В лесу жить - лешим слыть (джен)

Эоганн приоткрыл глаза. Приятный запах сушеных трав щекотал ноздри, за окном слышались шелест листьев и пение птиц. Он был дома. От осознания того, как же он скучал по родному Лесу, запершило в горле. Леший обнял краешек одеяла, задумчиво уставившись в стену. Всю неделю, что он прячется здесь от людей, он напряженно пытался решить дилемму по имени Северус Снейп. Воспоминания профессора испугали его до полусмерти, и, когда он бежал по катакомбам, не в силах остановиться, ему казалось, что за ним гонится толпа Пожирателей, пытаясь попасть в него страшными заклинаниями. Первые два дня Ганни не смел показать носа из-под одеяла, всё лежал и пытался унять дрожь от увиденного. Чуть успокоившись, леший решил проанализировать увиденное.

— Что я знаю о человеке в черном? — пробубнил он себе под нос, комкая пальцами край плетенного из трав покрывала. Его душа не была темной, имел место лишь черный сгусток энергии того, кому учитель когда-то присягнул на верность. У профессора не было намерений вредить Ганни или любому другому ученику, хотя, судя по воспоминаниям, он мог сотворить с ними что-то ужасное. С первого же дня появления Эоганна в человеческом мире Снейп незримо присутствовал где-то рядом, ненавязчиво помогая и, Ганни мог поклясться, питая к нему теплые чувства. По крайней мере, никакого отчуждения во взгляде учителя он не замечал, хоть тот и хотел казаться грубым.

Вспомнив осторожные прикосновения к шерстке теплых сухих пальцев, Ганни поглубже закопался в одеяло. Пальцы дарили спокойствие и утешение, когда ничто, кроме прикосновений, не могло вывести мальчика из глубокого душевного раздрая. И, хотя низкий голос, как обычно, ничего хорошего не говорил, руки жили будто своей жизнью, пытаясь ободрить.

Натолкнувшись на эту мысль, леший перевернулся на спину. Он не хотел, не хотел вспоминать тот день, но, если он хочет разобраться, стоит ему верить в исправление Снейпа или держаться подальше, он должен проанализировать поведение молодого профессора из воспоминания. Когда взрослый Пожиратель приказал ему убить безоружных, парень, судя по его лицу, почувствовал себя больным. В темных глазах застыла обреченность, присущая жертве, но никак не палачу. Решимость поднять палочку на оставшегося заложника появилась у юноши только после его прямой просьбы о смерти, что можно трактовать, как проявление жалости к мужчине, потерявшему близкого человека. И уж точно никак не вписывался в образ садиста жалкий вид убийцы, выворачивающегося наизнанку рядом с телами своих жертв.

Ганни решительно откинул одеяло и вскочил с кровати. Он знал лишь одно: нельзя просто взять и исчезнуть, спрятаться дома. Он должен поговорить с профессором Снейпом ради собственного и его успокоения. Он доверял учителю вплоть до этого инцидента, и если бы он не полез в его покои ночью, то все было бы по-прежнему. Во всяком случае, Эоганн чувствовал себя виноватым и считал, что нужно извиниться перед Снейпом.

Одевшись и прихватив с собой один из плетеных пледов, Эоганн вышел на кухню. Интересно, что чувствует сейчас профессор? От этой мысли сжалось сердце. Когда они очнулись, профессор выглядел беспомощно. «Гарри, пожалуйста, подожди!» Эоганн вдруг замер, распахнув глаза. Гарри. Учитель назвал его по имени.

— А зачем вам тогда имя Северус, если его нельзя произносить? — поинтересовался Ганни.

— Его можно произносить, но только близким людям или коллегам, ясно?

Коллегой Снейпа Эоганн точно не был. Означало ли это, что…

* * *

— Доброе утро, малыш, — Иво встретила его улыбкой. — Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую, что мне пора вернуться, — пробормотал леший скорее самому себе, чем матери.

Иво выронила рушник, которым вытирала руки.

— Мы же решили, что хватит с тебя человеческой школы! Тебе преподает убийца!

— Мы прекрасно знали, что у него было темное прошлое. И оттого, что я увидел кусок его жизни, ничего не изменится. У него есть внутри свет, и его много. Профессор Снейп — один из немногих, кто принял меня и кто относится ко мне хорошо, — Ганни упрямо решил вступиться за учителя.

— Он кинул тебе в спину заклинание, которое изрезало бы тебя на лоскуты, — тонкие крылья носа дриады затрепетали от гнева. Эоганн отступил на шаг от разгневанной матери.

