Последний вздох (гет)

Он проснулся от шума и криков, доносившихся снаружи. Встревоженный мистер Уизли будил детей.

— Рон, вставай, живо! — рывком стянул одеяло Артур.

— Чего ещё… матч же уже был… — пробормотал тот, но осёкся, когда снаружи раздался новый визг.

На соседней кровати Джинни, поджав колени к груди, вцепилась в подушку, вслушиваясь в вопли, и только потом метнулась к стулу за курткой. Вставая, Том пытался понять, что же происходит. Музыка, что разносилась по площадке, когда он только-только засыпал, смолкла. Не было ни смеха, ни радостных воплей болельщиков. Им на смену пришли крики, полные ужаса и боли. На мгновенье Тому показалось, что он вернулся на годы назад, когда проводил очередное безумное лето в приюте во время войны. Тогда тоже сперва был смех — пьяные песни солдат за забором, — а потом грохот, сирены и такой же животный вопль, от которого у самых маленьких начинался ночной писк. Он помнил, как сидел под подоконником, зажимая уши и считая вспышки за окном, пытаясь угадать: это гроза или снова бомбят.

Спрыгнув с верхнего этажа двухъярусной кровати, Том хотел было схватить рюкзак, однако его остановил мистер Уизли.

— Нет времени, Гарри — сказал он, натягивая поверх пижамы джинсы. Мальчик, нахмурившись, кивнул. Брюки, ботинки и незастёгнутая рубашка. Уже на бегу Том затягивал ремешки кобуры для палочки. Рон, едва открыв глаза, на ходу натягивал футболку и джинсы. Из палатки они выскочили одновременно: сперва Поттер, следом — младший Уизли.

— Что происходит? — услышал Том сзади. В свете догорающих костров можно было различить людей, бегущих в сторону леса.

Кто‑то, спотыкаясь, тащил за руку плачущего ребёнка, кто‑то пытался на бегу собрать рассыпанный чемодан, из палатки по соседству вылетела ведьма с полузастёгнутой мантией и, озираясь, выкрикнула в пустоту:

— Колин! Колин, немедленно отзовись!

На свистящем ночном ветру голоса рвались и глохли, сливаясь в один протяжный гул.

От чего или кого убегали эти маги? Том изо всех сил пытался разглядеть в ночной тьме хоть что-нибудь. Отблески заклятий порой выхватывали силуэты в тёмных мантиях с черепами вместо лиц.

Над ними бились четыре фигуры, корчившиеся в невероятных положениях. Марширующая толпа смеялась и гоготала. Том почему-то был уверен, что эти люди пьяны. А ещё он не без удивления понял, что толпа вызывает у него те же ощущения, что ранее спровоцировал своим появлением Малфой-старший. Правда, не вся. Всё новые и новые маги присоединялись к шествию.

Внезапно одна из палаток загорелась, освещая корчащиеся тела. И Том признал того странного маггла, что задавал им вопросы с утра. Привратник. А также женщина и двое детей. Толпа всё надвигалась. К ней примыкали другие люди. Риддл чувствовал десятки нитей, что тянутся от него к ним.

«Пожиратели смерти. Почему я сразу не понял…» — Том нахмурился. То, во что превратились его идейные сторонники, удручало. Раньше это были влиятельные люди с многочисленными связями или просто особо талантливые маги. Он помнил, как в его время они стояли в круге, молча и выпрямившись, слушали каждый приказ, ловя каждое слово, боясь разочаровать. Ни одного лишнего жеста, ни одного споткнувшегося.

Здесь же маски съехали набок, кто‑то тащил бутылку прямо в руке, заклинания летели рваными вспышками, без тактики, без цели — ради смеха. Сейчас же он видел лишь пьяный сброд.

Выбежали Гермиона и Джинни, набрасывая куртки поверх пижам, за ними — мистер Уизли. На бегу Том отметил, что Гермиона судорожно поправляет съехавший воротник, будто это придаст происходящему хоть каплю нормальности, а Джинни, наоборот, забыла о растрёпанных волосах и босых ступнях, цепляющихся за сырой от росы грунт.

