Хроника капитана Себрастиана (джен)

— Одерживай! Швартуемся правым бортом. Нэд, то, что я сказал, означает «подойти к причалу правым бортом», а не «впилить в причал носом»! Впрочем, я честно не знаю, что хуже — снести этот настил к грифоновой бабушке или пройти мимо, как это было в прошлый раз, — капитан резко довернул штурвал, спасая несчастную пристань.

— Ну, если судить по выполнению поставленной задачи, Себ, то «снести ко всем грифонам» ближе к понятию «пришвартовать», чем «пройти мимо», согласись? — боцман, раскуривая трубку, поднимался на мостик.

— Зато во втором случае мне не придется отрывать от сердца команды заработанный гонорар, чтобы бедный мэр портового городка смог поставить новый причал, — проворчал Себрастиан, вполуха слушая, как Мбици командует швартовкой. — Ладно, бесполосый, сдадим эти трижды проклятые магические побрякушки, и я тобой займусь как следует. Все равно тут стоит задержаться на пару дней, а то и дольше. Потренируешься и отходить, и швартоваться. А учитывая, сколько здесь будет кораблей уже к вечеру, тренировка будет весьма и весьма полезной.

— Не стоит, — тихо пробормотал Нэд. — А то еще кто-нибудь это увидит и потом станет распускать слухи в тавернах, что на «Иппотигре» матросов нужно учить элементарным вещам…

— Поверь, мне будет гораздо хуже, если к тому моменту, когда ты станешь таким крутым, что у меня полоски померкнут, и уйдешь на собственный корабль, ты так и будешь колупаться у причала. Представь, если мне в таверне расскажут про некоего капитана Фишинга, который, очевидно, ходил под началом полного придурка, если даже не научился чисто причаливать.

Гореб расхохотался:

— Да уж, Себ, за столь эпичную драку в кабаке мы всей командой не расплатимся! Это тебе не жалкие две доски для нового настила.

Нэд робко улыбнулся. Капитан сдержанно фыркнул и спрятал ухмылку в уголках губ. Так или иначе, но швартовы покоились на кнехтах, а полосатая команда выстроилась на шкафуте, изредка бросая на мостик нетерпеливые взгляды. Нэд удивленно переводил взгляд с шеренги матросов на капитана. Конечно, зебры всегда старались выгадать себе чуть больше времени на спокойный отдых, но в этот раз они просто превзошли сами себя. Обычно они все же дожидались разгрузки. Ну, или хотя бы делали вид, что спокойно ждут разрешения капитана.

— Вот и чего они уставились? — закатив глаза, произнес Себрастиан. — Все равно раньше заката здесь ничего не начнется. Готов поспорить на свою долю, даже портовые кабаки еще и не думали начинать работу. В день открытия ярмарки у местных есть дела и поважнее, чем спаивать всяких полосатых матрасов…

— Не боишься остаться без гроша перед ярмаркой, кэп? — Мбици, приплясывая, поднялся на мостик. — Я лично пойду и проверю каждую таверну в Рио-де-Понейро!

— Никогда не сомневался в тебе, Мбици. И не питал на твой счет никаких иллюзий, — усмехнулся Себрастиан, глядя на пару игральных костей, украшавших бок вахтенного. — Лучше сходи и проверь, не забыли ли местные про несчастный груз, который нам пришлось собирать аж в трех портах.

— Признай, Себ, если бы не возможность придти в Рио раньше всех, ты никогда бы в жизни не взялся за такой контракт, — боцман дружески пихнул капитана в бок. Тот неопределенно махнул хвостом и не ответил.

Частично, конечно, Гореб был совершенно прав — чем меньше промежуточных пунктов на пути, тем меньше вероятных накладок, а значит — стабильнее скорость доставки. Так что в обычное время Себрастиан бы еще подумал дважды, а то и трижды, прежде чем дать согласие. Но карнавальная ярмарка в Рио — это же совсем другое дело. Забавно то, что именно одноглазый боцман в свое время активно поспособствовал становлению этой маленькой традиции — приходить на этот карнавал. Сам Себрастиан был искренне уверен, что все эти ярмарки — не более чем глупая мишура. В первый год, когда они совершенно случайно (теперь капитан иногда задумывался — а так ли уж случайно?) попали в Рио-де-Понейро во время проведения карнавала, Горебу пришлось буквально за шкирку протащить Себрастиана по ярмарке. Кажется, принять мысль, что отдых и веселье не ограничиваются медитацией и починкой корабля, капитану было непросто…

От размышлений Себрастиана отвлек Нэд, который, отчаявшись вставить мучивший его вопрос в разговор зебр, подергал капитана за край плаща. Себрастиан повернулся к нему, вопросительно склонив голову набок.

— Что это за ярмарка такая очень важная? — Нэд пытался задать этот вопрос уже три раза, но до принятия решительных мер никто из взрослых его не замечал.

— У-у-у, это надо просто увидеть! — Мбици успел ответить первым. — Ты же раньше не бывал в Рио? Чудесно, первая реакция — она самая показательная. Вот наш капитан, помнится…

— Ты же планировал провести инспекцию местных питейных заведений, — вкрадчиво перебил его Себрастиан.

— Ну и что? — искренне удивился вахтенный. — На карнавале из подвалов достаются такие редчайшие сорта, что… — наткнувшись на весьма красноречивый взгляд боцмана, Мбици осекся, — …что лучше я пойду один. Вдруг там на двоих не хватит?..

Нэд надулся. Капитан что-то упоминал про закат, а теперь еще и Мбици не хочет брать его с собой. Того и гляди, боцман спать отправит, как какого-нибудь жеребенка! А Нэд уже вовсе даже не жеребенок, он уже давно полноправный матрос! Ну и что, что кьютимарка так и не спешила проявляться. Это все потому, что он еще не научился швартоваться с первого захода. Вот когда научится — она сразу и появится! А раз капитан обещал его научить — значит, это произойдет вот-вот совсем скоро, и нечего с Нэдом, как с маленьким, нянькаться…

Он уже открыл рот, чтобы высказать все это капитану, но вдруг осознал, что ни Себрастиана, ни Мбици на мостике нет. Полосатый ураган мелькнул где-то у трапа — Мбици отправился искать заказчиков груза. Капитан что-то говорил команде, собравшейся вокруг него на шкафуте. На мостике остался только Гореб, задумчиво глядевший единственным глазом вдаль, на город. Нэд вздохнул и, подойдя к борту, грустно вздохнул.

— Это нечестно! — произнес он, не глядя на боцмана. — Я уже не жеребенок! И я тоже хочу пойти на карнавал. У нас в Хувре, между прочим, всех праздников-то было, что День Урожая и еще этот… День Большого Улова. И они были о-о-о-очень скучные!

— И кто тебе может помешать? — спросил Гореб.

— Мбици же сам сказал, что не возьмет меня с собой в город! — с досадой топнул Нэд. Неужели же Гореб без подсказок не понимает, как это обидно — когда тебе дают надежду, а потом разбивают вдребезги!

— А что, Мбици у нас единственный матрос в команде, которому можно сходить на берег? — боцман удивленно приподнял бровь.

— А то я не знаю, что мне скажет капитан! — Нэд приосанился, насупился и произнес самым низким голосом, на который только был способен. — Бесполосый, а ну, шагом марш в кубрик дрыхнуть, а то ускорение придам!

— Между прочим, я ведь могу и обидеться и поступить именно так! — капитан почти бесшумно поднялся на мостик. Бросил взгляд на виновато прижатые уши жеребенка и усмехнулся. — Впрочем, на самом деле я думал отдать тебя в надежные копыта более… пристойного специалиста по развлечениям. Гор?..

— Что? — боцман неторопливо выбил трубку. — Вообще-то это я думал отправить тебя на ярмарку с кем-нибудь, кто действительно знает толк в веселье. Нэд?

Себрастиан переглянулся с юным матросом, и они синхронно повернулись к Горебу, собираясь высказать свое мнение, но не успели.

— А что я нашел! — Мбици, улыбаясь до ушей, взбежал на мостик, размахивая во все стороны протестующее булькающей флягой. — Кальвадос, между прочим! И, заметь, капитан, я не ходил никуда дальше порта. Денежки на бочку! — вахтенный азартно потер копыта.

— Я же не сказал, что спорю с тобой, Мбици, — ответил капитан.

— Ты сказал, что готов поспорить, а потом не сказал, что не станешь спорить, так что я хочу свою премию — и таверны уже заждались!

— Ну хорошо, ты меня убедил, мне нечего возразить и всякое такое, — усталым голосом протянул капитан, старательно пряча глаза, по которым без труда можно было понять, что просто так вахтенному это не сойдет. Тихо звякнувший мешочек был переброшен довольному Мбици, который уже намеревался улизнуть, но был остановлен задумчивой репликой капитана. — Знаешь, Мбици, я тут подумал… раз уж мне сегодня нечего делать на берегу, может быть, я останусь на вахте, как считаешь? Ну а ты, раз уж тебе так повезло раздобыть в этом городишке такой клад, составишь компанию своему бедняге-капитану, не правда ли?

Вахтенный испуганно посмотрел на откровенно фыркающего Гореба, на Нэда, сверлившего Мбици злобным взглядом, на ехидно ухмыляющегося Себрастиана… Отступив на шаг, он нарочито аккуратно положил капитанский кошелек на палубу и, склонив голову, вздохнул.

— Честное полосатое, у вас совсем плохо с чувством юмора! Это шутка была, — под заинтересованными взглядами, он продолжил. — Каюсь, каюсь и уповаю на милость капитана! Здесь действительно нет ни одной открытой таверны, а эту флягу я с большим трудом выпросил у красотки Норди Эппл. Кэп, мо-о-ожно я сегодня не останусь на вахте? Я ей… задолжал… сильно.

