесилен.

— Интересно, Гарри. Может быть, ты как-нибудь сводишь нас в свой лес? — спросил директор.

— На это нужно позволение Хозяина, которое он не даст, — Эоганн и сам бы не отвел людей в свой лес, но об этом он решил умолчать.

За время разговора он упустил из виду Демона, но, поискав его глазами, обнаружил ворона на одной жердочке с фениксом, серебристый двойник которого приносил послания от старика.

— Демон, нам пора, — сказал он другу, и тот, на прощание каркнув своему алому соседу, переместился на плечо лешего.

— Вы проводите меня? — спросил малыш у человека в черном, тот кивнул и поднялся с места, пропуская ребенка вперед.

— Как тебе твои будущие однокурсники? — спросил Снейп, следуя за лешим по тропинке. После разговора в кабинете директора ему стало легче. Противный мальчишка хотя бы на некоторое время перестанет совать свой нос в его дела.

— Драко и Невилл, кажется, нормальные ребята. Они действительно похожи на наших детенышей. Но таких, как Уизли, у нас нет, — хмуро ответил Гарри, — я должен это проанализировать.

— Никто не заставляет тебя с ним общаться. И никто точно не собирается убивать тебя или делать из тебя человека, как он сегодня предлагал, — тон профессора стал каким-то уж очень несерьезным.

— Благодарю. До свидания, — попрощался малыш.

— До свидания, — ответил человек в черном, наблюдая за тем, как Демон осторожно подхватывает малыша-енота в лапы и уносит его в чащу.

Эоганн, с тоской оглядев свою комнату, покрепче ухватил купленную в человеческом мире большую квадратную сумку за ручку. Сегодня он покидал родной лес, чтобы отправиться учиться у людей, и внутри него грусть смешивалась с предвкушением. В столовой ожидали родители, Иво протянула малышу чашку травяного чая.

— Не забудь, где твой дом, Ганни, — шепнула женщина, погладив сына по зеленым вихрам.

— Мой дом здесь, — отставив чашку, леший обнял мать и отца, — я тоже вас люблю, — сказал он, взглянув на Боско. Тот ласково пошевелил усами.

— Мы с твоим отцом в конце каждой недели будем гостить у Таранис. Хорошо, каждых двух недель, — Эоганн закатил глаза, — и это не обсуждается.

— Я понял, мам, понял, не переживай, — улыбнулся Эоганн, — если что-то случится, я найду тетю Таранис, или это сделает Демон.

— Вот и хорошо. Пойдем, тебе пора, малыш, — печально улыбнулась мать.

Дверь отворилась, и внутрь, чуть согнувшись, вошел Владыка.

— Мой внук уже готов покинуть наш лес? — горящие звериные глаза, которых когда-то боялся малыш, обозрели печального мальчика.

— Да, дедушка, — пробурчал Эоганн, переминаясь перед Лешим с ноги на ногу и не зная, то ли попробовать впервые в жизни обнять деда, то ли просто уйти, склонив голову. Тот, видимо, понял нерешительность малыша, длинные пальцы коснулись худенького плеча и притянули мальчика ближе. Эоганн слегка прижался лицом к листьям, которые покрывали одеяние Владыки, чувствуя, как длиннющая борода щекочет его шею.

— Я буду скучать, — улыбнулся юный наследник, звериные глаза сощурились в намеке на ответную улыбку.

На улице на Эоганна налетела зеленая молния, и Росинка повисла на его шее.

— Ты будешь писать мне? Ты приедешь повидаться с нами? — спрашивала юная дриада, взъерошив вихры своего друга.

— Конечно, Росинка, — Эоганн спрятал улыбку в ее зеленых кудряшках, — я привезу для тебя человеческих сладостей.

— Не надо. Лучше сам возвращайся, — шепнула ему дриада. Улыбнувшись, Эоганн отошел к Боско, на плече у которого уже сидел Демон.

Длинная неудобная мрачная одежда, которую люди называли мантией, обволакивала тело. Чтобы она не путалась в ногах, Эоганн позволил ей развеваться по обе стороны от своего тела, пока шел к замку.

— Мне полы этой одежды напоминают твои крылья. Теперь я похож на птенца-переростка, — улыбнулся мальчик Демону, волоча за собой дорожную сумку с колесиками, — надеюсь, мы вовремя. Там должно быть какое-то распределение.

В вестибюле замка Эоганн наткнулся на крупного пушистого книззла, наблюдавшего за ним своими красноватыми глазищами.

— Добрый вечер, красавица. Я не опоздал? Я новый ученик, — обратился он к книззлу, — куда мне идти?

Книззл мяукнул, дверь зала, в котором Эоганну уже довелось побывать, распахнулась, и в коридор высунулась голова человека с редкими волосами и сморщенным лицом. При виде лешего рот головы приоткрылся, и человек выскользнул в коридор целиком.

— Что ты тут делаешь? — прошипел человек. — Все первокурсники уже проходят распределение!

— Добрый вечер, сэр. Извините за опоздание, но я добирался иначе, чем человеческие детеныши.

— Значит, это ты — знаменитый Гарри Поттер. Прекрасно, в Хогвартсе скоро будет полно нечисти, а я от одного Пивза избавиться не могу, — скривился мужчина. Гарри с прищуром взглянул на человека. Он не мог назвать его злым, не последнее место внутри него занимала любовь. Эоганн перевел взгляд на книззла. Мужчина любил зверя больше, чем людей вокруг. Это импонировало Гарри.

— Она ваш спутник? Она говорит, вы называете ее миссис Норрис.

Мужчина приоткрыл рот, глядя на мальчика во все глаза.

— А еще она просит вам передать, что на консервы у нее скоро начнется аллергия, — поделился Гарри, — так мне в эту дверь? — он кивнул на двери зала.

— Д-да, — выдавил человек. Гарри направился к дверям, когда смотритель вдруг остановил его, придержав за рукав, — оставь тут багаж, я отвезу к остальным вещам. И птица должна быть в клетке вместе с багажом.

— Благодарю вас. Извините, но я не могу оставить разумное существо в клетке, я обсужу этот вопрос с директором, — вежливо сказал мальчик, оставляя чемодан у порога и медленно раскрывая тяжелые двери. Все головы, даже проходивших распределение первокурсников, обратились на него. Демон, недовольный всеобщим вниманием, громко каркнул в оглушающей тишине. Кто-то даже повскакал с мест, чтобы лучше видеть огуречную шевелюру, невозмутимо шествующую по проходу к толпе глядящих на нее во все глаза первокурсников.

— Прошу прощения за опоздание. Продолжайте, пожалуйста, — громко сказал мальчик. Первокурсники отпрянули от него, образуя правильный круг. Детеныши испытывали страх пополам с любопытством. Как странно, испытывать страх перед существом, которое априори не может навредить. Рядом с Эоганном остался только уже знакомый Драко. Невилл в это время ерзал на табурете с нахлобученной на голову старой шляпой.

— Привет, Гарри.

— Привет. Почему все так странно на меня таращатся? — шепотом спросил малыш.

— Ну, директор предупредил, что в школу прибудет особый ученик, — хмыкнул блондин.

Закатив глаза, Гарри воззрился на распределяющую шляпу, которая решила все-таки распределить Невилла, проорав «Гриффиндор».

Зал, вздрогнув от резкого выкрика, захлопал, продолжая таращиться на лешего.

Драко отправили за слизеринский стол, не успела шляпа коснуться его светлых волос. Улыбнувшись радостному мальчику, Гарри стал дожидаться своей очереди.

— Как думаешь, Демон, этот древний предмет одежды сможет раскрыть хотя бы черты моего характера? Вряд ли шляпа рассчитана на леших. Ты предлагаешь пари? — Гарри общался с вороном незаметно для учеников, образовавших вокруг него пустое пространство. Встретившись глазами с человеком в черном, мальчик почувствовал, как его затягивает в темные тоннели его зрачков. На поверхность памяти мужчины всплыл образ: худенький бледный детеныш с выдающимся носом, длинными гладкими черными волосами и в поношенной одежке, точно так же, как и нынешние первогодки, восседающий на шатком табурете со шляпой, спадающей на глаза. Гарри прищурил ярко-зеленые глаза, и учитель, нахмурившись, отвел взгляд, прерывая визуальный контакт. В черноволосом детеныше, увиденном Гарри, без труда угадывался сам профессор Снейп. В общем-то, не так давно он вышел из нежного возраста, по меркам леших. Что для лешего тридцать один год, прожитый на свете зельеваром? Опять он злится на Гарри за посягательство на свою память? Этот человек когда-нибудь бывает доволен?

— Гарри Поттер, — с улыбкой прочитала в свитке профессор МакГонагалл. В зале опять наступила всепоглощающая тишина. Демон, недовольно снявшись с плеча мальчика, решил размять крылья, сделав круг почета по залу. Окружающие невольно дернулись от испуга, когда в поле их зрения промелькнула черная тень. И как Эоганн раньше не замечал, насколько пугливы люди?

На зеленоволосую макушку мальчика нахлобучили потрепанную шляпу, и он затих, с иронией ожидая распределения. Шляпа молчала, и Гарри не чувствовал никакого влияния магии артефакта на себе. Это было нормально?

— Гриффиндор, — наконец изрекла шляпа, когда тишина стала давить на уши. Но не успел никто отреагировать, как артефакт снова открыл складку, обозначающую рот, — Слизерин.

Зал, казалось, перестал дышать.

— Когтевран. Пуффендуй.

Гарри снял шляпу с головы и хорошенько встряхнул, извлекая из нее облачко пыли.

— Эта вещь сломана?

— Сам ты вещь, — огрызнулась шляпа в его руках.

— Это неверное утверждение, — не согласился леший со шляпой, — если ты не сломана, может, скажешь, на какой факультет мне идти?

— На какой хочешь. Я вообще не понимаю, что делает лесная нечисть в этой школе, — раздраженно заметила шляпа.

— А я не понимаю, почему от тебя не избавился еще твой создатель, бесполезная ты штуковина, — швырнув шляпу на табурет, раздраженный леший повернулся к учительскому столу. — A что мне сейчас делать? — обратился он к директору.

— Садись за любой стол, мой мальчик. После пира мы решим проблему с твоим распределением, — улыбнулся ему обескураженный директор.

Гарри пожал плечами и сел за ближайший к нему стол рядом с Невиллом. Повернувшись к учительскому столу, он заметил, что директор чем-то очень доволен. На его настроение так сильно повлиял выбор стола Гарри? Человек в черном наоборот кривил лицо, поглядывая на сиявшего директора. Он, кажется, являлся деканом Слизерина, враждебного к Гриффиндору факультета? И что теперь будет, если Гарри останется на Гриффиндоре? Драко и человек в черном станут хуже к нему относиться? Если так, то люди действительно глупые существа.

После ужина директор пригласил Гарри и Демона в свой кабинет. Там уже ожидали деканы всех четырех факультетов, как понял мальчик.

— Итак, Гарри, Шляпа отправила тебя на все четыре факультета. Какой выбираешь ты?

— Я не знаю, мне все равно. Отправьте на любой, — Гарри потер глаза, — и позвольте уже пойти в спальню.

— Но, мальчик мой, между факультетами существуют принципиальные различия, — указал на сей неоспоримый факт директор.

— Да, я слышал об этих отличиях от Драко. Это похоже на бред сивой кобылы, — пробормотал Гарри, — в любом человеке должны быть храбрость, жажда знаний, преданность и хитрость. В ком-то больше, в ком-то меньше. Нет тех, у кого была бы одна из этих черт, и отсутствовали все остальные. Возьмите профессора Снейпа… впрочем, я ему уже говорил, что вижу в нем, — скомканно завершил свою мысль мальчик, поймав угрожающий взгляд человека в черном.

— Думаю, тебе понравится на Гриффиндоре. Его Шляпа назвала в первую очередь, к тому же, у тебя там есть друг… — директор разве что только ручки не потирал.

— Невилл пока что не мой друг. Но если придерживаться вашей логики, на Слизерине у меня тоже есть друг, — прохладно сказал изрядно уставший Гарри. Ему казалось странным стремление старика запихнуть его на красный факультет, — а также, зеленый цвет мне идет.

— Что есть, то есть, — подала голос декан Пуффендуя, ласково глядя на мальчика.

— Ладно, пусть будет Гриффиндор, — пожал плечами Гарри. Не успел директор обрадоваться, как тот продолжил, — но чтобы изучить так называемые различия между факультетами, я бы предпочел менять их.

— Боюсь, это невозможно, мальчик мой, — спохватился директор, — это против школьных правил. Но ты можешь общаться с учениками других факультетов.

— Ясно, — Гарри поднялся из кресла и повернулся уходить, — кстати, директор, условия жизни цербера были улучшены?

— Да, мальчик мой, собаку переправили в заповедник, — ответил директор, — но на третьем этаже все равно запрещено ходить.

— Хорошо. Идем, Демон, — позвал Гарри. До встречи с людьми он никогда не чувствовал подобного раздражения.

— Я провожу вас до входа в вашу гостиную. Пароль: Капут Драконис. Вашему декану понадобилось что-то обсудить с директором, — раздался сзади недовольный голос человека в черном.

— Благодарю, — коротко ответил леший, хмуря темно-зеленые брови.

— Чем ты так недоволен, Поттер? — усмехнулся мужчина, обогнав ученика.

— Всем, — сообщил Гарри, — я готов был идти на любой факультет, потому что на всех них учатся люди, которые для меня одинаковы. Но настойчивого желания ста… директора запихнуть меня именно на Гриффиндор не заметил бы разве только слепой.

— Ты мог отказаться, — напомнил Снейп.

— Вы сами в это не верите. Директор нашел бы аргументы в пользу Гриффиндора. Я согласился, потому что меня устраивает любой факультет. Это правда, и мои слова не подлежат сомнению. Меня не устраивает давление со стороны директора. Глупая шляпа.

— Теперь ты можешь гордиться, оба твоих родителя учились на Гриффиндоре, — язвительно буркнул Снейп, — посмотрим, чей характер ты унаследовал больше.

— Полагаю, что ничей. Мои человеческие родители, грубо говоря, создали то, что впоследствии претерпело кардинальные изменения, — пожал плечами Гарри.

— Я вижу, — фыркнул учитель.

— А разве у людей детеныши наследуют характер одного из родителей? — к Гарри вернулась прежняя оживленность.

— По всей видимости, нет, — сварливо пробурчал Снейп.

— А как насчет вражды между Гриффиндором и Слизерином, Драко сказал правду? — неуверенно спросил Гарри.

— Это правда, — подтвердил учитель.

— Хорошо, что она не может повлиять на качество оценивания знаний, — вздохнул Гарри.

«Ты не представляешь себе, насколько ошибаешься», — промелькнуло в голове Снейпа. Кажется, мальчишку ожидает множество разочарований.

Снейп был счастлив, когда они наконец достигли картины, закрывавшей вход в гриффиндорскую гостиную.

— Скажи картине пароль, — велел учитель. Гарри, с удивлением разглядывавший двигавшуюся на куске холста леди, назвал ей пароль. Когда картина отъехала в сторону, открывая проход, мальчик повернулся к человеку в черном.

— До свидания, профессор.

— До свидания, — ответил мужчина, проводив взглядом зеленую макушку и черный глянцевый вороний хвост. Развернувшись на каблуках, Снейп помчался по гулким коридорам в родное подземелье. Ему нужно было переварить гриффиндорство Поттера, к которому, как оказалось, он не был готов, и его вопиющую непохожесть на самодовольного ублюдка Джеймса, ни одной черты которого Снейп, как ни старался, в мальчишке не нашел.

Пройдя сквозь гостиную, с его появлением резко погрузившуюся в тишину, и не обратив внимания на замерших вокруг людей, Эоганн принялся искать свою спальню. Вскоре его поиски увенчались успехом: у одной из кроватей стоял его чемодан. Соседи по комнате, отвлекшись от своих дел, воззрились на него со смесью любопытства и опаски. Странные, чего боятся? Дверь в ванную открылась, и на пороге вырос Невилл, собственной персоной.

— О, Гарри! Рад, что ты будешь моим соседом.

— Мне тоже приятно твое соседство, — улыбнулся Эоганн, — и не надо меня бояться, — эти слова были предназначены для двух других заступорившихся ребят, — я не кусаюсь.

— Ты точно ничего с нами не сделаешь? — опасливо усмехнулся темнокожий детеныш.

— Нет. А вы не засунете меня в банку и не будете ставить опыты? — поинтересовался Эоганн. Мальчики, переглянувшись, облегченно засмеялись.

— Нет. Добро пожаловать, — улыбнулся светленький, — я Симус Финниган, это Дин Томас. С Невом ты уже знаком…

— А чья это кровать? — Эоганн кивнул на бесхозную кровать, вытаскивая из сумки складную жердочку, приобретенную на магическом рынке. Очень полезная вещь. Когда насест был готов, Демон с удобством на него взгромоздился. — Это Демон, кстати.

— Он не выклюет нам глаза? — с опаской спросил Симус. Демон раздраженно каркнул.

— Не думаю. Раньше такого не случалось, — пожал плечами Эоганн.

— Успокоил, блин, — нервно рассмеялся Дин, укладываясь на застеленную кровать.

— Эта кровать моя. Привет, Гарри! Здорово, что мы теперь соседи! — повернувшись, Эоганн в упор посмотрел на откуда ни возьмись появившегося рыжего детеныша.

— Наверное, — с легким сомнением буркнул Эоганн. Семь лет обучения в школе — ничто для лесного долгожителя. Но рядом с Рональдом они покажутся вечностью.

Эоганн открыл глаза и, потянувшись, сел на постели, откинув плед, сплетенный из лесных трав, навевающих сон. В первую минуту Эоганн не понял, почему его кровать стала вдруг такой мягкой и почему в раскрытые настежь окна не льется солнечный свет и птичье пение, а осознав, где находится, он слабо застонал и сел на кровати, спустив босые ноги на холодный пол. Бодрствовавший Демон недовольно на него посмотрел.

— Это будет сложнее, чем я думал, Демон. Я тут только первый день, и мне уже хочется сбежать подальше от этих каменных стен. Человеческая одежда давит мне на плечи. Думаю, сегодня я обойдусь без мантии. Тебе повезло, Демон, что ты не ученик человеческой школы. Чего только не сделаешь ради леса, — посетовал мальчик, направляясь в ванную, — ну ладно, я сам виноват, и мне действительно интересен быт людей, нечего на меня так смотреть, — пробурчал он, исчезая за дверью.

Совершив все утренние процедуры и одевшись в дурацкую человеческую одежду, Эоганн присел на кровать напротив жердочки.

— Я хочу установить связь с тобой, Демон. Мне нужно постоянно чувствовать тебя здесь. Ты не возражаешь? — мальчик протянул руку к черному оперению.

Демон посмотрел на него черным глазом и громко каркнул, заставив соседей Эоганна вздрогнуть и разлепить веки.

— Гарри, заткни чертову птицу… — сонно пробормотал Рональд. Сверкнув на него зелеными глазищами, Эоганн коснулся пальцами иссиня-черной грудки ворона. Демон прикрыл глаза, и в разуме Эоганна возникла тоненькая ниточка ментальной связи. Осторожно коснувшись ее, мальчик ощутил слабый отклик с другой стороны.

— Очень хорошо, Демон, ты молодец. Она вскоре окрепнет, — улыбнулся леший, безбоязненно приблизив лицо к острому, как бритва, клюву. Пристально посмотрев на него, ворон осторожно потерся клювом о нежную щеку мальчика. По тоненькой неокрепшей связи со стороны Демона прокатилась волна почти отеческой нежности, и Эоганн радостно засмеялся.