— Это безумие, — пробормотал Рон, глядя, как малыша-маггла закрутило волчком примерно в пятнадцати футах над землей, его голова безжизненно болталась из стороны в сторону. — Это настоящее безумие…

— Они же не волшебники… — голос Джинни сорвался на шёпот. Она прикусила губу так, что побелели зубы, и отвела взгляд от корчащихся фигур. — Зачем…

Гермиона сжала ей плечо, но смотрела не на магглов, а на смеющуюся колонну в масках. В глазах читалась та же смесь отвращения и ужаса, что и у Тома, только без понимания, почему это происходит.

В ту же минуту из палатки мальчишек появились Билл, Чарли и Перси, полностью одетые, с закатанными рукавами и волшебными палочками наготове.

— Мы поможем министерским дежурным! — закричал, перекрывая гвалт, мистер Уизли, тоже закатывая рукава. — Вы все — давайте в лес и держитесь вместе. Я приду за вами, как только мы с этим разберемся. Старшие Уизли бросились к надвигающейся колонне. Дети побежали в другую сторону, в лес.

— Джинни, держись рядом, — рявкнул Рон, хватая сестру за локоть так, будто боялся отпустить — и потерять в следующей волне толпы.

— Я не маленькая, — огрызнулась она, но голос сорвался на полуслове, а пальцы вцепились в его рукав, белея костяшками, совсем как у перепуганного ребёнка. Один раз её качнуло в сторону, и она почти врезалась в Тома, судорожно выдохнув: — Извини.

Гермиона, задыхаясь от дыма, тащила их к линии деревьев, всё время оглядываясь через плечо, будто пыталась пересчитать невидимую перекличку: «Рон, Джинни, Гарри… где близнецы… где Перси…». Каждый новый взрыв заставлял её вздрагивать и судорожно сжимать палочку.

Том почувствовал, как Джинни на секунду вцепилась уже в его рукав, и лишь усилием воли не отдёрнул руку. Чужой страх липкой плёнкой ложился на кожу, вызывая отголоски давно забытых ночей в пожжённом Лондоне.

«Спокойно. Ты не тот мальчик из приюта, и это не та война», — напоминал он себе, но сердце упрямо ускоряло бег, подстраиваясь под рваный ритм общей паники.

В следующую секунду сзади кто‑то врезался в них так, что Рона отбросило вперёд, Джинни — в сторону, а Том, потеряв равновесие, инстинктивно выдернул руку, чтобы не упасть. Чья‑то тяжелая туша в плаще встала между ними, перекрыв обзор.

Том чувствовал, как его толкают со всех сторон люди, чьих лиц он даже не мог различить. Он уже не мог с точностью сказать, где Рон и Гермиона, где близнецы и Джинни, — толпа уносила его куда‑то вправо от изначального пути.

В какой‑то момент слева промелькнуло бледное лицо Малфоя.

— Поттер, — протянул он, ухмыляясь, — берегись, а то вдруг решат, что ты тоже из них. Грязнокровки, полукровки… — его взгляд скользнул куда‑то за спину Тома, — сегодня в особом почёте.

Том даже не успел отреагировать — поток тел потащил его дальше, а за спиной раздалось яростное «заткнись, Малфой!» голосом Джинни.

Страха не было. Была лишь злость на то, что какие-то пьяные идиоты решили повеселиться. И эти пьяные идиоты — его армия. «Какую же фигню ты сотворил, а? Когда свернул не туда и повел за собой лишь стадо тупых свиней?» Он бежал вперед, пытаясь пробиться через толпу, надеясь увидеть знакомые лица временных союзников.

Темная дорога уводила все дальше в лес. Звуки боя были едва слышны. Том усиленно думал, что же ему делать. Координат хоть какой-нибудь местности, куда можно было прыгнуть, он не знал. Нет, конечно, был вариант отправиться к Дурслям, всё-таки пару раз он успешно трансгрессировал в свою комнату на втором этаже, но… Точное расположение Норы он так и не узнал, да и если быть честным, всё время нахождения там помнил смутно.

На ум пришел Хогсмид. Но он знал точное расположение улиц лишь полувековой давности. Деревня изменилась — он помнил это ещё по тому времени, когда был жив мальчишка, однако детальную информацию «дух-подселенец» не мог получить.