— Если бы он хотел попасть, он бы попал, — покачал головой Ганни, вспомнив ловкость, с которой люди в воспоминании орудовали палочками. — Я не могу сказать, целился ли он в меня, но склонен думать, что нет.

— Почему ты его оправдываешь? Ты видел ужасные вещи, тебя трясло, как осиновый лист, ты едва пришел в себя, — схватив сына, женщина прижала его к груди, будто пытаясь спрятать его, укрыть от чужих глаз.

— Мама, я виноват перед ним. Меня никто не просил проникать в его комнату ночью и пытаться до него дотронуться. Эти его воспоминания не были предназначены для меня, — объяснил Ганни. — Если бы я не увидел их, все было бы, как раньше. Он никогда не хотел причинить вред мне или другим студентам. Все мы знаем, что люди — убийцы. Человек в черном всего лишь один из них. Он упоминал, что примкнул к темному магу по молодости и глупости, и я нашел подтверждение его слов в его воспоминаниях.

— Он тебе нравится, да? — вздохнула мать. — Иначе ты бы и на пушечный выстрел к нему больше не подошел.

— Он один из немногих, кто был ко мне добр, — не стал отрицать Эоганн. — Чем дольше я оттягиваю разговор, тем больше мучаю и себя, и его.

— А ты уверен, что он мучается? — скептически подняла темно-зеленую бровь Иво.

— Еще как, — вздохнул мальчик, — во всем, что касается отношений с окружающими людьми, профессор Снейп очень неопытен. Думаю, он чувствует себя беспомощным.

Мать все еще не выглядела убежденной.

— Мам, я уверен на девяносто процентов, что профессор ничего плохого мне не сделает. Пожалуйста, дай мне доказать, что меня не зря сделали наследником своего деда, — Эоганн обхватил ее за талию и продолжил: — Совсем скоро я стану взрослым. Я буду совершать свои собственные поступки, без оглядки на кого-либо. Сейчас я чувствую, что правильно будет вернуться. Если это будет ошибкой, это будет только моя ошибка. Мама, я должен взрослеть.

— Я знаю, что ты у меня совсем большой, но твоя ошибка может стоить тебе жизни, — Иво провела рукой по непокорным волосам сына.

— Меня никто не посмеет тронуть под носом директора, мам. Как бы меня убили прямо в школе? Прошу, не беспокойся. Тем более, дед одобрил мое возвращение. Он сказал, что я и не на такое насмотрюсь, когда стану Хозяином, — шепотом закончил мальчик.

— Твоему деду только дай волю — он тебе уже сегодня посох передаст, — процедила Иво, — поборник радикальных мер.

Ганни с удивлением воззрился на мать. Впервые в жизни она ругала своего отца при нем.

— Скажи отцу, чтобы проводил тебя до школы, — велела дриада, крепко поцеловав сына в лоб. — Я навещу тебя сегодня и, если надо будет, поотрываю твоему Снейпу руки-ноги.

— Иногда я боюсь твоего гнева, — шепнул Эоганн, прижимаясь к ней.

— Мой гнев всегда будет направлен на людей, представляющих угрозу для моего ребенка, — устало улыбнулась женщина. — Вот будут у тебя дети — попомнишь мои слова.

Перекинув прихваченный плед через плечо, Эоганн побрел к выходу из дома.

— Зачем плед взял? — окликнула его Иво.

— Подарок, — коротко ответил мальчик. Мать только рукой махнула, закатив глаза.

— Балуй еще своего черного.

* * *

Переместившись в Хогвартс и простившись с Боско, Эоганн в первую очередь отпустил Демона полетать, подумав о том, что, возможно, друг захочет навестить своих приятелей в совятне. К сипухам Демон относился скептически, а вот с почтовым ястребом и парочкой филинов, один из которых был малфоевским, он был дружен. Сам Ганни отправился на обед. За столами уже почти все были в сборе, поэтому отсутствовавшего неделю студента зал встретил взглядами и перешептываниями. Ганни невозмутимо прошествовал к слизеринскому столу, за которым иногда обедал, и сел рядом с Драко.

— Где ты был, Поттер, позволь узнать? — прошипел Драко, копируя манеру своего декана. Гарри мельком взглянул на стол преподавателей. Практически все учителя, кроме, разве что, пьяненькой Трелони, в открытую таращились на него. Снейп, который выглядел еще более измученным, чем обычно, встретившись с ним взглядом, пошел некрасивыми красными пятнами и поспешно прикрылся кубком. Гарри, пододвинув к себе тарелку, взглянул на Малфоя.

— Мне пришлось по делам отлучиться домой, — пояснил он невозмутимо.

— Но Дамблдор сказал, что, возможно, ты больше не будешь учиться с нами, — шепнул Драко. Слизеринцы вокруг старались поймать каждое слово.

