Студент года (гет)

«Протего!.. Инкарцеро!.. Петрификус Тоталус! — слышалось настолько отчетливо, что сердце пропустило удар. — Авада Кедавра! Круцио!

«Ты не убийца, Драко…» — Дамблдор вновь улыбался.

«Казнь состоится восьмого июня в одиннадцать часов».

Отчаяние.

«Я ухожу. Мои близкие не одобряют общения с тобой…»

«Это Малфой… от него лучше держаться подальше, я слышал, как он убивал ни в чем не повин…»

«Такие, как ты, не меняются!»…

Он проснулся в ледяном поту. И просыпался практически каждую ночь, измученный навязчивыми образами, не дававшими полноценно дышать. Часы показывали лишь половину третьего, вставать было слишком рано, но сон улетучился вместе с криком шестикурсницы с Когтеврана, которая после этого прожила еще не больше двух минут.

Умывшись холодной водой, Драко решил остаться в учебной. Он часто так делал, здесь он не чувствовал себя в изоляции. Расположившись в кресле, слизеринец с пустым взглядом перелистывал «Экономику и бизнес», зная, что лучше не читать вообще, чем делать это так.

Чуткий сон Гермионы снова был нарушен возней в учебной и падением на пол чего-то тяжелого, скорее всего, тома по истории. Сквозь щель под дверью пробивался тусклый, едва видимый лучик света, и было ясно, что вряд ли кто-то, кроме Малфоя, находился там в столь позднее время.

Прошло несколько дней с похода в Сейерхейм, и Гермиона старалась забыть прошедшее воскресенье как страшный сон. Малфой был ей глубоко неприятен, впрочем, это было взаимно. Сев на кровати в полной темноте, она потирала сонные глаза и испытывала раздражение от того, что вынуждена из-за него нарушить свой отдых.

Ступив на пол босыми ногами, она поежилась: сомнение накатывало еще больше, она не знала, как себя повести... С одной стороны, ей хотелось выйти в учебную и узнать, что значили эти ночные блуждания, а с другой — быть может, все гораздо проще? Астрид ведь, кажется, ночевала у него минимум пару раз. Может, они снова изображали свою паршивую любовь?

Гермиона приоткрыла дверь и выглянула, щуря глаза от приглушенного теплого света. Глухая тишина, словно вакуум, была какой-то неестественной, безжизненной и мрачной. Драко повернул голову, и брови его вздернулись вверх лишь на секунду, после чего он совершенно отрешенно произнес:

— Надо же… Героиня войны Грейнджер. Палочку не забыла?

Уколоть ее больнее. Ведь такие, как он, не меняются, она сама это сказала… Что ж, пусть будет так! И чувство, похожее в некоторой степени на детскую обиду, захлестнуло его с головой.

— Ты мешаешь мне спать, — уверенно произнесла она и вошла в комнату, все-таки решив выяснить, почему ей приходится просыпаться от его возни. — И я не боюсь тебя, Малфой.

— А зря. Вдруг мне придет в голову перерезать тебе горло… — Он несколько раз цокнул языком. — Грязная кровь — ингредиент некоторых темных зелий, знаешь ли.

— Себе лучше горло перережь! — Незаметно подступила тошнота, и ей тут же захотелось задеть его в ответ. — И что змеиный аристократ делает здесь в это время? Составляешь план по пропуску Пожирателей?

— Ты совсем сдвинулась, Грейнджер? — он наигранно рассмеялся. У неё получилось…

— Это не я шатаюсь по школе после отбоя! В следующий раз используй заглушающее заклинание, я не намерена полночи слушать грохот!

— Послушай меня, ты, книжная кры…

Гермиона решила, что вернуться в спальню будет верным решением, резко хлопнула дверью и сама наложила заглушку, чтобы не уловить его ворчания в свой адрес.

Конечно, она могла бы сама каждый вечер заботиться о тишине, но ненавидела полное отсутствие звуков, вызываемое этим заклятием, тем более оно спадало спустя пару часов.

Психопатка! Как еще её назвать? Не сомкнув глаз и прокручивая в голове события последних недель, Драко так и не вернулся к себе. Сегодня его ожидает тяжелый день. Ну ничего, может, адреналин, который он всегда получал от игры в квиддич, вернет его в реальность?

* * *

Естественно, речи не могло быть о победе гостей в товарищеском матче против команды Дурмстранга, так как вряд ли кто-то, кроме Драко и Тору Кида, всерьез увлекался игрой, не говоря уже о том, что собрать команду всего из семи человек стало сверхсложной задачей.

