Червь (джен)

Я уставилась на металлическую дорожку, пытаясь перевести дыхание. Кровь из раны на плече ручейком бежала вниз по руке и капала с пальцев почти синхронно с той, что текла из пореза на голове. Я должна была чувствовать боль, но её не было. Возможно, она появится, когда пройдёт шок. Если так, я не ждала её с нетерпением.

Прямо передо мной неподвижно лежали Трикстер, Баллистик и Цирк. Незнакомый кейп перевалился через перила и лежал внизу, на бетонном полу, не двигаясь. Все они были либо без сознания, либо настолько сильно искалечены, что я никак не могла им помочь.

Я тяжело сглотнула. Сердце билось где-то в горле, каждый вдох давался с трудом. Пульс был слишком слабым и едва улавливался, несмотря на душившую меня панику.

База Выверта была пуста. Я знала, что его люди на патруле и здесь оставалась лишь горстка кейпов, которые работали на него. Он оставил базу почти без защиты. Если я собираюсь действовать, сейчас самое время.

Подошвы моего костюма были мягкими, поэтому я могла двигаться почти бесшумно, но сейчас на базе Выверта царила мёртвая тишина, и я с грохотом побежала по металлической дорожке. Гул металла эхом разносился в звенящей тишине и казался всё громче с каждым шагом.

Когда я остановилась, эхо металлического грохота всё ещё гремело по базе. Я стояла у цели — бронированная дверь, такая же, как и многие другие в этом комплексе. Я могла бы и пропустить её в этом безумном лабиринте из дорожек и множества одинаковых дверей. Единственное, что её отличало -— тёмное пятно от окурка на стене, оставленное солдатом.

Я толкнула дверь, и она открылась чересчур громко, со скрипом, грохотом и треском от удара о стену, несмотря на мою попытку притормозить её в последнюю секунду.

Помещение было похоже на тюремную камеру. Бетонные стены и пол, нары, унитаз и раковина из нержавейки. Выверт и Дина были здесь. Не могу сказать, чьё присутствие расстроило меня сильнее.

Пожалуй, присутствие Выверта было худшим моментом. Это означало, что моя информация оказалась неверной. Его способность гарантировала, что я обречена, не в одном, так в другом. Мои шансы против него внезапно стали астрономически низки. Я попалась. Чутье подсказывало, что мне не уйти отсюда живой. Выверт мыл руки в раковине и обернулся, чтобы посмотреть на меня, будто бы совсем не обеспокоенный моим присутствием.

Нет, худшим было другое. Стоило посмотреть на Дину внимательней, и я сразу поняла, что эта картина будет выжжена в моей памяти навсегда. Она лежала на боку, открыв глаза, глядя то ли на меня, то ли сквозь меня. Кровавая пена запеклась в уголке рта и на краешках одной ноздри. Я никогда не была религиозной, но я молилась, чтобы она моргнула, вздохнула, сделала хоть что-нибудь, что отогнало бы ледяной ужас, охвативший меня.

Я опоздала.

Мои глаза застелила кровавая пелена, когда я бросилась на Выверта, на бегу выхватывая нож. Я почувствовала, как он использовал свою силу: внезапно появилось два Выверта, две меня, две камеры с мёртвой девочкой по имени Дина Алкотт в каждой.

В одной из камер я ударила его в грудь ножом. Это не принесло ни удовлетворения, ни облегчения. Я проиграла, потерпела неудачу во всём, что считала важным. То, что мне удалось его убить, не значило ничего.

В другой камере он отступил в сторону от моего выпада, поднял руку и кинул горсть белого порошка мне в лицо. Пока я слепо рассекала воздух в его направлении, он перехватил запястье руки с ножом и крепко сжал его своей костлявой рукой.

