Заглянуть в прошлое (гет)

– Нам еще долго идти? – возмущался Уизли, которому на вид было девятнадцать лет.

– Не понимаю, что тебя так не устраивает, Рон, – в своей манере нравоучительно ответила Гермиона.

Уизли лишь пробурчал что-то себе под нос, продолжая уныло шаркать ногами и показывать свое недовольство. Так они и продолжили свой путь. Гермиона не хотела признавать это, но все же, как и он, устала блуждать в непроходимой местности. Причиной их «странствий» были Пожиратели Смерти. Те немногие, что выжили и до сих пор хранили верность Темному Лорду. Совсем недавно в Министерстве Магии вычислили расположение маленького лагеря Упивающихся, который желательно ликвидировать как можно скорее.

Гермиона взглянула на Рона. Обычно добродушное выражение лица сменилось задумчивой обеспокоенностью. Некогда яркие волосы потускнели, а в глазах читалась лишь тоска и обреченность. Жалкое зрелище, но и она не лучше, ведь они все изменились. Война так изменила их, что просто сложно поверить в это. Они же совсем недавно были детьми, а сейчас так быстро повзрослели. Пожалуй, это слишком жестоко. Особенно, для Гарри. Он не вызывался быть спасителем, не стремился к славе. Он просто хотел быть уверенным в завтрашнем дне, хотел защитить близких ему людей. Когда-то беззаботный и веселый мальчишка стал нервным, угрюмым и нелюдимым мужчиной. Грейнджер была просто уверена, что, по большей части, причина кроется в смерти Сириуса, настоящее и болезненное осознание которой пришло только после войны.

Краем глаза Гермиона заметила тень, которая быстро проскользнула меж массивных стволов. Не может быть! И почему она отвлеклась на всякую ерунду, когда должна была быть предельно осторожной и внимательной? Их, скорее всего, уже окружили.

– Петрификус Тоталус! – выкрикнула Гермиона, целясь в приближающиеся силуэты. – Рон, сзади!

– Протего! – среагировал Уизли, послав следом неразборчивое заклинание, которое задело дерево и рикошетом понеслось в сторону Гермионы.

Успев в последний момент увернуться, она бросила на друга возмущенный взгляд, но опомнилась и отразила новую атаку. Пожирателей было не так уж и много, но они давали ощутимый отпор. Усталость очень быстро накатывала на них, а вспышки от заклинаний ослепляли. Должно было быть легче, но раз уж ситуация так сложилась, приходится выкладываться на все двести процентов, а это довольно сложно, ведь они долго искали лагерь, не имея возможности аппарировать.

– Сектумсемпра! – посланное Гермионой заклинание достигло своей цели – Пожиратель зашипел от боли и прижал руку к ране на животе.

– Стерва, – процедил он сквозь плотно сжатую челюсть. В его глазах так и плескался непреодолимый гнев.

Сжав кровоточащую рану как можно сильнее, мужчина уверенно поднял волшебную палочку. Вокруг, в прямом смысле, сгущалась магия. Гермиона по-настоящему испугалась – никто не может предсказать последствий стихийного выброса магии, а в том, что сейчас произойдет именно это, не было сомнений.

– Круцио!

Грейнджер закрыла глаза, ожидая самого худшего. Вот только не было тех ощущений, которые «раздирают» на части, от Непростительного, чувствовался лишь электрический ток, охватывающий всю нервную систему. Электричество исчезло так же неожиданно, как и появилось. За ним последовало выворачивающее ощущение, словно от аппарации, которое длилось, как ей казалось, целую вечность. Грудь как будто стиснули железные тиски, и не было возможности вдохнуть воздух, глаза застила пелена черного тумана, а дальше была пустота. Ничего не происходило, а в голове засели мысли о покое и защищенности, будто она как ни в чем не бывало спит у себя дома в той теплой и уютной кровати, а событий, что происходили пару минут назад, и вовсе не было.

* * *

– Мисс, очнитесь, прошу вас... – смутно доносился до Гермионы голос юной девушки. Значит, все обошлось. Стойте...

Что молодая девушка делает в темном и опасном лесу? Неожиданно подскочив с места, Грейнджер пожалела о своем поспешном решении — голова раскалывалась на мелкие кусочки, а перед глазами все плыло. Через какое-то время Гермиона все же смогла сфокусировать зрение и нормализовать сбившееся дыхание. Перед ней сидела миловидная девушка в легком платье. Светлые волосы незнакомки были аккуратно заплетены, а лицо выражало крайнюю обеспокоенность. Гермиона перевела взгляд на окружающую обстановку. Это была просторная и уютная комната в кофейных тонах, массивные шторы не пропускали свет. Освещал комнату лишь необычный светильник, лампу которого заменял яркий шар от заклинания Люмос.

– Где я? – выдавила из себя Гермиона, мысленно умоляя об утешительном ответе.

– Вы дома, мисс Лайтвуд.

– Ч-что? – опешила Гермиона.

Как же ей хотелось, чтобы все это было самым обычным сном. Сейчас она проснется в своей квартире, отчитается о проделанной работе и снова начнется рутинная жизнь. Вот только что-то подсказывало, что не выкрутиться ей так просто.

– О чем вы говорите? – добавила Гермиона.

– Неужели не помните, мисс? – изумилась та. Только сейчас Гермиона заметила на незнакомке форму служанки.

– Не помню что? И почему вы назвали меня «мисс Лайтвуд»?

– Как же так, госпожа? Не помнить себя… – служанка явно недоумевала.

А вот Гермиона все больше удивлялась этой нелепой ситуации.

– Я ничего не понимаю, – она помотала головой, словно отгоняя дурной сон.

– Наверное, там, где вас держали, рассудок и повредился. Все так волновались.

– Кто меня держал?

– Не знаю, госпожа, вся семья была в неведении эти годы. А вы ведь даже ничего и не помните, да?

– Я помню свое имя, – возмутилась она. – Я Гермиона Грейнджер, родилась в тысяча девятьсот семьдесят девятом году…

– О чем вы говорите? У вас точно поврежден рассудок. Сейчас тысяча девятьсот семьдесят пятый год, а вы Гермиона Лайтвуд, дочь Бенджамина и Алиссии Лайтвудов. Точнее, давно потерянная дочь. Тогда вам было шесть лет, в округе случился стихийный выброс магии, а вы бесследно исчезли. Кто-то думал, что вас похитили, а другие были убеждены в вашей смерти.

– Нет-нет, это, должно быть, шутка! – её голос слегка охрип.

– Думаю, вам стоит отдохнуть и оправиться, так что я оставлю вас в одиночестве, – служанка поклонилась и вышла из комнаты.

Гермиона набрала в легкие как можно больше воздуха и шумно выдохнула. Что здесь происходит? Кто эта девушка, о которой говорила служанка? Где Рон? Да и где она сама? Гермиона металась в догадках очень долго, но, не найдя рациональный ответ, решила осмотреться. Её ноги коснулись холодного пола, из-за чего она поежилась. Не лучшее начало «приключений». Переведя дух, Гермиона резко поднялась с кровати, о чем, впрочем, пожалела: голова закружилась, а в глазах потемнело. Ничего. Все нормально. Она справится.

Зажмурившись, она попыталась вспомнить лица друзей. Так хотелось, чтобы такие родные люди были здесь. Особенно, Оливер. После той ужасной войны они очень сдружились и все время поддерживали общение. А, вот, потом дружба переросла в нечто большее. В школьные годы Гермиона даже не допускала мысли, что её будет что-то связывать с Оливером Вудом. Что уж говорить о серьезных отношениях? Гермиона вновь помотала головой, отгоняя воспоминания. Все же лучше даже не думать о них.

Она подошла к окну и с усилием раздвинула тяжелые шторы. Слабый утренний свет «влился» в комнату, создавая видимость уюта на таком холодном и мрачном фоне. Она открыла окно, впуская свежий воздух. Пейзаж перед ней предстал живописным и красочным. Можно сказать, знакомым. Да, она точно была здесь совсем недавно: родители решили переехать в Уэльс. Например, вон за тем холмом должна быть старая церквушка. Отвернувшись от окна, Гермиона быстро осмотрела комнату. Её взгляд наткнулся на одну из стен – там было фамильное древо, как у Блэков. Она не заметила его раньше из-за слабого освещения, но теперь можно было хоть как-то изучить семью, у которой она оказалась.

Гермиона трепетно провела кончиками пальцев по старинным завиткам. Наверное, тот, кто работал над древом, был крайне талантлив: все было искусно выполнено в мельчайших деталях. Пару раз она встречала едва знакомые из истории лица, но внимание им не уделяла. Ветви почти закончились, когда она наткнулась на одну особу. Подпись гласила: «Винея Сирин Лайтвуд». Наверное, из-за сходства с ней Гермиону приняли за представительницу этого рода. А вот и та самая девушка, но только место с её изображением пустует. Ну да, ведь первый раз маг изображается в пятнадцать лет, а та Гермиона пропала шестилетней. На некоторые вопросы все же нашлись ответы, но что делать с главным? Почему сейчас 1975–ый год? Гермиона была точно уверена, что маховика времени у неё не было, других артефактов тоже. Тогда получается, что…

Точно, как она сразу не догадалась? Всему виной стихийный выброс магии и усугубивший ситуацию Круциатус. Никто так и не смог предугадать последствия такой магии, будь то при разных условиях, заклинаниях, источниках и так далее. Отлично. Она собралась и смогла разобраться во всем. Почти. Из догадки с непредвиденным перемещением выходит основная задача – вернуться в свое время. Она здесь чужая, так что маловероятен шанс, что кто-то поможет ей. Значит, она справится самостоятельно

Она справится. Вот только знать бы, как именно. Может, эти люди владеют какой-нибудь информацией о перемещениях во времени. Но. Всегда есть одно «но»: если они не смогли найти свою дочь, которая пропала в таких же обстоятельствах, не смогут помочь и ей. Тем более, ей. Как можно довериться незнакомому человеку, которая несет всякую чушь? Верно, лишь немногие обладают врожденным альтруизмом. Неожиданно она заметила одного парня приятной наружности. Судя по древу, он был братом пропавшей Гермионы. Каштановые волосы пребывали в «творческом беспорядке», что придавало своеобразный шарм, глаза же имели темно-синий оттенок. Весь образ портило его выражение лица: отстраненное и слегка недовольное.

«Наверное, тот еще тип», – мысленно скривилась Гермиона. «Натаниэль Уэлберт Лайтвуд» – гласила подпись.

– Пожалуй, лучше с ним не пересекаться, – пробурчала себе под нос Гермиона.

Она принялась за изучение других представителей семьи Лайтвуд, когда в комнату ворвался молодой человек. Гермиона узнала в нем Натаниэля. Тот уже успел найти её взглядом. В глазах промелькнуло разочарование – не признал.

– Кто ты? – грубо спросил Натаниэль.

– Меня зовут Гермиона… – слегка опешила она.

– Не делай из меня идиота, – на его лице отразилось отвращение. – Я знаю, что ты не Гермиона.

– Да как ты со мной разговариваешь! – ступор как рукой сняло. Она была до предела возмущена. Впрочем, как и её собеседник.

Натаниэль плотно сжал челюсти и нарочито медленно подошел к ней.

– Не. Смей. Пудрить. Мне. Мозги. Самозванка, – процедил он, выделяя каждое слово.

– Я вообще не понимаю, что здесь происходит, так меня еще и самозванкой называют, – не выдержала она. – Я не виновата в том, что меня приняли за другую девушку. И да, меня действительно зовут Гермиона. Гермиона Грейнджер.

Натаниэль слегка опешил, но быстро пришел в себя, придав себе безразличный вид.

– Что же, так даже лучше. Сама призналась, а теперь выметайся, пока моим родителям не успели доложить, что их «дочь» нашлась.

– Я бы с радостью, но понятия не имею, как сюда попала, – Гермиона решила не затрагивать истинную причину. Вдруг её сочтут сумасшедшей, на что уже намекала служанка.

– Домовые эльфы перенесут тебя куда угодно, – Натаниэль грубо схватил её за локоть.

Не успела Гермиона возмутиться, как в комнату вошла та самая служанка.

– Я не помешала вам?

– Нет, конечно, ты вовремя, проводишь её к камину.

– О, в этом нет нужды. Ваши родители уже вернулись и узнали, что их дочь нашлась. Я очень рада, что вы узнали свою сестру и хотели как можно раньше представить её родителям, но мистер Лайтвуд настоял на том, чтобы юная мисс сейчас же встретилась с ними.

Гермиона услышала тихие ругательства.

– Хорошо, мы скоро спустимся, – он попытался добавить хоть немного дружелюбия к своему тону.

Служанка на это только поклонилась и вышла из комнаты.

– Они не должны были вернуться так рано.

Натаниэль был предельно раздражен. Пытаясь успокоиться, он подошел к окну.

– Похоже, твой гениальный план с треском провалился, – Гермиона не упустила возможности съязвить.

– Помолчи, а? – он помедлил какое-то время, обдумывая ситуацию. – Выходит, тебе в скором времени предстоит продемонстрировать актерское мастерство. Раз назвала себя моей сестрой – потрудись распутать проблему.

– Я не говорила, что твоя сестра! – воскликнула она, но стушевалась под пронзающим взглядом.

– Ты будешь моей сестрой. Как бы я ни хотел этого, но мои родители не выдержат, если не увидят свою дочь. Они слишком серьезно переживали её потерю и не смогут вынести это снова. Так что ты будешь играть роль так, словно от этого зависит твоя жизнь. Понятно?

Гермиона неуверенно кивнула.

– Я постараюсь свести ваши встречи к минимуму. Думаю, они согласятся отправить тебя в Хогвартс, а уж там тебе нужно состроить бедную и несчастную девушку, которая не помнит того, что с ней произошло. И да, надень что-нибудь поприличнее. Гардероб полон всяких дорогих шмоток, а ты ходишь в этом… – он скривился, осматривая её одежду, которой «посчастливилось» пострадать во время боя.

Хмыкнув, Натаниэль оставил Грейнджер в одиночестве. Она шумно выдохнула – ну и что ей теперь делать? Играть роль незнакомой девушки или, наплевав на все, сбежать? Но в голове так и звучали слова Лайтвуда. А ведь те люди действительно не переживут, если «их дочь» снова исчезнет. Раз они знают, что она здесь, другого выхода нет.

Наверное, притворяться ей будет не так уж сложно. Они ведь потеряли свою дочь, когда той было шесть лет, а это значит, что характер еще не сформировался, как привычки и внешность. А отклонение от поведения оригинала можно скинуть на длительное отсутствие неизвестно где.

Собравшись с мыслями, Гермиона нашла взглядом гардероб, о котором говорил Натаниэль. Из всего разнообразия она выбрала нежно-кремовое платье и белые балетки. Переодевшись, она взглянула в зеркало и затаила дыхание: на неё смотрела ее же пятнадцатилетняя копия. Видимо, магия подстроила её возраст под ситуацию, что звучит, как минимум, абсурдно. Что ж, играть, так играть.

Гермиона не заблудилась в этих лабиринтах лишь благодаря той самой служанке – Тиане, как выяснилось. За время, которое они провели в пути, Грейнджер успела подружиться с той, узнать немного о хозяевах дома и просто забыть о проблемах. Перед большой дверью Тиана пожелала ей удачи и зашла в зал, чтобы представить «наследницу». Бешеный стук сердца отдавался в ушах, кровь пульсировала в висках, а дыхание участилось. Что делать если они, как и Натаниэль, разоблачат её?

Гермиона так и не успела обдумать этот вопрос: дверь зала снова открылась, а Тиана приглашающе кивнула. Вдох-выдох. Вдох. Мучительный выдох. Она нерешительно вошла в помещение, продолжая успокаивать себя.

– Как же я ждала этого момента! – Гермиона даже не успела сориентироваться, как была сжата в объятиях.

– Алиссия, твои объятия еще раз лишат нас дочери, – властным тоном произнес мужчина в дорогом костюме. На вид ему было сорок лет. Внешне он, как заметила Грейнджер, был очень похож на Натаниэля, который, кстати говоря, угрюмо сидел в кресле возле камина.

– Ох, прости меня, милая, но я так скучала, – Алиссия послушалась мужа, слегка усмирив свое рвение. Вот только потом она стала восхищаться тем, «как же выросла её девочка».

Гермионе стало неловко: она ведь их даже не знает. Как можно проявлять правдоподобную любовь к людям, которых встретил только сейчас? Проблематично.

«Соберись, тряпка!», – мысленно приказала себе Грейнджер. – «Сейчас эта женщина успокоится и… «эта женщина». Замечательно. А если я так проговорюсь вслух! О, Мерлин, помоги мне!».

– Натаниэль рассказал нам о том, что ты ничего не помнишь за эти десять лет. Мне так жаль, – Алиссия с сожалением посмотрела на нее.

«Конечно, а еще добавил, что у меня не все нормально с психикой, и нужно как можно мягче общаться со мной», – подумала она, припомнив скверный характер младшего Лайтвуда.

– Ну, может, это и к лучшему, – Гермиона вымучено улыбнулась.

– Ах да, понимаю, – Алиссия сжала её руки в своих и добавила: – Знаешь, я не могу вернуть тебе те воспоминания, но в силах показать тебе, что могло быть, не пропади ты тогда.

– Спасибо, – прошептала Гермиона.

* * *

– А вы неплохо сыграли, – задорно сказала Гермиона. – Но можно было и лучше.

– Правда? – Оливер усмехнулся и подошел к ней. – Может, ты посоветуешь что-нибудь?

– Есть на примете несколько советов, – наигранно самодовольно заявила она. – Думаю, хоть это вы сможете.

– Неужели гениальная Гермиона Грейнджер снизошла до моей команды? Я польщен.

Не выдержав, друзья рассмеялись.

– Ну ладно, идем, отпразднуем победу, а то остальные уже заждались, – он по-дружески обнял Гермиону за плечи и повел в назначенное место.

* * *

Громкий смех большой компании разнесся по всему помещению, из-за чего многие посетители оборачивались на шумных посетителей. Тех же совершенно не волновало излишнее внимание людей. Окружающий мир словно и не существовал для них сейчас. Гермиона любила такие моменты: их троица была снова в сборе, да еще и веселилась. К сожалению, это было большой редкостью: после войны у всех было полно забот, что плохо сказывалось на общении некогда неразлучных друзей.

Гарри еще с детства досталась роль Избранного, а сейчас, после победы над Темным Лордом, все стали возлагать на него еще больше надежд. Он должен помочь им оправиться. Он обязан… Да, он не просто должен. Это его священный долг, которым нельзя пренебрегать. Вот только титул «герой» – а точнее, ярлык – ужасно утомляет. Конечно же, утомился и Гарри. Вся эта ноша сдавила его юношеские плечи непосильным грузом. Не таким должно было быть его будущее.

Теперь же редко можно заметить на его лице улыбку. Гарри все время погружен в свои мысли, которые, как заметили многие, лишь угнетают. Но сейчас… Сейчас все было иначе. Он в кругу близких людей, где может расслабиться и забыться. Улыбка непроизвольно озарила лицо Грейнджер. Она так рада за Гарри, такого, каким запомнила его еще в школьные годы.

Что же касается их лучшего друга – многие думали, что в себе больше замкнется Гарри, но никак не Рон, беззаботный и веселый Рон Уизли. Пожалуй, всему виной разница, которая проявилась на близких людях. У Гарри был спаситель в лице Джинни, а вот Рон… все случилось так спонтанно. В школе Гермиона была просто уверена, что любит его – на это её подтолкнули отношения Рона и Лаванды. Внутри разгоралась ревность, за которую она ухватилась, словно за спасительную соломинку. Позднее, одна женщина, имени которой Гермиона так и не запомнила, хоть та и показалась безумно знакомой, сказала, что ревность – это не всегда проявление любви. Как правило, это просто непреодолимое чувство собственничества. После этого она поняла, что все же не любит его, но колебалась – это ранит его.

А потом Грейнджер хорошенько задумалась. Как долго это будет продолжаться? Как долго их отношения будут держаться на жалости? И вот, в один, не такой уж и чудесный или ужасный, день Гермиона решила расставить все точки над «i». Да, ему было больно. Да, «она ранила его чувства», но это ведь лучше, чем то, что он мог бы узнать о её жалости спустя много лет – кто простит за такую затянувшуюся ложь? Верно, единицы.

Сама же Гермиона вполне спокойно пережила события войны: возможно, она не так сильно, как её друзья привязалась к тем погибшим. Ну, или дело в том, что ей не хватало хваленой «львиной» преданности, и шляпа была права – стоило идти на Рейвенкло. Хотя, была бы возможность вернуть все назад, она все равно уговорила бы шляпу определить её на Гриффиндор. Грйенджер перевела взгляд на Оливера. Кто бы мог подумать, что они будут так легко общаться? Легче, чем с другими. Совсем недавно Джинни заметила это и прокомментировала. Тогда Гермиона отмахнулась от нее, сказав, что та слишком много читала любовные романы. А вот потом… потом и она задумалась над этим. Что она чувствует к нему? Явно не ревность, но ведь это ни о чем не говорит. Но что-то «теплое» или… да, трепетное, что-то ранее незнакомое, подталкивающее к нему.

Естественно, Гермиона была уверена, что это не любовь: она верила, что любовь не может появиться неожиданно, скорее, со временем – возможно, симпатия. Она вздохнула. Пусть это и так, но еще не значит, что он испытывает к ней что-то.

«Вот и не надо строить себе воздушные замки», – мысленно укорила себя Грейнджер.

– Эй, Гермиона, ты о чем задумалась? – спросила Джинни, слегка толкнув ее в бок.

– Ничего особенного, – улыбнулась в ответ Гермиона. – Не обращай внимания.

– Эх, умела бы читать твои мысли… – мечтательно произнесла Джинни.

– …И запуталась бы в них хуже, чем я сама.

– А вот это уже интересней, колись.

– Не думаю, что тебе будут интересны те облака, в которых я постоянно витаю, – устало произнесла Гермиона.

Уизли разочарованно вздохнула и решила оставить подругу в покое.

* * *

В такой веселой компании время пролетело очень быстро. Опомнившись, Гермиона поняла, что многие уже ушли, а за окном кафе наступили сумерки. И как она могла не уследить за этим?

– Я, наверное, уже пойду, – засуетилась она, вставая с дивана.

– Я провожу тебя, — спохватился Оливер. – Уже поздно.

Гермиона хотела возразить, но получила от подруги многозначительный взгляд. Сдавшись под натиском неугомонной Джинни, она согласилась на предложение Оливера.

* * *

Какое-то время они шли молча, что уже было ненормально, ведь они всегда могли болтать на самые разные темы часами. Тишина же была противоречивой: то создавалось гнетущее ощущение, то возникал душевный покой. Гермиона не знала причины этих перемен, но могла поспорить, что и Оливеру не лучше.

– Знаешь, я даже и не думал об этом, – прервал тишину Вуд.

– Не думал о чем?

– Я явно не умею говорить прочувствованные речи, – проигнорировав вопрос, сказал он.

– О чем ты говоришь? – недоумевала Грейнджер.

Вуд неожиданно остановился, заставив Гермиону поступить так же.