—Мерлин, они хоть правила знают?! — с досадой прошептал Драко, вылетая на поле и глядя на перепуганного шармбатоновца, то и дело вытиравшего вспотевшие руки о полы черной мантии.

Игра была в самом разгаре, точнее, разгроме. Как и следовало ожидать, Малфоя несколько раз настиг бладжер, упорно пытавшийся, по меньшей мере, его убить за то, что он почти поймал снитч. А пара попыток действительно стоила внимания! «Бездарные загонщики!..» Но загонщики вылетели в данном качестве на поле в первый раз, чего еще от них ожидать. Охотники были не лучше, всего один забитый квоффл против четырнадцати. Какой позор… Колин Корнелл даже с сочувствием посмотрел на Малфоя, понимая, в насколько тупиковой ситуации находился товарищ, столько лет посвятивший игре в качестве ловца.

Заметив золотистый шарик, пулей пролетевший мимо, Драко стремительно набирал высоту. Ударов ему уже хватило, и он, больше не надеясь на выполнение товарищами по команде своих функций, пытался исправить ситуацию. Не в его правилах было проигрывать, сегодня нельзя было уступать, только не сейчас! Он отчаянно хотел победы, как будто это поможет подняться ему в собственных глазах. Если он поймает снитч, они победят даже при таком смехотворном раскладе вещей... Всё зависело от него! Один метр… сорок сантиметров… десять… два!!!

Он даже не понял, что произошло, когда сзади в его голову врезалось что-то сильное и неуправляемое. Металлический привкус крови во рту — последнее, что он помнил, падая, словно в бездну, на мягкую траву под встревоженные возгласы болельщиков.

* * *

Очнулся Драко уже в больничном крыле. Открыв глаза, он обнаружил себя в странной вращающейся комнате с белыми стенами и высокими потолками. Впрочем, вряд ли комната вращалась: скорее всего, это было лишь иллюзией травмированного мозга. Пробуя сесть, он ощутил резко накатившую тошноту и сразу оставил попытки принять вертикальное положение. За белоснежными перегородками отчетливо слышалась чья-то возня, больничное крыло вряд ли отличалось от Хогвартсского.

— Очнулись, мистер Малфой? — рывком отодвинув занавеску, заглянула полная рыжая женщина средних лет. — Как ваша голова?

— Раскалывается, — поморщившись, констатировал он. — Сколько я здесь?

— Почти пять часов, — быстро ответила она и влила ему в рот горькое зелье красноватого цвета. — Это должно поставить вас на ноги. А сейчас вам нужен полный покой и никаких посетителей. — Ведьма задернула шторку и поспешно удалилась, оставив Драко наедине со своими мыслями.

Опозорился. За все годы игры в Квиддич его ни разу не сбивал бладжер! Мало того, что он в больничном крыле, так еще игра проиграна и поганая грязнокровка может записать эту победу на свой счет!

* * *

«Нет, пожалуйста, только не надо вопросов!» — субботним утром молилась Гермиона, доедая свой завтрак и заметив, как к ней приближались школьные старосты. Она знала цель их разговора, но в ее планы вряд ли входило это обсуждать.

— Привет, Гермиона, — Эмиль и Рози выглядели обеспокоенными, — как Драко?

— Привет. Что?.. — Началось.

Годрика ради! Она понятия не имела, как Малфой. Конечно, нельзя сказать, что ей было совсем плевать, все-таки он единственный, кто здесь связывал ее с привычной жизнью. Но это было не из-за симпатии к нему, а скорее из жалости. В глубине души она даже почувствовала секундный страх, увидев всю эту неприятную ситуацию с его травмой, но быстро одернула себя, понимая, что у Пожирателей жалости ни к кому не было. Когда после падения его отлевитировали в больничное крыло, она через пару часов поинтересовалась у мадам Крю, как ее пациент, но, получив заверения в том, что жизнь его вне опасности, удалилась. Ей в любом случае не хватило бы смелости его навещать, он ведь однозначно не обрадуется её появлению.

Бергман и Хольм переглянулись.

— Ты навещала Драко? Мадам Крю даже на порог нас не пустила, требует пропуск. А ты, кстати, могла бы с легкостью его получить.

— Я думала, вам известно, что мы не общаемся, — выпалила она, допивая остывавший чай.

— Брось, он уже третий день в этой дыре. В последний раз, когда я там лежал, то чуть со скуки не умер; единственное, что спасало, — Роуз принесла несколько книг. — Эмиль укоризненно посмотрел на Гермиону.

— Пусть я покажусь вам полной эгоисткой, но не буду навещать Малфоя. я могу получить пропуск, но пусть к нему пойдет Астрид… да хоть кто, мне все равно. — Она начинала раздражаться. — Когда он в последний раз называл меня сдвинутой книжной крысой, его не беспокоило, что он испортит со мной отношения!

