Червь (джен)

— Я тебя отпускаю, — солгал Регент.

Он заставил Призрачного Сталкера упасть на землю на четвереньки и издать стон. Столь же легко, как будто это было его тело, он заставил её зарядить арбалет и, развернувшись, прицелиться в него. Выстрелить она не могла, он управлял каждым её движением.

Он чувствовал её напряжение, её отчаянное желание двинуть пальцем, нажать на спуск и вонзить болт ему под ключицу. Казалось, она фокусировала каждую крупицу силы воли на этой задаче.

— Есть тут одна хитрость, — сказал он. — Стоит мне кого-то подчинить, и становится гораздо проще повторить это с тем же человеком. И я смогу это делать каждый раз, когда ты окажешься рядом. Мгновенно.

Под его контролем она подняла арбалет и направила себе в висок.

— В следующий раз, когда я тебя захвачу, я не отпущу тебя весь день. Может быть два, если решу не поспать одну ночь. И самое забавное, — в его голосе не было юмора, — я собираюсь это сделать, даже если буду в обычной одежде, как только моя сила покажет, что ты поблизости. Ты даже не заметишь, что я рядом. Теперь ты — обуза для Стражей, и ты никогда не узнаешь, где или когда я вновь возьму тебя под контроль.

Конечно, это если ты не уйдёшь. Покинь город. Найди себе другую команду.

Он заставил её кивнуть, скованно, неловко. Он почувствовал, как её сердцебиение усилилось, а дыхание слегка ускорилось, но подавил это своей силой. Её мышцы сжались, неуправляемое движение за гранью его контроля. Она поняла, что он собирается сделать. Точнее, чего он не собирается делать.

Он не собирался её отпускать.

— Теперь позволь выпроводить тебя на другой конец города, прежде чем отпустить. Не думаю, что ты настолько глупа, чтобы попытаться следовать за нами, но, думаю, моим товарищам по команде так будет спокойнее, — он закатил глаза.

После этих слов он развернул её, включил суперспособность и провёл сквозь дверь.

Регент посмотрел на остальных, пожав плечами:

— Годится?

В призрачной форме она могла двигаться очень быстро. Несколько долгих минут он играл с её силой, наслаждался её способностью быть лёгкой, как пёрышко. Ему даже нравилось просто бежать по земле, отключив её силу и отталкиваясь ногами от поверхности. Девушка была в хорошей форме. Он чувствовал, что она постоянно тренировалась. Бег давался легко и был приятен, даже несмотря на боль от недавней битвы. Месяцы или годы практики натренировали тело.

Прошедший бой ощущался ещё приятнее. Её мышечная память была так хорошо настроена на удары, пинки, броски и уклонения, что иногда казалось, что можно дать ей двигаться на автопилоте, дать телу действовать самостоятельно.

Конечно, он не мог ей этого позволить. Но всё шло так гладко. Ему нравился такой расклад. Максимум отдачи за минимум усилий.

Очень в духе его обычной философии — меньше работать и больше развлекаться, заниматься тем, что ему действительно интересно. Брайан, Лиза и Тейлор действовали иначе. Они были друзьями. Он считал Брайана другом, но скорее в том смысле, что с ним можно было поиграть на приставке и поговорить о фильмах. Примерно, как если бы они были соседями по комнате или коллегами. Он улыбнулся, подумав об этом. В некотором смысле так оно и было.

Регент знал, что большую часть времени был второстепенным персонажем. Он подыгрывал, не мутил воду, не выделялся. Не сближался с остальными.

Его это устраивало. На самом деле, ему это прекрасно подходило.

Устраивало, потому что когда они направились на встречу с Вывертом, никто не заметил, что он отвлекался, или что он не участвовал в разговоре. Контроль над “марионетками” слабел с увеличением расстояния, и потому ему приходилось уделять всё больше внимания Призрачному Сталкеру и плавности её движений. Те же проблемы были у него, когда он контролировал много людей, а неприятный побочный эффект заключался в том, что координация, речь и плавность движения хозяина страдали так же, как и у "марионеток". Если бы он открыл рот и заговорил с Тейлор или Брайаном, то запинался бы или проглатывал слова. Всё это приносило проблем чуть ли не больше, чем веселья.