Та камера, где я успела его убить, исчезла. Осталась только я, содрогающаяся от кашля. Ноги подогнулись, пока я пыталась выкашлять свои лёгкие, не в состоянии очистить от порошка нос и рот. Я дернула рукой, пытаясь освободиться от его хватки. Бесполезно.

— Прекрати, — приказал он, и я перестала сопротивляться, хотя всё ещё кашляла.

— Разбавленный скополамин, — сказал он, спокойным звонким голосом, отпустил моё запястье и попытался отобрать у меня нож. Я легко выпустила его из рук. — Также известный как Дыхание Дьявола. Говорят, что колдуны вуду, Бокоры, используют его в сочетании с ядом рыбы фугу и прочими ядами. С помощью этих веществ они могут создавать «зомби», чем и прославились. Эти их зомби не воскресали из мёртвых — это были обычные мужчины и женщины, которых заставляли распахивать поля и делать другую тяжелую работу для Бокоров. Невежественные глупцы думали, что это магия, но это просто химия.

Я терпеливо ждала, когда он продолжит. Мысль о нападении или сопротивлении даже не приходила мне в голову.

— Препарат полностью лишает воли и делает людей очень восприимчивым к внушению. Как видишь, я пытался использовать его на моём дружке, и результат оказался… печальным. Расплата за высокомерие, я полагаю.

Он вздохнул.

— Сними маску, — приказал он.

Я сняла. Волосы упали мне на лицо, как только я выронила маску. Щёки были мокрыми от слёз. Я заплакала, увидев Дину? Или это была реакция на происходящее прямо сейчас, даже если я могла помочь горю лишь слезами?

Он прикоснулся к моей щеке и смахнул слезу большим пальцем. Погладил по голове, и этот жест показался мне странно знакомым. Но ощущение от того, как его рука опустилась мне сзади на шею и обхватила её, уже не казалось знакомым. Он действовал так, будто я была… его собственностью.

— Дружок, — протянул он, и новая волна ужаса поднялась внутри меня.

— Ты не смогла бы меня победить. Это было ужасно глупо.

— Ага, — пробормотала я.

О, нет, нет, нет! НЕТ!

Я это не заслужила.

Я посмотрела на Дину. Она по-прежнему смотрела на меня, широко раскрыв глаза, не мигая. Я ничего не могла с собой поделать, всё, что я видела в её взгляде — обвинение.

Я это заслужила. По моей вине её похитили. Из-за меня она попала в рабство к Выверту. Наверное, это карма, раз я заняла её место.

Силы оставили меня. Опустив голову, я уставилась себе под ноги.

Слёзы текли по лицу. Я не стирала их, вряд ли у меня бы хватило на это сил.

— Посмотри на меня, Дружок, — потребовал Выверт. Я подняла голову. Радость, как у послушного ребёнка, сумевшего угодить, охватила меня. Часть меня хотела больше приказов. В этом затуманенном наркотиком состоянии я хотела подчиняться во всём, я хотела служить. По меньшей мере, так я не была бы виновата в своих собственных действиях или трагических последствиях, которые следовали из них.

Выверт снял маску, и я увидела его лицо.

Я узнала его. Я знала его слишком хорошо.

Они оба были высокими, худыми. Как я могла этого не замечать? Костюм Выверта был скроен так, чтобы подчеркивать его скелет, делая его ещё более худым и костлявым. Кроме того, на общее восприятие влияли и его измененный голос, и другие манеры. Я оказалась неспособна его узнать.

Так глупо, так по-дурацки.

Я могла его понять. На его глазах люди не могли найти работу по вине муниципалитета. Он изо всех сил пытался исправить положение. Я помню, как он рассказывал мне, что бы он сделал, чтобы оживить рабочие районы, у него на всё были ответы. Я знала, как сильно он этого хотел.

Когда-то он получил суперспособности. И стал приводить свои планы в действие.

— Добро пожаловать домой, дружок, — сказал он. Это не был голос Выверта. Это был голос моего отца.