– Мы не так уж и долго общаемся, так что ты с легкостью можешь послать меня далеко и надолго, — при этих словах он усмехнулся. – Дело в том, что я и сам не до конца разобрался в этом, но… это выходит непроизвольно, и… да, я не умею говорить подобные вещи, так что… просто войди в мое положение… – он перевел дух. — Понятное дело, что это может прозвучать немного глупо и банально, но я думаю, что начинаю в тебя влюбляться.

Гермиона удивленно уставилась на него. «Влюбляется в неё»? Это шутка, да? Она уже хотела что-нибудь сказать, но Оливер опередил её, поцеловав. Да, такое развитие событий она не предвидела, но поцелуй казался таким чувственным и нужным. Да, определенно, нужным. В голове пронеслась мысль, что не стоит упускать свою удачу. Спустя пару секунд она уже отвечала на поцелуй. Как бы глупо это ни звучало, но Гермиона могла описать свои чувства, как трепетное негодование. Сознание же подбрасывало воспоминания о её поцелуях с Роном, словно для сравнения. И да, разница действительно была, так еще и большая. Тогда мысли не затуманивались, а были предельно ясны, голова не кружилась от калейдоскопа эмоций.

* * *

– Ты что так глупо улыбаешься? – ехидно поинтересовался Натаниэль, вырвав ее из воспоминаний.

– Это тебя не касается, – нахмурилась Гермиона.

– Почему же? Я твой брат, и должен заботиться о благе сестренки, – в шутку сказал Лайтвуд.

Грейнджер промолчала, но выразительно посмотрела на него. Ей так хотелось побыть в одиночестве, предаться воспоминаниям… Да, это воспоминания, но если судить по годам, они еще не произошли. Она еще не родилась. А ведь теперь те дни, то прошлое стало будущим. И куда же она снова вляпалась? Заметив не сходящую с лица Натаниэля улыбку, она поинтересовалась:

– А почему ты такой веселый? Совсем недавно на дух меня не переносил.

– О, все дело в том, что мои родители согласились, что «бедной девочке нужно образование». Так что ты максимально отгородишься от них, а я буду видеть тебя только в Большом Зале и Общей Гостиной. Да и это не факт: тебя могут перевести на другой факультет.

– А на каком ты?

– Слизерин. Вся наша семья училась там, а ты не её часть.

– Когда будет первый учебный день? – неуверенно поинтересовалась Гермиона.

Ей было страшно. Безумно. Ведь там не будет тех учеников, к которым она привыкла. Но там будут люди, которые в её времени являются родителями многих её однокурсников, а это уже ненормально. Слишком ненормально.

– Через две недели – за это время ты успеешь научиться вести себя подобающе Лайтвудам.

Две недели. Две недели до её встречи с этими людьми.

– Разве нельзя не так туго затягивать его? – уже который час возмущалась Гермиона. Но если говорить честно, корсет действительно лишал возможности нормально дышать.

– Не ной, пожалуйста, – раздраженно произнес Натаниэль, массируя виски, словно пытаясь донести до нее, что она вызывает лишь головную боль. – Мы уйдем только в том случае, если найдется подходящее платье.

Конечно же, он говорил про прием в поместье Лайтвудов, который устроили по поводу «возвращения наследницы». Соответственно, Гермиона должна выглядеть не просто «Ох, как она выросла», а «Ваша дочь великолепна», вот только подобрать платье не получалось. Как оказалось, Натаниэль был крайне придирчив. Его аргументы звучали примерно так: «Слишком красное», «Слишком длинное», «Да кто это наденет?» и так далее. Даже если учитывать, что она ужасно устала, радовал один единственный факт – это ужасно злило Ната, как она уже привыкла его называть. Естественно, того это порядком бесило, но придавало Гермионе уверенности в себе.

Их перепалки не столько мешали, сколько помогали в исполнении роли: многие младшие сестры, в самом скверном от вопроса настроении, припомнят своих старших братьев не самыми приятными выражениями. Так что Гермиона и Натаниэль смотрелись очень правдоподобно. По той же причине его родители, заметив такое поведение, стали закрывать глаза на вечное недовольство двух противоборствующих сторон.

«Самое главное – не убейте друг друга», – как-то подметила Тиана.

«Ага, как же. Легче сказать, чем сделать», – подумала в тот момент Гермиона, но не знала, что и новоиспеченный брат того же мнения.

За эту долгую, но насыщенную неделю Грейнджер успела многое узнать, и привыкнуть к своему положению. Раньше все это казалось таким странным и далеким, но когда находишься в таком обществе, невольно свыкаешься. Но помимо этикета, – который ей приходилось учить постоянно – нашлось время и на окклюменцию. Гермиона прекрасно знала, что это вынужденные меры, необходимость. Что она сделает, если встретит человека с хорошим навыком легилименции? Верно, ничего. Ведь это Гарри учили противостоять магии Темного Лорда, но уж точно не её. Сейчас же ситуация обстояла непросто – нужно было сохранить свою принадлежность к другому «настоящему» в секрете. Мало ли что придет на ум человеку, который узнает правду.

Для себя Гермиона решила, что попытается не нарушать законы, о которых ей так активно рассказывала профессор МакГонагалл на третьем курсе. «Наблюдай, но не вмешивайся» – именно такую мантру Гермиона мысленно повторяла еще с первого дня своего пребывания в поместье Лайтвудов. И каждый вечер она как можно раньше освобождалась от общества аристократов, чтобы, устроившись на непривычно большой кровати, уставиться в расписной потолок комнаты и вспоминать любые факты, теории и просто глупые выдумки, которые она когда-либо слышала или читала. Хваленая Гриффиндорская упорность – попытаться найти выход из любой ситуации.

Что же касается её новой семьи – они оказались не такими уж и страшными, как Гермиона представляла себе, когда впервые услышала о них. Алиссия была очень заботливой и чуткой женщиной, которая всячески поддерживала Грейнджер, помогала освоиться в доме, да и просто поднимала настроение. А вот с Бенджамином было сложнее – этот человек, хоть и не был тираном, но вел себя отстраненно.

Наверное, та самая Гермиона могла обидеться на такое отношение к себе, но эта Гермиона понимала, что не может требовать что-то от людей, которые не являются её близкими. Единственным человеком, с которым она могла свободно и без угрызения совести общаться, был Натаниэль. Только он знал о лжи, в которой, кстати говоря, сам активно участвовал, и которую сам придумал во благо своих родителей. Как уже говорилось, основой их общения были перепалки, которые, на счастье обитателей поместья, не перерастали в нечто иное. Так что дорогие вазы были в полной безопасности.

Несмотря на общую картину её душевных переживаний, все же нашлось то, в чем она нашла отраду. Как ни странно, это была верховая езда. Гермиона никогда не думала, что ей может понравиться этот вид спорта, который раньше она называла самоубийством. В первый день Грейнджер ужасно боялась – конь Тенегрив действовал устрашающе и угнетающе: громко фыркал и сильно бил копытом по земле, словно отгоняя от себя назойливых людей. Из-за этого она вбила себе в голову, что Натаниэль подобрал ей такого скакуна специально. Это могло быть правдой – уж очень сильно он радовался, когда Гермиона пыталась «справиться с управлением».

Хотя первые дни тренировок не отличались успешностью и не вызывали позитива, потом ситуация изменилась: решив во что бы то ни стало научиться верховой езде, Гермиона перерыла фамильную библиотеку и нашла одно заклинание, которое связывало душу мага и животного. На третий день тренировок она пришла, самодовольно ухмыляясь, и с гордо поднятой головой. Натаниэля это, естественно, удивило и насторожило. «Сплетение душ» очень помогло ей на занятиях. Конь оказался не таким уж и злобным, скорее, просто раздраженным, но и это она решила исправить. Потом ей даже понравились прогулки верхом на уже «одомашненном» скакуне. А вот Натаниэль злился, очень сильно: мало того, что она втерлась в доверие к его родителям, так еще и лишила его возможности указать на её никчемность. Возмутительно!

А еще Гермиона просто обожала сад в этом поместье: он был великолепным. Она предположила, что это заслуга только Алиссии, которая почти сразу же после прибытия отвела Грейнджер в свое любимое место, попутно припоминая моменты из того прошлого, где её Гермиона веселилась с остальными детьми в этом саду, пока их родители посещали светские приемы. А как же это сад смотрелся ночью! Ради прогулок по саду, она даже сократила время, отведенное на размышления о поиске выхода из сложившейся ситуации. Вот и сейчас её мысли занимал живописный сад, в который она планировала отправиться сразу же, как только они найдут нужное платье.

Но была одна проблема – привередливый сопровождающий.

– Это платье не подходит для дорогого приема, – слегка растягивая слова, сказал Натаниэль.

Гермиона еще раз посмотрела в зеркало – нормальное платье, что ему так не нравится?

– Покажите вооон то, – он указал продавцу на платье, висевшее на самой высокой вешалке.

Молодой человек тяжело вздохнул и приступил к исполнению своих обязанностей. Грейнджер мысленно пожалела его: наверное, тот часто сталкивается с такими людьми, как Натаниэль. Когда пожелание клиента было исполнено, продавец боязливо протянул ей платье. Да он остерегается её, думает, что она такая же. Мило улыбнувшись тому, Гермиона взяла платье и направилась к примерочной, успев заметить, что тот слегка опешил. На удивление, платье оказалось красивым, если не восхитительным. Больше всего Гермиону поразило количество оборок, нашитых на немного пышную белую основу: они заполнили почти все платье, но создавали очень интересный эффект. Их цвет градировал из молочного шоколада сверху до черного в самом низу платья, уходящего в пол. Рукавов и бретелек не было, но прилагались черные перчатки, доходящие до локтя, из таких же кружев и с белыми вставками тонких лент. Помимо этого, талию охватывала изящная коричневая лента.

Грейнджер очень понравился этот образ, но хотелось сбить спесь с Натаниэля. Пусть думает, что она не в восторге от выбранного им платья. Подбодрившись от такой мысли, Гермиона вышла из кабинки.

– Ну и как тебе? – самодовольно ухмыляясь, спросил он.

– Не знаю, неплохо, но не дотягивает, – она поморщилась.

– Если тебе так не нравится, мы можем поискать еще, – в той же манере протянул Натаниэль.

– Нат, дорогой, не думаешь ли ты, что я соглашусь еще остаться здесь? – раздраженно произнесла Гермиона, делая ударение на ненавистное ему сокращение. – Я соглашусь на него, но только лишь по той причине, что уже устала торчать здесь.

– Ах, ты устала, да? Ну, ничего, потерпишь, раз так не по нраву это платье, – подозрительно спокойным тоном ответил Лайтвуд.

Гермиона нервно фыркнула. Ей не хотелось признавать свое поражение, но постоянная примерка ужасно выматывала. Она уже была готова на все, лишь бы оказаться в полюбившемся саду. Взвесив все последствия, она все же переступила через себя.

– Оно мне очень понравилось, – единственное, что получилось выдавить из себя. Натаниэль же, не скрывая этого, ликовал, но решил продлить этот момент.

– Но ты же говорила совсем иное. Я, как твой брат, обязан заботиться о тебе, так что не позволю носить не понравившееся платье. Мы выберем другое.

– Ладно, я соврала тогда. Меня все устраивает, а ты выбрал замечательное платье, – Гермиона закатила глаза. – Доволен?

– Вполне, – его ухмылка широко растянулась, а глаза засверкали. Она уже жалела о сказанном. – Мы берем его.

Продавец засуетился, а она устало побрела снимать покупку.

* * *

– Хватит дуться. Это не так красиво, как ты думаешь, – сказал Натаниэль, фыркнув.

– Ничего я не дуюсь, – отрицала Гермиона, пытаясь расслабить мышцы лица.

Они медленно прогуливались по Косому Переулку, пытаясь найти магазин с маскарадными масками. На удивление, атмосфера была не такой уж и угнетающей. Тишину прервал Натаниэль:

– Скажи мне, где ты училась? Если бы в Хогвартсе, я бы обязательно запомнил ведьму с четвертого курса, которая очень похожа на моего предка.

Гермиона замялась. Что ему сказать?

«Так, в Дурмстранг он не поверит: не слишком я похожа на волшебницу, обладающую темной магией, да и отбор, в особенности для девушек, там серьезный. Точно, Шармбатон».

– Меня приняли в академию волшебства Шармбатон, но из-за смерти родителей я бросила её и решила заняться самообразованием, – на ходу сочиняла Гермиона.

– Когда это случилось? – недоверчиво спросил Натаниэль.

– В начале этого года. Я так переживала по этому поводу, а совсем недавно хотела испытать одно ненадежное заклинание, которое могло вернуть их, но, как оказалось, это была ужасная затея, вот я и оказалась в чужом поместье.

– Ты же говорила, что не знаешь, как попала к нам, – он скептически приподнял бровь.

– Тогда я была растеряна и мало что понимала, но потом вспомнила о происшествии, – выкрутилась Гермиона.

– Правда?

– Да, – она постаралась придать своему голосу больше уверенности.

– Хорошо, ну тогда как тебе Шармбатон? Слышал, там красиво, – не унимался Натаниэль.

– Ну, там…

Ее спас мужской голос, который окликнул её собеседника.

– Кого я вижу? Эридор Эйвери! – Нат с усмешкой поприветствовал незнакомого Гермионе парня.

Как оказалось, это была компания из трех подростков. Первым в глаза бросался высокий и широкоплечий парень, смотревший на Натаниэля с надменной улыбкой. Он выглядел слишком самоуверенно, но был крайне обаятельным, невольно подметила Гермиона. Светло-каштановые волосы находились в легком «беспорядке», а карие глаза светились огоньком азарта и предвкушения.

Второй был ниже своего друга, но все же оставался высоким. Кожа его имела слегка смуглый цвет, в отличие от других. Волосы же, на манер Малфоя, прилизаны, но черного цвета. Весь его вид говорил, что тот скучает и явно не в восторге от встречи. Гермиона перевела взгляд на третьего.

Он выглядел отстраненно, и, казалось, даже не заметил их, чему свидетельствовал «пустой» взгляд серых глаз. Черные волосы вызывали контраст с его бледной кожей. Вот только черты лица казались знакомыми. Может, она уже встречала его в своем времени, когда он повзрослел?

– Лайтвуд, – протянул, как поняла Грейнджер, Эридор. – Рад нашей неожиданной встрече, а кто это?

Он кивнул на Гермиону и какое-то время, по ее мнению, «нагло пялился».

– Ах, эта прелесть моя сестра, – наигранно вежливо представил её Натаниэль.

– Сестра? Но ты говорил, что Гермиона пропала очень давно.

– Как видишь, волшебным образом нашлась, – едва выделив слово «волшебным», он ухмыльнулся и приобнял Грейнджер за плечи, на что она тихо фыркнула.

– Ну что же, тогда представь нас, – Эйвери хищно улыбнулся, вызвав у Гермионы легкую дрожь.

– Не думаю, что она захочет с тобой познакомиться, да и нам уже пора, – Натаниэль взял её за руку и уже развернулся, но был снова остановлен.

– Куда же ты? А вдруг твоей сестре будет интересно мое предложение?

Что-то внутри предательски свернулось.

«Только не говорите, что это то, о чем я подумала», – мысленно молила Гермиона.

Натаниэль повернулся и нацепил на лицо дружелюбную улыбку.

– Сомневаюсь, Эйвери, очень сомневаюсь.

– Не говори заранее, – тот повернулся к Грейнджер. – Ты слышала о Темном Лорде?

«Нет, нет, нет, только не это». Она сдавлено вздохнула и ответила:

– Да, слышала.

– Вот и отлично. Твой любимый брат не рассказывал тебе, что относится к числу его приспешников, как и мы?

– Нет, не рассказывал, – выдавила из себя Гермиона и искоса посмотрела на Натаниэля.

Тот уставился на Эйвери и явно побледнел после его слов.

«Неужели это правда? Он, конечно, не самый приятный человек, но ведь и до их уровня не опустится», — пронеслось в голове Гермионы.

– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил Эридор.

– Пятнадцать.

– Я так понимаю, тебя переведут в Хогвартс, и ты, как и все представители семьи Лайтвудов, будешь учиться на Слизерине. Вместе с Реем Мальсибером: вы ровесники, – он указал на того,кого она сравнила с Драко. Тот лишь кивнул в знак согласия.

– Не думаю, что она поступит к нам, – «проснулся» Натаниэль, – принадлежность к роду – не всегда показатель факультета. Брата Регулуса приняли в Гриффиндор с распростертыми объятиями, а ведь он Блэк.

– Ему бы больше подошла другая семья, – подал голос до сих пор молчавший парень. – Поттеров, например.

– О да, Регулус прав: из Сириуса ужасный Блэк, – на этих словах Эйвери заливисто рассмеялся.

Гермиона же навострила уши: упоминание Сириуса еще больше оживило её интерес к разговору. Так значит, это и есть тот самый Р.А.Б, которой погибнет по вине Темного Лорда.

– Ну, ему виднее, – уклончиво ответил Натаниэль. – А нам действительно пора, нужно подготовиться к приему.

– Конечно, не смею задерживать, – Эридор усмехнулся и, нахально взяв руку Грейнджер, поцеловал тыльную сторону ладони. – Рад был встретить девушку, о которой все время говорил мой друг. Увидимся на приеме, Гермиона.

Вытянув из ослабевшей хватки свою руку, она поспешно улыбнулась, что вышло довольно-таки натянуто, и сказала:

– Было приятно познакомиться.

От взгляда Эйвери пробирала дрожь, но Гермиона постаралась держать себя в руках. Это же от его рук падут многие ученики Хогвартса.

– Почему ты не сказал мне об этом? – тихо спросила Гермиона, завязывая на талии атласную ленту.

– Не сказал о чем? – Натаниэль, на данный момент, удобно расположился в кресле возле камина. Выглядел он крайне задумчивым и немного растерянным. Полыхающий огонь отбрасывал завораживающие блики в синих глазах.

– Ты прекрасно знаешь, – она закончила возиться с лентой для платья и посмотрела на него. Тот уже был полностью готов к вечеру, осталось лишь спуститься к только что прибывшим гостям, но он не торопился.

– Это вышло совершенно случайно, – вымученно произнес Лайтвуд.

– Ты случайно стал Пожирателем Смерти? Да я никогда в это не поверю!

– Тише говори! – шикнул он.

– Так значит, они не знают об этом, – догадалась Гермиона. Осторожно присев на соседнее кресло, она изучающе посмотрела на него.

– И никогда не узнают, – выдавил из себя Натаниэль и прибавил. – Надеюсь.

– Так ты в этом не уверен. Но скажи, зачем ты это сделал?

Лайтвуд испытующе вглядывался в её глаза, взвешивая все «за» и «против».

– Что ты думаешь о Пожирателях Смерти? – издалека начал он.

– Они убийцы, которые лишены души: только мерзавец может без колебаний убить другого волшебника, – последовал уверенный ответ.

Он скептически приподнял бровь.

– Не очень ты нас жалуешь.

– Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Для тебя убийство человека – такое будничное дело, раз ты так реагируешь на мои слова? – вспылила Грейнджер.

– Мне вот что интересно: другие люди хоть раз задумывались о том, по какой причине некоторые из нас убивают?

Гермиона притихла, но позднее шепотом сказала:

– Темный Лорд.

– Верно, в его рядах есть и такие, как я, которые не так уж и рвались принять метку. Кому-то даже угрожали. Естественно, большая часть состоит из тех, кто искренне предан его взгляду на окружающий мир. Эйвери в их числе.

– Вы, как я заметила, не очень ладите, – все же сказала Грейнджер.

– В детстве мы дружили. Незнакомые стены школы, новые люди – для первокурсника это не самая лучшая обстановка, вот мы и сплотились. Даже клялись в верной дружбе, – на этих словах он усмехнулся, – но потом все изменилось: мы повзрослели, а Темный Лорд вербовал волшебников нашего возраста и старше. Эридор всегда был падок на силу, а тот предлагал такие перспективы, что у заносчивого паренька вскружилась голова. Его примеру последовал Розье, потом Уилкис, да и добрая половина моих однокурсников. Как видишь, втянули и Рея с младшим Блэком. Мне было столько же, сколько и Регулусу, когда я принял метку – не самый приятный букет впечатлений. Я еще надеюсь, что ребята вовремя одумаются.

– Хочешь сказать, они еще не приняли метку? – немного удивилась Гермиона. Она была уверена, что к этому моменту все Пожиратели уже примкнули к Реддлу.

– Я в этом просто уверен: на нашем факультете принято разбалтывать такую новость, да и Темный Лорд всегда придумывает для новобранцев жестокие испытания, они бы еще не успели выполнить их. По правде, я мог бы предположить, что их уже выполнил Барти, – он у нас одаренный – но Крауч постоянно увиливает от ответа.

Гермиона вздрогнула: сразу же всплывали воспоминания о её бывшем преподавателе ЗОТИ. Она всегда недолюбливала его.

– Тебе холодно? – удивился Натаниэль.

– А? Нет, просто кое-что вспомнила, – уклончиво ответила она.

– Тогда идем, – он встал и подал Гермионе руку. – Мы не должны задерживать гостей. Они пришли из-за тебя.

– Хотя бы мне не ври. Им лишь бы повод найти, – Грейнджер усмехнулась, но приняла помощь.

– Как знать.

* * *

– Не волнуйся так, – Алиссия заботливо погладила щеку Гермионы, пытаясь подбодрить свою дочь. – Знаешь, когда я впервые была на приеме, где меня не спихивали к другим детям, я сильно волновалась – ноги тряслись, а голова кружилась от переизбытка эмоций. Тогда я нашла то, что отвлекало от ненужных мыслей. Постарайся сделать так и ты: просто думай лишь об одном.

Гермиона сглотнула и неуверенно кивнула. Алиссия так заботится о ней, хотя даже и не подозревает об обмане – как же гнусно обманывать такого человека.

– Идем, – та взяла её за руку и повела к залу. Не так, как это делал Натаниэль – тот грубо хватал её и тащил за собой.

Свободной рукой она осторожно прикоснулась к фамильному ожерелью, которое перед выходом передал ей Бенджамин. Гермиона закусила губу. Ну почему все складывается именно так? Почему она не могла иметь сходство с какой-нибудь другой девушкой, родители которой были бы жестокими людьми, а она смогла бы спокойно бросить их?

«Так, отвлекись, думай о чем-нибудь совершенно другом», – мысленно наставляла себя Грейнджер. – «Точно, Оливер. Уже лучше». Зажмурившись, она попыталась заполнить свои мысли именно им.

Гермиона резко открыла глаза и слегка поморщилась от слишком яркого света, «лившегося» из зала. Она почти не замечала красивой музыки, отбрасывая её на второй план: все внимание захватили люди, танцующие в центре зала. Вся эта пестрая масса приковывала взгляд, не отпуская ни на секунду. Гермиона вздохнула: создавалось ощущение, что она сюда явно не вписывается.

Алиссия же наигранно охнула и с энтузиазмом сказала:

– Идем, Гермиона, я представлю тебя одному человеку.

