Студент года (гет)

«…Приглашаем вас в Хогвартс для окончания обучения. Список учебников для седьмого курса…» — Гермиона уже полчаса перечитывала письмо, которое ей прислали неделю назад совиной почтой.

Вернуться в школу... Минерва МакГонагалл, ставшая новым директором, дала шанс вернуться всем бывшим семикурсникам. Гермиону это предложение не сказать чтобы радовало, но без сдачи ЖАБА можно забыть о карьере в Министерстве, она прекрасно это понимала, поэтому и ответ был очевиден.

Она знала, что студентов «восьмого» курса вряд ли наберётся много, большинство не захочет возвращаться, но разве была какая-то разница лично для неё… Главное — Гарри и Джинни будут с ней. Рон, конечно же, сразу отправил письмо в мусорное ведро. Он ненавидел учёбу, да и не собирался бросать сейчас Джорджа, который после смерти брата совершенно ушёл в себя. Хотя, опять же, какая ей теперь разница? Их романтические отношения сошли на нет через пару месяцев после Победы; он был настолько погружён в проблемы семьи, что не понимал, как она нуждалась в нём тогда.

Громкие дела Пожирателей каждый день в течение всего лета освещались на страницах "Пророка". Казни, расправы, поиски сбежавших преступников, слушания в Визенгамоте… Гермиону и Рона много раз вызывали для дачи показаний, Гарри затаскали по судам, где он снова и снова должен был возвращаться в ненавистное прошлое…

Пожирателей и их семьи не щадили. Слушания проводили потоком, быстро, не вдаваясь в оправдания, в полном составе судебной коллегии в зале номер десять в подземелье Министерства магии.

— Особо опасные преступники должны быть мертвы! — шептались присяжные, лишь завидев обвиняемых.

— Его родителей казнят, он оправдан, — это всё, что Гарри рассказал друзьям о заседании второго июня. Поттер был особо молчалив. Он и так стал очень мрачным в последнее время, но в день, когда проходил суд над семьей Малфоев, он напился до невменяемого состояния. Наверное, новости именно этой семьи трогали их больше, чем другие. Они с детства знали Драко, и осознание того, что он такой же, как они, не старше и не мудрее, заставляло воспринимать известия о нём как нечто более личное. Сообщение Гарри вызывало горькое чувство жалости к слизеринцу как к человеку, смешанное с верой в правильность происходящего… Люциус заслуживал смерти, и каждый готов был поклясться, что это так. Нарцисса… Присяжные Визенгамота не посмотрели на ложь его матери во имя спасения Поттера, как и на то, что их семья покинула Тёмного Лорда перед битвой. Гарри не утаил ни того, что Драко не опознал их в Малфой-Мэноре, ни того, что благодаря его матери он остался жив. Присяжным было достаточно лишь факта, что Малфой-Мэнор с позволения его хозяев был пристанищем союзников Волан-де-Морта.

— У неё же нет метки, она непричастна… — твердил Драко, но он не имел права голоса.

— Вы знали, что выходили замуж за Пожирателя смерти, и всё равно поддерживали мужа во время магических войн! Почему вы не обратились в Министерство? Штаб-квартира Тёмного лорда находилась в вашем поместье, вы могли бы сообщить об этом в соответствующие службы, или, может, вам больше нравилась тёмная сторона?

Утром девятого июня заголовки газет пестрили колдографиями, которые заставили Гермиону содрогнуться. На первой полосе Пророка промелькнуло знакомое имя.

«Казнь Малфоев. Сколько стоит свобода их сына? — она лишь мельком пробежала глазами по строчкам… — Драко Малфой от комментариев отказался».

— Получил своё, — еле слышно произнесла Гермиона.

Из глубокой задумчивости её вырвал резкий звук захлопнувшегося окна. Кажется, в новостях предупреждали о буре…

— У меня к вам серьезный разговор, мисс Грейнджер. — Минерва МакГонагалл держала в руках длинный свиток пергамента. Эта женщина всегда вызывала неподдельное уважение у гриффиндорки, и вот теперь она, староста седьмого курса, сидела напротив нового директора и терялась в догадках. Она до сих пор по привычке прокручивала в голове возможные проблемы, которые могли неожиданно возникнуть и стать причиной их разговора, но лицо профессора совершенно не выглядело обеспокоенным. — Вам известно о традиции «Студент года»? — спросила она.

Объяснения были не нужны. Конечно же, Гермиона знала о том, что это программа по обмену студентов. Только Хогвартс, насколько ей известно, уже лет десять не был принимающей стороной, а в прошлом году, скорее всего, вообще отказался от участия.

— Да, я… слышала... — Гермиона без лишних слов поняла, что выбор пал на неё. Кажется, руки начали предательски дрожать.

— Вчера мы получили письмо из Дурмстранга с приглашением. В этом году конкурс проводится там, и участие принимают все школы, одиннадцать в общей сложности. — Директор ещё раз заглянула в пергамент.

Чего же она тянула…

— Две недели назад назад мы направили списки студентов с наивысшими средними результатами СОВ, и магический жребий пал на вас. Поздравляю, мисс Грейнджер. — Профессор нечасто улыбалась в последнее время, но сейчас, очевидно, она получала удовольствие, сообщая результат.

Вписать в своё резюме участие в проекте было уже престижным, это открывало после выпуска ряд преимуществ, не говоря о том, что студенты обзаводились кучей полезных связей. А победа… Неужели это не сон? Гермиона незаметно ущипнула себя за запястье.

— …для того, чтобы построить карьеру, конечно же, — закончила директор. Миссис МакГонагалл всё ещё расписывала преимущества участия, хотя какой был в этом смысл. Неужели она думала, что Гермиона откажется? Да это было лучшее, что могли предложить ей в этом году, потому что после приезда сюда она фактически всё равно только и делала, что сидела в библиотеке. Между Гарри и Джинни был роман, и быть третьей лишней никак не входило в её планы.

— Это огромная честь для меня, я… я постараюсь не разочаровать вас.

Если бы она видела себя сейчас! Она выглядела так, словно стала собственницей национальной библиотеки Великобритании. Гермиона давно не чувствовала такого подъема настроения — события последних нескольких месяцев вряд ли можно было назвать радостными.

— Будьте готовы к отъезду через неделю. — Как же было приятно видеть улыбку директора!

— Профессор МакГонагалл, — уже вставая, обратилась к ней Гермиона, — а кто будет вторым представителем школы?

Конечно же… По традиции школу представляли парень и девушка из числа семикурсников. И странно, что сейчас вызвали её одну.

Почему-то улыбка тут же пропала с лица директора. Она как будто занервничала, напряглась, не желая отвечать на этот вопрос.

— Я стараюсь решить эту… проблему, — строго произнесла она. — Я буду держать вас в курсе, мисс Грейнджер. Начинайте готовиться к отъезду, полгода в Дурмстранге будут непростым испытанием.

МакГонагалл убрала пергамент в ящик стола и встала, собираясь покинуть кабинет.

* * *

Они сидели в гостиной Гриффиндора поздно вечером, и мягкий свет падал на родные лица Гарри и Джинни.

— Если честно, я рада, что могу уехать. — Гермиона встала и подошла к нешумно потрескивавшему камину, уставившись на теплые языки пламени. Да чего уж… Она даже представить не могла, что всё так обернётся. Фантастическое везение…

Да, война закончилась, но треть студентов в этом году не вернулась в Хогвартс, а в Пророке все еще слышались отголоски кровавой бойни с Волан-де-Мортом под различными извращавшими факты заголовками. Боже, как она устала от этого… От последствий войны в целом, от депрессии, от перемен в близких людях, которые справлялись, как могли. Если могли.

— Вы только представьте, — глаза её горели, — это колоссальный опыт, новые знания. Там ведь наверняка совершенно другой подход к обучению!

Джинни улыбалась, положив голову на плечо Гарри, пока он медленно поглаживал её запястье.

— Гермиона, мы так рады за тебя! — Гарри был предельно искренним, он просто не умел врать. — Уверен, что МакГонагалл выдохнула с облегчением, когда узнала, что тебя выбрали.

— Ещё бы! — сказала Джинни. — Может, найдёшь там какого-нибудь норвежца, — рассмеялась подруга. — Только меня знаешь, что смущает? — нахмурилась она.

— Что?

— Почему директор не сказала, кто с тобой поедет? Я так поняла, результаты жеребьёвки уже есть, какой смысл ей скрывать…

— Понятия не имею. Возможно, у неё есть есть причины, — пожала плечами она. Но разве это что-то меняло?

У Дурмстранга всегда была ужасная репутация, и Гермиона знала об этом задолго до того, как порог Хогвартса переступил Виктор Крам.

Она сидела в гостиной Гриффиндора уже полчаса и нервничала. Часы показывали без двадцати минут пять, а это значило, что она пришла слишком рано. В голове крутилось столько мыслей... Что ждёт её там? Справится ли она? Как будут проверять знания? Ей ведь было известно, что она едет туда не развлекаться. Гермиона старалась не думать об этом, ведь через двадцать минут миссис МакГонагалл ждала их в своем кабинете, чтобы дать последние наставления перед нелегким путешествием. Их. А кто был этим вторым участником? Может, она вообще поедет одна?

Часы пробили пять. Гермиона стояла перед дверью в кабинет директора и едва различала голос МакГонагалл, которая что-то говорила. Должно быть, второй студент уже внутри — вряд ли кто-то другой навестил бы ее в пять утра.

— Входите, мисс Грейнджер! — Гермиона после тихого стука приоткрыла дверь в просторный, наполненный холодным утренним светом кабинет. МакГонагалл сидела за массивным дубовым столом, а напротив нее — два высоких кресла, спинки которых полностью скрывали кого-то. — Присаживайтесь.

Уверенно поздоровавшись, Гермиона подошла к креслу и, садясь, посмотрела направо, чтобы поприветствовать парня. Она не сразу поняла, кто сидел рядом... Ей понадобилось ровно три секунды, чтобы осознать, что земля уходила из-под ног… Верно, это ошибка. Видимо, Драко Малфою просто нужно было переговорить с директором, и сейчас зайдет кто-то другой, и все встанет на свои места… но Драко не уходил.

Гермиона не села, а упала в кресло от неожиданности, чем вызвала невесёлую ухмылку блондина. Она моментально отвернула голову и вздрогнула, вспомнив их с Роном последнюю стычку в суде.

Минерва, видимо, заметила недоумённое выражение лица Гермионы, и поспешила сообщить:

— Я уверена, мистер Малфой достойно справится с возложенной на вас задачей. — Она выглядела рассерженной; вне всяких сомнений директор не хотела отправлять в Дурмстранг слизеринца, но, скорее всего, изменить результаты жеребьёвки не получилось. — Нам нужно обсудить некоторые моменты, — она говорила жестким и не терпящим возражений тоном, так что Гермиона даже засомневалась, в этом ли кабинете она сидела неделю назад…

Гермионе было неизвестно, что происходило с ним после ужасных событий прошлого года, если не считать громких статей в Пророке, которым не всегда можно верить. Единственное, в чем она была убеждена, — они взрослели, потому что былая неприязнь приняла скрытые формы, а колкие замечания практически сошли на нет. Малфой почти ни с кем не общался, его сторонились, считая, что он причастен к пыткам и до сих пор продолжал тёмные дела семьи, а он не пытался доказать обратное. Наверное, ей было его жаль, потому что она помнила, как страшно ей было, когда она лишилась родителей.

— …и я обязана вас предупредить о том, какая ответственность ложится на ваши плечи. — МакГонагалл попеременно смотрела на Драко и Гермиону. Из лица Малфоя словно была выточена маска безразличия. Он до конца не понимал, что делал здесь, но ему уж точно было нечего терять. Ему было прекрасно известно, что Грейнджер будет вторым представителем от их школы, но это мало его волновало. Ему было настолько плохо, что иногда хотелось просто покончить с собой. Сейчас он хотел уехать подальше, неважно куда — ему просто необходимо было отвлечься от темных мыслей, не покидавших его с казни родителей.

Гермиона была погружена глубоко в себя, лишь отдаленно слыша обрывки фраз о том, как важны манеры, примерное поведение и отличные знания. Слезы навернулись на глаза, и она сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться.

— Мисс Грейнджер, задержитесь, пожалуйста, для личной беседы.

* * *

Через час они стояли на причале: Гермиона и ее лучшие друзья, которые, похоже, были не рады, узнав последние новости. В планы Гарри и Джинни никак не входило отпускать ее с Малфоем; они готовы были идти к МакГонагалл немедленно, не дожидаясь, пока Гермиона сядет на корабль вместе с надменным слизеринцем.

— Будь с ним осторожна. — Гарри, казалось, не понимал, как относиться к Драко в данной ситуации. Он давно не вызывал у него ничего, кроме жалости. — Если что-то случится, сразу обращайся к профессорам или директору.

Малфой, стоявший вдалеке, отчётливо слышал это, но никак не прореагировал. Конечно, раньше он бы приблизился к гриффиндорцу, бросив, что не собирается пачкать руки об его грязнокровную подружку. Скривился бы и надменно сообщил, что на ней до сих пор отпечатки рыжего, а ему не пристало подбирать бракованное барахло, но теперь он лишь отвернулся.

— Лучше держись от него подальше, — прошептала Джинни, покосившись на слизеринца.

Мощный гул, принудивший плотно закрыть уши, заставил всех обернуться. Из озера, переливаясь в лучах утреннего солнца, стали появляться очертания огромного судна. Никто даже не заметил, как профессор МакГонагалл и еще несколько учителей появились, чтобы поприветствовать представителей Дурмстранга. Трап причудливого корабля опустился, и к ним вышел Лайнелл Берни — начинавший седеть мужчина лет тридцати восьми в шерстяной мантии и довольно потрепанном тёмном костюме. В руках он держал свиток пергамента, который, кратко поздоровавшись, зачитал присутствовавшим:

— Школа магии и волшебства Дурмстранг рада приветствовать на борту своего корабля учеников Школы магии и чародейства Хогвартс. Гермиона Грейнджер и Драко Малфой?

— Да, вы правы, — профессор МакГонагалл поспешила объяснить ситуацию, — письмо, которое я направляла насчёт...

Но это, кажется, совершенно не интересовало мистера Берни. Гермиона успела заключить в объятия своих друзей и получить от учителей пару слов напутствия, прежде чем мистер Берни помог ей подняться на борт. За ней последовал Драко.

— Я рад, что вы присоединились к нам. Время — дар, и его не так много, нам пора, миссис МакГонагалл, подпишите, пожалуйста, доверенность, — быстро произнес Лайнелл, и магическое перо мгновенно оказалось в руке профессора.

Это заняло всего пару секунд, и она не успела даже произнести слова благодарности — так быстро корабль скрылся в тёмной пучине озера. Провожающие ещё долго смотрели на тихую озерную гладь.

«Пусть у тебя все будет хорошо».

* * *

— Следуйте за мной. — Лайнелл Берни шел по длинному коридору, на стенах которого красовались двуглавые орлы — неизменный символ Дурмстранга. Коридор был достаточно узким, поэтому приходилось идти друг за другом, но вскоре он вывел их в просторный зал, щедро украшенный деревянными скульптурами ручной работы. На стенах виднелись иллюминаторы, впускавшие призрачный рассеянный свет, отчего казалось, что комната была окрашена в зеленоватые тона. Из зала было несколько выходов, и Лайнелл, заглянув в свиток, произнес: — Каюты двести сорок два и двести сорок три. Вторая дверь слева, по коридору и направо. Обед в два, первая дверь слева. В Дурмстранг прибудем не раньше семи вечера.

Гермиона хотела задать вопрос: «Как же это свойственно заучке!» — но Лайнелл уже скрылся из вида, поэтому им ничего не оставалось, кроме как найти место своего отдыха. Гермиона мельком посмотрела на Драко и отвернулась.

— Что с твоим лицом, Грейнджер? — Он был серьёзен и мрачен. — Боишься, что я надену безносую маску?

От этого стало не по себе.

— Ты ненормальный. — Она резко развернулась и пошла по направлению к каюте.

Быстро открыла дверь в огромный коридор. Каюты… двести один, два… три, четыре…

"Беги скорее, Грейнджер, может, получишь очки Гриффиндору за кислое лицо!" — послышалось бы ей вдогонку, но Драко был слишком подавлен.

Гермиона быстро наткнулась на двести сорок вторую каюту, дернула ручку и оказалась внутри. Первое, что она сделала, — закрыла дверь на засов.

Каюта была небольшой. Кровать и тумбочка, на которой было аккуратно разложено несколько газет. Но этого было вполне достаточно для полноценного отдыха. Гермиона села. Меньше всего ей сейчас хотелось переживать ещё и из-за этого преступника, но она не могла выкинуть из головы тот факт, что следующие полгода ей предстоит провести рядом с ним.

* * *

Драко всё ещё стоял в зале. Подошёл к одной из стен и стал рассматривать морские пейзажи. Они оживали на его глазах, переливались, волны накрывали одна другую, и казалось, что вода сейчас польётся со стен, смывая всё на своем пути. Эти картины полностью отражали его настроение, ведь, если было бы можно, он крушил бы всё вокруг, не обращая внимания ни на что. Грейнджер. Она просто бесила его по привычке. Всегда. Гермиона могла вообще ничего не делать — у него сейчас всё вызывало такую вязкую, тянущую ненависть, что он мог бы поклясться, что не было ни одного человека на земле, который бы его не раздражал. И не только в Гермионе дело, просто негативным эмоциям давно нужно было дать выход — слишком долго они копились у него внутри. Он окончательно потерял все ориентиры. Его отец всегда направлял и безапелляционно давал Драко понять, что будет для него лучшим. Воспитание в аристократической манере, чистокровные друзья, никаких проявлений тёплых чувств, жёсткий контроль — вот что видел Малфой на протяжении своего взросления. А что сейчас? Неизвестность, безразличие и апатия.

Каюта двести сорок три. На тумбочке всё те же несколько газет. Отдыхать не хотелось, не хотелось вообще ничего, его разум был затуманен, заглушен размышлениями. Со времени казни его родителей прошло несколько месяцев, и лучше не становилось. Огромное состояние, которое досталось ему в наследство, не могло восполнить его потери, хотя он всегда считал, что деньги много значат в жизни. Он понимал, что абсолютно ничего не соображал, внутренне полностью дезориентирован, как бы ни старался храбриться. Нужно было сдать проклятые ЖАБА, возглавить семейный бизнес, которым сейчас управлял его троюродный дядюшка Корнел Крафт, привести в порядок Малфой-Мэнор. А кем он был сейчас? От его самоуверенности не осталось и следа, это было лишь маской, остальным об этом было знать необязательно.

* * *

— Через сорок минут мы прибываем в Школу магии и волшебства Дурмстранг. — Мистер Берни стоял на небольшом возвышении просторного конференц-зала. Морское сообщение работало быстро, и к обеду все двадцать студентов уже были собраны на корабле. — Хочу обратить ваше внимание на строгие правила школы, в которой вам предстоит провести следующие полгода.

Драко отметил, что мистер Берни, похоже, долго учил этот текст, потому что выдавал он его сейчас автоматом, без единой тени эмоций на гладко выбритом лице. Гермиона сидела через четыре ряда от него и записывала. Заучка записывала правила… Малфой закатил глаза. Неужели нельзя хотя бы на полчаса притвориться нормальной...

— …строго запрещено покидать комнаты после двадцати трёх часов. Всех нарушителей ждёт предупреждение, затем более жёсткая форма наказания.

— Нас будут топить в Норне? — Головы студентов повернулись на парочку азиатов, сидевших поодаль, по всей видимости, из школы Махоутокоро. Брат и сестра, двойня. Гермиона была наслышана об этой школе. Японские студенты практически всегда становились лучшими, они бесчисленное множество раз принимали у себя делегации.

По залу пробежал смешок.

— Надеюсь, до этого не дойдет, мистер Кида, — Лайнелл Берни отвлекся всего на секунду и продолжил, — в ваших интересах соблюдать правила. Место расположения Дурмстранга тщательно охраняется, вы подвергнетесь заклинанию памяти и не сможете покинуть школу до Рождественских каникул.

По спине Гермионы пробежал холодок. Она только сейчас в полной мере осознала, что уже не в Хогвартсе, что предоставлена сама себе и единственный человек, с кем она знакома, сейчас сидел вдалеке от неё и пялился на чучело белки, уродовавшее одну из стен.

Прекрасное озеро Норн отражало в своих водах величественный замок с остроконечными куполами. Статный и мощный — именно такой, каким по рассказам Виктора представляла себе Гермиона. На причале студентов встречали старосты школы — Роуз Бергман и Эмиль Хольм. Они говорили приветственную речь, и их радушные лица позволили немного сбросить напряжение. Рози была обычной девушкой. Изящной, с в меру правильными чертами лица и маленькими ямочками на щеках, которые придавали ей некую миловидность. Длинные каштановые волосы, заплетенные в аккуратную тугую косу, непринужденно спускались с ее плеч. Эмиль Хольм, напротив, излучал мужественность и жесткость. С первой минуты Гермиона почувствовала странную силу, которая невидимой стеной шла от него. Что-то было в этом взгляде, что-то заставляло ее смотреть на него снова и снова.

— Неприлично пялиться на людей, Грейнджер. — Она резко повернула голову с твердым намерением просверлить подонка взглядом.

— Я не пялюсь, следи за собой! — прошипела она, нахмурив брови.

Он что-то ответил ей, но Гермиона уже двинулась вместе с остальными за Бергман и Хольмом.

Малфою всегда доставляло удовольствие унижать других, при том что он вряд ли был злобным по своей природе. Просто так было заведено. Делать вид, что тебе все равно, всегда проще, и эта маска настолько приросла к нему, что стала неотъемлемой частью его личности. Он так глубоко погряз в этом, что прочно укрепил репутацию бездушного заносчивого аристократа, каковым его считала добрая половина школы.

Октябрь только начался, но было уже холодно. Пожелтевшие листья падали на землю, ложились на увядшие клумбы, ныряли в воду небольшого фонтана. Осень здесь стала полноправной хозяйкой, поэтому уже сейчас хотелось лечь под теплое одеяло с интересной книгой и малиновым чаем.

Массивная дверь замка отворилась, и перед ними предстал огромный холл со множеством светившихся холодным светом ламп. Посреди, словно заявляя права на самое почетное место, красовалась объемная колонна, вершину которой украшали старинные часы в виде двуглавого орла, которые показывали без четверти восемь.

Навстречу им быстрым шагом приближались преподаватели и директор — Любен Витшов, о котором целую лекцию прочитал мистер Берни полчаса назад. После смерти Игоря Каркарова многое в школе изменилось, ушла атмосфера страха и безнадежной покорности, но среди учеников и преподавателей все еще было много сторонников старых порядков. Несколько лет назад школа даже не могла представить, что будет принимать делегацию студентов других заведений. Она была настолько закрытой, что даже дурмстранговцы порой не могли связаться с родными на протяжении учебного года.

— Добро пожаловать в Дурмстранг, надеемся, дорога была легкой. — Любен Витшов, крайне худой, невысокий мужчина лет пятидесяти, неторопливо оглядел всех гостей. — Мы хотим поприветствовать вас, уважаемые, в стенах нашей школы.

Гермиона отметила, что преподавательский состав выглядел очень сурово. Одетые в темные костюмы различного покроя и бордовые мантии, они скорее были похожи на грозные статуи, чем на людей. Хотя, надо признать, их лица не были напряженными, и не было причин думать, что делегации были не рады. И в этот миг Гермиону словно пронзил чей-то настойчивый, сверлящий взгляд, и она почувствовала, как ее дыхание перехватило. Это был Виктор Крам. Повзрослевший и возмужавший, с гордо поднятой головой, он стоял среди преподавателей и не сводил с нее глаз. Ни тени улыбки, он лишь кивнул ей отстраненно, но, видимо, не мог взглянуть на кого-либо еще. Она тоже изменилась после последней их встречи. Черты лица стали более взрослыми, взгляд — серьезным, хотя и раньше казалось, что в Хогвартсе не могло быть никого серьезнее Гермионы Грейнджер. Война наложила отпечаток на многих, и она не была исключением.

— …Сейчас вас проводят в ваши комнаты, а ровно в девять в Большом зале состоится знакомство с традициями школы и ужин в вашу честь. Мистер Хольм, мисс Бергман, проводите, пожалуйста, гостей в Юго-Западную башню и покажите школу. Добро пожаловать!

В суматохе Гермиона не заметила, как преподавательский состав удалился, а делегация тронулась в направлении Нового крыла, параллельно изучая расположение основных залов и аудиторий.

Малфой узнал Крама. В детстве они несколько раз пересекались и неплохо ладили. Отец старательно подбирал друзей маленькому Драко, а Виктор принадлежал одной из богатейших чистокровных семей, которая не могла не попасться на глаза Люциусу. Но четырехлетняя разница в возрасте и обучение в разных школах не способствовали их сближению, а после Турнира Трех Волшебников, когда Виктор пригласил грязнокровку Грейнджер на бал, Драко и вовсе не знал, что ему думать.

Юго-Западная башня состояла из семи круглых этажей, связанных спиралевидными ступенями. Первые пять были заняты дурмстранговцами-семикурсниками, шестой и седьмой выделили для гостей. За каждой дверью находилась небольшая учебная комната со всеми принадлежностями, рассчитанная на двоих студентов, что было очень удобным, так как ее спокойная обстановка как нельзя лучше настраивала на обучающий лад. Из учебной вели еще две двери в личные спальни студентов, вряд ли большие и вряд ли уютные.

К ужасу Гермионы, все двери в учебные были подписаны. За них уже заранее все решили, видимо, посчитав, что студенты, приехавшие из одной школы, должны непременно ладить между собой. Конечно, у других так и было, и это нормально. Но Гермионе «посчастливилось»: лишь она одна не ходила бок о бок со своим школьным «товарищем». Когда делегация дошла до седьмого этажа, остались всего десять человек.

— Школа магии и чародейства Хогвартс! — Рози Бергман указала на одну из дверей.

— Спасибо, — процедила Гермиона, понимая, что нельзя показывать своего раздражения, так как это могло навредить репутации школы.

Драко лишь кивнул, хотя делить учебную с гриффиндоркой также не входило в его планы.

— До встречи в Большом зале. — Хольм, кажется, был рад, что скоро освободится и сможет заняться своими делами.

Драко открыл дверь, жестом приглашая Гермиону пройти первой. Это ее смутило, но она осознавала, почему он делал это, поэтому промолчала и, лишь войдя в учебную, позволила себе сморщить нос.

— Не зазнавайся. — Он включил свое вечно скучающее выражение лица.

— Предлагаю составить график пользования учебной, чтобы не мешать друг другу. — Она постаралась максимально сохранить спокойствие.

Драко лишь усмехнулся.

— Чтобы мне не мешать, тебя вообще не должно здесь быть, — прозвучало как-то зло.

— МакГонагалл ошиблась, только не во мне, — парировала Гермиона. С этими словами она зашла в дверь справа и, громко хлопнув, наложила заглушающее заклинание.

"Идиотка", — подумал Малфой и, постояв несколько секунд, направился во вторую комнату, чувствуя нараставшее раздражение.

* * *

Без пяти девять все студенты уже собрались в Большом зале. Он был чем-то похож на Хогвартский, правда, как отметила Гермиона, не такой большой и уютный. В Дурмстранге не было деления на факультеты: за каждым столом сидел отдельный курс, а обособленный стол, покрытый белоснежной скатертью и находившйся на небольшом возвышении, принадлежал преподавателям, которые уже заняли свои места и что-то оживленно между собой обсуждали.

Гостям указали на места за столом семикурсников. И опять эти идиотские таблички! «Школа магии и чародейства Хогвартс».

«Они, стало быть, издеваются?!» — Драко надменно посмотрел на Грейнджер. Старосты Дурмстранга слишком хорошо выполняли свои обязанности, продумав все до мелочей. Наверняка получили поощрение от директора, чтоб их. Сев рядом, Драко как можно дальше отодвинулся от Гермионы и отвернулся. Он был зол на всё и всех, жутко устал и не хотел слушать никакие глупости.

Любен Витшов произнес короткую речь, после чего предоставил слово каждому из девяти преподавателей. Они посвятили гостей в древние традиции, незыблемые основы, непререкаемые правила, которым обязан следовать каждый студент этой существовавшей много веков школы.

— Порядочность, вежливость и честность. Сила, храбрость и мужество. Отвага, честь и взаимопомощь… — Драко чувствовал, как его голова начинает пульсировать. — И, самое главное, не забывайте, что все магическое сообщество — огромная семья, именно от вас зависит будущее.

— Какой бред, — Малфой чуть пошевелил губами. Голова раскалывалась. Какая семья, о чем они. Да волшебники веками готовы были глотки друг другу перерезать, кому, как не им, это должно быть известно.

— А сейчас давайте поприветствуем наших гостей. Школа магии Уагаду! Оби Руфаро и Абена Наила. — Зал захлопал, а за их столом привстали сидевшие недалеко мулаты. — Академия магии Шармбатон — Морис Ришар и Софи Боннар! Добро пожаловать! — Французы привстали, и, надо сказать, Софи была очаровательна. — Школа магии и чародейства Хогвартс — Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. — Они встали, сделав едва заметный кивок головой. Их приветствовали. Вся школа сейчас смотрела только на них, и Гермионе стало жутко неуютно здесь совершенно одной перед огромным количеством студентов. — Школа магии Махоутокоро — Тору Кида и Натсуми Кида. — Как же они были похожи! Одно лицо. Длинные, блестящие, черные волосы Натсуми струящимся потоком падали на ее плечи и притягивали взгляд. Кида были далеко не простыми студентами, казалось, они скрывали от других какую-то мистическую тайну, хотя, скорее всего, это было лишь видимостью и следствием их необычной азиатской внешности.

