Ведьмино отродье (джен)

Ориентир, который Маат указала маме — ржавый хлам с розовым нексу на боку — ночью подцепили к ААТ и утопили в болоте. Старый танк натужно ревел на всю округу, затаскивая своего врага в трясину. Осталась лишь борозда развороченной земли, выдававшей то, что здесь прежде что-то было.

Маат проворочалась почти всю ночь, пытаясь понять, где она прокололась. Она удалила всё, что могло её выдать, она просто не могла так глупо подставиться — но не могла и отрицать реальность. Её скоро вызовут.

Под утро она едва смогла задремать, как беспокойный сон прервал сунувшийся в казарму штурмовик.

— Кадет Санрайдер, к коменданту шагом марш, — скомандовал он, стоя на пороге распахнутой двери: тёмный силуэт, обрамлённый слепящим мертвенным светом коридорных ламп.

Маат, сонно щурясь, сползла с койки. Надев сапоги, вспомнила про забытую в медпункте куртку и чертыхнулась.

Но… какая разница, в куртке она или нет. Выволочка за несоответствие формы — вряд ли самое страшное, что её ждёт.

Маат вышла из казармы, чувствуя направленные в её спину сочувственные взгляды сокурсниц. Штурмовик двинулся следом. Из его шлема тихо доносились обрывки переговоров.

Железные листы настила гремели в предрассветной тишине, звук шагов разносился над болотом, ударялся о холмы и возвращался гулким эхом. Где-то тоскливо прокричала какая-то птица. Маат попыталась вспомнить, слышала ли она здесь птиц прежде, но не смогла. Промозглый холод заполз под майку, по коже пробежали мурашки.

У входа в штаб Маат застыла. Было страшно заходить.

В стекле двери отразилось тощее, костлявое существо с белёсыми глазами, полными тоски. Маат аж передёрнуло от отвращения к себе.

Нельзя позволять себе быть настолько жалкой. Она — дочь датомирской ведьмы. Она росла среди призраков.

Меж лопаток больно ткнулся ствол винтовки.

— Заходи, — буркнул штурмовик.

Дверь с резким шипением раскрылась. За ней было темно, но стоило сделать шаг внутрь, как вспыхнули лампы, осветив коридор с тремя дверями, две из которых были заперты. Маат шагнула к третьей.

За спиной что-то сказал штурмовик. Маат не стала оглядываться, глубоко вздохнула и шагнула вперёд.

Кабинет коменданта был уныл. Маат почему-то надеялась увидеть, что леди Тьен хотя бы в личных покоях наслаждается роскошью за казённый счёт, но нет: серые стены, украшенные единственным портретом императора, тусклый свет настольной лампы, от которого по углам пряталась тьма. Широкий стол был завален документами, за которыми едва виднелась голова леди Тьен. Перед столом — металлический табурет.

— Кадет Санрайдер прибыла по вашему приказанию, — вытянувшись в струнку, назвалась Маат.

Замок двери щёлкнул.

— Хорошо, — прошелестела леди Тьен. — Это хорошо, что ты пришла.

«Можно подумать, у меня был выбор», — подумала Маат, таращась на уродливую физиономию Палпатина. Портрет, казалось, следил за ней.

Комендант вылезла из-за стола, подошла к Маат, осмотрела её с ног до головы, с неодобрением цокнув языком. Маат очень захотелось поддёрнуть штаны.

— Садись, — указала леди Тьен на табурет.

— Да, мэм.

Маат осторожно присела, зная, как сильно металлическое сиденье обжигает холодом сквозь тонкое сукно. Еле сдержалась, чтоб не зашипеть, сжала зубы. Скоро нагреется.

Леди Тьен с тенью удовольствия на лице следила за мучениями Маат.

— Рассказывай, — ласково прошептала она, наклонившись над левым ухом девочки.

— О чём, мэм? — с непроницаемым лицом спросила Маат.

— Наигралась в древних джедаев, дрянная девчонка? — не меняя тона, спросила леди Тьен. — Маат… или Вима Санрайдер? Или как там тебя на самом деле зовут?

Маат понятия не имела, кто такая эта Вима. Ей даже было бы немного жаль съехавшую с катушек леди Тьен, если бы она не знала, что скоро будет очередная вспышка разрушительной ярости.

— С вами всё хорошо, мэм?

Нотка презрения предательски прозвучала в голосе, как бы Маат не пыталась его сдержать.

— Ты думаешь, что розовый нексу поможет Номи Санрайдер найти дочь?

Маат промолчала, исподлобья глядя на леди Тьен.

— Ты дилетант, — леди Тьен выпрямилась. — Но, надо отдать должное, очень энергичный дилетант. Такую операцию провернула под нашим носом, и погорела только на аудиозаписи.

Аудиозапись была удалена — но возникла опять.

В душе вспыхнула надежда. Просто так такие вещи не происходят.

— Рассказывай, — повторила леди Тьен, её голос теперь звенел металлом. — Кто ты такая на самом деле, кто твоя мать — или кого ты там на самом деле вызывала — и что вы здесь ищете.

— Ничего мне здесь не надо, — фыркнула Маат, чувствуя, что больше нет сил сдерживать злость, накопленную за две недели ожидания и безвестности. — Будь моя воля — ноги бы моей не было на этом гнилом болоте.