«И как здесь можно кого-нибудь узнать?», – мысленно удивилась Грейнджер. Естественно, возражения с её стороны не принимались, так что ей пришлось смириться со своей участью и следовать за хозяйкой дома, подбирая тяжелый подол платья. Пробираться сквозь танцующие пары оказалось не таким уж и простым делом, но Алиссия умело вела Гермиону в неизвестном направлении. На удивление, они оказались в компании Бенджамина и статного мужчины, который уже держал маску в руках. Гермиона присмотрелась к нему – черные волосы были идеально уложены, а серые глаза азартно «горели».

– Гермиона, дорогая, – Алиссия слегка подтолкнула ее к нему, – познакомься с другом нашей семьи, Альфардом Блэком.

По правилам этикета, она подала ему руку и присела в реверансе. Тот принял руку и поцеловал тыльную сторону ладони.

– Рад встрече с такой очаровательной особой, я наслышан о вас.

– Благодарю. Надеюсь на то, что вы слышали лишь хорошее.

– Конечно же, – он улыбнулся.

– Где же твой племянник, который любит обращать на себя все внимание? Я не заметила его, – спросила его миссис Лайтвуд.

– Ох, вы не знаете? Он сбежал из дома, Вальбурга в бешенстве, – в его голосе прозвучали нотки веселья.

Гермиона вспомнила, что Сириус говорил о своем дяде. Тот помог племяннику с дальнейшим проживанием, за что и был выжжен с семейного древа.

– Но ему же всего пятнадцать! Куда он мог пойти? – удивилась Алиссия.

– Думаю, у него не так уж и много вариантов, – вступил в разговор Бенджамин, – скорее всего, сейчас он у своего друга, Поттера. Натаниэль говорил, что они словно братья, так что это самый оптимальный вариант, – имя своего сына он произнес с большим трудом, явно не собираясь обсуждать его.

– Джеймс, как ни странно, является его родственником, что среди чистокровных волшебников часто встречается, хоть и не афишируется, – Альфард внимательно посмотрел на нее. – Вам, мисс, тоже предстоит встретиться с некоторыми дальними родственниками в Хогвартсе.

Гермиона удивленно перевела взгляд на Алиссию.

– Я думаю, что вы с Арнейром подружитесь, – спохватилась та.

– А как же Сириус его ненавидел! – весело произнес мистер Блэк. – Они весь четвертый курс пытались навредить друг другу.

– Оба хороши, – недовольно произнесла леди Лайтвуд, – что ваш племянник, что Паркинсон.

Паркинсон? Гермиона впала в ступор. Только не говорите, что это отец Пэнси, это же безумие. Но если это так, то ей придется общаться с ним по причине того, что они «родственники». Замечательно.

– Сириус может повздорить с кем угодно, – как и предполагалось, в голосе Альфарда не было и намека на укор.

– Что же, тогда я искренне надеюсь, что он не втянет мою дочь в неприятности, – серьезно произнес мистер Лайтвуд.

– И на какой же факультет вы собираетесь поступать, мисс? – поинтересовался Блэк.

Гермиона смутилась. Ей было непривычно слышать такие обращения к своей персоне, но ответить она так и не успела.

– Естественно, как и все члены семьи – на Слизерин, – без колебаний ответил Бенджамин. Его жена с укором посмотрела на него.

– А если её определят, скажем, на Гриффиндор?

– Этого не произойдет, – тоном, не терпящим возражений, ответил глава Рода.

– Дорогая, думаю, тебе стоит развеяться, – попыталась сгладить обстановку Алиссия.

– Конечно, я пойду, – она повернулась к Альфарду и снова присела в реверансе. – Приятно было познакомиться, сэр.

– Взаимно, – улыбнулся мистер Блэк.

* * *

Его обуревали противоречивые чувства. С одной стороны был Темный Лорд, который стал для него кумиром еще в детстве, а с другой, как бы это глупо не звучало, совесть. Причиной терзаний Регулуса Блэка было задание, которое поручил им Темный Лорд. Его суть состояла в «профилактике», как тот выразился. Для этого нужно было посетить прием Лайтвудов, где и должно произойти запланированное «наказание». Да, именно наказание. В рядах Пожирателей Смерти прошел слух, что глава семьи отказался от предложения их господина, да еще и в грубой форме. Инцидент всех удивлял, не только потому, что это было недопустимой ошибкой, но и из-за того, что Натаниэль, наследник рода, уже принял метку. Получалось, точки зрения отца и сына сильно разошлись, и скандала не миновать.

Регулус был рад, что родители одобрили его решение примкнуть к прославленному Лорду. Огорчало только то, что Сириус был в ярости. Конечно, они не были сплоченными братьями, но все же кровное родство давало о себе знать. Так что, когда Сириус ссорился с Регулусом, у младшего брата возникало щемящее чувство обиды: тот не гордится им, он презирает его. Их мать всячески старалась поддеть самолюбие старшего сына. Она приводила в пример его брата. И это еще больше злило Сириуса. Ему явно давали понять, что он нежеланный ребенок в семье. В какой-то мере, Регулус даже винил Вальбургу в их ссорах и скандалах. Ведь именно она создавала в доме такую накаленную атмосферу.

«Но ведь и Сириус тоже виноват», — мысли Блэка часто посещал такой взгляд на ситуацию. Но сейчас не это так сильно волновало Регулуса. Хоть он и преуспевал в темной магии и дуэльном искусстве, не покидало чувство неуверенности. Что делать, если он не сможет проклясть других людей. Одно дело теория, а совсем другое иметь смелость, как выражались некоторые Пожиратели, выпустить проклятие в простого мага или маггла. Вот он и сомневался.

«Это нужно господину, а значит, правильно и не терпит сомнений», – мысленно твердил себе Блэк.

Неожиданно кто-то похлопал его по плечу.

– Не волнуйся так, это задание не такое уж и сложное, – оказывается, это был Эридор.

В какой-то степени, Регулус уважал его, но старался держаться на безопасном расстоянии. Никто не доверял Эйвери.

– Я надеюсь на это: не хочется упасть в глазах Лорда на первом же задании, – недовольно произнес Регулус.

– Даже если наша миссия и провалится, будут наказаны многие, так что на ком-то одном внимание не будет заостряться.

– Умеешь утешать, – усмехнулся Блэк.

– Зато поднял настроение, – Эридор внимательно посмотрел куда-то. – Твой дядя тоже здесь?

– Альфард? Да, он очень хорошо общается с хозяином этого дома

– И не только с ним, – Эйвери оскалился, а Регулус проследил за его взглядом.

– И что тут такого? Он друг семьи и должен хорошо знать наследников рода, – Блэк искренне не понимал, что предосудительного в общении его дяди и новоиспеченной мисс Лайтвуд.

– Ну да, ты прав. Было бы занятно, если бы он заигрывал с Алиссией Лайтвуд.

Регулус скептически посмотрел на своего товарища.

– Да ладно тебе, я же в шутку, – весело произнес Эйвери, пытаясь разрядить обстановку. – А вот за юной мисс уже ухаживают.

Блэк вновь посмотрел на Гермиону. Её приглашал на танец неизвестный юноша в маске.

– Тебя так интересует её персона? – неохотно поинтересовался Регулус.

– Естественно: она же сестра Ната, – тон, с которым говорил Эридор, был недоумевающим. Словно Регулус сморозил какую-то чушь. – А ты знаешь, как мне хочется досадить ему. Юная Гермиона прекрасно подойдет для этого дела.

– А это не слишком? Она же совсем недавно нашлась, так что привязанность между ними еще не успела укрепиться.

– Не говори ерунды: родственные узы быстро действуют. Он же так опекал её в ту встречу.

Регулус поежился. Вспомнилась та злополучная ссора с братом, и его заявление, что Блэки слишком повернуты на крови. Но самое главное, что тот уходит из семьи.

– Любой будет опекать девушку в твоем присутствии, Эйвери, – к ним вальяжно подошел Эван Розье.

Блондин в маске казался героем какой-нибудь любовной книжонки, где утонченный принц самоотверженно спасет свою возлюбленную. Вот только это было лишь прикрытие. Да, он пользовался большой популярностью у противоположного пола, но играл эту роль только на публику. В кругу своих маска моментально слетала, и он становился мрачным и даже озлобленным.

– Твои комментарии здесь неуместны, – огрызнулся Эридор.

– Разве? Я думал, что они просто полезны для такого напыщенного идиота, как ты.

– Только не копируй Натаниэля. Он спасибо тебе не скажет, – Розье посмотрел в сторону танцующих пар и остановил взгляд на Гермионе. – А вот я поблагодарю тебя, если ты не будешь докучать мне.

После этих слов он направился в ее сторону.

– Куда это он? – неохотно спросил Эван.

– Решил позлить Натаниэля, заигрывая с его сестрой, – так же неохотно ответил Регулус. Цирк, устроенный товарищем, его не особо радовал.

– Так это и есть та самая Гермиона? – Розье едва заметно приподнял бровь. – Думал, она будет младше.

– Ей пятнадцать, на которые она и тянет, – Регулус изучающе посмотрел на предмет их разговора. К этому моменту Эйвери уже успел пригласить даму на танец.

– А я был уверен, что ей тринадцать, – слегка озадаченно сказал Эван.

– Натаниэль же нам все время говорил о своей пропавшей сестре.

– Ты же знаешь, я невнимательно слушаю вас всех, – отмахнулся блондин. – В любом случае, я пришел с новостью.

– Какой? – уже более заинтересованно спросил Регулус.

– Задание вот-вот начнется, так что приготовься.

Внутри все сжалось. Неужели все произойдет именно сейчас?

* * *

Гермионе порядком надоело внимание со стороны Эридора, так что она удалилась на балкон, сославшись на головокружение. Находиться здесь было намного приятней, чем в обществе аристократов, которых хотелось послать как можно дальше, но этикет не позволял такие вольности. Вечерний ветер легко трепал её волосы и безумно хотелось провести на свежем воздухе все оставшееся до конца приема время. Поддавшись порыву, Гермиона зажмурилась и попыталась насладиться моментом. Вот только он продлился не так долго, как она хотела: в саду послышались шаги и едва различимые голоса. Она открыла глаза, но из-за темноты ничего не увидела.

Фонари в саду почти ничего не освещали – скорее всего, просто служили своеобразным маяком в этих лабиринтах. Голоса снова послышались, но уже громче – люди явно спорили о чем-то. Спустя несколько секунд, люди в черных мантиях прошли возле фонаря. Гермиона сглотнула. Не было сомнений, это Пожиратели Смерти.

Все было словно в тумане, а слух резали крики людей. Нападение произошло слишком быстро, так что паника поднялась моментально.

Гермиона не понимала причины появления в поместье Пожирателей, ведь многие гости либо держались нейтрально, либо приняли сторону Темного Лорда. Тогда зачем? В чем выгода нападать на своих же подчиненных? Кто-то подхватил ее за локоть. Она уже хотела дать хоть какой-нибудь отпор, но, сфокусировав взгляд на этом человеке, узнала в нем Натаниэля. Он говорил ей что-то, слова тонули в общей какофонии звуков. Вся эта паника не позволяла нормально продвинуться к выходу. В который раз Гермиона убеждалась, что барьер на аппарацию в доме – вещь крайне бесполезная и даже смертельная, если судить по этой ситуации.

«У меня ведь нет палочки», – с досадой подумала Грейнджер. Как назло, свое оружие она оставила в комнате, рассчитывая, что палочка на приеме ей будет не нужна. Как же она не любит неожиданности, к которым невозможно подготовиться! Гермиона считала, что ничего подобного с ней случиться не может: ведь она знает о том, что должно произойти из своего настоящего. К тому же, после войны выяснились многие детали, но что же делать с тем, что не фигурировало в записях? Верно, послушно следовать истории. В любом случае, она и так поставила себе цель не вмешиваться в события.

«Нет, нет, только не думай об этом», – пыталась убедить себя Гермиона. Что, если она не заменила ту самую девушку, а изменила прошлое своим появлением? Если магия не поменяла их местами, значит, она вмешалась в ход событий. Конечно, существовала и другая вероятность: если Гермиона раньше не встречала записей про нападение Пожирателей на поместье древнего рода, во время приема по случаю возвращения наследницы, это могло произойти, но утаилось по какой-то причине.

В мыслях всплыли картинки третьего курса. Она вспомнила, как с Роном и Гарри меняла прошлое таким образом, что оно и было тем настоящим. Ведь если бы не патронус Гарри, его «копия» не смогла бы вернуться в прошлое и спасти себя и Сириуса. Следовательно, время идет именно тем потоком, каким и было запланировано. Так что идея Рона найти артефакт, позволяющий попасть к Тому Реддлу, который еще не создал крестражи, была глупой. Он думал, что если они убьют того еще в прошлом, не будет войны и жертв. Но кто сказал, что после этого некоторые люди, в том числе и они, появятся на свет? Тогда как можно убить человека, если сам не родился? Полный тупик.

«Значит, я должна приложить все усилия, чтобы замять это нападение. Если уж оно произошло, но в моем времени не фигурирует – об этом мало кто знает и хранит в секрете». Скорее всего, этих людей запугает сам Темный Лорд, так что они попытаются даже и не вспоминать об этом вечере.

– Гермиона! – кто-то настойчиво звал Грейнджер. Она только сейчас поняла, что они были не в зале, а в кабинете мистера Лайтвуда. – Если мы здесь задержимся, я не смогу поручиться за твою безопасность, так что не спи и держи его.

Она увидела, что Натаниэль протягивает ей фамильный кинжал.

– Зачем ты… – она так и не успела закончить фразу, так как в тот же момент прикоснулась к кинжалу, который, по всей видимости, оказался порт-ключом

Характерные ощущения не отпускали ее до самого конца телепортации. Они оказались в неизвестном помещении. Голова кружилась, а зрение не приходило в норму. Попытка встать не увенчалась успехом. Словно на тело воздействовало заклинание с усиленной гравитацией. Гермиона была уверена, что инстинкт выживания отключился, так как её непреодолимо клонило в сон. Кто же будет спать в неизвестном месте, когда совсем недавно было совершено покушение? Но сонливость все же одолевала здравый смысл и одержала победу. Сознание моментально отключилось.

* * *

– Надеюсь, твоя сестра оправится, – сквозь пелену сна послышался приятный голос. Несомненно, мужской.

– Меня сейчас не только это волнует, – нервно произнес другой человек. – Ты же знаешь, о чем я спрошу.

– Я не хочу говорить об этом дважды, так что мы дождемся пробуждения Гермионы.

– Хорошо, я согласен, но потом ты расскажешь буквально все.

– А пока ты покажешь мне кладовую: твой отец всегда хранил там прекрасное вино.

Ответа Грейнджер так и не услышала – сознание вновь покинуло её.

* * *

Навязчивое ощущение слабости во всем теле не отпускало Гермиону. Хотелось снова провалиться в сон, дабы хоть как-то избавиться от усталости, но сделать это ей не позволяли тревожные мысли: «Что-то явно не так». Разлепить глаза полностью так и не получилось. Гермиона вздохнула и попыталась пересилить себя.

Через несколько минут этот «подвиг» все же был совершен. Как оказалось, она до сих пор была в бальном платье, что было крайне неудобным обстоятельством, но на кресле, расположенном возле кровати, аккуратно лежала белая рубашка с черными брюками.

Гермиона находилась в уютной комнате, которая была выдержана в бежевых тонах. Ничем особенным помещение не выделялось. И это подтверждало мысль о том, что они все же телепортировались куда-то, а не остались в поместье. В этом Гермиона не была до конца уверена: в голове огромным клубком сплелись воспоминания о прошлом вечере. Сложно было расставить все в хронологическом порядке. Откинувшись на подушку, Гермиона зажмурилась и решила, что еще пять минут не повредят.

* * *

– Не шутишь? Да это же нелепо! – возмущался Натаниэль.

Они с Альфардом сидели в гостиной и о чем-то оживленно спорили. На столе разместилась почти опустевшая бутылка вина и наполненные бокалы. Все это свидетельствовало о том, что собеседники здесь давно, ну или же кто-нибудь из них скрывал свой алкоголизм. Гермиона склонялась к первому варианту.

– Ах, это вы, мисс, – заметил её Альфард. – Что же вы стоите на пороге?

Она неуверенно зашла в комнату и присела на соседнее кресло.

– Где мы? – задала интересовавший её вопрос Грейнджер.

– Ты же знаешь, что у таких семей, как наша, – Натаниэль специально для неё выделил это слово, – есть, так скажем, запасной вариант на подобные случаи. Обычная квартира в магическом Лондоне.

– А где?.. – неуверенно начала Гермиона.

– Где ваши родители? – закончил за неё Альфард. Грейнджер кивнула. – Об этом я и хотел с вами поговорить.

Натаниэль побледнел и сжал подлокотники кресла.

– Я бы хотел, что бы ваш отец сказал это сам, но сейчас он всеми силами старается… кхм, решить создавшуюся проблему, – издалека начал мистер Блэк.

– Что значит «решить создавшуюся проблему»? – вспылил Лайтвуд, прерывисто дыша.

– А ты хоть знаешь причину, по которой было совершено покушение? – в голосе Альфарда появились стальные нотки.

– Нет, – неуверенно выдавил из себя Натаниэль.

– Неужели? Я помню все твое детство и знаю тебя даже лучше, чем твои родители, так что ты можешь сказать мне правду, – неожиданно смягчился Блэк.

– Я действительно не знаю! – не выдержал Натаниэль.

Альфард вздохнул.

– Тогда слушайте меня внимательно.

Гермиона закусила губу. Интуиция била тревогу, а незнание ситуации лишь усугубляло тревожное состояние. Натаниэль откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Альфарда.

– Я, в отличие от вашего отца, знаю о твоей метке уже давно, и думаю, что ты уже рассказал о ней сестре.

Натаниэль кивнул. Первым человеком, которому он рассказал о своем решении, был именно Альфард, так как он доверял ему больше, чем остальным.

– Но теперь об этом знает и твой отец, – он выразительно посмотрел на побледневшего Лайтвуда. – И он не в восторге. Что самое главное, об этом он узнал от Волан-де-Морта, который лично предложил ему вступить в ряды Пожирателей Смерти.

Натаниэль удивленно уставился на гостя, затаив дыхание.

– Бенджамин ответил ему отказом… грубым отказом.

– Но Темному Лорду не отказывают, если… – опешил Лайтвуд-младший.

– …Не рассчитывают, что тот ответит на это не самыми приятными методами.

– Так значит, Лорд решил отомстить? – Натаниэль облегченно вздохнул. – Выходит, у него ничего не получилось: поместье можно вернуть к былому состоянию.

– Об этом мне и не хотелось говорить… – Альфард медлил.

– Получается, что поместье нельзя восстановить? – с надеждой спросил Натаниэль. Гермиона отчетливо видела, что он и сам не верит в то, о чем говорит.

– Нет, Натаниэль, с поместьем все в порядке, – устало произнес мистер Блэк. – Во время покушения ваша мать погибла от рук неизвестного Пожирателя Смерти. Лорд всегда любил доказывать своим подчиненным, что неповиновение карается смертью. Мне очень жаль.

Гермиона охнула. Неужели эта светлая и добрая женщина погибла? Этого же не может быть. А вот Натаниэль по-другому отреагировал на эти роковые слова. Схватив бокал с вином, он осушил его, и с громким стуком поставил его на стол. Лайтвуд шумно выдохнул и вскочил с кресла, направившись в сторону выхода.

– Оставь его одного, – обратился Блэк к Гермионе. – Пусть сначала выместит всю злость на мебели, а потом придет в себя.

Она лишь неуверенно кивнула.

* * *

Гермиона прекрасно знала, что её «брату» на глаза сейчас лучше не показываться. Но Грейнджер крайне удивило его появление в её новой комнате. Натаниэль спокойно подошел к кровати и устало повалился на нее. В это время Гермиона, устроившись на мягком кресле, спокойно читала книгу из маленькой библиотеки, которую она быстро отыскала в этом доме.

– Я поражаюсь твоему самообладанию, – она положила книгу на колени.

– Это намного хуже, – невнятно пробормотал он, уставившись в потолок.

– И почему же? – удивилась Гермиона.

– По идее, дети должны долго оплакивать своих родителей.

– Вы не ладили? – выдвинула свою теорию Грейнджер.

– Наоборот, для меня она была самым дорогим человеком, но когда приходит осознание того, что её больше нет, на душе становится так пусто. И уже не видишь смысла в разгроме и скандалах: этим её не вернуть.

Гермионе было искренне жаль Лайтвуда. Она уже видела такое состояние. Тогда это был Гарри: смерть Сириуса тяжело далась ему.

– Будет глупо, если я скажу, что мне жаль, – произнесла Гермиона после минутной тишины.

– Да, несомненно, – хмыкнул он.

– А значит, мне здесь больше не место, – подытожила она.

– Ты останешься, – отстраненно произнес Натаниэль. – Этот спектакль нужен моему отцу. Хоть он и не будет проявлять отцовских чувств, но захочет, чтобы при нем был хоть кто-нибудь из семьи.

– А как же ты?

– Он знает о моей метке. Я для него теперь, словно Сириус для Вальбурги, а вот ты будешь примерной дочерью, которую он выдрессирует под стать себе. Не очень радужная перспектива, верно?

– И тебе больше не будет докучать самозванка.

– И мне больше не будет докучать самозванка, – весело повторил он.

– Что ты рассчитываешь делать дальше? – поинтересовалась Гермиона, поражаясь такой смене настроения.

– Плыть по течению изощренной и крайне капризной судьбы. Так веселее.

– Когда не знаешь о своем будущем.

– Ага, – протянул Натаниэль.

В комнате раздался хлопок аппарации. Домовой эльф поклонился и, испуганно пробормотав: «Мистер Лайтвуд прибыл и хочет видеть вас в гостиной», сразу же удалился.

– Ну что же, меня ждет очень теплый прием, а ты попрощаешься с Лондоном, – все так же весело отозвался Натаниэль, вставая с кровати.

Гермиона вздохнула и последовала за ним.

Бенджамин уже удобно устроился в том самом кресле, где до этого сидел Натаниэль. Бутылка коньяка была открыта – предстоял серьезный разговор.

– Где Альфард? – сходу спросил Лайтвуд-старший.

– Он недавно ушел, – ответила за Натаниэля Гермиона, заходя в комнату.

Сам он молчал, нервно поджав губу. Ох, ему были прекрасно известны все склонности отца. Милосердие не входило в список его добродетелей.

– Гермиона, подойди сюда, – властно произнес Бенджамин и встал с кресла.

Она нервничала. С такими людьми она редко сталкивалась, но если выпадала ситуация, где общение с ними было необходимостью – наработанная самооценка моментально сходила на нет. В такие моменты начинает казаться, что ты просто одинокая школьница, которую вызвал к себе директор, чтобы назначить наказание.

«Самое главное – соберись», – твердила себе Гермиона. Неуверенными шагами Грейнджер все же подошла к Бенджамину.

– Твоя мать хотела бы видеть тебя в полной безопасности, так что я непременно выполню её желание. Собирайся, сейчас мы уезжаем.

«Как и говорил Натаниэль», – мысленно подметила Гермиона. – «Но ведь есть вероятность, что в Хогвартсе я найду способ вернуться в свое время».