Со стороны палубы послышались явственные смешки.

— Я же говорил тебе, Мбици, что твоя затея бесполезна! С капитаном шутки плохи. Эй, братва, кто на кэпа ставил, становись по одному! — радостно гомонящие зебры, хихикая, потянулись к одному из матросов.

— Это так… перед каждой ярмаркой принято? — ошеломленно спросил Нэд.

— О, малец, так принято в любое время, — усмехнулся Гореб. — Можешь поучаствовать, но сразу говорю — ставь на капитана, не прогадаешь. Ну, или на меня еще можно, у меня иногда получается пошутить без последствий. На Мбици можешь ставить, только если дело касается распределения по вахтам. Себрастиану на моей памяти еще ни разу не удалось запихнуть его в планируемые склянки на спор. Это умею только я! — он гордо фыркнул и поспешил спуститься с мостика. — Эй, матрасы, а ну, расступись, я первый занимал!

Нэд смотрел на тихо спорящих зебр сверху вниз и хлопал глазами. Себрастиан, прислонившийся к фальшборту, был почти уверен, что знает, о чем думал жеребенок. О том, что он никогда в жизни не представлял себе, что все будет — так. Он ждал пиратских, а не торговых будней; капитана, который ни за что на свете не пойдет на ярмарку веселиться под чутким присмотром юного матроса, а такого, чтоб за косой взгляд слал на гауптвахту, а за шорох не по уставу… наверное, сразу вешал бы. В последнем, правда, Нэд не сильно ошибался в своих представлениях — иногда желание придушить поганца Мбици (а с ним и еще пару лоботрясов) становилось просто нестерпимым. А иногда проще было самому повеситься, особенно на переговорах с отдельными упрямыми пони. Тем не менее, при всех недостатках эта пестрая полосатость там, на палубе, прекрасно знала свое дело и довольно редко нуждалась в направляющих пинках. По крайней мере, теперь. Это раньше, бывало, приходилось и довольно резко отбивать особо мерзкие нападки. Но этого Нэд знать не мог… Он пришел на борт много позже и, несмотря на отсутствие полосок, довольно быстро освоился — хватило одного «урока». Да и команда отнеслась к тогда еще юнге весьма… по-дружески? Хотя нет, скорее, по-семейному. Заводить друзей на корабле Нэд еще только начинал, хотя нельзя не признать, что его любили. Любили — и немного баловали, как младшего брата. А вот относиться по-дружески, как к равному, — это пока что капитан замечал за очень немногими, несмотря на то, что юный матрос был теперь куда серьезнее, чем когда только пришел на «Иппотигр». Но привычка — страшная штука, так просто от нее не отделаться, видимо. Впрочем, Нэд уже не реагировал столь остро на это необычные для экипажа судна отношение к себе, не пытался подражать зебрам в чём-то внешнем и вообще гораздо спокойнее относиться к себе самому.

Себрастиану захотелось выгнать всех в город, сдать, наконец, этот несчастный груз и, забравшись на марс, помедитировать пару часов. Гореб, конечно, заворчит, что медитация не может считаться отдыхом, но капитан был уверен, что старый матрас тоже приметил себе личный угол, хоть и не хотел бы, чтобы об этом кто-то узнал. Всё же интересно, что ощущает Нэд. Прикрыв глаза, Себрастиан прислушивался к тихому поскрипыванию рангоута, плеску волн за бортом и топоту на палубе (наконец-то разгрузка, не прошло и двух часов, надо же). Он чувствовал всю шхуну, от кончика бушприта до фонаря на корме, живую, звенящую, проверяющую швартовы на крепость. Настолько хорошо Себрастиан понимал только два корабля: самый первый парусник, на котором когда-то юнгой вышел в море, и «Иппотигра». Пожалуй, надо бы расспросить юного матроса поподробнее, а там, глядишь, и подтолкнуть-то придется совсем немного. И в следующем году еще посмотрим, боцман, что выберет Нэд — ярмарку в шумном Рио или размышления на тихой шхуне.

Пока что, конечно же, жеребенок выбрал ярмарку. И без умолку трещал о том, что непременно должно быть на любом уважающем себя карнавале. Разумеется, всего этого никогда не было в Хувре, но Нэд часто крутился у портовой таверны и успел насобирать внушительный список того, без чего праздник не считался праздником. Он крутил головой во все стороны и радостно вскрикивал всякий раз, когда замечал какой-либо из пунктов. К особо важным, с его точки зрения, прилавкам и аттракционам он тащил Себрастиана, как портовый буксир. Взывать к тому, что времени еще предостаточно и можно просто осмотреть всю ярмарочную площадь, а уже потом, наметив маршрут, куда-то идти, было бесполезно. Нэд, изо всех сил подражая боцманской манере разговора, заявил, что удобные и четкие маршруты могут подождать своего часа в капитанской каюте на столе, а сейчас — самое время ходить, как вздумается, и вообще, всё самое важное надо осматривать сразу же, а то вдруг потом оно потеряется? Себрастиан мысленно пожелал Горебу всех благ, но спорить с жеребенком не стал. В конце концов, ему действительно виднее на этот раз. И у него, как видно, есть план, пусть даже и нет маршрута.

На самом деле, разумеется, никакого плана у Нэда не было. Он просто радовался возможности повеселиться на большой ярмарке и, чего скрывать, уже прикидывал, как будет рассказывать Горебу, чему он, Нэд Фишинг, научил самого капитана Себрастиана. И, конечно, осознание того, сколько всего он может позволить себе купить, тоже немного кружило голову. Капитан, конечно, иногда спрашивал, для чего Нэду нужна та или иная штука, но жеребенок каждый раз терпеливо пояснял, что веселья много не бывает. Себрастиан, кажется, еще сомневался, но «мастер развлечений» не оставлял попыток донести до взрослого свое видение идеальной ярмарки. Самый яростный спор разгорелся у прилавка со всякими дудочками и свистульками. Нэду очень хотелось попробовать их все, потому что Мбици очень крепко спит, и не любой звук подойдет жеребенку для его задумок. Но уже всего на третьей попытке капитан попробовал убедить Нэда, что дудка — точно плохая идея. Жеребенок упрямо настаивал, пока Себрастиан не заметил, как бы между прочим, что все эти дуделки и рядом не стояли с вувузелой. Нэд, правда, подозревал, что это был тактический ход, но, подумав, согласился подождать до следующего рейса в Зебрастан. Ведь карнавал же завтра еще будет здесь? А про вувузелу он спросит у Гореба и, если капитан приукрасил ее достоинства, жеребенок еще вполне успеет купить себе что-нибудь. Себрастиан, на некоторое время избавленный от музыкального сопровождения, выдохнул с облегчением.

— Ой, а что это там так вкусно пахнет? — Нэд в очередной раз резко остановился и покрутил головой.

Себрастиан принюхался.

— Яблоки, — жеребенок уже хотел было возразить, что яблоки пахнут вовсе не так, уж это-то он точно знает, но капитан успел добавить. — В карамели.

Вот это да, бинго! Две сладости в одной! Нэд радостно подбежал к прилавку и, поднявшись на дыбы и вытянув шею, стал рассматривать, что еще продавала улыбчивая рыженькая пони. Она хорошо знала свои товары и рассказывала так, что жеребенок даже растерялся. Кексы, пирожные, какие-то разные сорта яблок — он и половины из перечисленных названий не знал, и теперь раздумывал, что же ему хотелось в самую наипервейшую очередь. Вкуса жеребенок не знал, пахло все одинаково головокружительно, так что ориентироваться приходилось на вид и советы рыжей продавщицы — Челлини[1] Эппл, родной сестры той самой пони, у которой Мбици добыл кальвадос. Капитан предоставил Нэду свободу выбора и, поняв, что тот застрял у палатки надолго, отошел к одному из моргавших фонарей. Налетевший порыв ветра прогнал по небу несколько облачков. Капитан насторожился было, но, поразмыслив, решил, что карнавал — не то место, чтобы искать в каждой перемене погоды тайные шифры судьбы. Но предчувствие того, что остаток вечера не пройдет так же гладко, не оставляло Себрастиана. С другой стороны, влипнуть в серьезные неприятности во время карнавала в Рио-де-Понейро не удавалось даже Мбици, что капитан считал достаточно весомым доказательством безопасности.

— Неужели? Капитан Джулиэт[2]? Здесь, в Понейро?! — раздался определенно знакомый зычный голос где-то совсем рядом. Себрастиан нахмурился было на мгновение — поверить в то, что ни слух, ни память не подводят было определенно непросто, но обладатель голоса моментально рассеял все сомнения, как только вступил в пятно света.

— Ба! Капитан Губа. Внезапно, и правда, — усмехнулся Себрастиан, кивнув давнему приятелю. — Выпасаешь свой табун на карнавале?

— Вообще-то, командор Гауптвахта. Уже полгода как, — вовсе не обидевшийся на такое своеобразное приветствие фиолетовый единорог выпятил грудь так, чтобы на форменном флотском мундире сверкнули бляхи.

— Повышение? Не могу сказать, что удивлен. Впрочем, несомненно рад. Так что, Дженкерс, опять следишь за своими кадетами?

— Нет, табун наказан, — скривился командор.

— Что, весь?! — не смог сдержать изумления Себрастиан.

— Агась. Один лентяй заснул на вахте.

— А остальные?..

— Не разбудили, — ответил Дженкерс и басовито расхохотался своей шутке.

— И почему бы это я так и думал? — поморщился Себрастиан. — Не мое, конечно, дело, твой корабль — твои порядки, но… они ж этого беднягу там сейчас просто порвут на части.

— Солдат должен всегда быть готов дать отпор противнику! А если конфликты возникают среди товарищей по вахте — решить делом миром, — отрезал командор. — Впрочем, что мы заладили о всяких лоботрясах? Я так удивился вчера, увидев твоего «Тигра» в порту, что даже специально встал на рейд рядом. Оказалось, я не ошибся. Ты так и не ответил, каким ветром тебя сюда занесло?

