Заглянуть в прошлое (гет)

— И во что я только впуталась? — бормотала Ребекка.

Ей безумно хотелось исправить ситуацию, сделать так, чтобы больше никто об этом не узнал.

«Чертов Эйвери!».

К несчастью, слизеринец оказался проницательной личностью и смог раскрыть её план. Это же была невинная, как ей казалось, шалость. Что в этом такого, за что нужно шантажировать?

«Все-таки не такая уж и невинная, раз согласилась на его условия, идиотка!», — ругала себя Ребекка. Она и сама понимала, что проблем будет много, если все узнают, что она хотела наложить проклятье на Гермиону. По правде говоря, Бекка не знала, в чем именно заключается вред этого заклинания, так как её покойная бабка не успела ознакомить свою внучку с семейными реликвиями и заклинаниями, отец же еще в юности отказался от такого наследия. Так что неопытная в этом плане ведьма решила испробовать неизвестную магию на своей однокурснице.

Вроде бы Гермиона ничего такого ей не делала, но причина все же была. И знала о ней лишь Ребекка. Это началось давно, еще до неожиданного появления младшей Лайтвуд. Все дело в том, что она еще с третьего курса была влюблена в Натаниэля. Тогда наивная особа думала, что он просто создан для неё: богатый аристократ с привлекательной внешностью, так еще и обаятелен. Чем не мечта среднестатистической девушки? Как и многие её сверстницы, Бекка хотела признаться ему в любви. Она даже писала анонимные письма от «девушки, которая всегда будет любить».

Время шло, а Натаниэль не отвечал ни на одни письма и безразлично относился к её попыткам заговорить. Когда Ребекка начинала нервничать в его присутствии и что-то неразборчиво говорить, он лишь вздыхал и, уже уходя, говорил «понятно». Что ему так понятно? Что она без памяти влюблена в него? Или то, что она полная дура, раз тщетно пытается обратить на себя его внимание? За время своих безответных чувств Ребекка довольно часто ломала голову над этими вопросами.

Позднее пришло понимание: она не нужна ему, он забывает о её существовании, лишь отвернувшись. Вроде бы Ребекка должна была уже опустить руки, но ей чертовски не хотелось терять хоть один ничтожный шанс на взаимность с его стороны.

«Он полюбит меня. Пусть не сейчас, но все равно полюбит», — слова, которыми она забивала себе голову при любой возможности.

А потом появилась Гермиона. Ребекка не думала, что нет смысла ревновать сестру к своему брату. Напротив, она была просто уверена, что наследница рода Лайтвуд забирает все внимание Натаниэля. Она подсознательно вылавливала из школьных будней такие моменты, где парень тепло, если не трепетно, относился к своей сестре. Мозг не зацикливался на их ссорах, но подмечал: со временем их стало гораздо меньше, да и слизеринец так вел себя только с Гермионой.

Дотошный червь грыз скорлупу, которую Бекка выстроила за долгие годы, а душу терзала сдавливающая ревность. Безумно хотелось выкрикнуть о наболевшем, поставить точку в этом балагане чувств.

Натаниэль не обратит на неё внимание. И Ребекка это прекрасно знала, но ей хотелось верить в совершенно другие вещи. «Возможно, если устранить источник недавних бед, план будет действовать», — думала она. Каких именно бед, Бекка и сама не знала, но ей было намного проще свалить всю кучу неприятностей на голову новенькой.

Она думала, что хватит и того, что Гермиона слегка пострадает, и этого будет достаточно, чтобы та бросила эту школу. Самое главное — не позволить выдать себя. Знала бы она заранее о своем провале и о его последствиях, не пошла бы на это, так как уж лучше продолжать с завистью смотреть на однокурсницу, нежели действовать по указке Эридора.

Этот слизеринец поймал Бекку именно в тот момент, когда она уже хотела произнести заклинание. Девушка всегда побаивалась эту личность: уж больно опасным он ей казался. И эти опасения оправдались. Эйвери, вполне уверенный в своем превосходстве, стал угрожать. Правда, Ребекка тогда не понимала, почему же он так печется о безопасности Гермионы, но потом все прояснилось. «Никто не узнает о том, что ты собиралась наслать на студентку проклятье, пока будешь подливать Гермионе вот это зелье каждый завтрак до тех пор, пока я не остановлю тебя», — Ребекка прокручивала его слова уже много раз, пытаясь настроиться на предстоящие действия.