– Отец, – неуверенно начала она. – Я бы хотела остаться здесь и поступить в Хогвартс.

– Это не обсуждается. Я не оставлю тебя с этим… человеком, – на его лице проскользнуло отвращение. Да, он точно не простит своего сына.

– Ты же знаешь, что я сделал это не по своей воле! – вспылил Натаниэль, которому не нравилось такое отношение отца к себе.

– У тебя был выбор! – обычное хладнокровие сменилось на злость и раздражение.

– Который сделал ты? – все так же на повышенных тонах возражал Лайтвуд-младший. – И к чему это привело? Мать мертва!

– Не смей говорить этого – ты один из них. Ты – предатель семьи.

Натаниэль побледнел.

– Я не участвовал в покушении и даже не знал, что оно произойдет.

– Все ты прекрасно знал, – уже спокойнее возразил мистер Лайтвуд, но раздражение все же осталось.

«Быстро же он справляется со своим гневом», – изумилась Грейнджер.

Гермиона чувствовала себя неуютно. Она никогда не любила семейные ссоры, а если была их свидетелем, старалась как можно раньше удалиться. Но здесь уйти ей никто не даст.

– Почему же ты так строг к своим детям, Бен? – в комнату вошла незнакомая Гермионе женщина. Её каштановые волосы были затянуты в конский хвост, а карие глаза «блестели» огоньком азарта. Сходства, в чертах лица, с мистером Лайтвудом выдавали её принадлежность к их роду. Но как же её звали? Гермиона вспомнила, что мельком видела ее на семейном древе, но вот имя…

– Шарлотта? – искренне удивился Бенджамин. – Что ты здесь делаешь?

– Я узнала о происшествии и решила навестить свою семью, да и хотелось встретить племянницу, которую прятали от меня, – лукаво ответила та.

– Никто её от тебя не прятал.

– Тогда почему же я узнаю о её возвращении и смерти Алиссии в экстренных новостях, а не от собственного брата? – Шарлотта слегка склонила голову набок.

– Я думал, что во Франции тебе нет до родственников дела, – безразлично произнес Бенджамин.

«Очень уж он любит свою сестру», – промелькнула мысль.

– Что ж, раз ты так считаешь… – наигранно обиделась Шарлотта.

– Давить на жалость, как в детстве, не получится.

– Как хорошо, что ты вспомнил о детстве, – она торжествующе улыбнулась, словно рассчитывала именно на этот ответ, когда начала разыгрывать сцену. – Если ты не забыл, мой дорогой братец, во времена нашего детства ты клялся, что никогда не будешь похож на отца. Того самого отца, который применял к нам такие изощренные наказания, что строгие правила Дурмстранга могли показаться обычными заскоками.

– А если уж ты не заметила, то я не практикую это на своих детях.

– Да, те методы устарели, что редкость для консервативного мира, в котором мы живем. Магглы уже давно продвинулись вперед в воспитании, да и не только в этой области.

– Хочешь сказать, что я должен придерживаться их принципов? – он скептически посмотрел на сестру.

– Нет, конечно же, – Шарлотта притворно закатила глаза. – Но ты мог бы, для начала, довериться своему сыну, а не изгонять его из рода.

– Тетя, это… – начал отнекиваться Натаниэль.

– …Очень важная тема, которая требует полного семейного собрания, – требовательно сказала она и внимательно посмотрела на мистера Лайтвуда.

– Планируешь собрать всю семью? – недоверчиво спросил Бенджамин. – На это уйдет много времени.

– Это я беру на себя, – уверенности в её голосе можно было позавидовать.

«Она все же похожа на своего брата – властная», – для себя добавила Гермиона.

– Ну а пока я хочу сблизиться со своей племянницей, – она мило улыбнулась и посмотрела на Грейнджер.

– Не думаю, что вы успеете наладить общение, пока Гермиона будет собирать вещи.

– И куда же она отправляется? – лукаво поинтересовалась Лайтвуд.

– В Дурмстранге её обучат хорошей обороне, – стоял на своем мистер Лайтвуд.

– Правда? – Шарлотта приподняла тонкую бровь, наигранно удивляясь. – Прямо в логово врага.

– В этой школе многие волшебники пострадали от Гриндевальда, так что против Темного Лорда выступит большая часть учеников.

– В погоне за безопасностью ты, явно, забыл, что девушек там мало… крайне мало, – она усмехнулась. – Да и требования там, для хрупкой особы, будут непосильно тяжелы, или даже невозможны.

– Она справится, – строго произнес Бенджамин.

– Стало быть, ты подвергаешь свою дочь опасности, предполагая, что это «во благо» ей. Так почему бы не отправить Гермиону в Хогвартс?

– Это исключено. На Слизерине слишком много Пожирателей Смерти, – он с презрением посмотрел на своего сына.

– Правда? – Шарлотта весело посмотрела на племянника и улыбнулась. – А я была уверена, что они просто юнцы, которые еще не успели расставить приоритеты, – она приняла серьезный вид и в упор посмотрела на него. – Но кто же тебе нашептал, что Гермиона будет именно на Слизерине?

– Так… – он не успел ответить, так как Шарлотта прервала его.

– Так было со всеми в роду? – она усмехнулась. – Шутишь? Ты, наверное, забыл, что в нашем роду были и те, кто поступал на Рейвенкло, а кто-то вообще на Гриффиндор. Ты всегда не любил историю, а вот я интересовалась всем, что связано с нашим родом. К тому же, девочка явно не унаследовала наши черты характера, чтобы поступить к «змеям». Никто ведь не знает, что именно было за те девять лет, верно?

Гермиона неосознанно кивнула.

«А она проницательна», – пронеслось в голове у Грйенджер.

– Факультет, в первую очередь, зависит от характера, а он мог кардинально измениться за то время. Обливиэйт? – он лишь сдержано согласился. – Оно не стирает повадки, приобретенные за стертое время.

– Даже если её и определят на другой факультет, приспешников Волан-де-Морта это не остановит.

Гермиона напряглась. Когда человек допускает возможность чего-либо – он медленно сопротивляется, оттягивая свое поражение. Вот и сейчас она видела, что Бенджамин почти сдался под напором своей сестры.

– Я слышала, что на Гриффиндоре сейчас учатся крайне интересные личности, – протянула Шарлотта. – Например, отпрыск Поттеров, Джеймс, если не ошибаюсь.

– И что ты хочешь этим сказать? – недоверчиво поинтересовался Бенджамин.

– Я хочу сказать, что сын Дореи сможет отгородить Гермиону от слизеринцев.

– А ты, случаем, не повредила себе рассудок, когда отправлялась сюда? – усмехнулся Лайтвуд-старший.

– Я в самом адекватном состоянии, которое у меня когда-либо было, – серьезно произнесла она.

«Похоже, они поменялись местами», – мысленно удивилась Гермиона.

– Дорогой мой братец, – начала говорить Шарлотта, приподняв подбородок, – пока ты весело проводил время со своими «друзьями», которые, кстати говоря, не отличались умственными способностями, я налаживала отношения с нужными личностями. И Дорея была в их числе.

– Это еще ничего не значит.

– Ошибаешься, это имеет большое значение. Я надеюсь, что Джеймс унаследовал от матери благородность и поможет юной особе в трудную минуту.

– Ты надеешься? – усмехнулся мистер Лайтвуд.

– А ты надеешься, что в обществе магов, которые изучают темную магию, юной особе будет безопасней, чем в Хогвартсе? – она выразительно посмотрела на своего брата. – Ко всему прочему, сейчас директор – Альбус Дамблдор, который сможет обезопасить Хогвартс.

Бенджамин медлил, взвешивая все «за» и «против». В комнате накалилась атмосфера, что заставило Грейнджер поежиться. Шарлотта же сверлила главу семьи выжидающим взглядом.

Тяжело вздохнув, он все же сдался:

– Гермиона может поступить в Хогвартс.

– Вот видишь, это было не так сложно, – Шарлотта весело усмехнулась, возвращая свое прежнее, привычное настроение.

– Помоги ей подготовиться к поступлению, в то время как я договорюсь о похоронах.

Устало осмотрев помещение, Бенджамин аппарировал.

* * *

Похороны проходили, как это обычно бывает, в полной тишине. Натаниэль так и не пришел на них. Он вообще избегал всех. Старался отгородить от себя даже тетю, которая упорно пыталась подбодрить племянника.

Впрочем, если уж говорить о Шарлотте, то с Гермионой они очень быстро нашли общий язык. Своенравная особа стала для нее кем-то вроде кумира. В школьные годы Гермиона не замечала за собой этого. Но наиболее странно это звучало, учитывая, что ей еще совсем недавно было двадцать лет, а в этом возрасте «поклонения» начинают терять смысл.

С большим энтузиазмом Шарлотта водила Грейнджер по разнообразным магазинам Косого Переулка. Больше всего ей не нравились походы в магазины одежды, где та задерживалась надолго. Она так долго и придирчиво подбирала наряд, что невольно хотелось задать вопрос «а зачем это нужно?». Но Гермиона послушно терпела, как она сама выразилась, эту пытку. В книжном магазине они так и не задержались. Естественно, по инициативе Шарлотты.

– Ничего лишнего, – бодро говорила та, словно не уставая от изнурительных прогулок.

«Ну конечно, сказала бы она так про магазин одежды»,– мысленно возмущалась Гермиона. Но, на удивление, одежды они купили не так уж и много. Зато та отличалась хорошим качеством и тонким вкусом.

– Это Франция так влияет на людей? – изумилась Грейнджер, когда примеряла покупки.

– Нет, дорогая моя, – это воспитание, – ответила тогда довольная Шарлотта.

Палочку Гермионе вернули, чему она была безмерно рада. Теперь уж она сможет постоять за себя. Ознакомиться с нынешней программой Хогвартса ей так и не дали.

– Потом испытаешь на себе все «прелести» учебы, – говорила Шарлотта, легко выхватывая из ее рук книгу с материалом пятого курса.

К сожалению для Гермионы, с этим режимом пришлось смириться. А ведь так хотелось хоть чуть-чуть позаниматься, как она это делала всегда.

Наверное, если бы не Шарлотта, Грейнджер чувствовала бы себя в этом доме крайне одиноко. Натаниэль замкнулся в себе и избегал всех людей. Бенджамин вечно пропадал где-нибудь, а Альфард, который всегда умело поднимал настроение, появлялся здесь редко.

За размышлениями Гермиона пропустила траурную речь, и когда все близкие люди должны были опустить в гроб цветы, она вздрогнула. Она неуверенно подошла к гробу Алиссии. Та выглядела умиротворенной, если не радостной. Гермиона одернула себя. Смерть не может приносить радость. Бережно положив цветы, она аккуратно поцеловала лоб «матери». Отстранившись, Грейнджер поняла, что слезы невольно наворачиваются. Ей было так жаль Алиссию, которая искренне, пусть и заблуждаясь, любила её. Преданно и безвозмездно. Гермиона почувствовала, что кто-то сжал её плечи в объятиях. Шарлотта.

– Идем, дорогая, – она осторожно развернула племянницу и повела к выходу. – Всем тяжело расставаться с тем, к чему так привыкаешь.

Она поджала губы и кивнула.

* * *

– А самое главное – найди себе в школе парня, – наставляла Грейнджер Шарлотта.

– Не нужны они мне: от парней лишь проблемы, – Гермиона слабо засмеялась. Она понимала, что таким образом Шарлотта старается успокоить и придать племяннице сил.

– Это – вещь неоспоримая, но вот только быть вечно одинокой наследницей рода Лайтвудов тебе не позволят. Наверное, не очень приятно осознавать, что в прошлой жизни у тебя был парень, о котором ты не сможешь вспомнить.

– Ты знаешь, что мне нельзя вернуть память? – удивилась Гермиона, затаив дыхание. Шарлотта кивнула, продолжая улыбаться.

«Подмечает что-то», – догадалась Грейнджер.

– Да, это не так уж и приятно, – все же согласилась она. – А у тебя есть дети?

– Нет, конечно же, мне намного легче быть для племянников феей-крестной, чем для собственных детей – примером достойной жизни.

Гермиона прекратила собирать вещи для школы и села на кровать.

– Эх, ладно, заноза, – ласково произнесла тетя. – Я расскажу тебе об этом.

Она внимательно посмотрела на Шарлотту, ожидая рассказа.

– С твоим отцом у нас еще в школьные годы были напряженные отношения. Как тебе известно, соперничество за внимание родителей в семьях происходит очень часто, ну и мы решили не отклоняться от «правил». Вот только у меня все шло из рук вон плохо, а Бен блистал знаниями и талантами. И вот тогда, – Шарлотта закусила губу и немного медлила, – я в самом скверном расположении духа нашла в тайной секции книгу, где фигурировало одно очень любопытное заклинание. Естественно, его запрещалось использовать, но кого это останавливало?

Гермиона усмехнулась: на ум шли ассоциации с её детством в компании Гарри и Рона.

– И что же это было за заклинание? – поинтересовалась она.

– Заклинание вечной неудачи, но, как ты видишь, состояние Бена процветает, у него такие замечательные дети, была прекрасная жена, – Шарлотта мягко улыбнулась. – А я так и не вышла замуж, у меня нет детей, карьера не состоялась, а живу во Франции, где у нас не так уж и много родственников.

– Так значит, ты… – удивилась Гермиона.

– …Ошиблась в заклинании, и это сделало меня той, кого я из себя представляю. На мое счастье, проклятие было, опять же, испорчено, и действует не так сильно, – она вздохнула. – Вот только своей сути не утратило – меня ждут вечные неудачи. Ладно, что же мы грустим о всякой ерунде! Тебе ведь нужно собраться в Хогвартс, а отбытие завтра утром.

– Да, так скоро, – Гермиона слабо улыбнулась.

Гермиона ужасно нервничала. Через несколько минут она зайдет в вагон Хогвартс-Экспресса, позволит себе расслабиться и забыть о двух неделях, которые так сильно повлияли на нее.

Почти неделю она знала Алиссию, которая всеми силами старалась создать для нее душевную обстановку. Это теплое отношение к себе можно получить лишь от родителей. Особенно от матери. Но ведь Алиссия даже не была с ней в родстве – зато так расположила к себе, что Грейнджер со слезами вспоминала о смерти такого светлого человека.

Почти недели хватило, чтобы сблизились такие непохожие люди, как Гермиона и Шарлотта. Та стала для Грейнджер опорой, когда другим не было дела до чужих переживаний. Веселый и жизнерадостный настрой был её частью. Гермионе казалось, что Шарлотта никогда не унывает и ищет во всем светлые стороны. Даже проклятие не омрачало её жизнь.

Почти неделю Гермиона задавалась вопросом: «что происходит с Натаниэлем?». Он редко выходил из своей комнаты, почти не ел. Едва ли это можно назвать нормальным существованием. Грейнджер даже хотелось вернуть те моменты, когда он спорил с ней, когда его глаза горели тем озорным огнем, который был у его тети. Просто хотелось увидеть прежнего Натаниэля, который не стал бы холодно смотреть, когда сталкиваешься с ним в коридоре. А знала ли она его настоящего? Может, то настроение совпало с её появлением? Но ведь так не должно быть. Он просто слишком сильно переживает потерю матери.

Почти неделю Гермиона старалась не думать о мистере Лайтвуде. Этот человек вызывал не лучшие мысли. Отвернуться от собственного сына из-за ошибки, от которой тот просто не мог отгородиться. А ведь Натаниэль был прав: Бенджамин сам допустил ошибку. Уже в это время многие знали, что перечить Темному Лорду было равносильно смерти. Вот только тот отомстил еще больнее – убил любимого человека, заставив близких страдать. Была бы Алиссия жива, если бы он согласился на метку?

Все мы совершаем роковые ошибки, за которые приходиться расплачиваться всем, что есть.

Почти две недели Гермиона расплачивается за свою ошибку. Стоило сразу отказаться от неблагодарной работы аврора. А еще стоило сразу бросить ту мрачную реальность, в которую превратился мир после победы. Все было не так радужно, как все предполагали. Возможно, эта ситуация и не плата вовсе, а награда. Своеобразный отпуск после всех тех проблем, что накатывали на них в последнее время.

– До встречи на каникулах, – Гермиона с улыбкой обратилась к Шарлотте, которая решила проводить ее до вокзала.

– Ну, может, мы и раньше увидимся, – Лайтвуд лукаво посмотрела на нее.

Грейнджер всегда восхищал этот взгляд, которым та одаривала всех окружающих. Неизведанные загадки всегда притягивали внимание людей, вот и Гермиона поддавалась её чарам. Да, казалось, что Шарлотта зачаровывает окружающих.

– О чем ты говоришь?

– Скоро узнаешь, – Шарлотта снисходительно улыбнулась и заправила Гермионе за ухо выбившуюся прядь волос. – Тайна теряет свой смысл, если раньше срока разгадать её.

– А разве тайна, в любом случае, не теряет его? – удивилась она.

– Нет, мой дорогой скептик, тайны бывают разными, и для каждой загадки требуется свое время. Это как с зельями: если передержишь, оно может испортиться или изменить свой состав.

– Как же заморочено, – Гермиона усмехнулась.

– Привыкай к этому, – Шарлотта театрально вздохнула. – А теперь нам придется попрощаться. Ты уж там не слишком занудствуй, а хоть как-то развлекайся и не забывай встряхивать своего брата.

– Постараюсь.

* * *

Гермиона зашла в пустое купе. Конечно же, мест было еще много, ведь, на удивление, Шарлотта оказалась пунктуальной особой и проводила ее без задержек. Осталось еще некоторое время до отбытия, которое Грейнджер решила провести с пользой: прочесть материал пятого курса.

Страницы учебника по Трансфигурации приятно шелестели, когда она листала содержание. Некоторые темы были ей знакомы с шестого курса, что немного удивляло: похоже, что образование движется в плохую сторону. Она хотела уже приступить к чтению, кода в купе постучалась рыжеволосая девушка и неуверенно спросила:

– Здесь не занято?

– Нет, – оживилась Гермиона. – Проходи.

Та лучезарно улыбнулась и шустро проскочила в купе, расположившись на соседнем месте.

– Меня зовут Лили Эванс, – задорно представилась новая знакомая. – А твое имя? Я не видела тебя в Хогвартсе.

– Гермиона Лайтвуд. Я только две недели в Лондоне, а отец определил меня в Хогвартс.

– И где ты училась до этого? – поинтересовалась Лили.

– Я не помню. Последние десять лет я считалась пропавшей без вести, но когда проснулась дома, оказалось, что десять лет моей жизни словно и не существовали.

– Мне так жаль, – в голосе Эванс было искреннее сочувствие. Она оправдывала все, что о ней говорили в будущем.

– Все нормально. За две недели я успела свыкнуться со своим положением, – Гермиона попыталась сделать вид, что улыбка тяжело далась ей. На самом же деле, само присутствие Лили вызывало ощущение радости и теплую улыбку.

Лили сразу же поняла, что эту тему лучше не затрагивать, и решила сменить её.

– На какой факультет хочешь поступить?

– Не знаю, это зависит от выбора шляпы.

– А мне шляпа предлагала еще и Рейвенкло, но я отказалась и решила поступить на Гриффиндор. Северус мне даже предлагал Слизерин, – тараторила Эванс.

Гермиона «для галочки» удивленно посмотрела на нее.

– Северус – это мой друг, но последнее время он стал отдаляться от меня и вечно ходит хмурым.

«А он когда-то был другим?», – мысленно удивилась Грейнджер.

– О, ты начинаешь читать Трансфигурацию? – её глаза «заблестели». – Всегда приятно встретить человека, который задумывается об учебе, ведь в этом году мы должны сдавать СОВ.

– Вербуешь в ряды зубрил нового человека? – ехидно поинтересовался парень, который слышал лишь конец диалога. Он нагло навалился на косяк двери. Черные волосы были безжалостно растрепаны, а карие глаза смотрели на мир сквозь круглые очки.

– Не хочешь посетить другое купе, а лучше другой вагон? – сдержано произнесла Лили.

«Не очень уж радостно складывались их отношения», – изумилась Гермиона, признав в нем Джеймса. О такой детали она не слышала, так что слегка опешила. На колдографиях, которые показывал Гарри, они были так счастливы, но сейчас…

– Если бы всё было так просто. Все места заняты, а поезд вот-вот отправится, – он самодовольно ухмыльнулся.

– Желаю удачи в поисках свободных мест, Поттер, – холодно произнесла Лили. Куда же подевалась тот настрой?

Джеймс слегка наклонился назад и громко прокричал:

– Ребята, я нашел свободные места! – сразу же после сказанного он бодро уселся напротив Гермионы.

– Джеймс Поттер, – без лишних слов представился отец Гарри. Именно в этот момент в купе завалились остальные Мародеры, весело переговариваясь о чем-то.

– О, привет, Лилс, и ты здесь? – удивился парень, в котором Гермиона узнала Сириуса Блэка.

– Привет, Лили, – вежливо поздоровался шатен, по всей вероятности, Ремус Люпин.

– И вам, ребята, – Эванс снова улыбалась.

– Новенькая? – удивился Сириус, который уже устроился рядом с Поттером, нагло разглядывая Грейнджер. Ремус же сел рядом с ней и Лили.

– Гермиона Лайтвуд, – второй раз за сегодня представилась она.

– Лайтвуд? Так и знал, – сказал Джеймс, довольный тем, что догадался.

Гермиона приподняла бровь в недоумении.

– Мама последнее время много говорит о твоей семье. В особенности, возмущена тем, что это дело скрывают от всех, – Ремус и Лили удивленно посмотрели на них. Сириус лишь хмыкнул: Альфард уже рассказал все. – Твоя тетя заходила к нам и лично сообщила о вашем трауре. Соболезную.

Джеймс пихнул Сириуса в бок. Спохватившись, тот выдавил:

– Прими мои соболезнования.

– Может, вы объясните, о чем идет речь? – не выдержала Лили.

– Примерно неделю назад на поместье Лайтвудов было совершено покушение, а Алиссия, мать Гермионы, погибла от рук Пожирателей Смерти.

Лили охнула и уже хотела что-то сказать, но Грейнджер опередила её:

– Если вы не против, я не горю желанием обсуждать эту тему.

– Ну, тогда я считаю своим святым долгом развеселить нашу новую знакомую, которую не угораздит попасть на Слизерин, – с энтузиазмом произнес Поттер.

* * *

Как и ожидалось, Джеймс и его вечная компания были очень веселыми. На какое-то мгновение Гермионе даже показалось, что она снова окунулась в те времена, когда они с Гарри и Роном общались. А вот потом она вспомнила, что её друзья еще даже не родились. Это было так непривычно. Возникало сжимающее грудь чувство – она потеряла их. И кто может гарантировать, что Гермиона найдет способ вернуться в свое время? Хотя… возможно, если выход не будет найден, останутся её новые друзья. Да, они стали друзьями, что за такой срок удивительно, но вполне нормально для таких, как Джеймс и Гарри. У них просто талант располагать к себе.

Сириус и Джеймс у Гермионы стали ассоциироваться с близнецами Уизли – неугомонные и веселые парни, которые уже успели подбросить в вагон Слизерина «подарок».