— Попутным, каким же еще, — усмехнулся Себрастиан. — Ты же знаешь, я не захожу в порт, если в нем нечего сдать. Или погрузить. А если серьезно — вон, погляди, — он кивнул на Нэда, увлеченно тыкавшего копытцем в выбранные сладости.

— Вот это фокус! Ты что, поддался этой новой моде на кадетские классы? — командор снова хохотнул.

— Это еще большой вопрос, кто и чему поддался, — со вздохом заметил Себрастиан.

Тем временем Нэд расплатился и подбежал к беседовавшим взрослым.

— Капитан, я купил… — под строгим взглядом командора жеребенок осекся. — Ой… Вечер… добрый… сэр…

— Что еще за своеволие, кадет?! Что, уставное приветствие забыл?! — громыхнул единорог, нависая над Нэдом.

Жеребенок присел и прижал уши. Не сводя глаз с сурового командора, Нэд, пятясь по большой дуге, отошел за спину Себрастиана.

— Извините, — пискнул он, ощутив себя в относительной безопасности.

Себрастиан рассмеялся.

— Командор Дженкерс, где же ваши манеры? Впрочем, я виноват не меньше. Командор, позвольте отрекомендовать — Нэд Фишинг, мастер развлечений. Идеальный сопровождающий для таких старых матрасов, как мы с вами, смею заметить. Мне бы, например, жадность… хм. Бережливость не позволила бы грохнуть половину гонорара за сложный рейс на карамельки.

— Между прочим, я выбрал самые вкусные! — съехидничал жеребенок, осторожно выглядывая из-за спины капитана. — Вот, можете сами убедиться! — Он боком подскочил к растерявшемуся единорогу и сунул карамельное яблоко ему под нос.

— То есть, это как это? Это, что ли, это он тебя пасет? — опешил командор, но угощение принял. — Может, его того, отправить в люльку? А то в твоей системе субординации без пинты не разберешься, Джу… Себрастиан.

— Эй! — Нэд так возмутился описанному развитию событий, что даже забыл, что еще буквально минуту назад боялся Дженкерса до дрожи, — Ты… вы… ты мне обещали, капитан, что пойдешь со мной на представление! Там, кстати, будут выступать зебры, поэтому это просто никак нельзя пропустить! Мне очень интересно, будут ли они, как Руби, или какие-то совсем другие! Ты… вы же не станете сердиться?

Себрастиан хихикнул. Кажется, именно состав артистов решил вопрос в их пользу. Будь там просто пони, Нэд, возможно, еще и поколебался бы. Но не посмотреть на представление зебр — невозможно же. Особенно, если заранее предупредить капитана, да… Даже интересно, не переманят ли бродячие фигляры бесполосого? Вряд ли, конечно, Нэд слишком любил море, да и цирк на шхуне был всегда под боком, свой, постоянный и бесплатный… Если уж даже у троицы из Паломино не получилось, то здесь — тем более. Да и потом — карнавал в Рио есть карнавал в Рио. Здесь можно хоть засунуть земнопони зебрам в пасть — ничего с мелким не случится.

— Увы, командор, вынужден отклонить ваше, безусловно заманчивое, предложение. Как вы могли заметить, мой вечер уже распланировали за меня. Но, возможно, вы к нам присоединитесь?

— Вот уж благодарю покорно, — ехидно ответил Дженкерс. — С меня на сегодня хватит неожиданных открытий, пожалуй. Но если шкет устанет раньше тебя, я буду в «Битом яблочке». А может, отдашь его мне? Верну через годик — будет просто шёлковым, не узнаешь. Выправка, стать, мундирчик и, — командор бросил быстрый взгляд на лохматую гриву, — приличная стрижка.

Нэд отскочил, как ошпаренный, боясь, как бы этот странный единорог не утащил его с собой силой. Себрастиан встал рядом с ним и ответил всё еще с улыбкой, но в голосе на долю секунды звякнул металл.

— Вот ещё. Копыта прочь от моего бесполосого, я его первый нашел. Это у тебя там конвейерное производство защитников морских просторов, а я — вредный мелочный торгаш, и вожу только штучные вещи. Кроме того, — он еще сильнее взлохматил гриву Нэду, — от подобных… долгосрочных вложений я планирую получить максимальные дивиденды.

Дженкерс, конечно, ничего плохого не имел в виду, но, как военному, ему иногда нужно было напоминать, что не все как должное воспринимают перевод из экипажа в экипаж по приказу. Равно как и шутки про это. Хотя Себрастиан, в общем-то, был и не то, чтобы против обмена матросами, но не вот так же с бухты-барахты. Но вот Нэд и вовсе, кажется, был готов вцепиться в капитанский плащ, если не завернуться в него наподобие кочевников из Седельной Арабии.

— И почему бы это я так и думал? — беззлобно съязвил командор и, цокнув копытами, попрощался.

Нэд шумно выдохнул, проводив взглядом Дженкерса. Себрастиан искоса следил за жеребенком, размышляя, а не предложить ли, и в самом деле, вернуться на шхуну. Но пока что обошлось простым совместным поеданием карамельных яблок. Юный моряк сначала был всё еще хмур, но после второй сладости забыл про свои страхи и обиды. К тому же, возвращение подразумевало, что представление они точно пропустят, а этого Нэд не допустил бы.

Бродячие фокусники-зебры поставили свой вагончик недалеко от выезда из города и на наскоро сколоченных подмостках разворачивали волшебную сказку про далекие страны, прекрасную принцессу, страшного дракона и храброго рыцаря. В клубах разноцветного дыма мелькали тени, иллюзорные драконы хлопали крыльями и изрыгали огонь, а прекрасная принцесса с полосками, раскрашенными сценическим гримом в разные цвета, в легкой шелковой попонке с бубенчиками танцевала свой завораживающий танец среди огненных всполохов.

Нэд протолкался поближе к сцене и, усевшись, стал внимательно следить за представлением. Себрастиан, плотнее укутавшись в плащ и надвинув капюшон поглубже, встал рядом, ожидая восторженных возгласов. Но Нэд молчал и изредка даже хмурился. Себрастиан вздохнул — это представление точно будет сорвано. Жеребенок, похоже, не проникся магией иллюзий и теперь изредка ехидно фыркал. Ну да, после всего того, что он успел увидеть, простые ярмарочные штучки его не впечатляли. Зрители бросали удивленные взгляды на жеребенка, который не скачет от восторга у самой сцены вместе с остальными юными зрителями, но ничего не говорили.

Гибкая полосатая танцовщица сделала резкий пируэт, края попонки эффектно взвились ввысь, разом зазвенели бубенчики — и зебра замерла на самом краю сцены. Казалось, еще секунда — и она упадет. Но она не упала, а лишь поклонилась и отошла. Из-за яркого, полосатого, как и сами артисты, полотнища-кулисы вышел поджарый жеребец с проседью в гриве, который появлялся в представлении то в роли черного мага, то ужасного дракона. Он тоже поклонился публике и взмахом хвоста пригласил на подмостки маленькую толстенькую зебру в скромном темном плаще. Очевидно, это она наводила иллюзии и дым на подмостках. Жеребец выступил чуть вперед и с поклоном произнес:

— Для вас играть мы были рады, теперь смиренно ждем награды.

Его взгляд быстро скользил по рядам радостно аплодировавших и кричавших что-то одобрительное пони, пока не наткнулся на сдержанно хлопавшего Нэда. Жеребенок задумчиво смотрел куда-то сквозь вагончик и, кажется, был чем-то глубоко разочарован. Зебра удивился было, но затем, усмехнувшись, спросил:

— Есть недовольные средь нас? Скажи, чем плох был наш рассказ?

Одернуть Нэда Себрастиан не успел…

— Был интересен ваш рассказ, но капитан мой лучше вас в сто раз! — похоже, эту первую в своей жизни рифмовку Нэд складывал если не с самого начала представления, то с середины сказки точно. В любом случае, гораздо раньше, чем начал машинально хлопать вместе со всеми, изредка попадая в такт толпы.

Такого подвоха капитан не ожидал. Вот только пререканий с фокусниками для полного счастья не хватало… Усмехающийся артист мгновенно уставился на замершую фигуру в плаще с капюшоном. Это не входило в план, но что такое труппа зебр, которая не может сымпровизировать, да еще и в такой удачный момент. Предвкушая новый, еще больший всплеск интереса зрителей, зебра сказал, пытаясь встретиться взглядом с Себрастианом.

— Быть может, мудрый мой собрат разделит с нами знаний клад?

— Предполагается, что я тоже должен рифмоплетствовать, да? — вздохнул Себрастиан, откидывая бесполезный теперь капюшон. — Ладно, слушайте и внимайте. Ни. За. Что!

В интонации четко читалась несколько менее приличная фраза. Зрители удивленно хлопали глазами. Улыбка полосатого артиста на подмостках плавно перетекала в оскал.

— Что? — с напускным удивлением спросил капитан. — Это был белый стих. С черным юмором.

В толпе послышались первые робкие смешки. Пони, в начале представления явно сторонившиеся фигуры в плаще, начали потихоньку подтягиваться поближе.

