Смерть и прочие неприятности (джен)

«Дорогой Конни!

Я получил сообщение от нашего с Дунканом друга из международного сообщества историков. Спешу тебя обрадовать, что приглядывать за твоим юным племянником поручено редкостному зануде из числа французской верхушки. Всего нашего невеликого влияния в той среде едва хватило на то, чтобы отстранить от надзора за юным Гарольдом английское отделение, так что ты должен быть благодарен даже за эту малость. (Учти, лично я предпочитаю благодарность в пивном эквиваленте)

Желаю тебе удачи в нелёгком деле вдалбливания крох знаний в пустые головы юных недоумков.

Твой друг,

Адам Пирсон»

Профессор Защиты от темных искусств раздраженно смял в руке прочитанное письмо и, бросив на стол между тарелкой и кубком, поджег смятый кусок пергамента с помощью Инсендио.

Кажется, Митос переиграл в шпионов, раз написал ему такое письмо. Но все же новости были скорее обнадеживающими, чем нет. Подумаешь, наблюдатель — зануда, Гарри же с ним не дружить надо, а всего лишь быть объектом наблюдения — перетерпит. Главное, что никто из английского отделения не взялся — у них там полно магов, для которых бессмертный Мальчик-Который-Выжил это отличный козырь. Французам же на избранность Поттера наплевать с высокой колокольни, они не будут использовать его в своих махинациях.

«И что это за «Конни»? Кто дал право этому реликту коверкать мое имя?!» — возмущался про себя бессмертный.

— Плохие новости, МакЛауд? — с плохо скрытым злорадством в голосе осведомился Снейп, для которого вечер только что определенно перестал быть томным, ведь известно же — ничто так не греет душу, как чужие неприятности.

— Один мой друг пожелал мне, цитирую: «...удачи в нелёгком деле вдалбливания крох знаний в пустые головы юных недоумков», — поделился с ним Горец под укоризненный окрик «Коннор!» от Флитвика.

— Прости, Филиус, но, судя по первым двум урокам у третьего и пятого курсов Равенкло и Пуффендуя, он не так уж и недалек от истины. А ведь есть ещё шестые и седьмые курсы..., мне уже заранее страшно, дорогой коллега, — тяжело вздохнул шотландец, делая вид, что не замечает косого взгляда сидящего по левую руку от него зельевара. — Поттер мне, конечно, говорил, что им хронически не везло с преподавателями по ЗОТИ, но я, честно признаться, считал это отговорками для его головотяпства и лени. Похоже, я должен перед ним извиниться.

— Должен-должен, — закивал профессор Чар. — Ты зря на него наговариваешь, мой друг, молодой человек весьма талантлив, немножко не собран — это да, но талантлив. И насчёт остальных курсов тоже можешь не переживать — в прошлом году Гарри устраивал нелегальный кружок Защиты для всех желающих. И, насколько я мог судить по результатам экзаменов, занятия эти были весьма успешны.

— Что же, пожуём — увидим, — философски пожал плечами Горец и отправил в рот вилку с насаженным на неё куском котлеты.

— Не спеши извиняться, МакЛауд, Поттер редкостный лентяй, не способный и шагу ступить без маленькой мисс Всезнайки, — все же не удержался от комментария Снейп. Не обращая внимания на сурово поджатые губы профессора МакГонагалл, сидевшей всего через один стул от него и прекрасно слышащей все от и до, он продолжил. — Я вообще удивлён, каким образом тебе удалось научить этого паршивца окклюменции за столь короткое время, когда я бился с ним два раза в неделю на протяжении полугода. Не поделишься секретом? Что ты использовал: Круцио или Империо? Хотя, нет, последнее все же отпадает — мальчишка умеет противостоять заклятью Подвластия.

«Лед тронулся, однако!» — усмехнулся про себя бессмертный, еще с первого дня в Хогвартсе поставивший перед собой цель наладить отношения с язвительным деканом Слизерина. Ему тут целый год куковать, если, конечно, ученик не одумается, нужно же иметь возможность поговорить с кем-то по душам. Без купюр, так сказать.