«С ними просто невозможно соскучиться», – то и дело мелькала мысль.

Лили же оказалась такой общительной, что не давала Гермионе ответить на все заданные ею же вопросы. Джеймс нагло ухмылялся и говорил: «Эванс от тебя теперь не отвяжется». Лили после этих слов в шутку обижалась, что, кстати говоря, подметила Гермиона.

При первом появлении Поттера Лили была, словно на иголках, старалась съязвить, но потом… она вместе со всеми смеялась над шутками Джеймса, будто и не было тех обид, которые, по всей видимости, таила Эванс. Гермиона, которая прекрасно знала, что эта парочка в будущем станет семьей, замечала все детали. Например, мимолетные взгляды Джеймса, брошенные на беззаботную Лили. Понимание в глазах Сириуса и Ремуса. Вот только сама Лили не замечала этого.

Ремус оказался застенчивым, чего не наблюдалось на третьем курсе Гермионы. Он всегда казался противоположностью «этому Ремусу». Хотя все мы с возрастом меняемся, так что не стоит вписывать других в рамки определенного поведения.

Как выяснилось, Питера с ними не было, потому что тот приедет позже из-за плохого состояния матери. При упоминании Петтигрю Сириус слегка скривился, но постарался скрыть это от других.

Сейчас Гермиона брела по поезду в поисках Натаниэля. Все же она не видела его еще с прошлого дня, когда он небрежно бросил короткое «Привет» и пошел дальше. Поиски не оказались напрасными, и она встретила его возле входа в купе. Лайтвуд отстраненно смотрел на пейзаж, который с большой скоростью менялся. Конечно, ей следовало не трогать его и вернуться к новым друзьям, но что-то подталкивало на этот поступок. Гермиона осторожно дотронулась до его плеча. Никакой реакции.

– Как ты? – глупый вопрос тоже не повлиял на него.

«Конечно же, он чувствует себя ужасно, о чем ты думала?!», – мысленно ругала себя Грейнджер. Она подошла к нему еще ближе и прижалась лбом к плечу парня.

– Как думаешь, сколько мне потребовалось времени, чтобы оправиться после смерти родителей?

Натаниэль какое-то время молчал, но слегка напрягся. Грейнджер уже и не помнила, сколько прошло минут, когда он все же прервал тишину:

– Ты до сих пор не оправилась – это видно по глазам. Когда ты думаешь, что другие не смотрят, в них можно заметить столько печали, что я задумывался, а не была ли ты на войне?

Гермиона вздрогнула. Она думала, что её скорбь, а по-другому это не назовешь, не была такой заметной. Друзья, которых она, скорее всего, больше не увидит. Родители, которым так и не получилось вернуть память. В голове всегда была мысль, что не так уж она и горюет о них, но если Натаниэль заметил обратное – стоит пересмотреть взгляд на ситуацию.

– Это так заметно? – выдавила она.

– Еще как, – Натаниэль хмыкнул, продолжая смотреть в окно.

– Может, на моем примере ты поймешь, что скорбь по близким людям не самое лучшее решение проблемы? – поинтересовалась Грейнджер.

Натаниэль вновь промолчал.

– У тебя есть Шарлотта, – она пыталась вразумить его. – А еще есть шанс, что твоя настоящая сестра вернется.

– Она никогда не вернется, – с горечью сказал Лайтвуд.

– Почему ты так в этом уверен? – начала возмущаться Гермиона.

– Потому что я знаю это.

– О чем ты говоришь? – она сглотнула, догадываясь об этом.

– Она умерла десять лет назад, но я не хотел огорчать родителей, которые сильно любили свою дочь, вот и придумал историю о стихийном выбросе магии.

Гермиона охнула.

– Она умерла у меня на руках, – он вздохнул и повернулся к Грейнджер. – Ну а мертвецов из могилы не вернуть.

– Какая прелесть, – послышался голос сзади. – Семейная идиллия.

Гермиона резко повернулась и встретилась с насмешливым взглядом Эридора.

– Что тебе здесь нужно? – грубо спросил Натаниэль.

– Я решил принести свои соболезнования, – все та же насмешка.

– Не сомневаюсь в твоих благородных побуждениях, но не хочешь ли ты развернуться и пойти куда…?

– Твоей матери не понравилось бы, что её сын так груб со своими однокурсниками, – Эйвери облокотился на стену вагона.

– Твоей матери не понравилось бы, что её сын стал подстилкой для ног Темного Лорда, – вторил ему Натаниэль.

– Следи за своим языком, Лайтвуд, – Эридор очень быстро вышел из себя. – Ах да, совсем забыл, что из-за метки твой отец выгонит тебя из дома, оставив без имени.

– Что здесь происходит? – вмешался в разговор только что подошедший Регулус. Он с интересом осмотрел присутствующих.

– Ничего особенного, Рег. Мы просто мило общались, – как ни в чем не бывало, ответил Эридор. – Еще я хотел спросить у мисс Лайтвуд о её самочувствии.

Натаниэль напрягся и бросил взгляд на Регулуса. Словно по команде, тот приветливо улыбнулся Эйвери.

– Ну, я думаю, что она хорошо держится, но её не стоит сейчас тревожить, – Блэк, не дожидаясь ответа, взял Гермиону за руку и повел к выходу из вагона.

Несколько раз она оборачивалась, но так и не смогла разобрать разговор Эйвери и Натаниэля. Регулус же настойчиво уводил её как можно дальше от этой компании.

– Что он тебе сказал? – не выдержала тишины Гермиона.

Регулус остановился и повернулся к ней.

– Твой брат не хочет, чтобы Эридор добрался и до тебя.

– Спасибо, но мне не нужен еще один защитник, – Грейнджер опустила взгляд. – Думаю, что ребята уже заждались меня.

Блэк отвернулся к окну.

– Компания, с которой общается Сириус, – догадался он.

– Да, – выдавила из себя Гермиона.

– Что же, поздравляю тебя, я рад, что у Мародеров пополнение.

– Лайтвуд, Гермиона! – отчеканила Минерва МакГонагалл.

Для Гермионы решили сделать исключение, так что при распределении она оказалась первой в списке. Было немного неловко – все её ровесники внимательно смотрели с рядов своих факультетов, а она стоит здесь совсем одна.

Гермиона придала себе уверенный вид и прошествовала к Минерве. Та была намного моложе, чем при их первой встрече: черные волосы заплетены в тугую косу, морщин было совсем немного, но не изменился все тот же нравоучительный взгляд, который мог пристыдить любого.

Как только шляпа оказалась на голове Грейнджер, та затаила дыхание. Её обуревало множество мыслей и чувств. На первом месте стояло волнение, она посмотрела на других учеников. Взгляд зацепился за Джеймса, который уже освободил рядом с ними место. Уверен в том, что она поступит на его факультет. Что же, сейчас и проверим сговорчивость распределителя.

– Хм, в тебе есть что-то непонятное, – пробормотала шляпа.

– Десять лет моей жизни были стерты, – попыталась соврать Гермиона. – Но мне говорили, что я подхожу для Гриффиндора.

– Определенно, Гриффиндор будет тебе хорошим домом, но в Рейвенкло твоя смекалка придется к месту.

– Мои новые друзья на факультете Годрика, – Грейнджер не оставляла попытки переубедить шляпу.

– Хорошо, что ты так быстро нашла друзей, и я все же сделаю для тебя исключение. Гриффиндор!

«Ага, как же, исключение», – она мысленно хмыкнула.

Для всех же Гермиона искренне улыбнулась и под аплодисменты своего факультета направилась к ним.

– Я удивлен! – воскликнул Джеймс, когда Грейнджер подошла к ним.

– Не переигрывай, Поттер, – улыбнувшись, сказала Гермиона и села на отведенное ей место.

– Что это она так тебя держала? – спросил Сириус, с недоверием посмотрев на нее.

– Не беспокойся, шляпа не предлагала мне Слизерин, – весело ответила Грейнджер. Её очень забавляла реакция Блэка.

– Тогда какой еще факультет? – не унимался он.

– Прекрати, Бродяга! – возмутился Джеймс. – Ну, так на какой факультет тебя хотели распределить?

– Джеймс! – уже Поттера пришлось усмирять.

– Рейвенкло, – с гордостью сказала Гермиона.

– Так неинтересно, – отец Гарри наигранно обиделся и отвернулся.

– И как же было бы, по-твоему, интересно? – Гермиона приподняла бровь и, как обычно это делает МакГонагалл, сжала губы в узкую полоску.

– Если бы тебя отправили к змеям. Ты только послушай: «мы же тебе доверяли, а ты, оказывается, одна из них», – невозмутимо ответил Поттер, демонстративно размахивая руками. Привлекать к себе внимание он умел.

Вся компания в тот же момента засмеялась. Даже стеснительный Ремус поддался общему настроению, а обиженный Поттер лишь фыркнул и что-то невнятно пробормотал.

– Не обижайся ты так, Сохатый, – сквозь смех выдавил из себя Сириус, пытаясь поддержать его, вот только это явно не получалось. Джеймс, как ребенок, стал ковырять вилкой в еде.

* * *

Впрочем, Джеймс сдался очень скоро, так что дружная компания уже вовсю развлекалась и шутила в гостиной их факультета.

Опыт в общении с Гарри и Роном очень помог Гермионе в налаживании отношений с Мародерами. В начале своего первого курса они не ладили, так как те были убеждены, что их новая знакомая – зазнавшаяся особа, которая все время пытается учить других. Хотя это и было так, но чувство обиды терзало её очень долго. Позднее, не без помощи ребят, Гермиона смогла немного исправить свой характер, но все же иногда нравоучительный тон мелькал в её речи. Ладно, ладно, просто не так часто, как на первом курсе.

Эту деталь она и учитывала при общении с Мародерами. Но радовал тот факт, что с Лили она могла окунуться в любимую среду и просто быть собой, хотя и в компании Ремуса, как ей казалось, можно было позволить себе это.

– Слышал, что у нас новый преподаватель ЗОТИ, – вставил свою реплику Сириус, вырвав Грейнджер из размышлений. Гермиона прислушалась к разговору.

– Ну и где он? – спросил незнакомый ей гриффиндорец. – Я просто уверен, что у нас не будет этого предмета – каждый год они уходят по разным причинам.

– Дамблдор позволил ему подготовиться к новому учебному году, так что он не был в Большом Зале, – с умным видом заявил Люпин.

– Мне уже интересно, – рассмеявшись, сказал Джеймс. Он вальяжно развалился на диване и разместил свои ноги на журнальном столике.

Лили лишь фыркнула, на что получила укоризненный взгляд Джеймса.

– А я вот хочу, чтобы наш новый учитель имел много шрамов и во время урока рассказывал бы случаи из своей бурной жизни аврора, – мечтательно произнес Сириус.

– Вот когда нахватаешься такого опыта, смело иди преподавать сюда, а сейчас не фантазируй так, – не выдержала Гермиона, решив немного отомстить за недоверие.

– Вот и наберусь! – с гордостью заявил Бродяга и вскочил с кресла.

– Куда это ты? – лениво поинтересовался Джеймс, но в его глазах проскальзывал неподдельный интерес, но он умело скрывал это.

– А ты как думаешь, Джим? Естественно, набираться шрамов и опыта в схватке со злом, – его глаза сверкнули недобрым огоньком.

– Я так полагаю, зло – это Слизерин? – обреченно спросила Гермиона.

«Уж лучше бы я промолчала!», – ругала себя Грейнджер. Губы Сириуса расплылись в ухмылке.

* * *

Без сомнений, тот факт, что первый учебный день отменили, был напрямую связан с некой группой подростков, именующих себя Мародерами. И без сомнений, что не обошлось без «змеиного» факультета.

Вдохновленный «великими и героическими» подвигами, Сириус Блэк принял для себя решение, которое не подлежало оспариванию. Но что же делать его верным друзьям, не способным отказаться от такого заманчивого предложения? Конечно же, помочь «герою» избавить мир от вселенского зла.

Зная Мародеров, можно с уверенностью сказать, что «зло» носит галстуки с серебристо-зеленой расцветкой, а главными источниками являлись студенты, на которых все время косились ребята. В это число вошел и Северус Снейп, который надеялся, что его вечер в гостиной Слизерина пройдет тихо и уж точно без проделок ненавистной компании.

Но не только Северус надеялся на это – весь его факультет, а в частности, первокурсники, которым уже успели рассказать о проказах «львиного» факультета, с опаской посматривал на проход в их гостиную.

Впрочем, сам вечер прошел, хоть и на иголках, но все же спокойно, а вот ночь… Враг подкрался незаметно, как говорится. Если бы они знали о том, что произойдет ночью, поставили бы кого-нибудь сторожить свои спальни, или не засыпали бы.

Во-первых, никто не ожидал, что все слизеринцы проснутся с красной кожей – зачем уж скрывать свой факультет, все и так знают, чьих рук это дело.

Во-вторых, только Регулус мог ожидать, что страницы их учебников и пергаментов превратятся в бумажных птиц, которых нельзя расколдовать до следующего вечера. Года два назад старший брат продел тот же трюк и с Регулусом, вот только те птицы держались три недели, но сейчас было больше «материала».

В-третьих, смена «имиджа» явно не входила в их планы. Утром парни поняли, что длинные волосы после сна крайне сложно расчесать, а вот девушки лишь на одно мгновение радостно проснулись, не ощущая привычной тяжести волос. Вот только потом женские спальни наполнились визгом по поводу нового «загара» и слишком короткой стрижки.

В-четвертых, некоторым личностям досталось вдвойне. На учеников, которые первыми вышли из комнаты – в самом скверном настроении – посыпалась волшебная пыльца фейри. Все прекрасно знают, что эти существа все время любят подшутить над кем-нибудь, и не всегда безобидно. Вот и сейчас их волшебство «одарило» бедолаг рогами, а кого-то и хвостом. Вероятно, это был не самый тонкий намек компании о том, какого они мнения о студентах Салазара.

Естественно, весь факультет не мог присутствовать на уроках, но преподаватели решили, что и другим следует пропустить первый учебный день.

Гермиона решила провести это время на природе. Устроившись подле дерева, она начала читать в тишине, так как сделать это в её гостиной было просто невозможно. Весь факультет бурно обсуждал выходку Мародеров, которые наслаждались славой. Грейнджер не замечала, как быстро пролетело время, проведенное за чтением. А в своей отстранённости от внешнего мира она не заметила, что кто-то приближается.

– Сколько ты тут сидишь? – поинтересовался, судя по голосу, парень. Гермиона вздрогнула и подняла на него глаза.

Как оказалось, это был младший брат Сириуса, Регулус. Вот только Грейнджер думала, что его кожа будет красной, но тот выглядел обычно.

– Не знаю, – она пожала плечами. – А ты что тут делаешь?

– Решил прогуляться, – он сел рядом с ней и облокотился на дерево. – В гостиной почти все мельтешат и суетятся, пытаясь найти заклинание, которое приведет их в норму.

– А ты? Я думала, что они разукрасили всех, – Гермиона изучающе посмотрела на Блэка.

– Ты забыла, кто мой брат? Эти заклинания для меня не в новинку, так что противоядие я нашел сразу же. Конечно, последние курсы уже избавились от этой проблемы, а вот остальные…

– Ну, значит, Сириус еще может купаться в лучах славы, – она усмехнулась.

– Это была его затея? – поинтересовался Регулус. Гермиона заметила, что в разговоре о старшем брате он оживился, хотя тогда в поезде он этого и не показывал.

– Он хотел стать знаменитым аврорм, который побывал во многих битвах.

Регулус засмеялся.

– В этом весь он. В детстве Сириус где-то достал маггловскую книгу, где описывались приключения пиратов – он месяц ходил с повязкой для глаза и хотел отрезать себе руку.

– Отрезать себе руку? – искренне удивилась Грейнджер.

– Ага, он был очень впечатлительным ребенком, вот только отец, которому проболталась Нарцисса, гостившая у нас тогда, лишил его любой возможности сделать это.

– И как именно? – заинтересовалась Гермиона.

– Наказание длилось неделю, а когда Сириус пытался снова выкинуть что-то из ряда вон выходящее, действовало непреодолимое заклинание чесотки.

Грейнджер рассмеялась, представляя себе эту картину. Зная неугомонный характер Сириуса, можно было с уверенностью сказать, что попытки подшутить над кем-нибудь не прекращались.

– Да, наверное, старший брат — это хорошо, – неосознанно вырывалось у нее.

– У тебя же есть брат, – Регулус удивленно посмотрел на нее.

– Да, но… – начала оправдываться Гермиона. – Мы не так близки, как хотелось бы.

– Мы с Сириусом на дух друг друга не переносим, – он усмехнулся. – Так что тебе еще повезло со своим старшим братом.

– Иногда он бывает просто непереносимым. Особенно, если подбирает для меня платье, – Грейнджер попыталась сгладить обстановку.

– Он заботится о тебе, – очень серьезно сказал Регулус.

– Это он подослал тебя? – выпалила она со странной переменой настроения.

Лицо Блэка исказилось, но он сразу же придал себе безразличное выражение лица.

«Что это с ним?», – мысленно удивилась Гермиона.

– Меня мучает совесть, – сказал он спустя пару минут давящего молчания.

– И что же ты такое натворил? – поинтересовалась она.

– В тот вечер твою мать убили по моей вине, – Гермиона затаила дыхание, а Регулус продолжил объяснение. – Хоть непростительное заклинание выпустил другой человек, но это из-за меня её нашли Пожиратели, когда все пытались покинуть поместье.

– А сейчас ты пытаешься загладить свою вину с моей помощью? Общаешься со мной лишь из жалости? – поинтересовалась Грейнджер, отвернувшись в сторону замка.

– Я… – он замялся, пытаясь подобрать нужные слова. – Я не убийца, так что не могу спокойно смотреть на смерть человека.

– Но все же смотрел на её смерть, – холодно произнесла она.

– Темный Лорд не позволяет нам отказываться от, как он сам говорит, захватывающего зрелища.

Гермиона вздрогнула. Она прекрасно помнила темного волшебника и его сумасшедшую приспешницу, Беллатрису. Эти воспоминания навсегда въелись в её память, словно душевный шрам. Шрам, который так и не заживет.

– Как можно идти за этим психом? – дрожащим голосом спросила Грейнджер.

– Он не… – начал оправдываться Регулус, но был прерван Гермионой, которая неожиданно вскочила с земли.

– … Не помешанный монстр, который с легкостью может убить других людей, по его мнению, не достойных на жизнь. Да как он смеет такое решать?

Регулус промолчал, поджав губу.

– Вот и ответ на мой вопрос, – раздраженно сказала Гермиона и направилась к замку.

Общее настроение передается каждому. Гермиона не стала исключением.

Еще с первого дня все только и говорят о неизвестном учителе ЗОТИ и о том, почему же его нет две недели. Именно сегодня настал тот день, когда все узнают эту ужасную тайну. Многие ученики уже успели поспорить друг с другом на личность преподавателя. Кто-то был уверен, что это будет грозный и молчаливый аврор – естественно, автором этой теории был Сириус. Другие были убеждены, что этот человек будет похож на Слизнорта характером, хотя и не исключали внешние сходства. Кто-то думал, что это будет строгая и сварливая женщина преклонных лет, ну а остальные умалчивали о своих догадках.

На спор ставили и причину отсутствия преподавателя.

Сначала Гермиона отказывалась участвовать «в этой ужасной затее», но потом любопытство все же взяло верх над благоразумием. Неизвестный преподаватель ЗОТИ ассоциировался у неё с высокомерным и хвастливым человеком. По её предположениям, он задерживается лишь по той причине, что хочет эффектно появиться перед учениками, да и сделать себя знаменитостью еще до своего появления. В принципе, это работало – вся школа обсуждала именно его. Даже выходка Мародеров не была так популярна, но все же не осталась безнаказанной.

Троица дружно ходила на отработки к Филчу, который пытался придумать самые изощренные наказания, не запрещенные правилами.

Своими мыслями Гермиона поделилась со своей новой подругой – Марлин МакКиннон. Та лишь внимательно посмотрела на нее и ответила:

– Зачем гадать, если скоро мы все узнаем?

После слов подруги Грейнджер перестала забивать свою голову подобными мыслями.

Что касается самой Марлин, то Гермиона считала её нынешней Полумной Лавгуд. Как и Луна, Марлин была миниатюрной блондинкой с проницательным взглядом. Между ними сразу сложились доверительные отношения, что очень удивляло остальных, ведь Марлин старалась избегать людей. Гермиона, как и другие, не знала причину, по которой такая отчужденная особа согласилась на дружбу с ней. Вот только, опять же, любопытство брало верх, и Грейнджер хотела узнать ответ и на эту загадку, но пока это ей не удавалось.

Что же до остальных, то Питер уже вернулся и все время проводил в обществе Поттера. Гермионе казалось, что избалованный Джеймс, держа при себе Петтигрю, лишь тешит свое самолюбие. Да, он был крайне избалован своими родителями, которые души не чаяли в единственном сыне. Естественно, это отразилось на его характере.

С Регулусом Грейнджер старалась не пересекаться, что, впрочем, выходило у неё отлично. Казалось, что он и сам избегает её. Но обиднее было, что и с Натаниэлем она почти не виделась. Конечно же, они не были братом и сестрой, но все же, как считала сама Гермиона, стали друзьями.

Впрочем, положительных моментов в её нахождении здесь было больше, чем отрицательных.

Например, Гермиона уже успела проявить себя в учебе, вызывая у преподавателя Зельеваренья восторг. Конечно же, приглашение в его клуб поступило незамедлительно, вот только из-за впечатления от прошлых встреч на его вечеринках, желание вступать туда отпадало. Правда, Лили все же смогла убедить Гермиону не делать опрометчивых решений.

Гордость вызывали и отношения с Минервой МакГонагалл. Это было легкой задачей, ведь она заручилась уважением у профессора МакГонагалл еще в те времена, так что знала методы по достижению этой цели.

Но не ладилось, опять же, с Прорицаниями. Хоть преподаватель и был другим, непонимание предмета не покинуло ее. Наверное, только она так ненавидела этот урок. Профессор попыталась поговорить с ней на эту тему, но Гермиона всячески отказывалась отвечать на её вопросы. Некоторые даже косились на неё с осуждением. Словно говоря, да ты сумасшедшая, раз недолюбливаешь Прорицания. А зачем ей это предмет, если она знает многие факты из будущего? Разве что, просто для вида.

А вот ЗОТИ Гермиона с замиранием сердца ждала. Именно сегодня утром Дамблдор объявил, что преподаватель вернулся и готов обучать их. Седьмому курсу Слизерина и Гриффиндора посчастливилось первыми увидеть профессора, вот только все они молчали. Явно хотели оставить интригу.

Урок ЗОТИ у Гермионы по расписанию был третьим, так что сейчас она в приподнятом настроении заходила в класс. Все переговаривались между собой. Грейнджер осмотрела класс и направилась в сторону друзей. Как обычно это бывало, Джеймс и Сириус активно обсуждали квиддич, не замечая остальных. Ремус с интересом осматривал каждый раз изменяющийся класс, а Питер внимательно слушал спор неразлучных Мародеров. Марлин же со скучающим видом смотрела в окно, игнорируя шум в классе. Подойдя к ней, Гермиона задала интересующий её вопрос:

– Где же профессор?