Леди Тьен смотрела на Маат с яростью.

— Ещё что скажешь, соплячка?

— Всё рассказать? — Маат неторопливо поднялась с табурета. — Про то, что вы, мэм, ничтожество, способное разве что избивать бесправных учеников да заливать шары выпивкой?..

— Пасть прикрой и сядь, — лязгнула леди Тьен.

Маат несло. Она видела, что каждое её слово попадает в цель, и от этого она чувствовала какое-то противное удовлетворение, будто давила жирных, мохнатых бабочек, пачкаясь в их внутренностях. И жалко, и мерзко, и сама остановиться не можешь.

— …вы даже себя контролировать не можете, чуть что — и срывает резьбу. И сидите в этой луже потому, что на хрен не сдались Империи, и — зуб даю — Республике тоже не были нужны. И помрёте здесь, потому что никто вас наверх двигать не собирается. Свалитесь по синьке с моста и пойдёте на кор…

— Заткнись, я сказала! — рявкнула леди Тьен, со всей дури ударив Маат под дых.

Поневоле пришлось заткнуться.

Комендант протянула руку к своему столу и поймала из воздуха шприц с мутной жидкостью.

— Ты наговорила достаточно, — в голос леди Тьен опять вернулись ласковые нотки. — Но всё не то, что я хотела услышать. К сожалению, не гарантирую, что после этой чудесной смеси твои мозги останутся целыми.

Маат, стоя на коленях, хватала ртом воздух. Сил подняться не было.

— Хотя откуда у тебя мозги, соплячка.

Леди Тьен мягкой поступью двигалась к Маат, шприц в правой руке блестел иглой, левая тянулась к жертве, глаза мерцали, как у дикого зверя.

Сгусток тьмы из угла комнаты вдруг переместился за спину леди Тьен. Взмах, удар по шее — и комендант осела на пол. Шприц со звоном покатился по полу.

— Ма-ама? — хрипло протянула Маат. В ушах шумела кровь.

Тень, одетая в любимый плащ мамы, покачала головой и ответила незнакомым мужским голосом:

— Она ищет тебя в казармах.

— С-спасибо за помощь, — выдохнула Маат.

Глаза незнакомца сверкнули любопытством.

— Ты неплохо держалась, — сказал он, скользнув за стол коменданта, и начал быстро пролистывать документы. — Правда, под конец сорвалась. Этот удар вполне можно было блокировать, и тогда моя помощь не понадобилась бы.

Человек поправил шарф, намотанный на лицо по самые глаза, с довольным восклицанием вытянул из стопки тощую папку и спрятал за пазуху.

— Откуда вам знать, на что я способна? — огрызнулась Маат.

Она подползла к телу леди Тьен, порылась в её одежде в поисках чего-нибудь полезного: нашлись электронный ключ и штатный бластер. Тронула шею. Нащупав пульс, почему-то успокоилась.

— Я неплохо знаю твою мать, и на что способна она, — ответил незнакомец, щёлкая клавишами компьютера, — так что кое-какие выводы сделать могу. И…, пожалуй, не стоит рассказывать ей об этом инциденте.

Маат кивнула, потом вспомнила про вчерашний день.

— Надо будет ещё в медпункт заглянуть. У меня кровь взяли.

Незнакомец на секунду оторвался от экрана. Нахмурился.

— Я позже этим займусь. Сначала отведу тебя к матери.

— Только медика не трогайте, пожалуйста, — попросила Маат. — Он тут самый нормальный.

— Не буду, — кивнул он, ещё пару раз ткнул пальцем в клавиатуру и поднялся из-за стола. — Пожалуй, не стоит заставлять твою маму ждать. Она беспокоится.

Вдруг стало страшно. Мама будет ругаться, припомнит то, как Маат оказалась здесь. Опять будет раздражённо морщить нос, грозиться выпороть и сослать на Датомир.

Мама здесь.

— Всё хорошо? — с тревогой спросил незнакомец. — Если больно, то я могу тебя понести.

Маат шмыгнула носом и помотала головой.

Оказывается, она всё ещё сидела на коленях рядом с леди Тьен.

Найденный ключ отпер дверь, и Маат осторожно выглянула наружу, проверяя, на месте ли тот штурмовик, который привёл её. Он был на месте: сидел, прислонившись к перилам, голова его свисала на грудь, винтовка валялась на краю моста. Незнакомец осторожно подвинул её концом деревянного посоха, заляпанного болотной тиной. Винтовка качнулась и упала вниз. Булькнуло.

База всё ещё была погружена в предрассветную дремоту. Часовые, похоже, дремали на своих постах, и то, что по базе шастают подозрительные люди, никого не волновало. Маат плелась вслед за незнакомцем, механически переставляя ноги, почему-то ставшие ватными. Он не торопил, только иногда оглядывался через плечо.

Дверь в казарме открылась. Маат подпрыгнула от жуткого грохота, раздававшегося справа: дверь в помещение штурмовиков была заблокирована, панель дымилась от выстрела. Из других комнат, запертых на ночь, глухо доносился гвалт.

Посреди коридора, рядом с телом штурмовика стояла мама.

Маат проскользнула мимо незнакомца и рванулась вперёд.

Мама здесь. Здесь.

Маат вцепилась в маму, уткнулась лицом в её грудь, вдохнула такой знакомый, уютный запах.

И разревелась.