— Бесполосый, между прочим, учись, как нужно отвечать, если где-то еще кроме карнавала в Рио к тебе подойдет некто полосатый и скажет что-нибудь вроде: «позолоти копытце — будущему не скрыться», особенно, когда тебе это совсем не нужно, — негромко обратился капитан к Нэду, пока их еще мало кто мог услышать. — И запомни накрепко — уровень твоих стишков такие… прорицатели переросли раньше, чем вообще говорить научились. Грифонов замкнутый круг. Они могут гораздо больше, чем показывать вот такие вот простенькие фокусы, но их таланты здесь никому не нужны только потому, что у них полоски на шкуре. Видите ли, у честных добрых пони такой раскраски не бывало отродясь. Да еще и странно говорят, и еще и что-то шаманят… страшно, аж жуть! Но им надо кто-то жить, так что приходится… устраивать балаганы. И, да, иногда и гипнотизировать, не без того. И их боятся еще больше… и из-за всего этого половина дельцов сбегает от меня с дикими воплями еще до того, как я успею поздороваться. А где-то треть — еще раньше, чем я вообще успею открыть рот.

Тем временем на подмостках троица быстро переглянулась, и старшая чародейка негромко произнесла, с улыбкой глядя куда-то между жеребенком и неожиданным препятствием на пути к увеличению гонорара:

— Кажись, ошибся твой матрос, тягаться с нами не дорос…

Нэд гневно засопел, но благоразумно смолчал. Себрастиан с безмятежной улыбкой «покаялся» окружившим его пони:

— Грубить дамам невежливо… Что ж, в таком случае, можно сделать исключение и принять правила игры, Нэд. Например, так:

На этот трюк я не куплюсь — себе я знаю цену.

Непросто будет вам, боюсь, загнать меня на сцену.

К тому ж, признаюсь не тая, плохой гадатель из меня,

Вот разве кто-нибудь в толпе найдется, кто захочет мне

Помочь?..

— Я поучаствовать не прочь! — выкрикнула танцовщица со сцены и, осознав, что именно она только что сделала, зажала себе рот копытцем.

Себрастиан с улыбкой отсалютовал ей хвостом и, увлекая радостно смотревшего на него жеребенка, произнес:

— Видишь? Принимая правила, всегда можно перехватить инициативу и заставить собеседника плести твои рифмы. У бесполосых матросов больше нету вопросов? Тогда идем, я все же не нанимался скакать тут бесплатным клоуном. Да и невежливо это — соваться поперек чужого курса, ты же знаешь.

Он отошел от сцены буквально на несколько шагов и вдруг остановился.

— Чуть не забыл… У тебя не осталось, случайно, карамельных яблок?

— Конечно остались! В сумке, — отозвался Нэд, не вполне понимая, зачем капитану понадобились сладости.

Себрастиан подхватил то, что было ближе, и с разворота запустил в сторону сцены, сопроводив летящий фрукт криком: «Радуга, лови!» Танцовщица, обернувшаяся на крик, успела подхватить угощение на лету и изящно поклониться.

— Ну, надо же было как-то загладить вину? — пояснил Себрастиан в ответ на недовольный взгляд Нэда.

— Это все равно не повод разбрасываться моими карамельками, — пробурчал жеребенок.

— Зато жующая зебра — молчаливая зебра, — хихикнул капитан. — Идем, я куплю тебе еще яблок. В конце концов, теперь я виноват уже перед тобой. Трех хватит в качестве глубочайшего раскаяния?..

— Эй, нечестно! Три — это просто признание вины. А глубочайшее — это не меньше дюжины! — нахально заявил жеребенок, прекрасно чувствуя настроение Себрастиана.

— Ты собрался их солить?!

— Нет. Я скормлю их Мбици и Горебу. А тебя привяжу к мачте и заставлю смотреть, вот! — показав капитану язык, Нэд ускакал в сторону палатки с угощениями.

— Интересно, кадеты у Дженкерса тоже скармливают его угощения офицерам у него на глазах? — хихикнул Себрастиан и поспешил за убегающим жеребенком, который уже успел добраться до заветной палатки и теперь о чем-то спорил с продавщицей.

— Еще дюжину? — распахнула глаза Челлини, увидев над прилавком запомнившийся хохолок гривы.

— Ага! Самых-самых больших и сладких! — подтвердил жеребенок с совершенно серьезным видом.

— Бесполосый, в них столько не влезет, — подойдя ближе, усмехнулся капитан. — По шесть штук на морду, да еще и сладких. Давай сойдемся на полудюжине, и вдобавок завтра с утра потренируешься отходить и швартоваться?

— Прямо с самого утра? — недоверчиво переспросил Нэд. — Ну хорошо. Тогда по три этим матрасам, это за то, что ты разбрасывался моими карамельками, а еще по три — нам с тобой, на это у меня еще хватит.

Себрастиан улыбнулся и, пока Нэд старательно шарил по сумке в поисках остатков гонорара, успел расплатиться за всю покупку.

Утром Нэд проснулся раньше всех и едва не получил в лоб дверью капитанской каюты. Себрастиан, обычно в одиночку принимавший ночную вахту, был весьма удивлен, что кто-то на «Тигре», да еще после открытия карнавала в Рио, может встать настолько рано. Нэд едва успел увернуться и теперь осторожно высовывал нос из-за открытой двери.

— Парень, ты чего вскочил в такую рань? — произнес капитан.

— К учебному выходу готов! — взвизгнул Нэд.

Капитан поморщился.

— Так вопить вовсе незачем. Я же не глухой. По крайней мере, еще ночью не был… К тому же команда еще спит, ты в одиночку собрался паруса ставить?

— Никак нет! — всё еще громко, но уже не так пронзительно ответил жеребенок. — Я… э-э-э… попросил мне помочь, вот. И даже всех уже построил! — не без гордости добавил он.

Себрастиан с опаской вышел на палубу. Ежась от порывов свежего утреннего ветра, на шкафуте стояли пять матросов, то ли пытавшихся сбросить остатки сна, то ли набиравшихся решимости плюнуть на «учебный выход» и устроиться досыпать прямо там, где стояли. Мбици, вид которого говорил, что активный жеребенок перехватил его буквально пять минут назад на трапе, когда вахтенный возвращался из города, хлопал глазами и пытался сообразить, куда он влип на этот раз и за что. Отчаянно зевающий Гореб взглядом попросил капитана не ехидничать. Тот подавился комментарием, который уже вертелся на языке.

— Кажется, я тут уже ничего не решаю, да? — выдавил он через некоторое время. — Тогда почему капитан Фишинг еще не командует?..

— Ура! — радостный Нэд ускакал на мостик. — Ставить стаксель, ставить фок! Отдать швартовы! Ну пожалуйста, мухи сонные!

Гореб бросил мрачный взгляд на хихикнувшего Себрастиана — угораздили ж капитана духи предков пообещать мелкому тренировку «вот прямо с утра»! Как будто он не знал, что бесполосый его слова (а уже тем более всё то, что можно принять за обещание) воспринимает исключительно буквально… Вздохнув, боцман принялся за дело.

Капитан тем временем поднялся на мостик и, посматривая на Нэда, окинул взглядом гавань. На единорожьем учебном барке, пришвартованном неподалеку, тоже уже носились матросы-кадеты. Их командор, стоявший на корме, встретился взглядом с Себрастианом и, легким поворотом головы указав на творившийся на палубе хаос, закатил глаза. Зебра понимающе отсалютовал хвостом.

— Бесполосый, увались, — заметил капитан, когда они немного отошли от причала.

— Зачем? — Нэд отвернул, не задумываясь, но теперь, когда команда была выполнена, можно было и спросить, зачем капитану было портить такой прекрасный курс.

— Ты же не хочешь попытаться пройти сквозь барк, правда? Не хотелось бы проверять, что крепче — их борт или наш бушприт.

— У нас — правый галс! — фыркнув, сообщил Нэд.

— У них тоже.

— А они с наветренной стороны! — упрямо поджал губы Нэд.

— Угу, правила ты усвоил, это уже полдела. Но ты же не можешь быть уверен, что рулевой той посудины, которая прет тебе наперерез, тоже их знает? Да, и не бери пример с Мбици в подобных ситуациях…

Вахтенный как раз высказывал офицеру барка всё, что думает про уровень современного образования. В такие моменты Себрастиан очень сожалел, что Мбици был родом из другой части Зебрики, и его наречие было капитану не вполне знакомо. Конечно, некоторые, самые частые корни в словесных конструкциях вахтенного капитан давно уже понимал и даже выучил, но в полной мере насладиться тирадой он не мог. Себрастиан с завистью взглянул на Гореба — тот ходил с Мбици гораздо дольше, а значит — понимал больше оттенков пламенной речи. Впрочем, жесты Мбици демонстрировал абсолютно недвусмысленные, как и офицер с барка. Капитан со вздохом понял, что одергивать вахтенного уже поздно, и предпочел «не заметить» этих «сигналов», которыми обмениваются двое невыспавшихся жеребцов. Наконец Мбици выдохся и, фыркнув напоследок, отошел от борта. Офицер тоже не пошел на второй заход, и парусники разошлись почти миром.

— Капитан, — шепотом спросил Нэд, — а вы мне не поясните… кое-что?

— М? — отозвался Себрастиан.

— Я, кажется, не вполне понял, что такое «айгамучаб» и зачем тому важному единорогу вставать на передние ноги, чтобы разуть глаза[3]? И как вообще можно разуть глаза, если их не обувают?..

— Спроси у Мбици, это что-то из легенд его племени, он будет очень рад тебе про них рассказать, — уклончиво ответил капитан, надеясь в глубине души, что это было что-нибудь цензурное, а если нет — что вахтенному хватит времени это сообразить и придумать для жеребенка какое-нибудь… более соответствующее возрасту объяснение. Но в словах Нэда было что-то… неправильное. Неестественное. — Погоди… Ты же не хочешь мне сказать, что это было единственное, что ты не понял в речи Мбици?..

— Ну… — юный моряк на секунду нахмурился и сосредоточенно что-то пробормотал себе под нос. Потом улыбнулся и ответил, — Вообще-то да, единственное. Вот только, может быть, «пере-недо-заматумбить»? Но это как-то связано с «матумбо», а это слово я знаю.

Себрастиану очень захотелось сесть. А может быть, даже лечь. Или, наверное, сначала повесить Мбици, а потом уже лечь.