– Он должен появиться с минуты на минуту, – ответила та, прервав свои размышления. Она посмотрела на большую клетку в центре помещения. – А вон там, как думают другие, причина, по которой профессор задерживался.

Гермиона проследила за её взглядом. Самая обычная, на первый взгляд, клетка, покрытая черным покрывалом. Содержимое себя ничем не выдавало, а круг из магических рун не позволял ученикам подходить слишком близко.

Двери неожиданно распахнулись, и в класс уверенной походкой вошла Шарлотта. Удивлению Грейнджер не было предела. Неужели новым преподавателем ЗОТИ будет именно она? Да этого быть не может.

– Теперь я ваш новый преподаватель Защиты от Темных Искусств, Шарлотта Лайтвуд, – отчеканила она, направляясь к клетке. – Я надеюсь, что мы сможем найти общий язык.

Студенты внимательно изучали ее. Кто-то с досадой – явно ставил на другой тип. Кто-то с восхищением – все же Шарлотта была эффектной. Кто-то даже с недоверием – по всей видимости, не верит, что она может быть компетентной в вопросе преподавания.

– Как вы думаете, что же это такое? – Лайтвуд уже подошла к клетке и внимательно осматривала учеников. Кто-то поднял руку. – Мисс?

– Ребекка МакМиллан, – четко произнесла светловолосая студентка. – Так как руны, которые окружают клетку, только не пускают в круг, могу предположить, что это артефакт, действующий лишь после прикосновения.

– Кто-нибудь еще выдвинет свои предположения? – Шарлотта с надеждой посмотрела на них. – Смелее, баллы за неверный ответ не снимаются.

– Если это не артефакт, то, скорее всего, опасное существо, ведь на уроках Ухода за Магическими Существами мы видим вполне безобидных, – немного неуверенно сказал парень, имени которого Гермиона не знала. Шарлотта приподняла бровь. – Алан Вуд, профессор.

– Отлично, очень близко, но кто ответит точнее? – она лукаво улыбнулась.

– Это очень редкое, но, скорее всего, даже мифическое существо, – предположила Гермиона, пытаясь припомнить их разговоры еще до учебы.

– Верно, даже у нас оно считается вымершим, – Шарлотта сделала ударение на последнее слово, но это не особо помогало, так как подобных случаев было много.

– Так что же это? – спросил нетерпеливый Сириус.

– Терпение, мистер Блэк, – она обворожительно улыбнулась и резко сняла покрывало с клетки.

Классу предстало спящее существо, которое было сложно рассмотреть. Несмотря на руны, Шарлотта медленно подошла к клетке и направила на неё палочку, четко произнося заклинание, которое снимало волшебный сон.

– Представляю вашему вниманию выживший вид Мантикоры, который выловили в Индии.

– Мантикора? – кто-то удивленно воскликнул.

Существо медленно поднималось. Мантикора соответствовала размерам клетки. Создавалось липкое чувство страха, так как она выглядела устрашающе – мощное львиное тело, покрытое едва заметным магическим панцирем, крылья из стальных пластин, загнутый хвост, как у скорпиона казался наиболее опасным, ну а омерзительная морда Мантикоры приводила в ужас всех студентов.

– Настоящая? – с восхищением спросил Джеймс. Похоже, только он испытывал восторг от увиденного.

– Не сомневайтесь, мистер Поттер. Я же обещала вам сюрприз, когда мы снова увидимся.

Ученики, которые уже отошли от шока удивленно переговаривались.

– Мы будем защищаться от её яда? – спросила Лили.

– Нет, это по части Зельеваренья, так как увернуться от её хвоста просто непосильно. Всем известно, что Мантикора обладает магической броней, которую невозможно пробить, – Шарлотта снова обвела взглядом класс. – Ну а кто-нибудь знает, какими методами можно отвадить её?

Все переглянулись. По всей видимости, они были в полном замешательстве.

– Прорвать мысленный блок? – предположил Ремус.

– Верно, это очень действенный способ, но я буду делать уклон не на это, и даже не на Мантикору.

– Но на что тогда? – спросил какой-то студент.

– Защита от Темных Искусств подразумевает под собой не только защитные заклинания, но и пробивающие. С помощью почти безупречного щита Мантикоры я научу вас заклинаниям, которые смогут помочь с любым врагом.

– А разве этот щит можно пробить? – спросила Ребекка с недоверием.

– Этот можно пробить, хоть и с большим усилием, но, вероятно, вы все плохо слушали – это последний из существовавших видов. К всеобщему удивлению, выжили Мантикоры с пробиваемой защитой.

– Но почему именно этот вид?

– Во времена основателей большую популярность имели артефакты, которые защищали своего владельца от любых физических атак, а так как такой защитой обладали именно эти существа – за ними охотились, – на последнем слове Шарлотта едва заметно скривилась. – Магами были придуманы заклинания, которые, так скажем, поглощают этот щит, забирают преимущество Мантикоры. Естественно, намного меньше магов стремилось заполучить, хоть и сильный, но все же пробиваемый щит. Это и послужило их исчезновением.

– А где сейчас эти артефакты? – спросил Сириус.

– Боюсь, что их больше не существует – после того, как на место Министра Магии назначили одну принципиальную личность, были приложены все усилия для изъятия и уничтожения этих артефактов.

– И когда начнется практика?

– Совсем скоро, но до тех пор мы изучим теорию, которую все так не любят, – Лайтвуд улыбнулась, наблюдая за угрюмыми студентами.

* * *

– Гермиона, подойди сюда.

Остальная часть урока, как и говорила Шарлотта, прошла в теории, что очень огорчило студентов. Сейчас же урок был закончен, так что все гриффиндорцы покидали свои места.

– Вы что-то хотели, профессор? – она направилась к преподавательскому столу. В классе же почти не осталось учеников.

– К чему такие официальные обращения, моя дорогая? Просто Шарлотта, а то я чувствую себя совсем старой, – Лайтвуд обворожительно улыбнулась и облокотилась на стол.

– И о чем же ты хотела со мной поговорить? – Грейнджер изучающе посмотрела на нее.

– Ничего особенного, я просто хотела узнать о том, как ты тут учишься.

– Все нормально, можешь не беспокоиться. Я нашла здесь хороших друзей, а Натаниэля не пытается уничтожить Волан-де-Морт – жизнь удалась.

Шарлотта хмыкнула.

– Ну а дискомфорта в стенах школы не чувствуется? – Шарлотта странно посмотрела на неё.

– Да нет, это, конечно же, непривычно, но все же я рада, что учусь здесь, – помедлив, сказала Грейнджер.

– Как приятно это слышать, – настроение Шарлотты очень быстро сменилось на беззаботное. – Ну а теперь иди, не буду тебя задерживать.

– Х-хорошо, – почему-то запинаясь, ответила Гермиона и медленно вышла из класса.

* * *

– Как скоро он объявит результат? – поинтересовался Регулус, рассматривая место, где расположилась шумная компания.

– Не могу точно сказать, его решения всегда спонтанны, – ответил Натаниэль, подходя к нему.

Сейчас они стояли во внутреннем дворе, как и многие студенты Хогвартса, которые хотели насладиться солнечной погодой.

– Скорей бы это случилось.

– Так хочешь получить метку? – усмехнулся Натаниэль.

– Сам не знаю, просто хочется, чтобы все эти проверки все же закончились, – Регулус стал безразлично осматривать двор.

– Я завидую твоему спокойствию. Когда я ждал результатов, ужасно нервничал.

– Но разве ты не был против посвящения? – удивился Регулус, повернувшись к Лайтвуду.

– Да, но этот кошмар долго длился, а я не хотел, чтобы моя семья узнала об этом. Надеюсь, что с ней этого не случится, – Натаниэль внимательно посмотрел на Гермиону, которая сейчас общалась со своими друзьями.

– Но почему ты до сих пор числишься Пожирателем Смерти? После всех этих событий…

– … Моей семье продолжают угрожать. Я не могу допустить ошибку отца, так что приходится терпеть общество Эйвери и ему подобных.

– Что между вами произошло?

– Это не столь важно, как кажется – обычная подростковая вражда. Не забивай себе голову всякой ерундой, – Натаниэль похлопал Блэка по спине. – Но знаешь, на твоем месте я бы не стал так возвышать Темного Лорда, подумай над этим.

* * *

– Познакомишь нас? – к Гермионе обратилась Ребекка, которая очень внимательно наблюдала за её братом и Регулусом.

К этому моменту те уже успели закончить разговор и разойтись.

– С кем именно? – Грейнджер повернулась к ней.

– С Натаниэлем, твоим братом, – МакМиллан попыталась дружелюбно улыбнуться, но это у неё выходило плохо.

На их факультете Ребекку не очень любили. Скорее, просто снисходительно игнорировали всевозможные выходки надоедливой особы. Ребекка всячески старалась привлечь к себе внимание – постоянно отвечала на уроках, хоть и большинство её ответов были неправильными.

– И зачем же тебе так нужно знакомство с моим братом? – Гермиона приподняла бровь, наблюдая за сменой ее настроения.

– Ничего ты не понимаешь, – раздраженно сказала Ребекка, забавно сморщив нос.

– Не думаю, что он на тебя клюнет, Бекки, – посмеиваясь, сказал Сириус, после чего в него полетел учебник по Трансфигурации.

– Помолчи, идиот, я не с тобой разговариваю! – активно возмущалась МакМиллан. – Ну, так что, Герми, познакомишь?

Компания, уже не скрываясь, смеялась над ситуацией.

– Хорошо, хорошо, я устрою вам встречу, – сквозь смех выговорила Гермиона.

– Только не забудь об этом, – с напускной серьезностью сказала Ребекка.

– Потрудитесь объяснить мне причину ваших ночных прогулок, – в тоне Минервы МакГонагалл предельно ясно звучали стальные нотки, присущие строгим преподавателям.

Сейчас она невозмутимо сидела в кресле в своем кабинете. Её напряженность была незаметна, но Гермиона прекрасно знала своего декана: она все же волновалась.

– Этого больше не повторится, профессор МакГонагалл, – опустив голову, сказала Грейнджер.

– Я на это надеюсь, мисс Лайтвуд, но мне нужно знать, что же так привлекло вас и мистера Паркинсона отправиться в полнолуние за пределы школы.

– Самое обычное любопытство, профессор, – совершенно спокойно ответил Арнейр.

Гермиона даже позавидовала его выдержке. Сама она ужасно нервничала.

– Любопытство? – повторила Минерва, слегка приподняв бровь. – Почему же вы ради любопытства не забрели в чащу Запретного Леса, где обитают опасные твари?

– Нас интересовала лишь Визжащая Хижина, профессор, – все в той же манере ответил он.

Гермиона вздрогнула, вспоминая недавние события.

– Нашли там что-то интересное?

– Да, профессор, оборотня, – ни один мускул на его лице не дрогнул, словно он диктовал меню своего завтрака, а его постоянное «профессор» выводило из себя.

«Ну почему ты не промолчал?», – с досадой думала Гермиона, прикусив губу.

– Что же, я думаю, что у меня появилось много свободного времени, так что вы можете рассказать о событиях во всех подробностях.

* * *

Преисполненная энтузиазмом, Гермиона направлялась к подземельям: гостиной Слизерина. Вот только просто так она не решилась бы на это. Причина была в обещании, которое она дала.

Недавно Ребекка все же вывела Гермиону из себя вопросами: «когда же ты нас познакомишь?». Грейнджер уже множество раз пожалела, что тогда ответила согласием, но мысль, что от занозы можно избавиться, неимоверно радовала. И ей было безразлично, что Натаниэль пошлет её куда подальше. Самое главное, что она попыталась.

Уже находясь в относительной близости от намеченной цели, Гермиона выловила второкурсника нужного факультета. Мальчишка, естественно, нахохлился и стал препираться, но под пристальным взглядом, который Грейнджер приобрела, будучи старостой, стушевался и назвал пароль от гостиной. Еще один пункт выполнен, замечательно.

Её появление у так называемых врагов не вызвало ожидаемого негодования. Все же Гермиона рассчитывала на более эмоциональную реакцию, а они лишь безразлично посмотрели на нее и вернулись к своим делам. Возле камина компания слизеринцев увлеченно разговаривала между собой, кто-то же играл в магические карты. Натаниэля нигде не было.

– Какая встреча, не ожидал встретить в нашей обители особу гриффиндорских кровей, – усмехнувшись, сказал Эридор.

– Я пришла к своему брату, – вся уверенность начала быстро улетучиваться, а нервы брали верх.

– Он скоро придет, а ты пока можешь подождать его в нашем обществе, – он попытался доброжелательно улыбнуться.

Гермиона недоверчиво покосилась на них. Эйвери встал с кресла и, обходя Грейнджер, аккуратно подтолкнул ее в нужную сторону.

– Не беспокойся, мы не кусаемся.

Она фыркнула, но все же приняла приглашение. Гостиная Слизерина была больше, чем её, но от этой атмосферы бросало в дрожь: стены помещения так и веяли холодом. Местные обитатели тоже не вызывали радостных мыслей. Их взгляды, если и не были насмешливыми, то выражали высокомерное безразличие. «И как тут можно жить?», – мысленно спрашивала себя Грейнджер.

– Сегодня явно не твой день, Паркинсон, – раздался голос какого-то слизеринца.

Гермиона внимательно посмотрела в его сторону. Вторым студентом был темноволосый юноша, с досадой откинувшийся на спинку кресла. Она заметила, что он был привлекательным и притягивал взгляд.

«А Пэнси похожа на него только цветом волос», – пронеслась мысль в ее голове. Она мало знала об Арнейре: лишь то, что вскользь упоминала Шарлотта. Но в одном она была точно уверена – её «родственник» не самая приятная личность.

– И что же я должен сделать? – Арнейр, растягивая слова, обратился к оппоненту.

Тот широко ухмыльнулся и, придав голосу как можно больше серьезности, сказал:

– Мой дорогой друг, тебе посчастливилось отправиться в незабываемое приключение в полнолуние, а именно сегодня ночью, в Визжащую Хижину, дабы убедить всех этих глупцов, уверенных, что там разгуливают опасные призраки, что все это выдумки, и не более.

– И как же я это докажу? – он скептически приподнял бровь.

– Думаю, что это будет легко, если юная мисс Лайтвуд поможет нам в этом деле, – вмешался в разговор Эридор, самодовольно посматривая в ее сторону.

– А я здесь как замешана? – выдавила из себя Гермиона, незаметно поежившись.

– Я искренне верил, что ты поступишь на Слизерин, но раз уж Шляпа распределила такую особу на Гриффиндор, значит, ты отличаешься храбростью и уж точно не струсишь в этом деле, да и «львиный» факультет славится честностью. Следовательно, после вашей прогулки никто не усомнится в том, что Арнейр выполнил задание, если ты поручишься за это.

Все выжидающе посмотрели на нее.

– Предлагаешь мне сопровождать его до Визжащей Хижины? И что же я получу взамен? – Гермиона попыталась придать себе невозмутимый вид.

Эйвери рассмеялся после её слов.

– Так значит, я не до конца ошибся – в тебе все же есть нужные задатки. Хорошо, я тоже приму участие в этом споре. Слышал, что тебе досаждает одна особа просьбами свести её с Натаниэлем. Я могу помочь тебе выполнить это задание без каких-либо жертв.

– А как ты об этом узнал? – Гермиона недоверчиво посмотрела на него.

– У нас тоже есть много сплетниц, болтовню которых крайне сложно остановить.

Грейнджер задумалась. Совесть упрямо твердила, что так поступать с Ребеккой не стоит, но потом в мыслях услужливо всплывали разговоры, которые порядком надоели ей.

– А она точно перестанет выпрашивать знакомство?

– Не сомневайся, я быстро разберусь с этим.

– Хорошо, я согласна, – все же сдалась Гермиона.

– Вот и отлично, встретитесь с Арнейром за два часа до полнолуния возле главных ворот.

* * *

– И кто меня только за язык тянул согласиться на это? – бормотала Гермиона, переминаясь с ноги на ногу. Она пришла совсем недавно, но вовремя, чего нельзя было сказать про Арнейра. Хоть и немного, но он все же опаздывал, и это злило.

Грейнджер шумно выдохнула: нервничала она изрядно, что было трудно не заметить. Впрочем, совсем скоро виновник её состояния совершенно спокойно пришел к назначенному месту.

– Ты опоздал! – сразу же выпалила Гермиона.

– Все гриффиндорцы такие пунктуальные занозы? – невозмутимо поинтересовался Арнейр.

– А можно без этого? – огрызнулась Грейнджер.

– Я буду только рад, если и ты прекратишь цепляться ко мне. Взаимовыгодное перемирие – полезная вещь, не находишь? – он усмехнулся и посмотрел в окно. – Нам уже пора.

Гермиона лишь кивнула, пытаясь взять себя в руки. Ей так хотелось как можно быстрее закончить все это, оказаться в уютной гриффиндорской спальне, к которой она уже привыкла.

* * *

Ветви деревьев слабо колыхались из-за октябрьского ветра. Гермиона прислушалась к мертвой тишине, которую нарушали лишь их неспешные шаги. Казалось, что в лесу, кроме волшебников, не было ни единой живой души. Такая зловещая тишина всегда угнетала ее. И вот сейчас она снова злилась на себя за то, что променяла теплую кровать на прогулку в Запретном лесу в компании Паркинсона. Просто замечательно.

– Ты совсем ничего не помнишь? – неожиданно спросил Арнейр.

Помедлив, Гермиона все же выдавила из себя:

– Я не помню события, которые могли произойти со мной, но в памяти остались разного рода знания и опыт. Даже и не догадываюсь, где получила их.

Он усмехнулся.

– Мне бы так. Помнить весь этот процесс не самая приятная перспектива. В особенности, на уроках Истории Магии.

Со стороны Визжащей Хижины послышался вой, как сперва показалось, волка.

– А вот и обещанные приключения, – бодро прокомментировал ситуацию Арнейр.

– А тебе не говорили, что Гриффиндор подошел бы тебе? – вздохнув, спросила Гермиона.

– Не порть атмосферу, Лайтвуд. Мы совсем близко.

* * *

– У меня такое чувство, что сейчас здание рухнет на нас, – сказала Грейнджер, оглядывая коридор и одну из комнат Визжащей Хижины.

Стены были покрыты плесенью и паутиной, а потолок казался настолько хрупким, что не выдержит и одного «посетителя» второго этажа. Окна закрывали деревянные доски, которые можно было назвать прогнившими. К этой атмосфере прибавлялся и отвратительный запах, который было невозможно приписать лишь к одному явлению.

– А у меня такое чувство, что нас наглым образом обманули: здесь нет призраков, лишь крысы и... — Паркинсона прервали скрипнувшие на втором этаже половицы. Все же кого-то или что-то пол второго этажа выдержал.

– …Или же нет, – закончил он фразу.

– Идем проверять твою догадку, – собравшись с духом, сказала Гермиона.

Из палочки Арнейра плавно полился свет от заклинания. Аккуратно ступая, Грейнджер последовала за ним в коридор, где должна быть почти разрушенная лестница.

– Да уж, – разочаровано произнес он, когда они подошли к лестнице.

– Если так хочешь выиграть спор, придется подниматься по этому «сооружению», – скривившись, сказала Гермиона.

Глубоко вздохнув, Арнейр стал медленно подниматься по лестнице. Старые доски неприятно скрипели под его ногами.

– Ты идешь? – спросил он, повернувшись к ней.

Гермиона лишь кивнула, после чего начала осторожно подниматься. Со второго этажа раздалось тихое рычание, прерываемое скрипом половиц.

– Оно идет к нам, – заинтриговано сказал Паркинсон, прислушиваясь.

– Тебя это так вдохновляет, даже не верится, что…

Существо пронзительно завыло, явно находясь совсем близко. В конце лестницы появился силуэт, который немного сливался с темным помещением. Но даже при плохом освещении можно было понять, что существо большое и уж точно не призрак.

– Знаешь, моя жизнь мне дороже, – тихо подметила Гермиона, вспоминая свою первую встречу с этим оборотнем. У нее не было сомнений, это был её бывший-будущий учитель ЗоТИ.

– Я такой момент не упущу, – с энтузиазмом ответил Арнейр, направляя палочку на оборотня, который уже опускался на все лапы для прыжка.

– А вот мне так не кажется! – спохватившись, Грейнджер схватила его за рукав мантии и потащила к выходу. Но не успела она спуститься, как проход преградил большой черный пес. Тот начал рычать, но когда увидел ее лицо, лишь рыкнул и отступил назад.

– Он освобождает нам дорогу? – удивился Арнейр, все еще оглядываясь на оборотня.

– Думаю, у нас не так уж и много времени, чтобы рассуждать об этом! – выпалила Гермиона, не упуская возможности, которую дал им анимаг.

Позади слышалось рычание и клацанье зубов.

* * *

– Невероятно, настоящий оборотень! – воскликнул Арнейр, когда они уже были в пределах школы.

– Успокойся, твой авантюризм мог стоить нам жизни, – спокойно произнесла Гермиона, уже восстановив учащенное сердцебиение.

– Мне казалось, что с львиного факультета здесь ты. Так почему же остановила меня?

– Наверное, потому что ты подвержен стереотипам. Не все гриффиндорцы настолько безрассудны, что готовы лишиться своей жизни, чтобы насладиться «подвигом», – мрачно заметила Грейнджер, медленно направляясь к одному из входов в школу.

– Глупые дети решили нарушить правила, моя дорогая. Профессор МакГонагалл с радостью узнает, что сегодня они явились из Запретного Леса.

Арнейр тихо выругался, даже не оборачиваясь.

Сириус изрядно нервничал: это можно было заметить по его суетливому взгляду, c которым он осматривал коридоры школы Чародейства и Волшебства. Он тяжело вздохнул и нахмурился, прикусив губу. Поблизости никого не было — ну, хоть что-то радует.

— Эй, Сохатый, как ты там? — завернув за угол, спросил Блэк.

Его друг отошел от двери, которую, вот уже чуть меньше часа, караулил.

— Ничего не слышно, — с досадой ответил Джеймс, кисло посмотрев на деревянную поверхность.

— Я так и знал, что кошку МакГонагалл будет сложно провести, — Сириус попытался придать своему голосу бодрый тон, но получалось у него это плохо. Все они волновались за своего друга. — Где это носит Питера?

— Без понятия. Наверное, испугался, что профессор заподозрит в этом инциденте и нас, — чуть скривившись, ответил Поттер.

— Не думаю, что нас будут подозревать: если еще не вызвали, значит, Паркинсон и Гермиона не проболтались. Как её вообще туда занесло в полнолуние и в такой компании?

Джеймс устало откинулся на холодную стену.

— Ну, может, из любопытства, хотя я, наверное, не смогу объяснить её тягу к прогулке со слизеринцем.

— Её брат на этом факультете, вот она и находит общий язык с его друзьями.

— Что же ты не последуешь её примеру? — огрызнулся Джеймс.

— Только не начинай, мистер-не-трогайте-меня-когда-я-зол.