Спустившись в зал и не обращая ни малейшего внимания на любопытные взгляды большей половины учеников и учителей, Гарри двинулся за свой стол, но, заметив помятого Драко Малфоя за слизеринским столом, резко сменил направление. Под пораженные охи и ахи он опустился на скамейку рядом с Драко и пододвинул к себе овсяную кашу, которую тут делали недурно.

— Привет, Драко.

— Э-э, привет, Гарри. А что ты тут делаешь? — прошептал изумленный блондин.

— Я решил сесть тут, — объяснил мальчик очевидную, по его мнению, вещь.

— Так не принято… Понимаешь, нужно сидеть за своим столом…

— В течение семи лет? Это скучноо, — протянул Гарри, — или ты против, чтобы я сидел с тобой? Тогда я отсяду, — сухо продолжил он.

— Нет, я не против, — Драко, от греха подальше, решил сменить тему. Невыгодно было терять потенциального друга, хоть и гриффиндорца, особенно если тот был Гарри Поттером.

На самозванца обратили внимание другие слизеринцы, сидевшие рядом. Наглый гриф ненадолго выбил их из колеи, но они быстро опомнились.

— Ты перепутал стол? Что делает гриф среди слизеринцев? — обратился к нему старшекурсник с зеленым значком на мантии, пошептавшись с товарищами.

— Я хотел сесть рядом с Драко, потому что я почти никого тут не знаю. Это запрещено правилами? — поинтересовался Гарри, не прекращая трапезу.

— Не думаю. Но грифам тут не рады, — набычился другой парень, напоминающий шкаф. Драко ерзал на скамье, не зная, как ему поступить.

— Эй, давай-ка успокоимся. Нам не нужны проблемы, — нервно начал парень со значком.

Человек в чёрном, не отводивший глаз от зеленой макушки, допив свой утренний кофе, быстро встал и зашагал по направлению к источнику конфликта и всех своих проблем.

Гарри, доев кашу, невозмутимо отложил ложку и, перейдя в другой свой облик (под громкие ахи и перешептывание), полез по мантии Драко ему на плечо, а оттуда сбежал по его руке на стол. Усевшись между тарелок, малыш-енот протянул лапку к вазочке с печеньем и захрустел, запихивая в рот огромные куски, отчего пушистые щечки раздулись, как два шара.

— Боже, он такой милый! — лица большинства слизеринцев изменились с раздраженных на умиленные. Когда же малыш принялся облизывать миниатюрные пальчики, что в корне противоречило всем правилам этики, все окрестные будущие лорды и аристократы чуть не сползли под стол, сраженные природным обаянием Эоганна. Снейп замер за спиной Драко, поглядывая то на своих подопечных, пожиравших глазами хорошенького, как плюшевая игрушка, зверька, то на довольного собой и жизнью лешего.

— Полагаю, мистер Поттер только что получил негласное пожизненное позволение присутствовать за столом Слизерина на всех последующих мероприятиях и приемах пищи. Теперь мне стало понятно, Поттер, почему Шляпа пыталась спихнуть вас на мой факультет, — взмахнув полой мантии, учитель красиво ушел. За его спиной послышались крики «Гарри, как тебя занесло к слизам! Я помогу тебе!» и «Отвали, малявка рыжий, он сел за наш стол!»

Мужчина ухмыльнулся. Похоже, в скором времени факультеты пушистого аниматора будут бронировать по дням. Малец еще не осознает, какую силу имеет его очаровательность над людьми. Эти огромные зеленые глазищи на бледном личике… Тьфу ты, Северуса Снейпа глупому ребенку не провести!

После завтрака ребята поспешили на занятия. На первом уроке Флитвик, увидев фамилию Гарри в списке, упал со своей подставки. Полугоблин рассказывал о заклинании Репаро, а после объяснения они приступили к практике. Гарри задумчиво коснулся пальцами темного дерева палочки, которая выбрала его в магазине. До сих пор он не брал ее в руки для того, чтобы творить волшебство. От деревянной рукоятки по коже разлилось тепло, будто палочка была рада присутствию своего хозяина. Гарри улыбнулся уголками губ и нежно обхватил пальцами теплое дерево. Несмотря на то, что в его руках находилась мертвая часть дерева, от которой нельзя было ощутить отклик, леший чувствовал. Магия, вложенная в волос единорога, давала ей жизнь. Эоганн про себя поклялся сохранить эту жизнь.

— Вы это чувствуете? — прошептал он Невиллу и Симусу, сидевшим рядом.

— Что чувствуем? — не понял Невилл, размахивая во все стороны своей палочкой.

— Она живая. Поразительно, — Гарри внимательно осмотрел палочку.

— Что вы сидите, мистер Поттер? Попробуйте заклинание, — подал голос профессор.

— Мне нужно попробовать насытить палочку магией? — спросил Гарри.

— Верно, дайте выход своей магии через палочку и произнесите слова заклинания, — терпеливо пояснил учитель.

— Я постараюсь.

Мальчик сконцентрировал свою энергию и попробовал через руку направить ее в палочку. Дерево в его руках потеплело, напитавшись магией.

— Репаро, — спокойно произнес он, коснувшись острием палочки сломанного карандаша. Карандаш стал целым, но…

— О, Мерлин, — Флитвик упал с подставки во второй раз, а ребята, сидевшие рядом, повскакали с мест в шоке.

Из стыка рукоятки и острия палочки торчали две широкие зеленые хвоинки.

Снова кабинет директора, куда Гарри за руку притащил взволнованный Флитвик.

— Гарри, у тебя есть идеи, как подобное могло произойти с твоей палочкой? — спросил старик, разглядывая проросшую палочку.

— Я напитал ее своей магией и дал ей прорасти, — ответил Гарри, — не повредите хвою.

— Ни в коем случае… Гарри, ты понимаешь, что ты сделал? Ты вдохнул в палочку жизнь! — мальчик впервые видел старика таким озадаченным.

— Не я. Магическая сердцевина. Она жива за счет нее, — возразил леший. В эту минуту в кабинет ввалились Снейп и МакГонагалл.

— Вызывали, директор, — выдохнул человек в черном.

— Вызывал. Поглядите на это, — Дамблдор показал им хвойную палочку. Даже Снейп не смог сдержать изумления: деканы как по команде раскрыли рты и вытаращились на нее.

— Что это? — прошептала Минерва.

— Палочка Гарри, — коротко ответил старик.

— Извините, можно я уже возьму ее? — поинтересовался Гарри, которому надоело, что все лапают его палочку.

— Да, Гарри, конечно. Ты понимаешь, что это беспрецедентный случай? — спросил старик.

— У людей — да. Я не понимаю вашего недоумения. Моя магия другая, — пояснил Гарри.

— Я посмотрю? — спросил человек в черном. Закатив глаза, Гарри передал палочку ему.

— Смотрите.

— Ты видел подобное раньше? — осведомился директор.

— Посох моего деда покрыт побегами и молодыми листочками, — ответил леший, — может быть, я пойду? У меня по расписанию зельеварение, — он выжидательно уставился на зельевара. Тот вернул палочку хозяину и посмотрел на директора:

— Может быть, стоит обрезать иголки? По школе пойдут слухи. Поттер будет привлекать гораздо больше внимания. Едва ли даже Темный Лорд мог сотворить что-то подобное.

— А вы уверены, что ваш Темный Лорд хоть раз пытался подарить жизнь, а не отнять? — тихо спросил Гарри. Снейп перевел на него взгляд темных глаз.

— Думаю, слухи уже идут, Северус. В конце концов, Гарри и так уже фигура более, чем известная, — сказал Дамблдор, — тем более, едва ли Гарри согласится уничтожать хвою на своей палочке.

— Я не согласен, — заявил леший.

— Вы избалуете его вниманием к его персоне, и он будет ходить по замку, задрав нос, как его невыносимый самовлюбленный папаша! — брови Снейпа чуть не встретились на переносице.

— Северус, перестань, — гневно воскликнула МакГонагалл, — Джеймс не был таким!

— Не был?! Вы издеваетесь? — Снейп осекся, встретив задумчивый взгляд Гарри.

— Мой отец был плохим человеком? — спросил он у мужчины. Ненависть учителя была тяжелой. — Что он сделал?

Учитель замялся, смутился и, как показалось Гарри, накуксился. Вопрос поставил его в тупик.

— Твой отец не был плохим человеком. Профессор Снейп не ладил с ним, вот и все, — профессор МакГонагалл посмотрела на молодого коллегу, будто говоря «Уж получше некоторых».

— Марш на урок, Поттер, — выдавил Снейп, указав на дверь. Внутри него все было в таком раздрае, что мальчик не решился перечить. Он может узнать и потом то, что его интересует.

Войдя в кабинет зельеварения, Гарри замер на пороге так резко, что стремительно шагавший следом человек в черном налетел на него и вынужден был схватить мальчика за плечи, чтобы не опрокинуть на пол.

— Чего ты встал, как вкопанный? — прошипел Снейп, отдергивая руки. — Иди на место, живо. Что? — нахмурился он, когда увидел глаза мальчишки, полные страха и тоски.

Гарри молча поднял руку, ткнув пальцем в расставленные по полкам банки с отвратительными заспиртованными животными, органами и другой мерзостью.

Снейп заглянул за спину мальчишки — студенты уже сидели по своим местам. Он вытолкнул свою мелкую персональную занозу в заднице в коридор и закрыл дверь в класс.

— Не бойся этих глупых банок. Они всегда там стояли, даже во времена моей учебы.

— Я не могу, — леший прислонился к стене, — я хочу на урок, но я не могу сидеть там. Боюсь сорвать вам урок.

— Просто не смотри на них. Потом я их уберу. Мерлин, началось. Теперь все будут плясать на задних лапках вокруг святого Поттера, — вздохнул Снейп без особого раздражения.

— Если бы вы отпустили меня в лес, как я того просил, у вас бы вообще не было проблем, — раздраженно сказал Гарри, — извините, что я такой весь насквозь особенный, но не моя вина в том, что я леший, а ваша школа не оборудована для удобства других существ.

Сцепив зубы, мальчик повернулся к двери в кабинет, намереваясь ее толкнуть, но Снейп за плечо оттащил его обратно в коридор.

— Бегом марш в медкабинет, Поттер. На тебе лица нет. Я не могу допустить, чтобы тебя вырвало в чей-нибудь котел. Завтра в семь отработка. Я ясно выразился?

— Яснее не бывает, сэр, — облегченно улыбнулся Гарри и помчался прочь из подземелий. Снейп, проводив его взглядом, толкнул дверь в кабинет, где его ожидало очередное стадо баранов. Прежде, чем пускать Поттера за котел, необходимо выяснить, как он отреагирует на части мертвых животных, которые следует добавлять в некоторые зелья. Еще истерики и паникующего мелкого енота ему не хватало для полного порядка на паре Гриффиндор/Слизерин.

Гарри толкнул дверь больничного крыла и вошел в идеально белое стерильное помещение. Тут пахло как-то по особенному, запахом, который он не смог идентифицировать. Навстречу ему вышла полненькая седая женщина в белом переднике.

— Здравствуйте. Меня прислал сюда профессор Снейп, — смиренно поздоровался Гарри.

— Ну хорошо, милый. Сейчас мы посмотрим, что с тобой не так, — женщина провела палочкой над зеленой макушкой и зашевелила губами, вглядываясь в показатели, возникшие над его головой.

— Я вижу, ты чем-то сильно встревожен. Но я… я не могу дать тебе успокоительное, милый, — растерялась колдоведьма, — я не имею понятия, как оно повлияет на тебя. Я поговорю с профессором Снейпом, стоит попытаться адаптировать зелья для твоего организма. Как ты себя чувствуешь? Останешься тут, у меня?

— Я чувствую себя удовлетворительно. Думаю, не стоит беспокоить профессора Снейпа. Я в порядке. Если я заболею или поранюсь, меня поднимут на ноги мои родные.

— Здесь мы отвечаем за твое здоровье, малыш. Иди к себе, если у тебя больше нет уроков, — улыбнулась женщина.

Оказавшись в комнате, Гарри в изнеможении опустился на кровать. Какой длинный день. Взгляд упал на пустующую жердочку. Куда подевался Демон?

Прислушавшись к ментальной ниточке, соединяющей его с разумом ворона, Гарри встал с кровати и распахнул окно, куда тут же влетел ворон. В большом остром клюве было зажато письмо. Мальчик осторожно высвободил письмо.

— От кого это, интересно?

«Гарри, приходи, пожалуйста, в мою хижину на чай в четверг часов в семь. Нам надо поговорить. Хагрид».

— Это тот полувеликан. Он решил подать меня к чаю?

Ворон вопросительно каркнул.

— Я не знаю, пойду или нет. Спрошу у кого-нибудь совета. Давай завтра выйдем погулять в лес? Я бы даже добрался до тети Таранис.

Ворон согласно каркнул, и Эоганн, завернувшись в свой лесной плед, задремал.

Посреди ночи Эоганн резко сел на кровати, выпучив глаза. Секундой ранее что-то тяжелое врезалось ему в живот.

— Что за…

Груз на животе завозился, и леший в слабом свете, исходящем от окна, различил знакомый полосатый хвост:

— Дядя? Ты что тут делаешь? Тебе нужна помощь? Что-то с родителями?

Демон недовольно покосился на толстого енота и отвернулся от семейной идиллии.

Годфрит полез мальчику на грудь и ткнулся носом в щеку.

— Ну, раз все в порядке… ты что тут делаешь? — прошептал Эоганн, покосившись на кровать храпящего Рона.

Торопливо спрыгнув на пол, Годфрит выразительно посмотрел на племянника, приглашая следовать за собой.

— Ну хорошо, я уже иду, — проворчал леший, выбираясь из теплой, но не особо удобной кровати. Обратившись, он потрусил следом за дядей. Обняв племянника обеими лапами, тот переместился.

* * *

— Дядя, не мог бы ты прояснить одну вещь? Что мы забыли ночью в кабинете директора? — поинтересовался Эоганн, сложив на груди руки и постукивая босой ногой по ковру директорского кабинета. Проигнорировав вопрос, Годфрит прошествовал к директорскому столу и, с трудом отодвинув нижний ящик, подозвал племянника.

— Лазать по чужим столам нехорошо, Годфри, — вздохнул Эоганн, подойдя к нему с целью оттащить от стариковского ящика и невольно заглядывая внутрь, — у людей так не принято. Ч-что ты хочешь… дядя!

«Что?» — держа в каждой лапке по засахаренной сладости в виде лимонной дольки, Годфрит старательно пережевывал еще четыре: «Каждый енот должен уметь прокормить себя и семью в непредвиденных обстоятельствах. Мотай на ус, малыш».

— Но старик будет недоволен, если ты съешь его сладости! — буркнул Эоганн.

«Если бы я хотел съесть их в одиночку, я бы не взял с собой тебя. Куда смотрит твоя мама? Ты худой, как тростинка. Налетай».

— Я не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой леший.

«Запомни, Ганни, семья превыше всего, » — пафосно изрек Годфрит — «ты же не позволишь своему старому больному дядьке умереть голодной смертью ради того, чтобы какой-то жадный человек, спрятавший еду, мог облопаться сладкого? Вот и я не могу оставить в беде своего неразумного племянника».

— Тебе голодная смерть не грозит, — заметил леший, погладив его пушистое брюшко, — и я ни в какой не беде.

«Беда, что ты, мой пушистый дурачок, до сих пор рос, как цветок в этих ваших школьных стеклянных домах. Ты должен уметь позаботиться о себе. Что будет, если однажды ты придешь в место вашей кормежки, а еды не будет?»

Эоганн не нашелся с ответом. Вместо этого, он решил присоединиться к Годфриту. В конце концов, старику стоит есть поменьше сладкого, в его-то возрасте.

Впервые Эоганн видел старика в действительно плохом настроении. За завтраком директор сидел на своем пафосном троне, мрачно посматривая в сторону гриффиндорского стола, за которым в этот момент сидел леший. МакГоннагал тщетно старалась привлечь его внимание. Зато человек в черном был в удивительно приподнятом расположении духа, пряча ухмылку в своем кубке. Гарри был приятно удивлен. Ему казалось, что Снейпа ничто не может порадовать. Неужели пропажа у директора пары-тройки конфет могла настолько поднять ему настроение? Или не очень умелую улыбку, больше похожую на оскал, вызвали другие, неизвестные Гарри факты?

— Эй, Гарри, ты ведь не любишь смерть, и всё такое. Как ты относишься к тому, что мы едим мясо? — вдруг прервал мысли лешего Рон, набивший рот колбасой.

— Ты просто сама тактичность, Рональд, — фыркнула девочка с пышной копной нечесаных каштановых волос по имени Гермиона Грейнджер, — «ты ведь не любишь смерть, и всё такое».

— Помолчи, а. Не с тобой ведь разговаривают, — надулся рыжеволосый. Гермиона неодобрительно поджала губы и вернулась к своему фруктовому салату. Кажется, не только Рон негативно относился к ней на факультете. Гарри все не мог взять в толк, почему.

— Не стоит грубить, Рон. Старший Леший сказал мне, что со своими правилами не ходят в чужой дом. И он прав, поэтому я стараюсь приспособиться… и не обращать внимание, — леший покосился на уплетавшего котлету Рона и слегка скривился, — наша магия сильна, и наши ментальные возможности велики. Я абстрагируюсь, запрещаю себе вникать в мысль, что вот эта круглая коричневая штуковина (он кивком головы указал на котлету на вилке рыжего) когда-то была… живым существом. Ее вид, если честно, вообще не вызывает у меня ассоциаций с живыми существами. Чего не скажешь о… трупах в кабинете зельеварения.

— Хм, довольно часто в зельях содержатся различные компоненты животного происхождения, — поделилась Гермиона, внимательно слушавшая Гарри.

— Она имеет в виду куски мяса, оторванные части тел, сушеных животных… — принялся перечислять Рон, самозабвенно размахивая зажатой в кулаке куриной ножкой. Гарри позеленел и, обернувшись енотом, кинулся наутек из зала, уговаривая желудок не бунтовать. Его провожали множеством взглядов, но ему было все равно. Ему не удастся, он провалит задание деда. Но весь Лес рассчитывает на него…

Эоганн резко затормозил посреди коридора и встал, как вкопанный. Если на него рассчитывает его семья, он должен выполнить поручение, установить контакты с людьми. Возможно, волшебная защита — последний шанс на спасение Леса и множества жизней. Неужели он ради своей семьи не переступит через себя, не смирит страх и брезгливость? Даже Годфри, вовсе не являвшийся образцом мудрости, был чрезвычайно серьезен в разговорах о семье. «Семья превыше всего»… Он сделает. Попытается.

Миниатюрный детеныш привалился боком к холодной стене, все еще дрожа. Он не потеряет себя, если позволит себе более близкое соприкосновение с миром людей. Он не перестанет быть лешим. Он не станет жестоким, не захочет питаться чужой плотью… Ведь так? Или…

— Вот вы где, мистер Поттер. С вашими внезапными превращениями и исчезновениями на глазах всего зала нужно что-то делать, — раздался недовольный голос декана Гарри, — это нарушает общественный порядок, отвлекает студентов от трапезы… Вы слушаете меня, мистер Поттер?! Я предпочла бы, чтобы вы вернулись в свой истинный облик, когда я с вами разговариваю…

— Мне кажется, Минерва, что мистер Поттер чем-то чрезвычайно расстроен. Иначе он бы сейчас сидел вместе с другими студентами на завтраке, а не дрожал тут в гордом одиночестве, — добавил другой голос, заслышав который, Гарри испытал странное облегчение. Этот низкий голос дарил чувство надежности и безопасности, несмотря на то, что его обладатель носил в тебе тьму. Эоганну, правда, сейчас было вовсе не до размышлений о том, темным был Снейп или светлым.