«Узкоглазая семейка. Кто вас только пригласил», — подумал Драко. В это время школе были представлены другие члены делегации, Грейнджер наверняка запомнила всех. А его мало интересовали имена, его вообще мало что сейчас интересовало. Хотелось наконец, заснуть забыться, отключиться от дурацких мыслей о предстоявших трудностях.

* * *

Гермиона шла впереди, держа в руках расписание и форму, которую только что выдали вновь прибывшим студентам. Она не любила вычурные вещи, поэтому ей по душе пришелся тот набор, который предложили им в качестве повседневной одежды.

Драко отставал метров на двадцать. Все-таки дорога до их комнат была неблизкой, и было бы неплохо открыть каминную сеть внутри школы, например. Тихий холод разносился по коридорам — наверное, здесь всегда так, даже летом, и это заставило инстинктивно поежиться. Он вспомнил пожелание «Спокойной ночи» от Бергман, адресованное всем новичкам. Возможно, у них с Хольмом что-то было, можно было уловить их едва заметный взгляд друг на друга, мимолетное касание, наклон головы, невидимую нить, которая их связывала. Но сейчас это волновало его меньше всего.

Гриффиндорка закрыла перед ним дверь! Она специально это сделала. Чертова заучка.

— Ты поплатишься, Грейнджер! — едва слышно прошептал он, но к моменту, когда он простучал пароль и учебная открылась, Гермиона уже громко хлопнула дверью в свою спальню, наложив заглушающее заклинание.

Была половина пятого утра. Малфой лежал на кровати и пялился в потолок. Он почти не спал всю ночь, размышления не давали покоя и прогнали напрочь последние остатки сна.

«Может, ну его, все это, к черту…» — под «всем этим» он подразумевал тот спектакль, в который добровольно ввязался. Он не напрашивался ехать в Дурмстранг, но и отказываться тоже не было смысла — в Хогвартсе его абсолютно ничего не держало. Как же его достало это безразличие во всем! Игра, не более. Просто чтобы посмотреть, что будет, всё равно его жизнь кончена... «Профессор Снейп всегда хорошо отзывался о вас…» Учеба всегда давалась Драко легко, при том что он не сидел круглосуточно в библиотеке, делая бесчисленные конспекты скучных учебников. Он действительно был одним из лучших студентов школы, но очень многое дала ему активная практика в обществе его чистокровного отца и широкого круга его приближенных, а не школьные источники. Он еще раз посмотрел на часы… но стрелка, казалось, прилипла к циферблату.

* * *

Гермиона снова посмотрела на себя в зеркало, немного нервничая. Коричневое платье достаточно неплохо сидело на ней, строгая форма подчеркивала жесткие правила школы, и это было приятным моментом. Как же сейчас не хватало Гарри и Рона. Они наверняка сказали бы какую-нибудь глупость, которая позволила бы ей хоть немного успокоиться.

Когда она вышла в учебную, было десять минут восьмого, как раз двадцать минут до завтрака, чтобы успеть не спеша дойти до Большого зала.

— Никогда не смей закрывать передо мной дверь. — Заносчивый голос был последним, что ей хотелось бы слышать этим утром. Драко сидел в кресле, нагло закинув ноги на письменный стол, и, по всей видимости, находился здесь достаточно долго.

— В следующий раз соблюдай расстояние побольше! — съязвила Гермиона, приоткрыв входную дверь.

— Если ты скажешь хоть одно поганое слово в мой адрес, я убью тебя. — Он блефовал, конечно, но сейчас готов был размазать по стенке каждого, кого видел на своём пути... Гермиона смотрела на него своими пронзительными карими глазами и внутренне была парализована. Почему он такой? Разве война не должна была заставить его сделать какие-то выводы?

— Убьешь? И сядешь в Азкабан? — Она панически сжимала палочку в кармане черного форменного свитера. М Ты трус, Малфой. Трусом был, трусом и остался. — Эти слова током ударили в его голову.

— А с чего ты взяла, что можешь это решать? — Он сверлил её стальным взглядом. — Держи язык за зубами!

Гермиона вышла из учебной, хлопнув дверью.

Каким же он был идиотом, в голове не укладывалось! Зачем устраивать поле боя, когда они должны сотрудничать?

А Малфой просто хотел, чтобы все было как раньше, все шесть предыдущих лет. Он раздражал грязнокровку, а она — его, потому что так заведено!

* * *

— Доброе утро, студенты, мое имя — Карл Лофгрен. — Низенький, максимум полтора метра ростом, довольно полный профессор с ошеломительной скоростью влетел в кабинет. Речь его была такой же быстрой, как и походка; возможно, он даже глотал некоторые слова, к этому произношению еще нужно было привыкнуть. — Простите за опоздание, кто-то из третьекурсников начудил с заклинанием Коллопортус*.

И да. Злосчастная табличка «Школа магии и чародейства Хогвартс», конечно же, красовалась на одном из столов в шестом ряду. Чтоб их.

— В этом году мы начинаем изучение последнего раздела — Современная история магии, уважаемые. Прошу вас открыть учебник на странице четыре.

Все ученики седьмого курса, семьдесят пар глаз, внимательно смотрели на профессора и послушно перевернули несколько страниц.

— Речь наша пойдет о первой магической войне.

Дальше было вполне ожидаемо. Заучка Грейнджер, прочитавшая целую стопку литературы на эту тему, в том числе и эту книгу, постоянно отвечала на вопросы профессора и высказывала свое мнение, чем вызывала его живое восхищение. Она даже пересказала одну из первых глав по просьбе Лофгрена и навлекла на себя косые взгляды со стороны доброй половины студентов. Остальные вроде пока держали себя в руках, правда, Тору Кида осмелился вступить с ней в спор, касавшийся связи чистоты крови с Непреложным обетом. В спор живо включились еще несколько дурмстранговцев, а профессора Лофгрена это непомерно порадовало: на его уроках редко когда можно было услышать столь интересные идеи.

Все это невероятно злило Драко. Потому что он знал другую историю, отказаться от которой пока был не в силах, а Грейнджер, черт бы ее побрал, просто провоцировала его своими доводами. Но он не смел. Не смел во имя семьи спорить с ней при всех, чтобы не навлечь на Малфоев второй волны презрения.

* * *

— Что ты сегодня устроила на истории, Грейнджер? — входя в учебную после последнего урока, прочеканил он.

И, надо сказать, не только на истории.

Она вопросительно посмотрела на него, потому что искренне не понимала, что могло его настолько разозлить. Каждый ее ответ сегодня сопровождался закатыванием глаз и утомленным вздохом с его стороны. Ему, очевидно, было что сказать.

Они стояли посреди учебной и гневно смотрели друг на друга.

— Не понимаю, Малфой. Неужели тебя рассердили мои познания? — Это было насмешкой, о чем она тут же пожалела.

— Какого хрена ты имеешь против чистокровных волшебников? Если ты еще хоть раз посмеешь оскорбить хоть одного из законнорожденных, сильно пожалеешь, мне нечего терять! — презрительно бросил он.

Драко, казавшийся таким спокойным все это время, как будто сорвался с цепи. Видимо, воспоминания в его голове слишком явно его беспокоили.

Она ни слова не сказала про чистокровных волшебников! Она лишь излагала факты. Хотя это, в принципе, было одним и тем же. Чистокровные в борьбе за свои привилегии не всегда поступали правильно. Именно это Гермиона и хотела донести, высказывая свое мнение. Она ведь не обязана соглашаться с книгой, наверняка написанной тем, чье мнение предвзято.

«Я считаю, что чистая кровь ничего не значит. Можно быть чистокровным, но при этом гнилым внутри», — вот ее слова, которые эхом отдавались у него в голове весь день.

— Ты болен, Малфой! — прокричала она, не шевелясь. — Лечи свою голову! — Это были ее последние слова, прежде чем она покинула учебную и закрылась в своей спальне. Как этот урод вообще додумался до всего этого?

* * *

Библиотека. Вот что ей нужно, чтобы успокоиться. Конечно, библиотека была такой же холодной, как и все помещения школы. Видимо, поэтому здесь было немноголюдно. Без теплого свитера здесь нечего было делать, и Гермионе пришлось даже вернуться в спальню, чтобы надеть пару уютных вещей.

Она взяла новое издание «Перевода древних рун» и села за крайний стол в глубине зала.

— Здравствуй, Гермиона. — Она не заметила, как мощная фигура нависла над ней, заслоняя источник света.

— Виктор! — Ее широкая улыбка не заставила себя ждать. — Рада тебя видеть! Как ты?

Крам сел напротив нее. Он заметно возмужал, его черты приобрели еще большую брутальность, и даже голос, казалось, стал намного ниже. Они не виделись со свадьбы Билла и Флер и вряд ли вспомнили бы друг о друге, если бы не неожиданная встреча в Дурмстранге.

— Решил окунуться в преподавательскую деятельность, — ответил он. — Помогаю профессору Фрибергу.

— Фрибергу? — Фамилия, естественно, была пока не знакома.

— Гуннульв Фриберг — Темные искусства. Завтра, скорее всего, увидимся на втором уроке. Уверен, ты оценишь. Как тебе Дурмстранг?

— Все чудесно! — соврала она. — Я рада здесь оказаться, столько новых впечатлений… Всё устроено совсем не так, как в Хогвартсе, и, я бы сказала, учитывая прогрессивные методики, которые разработали в последнее время, обучение студентов станет настоящим прорывом.

— Читал про вас в Пророке, — почти оборвал ее он.

Моментальная серьезность тут же мелькнула в ее взгляде.

— К моменту, когда мы получили сигнал и собрали подкрепление, было уже поздно, мне жаль... — Она не понимала, были ли сожаления искренними или же это было просто актом вежливости, но она молча кивнула.

Между ними повисла пауза. Это было свойственно при общении с Виктором, он был не очень разговорчив, а Гермионе не хотелось поддерживать эту тему.

— Не буду больше отвлекать, надеюсь, завтра встретимся. Гермиона Грейнджер, — он по-особенному произнес ее имя, едва заметно улыбнувшись, и, неслышно встав из-за стола, неторопливой походкой покинул библиотеку.

«Вот и поговорили, — разговор ведь оборвался, практически и не начавшись. Гермиона вспомнила, как это было три года назад, и поняла, что ничего не изменилось. — Привыкни к этому наконец». «Перевод древних рун» уже не привлекал ее сегодня, она вряд ли была в библиотеке дольше Виктора хотя бы на десять минут.

* * *

Дверь хлопнула. Наверное, Грейнджер пришла. Откуда? Из библиотеки, конечно же. Где же ей еще шляться. Драко развалился на кровати в своей спальне и забавы ради вычерчивал палочкой светившиеся круги на потолке. Все было лучше, чем он представлял. Первый день пролетел незаметно, если не считать заскоков лохматой соседки, но это было поистине мелочью по сравнению с адом нахождения в Хогвартсе.

В Хогвартсе сейчас на него показывали пальцем и обсуждали за спиной все, кому не лень. Он даже прижал к стене пару четверокурсников две недели назад, услышав, как они говорили о его Черной метке. Откуда им было знать, что метки давно уже не было. Зато он от души повеселился, пригрозив им сделать на предплечье такие же, если они не заткнутся.

После смерти Крэбба Малфой и Гойл заметно отдалились. Драко решил больше не вступать ни с кем в дружеские связи, находя это бессмысленным.

Конечно, его неимоверно бесило геройское положение Поттера в этом году. Как же… Золотой мальчик всегда был на высоте и долгие годы подряд портил ему жизнь, не давая даже малейшего шанса на то, чтобы его добрый поступок был замечен.

Но, слава Мерлину, Поттера здесь не было, как и не было никого, кто мог бы упиваться его, Драко, прошлыми ошибками.

* * *

«Все чудесно! Я рада здесь оказаться…» — наглое вранье. Скажи, Гермиона, когда ты научилась так врать? Ничего чудесного здесь не было и не могло быть. Она в тысячах километров от лучших друзей, а за стенкой — ненормальный бывший Пожиратель. И, как бы она ни старалась, сейчас у нее не получится сдержать слезы — слишком большим стрессом стала для нее эта поездка. Никого, кого она могла бы считать другом, здесь не было, и лишь мысль о том, что ей выпала честь представить Хогвартс, не позволяла ей расклеиться окончательно.

Гермиона уткнулась в подушку и дала волю слезам, мысленно пообещав себе больше не плакать.

В аудитории стояла гробовая тишина. Гуннульв Фриберг, профессор Темных искусств, стоял на небольшом пьедестале и внимательно изучал лица студентов. Он был похож на ворона, настороженно ожидавшего опасности и поворачивавшего голову на каждый шорох. Гермионе меньше всего хотелось идти на этот урок. Она полагала, что магия существовала не для того, чтобы использовать ее в неблагородных целях, и была рада, что в Хогвартсе их учили защищаться от Темных сил, а не наоборот.

«Наверняка Малфою не придется прикладывать много усилий, чтобы успевать по этому предмету, учитывая наследственность».

— Вы! Молодой человек на последней парте! Да-да, вы! Прошу вас подойти ко мне. — Голос Фриберга был сродни грому. Громкий, четкий и безапелляционный.

Мулат Оби Руфаро, к которому обращался профессор, несмело встал со своего места и направился к кафедре.

— Поторопитесь, вы ведь не хотите превратиться в улитку, юноша.

Оби прибавил шаг и в считанные секунды уже стоял рядом с профессором, не понимая, чем вызван интерес к его персоне.

— Я хочу, чтобы вы посмотрели на этого человека. Что вы можете о нем сказать? — Хищный взор профессора устремился в аудиторию. Он специально вызвал Оби, ведь. кроме его напарницы из школы Уагаду, здесь о нем пока никто не знал. — Мистер Корнелл, кто стоит перед нами? — Взгляд профессора задержался на третьей парте, за которой сидел один из дурмстранговцев.

— М-м-м… Перед нами парень из Африки…

Легкий смешок пронесся по аудитории.

— Браво, великолепно, мистер Корнелл, я смотрю, у вас явные способности. Но я надеялся не более развернутый ответ. Мисс Фьорк, может, вы нас порадуете?

— Перед нами юноша, ему около семнадцати или восемнадцати лет, мулат, а это значит, что один из его родителей темнокожий, а другой — европеец.

— Уже что-то, мисс Фьорк. Что можете добавить, мистер Кост?

— Затрудняюсь, сэр.

Мистер Фриберг безнадежно вздохнул, немного смягчив суровый тон.

— Итак, в этом году мы наконец коснемся заклинания, о котором наверняка знает каждый из вас. Легилименция. — Он сделал огромную паузу. В глазах студентов читалась неподдельная заинтересованность. Легилименция изучалась только на последнем курсе и полностью поддавалась лишь единицам. Участь остальных была в считывании минимального набора никому не нужных воспоминаний вроде огорчения от подгоревших тостов на прошлой неделе.

«Отвратительно!..» — Гермиона была возмущена. Кто вообще додумался позволить обучать этому школьников!

— Это сложная, очень сложная магия и удается лишь при определенном складе… кхм… способностей, настрое и долгой, бесконечно долгой практике, — последнюю фразу профессор намеренно растянул, чтобы смысл ее дошел до каждого. — Легилименции будет посвящен практически весь учебный год, и, я надеюсь, к выпуску из школы вы будете хотя бы отдаленно иметь представление об этом заклинании.

Темные искусства были далеко не простым предметом, успеха достигали немногие, поэтому Фриберг за долгие годы работы научился закрывать глаза на тех, кому это не дано.

— Итак, перед нами юноша семнадцати лет, чистокровный волшебник, первые способности проявились в три-четыре года. Есть две младшие сестры. Боится воды, так как несколько лет назад имел неосторожность тонуть в горном озере. Коллекционирует открытки, но не любит рассказывать об этом хобби. Прошлый год провел в обществе книг развлекательного характера, в основном — фантастики и детективов. Я прав, мистер Руфаро? — Профессор уставился на бедного парня, который покраснел настолько, что даже его темная кожа не могла скрыть следов смущения.

— Да, профессор, — выдавил он, будучи отправленным на свое место.

— Легилименция — это умение проникать в сознание, извлекать чувства и воспоминания. При зрительном контакте с объектом у вас больше шансов на успех, но это не всегда решающий фактор.

Парные и групповые задания были излюбленным методом многих профессоров, и Фриберг привычно попросил студентов разбиться на пары. Все дурмстранговцы давно уже были заняты, и, как и следовало предполагать, новые студенты тоже. Драко безнадежно выдохнул после того, как последняя надежда найти другой тандем его покинула, и он бросил взгляд на Грейнджер. Очевидно, она тоже не испытывала удовольствия от перспективы их совместной работы, но других вариантов не было.

Все, что от них требовалось, — сесть напротив друг друга и четко выполнять указания Фриберга. Прямой, давящий взгляд Драко словно обжигал, в нем не было ничего, что заставило бы ее усомниться в его заносчивости и надменности. Она с вызовом посмотрела в его стальные холодные глаза, и волна отвращения тут же захлестнула ее с головой.

— Основа успеха — мысленная концентрация. Отпустите все, что находится вокруг вас, постарайтесь заглянуть вглубь настолько, насколько сможете, при этом задав четкий вопрос. Чтобы упростить задачу, попытайтесь получать воспоминания о конкретном событии. Например, о… последнем Рождестве. Произносите заклятие обдуманно, спешка — не самый лучший помощник.

Комната наполнилась гулом голосов. Драко выдохнул и, подняв руку, подозвал профессора:

— Извините, профессор Фриберг. Мы с мисс Грейнджер… знакомы не один год, я знаю о ней слишком много. Может, целесообразнее будет найти нам другие пары? — Его спокойный голос гулом стоял в ее голове. Она тоже была не прочь обрести другого партнера, но ей даже в голову не могло прийти навязывание профессору своих идей!

Профессор на секунду задумался.

— Это не имеет значения, мистер Малфой. Я бы сказал, дружеское доверие существенно упрощает вашу задачу на первом этапе. — Фриберг тут же отошел, подозванный одной из студенток для выяснения правильности произношения.

— Я тоже не испытываю приятных эмоций от нахождения здесь с тобой, но я бы не стала показывать это преподавателям, Малфой, хотя бы из уважения к нашей школе! — Ее брови нахмурились, а тон не терпел возражений.

— Дружеское доверие, — вырвался обреченный смешок Драко, переходивший в тихую ярость. — Легилименс!

Легилименция удавалась ему с переменным успехом, несмотря на долгую практику с тетушкой Беллатрисой Лестрейндж. Она списывала все на его нервное состояние и недостаточную концентрацию; возможно, так оно и было, учитывая тяжелую обстановку. Но Драко часто ловил себя на мысли, что внутри сопротивлялся и не желал овладевать тем, что в конечном итоге могло привести к краху их семьи.

Ему было глубоко неприятно заглядывать в сознание подружки Поттера, которая к тому же считала его трусом и предателем, поэтому он решил, что одной попытки достаточно, и все свои силы отдал Окклюменции*. На всякий случай.

* * *

После окончания урока Гермиона пулей выбежала из аудитории, ощутив огромное облегчение. Она не представляла, как дважды в неделю сможет заниматься в классе профессора Фриберга, и почти впала в отчаяние. Конечно, у нее не получилась даже близкая подделка Легилименции, с таким партнером это вряд ли представлялось реальным. Да и откуда ей было знать, что Драко пол-урока осознанно блокировал все попытки проникнуть в его сознание. Ощущая себя полной бездарностью, она вспомнила слова Виктора: «Уверен, ты оценишь». Оценила. Виктор весь урок сидел за столом профессора, увлеченно что-то переписывая, и даже не поднял глаз. Конечно, Легилименция, возможно, давала волшебникам много новых возможностей, но Гермиона была уверена, что это абсолютно гнусное заклинание, ведь это дело каждого — пускать в свои мысли других или же оставить все в тайне.

— Можешь поупражняться со мной. Гермиона Грейнджер. — Она сразу узнала этот мужественный каменный голос. Крам догнал ее в коридоре и смущенно опустил взгляд, поняв, что она улыбнулась ему в ответ.

— Спасибо. Это будет как нельзя кстати. Признаю, сегодняшний урок дался мне крайне сложно, — с облегчением вздохнула она, осознав вдруг, что у нее был хоть кто-то, кому она могла немного доверять в этом странно холодном, бездушном и полном безнадежности месте.

«Дорогая Джинни. Две недели в Дурмстранге, кажется, не пошли мне на пользу: слишком много нервов приходится тратить на то, чтобы создавать видимость благополучия. Студенты меня недолюбливают, с Малфоем все по-прежнему, и мое обучение Темным искусствам потерпело полный крах. Не думаю, что будет лучше. Остальные предметы чрезвычайно интересные, я сохраню конспекты, чтобы вы сами убедились. Кроме этого, радует общение со старостами Эмилем и Рози, они удивительные и очень похожи на вас: тебя, Гарри, Рона. Единственные люди, в которых я вижу доброту и искренность. Сегодня я приглашена ими на «Вечер откровений»! Не знаю, что это, но, надеюсь, будет интересно. А еще мне помогает Виктор, правда, он такой же немногословный, как всегда, он неисправим!

Очень скучаю по вам! Гарри и Рону напишу отдельно. Обнимаю тебя!

Гермиона»

Она отложила перо и задумалась. Две недели тянулись бесконечно. С Малфоем были редкие, но небезобидные стычки, на которые она старалась не обращать внимания, хоть это и плохо получалось. Конечно, он изменился, стал более задумчивым и мрачным, но все равно был невыносим! Обстановку накаляли уроки Темных искусств, где они вновь и вновь сталкивались лицом к лицу. Она устала за эти две недели больше, чем за обычный год, проведенный в Хогвартсе.

* * *

Ровно в десять вечера Эмиль, как и обещал, был у порога их учебной.

Драко довольно много общался с дурмстранговцем, что очень удивляло Гермиону. Как может такой, как Хольм, иметь дело с Малфоем? Они были абсолютно разными, но тем не менее их часто можно было обнаружить беседовавшими друг с другом.

Хольм утверждал, что Гермиона и Рози очень похожи. Обе такие же занозы в заднице, но его это, в отличие от Драко, премного забавляло. Гермиона и Роуз не были близки, но на все нужно было время, между ними однозначно была дружеская симпатия. У Бергман было много недоброжелателей, ее считали заносчивой гордячкой, любимицей профессоров, и это действительно было заслуженно. Она была очень закрытой. Гермиона ни разу не видела ее в компании с кем-то, кроме Эмиля. Хольм постоянно подтрунивал над ней со всей свойственной ему добротой, и одному Мерлину было известно, какие отношения связывали этих двоих.

— Готовы? — с лучезарной улыбкой он поприветствовал их.

Троица спустилась на два этажа ниже.

Учебная старост была несколько больше остальных, ее отличали персональный камин и гораздо большая библиотека. Видимо, руководство школы посчитало, что старосты только и делали, что читали. На полу рядом с камином, на подушках, разложенных по кругу, расположились Рози и двое незнакомцев из Дурмстранга.

— Знакомьтесь, Джейлин Соммерс. — Эмиль указал на белокурую девушку с чуть грубоватыми чертами лица. Она была ярко накрашена, настолько ярко, что сложно было бы узнать ее без макияжа. Длинные волнистые волосы и низкий голос придавали ее образу какой-то скрытый шарм.

«Чем-то напоминает Паркинсон», — подумал Малфой.

— А это Колин Корнелл.

Они с Драко пожали друг другу руки. Конечно, за две недели они были уже наглядно знакомы. На Темных искусствах профессор Фриберг спрашивал Корнелла достаточно часто, и ответы его не впечатляли. А все потому, что Корнелл был капитаном сборной Дурмстранга по Квиддичу и его явно считали недалеким громилой. Джейлин же постоянно находилась в обществе молодых людей. Невозможно было понять, кто из них являлся ее парой, впрочем, все давно уже перестали обращать внимание на ее ветреное поведение.

— А это наши гости из Хогвартса — Гермиона и Драко, — садитесь, будьте как дома.

— Эмиль, ты закрыл дверь? — поинтересовалась Рози. И, получив утвердительный ответ, убедилась, что все шестеро удобно расположились в кругу.

Переглянувшись с Хольмом, она загадочно улыбнулась.

— Сегодня у нас «Вечер откровений»… с нашими новыми товарищами.

— «Вечер откровений», — пропел Эмиль, покидая их ровно на полминуты.

— Это наша традиция уже… сколько, год?

— Да, с шестого курса, Роуз, — подхватила Джейлин.

— Мы собрались однажды и решили, что стоит это делать чаще. — Дурмстранговцы рассмеялись, смотря на ничего не понимавших Драко и Гермиону. — За две недели копится столько напряжения, просто воспринимайте это как антистрессовую терапию.

Хольм вернулся с бутылкой огненного виски.

— А вы уверены, что не будет последствий, вы же старосты? Вы не боитесь, что нас поймают? — Конечно, кто еще мог об этом спросить.

Хольм положил руку на плечо Грейнджер и весело ответил:

— Гермиона, поверь, профессора наверняка занимаются тем же!

И под веселый смех товарищей разлил всей компании жгущий напиток.

Гермиона всегда была против подобных посиделок. Конечно, это не значило, что она не принимала в них участия — Джинни каждый раз находила доводы «за», и сопротивляться было бесполезно, чего стоили веселые игры в Нок-нок! В комнате Рона, который был старостой, как правило, собиралось раза в три больше народа, и к концу импровизированной вечеринки всегда был тот, кто засыпал прямо на полу не в состоянии дойти до своей спальни. Гермионе, несмотря на неоспоримое веселье, было стыдно, что старосты факультета позволяли подобное, и она вечно ворчала, получив от них прозвище «Бабушка Герми». Прозвище вызывало у окружающих приступ дикого смеха и жутко выводило ее из себя, но, честно, сейчас она многое отдала бы за такую вечеринку.

— Я хочу поднять бокал за укрепление дружеских связей между школами и студентами! — Жизнерадостность Хольма настойчиво наполняла комнату.

Жгучее тепло разлилось по телу Драко. Он уже не помнил, когда в последний раз вот так беззаботно сидел в компании своих сверстников, не испытывая страха перед непредсказуемостью Темного лорда. И все было бы отлично, если бы наглая гриффиндорка не раскрывала своего рта. Но сегодня он дал себе слово не думать о ней, а получать удовольствие от компании, которой так давно у него не было.

В руках Рози появилась маленькая, размером с ладонь, коробочка, которую девушка, превратив в нехитрую конструкцию, установила в центр круга. Устройство представляло собой вращавшуюся магнитную стрелку, похожую на компас.

— Это указатель, — пояснила Джейлин. — Один из нас задает вопрос, запускает стрелку, и та выбирает того, кому будет… лучше ответить.

— Кому будет лучше? — Драко не совсем понял, что имела в виду Джей.

— Да, стрелка — как живой механизм, она чувствует, как будет лучше для всех. — Колин, все это время погруженный в свои мысли, наконец вылез из своей скорлупы.

— Готово! — решительно сообщила Бергман.

— Готово! — скопировал ее Эмиль, поднимая стакан. — За нас! Начинай, Рози, как хозяйка нашей скромной обители. Но, прежде чем прозвучит первый вопрос, давайте поклянемся, что все услышанное сегодня останется в этих стенах!

Получив согласие компании, Роуз продолжила:

— Хорошо. Мой вопрос: расскажи о своей мечте.

— Да, правильно, давай с разогрева, — со смехом подхватили Эмиль и Колин. — В последний раз ты начинала так же невинно!

Рози, укоризненно взглянув на них, беззаботным касанием руки закрутила стрелку. Указатель остановился на Джейлин.

— Ох, мечты — это про меня. — Она сделала глоток огневиски и довольно вздохнула. — Я мечтаю о нескончаемом счете в Гринготтсе, чтобы можно было ходить по магазинам целыми днями.

— «Я мечтаю жить в магазинах» было бы более точным! — компания рассмеялась.

— Какие же вы занозы… — Соммерс, заговорщически оглядев товарищей, запустила указатель. — Если увидишь чужое письмо и будешь уверен, что тебя не поймают, прочитаешь его?

Огненный напиток очень быстро заставил почувствовать расслабление. Стало так уютно, проблемы уходили на второй план, а легкая беззаботность окрыляла.

Через полчаса они расслабленно сидели на подушках и допивали вторую бутылку огневиски, увлеченно обсуждая вопрос отношений полов. Гермиона и Драко даже не заметили, как влились в эту приятную компанию, скорее всего, алкоголь делал свое дело, потому что вся ненависть ушла, осталось лишь приятное чувство спокойствия. Было глубоко наплевать на все заботы предстоящих дней. Гермиону поначалу это насторожило, но потом она позволила себе расслабиться хотя бы на этот вечер и, вопреки своим первоначальным предположениям, получала от этого настоящее удовольствие.

— Ты считаешь, что первая любовь самая сильная? — Стрелка крутилась долго, и выбор ее пал на Гермиону.

Компания притихла. Не все вопросы вызывали приступы веселья, и, чем больше огневиски действовал на них, тем более серьезными и откровенными становились темы.

Пять пар глаз устремились на нее. Конечно, Драко тут же безразлично отвернулся, но сегодня им обоим можно было давать медаль за терпимость по отношению друг к другу.

Она вздохнула, посмотрев на шероховатые языки каминного пламени.

— Надеюсь, что нет. — Легкая улыбка скользнула по ее губам. — Первая любовь — скорее детские чувства, когда ты… ты не знаешь, что это такое, влюбляешься в идеал и понятия не имеешь, что с этим делать. — Взгляд снова устремился на камин. — А потом получаешь ворох разочарований. По статистике только пять процентов ранних браков можно назвать счастливыми, и… я не понимаю людей, которые спешат с этим. Я уверена, что первая любовь, наоборот, самая… слабая и недолговечная.