Сохатый выразительно посмотрел на своего друга.

— Рем справится,— скорее всего, Сириус хотел в этом убедить не только Поттера, но и себя. — Он всегда выходил сухим из воды.

— Хотелось бы мне в это верить, но сейчас другая ситуация: я почти уверен, что этот слизняк наплел МакГонагалл, что чудом уцелел.

— Ну, вообще-то это так. Лунатик вошел во вкус, а я не смог контролировать его, — с виноватым видом ответил Сириус.

— Мерлин, вас же невозможно оставить на несколько минут: что-нибудь да натворите.

— Вот и не отлучался бы, — раздраженно выпалил Блэк.

— Хочешь сказать, что это я виноват, да?

Сириус так и не успел ответить: дверь в кабинет Минервы МакГонагалл неожиданно открылась. В проеме стояла не удивленная их присутствием женщина.

— Кажется, я вызывала только мистера Люпина. Вы должны присутствовать на уроке Зельеварения, или все-таки хотите, чтобы с вашего факультета сняли еще больше балов? У мистера Филча уже почти не осталось для вас работы.

— П-простите, профессор, — пробормотал Джеймс.

Некогда хвастливый и бесстрашный студент со страхом взирал на своего декана. К его сожалению, женщина не поддавалась на обворожительную улыбку и громкую фамилию. Многим даже казалось, что она слишком придирчиво относилась к Мародёрам.

— Неужели игра в квиддич отбила у вас последние капли здравомыслия, мистер Поттер? Я вполне понятно объяснила вам, что Гриффиндор лишится многих балов. Отправляйтесь на урок.

Сириус сглотнул и нервно потянул друга за рукав мантии.

* * *

— Немедленно рассказывай, что она говорила тебе, — нетерпеливо поприветствовал друга Джеймс.

Ремус тяжело вздохнул и медленно уселся на место рядом с друзьями. Глянув на обедающих студентов, он тихо ответил:

— Мне сделали выговор, но не исключили. На мое счастье, Паркинсон не знает, что это был я, так что его родители не смогли потребовать исключения и более серьезных мер. Скорее всего, нам придется сменить место «обитания».

— Не может этого быть: покинуть такую родную и уютную развалюху, из-за которой мы могли погибнуть в таком юном возрасте, — с наигранной досадой сказал Сириус.

Ремус смерил друга скептическим взглядом.

— Что? — будто не понимая, в чем дело, спросил Блэк.

— Твой «юмор» сейчас не очень уместен, Бродяга, — ответил Джеймс и похлопал того по плечу.

— Если не ошибаюсь, ты так говоришь всегда, — теперь уже Сириус принял скептический вид.

— Да успокойтесь вы, — встрял Люпин.

— Ладно, ладно. Выкладывай, какое наказание придумала кошка? — с интересом спросил Сириус.

— Сириус! — возмутился Ремус.

— Да что тут такого? Это же её анимагическая форма.

— Она профессор, прояви уважение.

На эти слова Блэк лишь фыркнул, но уже несколько минут спустя выпытывал у друга, какое наказание ему назначили.

— Я буду месяц помогать нашему лесничему, — сдался Ремус.

Неожиданно Блэк рассмеялся, привлекая к себе еще больше внимания со стороны других студентов.

— Может, объяснишь свое поведение? — недовольно спросил оборотень.

— Прости меня, друг, но это действительно смешно: ну не могла же она придумать такое примитивное наказание. Теряет хватку.

— Ты бы на моем месте лишь радовался, что она, как ты выразился, теряет хватку.

— Кто теряет хватку? — спросила только что подошедшая Гермиона.

— Да так, не обращай внимания, — спокойно ответил Ремус.

— А мне казалось, что вы говорили о профессоре МакГонагалл, — девушка устроилась рядом с ними.

— Тебе показалось, — выпалил Джеймс.

— Откуда ты знаешь? — буквально одновременно с другом ответил Сириус.

— Она и для меня придумала легкое наказание, — бодро ответила гриффиндорка. — Вот только я была уверена, что тебе, Ремус, она подготовит что-то особенное.

— С чего ты это взяла? — нервно поинтересовался Поттер.

Девушка пожала плечами.

— Это же очевидно.

— О чем ты говоришь? — осторожно начал Ремус.

— Я догадываюсь, кто вы.

Мародеры синхронно побледнели после её слов. Волшебница вполне спокойно приступила к еде.

* * *

— Белла? — тихо сказал парень, открывая дверь одной грязной комнаты на втором этаже трактира «Кабанья голова».

В помещении было совершенно темно, так что разглядеть хоть какой-то силуэт казалось невозможным. Когда он перешагнул через порог, раздался шелест юбки.

— Я уже думал, что ты не придешь, — нервно произнес волшебник.

— Не дождёшься, дорогой, ты должен постоянно докладывать мне о ситуации в школе, так что отвертеться не получится. — Послышался смешок.

— За кого ты меня принимаешь? — с наигранным удивлением возмутился он.

— За избалованного аристократа, который печется только о своей шкуре, — после небольшой паузы, Белла добавила: — или я ошибаюсь?

Растрепав свои непослушные волосы, юноша произнес заклинание, и комнату озарил свет от Люмоса.

— У меня есть и хорошие новости, — усмехнувшись, сказал он.

— А вот с этого места поподробней, — глаза Беллатрисы загорелись не предвещающим ничего хорошего огнем.

* * *

— Они попытались не распространяться по этому поводу, но слухи у нас разлетаются очень быстро, — парень сделал глоток сливочного пива, лениво осматривая всех посетителей заведения, и скривился.

— Маленькому мальчику не нравится в этом месте? — насмешливо спросила будущая Лестрейндж.

— Не могла бы ты воздержаться от комментариев?

— Я чем-то задела тебя? — не унималась она.

— Все в полном порядке, Белла, — парень попытался доброжелательно улыбнуться, но вышел лишь оскал.

— Когда-нибудь я поговорю с Лордом о твоей персоне подробней, — протянула женщина, развалившись на старом стуле, грозившем уже давно развалиться.

Беллатрисе нравилось это место: здесь можно было спокойно обсуждать противозаконные вещи, не привлекая к себе лишнего внимания. Разумеется, её слегка нервировали условия, в которых приходилось ждать некоторых личностей, но это всегда отходило на второй план.

Вспоминались замечательные дни её учебы. Естественно, Белла не очень любила эту школу, но прельщала мысль, что после уроков они втайне от учителей придут сюда всей компанией. Из всех сестер лишь она здесь проводила время: Андромеда всегда держалась в стороне, а привести в такое заведение нежную и аристократичную Нарциссу было просто невозможно.

Вот Беллатриса и довольствовалась компанией братьев Лестрейндж, Долохова и еще нескольких приспешников Темного Лорда.

— Так что там с этим случаем? — лениво спросила она.

— Если честно, я не думаю, что это так важно, Лорд не оценит эту информацию.

— Говори уже! — рявкнула женщина, быстро сменив настроение.

Парень недовольно вздохнул.

— По школе ходит слух, что у нас объявился оборотень.

— Ну и что тут особенного, эти твари всегда околачивались возле школы, — небрежно бросила Белла.

— Нет, ты не поняла, в стенах Хогвартса. Это же какой скандал: директор принял ученика-оборотня, — парень чуть наклонился вперед.

— А вот это можно будет как-нибудь использовать, но не сейчас.

— Почему? — искренне удивился её собеседник.

— С чего такой интерес? Не ты ли говорил, что эта информация не пригодится Лорду?

— Да, говорил, но раз ты считаешь, что это полезная информация, то я… — она прервала его.

— Нет, ты просто хотел заинтересовать меня, вот и выпендривался.

— Ничего я не…

— Что-нибудь еще есть? Только не думай, что я буду тратить на тебя много времени.

— Ну, есть у меня на примете одна кандидатура в ряды Пожирателей. Правда, уговаривать её придется долго, если у меня вообще получится.

— Кто это? Мне казалось, что ты уже перечислил всех личностей, которые могут пригодиться. Не хочешь ли ты сказать, что это какой-нибудь первокурсник?

— Нет, данная личность ровесница твоего кузена.

— Девушка? — насмешливо спросила Белла, — и какого именно кузена?

— Дело в том, что она учится вместе с Сириусом не только на одном курсе, но и на одном факультете.

— Храбрая и самоотверженная? Не наша характеристика.

— Это дочь Лайтвудов.

— Та самая? Бедненькая и несчастная девочка, которая пропала Мерлин знает сколько лет назад? Мне казалось, что она уже в ином мире, — женщина с сомнением посмотрела на собеседника.

— Но она здесь, в Хогвартсе. Натаниэль всячески пытается оградить её от Слизерина: видимо, знает, что мы можем заинтересоваться его сестрой. Вот только она участвовала в том самом инциденте: вместе с Арнейром они были в Визжащей Хижине и попались Филчу, который сдал их профессору МакГонагалл.

— А вот это уже о чем-то говорит, — в её глазах появился интерес.

— К тому же, как я слышал, Гермиона талантливая волшебница, многие учителя очень хорошо отзываются о ней, а тот факт, что в её семье все были на Слизерине, говорит о том, что она предрасположена к «зеленому» факультету.

— Что ж, сегодня ты порадовал меня, так что я передам это Лорду, он оценит твой вклад, а теперь убирайся! — нетерпеливо воскликнула Белла.

Парень опасливо покосился на неё, но решил, что стоит последовать её приказу. Когда он уже встал и направился к выходу, она окликнула его.

— Постарайся добыть об этой Гермионе больше информации и подготовить её к вступлению в наши ряды, — немного погодя Блэк все же добавила: — ты проделал хорошую работу, Эйвери.

— Всегда рад служить Темному Лорду и нашей цели, — усмехнувшись, ответил Эридор и отвесил шутливый поклон.

— И во что я только впуталась? — бормотала Ребекка.

Ей безумно хотелось исправить ситуацию, сделать так, чтобы больше никто об этом не узнал.

«Чертов Эйвери!».

К несчастью, слизеринец оказался проницательной личностью и смог раскрыть её план. Это же была невинная, как ей казалось, шалость. Что в этом такого, за что нужно шантажировать?

«Все-таки не такая уж и невинная, раз согласилась на его условия, идиотка!», — ругала себя Ребекка. Она и сама понимала, что проблем будет много, если все узнают, что она хотела наложить проклятье на Гермиону. По правде говоря, Бекка не знала, в чем именно заключается вред этого заклинания, так как её покойная бабка не успела ознакомить свою внучку с семейными реликвиями и заклинаниями, отец же еще в юности отказался от такого наследия. Так что неопытная в этом плане ведьма решила испробовать неизвестную магию на своей однокурснице.

Вроде бы Гермиона ничего такого ей не делала, но причина все же была. И знала о ней лишь Ребекка. Это началось давно, еще до неожиданного появления младшей Лайтвуд. Все дело в том, что она еще с третьего курса была влюблена в Натаниэля. Тогда наивная особа думала, что он просто создан для неё: богатый аристократ с привлекательной внешностью, так еще и обаятелен. Чем не мечта среднестатистической девушки? Как и многие её сверстницы, Бекка хотела признаться ему в любви. Она даже писала анонимные письма от «девушки, которая всегда будет любить».

Время шло, а Натаниэль не отвечал ни на одни письма и безразлично относился к её попыткам заговорить. Когда Ребекка начинала нервничать в его присутствии и что-то неразборчиво говорить, он лишь вздыхал и, уже уходя, говорил «понятно». Что ему так понятно? Что она без памяти влюблена в него? Или то, что она полная дура, раз тщетно пытается обратить на себя его внимание? За время своих безответных чувств Ребекка довольно часто ломала голову над этими вопросами.

Позднее пришло понимание: она не нужна ему, он забывает о её существовании, лишь отвернувшись. Вроде бы Ребекка должна была уже опустить руки, но ей чертовски не хотелось терять хоть один ничтожный шанс на взаимность с его стороны.

«Он полюбит меня. Пусть не сейчас, но все равно полюбит», — слова, которыми она забивала себе голову при любой возможности.

А потом появилась Гермиона. Ребекка не думала, что нет смысла ревновать сестру к своему брату. Напротив, она была просто уверена, что наследница рода Лайтвуд забирает все внимание Натаниэля. Она подсознательно вылавливала из школьных будней такие моменты, где парень тепло, если не трепетно, относился к своей сестре. Мозг не зацикливался на их ссорах, но подмечал: со временем их стало гораздо меньше, да и слизеринец так вел себя только с Гермионой.

Дотошный червь грыз скорлупу, которую Бекка выстроила за долгие годы, а душу терзала сдавливающая ревность. Безумно хотелось выкрикнуть о наболевшем, поставить точку в этом балагане чувств.

Натаниэль не обратит на неё внимание. И Ребекка это прекрасно знала, но ей хотелось верить в совершенно другие вещи. «Возможно, если устранить источник недавних бед, план будет действовать», — думала она. Каких именно бед, Бекка и сама не знала, но ей было намного проще свалить всю кучу неприятностей на голову новенькой.

Она думала, что хватит и того, что Гермиона слегка пострадает, и этого будет достаточно, чтобы та бросила эту школу. Самое главное — не позволить выдать себя. Знала бы она заранее о своем провале и о его последствиях, не пошла бы на это, так как уж лучше продолжать с завистью смотреть на однокурсницу, нежели действовать по указке Эридора.

Этот слизеринец поймал Бекку именно в тот момент, когда она уже хотела произнести заклинание. Девушка всегда побаивалась эту личность: уж больно опасным он ей казался. И эти опасения оправдались. Эйвери, вполне уверенный в своем превосходстве, стал угрожать. Правда, Ребекка тогда не понимала, почему же он так печется о безопасности Гермионы, но потом все прояснилось. «Никто не узнает о том, что ты собиралась наслать на студентку проклятье, пока будешь подливать Гермионе вот это зелье каждый завтрак до тех пор, пока я не остановлю тебя», — Ребекка прокручивала его слова уже много раз, пытаясь настроиться на предстоящие действия.

«Это же лучше того, что я собиралась сделать», — убеждала себя девушка. — «Всего лишь посредник, не больше». Она нервно сжала флакон, о содержимом которого даже не догадывалась. Глубоко вздохнув, Ребекка направилась к Большому Залу.

* * *

Амели Ледỹ была крайне надоедливой девушкой. Это Эридор понял еще на первом курсе, когда та начала упорно встревать в разговоры уже сложившейся компании первокурсников зеленого факультета. Часто она даже не знала, о чем идет речь, так как в их темах совершенно не разбиралась, но все равно пыталась высказать свою точку зрения.

Ну, какую точку зрения. Она просто активно поддерживала сторону своих «любимцев». В скором времени, компания из уже сдружившихся первокурсников, если можно так охарактеризовать выгодное общение между слизеринцами, привыкла к такому дополнению.

Ближе к последним курсам стало понятно, что таким образом Амели пытается привлечь внимание понравившихся личностей. Это доказывали в меру откровенные наряды — все же не стоит забывать о правилах Хогвартса — и глупые шуточки, которыми она раскидывалась в самых разных ситуациях.

Эридор был готов благодарить Мерлина, что эта настырная особа не была в нем заинтересована так, как, например, в Лайтвуде или Розье. Но приходилось терпеть её болтовню в те вечера, когда они посылали поклонницу. Вот и сейчас вместо отдыха Эридор был подвержен нервотрепке, как он величал их беседу.

— Ничего ты в этом не понимаешь, — с якобы умным видом произнесла Леду, демонстративно откинув светлую прядь волос в сторону.

«Пути к отступлению», — с усмешкой заметил Эйвери. По всей видимости, девушка понимала, что терпению Натаниэля и Эвана когда-нибудь придет конец.

— Почему же? Я прекрасно понимаю это, — сказал он первое, что пришло на ум.

— Неужели? Ты такой специалист в любовных делах? — ехидство так и сочилось из её уст.

На мгновение Эридор растерялся. Так вот о чем она так щебетала.

— Представь себе, — он смог быстро собраться, успев бросить взгляд на компанию четверокурсников.

— Ну, тогда не проконсультируешь ли ты меня в деле с твоими друзьями?

«Друзьями?», — он мысленно добавил Леду балл за наивность. Этот импровизированный список её недостатков и достоинств он придумал еще давно, когда ему было слишком скучно, а девушка так капала на нервы.

— Я так думаю, ты должна понимать, что с Лайтвудом тебе не светит порядком ничего. Он не посылает тебя прямо только потому, что ты не пристаешь к нему так очевидно, как некоторые особы с других курсов и факультетов. Перейдешь черту, готовься выслушать о себе много нового и крайне неприятного.

Амели демонстративно фыркнула и отвернулась к камину, Эйвери же решил, что непременно покажет Натаниэлю этот самый «список», если выдастся такая возможность.

— С Розье ситуация еще хуже. Разве ты не знала? Он не интересуется противоположным полом, — после этих слов лицо Леду непроизвольно вытянулось и побледнело. Эридор с ликованием прибавил еще один балл.

— Неужели он… он… он не мог, — бормотала она, невидящим взглядом уставившись на камин.

«Похоже, этот вечер откровений пойдет мне на пользу. Оказывается, Эван уже воспользовался доверчивостью Амели, эта информация может пригодиться».

— А что насчет тебя? — она неожиданно перевела тему, задав вопрос, который сразу же вывел Эридора из равновесия.

— Меня? — переспросил он.

— Да, тебя. Разве я непонятно выразилась? — с глупой серьезностью ребенка ответила Леду.

— И с каких пор моя скромная персона интересует вас, миледи?

— Хватит уходить от темы! — возмутилась та.

— Я — самый худший вариант, который мог когда-либо явиться в твою светлую голову, — кисло сказал он, развалившись в кресле.

— Почему же?

— Тебе рано такое знать, — он слегка помедлил. — Да отвяжись ты уже от меня!

— Можно было и менее грубо, — обиженным тоном сказала Амели.

— Как получилось, — он развел руками. — Ты, вообще, зачем подходила ко мне?

— Я хотела узнать, что у вас произошло с этой гриффиндоркой.

— Вот оно что, — Эридор усмехнулся. — Я подыскивал рычаги давления, а милая Бекки так вовремя решила поиграть с проклятьями.

— Этого быть не может, — казалось, девушка уже успела забыть о своей обиде.

— Еще как может. Уже многие знают, что у Натаниэля появилась слишком стойкая поклонница, которая долгие годы терпит его характер. Неудивительно, что она решила убрать с дороги препятствие в лице Гермионы.

— Все равно как-то не верится, — Амели помотала головой и сделала осведомленный вид.

— А придется поверить: я застал её за этим делом и не мог упустить возможность получить выгоду.

— Какого рода выгода? — Леду так и не смогла скрыть заинтересованности.

— Ну, ты же знаешь, что мы с Натаниэлем не ладим, вот я и подумал, что стоит каким-то образом воздействовать на него через сестру, — Амели активно закивала, а Эйвери добавил балл к доверчивости. Знала бы она истинную цель.

— И что ты собираешься делать?

— Эта гриффиндорка будет подливать Гермионе каждое утро зелье, которое я буду ей давать.

— И что это за зелье? — Леду подалась чуть вперед.

— Когда оно будет действовать, поймешь, но я уверяю: хоть оно и будет долго «входить в силу», избавиться от него будет сложно, — Эридор ухмыльнулся. — Никто не должен знать об этом, ты поняла, Амели?

Девушка стала активно кивать, а Эйвери добавил балл к её любви к сплетням, болтливости и чисто слизеринской черте — вранью. Пусть Натаниэль и узнает об этом, но ничего не предпримет, так как не посчитает достаточной угрозой. Он ведь и не предполагает, что Гермиона не только рычаг давления, но еще и пополнение в рядах Пожирателей.

* * *

— Гермиона, — звучал голос Лили. — Гермиоона, Геермииоона.

— А? — опомнилась обладательница этого имени.

— Я уже давно пытаюсь до тебя достучаться, — с укором сказала Эванс.

— Правда? Прости, не могла оторваться от книги, — Гермиона виновато отложила учебник в сторону и внимательно посмотрела на Лили.

Вместе с Марлин они смогли поддержать Гермиону в трудный момент. Сейчас она искренне сожалела, что так опрометчиво выдала тот факт, что знает секрет Мародеров. Ну кто тянул её за язык в тот момент? Сейчас же прославленная компания сторонилась её и относилась с опаской. Конечно же, какая-то новенькая неизвестно откуда узнала про их тайну. Как тут не занервничать?

К её счастью, однокурсницы вовремя пришли на помощь и не позволили обречь себя на долгое одиночество. Гермиона прекрасно помнила, что в своем времени она не умела заводить друзей. С Гарри и Роном все вышло совершенно случайно, а сплотили их общие проблемы. А Мародеры? Какие тут общие приключения и неприятности?

— Ты что-то хотела?

— Что планируешь делать на каникулах? — мило улыбнувшись, спросила Лили.

— Ну, моя тетя решила, что стоит навестить мэноры влиятельных родов. Ты же знаешь, у нас сейчас непростая ситуация в семье, и поддержка со стороны просто необходима.

— А-а, ясно, — с огорченьем сказала подруга. — Ты будешь с ней, да?

— А почему ты спрашиваешь?

— Жалко, что ты будешь занята, я хотела пригласить тебя к себе на Рождество. Мама, как обычно, наготовит много праздничных блюд. Ну, может, как-нибудь в другой раз?

— Я была бы не против, — Гермиона попыталась подбодрить Лили, но не давать ей ложных надежд. Все же, она не может быть уверена, что не вернется в свое время еще до следующего Рождества.

Каникулы обещали быть крайне скучными: выслушивать эти светские беседы с высокомерными дамочками. Ей куда больше хотелось все бросить и согласиться на предложение Лили, но Шарлотта ясно дала понять, что проведет каникулы с племянницей именно таким образом. Как жаль, что оставалось так немного времени до этих дней. Хотелось продлить дни учебы, лишь бы не участвовать в этой авантюре.

«Наверное, Натаниэль останется здесь. В какой-то степени, я ему завидую», — думала Гермиона.

— Давай быстрее, скоро начнется урок, — голос Лили вывел её из раздумий.

— Ага, ты иди, я догоню, — девушка стала торопливо допивать сок большими глотками, даже не замечая напряженный взгляд Ребекки.

Примечание: добавляю оставшиеся главы из формальности (на другом ресурсе они уже давно есть), потому что немного напрягает каждый раз натыкаться на графу Заморожен.

— А теперь, мои дорогие, разделитесь на пары: Гриффиндор — Рейвенкло, — четко проговорила Шарлотта, медленно расхаживая по своему классу.

На удивление других преподавателей, дети больше всего стремились на Защиту от Темных Искусств. Даже накануне долгожданных каникул. Новая преподавательница очень умело находила общий язык как с подростками, а у них сейчас был сложный характер, так и с младшими курсами. Для девушек она стала эталоном успешной ведьмы, вот только единицы знали о том, как на самом деле обстоят дела. Она держалась хорошо, как заметила Гермиона, хоть и перенесла не самое светлое прошлое. Грейнджер не знала, как бы она вела себя на месте Шарлотты. В одном она была просто уверена: ей бы не хотелось прочувствовать на себе подобное.