— Значит, он ошибся, — пожал плечами Гарри, — наверно, не могли со мной связаться.

Постепенно, все вернулись к еде. Снейпу, за которым исподтишка наблюдал Гарри, видимо, кусок в горло не лез: сказав пару слов директору и вскочив с места, он покинул зал через боковую дверь. Спустя некоторое время, Гарри пошел на его поиски.

Дверь кабинета отворилась только после пятой попытки постучать. Гарри уже собирался вновь отправиться на исследования катакомб, чтобы найти обходной путь, когда на пороге вдруг нарисовался Снейп собственной ядовитой персоной.

— Поттер, — хрипло прокомментировал мужчина, — зачем пришел?

— Можно поговорить? — робко спросил мальчик, к которому вдруг вернулась вся его неуверенность, приправленная страхом. Снейп молча смотрел на него. Гарри уже показалось, что сейчас дверь захлопнется перед его носом, но учитель все-таки посторонился, пропуская его внутрь. Леший вошел, чуть втянув голову в плечи, ожидая то ли удара, то ли заклятья в спину. Сзади донесся усталый вздох.

— Не бойтесь, Поттер, — голос его казался глухим и каким-то больным.

Гарри повернулся лицом к преподавателю, накрепко сложившему руки на груди в неосознанном жесте защиты. Он собирался не нападать, а защищаться — осознал мальчик с болью в груди.

— Зачем вы вернулись, мистер Поттер?

— Вы назначили мне на прошлой неделе отработку, профессор. Сегодня четверг, — пожал плечами Гарри. Снейп пристально смотрел на него. — Я больше не уйду.

— Может быть, вы еще скажете, что не боитесь меня, после увиденного? — протянул мужчина.

— Нет, профессор. Это неважно. Я верю вам, — пробормотал Гарри, потупившись.

— Да что вы говорите? Вы знаете, что я прямо сейчас могу убить вас множеством разных способов? — черная палочка, та же самая, что мальчик видел в воспоминании, коснулась его подбородка, слегка приподняв голову. Снейп смотрел на него с таким выражением, при виде которого большая часть Гриффиндора наложила бы в штаны, но Гарри привык смотреть на суть вещей, а не на обложку. В темных глазах плескался коктейль из стыда, отчаяния, страха перед возможной реакцией Гарри. Леший понял, что от его ответа зависит очень многое, и это очень важно для его человека в черном. Бросив принесенный плед на парту и крепко схватившись за предплечье мужчины, он успел прочитать изумление в тоскливых глазах прежде, чем обратиться. Вскарабкавшись по черному рукаву замершего с зажатой в вытянутой руке палочкой учителя, детеныш деловито перебежал по руке к нему на плечо и, выгнув спинку, по-кошачьи потерся о впалую щеку мужчины. Зельевар вздохнул и опустил палочку.

— Вы все свои проблемы решаете таким образом, мистер Поттер?

Снейп аккуратно снял малыша с плеча и рассеяно почесал тонким пальцем его между ушек. Дернув ухом, енот вопросительно глянул вниз, и мужчина опустил его на стул.

— Я должен перед вами извиниться. Я не должен был приходить к вам ночью, а тем более пытаться до вас дотронуться, — сказал Эоганн, перекинувшись, — все моя вторая ипостась. Она порой берет верх.

— Зачем было меня трогать? — спросил удивившийся учитель.

— У вас был кошмар, я помочь хотел, вот меня и затянуло, — передернул плечами Эоганн. Зеленые глаза встретились с темно-карими, и в голове Снейпа пронеслись чужие мысли: «Я не хочу войну. Даже если Реддл выжил. Я не буду помогать одним людям уничтожать других точно таких же людей. Бессмысленно и беспощадно».

Кивнув, мужчина неловко погладил мальчишку по голове.

— Кстати, это вам. Плед сплетён из трав, навевающих крепкий сон. Помогает от кошмаров лучше ваших зелий, — улыбнулся Гарри, и, сунув учителю в руки лесной плед, выскочил за дверь. Удивленно проводив его взглядом, зельевар, чуть изогнув уголки губ, поднес его к своему выдающемуся носу, втянув терпкий травяной запах.

Пятеро мальчиков спокойно спали по своим кроватям. Легкая тень скользнула к одной из кроватей, рядом с которой на жердочке спала большая черная птица. Луна, заглядывающая в окно, осветила тонкую фигуру девушки и буйные темно-зеленые кудри. Склонившись к спящему мальчику, она поправила ему одеяло, легонько поцеловав в лоб.

— Живой, здоровый. Спи, сынок.