Мгновение спустя перед двумя деканами появился понурый зеленоволосый мальчик.

— Оба моих облика настоящие. Сожалею о своем срыве, — буркнул он.

— Что, даже директорские дольки не смогли поднять вам настроение, Поттер? — ухмыльнулся Снейп.

— Простите, но я не хотел бы… — начал мальчик, но был прерван мужчиной.

— Помолчите Поттер. У вас отработка сегодня в семь? Я переношу ее. Бегом за мной!

— Сэр, по расписанию у меня Трансфигурация! — напомнил мальчик.

— Не страшно. Минерва, вы не возражаете?

— Но…

— Прекрасно. Пошевеливайся, Поттер! — взметнулись полы черной мантии, носившей стойкий запах сушеных трав, и Гарри поспешил за своим учителем Зелий.

* * *

— Валяйте, Поттер. Я же вижу, вы горите желанием что-то сказать, — буркнул профессор, опускаясь за учительский стул и жестом приглашая мальчика сесть за первую парту напротив себя. Эоганн замер, опустив глаза на сцепленные и побелевшие от напряжения пальцы.

— Почему вы со мной, сэр?

— Я прошу прощения? — удивился мужчина.

— Почему со мной вы? Вы возитесь со мной с самого первого дня, вы всегда оказываетесь в нужном месте и в нужное время, вы слушаете…

— Не надо валить с больной головы на здоровую, — отрезал Снейп.

— Сэр, директор упоминал, что вы были шпионом, — мгновенно сменил тему неугомонный паршивец, и Снейп мысленно застонал, — вам наверняка приходилось делать неприятные вам вещи, чтобы влиться в общество…

— Само собой, Поттер. И нет, я не собираюсь это обсуждать с вами, — резко ответил человек в черном. Мальчишка не должен знать. От мысли, что и он отвернется, узнав, что за чудовище обучает его Зельям, заныло сердце.

— Мне нужно узнать, сэр… Эта необходимость изменила вас?

— К чему такие вопросы, Поттер? — поинтересовался мужчина.

— Я не смогу продолжить обучение, не пересилив себя и не соприкоснувшись еще теснее с миром людей. Сначала я преодолею в себе отвращение и ужас при виде трупов, затем начну поедать их мясо, испытывать желание убивать самому? Что, если я потеряю себя?

— Остановись. Все это ерунда. Ничего плохого в том, чтобы перебороть страх, нет. Но это не влечет за собой такое радикальное изменение психики, которое ты тут мне описал.

— Аморально использовать части трупов в зельях. Если бы о подобном узнали в лесу… — Эоганн помотал головой, отгоняя страшные мысли.

— Незачем так убиваться, многие зелья готовятся без использования частиц животного происхождения, — проворчал Снейп, — и некоторые ингредиенты не требуют умерщвления, например, волос единорога. Не нужно же убивать единорога, чтобы взять у него волос?

— Это то же самое, что и пользование молоком оленей, наверно, — Эоганн чуть-чуть успокоился.

— Вот видишь. Скажи, разве лесные животные не охотятся друг на друга? Неужели ты никогда не видел трупов? — спросил человек в черном.

— Не видел. Когда убивают звери — это другое. Понимаете, природа создала их такими. Для поддержания своего дара Жизни они отнимают чужой. Таким образом она забирает обратно свой дар, который дала на время. Лешие были созданы ею в качестве лесных хранителей, и мы исполняем свое предназначение. Звери тоже не могут идти против себя. В природе все находится в гармонии. Только люди убивают ради забавы, а не пропитания, — леший неодобрительно посмотрел на человека в черном, — и нет, в нашем селении звери не ищут пропитание. Кстати, профессор, обещайте, пожалуйста, что не используете эту информацию во вред и не передадите ее кому-то.

— А с какой это… Ладно, обещаю, — рявкнул мужчина, увидев лицо негодника.

— Это серьезно, сэр. Я отвечаю за лес, — пожал плечами мальчик, — дядя говорит, что семья превыше всего.

— Это тот безалаберный толстый енот — ваш дядя? Не думал, что существо, подобное ему, способно выдать что-то в духе Слизерина. — ухмыльнулся Снейп. — А раз вы решили перебороть свой страх, мистер Поттер, можете начинать прямо сейчас, — левитировав банку с каким-то заспиртованным органом, он поставил ее на стол перед Эоганном. Мгновение спустя мальчик оказался в другом конце класса.

— Поттер, это даже не существо целиком, подойдите поближе, это вас не укусит.

Бледный, как смерть, Эоганн маленькими шагами стал подбираться обратно к банке, а Снейп, подумав, левитировал поближе к парте еще и ведро.

Эоганну казалось, что стоило ему сомкнуть веки, как его уже будили… покусывая пальцы. Существовало два варианта развития событий: либо Годфрит вернулся, либо его соседей по комнате окончательно свела с ума жажда поглощения чужой плоти. Эоганн склонялся к первому варианту.

— Дядя, ну что ты опять тут делаешь? — простонал он, пытаясь вытащить многострадальную конечность из острых зубок, которыми Годфри ее легонько прикусил.

«Ты приехал сюда учиться, и я стану одним из твоих учителей. Вставай!»

— Ты опять привлечешь меня к воровству сладостей? Это же плохо, — Эоганн, сев на кровати, поднял на колени толстого енота и крепко обнял, зарывшись носом в жесткую шерстку. Несмотря ни на что, Ганни был чертовски рад его видеть.

«Дядя плохому не научит,» — Годфрит обхватил племянника лапками за шею и переместился, не дав ему даже накинуть мантию поверх пижамы, сплетенной из трав.

— Куда ты меня затащил? — поинтересовался мальчик, опустив енота на пол. В помещении было темно, вокруг угадывались очертания мебели, но это место точно не было кабинетом директора.

«Противный старик поставил защиту на ящик со сладостями, которую мне не преодолеть. Но я нашел еще один источник пропитания, — Годфрит гордо взглянул на племянника, — И говори по связи, не используя язык».

«Мне кажется, дядя, что мы занимаемся чем-то нехорошим, » — невербально оповестил его Эоганн, переходя в свою вторую ипостась.

«Конечно, тебе кажется. Ты позабыл о том, что ты не только леший, но еще и енот? Дай своему внутреннему еноту свободу, Ганни. Если ты видишь печенье и знаешь, что хочешь его, скажи печенью „да“. Не задумывайся о последствиях, ты всегда можешь избежать неприятностей. Важно лишь твое воссоединение с печеньем», — Годфри важно посмотрел на детеныша и, аккуратно взявшись зубами ему за шкирку, полез на стул, а оттуда на стол. Эоганн послушно ждал, пока его отпустят, прижав лапки к груди.

«Кушай, малыш,» — пододвинув вазочку ближе к племяннику, Годфрит схватил печенье.

Через некоторое время взрослый енот насторожился. От двери до него донесся приглушенный звук тяжелых шагов. Никак, хозяин сладостей проснулся…

Схватив за шкирку уже с трудом пережевывающего племянника, он переместил их. Спустя мгновение дверь отворилась, и в гостиную зашел хозяин комнат. Подозрительно прислушавшись, он прошел мимо стола, но внезапно развернулся на сто восемьдесят градусов, пристально оглядев устроенный на нем беспорядок.

— Ну, Поттер, — покачав головой, хозяин комнаты заглянул под стол, будто ожидая увидеть там кого-то, — погоди, я до тебя доберусь.

* * *

— Как думаешь, Демон, какую замену нашел старик церберу? — поинтересовался Эоганн, стоя перед запечатанной дверью на третьем этаже. Ворон на его плече хрипло каркнул.

— На самом деле, там может быть что угодно, начиная от заклинаний и заканчивая троллем. Стоит быть начеку.

«Может быть, не стоит неоперившимся птенцам, вроде тебя, лезть, куда не просят?» — ворон неодобрительно покосился на него круглым глазом.

— Если он опять эксплуатирует живых существ, мне стоит об этом знать. И я взял тебя, Демон. Ты же не бросишь меня в беде?

По «лицу» Демона было ясно, что если бы он был физически способен на это, то непременно закатил бы глаза.

— Попробую заклинание, которым в прошлый раз дверь открыл Драко, — пробормотал Ганни, доставая из кармана палочку, из которой все так же росли две длинные иголки, в свое время произведшие фурор среди студентов и учителей, вызвав слухи о какой-то избранности необычного ученика. Направив палочку на замок, леший прошептал «Алохомора», и дверь со щелчком приоткрылась.

— Все еще слишком просто, — нахмурившись, мальчик с вороном на плече проскользнул внутрь помещения, прикрыв за собой дверь.

Внутри зала было жарко, даже очень. Под потолком, имитирующим чистое голубое небо, висело наколдованное солнце, под ногами скрипел песок. Сняв ботинки и носки, леший пошел по направлению к оазису, расположенному невдалеке. Судя по всему, к помещению были применены какие-то чары расширения. Должно быть, директор приспособил его под среду обитания нового стража, что бы тут ни было спрятано.

— Ты кто? Я не знаю твоего запаха. Уходи, пока не пострадал, — донесся из тени тропических деревьев глубокий человеческий голос, в котором звучала тоска.

— Не сердись, я пришел проведать тебя, — спокойно ответил мальчик тоже по-человечески, — Я не претендую на то, что ты тут стережешь. Старик заключил здесь тебя вместо прежней стражницы, и я решил убедиться, что тебе хорошо.

— Мне плохо, человеческий детеныш. Но не из-за условий, — буркнул тот же голос, — К ним я привычен.

— Я не человеческий детеныш, потому я и пришел, — возразил Ганни, — Чем я могу помочь тебе?

— Не человек? Тогда кто же ты? — удивился собеседник. — Подойди, ребенок, я хочу разглядеть тебя.

Демон хрипло каркнул.

— Ты не один, — тут же донеслось из зарослей.

— Я с другом. Мы не причиним зла, а ты не причиняй зла нам, — торопливо сказал Ганни.

— Хорошо, я согласен. Подойдите ближе.

Эоганн спокойно вошел в заросли. Из тени показалось белое лицо с тонкими чертами, в несколько раз больше человеческого. Из-под выразительных бровей на Эоганна взирали два больших миндалевидных глаза с золотящейся радужкой, крылья точеного носа с горбинкой трепетали, стремясь уловить больше запахов, тонкие губы с чувственным изгибом были неподвижны. Портрет существа завершала небольшая бородка, прикрывающая узкий подбородок, и длинные прямые черные волосы, обрамляющие лицо.

— Ты не человек, — изрекло существо, насмотревшись, — Я не встречал подобных тебе прежде.

— Я тоже не встречал таких, как ты, — протянул Ганни. Демону, топтавшемуся на его плече, было явно некомфортно под пристальным взглядом золотистых глаз, — ты красивый.

— Не смейся надо мной, ребенок. Я урод, паршивая овца среди моих сородичей, — горько произнес мужчина.

— Я не лгу тебе, я к этому не приучен. Ты соответствуешь человеческим представлениям о красоте, но я также могу видеть то, что скрыто обычному глазу, — улыбнулся Эоганн.

— Может быть, по человеческим меркам я и красив, но для моих родичей я всегда буду ублюдком, — хмуро произнес мужчина.

— Дай мне рассмотреть себя, — попросил Эоганн, — Тебе незачем скрывать от меня свое тело, когда для меня открыта твоя душа.

Наступило молчание. Эоганн терпеливо ждал. Затем послышалась возня, и мальчик замер от восхищения. На поляну рядом с чистым источником грациозно выпрыгнул огромный сфинкс с шикарной полосатой шкурой, лоснящейся на солнце. Сев неподалеку от мальчика, он принюхался.

— Я чувствую, от тебя пахнет свежестью, землей, чем-то пряным…

— От меня пахнет лесом, я вырос под сенью деревьев. Но наши леса не похожи на твой, — Эоганн оглядел странные, не виданные прежде деревья, — Как тебя зовут?

— Мое имя ты не выговоришь, поэтому называй меня Сет, — сфинкс нетерпеливо хлестнул полосатым хвостом по бокам, — Как твое имя, ребенок?

— Мое имя Эоганн, но люди зовут меня Гарри Поттером. Им так проще. А мой спутник — Демон.

— Приветствую, — царственно кивнул головой Сет, — Люди всегда поступают так, как проще им. Они запустили меня сюда из большого ящика, и с тех пор никто не сделал попытки заговорить со мной. Они лишь швыряют мне уже мертвую добычу, как будто я бессловесная тварь или пустое место для них.

— Я буду навещать тебя, если ты этого хочешь. Я даже могу забрать тебя туда, где на тебя никто больше не посмотрит косо, но не знаю, выдержишь ли ты холодный климат, — подумав, предложил Эоганн.

— Меня сюда поместили, чтобы я смог охранять сокровище. Я должен довести дело до конца, — покачал головой Сет, — но я рассмотрю твое предложение, Эоганн.

— Мне пора идти, скоро начнутся занятия. До встречи, Сет, — помахав сфинксу рукой, Ганни отправился в обратный путь к двери.

Содержит сцены жестокости

Утром за завтраком к Эоганну, невозмутимо сидевшему за гриффиндорским столом, со спины незаметно подкрался Северус Снейп. Рональд, сидевший напротив лешего, выронил вилку, когда над их столом нависла большая тень.

— Мистер Поттер, — окликнул его профессор зельеварения. Эоганн живо повернулся к нему.

— Доброе утро, профессор Снейп, — мальчишка одарил его вежливой улыбкой.

— Кхм… да, — скулы мужчины едва заметно порозовели, и он впился взглядом в торчащий на огуречной макушке вихор, — вы так мало едите сегодня. Перебили себе аппетит до завтрака?

— Нет, сэр, — Эоганн пока что не понимал, куда клонит декан Слизерина.

— После завтрака ко мне в кабинет, Поттер. Тебе все ясно? — не дожидаясь ответа, человек в черном вылетел за дверь.

— Ясно, — пробормотал леший, проводив взглядом взвихрившуюся черную мантию.

— Что этот сальноволосый ублюдок хотел от тебя? — удивился Рональд, вгрызаясь в бутерброд.

— Рональд, нельзя говорить такое о преподавателе! — немедленно возмутилась Грейнджер. Гарри всеми руками и ногами поддерживал ее. Гермиона была куда умнее Рона.

— Помолчи, выскочка. Как хочу его, так и называю. Он мерзкий, отвратительный, грязный… — с упоением начал сыпать эпитетами Уизли. Гарри нахмурился. До чего жестоки люди. Человек в черном не сделал ничего плохого рыжему детенышу.

— Ты все злишься на него из-за прошлого урока, когда он лишил тебя двадцати баллов? — поинтересовался Гарри, пытаясь понять причину такой ярой ненависти к учителю.

— Да этот ублюдок не упускает момента, чтобы опозорить нас! — возмутился Уизли.

— Ты в тот раз отвлекся на препирательство с Драко и взорвал свое зелье, — напомнил Гарри, — снятие баллов было заслуженным. И потом, чел… профессор Снейп совсем не грязный. А вот ты уже третий день не моешься, — демонстративно положив ложку, которой он хлебал кашу, Гарри степенным шагом удалился.

Рон проводил его ошарашенным взглядом.

— Вот же чучело лесное. Пусть катится в свой любимый Слизерин, целуется там со своими Снейпом и Драко, — лицо Уизли скривилось, будто имя Малфоя отдавало кислятиной.

— Ты уже надоел. Не с одного тебя летят баллы на зельях, — фыркнул Симус, — и Гарри прав, не мешало бы тебе принять душ, приятель.

Одарив его горящим взглядом, Рональд выскочил из-за стола быстрее пули.

— Кажется, Гарри только что настроил его против себя, — передернул плечами Невилл, не любивший ссор, — все-таки, Гарри очень открытый человек. Он всегда скажет и сделает то, что считает правильным.

— Он постоянно орет, что не человек, забыл? — усмехнулся Симус, вернувшись к еде.

* * *

Гарри постучал в дверь кабинета зельеварения, и, услышав короткое «войдите», зашел внутрь. Взгляд его тут же уперся в многочисленные банки, которые Снейп невозмутимо левитировал на полки. В банках плескались заспиртованные существа и части тел, которые так напугали Гарри в первый день учебы, но сейчас он лишь глубоко вздохнул, пытаясь унять сердце, затрепыхавшееся в груди, будто птица в клетке.

— Ты достиг успехов в преодолении своего страха. Тебе же больше не хочется при взгляде на этих уродцев ускакать в лес на своих четырех? — поинтересовался человек в черном, чуть сощурившись. Эоганну показалось, что морщинки, собравшиеся в уголках темных глаз, были аналогом улыбки.

— Нет. Спасибо, что возитесь со мной, профессор. Мне жаль, что я доставил вам неудобство, — посетовал мальчик, но Снейп лишь махнул рукой в ответ на его благодарность. Мальчишка справился лучше, чем Северус предполагал. Сперва он и смотреть на банки не мог без того, чтобы не сравняться по цвету со своими волосами, и пару раз учителю приходилось вытаскивать испуганного детеныша из-под полы своей мантии, куда он со страху забивался. Это, вопреки ожиданиям Снейпа, не вызывало у него привычных вспышек раздражения. Сердце сжималось, когда миниатюрный енот, дрожа, прижимался к рукам, выпутывающим его из черной профессорской мантии, ища утешения. И Снейп неосознанно продлевал контакт, невесомо касаясь кончиками пальцев шерстки или мягких ушек малыша, перемежая свои действия шипением: «Намотайте сопли на кулак, мистер Поттер». Кажется, лешачонок неосознанно применял своеобразную технику окклюменции, абстрагируясь от вида пугавших его заспиртованных уродцев, и Снейп пророчил ему большое будущее в области окклюменции и легилименции, втайне гордясь мальчишкой.

Гарри внимательно разглядывал учителя. Ничего мерзкого, по словам Уизли, в его внешности он не углядел. Темно-карие глаза с черными кругами под ними, желтоватого цвета кожа, усталый взгляд, пересекавшая прямой лоб глубокая морщина кричали об усталости. Профессор вообще когда-нибудь спит?

— Сплю, мистер Поттер. И вам бы тоже не помешало ночью находиться в своей кровати, — донесся до него саркастичный голос.

Он что, сказал вслух последнюю фразу? Гарри невинно воззрился на него.

— О чем вы, профессор?

— Я о том, что кое-кто ночью увел у меня целую вазу печенья. И я очень сомневаюсь, что это был директор Дамблдор, — мужчина подозрительно прищурился на него.

— И вовсе не целую, — буркнул Гарри и понял, что попался.

— Не целую, значит, — зловеще проговорил Снейп, — я коротко и емко выражу свое мнение по поводу этой ситуации: какого ж Мордреда, Поттер?!

— Никакого Мордреда я у вас не брал, — надулся Гарри, — а если вы сами хотели съесть…

— Да не хотел я его есть, глупый ты ребенок, — Северус потер виски. Отчего-то гнев на мальчишку упорно не желал разгораться. На дураков же не обижаются?

— Ну хотите, я достану вам печенье? — пристал к нему леший, заглядывая ему в лицо в надежде понять, обиделся ли Снейп.

— Нет… Нет, Поттер, не надо мне вашего печенья, — усмехнулся мужчина, — и уж тем более не хочу знать, откуда вы его стащите.

Теперь уже обиделся Гарри. Он внезапно покраснел и потупился.

