Тень мракоборца (джен)

Hearing music from the deepest forest

Songs as a seduction of sirens

The elf-folk is calling me

Tapio, Bear-king, Ruler of the forest

Mielikki, Bluecloak, Healer of the ill and sad

Open the gate and let me follow the uncarven path

The way to the lands

Where as a hero I stand

The path where Beauty met the Beast

Elvenpath

It's the honesty of these worlds

Ruled by magic and mighty swords

That makes my soul long for the past

Elvenpath

Nightwish “Elvenpath”

Очнулся Гарри там же, где принял драконью кровь. На алтаре давно исчезнувшего бога, чье могущество кануло в Лету даже прежде, чем из памяти смертных стерлось его имя. Волшебника оно, впрочем, не волновало; в любом случае, сейчас алтарь был привязан лишь к силе рода. Мерный треск факелов даже при слабом освещении сейчас казался Гарри успокаивающим, а тьма больше не выглядела враждебной. Он не мог с уверенностью утверждать, происходила ли встреча с собственным отражением в действительности или всего лишь ему пригрезилась, но совершенно отчетливо помнил, что оружие нужно искать за троном.

Тень не солгала, за высоким креслом с резной спинкой, на сиденье которого покоилась простая без всяких украшений золотая корона, Гарри обнаружил хлипкую деревянную дверь без замка. Стоило ее открыть, и до слуха Поттера донеслось тихое, едва различимое пение, сопровождаемое мягким разноцветным сиянием, освещающим стену хранилища.

Клинки. Истинное сокровище рода, которым никогда не сможет воспользоваться кто-либо посторонний. Боевые маги обожали сравнивать оружие с женщинами, причем часто, не в пользу последних. Поскольку в отличие от людей, оружие не предает. Многие мастера меча, в случае, если не оставляли потомков, предпочитали, чтобы их хоронили вместе с клинком. Одна любовь и одно оружие. Разумеется, эти слова были частью наставлений, а вовсе не семейного кодекса, стоит отметить, довольно лаконичного, но именно так предпочитали жить предки. По крайней мере — стремились.

Так что нет ничего удивительного в том, что даже член семьи мог воспользоваться лишь одним из клинков, предварительно пройдя не самое легкое испытание. Гарри было крайне интересно, почему магия рода заставила его «поговорить» с собой, притом, что остальные встречались с чем-либо иным. Каждому зал указывал на его собственные слабости, и давал возможность их преодолеть, и то, что именно он столкнулся со своим отражением, непременно должно было что-то обозначать. Так же, ему еще предстояло разобраться, что этой ночью в нем изменилось, однако, сейчас явно было не время об этом задумываться.

Истинные мастера меча встречались не часто даже среди Моуди. Фактически, отец был первым грандмастером защиты за последние полтора века. Чего не удалось ни деду Бриарею, ни прадеду Кратосу. Последнему, скорее всего, лишь потому, что во время штурма Нурменгарда, инферналы оторвали ему руку, однако, история не знает сослагательного наклонения.

Всего шестьдесят четыре клинка, часть из которых известна в обоих мирах, часть — лишь в магическом, а некоторые и вовсе остались известны лишь членам рода. Впрочем, трех мечей здесь не было; сломанный Бальмунг Зигмунд отправил в Исландию в качестве извинений, Нэглинг хранился в кабинете отца, а Тюрфинг был расколот на мелкие части и уничтожен, чтобы впредь им никто не воспользовался.

Мечи играли всеми цветами радуги, и каждый из них был воистину уникальным. Одни излучали спокойную уверенность, другие жаждали боя, третьи о чем-то грустили... они обладали самой разной формой и размерами, от изящных рапир до двуручников, и за каждым скрывалась своя собственная удивительная история. Иногда прекрасная и возвышенная, иногда полная коварства, подлости и предательства, а иногда — способная превзойти самые жуткие из кошмаров худших преступников в Азкабане.