— Воу... — Колин, запустивший этот вопрос, получил пищу для размышлений.

— А ты любила по-настоящему, Гермиона? — Джейлин, искушенная в этих вопросах, была ее полной противоположностью. Уже со второго курса за Соммерс увивалась толпа желающих назвать ее своей девушкой, чем она без зазрения совести пользовалась в своих целях.

Гермиона молчала. Она обдумывала ответ, стараясь быть честной.

— Я была четыре года влюблена в друга, с третьего курса. Просто грезила о нем. Точнее…

Драко был удивлен. Неужели книжная моль вообще знала, что такое романтика.

— …сейчас я понимаю, что, скорее всего, это просто была глубокая симпатия. Я знала его с детства, мы много времени проводили вместе, знали друг о друге все, вот и решили попробовать зайти дальше. А на деле оказалось, что я терпеть не могу его привычки, мы слишком хорошо знакомы и… физиологически… друг другу не подходим.

Драко почувствовал рвотный позыв.

— Не похоже это как-то на любовь. А другие? — Эмиль, кажется, выпил больше остальных, он был очень многословен и то и дело норовил приобнять Рози, правда, безуспешно.

— Нет. Я сложно схожусь с людьми…

— Это неудивительно, — вырвалось у Драко, и она наградила его укоризненным взглядом.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Гермиона. — Колин действительно так считал и не стал бороться с зарождавшейся симпатией.

— Многие видят во мне только отличницу, Колин. И я, честно сказать, очень разборчива в отношениях.

— Скажи, Грейнджер. В Хогвартсе ходит один слух… — Малфой сейчас вряд ли преследовал подлые цели. Огневиски действовал на него крайне умиротворяюще, и это было ясно как день, поэтому со стороны Гермионы не вызвало бурной ответной реакции. В любое другое время он бы даже не стал смотреть в сторону гриффиндорки, не то чтобы задавать ей такие вопросы. Но сейчас все это казалось сущим пустяком. — Многие давно говорят, что между вами троими, тобой, Уизли и Поттером, — фамилия Гарри была произнесена с особым акцентом, — далеко не платонические отношения.

— Мерлин, Драко… не смущай девушку! — Роуз слабо попыталась защитить ее от каверзных вопросов, но сама была заинтригована. Газеты на протяжении последних нескольких месяцев пестрили сводками о Гарри и его друзьях, их не читал только ленивый. В Гарри Поттера заочно были влюблены все малолетки Дурмстранга, остальные же строили активные планы знакомства с героем, спасшим их от мирового зла.

— Это же вечер откровений. — Драко пожал плечами.

— Нет, Малфой! Между нами ничего нет и никогда не было, мы только друзья! Чья это идея?! Похоже, у него явно не в порядке с головой! — Гермиона была шокирована подобным вопросом, хотя понимала, что слухи могли ходить совершенно безобразные.

— Хочешь сказать, ты ни разу не думала об отношениях с Поттером? О вашем романе еще с четвертого курса твердит весь Хогвартс. — Надо сказать, он был крайне тактичен. Он мог бы сейчас сыпать фактами и гадкими цитатами с их слизеринских посиделок, но не стал.

— Мерлин, Малфой, ты пьян! — Она звонко рассмеялась. — Я никогда не воспринимала Гарри как… парня, он мне как брат! С Гарри и Роном я могу обсудить любую тему, у меня нет секретов от них, и… я люблю их обоих, но это любовь к семье!

Малфой лишь усмехнулся.

— Предположим, это так. Тогда почему ты выбрала Уизли, а не звезду гриффиндора? Что он сможет тебе дать?

Ее брови моментально нахмурились.

— Если бы ты не размышлял так узко, ты не стал бы спрашивать меня об этом, Малфой. Но, видимо, в вашей чистокровной семье вас с детства учат, что деньги и слава — это главное. Можно я задам тебе встречный вопрос? Ты любил хоть раз кого-то, кроме себя? — Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, и он почувствовал, как тяжелый выдох вырывался из его груди.

— Та-ак, мне кажется, нам пора выпить. — Эмиль поднял бокал. — За начало дружбы между нами и мир между учениками Хогвартса!

— За мир!

— За мир, не ссорьтесь! — Ребята решили поддержать их, и возражать было бесполезно.

Третья бутылка огневиски пошла в ход. Тост был лишь кратковременным перерывом, вопрос Гермионы никто не отменял, о чем и напомнила Джейлин.

Мозг Драко был окончательно затуманен крепким напитком и отказывался скрывать и приукрашивать что-либо.

— Любил. Черт возьми, я не бездушная машина, — он сделал еще один глоток, — но для тебя мы всегда будем Пожирателями, такие, как ты, не смотрят глубже, вас не волнуют причины. — Он смотрел ей прямо в глаза, и она, не в силах сдерживать этот прямой взгляд, отвернулась.

— Потому что есть факты, Малфой. И факты эти… перечеркивают всё! — Гермиона, тяжело вздохнув, посмотрела в окно.

Он прекрасно понимал, что заслужил подобное отношение. Но у него не было выбора, он был лишь пешкой в семье, которую сложно было назвать нормальной.

Обстановка начинала принимать нежелательный поворот. Слишком много вопросов, которые она не могла задать, терзали ее.

Почему он примкнул к Пожирателям? Как можно добровольно это сделать? Как давно его семья вела такой образ жизни? Знал ли он о пытках в Малфой-Мэноре и принимал ли в них участие? Но задать подобный вопрос означало бросить вызов, и она тут же подавила в себе это желание.

— Так… предлагаю не раскисать! Я хочу знать про самую запоминающуюся любовь, — торжественно провозгласила Джейлин, взяв инициативу в свои руки и настойчиво желая уйти от темы Пожирателей и их противников. Стрелка сделала несколько кругов и указала на Драко, видимо, недовольная тем, что парень уклонился от вопроса Гермионы односложным «любил».

— Я так и знал! Что ж… — Казалось, они уже забыли о неприятном моменте, произошедшем пару минут назад. — Сколько себя помню, в Малфой-Мэноре постоянно гостили сослуживцы отца, чаще всего с семьями. Мне приходилось постоянно проводить время с их детьми, — он закатил глаза, — уступать им во всем, льстить, в общем, делать все, чтобы понравиться. Это помогало карьере отца. Именно так он считал, но суть не в этом.

— Как мне это знакомо, — пробурчал Эмиль, сверля взглядом ресницы Рози Бергман.

— Однажды летом какой-то министерский сынок хотел поиграть со мной в раба. В подчинении, конечно, должен был быть я, вот я и сбежал под предлогом отмены рабства.

Компания искренне рассмеялась эмоциональному рассказу Драко, этого у него было не отнять.

— Спустился к озеру и увидел девчонку, самую обыкновенную, даже не припоминаю, чтобы что-то примечательное было в ней, но влюбился я тогда без памяти. — Его губ коснулась грустная улыбка. Гермиона никогда не видела его таким, да и вряд ли когда-либо увидит. — Мне было десять, ей… столько же, наверное. Отец ничего о них не рассказывал, хотя они уже два года занимали маленькое поместье по соседству. Отец много работал и думал, что я все время с матерью, а мать проводила уйму времени с подругами и думала, что я с гувернанткой. А та… В общем, я каждый день бегал к озеру, и это было, наверное, самое счастливое лето моей жизни. Мы часами болтали, строили шалаши, лазали по деревьям… Она читала мне книги, а я… смотрел на нее, как на неземное существо! — Что-то защемило в груди. Наверное, кратковременное ощущение счастья вновь посетило его, и он заметил, что Рози положила голову на плечо Эмиля, а остальные, и даже Грейнджер, опустившая глаза в пол, не могли скрыть улыбки. — Она никогда не спрашивала меня, сколько у меня денег, не говорила, что ее отец уволит моего, если я не воткну гвоздь себе в руку. И, черт возьми, я обещал ей, что женюсь на ней, когда мы вырастем, — он рассмеялся. — Вот такая история.

— И… что произошло дальше? — Рози была не согласна с окончанием истории.

— Я больше не видел ее, — отрезал он, моментально став серьезным.

— Но… почему? — Этот вопрос интересовал всю компанию.

— Не думаю, что это важно, эта девчонка просто запомнилась. — Он явно не хотел говорить, выдавать им что-то еще, наверное, что-то неприятное стояло за этим.

— Ну нет, Драко, это вечер откровений, тебе не удастся отвертеться! Что произошло дальше? — Джейлин требовала продолжения.

После долгой паузы он продолжил:

— Однажды она неудачно упала с дерева и сильно поранилась. Я отвел ее домой, знал, что мама наложит лечащие чары и все пройдет за пару дней, но… мама не стала. — Взгляд его стал стеклянным. — Она отвезла девчонку к родителям. Когда отец вернулся с работы, он был в ярости, он… — Видно было, что Драко подбирал слова, которые давались ему нелегко. — До полусмерти избил меня в тот вечер. Больше я не спускался к озеру. Никогда.

— Какой кошмар. Не понимаю… девчонка что, была прокаженной? — Рози непонимающе смотрела на Малфоя.

— Вроде того, я не помню точно, что произошло, и не хочу это вспоминать. — Драко резко потянулся к стрелке, задавая очередной вопрос.

Рассказ Малфоя был настолько живым, что не мог не проникнуть в душу Гермионы. И, как бы она ни старалась отстраниться, это было невозможно. Перед ней сидел живой человек, сложный, озлобленный, но, возможно, внутри у него было намного больше, чем он показывал. Она тут же отогнала от себя эти бредовые мысли, вспомнив все оскорбления, которыми он награждал ее за эти годы. Только может ли всё встать на свои места?

Была половина четвертого утра, когда Гермиона, вернувшись из комнаты старост, рухнула на кровать. Она отлично провела вечер, с этим фактом невозможно было спорить, и… это был первый вечер в компании Малфоя. Они были знакомы семь лет, но ни разу до этого она не видела в нем ничего, кроме завышенного самомнения и показной важности. Она словно стену соорудила между собой и этим надменным слизеринцем и никогда не давала ему шанса вырасти в ее глазах, в упор не замечая в нем ничего хорошего. «Она никогда не говорила, что ее отец уволит моего, если я не воткну гвоздь себе в руку». Мерлин, что у него было за детство, если это он считал радостью? Его история вообще не давала покоя, вопросов было больше, чем ответов, и, коря себя за природное любопытство, она зарылась в одеяло с головой, слушая, как мелкие капли дождя постучали в окно.

* * *

Это была неделя, полная суеты и бесцельных скитаний по школьным классам. Никогда еще за все годы учебы Драко не было так безразлично все происходившее вокруг. Он активно отгонял от себя мысли о маленькой откровенности, которую позволил себе в компании едва знакомых людей, и обещал никогда больше не быть столь уязвимым.

Грейнджер была той еще занозой и снова старалась прыгнуть выше головы. Она в упор его не замечала, и это было просто великолепно, если не считать всеобщего внимания, которое мисс всезнайка привлекла к ним на уроке Заклинаний у мистера Локка сегодня днем.

Альфред Локк был одним из тех профессоров, которые не терпели возражений и особо не стремились заслужить уважение студентов. Эмиль неоднократно призывал их к осторожности на его занятиях, и Грейнджер наверняка должна была помнить об этом. Кто бы мог подумать, что она случайно навлечет на себя гнев именно этого человека? Хотя «случайно» здесь не совсем уместно, и Драко усмехнулся, вспомнив, как Грейнджер в полной уверенности в своей правоте пыталась доказать профессору вымышленную природу одного из известных ряду чистокровных волшебников заклинаний. Тупая грязнокровка.

* * *

«Не всегда, юная леди, уместно высказывать свое мнение, не опираясь на факты», — Гермиона снова и снова вспоминала этот презрительный взгляд. Такой взгляд преподавателя она испытывала на себе в последний раз разве что на уроках Снейпа. А ведь она всего лишь отвечала на вопрос, излагая информацию со страниц учебников, которые мистер Локк советовал им на первом уроке.

«Такие, как вы, магглорожденные, обречены», — эти слова подобно лезвию царапали ее изнутри. Одно дело, когда подобное говорили незрелые студенты, в головы которых это внушили нерадивые родители, а совершенно другое — человек, который должен быть примером для подрастающих волшебников. Она с трудом досидела до конца урока, благо он был последним, и бросилась прочь из кабинета.

Даже Рози и Джейлин, догнавшие ее в коридоре после произошедшего и пытавшиеся сгладить несправедливую ситуацию, не смогли ее успокоить. Горькая обида и гнев застилали глаза, и, извинившись перед девушками, она отправилась в свою спальню, ловя сочувствовавшие взгляды семикурсников. Драко все это время молча наблюдал за происходившим, но, вероятно, повзрослел окончательно, потому что смеха и истинного злорадства подобное уже не вызывало. Нет, ему не было жалко Грейнджер, и, вероятно, в глубине души он испытывал удовлетворение от того, что ее поставили на место.

* * *

Только что прогудел сигнал отбоя. Драко вышел в учебную с конспектами по Истории и надеждой, что комната будет свободной. Находиться в учебной было куда приятнее, чем в спальне: она была больше, уютнее и теплее; единственным минусом, пожалуй, являлась необходимость делить ее с Грейнджер, но этот вопрос решался просто — тот, кто приходил позже, искал для занятий другое место.

Она сидела за столом и не перевернула ни одной страницы с тех самых пор, как открыла книгу по Зельеварению двадцать минут назад. Она была жутко расстроена произошедшим сегодня в классе профессора Локка, и Драко не мог этого не заметить. После секундного колебания он все-таки сел на диван и начал молча изучать свои записи.

Значило ли это, что она должна выйти? Можно ли это считать выпадом в ее сторону? А может быть, он просто не заметил ее? Нет, последнего явно не могло быть. Гермиона мысленно приготовилась к нападкам. Вряд ли он будет молчать после того, что произошло сегодня на Заклинаниях. Но прошло уже десять минут, а Малфой не проронил ни слова.

А ведь сейчас был самый подходящий случай для издевок. Можно было довести ее в два счета, лишь напомнив о сегодняшнем недоразумении. Но ему не хотелось. Надо признать, Грейнджер не была дурой, и ее доводы всегда имели явный смысл и право на существование.

Драко еще раз посмотрел на нее и решил нарушить тишину:

— Если бы твои родители не были магглами, тебе, вероятно, было бы известно, что Авидосентио* существует.

Она перевела взгляд на него, решая, уйти и хлопнуть дверью или остаться.

— Это страшилка для всех непослушных детей, Грейнджер. И в истории была пара случаев, когда это случалось. Лет двадцать назад семья лишила своего старшего сына магических способностей потому, что парнишку тянуло к Темным искусствам. А в позапрошлом году в семье родился умственно неполноценный ребенок. Родители сразу лишили его способностей, и здесь все понятно, я полагаю.

Гермиона уставилась на него. Ей, конечно, не были известны эти факты.

— Откуда ты знаешь об этом? Этого нет в учебниках, и в газетах об этом уж точно не писали! — Ее слова были наполнены сомнением.

— В магическом мире о таком не распространяются, Грейнджер. — Он был серьезен. — Разве ты стала бы орать на весь мир, что лишила ребенка магии? Толпы заступников расчленили бы тебя при первом удобном случае. Впрочем, это к лучшему, — последнюю фразу он произнес со свойственной ему ухмылкой.

— Ты хочешь сказать, что факт существования такого заклинания целесообразно держать в секрете? Я говорю о существовании, а не об его использовании! Почему профессора за шесть лет учебы словом не обмолвились, ведь подобные вопросы задавались! На втором курсе Джастин точно интересовался, есть ли способ лишить волшебника силы, но не получил этого ответа!

— Ты удивляешь меня, Грейнджер. Родители Флетчли — магглы. Откуда ему было знать? И да, заклинание целесообразно держать в тайне, чтобы ненароком не нашлось сдвинутого умельца, мечтающего обессилить половину волшебников. Даже если ты не планируешь использовать заклинание, знать его тебе ни к чему. Неизвестно, что ты можешь выкинуть. — Он неслышно усмехнулся. — Хотя я убежден, — он скучающе вздохнул, — что таким, как ты, не стоит размножаться. — Он вновь уткнулся в конспект, давая понять, что снизошел до беседы с ней.

Гермиона встала из-за стола и уверенно зашагала в свою комнату, разозленная его язвительным разговором.

— Твоим родителям тоже не стоило! — громко сорвалось с ее губ прежде, чем она подумала над своими словами. Зря она это сказала.

Драко лишь приподнял брови, когда Гермиона захлопнула за собой дверь. Что можно было ответить на это зрящее в корень замечание?

Что произошло с ним? Почему он позволил себе разговаривать с ней? Жалость? Нет, он не испытывал ни капли жалости к Грейнджер. Тогда что?

Его слова снова полоснули по ее самооценке. Как бы она ни старалась пропускать мимо ушей его умозаключения, получалось это достаточно плохо. Конечно, вида Гермиона не подавала, но гнев укоренялся внутри нее, не имея возможности выйти наружу. Она ведь не могла показать своей слабости. Девушка еще раз вспомнила о Гарри и Роне… Если бы только она могла их увидеть!

* * *

— Не обращай внимания, Локк — бывший Пожиратель. — Виктор и Гермиона расположились в школьном сквере почти у берега Норна.

— Для меня это возмутительно! Это же дискриминация чистой воды. Я привыкла слышать это от слизеринцев, но… профессор школы! К тому же зачем давать книги, в которых написана ложная информация!

Крам смотрел на нее и, как это часто бывало, не знал, что сказать. Он был отличным игроком в Квиддич, но совершенно не умел поддерживать разговор.

Сегодня Гермиона делала первые успехи в Легилименции, с Виктором все было достаточно просто. Она сидела напротив него и, смотря прямо в глаза, пыталась попасть в сознание грозного с виду юноши. Прошло больше получаса, прежде чем Гермиона действительно начала видеть отрывки, отдаленно похожие на воспоминания.

— Я вижу! Ты… ловишь первый Снитч! Это самое счастливое воспоминание?

— Я — ловец, Гермиона, поэтому… — Он опять остановился. Но в этот раз, наклонившись к ней ближе, мягко коснулся губами ее губ, и она ответила лишь на секунду, а потом, отстранившись, недоуменно посмотрела на него.

Гермиона не почувствовала ровным счетом ничего.

Астрид Ларсон поправила тусклую брошь в золотистых волосах и уверенным шагом подошла к Драко, почти закончившему свой завтрак. Она бесцеремонно втиснулась между ним и Гермионой, допивавшей какао, и, заговорщически шепнув что-то ему на ухо, наигранно рассмеялась.

Мерлин, как же это бесило Гермиону. Она не хотела быть свидетелем начала этих мерзких недоотношений, а это продолжалось уже почти неделю!

Астрид давно положила глаз на Драко, а он не стал сопротивляться. Симпатичная девушка, не обремененная моралью и особым интересом к его прошлому, была сейчас как нельзя кстати. Почему нет? Ему все равно нечего терять, может, она внесет больше смысла в пребывание здесь. Конечно, она не была простушкой, и это было понятно с первой секунды их знакомства, но Малфой определенно решил закрыть глаза на некоторые странности ее поведения.

— Драко, как думаешь, какое платье надеть на бал, может, темно-зеленое? Или белое? Я всю голову сломала. — Ее голос был словно приторный мед, заливавший все вокруг янтарным липким слоем.

Приближался Хэллоуинский бал. Даже сейчас была видна начинавшаяся суета: все вокруг только и говорили о предстоявшем празднике, а те, кто не говорил, искал для этого повод.

— Я думал, ты переоденешься в кого-нибудь более интересного, но, если платье зеленое, вполне подойдет, — холодно ответил Малфой, которому было абсолютно безразлично, в чем появится его спутница.

— В прошлом году я была Фениксом, и со мной было жутко неудобно танцевать. — Она снова рассмеялась. — А кем будешь ты?

— Волан-де-Мортом. — Драко посмотрел в глаза Астрид. Но для нее это было лишь фразой, она не особо вдумывалась в то, что говорил ей Малфой, поэтому, улыбнувшись, непринужденно коснулась его губ в легком поцелуе.

— Увидимся вечером, Дракончик. — И Астрид исчезла в течение считанных секунд.

«Дракончик», — Гермиона поперхнулась какао, невольно слушая их разговор, и выше ее сил было промолчать.

— Ты понятия не имеешь, с чем шутишь, Малфой. Если для тебя Волан-де-Морт — это пустой звук, я полагаю, тебе следует напомнить, кто погиб из-за него, может, это прочистит твою голову! — Она зло покосилась на него, не понимая, как мог тот, кто потерял в этой войне близких людей, говорить подобное.

Конечно, Драко помнил весь этот ужас до мельчайших деталей и вряд ли нуждался в ее лекциях. Он не знал, что на него нашло, когда с его губ слетело это поганое имя. Оно вырвалось абсолютно случайно, скорее назло самому себе, но отступать было поздно.

— Подслушивать нехорошо. Расслабься, я обещаю пощадить тебя. — Малфой казался невозмутимым, допивая остывавший чай.

— Волан-де-Морт никого не щадил, хотя откуда тебе знать, ты был слишком занят, помогая отцу устраивать пытки... — Гермиона резко встала из-за стола и оставила его в одиночестве.

Малфой сжал несколько салфеток, превращая их в плотный бумажный комок, чувствуя, как подступала тошнота. Все в Хогвартсе всерьез считали, что Драко причастен к пыткам в Малфой-Мэноре, а он даже не старался их разубедить. Это было бесполезно! Такие, как Грейнджер, заступницы Поттера, понятия не имли, что не все можно делить на черное и белое. Мерлин, как же он ненавидел их всех! Зачем он только вернулся в эту долбаную школу!

* * *

Уже через двадцать минут они сидели на уроке Темных искусств. Мистер Фриберг указал им на возможные ошибки использования Легилименции, и студенты продолжили свою обычную практику, пробуя друг на друге различные приемы произношения заклинания.

Гермиона избегала встречи с Виктором и отворачивалась каждый раз, когда чувствовала на себе его тяжелый взор. Но хуже этого мог быть только надменный взгляд Малфоя, который сидел сейчас напротив нее и явно был не очень рад тому, что она являлась его партнером. Но гриффиндорка давно уже свыклась с мыслью, что это лишь трудность на пути к знаниям, поэтому, не обращая внимания на произошедшее полчаса назад, продолжила упражнение.

— Легилименс, — произнес Драко, заглядывая в ее карие глаза.

Рождество. Небольшая комната, ее домашняя спальня. Множество фотографий с улыбающимися лицами в фигурных рамках. Грейнджер сидит, облокотившись о дверь и обхватив колени руками. За стеной что-то происходит…

«Ты сломала мне жизнь!»

«Я ненавижу тебя! Подаю на развод!»

«Кому ты нужна, посмотри на себя!» — слышатся крики ее родителей, и она, опустив голову, шепчет что-то себе под нос не в состоянии выносить этого напряжения.

— Хватит, Малфой! — Хмуро отвернувшись, она попыталась прервать незваное вторжение в свои воспоминания. Она почувствовала, что именно считал Драко, и была крайне недовольна тем, что то, что она старательно скрывала, стало известно такому, как он.

Потерянный контакт тут же отбросил парня в реальность. У него было слишком мало практики, чтобы продолжать это против ее воли, но то, что он увидел, стало для него сюрпризом, ведь он всегда считал, что у таких, как Грейнджер, не могло быть проблем в семье; примерная дочь примерных родителей не могла быть свидетельницей подобных сцен априори. Грязные магглы.

— Отличный праздник, истеричка. — Как же она ненавидела этот скучающий тон! — Теперь понятно, в кого ты такая дерганая.

— По крайней мере, в моей семье не принято убивать людей, — резко произнесла она, понимая, что появился еще один повод для его издевок. Он так странно посмотрел на неё...

— Хочешь узнать, как мы это делали? Давай же, используй Легилименцию, я бы посоветовал проверить прошлое Рождество, — почти шепотом бросил он. Драко было ясно как день, что Гермионе не хватит опыта проникнуть в его воспоминание, а вот запугать ее в отместку казалось справедливым.

— Мне тебя жаль! Ты... несчастный... — Она замерла, заметив, как глаза Малфоя приобретли какой-то неестественный металлический блеск. Если бы они не сидели сейчас на уроке, он, вероятно, уже приставил бы палочку к ее горлу.

В этот миг гриффиндорка ненавидела его. Как могло получиться, что ему станет известен факт, тщательно скрываемый даже от друзей? Конечно, Гермиона в общих чертах рассказывала Джинни, Рону и Гарри о том, что отношения в родительской семье далеки от идеала, но старалась избегать подробностей, решив, что не стоило выносить сор из избы.

— У вас проблема, мисс Грейнджер, мистер Малфой? — профессор Фриберг, видимо, услышав их активное обсуждение, счел нужным вмешаться.

— Нет, профессор. Простите... — Слава Мерлину, этот ответ удовлетворил учителя, иначе пришлось бы объяснять, почему вместо работы на уроке они переходили на личности.

* * *

— Да откуда тебе знать о моей семье, паршивая ты недоучка?! Ты, кроме затертых учебников, ничего в своей жизни не видела и видеть не хочешь. — Леденящий сердце тон угрожающе отражался в ее голове.

Драко снова вышел в учебную в «ее» время и решил, очевидно, окончательно испортить Гермионе настроение.

— Поверь, я знаю достаточно. И я не виновата в том, что твоя жизнь не сложилась, будь добр, прекрати меня оскорблять! — Она захлопнула учебник.

«Жизнь не сложилась», — да, Драко. Ты не достоин уважения. Чертов трус. Надо было не раздумывать, когда была возможность заслужить расположение Темного лорда, может, сейчас все было бы по-другому.

— И что же ты знаешь, Грейнджер? — резко произнес он, решив, что должен это услышать.

Гермиона пару секунд раздумывала, стоило ли продолжать этот ни к чему не ведущий диалог. Она искренне не понимала, что он хотел от нее в этот момент, была зла и расстроена. Сейчас она не готова была думать о том, что его война коснулась не меньше, чем остальных, и он свою семью не выбирал. Был лишь гнев, который словно отключил её сознание, и девушке хотелось задеть Малфоя так же, как он делал это предыдущие годы.

— Все вокруг только и говорят о том, что зря тебя не казнили вместе с остальными предателями! — Лицо ее выражало целую гамму эмоций. — Меня удивляет, как МакГонагалл вступилась за тебя, и еще больше меня удивляет, что у тебя хватило совести продолжить обучение в Хогвартсе, зная, сколько людей погибло по вине вашей семьи! И тебе вряд ли известно, что твой телохранитель Гойл болтает в кругах выпускников о том, что твоя… — Она задумалась, стоило ли произносить это до конца. — ...твоя семья получила по заслугам и что твои друзья скорее выплюнут свои кишки, чем будут иметь с тобой дело! — выпалила она на эмоциях, совершенно не задумываясь о том, что это жестоко. Впрочем, она тут же опомнилась и с сожалением посмотрела на него.

Драко застыл, как будто пытаясь осознать её слова, усмехнулся и сжал кулаки.

— Иди к чёрту, Грейнджер!!! — Малфой смотрел ей прямо в глаза. — Даже тебе я не пожелал бы видеть, как твоих близких приговаривают к смерти и предлагают посмотреть казнь всем желающим в качестве развлечения! Вам никогда этого не понять!

Всё. Ему нужно срочно выпить огневиски... С этой мыслью он резко развернулся и покинул учебную, оставив Гермиону в полном недоумении от его полуоткровения. Пучок запутавшихся мыслей тревожил ее так сильно, что невозможно было даже дышать. Гермиона была в полном смятении.

Она снова вспомнила слова МакГонагалл, сказанные ей с глазу на глаз в день отъезда, когда профессор попросила ее задержаться для беседы. Но в это было слишком трудно поверить.

* * *

Большой зал в этот раз казался куда более гостеприимным, чем месяц назад. Громкая музыка заглушала все мысли и разговоры, и веселые компании учеников отлично проводили время, наслаждаясь Хэллоуинским балом.

Виктор практически сразу пригласил Гермиону, что не осталось незамеченным среди остальных семикурсников.

«Помощник профессора и лучшая ученица!» — твердили некоторые.

«Красавчик Крам и надоедливая выскочка из Хогвартса!» — говорили другие.

Роуз и Джейлин советовали не обращать внимания на эти выпады, а Эмиль и Колин даже прижали к стене незадачливого сплетника, не стеснявшегося в выражениях. Надо сказать, Гермиона уже достаточно сблизилась с дурмстранговской компанией, и они часто проводили время вместе. Даже Драко там казался относительно нормальным, а когда напивался до чертиков, с ним вполне можно было вести короткий диалог… Правда, на следующий день все возвращалось на круги своя.

Виктор держал Гермиону за талию почти весь вечер, немало смущая подобным своим поведением. И ладно бы он говорил хоть что-то! Но практически ничего, кроме «ты такая красивая» и «через неделю Квиддич», она так от него не добилась. Возможно, природная застенчивость не давала волю его словам, ведь он вряд ли был глуп. Скорее всего, просто впадал в ступор при виде хорошенькой девушки, но это порядком бесило.

Краем глаза она заметила Драко и Астрид, которая практически весь вечер провела, сидя на его коленях в углу зала. Они целовались.

«Знала бы ты… — пронеслось в голове Гермионы. — Хотя наверняка тебя вряд ли волнует что-то, кроме денег».

Гермиону не покидал факт, рассказанный ей Джейлин в начале недели о том, что Ларсон вряд ли интересовало что-то, кроме банковских счетов ее избранников… Уж странно одинаково было их финансовое положение! Гермиона тогда рассмеялась.

— Скажи, почему вы с Драко не ладите? — Вопрос Джей не то чтобы застал ее врасплох, но готового ответа не существовало.