— Дядя говорит, я должен выпустить внутреннего енота. А еноты хотят печенье. Дядя говорит, что должен научить меня быть енотом, поэтому мы и забрались в кабинет директора, потом к вам…

— О, ну раз тут замешан ваш дядя, все вопросы отпадают сами собой, — усмехнулся Снейп. — Не беспокойтесь, Поттер, из вас вышел отличный енот. Но это не значит, что вам следует убежать в лес и свить уютное гнездышко с первой приглянувшийся самкой. По-моему, ваш дядя перегибает, хотя это, конечно, не мое дело.

Гарри воззрился на него. Человек в черном пытается его приободрить?

— Можете быть свободны, Поттер. Отработка в следующий четверг.

* * *

Гарри, Драко и Невилл застыли около крыльца хибары Хагрида, из трубы которой поднимался дымок. Должно быть, хозяин был дома. Хагрид, конечно, приглашал одного Эоганна, но мальчик не мог заставить себя прийти в пасть к чудищу в одиночку. Уж человеческим детенышам он едва ли свернет шею… Демона, рвавшегося полететь с ним, Гарри передумал брать с собой, предусмотрительно заперев в спальне. Вдруг, Хагрид не прочь полакомиться птицей?

— Ну что, пошли? — вопросительно взглянул на него Драко. — Сколько можно топтаться на улице?

— А я бы еще чуть-чуть постоял, — буркнул Эоганн.

— Не трусь, Гриффиндор. Мы спасем тебя от страшного великана, — подбодрил его слизеринец.

— Полувеликана, — машинально поправил Эоганн.

— Так это правда? Ну надо же, — удивился Невилл.

— Я думал, он бутылку Костероста в детстве выпил, — хмыкнул Драко, — теперь и я не уверен, стоит ли идти. Так-то он не только тебя сожрать может.

Закатив глаза, Невилл решительно постучал в дверь, рассудив, что истинный гриффиндорец тут только один. За дверью послышались тяжелые шаги, и Гарри с трудом сдержал нервную дрожь. Тяжелая поступь всколыхнула в нем неприятные воспоминания о первом дне знакомства с человеческим миром. Рука сама собой потянулась к шее.

Дверь отворилась. На пороге застыл хозяин дома. Гарри, Драко и Невиллу пришлось запрокинуть головы, чтобы посмотреть в лицо, заросшее жесткой, напоминавшей мочалку бородой.

— Гарри! И вы, мальчики. Проходите, — потоптавшись на пороге, студенты прошли в дом следом за хозяином. Последним зашел Эоганн, обреченно притворив за собой дверь. Путь к отступлению был отрезан.

— Хотите чаю? — предложил Хагрид, гостеприимно обведя рукой огромный стол. Переглянувшись, мальчики уселись. Все еще ожидавший подвоха леший взгромоздился на скамью крайним, ближе к выходу.

— Гарри, я хотел извиниться перед тобой за тот инци… инце… короче, за случай тот. Ну, ты помнишь, — поставив перед ними три кружки, больше похожие на ведра, полувеликан смущенно поскреб бороду кулаком, — я не знал, что это ты.

— А если бы на моем месте был другой леший? — с дрожью в голосе спросил Гарри.

— Ну так это… Вы народ-то смышлёный. Я бы отпустил, — еще больше смутился Хагрид.

— Лесные звери тоже смышленые, как вы выразились, — покачал головой мальчик, — я не вижу разницы между убийством зверя или одного из леших. Все мы дети леса. Тем более… — разошедшийся Эоганн демонстративно перекинулся в енота. Драко с улыбкой поднял его на руки.

— Думаете, мне нравится лишать жизни бедных лесных зверюшек? — шумно сев за стол, гигант пригорюнился, подперев подбородок кулаком. — А Клюва мне чем кормить?

— Что за Клюв? — полюбопытствовал Невилл.

— А, гиппогриф, — махнул ручищей Хагрид.

— Зачем вам в хозяйстве гиппогриф? Он животное гордое, любит волю, — Драко решил включить режим заучки Грейнджер. — Вы держите его на цепи, не даете летать и охотиться? Кто-кто, а гиппогриф может прокормить себя сам. Да и потом, у вас есть право владеть опасным существом?

После этих вопросов Хагрид вспомнил о множестве неотложных дел, и ребята с енотом на руках оказались на улице.

— По-моему, мозги ему достались великаньи, — фыркнул Драко, передавая Невиллу с рук на руки Ганни.

— Гарри, ты не против, если я донесу тебя до гостиной? — улыбнулся Невилл. Тот был только за: свернувшись клубком на руках Невилла, он задремал. Добрый парень.

* * *

В эту ночь Эоганна ожидаемо разбудил дядя. Мальчик абсолютно не удивился, увидев над собой узкую мордочку и умильный взгляд.

— Хоть один день, дядя, ты дашь мне выспаться? — пробурчал он, зарываясь головой в подушку. — Сегодня я получил нагоняй от профессора за то, что съел его печенье. Никому не нравится, когда их печенье едят.

«Подумаешь, какие мы нежные, — фыркнул енот. — Едой нужно делиться. Можешь так и сказать своему жадине-профессору. Иди за мной, я покажу тебе, как можно передвигаться по замку, пока не научишься перемещаться».

Эоганн хотел было отказаться, но любопытство пересилило. Сменив облик, он потопал за Годфри в угол комнаты и, протиснувшись в узкую щель между сундуком Уизли и стеной, встал, как вкопанный: между камнями был небольшой проход, похожий на лаз. Туда-то решительно и направился Годфри.

«За мной, мальчик мой, не бойся!»

Осторожно оглядевшись, малыш юркнул в лаз. Раз уж протиснулся дядя, сможет и он.

«Как ты понимаешь, куда идти, Годфри?» — полюбопытствовал Ганни. В лазу было темно, грязно и пыльно, пахло чем-то неприятным, и вдобавок у него жутко чесался нос.

«Принюхайся, Ганни. Положись на свои чувства, они никогда не подведут тебя».

«Шутишь? Как я должен через толщу камня почувствовать еду?» — возмутился малыш.

«Это у тебя в крови. Твоя бабушка могла услышать писк комара на другом конце Леса».

«Я не она, — буркнул Ганни, — она аж деда смогла выкрасть, а он, я уверен, не был простым человеком. Она великая дриада!»

«О, так ты в курсе этой истории? — засмеялся дядя. — Не беспокойся. Ты ее внук, и, судя по твоим делам и способностям, когда-нибудь приведешь в семью прирученную тварь поопаснее твоего деда».

«Кого бы я не избрал в спутники жизни, я настаиваю, чтобы ты не называл мою вторую половину тварью», — буркнул Ганни, не замечая, что уже давно следует за манящим запахом, а дядя наоборот немного поотстал, полагаясь на звериное чутье племянника. Запах становился все отчетливее, и спустя пару поворотов еноты увидели выход из катакомб.

«Я подожду тебя тут. Ты уже большой мальчик».

Смущенный гордостью, с которой дядя произнес эти слова, Ганни полез вперед.

Комната показалась ему знакомой. Еще бы, это же покои профессора Снейпа! Ой, как же ему влетит, если он попадется…

Эоганн хотел уж было повернуть назад к лазу, но передумал, покосившись на миску, стоявшую на столе. Оттуда соблазнительно пахло печеньем, и леший понял, что профессор почему-то не убрал угощение, оставив все так, как было после их прошлого визита. Забыл, должно быть.

Сделав пару шагов по направлению к столу, он насторожился: откуда-то сзади слышалось тихое прерывистое дыхание. Поджав хвостик, малыш обернулся. У погасшего камина в кресле, сливаясь с его темной обивкой, спал человек в черном. Настолько вымотался, что даже не смог доползти до кровати и переодеть мантию?

Одолеваемый состраданием Эоганн приблизился к креслу. Лицо Снейпа, минуту назад абсолютно безмятежное, напряглось, будто он испытывал страдания, и из горла вырвалось тихое «Нет»… Человеку в черном снится кошмар?

Эоганн, будто завороженный, прошел оставшийся путь до кресла и полез на него, забыв всякую осторожность. Какая-то часть его мозга билась в панике, крича об опасности, но леший лишь отмахивался от голоса разума. Ему хотелось, чтобы профессор хотя бы эту ночь спал спокойно. А если проснется, не убьет же он Эоганна, в самом деле?

Забравшись на спинку кресла, малыш коснулся прохладной лапкой влажного виска мужчины в попытке успокоить, и не заметил, как его окутала тьма.

Эоганн огляделся. Он был снова в человеческом обличье.

— Это не гостиная человека в черном, — пробормотал он оторопело. Мальчик оказался на какой-то улице. Неподалеку от него в полутьме двигались какие-то темные тени. Дверь одного из домов распахнулась, и на крыльцо высыпала группа людей. Спустя несколько мгновений, воздух прорезали вспышки заклинаний. Ганни огромными глазами наблюдал за тем, как люди, только что мирно разговаривавшие, набросились друг на друга, словно бешеные. Одни были одеты в черные мантии, скрывая лица за странными белыми масками, другие были облачены во что попало. Приглядевшись, Эоганн понял, что люди в черном были отмечены знаком тьмы. А среди них…

Подобравшись ближе, мальчик понял, что не ошибся: с одного из дерущихся сорвало маску, открывая изрядно помолодевшее, но все-таки очень узнаваемое лицо Северуса Снейпа.

— Сектумсемпра! — крикнул он, и его соперник мешком свалился на землю: из глубоких ран, появившихся на груди и шее, хлестала кровь. Молодой Снейп секунду смотрел на него, потом отвернулся и скрылся в толпе сражающихся. Эоганна пробила дрожь, и он отступил на несколько шагов назад, не в силах отвести обезумевшего взгляда от кровавой бойни, в которую оказался втянут его профессор. Что происходит? Что они не поделили? С какой целью они убивают друг друга?!

Его взгляд наткнулся на пару, сцепившуюся в смертельном поединке: искалеченного грузного мужчину, один глаз которого был неестественно огромным и голубым, и молодого парня в черном.

— Я достану тебя, Розье. Авада Кедавра! — парень легко увернулся от ядовито-зеленого луча, вылетевшего из палочки старого калеки.

— Посмотрим, кто кого, Шизоглаз! — смеясь, Розье махнул палочкой в сторону противника, тот дернулся, уходя от заклинания, и кусок носа, начисто отсеченный, упал в траву к ногам Шизоглаза, что не добавило его облику шарма.

— Гори в аду, сука! — прохрипел искалеченный, отплевываясь от крови, залившей ему рот. — Авада Кедавра!

Сверкнула зелёная вспышка, и молодой товарищ Снейпа упал в траву, уперевшись остановившимся чуть удивленным взглядом в темное небо. Эоганна замутило. Покачнувшись, он сел в траву, спрятав лицо в коленях и раскачиваясь туда-сюда.

— Это неправда, — бормотал он, — это неправда. Ничего этого не было.

Но как бы он ни хотел думать, что это всего лишь кошмар профессора, куда его отчего-то утянуло, что-то подсказывало ему, что Снейпу, скорее всего, снится прошлое. Ужасное прошлое.

«Пожалуйста, проснитесь, профессор! Я не знаю, как выбраться отсюда!» — взмолился Ганни, дрожа всем телом.

Постепенно, звуки смерти стихли. Эоганн осторожно открыл глаза и встал на ноги, надеясь, что все самое страшное уже закончилось. Как оказалось, все только начиналось. В двух шагах от него собралась толпа людей в черных мантиях, отмеченных тьмой. Кажется, Рональд называл их Пожирателями Смерти. Ганни уж было обрадовался, что кто-то из сражающихся победил, и они, наконец, расходятся по домам, когда заметил рядом с собой поставленных на колени безоружных людей из числа их противников. Оба выглядели просто ужасно: мужчина с хрипом втягивал воздух, из глубокой раны на бедре хлестала кровь, заливая траву, а женщина, судя по отекавшему лицу, превратившемуся в один сплошной кровоподтек, была избита до полусмерти. Кроме того, сорочка ее была разорвана, так что в дырах можно было разглядеть ее грудь, что, очевидно, служило дополнительным поводом для радости Пожирателей. Эоганн нашел взглядом человека в черном: он стоял, тупо разглядывая палочку в своей руке, не замечая, что по лицу его стекают струйки чужой крови.

Сердце Эоганна набатом било тревогу где-то в животе, грозя порвать кожу и выскочить наружу, но сам он не мог пошевелиться. Смутные подозрения подтвердились, когда один из старших Пожирателей обратился к молодому Снейпу:

— Давай, Снейп, прикончи их. Ты клялся верно служить нашему господину, вот и посмотрим, насколько хватит твоей решимости.

От лица парня резко отхлынула вся кровь. Он медленно повернулся к коленопреклонённым заложникам.

— Пожалуйста… пожалуйста, профессор, не надо, — прошептал Ганни, не замечая слез, бегущих по щекам. Ужас все больше овладевал им, грозя перерасти в мощную истерику или обморок.

— Горите в аду, скот клейменный, — выкрикнула женщина, на ее щеках подсыхали мокрые дорожки слез. Ганни уже не мог сдерживать рыдания, не в силах убежать, отвернуться, отползти…

Снейп вскинул палочку, в глазах его застыло скорбное, обреченное выражение.

— Авада Кедавра, — проклятый зеленый луч ударил в грудь женщины, и она рухнула, как подкошенная, к ногам своего убийцы. Оставшийся в живых заложник повалился на труп… кого? Любимой, подруги, сестры? Из горла его вырвался нечеловеческий вой, а Снейп стоял над ними, не в силах поднять палочку, чтобы снова произнести заклинание. Он вцепился в свое оружие, как утопающий в соломинку, будто бы старался удержаться на плаву…

— Убей! Убей и меня! Умоляю! — провыл мужчина, поднимая взгляд на убийцу. Снейп, до крови закусив губу, сделал быстрый пасс палочкой, и вот уже второй труп опустился на траву, а будущий профессор зелий, выронив палочку, рухнул на колени, опорожняя желудок…

* * *

Эоганн и Снейп рывком очнулись от кошмара. Енот, который сам едва удержал съеденное внутри себя, скатился с кресла, едва не переломав себе кости. Снейп, чье лицо было залито потом и слезами, повернул голову на визг, успев разглядеть в темноте до боли знакомый полосатый хвостик.

— Гарри… нет, пожалуйста, подожди! — простонал мужчина, делая попытку подняться с кресла. Эоганн и не думал останавливаться, объятый первобытным ужасом.

«Он меня убьет. Убьет, как убил их»…

Последнее, что услышал Ганни, просачиваясь в лазейку, где его ждал обеспокоенный Годфри, был истошный крик «Сектумсемпра!» и грохот, что заставило его припустить быстрее.

Расколотив вазу заклинанием, Снейп обхватил голову руками.

— Нет… Господи, скажи, что он не видел… — никто не ответил мужчине, и он, махнув палочкой, призвал из серванта бутылку виски. Выронив палочку и одним движением сорвав пробку, зельевар приник к горлышку губами, глотая обжигающую горло жидкость.

В этот вечер из замка исчезли два енота и один ворон.

Эоганн приоткрыл глаза. Приятный запах сушеных трав щекотал ноздри, за окном слышались шелест листьев и пение птиц. Он был дома. От осознания того, как же он скучал по родному Лесу, запершило в горле. Леший обнял краешек одеяла, задумчиво уставившись в стену. Всю неделю, что он прячется здесь от людей, он напряженно пытался решить дилемму по имени Северус Снейп. Воспоминания профессора испугали его до полусмерти, и, когда он бежал по катакомбам, не в силах остановиться, ему казалось, что за ним гонится толпа Пожирателей, пытаясь попасть в него страшными заклинаниями. Первые два дня Ганни не смел показать носа из-под одеяла, всё лежал и пытался унять дрожь от увиденного. Чуть успокоившись, леший решил проанализировать увиденное.

— Что я знаю о человеке в черном? — пробубнил он себе под нос, комкая пальцами край плетенного из трав покрывала. Его душа не была темной, имел место лишь черный сгусток энергии того, кому учитель когда-то присягнул на верность. У профессора не было намерений вредить Ганни или любому другому ученику, хотя, судя по воспоминаниям, он мог сотворить с ними что-то ужасное. С первого же дня появления Эоганна в человеческом мире Снейп незримо присутствовал где-то рядом, ненавязчиво помогая и, Ганни мог поклясться, питая к нему теплые чувства. По крайней мере, никакого отчуждения во взгляде учителя он не замечал, хоть тот и хотел казаться грубым.

Вспомнив осторожные прикосновения к шерстке теплых сухих пальцев, Ганни поглубже закопался в одеяло. Пальцы дарили спокойствие и утешение, когда ничто, кроме прикосновений, не могло вывести мальчика из глубокого душевного раздрая. И, хотя низкий голос, как обычно, ничего хорошего не говорил, руки жили будто своей жизнью, пытаясь ободрить.

Натолкнувшись на эту мысль, леший перевернулся на спину. Он не хотел, не хотел вспоминать тот день, но, если он хочет разобраться, стоит ему верить в исправление Снейпа или держаться подальше, он должен проанализировать поведение молодого профессора из воспоминания. Когда взрослый Пожиратель приказал ему убить безоружных, парень, судя по его лицу, почувствовал себя больным. В темных глазах застыла обреченность, присущая жертве, но никак не палачу. Решимость поднять палочку на оставшегося заложника появилась у юноши только после его прямой просьбы о смерти, что можно трактовать, как проявление жалости к мужчине, потерявшему близкого человека. И уж точно никак не вписывался в образ садиста жалкий вид убийцы, выворачивающегося наизнанку рядом с телами своих жертв.

Ганни решительно откинул одеяло и вскочил с кровати. Он знал лишь одно: нельзя просто взять и исчезнуть, спрятаться дома. Он должен поговорить с профессором Снейпом ради собственного и его успокоения. Он доверял учителю вплоть до этого инцидента, и если бы он не полез в его покои ночью, то все было бы по-прежнему. Во всяком случае, Эоганн чувствовал себя виноватым и считал, что нужно извиниться перед Снейпом.

Одевшись и прихватив с собой один из плетеных пледов, Эоганн вышел на кухню. Интересно, что чувствует сейчас профессор? От этой мысли сжалось сердце. Когда они очнулись, профессор выглядел беспомощно. «Гарри, пожалуйста, подожди!» Эоганн вдруг замер, распахнув глаза. Гарри. Учитель назвал его по имени.

— А зачем вам тогда имя Северус, если его нельзя произносить? — поинтересовался Ганни.

— Его можно произносить, но только близким людям или коллегам, ясно?

Коллегой Снейпа Эоганн точно не был. Означало ли это, что…

* * *

— Доброе утро, малыш, — Иво встретила его улыбкой. — Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую, что мне пора вернуться, — пробормотал леший скорее самому себе, чем матери.

Иво выронила рушник, которым вытирала руки.

— Мы же решили, что хватит с тебя человеческой школы! Тебе преподает убийца!

— Мы прекрасно знали, что у него было темное прошлое. И оттого, что я увидел кусок его жизни, ничего не изменится. У него есть внутри свет, и его много. Профессор Снейп — один из немногих, кто принял меня и кто относится ко мне хорошо, — Ганни упрямо решил вступиться за учителя.

— Он кинул тебе в спину заклинание, которое изрезало бы тебя на лоскуты, — тонкие крылья носа дриады затрепетали от гнева. Эоганн отступил на шаг от разгневанной матери.

— Если бы он хотел попасть, он бы попал, — покачал головой Ганни, вспомнив ловкость, с которой люди в воспоминании орудовали палочками. — Я не могу сказать, целился ли он в меня, но склонен думать, что нет.