«Это же лучше того, что я собиралась сделать», — убеждала себя девушка. — «Всего лишь посредник, не больше». Она нервно сжала флакон, о содержимом которого даже не догадывалась. Глубоко вздохнув, Ребекка направилась к Большому Залу.

* * *

Амели Ледỹ была крайне надоедливой девушкой. Это Эридор понял еще на первом курсе, когда та начала упорно встревать в разговоры уже сложившейся компании первокурсников зеленого факультета. Часто она даже не знала, о чем идет речь, так как в их темах совершенно не разбиралась, но все равно пыталась высказать свою точку зрения.

Ну, какую точку зрения. Она просто активно поддерживала сторону своих «любимцев». В скором времени, компания из уже сдружившихся первокурсников, если можно так охарактеризовать выгодное общение между слизеринцами, привыкла к такому дополнению.

Ближе к последним курсам стало понятно, что таким образом Амели пытается привлечь внимание понравившихся личностей. Это доказывали в меру откровенные наряды — все же не стоит забывать о правилах Хогвартса — и глупые шуточки, которыми она раскидывалась в самых разных ситуациях.

Эридор был готов благодарить Мерлина, что эта настырная особа не была в нем заинтересована так, как, например, в Лайтвуде или Розье. Но приходилось терпеть её болтовню в те вечера, когда они посылали поклонницу. Вот и сейчас вместо отдыха Эридор был подвержен нервотрепке, как он величал их беседу.

— Ничего ты в этом не понимаешь, — с якобы умным видом произнесла Леду, демонстративно откинув светлую прядь волос в сторону.

«Пути к отступлению», — с усмешкой заметил Эйвери. По всей видимости, девушка понимала, что терпению Натаниэля и Эвана когда-нибудь придет конец.

— Почему же? Я прекрасно понимаю это, — сказал он первое, что пришло на ум.

— Неужели? Ты такой специалист в любовных делах? — ехидство так и сочилось из её уст.

На мгновение Эридор растерялся. Так вот о чем она так щебетала.

— Представь себе, — он смог быстро собраться, успев бросить взгляд на компанию четверокурсников.

— Ну, тогда не проконсультируешь ли ты меня в деле с твоими друзьями?

«Друзьями?», — он мысленно добавил Леду балл за наивность. Этот импровизированный список её недостатков и достоинств он придумал еще давно, когда ему было слишком скучно, а девушка так капала на нервы.

— Я так думаю, ты должна понимать, что с Лайтвудом тебе не светит порядком ничего. Он не посылает тебя прямо только потому, что ты не пристаешь к нему так очевидно, как некоторые особы с других курсов и факультетов. Перейдешь черту, готовься выслушать о себе много нового и крайне неприятного.

Амели демонстративно фыркнула и отвернулась к камину, Эйвери же решил, что непременно покажет Натаниэлю этот самый «список», если выдастся такая возможность.

— С Розье ситуация еще хуже. Разве ты не знала? Он не интересуется противоположным полом, — после этих слов лицо Леду непроизвольно вытянулось и побледнело. Эридор с ликованием прибавил еще один балл.

— Неужели он… он… он не мог, — бормотала она, невидящим взглядом уставившись на камин.

«Похоже, этот вечер откровений пойдет мне на пользу. Оказывается, Эван уже воспользовался доверчивостью Амели, эта информация может пригодиться».

— А что насчет тебя? — она неожиданно перевела тему, задав вопрос, который сразу же вывел Эридора из равновесия.

— Меня? — переспросил он.

— Да, тебя. Разве я непонятно выразилась? — с глупой серьезностью ребенка ответила Леду.

— И с каких пор моя скромная персона интересует вас, миледи?

— Хватит уходить от темы! — возмутилась та.

— Я — самый худший вариант, который мог когда-либо явиться в твою светлую голову, — кисло сказал он, развалившись в кресле.

— Почему же?

— Тебе рано такое знать, — он слегка помедлил. — Да отвяжись ты уже от меня!

— Можно было и менее грубо, — обиженным тоном сказала Амели.

— Как получилось, — он развел руками. — Ты, вообще, зачем подходила ко мне?

— Я хотела узнать, что у вас произошло с этой гриффиндоркой.

— Вот оно что, — Эридор усмехнулся. — Я подыскивал рычаги давления, а милая Бекки так вовремя решила поиграть с проклятьями.