— И что же значит «матумбо»? — капитан решил всё же довести этот странный диалог до конца.

— Это когда много-много любви! — с готовностью отозвался языковед-недоучка. У зебры немного отлегло от сердца. Мозги у Мбици все же были.

Тем временем Нэд снова нахмурился, вспоминая что-то. Посмотрел на капитана — и вдруг прижал уши и тихо сказал:

— Ой… А Мбици… А Мбици очень просил не говорить при вас такие слова.

— Почему? — полюбопытствовал капитан.

— Ну, он сказал, что вы не всё-всё понимаете, а еще вы очень заняты и у вас нет времени, чтобы выучить его красивый и мелодичный язык — очевидно, это была цитата из слов Мбици. — Но он хотел написать для вас словарик, примерно к новой навигации, наверное, потому это вам непременно пригодится. А я картинки рисую… чтобы понятнее…

В душе капитана боролись смешанные чувства. С одной стороны ему было очень любопытно увидеть этот шедевр авангардного искусства, с другой — Мбици всё же надо было повесить. Хотя бы ради профилактики. Впрочем, никто ведь не мешает повесить его после получения «словарика»? В благодарность, так сказать. А еще капитану хотелось оставить Нэда под присмотром Гореба и уйти в каюту, потому что еще немного — и он просто лопнет от смеха. И где-то в глубине души ему было немного обидно, что даже бесполосый понимает больше в загибах Мбици, чем он. Но это как раз поправимо…

— Мбици! — крикнул капитан.

Вахтенный, работавший на стакселе, обернулся. Мгновенно оценил выражение морды Себрастиана, и, сунув шкот в зубы кому-то из подвернувшихся матросов, предпочел исчезнуть с палубы.

— Не услышал, — сказал капитан скорее для жеребенка. — Жаль. Я просто хотел ему сказать, что раз уж так вышло, что я узнал про его сюрприз, он просто обязан теперь его доделать. Будет обидно, если твои рисунки пропадут зря. Ты же ему передашь, правда? А пока что — Гореб тебе поможет со швартовкой. Я показывал тебе это вчера, а у нашего боцмана наверняка найдется парочка личных трюков. А я пойду к себе, чтобы вас не отвлекать…

Добравшись наконец до каюты, Себрастиан захлопнул дверь, сполз на пол и дал волю распиравшему его смеху. Смахнув выступившие на глазах слезы и переведя дух, капитан обнаружил заботливо подсунутый ему под нос стакан воды. Удивленно подняв глаза, он увидел Мбици, состроившего на морде выражение полного понимания и сочувствия.

— Ну, ты бы меня все равно вызвал, чего время-то зря терять? — философски пояснил вахтенный в ответ на невысказанный вопрос. Капитан понял, что ему очень не хватает какого-нибудь нового, краткого, но емкого слова…

— Мбици, — сделав несколько глотков, устало потер лоб Себрастиан, все еще сидевший на полу. — Вот объясни мне, как тебе вообще пришло в голову учить жеребенка материться?

— Проболтался-таки? — вздохнул тот. — Да случайно вышло, честное полосатое!

— Черное или белое? — уточнил капитан с усмешкой. — Ты бы еще погромче орал сегодня — естественно, он тебя слушал. И, похоже, проверял, что усвоил из твоих… уроков. И, конечно же, стоя за штурвалом, очень проблематично бежать переспрашивать у автора пламенной речи незнакомые слова.

— А мне не повезло потому, что рядом был ты, да? Что он спросил-то хоть?

— Кто такие «айгамучаб». Я отправил его к тебе за сказкой на ночь. Можешь начинать сочинять. Надеюсь, оно хотя бы приличное?..

— Ай, да это духи пустыни, с глазами на задних ногах, — отмахнулся Мбици. — Милые слепые зверушки. Когда не голодные.

— Я уже боюсь представить, что бесполосый нарисует по такому описанию, — хихикнул капитан.

— Нет, ну это же кошмар! — схватился за голову вахтенный. — Надо всерьез взяться за воспитание этого хвоста-помела. Иначе он так и будет пересказывать тебе все «интересное», что, по его мнению, прошло мимо тебя на корабле.

— А ты будешь получать люли, да. Не порть мне бесполосого. Должен же хоть один матрас в этой банде рассказывать мне, в какой именно кабак ты удрал с вахты в очередной раз. Мне будет гораздо удобнее — не придется тебя вылавливать всей командой.

Мбици вздохнул и переливчато выругался. Капитан усмехнулся.

— А я когда-нибудь точно начну стенографировать твои трели, соловушка. Потомки мне не простят, если эта часть культуры будет столь бездарно утеряна.

Судя по звукам на палубе, Нэду удалось пришвартоваться, никого не задев, что не могло не порадовать. Себрастиан поднялся и отошел от двери. Задумчиво потянулся за стаканом, который Мбици поставил на стол, но сделать глоток не успел. В каюту влетел Гореб, захлопнул за собой дверь и, сцапав капитана за гриву, от души потрепал.

— Воу-воу, полегче, приятель! — Мбици умудрился заставить боцмана разжать зубы и отойти к двери. — Что случилось, что люлей получил не я? Небо рухнуло на землю? Мелкий разнес баркас какого-нибудь богача, и теперь мы все станем рабами на галерах?

— Себ, я сейчас тебя просто убью… Мбици, не мешай мне вершить праведную месть! Себ, что ты вчера наплел бесполосому?!

— Эээ… я много чего говорил ему вчера, но не припоминаю ничего криминальнее «учебного выхода прямо с утра», — выдавил капитан.

— Ах, у него еще и с памятью проблемы! Мбици, пусти, я ему сейчас мозги-то прочищу и в правильное место вставлю! — взревел одноглазый боцман, вставая на дыбы.

— Гореб, успокойся, вот, попей водички, кэпу вроде помогло… — Мбици, повиснув на разъяренном боцмане, дотянулся до графина. Но боцман снова рванулся, и вахтенный, не удержавшись, выплеснул воду на них обоих. Гореб, ошеломленный, потряс головой и начал отфыркиваться. Себрастиан очень старался дышать глубоко и размеренно и, по возможности, не смотреть в сторону двери, но не выдержал и снова рассмеялся, оседая на пол.

— Мбици… — с чувством произнес боцман сквозь зубы.

— Что «Мбици»? Почему чуть что — сразу я? — отозвался вахтенный с обидой в голосе. — Я как лучше хотел…

— «Как лучше хотел», — передразнил его боцман. — Этот вон тоже, небось, вчера «хотел»…

— А что случилось-то? — спросил Себрастиан, оборвав смех.

— Что ты сказал мелкому про вувузелу?!

— Ну да, было дело, я сказал, что это такая зебриканская дуделка… А что? Он решил, что это что-то ругательное, и обозвал тебя этим словом? И из-за этого ты чуть не сорвал дверь в каюту, выдрал мне клок волос и разбил мой любимый графин?! — капитан решил, что лучшая защита — это нападение.

— Графин разбил не я, а Мбици… — Гореб внезапно поймал себя на мысли, что едва не начал оправдываться перед тем, кто, по его мнению, являлся источником грядущих неприятностей. — Ты мне зубы-то не заговаривай, шаман-недоучка! Ты мне ответь, зачем ты ему пообещал эту «дуделку зебриканскую» достать?

— А он пообещал бесполосому достать вувузелу? — ужаснулся вахтенный.

— Да, Мбици, представь себе! Ты бы, прежде чем меня оттаскивать, хоть спросил бы, что этот матрас натворил.

— А иначе он купил бы себе нечто столь же мерзко звучащее еще вчера! — отозвался капитан.

— Ой, да пусть бы развлекся парень! — махнул хвостом боцман. — Эта ярмарочная шушера надоела бы ему еще до возвращения на «Иппотигра». И сломалась бы тоже очень быстро. А ты ему пообещал достать редкость, причем от зебр. А дудеть эта гадость может вечно, там ломаться нечему, разве только отбирать и в море выкидывать, желательно подальше от берега.

— Кадетов, между прочим, на барке будит горнист, — съязвил Себрастиан.

— А ты нам решил, для колорита, значит, вувузелиста обеспечить? — в тон ему ответил Гореб. — В общем, я тебе скажу так, капитан, лучше тебе в Зебрастан не соваться. Иначе, будь покоен, он тебе эту дудузелу припомнит. Сам же первый взвоешь…

— Так давайте я ему какую-нибудь свистелку подарю вечером? — воодушевился Мбици. — Он посвистит, ему надоест, и про вувузелу он забудет.

— Ага, как же, «забудет» он, мечтай! Он на эти звенелки-пукалки теперь и смотреть не станет, ты чего. Ему же кэп пообещал. Настоящую. Дернули ж предки за язык-то вот, а! Нет бы сказать, что это флейта какая… Так ведь нет, я ему честно подтвердил, есть такая дудка в Зебрике. Звучит громко и мерзко. Он так обрадовался, что я испугался, что он-таки снесет нам привальник, потому что про швартовку и штурвал он забыл начисто. Радуйся, чудовище, он мне сказал, что ты самый потрясный капитан, раз знаешь, где достать такие штуки. Кстати о потрясности. С кем ты вчера умудрился поцапаться?

— Гореб, ты сегодня задаешь какие-то особенно каверзные вопросы, — насторожился капитан. — Я встретил Дженкерса вчера, но мы очень мило побеседовали.

— Это потому, что в этот раз ты не занял его любимый столик в «Яблочке», — хихикнул Мбици. — Впрочем, он был весьма впечатлен встречей.

— А ты откуда знаешь? — удивленно спросил Себрастиан.

— Потому что вчера его любимый столик занял я, — с гордостью ответил вахтенный.