* * *

Я проснулась и долго пялилась в потолок, успокаивая себя, что это было просто порождение моего собственного подсознания. Кошмар или ужасный сон. Я толком не знала, чем они отличаются. Мой мозг соединил вину за то, что мы сделали с Призрачным Сталкером, роль, которую я сыграла в похищении Дины, и разлуку с отцом. И всё это связалось воедино в жуткую, но очень реалистичную картину. Не самый худший кошмар из тех, что я видела, скорее, компиляция из нескольких, уже снившихся мне ранее.

Блядь.

Сон был слишком реальным и до жути отвратительным. Мокрая от пота футболка прилипла к телу, и сама я дрожала, несмотря на то, что в комнате было тепло.

Будильник стоял на полу рядом с моим надувным матрасом. Я подняла его и повернула, чтобы посмотреть время. Зелёные цифры на дисплее показывали пять сорок утра.

Полагаю, пора вставать. Я ни за что не засну в ближайшие несколько часов. И это не только из-за того, что мне мог присниться ещё один кошмар. Сон оставил у меня ощущение, что я теряю драгоценное время.

Как долго Дина протянет в заключении? Я сомневалась, что Выверт плохо с ней обращается, так что она не умрет от голода или передозировки наркотиков или чего он там ей давал. Однако у любого человека есть предел. Сколько ещё у меня времени до того, как Выверт зайдёт с ней слишком далеко? У неё начинались головные боли просто от использования своей силы, значит могут возникнуть и более серьёзные проблемы, если заставлять её работать чаще. Боль обычно означает, что что-то идет не так.

Ещё я волновалась, что не смогу заработать достаточное доверие и уважение Выверта. Пока эта проблема не решится, я не смогу отдыхать, успокоиться или взять выходной. Только не с чистой совестью. Из-за того, что произошло, расслабиться я смогу ещё очень и очень нескоро.

Что меня волновало больше всего, так это мысль, что возможно я спасу Дину, когда Выверт уже сломает её волю или наступит тот момент, когда она не сможет вернуться к своей прежней жизни. Я боялась, так же как и в кошмаре, придти слишком поздно.

С этой мыслью я села, откинула простыню и потянулась за очками, лежавшими возле будильника, но остановилась.

Оставив очки в покое, я встала и пошла в ванную, прилегающую к моей комнате. Вместе со свежими продуктами я заказала зубную щетку, пасту, мыло, пинцет, шампунь, бальзам для волос и ко всему этому ещё небольшую коробку с пакетиками одноразовых контактных линз для ежедневного применения.

Я безумно ненавидела контактные линзы. Попробовав носить их по рекомендации Эммы ещё в средней школе, я никогда не чувствовала себя в них комфортно. Кроме того, я так и не поняла, как правильно их надевать. В девяносто девяти случаях из ста они выгибались наизнанку и прилипали к пальцам вместо глаз.

Как и всегда, мне понадобилось целых четыре минуты на то, чтобы вставить линзы, и теперь я непроизвольно моргала каждые две секунды.

По крайней мере, я могла видеть.

По своей новой базе я ходила в безразмерной футболке и нижнем белье. Не совсем то, чего ожидают от суперзлодея.

Новое убежище было в три этажа высотой, немного выше, чем у Суки или Мрака, у которых я уже побывала, но оно было узким. Раньше тут находилось кафе, но оно было разрушено одной из первых волн, ударивших по городу. Выверту принадлежала по крайней мере одна из компаний, которая занималась реконструкцией и реставрационными работами, и последние пару недель его рабочие очищали и восстанавливали набережную, заодно они построили несколько зданий, стоящих близко друг к другу. Когда с набережной закончат, здания с её западной стороны, где раньше были магазины, рестораны и кафе, станут элитной недвижимостью.

Якобы для защиты этих зданий на то время, пока их никто не купил, окна и двери запечатали металлическими жалюзи. Именно поэтому внутри было очень темно, и лишь слабые лучики света проникали в зазоры между верхними креплениями жалюзи.

