Взлететь (джен)

Примечания:

Преканон тут сильный. Таймлайн — ориентировочно времена Разделения.

Под каменным козырьком, где прятались от вечной непогоды пуховики и слетки, было шумно. Говорили все и сразу, перекрикивая вой ветра и друг друга, иногда срываясь в бессловесные кличи с целью привлечь внимание.

Осколок по себе помнил, что постоянно скучающий молодняк мог заинтересоваться даже самой незначительной малостью вроде чьей-нибудь первой линьки — но сейчас причина гомона была весомой, прямо как рука Первого Крыла.

— Как на нас-то похож… — раздумчиво-опасливо протянул кто-то, примостившийся на самом краю карниза, и на него сзади тут же зашипели в несколько голосов, топорща перья и пух:

— У тебя ветер в голове? Он не наш, он из облаков!

— Смотри, смотри, его трогают! — заверещал кто-то, желая, но не умея правильно донести мысль до окружающих.

Камешка в серо-черной куче-мале было не видать, и Осколок на правах старшего перекрыл гомон по-взрослому четким зовом. Ответный крик, неумело-переливчатый и гораздо более писклявый, еще отражался эхом, а выскочивший откуда-то сбоку младший уже вихрем нырнул под разрешающе приподнятое крыло брата. Пошебуршился несколько мгновений, сильнее вжимаясь в чужое оперение и всем нескладным тощим тельцем впитывая тепло, и вдруг спросил, положив на локоть Осколка запрокинутую голову с восторженно распахнутыми темными глазами:

— Ты же видел его вблизи, видел? Он правда… такой же?

Его вдруг сотрясла короткая резкая дрожь. Осколок, не задумываясь, плотнее прижал крыло к боку — тепла в горах не хватало всегда и всем, а потому им делились охотно, — и ответил с легкой снисходительностью:

— Он не такой — вон, крылья видишь? — он указал на край плато, где большая часть Стаи со всех сторон обступила связанного белоснежного пленника, не то опасаясь попытки сбежать, не то ожидая ее. — Кем или чем бы он ни был, он — не мы.

— Ой, у него глаза небесные! — пискнул Камешек и панически закрылся руками.

Осколок свистяще засмеялся и потянул брата за тонкое холодное запястье, заставляя отнять ладони от лица.

— Ничего он нам не сделает. Мы столько раз ему в глаза смотрели, пока ловили…

— А что с ним будет? — неожиданно вякнула подкравшаяся Тень. Осколок встрепенулся от неожиданности — из всех птенцов она была самой тихой и незаметной, и только это, пожалуй, помогало ей избегать подзатыльников старших, на которые те никогда не скупились, — и лишь сейчас заметил, что на него смотрели почти все собравшиеся на карнизе.

— Это не мне решать, а Крыльям, — он покачал головой.

* * *

Пленник, до жути похожий на членов Стаи и в то же время совсем другой, казался даже чересчур реальным. Он, прижавшись спиной к скале, часто и сипло дышал, расширяя щели ноздрей, и то и дело промаргивался, будто не видел ничего перед собой. Белоснежное оперение в некоторых местах пятнала вязкая синяя кровь — тоже слишком понятная, слишком естественная.

— Что ты здесь делаешь? — раздельно произнес Первое Крыло, заставляя облачное существо обратить на него внимание. Оно встрепенулось, резко оживившись, и что-то застрекотало охрипшим голосом. Пыталось даже помогать себе жестами, но, судя по неловким движениям, его руки под натуго затянутыми веревками уже онемели.

— Облака дали ему нашу внешность, но забыли дать наш язык! — отрывисто засвистел кто-то в толпе. Его смех подхватили, и это отчасти стало приговором пленнику.

* * *

Обнаружение выживших на немыслимой высоте, за никогда не рассеивавшейся облачной пеленой, было первой неожиданностью.

Второй стал с треском провалившийся контакт.

За тысячи восходов и всего одно — а одно ли? — сменившееся поколение крошечная группа разведчиков, заброшенная сюда случайным ураганом, деградировала до первобытно-общинного строя. Судя по тому, как некоторые шарахались от него и вопреки инстинкту самосохранения прятали лицо — еще и обзавелась неким фольклором.

И, согласно этому фольклору, он, судя по жестам и мимике членов общины, был опасен — уже потому, что отличался внешне. Выжившие все до единого были темных окрасов и с темными же глазами — время и Небо причудливо перетасовали гены. Он же был белым и синеглазым.

Он отчаянно хотел доказать, что разумен и не опасен для этих дикарей, говоривших на примитивном незнакомом диалекте — но ему не оставили ни единого шанса.

* * *

— Небесный Глаз⁽¹⁾ нами недоволен, — размеренно говорил Первое Крыло. Он стоял на большом валуне, разметав в стороны руки и крылья, и ветер завывал на разные лады, трепал оперение вожака, но милостиво не сбрасывал вниз его самого, и в этом Осколку виделось настоящее чудо. — Мы слишком задержались на одном месте, забыв, что мы — дети Неба и Ветра. Здешние Облака изучили нашу суть — и явили вот это существо, должное сойти за одного из нас!

Второе Крыло у подножия валуна дернул пленника за плечи, принуждая развернуться к нему, и обхватил ногой за шею, пока что не сжимая пальцев и не выпуская когтей. Вожак вскинул руку по направлению к светлому кругу в вечно сумрачной выси:

— Я, Первое Крыло Стаи, говорю, и да услышит меня Небо: до следующего появления Небесного Глаза мы улетим искать новое пристанище, а пленника убьем, чтобы Облака более не вышли на наш след!

Стая разразилась одобрительными кличами. Громче всех пищали слетки, еще не знавшие трудностей переселения.

Осколок знал — но тоже вплел свой голос в общий хор.

— Посмотрите на него в последний раз! — воззвал Второе Крыло. — В его глазах даже сейчас нет страха смерти! Он — не такой, как мы!

…Камешек с таким восторгом смотрел на предсмертные корчи пленника, что брат поспешил шепотом разочаровать его:

— Мы не будем его есть.

Печаль, возникшая во взгляде вечно голодного птенца, по необъятности была сравнима с небом.

Примечания:

Матчастное пояснение за облака: Стая обитает на вершинах гор, выше облачного слоя, и не рискует спускаться в него — там очень сильные ветра, а безжизненные горы «вторым зрением» не видно, и при полете вслепую в них слишком легко впечататься. Поэтому в фольклоре Стаи облака преобразовались из непреодолимой преграды сначала в среду (стали считать, что ниже них ничего нет), а потом и в нечто одушевленное и потенциально опасное.

1) Антер, спутник Кастрии. Период его обращения вокруг планеты (восход) — около сорока семи земных часов.

Вернуться к тексту