— Все не так просто, я даже не знаю, хочу ли я об этом рассказывать, — как могла, выкрутилась она, а Джейлин не стала выпытывать, заметив тень смущения в глазах новой подруги.

Медленная композиция, эхом уносящаяся по коридорам могущественной школы, побудила Виктора еще сильнее прижать к себе свою спутницу, заставив ее смущенно отстраниться. Танцующая пара так и не заметила, как за ними наблюдали несколько завистливых студенток.

Драко тоже бросил мимолетный взгляд на подругу Крама. После последней стычки в учебной прошло три долгих дня, и он, как мог, старался избегать встречи с Грейнджер, боясь, что гриффиндорка вновь напомнит о его слабости. Вскоре Виктор отошел, видимо, за напитками, а Гермиона, о чем-то поговорив с двумя семикурсницами, отправилась в их сопровождении к выходу из зала.

«Наверняка сплетничать», — подумал Драко, вдыхая мятный аромат духов Астрид Ларсон.

— Драко, милый, я сегодня получила сову от родителей, они не одобрили мою идею провести дома вечеринку на Рождество. Может, устроим у тебя? — Этот вопрос застал Драко врасплох. Он и подумать не мог, что у Астрид на него такие далеко идущие планы.

— Я не уверен, что это хорошая идея, — произнес он, уткнувшись в ее золотистые кудри.

— Ну, Драко, пожалуйста, ты ведь не хочешь, чтобы твоя девушка искала другие варианты? — Ларсон запустила свои маленькие ручки в волосы блондина, ожидая, что он не сможет ей отказать.

Надоело. Фальшивка. Вот что это было. Он был нужен ей столько же, сколько ему прошлогодние носки, подаренные Панси Паркинсон. Впрочем, Астрид тоже не была смыслом его жизни… Драко холодно поставил ее на ноги и, сославшись на усталость, отправился к себе прямо в объятия расчетливо запасенной бутылки огневиски.

* * *

Гнетущее одиночество подступало к его горлу. Малфой сделал еще глоток жгучего напитка и перебрался в учебную, которая казалась ему не такой безнадежно пустой. Поставив перед собой наполовину опустошенную бутылку, он просто думал, уставив тяжелый взгляд на картину, которую Грейнджер повесила накануне в их общей комнате.

Это было изображение дерева. Простого, ничем не примечательного, ветвистого дерева, даже листьев особо-то не было, лишь голый ствол и засохшие ветки.

«Что за уродство? Грязнокровка явно не отличается фантазией».

В такие моменты слизеринец чувствовал себя лучше. Алкоголь действительно расслаблял, и сейчас стало глубоко плевать на все проблемы, хоть и не было смысла их отрицать. Он еще раз посмотрел на безвкусную картину, когда дверь в учебную приоткрылась и внутрь зашла Гермиона, вытиравшая тыльной стороной ладони навернувшиеся слезы. Она не сразу заметила его, видимо, будучи уверенной в том, что он не покидал бал раньше времени.

Встретившись с ним взглядом, девушка заметно вздрогнула и быстро пошла в направлении своей комнаты.

— Грейнджер… — Она сразу поняла, что он был далеко не трезв, и даже немного обрадовалась: может, завтра он не вспомнит об ее слабости. — Мои родители мертвы, Снейп, Дамблдор — тоже, они все... — Мерлин, Он был пьян настолько, что с трудом разговаривал.

Эти слова заставили ее обернуться и задержать дыхание.

— Что ты здесь делаешь, Малфой? — осторожно спросила она.

— Ничего больше делать не нужно, — откинувшись на спинку стула, произнес он.

Сделав несколько глотков напитка, Драко, поморщившись, тяжело выдохнул и посмотрел на Гермиону. То же надменное выражение лица, те же ненавистные черты… но он был каким-то другим.

Он был серьезен, даже чересчур. Неужели он настолько опустился, что предпочитл ее компанию одиночеству?

— Никто ничего не знает, — с отрешенным взглядом констатировал Малфой.

Гермиона молчала, даже не пытаясь выяснить, что он имел в виду. Перед глазами вновь вырисовывались мрачные картины недалекого прошлого, а он ведь, вероятно, испытывал нечто подобное.

Она хотела сесть напротив, но побоялась.

— Знаешь, Грейнджер, я убил свою семью. Как тебе это нравится? — В его голосе не читалось ничего, кроме безразличия. Драко усмехнулся и посмотрел куда-то сквозь нее.

— Что ты несёшь… — непонимающе пробормотала она.

— Какая часть фразы тебе не ясна?

— Ты не мог убить их, Малфой. Насколько мне известно, казнь… — Да почему она вообще отвечала ему? Нужно было просто пойти к себе!

— Бездействие — такое же действие! — он оборвал ее тихий голос.

Ей было страшно слышать это от человека, который всегда казался жестоким и заносчивым. Неужели она говорила с ним? Она слышала от него столько мерзостей за эти годы, а теперь видела его полностью уничтоженным, и что-то, похожее на жалость, скользнуло внутри.

— Я не смог им помочь. — Несколько глотков огневиски явно были лишними.

Гермиона молчала, обдумывая, что можно сказать в этой ситуации. В ней боролись чувство отвращения к семье Пожирателей и чисто человеческое понимание чужой беды.

— А знаешь, что самое ужасное, Грейнджер? — Ее изумленный взгляд не заставил себя ждать. — Что я рассказываю об этом грязнокровке, — наигранно рассмеялся он, а по спине Гермионы пробежал холодок. Пошел он к чертям!

— Почему же ты тогда говоришь это мне, а не идешь к Ларсон?

Ледяной тон заставил его задуматься. Да просто он не нужен Астрид. И Грейнджер не нужен, да и вообще никому. Мерлин, зачем он здесь, что пытался изменить?!

Малфой долго молчал, прокручивая в голове доказательства своей никчемности.

— А почему же ТЫ не убираешься к себе? — Драко сверлил ее тяжелым взглядом. — Лучшая студентка Хогвартса в компании Пожирателя… — он уже с трудом выговаривал слова, и Гермиона решила, что пора закончить этот бред.

— Тебе хватит, Малфой. — Она резко подошла и отставила его бокал.

— Можно вопрос, Грейнджер?

Он решил, что именно сейчас это важно. Конечно, завтра он будет сожалеть, но сейчас это было Драко безразлично.

Гермиона ничего не ответила, и он решил, что девушка не против.

— Если бы твою семью грозили убить, ты бы... приняла сторону Волан-де-Морта?

— Нет! — молниеносно ответила она и направилась к своей спальне. — Не надо оправдывать себя, Малфой, ты слишком много зла сотворил, чтобы сейчас искать причины! — Снова эта жестокость... Да что с ней такое?

Дверь закрылась, и Драко остался в одиночестве. Такой же никчемный, как и пять минут назад.

Он на несколько секунд закрыл лицо ладонями, как будто был уверен, что это даст ему дополнительные силы. Но сил не было, и он с трудом встал, чтобы покинуть учебную и забыться в беспокойном сне.

* * *

«Гермиона, что ты творишь? Гарри и Рон быстро бы выбили из тебя жалость к Пожирателям! Если бы твою семью грозили убить… ты бы приняла сторону Волан-де-Морта? Приняла?» — Гермиона с ужасом осознала, что ради семьи пошла бы и на это. Но это не оправдывала Малфоя! Хотя почему не оправдывла? Черт. И то, из-за чего она плакала полчаса назад, было совсем далеко и вряд ли казалось чем-то важным.

Минула неделя с Хэллоуинского бала, который не принес им обоим ничего, кроме разочарований. Драко входил в русло привычного поведения, избегая ненавистную соседку, да и она совершенно не стремилась к его обществу. Его кратковременная ошибка, попытка вызвать на разговор, объяснялась лишь затуманенным алкоголем рассудком, и он обещал себе больше никогда не напиваться, чтобы так не подставлять себя. Мерлин, что он натворил... Отношения с Астрид развивались стремительно, и он даже был рад, что можно забыться в ее объятиях, не думая о последствиях, ведь он скоро покинет Дурмстранг.

Гермиона много размышляла и никак не могла понять, что же произошло в последний день октября. Он, очевидно, перебрал, но зачем рассказал ей об убийстве родных? Что он хотел услышать от нее? Утешения? Вряд ли. Заслуживал ли его Малфой?

Драко нехотя открыл глаза оттого, что спать было совершенно неудобно. Он лежал на полу в учебной и начинал припоминать, что привело его сюда. Голова раскалывалась, он присел и увидел мирно спавшую Гермиону, свернувшуюся на диване. Негромко выругавшись, парень поднялся, направился в свою спальню и, почти дойдя до нее, почувствовал, как невидимая сила потянула его назад.

«Только, мать твою, не это…» — подумалось ему, и он с ужасом понял, что заклинание все еще работало.

Вчера они вместе со старостами пробовали использовать коллективные заклятия, выполняя задание профессора Локка. Все начиналось достаточно невинно, но потом Грейнджер начала выдвигать свои предложения, а он — спорить с ней, в итоге все это переросло в нехилую перепалку, которую совершенно не поняли Бергман и Хольм.

— Да что с вами обоими происходит?! Вам надо разобраться в отношениях друг с другом, надеюсь, это поможет! — И Эмиль не нашел ничего лучше, чем использовать заклинание Инкарнео, связав их на целые сутки. Это при благоприятном прогнозе…

— Вставай, Грейнджер! — почти прокричал Драко.

Девушка вздрогнула, и, сонно приоткрыв глаза, уставилась на него.

— Я не собираюсь сидеть тут с тобой весь день!

Она, вообще-то, тоже не собиралась. Наступило ноябрьское воскресенье, а это значило, что сегодня был разрешен первый в этом году поход в Сейерхейм — близлежащую деревушку, который раз в месяц так ждали все дурмстранговские студенты.

— Я тоже была бы рада отменить заклинание, но, насколько тебе известно, не могу!

Это мог сделать только Эмиль, но он наотрез отказался, мотивируя тем, что им будет полезно узнать друг друга лучше.

Гермиона встала, понимая, что завтрак начнется совсем скоро, и решила пойти в свою комнату, когда почувствовала, что «канат» вновь натянулся.

Три метра… вот было то расстояние, дальше которого они разойтись не могли.

— Мне надо взять вещи и принять душ, Малфой! — Она с силой рванула к себе, но ему достаточно было лишь стоять на месте — физически девушка не была сильна и вряд ли могла потащить его за собой.

А вот он мог.

— Тебе не мешало бы больше времени уделять спорту. — С этими словами Малфой пошел в свою комнату за вещами и полотенцем, решив, что душ ему тоже не помешает.

Невидимая сила тянула Гермиону за собой, она вцепилась изо всех сил в диван, но одного рывка было достаточно, чтобы на целых полтора метра сдвинуть девушку вместе с мебелью в направлении его спальни.

— Брось, Грейнджер. Ты же понимаешь, что все равно будет по-моему. И, если надо, ты поедешь в мужской душ на диване.

— Ты чертов придурок! Отпусти меня! — Гермиона попятилась от него, как будто он целился в нее непростительным заклятием.

— Так иди! Я не держу тебя, истеричка!

До нее дошло, что он был прав: Драко действительно не держал ее. Но разве она была себе хозяйкой? Глубоко вздохнув, гриффиндорка исподлобья посмотрела на него и, понимая, что сила на его стороне, пробурчала:

— Предлагаю компромисс…

* * *

Как же хорошо было принять горячий душ осенним воскресным утром! Драко меньше всего хотелось портить свои планы бесконечным нытьем заучки, поэтому он согласился на ее ожидаемо разумное предложение. Сейчас шел час Малфоя, когда гриффиндорка без вопросов следовала за ним без возражений, оскорблений и разговоров.

Она, красная от смущения, стояла в мужской душевой, наложив на дверь изнутри запирающее заклятие и отвернувшись от Драко, который намыливал за перегородкой свои платиновые волосы. Мерлин, как же долго он мылся! Время ползло распластанной улиткой, но, возможно, ей только казалось, ведь если бы она могла, то уже летела отсюда со скоростью света.

— Ты можешь мыться быстрее, Малфой? Сейчас в женскую душевую будет целая толпа, я не хочу опоздать на завтрак!

— А кто тебе сказал, что я пойду с тобой в женскую душевую? — ухмыльнулся он, получая удовольствие от кратковременной власти над гриффиндоркой.

— Мы договаривались, если ты не забыл, и только попробуй не сдержать слово, я…

— Мы уже в душе, Грейнджер, и я не вижу смысла лишний раз бродить по коридорам. Не хватало еще, чтобы видели, как я захожу за тобой в девчачью ванную. — Он был прав, этого ей тоже вряд ли хотелось, сплетни были ни к чему. — Я не собираюсь подглядывать, вряд ли твое грязное тело входит в сферу моих интересов.

Слава богу, чертов кретин! Даже если бы он попробовал — у него не было бы ни единого шанса! Она сейчас же отправится к Эмилю с требованием прекратить это издевательство, иначе к концу дня она просто прикончит кого-нибудь.

— Месяц не расчесывала? — спросил Драко, дождавшись, когда Гермиона покажется из-за перегородки, пытаясь привести в порядок мокрые, спутавшиеся волосы.

— Алохомора! — гневно произнесла она и вышла из душевой, слишком поздно заметив Софи Боннар из Шармбатона, которая одарила ее и Драко презрительным взглядом, подозревая, видимо, в чем-то непристойном.

* * *

Эмиля не было ни в комнате, ни на завтраке, ни, видимо, в школе вообще. Скорее всего, они с Рози отправились в Сейерхейм раньше остальных, пользуясь привилегированным положением старост.

Сопровождающим на этой неделе был профессор алхимии мистер Флауч, и сейчас он давал наставления целой толпе учеников, мечтавших хотя бы на полдня выбраться из оков строгой школы.

Сейерхейм представлял собой небольшое поселение волшебников, расположенное в полутора часах ходьбы от Дурмстранга. Путь пролегал через холмистую местность, окруженную болотами и хвойными лесами, что делало его посещение задачей далеко не простой и разрешалось лишь студентам старших курсов.

Какая же красота окружала их по пути! Трава, несмотря на середину осени, была практически первозданно зеленой, привлекая к себе упитанных пятнистых коров с красными лентами на массивных шеях. Гермиона могла поклясться, что никогда не видела их такими огромными, наверное, свежий воздух и обилие еды так благотворно на них влияли.

Кучевые облака на насыщенно-голубом небе как будто предлагали поиграть в ассоциации, только вот было не с кем. Колин остался в школе вместе с командой по Квиддичу для подготовки к чемпионату Магических школ, Джейлин неважно себя чувствовала, а Рози и Эмиль, как уже известно, пропали в неизвестном направлении. Было досадно, что весь день придется провести в уединении, а еще больше — страшно, так как было абсолютно неведомо, что мог выкинуть этот гадкий аристократ.

Малфой шел чуть впереди в компании Астрид и ее подруг. Девчонка то и дело цеплялась за него, висла, теребила платиновые волосы, целовала, и вряд ли было похоже, что она смущалась кого бы то ни было. Голова Драко начинала нагнетающе болеть с каждой попыткой Ларсон к их сближению. Ее было слишком много, она была чересчур активной, чрезмерно много брала на себя, вызывая далеко загнанный внутрь дискомфорт. Конечно, он не спешил отстранять ее, готов был терпеть эти нежности еще Бог знает сколько, лишь бы не быть наедине со своими мыслями.

Злость в Гермионе закипала, словно вязкое зелье в котелке, и она уже мысленно приготовилась отстаивать право на свое личное время, так как в сумке лежала «История заклинаний», которую она приберегла для внеклассного чтения еще в начале прошлой недели.

Сейерхейм превышал размеры Хогсмида, но вряд ли кардинально от него отличался. Каменная мостовая, тянувшаяся лучами от центра, была чистой и ухоженной, а вдоль нее красовались заботливо посаженные клены. Деревья уже начинали желтеть и опадать, отчего узкие двухэтажные улочки покрылись одеялом разноцветной листвы.

Гермиона слышала, как Драко рассказал Астрид о заклинании. Ларсон возмущенно обернулась, посмотрев на нее с презрением, и вжалась в плечо Малфоя еще сильнее. Мерлин, какая же идиотка!

— Ты можешь рассчитывать на мою компанию, Дракончик!

— Только через мой труп, — вслух произнесла Грейнджер, но ее вряд ли кто-то услышал.

Группа вышла на главную улицу, в центре которой красовался маленький фонтан в виде кувшина, парившего в воздухе без какой-либо видимой опоры.

— Это место нашей встречи, — мистер Флауч обратился к толпе студентов. — Ровно в пятнадцать часов отправление в школу, не опаздывайте. Меня можно найти по адресу Сейергате, 36, в кофейне «Бежевый слон». Веселитесь! — С этими словами профессор растворился в толпе, а только что послушно стоявшие студенты шумно разошлись по своим делам.

Драко продолжал слушать Астрид и компанию ее надоедливых подружек, а Гермионе не оставалось ничего, кроме как стоять, отвернувшись, в трех метрах от них. Настроение было окончательно испорчено, ведь она давно ждала этого похода, даже представляла, как пойдет на набережную и в летний сад, о которых с таким интересом рассказывала Рози.

Компания громко смеялась, и от этого хотелось провалиться сквозь землю. Ей было жутко неуютно, настолько, что она готова была разрыдаться прямо на площади, но гордость не позволяла ей даже намека на слабость.

— Если она не пойдет с нами, мы ее заставим, — послышался шепот кого-то из девушек.

— Эй, Грейнджер, ты же не против похода в «Черную ель»? — Тон Астрид был таким же надменным, как у Малфоя. Наверняка он напел ей кучу гадостей, поганый хорек!

Если быть честным, Драко сам предпочел бы отделиться от навязчивой компании, но нежелание оставаться наедине с Грейнджер заставляло его вести эту жалкую игру.

— Я не собираюсь никуда с вами идти! — Гермиона резко повернулась, но встретила лишь презрительный взгляд женской компании. — Мы же договаривались, Малфой! — она обратилась к слизеринцу в надежде на то, что он сдержит слово, но чего она ожидала?!

— Я не помню, чтобы мы о чем-то договаривались. — Он смотрел ей прямо в глаза и нагло врал, понимая, что просто бежал от своего прошлого, как от огня.

— Пойдем, Драко, у нее нет выхода! — Довольная своей победой Астрид ухватила его за руку и потянула за собой.

Малфой почувствовал сильное сопротивление. Но что заучка сможет сделать? Он резко дернулся вперед и услышал за спиной глухой удар о землю. Гермиона споткнулась о бордюр и упала на колени, и он провез ее еще полметра, прежде чем остановился, поняв, что что-то не так. Она стояла на четвереньках и молчала, услышав девчачий смешок. Копна волос закрывала ее лицо, лишь плечи предательски вздрагивали, выдавая вырывавшиеся слезы обиды. Гермиона резко взмахнула палочкой, направив на Малфоя заклинание невидимого хлыста, заставившее врага простонать от резкой боли. Сдохни!

— Ненавижу тебя, чертов кретин! — сквозь слезы прокричала она.

Воспоминания, словно непростительное заклятие, пронзили его полностью, так мерзко он не чувствовал себя с казни своих родителей. Люциус часто издевался над ним и Нарциссой, и Драко настолько возненавидел отца, что дал себе клятву никогда не быть таким ублюдком. Получалось плохо. Безжалостность — вот что это было, такое знакомое чувство, его маленькое укрытие… Только жестокость всю жизнь давала выход напряжению, в унижении других он находил спасение, понимание, что он не самый никчемный выродок, коим привык называть его отец.

Она вряд ли могла сейчас успокоиться; отчаяние нахлынуло с десятикратной силой. Было не столько больно, сколько обидно за свой последний год, за то, что, вместо того чтобы быть с лучшими друзьями, она терпела унижения от белобрысого подонка, что сейчас абсолютно одна и некому за нее заступиться, что ее ненавидел профессор Заклинаний, а Легилименция провалена. Что только подумает МакГонагалл?

Гермиона поднялась, отряхивая грязные джинсы и пытаясь скрыть предательские слезы, безостановочно льющиеся из разгневанных карих глаз. Если бы она заговорила сейчас, это превратилось бы в настоящую истерику. Малфой что-то тихо обсуждал с Астрид, шум улицы не позволил ей слышать разговора, да ей и не хотелось. Она стояла, готовая к тому, что будет сопротивляться до последнего, но заметила, что компания отступила и скрылась за углом мрачного магазина подержанных товаров.

Если бы она только знала, как мерзко и опустошенно он себя чувствовал. В его планы не входило унижать ее на глазах у этих гламурных глупышек, он всего лишь хотел избежать ее общества, чтобы вновь не оставаться с ней наедине и не выслушивать тирады о своей никчемности. Как бы он ни недолюбливал Грейнджер, она была девушкой, и причинять ей физическую боль, пользуясь ее полной зависимостью и относительной беззащитностью, было последним делом. Аристократическое воспитание никогда не позволяло опускаться до подобного, так что гореть тебе в аду вечно, Драко Малфой.

— Мне не следовало так делать, Грейнджер, — без единой эмоции произнес он. — Прости, и давай не будем еще больше нагнетать ситуацию. — Мать твою, он извинялся перед ней…

— Это я, по-твоему, нагнетаю ситуацию?! Если ты не заметил, это ты ведешь себя как подонок! Последние семь лет! — Прокричав, Гермиона развернулась и отправилась в неизвестном даже ей направлении, снова ощутив натянувшийся канат. — Я иду искать Эмиля! — Драко даже не собирался следовать за ней, посчитав, что для начала не мешало бы вернуть ее в действительность.

— Остановись и прекрати истерику, — ледяной голос только заставил ее усилить бессмысленную попытку бегства, — я не могу ничего исправить. Я извинился, прекрати вести себя как припадочная.

— Бедный Малфой! Только не надо делать из себя жертву!

— Жертву делаешь из себя ты, а я предлагаю успокоиться и осознать, что Хольма мы, скорее всего, не найдем, хотя я буду рад его видеть не меньше тебя!

Черт возьми, он был прав. Но за что ей это наказание?!

— И что ты предлагаешь? — Гермиона вздохнула и посмотрела на Драко, не понимая, что предпринять.

— Я не знаю, что хочешь делать ты, Грейнджер, но я не собираюсь отказываться от своего времени в Сейерхейме. У меня есть полтора часа, по моим подсчетам, и я намерен посетить «Лавку Мерлина».

И что она могла на это ответить? Что тоже туда собиралась? Еще бы, как главная заучка Хогвартса могла пропустить небезызвестный книжный магазин!

— Ты идешь? Или так и будешь пялиться на меня? — В его словах не было и намека на издевку, и, увидев еле заметный кивок ее головы, Драко молча отправился на Сейергате, 17, посчитав это самым разумным решением.

Ровно три метра отделяло их, но он каждой клеткой своего тела чувствовал, что связан с этой девчонкой, и понимал, что сегодня до тошноты не хотел играть в привычную игру. Да и это было опасно: от заклятия невидимого хлыста на ноге наверняка красовался немаленький след!

«Лавка Мерлина» вряд ли была похожа на лавку, скорее, это был внушительный книжный магазин, и Гермиона внутренне замерла от восторга, так как хоть что-то за сегодня вызвало у нее положительные эмоции. По их договору она должна была без разговоров следовать за ним еще час как минимум, и, слава богу, он привел ее именно сюда.

Между деревянными стеллажами сновали многочисленные студенты, искавшие что-то на свой вкус. Драко долго бродил от одной полки к другой и наконец остановился напротив отдела Экономической литературы. Он изучил аннотации нескольких работ, прежде чем услышал голос Гермионы:

— Не знала, что ты интересуешься экономикой.

Она была действительно удивлена. Конечно, несложно было догадаться, что он много читал — его выдавала грамотная речь. Но в этом возрасте парни скорее увлечены техникой или спортом, по крайней мере те, с кем она знакома.

— Ты многого обо мне не знаешь, — кратко ответил он, продолжая изучать содержание. После смерти родителей ему, как никому другому, понадобятся эти знания.

«И слава Мерлину», — мелькнуло в голове гриффиндорки. Она еще секунду смотрела на него, решив, что лучше переключить свое внимание на ближайшие полки.

Минут через десять в руках Малфоя оказалось несколько книг. Довольный, он бегло осмотрел соседние стеллажи, но решил, что на первое время этого хватит. Все это время Гермиона стояла неподалеку и заглядывалась на мало интересные ему разделы, с разочарованием понимая, что они были намного дальше трех метров.

— Не хочу тащиться сюда через час, Грейнджер. Если тебе что-то нужно, у тебя есть двадцать минут. — Драко посчитал это справедливым, поскольку именно столько времени занял у него выбор его литературы, а возвращаться сюда казалось нецелесообразным.

Вскоре Гермиона уже прижимала к себе толстенный том «Гражданского и трудового права магических существ». Малфоя никогда не удивляло, что половина школы называла ее зазнайкой.

— Неудивительно, что у тебя проблемы в отношениях. Что заставляет тебя читать такие книги? — усмехнулся он, не сумев скрыть интереса.

— У меня нет проблем в отношениях! — нахмурилась она. — Или, по-твоему, девушки должны читать только наклейки на косметике?

— Почему же, — он пожал плечами, — Талмуды по юриспруденции вполне подойдут.

Она подняла на него свои недоверчивые карие глаза. Издевка не получилась.

— Меня интересует юриспруденция, так как после школы я намерена работать в Министерстве.

Драко и не сомневался, грязнокровки добрались и туда. Хотя какое сейчас ему было дело…

— А почему ты изучаешь экономику? — Малфой не был удивлен встречным вопросом — она всегда совала свой нос куда не следовало...

— Необходимость, — отрезал Драко. Пора срочно убираться отсюда.

* * *

Смутное сомнение не давало ему покоя. Эмиль хоть и причинил им кучу неудобств, но сделал это исключительно с благими намерениями. В голове невольно всплыл их последний разговор…

— Не понимаю, что тебя смущает в Гермионе? Я абсолютно не вижу в ней занудства. Да, она много знает, но это скорее плюс, симпатичная и не тупая. Это же находка.

— Все не так просто, — он даже не был уверен, что стоило говорить дальше, — это тянется уже восьмой год. Я, кстати, заслуженно, слишком много позволял себе в адрес Грейнджер и ее дружков, чтобы сейчас враз начать нормальное общение. Она недолюбливает меня, и это мягко сказано. Если было бы можно, она запустила бы в меня непростительным и даже бровью не повела.

— Брось. — Хольму это казалось смешным. — Я не знаю, что там произошло раньше, но попробуй хоть ненадолго изменить стратегию. Что ты теряешь? Пообщайся с ней, расспроси об интересах, вдруг найдете что-то общее? Роуз говорит, что она хороший человек. — Он пожал плечами. — Глупо получается.

Драко стоял на перепутье. Хольм был, черт его побрал, прав. Что Малфой терял? Родители в могиле, друзей не осталось, кому теперь было дело до того, с кем он общался? Его больше не осудит никто, кроме него самого. Может, просто посмотреть, чем это закончится? В очередной раз убедиться, что его семья была права насчёт таких, как она?

— У меня остался час, Грейнджер, — выйдя из книжного произнес он. — Хочу пойти и выпить сливочного пива, прежде чем ты затаскаешь меня по библиотекам. — Он посмотрел на нее и, заметив лишь обреченный вздох, направился в кафе «Нокс», которое советовал несколько дней назад Хольм.

Конечно, они сели за разные столики. Кто бы сомневался: заказав чай, заучка достала книгу и начала изучать ее содержание. Драко глубоко вдохнул и уже собрался навязать ей свое общество, когда предательский страх пронзил его, не давая сдвинуться с места. Это же смешно! Как любой нормальный человек, он боялся ее реакции. Вдруг она скажет, чтобы он проваливал от нее подальше, вспомнив все колкие мерзости, которые он выливал на нее когда-то? Да зачем ему вообще это надо?

Слава Мерлину, у них были книги. Можно было оправдать пребывание здесь чтением, хотя, если присмотреться, никто из них не прочел больше одной страницы.

* * *

Малфой заказал два сливочных пива.

— Можно присоединиться к тебе, Грейнджер? — Это был скорее риторический вопрос, потому как он уже поставил перед ней пенный напиток, а сам сел напротив, изучая ее изменившееся выражение лица.

— Чего тебе нужно? — настороженно спросила Гермиона. Что еще за странное поведение?

— Предлагаю расслабиться немного, — буднично ответил он.

— И чем же, позволь спросить, вызвано внезапное желание быть в моей компании?

— Трехметровой связью, например. — Драко пожал плечами, поднимая свой бокал.

Гермиона вскинула брови.

Во что он играет, и что ему нужно?! Что за мерзость он решил выкинуть? Не поддавайся, Гермиона, сиди читай свои книги. Поверь, если бы это прошло безнаказанно, он давно бы связал тебя и бросил в Норн.

— Ну же, не будь занудой, на чтение книг и так есть целая неделя. — Черт, его опасения начинали сбываться. Идиотский, мать его, день. А чего ты хотел, Драко? — Я предлагаю однодневное перемирие. Если тебя устроит, назовем это… перерывом в наших не особо радужных отношениях, не будем портить выходной. — Всё, это его последняя попытка. Если она будет ломаться, пошло оно к чертям собачьим.

Грейнджер молчала, закусив нижнюю губу и, по всей видимости, обдумывая, чем ей это грозило.

— Хорошо. — С этим несмелым ответом у него как будто камень слетел с плеч. Даже несмотря на внешнюю уверенность, он опасался, что она бросит ему что-нибудь колкое.

У Гермионы же сейчас в голове жужжал целый рой странных мыслей. Сказать, что она была удивлена его предложением, значило ничего не сказать. Она не поверила, но согласилась лишь потому, что именно это считала правильным в данной ситуации. Она была готова к любому варианту развития событий, но этот показался ей наиболее безобидным.