— Почему ты его оправдываешь? Ты видел ужасные вещи, тебя трясло, как осиновый лист, ты едва пришел в себя, — схватив сына, женщина прижала его к груди, будто пытаясь спрятать его, укрыть от чужих глаз.

— Мама, я виноват перед ним. Меня никто не просил проникать в его комнату ночью и пытаться до него дотронуться. Эти его воспоминания не были предназначены для меня, — объяснил Ганни. — Если бы я не увидел их, все было бы, как раньше. Он никогда не хотел причинить вред мне или другим студентам. Все мы знаем, что люди — убийцы. Человек в черном всего лишь один из них. Он упоминал, что примкнул к темному магу по молодости и глупости, и я нашел подтверждение его слов в его воспоминаниях.

— Он тебе нравится, да? — вздохнула мать. — Иначе ты бы и на пушечный выстрел к нему больше не подошел.

— Он один из немногих, кто был ко мне добр, — не стал отрицать Эоганн. — Чем дольше я оттягиваю разговор, тем больше мучаю и себя, и его.

— А ты уверен, что он мучается? — скептически подняла темно-зеленую бровь Иво.

— Еще как, — вздохнул мальчик, — во всем, что касается отношений с окружающими людьми, профессор Снейп очень неопытен. Думаю, он чувствует себя беспомощным.

Мать все еще не выглядела убежденной.

— Мам, я уверен на девяносто процентов, что профессор ничего плохого мне не сделает. Пожалуйста, дай мне доказать, что меня не зря сделали наследником своего деда, — Эоганн обхватил ее за талию и продолжил: — Совсем скоро я стану взрослым. Я буду совершать свои собственные поступки, без оглядки на кого-либо. Сейчас я чувствую, что правильно будет вернуться. Если это будет ошибкой, это будет только моя ошибка. Мама, я должен взрослеть.

— Я знаю, что ты у меня совсем большой, но твоя ошибка может стоить тебе жизни, — Иво провела рукой по непокорным волосам сына.

— Меня никто не посмеет тронуть под носом директора, мам. Как бы меня убили прямо в школе? Прошу, не беспокойся. Тем более, дед одобрил мое возвращение. Он сказал, что я и не на такое насмотрюсь, когда стану Хозяином, — шепотом закончил мальчик.

— Твоему деду только дай волю — он тебе уже сегодня посох передаст, — процедила Иво, — поборник радикальных мер.

Ганни с удивлением воззрился на мать. Впервые в жизни она ругала своего отца при нем.

— Скажи отцу, чтобы проводил тебя до школы, — велела дриада, крепко поцеловав сына в лоб. — Я навещу тебя сегодня и, если надо будет, поотрываю твоему Снейпу руки-ноги.

— Иногда я боюсь твоего гнева, — шепнул Эоганн, прижимаясь к ней.

— Мой гнев всегда будет направлен на людей, представляющих угрозу для моего ребенка, — устало улыбнулась женщина. — Вот будут у тебя дети — попомнишь мои слова.

Перекинув прихваченный плед через плечо, Эоганн побрел к выходу из дома.

— Зачем плед взял? — окликнула его Иво.

— Подарок, — коротко ответил мальчик. Мать только рукой махнула, закатив глаза.

— Балуй еще своего черного.

* * *

Переместившись в Хогвартс и простившись с Боско, Эоганн в первую очередь отпустил Демона полетать, подумав о том, что, возможно, друг захочет навестить своих приятелей в совятне. К сипухам Демон относился скептически, а вот с почтовым ястребом и парочкой филинов, один из которых был малфоевским, он был дружен. Сам Ганни отправился на обед. За столами уже почти все были в сборе, поэтому отсутствовавшего неделю студента зал встретил взглядами и перешептываниями. Ганни невозмутимо прошествовал к слизеринскому столу, за которым иногда обедал, и сел рядом с Драко.

— Где ты был, Поттер, позволь узнать? — прошипел Драко, копируя манеру своего декана. Гарри мельком взглянул на стол преподавателей. Практически все учителя, кроме, разве что, пьяненькой Трелони, в открытую таращились на него. Снейп, который выглядел еще более измученным, чем обычно, встретившись с ним взглядом, пошел некрасивыми красными пятнами и поспешно прикрылся кубком. Гарри, пододвинув к себе тарелку, взглянул на Малфоя.

— Мне пришлось по делам отлучиться домой, — пояснил он невозмутимо.

— Но Дамблдор сказал, что, возможно, ты больше не будешь учиться с нами, — шепнул Драко. Слизеринцы вокруг старались поймать каждое слово.

— Значит, он ошибся, — пожал плечами Гарри, — наверно, не могли со мной связаться.

Постепенно, все вернулись к еде. Снейпу, за которым исподтишка наблюдал Гарри, видимо, кусок в горло не лез: сказав пару слов директору и вскочив с места, он покинул зал через боковую дверь. Спустя некоторое время, Гарри пошел на его поиски.

Дверь кабинета отворилась только после пятой попытки постучать. Гарри уже собирался вновь отправиться на исследования катакомб, чтобы найти обходной путь, когда на пороге вдруг нарисовался Снейп собственной ядовитой персоной.

— Поттер, — хрипло прокомментировал мужчина, — зачем пришел?

— Можно поговорить? — робко спросил мальчик, к которому вдруг вернулась вся его неуверенность, приправленная страхом. Снейп молча смотрел на него. Гарри уже показалось, что сейчас дверь захлопнется перед его носом, но учитель все-таки посторонился, пропуская его внутрь. Леший вошел, чуть втянув голову в плечи, ожидая то ли удара, то ли заклятья в спину. Сзади донесся усталый вздох.

— Не бойтесь, Поттер, — голос его казался глухим и каким-то больным.

Гарри повернулся лицом к преподавателю, накрепко сложившему руки на груди в неосознанном жесте защиты. Он собирался не нападать, а защищаться — осознал мальчик с болью в груди.

— Зачем вы вернулись, мистер Поттер?

— Вы назначили мне на прошлой неделе отработку, профессор. Сегодня четверг, — пожал плечами Гарри. Снейп пристально смотрел на него. — Я больше не уйду.

— Может быть, вы еще скажете, что не боитесь меня, после увиденного? — протянул мужчина.

— Нет, профессор. Это неважно. Я верю вам, — пробормотал Гарри, потупившись.

— Да что вы говорите? Вы знаете, что я прямо сейчас могу убить вас множеством разных способов? — черная палочка, та же самая, что мальчик видел в воспоминании, коснулась его подбородка, слегка приподняв голову. Снейп смотрел на него с таким выражением, при виде которого большая часть Гриффиндора наложила бы в штаны, но Гарри привык смотреть на суть вещей, а не на обложку. В темных глазах плескался коктейль из стыда, отчаяния, страха перед возможной реакцией Гарри. Леший понял, что от его ответа зависит очень многое, и это очень важно для его человека в черном. Бросив принесенный плед на парту и крепко схватившись за предплечье мужчины, он успел прочитать изумление в тоскливых глазах прежде, чем обратиться. Вскарабкавшись по черному рукаву замершего с зажатой в вытянутой руке палочкой учителя, детеныш деловито перебежал по руке к нему на плечо и, выгнув спинку, по-кошачьи потерся о впалую щеку мужчины. Зельевар вздохнул и опустил палочку.

— Вы все свои проблемы решаете таким образом, мистер Поттер?

Снейп аккуратно снял малыша с плеча и рассеяно почесал тонким пальцем его между ушек. Дернув ухом, енот вопросительно глянул вниз, и мужчина опустил его на стул.

— Я должен перед вами извиниться. Я не должен был приходить к вам ночью, а тем более пытаться до вас дотронуться, — сказал Эоганн, перекинувшись, — все моя вторая ипостась. Она порой берет верх.

— Зачем было меня трогать? — спросил удивившийся учитель.

— У вас был кошмар, я помочь хотел, вот меня и затянуло, — передернул плечами Эоганн. Зеленые глаза встретились с темно-карими, и в голове Снейпа пронеслись чужие мысли: «Я не хочу войну. Даже если Реддл выжил. Я не буду помогать одним людям уничтожать других точно таких же людей. Бессмысленно и беспощадно».

Кивнув, мужчина неловко погладил мальчишку по голове.

— Кстати, это вам. Плед сплетён из трав, навевающих крепкий сон. Помогает от кошмаров лучше ваших зелий, — улыбнулся Гарри, и, сунув учителю в руки лесной плед, выскочил за дверь. Удивленно проводив его взглядом, зельевар, чуть изогнув уголки губ, поднес его к своему выдающемуся носу, втянув терпкий травяной запах.

Пятеро мальчиков спокойно спали по своим кроватям. Легкая тень скользнула к одной из кроватей, рядом с которой на жердочке спала большая черная птица. Луна, заглядывающая в окно, осветила тонкую фигуру девушки и буйные темно-зеленые кудри. Склонившись к спящему мальчику, она поправила ему одеяло, легонько поцеловав в лоб.

— Живой, здоровый. Спи, сынок.

Субботним вечером из гостиной Гриффиндора выскользнуло две легкие тени, одна из которых была крылатой.

— Думаю, чтобы не доставить людям проблем, тебе придется нести меня, Демон. Они такие нервные, ты согласен? — раздался шепот, эхом отразившийся от каменных стен коридора.

В ответ раздалось хриплое карканье.

— Ш-ш-ш, мы же не хотим привлекать внимание, — с этими словами Эоганн перекинулся в маленького зверька, которого бережно подхватил спикировавший сверху ворон.

«Мы, конечно, абсолютно незаметны», — проворчала большая черная птица, несущая в лапах щенка енота, проносясь по коридорам темной молнией. Эоганн был слишком увлечен полетом, чтобы спорить со своим другом.

Запретный лес встретил их свежим ветерком, шелестом первых опавших листьев и скрипом толстых стволов. Демон полетел к дому тети Таранис, когда енот, любопытно вертевший головой во все стороны, приметил невдалеке слабый источник света. Поддавшись на уговоры, ворон нехотя свернул в том направлении. Когда они подобрались настолько близко, чтобы видеть происходящее на поляне, от изумления Эоганн чуть не вывалился из лап Демона. Приняв другой облик, он решительно вышел из-за кустов.

— Племянник пожаловал, — как всегда ворчливо привечала его тетя Таранис, все такая же полная и нездорово-бледная, какой он ее и запомнил с их прошлой встречи. Тон ее, впрочем, абсолютно не вязался с совершаемыми ею действиями: перед ней, трогательно расставив для устойчивости тоненькие ножки, стоял жеребенок с переливающейся мягким золотистым светом шерсткой и торопливо пил из бутылочки, которую держала в руках дриада.

— Да не торопись ты так, дурачок, — расслышал леший ласковое слово, обращенное к единорожке, — Эоганн, не спугни!

Это было что-то невероятное: скупая на эмоции и не скупая на брань тетя кормила из бутылочки детеныша, уговаривая не торопиться, хоть Ганни было доподлинно известно, что тетя детенышей не переваривает (не в прямом смысле, конечно). Леший пораженно переглянулся с Демоном, который тоже казался сбитым с толку нетипичным поведением суровой дриады.

— Хватит вам обоим на меня так смотреть, — к Таранис вернулся ее обычный склочный тон, — этот детеныш — сирота из-за человеческого выродка, не так давно убивавшему единорогов в нашем лесу. Когда убили его мать, ему было два дня от роду.

Ганни почувствовал, как кровь стынет в жилах.

— Тетя Нисса, что за монстр способен на это? — мотая головой, будто пытаясь стряхнуть с плеч жестокую правду, лешачонок подошел к дриаде и прижался к ее боку. Вздохнув, женщина обняла одной рукой худенькие плечи мальчика, под другую ее руку тотчас же подлез любопытный плюшевый нос жеребенка.

— На это способен человек, Ганни. Будь осторожен с этими тварями, я тебя прошу!

Такой мягкости в голосе тети Таранис Эоганн точно никогда не слышал, и лишь сильнее прильнул к ней. Демон смущенно принялся чистить клювом перышки.

* * *

— Фиделис! — обрадовался Эоганн сидевшему за столом в доме Таранис боуги, который на тот момент принял облик человеческого мужчины.

— Привет, малыш, — Фиделис с улыбкой взлохматил зеленые вихры мальчика широкой ладонью.

— Убери с моей кухни своих прожорливых приятелей, Ганни, — привычно заворчала Таранис.

— Ложь и провокация! — возмутился Фиделис. — Я сама скромность.

— Угу, тело, может, и человеческое, зато аппетиты медвежьи, — подозрительно покосившись на его мощную фигуру, Таранис отодвинула корзинку с пирожками подальше от фыркнувшего боуги.

— Как там без меня поживает пламенная женщина? — спросил Фиделис у мальчика.

— Вы давно с ней не виделись, мой друг. Думаю, тебе нужно поддержать ее интерес и позвать куда-то, — предложил Ганни.

Фиделис оценивающе окинул взглядом кухню Таранис.

— Даже не вздумай, — возмутилась дриада, — в моем доме не было и не будет человека.

Ганни распахнул глаза. Разве не его Таранис звала не иначе, как «человеческий детеныш»?

— Тетя Таранис, а я? — рискнул спросить он на всякий случай.

— А что ты? Ты разве человек? — хмыкнула дриада, и юный леший подавил желание броситься на шею тетке второй раз за день. Все-таки, не такое уж Таранис и чудовище…

— Куда же мне пригласить пламенную женщину? — нахмурился боуги.

— Кстати, не стоит ее в глаза называть так. Ее имя — Минерва, — подсказал Эоганн, — мне рассказывали, что тут неподалеку есть волшебная человеческая деревня, почему бы вам не появиться там вместе?

«Фиделис? В человеческой деревне? Ганни, не сходи с ума», — скептически посмотрел на него Демон.

— Только имей в виду, тебе придется изображать из себя человека, чтобы не привлекать внимание, — поспешил сказать леший.

— «Фиделис» и «не привлекать внимание» в одном предложении не стоят, — фыркнула Таранис.

— Что же я должен делать? Ради нее я стану кем угодно, — боуги недобро зыркнул на веселящихся ворона и дриаду.

— Во-первых, ты не можешь идти в таком виде. Ты же практически голый. Нужно найти для тебя одежду, — безапелляционно заявил Эоганн, — во-вторых, тебе понадобятся деньги, чтобы заплатить за еду.

— Деньги? Я что, не смогу заплатить оленьим молоком или… — удивленно начал Фиделис.

— Разумеется, не можешь. Люди платят маленькими круглыми штуками из металла, — пожал плечами леший, — я дам тебе несколько, у меня осталось.

— И-и что они потом с ними делают? Едят? — выдавил шокированный боуги.

— Они хранят их, чтобы обменять на что-то еще. Или копят всю жизнь и передают потомству, как сделали мои человеческие родители, — пояснил леший.

— Варварство, — выдал Фиделис после непродолжительного молчания.

— Что, уже не хочешь сделать все для своей человечки? Сдулся, женишок? — подначила его Таранис.

— И вовсе нет, — боуги воинственно расправил плечи, — я готов ко всему.

— Что, даже штаны наденешь? — расхохоталась дриада.

— А… а без штанов никак? — жалобно спросил боуги, переводя взгляд с Ганни на Таранис.

— Нет, Фиделис, ты должен будешь одеться, — покачал головой Ганни, с жалостью глядя на несчастного мужчину.

— На что только не пойдешь ради шикарной дамы, — трагически вздохнул Фиделис, — вы мне поможете? — он с надеждой обвел взглядом всех присутствующих.

— Один ты натворишь дел, — буркнула Таранис.

— Спасибо, друзья, — широко улыбнулся боуги, — я пошел готовиться! Ганни, передай Минерве, пусть не занимает ближайшие выходные! — крикнул он, выбегая за дверь, и через минуту огромный медведь испарился в чаще.

— Выбрать человека — лучшая идея, которая только могла прийти в голову этому неугомонному, — махнула рукой Таранис, ставя перед Ганни тарелку с легким салатом.

— Разве любовь — это плохо? — удивился Ганни, набивая рот салатом.

— Хорошо, хорошо, — присев за стол рядом с ним, Таранис пригорюнилась, подперев щеку рукой.

Пожав плечами, юный леший продолжил трапезу. Как же все сложно у этих взрослых.

* * *

Демон с малышом-енотом в лапах влетел в холл замка, где их встречали недовольные человек в черном и пламенная леди, которая как раз и была нужна Ганни. Учителя дали им знак спускаться, и Демон зашел на посадку. Едва лапки енота коснулись пола, как он перекинулся в любопытного лешего.

— Добрый вечер, профессор Снейп и профессор МакГонагалл.

— Ты хотел сказать, доброй ночи, Поттер? Где тебя черти носили?! — прорычал зельевар.

— Я был в гостях у своей тети, — спокойно сказал мальчик.

— Вы знаете, что по школьным правилам вам запрещено покидать гостиную вашего факультета после десяти часов вечера? — подала голос пламенная леди.

— Я покинул гостиную раньше десяти часов, — возразил Эоганн.

— Наказание, Поттер. Имеется в виду, что после десяти вечера ты должен находиться в пределах гостиной, — фыркнул человек в черном, — не думай, что правила тут писаны только для людей.

— Ни в коем случае, сэр. Профессор МакГонагалл, вы помните моего друга Фиделиса? — начал Эоганн, решив брать быка за рога.

— Боуги? — заинтересованно переспросила женщина. — Помню, конечно.

— Как забыть эдакого жеребца, а, Минерва? — расплылся в язвительной улыбочке декан Слизерина.

— Вы ошибаетесь, профессор Снейп. Фиделис не жеребец, при вас он принимал только облик медведя, — возразил Эоганн.

Минерва прожгла укоризненным взглядом смутившегося зельевара и повернулась к лешему.

— Продолжайте, мистер Поттер.

— Вот. Он просил вас о встрече в следующие выходные, — озвучил Ганни предложение Фиделиса.

— Что, правда? Меня? — удивилась женщина, на щеках которой выступил предательский румянец.

— Ну не меня же, Минерва. Соглашайтесь, — хмыкнул Снейп. Встретившись глазами с деканом Гриффиндора, он, наконец, понятливо замолчал.

— Он может подождать меня у ворот в воскресенье, скажем, часов в семь вечера. А теперь, марш в кровать, мистер Поттер. Пока не заработали вторую отработку.

— Конечно, профессор, — покладисто сказал леший.

— Идёт, — вдруг негромко объявил враз посерьёзневший человек в черном.

МакГонагалл и Эоганн обернулись, как по команде. К ним приближалась молодая чопорная с виду дама в строгом светло-розовом костюме.

— Это твой новый преподаватель ЗОТИ, Гарри. Профессор Амбридж, — тихо пояснила ему МакГонагалл.

«Интересная», — пронеслось в голове Эоганна.

Несколько пояснений:

— детенышей енотов называют щенками

— Амбридж, судя по Поттер вики, родилась до 1965 года, то бишь могла быть моложе Снейпа, которому на первом курсе Гарри было 31

Эоганн направлялся в столовую, когда дорогу ему перегородили две ученицы с Пуффендуя.

— Привет, Гарри. Я Ханна, — представилась светловолосая девочка, — это Сьюзен, — кивнула она на рыженькую подругу.

— Привет. Приятно с вами познакомиться, — улыбнулся леший.

— Нам тоже приятно, Гарри, — хихикнула пуффендуйка, — у нас есть к тебе вопрос. Мы слышали, что твоя палочка проросла, и очень хотели бы посмотреть. Можно?