Молодому волшебнику нужно было найти наиболее подходящую ему песню, ту историю и клинок, что как можно ближе совпадут с ним характерами. Ведь лучше оказаться безоружным, чем держать в руках оружие, которое тебя не слушается. Гарри медленно шел вдоль оружейной стойки, полностью занимавшей стену зала, осторожно касаясь рукоятей клинков кончиками пальцев, только сейчас начиная осознавать, что какой бы его фамилия ни была, он всегда будет отчасти Моуди.

В какой-то момент по пальцам будто прошелся удар тока. Отдернув на секунду руку, Гарри зарычал от ярости и вновь схватил рукоять. Поток хлынувшей в этот момент в него энергии едва не вышиб из Поттера сознание, куда там волшебной палочке. Вытаскивая клинок наружу, он едва не рухнул на колени, не в силах справиться с кипящей в нем силой, но все также упорно продолжал тащить клинок на себя. В какой-то момент приток энергии прекратился, и Гарри почувствовал, как из него стремительно начала убывать магия. На какой-то миг ему захотелось бросить оружие, но гневная мысль о том, что это всего лишь очередное глупое испытание вовремя придала ему решимости.

Изо всех сил рванув клинок на себя, Гарри с торжеством вскинул его над головой. Кажется, в порыве чувств он даже рыкнул. В его руке неистово сверкал совершенно обычный внешне меч каролинг, отличающийся от маггловских собратьев лишь необычным серебряным сиянием. Mistilteinn, меч Траина.

Несколько раз, взмахнув клинком на пробу, волшебник пришел в неописуемый восторг. Меч излучал веселье и рвался в бой, при этом идеально слушаясь временного обладателя. Гарри прекрасно знал, что клинок, в лучшем случае, лишь может иногда помочь оказавшемуся в беде потомку, точно направив в нужный момент его руку, но ничего другого молодому волшебнику от чужого меча и не было нужно. Не только палочка способна учиться у волшебника, и не только она способна передавать ему свои знания. А собственный клинок... Гарри был уверен, что однажды его получит.

Вернувшись в зал, он без лишней спешки облачился в доспехи, с интересом осматривая Олений Чертог. Дверь в зал с клинками бесследно исчезла, и Гарри даже не стал забивать себе голову, существует ли она всегда, либо появляется лишь в момент нужды. Если древнюю магию не могли понять даже те, кто её сотворили, собственные шансы в ней разобраться Гарри оценивал как близкие к нулевым. Сейчас, без давления разлившейся по залу тьмы, Хеорот выглядел если не уютным то, по крайней мере, своим. По какой-то причине Гарри знал, что пока он здесь, во всем мире не найдется никого, способного ему навредить. Он не чувствовал какого-либо притока сил; кодекс рода утверждал, что члены семьи должны добывать себе силу сами, но совершенно отчетливо ощущал, будто на его плече лежит рука кого-то древнего и могущественного. Впрочем, злоупотреблять родовой защитой тоже не стоило, предки не слишком любили, когда кто-то пытался за ними спрятаться, в чем Гарри их определенно поддерживал. Хороший совет в качестве помощи — более чем достаточно.

Отчасти, такое относительно равнодушное отношение предков объяснялось самой формулировкой семейного кодекса. Фактически, от потомков Моуди требовали только сохранить честь, достоинство и свободу. Что в сравнении с некоторыми полностью регламентирующими жизнь других родов уставами являлось нонсенсом. Впрочем, при всей лаконичности, кодекс Моуди был, пожалуй, самым непримиримым в тех трех вопросах, что он рассматривал. За любое нарушение — смерть, изгнание или вечное проклятье от предков. Так что они были едва не единственной семьей в Англии, у которой не только в восемнадцатом, но и в двадцатом веке сохранилась кровная месть и несколько довольно варварских обычаев. Конечно, у наиболее древних ирландских и шотландских семей также нередко встречалось что-то отдаленно похожее, однако, по степени кровожадности предки могли легко заткнуть за пояс и гоблина.