Но всё же он был удивлён, когда понял, как скучал по таким ощущениям. Это было похоже на наркотик — целый второй набор эмоций, физических ощущений. Настоящая жизнь. Быть просто Алеком, только Алеком? Никакого сравнения. Это было скучно.

Иногда он думал, что общение с отцом сломало в нём что-то.

Он помнил, как в детстве, лет в восемь или около того, ссорился с сёстрами из-за телевизора. Он хотел смотреть музыкальный канал, а они — какой-то дурацкий кукольный мультик. Их было двое, и он знал, что проиграет спор. Тогда он закатил истерику, начал кричать.

Атмосфера в доме изменилась мгновенно. Сёстры тут же перестали спорить, переключили телевизор на музыку, попытались дать ему пульт. Одна из отцовских подружек зашла и начала его успокаивать. А когда не смогла — зажала ему рот ладонью.

Этого оказалось недостаточно. Старый Дорогой Папочка вышел из главной спальни. Никос Василь. Сердцеед. Высокий, в одних семейных трусах, мускулистый, подтянутый, длинные волосы пропитаны потом и липнут к голове. Отец две или три секунды оценивал ситуацию, прежде чем применить свою силу на Алеке, двух его сёстрах и подружке, державшей руку у рта Алека. Он наслал на них дикий ужас. Сродни тому, что испытывает больной клаустрофобией, просыпаясь в гробу под двумя метрами земли.

Затем отец вернулся в спальню и захлопнул за собой дверь.

Это случилось летом, подумал Алек. Тогда он не особо следил за временем, так как в школу не ходил, и дни просто как-то текли сами собой. Всё же он помнил, что было жарко. С того момента и до самого Рождества Алек не издал ни звука.

На ум легко приходило ещё с десяток подобных ситуаций. Так что да, возможно, отец сломал-таки в нем что-то. Возможно, его эмоции “перегорели”, как могли бы полуослепнуть его глаза, если бы он слишком долго смотрел на солнце.

Или причиной была его собственная сила. Он мог быть двумя, тремя, четырьмя людьми одновременно, ощущая то же, что и они. К тому моменту как он стал подростком, будучи в других телах он уже испробовал все существующие наркотики, переспал сам с собой в телах множества парней и девушек. Как с этим могла сравниться жизнь обычного Алека?

Эмоции Призрачного Сталкера не были притуплены. Чувства были богатыми, насыщенными. Она была страстной в своих эмоциях: злой, нетерпимой. Даже отрицательные чувства он мог по-своему смаковать. На самом деле он их не испытывал — его роль была ближе к роли очень вовлечённого наблюдателя. Её страх пугал не больше, чем великолепный фильм ужасов с запредельной детализацией и погружением.

Он высоко подпрыгнул и активировал призрачное состояние, а когда она достигла верхней точки, заставил её расправить плащ и спланировать на крышу заправочной станции. Он остановился и потянулся её руками. Она дышала тяжело, но не настолько тяжело, как дышал бы он сам, пробежав хотя бы половину этой дистанции. Он ощущал, как её тело наполняют эндорфины после тяжелых упражнений, ощущал особенно сильно, потому что мог сравнить с другим телом. Она была спортсменкой.

Он провёл руками по её телу, почувствовал её груди, мышцы живота. Ещё раз потянувшись, он сжал её ладони, почувствовал напряжение в мышцах рук. Почувствовал, как она содрогнулась от отвращения.

— Почти забыл, что ты здесь, — прошептал он едва слышно для неё. Не то чтобы это имело значение. Она не хуже него ощущала движения рта. Он мог просто двигать губами — и она скорее всего поняла бы. Он усмехнулся ради неё настолько же, насколько ради себя.

— Так. Тебе наверняка интересно, что случилось, — сказал он. — Забавная особенность такого способа управления в том, что я могу чувствовать твои эмоции и реакции твоего тела. Как очень-очень хороший детектор лжи. Я ещё не сказал и половины, когда понял, что ярость и злость не дадут тебе просто повернуться и уйти. Ты ведь не собираешься покидать город, когда я тебя отпущу, верно?