Что будет, если он прыгнет, а на той стороне окажется дерево? Или каменная стена? Или другой человек? Ведь площадку для трансгрессии могли перенести в другое место. В случае, если он всё-таки выживет, то обратит на себя излишнее внимание. И пускай журналисты мыли бы ему косточки до очередного эксклюзивного материала, но ведь и Дамблдор мог обратить внимание на навыки, совершенно не свойственные посредственному студенту Гриффиндора.

Бродя по лесу в одиночестве, Том размышлял над сложившейся ситуацией и злился на самого себя, на свою неспособность что-либо исправить. Не может же он просто выйти к этой беснующейся толпе и заявить на них свои права. Поставить их на колени, раз они ведут себя как последний мусор под ногами. Раньше он, хоть и нехотя, но признавал некое превосходство других над собой. Нет, он не признавался в этом вслух, но остальные маги мотивировали его становиться лучше. Сильнее, умнее, могущественнее.

Сейчас он видел не идейных собратьев, шедших за сильным лидером, — лишь стадо баранов, которых клеймили как скот. «Не поэтому ли на их предплечьях клеймо? Дело в их ущербности, да?» Том нахмурился, остановился у ближайшего дерева, прислонился к нему спиной и тяжело вздохнул.

Он не знал, сколько он так простоял, но звуки боя всё ещё были слышны где-то вдали. Луна давно скрылась за плотными тучами — лес был погружен во тьму, нарушаемую вспышками заклятий. Он думал о том, насколько легкомысленно и глупо повели себя аристократы. Он ведь делал ставку на них. Именно они занимали бо́льшую часть мест в его армии, но после смерти Тёмного Лорда переобулись, притворившись белыми и пушистыми, выплатили отступные и старались вести обыденный образ жизни.

Риддлу было сложно признаться себе в этом, но он их прекрасно понимал и, оказавшись на их месте, поступил бы так же. Прямых доказательств того, что их Лорд жив, не было. Следовательно, не было смысла продолжать проигрышную войну. Единственное, чего не понимал Том, — почему его давнее желание привнести в этот мир идеальный порядок и сохранить традиции пошло прахом? Ведь хотел пойти в министры, решить все проблемы на политической арене, а не на поле боя.

Вдруг из леса выскочил тёмный силуэт. Судя по всему, это была девушка, за которой кто-то гнался. Когда она почти врезалась в него, Том на миг увидел её лицо — размазанную тушь под глазами и широко раскрытые зрачки. Девушка хрипло всхлипнула, даже не заметив стоящего в тени «Гарри», и, зацепив его плечом, рванула дальше, туда, где лес был плотнее. За ней донёсся отрывистый окрик на пьяно‑хриплом голосе. Пару раз чуть не упав, она с трудом, но всё-таки скрылась в ближайших кустах. Том слышал удаляющийся всё дальше и дальше шелест ветвей.

Вскоре на поляне появился человек в тёмной мантии. Остановившись рядом с деревом, где стоял Том, он переводил дыхание и распространял стойкий запах перегара. Свет луны озарил небольшую поляну, и оба мага смогли отчётливо увидеть друг друга. И Тому совершенно не нравилось то, что он видел перед собой.

«И чем ты отличаешься сейчас от маггла? Только палочкой?» — Он нахмурился, глядя прямо в лицо своего раба. Именно раба, потому что клеймо на его руке говорило как раз о том, что перед ним обычная скотина, а не человек.

— Гарри Поттер, — прозвучал хрипловатый голос. Мужчина едва заметно покачивался, но всё же контролировал себя. Страха перед ним не было — лишь на задворках сознания было жгучее желание поставить Пожирателя на колени и наказать за самоуправство. Юноша качнул головой.

— Это из-за тебя Тёмный Лорд пал. — По голосу было сложно определить, кто это. Да Том и не знал всех по именам. Только детей тех, с кем когда-то шёл менять этот убогий мир. Не получилось. Что же пошло не так?

Правда, особым многословием пьяный маг не страдал и сразу же начал кидаться заклятьями.

— Ты всё испортил, сопляк, — процедил он, тяжело дыша. — Мы бы жили как короли… а теперь нас прячут по норам и шепчутся за спиной.