Поскольку семейный кодекс древнейшего и благороднейшего рода для его членов при рассмотрении какого-либо дела в Визенгамоте имеет приоритет перед магическим законодательством, предков статуса и лишили. Вернее, это послужило одной из дополнительных причин. Ведь трудно осудить человека, которому закон диктует лишь держать слово да платить по долгам. Многим попросту неуютно рядом с такими людьми находиться. Впрочем, даже после лишения статуса, в случае противоречия семейного кодекса законам, первый по-прежнему имел преимущество.

Закончив собираться, Поттер осторожно надел очки, и задорно щелкнув по носу череп Фафнира, с усмешкой оглядел увитые рогами своды Хеорота. Расправив плечи, на прощание подмигнув дракону, Гарри, выпрямившись и задрав подбородок, покинул средоточие силы предков.

Отец ждал его прямо за дверью, так что, едва отворив противно скрипящую дверь, Гарри уткнулся лбом в кончик волшебной палочки.

— Вижу, все прошло успешно?

— Более или менее, — мракоборец спрятал палочку, лишь когда Гарри, небрежно пожав плечами, заговорил, что не укрылось от внимания юного волшебника.

— Тогда рассказывай, кто же тебе ответил?

Самодовольно усмехнувшись, Гарри легко тряхнул рукой, выбросив из рукава, пожалуй, все же слишком длинный для его роста клинок.

— Мистлтейнн? Хороший меч, даже, несмотря на то, что принадлежал Темному Лорду. Я все думал, как бы тебе Дайнслейф и подобная ему дрянь не досталась, а этот, хотя бы, не слишком агрессивен, и служил не только злодеям.

Гарри согласно кивнул. Этим самым клинком правитель Валланда убил четыре сотни и двадцать волшебников. Довольно неплохие результаты, при мизерном населении Европы в те времена. Только сейчас Гарри заметил, что его отец, судя по всему, за ночь так и не сошел с места. Трудно было сказать, ждал ли он каких-либо трудностей, и надеялся в случае чего помочь, либо просто не смог справиться с волнением, но где-то в глубине души юный волшебник почувствовал, что подобная забота ему приятна. Глупа, но приятна.

А еще он где-то читал, что «побегом Омелы» Локи поразил Бальдра. К сожалению, о богах было мало что известно даже волшебникам. Ни Моуди, ни даже Певереллы, совершенно определенно той эпохи не застали. Гарри знал только, что когда-то давно некоторые чародеи повелевали магглами, выдавая себя за богов, но о тех временах сочинили настолько много историй, что уже и не разобрать, какая их часть правда, а какая — вымысел. Справедливости ради, стоит заметить, что если уж маги называли себя «богами», обычно они имели для того какие-то основания. Некоторые из них жили тысячи лет и были настолько искусны в магии, что... да что там древние боги, стоит сравнить Кигнуса II Блэка с большей частью «волшебного» населения Британии, и очень мало кого из них после этого повернется язык назвать волшебником.

— Иди, отдыхай уже, вижу ведь, что ты на ногах не стоишь. — Вяло кивнув мракоборцу, Гарри устало побрел к себе в спальню. Впрочем, не успел он сделать и десятка шагов, как хриплый рев заставил его замереть на месте.

— Стой! Чуть не забыл, — довольно оскалился Аластор, протягивая сыну выуженную из подкладки плаща толстую окровавленную книгу с неровными страницами. — Отныне она твоя. Передашь в свое время наследнику. И не забывай, Гарри, нам вечером еще в Гринготтс. Можешь идти.

Очумело кивнув головой, юный волшебник зажал могущественный черномагический фолиант под мышкой, и поплелся прочь из подземелий. Стоило покинуть своды древнего чертога, и Гарри почувствовал, будто не спал неделю. Вернувшись в спальню, он лишь по привычке включил защиту, на мгновение тускло осветившую вспышкой рун комнату, и без памяти рухнул на кровать.