Он почувствовал её попытку открыть рот и ответить. Он мог это позволить, дать ей ограниченный контроль над движениями, но не стал.

— Верно. Поэтому я позабочусь, чтобы всё прошло гладко. Моим товарищам и так есть о чём беспокоиться, а мне приятно поразмяться. Так что я займусь вопросом сам. Как мы с тобой поступим? Мы пойдём другим путём.

Он пошарил в карманах костюма и пояса и начал вытаскивать содержимое. Всё, что он счёл бесполезным,он выкидывал за край крыши. Деньги, заряды для арбалета, небольшой нож, запасная тетива, бинты, ключи и документы Стража полетели на землю около заправки, в переполненный мусорный контейнер и рядом с ним. На поясе висели пластиковые наручники, но ему лень было возиться с ними. На правом бедре он нашёл два мобильника. Отлично.

Один из них был старьём. Экран исцарапан настолько, что с него едва можно читать, пластиковой заглушки на нижнем гнезде нет. Другой — смартфон с сенсорным экраном. Он не узнал ни модели, ни марки, а интерфейс экрана, когда он его включил, был незнакомым. Специальная модель для Стражей? Какая разница. Неважно.

Пароля к смартфону он не знал. Обычно с этим разбиралась Лиза, но и у него был один козырь в рукаве. Держа её пальцы над клавиатурой, он дал им двигаться в самой естественной последовательности движений, выжженной в рефлексах неделями или месяцами привычных повторений. Мышечная память.

Потребовалось две попытки. Первая ощущалась слегка неправильной в конце. Вторая оказалась идеальной и была вознаграждена вибрацией телефона и появившемся меню.

— Контакты, — пробормотал он, нажимая кнопку. — Сталевар, Стояк, Виста, Флешетта, Крутыш... скукота. Ничего, с чем можно было бы работать. Директор Суинки? Нет. Потенциал есть, но она, вероятно, в курсе ситуации с кражей тела. Знает всё.

Он прокрутил ниже. Кроме избранных контактов там был короткий список, отсортированный по дате последнего вызова. Наверху была "Эмма Барнс".

Он проверил второй, старый телефон. Никакого пароля. Он быстро понял, что это её гражданский телефон.

— Берёшь его с собой на патрулирование? Это глупость или самонадеянность? А что, если ты его потеряешь? — он потряс головой и театрально ахнул:

— А что, если он попадёт не в те руки?!

Её голос гораздо лучше подходил для аханья, чем его. Он не смог удержаться от смешка, когда это услышал.

Эта девчонка, Эмма, была в обоих телефонах. Кажется он понял, кто она такая. Быстро просмотрев полученные сообщения, он нашёл настоящее имя Призрачного Сталкера, но он его уже знал. Тейлор как-то раз проговорилась.

Её пульс ускорился, а он почувствовал нарастающее чувство… чего? Возмущения? Она была недовольна вторжением в свою личную жизнь.

Он решил проверить, получится ли захихикать и этим разозлить её. Сработало и то, и другое.

На смартфоне текстовых сообщений не было, так что он просмотрел архив на отстойном старом телефоне. Много сообщений Эмме. Несколько — Мэдисон. Совсем мало — маме, Терри и Алану.

Он задолбался просматривать СМСки в порядке отправления и решил посмотреть сохранённые сообщения, которые София посчитала настолько важными или примечательными, что не стала их удалять. Это было познавательно. Ему пришлось покопаться в памяти телефона, чтобы найти продолжение диалогов к сообщениям, которые сохранила София, и понять, о чём шла речь в каждом из них. Это было непросто, потому что он не был участником событий и не всегда мог определить, о чём идёт речь.

Некоторые сообщения были бессодержательными, часть он просто не понял. Но затем одно из них заставило его остановиться, оно подтверждало его подозрения о том, кто такая Эмма.

Эмма: че ты делаешь с ее сумкой?