— Северус, Коннор, я бы попросила вас обоих не оскорблять моих студентов, — ледяным голосом потребовала мастер трансфигурации.

— Прошу прощения, мадам, если вас это так задевает, вы больше и слова дурного от меня не услышите про свой львятник, — иронично усмехнувшись, пообещал Коннор, особо выделив голосом слово «вы». Проще говоря, при ней он больше не будет оскорблять гриффиндорцев, но вот в её отсутствие шотландец этого не обещает.

— Это не оскорбления, а правда жизни, Минерва, — с интересом покосившись на своего соседа, отрезал зельевар: он-то прекрасно понял, что именно пообещал декану алознаменного факультета новый профессор.

«Определённо тронулся, — пронеслось в голове у чрезвычайно довольного собою Горца. — Как же мало человеку нужно для счастья! Всего-то дать повод поругать Мальчика-Который-Выжил и продемонстрировать слизеринские качества в разговоре с главной «львицей» Хогвартса».

...

А этот шотландец, оказывается, не так уж и плох, как он считал поначалу — был вынужден признать слизеринский декан, шагая по полупустынным коридорам замка по направлению к своей лаборатории.

Впрочем, он тут же выкинул МакЛауда и все, что с ним связано, из головы — куда больше его волновала и интриговала поставленная перед ним задача. Найти способ и обратить вспять необратимое заклинание для не сдержавшего своего неуёмного любопытства Дамблдора, попавшего под проклятие, что Темный Лорд наложил на перстень Гонтов, для Снейпа было чем-то вроде вызова профессиональной гордости зельевара и его славы признанного знатока темных искусств. Он не знал, чем так важно это колечко для обоих его начальников, но с энтузиазмом настоящего естествоиспытателя взялся за дело, однако ему пока даже не удалось идентифицировать, чем именно прокляли старого хитреца, покусившегося на тайник своего противника.

* * *

Гарри никогда так остро не ощущал переизбытка общения. Более того, вырвавшись из чулана под лестницей, где его единственными собеседниками были пауки, он его вообще не ощущал и даже не подозревал о его существовании...

Ровно до тех пор, пока не вернулся в Хогвартс.

Да, он очень соскучился по своим друзьям, крестному и прочим милым людям, что сейчас его окружали, но по истечении уже первых двух недель пребывания в школе их стало для него слишком уж много. Каждый шаг в сторону от его привычного школьного и жизненного расписания, то есть завтрак/уроки/обед/уроки/часы посещения крестного и прочих добрых людей из Ордена Феникса/ужин/домашнее задание/сон, расценивался как попытка к бегству и строго пресекался. Проще говоря, его никогда не оставляли одного, что очень бесило.

Куда бы он ни пошел, за ним обязательно увязывались Рон и Гермиона. Если же ему каким-то образом удавалось ускользнуть от своих бдительных секьюрити, у него на хвосте тут же оказывались близнецы Уизли. Ну или на крайний случай где-нибудь поблизости совершенно случайно прогуливались Джинни с Луной. Похоже, друзья, обжёгшись на молоке, решили дуть на воду. Мерлин, да он даже в уголок задумчивости не мог сам сходить! Обязательно кто-нибудь следом увяжется!

Тщательная забота о его скромной и бессмертной персоне не могла остаться незамеченной слизеринцами. Те тут же придумали свою версию происходящего и не стеснялись её озвучивать. Особенно старались Малфой и его верные прихлебатели. Но Мальчик-Который-Выжил даже и не думал обращать внимания на этот детский сад — привык уже за последние пять курсов. Как сказал бы на это Митос — все мы в детстве в кого-то не доиграли. Да и к тому же грех обижаться на тех, кто и так уже по жизни обиженный.