— За свободу... — он хотел договорить "от безносого ублюдка", но слова застряли в горле. Получилось неоднозначно. Он внимательно изучал выражение ее лица, боясь, что она станет искать в его словах несуществующий смысл.

«Свободу от чего? От предрассудков? Прошлого? От Азкабана?» — подумала Гермиона, нахмурившись, но всё-таки подняла свою чашку чая. Конечно, он не надеялся на то, что она станет пить принесённый им напиток. Впрочем, ему и самому расхотелось.

Пауза затянулась. Гриффиндорка понимала, что Драко пристально смотрел на нее, хоть она и пыталась изо всех сил делать вид, что читала.

— Не самая лучшая книга, Грейнджер.

— Что?.. — Она подняла недовольный взгляд на него. — Она вполне прилична.

— В ней нет раздела Темных искусств. — Он не знал, как вывести ее на разговор, и искал любую зацепку, понимая, что не совсем прав.

— Не хочешь ли ты сказать, Малфой, что изучаешь все книги по «Истории заклинаний»? Эту советовал мне профессор Флитвик, и, естественно, здесь нет Темных искусств, этого только не хватало!

— Насколько я припоминаю, именно они вызывают у тебя бОльшие трудности.

Наглец. Сел сейчас с ней, чтобы критиковать?!

— Они не вызывают трудностей, просто я не понимаю, зачем учить школьников применению всех этих отвратительных заклятий!

Малфой усмехнулся.

— Может, затем, что они дают много преимуществ? Не все такие… — он перебирал слова в своей голове. — ...чертовски правильные. Иногда для достижения целей приходится идти по головам.

— Это твои методы? — Гермиона прямо-таки открыла рот от удивления, как будто он раскрыл ей сейчас тайну века.

— Это методы многих, если ты не знала. Неужели ты думаешь, что люди, работающие в Министерстве, все поголовно получили должности за положительные качества? — он рассмеялся.

— Именно так я и думаю! И намерена это доказать! После учебы.

— Ты, оказывается, наивная, Грейнджер. — В его голосе не было и тени злости. — Если бы твои родители были магами и у вас были связи, ты бы вряд ли так рассуждала.

— Не всё завязано на деньгах! Поверь, есть те, кто построил карьеру без посторонней помощи!

— Уборщики Атриума? — Как же он бесил ее!

— Ты на самом деле считаешь, что деньги решают всё, Малфой? — Брови скривились в презрительной гримасе.

— Я не считаю — я это знаю. — Ее сверлил стальной взгляд, такой знакомый и так свойственный этому человеку, что она уже готова была послать его подальше.

Думал ли Малфой так? Черт подери... В его семье все определяли деньги — положение в обществе, признание, связи… все зависело от них. У Драко всегда были самые лучшие развлечения и самые дорогие вещи, только вот всегда не хватало чего-то, что он осознал только недавно. И открыть это сейчас значило признать свое поражение, гораздо проще упереться и доказывать свою позицию.

— Мне тебя жаль, — вот так прямо эти слова вылетели из ее уст. — И не надо на меня так смотреть.

Заметив нескрываемое разочарование Гермионы, Драко на секунду окунулся в воспоминания, снова ощущая так часто испытываемое тяжелое чувство вины. Он постоянно всех разочаровывал: отца, друзей, профессоров… Он снова чувствовал себя ответственным за все то дерьмо, которое происходило с его окружением. Как будто это он сейчас держал Гермиону, как будто он просил Эмиля связать его с гриффиндоркой! Он никогда не обсуждал бы это с Пэнси или Астрид, а Грейнджер как будто провоцировал, хотел доказать свою темную сторону, вместо того чтобы открыться. Он с каждым днем усугублял все лишь больше и больше. Горькая досада полоснула его изнутри, и больше не хотелось ничего, кроме завершения сегодняшнего дня.

Гермиона быстро встала, посмотрев на часы и так и не дав ему ответить на свой выпад.

— Начинается мое время, и я хотела бы осмотреть набережную.

Малфой слишком поспешил с предложением перемирия, находясь под косвенным давлением Хольма и сожалея о том, что причинил Гермионе физическую боль. Если бы не обстоятельства, он никогда не обмолвился бы и словом с подружкой Поттера. Жалкая попытка прекратить конфликт трещала по швам, им было не о чем говорить, так как каждая тема будет сведена к разногласиям войны, это неизбежно.

— Долго мы еще будем торчать здесь? — мрачно поинтересовался он, не будучи уверенным, что получит ответ.

Он почувствовал себя невообразимо глупо, до дрожи жалея о своем предложении. В последние два месяца его швыряло от ненависти до жалких стремлений изменить что-то в своей жизни, но сейчас он отчетливо понимал, что ничего уже не выйдет, слишком поздно.

«Какой же ты идиот, Драко. К чему этот тост за свободу от прошлого? Все равно все они считают, что ты гроша ломаного не стоишь, и ты сам в этом виноват».

— Мне нужен четырехлистник. — Гермиона даже не повернула голову в его сторону, копошась в начинающей желтеть траве. Она явно была не в духе, понимая, что обязана находиться в его обществе.

Малфой не собирался спрашивать, вряд ли она захочет говорить с ним после «Нокса», но заучка почему-то решила, что его это интересовало.

— Я прочитала в книге заклинаний занятную вещь… Оказывается, четырехлистник обладает мощным отталкивающим действием, как Амортенция, только наоборот. Никогда не слышала об этом, странно, что профессор Слизнорт не рассказывал нам, но, сдается мне, найти его так сложно, что…

А вот это уже было интересно.

— Вряд ли он понадобится тебе, Грейнджер, от тебя и так бегут, как от огня. — Он не считал это оскорблением, это было даже забавно.

Началось. Какая же ты дура, Гермиона, ты же знала, что Драко Малфой никогда не изменится! Надо было молчать! А вообще, надо было послать его еще раньше с его дурацким пивом и запустить кружку прямо в его белобрысую голову…

— К твоему сведению, от меня не бегут! И я не собираюсь использовать его!

— Неужели? — скрестил он руки на груди. — Даже Уизел не выдержал тебя больше двух месяцев. — И снова эта ухмылка.

Гермиона одарила его ледяным взглядом. Он разрывался между словом соблюдать перемирие и желанием посылать колкие замечания в ее адрес.

— Хочешь отвадить Крама? — Надменность вернулась в его голос.

— Нет! Это тебя не касается.

Драко ухмыльнулся.

— Я говорил, что у тебя проблемы в отношениях, и готов глотать слизней, если это не так. — Он сделал вид, что разглядывал стайку пролетающих птиц.

Черт. Да, Малфой был прав, у нее действительно были трудности в общении, не каждый готов был выносить ее правильный характер и бесконечные рассказы о том, что она прочла в своих стокилограммовых талмудах, но она встречала и «своих» людей!

— Не только у меня проблемы, заметь. — Гермиона явно желала его прикончить пронзительным взглядом. — Ответь честно, разве Панси ждет твоего возвращения?

Ах ты, стерва.

— Панси — это другое, — совершенно холодно произнес он. — Моя семья никогда не допустила бы отношений с Паркинсон, она не входит в «Священные двадцать восемь». — Слизеринец ощутил мелкую дрожь, как будто Люциус сейчас произнес через него эти слова.

— Знаешь, я вообще перестаю понимать что-либо, — пристально посмотрела на него она. — Почему же твоя семья ненавидит маглорожденных, но в то же время всех, кроме двадцати восьми «святейших», тоже считает неподходящей партией? Где же логика?

Ей никогда не узнать...

— Слишком много вопросов, — отрезал он, стиснув зубы.

Драко с трудом сдерживался, чтобы от бессилия не вылить в ее адрес порцию оскорблений. Его никогда не спрашивали об этом, но в последний год эти мысли крутились в его голове с поразительной частотой.

Зачем ей это знать? Ей всегда было интересно, что стоит за жестокостью Драко Малфоя, было ли это врожденным кретинизмом или следствием дефектного воспитания.

— История нашей семьи уходит в далекое прошлое, — надменно начал он. — Допустить примесь хоть ничтожного процента грязной крови — значит предать свой род.

«Род напыщенных кретинов…» — подумала Гермиона. Пауза затянулась.

— Ты тоже не считаешь Панси подходящей партией? — с вызовом спросила она, как будто хотела вытащить из него что-то, что скомпрометирует его семью.

— В таких семьях, как моя, все решено еще при рождении, и всем глубоко плевать на то, что я считаю. — Он стоял, вглядываясь в озерную гладь, отвернувшись от нее и скрестив руки на груди, удивленный своим откровением.

— Это не ответ, Малфой. — Она словно бродила по лезвию бритвы, еще немного — и он сорвется.

Малфой просто морально не мог соврать, до дрожи и боли. Он так и стоял, молча отвернувшись от нее, и долго размышлял. Думал о том, что никто больше ему не хозяин и он волен сам распоряжаться своим будущим… Но прошлое следовало за ним по пятам, продолжая регулировать его жизнь, как будто кто-то дергал до сих пор за невидимые нити, вбивая в его голову определенные убеждения и не давая ему дышать.

— Я считаю так же, как и моя семья.

Вполне ожидаемо. В семье моральных уродов не рождаются нормальные.

— Знаешь, почему мы ненавидим грязнокровок, Грейнджер? — Его тон был отталкивающе холодным, он даже не повернулся, так и продолжал стоять, разглядывая темные круги на воде.

Внутри у нее все опустилось. Она, видимо, задела запретную для него тему, но было слишком поздно.

— Вы вторгаетесь туда, куда не следует, и не осознаете, что есть вещи, которые вам никогда не понять.

Она ненавидела этот спокойный тон! Лучше бы он отпускал шуточки, чем говорил с ней так, будто Волан-де-Морт восстал из пепла.

— Чего именно нам не понять, Малфой? Что все для вас завязано на чистоте крови? Жаль, что даже после войны ты продолжаешь свято верить в традиции, чуть не угробившие половину магического мира!

— Половину магического мира чуть не угробили такие, как ты! Чего стоит охота на ведьм, когда за триста лет были истреблены десятки тысяч волшебников! Ты только вдумайся! Лорд Волан-де-Морт — пешка по сравнению с тем, что вытворяли обезумевшие магглы… И продолжали бы вытворять до сих пор, если бы мы не скрывались, — бросил он, развернувшись вполоборота

— Мне известна история! — Злость волной захлестнула ее. — И у всех есть свои промахи, но это не дает права вам сейчас уничтожать целые семьи магглорожденных! Скольких вы убили и за что?!

— Промахи?! Ты называешь это промахами? — Его ледяное спокойствие поражало, хотя по голосу было понятно, что тема его сильно задевала.

— Чего ты хочешь, Малфой? Если ты всерьез считаешь, что убийство людей можно оправдать принадлежностью к определенной семье, то ты болен! Лежать тебе в Мунго вечно, потому что глупо считать, что все люди одинаковы! — выпалила она, готовая развернуться и уйти прочь, даже не осознавая, что это бесполезный шаг.

— Нет. Глупо считать, что люди меняются, Грейнджер, — слова слетели с его губ и эхом отдались в ее голове, заставив сердце пропустить удар.

Его с детства учили сдержанности. Драко даже не помнил, когда в последний раз говорил то, что думал, а не то, что ожидали от него услышать. В семье не поощрялось проявление эмоций, если не сказать, что наказывалось, поэтому сейчас его выдержке можно было только позавидовать.

— Такие, как ты, не меняются точно. И мне жаль, что… — побоялась она произнести это вслух.

— Жаль что? — Для него это было ясно как день. — Что я не гнию в гробу вместе с остальными?

Если бы он посмотрел ей в глаза, он бы видел, как она вздрогнула.

— Я не такая, как ты. И я не хочу никогда больше говорить с тобой. Никогда!!!

— Взаимно.

Ее эмоции в настоящий момент вряд ли поддавались описанию. Обида, гнев, презрение и отвращение — все смешалось воедино. Уже не хотелось никаких магазинов, прогулок по летнему саду и чтений «Истории заклинаний».

Они кое-как дошли до парящего кувшина, где группа даже и не думала собираться, сели на разные концы резной скамейки и ждали, надеясь, что скоро этот ад закончится.

Какой же он идиот... Зачем он сказал всё это? Зачем нужно ворошить прошлое и говорить словами Люциуса? Семья мертва! «Такие, как ты, не меняются точно», — это было даже больнее, чем сын Пожирателей, убийца, предатель, и…

"Да, ты победила, Грейнджер, но клянусь, что ты никогда об этом не узнаешь..."

* * *

Когда к Малфою подлетела Астрид, он был глубоко погружен в свои мысли.

— Посмотри, что я купила, Драко!

Забравшись к нему на колени, девушка развернула бумажный свиток.

Грейнджер с отвращением отвернулась, не понимая, как Ларсон могла с такой легкостью демонстрировать ему свое расположение.

— Очень красивое, Асти. — Безразличие и омерзение. Гермиона мечтала сейчас никогда больше не слышать его голос.

У него не было моральных принципов, в нем не было ни капли доброты и сострадания, он руководствовался холодным расчетом, ненавидел магглорожденных, оскорблял ее все школьные годы, чуть не убил ее друзей, вступил в ряды Пожирателей на стороне Темного лорда, причастен к пыткам в Малфой-Мэноре... Этого было достаточно, чтобы Гермиона под прицелом палочки не подошла к нему больше ближе чем на пушечный выстрел. Возможно, она просто не желала видеть иное. Не сейчас.

* * *

Всё кончено. Драко стоял на пустом поле для квиддича, и холодный осенний ветер развевал его бесцветные волосы. Глубокий вдох, и свежесть вечернего воздуха наполнила его до краев. Он с любовью поглаживал тонкое древко метлы, как будто благодаря ее за то, что мог становиться собой хотя бы в ее обществе поздними вечерами.

Он любил полеты с детства. Люциус научил его летать раньше, чем говорить, и уже трехлетним мальчишкой он развлекал высокопоставленных гостей отца своими незаурядными способностями.

Драко резко оттолкнулся от земли и полетел высоко настолько, насколько могла ему позволить его не новая, но чрезвычайно шустрая метла. Оказавшись наверху и мчась со скоростью ветра, он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Свобода… вот что это было. Внизу остались воспоминания о близких, предательство Паркинсон, навязчивая симпатия Астрид, презрение Грейнджер, глупая последняя надежда что-то исправить… И ему совершенно не хотелось возвращаться. Быстрее, еще быстрее… стиснув зубы. А из глаз, прикрытых от ледяного ветра, словно растворяясь в ночной тишине, покатилось несколько слез, которые были лишь отдаленным напоминанием того, что он все еще жив.

«Протего!.. Инкарцеро!.. Петрификус Тоталус! — слышалось настолько отчетливо, что сердце пропустило удар. — Авада Кедавра! Круцио!

«Ты не убийца, Драко…» — Дамблдор вновь улыбался.

«Казнь состоится восьмого июня в одиннадцать часов».

Отчаяние.

«Я ухожу. Мои близкие не одобряют общения с тобой…»

«Это Малфой… от него лучше держаться подальше, я слышал, как он убивал ни в чем не повин…»

«Такие, как ты, не меняются!»…

Он проснулся в ледяном поту. И просыпался практически каждую ночь, измученный навязчивыми образами, не дававшими полноценно дышать. Часы показывали лишь половину третьего, вставать было слишком рано, но сон улетучился вместе с криком шестикурсницы с Когтеврана, которая после этого прожила еще не больше двух минут.

Умывшись холодной водой, Драко решил остаться в учебной. Он часто так делал, здесь он не чувствовал себя в изоляции. Расположившись в кресле, слизеринец с пустым взглядом перелистывал «Экономику и бизнес», зная, что лучше не читать вообще, чем делать это так.

Чуткий сон Гермионы снова был нарушен возней в учебной и падением на пол чего-то тяжелого, скорее всего, тома по истории. Сквозь щель под дверью пробивался тусклый, едва видимый лучик света, и было ясно, что вряд ли кто-то, кроме Малфоя, находился там в столь позднее время.

Прошло несколько дней с похода в Сейерхейм, и Гермиона старалась забыть прошедшее воскресенье как страшный сон. Малфой был ей глубоко неприятен, впрочем, это было взаимно. Сев на кровати в полной темноте, она потирала сонные глаза и испытывала раздражение от того, что вынуждена из-за него нарушить свой отдых.

Ступив на пол босыми ногами, она поежилась: сомнение накатывало еще больше, она не знала, как себя повести... С одной стороны, ей хотелось выйти в учебную и узнать, что значили эти ночные блуждания, а с другой — быть может, все гораздо проще? Астрид ведь, кажется, ночевала у него минимум пару раз. Может, они снова изображали свою паршивую любовь?

Гермиона приоткрыла дверь и выглянула, щуря глаза от приглушенного теплого света. Глухая тишина, словно вакуум, была какой-то неестественной, безжизненной и мрачной. Драко повернул голову, и брови его вздернулись вверх лишь на секунду, после чего он совершенно отрешенно произнес:

— Надо же… Героиня войны Грейнджер. Палочку не забыла?

Уколоть ее больнее. Ведь такие, как он, не меняются, она сама это сказала… Что ж, пусть будет так! И чувство, похожее в некоторой степени на детскую обиду, захлестнуло его с головой.

— Ты мешаешь мне спать, — уверенно произнесла она и вошла в комнату, все-таки решив выяснить, почему ей приходится просыпаться от его возни. — И я не боюсь тебя, Малфой.

— А зря. Вдруг мне придет в голову перерезать тебе горло… — Он несколько раз цокнул языком. — Грязная кровь — ингредиент некоторых темных зелий, знаешь ли.

— Себе лучше горло перережь! — Незаметно подступила тошнота, и ей тут же захотелось задеть его в ответ. — И что змеиный аристократ делает здесь в это время? Составляешь план по пропуску Пожирателей?

— Ты совсем сдвинулась, Грейнджер? — он наигранно рассмеялся. У неё получилось…

— Это не я шатаюсь по школе после отбоя! В следующий раз используй заглушающее заклинание, я не намерена полночи слушать грохот!

— Послушай меня, ты, книжная кры…

Гермиона решила, что вернуться в спальню будет верным решением, резко хлопнула дверью и сама наложила заглушку, чтобы не уловить его ворчания в свой адрес.

Конечно, она могла бы сама каждый вечер заботиться о тишине, но ненавидела полное отсутствие звуков, вызываемое этим заклятием, тем более оно спадало спустя пару часов.

Психопатка! Как еще её назвать? Не сомкнув глаз и прокручивая в голове события последних недель, Драко так и не вернулся к себе. Сегодня его ожидает тяжелый день. Ну ничего, может, адреналин, который он всегда получал от игры в квиддич, вернет его в реальность?

* * *

Естественно, речи не могло быть о победе гостей в товарищеском матче против команды Дурмстранга, так как вряд ли кто-то, кроме Драко и Тору Кида, всерьез увлекался игрой, не говоря уже о том, что собрать команду всего из семи человек стало сверхсложной задачей.

—Мерлин, они хоть правила знают?! — с досадой прошептал Драко, вылетая на поле и глядя на перепуганного шармбатоновца, то и дело вытиравшего вспотевшие руки о полы черной мантии.

Игра была в самом разгаре, точнее, разгроме. Как и следовало ожидать, Малфоя несколько раз настиг бладжер, упорно пытавшийся, по меньшей мере, его убить за то, что он почти поймал снитч. А пара попыток действительно стоила внимания! «Бездарные загонщики!..» Но загонщики вылетели в данном качестве на поле в первый раз, чего еще от них ожидать. Охотники были не лучше, всего один забитый квоффл против четырнадцати. Какой позор… Колин Корнелл даже с сочувствием посмотрел на Малфоя, понимая, в насколько тупиковой ситуации находился товарищ, столько лет посвятивший игре в качестве ловца.

Заметив золотистый шарик, пулей пролетевший мимо, Драко стремительно набирал высоту. Ударов ему уже хватило, и он, больше не надеясь на выполнение товарищами по команде своих функций, пытался исправить ситуацию. Не в его правилах было проигрывать, сегодня нельзя было уступать, только не сейчас! Он отчаянно хотел победы, как будто это поможет подняться ему в собственных глазах. Если он поймает снитч, они победят даже при таком смехотворном раскладе вещей... Всё зависело от него! Один метр… сорок сантиметров… десять… два!!!

Он даже не понял, что произошло, когда сзади в его голову врезалось что-то сильное и неуправляемое. Металлический привкус крови во рту — последнее, что он помнил, падая, словно в бездну, на мягкую траву под встревоженные возгласы болельщиков.

* * *

Очнулся Драко уже в больничном крыле. Открыв глаза, он обнаружил себя в странной вращающейся комнате с белыми стенами и высокими потолками. Впрочем, вряд ли комната вращалась: скорее всего, это было лишь иллюзией травмированного мозга. Пробуя сесть, он ощутил резко накатившую тошноту и сразу оставил попытки принять вертикальное положение. За белоснежными перегородками отчетливо слышалась чья-то возня, больничное крыло вряд ли отличалось от Хогвартсского.

— Очнулись, мистер Малфой? — рывком отодвинув занавеску, заглянула полная рыжая женщина средних лет. — Как ваша голова?

— Раскалывается, — поморщившись, констатировал он. — Сколько я здесь?

— Почти пять часов, — быстро ответила она и влила ему в рот горькое зелье красноватого цвета. — Это должно поставить вас на ноги. А сейчас вам нужен полный покой и никаких посетителей. — Ведьма задернула шторку и поспешно удалилась, оставив Драко наедине со своими мыслями.

Опозорился. За все годы игры в Квиддич его ни разу не сбивал бладжер! Мало того, что он в больничном крыле, так еще игра проиграна и поганая грязнокровка может записать эту победу на свой счет!

* * *

«Нет, пожалуйста, только не надо вопросов!» — субботним утром молилась Гермиона, доедая свой завтрак и заметив, как к ней приближались школьные старосты. Она знала цель их разговора, но в ее планы вряд ли входило это обсуждать.

— Привет, Гермиона, — Эмиль и Рози выглядели обеспокоенными, — как Драко?

— Привет. Что?.. — Началось.

Годрика ради! Она понятия не имела, как Малфой. Конечно, нельзя сказать, что ей было совсем плевать, все-таки он единственный, кто здесь связывал ее с привычной жизнью. Но это было не из-за симпатии к нему, а скорее из жалости. В глубине души она даже почувствовала секундный страх, увидев всю эту неприятную ситуацию с его травмой, но быстро одернула себя, понимая, что у Пожирателей жалости ни к кому не было. Когда после падения его отлевитировали в больничное крыло, она через пару часов поинтересовалась у мадам Крю, как ее пациент, но, получив заверения в том, что жизнь его вне опасности, удалилась. Ей в любом случае не хватило бы смелости его навещать, он ведь однозначно не обрадуется её появлению.

Бергман и Хольм переглянулись.

— Ты навещала Драко? Мадам Крю даже на порог нас не пустила, требует пропуск. А ты, кстати, могла бы с легкостью его получить.

— Я думала, вам известно, что мы не общаемся, — выпалила она, допивая остывавший чай.

— Брось, он уже третий день в этой дыре. В последний раз, когда я там лежал, то чуть со скуки не умер; единственное, что спасало, — Роуз принесла несколько книг. — Эмиль укоризненно посмотрел на Гермиону.

— Пусть я покажусь вам полной эгоисткой, но не буду навещать Малфоя. я могу получить пропуск, но пусть к нему пойдет Астрид… да хоть кто, мне все равно. — Она начинала раздражаться. — Когда он в последний раз называл меня сдвинутой книжной крысой, его не беспокоило, что он испортит со мной отношения!

— У Астрид… свои дела, — серьезно произнес Эмиль, зная, видимо, что-то, чем не хотел бы ни с кем делиться. — Поверь, ему и так несладко там, ты же не будешь злорадствовать.

— Может, я сделаю пропуск, а вы сходите? — Гермиона умоляюще посмотрела на друзей, так как все равно не собиралась тащиться в больничное крыло.

— Мы бы с радостью, Герми. Но нас не пустят, мы даже отнесли мадам Крю две упаковки медовых ирисок — без толку, — призналась Роуз.

— Кому-то из вас рано или поздно надо будет уступить, — предположил Хольм. — Надеюсь, ты будешь умнее, — улыбнулся он уголками губ и протянул ей конверт. — Передай, пожалуйста, Драко.

С этими словами они попрощались, зная, что на нее давить бесполезно, но надеясь, что она все-таки смягчится.

* * *

«Черта с два!» — почти выкрикнула Гермиона, хлопнув дверью в учебную и бросив конверт на пустой стол. В ней боролись здравый смысл, жалость, понимание, ненависть, презрение и отчаяние. Грейнджер часто гадала, знал ли Эмиль о темном прошлом Драко, и была практически уверена, что да. Конечно, вероятно, Малфой скрыл несколько фактов из своей биографии, но она выяснит, что к чему!

Услышав негромкий стук в дверь, она насторожилась. Кто бы это мог быть…

— Здравствуй, Гермиона. — Перед ней стоял Виктор Крам. — Ты занята?

— Нет, входи… — Гермиона не ожидала столь раннего визита, но была даже рада, что он навестил ее именно сейчас.

Они общались достаточно часто, но все их разговоры заканчивались быстро и были довольно банальны. Робкий поцелуй после обучения легилименции и объятия на балу были единственными его действиями, которые она позволила, хотя, если бы она захотела, всё развивалось бы куда более стремительно. Она не была влюблена, уже давно прошло то время, когда она с замиранием сердца смотрела на Виктора, сейчас он был для нее больше другом, которого она не хотела терять.

— Давно не виделись. Может, прогуляемся? — предложил он. Но, увидев ее обеспокоенное выражение лица, запнулся: — Ты в порядке?

Нет. Она не была в порядке. Беседа с Бергман и Хольмом заставила ее почувствовать себя полнейшим чудовищем!

Гермиона не ответила, но по ее взгляду, устремленному в пол, все и так было ясно.

— Я же вижу, Гермиона. Что происходит? — произнес он, усадив ее на диван и расположившись рядом.

В ее глазах проскользнуло раздражение.

— Почему все так носятся с этим Малфоем? Я не понимаю…

— Все настолько плохо? — Он посмотрел на нее с удивлением.

— Плохо?! А ты знаешь, что он сделал в прошлом году? Кто его родители? Кто он сам? Я не понимаю, как можно простить некоторые вещи! — Она заметила, как гнев предательски застилал ее глаза. Вот уж чего она не хотела, так это выходить из себя при нем, тем более жаловаться, поэтому умолчала об оскорблениях, которые ублюдок регулярно посылал в ее адрес.

Виктор внимательно изучал ее эмоции, прежде чем выдал:

— Его отец был редкостной тварью.

— Ты знаком с его отцом?.. — Это было для нее открытием, она считала, что Крам лишь мельком видел Драко на Турнире Трех Волшебников, откуда ему знать Люциуса.

— Когда я был школьником, наши семьи часто проводили время вместе, моя мать до самого конца сохраняла связь с Нарциссой, — его слова звучали несколько безразлично, — я думаю, Драко лишь пешка.

— А ты в курсе, что эта «пешка» чуть не убила Дамблдора и пару студентов? — выпалила она, с трудом осознавая, что эти семьи могло что-то связывать.

— Вряд ли он… способен, Гермиона. — Виктор уверенно покачал головой, отводя взгляд от внимательно слушающей его гриффиндорки. — Даже учитывая жестокое воспитание.

Мерлин, она не ослышалась? Виктор Крам защищал Малфоя…

— Но сейчас его родители мертвы! А он так и продолжает себя вести, как будто ничего не произошло, — с гневом выпалила она. — Я вообще не понимаю, зачем он вернулся в школу в этом году!

— А что ему остается, — Виктор пожал плечами и явно не хотел продолжать этот разговор, и не было смысла выпытывать у него то, что она боялась узнать.

— Знаешь… не хочу больше о нем говорить, — хмуро предложила она. Прогуляться к озеру было куда лучшей идеей.

* * *

Сотрясение и два сломанных ребра все еще давали о себе знать. Третий день Драко лежал в полной изоляции за белоснежными занавесками и думал, что лучше бы свернул себе при падении шею. Он был подавлен, но боль причиняли не столько физические страдания, сколько нахождение наедине со своими мыслями.

Мадам Крю заглядывала к нему три раза в день, чтобы напоить мерзкими горькими отварами, и ему невольно вспомнилась мать, заботы которой сейчас так не хватало. Он бы все отдал за то, чтобы увидеть ее, обнять, поговорить, исправить ошибки прошлого, попросить прощения за то, что всё закончилось именно так… Он так и не смог до конца осознать казнь Нарциссы и слишком много брал на себя.

— К вам посетитель, Малфой, — приоткрыла занавеску мадам Крю. — Входите, у вас десять минут.

«Мерлин, что за тюрьма».

— Что ты здесь делаешь, Грейнджер? — хмуро спросил он, глядя на гиффиндорку, нехотя усаживающуюся на табурет рядом с его кроватью. Только ее здесь не хватало… Мало того, что она стала свидетелем его поражения, так еще ей хватило наглости припереться сюда и наблюдать его на больничной койке!

— Для начала мог бы и поздороваться, — тихо сказала она. — Всех уж очень интересует, как ты, мне надоело, что из меня делают какого-то зверя из-за того, что я не горю желанием навещать тебя.

Он слишком плохо себя чувствовал, чтобы сейчас придумывать остроумный ответ.

— Можешь передать всем, что я не нуждаюсь в твоих посещениях. Уходи. — Драко отвернулся от нее и ждал, что она швырнет в него чем-нибудь, но вместо этого Гермиона положила на тумбу небольшой конверт.