Самый верхний этаж был мой и только мой. Только для Тейлор. Просторное жилое помещение со спальней, ванной и кухней. В достаточно большой спальне можно было принимать гостей. Когда люди Выверта выгрузили всю мебель и припасы, я первым же делом подключила интернет и компьютер, повесила на стену телевизор и подключила его к спутниковой тарелке.

Второй этаж, как мне нравилось думать, был для Роя. Для моей личности в костюме. Тут ещё много чего не хватало. Щелчок переключателем, и люминесцентные лампы подсветили длинные ряды полок у двух смежных стен, от пола до потолка. На каждой полке в ряд стояли террариумы, с зеркалами у стен. Зеркала были установлены так, что свет сначала отражался от них, проходил через террариум и только потом попадал в зал. Лишь немногие были заняты, но в каждом из них было одно и тоже — слой земли и куски дерева.

Второй переключатель открыл крышки каждой занятой камеры, высвободив их обитателей, и они поползли наружу. Подсветка создавала из пауков и коряг здоровенные тени, двигающиеся по всей комнате. Я уже видела подобное в меньших масштабах и надеялась, что когда все террариумы будут заполнены, эффект станет более впечатляющим и пугающим.

Было бы вдвойне круто, если бы Выверт прислал техника по спецэффектам для установки по всей комнате множества переключателей, которыми могли бы управлять крупные насекомые — например, жуки. Тогда я могла бы, управляя каким-нибудь жуком, выпускать на волю насекомых, включать и выключать свет, или даже открывать крышки террариумов, всё это время расслаблено сидя в кресле. Для любого зрителя это выглядело бы весьма эффектно.

Кроме террариумов в комнате больше почти ничего не было. Около зашторенного окна стояли шесть пустых пьедесталов, каждый высотой чуть ниже колен.

Ещё вчерашним утром, после внимательного осмотра помещения, я засела за Интернет в поисках необходимых вещей. После этого я связалась с Вывертом и перечислила всё, что только пришло мне на ум и что могло пригодиться. То, что сейчас находилось на этом этаже и наверху, прибыло этой ночью. Все остальные вещи достать было не так просто, а значит и ждать, что их доставят немедленно, смысла не было.

В углу стояло слишком большое для меня кресло. Причем так, чтобы по обе стороны его окружали террариумы. Само кресло было обито черной кожей и было достаточно большим, чтобы на нём можно было сидеть, скрестив ноги. Я почерпнула эту идею ещё когда была в квартире у Брайана, так что это кресло было единственным, что не вписывалось в атмосферу помещения, ради комфорта. Несколько небольших сидений располагались таким образом, чтобы сидящие смотрели на большое кресло и террариумы.

С правой стороны, над лестницей, висела большая абстрактная картина. Я как-то заприметила похожую в Интернете, и она мне понравилась, так что я нашла галерею художника и уже там наткнулась именно на эту картину. Она, собственно, и была первой вещью, которую я попросила у Выверта, и он доставил огромный принт в раме гораздо быстрее, чем я ожидала. Мне нравилось, как она вписалась в комнату, а также как отражалась в передних панелях террариумов. Чёрные линии, нарисованные поверх желтых и красных в какой-то… паучьей манере.

С минуту я смотрела на картину, серьёзно беспокоясь насчёт того, не окажется ли абстрактная картина двухметровым изображением волосатого пениса или безголового цыпленка, если на неё взглянуть с другого угла. Или ещё чем-нибудь в том же роде.

Спустившись вниз по лестнице, я внезапно поняла, что на нижнем этаже удивительно прохладно. На улице становилось всё жарче, и даже с закрытыми жалюзи в моей комнате было очень влажно и душно. Прошлой ночью я спала без пижамных штанов, под одной простынёй, и даже при этом пришлось приоткрыть ноги, чтобы не было так жарко. По голым ногам побежали мурашки, стоило мне только наступить на холодный деревянный пол.