Наибольшую неприятность доставлял ему Снейп, крайне оскорблённый тем, что лишился своих законных двух вечеров в неделю, отведённых директором на занятия окклюменцией. Проще говоря, времени, когда он без свидетелей может издеваться над сыном своего школьного врага. Вместо этого зельевар решил увеличить часы их общения за счёт отработок, решив победить наглого мальчишку на своём поле. То есть систематически заваливать на зельеварении.

Гермиона советовала ему сидеть, молча слушать и иногда кивать в нужных местах. Но Гарри был бы не гриффиндорцем, если бы последовал её советам. Волков бояться — в зоопарк не ходить, — сказала бы на это Аманда, и юноша был полностью согласен с воровкой. Это война. Однако юноша не собирался воевать по установленным сальноволосым ублюдком правилам. Ведь воевать нужно не по правилам, а правильно, то есть когда врагу не остается ни единого шанса. И не его вина, что Снейп первым начал боевые действия.

Все это крайне мешало его ночным встречам с Коннором. Наставника крайне раздражало, что он не может продолжать обучение своего ученика. И новоиспечённый бессмертный его отлично понимал — у них не так много времени.

За минувшие с начала учебного года недели Гарри только один раз смог выбраться к Коннору, и это его удручало. Ему не хватало физических упражнений. Прямо-таки до одури. Не то чтобы он был помешан на всей этой физкультуре, здоровом образе жизни и прочем подобном бреде. Просто как-то, после его очередной вспышки подростковой ярости, Аманда сказала ему, что сильные эмоции — это признак силы, а вот неумение их прятать является признаком слабости. Гарольд был мальчиком догадливым, он правильно понял то, что до него хотели донести, и перестал обращать внимание на язвительные подколки Митоса, Робера или старшего и младших Горцев. Вместо этого он попросил Коннора поставить вечернюю тренировку сразу же после совместных занятий с Джиной. И не прогадал. Зная о том, что будет возможность выпустить пар, общаться с представителями семейства язвительных бессмертных гораздо проще. Сдерживаемая в течение нескольких часов ярость выходила наружу, принося ему не только удовлетворение, но и успехи в занятиях.

Теперь же, когда у него не осталось физических упражнений для того, чтобы использовать своё раздражение в мирных целях, он очень надеялся, что хогвартская библиотека, собранная не одним поколением магов, поможет ему закопаться в книги и расслабиться, но, увы. Его друзья крайне пристально следили за тем, что читает Мальчик-Который-Выжил. И если, не дай Мерлин, он читал что-то, что, по мнению Рона и Гермионы, запятнает его светлый облик героя, разражался скандал. И в нем всегда побеждали его друзья только лишь потому, что он был в меньшинстве.

Лето в окружении старых, повидавших жизнь бессмертных, каждый из которых считал своим святым долгом приложить руку к его образованию, сильно изменило его. Смерть и перерождение тоже оставили на Гарри свой отпечаток, сделав внутренне гораздо взрослее. Он с непониманием глядел на пытающуюся командовать всеми и всем Гермиону, на фиглярство близнецов, хроническое нежелание напрягаться Рона и попытки понравиться ему Джинни. Нет, гриффиндорец отмечал это и раньше, где-то на краю сознания, просто до этого не придавал никакого значения — у него всегда было слишком много проблем, чтобы заострять на этом внимание. Теперь, после двух месяцев в совершенно другой среде, друзья и однокурсники казались ему слишком детьми даже по сравнению с ним.

Иногда, когда становилось совсем уж тошно, Гарри малодушно думал о том, что лучше бы он не возвращался в Хогвартс. И плевать, что после всего того, что пережили по его вине близкие ему люди, он выглядит по меньшей мере неблагодарной тварью — он ничего не мог с собой поделать. Теперь ему оставалось только запастись терпением и молить всех богов, чтобы не взорваться и не высказать все, что он думает по поводу такой опеки. Но, видит Мерлин, ему день ото дня все сложнее и сложнее сдерживаться.

Мерлин и Моргана, почему же он раньше не замечал, насколько его друзья любят совать свой нос куда не следует?