София: я ща на исскуствах думала налить туда краски когда училка уйдет. оставить вахтеру типа потеряли. ее проект внутри и она может начнет искать и найдет и

София: вся такая ура я нашла и потом посмотрит внутрь и увидит что он расхерачен

Эмма: лол

София: что ты сказала что она заплакала? было круто. я в шоке.

Эмма: (СОХРАНЕННОЕ СООБЩЕНИЕ) ты про плакала перед сном неделю? она сказала мне что она так делала после того как ее мамуля умерла

София: ты такая стерва

Эмма: ага ага

София: можно я ей это тоже скажу? сохранила то СМС для потомков кст

Эмма: уже не прокатит. фишка была во внезапности. я про то что до нее не сразу дошло.

София: научи меня о мастер

Эмма: лол

Эмма: будет не так клево но я вспоминала тот день. я вроде помню какой музон играл когда ей сказали про маму

Эмма: надо подождать немного а птм посмотреть заплачет она если мы включ в коридоре или перед уроком

София: и нам ничо не будет. мы просто музыку слушаем

Эмма: ага

София: поверить не могу что ты с ней дружила

Эмма: она была отстойной но не отстойной и унылой одновр

Регент закрыл телефон, расслабленно подбросил и поймал в падении. Задумавшись, он сделал это ещё пару раз.

— Хм, — сказал он.

Прошли долгие секунды. Он знал, что должен был расстроиться из-за того, что случилось с дурындой, но чувствовал только раздражение. Его больше расстраивало то, что он не расстроился, чем то, что он сейчас прочёл.

За это, видимо, надо сказать спасибо отцу.

— Ты нехороший человек, — сказал он Софии с ноткой иронии в голосе. Почувствовал, как она пытается ответить.

Он медленно улыбнулся:

— Так, давай посмотрим…

Он залез в меню телефона и нашёл отправку электронной почты. Убедился, что может прикреплять файлы.

Держа смартфон в другой руке, он открыл браузер и нашёл местные школы.

— Хм-м. В какую школу ты ходишь? “Аркадия”? Нет. “Безупречность”? Нет. “Кларендон”? Не-а. “Уинслоу”?

Он почувствовал её слабую реакцию. Как будто сбой в дыхании. И она ничего не могла сделать, чтобы сдержаться — это была рефлекторная реакция её организма.

— Восхитительно, — он зашёл на сайт школы Уинслоу и, насвистывая не в такт, чтобы сильнее раздражать её, нашёл почтовые адреса учителей. Он начал скрупулёзно вводить их в поле получателя.

Закончив, он начал присоединять сообщения к письму. Это было бы безумно скучно, если бы не постепенно нарастающий трепет гостеприимной хозяйки тела.

В самом письме он напечатал:

“нашёл телефон. содержимое вызывает вопросы. решил что вам стоит знать, чем занимаются ваши ученики”.

Её палец завис над кнопкой отправки сообщения.

— Не, — решил он и почувствовал волну её облегчения.

Это облегчение быстро угасло, когда он взял смартфон и нашёл электронный адрес полиции Броктон Бей.

Добавив этот адрес в список, он дописал ещё одну строку:

“отправляю полиции чтобы этим делом точно занялись”.

И отправил письмо.

Тело Призрачного Сталкера взорвалось яростью. Даже рука дернулась. Он засмеялся, и её гнев, смешанный с его радостью, был похож на помешательство.

Если подумать, то так оно и было. В некотором роде, раздвоение личности.

Он шагнул с крыши и лишь в последнее мгновение активировал её силу. Её тело распалось в облако теней. Когда она начала собирать себя, он почувствовал сильный дискомфорт. Не совсем боль. Через пару секунд она восстановила свою обычную теневую форму. Боль его марионеток чувствовалась отдалённой, гораздо слабее, чем была. Он не знал, заглушалась она инстинктивно или происходило что-то ещё.

Продолжая насвистывать, он запрыгнул на перила моста и пошёл по ним. Набирая Эмму, он почувствовал легкую реакцию хозяйки: раздражение с долей волнения.

— Какого хера, Соф… — Эмма подняла трубку на четвертом гудке. — Какого хера?! Сейчас три утра!