Первый этаж не слишком отличался от такого же у Мрака. В одном месте стояли двухъярусные кровати, хоть их было и меньше, чем у него. Ванная, небольшая кухня и открытая площадка, которой пока не нашлось применения, заполненная коробками.

Всё это было моё. Моё логово. Оно казалось таким пустым.

Я знала, что всё изменится, когда я наполню его мебелью и необходимыми вещами. Это место уже само по себе было роскошью. Большая часть Броктон Бей сейчас не имела доступа к электричеству или водопроводу, причём многие жители страдали от недостатка и того, и другого. При подготовке для меня этого здания Выверт наладил доступ ко всему необходимому. По мере расчистки и отстройки района сюда будут заезжать грузовики. Выверт сказал мне, что они будут постоянно поставлять мне воду, газ для водонагревателя, опустошать резервуар с отходами и заправлять генератор.

Когда город будет восстановлен и стандартные коммуникации подведены, эти меры станут не нужны. А я окажусь на крючке, привыкнув к своему логову, затерянному на фоне городской застройки. В идеальном мире.

Приятно было купаться в роскоши, но все это меркло, стоило мне подумать о Дине. У меня был горячий душ и я даже могла мыть посуду, потому что Выверт позаботился и о ней.

Взяв мобильник с кухонного стола, я набрала Выверта. Похуй, что сейчас всего без четверти шесть утра.

Меня напрягало звонить ему, полагаться на него. Я чувствовала себя соучастницей. Причинение ему малейшего неудобства поднимало настроение.

— Да? — коротко спросил он.

— Это Рой.

— Что-то нужно, Рой?

— Несколько человек.

— Сколько?

Я обвела взглядом жилую комнату.

— Человек восемь. И грузовик был бы кстати, если у вас есть свободные.

— Есть. Люди должны быть вооружены или...

— Просто обычные парни, надо кое-что подвигать.

— Полагаю, это не срочно? — спросил он более резко. Может, я разбудила его. Плевать. Я работала над тем, что было в его интересах, и у нас был договор.

— Не срочно.

— Тогда я пришлю их через час.

— Через час, ладно.

Он повесил трубку.

Что ж, мне надо было убить много времени. Свободное время — отстой, когда не хочешь оставаться наедине со своими мыслями.

Я хотела побегать, но это было плохой идеей. Из-за огороженных участков, строительных работ и затопленных улиц в районе набережной привычный маршрут был не столь приятен для пробежки. Кроме того, бегать одной было опасно, я точно привлекла бы к себе ненужное внимание.

В итоге я всё-таки решила пойти против голоса разума и засобиралась на пробежку. Натянула шорты, надела майку, кроссовки и убедилась, что захватила с собой нож и перцовый баллончик. Ножны я отстегнула со спины своего костюма, прицепила к ремню и застегнула его вокруг талии так, чтобы пояс шорт скрывал ножны, а футболка — рукоятку.

Покрутившись перед зеркалом в спальне, я проверила, заметно ли оружие.

Не идеально спрятано, но и не бросается в глаза. Слегка поправив ножны, я призвала немного насекомых. Было жутковато, пока они ползли по коже, под одеждой и в волосах. Расположив их на носках, в волосах, и в пространстве между топиком и лифчиком, я успокоилась — главное, никакого контакта с кожей.

Выглядела ли я теперь по-другому? Кожу покрывал легкий загар — я провела много времени на открытом воздухе за последние пару недель. Полторы недели я жила в убежище, где не было ни книг, ни телевизора, так что приходилось целыми днями гулять по городу, проверяя лофт и состояние дома моего отца. Я гуляла и по ночам, когда не могла заснуть, но люди обычно не особо загорают без солнца.