Запах перегара бил в нос. Том с отвращением заметил, что аргументация раба ничем не отличается от пьяного бреда любого маггла из его прошлого.

От первых трёх Том успешно уклонился, мысленно радуясь тренированному телу ловца. Отпрыгнул на несколько шагов, увеличивая дистанцию. Хлесткое движение левой рукой — и палочка послушно выскальзывает из ножен, готовая служить своему хозяину. Впрочем, Том даже сейчас чувствовал недовольство магического артефакта, слабой вибрацией отзывающееся в руке.

Едва поляна озарилась вспышками света, Том ушёл в оборону. Он прекрасно понимал: будь его соперник трезвее — он давно бы лежал где-нибудь под соседним кустом. Иллюзий по поводу собственного боевого опыта не было. По крайней мере, Тому хотелось верить, что эти рабы хотя бы к бою пригодны. А если нет, то он совершенно не понимал, для чего ему этот скот. Но, к его счастью, Пожиратель был пьян и часто промахивался. Заклинания порой летели довольно близко, но не в «Мальчика-который-выжил». Впрочем, спокойствия это не прибавляло.

Пару раз он пытался перейти в атаку — губы сами тянулись к старым, выверенным формулировкам проклятий, но палочка будто спотыкалась на полуслове. Заклинание срывалось, вырождаясь в жалкий всполох искр, не наносящий вреда даже коре ближайшего дерева. Мышцы плеча отзывались ноющей болью от непривычных резких бросков — тело ловца не знало выученного до автоматизма дуэльного ритма, к которому привык Риддл.

Бой длился несколько минут. Том рывками уходил от заклятий, которые не мог взять на магический щит, использовал деревья в качестве укрытия и постоянно двигался, стараясь долго не задерживаться на одном месте. В его голове были знания и по боевой магии, и по проклятиям, давно уже причисленным к темнейшим, и навыки ведения дуэлей. Но всё это меркло под знанием того, что всё это не удастся применить в данной ситуации. Артефакт едва ли выполнял базовый курс чар, а тело, хоть и тренированное квиддичем, не обладало той манёвренностью, которой мог похвастаться когда-то Риддл. В этом времени дуэльный клуб давно отменили, и Поттер просто не мог выработать нужные рефлексы.

Он может долго уходить от атак и, когда появится возможность, отступить. Как бы ни хотелось наказать этого раба, но… «Ещё не время», — повторял себе Том, раз за разом принимая знакомые чары на щит. Однако, когда очередное заклятье врага проскочило магический щит и впилось в плечо юноши, мир заиграл новыми красками. Боль. Она заставила его заскулить, как побитый щенок, покачнувшись, прислониться спиной к ближайшему дереву. Чувствовать, как по телу от места поражения расходятся волны пульсирующей боли. Казалось, ему всадили в плечо раскалённый меч и незримая стороннему наблюдателю рука проворачивает клинок по часовой стрелке, буквально ввинчивая лезвие дальше. Пальцы на рукояти свело судорогой, палочка едва не выскользнула. Он слышал собственное дыхание — рваное, свистящее, как у простуженного старика, и где‑то на краю сознания мелькнула почти спокойная мысль: «Так умирают те, кто не успел поставить щит вовремя»

И вместе с болью разгоралась ненависть. Не та, что обычно жила в его душе — холодная и спокойная, — а жгучая и яростная, туманящая сознание.

Мутным взглядом он посмотрел на Пожирателя. «Да как ты смеешь поднимать палочку на своего господина!» Том чуть покачнулся, сильнее сжал артефакт в ладони. Кончик палочки искрил, магия клубилась вокруг мальчишки. Протяни руку — и можно осязать её, почувствовать, как она скользит сквозь пальцы, пропитанная жгучей ненавистью загнанного хищника. И Пожиратель явно почувствовал что-то, сделал несколько шагов назад, но бежать даже не подумал.

— Как ты смеешь! — голос звучал грубо и хрипло. Том чувствовал, как натянулась магическая нить, связующая его с Пожирателем, та нерушимая связь хозяина и раба. Именно она не позволяла мужчине убраться отсюда, хотя он до конца и не понимал этого. Как и не понимал, почему чувствует энергетику своего повелителя. А потом сознание Тома поглотила тьма.