— Дико извиняюсь, — Регент пытался быть убедительным, но прозвучало ехидно.

— Ты сказала, что позвонишь и расскажешь всё ещё несколько часов назад.

— Прости, — Регент не верил, что сможет извиниться искренне, и понизил голос до шёпота.

— Что происходит?

— Мне нужно было с кем-то поговорить, — сказал он.

Пауза.

— Ты ранена? Что случилось?

— Ничего. Нападение на штаб-квартиру, Дракон помогла отбиться. Но я не об этом хочу поговорить.

Регент, затаив дыхание, подождал.

— Я правда начинаю беспокоиться. Ты так говоришь, как будто это что-то важное, и ты разбудила меня в три утра. Давай, объясняй.

— Мне одиноко.

Эмма раздражённо повысила голос:

— Серьёзно? Только и всего?!

— Я скучаю по тебе.

Из прочитанных сообщений он знал, что она не в городе.

— Ты на себя не похожа. Ты обкурилась, или отравилась чем-то?

— Я правда по тебе скучаю, — выдохнул Регент в телефон.

— Что?

— Я была влюблена в тебя с самого начала.

— София, стой. Если это прикол…

— Как ты думаешь, почему я так хотела, чтобы ты поссорилась со своей депрессивной говноподружкой? Я ей завидовала.

— Дебилизм какой-то. Блядь, даже не пытайся мне звонить, пока тебя не отпустит! — прорычала Эмма.

— Пожалуйста, — протянул Регент просительно, но Эмма уже бросила трубку. Он услышал гудки отбоя и выругался.

— Блядь.

Пройдя до края моста, он спрыгнул с перил.

— Не думаю, что она поверила.

София попробовала ответить, и впервые у неё почти получилось. Расстояние между Алеком и Призрачным Сталкером стало слишком большим. Будет только хуже. Он чувствовал это и в своем собственном теле.

— Посмотрим, — Регент улыбнулся, подняв смартфон. Её рука с телефоном дрожала.

— О-о-у, карты.

Навигатор показывал последний маршрут, который запрашивала Призрачный Сталкер. От точки на южном краю доков к какому-то месту в центре.

— Стоунмаст-авеню, 33.

И снова её реакция подсказала, что он на верном пути.

— Ты отреагировала. Пойдём, заглянем туда.

Он запросил на телефоне маршрут от заправки до Стоунмаст-авеню и побежал.

Сейчас её движения стали более неловкими. Рефлексы замедлились, баланс ухудшился. Использование её силы превратилось в мучительно медленный и тяжелый процесс. Вдобавок это отвлекало больше внимания. Регент в собственном теле заткнул уши наушниками и включил музыку. Так он мог игнорировать остальных и сконцентрироваться. Они всё ещё ехали.

Призрачный Сталкер достигла той улицы до того, как Неформалы встретились с Вывертом. Смешно, но на выбранном пути они, теоретически, вполне могли встретить Призрачного Сталкера. Ну, хоть контроль улучшился, когда расстояние до неё сократилось.

Тридцать пять, тридцать четыре, тридцать три. Жилой район. Дома не в лучшем состоянии, во многих дворах мусор или личные вещи. На газоне перед домом тридцать три валялись детские игрушки. Кусты между этим домом и соседними уже давно никто не стриг, а дерево перед домом, похоже, засохло. Можно было подумать, что там никто не живёт, но обломки, принесённые приливной волной, были собраны и сложены на газоне, рядом с дорогой.

Он повел её прямо сквозь парадную дверь, чувствуя, как нарастает волнение и гнев хозяйки тела.

Волнение и гнев достигли пика, когда молодой мужчина, лет двадцати, вышел из гостиной в холл, направляясь на кухню, и заметил их. Мужчина остановился и уставился на неё.

— Мам, — крикнул он.

Усталая женщина средних лет вышла из кухни, держа на руках четырёхлетнюю девочку. Регент вырос среди множества детей. Ему нравилось думать, что он легко определяет их возраст.

Женщина посмотрела на Призрачного Сталкера, потом повернулась:

— Терри, отведи сестру наверх.