— Этого быть не может, — казалось, девушка уже успела забыть о своей обиде.

— Еще как может. Уже многие знают, что у Натаниэля появилась слишком стойкая поклонница, которая долгие годы терпит его характер. Неудивительно, что она решила убрать с дороги препятствие в лице Гермионы.

— Все равно как-то не верится, — Амели помотала головой и сделала осведомленный вид.

— А придется поверить: я застал её за этим делом и не мог упустить возможность получить выгоду.

— Какого рода выгода? — Леду так и не смогла скрыть заинтересованности.

— Ну, ты же знаешь, что мы с Натаниэлем не ладим, вот я и подумал, что стоит каким-то образом воздействовать на него через сестру, — Амели активно закивала, а Эйвери добавил балл к доверчивости. Знала бы она истинную цель.

— И что ты собираешься делать?

— Эта гриффиндорка будет подливать Гермионе каждое утро зелье, которое я буду ей давать.

— И что это за зелье? — Леду подалась чуть вперед.

— Когда оно будет действовать, поймешь, но я уверяю: хоть оно и будет долго «входить в силу», избавиться от него будет сложно, — Эридор ухмыльнулся. — Никто не должен знать об этом, ты поняла, Амели?

Девушка стала активно кивать, а Эйвери добавил балл к её любви к сплетням, болтливости и чисто слизеринской черте — вранью. Пусть Натаниэль и узнает об этом, но ничего не предпримет, так как не посчитает достаточной угрозой. Он ведь и не предполагает, что Гермиона не только рычаг давления, но еще и пополнение в рядах Пожирателей.

* * *

— Гермиона, — звучал голос Лили. — Гермиоона, Геермииоона.

— А? — опомнилась обладательница этого имени.

— Я уже давно пытаюсь до тебя достучаться, — с укором сказала Эванс.

— Правда? Прости, не могла оторваться от книги, — Гермиона виновато отложила учебник в сторону и внимательно посмотрела на Лили.

Вместе с Марлин они смогли поддержать Гермиону в трудный момент. Сейчас она искренне сожалела, что так опрометчиво выдала тот факт, что знает секрет Мародеров. Ну кто тянул её за язык в тот момент? Сейчас же прославленная компания сторонилась её и относилась с опаской. Конечно же, какая-то новенькая неизвестно откуда узнала про их тайну. Как тут не занервничать?

К её счастью, однокурсницы вовремя пришли на помощь и не позволили обречь себя на долгое одиночество. Гермиона прекрасно помнила, что в своем времени она не умела заводить друзей. С Гарри и Роном все вышло совершенно случайно, а сплотили их общие проблемы. А Мародеры? Какие тут общие приключения и неприятности?

— Ты что-то хотела?

— Что планируешь делать на каникулах? — мило улыбнувшись, спросила Лили.

— Ну, моя тетя решила, что стоит навестить мэноры влиятельных родов. Ты же знаешь, у нас сейчас непростая ситуация в семье, и поддержка со стороны просто необходима.

— А-а, ясно, — с огорченьем сказала подруга. — Ты будешь с ней, да?

— А почему ты спрашиваешь?

— Жалко, что ты будешь занята, я хотела пригласить тебя к себе на Рождество. Мама, как обычно, наготовит много праздничных блюд. Ну, может, как-нибудь в другой раз?

— Я была бы не против, — Гермиона попыталась подбодрить Лили, но не давать ей ложных надежд. Все же, она не может быть уверена, что не вернется в свое время еще до следующего Рождества.

Каникулы обещали быть крайне скучными: выслушивать эти светские беседы с высокомерными дамочками. Ей куда больше хотелось все бросить и согласиться на предложение Лили, но Шарлотта ясно дала понять, что проведет каникулы с племянницей именно таким образом. Как жаль, что оставалось так немного времени до этих дней. Хотелось продлить дни учебы, лишь бы не участвовать в этой авантюре.

«Наверное, Натаниэль останется здесь. В какой-то степени, я ему завидую», — думала Гермиона.

— Давай быстрее, скоро начнется урок, — голос Лили вывел её из раздумий.

— Ага, ты иди, я догоню, — девушка стала торопливо допивать сок большими глотками, даже не замечая напряженный взгляд Ребекки.

Примечание: добавляю оставшиеся главы из формальности (на другом ресурсе они уже давно есть), потому что немного напрягает каждый раз натыкаться на графу Заморожен.