Себрастиан пристально посмотрел на него. Мбици не успел узнать, что Дженкерс тоже пришел в Рио, потому что вчера почти вся команда разбежалась раньше, чем барк бросил якорь рядом с «Иппотигром». Значит, столкнулся с Гауптвахтой он случайно. И при этом — ни единого фингала? Мбици, конечно, мастер трактирных драк с минимумом последствий, но чтобы совсем бесследно?..

— Что-то незаметно, чтобы ты с кем-то дрался, — недоверчиво заметил капитан.

— А мы и не дрались, честное полосатое, — беззаботно отозвался вахтенный. — Я увидел его, когда он был уже совсем рядом, и уже прикрывал уши, чтобы его вопль «Опять какая-то шкура сидит за моим столиком!» меня не оглушил, но он только грустно посмотрел на меня и спросил, не возражаю ли я, если он тут присядет. Я так удивился, что даже сказал, что не возражаю. А он присмотрелся, сплюнул и сказал что-то вроде «и тут эти полосатые…» А потом начал лезть ко мне с вопросами про субординацию на нашем судне. Гореб, что такое «субординация»? Я хотел было подраться, расценив это как ругательство, но постеснялся, вдруг это выглядело бы глупо?..

— Теперь понятно, почему у нас на судне такой бардак… Ладно, Мбици, я попрошу Дженкерса составить тебе ответный словарик… Гореб, это то, что ты хотел от меня услышать?

— Не совсем, знаешь ли. Мне тут вчера бесполосый рассказал, что вы были на представлении бродячей труппы? И ты блистал…

— Нет-нет, — перебил Себрастиан. — Мы оттуда быстро сбежали. И я даже ни с кем не подрался.

— Точно? А то Нэд утверждает, что ты всех там уложил на обе лопатки.

— Больше слушай это помело, — усмехнулся Мбици. — Ему нравится строить из кэпа героя.

— Угу. Вопрос в том, что случится, когда он поймет, что я… не вполне соответствую образу из его воображения, — вздохнул капитан.

— Если, Себ, если, — усмехнулся боцман.

Себрастиан отошел к окну и не ответил. Впрочем, и задумчивость на его морде не была тяжелой, скорее, мечтательной. Мбици уже успел достать стаканы и флягу, на этот раз с сидром и теперь, бесцеремонно сдвинув кипу карт на самый край стола, с видом профессионального бармена и ловкостью шулера разливал шипучий напиток. Гореб искоса посматривал на капитана и тихо вздыхал — Себрастиан не одобрял курение в своей каюте. Капитан прислушивался к спокойствию за спиной и плеску волн там, за бортом. Так их и застал Нэд, приоткрывший дверь каюты.

— Так вот где вы все! — обиженно воскликнул он.

Мбици вздрогнул от неожиданности, и только многолетний опыт позволил ему не расплескать сидр на капитанские бумаги. Себрастиан со вздохом пообещал себе, что обязательно заведет привычку убирать их по местам. Кажется, это был уже пятый раз, когда он собирался сделать это, но неизменно в какой-то момент бумаги снова оказывались на столе, хотя до прихода урагана-Мбици карты и документы лежали в образцовом порядке.

— Ты что-то хотел узнать? — боцман среагировал не очень быстро, но все равно оказался первым.

— Да, я хотел спросить, пойдет ли сегодня кто-нибудь в город, потому что вчера я не успел попробовать несколько игр и хочу…

— Полностью потратить всё то, что успел скопить? — с улыбкой закончил за него Себрастиан.

— И вовсе нет! — надулся Нэд. — У меня еще со вчерашнего дня осталось, и немало, между прочим.

— А я думал, ты все-таки побьешь рекорд Мбици, — протянул капитан с улыбкой.

— Ну вот, а вчера сам ругался, что я учу бесполосого всяким глупостям, — фыркнул вахтенный. — Впрочем, до моих рекордов тебе еще далеко, мелкий. Со взглядами нашего капитана на воспитательную работу тебе еще долго не светит ходить туда, где я трачу гонорары.

— А где ты их тратишь? — тут же спросил Нэд.

— Будешь много знать — станешь полосатым, — Мбици шлепнул его хвостом по носу.

— Как будто это что-то плохое! — проворчал Нэд. — Ну и ладно, раз вы тут все сговорились, я пойду один!

— Почему сразу «сговорились»? Лично я вовсе не прочь посмотреть, что еще ты затеял, — сказал Себрастиан.

— И все это — исключительно для твоего же блага, — хихикнул боцман, не уточняя, впрочем, кого именно он имел в виду. — Разрешите присоединиться?

Втроем они дошли до площади, где раскинулась ярмарка, но там все же решили разделиться. Нэд задержался, чтобы проверить, что нового напекла Челлини ко второму дню, а зебры отправились искать фургончик бродячих артистов — до представления еще должно было оставаться немного времени, а возможность перекинуться парой слов с теми из сородичей, кто еще держался на плаву и не опустился до гаданий по темным подворотням, выпадала нечасто.

Нэд тем временем успел расспросить рыжую пони обо всех новинках и, купив себе еще пару яблок в карамели, пошел догонять взрослых, на ходу пытаясь запихнуть сладости в сумку. Он был так погружен в это, несомненно, важное занятие, что по сторонам смотреть не успевал. Поэтому он и наскочил на жеребенка-пегаса, который как раз хотел приземлиться на площадь.

— Эй, смотреть надо, куда скачешь! — обиженно заявил тот, придирчиво осматривая крылья.

— Разлетались тут всякие попугаи, еще и крякают! — не остался в долгу Нэд, проверяя, не выпало ли чего из сумок.

— Между прочим, это ты на меня налетел! — надулся пегасик.

— Как это я мог налететь, если крылья тут только у тебя? — неуверенно съязвил Нэд. — Эй, не смотри на меня так! Я не смотрел куда иду, ладно, признался. Но ты тоже мог бы меня заметить!

— Ну, знаешь, сначала единороги с барка на меня все свои проблемы вешают, а теперь еще и земные пони будут ехидно ржать?!

— С какого ещё барка? — насторожился Нэд, благополучно пропустив остальное мимо ушей.

— Единорожьего! — съязвил пегас. — Учебного. Того, который в порту стоит.

— Да видел я тот барк, — отмахнулся Нэд. — А ты там чего забыл?

— Практику мы там проходим. По управлению ветрами. Меня, кстати, зовут Винджаммер.

— А меня — Нэд. Нэд Фишинг. А ты и правда умеешь прямо управлять ветром?

— Ну, не то, чтобы… — смутился пегас. — Я еще только учусь. А эти рогатые — нет бы помочь, так они еще сами толком не умеют ничего. Вот я, например, завожу ветер, а они даже вовремя паруса перестроить не могут! В итоге они парус порвали, а влетело — моему крылу. В смысле, отряду. А ты откуда про барк знаешь? Что, из тех, кто в команду просится?

— Нужен мне твой барк! — задрал нос земной жеребенок. — Я и так хожу в море.

— Пешком, что ли? — засмеялся Винджаммер.

— Нет, на «Иппотигре» — просто ответил Нэд. Смех перешел в кашель.

— Эй, ты так не шути! — отдышавшись, сказал пегас. — А то я будто не знаю, что эта шхуна принадлежит злобным зебрам-пиратам!

Нэд ощутил прямо-таки кровное родство с Себрастианом и сильно пожалел, что не умеет шаманить — очень захотелось от души прописать говорливому попугаю прямо в бубен. Он посмотрел на всё еще сидевшего на земле пегаса, несколько раз порывался ответить каким-нибудь ехидством, но вздохнул и махнул хвостом. Не было смысла портить настроение из-за всяких идиотов, которые верят в россказни пьяных матросов в тавернах. Тем более, он и сам когда-то таким был. А вообще — ужас же, если Нэд так завелся из-за единичного упоминания глупой байки, как только капитан еще это терпит? Жеребенок подумал, что отныне надо постараться поменьше его огорчать, нервные клетки, как частенько говорят взрослые, не восстанавливаются. А еще, наверное, надо будет последить за Мбици — он, конечно, просто шутит, но на месте капитана Нэд бы уже давным-давно перестал с ним церемониться…

— Я просто закрашиваю полоски гримом, — наконец сказал жеребенок и удивленно посмотрел на взмывшего ввысь пегаса. — Эй, ты чего?..

— Я тебе живым не дамся! — проорал Винджаммер. — И перьев моих для своих ритуалов ты тоже не получишь.

— Нужны мне твои перья, — фыркнул Нэд и направился к подмосткам, надеясь, наконец, догнать настоящих зебр.

— Конечно же, нужны! — пегас снизился и теперь летел чуть поодаль. — Всем известно, что «Иппотигр» ходит так быстро, потому что его паруса сделаны из перьев пегасов!

— Вот и не все! — хихикнул Нэд, решив, что у пегаса-жеребенка еще куча лишних «нервных клеток» и поэтому над ним вполне можно подшутить. — Мы пока что насобирали только на стаксель. Но нам пока хватает. А когда мы сошьем грот, мы сможем даже телепортироваться!

— Но это будет нескоро. Чтобы заменить один только фок нам придется ощипать всех пегасов в округе, — послышался вкрадчивый голос совсем рядом.

— Капитан! — укоризненно сказал жеребенок, глядя на Винджаммера, свалившегося в глубокий обморок. — И что нам теперь с ним делать? Мы же не сможем никуда пойти, пока он не придет в себя! Вдруг его тут затопчут? А скажут, что это мы виноваты.

— Ну так давайте оттащим его на травку и поводим перед носом чем-нибудь вкусным, — отозвался боцман.

— Гореб, это же птенец, а не Мбици, — хихикнул капитан.

— Поэтому я и сказал «вкусным», а не «крепким»… В любом случае, мы же ничего не потеряем, верно?