— Но…

— Сейчас же! — рявкнула женщина.

Терри подошёл, чтобы взять девочку, которую всё больше беспокоили нарастающие эмоции и странный человек в доме. Регент протянул руку и схватил Терри за локоть.

— Остынь, бро, — наугад предположил Регент. По тому, как парень посмотрел на Призрачного Сталкера, он понял, что угадал.

— София?!

— Ага, — усмехнулся Регент за маской. — Это я, придурок.

Женщина встала между Терри и Призрачным Сталкером, на её лице читалась ярость:

— София! На кухню. Сейчас же!

Регент провёл Призрачного Сталкера на кухню с самым самодовольным видом. Её мать и Терри обменялись парой шипящих фраз, среди которых было удивленное и обиженное:

— Ты знала?!

Регент сел за кухонный стол и положил на него ноги. Грязная вода стекала с них прямо на столешницу.

Прошла почти минута, прежде чем на кухню ворвалась мать. Она столкнула ноги Призрачного Сталкера со стола.

— Объяснись! — потребовала она.

— Что? — пожал одним плечом Регент.

— Мы же договорились. Ты занимаешься всем этим, но так, чтобы родные не знали!

— Я задолбалась, — сказал Регент. Он стянул с лица маску и стал лениво барабанить её краем по столу.

— В моём доме правила такие! Если так ты сможешь избежать тюрьмы и преступлений, то ладно. Но я не дам тебе пропагандировать насилие…

Мать остановилась посреди фразы, когда Регент заставил Призрачного Сталкера очень реалистично зевнуть. Забавно, но его другая половина тоже зевнула, среагировав на чужой зевок. Маска загрохотала по полу, когда мать выбила её из руки Софии.

— Я кому говорю!

— Пофиг, — Регент достал арбалет и стал крутить его в руках.

Мать уставилась на него.

— Не похоже на усыпляющие болты, которые мне показывала директор, — сказала она приглушенным голосом.

Регент приподнял бровь:

— Ой.

— София, что ты делаешь? Хочешь сесть в тюрьму?

— Мне скучно, — ответил Регент.

— Какое у тебя право жаловаться, что тебе скучно?! Я ради вас троих вкалываю на двух работах! Работаю сверхурочно, посещаю все школьные собрания, прихожу каждый раз, когда тебе выговаривают из-за проблем с самоконтролем! Ты даже не помогаешь с сестрой или по дому! Ты что, думаешь…

— А теперь мне ещё более скучно, — прервал её Регент.

Пощёчина матери отбросила голову Софии вбок. Её щека горела.

— Как ты смеешь! — крикнула мать.

По указанию Регента Призрачный Сталкер встала и направила арбалет на мать. Глаза женщины расширились, и она попятилась от приближающейся дочери. Они остановились, когда мать упёрлась спиной в дверь кухни. Призрачный Сталкер прижала к её горлу арбалетный болт.

— Меня достало слушать твоё нытьё, — прошептал Регент.

— Что ты делаешь? Что с тобой?

— Как ты и сказала, — пожал плечами Регент, — проблемы с самоконтролем. Ты ни малейшего представления не имеешь, через что мне пришлось пройти.

Когда не знаешь, что говорить, напусти тумана.

— Если ты о Стивене…

Стивен. Регент почувствовал, как Призрачный Сталкер отреагировала на это имя.

— Я говорю не о Стивене, — произнёс он, выделив имя интонацией. Он опустил арбалет, отступил на шаг и потянулся. Мать не сдвинулась с того места, где её прижали к стене.

— Я иду в свою комнату. Не вздумай меня беспокоить.

Он наклонился и поднял маску, но не стал её надевать. Выйдя в коридор, он заметил стоящий в углу пылесос, удлинитель от которого тянулся в соседнюю комнату. Кабинет? Он отсоединил удлинитель и направился наверх, сматывая провод.

В теле Призрачного Сталкера бушевали чувства. Страх, злоба, тревога, беспокойство, паника и чистая ярость. Регент заблокировал худшие из физических реакций, дрожь и тяжёлое дыхание, а когда поднялся наверх, уже сумел заставить её казаться спокойной. Терри стоял наверху, непонимающе глядя на сестру.