— У Астрид… свои дела, — серьезно произнес Эмиль, зная, видимо, что-то, чем не хотел бы ни с кем делиться. — Поверь, ему и так несладко там, ты же не будешь злорадствовать.

— Может, я сделаю пропуск, а вы сходите? — Гермиона умоляюще посмотрела на друзей, так как все равно не собиралась тащиться в больничное крыло.

— Мы бы с радостью, Герми. Но нас не пустят, мы даже отнесли мадам Крю две упаковки медовых ирисок — без толку, — призналась Роуз.

— Кому-то из вас рано или поздно надо будет уступить, — предположил Хольм. — Надеюсь, ты будешь умнее, — улыбнулся он уголками губ и протянул ей конверт. — Передай, пожалуйста, Драко.

С этими словами они попрощались, зная, что на нее давить бесполезно, но надеясь, что она все-таки смягчится.

* * *

«Черта с два!» — почти выкрикнула Гермиона, хлопнув дверью в учебную и бросив конверт на пустой стол. В ней боролись здравый смысл, жалость, понимание, ненависть, презрение и отчаяние. Грейнджер часто гадала, знал ли Эмиль о темном прошлом Драко, и была практически уверена, что да. Конечно, вероятно, Малфой скрыл несколько фактов из своей биографии, но она выяснит, что к чему!

Услышав негромкий стук в дверь, она насторожилась. Кто бы это мог быть…

— Здравствуй, Гермиона. — Перед ней стоял Виктор Крам. — Ты занята?

— Нет, входи… — Гермиона не ожидала столь раннего визита, но была даже рада, что он навестил ее именно сейчас.

Они общались достаточно часто, но все их разговоры заканчивались быстро и были довольно банальны. Робкий поцелуй после обучения легилименции и объятия на балу были единственными его действиями, которые она позволила, хотя, если бы она захотела, всё развивалось бы куда более стремительно. Она не была влюблена, уже давно прошло то время, когда она с замиранием сердца смотрела на Виктора, сейчас он был для нее больше другом, которого она не хотела терять.

— Давно не виделись. Может, прогуляемся? — предложил он. Но, увидев ее обеспокоенное выражение лица, запнулся: — Ты в порядке?

Нет. Она не была в порядке. Беседа с Бергман и Хольмом заставила ее почувствовать себя полнейшим чудовищем!

Гермиона не ответила, но по ее взгляду, устремленному в пол, все и так было ясно.

— Я же вижу, Гермиона. Что происходит? — произнес он, усадив ее на диван и расположившись рядом.

В ее глазах проскользнуло раздражение.

— Почему все так носятся с этим Малфоем? Я не понимаю…

— Все настолько плохо? — Он посмотрел на нее с удивлением.

— Плохо?! А ты знаешь, что он сделал в прошлом году? Кто его родители? Кто он сам? Я не понимаю, как можно простить некоторые вещи! — Она заметила, как гнев предательски застилал ее глаза. Вот уж чего она не хотела, так это выходить из себя при нем, тем более жаловаться, поэтому умолчала об оскорблениях, которые ублюдок регулярно посылал в ее адрес.

Виктор внимательно изучал ее эмоции, прежде чем выдал:

— Его отец был редкостной тварью.

— Ты знаком с его отцом?.. — Это было для нее открытием, она считала, что Крам лишь мельком видел Драко на Турнире Трех Волшебников, откуда ему знать Люциуса.

— Когда я был школьником, наши семьи часто проводили время вместе, моя мать до самого конца сохраняла связь с Нарциссой, — его слова звучали несколько безразлично, — я думаю, Драко лишь пешка.

— А ты в курсе, что эта «пешка» чуть не убила Дамблдора и пару студентов? — выпалила она, с трудом осознавая, что эти семьи могло что-то связывать.

— Вряд ли он… способен, Гермиона. — Виктор уверенно покачал головой, отводя взгляд от внимательно слушающей его гриффиндорки. — Даже учитывая жестокое воспитание.

Мерлин, она не ослышалась? Виктор Крам защищал Малфоя…

— Но сейчас его родители мертвы! А он так и продолжает себя вести, как будто ничего не произошло, — с гневом выпалила она. — Я вообще не понимаю, зачем он вернулся в школу в этом году!

— А что ему остается, — Виктор пожал плечами и явно не хотел продолжать этот разговор, и не было смысла выпытывать у него то, что она боялась узнать.

— Знаешь… не хочу больше о нем говорить, — хмуро предложила она. Прогуляться к озеру было куда лучшей идеей.