— Хорошо, — вытащив свою палочку, Ганни спокойно передал ее девчонкам. Те склонились над ней, благоговейно осматривая и дотрагиваясь кончиками пальцев до двух хвоинок, торчащих из стыка рукоятки и острия.

Палочку Ганни перетрогала половина Гриффиндора, поэтому он не очень удивился просьбе. Было ясно, что магия лесных духов была для людей в новинку.

— Как же это произошло? — пораженно прошептала Сьюзен.

Ганни пожал плечами, тоскливо поглядывая на двери Большого зала, откуда доносился запах овсянки.

— А ты можешь сделать то же самое с нашими палочками? — спросила Ханна, возвращая ему его собственность.

— Я не знаю. Разве палочка не должна быть совместимой с волшебником? — Эоганна начали напрягать взгляды девчонок, которыми они пожирали его лицо.

— Может быть, ты все же попробуешь? — умоляюще спросила девочка.

— Э-э, — Эоганну действительно не было известно, сможет ли он проделать то же самое с чужой палочкой и стоит ли ему пытаться, но как сказать об этом девчонкам, смотревшим на него с такой надеждой, он не знал. Человеческие девочки чем-то неуловимо отличались от его лесной подруги Росинки, и юный леший предпочитал обходить их стороной.

— Не загораживайте проход, — раздался сзади недовольный голос, — минус 5 баллов с Пуффендуя и Гриффиндора. Что, Поттер, слава не дает покоя? Будете теперь толпы фанатов собирать, как ваш драгоценный отец?

Пуффендуйки смылись под шумок, а Ганни внимательно посмотрел на человека в черном, наблюдавшим за ним с кривой, явно неискренней улыбкой — внутри у него все будто горело, и причиной этого был он, Эоганн.

— Боско собирал толпы? Он не говорил мне об этом, — удивился Ганни.

— Твой человеческий отец, — с гневом выплюнул Снейп.

Кажется, теперь его гнев был направлен на мертвого отца Ганни. Леший недоуменно посмотрел на мужчину. Какие все-таки сложные эти люди. Кто все-таки не угодил профессору, он или его человеческий отец?

— Ты, видимо, думаешь, что раз ты такой особенный, все будут хвостом за тобой ходить? — человек в черном будто нарочно пытался довести себя до белого каления.

— Я так не думаю, — ответил Эоганн, пытаясь успокоить профессора, который сегодня почему-то слишком остро на все реагировал, — я даже не знаю этих девочек, они сами подошли. Профессор Снейп, я сделал что-то не так? — Эоганн отступил от него, eму не хотелось ощущать на себе гнев человека в черном. Ему не хотелось ощущать ничей гнев.

Под испуганным взглядом больших зеленых глаз гнев ушел. Наивный ребенок не был похож на своего сволочного папашу. Заметив, что малыш пятится от него, как от прокаженного, Снейп окончательно пришел в себя. Ему льстило то, как шарахались от него ученики, когда он стремительно проносился по коридором, снимая баллы направо и налево. Боятся — значит, уважают. Но страх Эоганна резанул по сердцу, будто ножом. Северус никогда не хотел, чтобы его боялось это доверчивое лесное дитя. Его страх был слишком искренним. Он никогда не боялся снятия баллов, oн боялся за свою жизнь! Неужели мальчик все еще думает, что Северус может причинить ему вред? Он ведь читает в сердцах. Неужели Гарри все еще видит в нем угрозу?

Эоганн, недоуменно моргая, смотрел на учителя. Гнев бесследно испарился, оставляя горечь, отравляющую душу. Да что за вулкан живет в этом человеке?

— Эоганн… — учитель замялся.

— Вы не злитесь больше? — спросил леший на всякий случай.

Выдавив короткое «нет», Снейп буквально сбежал от маленького лешего, оставив его гадать, что он опять сделал не так. Решив поймать его позже, Эоганн пошел на обед. Ох уж эти эмоционально нестабильные люди. Пойди пойми, что творится у них в головах.

* * *

После обеда по расписанию у него был урок Защиты от Темных Искусств с новой преподавательницей. В связи с госпитализацией прежнего профессора, которого, как ясно видел Ганни, поглотил мрак, некоторые уроки пропали, но в большинстве случаев их попеременно замещали старик и человек в черном. Лекции профессора Снейпа нравились Эоганну больше. Он рассказывал о Темных Искусствах и свойствах очередного зелья с одинаковым огоньком, и явно был отличным специалистом в обеих областях. Мальчику нравилось наблюдать за учителем, когда он самозабвенно читал лекции. И как после такого в классе могут быть отстающие?

— Вишь, соловьем поет о своих любимых Темных Искусствах, — с толикой брезгливости говорил Рон, сидевший справа.

— Разве это не увлекательно? — замечал с упоением слушавший Эоганн. — Он же не Темные Искусства нам преподает, а защиту от них. Мы должны знать о том, против чего хотим обороняться.

— Да он же в восторге от них, — спорил рыжий детеныш.

Эоганн только плечами пожимал. Знать, что представляют из себя Темные Искусства, не казалось ему чем-то ужасным. Может, это помогло бы ему лучше понимать природу тьмы, которая жила в некоторых людях.

В этот раз урок должна была вести новая преподавательница, профессор Амбридж, веселеньким розовым пятном пестревшая на обеде рядом с традиционными мантиями человека в черном и пламенной леди. Эоганн видел, что она волновалась — об этом ясно свидетельствовали побелевшие пальцы, которыми она вцепилась в список учеников. Проведя перекличку и с интересом взглянув на огуречную макушку мистера Поттера, молодая женщина начала урок.

Они поговорили о проклятиях Древнего Египта, нарисовали на доске пирамиды и сфинкса (Ганни подмывало сказать, что у него есть знакомый сфинкс, но он подозревал, что делать этого не стоит). Гермиона Грейнджер предложила устроить экскурсию в маггловский музей, ведь они тоже собирали информацию о Древнем Египте и догадывались о существовании проклятий, и даже чистокровные заинтересовались этой идеей.

В общем, урок прошел легко и непринужденно. Все остались довольны, и после урока Ганни подошел к профессору Амбридж.

— У вас хорошо получилось. Не надо так переживать, — ободряюще улыбнувшись, Эоганн пошел к выходу.

— Это было так заметно? — женщина удивленно смотрела на странного ребенка.

— Для меня — да, — пожал плечами Ганни, — до свидания.

— До свидания, — проводив взглядом копну зеленых, как молодая травка, волос, учительница начала готовиться к следующему уроку.

* * *

Эоганн решил навестить знакомого сфинкса на третьем этаже. Тот, как обычно, отдыхал в оазисе, окруженном горячим песком.

— Знаешь, нам рассказывали о египетских проклятиях. Это же твоя родина, — поделился мальчик, без страха прослеживая полосы на лоснившейся шкуре Сета и разглаживая пальцами шерсть. Тот добродушно жмурился и еле слышно мурчал, будто в его горле работал какой-то моторчик, но, как только ловил себя на этом, мурлыканье обрывалось, будто сфинкс стыдился того, что ему приятно расчесывание.

— Я мог бы рассказать гораздо больше, чем какая-то человечка. Я родился и вырос там, — недовольно пробурчал Сет.

— Тебе грустно, — печально улыбнулся леший, — хочешь вернуться на родину?

— Нет, мне и тут хорошо, — сфинкс отвел глаза.

— Ты можешь рассказать мне, что не так. Я никому, — пообещал Эоганн.

— Я думаю, что разочарование будет слишком невыносимым. Я готов к созданию семьи, но какая самка захочет детенышей от такого, как я? — Сет нахмурился, крылья тонкого носа затрепетали.

— А что с тобой не так? Ты же красивый, сильный, умный, — удивился мальчик.

— Я гибрид, глупый ты детеныш, — усмехнулся сфинкс, стыдливо прикрыв когтистой лапой нос.

— О. Нам не говорили о возможности скрещивания сфинксов. Это из-за полосок, да? — Эоганн провел рукой по полосатому боку, Сет вздрогнул от прикосновения. — Разве твои собратья видят в этом уродство? Ты же лучше их. Их много одинаковых, а ты такой один.

— Я предпочел бы быть одним из множества, чем исключением, — возразил сфинкс.

— Я понимаю. Тут я тоже не такой, как все. И это не всегда хорошо, — признал леший, — иногда мне хотелось бы слиться с толпой. Но знаешь, у тебя больше шансов найти самку на родине, чем здесь, в четырех стенах.

— Тут ты, конечно, прав, — вздохнул Сет.

Решив развеселить приятеля, Эоганн обратился в свою вторую ипостась и, прошествовав на своих четырёх к его голове, которую тот положил на скрещенные передние лапы, схватил его пальчиками за нос.

— Ты такой маленький. Даже наши новорожденные котята больше, — высвободив нос из игривого захвата, Сет неожиданно даже для себя высунул широкий язык и прошелся им по спинке детеныша. Зверек удивился, но не возражал против вылизывания, и сфинкс продолжил языком приглаживать его шерстку, повинуясь внезапно пробудившимся по отношению к детенышу инстинктам.

От двери раздался вопль «Эоганн!», енот и сфинкс синхронно повернули головы в ту сторону. К оазису приближался бледный, как смерть, человек в черном, одной рукой держась за сердце, а другую с зажатой в ней палочкой направляя на Сета.

— Живо иди сюда, негодник!

На прощание потеревшись об огромную лапу сфинкса, Эоганн потрусил к учителю, опасаясь за его здоровье — тот выглядел неестественно бледным.

Подхватив малыша под пузо и прижав к груди, Снейп, вылетел за дверь помещения.

— Ты совсем с ума сошел?! Он мог разорвать тебя на лоскутки, это же мордредов сфинкс! Ты в курсе, что они хищники?! — орал Снейп, держа енота на весу обеими руками. — То есть, меня ты боишься, а лезть в пасть к чудовищу — нет?! — не выдержал он.

Пальцы в гневе сдавили его слишком сильно, заставив Эоганна жалобно запищать. Снейп мгновенно пришел в себя. Аккуратно положив енота на ладонь, он виновато погладил его шерстку.

— Прости, я не хотел причинить тебе боли.

Енот глянул вниз, и Северус опустил его на пол.

— Все в порядке, не переживайте. Я знаком с этим сфинксом, он бы не тронул меня, — успокоил Эоганн, — он такой же, как и я. Мы оба окружены людьми, это нас и сближает. И с чего вы взяли, что я вас боюсь?

— Еще скажи, что это неправда, — буркнул смущенный мужчина.

— Это неправда, — подтвердил Эоганн, — мне казалось, мы выяснили это. Я знаю, что вы совершали разные вещи, но вы исправились. И я это вижу. Думаете, я дал бы вам брать себя на руки?

Этот аргумент показался Снейпу железным.

— Я просто не хочу ощущать на себе ваш гнев. Я чувствую, когда вы просто ворчите и когда вы в ярости. Сегодня был как раз такой случай. Мне было непонятно, на меня вы злитесь, на моего мертвого отца или на кого-то еще, — объяснил малыш, — я не знаю, что делать с человеческим гневом. Никогда прежде он не был обращен на меня.

— Я не ворчу, глупый ребенок, — проворчал Снейп.

— Будь по-вашему, — закатил глаза Эоганн. Он уже привык к тому, что людям нравится бесконечно обманывать друг друга и самих себя, и решил не заострять на этом внимание. Такова человеческая натура.

— Как бы я не орал, я не подниму руку ни на одного из своих учеников, — серьезно сказал Снейп. — A насчет твоего отца… Мы друг друга не выносили. Не могу описать его положительную сторону. Если таковая была, — с трудом процедил он, — и я не собираюсь обсуждать причину нашей вражды с тобой, ясно?

— Ясно, — кивнул мальчик, — но вы же не станете ненавидеть меня в память о вашей вражде?

«Будто это просто — возненавидеть этого пушистого негодяя, » — промелькнуло в голове Снейпа. Наткнувшись на честный взгляд зеленых очей, он с ужасом понял, что скулы вот-вот покроются некрасивыми пятнами. Против этих глаз у него никогда не было оружия.

Покачав головой, учитель спасся бегством от маленького лешего. Проводив взглядом мелькнувшую за поворотом полу черной мантии, леший, недоуменно пожав плечами, побрел к себе.

Поздно ночью Долорес подняли из кровати какие-то подозрительные звуки и шорохи из гостиной. Вооружившись палочкой и плотнее запахнув на груди розовый халатик, женщина вышла из своей спальни. В очаге дотлевали угли, гостиная была погружена в полумрак.

— Мыши, что ли? — пробормотала она, подсвечивая себе палочкой. Свет внезапно выхватил из темноты чью-то копну волос, отливающую изумрудным.

— Доброй ночи, профессор Амбридж. Я не мышь, — произнёс убийственно спокойный голос.

— Мистер Поттер, — выдохнула пораженная женщина, опустив палочку, — вы как сюда попали? Что вы делаете в моих комнатах ночью?

— Мне было интересно, — пожал плечами мальчик, одетый в рубашку, кажется, сплетенную из трав, продолжая с любопытством разглядывать обстановку, — у других учителей я уже был. Надо же, какие малыши, — восхитился маленький леший ее коллекцией расписных тарелочек с котятами. У Долорес начал дергаться правый глаз, когда она представила, что будет, если первокурсника в ночной рубашке и ее неглиже кто-нибудь застанет у нее ночью.

— Я назначаю вам отработку, мистер Поттер. Немедленно возвращайтесь в свою гостиную, слышите?

— Еще одна отработка, — подозрительно довольно отметил Ганни, перед которым учительница распахнула дверь, гадая, как мальчик умудрился пройти через запечатанную заклинаниями дверь, — у меня уже назначены две у профессора МакГонагалл и три у профессора Снейпа. Профессор Снейп назначает так много отработок. Почему бы прямо не сказать, что ему нужна помощь с мытьем котлов? Профессорам, наверно, я очень нравлюсь, раз они хотят видеть меня вне уроков так часто, как вы считаете?

— Да, мистер Поттер. Мне вы тоже понравились, поэтому жду вас на отработке. Я скоординируюсь по времени с деканами Слизерина и Гриффиндора, — пробормотала женщина, закатывая глаза и выставляя мальчика за дверь, — а теперь, возвращайтесь в свою кровать.

— Доброй ночи, профессор Амбридж.

— Доброй, Поттер, — закрыв дверь за негодником, женщина устало потерла лицо и вынесла вердикт, — дурдом какой-то. Ученики бегают по школе ночью, пробираются в покои учителей… Каков беспредел, а?

* * *

За завтраком, наблюдая за тем, как пресловутый Поттер преспокойно устраивается за слизеринским столом рядом с Драко Малфоем, а рослый пятикурсник, как ни в чем не бывало, чуть отодвигается, давая ему больше места, Долорес обратилась к невозмутимо смакующему утренний кофе декану Слизерина:

— Скажите, коллега, существует ли в школьном уставе хотя бы одно правило, которое еще не было нарушено мистером Поттером?

— Он уже успел вам чем-то досадить? — снисходительно поинтересовался Снейп, будто считая, что остальной преподавательский состав уже закален в общении с Поттером, а Долорес только вступает на тернистый путь познания лесного менталитета.

— Я нашла его ночью в своей гостиной. Понятия не имею, как он обошел заклятия на двери, — пожала плечами молодая учительница.

— А кто вам сказал, что он прошел через дверь? — хмыкнул Снейп.

— Через окно, что ли? — скептически подняла бровь Долорес.

— Все гораздо прозаичнее: через лазы, созданные специально для питомцев, которых привозят ученики, — тем же скучающим тоном умудренного годами старца, который уже начал раздражать Долорес, пояснил Снейп.

— Вы шутите? Как бы ребенок туда пролез? — возмутилась женщина.

— Вот так, — длинный палец зельевара указал в сторону стола Слизерина, на котором вместо лешего уже сидел маленький зверек, ставший предметом воздыхания старшекурсниц-слизеринок. У Долорес отвисла челюсть.

— В таком возрасте… анимаг? — завистливо выдохнула она.

— Вы забываете, он не человеческий ребенок. Для него эта трансформация естественна, как воздух, — подала голос Минерва, сидевшая по левую руку от Амбридж.

— И многие другие вещи, — поддакнул маленький профессор Флитвик.

— Директор осведомлен о ситуации? — спросила Долорес.

— Директор был первым, у кого Поттер подъел лимонные дольки, — ухмыльнулся Снейп, — так что, думаю, да, еще как осведомлен.

— То есть, ребенок продолжительное время гуляет, где ему вздумается, нарушает школьные правила, и руководству школы нет дела до этого? А если мальчик пристрастится к воровству? — взгляд Долорес стал очень цепким.

— Гарри и воровство? — возмутилась МакГонагалл. — Он очень добрый ребенок, и делает он это не со зла. Он во многом не понимает человеческий мир. Представьте, это не делает его преступником.

— Если он не понимает, значит, стоит ему объяснить, — заявила Долорес, — ребёнок уже проникает в чужие комнаты и без спроса берет чужую собственность.

— Может быть, вы еще Гарри отправите в Визенгамот и лишите палочки за то, что он съел пару конфет директора, от которых у него вот-вот начнется диабет? — в рассерженном состоянии Минерва здорово напоминала свою анимагическую сущность.

— Полноте, Минерва, успокойтесь, — теперь настала очередь Долорес говорить со старшей коллегой в снисходительном тоне, — я лишь говорю, что ребенок не слишком приспособлен к жизни среди людей. Преподавательскому составу стоит взять над ним шефство. Разве вы не замечали, что наказания его совершенно не волнуют?

— О да, мальчишка всегда с большим воодушевлением драит котлы. И даже напрашивается на новые отработки. И что же, вы хотите подвешивать его после каждого проступка за палец в подземелье, как предлагает наш незабвенный завхоз? — огрызнулся Снейп, и сам удивился своему заступничеству.

— Ни в коей мере. Я лишь говорю о том, что раз наказания не действуют, стоит попробовать иные способы влияния, — закатила глаза Долорес. Снейп и МакГонагалл тревожно переглянулись.

— Минерва — его декан. Все, что касается учеников ее факультета — ее прерогатива, — буркнул зельевар.

— Конечно-конечно. Но мне кажется, что его декан не видит проблемы в асоциальном поведении мальчика, иначе меры уже были бы предприняты, — пропела Долорес, отмечая, как вытянулись лица деканов.

— Хотите изменить его? Очеловечить лешего, который всеми руками и ногами отпихивается от человеческих привычек? Флаг вам в руки, — допив свой кофе, Снейп поднялся с места и полетел в родные подземелья, взмахнув мантией. Вмешательство Амбридж настораживало, и мужчина поклялся про себя, что не даст Эоганна в обиду этой министерской шушере.

* * *

Лес шумел. Под сенью крон, порой слегка касаясь жесткой коры чуткими пальцами, от дерева к дереву передвигалась небольшая легкая фигурка, облаченная в темную мантию. Крылатая тень пронеслась над головой. Юный леший поднял голову, с легким прищуром проследив ее полет. Его чернокрылый хранитель не любил обнаруживать свое присутствие, но Эоганн всегда знал, что его защищают, стоило лишь мелькнуть вдалеке глянцевому крылу Демона.

— Мы уже близко, друг мой, — улыбнулся леший.

«Нас встречают, » — отметил ворон. Эоганн уже и сам заметил золотистое свечение, мелькнувшее между стволами, и его улыбка стала еще шире: такое сияние могла источать лишь шкура детёныша единорога.

На знакомой опушке у ствола дерева сидела полная дриада. Уютно устроив голову на ее колене, рядом с ней развалился жеребенок. Пальцы дриады рассеяно скользили по густой гриве, разглаживая ее. Эта идиллия глубоко умилила Эоганна.