Регент нашёл её комнату и захлопнул за собой дверь. Комната была маленькой и старомодной, с деревянными панелями на стенах. Из мебели были только односпальная кровать, уставленный свечами и косметикой туалетный столик с зеркалом, книжная полка и совмещённый со шкафом компьютерный стол, на котором стояли компьютер и принтер. На стене позади висели фотографии Призрачного Сталкера вместе с рыжеволосой девушкой. На многих они смеялись. Эмма?

— Эмма? — спросил он. Легчайшие изменения её сердцебиения и дыхания подсказали, что он угадал.

Он нашёл фотографию Призрачного Сталкера — Софии — с её семьёй. Мать выглядела моложе, не такой уставшей, и была беременна. Призрачному Сталкеру было лет двенадцать, её брату — шестнадцать или семнадцать. У него была великолепная причёска "афро" и далеко не такие великолепные усики. Стояли они все вместе, но улыбалась только мать.

Очевидно, с фотографии когда-то было отрезано изображение ещё одного человека, лишь его рука на плече матери, часть ноги и торса осталась с краю.

— Стивен? — спросил он. Чистейшая ненависть закипела внутри Призрачного Сталкера. Ненависть на обоих: и на Регента, и на вырезанного с фото человека.

— Так что он с тобой делал? Поверь, я видел всё. Бил тебя? Лапал?

Никакой реакции ни на одно из предположений. Словесные издевательства? Эмоциональные? Что-то ещё? Выяснение его не слишком интересовало.

Он взял зажигалку, лежавшую возле ароматической свечи, и принялся срывать фото со стены, прожигая дыры на месте лица Эммы.

— Что же, — сказал он сухо, не позволяя её ярости превратить голос в рык, — ты действительно стала выше всего этого дерьма после того, как начала травить одноклассниц, ввязываться в драки и перестала помогать нашей дорогой старенькой маме.

И снова ему пришлось напрячься, чтобы сохранить контроль после её эмоциональной вспышки. Мешало и то, что его другое тело пыталось слушать Выверта. Лучше не испытывать её терпение.

— Думаю, мы с тобой похожи больше, чем ты считаешь, — сказал он. — Мы — высокомерные говнюки, а? Разница в том, что я это признаю, не приукрашиваю и не убеждаю себя в том, что “я стерва, и это круто”.

Он выжег лицо Эммы ещё с одной фотографии.

— А теперь давай свяжем всю эту хрень воедино. Поверь, я всё это делаю ради конкретной цели.

Он взял бумагу из принтера, нашел ручку в одном из ящиков. Осторожно, полагаясь на её мускульную память, начал писать:

"Я думала что смогу справиться.

Но я слишком разгневана, слишком одинока. Я ненавижу себя за то, что делаю. Причиняю людям боль.

Я обижаю мать. Травлю одноклассниц как София, и оскорбляю людей как Призрачный Сталкер. И ненавижу себя за то, что мне это нравится.

Я думала, что смогу справиться. У меня была Эмма, она присматривала за мной.

Но она меня оттолкнула. Я любила её, правда любила её, а когда я призналась, она оттолкнула меня. Перевела всё в шутку.

Я поступаю правильно. Больше я никого и никогда не обижу."

Ужас окатил её, как ведро ледяной воды. Когда он рассмеялся в ответ, её голос дрожал. Он разбросал фотографии с выжженным лицом Эммы вокруг записки, достал арбалетный болт и положил на верхний угол бумаги. Мелодраматично до невозможности. Должно сработать.

Он встал на стул и закрепил удлинитель на лампе. Взял шнур и повис на нём, проверяя, сможет ли тот выдержать её вес. Сам светильник был хлипким, но его рама надёжно держалась, прикрученная болтами к деревянной балке.

Нашёл на туалетном столике увлажняющий крем и мыло, смазал ими удлинитель. Затем принялся вязать висельную петлю. После нескольких неудачных попыток с помощью смартфона он нашёл в сети видеоролик о том, как вязать её правильно, и выключил звук.