* * *

Сотрясение и два сломанных ребра все еще давали о себе знать. Третий день Драко лежал в полной изоляции за белоснежными занавесками и думал, что лучше бы свернул себе при падении шею. Он был подавлен, но боль причиняли не столько физические страдания, сколько нахождение наедине со своими мыслями.

Мадам Крю заглядывала к нему три раза в день, чтобы напоить мерзкими горькими отварами, и ему невольно вспомнилась мать, заботы которой сейчас так не хватало. Он бы все отдал за то, чтобы увидеть ее, обнять, поговорить, исправить ошибки прошлого, попросить прощения за то, что всё закончилось именно так… Он так и не смог до конца осознать казнь Нарциссы и слишком много брал на себя.

— К вам посетитель, Малфой, — приоткрыла занавеску мадам Крю. — Входите, у вас десять минут.

«Мерлин, что за тюрьма».

— Что ты здесь делаешь, Грейнджер? — хмуро спросил он, глядя на гиффиндорку, нехотя усаживающуюся на табурет рядом с его кроватью. Только ее здесь не хватало… Мало того, что она стала свидетелем его поражения, так еще ей хватило наглости припереться сюда и наблюдать его на больничной койке!

— Для начала мог бы и поздороваться, — тихо сказала она. — Всех уж очень интересует, как ты, мне надоело, что из меня делают какого-то зверя из-за того, что я не горю желанием навещать тебя.

Он слишком плохо себя чувствовал, чтобы сейчас придумывать остроумный ответ.

— Можешь передать всем, что я не нуждаюсь в твоих посещениях. Уходи. — Драко отвернулся от нее и ждал, что она швырнет в него чем-нибудь, но вместо этого Гермиона положила на тумбу небольшой конверт.

— Эмиль и Рози просили тебе передать.

Она сама не понимала, почему не уходила. Возможно, потому, что выглядел он совершенно паршиво. Бледность была его привычной особенностью, но сегодня его лицо приняло еще более тусклый вид. Малфой был удручен, и это не могло скрыться от ее надоедливого взгляда. Но что было причиной? Слова МакГонагалл прокручивались в голове вновь и вновь. Она на секунду представила, каково это — быть пешкой в чьих-то руках, каково потерять в этой войне всех близких, вернуться в школу и выносить косые взгляды, быть преданным друзьями. Но Малфою, очевидно же, было все равно. Гермиона, честно, не могла представить, что хорек может испытывать человеческие эмоции, его безразличие лилось через край, наверняка он уже пережил свою утрату. Разве проклятые Пожиратели не заслуживали этого?

— Они просили узнать, когда тебя выпишут.

— Я не знаю, — устало произнес Драко.

Напряжение росло. Почему она не уходит?!

— Я смотрела игру, Малфой, — слова сорвались раньше, чем она успела осознать. Нет, Гермиона, ты же не собираешься делиться с ним своими мыслями на этот счет?! — Это было несправедливо.

Она прекрасно понимала исход матча еще до его начала, видела, что команда обречена и единственные люди, способные на более-менее адекватную игру — Тору и Драко. Но им было не под силу справиться со всем в одиночку! Ее маниакальная правильность не дала закрыть глаза на эту вопиющую несправедливость, ведь дурмстранговские болельщики явно не считали матч товарищеским! Что могли сделать гости в количестве двадцати человек, семь из которых на поле, а пять — абсолютно бездарны?!

Пауза снова затянулась, видимо, он думал, стоило ли отвечать. Малфой действительно очень переживал это поражение и воспринимал его в большей степени на свой счет.

— Они не имели права выпускать вас против действующей команды. Это же верх безрассудства! Все могло закончиться куда хуже!

— Куда хуже?! Да пораскинь мозгами уже, наконец! — обессиленно рассмеялся он. — Триста сорок — двадцать. Все полетело к чертям собачьим!

— Я не об этом, — оборвала она. — Студенты могли пострадать, думаешь, тебя одного сбил бладжер? Квиддич — командная игра, и было совершенно ясно, что две трети из вас не понимают, что делают на поле!

— Не играй сердобольную праведницу! Зачем ты пришла, Грейнджер? К чему эта речь? — Сейчас на него накатила волна гнева, он был готов разбить себе руки, вдарив по каменной стене. Если бы у него было хоть немного сил... — Закончи этот поганый сеанс жалости и проваливай!

— Ты отвратителен! Я просто хотела сказать, что вы вдвоем с Кида все равно не смогли бы ничего изменить!

Гермиона поспешно встала и, ничего больше не сказав, оставила его одного.

«Не смогли ничего изменить…» — Драко не хотел признавать, но после этих слов стало немного легче.