Винджаммер медленно открыл глаза. Он определенно лежал на спине, потому что первым делом увидел небо. Затем на его фоне, но уже совсем близко, возникла палевая мордочка жеребенка, которая, прищурившись, долго и пристально осматривала пегаса, а потом, улыбнувшись, нахально заявила:

— О, отлично, ты очнулся, значит, мы снова можем веселиться. Только не падай больше в обморок, ладно? А то я еще не всё видел.

Вспомнив, при каких обстоятельствах он отключился, пегас резко сел, едва не боднув отскочившего Нэда, и, развернув крылья, начал пересчитывать перья. С виду все были на месте, даже два шатавшихся пуховых. Правда, шатались они давно, и Винджаммер раньше очень хотел, чтобы они поскорее выпали и сменились большими, блестящими маховыми, но теперь — он был очень рад видеть их на законном месте и расставаться с ними уже не желал. Нэд закатил глаза.

— Ты как маленький, честное слово! Всё веришь в дурацкие сказки. Успокойся, говорю же — не нужны нам твои перья. Понапридумывал себе страшилок и сам же в них поверил.

Винджаммер опустил взгляд.

— Значит, вы вовсе не пираты?

— Ну подумай сам-то хоть немножко — стали бы тебе пираты вот так разгуливать по ярмарке? Не пегасов же нам присматривать в Понейро. Лучше вставай давай, пошли поиграем? Вон там отличный аттракцион — достань яблоко зубами. Да вставай же ты уже, а то все самые вкусные без нас съедят!

— Себ, ты не думаешь, что надо бы ограничить его в поедании всяких сладостей? — проводив жеребят взглядом, спросил боцман.

— Ну, когда-нибудь же ему надоест, правда? Думаю, он как раз продержится до конца карнавала. Потом весь год не сможет даже смотреть на всякие карамельки и фрукты, — философски ответил капитан.

— Да уж, конечно, мечтай! — усмехнулся Гореб. — Ну а мы? Тоже пойдем ловить яблоки или?..

— Да пусть себе развлекаются. Предупреди бесполосого — и пойдем, что ли, посмотрим, что еще здесь есть интересного. А то вчера меня протащили по самым интересным местам с точки зрения Нэда, моего мнения, как ты понимаешь, никто не спрашивал.

Нэд даже не сильно расстроился, что боцман с капитаном оставляют его одного. В конце концов, рядом был новый приятель, который тоже любил море (почти так же, как полеты) и ничего не знал про жизнь на борту «Иппотигра». Зато он много знал про жизнь и учения на единорожьем кадетском барке, а еще про ветер, и про города на облаках. Нэд вздохнул и подумал, что было бы здорово однажды посетить такой.

Изредка перебрасываясь фразами странного, не очень-то связного диалога, жеребята прошли по ярмарке и теперь, возвращаясь, почти дошли до порта. Закатное солнце золотило барашки волн, а лес из устремленных в небо мачт покачивался в такт прибою.

— О, глядите-ка кто там! — раздавшийся голос диссонировал с окружающей картинкой, и не обратить на него внимание было просто невозможно. — Это же наш ручной ураганчик. Да и не один, подумать только!

Компания кадетов-единорогов преградила жеребятам путь. Один из них, явный заводила, прищурившись, выступил чуть вперед.

— Ба, да пусть меня поймает в кабаке Гауптвахта, если это не тот неудачник, чье корыто мы подрезали утром на выходе из гавани!

— А, так это ваш тазик, прущий поперек всяких правил, я чуть не расколол напополам, — почти не задумываясь, ответил Нэд.

— Заткнись, Петрель! — гневно выкрикнул пегасик. — И дай пройти!

— А если я не заткнусь, что тогда?

Нэд тревожно посмотрел на пегаса, у которого едва ли не пар валил из ушей. Судя по недавнему разговору, единорогам не очень-то нравилось присутствие крылатых, и они не упускали случая поддеть того же Винджаммера. И, судя по реакции пегаса, единороги всегда оставались в выигрыше. Земной пони окинул компанию задир беглым взглядом. Их было четверо, трое с кьютимарками, а один, видимо, подхихикивал этой компании, боясь попасть на место объекта насмешек. Хотя, не исключено, что между собой они по-настоящему дружили. Если познакомились и попали в команду пустобокими. Да даже если нет — вот зебрам же наплевать на то, что у Нэда еще нет метки на заду. А Винджаммера надо было срочно отправить куда-нибудь подальше — в прямую драку кадеты вряд ли полезут, если бы хотели — уже бы показали что-нибудь магическое. Значит, просто попробуют довести до слез. А пегасу явно недолго осталось — голос уже подрагивал.

— Ты, кажется, говорил, что круто летаешь? — как можно спокойнее произнес Нэд, негромко обратившись к новому знакомому.

— Да, а что? — тот мгновенно ощетинился, ожидая подвоха.

— Значит, ты сейчас расправишь крылья — и пулей полетишь отсюда, — заметив, что пегас уже открыл рот, чтобы возмутиться, Нэд добавил: — Полетишь искать подмогу, разумеется.

— А… а ты? — подавившись невысказанной тирадой, ответил Винджаммер.

— А я останусь тут и попробую всё-таки дойти до «Иппотигра». Мне капитан уши оборвет, если я сильно задержусь. Ну, или хотя бы попробую решить все мирно — невежливо было бы лезть в ссору, не попробовав ее избежать.

— Эй, я тебя не брошу! Я не трус! — обиженно произнес пегас.

— О, да, он не трус! — влез в разговор Петрель Шторм[4]. — Он просто — трусишка!

Нэд успел одернуть рванувшегося Винджаммера и, нахмурившись, строго мотнул головой в сторону ярмарочных огней. Пегас посмотрел на него со смесью испуга и восхищения, но все же улетел. Нэд, усмехнувшись, проводил его взглядом и повернулся к кадетам.

— Так о чем мы там болтали? Ах да, о вашем решете, кажется…

— Странно слышать что-то про оценку кораблей от того, кто плавает с полосатым сбродом.

— Ты что-то напутал. Я — хожу на «Иппотигре», лучшей шхуне всех морей, а вот каким чудом ваша посудина еще держится на воде — это мне непонятно. Ну… Как бы, это… Восхищен вашим волшебством. А теперь, если вам нечего больше мне сказать, шли бы вы своей дорогой, а?

Это, конечно, был вовсе не остроумный ответ, и Мбици бы, конечно, сострил куда лучше, а в крайне случае — просто перешел бы на то красивое наречие зебр, на котором он утром обругал офицера с барка, но Нэду, как назло, ничего другого не пришло в голову. Что, конечно же, не радовало. Ему вообще не нравилась ситуация, а особенно то, что кадеты не то чтобы прямо нарывались на драку, но, вероятно, до этого могло бы дойти. Им тоже очень не нравилось, что странный пустобокий земнопони так спокойно реагирует на их подколки. Привыкли, понимаешь ли, с эмоциональными и ветреными пегасами дело иметь…

Передразнивания зашли куда-то в дебри совершенно не оригинальных фраз вроде «да ты — самый обычный пони!» и «А мой капитан таких идиотов зовет оленями однорогими». Конфликт нужно было либо мягко замять, либо вывести, наконец, на новый уровень и поставить жирную точку. Нэду даже было совершенно всё равно, что с тремя единорогами разом он не справится никак, капитан не станет ругаться на такое. Но вот за что он точно станет ругаться — так это за начало заведомо глупой драки. Провоцировать единорогов было скорее лениво, и Нэд вяло огрызался в ответ, думая о том, когда же наконец противникам надоест дурацкий спор.

— Да сам ты голозадый, нашел, чем хвастаться, — фыркнул Нэд на реплику того самого пустобокого кадета. И, кажется, попал по больному… Сам-то Нэд не то чтобы перестал ждать свою кьютимарку, нет, но ее отсутствие на боку воспринималось уже гораздо спокойнее, чем раньше. Он искренне верил в свой талант, как-то связанный с морем или большими парусниками и, раз уж судьба не обделила его шансом, просто ждал того случая, который проявил рисунок на боку. После вчерашней удачной швартовки метки не появилось, впрочем, ну так и что же? Не мог же у него быть талант только к этому, правда же? Действительно глупо было так думать.

А вот кадет, кажется, воспринимал отсутствие кьютимарки совсем по-другому. Иначе почему вдруг пустобокий кадет, не успев даже толком задуматься, попытался подвесить земного жеребенка в воздухе? Но удержать контроль за левитацией в одиночку он не смог, и поэтому Нэда только немного подбросило вверх и тряхнуло. Но с прядки в гриве слетела монетка — талисманчик, грошик из первого (а может, второго) гонорара, который жеребенок повязал еще юнгой. Нэд проводил монетку взглядом и чуть усмехнулся — каким он, оказывается, суеверным был еще совсем недавно. Он, кажется, действительно и всерьез тогда счел, что это поможет ему добиться славы и богатства. Надо же, а он уже успел почти забыть про это.

— Не возражаешь, если мы посмотрим? — с ухмылкой поднял монетку магией Петрель.

— Да смотри, мне что, жалко, что ли? — махнул хвостом Нэд.

Кадеты, кажется, опешили. Судя по их вытянувшимся мордочкам, они ждали, что земнопони бросится к ним и потребует отдать талисман назад, и, разумеется, просто так его не получит. Нэд едва не закатил глаза — как говорил капитан, «нельзя же настолько явно светить козырные карты».

— А я тогда сбегаю на барк, всем покажу! — неуверенно пробормотал Петрель и действительно бросился бежать. Точнее, попытался, потому что буквально через несколько шагов единорог внезапно споткнулся и упал. Нэд присмотрелся: задние ноги единорога обвила тонкая веревка, почему-то с двумя карамельными яблоками, привязанными на концах.