— Тетя, — поздоровался он, приблизившись. Демон, сорвавшись с ветки, с трудом уместился на худеньком плече парня и хрипло каркнул в знак приветствия.

— И вам не хворать, — задумчиво отвечала Таранис, продолжая перебирать гриву юного создания, доверчиво прижавшегося к ней крупом.

— Вы снова вместе? — Эоганн наклонился пригладить шерстку, отливающую золотом.

— Да, Эоганн, — будто очнувшись, Таранис перевела взгляд на племянника, — вместе. Позволь познакомить тебя с твоим двоюродным братом.

Леший поднял бровь в немом вопросе.

— Лес не дал нам с мужем ребенка. А у Кризантоса забрал родителей, — вздохнула тетя, — так мы нашли друг друга.

— Добро пожаловать в семью, Кризантос, — усевшись на землю, юный леший прижался к дриаде. Его сердце радовалось за них.

Кризантос — золотой цветок (греч.)

Время шло, приближались заветные выходные, которых Ганни ждал с нетерпением — те выходные, в которые должно было состояться свидание Фиделиса и пламенной леди. За несколько дней до назначенной даты он подошел к старосте своего факультета — брату рыжего детеныша, с которым Эоганн делил комнату. Перси сам уже вышел из детского возраста, и мог считаться молодой особью, по мнению Эоганна.

— Доброе утро, Перси. У меня возникла проблема: мне необходимо приобрести комплект человеческой одежды, однако, я не смогу этого сделать самостоятельно.

— А я тут при чем? — нетерпеливо спросил парень, высматривая кого-то в конце коридора.

— Ты не мог бы помочь мне? Я знаю, что сегодня старшекурсникам разрешено отправиться в деревню за пределами школы… — начал было Эоганн, но староста перебил его.

— Слушай, закупка вещей для перваков не входит в мои обязанности старосты. По всяким организационным вопросам — пожалуйста… О, Пенни, подожди! — усмотрев вдалеке какую-то девушку, Перси помчался к ней, оставив погрустневшего лешего в одиночестве.

— Кажется, потребность спариваться лишает людей разума, — пробурчал Эоганн, направляясь в Большой Зал.

Усевшись за слизеринский стол, за которым он иногда обедал, он придвинул к себе тарелку с овсянкой и принялся понуро ковыряться в ней ложкой. Аппетита не было. Ему нужна была помощь человека, чтобы приобрести в магазине необходимые Фиделису вещи. Не обращаться же ему к профессорам с такой личной просьбой, в конце концов…

— Эй, мелкий, ты чего такой смурной? — раздался рядом веселый голос Маркуса Флинта. — От твоей постной мины вот-вот молоко скиснет.

— Я подошел к своему старосте с просьбой приобрести кое-какие вещи в магической деревне, но он… — леший развел руками.

— Дай угадаю, наш рыжий Пэрсик послал тебя куда подальше. А знаешь почему? Потому, что, по его мнению, быть старостой — значит, носить красивый значок и пользоваться привилегиями, — усмехнулся Флинт, — я тоже староста. Почему бы тебе не рассказать мне, в чем дело? Может, я смогу чем-то помочь.

Эоганн испытующе окинул взглядом ладную фигуру капитана квиддичной команды.

— Ну, хорошо. Мне нужен полный комплект одежды на мужчину примерно твоей комплекции.

Флинт нахмурился.

— Так, хорошо. Зачем это тебе меня не касается, но какой… хм, цели должна служить одежда? Официальная, или…

— Для свидания, — пробурчал мальчик, смутившись.

Когда детали были оговорены, Эоганн поинтересовался:

— Ты очень выручаешь меня, Маркус. Могу я что-то сделать для тебя?

— Хм, малыш, что ж ты можешь сделать для меня? — усмехнулся парень. — Хотя, я знаю. За мою небольшую услугу, ты будешь всю неделю садиться исключительно за наш стол. Моя девчонка в восторге от твоей анимагической формы, а когда она в хорошем настроении… Ну, ты еще слишком мелкий, чтобы понимать, — мечтательно закончил он.

— Как скажешь, — закатил глаза леший. Если речь шла о спаривании, которое вполне закономерно волновало молодых особей вроде Перси и Флинта, то он совсем не хотел этого понимать.

* * *

За преподавательским столом Снейп настороженно наблюдал за милым общением старшекурсника-слизеринца и мелкой гриффиндорской занозы в заднице. Но когда зеленый дурачок передал какой-то кошель в руки Флинта, а тот с довольным видом спрятал его в карман мантии, внутренний сторожевой пес Снейпа, фигурально выражаясь, сделал стойку. Какие бы секреты или дела не связывали его змеек с наивным лесным ребенком, он должен был об этом знать. К сожалению, подозрительное поведение мальчишек заметил не только он. Взгляды Дамблдора, Минервы и Амбридж так же были прикованы к слизеринскому столу, что совсем не понравилось Снейпу. Особенно назойливое внимание последней к одному конкретному ребенку нечеловеческого происхождения.

— Вы в курсе, что за дела у мистера Поттера с представителями вашего факультета, коллега? — задала Амбридж животрепещущий вопрос.

— Я самостоятельно разберусь со своими подопечными, если не возражаете, — процедил сквозь зубы Снейп, вихрем вылетев из-за преподавательского стола.

— Поттер, жду в своем кабинете после завтрака, — буркнул он, проносясь мимо слизеринского стола. Ему нужно было побеседовать с мальчишкой прежде, чем его перехватят директор, МакГонагалл или, не приведи бог, Амбридж.

* * *

— Я пришел, профессор Снейп, — объявил Эоганн, заглянув в кабинет.

— Ну, так иди сюда, — поманил его Снейп, не отрывая взгляда от чьей-то домашней работы, испещрённой ядовито-зелеными чернилами. Пожалев хозяина работы, Эоганн приблизился к его столу.

— Вы о чем-то хотели со мной поговорить, профессор? — поинтересовался он, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. — У меня скоро начнется Трансфигурация…

— О, я не отниму у вас слишком много вашего драгоценного времени, мистер Поттер, — тонкие губы Снейпа сложились в не самую приятную ухмылку, — поведайте-ка мне, что за дела связывают вас и мистера Флинта?

— Как у вас получается так складывать губы? — заинтересовался леший, пробуя скривить лицо, но вместо леденящей кровь гримасы неизменно получая довольно забавное выражение. Снейп призвал всю свою сдержанность, чтобы не позволить неуместной улыбке появиться на лице.

— Годы тренировок, Поттер. И я, кажется, задал вам вопрос.

— А, ну, с Маркусом у меня нет никаких дел. Он просто предложил мне помощь в приобретении необходимых мне вещей, — пожал плечами Эоганн.

— Каких вещей, Поттер? — устало спросил Снейп.

— Вы помните Фиделиса? — вопросом на вопрос ответил леший.

— Покажите мне кого-нибудь, кто способен забыть вашего друга, — по спине профессора пробежал холодок при воспоминании о дюймовых клыках огромного медведя.

— Ну так вот, у него скоро свидание с профессором МакГонагалл, поэтому ему нужна одежда. А я единственный, кто… — пустился в объяснения Эоганн.

— Ладно, я понял, — поспешно перебил его Снейп, не желая слушать разглагольствования о большой любви своей коллеги и гигантского медведя-оборотня, — но почему именно Флинт? Вы не могли обратиться за помощью к своему старосте?

— Я и обратился, — помрачнел Эоганн, — Перси сказал, что в его обязанности не входит закупка вещей для первокурсников. А потом он увидел какую-то девушку, выпустил феромоны и побежал за ней.

— Что сделал? — Снейп поперхнулся от неожиданности.

— Выпустил. Феромоны, — терпеливо повторил Эоганн, — человеческий нос не уловит их запах, но я вполне способен различить его.

— Так, хорошо, — протянул профессор, потерев переносицу, — а теперь главный вопрос: что взял с тебя Флинт за помощь?

— Маркус не взял ничего. Он попросил меня за эту услугу в течение недели сидеть за слизеринским столом. Мое присутствие как-то связано с настроением его самки, — заявил леший.

— Он даже не обобрал тебя до нитки. Это что-то новое, — задумчиво пробормотал Снейп.

— Можно, я пойду, профессор? У меня урок Трансфигурации, — Эоганн нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Иди уже на свою Трансфигурацию, Поттер. У тебя ведь сегодня отработка с Амбридж? — спросил профессор.

— Сегодня в семь, — подтвердил леший.

— Что бы она тебе ни говорила — не слушай, — с этими словами Снейп выставил озадаченного лешего из кабинета.

— А мне было бы интересно послушать профессора Амбридж, — буркнул леший, спеша по коридору подземелья к лестнице.

* * *

В кабинете раздался громкий стук, и женщина в розовом, опомнившись, оторвалась от заметки в газете, взглянув на часы.

— Открыто, заходите, — громко сказала она, взмахом палочки призывая чайный сервиз.

— Добрый вечер, профессор Амбридж. Я пришел на отработку, — поздоровался Эоганн, прикрыв за собой дверь, — что мне надо будет мыть или вычищать?

— Ничего, мистер Поттер. Присаживайтесь, — Долорес кивнула ему на розовое кресло, стоящее напротив ее стола, — чай? Кофе?

— Чай, спасибо, — ответил леший, с любопытством озираясь.

Придвинув к нему дымящуюся чашку, Долорес налила чаю и себе.

— Итак, мистер Поттер, я бы хотела поговорить с вами о вашем…

— О, я чувствую цветки ромашки, корни солодки и… — Эоганн провел носом над чашкой, вдыхая ароматный пар, — побеги болотного багульника, — поднеся ее к губам, он отхлебнул глоток, — это прекрасно.

— Благодарю вас, мистер Поттер, — вздохнула профессор Амбридж, — но поговорим о вас.

— Что обо мне разговаривать? — удивился леший. — Но если вы хотите, я могу рассказать вам немного о себе. Я родился человеком, и все, что я помню о времени, проведенном с людьми — мне было с ними плохо. Потом меня нашли мама с папой, и взяли меня к себе, обратив в лешего…

— Так получается, лесные… жители забирают человеческих детей и превращают их в себе подобных? — Долорес заинтересованно подалась вперед.

— Нет. Так было раньше, еще до моего рождения. В Лесу не было порядка, и наш народ мог даже забирать людей вне их воли. Борьба человека с Лесом и Леса с человеком уходит корнями в прошлое. Люди приходили к нам сеять смерть и разрушать живое, мы платили им той же монетой. Теперь наступила новая эпоха, — леший отхлебнул чая, мечтательно задержав взгляд на розовых занавесках.

— Я правильно поняла вас, мистер Поттер? Вы по своей воле ушли из мира людей? — переспросила Долорес.

— Именно так. Мама и папа никогда бы не забрали меня, если бы я не захотел, — кивнул Эоганн.

— Вы должны знать, что по закону вы не могли принимать подобных решений. Вы были совсем маленьким, — покачала головой Долорес, — даже ваши опекуны не обладают полномочиями разрешить малолетнему ребенку жить в лесу, изменив свою сущность.

— Вам когда-нибудь прижигали руки сковородой за то, что завтрак вашего опекуна подгорел? — голос лешего был предельно спокоен, хотя внутри него все звенело. Чашка начала мелко подрагивать в его руке, и он опустил ее на стол. — Я не знал закона, когда жил с людьми, профессор. Зато, я знал боль.

— Мистер Поттер, позвольте мне объяснить, — прокашлявшись, заговорила Долорес после длительного молчания, — нет вашей вины в том, что вы не знали закона. С этим не поспоришь. Но закон создан для защиты нашего общества. Правило о том, что ваш народ должен обращать людей лишь по их желанию служит той же цели и, в целом, является своего рода лесным законом. Вы же не будете отрицать его значимость и полезность?

Помедлив, Эоганн покачал головой.

— Я почитаю правила, писанные для моего народа. Я не человек, и мне нет дела до ваших законов. Теперь уже нет.

— Но вы, мистер Поттер, пришли в человеческий мир, и не можете использовать тут свои правила, — обратила его внимание на этот неоспоримый факт Долорес.

— У меня есть вопрос, профессор, — Эоганн тоже подался вперед, глядя на нее так пристально, что Долорес отвела глаза, не в силах выдержать его взгляд, — когда маги приходят в мир не-магов, они штудируют их своды законов, чтобы ненароком чего-нибудь не нарушить?

Долорес приоткрыла рот от неожиданности. Тем временем, Эоганн продолжал:

— После смерти моих человеческих родителей маги подкинули меня на порог опекунов в ворохе тряпья. Должно быть, закон не-магов именно так велит поступать с сиротами?

— Ну… — не слишком красноречиво выдавила Долорес.

— Возможно, вам тоже стоит подумать об этом, профессор, — сказал на прощание Эоганн, прикрыв за собой дверь и оставив женщину в одиночестве. Опомнилась та далеко не сразу.

— Но… отработка еще не закончена! Куда вы ушли? Мистер Поттер!

Звуки доносились приглушенно через плотную ткань. Маленький енот лежал, свернувшись клубочком и стараясь занимать как можно меньше места, в обнимку с круглым печеньем, которое было чуть ли не больше его самого, и с тоской пытался вспомнить, почему он согласился оказаться в таком положении. Не из-за обещанного же печенья, в самом деле. Оно абсолютно точно не стоило того. Эоганн с сомнением покосился на кусок печенья в своей лапке и сердито им захрустел.

* * *

Ретроспектива.

— Я прошу тебя об этом, друг мой.

Ганни озадаченно почесал затылок, переглянувшись с Росинкой. В день назначенного свидания Фиделиса и Пламенной Леди его родители, тетя Таранис, Росинка, Демон и сам виновник собрания, Фиделис, собрались в родном доме Ганни. Они каким-то волшебным образом уместились на тесной кухне. Даже Хозяин Леса ненадолго просунул голову в дверной проем, но, видимо, посчитав, что его великолепного присутствия кухонька уже не выдержит, исчез так же быстро, как появился.

— Фиделис, я не думаю, что мое присутствие на вашем свидании с Пламенной Леди так уж необходимо. Тем более, что мне не хочется смущать тебя подслушиванием…

— Прошу тебя, Эоганн!

Юному лешему стало больно при взгляде на умоляющее выражение лица Фиделиса, который принял облик высокого крепко сложенного человеческого мужчины. Эоганн отстраненно отметил, что Маркус Флинт не подвел его, ведь, насколько он, Эоганн, мог судить о человеческой моде, Фиделис выглядел потрясающе: черная мантия облекла его тело, подчеркивая стройность фигуры, а белоснежная рубашка, чуть тесноватая, по мнению лешего, красиво обтягивала широкую грудь. Пламенная Леди определенно должна была впечатлиться, если, конечно, у нее был вкус.

— А что вы думаете? — спросил Эоганн у родителей.

Иво ласково потрепала его по волосам:

— Это решать тебе, Ганни. Скоро от твоих решений будет зависеть судьба всего леса...

Эоганн раздраженно вздохнул.

— Я принес для тебя печенье, чтобы не так скучно было сидеть в этом отверстии на одежде, — заискивающе улыбнулся ему Фиделис.

— Это называется «карман», — поправил Эоганн. — Xорошо, я согласен. И это не ради печенья.

— Благодарю тебя, друг мой, — Фиделис потерся носом о молочно-белую щеку лешего, выражая свою радость и привязанность.

«Должно быть, когда он находится в человеческом облике, людям такое поведение покажется странным», — пришло в голову Эоганну.

— Фиделис, послушай, никаких прикосновений к Минерве, хорошо? — обхватив ладошками лицо друга, Эоганн проникновенно заглянул ему в глаза, стараясь передать ему всю важность своих слов.

— Что, мне ее даже обнюхать нельзя? — переспросил тот, не пытаясь отстраниться.

— Нет, Фиделис, только не тогда, когда ты в человеческом облике. Никакого обнюхивания, облизывания и покусывания. Это отпугнет ее, — твердо ответил Эоганн.

— А как же я дам Минерве понять, что она мне нравится? — нахмурился Фиделис.

— Словами. Также можешь взять ее за руку в конце вечера, или позволить ей взять твою руку.

Эоганн напрягал память, пытаясь вспомнить все правила поведения, усвоенные им за время, проведенное с людьми.

— Если быть человеком — значит иметь кучу нелепых ограничений, то мне очень жаль Минерву. Я смогу освободить ее от этих оков! — по взгляду Фиделиса стало понятно, что он загорелся этой идеей.

— Не надо предлагать ей стать частью лесного народа на первой же встрече, — остудила его пыл Иво.

— Ты бы ей еще спариться предложил, — не преминула подколоть боуги тетя Таранис.

— А что, еще рано, да? — смущенно спросил Фиделис, переводя неуверенный взгляд с Эоганна на молчаливого Боско.

— Не переживай, я пойду с тобой, — подавив тяжкий вздох, Эоганн хлопнул его по плечу. — Я буду подсказывать тебе на нашем языке, если что-то пойдет не так.

Демон громко и насмешливо каркнул.

— Эй, я заставлю тебя взять эти слова назад, — Фиделис ткнул пальцем в лоснившуюся черную грудку ворона, на что тот воинственно распушил перья и щелкнул клювом.

Пока Иво пыталась предотвратить драку и разгром кухни, по очереди шлепая тряпкой то растрепанного Фиделиса, то хлопавшего крыльями Демона, Росинка потянула Эоганна за рукав рубахи.

— Я скучаю без тебя, — тихо сказала она, отведя его в уголок кухни, — я по сто раз на дню натыкаюсь в лесу на Господина, будто он караулит меня. В глаза ему уже совестно смотреть.

— Я знаю, разлука тяжела, — Эоганн крепко обнял свою лесную подругу, зарывшись лицом в родные зеленые кудри, пахнувшие мхом и грибами, — я никогда не покидал дом так надолго, и мне часто хочется выть от тоски. Но что для нас эти несчастные семь лет? Они пролетят незаметно, — шептал он ей, едва касаясь губами чуть заостренного ушка. Он не говорил об этом ни с кем, кроме нее.

— Ну что, говорили уже с ее родителями? — тихо спросила Таранис у Иво и Боско, кивнув на тот уголок, в котором дети уединились от чужих ушей.

Боско пошевелил усами:

— «Какое там. Они же еще дети».

— Дети не дети, а скоро они достигнут брачного возраста, — напомнила Таранис.

— «Вот когда достигнут, тогда и разговоры вести будем», — твердо ответил Боско.

— Распустите сына — приведет домой человека. Вот хорошо-то будет, — криво усмехнулась тетя.

— Ну, приведет, и что дальше? Это будет решение нашего сына, и ничье больше, — вмешалась Иво, бросив предупреждающий взгляд на сестру, — ты помнишь, сколько времени нам потребовалось, чтобы уговорить тебя принять природу нашего Ганни?

Таранис, поджав губы, промолчала.

Конец ретроспективы.

* * *

И вот сейчас Ганни лежал, свернувшись клубочком, в широком кармане мантии Фиделиса, поедая печенье и прислушиваясь к происходящему снаружи. Судя по всему, Фиделис и Пламенная Леди уже сидели в кафе, потому что их голоса смешивались с шумом, который могла бы издавать большая толпа людей. Эоганн даже после долгого времени, проведенного в окружении людей, чувствовал себя неуютно, но он был хотя бы теоретически защищен плотной тканью, тогда как Фиделису, должно быть, приходилось намного хуже. Пожалев беднягу, Эоганн, отложив печенье, полез из кармана наружу — благо, нижняя часть тела Фиделиса была надежно скрыта от Пламенной Леди столом. Почувствовав его движение по своей ноге, Фиделис убрал руку под стол, и, осторожно подхватив енота большой ладонью, незаметно сунул его к себе за пазуху. Обнаружив себя сидящим на теплом животе Фиделиса, Эоганн спрятался во внутренний карман мантии, прислушиваясь к разговору.