В последнее время уроки порядком наскучили Гермионе, возникало желание настроить Маховик Времени так, чтобы перенестись в конец учебного года, желательно, на момент её исчезновения. Глупо? Да, но что ей оставалось? Когда опускаешь руки в поисках, в голову лезут бесполезные вещи. А вот что касается учебы, тут она просто надоела Грейнджер, которую «новыми знаниями» не удивишь. Помимо всепоглощающей скуки у Гермионы складывалось непонятное ощущение: будто чего-то не хватало, от чего сердце неприятно сжималось. Это угнетало её еще больше.

Сначала ей казалось, что она что-то потеряла и, к тому же, явно важное. Чтобы проверить свою догадку, Грейнжер перерыла свои вещи, мысленно составляя их список. Итог — всё на своем месте, а это «что-то» упорно не желало находиться. Позже создавалось впечатление, что она просто скучает по своему настоящему дому, но этот период давно прошел, а она уже смирилась. Нет, это определенно не тоска по дому. Тогда что?

Когда Гермиона поделилась этим с Лили, та посоветовала обратиться к профессору Вернс, которая преподавала Прорицания в этом году. Ох, как же Грейнджер тогда возмущалась. Она и в своем времени не любила данный предмет, и это время также не стало исключением. Естественно, она высказала свое недоверие к таким личностям, как Трелони и эта Вернс все в том же разговоре с Лили. Рыжеволосая на это лишь покачала головой и что-то пробурчала о «несносной упертости некоторых».

К слову, та самая несносная особа долго боролась с внутренним скептиком, который твердил, что затея Лили ничем хорошим не обернется. Вторая сторона, более иррациональная, подталкивала на поход к профессору. Все же, что она теряет? Можно просто попробовать, хуже не будет.

Размышляя над сложившейся ситуацией, Гермиона даже не заметила, как к ней подошла миловидная девушка.

— Привет, меня зовут Пэнси Кавалье. Надеюсь, ты не против, если мы будем работать в паре? — вежливо поинтересовалась та.

Грейнджер невольно сопоставила бывшую однокурсницу и студентку Рейвенкло: Пэнси из её времени не обладала привлекательной внешностью, её нос был слишком приплюснут, волосы же у неё были темно-каштановые и слегка спутанные, глаза болотно-зеленые, а уж о наличии пропорциональной фигуры и речи не шло. Девушка, которая стояла перед Гермионой, была полной противоположностью Паркинсон: симпатичная внешность, приятные черты лица, располагающие к доверию, аккуратно уложенные черные волосы, большие темно-карие глаза, миниатюрная фигура, а самое главное — добродушная улыбка.

— Гермиона Лайтвуд, приятно познакомиться. Конечно же, не против.

— Вот и хорошо, — та облегченно вздохнула, что немного удивило ее.

— Итак, произносить это заклинание нужно медленно и четко, без каких-либо запинок. Хотя я думаю, что с ним у вас проблем не возникнет, уж больно оно легкое, — Шарлотта плавно провела палочкой в воздухе и произнесла: — Vitam animi Vires.

Теплый поток энергии медленно кружил над потолком класса, но спустя несколько секунд растаял.

— Все дело в том, что это заклинание направленно именно на поддержание жизненных сил, то есть в случае, когда человек на грани смерти, так что если его не направить на конкретную цель, оно исчезнет.

— Но какой толк от него сейчас? — спросил кто-то из студентов.

— Ничего существенного: если вы направите это заклинание на партнера: элементарно взбодрите его, ненадолго прибавите сил и хорошего настроения. Что же, надеюсь, на этом вопросы закончены. Теперь приступаем к практике.

Повсюду слышались слова заклинания. Гермиона перевела взгляд на своего партнера. Пэнси доверчиво улыбнулась и предложила ей начать.

— Vitam animi Vires, — из её палочки шел поток энергии, от которой покалывало в пальцах. Эффект был таким же, как и говорила Шарлотта. — Теперь твоя очередь.

Пэнси глубоко вздохнула и направила палочку на Грейнджер. Та насторожилась.

— Vitom anemi Viruss, — она слегка запнулась, а после почувствовала непреодолимую и сильную усталость. — Ох, прости, у меня совсем плохо с произношением заклинаний. Что ты сейчас чувствуешь?

— Я слегка устала, — уклончиво ответила Гермиона. Ей не хотелось еще больше огорчать новую знакомую.

— Еще раз прости, это вышло совершенно случайно, — пролепетала Пэнси, когда к ним подошла Шарлотта.

— Что-то идет не так?

— Профессор, это моя вина: у меня не получается правильно произнести заклинание, так что Гермиона теперь чувствует усталость.

— Я уже поняла, что у вас с этим проблемы, мисс Кавалье. Помнится, вы очень часто допускали такие ошибки на моих уроках. С этим нужно что-то делать, не находите?

Пэнси активно закивала, слегка покраснев.

— Думаю, мисс Лайтвуд сможет помочь вам в этом деле, правда?

На секунду Грейнджер растерялась, но почти сразу кивнула.

— Вот мы все и уладили. Постарайтесь как можно больше заниматься вместе перед каникулами. После них будет напряженный график, ведь сдача СОВ — дело крайне важное.

* * *

Занятия с Пэнси оказались не такими простыми, как казались на первый взгляд: та постоянно запиналась и путалась в заклинаниях, что очень затрудняло дело. Гермиона пыталась проговаривать с ней каждый слог, но и это не работало. Их-то она произносила правильно, но целиком выходила какая-то каша из слов.

В чем причина таких проблем, Грейнджер не знала. Были мысли, что тут замешано какое-нибудь проклятье, но тогда возникает вопрос: кто же его наслал? Вроде бы вполне приятная особа, которая по определению не может обзавестись врагами. И только на последних уроках Кавалье все же проболталась: всему виной своеобразная предрасположенность, которая передалась ей по линии давно погибшей бабки. Мать такой «дар» обошел стороной, и, видимо, детей Пэнси тоже минует в будущем.

«Ну почему ты не сказала об этом раньше?», — с досадой думала Гермиона, но потом умерила свое недовольство. Все же девушке нужна была помощь, а врожденные задатки так и рвалась оказать её.

Сейчас же Грейнджер переборола себя и решила навестить профессора Вернс. В конце пути очень хотелось неожиданно развернуться и уйти как можно дальше от этого места, но все было уже решено. Осталось лишь постучать в дверь кабинета. От её стука дверь с легкостью открылась, представляя перед Гермионой такую картину: профессор Вернс расслабленно откинулась на спинку кресла и что-то бормотала, на кофейном столике разместилась почти пустая бутылка с янтарной жидкостью.

«Так и знала, что прорицатели «черпают» свои пророчества именно таким образом», — уверенно заключила девушка.

— Кхм, — она попыталась привлечь к себе внимание, но женщина продолжала бормотать. Гермиона прислушалась. То, что она услышала, показалось ей бредом сумасшедшего, всего лишь набор бессвязных слов. Впрочем, она так отзывалась обо всех словах Трелони.

— Профессор! — более требовательным тоном сказала она.

Вернс неожиданно вскочила и удивленно посмотрела на Грейнджер.

— Вам что-то необходимо, мисс? — собравшись, спросила та.

— Да, профессор Вернс. Меня волнует один вопрос. Точнее, мое состояние, — начала говорить Гермиона, но была прервана.

— На лицо сильное переутомление, вызванное слишком большой нагрузкой образовательной литературой. Думаю, что отдых во время каникул очень поможет, — торопливо произнесла Вернс, многозначительно поглядывая на открытую дверь.

«Ну уж нет, я и так слишком многое в себе пересилила, чтобы явиться к ней! Так просто я не уйду!», — мысленно протестовала Грейнджер.

— Я говорю о совершенно других вещах, профессор. Быть может, вы посмотрите в этих ваших шарах или на картах.

— Нет-нет, переутомление — это не моя область, — не отступала Вернс.

— Возможно, профессор МакГонагалл поможет мне, если уж вы отказываетесь от помощи ученице. Она не потерпит непрофессионализма со стороны преподавателя Хогвартса, — Гермиона придала себе уверенный вид. Она мысленно поежилась и вспомнила слова Эридора о том, что Слизерин мог бы отлично подойти ей.

— Ах вот как вы говорите, мисс. Что же, думаю, мы сможем найти компромисс, — усмехнувшись, сказала профессор Вернс. Легкий взмах палочкой, и дверь с громким хлопком закрылась, от чего Грейнджер вздрогнула. — Присаживайтесь.

В её голосе так и сквозило недовольство.

«Пусть во время каникул занимается погружением в Нирвану, а сейчас мне необходима помощь», — упрямо думала Гермиона.

— Во всяком случае, я все же напомню о своём совете: стоит отдохнуть от учебы, переутомленные студенты крайне раздражительны, — невзначай упомянула та, когда Гермиона села за обшарпанный стол.

Скривившись, она провела пальцем по поверхности стола.

— Неужели школа не выделяет вам деньги на новую мебель? Я слышала, что в классе Прорицания все разваливается на глазах.

— Ну, если бы вы чаще посещали мои уроки, мисс, вы бы убедились в том, что эта собственность вполне безопасна, — язвительно ответила Вернс.

«Неужели?», — подумала Грейнджер. Но сказала другое:

— Мисс Лайтвуд, профессор. Думаю, так будет удобней.

— Не сомневаюсь, — с неприязненной вежливостью сказала профессор. — Позвольте узнать, что же такое случилось, что вы пришли именно ко мне, мисс Лайтвуд.

— Ох, все так плохо. Я даже и не знаю, что мне делать, — наигранно пролепетала Гермиона. Значит, взаимная ненависть? Что ж, ей это нравится, стоит поиграть на нервах этой шарлатанки, как она уже окрестила профессора.

— Ну и что же вас так беспокоит? Умер любимый домовой эльф? — скривившись, спросила Вернс, попутно доставая специальный шар.

— Если бы, — она всхлипнула, отметив, что её поведение выводит собеседницу из колеи. — Я так разбита, совершенно не могу чем-либо заниматься.

— Так что же все-таки случилось?

«Придется потерпеть», — мысленно усмехнулась Грейнджер.

— Моя подруга сказала, что только вы можете помочь мне в этом деле.

— Да что же это за дело такое?! — раздраженно выпалила та.

— А вы разве не можете посмотреть в шар и узнать об этом? — плаксивым тоном спросила Гермиона.

Предсказательница начала учащенно дышать.

— Хорошо, мисс, я посмотрю, — спустя какое-то время она оторвалась от созерцания шара. Угрюмо посмотрев на объект раздражения, Вернс сказала: — Неужели вы пришли ко мне за тем, чтобы узнать, что же вы потеряли?

— Я же вам говорила, это очень важно и проблема такого рода не терпит отлагательств. Скажите мне, что это за вещь?

— Это не вещь, мисс Лайтвуд. Скорее, потребность, если вам так угодно.

— В чем? — искренне удивилась Гермиона.

— Это все определенное чувство, вызванное внешним вмешательством.

— О чем именно вы говорите?

— К вашему глубочайшему сожалению, большего сказать не могу, скоро вы и сами все узнаете. Нарушение хронологии событий и все такое. Надеюсь, вы оставите меня в покое со своими просьбами, — Вернс поднялась со своего места и начала подталкивать ее к выходу. — Как любил говорить мой наставник, всему свое время. Всего хорошего, мисс Лайтвуд.

— Но… — дверь с характерным хлопком закрылась перед её носом.

«Чертова шарлатанка!», — разозлилась Грейнджер. Резко выдохнув, она быстро направилась к своей комнате, но услышала бормотание профессора.

— Что только ученики этого поколения не придумают для достижения своих целей. Надо же было додуматься напичкать студентку этой…

Последнее слово заглушил гомон младших курсов, которые возвращались с обеда.

Чем же её там напичкали, Гермиона так и не узнала. С этих пор она поставила себе условие: впредь даже не думать о таких способах узнать что-либо.

Стены его дома казались холодными и неприступными. Порой Регулус задумывался о том, как можно назвать это домом, местом, куда приходишь в надежде на отдых и моральное успокоение. Вся эта атмосфера так и давила на него, заставляла вести себя «как подобает».

Что ему оставалось, когда дражайшая матушка не упускала возможности высокомерно смотреть на своих подруг, рассказывая о том, какой же воспитанный и послушный у нее вырос сын. Конечно же, про старшего она старалась умалчивать, но если кто-то спрашивал, Вальбурга кривила лицо, что нисколько не придавало ей аристократичности. «Несносный мальчишка», «Не могу поверить, что он мой сын» — фразы, которые Регулусу приходилось слышать из уст матери постоянно. Сначала младший Блэк старался придерживаться такой точки зрения, но потом все это начинало вызывать недоверие. Ведь не просто так его кузина бросила семью ради грязнокровки. Возможно, где-то совсем глубоко, это заложено в их крови. Своеобразный протест против общества. На первый взгляд, их семью можно было назвать самой обычной по меркам их общества: манеры, правила, образ жизни. Но что-то все же проскальзывало.

Среди чистокровной аристократии с давних пор сложилось много традиций, но одну из них Вальбурга — казалось бы, светская дама, — просто игнорировала. Еще с детства, когда Ирма, её мать, показывала свою драгоценную дочь обществу, у миссис Блэк сложилось не самое приятное впечатление о приемах. Конечно же, она не стала затворницей, но больше предпочитала приглашать некоторых влиятельных личностей на ужин, чтобы наладить определенные вопросы. Ах, еще одна деталь: Вальбурга никогда не стеснялась в выражениях. В те моменты, когда какая-нибудь чистокровная ведьма прикроет рот рукой, случайно сказав что-то лишнее, Блэк продолжит гнуть свою линию, не обращая внимания на укоризненные взгляды других людей. Вот только в остальном она старалась вести себя подобающе, чему свидетельствовало изгнание Сириуса из рода. Как она считала, «этот мальчишка» лишь позорил имя Блэков. Будто сама она не вызывает укор со стороны общества своими выражениями, иногда думал Регулус.

Пожалуй, именно по инициативе Ориона их семья продолжала числиться, как нейтральная по отношению к Волдеморту и его войне. Вальбурга долго упиралась, но все же согласилась на его условия. Орион прекрасно понимал, что нейтралитет, если не спасет, то хотя бы поможет им после этой войны. В эти времена многие чистокровные семьи рассчитывали на «нового Лорда». Естественно, были и те, кто стоял по другую сторону баррикады, но они численно уступали приспешникам Лорда.

Своего рода поклонение входило в моду. На Слизерине почти все ученики стремились получить метку, а те, кому удалось заслужить расположение Волдеморта, пытались как можно чаще продемонстрировать ее другим. Естественно, этот культ строился на подобострастии, а не на верном следовании его взглядам. Сам же Регулус не оказался исключением. Он с восхищением смотрел на мага, который клялся изменить этот мир. Впечатлительному подростку сложно устоять перед таким авторитетом. Когда Регулус узнал про Темного Лорда, все внимание переключилось именно на него, а не на брата, как это было раньше. Младший Блэк не хотел этого признавать, но раньше восхищался Сириусом и тем, как тот мастерски нарушал правила, злил их мать и легко приобретал популярность среди однокурсников.

Сириус был тем самым Блэком, в котором больше всех проявился тот самый протест. Он выступал активно, не пытаясь угодить другим. Просто был собой. И именно это завораживало Регулуса: в глубине души — тогда еще совсем мальчишкой, — он хотел быть похожим на брата. Сейчас же восхищение было запрятано еще глубже, уступая место циничному отношению к выходкам Сириуса.

В какой-то момент Регулус, как и его родители, вычеркнул старшего брата из своей жизни. Вот только это было не так просто, как ему казалось: каждый раз Сириус ломал все планы, мполна овладевая чужим вниманием.

— Хозяин, госпожа Вальбурга просит вас спуститься в гостиную, — медленно проговорил Кикимер, появившись с присущей ему неожиданностью.

Регулус вздрогнул, но взял себя в руки и кивнул эльфу.

— Скажи маме, что я скоро подойду.

Кикимер поклонился и так же неожиданно исчез.

«Что же ей понадобилось? Обычно она зовет меня в гостиную не раньше пяти часов», — подумал Регулус, отложив книгу, которую без малейшего интереса читал до прихода эльфа. На каникулах он откровенно скучал, но не мог отказать матери в поездке домой, хотя так хотелось остаться в Хогвартсе, где, как он слышал, намного веселее, да и многие студенты любят проводить время в замке во время каникул. Если верить слухам, школа в это время становится поистине волшебным местом.

Когда Регулус вошел в гостиную, его немного удивил встревоженный вид матери.

— Ты что-то хотела, мама? — спросил он, усаживаясь в соседнее кресло.

— Дело в том, что к нам приедет один человек, моя давняя подруга, если быть точнее, — Вальбурга тяжело вздохнула. — Мы давно не виделись с ней, и я боюсь, что мы не сможем придерживаться тех же отношений. Все же прошло много времени, да и мы изменились со школы.

— Вы вместе учились в Хогвартсе? — для Регулуса это было неожиданностью, ведь у его матери не было подруг в школьные годы. Во всяком случае, она не рассказывала о них.

— Да, на одном факультете, а её брат был на том же курсе, что и я. В общем, это не так важно. Главное то, что завтра она посетит нас по одной причине, — Вальбурга заметно нервничала. — Этот вопрос требует большой ответственности, так что я боюсь не оправдать её ожиданий, ведь она просит о помощи.

— Какого рода помощь ей нужна?

— Понимаешь ли, какое-то время назад на их поместье было совершено покушение, инициатором которого был Темный Лорд, — Регулус насторожился. — Другая часть семьи сейчас живет в Болгарии, так что угроза представляется только тем, кто остался здесь. Но я понятия не имею, как ей помочь. — Вальбурга на какое-то время замолчала. — Ты же знаешь, я придерживаюсь взглядов Темного Лорда, но ведь она когда-то была моей подругой. Что мне делать?

Регулус опешил. Она надеется на него, верит, что он решит эту проблему.

— Я… не знаю, подобное нельзя решить за несколько минут. Возможно, ответ откроется к её приезду, — наконец выдавил он.

Юный Блэк знал, что ей тяжело: с одной стороны Волдеморт, а с другой — подруга, которая придерживается совершенно другого мнения.

— Да, думаю, ты прав, — она сдержанно улыбнулась. — Спасибо, что выслушал меня. Ох, мне же нужно подготовиться к прибытию гостей!

Мать засуетилась, и Регулус понял, что стоит оставить ее наедине со своими мыслями.

* * *

Регулус иногда бросал взгляд на гостью. Гермиона постоянно хмурилась и полностью сосредоточила свое внимание на страницах книги. С их встречи в гостиной она лишь вежливо поздоровалась. Потом Вальбурга тактично намекнула ему, что стоит развлечь гостью, в то время как «взрослые обсуждают важные дела». Её слова немного задели Регулуса, но все же ослушаться он не мог, так что решил проводить Лайтвуд в библиотеку.

«Неужели она совсем не доверяет мне?», — удивлялся младший Блэк. Он снова посмотрел на Гермиону. Только сейчас он заметил, что её руки слегка дрожат, а дыхание учащенное. Можно было с уверенностью сказать, что ей было неуютно находиться в его обществе.

«Да что они все такие нервные? Что мама, что Гермиона».

— В чем дело? — он задал давно интересовавший его вопрос.

Лайтвуд вздрогнула и сильнее сжала книгу.

— Все в полном порядке. О чем ты? — голос ожидаемо дрогнул.

— Ты будто на иголках, да и за все время пребывания здесь ты только и делаешь, что молчишь.

— Значит, ты хочешь поговорить? — Гермиона недоверчиво посмотрела на него. — Чего же ты ждешь?

— Когда юная мисс соизволит проявить подобающее поведение в обществе, — с раздражением произнес Регулус.

Лайтвуд лишь хмыкнула и наклонилась к книге.

— Это дурной тон, не находите? Неужели в том месте, где вы провели забытые годы, вас не учили манерам? — Блэк специально придал своему тону официальности. Почему-то хотелось именно сейчас выплеснуть накопившееся. Под руку попалась гостья.

— И где же, по-вашему, мне предоставляли воспитание? — Гермиона решила подыграть ему.

— Уж точно не в семье аристократов. Я так думаю, что магглы в этом деле до крайности непрофессиональные личности. Так что предположу, что вам пришлось делить свое общество с ними.

Лайтвуд резко задержала дыхание.

«Не мог же я настолько задеть её этим», — недоумевал Регулус.

— Кхм, могу я спросить? — не дождавшись ответа, она продолжила: — Почему же тогда наследник рода ведет себя так бестактно?

— Не по той ли причине, что ты сама изъявила желание прекратить любые любезности? В тот день ты ясно дала понять, что видеть меня не хочешь, — Блэк внимательно следил за выражением лица собеседницы. — Помнишь такое?

— Помню, — она снова нахмурилась и посмотрела в окно.

Откинувшись на спинку кресла, Регулус наблюдал за переменами в её поведении. Гермиона начала ерзать в кресле, стараясь не поворачиваться к нему.

— Здесь очень холодно.

— Здесь всегда холодно, с этим нельзя ничего сделать, — довольно равнодушно ответил парень. Спустя минуту он не выдержал и встал, направляясь к тумбочке, в которую Кикимер специально для вечерних посетителей складывал плед.

Гермиона не заметила, что он подошел к ней и присел на корточки.

— Держи.

Лайтвуд какое-то время недоверчиво смотрела не него, но потом потянулась к пледу.

— Спасибо, — пробормотала она, но когда забирала вещь и случайно прикоснулась к его руке, резко отпрянула, будто ударилась током.

— Что? — Регулуса забавляла эта ситуация. Скопившийся негатив начинал постепенно отступать.

— Ничего, все в порядке.

— Снова это «все в порядке». Неужели нет другого варианта? — он приподнял бровь.

— Чем же тебя так не устраивает такой ответ? — было видно, что к Лайтвуд возвращается уверенность.

— Ты снова за свое. Женщина, неужели ты не можешь поддержать вполне дружелюбный разговор? — он придал себе показную обиду, что вызвало у Гермионы легкую улыбку. — Вот видишь, можешь же, когда захочешь.

* * *

Шарлотта обеспокоенно посмотрела на Вальбургу.

— Как ты можешь предлагать мне такое?

— Но я не вижу других вариантов, — хозяйка дома с сочувствием — а это было большой редкостью для нее, — посмотрела на давнюю подругу. — Так будет безопаснее.

— Но ведь вы с Орионом придерживаетесь нейтралитета, — не переставала твердить Лайтвуд, теребя салфетку, от которой почти ничего не осталось.

— У вас другая ситуация, она очень запутана, но ответ лежит на поверхности, — слегка помедлив, она все же сказала. — Алиссия погибла, потому что твой брат отказался принимать его сторону. История может повториться, если вы продолжите противостоять. Натаниэль уже присоединился, дело остается за малым.

— Даже если я когда-нибудь смогу допустить такую мысль, Бен все равно откажется. Ты же помнишь его упертость, он всегда стоял на своем.

— Но это единственный выход, — Вальбурга уверенно посмотрела в глаза Шарлотты. — Ваша семья должна примкнуть к Темному Лорду.