Трудно было сказать наверняка, как или почему, но мое лицо и тело изменились. Возможно, у меня был скачок роста. Некоторые изменения возможно были от загара, подчеркнувшего черты лица или тела. Может, это всё из-за того, что в убежище я питалась весьма скромно, к тому же в последние два месяца у меня был очень активный образ жизни. Я не сидела по шесть часов в школе, я сражалась, бегала и ездила верхом на собаках. Теперь на руках у меня обозначились мускулы, и осанка стала прямее. Или может все эти мелочи стали заметными потому, что теперь я по другому одевалась, давно не стриглась, и заменила очки линзами.

Утверждение, что я сама едва себя узнавала, было… как бы получше сказать? Верным, конечно, но я всё ещё помнила себя такой, какой была месяц назад. Тогда я смотрела на своё отражение и видела в нём одни недостатки, то, что мне не нравилось. Я никогда не чувствовала себя тем человеком, что сейчас отражался в зеркале. Я как будто смотрела на незнакомку, и её черты казались мне в чём-то странными.

Не то чтобы я теперь смотрела на себя совсем иначе. Мне всё ещё многое не нравилось в своей внешности: слишком широкий рот, плоская грудь, совсем не женственная фигура. Легкий загар только подчеркивал шрамы: похожую на слезу отметину на плече, которую оставили собаки Суки, волнистый след на щеке, где София прошлась своими ногтями, и линию около уха, когда она пыталась его оторвать. Важно то, что когда я смотрела на себя, это меня больше не беспокоило. Я чувствовала себя комфортно, сроднилась со своим телом, заслужила его, каким бы оно ни было. Я не была уверена, имели ли эти размышления под собой хоть какую-то логику. Пусть даже понятную только мне.

Если во мне и было что-то, что мне не нравилось, то оно было внутри. По большей части это было чувство вины. Мысль о том, что отец может разлюбить меня, когда увидит, кем я стала? Еще одна психологическая проблема. Или, если бы моя мама вдруг ожила и зашла сейчас в комнату, то разочаровалась бы она во мне? Это отрезвляло.

Как и со своей подземной базой, Выверт позаботился об отдельных входе и выходе из здания. Если бы я начала работать с кем-то помимо своей команды, то покидать здание всегда через парадную дверь было бы очень подозрительно. Тощая девочка-подросток с чёрными вьющимися волосами, которая приходит и покидает то же самое здание, что и тощий подросток-злодей с такой же причёской? Не пойдет.

Я спустилась в подвал, открыла люк и спустилась в ливневый сток. Те же строители, что ремонтировали здание, уже перекрыли сток, чтобы здесь можно было пройти даже в ливень. В результате получился хорошо расчищенный подземный лабиринт, по которому можно было пройти к пляжу, где располагался выход из канализации.

Я не знала, как Выверт организует дела так, чтобы восстанавливающие город рабочие случайно не разблокировали сток, но, наверное, в этом на него можно было положиться. Пока что треть ливневых колодцев города всё ещё была забита обломками и щебнем, ещё треть не соединялась с общей сетью. Можно добавить сюда то, что какая-то часть из них была вне населенных районов, и до них вообще не было дела.

Выйдя на пляж, я побежала, радуясь возможности возобновить свои утренние пробежки.

Всё вокруг было непривычным, жутковатым. Дощатый настил, покрывавший всю набережную перед рядом магазинов, теперь голым остовом торчал из груды мусора, которую бульдозерами сгребли к одной стороне, куча была выше меня раза в два. Пляж уже расчистили, что само по себе было подвигом. Бригады с граблями и бульдозеры обнажили плотный, похожий на грязь слой, который был под песком. Напротив мусорных куч, прямо в воде, лежали части бетонных плит, установленные для защиты от волн и как ловушки для мусора при отливах. Две линии гор из мусора шли вдоль расчищенной для техники и пешеходов дороги.