— … Мой муж погиб десять лет назад. Тогда эпидемия драконьей оспы унесла множество жизней… — донесся до его ушей серьезный голос Пламенной Леди, — вы сами понимаете, мне тогда было не до флирта. Я на долгие годы ушла в работу. А у вас были серьезные отношения?

— Я скорблю с вами, — вздохнул Фиделис, — но у нашего народа нет понятия серьезные или несерьезные отношения. Я спар… (Эоганн поспешно вцепился ему коготками в бок) …стар для отношений с самками. То есть, я так думал, пока не увидел вас, Минерва.

— Не называй ее самкой! Женщина! — прошипел Эоганн на лесном языке. Пламенная Леди не могла различить его голос, тогда как острому слуху Фиделиса он был доступен.

— Я убежден, что такая женщина, как вы, Минерва, достойна того, чтобы ее обожали и оберегали. И я буду счастлив посвятить этому свою жизнь.

— Будет вам, — по голосу Пламенной Леди Эоганн понял, что она была смущена. Это был хороший знак.

«Слава Лесу, что я пошел с ним», — бесшумно выдохнул Эоганн, пригревшись за пазухой Фиделиса.

— Расскажите мне о вашей лесной жизни, — попросила МакГонагалл.

— Что вы хотите знать? — в голосе Фиделиса Эоганн услышал улыбку.

— Меня, как преподавателя Трансфигурации, интересует природа ваших трансформаций.

Фиделис неуютно пошевелился, и Эоганн успокаивающе потерся спинкой о его бок.

— Вы умная женщина, Минерва. Я же был лишен человеческого образования, и едва ли я смогу объяснить вам доходчиво те процессы, которые происходят в моем организме, — хмуро ответил Фиделис, — такой уж я. Скажу лишь, что при превращении у меня уходит очень мало энергии. Эоганн, например, затрачивает больше.

— Я могу себе представить, я сама анимаг, — кивнула МакГонагалл.

— Что это значит? — поинтересовался боуги.

— Я умею превращаться в животное. В кошку, если быть точной, — пояснила Пламенная Леди.

— Это не то же самое, — покачал головой Фиделис, — Эоганн с рождения такой. То есть, с обращения. Это часть его сущности, которую он унаследовал от рода его лесного отца.

— Мы с вами дети разных культур, Фиделис. Нам очевидно нелегко понять друг друга. Но мы пытаемся подобрать слова, и у нас это отлично получается, — судя по ее голосу, МакГонагалл улыбалась, — я считаю, что это прекрасно. Позвольте задать вам личный вопрос? Если вам будет неприятно, вы можете не отвечать.

— Я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство, — ответил боуги.

— Каков ваш настоящий облик? Используете ли вы его? Я читала, что ваш вид может принять фактически любое обличье…

Эоганн нервно заерзал. Он-то был в курсе, насколько Фиделис не любил обсуждать с кем-то свой истинный облик, не говоря уже о том, что он никому не позволял его наблюдать.

— Мой истинный облик вы не сможете представить, — покачал головой тот, — и я не возьмусь его описывать. Я так давно не принимал его, что и сам с трудом вспоминаю… Мне по душе мощные, сильные тела. Вы, должно быть, заметили.

— Да уж, вашего медведя сложно забыть, — улыбнулась Минерва, и Эоганн почувствовал, как тело Фиделиса отпускает напряжение. Посчитав, что друг освоился, и помощь ему больше не нужна, енот вернулся в широкий карман, где его дожидалось недоеденное печенье.

* * *

Пламенная Леди, которую Фиделис проводил до школьных ворот, на прощание мягко пожала его сильную руку. Тот замер, стараясь не совершать лишних телодвижений, чтобы не спугнуть момент.

— Спасибо за чудесный вечер, Фиделис, — прошептала она.

— Спасибо, что разделили его со мной. Я могу надеяться на еще одну встречу с вами? — хрипло спросил боуги.

— Можете, — немного кокетливо ответила пламенная леди, — как насчет следующего воскресения?

— В то же время, в том же месте? — предложил Фиделис, и Минерва согласно кивнула.

Когда они тепло попрощались, и Пламенная Леди скрылась из виду, Эоганн высунулся из кармана мантии Фиделиса, и тот рассеянно подхватив его под брюшко широкой ладонью, посадил себе на плечо.

— Ты почувствовал? Пламя внутри нее, — тихо спросил боуги на человеческом языке, и Эоганн согласно потерся теплым боком об его щеку.

Агитирую за вступление в группу, посвященную моим фанфикам: https://vk.com/belaya_zmeyka

— Владыка, скажите…

— Ты можешь называть меня дедом, Эоганн, — легким движением пальцев Лесной Хозяин прервал внука. Они сидели на опушке, считавшейся излюбленным местом Владыки. Вековые деревья, переплетающиеся темными ветвями, окружали ее по периметру, так, что казалось, будто ни одна живая душа не сможет просочиться сквозь подобный заслон. Эоганн немного нервничал, сидя на трухлявом пеньке: он бывал тут нечасто, в основном, по приглашению самого Господина, когда тому вздумывалось обсудить дела Леса со своим наследником.

— Дед, — на пробу произнес Эоганн, робко подняв глаза на старого лешего. Тот смотрел на него без какого-либо выражения на лице, лишь его нечеловеческие глаза внимательно щурились, подмечая малейшую деталь. Эоганн прокашлялся, прежде, чем заговорить снова, — скажи, каково это — быть человеком?

— Ты сам должен ответить себе на этот вопрос, — ответил Владыка, склонив длинноволосую голову на бок.

— Ты был человеком гораздо дольше меня. Я мало что помню, — с долей стыда признал Эоганн, — я хотел забыть. И сейчас я ничуть не приблизился к пониманию людской природы.

— Эоганн, не нужно их понимать, — Владыка грузно оперся обеими руками о свой посох, который, по слухам, содержал в себе огромную силу, и Эоганн понял, что его вопрос каким-то образом расстроил деда, — твоя правда, я продолжительное время был человеком. Большую часть своей жизни.

Эоганн чуть не задохнулся, обратившись в слух. Еще никогда Владыка не признавал при нем свою человеческую природу.

— Думаешь, я понимал людей, даже будучи человеком? — Лесной Хозяин горько покачал головой. — Я во многом заблуждался. Тыкался носом, как слепой детеныш, искал, бродил по земле. Когда же меня нашла твоя бабушка, моя Лесная Царица, мне показалось, что я наконец прозрел.

— Значит, ты владеешь человеческой речью? — не преминул спросить Эоганн.

— От всего отвыкаешь. Много лет мои губы не произносили человеческую речь. Она была мне противна, — ответил Владыка, уставившись нечитаемым взглядом в чащу.

Значит, теоретически он знал человеческий язык, но давно не использовал — сделал вывод Эоганн. Даром, что он ни разу в своей жизни не слышал, как сухой, скрипучий, будто ствол старого дерева, голос произносит человеческие слова, как шевелятся изборожденные морщинами губы. По мнению Эоганна, это было бы увлекательное зрелище.

— У тебя получается общаться с людьми? — видимо, счел своим долгом поинтересоваться Владыка. От взгляда янтарных глаз не укрылось, как понурился Эоганн.

— Я бы не сказал, — вздохнул тот, — отчего-то мне легче со взрослыми. Детеныши напоминают мне бельчат, которые до поры — до времени совершенно неразумны.

— Держи ухо востро. Взрослые логичнее. Но также они и опаснее, — для наглядности Владыка сжал длинными пальцами ухо Эоганна, которое ему следовало держать востро.

— Я стараюсь, — буркнул смущенный Эоганн.

— Хорошо. Вскоре у меня будет для тебя задание. Твоя миссия, которая покажет, насколько ты готов к принятию титула Лесного Хозяина, — действующий Лесной Владыка пристально посмотрел на будущего, и маленький леший с трудом сглотнул. Невозможно было поверить, что это существо, казалось бы, более древнее, чем сам лес, когда-то было человеком. Таким же, как Эоганн. Или старик, или профессор Снейп. Что он когда-то не знал Леса, слонялся по миру в поисках чего-то насущного. Сейчас Эоганн не представлял себе, что может быть значимее леса. Если будучи человеком он так же отвлекался бы на вечную суету и вечные поиски, он был рад, что его человеческую сущность подавили.

* * *

После урока Защиты от Темных Сил профессор Амбридж попросила Эоганна задержаться. Гермиона, с которой он сидел в этот раз, неловко улыбнулась ему на прощание и покинула кабинет вместе со всеми. Эоганн проводил взглядом ее фигуру. Пожалуй, интеллектом она могла затмить всех своих однокурсников, и Эоганн с удовольствием садился рядом с ней на уроках, зная, что непременно почерпнет новое о человеческом мире из неиссякаемого источника, называемого умом Гермионы. Другие человеческие детеныши сторонились ее, чувствуя себя не в своей тарелке. Эоганн знал, почему. Она отличалась от них, подобно свежему винограду в бочке изюма.

— Эоганн, — окликнула Амбридж, должно быть, не в первый раз, и Эоганн наконец очнулся от своих дум.

— Да, профессор. Я весь внимание.

— В Хогвартс прибыл сотрудник Министерства Магии специально, чтобы познакомиться с тобой, — улыбнулась женщина. Эоганн не разделял ее энтузиазма.

— Зачем? Я не хочу знакомиться с новыми людьми, — нахмурился он. Даже без напутствий деда он знал, что люди опасны. Однако, далеко не все из них хотят причинить ему вред. Эоганн должен был дать человеку шанс.

— Боюсь, это необходимо. Уверяю, тебе не грозит опасность. Наши люди хотят удостовериться, что ты можешь учиться с магами… человеческого происхождения, — объяснила Амбридж.

— Мое происхождение такое же человеческое, как и ваше, — буркнул Эоганн, все еще сомневаясь.

— Вы поняли, что я имею в виду, мистер Поттер, — покачала головой Амбридж, — это не отнимет у вас много времени.

— Ну, хорошо, — неохотно согласился Эоганн, — если это требуется для того, чтобы я мог продолжить обучение…

Амбридж привела его в пустой класс, в котором их уже поджидал человек Министерства, со скучающим видом подпирая поясницей запыленную парту. Вопреки ожиданиям Эоганна, он был одет далеко не так же элегантно, как профессор Амбридж — если в ее гардероб в основном входили костюмы разных оттенков розового, то мужчина был одет в такую рванину, будто бы не поделил малинник со стаей медведей.

— О, лесной владыка, что с вами случилось? — не удержался Эоганн, подходя поближе. — Вам требуется помощь?

— А? — мужчина непонимающе уставился на маленького лешего.

— Вы так ужасно выглядите, будто бы на вас напали по дороге сюда. Может, вам принести мантию прикрыться? — жалостливо поинтересовался Эоганн, бесцеремонно разглядывая ошарашенного сотрудника Министерства. Того, похоже, задели его слова.

— Я отлично выгляжу, маленький ты засра… — начал было мужчина, но был перебит Амбридж:

— Мистер Макнейр, сделайте уже то, зачем вы пришли, — Эоганн повернулся к профессору. Она не была рада видеть ободранного мужчину, о чем явно говорила едва заметная гримаса отвращения на ее лице. Эоганн даже невольно посочувствовал мужчине, который, очевидно, привык к такому обращению. Но, приглядевшись пристальнее к нему и применив свои силы, Эоганн понял, что, возможно, поторопился с выводами. Мало того, что в руке мистера Макнейра сидела та же язва, что точила нутро Человека в черном и отца Драко, так и разрастающаяся гниль внутри него не внушала доверия. Он совершенно очевидно для Эоганна был убийцей. Мистер Макнейр как раз относился к тому типу людей, который дед настоятельно советовал обходить десятой дорогой.

— Иди сюда, малец, — неохотно сказал Макнейр, поймав на себе бдительный взгляд Амбридж.

Эоганн не двинулся с места.

— Вы не убьете меня, если я подойду? — прямо спросил он, требовательно вперившись в его глаза своими честными глазищами.

— Мистер Поттер, не дерзите представителю Министерства, — закудахтала Амбридж, Макнейр же взглянул на него с интересом.

— Не сегодня, парень, — пообещал он, заставив Амбридж подавиться воздухом. Эоганн, серьезно кивнув, осторожно приблизился, будто к норовистому зверю.

— Покажи мне свою палочку, — велел Макнейр. Эоганн, помедлив, достал палочку из кармана, нежно поправив проросшие тисовые иголки. В скором времени, как он надеялся, палочка могла дать семена.

— Да уж, не врут люди, — Макнейр пожирал глазами иголки, — она слушается?

— Да, между нами существует связь, как между любым волшебником и его палочкой, — пожал плечами Эоганн.

— Твоя связь с палочкой, очевидно, сильнее. За счет того, кто ты есть. Поговорим об этом. К какой категории тварей ты относишься? — мужчина оскалился, показав испорченные зубы.

— Мистер Макнейр, подбирайте слова! Вы говорите с ребенком! — воскликнула Амбридж, следившая за происходящим.

— О да, я люблю маленьких нежных ребятишек, — лицо Макнейра приняло такое гурманское выражение, что Амбридж передернуло.

— Вы в курсе, что у вас вот-вот раскрошится верхний правый клык? — Эоганн был в своем репертуаре.

— Заткнись и отвечай на вопрос, — прорычал Макнейр.

— Так заткнуться или отвечать? — Эоганн выглядел сбитым с толку. Ну вот, опять он столкнулся с человеческой нелогичностью.

Взбешенный Макнейр прошипел под нос какое-то заковыристое ругательство и выдохнул, пытаясь успокоиться.

— Отвечай по делу, — велел он, чувствуя, как взгляд Долорес Амбридж буравит его висок. У него чесались руки надавать подзатыльников наглому полукровке, раз уж ему запретили взять с собой один из любовно наточенных топоров, однако министерская розовая крыса, судя по ее взгляду, питавшая далеко не теплые чувства к его методам, не позволила бы ему заняться мальчишкой всерьез.

— Я леший. Я думал, об этом уже всем известно, — Эоганн отступил поближе к профессору Амбридж, чувствуя в ней своеобразный источник спокойствия. Он знал, что Макнейр был не опасен для него. По крайней мере, сейчас. В мужчине чувствовалось любопытство, но глаза его, неживые, как у змеи, глядели холодно.

— Ты слишком высокого о себе мнения, — хмыкнул Макнейр. Эоганн склонил голову, исподлобья глядя в ответ. Интересно, что заставило его, Человека в черном и отца Драко отдать себя убийце его человеческих родителей? Должна же быть причина этому.

— Вас обижали в детстве?

— Так, довольно, — и без того скудное терпение Макнейра лопнуло, — иди сюда, — он достал что-то из сумки.

— Что это? — подала голос Амбридж.

Макнейр театрально поднял руку, и Эоганн увидел покачивающийся на его запястье тонкий ошейник из темной кожи. Профессор Амбридж издала какой-то странный звук при виде этого предмета.

— Подарок от Департамента по контролю за магическими существами, — Макнейр снова ухмыльнулся, однако, будто смутившись, прикрыл рот рукой.

— Но я не это имела в…

— Вы вызвали нас и попросили принять меры, мисс Амбридж. Мы приняли, — Макнейр качнул ошейником, — подойди, Поттер, я должен нацепить это на тебя.

— А если я не хочу? — полюбопытствовал Эоганн.

— Ты не пойдешь против Министерства. Не выйдет, щенок, — усмехнулся Макнейр.

Эоганн нахмурился. Ошейник, вне всякого сомнения, был магическим. У деда точно хватило бы сил разрушить его чары, но было опасно приносить ошейник в свой лес, не будучи уверенным, что его нельзя отследить. Эоганн, как и любой другой житель леса, не задумываясь, отдал бы жизнь за свой дом. Лучше он умрет здесь, прямо в этом кабинете, чем пустит людей в свой лес.

Недолго думая, Эоганн ухватился за руку Амбридж и, обратившись енотом, залез на ее плечо, намертво вцепившись коготками в ткань розового пиджака. Устроившись там, он воинственно встопорщил шерстку на загривке и запищал на Макнейра, приоткрывшего рот от изумления.

— Отлично, значит, оказываем сопротивление, — тот шагнул к попятившейся Амбридж, намереваясь содрать енота с ее плеча, но тут дверь распахнулась, и Эоганн внезапно почувствовал себя в миллион раз лучше — на пороге стоял пышущий гневом Человек в черном в компании старика и Пламенной Леди.

— Ах ты чертов живодер! — прошипела профессор Макгонагалл, испытывая столь явное желание вцепиться в лицо Макнейра, что тот отступил от Эоганна и перепуганной Амбридж, опустив ошейник.

— Приказ Министерства! — буркнул он, но директор чуть искривил губы в снисходительной улыбке, хотя Эоганн бы мог поклясться, что ему было отнюдь не смешно.

— Я поговорю с вашим начальством, Уолден. Можете больше не утруждать себя посещением Хогвартса, вам тут не рады, — все это директор произнес наидружелюбнейшим тоном, однако Макнейр из хладнокровного убийцы мигом превратился в школьника, которого только что отчитали за беготню по коридорам.

Человек в черном тем временем подошел к Амбридж, подставив ладонь для Эоганна, и тот немедленно перебрался на его руку. Опустив енота на парту, Снейп вперился глазами, напоминавшими холодные темные тоннели, в лицо Амбридж.

— Вы зашли слишком далеко.

— Профессор Снейп, я не хотела этого… — начала было Амбридж, но тот перебил:

— Уводить Поттера без ведома его декана на встречу с министерским палачом? Вы выжили из ума? — последнюю фразу Снейп почти прошипел в лицо Амбридж.

— Видимо, в Министерстве не нашли более квалифицированных сотрудников, — Макгонагалл выразительно скривилась, пройдясь взглядом по лохмотьям, в которые был облачен Макнейр, — притащили пугало для ребенка, нечего сказать.

— Он не пугало, — внезапное заступничество Эоганна заставило всех обернуться, — конечно, он не красавец, — у Макнейра глаза стали размером с блюдца, — но я его не испугался. Ну ладно, может быть, чуть-чуть, — Эоганн отвернулся от ошарашенного Макнейра и приблизился к Снейпу, — профессор Снейп, не ругайте профессора Амбридж. Она хотела меня защитить.

— Все это — ее вина, Эоганн, — Снейп ткнул пальцем в сторону Амбридж, — вы больше не приблизитесь к мальчику, если поблизости не будет меня, Минервы или Альбуса. Больная женщина, — процедил Снейп, выталкивая Эоганна из помещения и захлопывая за собой дверь.

— Вы сказали, мистер Макнейр — палач? — немедленно спросил Эоганн.

— Именно. Он настоящий убийца, Эоганн, и по профессии, и по образу мыслей. Держись от него подальше, — прошипел Снейп, внутри которого все клокотало от гнева.

— Я и не собирался общаться с ним, — уверил его Эоганн.

— Я знаю это выражение лица. У тебя опять какой-то тупой вопрос наготове? — спросил Снейп, потирая переносицу.

— Мне интересно, какие неблагоприятные условия жизни толкают людей на служение убийце моих родителей. Мистера Макнейра били в детстве? — спросил Эоганн.

— Мерлин мой, за что? — коротко вздохнул Снейп, закатывая глаза к потолку.