— Вопрос на тысячу долларов, — промурлыкал он, шаг за шагом следуя инструкциям из видео. — Скажет ли твоя начальница матери, что тобой управляли? Если она будет держать язык за зубами, то получится довольно неприятная картина, так ведь?

По её щеке скатилась слезинка. Он коротко ухмыльнулся, проморгавшись от слез.

— Но если она всё-таки расскажет это твоей мамочке, вот тогда и попадёт говно на вентилятор. Она и так-то не отмоется, а уж если об этом узнают — всему пиару пиздец. Страшные, опасные паралюди. Не только риск для жизни, но и шанс стать марионеткой. Какой кошмар! Никто не сможет доверять соседям или коллегам. Такое они точно предпочтут скрыть.

У меня тоже будут неприятности, но ты видела наш бой. Не думаю что вы так уж опасны. Как я уже говорил, я самоуверенный тип.

Он потянулся, чтобы воткнуть удлинитель в розетку, но понял, что длины провода не хватает. Вздохнув, он вытащил всё что можно из компьютерного удлинителя и присоединил его. Взял электронные часы, встал на стул и включил их в петлю. Он снял капюшон и положил в него часы. На часах мигало 12:00, 12:00, 12:00.

— Последнее слово? — он поводил петлёй перед её носом. Петля была скользкой от мыла и всей той фигни, которой он её смазывал.

Он дал ей возможность говорить, но продолжал контролировать руки и ноги, так что она не могла сбежать, и удерживал диафрагму, чтобы нельзя было вдохнуть воздуха для полноценного крика о помощи.

— Почему? — выдохнула она.

— Ты доебалась до моего товарища, — пожал он её плечами.

— До Мрака? Я…

Он не дал ей закончить:

— Не знаю, насколько меня это всё заботит, но я так поступаю, потому что мне кажется — так надо. Не знаю. Опять же, ты опасна, пользы мне от твоей жизни нет, так что… если, конечно, ты не придумаешь убедительной причины.

— Пожалуйста.

— Недостаточно убедительно, — он приподнял ногу и с силой пнул стул.

Стул покачнулся, но устоял.

Он издал лёгкий смешок, чувствуя замешательство и облегчение хозяйки тела. С такими ощущениями мало что могло сравниться.

— Думаю, ты меня поняла.

Она хотела ответить, но он ей не позволил. Она была ошеломлена, испугана не меньше, чем раньше.

— Мне нравится думать, что теперь у тебя гораздо меньше причин оставаться в городе, чем час назад. Даже если мама узнает, что тебя контролировали, вряд ли ей понравится, что ты рядом, учитывая возможность повторения ситуации. И с Эммой дальше будет как-то неловко. Твои перспективы как героя тут тоже не очень. И, к сведению, я ни разу не соврал, когда говорил, что мне быстрее и проще подчинить кого-то, кого я контролировал раньше.

Он выудил пластиковые наручники, надел их на запястья и потянул за свободные концы, плотно затянув наручники у неё за спиной.

— Я чувствую твои эмоции и знаю, что убедил тебя. Ты покинешь город. И если ты не желаешь моего повторного визита, то будешь держать рот на замке. Им не нужно знать, что всё это сделал я. Всё лишь усложнится, верно?

Регент дал ей ограниченный контроль, и она кивнула, коротко, словно боялась двигаться.

— Если я снова захвачу над тобой контроль, я буду бить со всей силы, — он легонько пнул спинку стула. Её сердце подпрыгнуло в груди.

— Ты не можешь чувствовать мои эмоции, так что придётся поверить мне на слово — я на это способен. Ты знаешь, что я сын Сердцееда, и знаешь, что я уже убивал.

Она снова слегка кивнула и попыталась что-то сказать, но он ей не позволил. Незачем, судя по её чувствам. Ярости больше не было. Только страх.

Он выглянул в окно. Там светились какие-то огни. Фургон СКП? Может, полицейская машина?

— Ну, — с его губ сорвался смешок, — оставляю тебя разбираться с этой ситуацией. А когда справишься — вали нахуй из моего города.

Он выдохнул и вернул контроль над телом его владелице.