* * *

Очнулся Том, услышав голоса. Они кричали на весь лес, и ветер доносил до него лишь отголоски. Шум далёкой битвы уже давно стих. Свет луны с трудом продирался сквозь густые тучи, выхватывая близлежащие участки леса. Том встал, чувствуя, как ноет всё тело. Ощущения были отвратительными, будто именно на нём устроили бал несколько табунов кентавров. И рука всё ещё чертовски болела.

Он огляделся, всматриваясь в серые силуэты. Рука по-прежнему сжимала палочку, и он, желая хоть что-то разглядеть в этой темноте, взмахнул ей.

— Люмос, — но, к его удивлению, ничего не произошло. Нахмурившись, он попробовал ещё раз и ещё. Но результат был тем же — никакой реакции.

«Я настолько ослаб?»

Сконцентрировавшись, Том взмахнул правой рукой, желая произвести заклинание без использования палочки. Губы тихо прошептали заклятие. И вот на кончике указательного пальца зажёгся слабый огонек. Свет едва ли освещал пространство вокруг. Ничего не понимая, Том в тусклом свете взглянул на палочку. И тут же чертыхнулся. Целой у палочки-близнеца осталась лишь рукоять. Стержень рассыпался, перо феникса выглядывало то тут, то там. Артефакт был испорчен. Сломан. Его собственной магией.

— Вот дерьмо… — выругался Том. Голоса слышались уже довольно отчётливо. Он вздохнул, понимая, что откладывать дальше поход в лавку Олливандера уже не получится, и двинулся к людям. Освещая себе путь, Том попытался понять, что же в итоге произошло. Последнее, что он помнил, — боль и гнев, охватившие его. А дальше всё как в тумане. Память у него, конечно, была ни к черту, но виной тому отсутствие целостности души, а не проблемы с головой. А тут… Через несколько метров он оступился, врезавшись во что-то, и чуть не упал.

Взгляд устремился вниз. В слабом свете Том различил бесчувственное тело Пожирателя. Тот скрючился, припав к земле. Его лицо было расцарапано, будто он пытался содрать кожу. Нахмурившись, Том толкнул его ногой. Пожиратель завалился на бок, но не не издал ни звука. Палочка вывалилась из его рук, и Том, нагнувшись, подобрал её.

На мгновение он замер, вслушиваясь не ушами, а тем самым внутренним ощущением, которое раньше называл «зовом марок».

Где‑то далеко, за лесом, ещё пульсировали слабые отголоски: кто‑то из клеймённых был в ярости, кто‑то — в панике, кто‑то уже старался спрятать следы своего участия. Нити тянулись к нему — тонкие, ослабленные, но живые. Стоило потянуть хоть за одну — и кто‑то там, на другой стороне, непременно ответил бы.

Раньше это ощущалось как власть. Сейчас — как петля.

«Позвать — значит признаться, что я есть», — холодно отметил Том. — «И перед ними, и перед теми, кто будет их допрашивать».

Он сжал чужую палочку крепче, позволяя нитям ослабнуть до почти неощутимой вибрации, и впервые за долгое время сознательно не стал дёргать за поводок.

Вдруг Том услышал голоса совсем рядом. Времени оставалось все меньше. Если его найдут сейчас — одного с безжизненным телом под ногами и сломанной палочкой в руке, — объяснить что‑то будет почти невозможно. «Я ничего не помню» — удобно для виновного и слишком удобно, чтобы в него поверили. И повод навестить колдомедиков, среди которых слишком много опытных ментальных магов. К такой встрече Том не был готов. Глубоко вздохнув, он сбросил заклятие света и ушел в невидимость. Мантия-невидимка после привязки стала слушаться его в полной мере. Недели тренировок принесли свои плоды, и теперь Том мог не волноваться, что его обнаружат. Отойдя обратно к деревьям, он затаился.

Лес жил своей ночной жизнью: где‑то хлопнула крылом птица, зашуршал зверёк в кустах, но Том ловил только одно — шаги и голоса людей, идущих всё ближе, и тяжёлый пульс собственной магии, едва сдерживаемый тонкой тканью мантии.