— Эмиль и Рози просили тебе передать.

Она сама не понимала, почему не уходила. Возможно, потому, что выглядел он совершенно паршиво. Бледность была его привычной особенностью, но сегодня его лицо приняло еще более тусклый вид. Малфой был удручен, и это не могло скрыться от ее надоедливого взгляда. Но что было причиной? Слова МакГонагалл прокручивались в голове вновь и вновь. Она на секунду представила, каково это — быть пешкой в чьих-то руках, каково потерять в этой войне всех близких, вернуться в школу и выносить косые взгляды, быть преданным друзьями. Но Малфою, очевидно же, было все равно. Гермиона, честно, не могла представить, что хорек может испытывать человеческие эмоции, его безразличие лилось через край, наверняка он уже пережил свою утрату. Разве проклятые Пожиратели не заслуживали этого?

— Они просили узнать, когда тебя выпишут.

— Я не знаю, — устало произнес Драко.

Напряжение росло. Почему она не уходит?!

— Я смотрела игру, Малфой, — слова сорвались раньше, чем она успела осознать. Нет, Гермиона, ты же не собираешься делиться с ним своими мыслями на этот счет?! — Это было несправедливо.

Она прекрасно понимала исход матча еще до его начала, видела, что команда обречена и единственные люди, способные на более-менее адекватную игру — Тору и Драко. Но им было не под силу справиться со всем в одиночку! Ее маниакальная правильность не дала закрыть глаза на эту вопиющую несправедливость, ведь дурмстранговские болельщики явно не считали матч товарищеским! Что могли сделать гости в количестве двадцати человек, семь из которых на поле, а пять — абсолютно бездарны?!

Пауза снова затянулась, видимо, он думал, стоило ли отвечать. Малфой действительно очень переживал это поражение и воспринимал его в большей степени на свой счет.

— Они не имели права выпускать вас против действующей команды. Это же верх безрассудства! Все могло закончиться куда хуже!

— Куда хуже?! Да пораскинь мозгами уже, наконец! — обессиленно рассмеялся он. — Триста сорок — двадцать. Все полетело к чертям собачьим!

— Я не об этом, — оборвала она. — Студенты могли пострадать, думаешь, тебя одного сбил бладжер? Квиддич — командная игра, и было совершенно ясно, что две трети из вас не понимают, что делают на поле!

— Не играй сердобольную праведницу! Зачем ты пришла, Грейнджер? К чему эта речь? — Сейчас на него накатила волна гнева, он был готов разбить себе руки, вдарив по каменной стене. Если бы у него было хоть немного сил... — Закончи этот поганый сеанс жалости и проваливай!

— Ты отвратителен! Я просто хотела сказать, что вы вдвоем с Кида все равно не смогли бы ничего изменить!

Гермиона поспешно встала и, ничего больше не сказав, оставила его одного.

«Не смогли ничего изменить…» — Драко не хотел признавать, но после этих слов стало немного легче.

Время на прошлой неделе тянулось нескончаемо долго. Драко постоянно ощущал непонятную тревогу, как будто что-то важное должно произойти, но не происходило. Он покинул больничное крыло еще в среду, но ощущение, что что-то не так, сохранялось до сих пор. И дело было не в Грейнджер, выскочка полностью его игнорировала. Это было что-то другое, не поддающееся объяснению.

Он ненавидел понедельники. Хотя не намного больше, чем все остальные дни… Урок ухода за магическими существами стоял последним, и было очевидно, что профессор Бостром что-то замышляла. Она заговорщически оглядела класс, аккуратно поставив на стол коробку, обернутую мягкой тканью.

— Если бы вы знали, с каким трудом я их раздобыла! — Восторг в словах миссис Бостром вызвал заинтересованные взгляды семикурсников. Всех, кроме Малфоя, конечно же.

«Мерлин, Грейнджер, видела бы ты сейчас себя со стороны…»

Профессор бережно достала из коробки зеленоватый шар и, заботливо поглаживая, продемонстрировала своим студентам.

«Нори», — подумала Гермиона и была права.

— Яйцо карликового ящера Нори, — неподдельный восторг миссис Бостром оживил и без того заинтригованных учеников, — их хвост — важный ингредиент…

«Заживляющего зелья», — ну конечно, как же иначе.

— Заживляющего зелья. И, бесспорно, купить его в лавке не составит труда, но цель наша иная, я расскажу, как получить его самостоятельно.

По классу прошелся сдержанный шепот.

— Мистер Хольм, раздайте, пожалуйста, ученикам наших малышек.

Эмиль управился достаточно быстро, и вот в руках Гермионы уже лежало небольшое, гладкое, тёплое яйцо, и ей показалось, что кто-то изнутри стучался и просился наружу.

— Итак, ящер Нори. Обитает в болотистой местности, преимущественно в северных холодных странах. Питается насекомыми, размеров достигает небольших, около восьми дюймов. Взрослые особи живут парами, которые сохраняются на протяжении всей их недолгой жизни, всего три-четыре года, — миссис Бостром говорила практически скороговоркой. — Их хвост обладает заживляющим действием, они при определенных условиях… — последнее она особенно подчеркнула. — ...отбрасывают его достаточно часто и сохраняют в укромном месте на случай опасности. Если их «половинка» или они сами получат травмы, запасенные хвосты быстро восстановят их тело. Удивительно, не так ли? — Глаза профессора восторженно осматривали класс. — Прошу открыть учебник на странице тридцать восемь.

«Получение хвоста ящера Нори в искусственных условиях», — прочитал Драко и усмехнулся.

* * *

Гермиона осмотрела зеленоватый шарик, аккуратно помещая его в картонную коробку. Через неделю профессор будет ждать их на уроке с выполненным заданием, то есть… хвостом, а при редком умении, может быть, и двумя! Ей определенно необходимо сделать всё на отлично, что здесь сложного… нужно всего лишь дождаться, когда рептилия выберется из своей скорлупы.

«Наверняка напыщенный кретин швырнул своего беднягу в ящик стола…» — с возмущением подумала она и, убедившись, что позаботилась о новом домике Нори, отправилась в библиотеку.

В ожидании прошел день, а потом еще один, но зверек упорно не хотел радовать ее своим появлением. Гермиона даже подумала, что он болен, но, как выяснилось, такая же ситуация была у большинства студентов. Перед сном она снова заглянула в коробку и констатировала, что ровным счетом ничего не изменилось. А ведь осталось всего четыре дня! Она вновь взяла в руки учебник по уходу за магическими существами и открыла страницу тридцать восемь.

* * *

Сигнал отбоя давно уже прогудел, и Драко сидел в учебной, тихо читая вслух конспект по нумерологии.

— Представляешь, здесь написано, что влияние числа на судьбу составляет более семидесяти процентов. Не считаешь, что это слишком абстрактно?

Пара черных маленьких глаз завороженно уставилась на него.

— Паркинсон помешана на этой ерунде, я бы познакомил вас, но она не хочет меня видеть.

Малфой перевернул страницу. Его ничуть не смущало одностороннее общение с маленьким гостем.

Он достал из кармана мантии небольшой сверток и протянул ящерице сушеную муху.

— Приятного аппетита, — улыбнулся он уголками губ и погладил довольную рептилию указательным пальцем.

— Как тебе это удалось? — Он услышал удивленный голос украдкой наблюдавшей за ними Грейнджер.

Ящерица вздрогнула и нырнула в рукав его мантии.

— Тебя что, током шарахнуло? — нахмурился он. — Ты напугала его!

— Миссис Бостром сказала, что рептилии должны находиться в коробке! А если она убежит? Это безрассудно…

— Безрассудно? — Драко рассмеялся. — Спорю, что твой даже из скорлупы не вылез.

По виду Гермионы было понятно, что он абсолютно прав.

— Я бы тоже не вылез, если бы знал, что увижу тебя, Грейнджер, — недовольно протянул Малфой.

Малыш, только что прятавшийся в рукаве парня, высунул мордочку и стал удивленно смотреть на гриффиндорку, несмело выходя из своего укрытия.

— Все в порядке, Лекс, она уже уходит. — Драко легко погладил его от головы до кончика хвоста и подставил ладонь, на которую зверек тут же переместился.

— Вообще-то это и моя комната тоже! — возмущенно произнесла Гермиона, понимая, что не способна скрыть свою природную заинтересованность. — Как давно она вылупилась?

— Это он, Грейнджер. Вчера.

Гордость не позволяла ей задавать вопросы Малфою, он ведь припомнит ей это! Но она искренне не понимала, почему даже у заносчивого засранца получилось расшевелить животное, а у неё — нет. Не хватало еще, чтобы он подумал, что заучка нуждалась в его совете! Лучше она пойдет и еще раз изучит главу семь…

* * *

Если бы не Лекс, который требовал заботы, Драко бы, скорее всего, просто не встал сегодня с кровати. Затяжная апатия уносила все силы, сбивала мысли, мешала чувствовать что-то, кроме усталости. Он даже не мог точно определить, когда началось ухудшение его состояния, просто в последние дни все чаще хотелось зарыться с головой в одеяло...

После казни родителей он понял, что никому не нужен. Отчетливо осознал, что совершенно один, и даже те немногие, кто старался его ободрить, делали это из вежливости, а сами осуждали за спиной его и его семью. Дядя Корнел никогда не любил его родителей и был, вероятно, рад, что сможет хоть ненадолго стать главой семейного бизнеса, поэтому сейчас изображал любящего родственника, писал Драко письма, приглашал на каникулы в свое имение… но всё это было настолько пропитано фальшью! Погостив у него в последний раз, слизеринец невольно подслушал разговор своих младших сестер, который до сих пор словно молотом стучал у него в голове: «Когда уже Драко уедет? Мама сказала, что его только из жалости терпят у нас дома…» Терпят. Он решил, что больше никогда не заставит никого «терпеть» свое общество. Никаких первых шагов по отношению к кому бы то ни было, никаких откровений, доверия и прочих слабостей…

Может, поэтому он с такой легкостью отправился в Дурмстранг, надеясь, что смена места позволит ему убежать от своих мыслей? Но это было глупой надеждой, практически ничего не изменилось. Никому не нужны друзья с проблемами, гораздо проще играть ублюдка, который плевать на всё хотел...

Возможно, это послужило причиной того, что общество Лекса так благотворно влияло на него. Это казалось полным сумасшествием, но Драко даже нравилось общаться с черноглазым зверьком. Он мог быть уверен, что ящерица точно не распускает сплетен и не злорадствует за его спиной, а как она радовалась его пробуждению!

Драко едва заметил робкий стук в дверь его комнаты.

У двери, чуть не плача от досады, стояла Гермиона.

— Чего тебе? — устало спросил он.

— Мне кажется, моя ящерица больна… — Гермиона очень переживала, а так как после отбоя выходить запрещено, Драко был единственным, с кем можно было посоветоваться… Терпеть до утра не было сил!

Он вздернул брови, но, осознав, что помощь нужна не грязнокровке, а сородичу Лекса, передумал захлопывать перед ней дверь.

— В чем дело?

— Она так и не вылупилась! Уже вечер пятницы, я подозреваю, что с ней точно что-то не так! И я перерыла полбиблиотеки, хотела сегодня зайти к миссис Бостром, но не застала ее…

— С чего ты решила, что меня это должно волновать? — Малфой оперся о дверной косяк, скрестив руки на груди.

— Мне показалось, ты любишь животных, — нахмурившись, укоризненно произнесла гриффиндорка.

Он вряд ли смог бы возразить.

— Она в порядке, — пожимая плечами, сообщил Малфой.

— Но прошло почти пять дней!

— Ты оглохла? — Стальные глаза угрожающе впились в нее. — Твоя ящерица тебя боится, Грейнджер!

Он, верно, издевается…

— Ставлю на то, что ты положила яйцо в коробку и ждешь у моря погоды. — Вряд ли это можно было назвать насмешкой.

Считав ее реакцию, слизеринец продолжил:

— Я так и думал. Пораскинь мозгами, это же живое существо, они любят внимание. Хотя лучше лежать в ящике, чем видеть тебя…

— Очнись, Малфой, это яйцо! Каким образом я могу уделить ей внимание, если она в скорлупе! — возмутилась Гермиона. — И вообще, далеко не всем с этим заданием повезло так, как тебе… — уже тихо добавила она.

Спорить абсолютно не было сил.

— Это не везение, но посвящать тебя в истории из своего детства у меня нет никакого желания, — равнодушно констатировал он. — Для начала вытащи яйцо из коробки и не бросай где попало.

Драко знал, что животное в безопасности, поэтому даже не дал ей выяснить всё до конца, захлопнув дверь прямо перед носом заучки.

— И на этом спасибо, — еле слышно прошептала она, покидая учебную.

* * *

— Как это — сбежал?! — Профессор Бостром была вне себя от возмущения, когда Драко Малфой на просьбу сдать коробку с животным лишь покачал головой.

— Мне жаль, профессор, сам не понимаю, как мог его упустить. — Лицо не выражало ни единой эмоции, и уж точно ему было не жаль!

Гермиона, наблюдая за всей этой картиной, почувствовала некоторую удовлетворенность тем, что хорек получил по заслугам. Она ведь предупреждала его!

— Вы поступили крайне безрассудно, и даже то, что вы блестяще выполнили задание, не дает мне право оценить эту работу на "отлично"!

«Так тебе и надо, слизеринский паршивец… Перестань, Гермиона, не будь такой злой! Твоя ящерица появилась именно после его совета…».

Действительно, Гермиона почти сутки не выпускала яйцо из рук, разговаривала с ним, даже книгу читала… и к вечеру субботы очаровательный малыш покинул свою скорлупу. Гермионе удалось получить один хвост, и это было результатом, достойным похвалы, не у всех студентов дела обстояли столь хорошо. Кто-то вернул яйцо, так и не дождавшись появления маленького гостя, кто-то вернул ящерицу, не выполнив задания, а кто-то сдал два хвоста без ящерицы, за что теперь вполне заслуженно огребал по полной.

— Поздравляю, Гермиона! — Джейлин была абсолютно искренней, обратившись к гриффиндорке после урока. — Мне не удалось ее выманить, да и времени особо не было. Они забавные, жаль, что дали всего неделю.

— Спасибо. Это было непросто, — с долей растерянности произнесла она, думая, стоило ли говорить о совете Малфоя.

— Я уже подходила к Драко. Приглашаю вас на Магиполию в четверг. Собираемся в моей учебной после ужина, познакомитесь с мозгом Дурмстранга, — улыбнувшись, предложила Джей.

— Я плохо играю, но с радостью составлю вам компанию, — откликнулась Гермиона, решив, что просто понаблюдает за игрой и посидит в приятном обществе.

— Договорились. Может, прогуляемся после ужина? Зайдем за Рози, а то она совсем скисла. На них с Эмилем навесили кучу обязанностей по подготовке к Рождеству.

— Конечно, увидимся вечером, — обрадовалась девушка и поспешила в библиотеку. Уроки Заклинаний давались ей нелегко.

* * *

В комнате Эмиля стоял настоящий туман. Малфой, Хольм и Корнелл сидели на полу и курили сушеный Пастолик.

— Я говорил тебе, Колин, всё это полнейшая ерунда. — Эмиль неспешно сделал затяжку. — Она имеет тебя уже три года. Оно тебе надо?

— Я думал об этом, но каждый раз, сука, каждый раз, когда я хочу всё закончить, она приходит на матч, и я не могу думать ни о ком больше. Может, она подливает мне приворотное, не знаю... — Колин выпустил клуб белого дыма.

— У тебя на нее планы? — выдержав паузу, спросил Драко, посвященный в суть вопроса.

— Раньше казалось, что да, а теперь думаю: может, к чертям собачьим это всё? — Корнелл серьезно пожал плечами. — Они сами не знают, чего хотят. Сегодня она подошла ко мне и призналась в любви, хотя прошлую неделю, я уверен, трахалась с половиной команды.

Эмиль и Драко переглянулись.

— Вот тебе и вечная любовь, — вздернув брови, произнес Эмиль, по привычке выпускающий дым в виде колец.

Повисла гнетущая, но такая спокойная тишина, каждый из них думал о своем, не зная, стоило ли выносить это на всеобщее обсуждение.

— Как Астрид? — обратился к Драко Хольм.

Малфой колебался.

— Астрид… виснет на мне, словно шар на новогодней елке, — как-то удрученно заметил он.

Товарищи понимающе ухмыльнулись.

— Я помню, было время, когда она бегала за мной, — закатил глаза Эмиль. — Я тогда не знал, что предпринять. Может, конечно, всё изменилось…

— Просто ей нужно постоянное общение и внимание, а я сейчас не готов дать ей что-то большее, чем... — Он задумался.

— Мне нравится Гермиона, — оборвал их Колин.

Вот так просто. Нравится Грейнджер… Ты совсем свихнулся, Корнелл?! Хотя он же не думал о ней как об объекте насмешек длиной в шесть лет, видимо, это нормально.

— В ней есть сила, и это притягивает, жаль, что у нее роман с Крамом, он ее не достоин.

Малфой поморщился. Скорее, это она его не достойна…

— Виктор — настоящий ублюдок. — Корнелл сделал глубокую затяжку. — Он подставил меня однажды перед важной игрой. Уверен, такие, как он, не меняются.

«Такие, как ты, не меняются», — вспомнилось Драко, и на него накатила новая волна апатии.

Он не мог больше слушать разговоры про отношения. Всё снова сплелось в клубок, и одиночество с новой силой ворвалось в его голову, напоминая о том, что у каждого есть шанс на счастье. Кроме него. Приятельские отношения — да, дружба — да, может быть, даже романтика без обязательств. Но семью ему никто не вернет.

* * *

Гермиона фыркнула, увидев слизеринца за учебным столом за пять минут до отбоя. От нее пахло ледяным осенним воздухом — она только что вернулась с прогулки у озера и планировала приступить к чтению.

Устроившись на диване, она так и не смогла понять больше двух страниц. В голове крутился навязчивый вопрос, и выше ее сил было сейчас промолчать.

— Тебе, очевидно, все равно, что твоя ящерица бродит по школе совершенно одна и умрет где-нибудь от голода! — не выдержала Гермиона. Она действительно переживала за рептилию, это так свойственно гриффиндорцам!

— Отключи в себе чертову спасительницу. — Драко смерил ее ледяным взглядом и снова вернулся к конспектам.

— Не понимаю, Малфой, если ты такой любитель животных, раздаешь советы направо и налево, почему ты не пошел ее искать? — Эти жалостливые нотки… — Хотя тебе же все равно, это у тебя в крови. — А это было уже жестко.

— Не суй нос, куда не следует, — бросил он. — Ты ничего не знаешь.

— Я говорила тебе, что их нельзя выпускать! Ты хоть понимаешь, что убил её?

Было ощущение, что Гермиона сейчас расплачется от жалости к черноглазому малышу.

— Я отпустил его у озера сегодня утром. — Только отвяжись… пожалуйста.

— Что?.. — растерянно выпалила она.

— Глухая? — Драко впился в нее стальным взглядом и резко поднялся из-за стола. — Я отпустил его, Грейнджер, ясно?! — почти прокричал он. — Довольна? Пусть хоть кто-то, черт подери, будет жить свободно! Жаль, что ты до этого не додумалась! — Он швырнул книгу об стол, заметив, как Гермиона вжалась в диван, шокированная его импульсивностью. А ведь ему это было не свойственно…

Он вышел из учебной и отправился в неизвестном направлении, а она так и осталась сидеть, раздумывая над его признанием. Он отпустил ящерицу. Подарил ей свободу… зная, что получит от профессора Бостром не самую лестную оценку.

В четверг после ужина небольшая учебная Соммерс постепенно наполнялась знакомыми лицами. Эмиль, Роуз и Колин над чем-то оживленно хохотали, Джейлин готовила стол к игре, а на диване увлеченно ворковали Астрид Ларсон и худощавый низкорослый брюнет, которого Гермионе только что представили.

Вестмар Бергрен. Школьный гений, победитель магических олимпиад, «Мозг Дурмстранга», как называли его шутя товарищи, сдержанно кивнул и выдавил из себя короткое приветствие. Честно сказать, Гермионе он совершенно не понравился, что-то в парне было отталкивающее, хотя, возможно, недоброжелательность была его природной чертой.

Мерлин, а что здесь делала Астрид? Насколько Гермионе было известно, никто из компании не питал к ней теплых чувств!

— Ждем только Драко и Эдвина, — не успела сообщить Джейлин, как раздался уверенный стук в дверь.

— Отлично выглядишь, Джей, — произнес Драко открывшей ему хозяйке. Сегодня она действительно выглядела очень привлекательно. Отсутствие кричащего макияжа делало черты ее лица более миловидными; на самом деле было бы лучше, если бы она навсегда отказалась от яркой косметики.

— Драко! — Астрид, уделявшая чрезмерное внимание неприятному брюнету, тут же бросилась слизеринцу на шею, чем, кажется, задела самолюбие Вестмара.

От приторности этой сцены Гермиону передернуло. Она заметила, как Хольм извиняющимся взглядом посмотрел на Малфоя, Рози притянула ее к себе и еле слышно прошептала: «Она случайно узнала об игре и навязалась. Меня сейчас стошнит!» Роуз терпеть не могла Ларсон и даже не старалась этого скрыть. Возможно, причина была в прошлой заинтересованности последней Эмилем, по крайней мере, это было самым адекватным объяснением.

Малфой казался абсолютно безучастным — пятьдесят баллов Слизерину за равнодушие. Выглядел он достаточно мрачно. Может, всему виной черный свитер, который лишь подчеркивал его бледность, а может, причина была в другом. Вчера он даже упустил отличную попытку поиздеваться над Грейнджер, когда в библиотеке она с грохотом уронила целую стопку томов Древних заклинаний. На шум прибежал смотритель и, причитая, вызвал у заучки приступ смущения. С ним что-то явно происходило, но это никак не должно ее волновать.

— А вот и Эдвин, знакомьтесь. — Джей чмокнула парня в щеку. Тот в свою очередь поприветствовал всех собравшихся небрежным взмахом руки и дурашливой улыбкой.

Эдвин Фальк был полноват, носил очки и выглядел немного младше своих лет; волосы были вечно растрепаны, его вряд ли можно было назвать несимпатичным.

Гермиона знала, что он имел репутацию добродушного шутника, но это абсолютно не помешало ему стать президентом клуба Астрономии и получить одни из наивысших оценок по СОВ.

С первых минут присутствия Эдвина гостиную не покидал постоянный смех, и, кажется, только Вестмару было не так весело. Зачем его только позвали… Что ж, Джейлин всегда старалась заводить полезные связи.

Гермиона лукавила, когда сказала, что плохо играла в Магиполию. Сегодня ей абсолютно не хотелось быть наблюдателем. Лишь Астрид отказалась от игры и села рядом с Драко, то и дело касаясь его изящной рукой. Роуз и Эмиль решили играть заодно, как и Колин с Джейлин, называя это сложившимися дружескими тандемами.

* * *

Спустя час азарт вышел на первый план. Сразу стало понятно, что для Джейлин, Колина и Эдвина это скорее веселое времяпрепровождение, они то и дело отвлекались на посторонние рассуждения и не переставали хохотать. Эмиль, Роуз и Гермиона были в середнячках, а вот основная борьба происходила между Драко и Вестмаром. Похоже, для последнего победа стала идеей фикс, он заметно менялся в лице, если у Драко получалось вырваться вперед.

Малфой не то чтобы хотел победы — скорее, так сложились обстоятельства. Он с детства любил Магиполию, именно это подтолкнуло его к изучению экономической литературы с целью связать свою жизнь с бизнесом. Но факт оставался фактом: с помощью нескольких абсолютно честных махинаций он был практически на шаг от победы. Холодное спокойствие и сдержанность были его главными союзниками. Из него, вероятно, получился бы успешный управляющий.

— Ты что, не видишь, что у меня две?! — с раздражением бросил Вестмар, до этого момента считавший себя лучшим игроком среди собравшихся.

— Почему же? Как раз поэтому я и куплю её, — усмехнулся Драко, приобретая карточку филиала Визенгамота за восемьдесят тысяч нарисованных галеонов. — Это бизнес.

— Бросьте, — рассмеялся Колин. — Это же игра.

— Ты думаешь, для него это игра? — Никто не ожидал от брюнета такого выпада. — Из таких, как он, потом получаются ублюдки начальники, которые плевать хотели на кого-то, кроме себя!

— У тебя какие-то проблемы, Вест? — Драко даже не повысил голос, это вполне компенсировал резкий стальной взгляд.

— Остынь, Бергрен, правда, не относись серьезно… — Хольм абсолютно не понял, что вызвало столь бурную реакцию худощавого дурмстранговца.

Школьный гений откинулся на спинку стула.

— Да, знаешь, проблема, — он тоже не повышал голоса, но по его виду было ясно, что он злорадствовал, — только ленивый не слышал, что состояние его семейки достаточно сомнительного происхождения, — обратился он к компании.

— Ребята, прекратите, давайте поговорим о чем-нибудь другом… — Джейлин явно была недовольна.

— Очевидно, ты любитель желтой прессы, — хладнокровно констатировал Драко. — Мамочка не научила проигрывать достойно?

— Кто ты такой? — выпалил Вест. — Богатый сынок богатеньких родителей, который в своей жизни только и умеет, что тратить чужие деньги? Ты же не осознаешь их ценность, признай! Ты — потребитель!

— Прекратите немедленно! — Роуз посмотрела на Весмара.

— Что, никто не читал Пророк? — не унимался брюнет. — Сколько твоя семья заплатила, чтобы отмазать тебя от Азкабана?

— Ты ублюдок! — Драко резко встал из-за стола, Эмиль даже дернулся в его сторону, думая, что назревала потасовка, но ошибся. Малфой не привык решать конфликты применением физической силы. — Сколько твоя семья заплатила, чтобы скрыть твой кретинизм от приемной комиссии школы?

— Давай прогуляемся, друг. — Эдвин встал, чтобы увести Веста подальше отсюда, пока остальные лишь галдели, пытаясь перебить тираду дурмстранговца.

— Не утруждайте себя, — официально произнес Малфой. — Спасибо за вечер, было приятно провести его в вашей компании.

С этими словами он поднялся, невольно сбросив с себя руку Астрид, и поспешно покинул чужую учебную.

Гермиона, наблюдая за всем со стороны и не испытывая симпатии ни к одному, ни к другому, не хотела принимать ничью сторону. И да, Малфой получил по заслугам, она отчасти была согласна с обвинениями Веста! Разве нет? Богатый сынок богатых родителей — это ведь явно о нём… Хотя сейчас было уместнее сказать богатый сынок мертвых родителей. И от этого стало не по себе.

Только вот уход Драко не вызвал радости. Человек, знакомый со слизеринцем от силы час, бросался упреками без каких-либо провокаций со стороны Малфоя. Ключевое слово — без провокаций, да и обвинения показались ей основанными лишь на вырезках из Пророка. Помнится, в Пророке писали об ее романе с Гарри, и попробуй докажи, что это первосортный бред! И нет, она не защищала Малфоя, но ей определенно не нравилось поведение Веста.

* * *

Главное — не подать вида, что слова какого-то индюка, которого он видел в первый раз, выбили его из колеи. Драко ускорил шаг. Он дышал глубоко, потому что знал, что больше не сможет сдерживаться. Только бы никого не встретить… По ступеням вверх, направо, прямо по коридору… пароль.

На секунду он сорвался, словно тупоголовый мальчишка, маленький ребенок. Короткий вдох и шумный выдох… Он поднял стул и с силой швырнул его в книжный шкаф, стеклянная дверца которого тут же разлетелась вдребезги. «Ублюдок… какой же ты ублюдок…» — шептал он, имея в виду то ли себя, то ли Веста, не в силах совладать с эмоциями, не понимая, что причина сидела гораздо глубже.

«Сколько твоя семья заплатила, чтобы отмазать тебя от Азкабана?»

— К черту. К черту… — шептал он, тяжело дыша. Он застыл, оперевшись о шкаф и положив голову на руку. Стиснул зубы и сделал глубокий вдох, в последний раз попытавшись совладать с собой.

«А у него осталась метка?»

«Терпим его из жалости».

«Не пиши мне, Драко, мои родные этого не одобряют».

«Казнь состоится...»

Вот и всё. Запрещенные сдавленные рыдания на несколько секунд вырывались помимо его воли. «Малфои не плачут», — сказал бы его отец, но отца больше не было. И Драко очень редко давал выход эмоциям, но сегодня держать всё в себе стало просто физически невозможно.

Он вздрогнул от неожиданности, когда входная дверь осторожно отворилась. Только не это.

— Малфой… — Грейнджер пришла следом за ним и недоуменно смотрела ему в спину, не зная, что сказать.

Заучка не должна видеть его таким, никто не должен. Надо быть осторожнее. Какого черта ты не пошел в свою комнату?! Только вот убегать было уже недостойно.

Гриффиндорка растерянно соображала, стоило ли говорить что-либо. Может, лучше оставить его одного? Если бы это был Гарри или Рон, она знала, что предпринять. Но перед ней стоял худший кошмар ее школьных лет, который явно был не в себе и от которого Мерлин знает чего можно было ожидать. Вспомни МакГонагалл, Гермиона… Ты ведь уважаешь её мнение.

— Оставь меня, — это всё, что он смог выдавить из себя спустя минуту. — Если тебе нужен спектакль, проваливай. — Он так и не повернулся.

— Ты зря считаешь, что мне нужен спектакль. — Он ненавидел её тихий уверенный голос. — Вест повел себя как придурок. — Она была удивлена тем, что говорила, но не лукавила. Она, кажется, не собиралась уходить, так как расположилась на диване, пристально смотря в его сторону.