— Надо же, а я еще посмеивался над Челлини, когда она утверждала, что все ее яблоки — абсолютно одинаковые по размеру. Ты погляди, пернатый, какой баланс, а! — задумчиво произнес знакомый голос. Из-за одного из портовых ангаров неторопливо вышел Себрастиан. Рядом с ним устало взмахивал крыльями взмыленный Винджаммер.

— Стреножить стоит буйный нрав, когда поступок твой неправ, — с усмешкой обратился Себрастиан к Петрелю, который пытался сбросить путы. — Ты ведь не станешь возражать, если я это заберу, правда?

Зебра подобрал монетку и подошел к Нэду.

— Ты так разбрасываешься деньгами, бесполосый, что мне даже иногда завидно, — Нэд смущенно улыбнулся и забрал свой талисманчик.

— Неужели капитан Себрастиан влезает в жеребячьи потасовки? — командор Дженкерс и еще два офицера из команды барка тоже возвращались на борт.

— А что еще остается, Дженкерс, — притворно вздохнул зебра. — Кто-то же должен учить кадетов хорошим манерам, раз уж твои офицеры считают это сущей мелочью, ради которой не стоит отрываться от дегустации кальвадоса у красотки Эппл.

Командор повернулся к нашкодившим кадетам. Те притихли. Дженкерс в нескольких кратких выражениях выразил свое отношение к такому позору боевого флота и, выдав зачинщику подзатыльник, отправил жеребят на барк. Себрастиан подождал, пока кадеты отойдут подальше, и что-то быстро прошептал на ухо Нэду. Тот задумался на секунду и расплылся в улыбке.

— Точно! — громко сказал он. — Это именно поэтому командор Дженкерс — такой бука! У него просто нет корабельного кота, как у нас.

— Чего? — изумленно переспросил единорог, обернувшись.

— Кота. Вам надо завести кота, — пояснил юный матрос.

— Да, Дженкерс, вам очень надо завести кота, — сказал Себрастиан с усмешкой.

— Завести кота… — медленно повторил единорог и, словно опомнившись, мотнул головой.

— Эй! — сообразил Нэд и боднул капитана в бок. — А это нечестно! Ты же сам мне вчера сказал, что это очень плохо для зебры — гипнотизировать моряков в порту.

— Гипно… что?! — взревел командор. Его рог опасно сверкнул. — Да я же тебя, шаманская ты шкура…

— Оу, неужели командор Дженкерс устроит капитанскую потасовку? — хихикнул Себрастиан. Нэду показалось, что если бы не его присутствие, капитан бы не удержался и показал приятелю язык.

Единорог медленно и шумно выдохнул и бросил на Себрастиана мрачный взгляд.

— Джу, ты мне должен пинту. Можно даже две.

— Откуплюсь котом, — фыркнул Себрастиан. — Не беспокойся, он ровно такой же полосатый, как и я.

— С котом не попить сидра в «Битом яблочке».

— Зато кот на спине даст фору любому попугаю. Проверено донной Маргаритой.

— Всю жизнь мечтал быть похожим на всяких пиратов! — съязвил Дженкерс. — Ладно, считай, что я тебе дал ценную возможность попрактиковать твою варварскую магию.

— Поэтому это будет самый лучший кот, — с предельно веселой серьезностью отозвался Себрастиан.

Наутро Нэд радостно принес к сходням единорожьего барка полосатого котенка. Котенок настороженно крутил головой во все стороны, но считал, что он уже взрослый и самостоятельный кот, а такому давно подобает иметь собственный корабль. К тому же, на маленькой шхуне кошачьему семейству явно было тесновато. Единорожий барк был гораздо больше и поступал в безраздельное пользование одного кота, чему тот был очень рад.

— Обычно мы зовем его Бандит, — представил Нэд зверика фиолетовому единорогу.

— Да я даже не сомневался, что у вас там только бандиты и выживают, — хохотнул командор. — Мы дадим ему нормальное имя.

Он магией поднял котенка на уровень глаз и медленно покрутил. Нэд хотел было предупредить командора, что котенок смотрит на единорога очень недобро, но решил не вмешиваться.

— Ну точь-в-точь наш прапор с прошлого похода! Тот прям такую же морду строил, если кто набедокурит, — хохотнул Октант, один из офицеров, увидев, как котенок прищурился и оскалил острые клыки.

— Во, так его и назовем! — решил Дженкерс. — Будет Прапором.

Прапор демонстративно зевнул. Он еще успеет оправдать свое гордое истинное имя — Бандит. А пока, не всё ли равно, как его будут называть? Единорог мягко опустил котенка на землю и тот, обнюхав сходни своего нового владения, гордо начал карабкаться на палубу. Великие дела не ждут, на этот корабль еще не ступала кошачья лапа, но кот уже готовился наложить ее на самую большую и роскошную каюту. Он, правда и на «Иппотигре» жил в самой большой, но там еще жила мама и брат, и занять лучшее место удавалось нечасто. Здесь — всё будет иначе. Определенно, карнавал в Рио-де-Понейро — время чудес и исполнения желаний.

Нэд с чувством выполненного долга вернулся на шхуну и радостно рассказал капитану, как единороги приняли котенка и как они его назвали. Себрастиан рассмеялся.

— Бедняга Дженкерс! Кажется, он искренне верит, что кого-то с «Иппотигра» можно заставить соблюдать субординацию. Что ж, это будет настоящий вызов его педагогическим талантам.

— А нашему котенку точно у них будет хорошо? — с сомнением спросил Нэд.

— Они могут назвать его хоть Адмиралом, хоть Кадетом, в душе он всё равно останется простым полосатым Бандитом, ты же знаешь, — приободрил его капитан.

— А вдруг они за это высадят его на необитаемый остров?!

— И всем покажет, что вся система его воспитания была разрушена одним маленьким котенком с судна зебр? — удивился Себрастиан. — Да если Мбици хоть кому-нибудь о таком ляпнет в таверне, Дженкерс сам на тот остров сбежит. А Мбици ведь ляпнет…

— Непременно, — хихикнув, подтвердил вахтенный. — Так что не переживай, бесполосый, этот Прапор не просто верит, он точно знает, кто у Дженкерса на барке адмирал. Ладно, собирайте всех, и пора бы в путь, что ли.

Письмо от командора настигло команду зебр через пару дней. Первый лист был мелко исписан всевозможными ругательствами и проклятиями. Себрастиан с улыбкой припрятал его в стол — приятно всё-таки, что Дженкерс не забывает о маленьких слабостях приятеля, например, о том, что капитан зебр весьма любит коллекционировать письма с угрозами. Покончив с «формальностями», командор единорогов на удивление скупо, как в рапорте, писал, что кот по кличке Прапор благополучно принят на борт учебного единорожьего барка «Сиятельная Императрица». Он даже уже успел получить два наряда вне очереди, один за сон в капитанской каюте, а второй — за попытку вымогательства взятки с группы вверенных ему кадетов за ужином. В целом, новый член экипажа хорошо выполнял свои прямые обязанности, но зачем-то регулярно носил командору на подушку крыс, наверное, в доказательство. Себрастиан задумчиво посмотрел на Атаманшу и решил, что крысу котенок носил едва ли не одну и ту же. Третья страница письма была адресована капитану лично, и там командор осторожно интересовался, не пострадает ли субординация на судне, если в его каюте постоянно спит Прапор. Кажется, единорог тоже не сразу успел сообразить, что правила стоило бы объяснить коту до того, как тот успел поставить когтистую лапу на палубу судна. Для лучшего понимания проблемы Дженкерс подробно описал, что в первый вечер пребывания кота на барке, задержавшись на планерке, он объявил офицерам отбой позже обычного и поэтому, дойдя до каюты, просто упал на койку. И, писал командор, он едва не испугался (второй раз в жизни!), когда откуда-то снизу донесся возмущенно-придушенный мявк. Дженкерс точно был уверен, что дверь каюты была закрыта, но почему-то кот оказался там раньше командора. Выставив кота за дверь, он попытался уснуть, но протяжные вопли Прапора совершенно сбили режим дня на судне, и отбой снова пришлось отложить, а кота — пустить обратно в каюту.

— Бедняга Дженкерс, — хихикнул Себрастиан, смяв письмо и отправив шуршащий комочек счастливо мяукнувшей Атаманше. — Впрочем, ни за что не поверю, что этот неожиданный подарок на карнавале в Рио не принес ему хотя бы немного счастья.

— Ну тебе-то точно принес, — хмыкнул боцман, зайдя в каюту. — Теперь у тебя остался только один Бандит на судне.

— И этот Бандит — под опекой бесполосого, — ответил капитан. — Так что ладно уж, пусть воспитывает его сам. В конце-концов, когда у него появится собственный корабль, ему уже не нужно будет где-то по портовым помойкам искать себе корабельного кота, верно?

— Я смотрю, в этот раз ты даже не пытался каждые пять минут смыться на корабль с ярмарки, — усмехнулся боцман.

— Кто-то же должен был пасти бесполосого? — отозвался капитан с нарочитой наивностью в голосе.

— Ну-ну. Ладно, считай, я почти поверил. А вообще-то, я курс утвердить пришел.

— Ага, я почти поверил…

Они посмотрели друг на друга и синхронно усмехнулись.

* * *

1 — Сорт яблок

2 — Джулиэт (Juliet) — один из флагов международного свода сигналов. Соответствует сигналу «У меня пожар / имею опасный груз, держитесь от меня в стороне». http://crew-help.com.ua/stati_out.php?id=25&tema=dk

3 — Готтентоты из Калахари рассказывают о странных и страшных существах, живущих среди песчаных дюн — айгамучаб, имеющие глаза на ступнях ног. Для того чтобы видеть, айгамучаб опускается на руки и поднимает ступни вверх. На людей они охотятся как на зебр и разрывают их своими зубами длиной с палец на человеческой руке.

4 — англ. — буревестник, перен. значение — задира.