Сцена впереди привлекла моё внимание. Прямо у спуска с набережной на земле лежали бульдозер и девятиосный кран. Похоже, кто-то столкнул их с края набережной прямо на пляж. Кабина крана частично была раздавлена бульдозером. Несмотря на столь ранний час, около поваленной техники уже суетились рабочие. Некоторые из них крутились около самой техники, другие делали что-то на набережной.

По обе стороны крана и на бетонной стене, разделяющей пляж и набережную, красовалась нарисованная краской буква «Б», с двумя линиями, проходящими через неё, как в знаке доллара. Барыги.

Это было вполне в их стиле. До прихода Левиафана они были обычными бомжами, алкашами и наркоманами, невесть что возомнившими о себе. После, когда город обратился в руины, а все социальные службы прекратили своё существование, до их уровня скатились все жители Броктон Бей. Я подозревала, что среди этого хаоса Барыги даже процветали. Их сила была в количестве и отсутствии сдерживающих факторов, в результате чего они превратились в стаи хищников. Барыги рыскали по городу группами от трех до двадцати человек, грабили, насиловали, мародёрствовали и воровали. Они селились в лучших районах, где были водопровод и электричество, и выгоняли оттуда всех остальных.

Или, что еще хуже, я могла представить, как некоторые оставляли местных жителей для развлечения. Было неприятно об этом думать. Те, кто присоединялись к Барыгам, как правило, были обижены жизнью и считали виноватыми в этом всех остальных людей. Особенно они ненавидели тех, кто имел то, чего не было у них. Представим, что они случайно встретили семью, состоящую из домохозяйки Кэйт, юного Томми, у которого видеоигр было больше чем зубов во рту, и трудяги Джо, у которого есть стабильная работа. И представим, что Барыги решили оставить этих людей при себе. Думаю, эту гипотетическую семью ожидают весьма и весьма непростые времена.

Эта воображаемая ситуация может звучать глупо, но за то время, что я жила в убежище, мне не раз довелось услышать о том, какими злобными и порочными были Барыги.

То, что сейчас творилось в городе им нравилось. И они хотят сохранить всё как есть, а это значит, что они будут нападать на рабочих, срывать поставки продовольствия и сталкивать строительную технику в кучу на пляже.

Мне придется разобраться с ними. Причём не просто выгнать Барыг, обосновавшихся на моей территории. Учитывая, что я кейп, это было легко. Нет, гораздо хуже был тот факт, что мне придется разобраться со всей их небольшой армией, которую они могут заслать на мою территорию в отместку за тех, кого мне удастся выгнать.

Да, я могу обратиться за помощью к своим друзьям, если возникнет такая ситуация, равно как и они могут позвать меня. Но подкреплению потребуется время, чтобы добраться сюда, и за это время Барыги, Избранники, или кто бы там ещё ни был, успеют создать немало проблем. Всё это сложно, и я не знала, как поступлю, если это про...

— Тейлор?

Такое чувство, будто кто-то воткнул сосульку мне прямо в живот. Этот образ возник у меня в голове из-за разлившегося по телу холода, страха и чувства вины. Мысленно вернувшись в свой утренний кошмар, я обернулась.

— Это ты! — сказал мой отец, — Ох.

Он стоял на уступе, чуть выше меня. Его загар был чуть темнее моего, а сам он был одет в рубашку без рукавов и штаны цвета хаки. В руках у него был план работ. Это отличало его от остальных рабочих и стоявшего рядом с ним человека, одетого в серую футболку и джинсы. Сразу было понятно, что отец здесь главный.

Глядя на него, я не могла представить, как перепутала его с Вывертом, даже во сне.

— Просто вышла на пробежку.

Удивление отразилось на его лице.

— Ты бегаешь в такое время?..

Он с видимым усилием заставил себя замолчать. Я почувствовала себя неловко. Что заставило его воздержаться от комментариев насчёт моих пробежек? Он беспокоился из-за них, даже когда я просто бегала по сравнительно безопасным улицам. Может, он побоялся снова отпугнуть меня?