В комнате снова воцарилось молчание. Драко даже не изменил свою позу, так и стоял спиной к ней среди крупных осколков. Его терзали вопросы, на которые он боялся получить ответ, а в душе сейчас творился настоящий бардак.

— Что из того, что он сказал, правда? — вкрадчиво поинтересовалась она.

Громкий выдох. Почти ничего, мать твою.

— Ну же, Малфой, по крайней мере, в то, что вы заплатили, чтобы отмазать тебя от Азкабана, мне верится с трудом. Тебе известно, что Гарри был на слушании. — Почему она это сообщила? Наверное, потому, что ей стало его жаль и она несмело допустила мысль, что такие, как он, тоже могут меняться. Она, если быть честной, замечала каждую из его жалких попыток. Человек по определению не может состоять только из негативных качеств… Особенно эта мысль засела в ее голове после того, как он подарил свободу Лексу.

Мать твою, Малфой, признай уже, что хочешь всё исправить!

— Знаешь, Грейнджер, — как-то обессиленно произнес он. — Я не собираюсь ничего тебе доказывать. Ничего уже не изменить, а правда у каждого своя. — Мрачный голос заставил ее ощутить напряжение. Она, наверное, думала, что он будет искать оправдания, но этого не последовало, даже если ему и было что ответить.

— Ты неправ и противоречишь сам себе. Говоришь, что люди не меняются, а сам упорно доказываешь обратное. А когда не получается, бьешь стекла и всё отрицаешь, — осторожно произнесла Гермиона. — Посмотри на себя со стороны! Астрид вешается тебе на шею, Эмиль и Роуз разглагольствуют о том, что я не замечаю хорошего, Джейлин и Колин не понимают моего отношения к тебе… Если бы я не знала тебя до этого, если отбросить факт твоего участия в грязных делах твоей семьи и забыть семь лет, которые ты вел себя как последний болван… возможно, это изменило бы многое!

— Что ты имеешь в виду? — Меньше всего он хотел услышать честный ответ на этот вопрос.

— Послушай, я не в восторге от того, что оказалась здесь с тобой, но мы уже выросли! А ты всё остался в детстве, тащишь за собой своё прошлое!

— Ты ничего не знаешь. — Новая волна отчаяния накатила на него.

— А кто знает, Малфой? Кто из твоих… — язык не поворачивается назвать… она вздохнула. — ...друзей знает это? Кому ты рассказал? Ты сидишь в своей скорлупе, вместо того чтобы сделать выводы и жить дальше! — выпалила она.

— А кто сказал, что я хочу жить дальше? — Фраза эта, словно взрыв на пустынной площади, заставила вздрогнуть их обоих. — Кто, мать твою, сказал тебе, что я хочу всего этого?! — он перешел на крик и начал крушить всё, что попалось ему под руку. — Убирайся!!! — сделал выпад в ее сторону Драко, и она застыла от ужаса. Он обхватил письменный стол и отшвырнул его, насколько позволяли его силы…

Гермиона побежала в свою комнату, наложила заглушающее заклинание и сползла по стене. Руки дрожали, нужно было кого-то позвать, вдруг он сейчас натворит глупостей… Она сняла заглушающие чары, решив, что, если он не угомонится, она пойдет к мадам Крю за успокаивающим настоем и позовет Эмиля, но вскоре он стих.

* * *

«Кто сказал, что я хочу жить дальше?»

Через двадцать минут она осмелилась приоткрыть дверь. В комнате был настоящий погром… Малфой сидел у стены, положив голову на руки.

Она осторожно подошла к нему ближе и села рядом, облокотившись о холодную перегородку.

— Легче? — осознавая всю тупость своего вопроса, произнесла она через некоторое время.

Полная апатия.

— Если хочешь, я схожу к мадам Крю, у неё наверняка есть что-нибудь подходящее…

Тишина. Он словно сжался в маленький комок, когда она дважды провела рукой по его волосам. Что ты творишь, Грейнджер? Волосы оказались совершенно обыкновенными… Она прикасалась к нему, и от этого ему хотелось сбежать, спрятаться и никогда больше не возвращаться.

Драко хотел и не хотел ее присутствия одновременно, ему как воздух нужна была хоть чья-то поддержка, но осознание того, что именно она сейчас видела его таким, заставило его вернуться к своей надменности.

Он так ничего и не рассказал.

— Я всё-таки схожу…

* * *

Когда Гермиона вернулась с прозрачным пузырьком, комната была в первозданном виде. Ни следа былого погрома… Наверняка Драко использовал Репаро, чтобы вернуть прежний уют. Только вот своих близких он никогда уже не вернёт…

Этой ночью сон как рукой сняло.

«В то, что вы заплатили, чтобы отмазать тебя от Азкабана, мне верится с трудом».

Драко обдумывал их короткий разговор слишком тщательно, вспоминая каждую фразу, произнесенную Грейнджер. Ему было непередаваемо стыдно, что он, наследник аристократического рода, устроил погром, показал свои эмоции и слабость. Слава Мерлину, ему хватило мозгов убраться из учебной, пока она не вернулась со своей жалостью...

«Ты неправ и противоречишь сам себе. Говоришь, что люди не меняются, а сам упорно доказываешь обратное».

Что она имела в виду? Он всегда был таким, он не играл! Просто она не знала его с иной стороны, откуда ей могло быть известно, как он ведет себя по отношению к другим?

«Если бы я не знала тебя до этого, возможно, это изменило бы многое».

Спорно… надо признать, она не была из тех девушек, от которых можно отмахнуться и над которыми частенько насмехаются парни, называя пустышками. Определенно, не пустышка, не дура, не уродина. Не его типаж, конечно же, ему нравились молчаливые аристократки, степенные, немного чопорные, хотя, может, это влияние матери, которая была именно такой. Вероятно, Драко, если бы Грейнджер, конечно, не была грязнокровкой, смог бы посмотреть на неё иначе… А может, и нет, он сомневался. Наблюдая за ней в компании, он сделал определенные выводы. На лбу у неё не написано её происхождение, по поведению гриффиндорка не отличалась от остальных. Волк в овечьей шкуре… Драко передернуло от мысли, что любой может соврать о чистоте своей крови, и ложь пройдет совершенно незамеченной…

«Мы уже выросли! А ты всё остался в детстве, тащишь за собой своё прошлое».

Тащил. Бесспорно, еще как тащил, невозможно ведь отказаться от своих корней. В нём глубоко засело его воспитание, он никогда не сможет предать семью, какие бы отношения в последнее время между ним и родителями ни были. Невозможно забыть то, что в течение многих лет внушали тебе!

«А кто знает, Малфой? Кто из твоих… друзей знает это? Кому ты рассказал?»

А кто спрашивал? Некому было рассказывать. Интересно, она знала это, задавая вопрос? Может, просто решила его поизводить… Хотя вряд ли, общение со святошей Поттером не позволило бы ей стать надменной.

«Ты сидишь в своей скорлупе, вместо того чтобы сделать выводы и жить дальше»…

А разве он не живет дальше? Он, кажется, только и делает, что влачит свою никчемную жизнь. Выводы сделаны, какие действия еще нужны?

Малфой снова и снова выискивал оскорбление в ее фразах, но это было бесполезно.

«Ты зря считаешь, что мне нужен спектакль».

Если бы он не задумывался, то сказал, что ее действия были похожи на поддержку, но он был слишком циничен, чтобы в это поверить.

Драко вздохнул. Грязнокровка — мерзкое слово; когда он впервые бросил его в адрес Грейнджер, он не осознавал всю его отвратительность. В его семье часто использовали подобные выражения, он стал воспринимать это как само собой разумеющееся. Разве она не заслуживала этого «звания»?

Она касалась его.

Спустя десять минут Малфой яростно отмывал свои волосы под струей горячей воды.

* * *

Полная тишина. Гермиона легла под теплое тяжелое одеяло, все еще сжимая пузырек, полученный в больничном крыле. Почему она пошла за Малфоем? Это казалось правильным на тот момент. Наверное, с ее стороны это выглядело убого, наверняка он думал о ней как о ничтожестве.

«Мисс Грейнджер, задержитесь, пожалуйста, для личной беседы».

Гермиона отчетливо помнила все наставления МакГонагалл. Два месяца назад ей это казалось полной чушью. Конечно, у нее не было желания препираться с директором, и она просто молча выслушала Минерву, не особо собираясь следовать тому, что профессор пыталась до нее донести.

«Понимаю ваше негодование, но, полагаю, вам известно положение, в котором оказался мистер Малфой».

Конечно, известно. Слизеринец без зазрения совести вернулся в школу, в которой собственноручно творил такое, от чего волосы вставали дыбом… Он был оправдан Визенгамотом, вот на что давила МакГонагалл. Присяжные посчитали, что он был лишь пешкой в руках родителей и Темного Лорда.

«Он сейчас переживает тяжелые времена, Гермиона. Решение о возвращении в школу далось ему нелегко, и мне бы не хотелось усугублять его состояние».

Просто у профессора доброе сердце. Иначе невозможно объяснить ее отношения к предателю…

«У Драко определенные проблемы, боюсь, поможет только время. Я была бы признательна, Гермиона, если бы вы присмотрели за ним…»

Она иногда поражалась, насколько просто все бывает. Пожирателю же так тяжело! Как будто остальным не тяжело, как будто остальные не переживали смерть близких! Кто подумал о Молли, которая после гибели Фреда совершенно поседела? О Тедди Люпине, так рано оставшемся без родителей? О родных Седрика Диггори?!

Гермионас силой сжала прозрачный пузырёк.

«Если бы твою семью грозили убить, ты бы приняла сторону Волан-де-Морта?»

Она уже отвечала себе на этот вопрос… Но она наверняка нашла бы способ вести двойную игру! Малфой же слепо следовал указаниям родителей и Темного Лорда… Она вздохнула. Конечно, Гермиона мыслила адекватно и в глубине души понимала, что именно страх смерти заставил Драко подчиняться приказам. Можно ли судить человека, если точно известно, что он пытался спасти себя и близких? Такими методами…

Пузырек с настоем полетел на пол и закатился под тумбу.

* * *

Прошла неделя. Все, что случилось за это время, вряд ли можно назвать интересным. На выходных студенты отправились в Сейерхейм, где Гермиона и Джей помогали Роуз выбирать декорации для Рождественского бала, а Драко, Эмиль и Колин в это время вели мужские разговоры в пабе на другом конце Сейерстрит. Рождественская суета захватила и эту маленькую деревушку. Украшенные витрины, атмосферная музыка, всеобщее веселье и легкий снег заставляли волшебников ждать чуда.

В школе появились первые украшения, напоминавшие о предстоящих праздниках, но Гермиона отметила, что духа Рождества совершенно не ощущала. В одном из писем она получила приглашение от Рона провести праздники в Норе. Как же ей не хватало живого общения с друзьями, письма, какими бы частыми они ни были, не передавали всех эмоций. Она так давно не видела Гарри, Рона и Джинни… но родителей не видела еще дольше.

Драко тоже получил приглашение… от дядюшки Крафта. Но он лучше проведет Рождество в обществе домовика, чем отправится в логово лицемеров. Впрочем, у него был другой вариант. Пригласить компанию в Мэнор, и он намеревался всерьез это обдумать.

Драко сделал вид, что забыл инцидент с Вестмаром на прошлой неделе. Хольм и Соммерс так искренне извинялись за придурка Бергрена, что Малфою даже стало не по себе. Он даже и не планировал подавать вида, что обратил внимание на слова идиота. Но, конечно, сложно забыть то, что произошло с ним после стычки с дурмстранговцем. Слава Мерлину, Грейнджер не упоминала об этом, ничего не спрашивала, да и вообще, кажется, избегала его общества.

Вопреки ожиданиям, ему не стало легче. Скорее наоборот, теперь к проблемам добавился факт того, что Грейнджер имела над ним преимущество. Нельзя сказать, что он ожидал от гриффиндорки насмешек, она никогда первая не будет сыпать колкостями. Скорее это он теперь не мог с удовлетворением спорить с ней, ощущая, насколько ничтожен сам.

* * *

Стук в дверь. Интересно, Грейнджер откроет? Но, очевидно, она и не собиралась. Драко, не торопясь, вышел в учебную, отворил дверь и увидел на пороге запыхавшегося Хольма.

— Эмиль? — Он был удивлен поздним визитом. — Входи.

Хольм вошел в учебную, с нетерпением смотря на Драко. Было уже десять, но, видимо, самое интересное только начиналось.

— Драко, вы просто обязаны к нам присоединиться, у нас карты Юши, — заговорщически сообщил он.

— Серьёзно? И где вы их взяли?

Слизеринец до этого лишь слышал о силе древних гадальных карт. Об их точности ходили легенды, в руках умелых волшебников они действительно превращались в мощный инструмент. Их невозможно было купить ни в одной лавке, и этот достоверный факт был ему известен.

— Родители прислали Рози, это наследство от прабабушки, — выдохнул Эмиль. — Нам не терпится посмотреть на них в действии, собирайтесь, хватит тухнуть здесь.

Драко боялся предсказаний, но отказываться от вечера не стал. Ему нравились их еженедельные встречи в гостиной старост, он чувствовал себя частью новой компании. Ему нравились эти люди, неглупые, незаносчивые, открытые и дружелюбные… И недавно он осознал, что это общение спасало его. Даже Грейнджер в моменты встреч не напоминала надоедливую всезнайку, с ней было несколько забавно спорить.

— Давай лучше ты, — Малфой указал на ее спальню.

— Герми! — Раздался стук в дверь.

* * *

Через пятнадцать минут вся компания, за исключением Колина, который отправился на соревнования по квиддичу, была в сборе. Они сидели в кругу на полу, и единственным освещением была тускло горящая свеча.

Сегодня не было привычной болтовни и веселья, само наличие Юши нагоняло таинственность и волнение. Рози честно призналась, что пока знала лишь основы работы с ними, но на сегодня этого было достаточно.

Черные геометрические картинки на каждой из двадцати девяти карт складывались в целые истории, по крайней мере, Гермиона читала об этом в одной из книг по предсказаниям и даже знала некоторые толкования. У семьи Уизли были такие, Джинни сообщила как-то, что Молли часто пользовалась ими, пока они не предсказали смерть одного из близнецов. И от этого стало жутко.

Каждый мог поклясться, что чувствовал силу, которая волнами исходила от древней колоды. Ими управлял интерес, наверное, подсознательно практически все надеялись на светлые предсказания, именно так и получилось у дурмстранговцев. Эмиля ожидала должность в Министерстве, сильная любовь и крепкая семья, в которой будет воспитываться девочка. Рози опускала значения карт, которые ей были неизвестны, поэтому первый круг гадания показывал скорее набор стандартных фактов.

Джейлин нисколько не удивилась, что будет трижды замужем за самыми видными мужчинами магического общества. Она расплылась в улыбке, когда узнала, что станет хозяйкой собственного салона, который будет передаваться по женской линии, правда, Рози так и не смогла растолковать направление его деятельности.

Настала очередь Малфоя, но он не спешил класть руку на стопку карт.

— Не думаю, что хочу знать, — уверенно произнёс он.

Даже несмотря на кажущуюся непробиваемость, в Драко сидел страх. Глубоко внутри он боялся услышать подтверждение своих опасений, но, поколебавшись несколько секунд, он всё-таки опустил руку на колоду. Не потому, что хотел. Просто наследнику чистокровного семейства трусом быть не пристало, он не мог допустить, чтобы его новые друзья думали о нем в этом ключе.

Слабое свечение. Он предусмотрительно спрятал руки за спину, они предательски дрожали. «Успокойся, черт подери…» Сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда после нескольких манипуляций Роуз разложила десять карт.

— Пока что вижу много денег, — улыбнулась девушка. — Судя по игре в «Магиполию»… — она осеклась, понимая, что эта тема может быть ему неприятна.

Драко лишь пожал плечами, было очень сложно понять его истинные эмоции. На самом же деле его сейчас интересовали не деньги, но просить Бергман начать гадание с гложущей его темы значило подставить себя. Именно так он воспринимал раскрытие чувств кому-либо.

— Ты найдёшь свою любовь, карты показывают только одну девушку, у вас будет два сына.

Драко очнулся, когда Хольм легко хлопнул его по плечу и пожал руку. Но это не могло быть правдой… Он не заслужил. Драко был уверен, что при благоприятном исходе наступит облегчение, но ошибался: отрешенность и еще большая тоска овладели им окончательно. Фальшивка. Как, мать вашу, его жизнь станет похожа на это радужное дерьмо?! Из задумчивости его вытянуло очередное свечение колоды. Грейнджер… Героиня войны. Он даже усмехнулся, приготовившись слушать факты из ее светлого будущего. Большая семья, счастливый брак, куча детей, руководящая должность… А может, она заплывет жиром и будет стирать носки рыжему ублюдку…

— Я знала, Гермиона, ты будешь работать в Министерстве! — Рози вглядывалась в почти никому не понятные символы. Впрочем, Гермиона совершенно не выглядела удивленной.

— Хм… не понимаю... — Бергман разложила новые карты и долго изучала их, прежде чем попыталась дать хоть какое-то объяснение.

Драко посмотрел на Грейнджер и видел, как менялось выражение ее лица. Он безошибочно научился определять страх, и был уверен, что она понимала значение символов еще до того, как Роуз озвучила предсказание.

— Что там? Не томи! — нетерпеливо подгоняла Джейлин.

— Карты не показывают, — попробовала выкрутиться Бергман, она просто не могла произнести это вслух.

— Смерть ребёнка… — прошептала Гермиона, чувствуя, что побледнела. — Крах отношений, скорее всего, развод, судя по карте справа… Карта одинокой женщины…

Компания сидела в гробовой тишине…

— Карты не всегда говорят правду, Гермиона, может, я что-то сделала не так, — попыталась оправдаться Рози, — у меня совсем нет опыта, я держу их в руках раз третий от силы…

— Может... — Она держалась, хотя это было крайне сложно. — Я пойду. — Девушка поспешно встала; вместе с ней вскочили Джей, Роуз и Эмиль.

Гермиона не могла больше находиться здесь. Она испытала настоящий шок и совершенно не могла принять тот факт, что пока это всего лишь предположение. Профессор Трелони вообще каждый год предсказывала смерть кого-то из студентов, но никто ведь не умер! Не считая жертв войны…

— Это всё не может быть правдой, наверняка карты устали, — попыталась удержать гриффиндорку от ухода Джейлин, но та вырвалась.

— Я в порядке… — Наглая ложь. — Мне нужно идти…

— Мы проводим тебя, Герм, не стоит принимать всё за чистую монету. — Эмиль подошёл к ней ближе.

— Нет! — Мерлин, они что, не понимали?! Она не хочет сейчас общества…

Грейнджер поспешно покинула комнату, потрясённая и напуганная. Она не хотела больше здесь оставаться! Зачем она уехала из Хогвартса? Ей нужно поговорить с Гарри и Роном!

Малфой молча наблюдал эту картину. Как же хорошо ему было знакомо то, что ощущала сейчас гриффиндорка… Крах отношений. Он понимал, что смерть ребенка — самое страшное, что может быть, как такое возможно?!

Семья, двое детей для Пожирателя, развод и смерть первенца для грязнокровки. Разве не должно быть наоборот? Он не злорадствовал — он запутался. Он ощущал себя полным дерьмом, как будто это он был виноват в том, что напророчили этой выскочке… Как будто он забрал счастье, которое предназначалось для таких, как она… Чужое счастье, к нему отношения не имеющее. Огромное чувство вины и без этого лежало на нем мертвым грузом.

* * *

Через десять минут Малфой молча смотрел, как она забирала свои книги из учебной и нервно складывала их в небольшую сумку. Заклятие незримого расширения здорово помогало ей в последнее время…

— Это бред. — Драко подошёл к столу и оперся о него двумя руками. Голос его был совершенно холоден. — Какой-нибудь тугодум вроде рыжего подберет тебя потом.

Он тут же пожалел о своих словах. Конечно же, не это он хотел сказать. Сегодня было по-другому, они устали, колкости казались полной чушью, привычкой, они вернутся к ним завтра. Их обоих разрывала тревога, такое мерзкое тянущее чувство; ее — потому, что она жалела, что согласилась приехать сюда, оставив друзей и родную школу, а теперь еще и получила это жуткое предсказание, которое до дрожи пугало ее. Его — потому, что он ощущал постоянную вину за беды всех, кто его окружал. Он не мог принять своё пророчество, это он должен гнить в аду… Драко не получил прощения ни от кого из своих близких, никто не говорил с ним после войны и не сказал, что у него не было выбора, слизеринец всё додумывал сам и додумал так, как посчитал нужным.

— Может, здесь ты и встретишь ту, которая подберёт ТЕБЯ! Потому что я не понимаю, кому в здравом уме придет в голову выйти замуж за Пожирателя! — Глупая ответная колкость.

Вот оно…

— Не считаешь меня человеком? — Легкая обреченная улыбка коснулась его губ.

— Так же, как и ты меня! — В ней говорила обида.

И вот еще одно подтверждение.

— Ты права, я не заслужил семью. — Как же горько было это осознавать! — Карты врут, — он смотрел на нее, поставившую наконец сумку на одну из полок, — у меня не может быть близких, потому что к выпуску из школы... — он вздохнул. — Неважно. Глупо верить в эту чушь.

— Это не чушь. — Она смотрела на него покрасневшими глазами.

— Грейджер, ты правда удивляешь меня. Ты же подружка святого Поттера! Каким, скажи, образом в тебе оказалось столько бредовых сомнений?

— Потому что я знаю, что эти карты не лгут! — Гермиона закрыла лицо руками, и Малфой понял, что она плакала. Стало не по себе. — Я хочу обратно, мне не нужен никакой студент года… — всхлипывая, прошептала она.

— Тогда зачем ты поехала? — пожал плечами Малфой.

— Не хотела подводить МакГонагалл, — отвернулась она от Драко, стыдящаяся своей честности.

— Благородно, — констатировал он. — Откуда в гриффиндорцах такая тяга к самопожертвованию?

— Компенсирует трусость слизеринцев! — прочеканила она.

— Заметь, это гриффиндорка сейчас пакует чемоданы. — Он не издевался, его голос был абсолютно ровным.

— Ты не видел войны с нашей стороны… Когда ты каждый день боишься открыть Пророк и найти в списке погибших знакомую фамилию. — К чему она перескочила на эту тему… — И сейчас наконец-то можно вздохнуть спокойно, но нет! Сколько лет мне ждать, что мой ребенок умрет!

Гермиона зря думала, что ему этого не понять… Драко цокнул языком.

— Грейнджер, очнись, у тебя нет ребенка!

— Юши предсказали смерть Фреда! Еще когда он был маленьким… — Слезы покатились с новой силой.

— Профессор Трелони тоже много чего предсказывала.

— Это другое!

— Конечно, у Бергман ведь больше опыта. Давайте все верить Бергман, так, может, пойдём, сбросимся с Астрономической вместе? Раз уж жизнь не удалась, — он тяжело вздохнул. — Глупо верить в пророчества, когда жизнь меняется на раз-два, Грейнджер. Мне в детстве не предсказывали участия в войне, и моей матери не пророчили смерть в сорок три года. Я полагаю, события меняют будущее каждый день, и всем достанется то, что они заслужили.

В этой полной сарказма фразе скрывалось гораздо большее, и Гермиона отчетливо это понимала. Почему Драко поддерживал ее сейчас?

— Что с тобой происходит, Малфой? — Она вытерла слезы; его слова ее немного успокоили.

— Я все тот же ублюдок, — он был серьезен. — просто пытаюсь быть честным.

Она все понимала. Куски пазла сложились, и не было смысла придумывать другие варианты.

«Пытаюсь быть честным».

— Не сбегай, как трусливая собачонка.

С этими словами Малфой в последний раз посмотрел на девушку и, развернувшись, направился в свою комнату. Это он сбегал сейчас от прошлого, он мог лишь завуалированно по крупицам раскрывать свои страхи и сомнения, потому как признать, что ему тоже нужна помощь, означало раздавить остатки своей гордости.

Уже с утра Драко в коридоре встретили Джей, Эмиль и Роуз. Они ждали Грейнджер, но она так и не покинула свою комнату сегодня утром. Ребята вчера долго обсуждали и решили, что лучшей тактикой будет не давить на Гермиону и ни о чем не расспрашивать, нужно забыть дурацкий сеанс гаданий и никогда больше к нему не возвращаться. Самое верное решение…

— Доброе утро, Драко! — Астрид поцеловала его и присела рядом. — Какие планы на сегодня?

Студенты обожали субботний завтрак в Большом зале, и даже если суббота считалась библиотечным днем, в который они должны выполнять задания на неделю вперед, часть учеников воспринимала его как законный выходной.

Приближалось Рождество, и зал был украшен разноцветными гирляндами, сияние которых делало его уютным и праздничным. По центру, мерцая красными огоньками, красовалась пушистая крепкая ель, запах которой можно было чувствовать во всех коридорах школы. Роуз и Эмиль постарались на славу: царил настоящий дух Рождества, предчувствие чего-то светлого и радостного поднимало всем настроение, и даже экзамены, которые ожидали учеников перед каникулами, не воспринимались с опасением.

— Планировал провести день в библиотеке, — отмахнулся Драко. — Нужно закончить доклад по Заклинаниям.

— Не-е-ет, это так скучно. Может, зайдешь ко мне? — прошептала она ему на ухо.

Он вздохнул. Сегодня не зайдёт.

— Возможно, — посмотрел он на девушку и отметил, что она выглядела иначе. В ее взгляде было больше осознанности, но ему было почти не интересно, о чем она думала.

— Где твоя соседка?

Грейнджер вчера так и не вернула книги на полки. Когда он вышел в учебную сегодня утром, то отметил, что исчезла даже картина уродливого дерева, к которой он почти уже привык. Она не пошла на завтрак, и это заставило его вновь прокрутить в голове вчерашний вечер.

Какая же бессмыслица… В стенах этой школы их связывало одиночество. В последнее время Драко не хотел унизить, скорее предпочитал по привычке подкалывать ее или просто игнорировать. Он больше не ощущал того приступа отвращения, которое душило его до Магиполии. А может быть, что-то раскололось немного раньше, после матча по квиддичу и ее слабой попытки вставить ему мозги на место.

Бесспорно, дурмстранговская компания была спасением, но были ли старосты, Джей и Колин, их друзьями? Ох, как же Драко этого хотел. Он давно уже не желал чего-либо так сильно и, возможно, многое додумал, не желая замечать, что, помимо него и Гермионы, их приятели поддерживали теплые отношения со многими студентами. Он не вдавался в подробности, и было вполне вероятно, что дурмстранговцы отдавали предпочтение именно студентам Хогвартса, но для Гермионы ответ был очевиден. Она знала, что такое настоящая дружба, и ей не было смысла строить иллюзии. За пределами Дурмстранга ее ждали Гарри и Рон. Всегда. Отличные приятельские отношения тоже не повредят, но она была не готова делиться переживаниями с новыми друзьями.

* * *

Что чувствует человек, который знает, что ему предсказано умереть? Гермиона ощущала нечто подобное, коря себя за излишнюю впечатлительность. Она так и не сомкнула глаз сегодня ночью, лишь под утро удалось на полчаса погрузиться в беспокойный сон. Оказалось, что война не окончена. По крайней мере, не для нее… Снова борьба, снова смерть, снова горе, и неизвестно, что лучше… ожидание или скорая расправа. Конечно, она могла бы забыть обо всем и жить дальше, надеясь, что способности Роуз оставляли желать лучшего, но не могла сделать этого прямо сейчас. Она ощущала себя одинокой. Может, стоило послушать Малфоя?..

«Я полагаю, события меняют будущее каждый день, и всем достанется то, что они заслужили».

Мерлин, лучше бы она никогда не гадала… Вещи собраны, но что она скажет МакГонагалл? И вообще, зачем уезжать, разве это что-то изменит? Даже если она проведет полгода в компании Гарри и Джинни... А с другой стороны, это ее жизнь, она имела право распоряжаться ей так, как считала нужным. Она просто не вернется после каникул… Сошлется на неизвестную болезнь, а сама… А что сама? Возьми себя в руки, это всего лишь хандра.

Когда Гермиона вышла, на столе в учебной лежал распечатанный конверт с красной печатью Хогвартса.

«Уважаемые мисс Грейнджер и мистер Малфой! Поздравляем с окончанием полугодия. Как складываются ваши дела в Дурмстранге? Ждем от вас подробного письма.

Минерва МакГонагалл и преподавательский состав Школы магии и чародейства Хогвартс»

* * *

— Ты ещё здесь? Я думал, ты уже нашла способ избавить нас от своего общества, — наигранно удивленно произнес Драко, как будто и не было их разговора вчера, в котором он косвенно убеждал ее, что все будет хорошо.

Гермиона невозмутимо сидела за столом и аккуратным почерком выводила ответ для директора. Она уже решила, что это ее последняя неделя в Дурмстранге, сегодня ей было плевать на Малфоя и его подколы. Хотя ей просто было легче так думать, в самой глубине души она понимала, что уезжать — верх идиотизма, но у нее же была гордость, и она не могла просто так вернуть книги на место.

— Лучше бы ты избавил нас от необходимости наблюдать тебя, — спокойно произнесла она, но ее слова вызвали лишь ухмылку.

— Рассказываешь МакГонагалл о своих выходках на уроках Заклинаний? — Она вспыхнула, словно огонек на рождественской елке, вспоминая неприятный инцидент у профессора Локка.

— Нет, Малфой. Докладываю, как ты получил по голове бладжером. — Поделом тебе, идиот. — Уверена, в детстве тебе часто доставалось, это объясняет твои явные отклонения.

Он оставил без внимания ее последнюю фразу.

— Расскажи лучше о том, что гриффиндорская заучка окончательно выжила из ума, собрала вещи и планирует позорное бегство, потому что верит гаданиям семнадцатилетней школьницы. — Вот засранец… Спокойный ледяной тон выводил девушку из себя.