Отец посмотрел на стоявшего рядом с ним человека и что-то ему прошептал. Кивнув, тот ушел к остальным рабочим, оценивающим ущерб, который нанесла набережной поврежденная техника.

Мы остались более или менее наедине.

— Ты получал мои сообщения? — спросила я.

— Я прокручивал автоответчик так много раз... — он остановился, и я увидела, как он нахмурился, несмотря на расстояние между нами. — Я скучаю по тебе.

— Я тоже по тебе скучаю.

— Я... я не знаю, как тебя попросить. Я боюсь попросить тебя вернуться домой, потому что не уверен, что выдержу твой отказ.

Он надолго замолчал, ожидая, что я отвечу. Но я молчала и ненавидела себя за это.

— Ну, — сказал он, так тихо, что я едва его расслышала, — ты всегда можешь вернуться домой. В любое время, что бы ни случилось.

— Хорошо.

— Чем ты сейчас занимаешься?

Я изо всех сил пыталась подобрать слова, но меня спас звон колокола. Один из работников бригады по расчистке завалов крикнул: "Денни!", мой отец обернулся и провел рукой по волосам.

— Мне нужно идти, разобраться с этим. Могу я... как-то связаться с тобой?

— Я оставлю тебе сообщение на автоответчике. С номером мобильника и почтой, на тот случай, если буду вне зоны доступа.

— Почтой? Где это ты живешь, что у тебя есть доступ к компьютеру?

В нескольких кварталах отсюда. Но я солгала:

— За городом, недалеко от рынка.

— Значит, ты далеко ото всех этих проблем, — отметил папа с явным облегчением. Был звук, как будто кто-то попробовал вскрыть дверь грузовика, и отец, нахмурившись, повернулся туда.

— Но что ты здесь делаешь?

— Я хотела во время пробежки посмотреть на дом, в порядке ли он, — снова солгала я. Постоянная ложь стала нормой моего общения с отцом?

— Ясно. Слушай, мне пора, но я бы хотел ещё поговорить с тобой в ближайшее время. Может, в обед?

— Возможно, — ответила я. Он грустно улыбнулся и повернулся, чтобы уйти.

Я машинально хотела поправить очки, но только ткнула пальцами себе в лицо. Линзы.

— Пап! — окрикнула я. Он остановился. — Эм... я слышала, что Бойня номер девять где-то поблизости. Будь осторожнее и предупреди остальных. — Я показала пальцем на свое лицо.

Его глаза расширились, я видела как до него дошёл смысл моих слов. Сняв очки, он положил их в передний карман своей спецовки. Я не была уверена, что так стало лучше.

— Спасибо, — сказал он, немного щурясь. Неловко помахав друг другу на прощание, мы одновременно развернулись, словно по какой-то договоренности, чтобы пойти в противоположных направлениях. Он поспешил туда, где был нужен, а я побежала обратно. В моё логово. Пробежка вышла не такой долгой, как хотелось бы, но меня ждали дела.

Поднявшись из подвала на кухню, я взглянула на часы: меня не было полчаса. Самое время принять душ и переодеться в костюм. Рукав был всё ещё твёрдым и светло-жёлтым из-за контакта с пеной, но хотя бы больше не прилипал ко всему, чего касался.

К сожалению, маску было не надеть с контактными линзами. При создании её я использовала стёкла от старых очков. Подумав секунду, я решила исправить это — время позволяло. Перехватив нож покрепче, я приступила к демонтажу, аккуратно выковыривая стёкла.

Когда я закончила, ещё оставалось достаточно времени, чтобы приготовить завтрак и перекусить. Люди Выверта оказались пунктуальными, постучав по жалюзи ровно в шесть сорок пять.

Хорошо. Пора. Я надела маску.

Пришло время заявить права на свою территорию.