— Иди к черту, — хмуро выдавила она.

Драко три раза цокнул языком.

— Даже уродливую картину прихватила. Впрочем, этот выкидыш псевдоискусства давно нужно было убрать. — Ни единой эмоции.

Гермиона одарила его презрительным взглядом. Все-таки он был еще тем мерзавцем.

— Тебе есть что добавить? — Она бросила законченное письмо на середину стола.

Малфой вздохнул и бросил взгляд на небольшой листок, исписанный от края до края.

— Меня скорее заинтересуют внутренности флоббер-червя.

— Вот и отлично!

Грейнджер встала, схватила письмо и прошла мимо, почти задев Драко плечом.

«Вот зачем тебе понадобилось цеплять гриффиндорскую всезнайку?»

Он всегда специально провоцировал ее, и с этим было трудно спорить. Восемь лет назад — слепо следуя убеждениям семьи и желая позлить, два года назад — от бессилия, теперь — по привычке. Он хотел лишь узнать, действительно ли она планировала покинуть школу, и вот во что это вылилось. Ну что ж, раз учебная свободна, он использует ее в своих целях.

* * *

«И когда он успевал учиться?» — недоумевала Гермиона, стоя в толпе студентов и читая магическое табло в холле школы за несколько дней до Рождества. Сотни фамилий и отметки, имена и числа… Надо признаться, она нервничала. Еще бы, ведь далеко не все предметы давались ей легко. Но опасения были напрасны, имена лидеров были выделены красным цветом, и она без труда нашла среди них свою фамилию на второй строчке. Первым был Тору Кида. Конечно, вполне ожидаемо; создавалось впечатление, что он робот, поглощающий книги. За ней следовал не кто иной, как мозг Дурмстранга, заносчивый дегенерат Вестмар Бергрен, от воспоминаний о котором девушку передернуло. Зато удалось обойти Малфоя — он на пару баллов уступил дурмстранговцу и занимал четвертую строчку.

— Поздравляю, — знакомый чопорный голос. Не хватало только продолжения «грязнокровка», но ничего, кроме этого, он не произнес.

Гермиона даже не стала оборачиваться, зная, какое выражение лица рисковала встретить.

Но она ошибалась. Малфой уже целую неделю был достаточно сдержан, видимо, подготовка к экзаменам отнимала все его силы, и ему было не до нее.

Надо сказать, они достигли замечательных результатов, оставив позади девять магических школ и более шестидесяти семикурсников. Драко это известие немного ободрило, для парней всегда важен соревновательный момент. Но даже то, что Грейнджер обошла его, не воспринималось так остро, как проигрыш Бергрену. Что за черт… Гермиона же сияла, как рождественская звезда. Конечно, она не бросилась вприпрыжку сообщать радостную весть Гарри и Рону, все-таки на маленькую победу накладывали отпечаток события последних недель.

Завтра студентов ожидал бонус за затраченные усилия — Рождественский бал, а послезавтра вечером — отъезд на десятидневные каникулы. Наконец-то она увидит родителей... Как же она скучала! А ещё наверняка получится на несколько дней заглянуть в Нору, и эта мысль была словно глоток свежего воздуха. Три месяца пролетели даже незаметно, и все порой казалось не так плохо, как она предполагала изначально. Четкого определения невозможно было дать, каждая неделя преподносила новые сюрпризы, заставляя то рыдать в подушку, то сиять от счастья, получая доступ к новым знаниям.

* * *

— Еще раз поднимем бокал за на… ших друзей из Хогвартса, я так рад, Гермиона, Драко… — Хольм был мертвецки пьян. — Вы самые заме… чательные, мне надо срочно вас обнять…

Эмиль споткнулся и чуть не снес стол в собственной учебной.

«Верх безответственности!» — подумала Гермиона, безуспешно пытаясь придушить в себе остатки занудства. Где это видано — главные старосты напиваются во время Рождественского бала, когда должны присутствовать там и следить за порядком! Но тут же попала в неуклюжие объятия Эмиля. Она даже столкнулась с Драко головой, так как оказалась с ним в одной охапке. Тут же почувствовала запах лосьона и алкоголя, смешанный с дымом пастолика, который они курили прямо в учебной. Они все без исключения перебрали сегодня. Пользуясь приглушенным светом, Эмиль незаметно подливал выпивку в бокалы друзей, хотя о незаметности теперь можно было поспорить. Вечер обещал быть забавным. Завтра отъезд домой, позади экзамены полугодия, музыка вовсю громыхала и слышалась из открытого окна. Свежий ледяной воздух… Роуз прикрыла створку и подошла к Эмилю сзади, обняв и прижавшись к его спине.

Гермионе никогда не было свойственно напиваться. Она обычно не держала в руках больше одного бокала сливочного пива. Но было плевать, никто об этом не узнает, ей необходимо расслабиться, она заслужила этот отдых.

— Мерлин, ребята, представьте, нам осталось быть вместе полгода, — констатировала Джейлин, откинувшись на спинку стула. — Как я буду без вас? Сегодня последний наш общий Рождественский бал…

Каждый думал о своем, это было понятно по воцарившемуся молчанию. Это известный факт, что, если люди выпьют слишком много, их тянет на откровения.

— У меня есть предложение, — стальной взгляд Драко Малфоя сегодня был более мягким, вероятно, дело в дозе алкоголя, смешанного с успокаивающим эффектом пастолика, — приглашаю вас в Малфой-Мэнор на праздники, там совершенно чудесно в это время.

Даже в пьяном состоянии Малфой был галантен.

— Я серьезно. Приезжайте, уверен, мы замечательно проведем выходные.

Фух. Наконец-то он предложил им это. Надо признать, он много раз намеревался это сделать, но боялся получить отказ. Все-таки пьяное состояние имело определенные плюсы.

Драко совершенно не хотел находиться в Мэноре в одиночестве и был бы искренне рад, если бы они присоединились к нему. Грейнджер? Да плевать, сейчас плевать на все… Пусть приезжает. По крайней мере, она не тупа как пробка, конечно, Астрид необязательно знать о его предложении.

— Отличная идея, друг, — Эмиль утвердительно кивнул. — Думаю, мы обязаны встретиться у Драко. Это просто шикарное предложение!

Гермиона была настолько расслаблена, что относилась ко всему снисходительно. В любое другое время и будучи в трезвом состоянии она бы скорее выплеснула ему в лицо бокал огневиски, рассказав всем об этом отвратительно мрачном месте, где она получила незабываемые впечатления и шрам в виде поганого словечка.

Пристанище тьмы. Так она думала о его родовом имении и, надо признать, думала совершенно несправедливо. Если бы она больше общалась с Драко, он бы наверняка показал ей летний сад, который был невероятен.

— Так вы приедете? — Он вопрошающе уставился на присутствующих.

«Смешно… Да он наверняка и не имеет в виду меня, он предлагает всем, кроме меня…» — Гермиона была в этом на сто процентов уверена. Да она не поехала бы туда под угрозой Авады.

Драко получил утвердительный ответ от всех остальных и, кажется, впервые за долгое время почувствовал надежду.

Эмиль обхватил руки Рози.

— Нужно появиться на балу, Роуз, — произнёс Хольм. — Хотя бы раз, вдруг нас ищут. — С этими словами друзья удалились из учебной, и один только Мерлин знал, куда они отправились на самом деле.

Корнелл уже обнимал Джей, пусть до этого он и говорил о привлекательности Грейнджер. Видимо, посчитал вторую слишком неприступной. Спустя десять минут студенты Хогвартса оказались наедине.

Гермиона очень боялась этого момента, она практически посылала Колину и Джей невидимые сообщения, когда те собрались уединиться в спальне Хольма. Скорее всего, это было не в первый раз.

После неловкой паузы, повисшей между Гермионой и Драко, последовал его вопрос:

— И где же Крам? Не совсем честно сбегать, не находишь?

— Я не сбегала, Малфой, и не тебе говорить о честности. — Она сделала глоток огневиски, чтобы его лицо совершенно поплыло. Действительно, в начале вечера они с Виктором были вместе, но потом ему понадобилось срочно отлучиться по просьбе профессора, чему Гермиона в глубине души была даже рада. — А где же Астрид? Наверное, места себе не находит? — Вот язва...

— Ларсон вряд ли скучает без меня, — ни единой эмоции не появилось его лице, — Ннкогда не думал, что скажу это, но тебе чертовски повезло. — Он опустошил свой бокал и почувствовал, что окончательно стерлись рамки, в которые он обычно себя загонял.

Она не знала, что ответить.

— Я даже иногда завидую тебе. — Драко смотрел сквозь Гермиону, на лице красовалась маска непроницаемости. Он говорил медленно и абсолютно разборчиво. — Не знаю, какие отношения у тебя с Поттером и Вислым, но я вижу, с каким выражением лица ты читаешь письма от них, сидя в учебной. — Грустная улыбка на секунду промелькнула на его бледном лице.

Гриффиндорка тоже видела, что за три месяца он получил лишь одно письмо. С фамильной печатью, а значит, от родственника, скорее всего, единственного, о котором писали в Пророке, а это значило, что за пределами школы у него не было ни единой близкой души.

— Почему ты сам не напишешь Блейзу, Паркинсон… Или с кем ты там общался. Возможно, не стоит ждать шагов от других, не предпринимая ничего самому. — Ну конечно, Грейнджер же психолог, ей же виднее…

Малфой посмотрел ей в глаза. Она ненавидела такие моменты. Взгляд был настолько тяжелым, что приходилось смущенно отворачиваться.

— Ты не понимаешь. Ты росла в другой среде, — на самом деле он просто не хотел произносить вслух то, о чем думал долгими вечерами, — тебя воспитывали иначе.

— Мы пьяны, сегодня ты можешь говорить все, что угодно, завтра мы все равно уедем. — А вот это было правдой. — Я даю слово молчать. — Грейнджер подняла две руки, как будто отпираясь от всего того, что он мог на нее вылить.

На самом же деле глупо было думать, что она себя не контролировала. Просто она видела, что его не покидало депрессивное состояние, которое лишь усугублялось с каждой неделей. Он был мрачен, как никогда. Неизвестно, что он себе надумал, но, судя по его последним высказываниям, ничего хорошего.

«Я не заслужил семью».

«Может, сбросимся с Астрономической вместе, раз уж жизнь не удалась».

Вообще, такое нельзя пропускать мимо, и почему он сказал, что к выпуску из школы у него не может быть близких?

«Кто сказал, что я хочу жить дальше…»

Создавалось ощущение, что он окончательно сдался. Они не были друзьями, но она не могла не заметить его странной поддержки после ужасного предсказания. Почему за ней не пошли Джей или Рози? И почему после Магиполии Колин и Эмиль не пошли за Малфоем?

— Ну же?

— Зачем тебе это? — тихо спросил Драко, вопрошающе посмотрев на девушку.

Вся его сдержанность летела к чертям собачьим, когда она пожала плечами и сказала, что просто пьяна.

— Я не напишу Паркинсон хотя бы потому, что она свидетельствовала против меня. — Он долил им обоим огневиски. — Что, удивлена? С моей стороны будет весьма странным отправить ей рождественскую открытку. Если на ней не будет изображена какая-нибудь гнусность, конечно.

— Я не знала… — Гермиона действительно была шокирована его словами, Гарри не рассказывал об этом. Насколько она помнила, до войны Пэнси и Драко встречались… Вроде ее семья даже была на стороне Темного Лорда?

— Она знала, куда давить, — признался он с усмешкой. — Никогда не понимал Пэнси.

— Любил ее? — Глупый, неожиданный вопрос, являющийся скорее следствием опьянения, а не интереса.

Он задумался, поворачивая в руках наполненный бокал. Слишком долго, но они ведь никуда не спешили. Слишком личное.

— Да, — и ему было плевать, что он открывал душу, — она не всегда была последней сволочью. — Грустная улыбка. — Думала, что я женюсь на ней, а я струсил, повел себя как сопляк, — потер глаза Драко. — Когда узнал, что родители выбрали мне невесту, почему-то решил, что так и должно быть, расстался с ней по требованию семьи в тот же день, — он провел руками по волосам, отчего они перестали лежать привычно идеально, — пережитки авторитарного воспитания. Она словно взбесилась, когда узнала. — Взгляд будто потух.

Гермиона молча слушала. Оказывается, он был всего лишь человеком.

— Ты можешь все исправить, — еле слышно произнесла она, боясь, что это предположение вызовет бурю эмоций. Но, вопреки ее опасениям, он лишь откинулся на спинку стула.

— Нет, Грейнджер. Она предала меня так же, как я предал ее. На этом нельзя построить семью. Ты задавала вопрос тогда, в Сейерхейме, считаю ли я ее недостойной партией...

— Ты сказал тогда, что считаешь так же, как твои родные. — О да, она отчетливо помнила тот разговор.

— Я врал. Мой ответ нет. Гребаный алкоголь… Мне нужно закурить.

Малфой встал, сделав глоток, оставил бокал и подошел к окну.

— Будешь? — предложил ей он.

Грейнджер отрицательно покачала головой. Все происходящее казалось каким-то бредом.

— И правильно. Отвратительная привычка, — произнёс он, используя заклинание, чтобы зажечь сигарету, — глубокий вдох и дым кольцами, так, как он привык.

— Девушки не должны курить, Панси дымила, как паровоз, — вновь предавался воспоминаниям он, молча уставившись в окно.

Что заставило его откровенничать с ней? Видимо, бладжер, угодивший в его голову. Иного объяснения он не находил. Хотя она была ненавязчивой собеседницей. Не выпытывала, не лезла в душу… Он по уши в дерьме.

— А что с Забини? — Опять же, не из любопытства…

— Спит с Паркинсон. — Фирменная ухмылка. — Да, мои друзья — не образец для подражания.

— Ты сам выбрал круг общения, — хмыкнула она.

— Все сложнее. Согласись, когда тебе одиннадцать лет, ты не особо думаешь о будущем. Ты же не рассчитывала все на годы вперед, когда познакомилась с Поттером и рыжим, — низкий тихий голос заставил ее погрузиться в размышления, — ты наверняка не думала, что вы станете героями гребучей войны, а весь магический мир будет сдувать пылинки с твоего очкастого друга.

Малфой был прав. Гермиона не могла этого не признать… Ей просто повезло с друзьями — это скорее исключение, чем правило.

У них было столько общих тем, но вместо этого они лишь перебирали в своей голове обрывки прошлого, не осмеливаясь двигаться дальше. Драко снова нарушил тишину.

— Что бы я там раньше ни говорил, Грейнджер, когда вчера я увидел твою фамилию на второй строчке, я… просто поздравляю, — немного надменно, но это скорее защитная реакция, — искренне.

Приехали. Как это понимать?

— Издеваешься? — Гермиона смотрела на него со всей серьезностью, присущей ей. Нет, он не издевался.

— Ты думаешь обо мне слишком плохо. — Он выпустил дым, приоткрыв окно. — Приезжай в Мэнор, ты обязана убедиться, что это не такое гнусное место, как ты полагаешь.

Видимо, он превысил свою дозу раза в три.

— Ты пьян и завтра пожалеешь об этом предложении, хотя спасибо. — Мерлин, да она сама чуть не падала со стула. — В любом случае я получила приглашение провести Рождество в Норе и после дома намерена отправиться туда. — Его лицо ничего не выражало.

— Как знаешь.

Кажется, сегодня они больше ни о чем не говорили. Вернулись Колин и Джей, и шумное веселье вновь воцарилось в учебной старост.

— Превосходная индейка, мама…

Рождественский обед и всего три человека за столом. Гнетущая тишина. Впервые они отмечали Рождество втроём. Раньше в числе приглашённых всегда были тётушки со стороны матери, они тараторили без умолку, а отцу находилась приятная компания в виде их мужей. Они вечно уединялись то для обсуждения вопросов строительства дома, то просто шумно смотрели матч по телевизору, но никогда ещё праздник не проходил под аккомпанемент стучащих о тарелки вилок.

Гермиона приехала два дня назад и сразу поняла, что от неё что-то скрывали. Конечно, она спросила об этом маму, но та уверила её, что это не более чем рождественские хлопоты. Кого они хотели обмануть…

— Передай соль. — Отец был задумчив.

— Уже про «пожалуйста» забыл, — съязвила мама.

— Надо же, какие интеллигентные мы стали. — Напряжение росло.

— Конечно, не то что ты, — нервно произнесла миссис Грейнджер.

— Да? За собой бы лучше последила. Почему ты даже пообедать не можешь без скандалов?!

— Не нравится? Шёл бы тогда к своей секретарше! Чего же ты сидишь тут с нами?!

— Знаешь что, ты просто тварь неблагодарная! — Отец встал, швырнув приборы в тарелку, и вышел из-за стола.

Гермиона замерла, осознавая, что нужно быть полной идиоткой, чтобы, зная, что её ожидало, остаться здесь на Рождество. В семье Рона такого никогда никто даже представить себе не мог… А ведь можно было просто передать эту чёртову соль!

— Почему ты просто не передала солонку? — Гермиона, стиснув зубы, обратилась к матери, сидевшей, словно статуя, и поглощавшей овощной салат.

— Твой отец ни во что меня не ставит. Не надо меня винить, Гермиона! Ты почти не живёшь с нами, легко принимать его сторону, когда не знаешь всего!

Она с детства ощущала постоянное напряжение, находясь в родительском доме. Как будто в воздухе были подвешены десятки мин, готовых взорваться от любого неосторожного действия. Возможно, именно поэтому она не стремилась приезжать домой на праздники. Она жила в интернате последние семь лет своей жизни, не считая каникул, и неудивительно, что тесной связи между ней и родителями не было. Конечно, всё было не настолько плохо, они были обычной семьёй со своими проблемами, но гриффиндорке стоило многого сохранять спокойствие в атмосфере перепалок. Родители ссорились постоянно, сколько она себя помнила, но они, казалось, получали от этого удовольствие.

— В следующий раз вспомнишь обо мне, тварь, когда будешь никому не нужна! Думаешь, не знаю о твоих мужиках? Расскажи дочери!

Снова. Снова этот ужас, как будто её окунули в детство. У неё были замечательные родители! Но в среднем дважды в неделю её ждали подобные сюрпризы в виде ссор и оскорблений. Она научилась справляться… ушла с головой в чтение, закрывалась в своей комнате, сбегала из дома, лишь бы не слышать. Потому что несчастен тот ребёнок, которого родители ставят в режим постоянного ожидания. Нелюдимая девочка, чопорная зазнайка, слишком правильная и независимая…

Сегодня была последняя капля. Столько всего накопилось в её душе за последние пару месяцев, что осознание ненависти родителей по отношению друг к другу просто выбило её из колеи.

— Заткнитесь! Прекратите ради всего святого! — Гермиона вскочила из-за стола, взяла в руки керамическую вазу, много лет служившую украшением праздничного стола, и с силой швырнула её об пол. Её трясло. Слёз не было, она с силой ударила по столу. — Я не понимаю, зачем вы живёте вместе столько лет! Сколько можно?! — С этими словами она выбежала из столовой и направилась в свою комнату. Она аппарирует немедленно! Надо было давно это сделать! Какая же ты дура, Гермиона!!!

* * *

Родные… Молли, Артур, Джордж, Билл и Флёр, Рон, Гарри, Джинни! Что здесь делала Лаванда Браун… Когда она обнимала их, то почувствовала себя счастливее. Большой стол ломился от закусок, но главной была атмосфера чудесного праздника, семейного, такого радостного и долгожданного! Правда, мысли всё равно были дома. Она даже не попрощалась с родителями и стыдилась проявления своих эмоций… Может, она обидела их? Наверняка обидела. Она до вечера бродила по Лондону, но мучительные размышления так и не отступили. Да, она проведёт у Уизли оставшуюся часть каникул, как делала это раньше.

— Только не говори, что Рон встречается с Лавандой. — Гермиона, уединившись с Джинни, намерена была узнать новости последних месяцев.

— Я хотела тебе сказать, — виновато покраснела подруга.

Да уж… Гермиона надеялась, что бывший парень выберет кого-то менее глупого.

— Как вы с Гарри?

Щёки Джинни вспыхнули ещё больше…

* * *

Лучшие друзья не сказали ей о том, что обручились месяц назад. Хотели сделать сюрприз, видите ли… Так ли это на самом деле? И как получилось, что даже Лаванда узнала о помолвке раньше неё? Почему-то это сильно задело Гермиону, но она не имела никакого права возмущаться по этому поводу. Она была рада за друзей, искренне рада.

Вечер прошёл как в тумане, её засыпали вопросами о Дурмстранге, рассказывали весёлые истории из жизни Хогварса, но что-то не давало покоя. Наверное, это был презрительный взгляд новой девушки Рона, которая то и дело демонстрировала ему своё расположение.

Сегодня Гермиона не чувствовала себя частью этой дружной семьи. Не стоило ей уезжать. Было понятно, что Рон не будет убиваться по их вялым отношениям, но ощущение, что её так быстро заменили, вопреки здравому смыслу камнем лежало где-то в глубине подсознания.

В гостиной остались только лучшие друзья и Лаванда Браун. Все остальные постепенно отошли ко сну, сморенные шумным вечером, хотя было абсолютно не поздно.

Гермиона понимала, что друзья хотели уединиться, но воспитание не позволяло оставить её одну, это было ясно по взгляду Джинни, которая невербально отправляла сообщения Гарри, и по ласкам Лаванды, не выпускавшей из рук своего Бон-Бона. Гермиона ненавидела быть среди пар. Она не была дурой и понимала прекрасно, что ей здесь не место, по крайней мере, не сейчас, когда они хотели проводить друг с другом каждую секунду; и что, какие бы тёплые отношения между ней и друзьями ни были, там, где была любовь, всё остальное отступало на второй план. Может, со временем это пройдёт.

Друзья заметили её состояние, но она лишь улыбнулась и ответила, что устала. Она пожелала друзьям спокойной ночи, и никто не стал уговаривать её посидеть с ними ещё немного. Разговоров до утра с Джинни больше не будет, Гарри и Рон не позовут её обсуждать какую-нибудь ерунду за чашкой земляничного чая. Просто потому, что им есть кого звать. Правда жизни.

Возможно, она надумала все эти нелепости. Но она — живой человек со своими чувствами, на которые имела полное право.

Гермиону не ждали в Норе. Чёрт. Конечно, её приглашали, но это ожидание не было таким, как раньше. Они выросли, и теперь Гермиона, хоть и была, наверное, в их понимании частью семьи, сегодня чувствовала, что отдалялась. Она не Гарри, который вскоре женится на Джин и станет зятем Артуру и Молли; она не Лаванда, которая подарит, скорее всего, внуков родителям Рона. Она всего лишь Гермиона Грейнджер, их подруга, о которой будут вспоминать потом, как о «той тёте с непослушными волосами, которая училась вместе с папой».

Какой сумбур!

Утром следующего дня она сообщила, что собирается навестить подругу из Дурмстранга. Рози Бергман. Да, точно. И поняла, что попытки уговорить её остаться слабы и смешны, а это означало лишь одно.

* * *

После долгой прогулки по Лондону к вечеру она вернулась в родительский дом, встреченная причитаниями матери и сдержанными нравоучениями отца.

Закрывшись в своей комнате, она писала письмо. Писала и зачёркивала, поражаясь своей невиданной глупости.

«Доброго времени суток, Малфой...» Нет.

«Здравствуй, Малфой». Здравствуй?

«Привет». Мерлин, какой бред…

«Привет. Мои планы изменились…» Что ты несёшь? Какое ему вообще дело до твоих планов?!

Да, она хотела сейчас оказаться в дурмстранговской компании. Остальные решили, что прибудут в Мэнор двадцать восьмого декабря, после празднования Рождества с родственниками. Она сразу отказалась и теперь жалела. А что, если он посмеётся над ней и выкинет какую-нибудь гадость? Скажет, например, «неужели ты думала, что я серьёзно, грязнокровка?». А это вполне ожидаемо с учётом немалой дозы алкоголя, принятой ими в день Рождественского бала.

Может, он и не думал её приглашать; может, это малфоевская вежливость, чтоб её…

А вдруг друзья отказались, и он вообще уехал к дяде? И тогда получит её сову и напишет, что «знаешь, Грейнджер…». Нет, не так. «Знаешь, грязнокровка, я не в Мэноре, а ты что, решила освежить воспоминания?»

— Нет, — вслух произнесла Гермиона и смяла письмо, бросив его на край стола.

«Ты думаешь обо мне слишком плохо». А что, если это так…

«Привет, Малфой. Так сложилось, что я освободилась раньше, чем планировала. Твоё предложение в силе?

Гермиона Грейнджер»

Она молниеносно запечатала конверт и поспешно отправила сообщение, стараясь тут же выбросить из головы несусветную дурь, которую сотворила.

Что изменилось, что она предпочитала визит в Малфой-Мэнор родному дому? Лучшим друзьям? Нет, она гнала от себя эти мысли. Это просто… приятельский, ни к чему не обязывавший визит. Они соберутся, как всегда отлично проведут время, она может уехать сразу же, если что-то пойдёт не так. Хуже ведь уже не будет?

Ночью в окно Гермионы постучала огромная холёная сова Драко Малфоя.

Сердце пропустило удар, пока она открывала это грёбаное письмо. Чего она боялась? Отказа? Оскорбления? Ничего подобного не последовало.

«Привет, Грейнджер. Предложение в силе. 28 декабря жду в Мэноре, адрес ты знаешь.

Драко Малфой»

Она надеялась на этот ответ.

* * *

— А ты думала своей головой?!

— Не я изменяла тебе!!!

— Не строй из себя умную, ты запустила себя, я от тебя слова доброго не слышал уже десять лет!!!

— Заткнись! Проваливай!!!

Дрожа от ужаса и неопределённости, Гермиона аппарировала в центр Лондона.

* * *

Она намеренно прибыла в Мэнор последней, чтобы не оказаться наедине с Малфоем.

— Гермиона! — бросились к ней дурмстранговцы, видимо, её ждали.

— Я тоже рада вас видеть! — искренне произнесла она. Да, чёрт подери, она была рада! По крайней мере, она была уверена, что и её хоть кто-то ждал.

Показалось, что гостиная поместья была вполне даже сносной. Не было серости или надменности, хотя раньше она была уверена в том, что это первые характеристики Мэнора.

Драко сдержанно кивнул. Компания в сборе! Он отдал приказ эльфам подготовить столовую для ужина, а сам решил показать гостям их комнаты.

Он выглядел немного иначе, чем в школе. Она бы сказала, менее чопорно, но лицо было непроницаемо. Она не могла понять его реакции на своё прибытие, в ней боролись здравый смысл и факты… Определённо, было ненормально то, что она находилась здесь, в поместье давнего врага, какие бы сейчас отношения между ними ни были. А как можно было описать эти отношения? Определённо, не друзья. Знакомые? Может… Если бы не компания, они точно никогда не стали бы общаться, а уж тем более откровенничать за день до отъезда домой.

Малфой, кажется, рассказывал об истории их дома, пока проводил экскурсию по пути в южное крыло. Джейлин в присущей ей манере восхищалась величественностью поместья, Эмиль без умолку болтал, Колин и Роуз, похоже, тоже были очарованы. Гермиона же не могла притворяться, поэтому лишь сдержанно улыбнулась и молчала. Она чувствовала себя сейчас крайне неуютно и нелепо и даже пожалела о том, что приехала. Она совершила немыслимую глупость! Гостевые комнаты находились рядом, что не могло не радовать: в случае чего можно сразу попасть к дурмстранговцам. Мерлин, она готовилась, будто хозяин поместья и впрямь задумал что-то недоброе.

Если бы она знала, как тщательно Малфой готовился к их приезду! Задолго до их прибытия он приказал эльфам подготовить гостевые наилучшим образом. Он лично выбрал ель, которую домовики установили в центре гостиной и украсили старинными фамильными игрушками. Сам он этого делать не смел — слишком много воспоминаний нахлынуло при одной только мысли о настоящей подготовке к празднику. Драко даже положил в гостиных несколько книг, которые, по его мнению, могли быть интересны.

На самом деле он впервые за долгое время чего-то ждал. Если бы они в последний момент отказались, он тяжело бы это воспринял.

— Чувствуйте себя, как дома. Через полчаса встретимся в столовой; если будете готовы раньше, позовите Кико, он вас проводит, — Драко дал им время, чтобы освоиться.

* * *

Когда Гермиона увидела свою комнату, она замерла. Светлая и совершенно простая, ничуть не вычурная, но, очевидно, обставленная дорогой мебелью… А на тумбочке, наверняка специально разложенные, лежали несколько книг из библиотеки Малфоев. Надо признать, книги заинтересовали её с первого взгляда, судя по названию, их было не купить в «Флориш и Блоттс».

Гриффиндорка села на кровать и задумалась. Ещё три месяца назад она даже предположить не могла, что окажется здесь. Интересно, что Малфой думал обо всём этом…

Она подошла к окну. Оттуда открывался совершенно завораживающий вид на парк, покрытый не прекращающим падать снегом.

Гермиона старалась не думать о тех проблемах, от которых сбежала сегодня. А она сбежала. От непрекращающихся ссор родителей, от ощущения ненужности, воспоминаний о прошлом и мыслей о будущем.

* * *

Всплывающие в голове образы не давали в полной мере насладиться величественностью поместья. Однозначно, оно было прекрасно…

— Каждый зал — словно произведение искусства, — очень точно отметила Роуз.

Ужин был великолепным, эльфы постарались на славу.

— Рад, что мы в полном составе, — Эмиль решил произнести тост. — Предлагаю выпить за хозяина дома. — На этом моменте Гермионе стало не по себе. Пить за Малфоя… Но всё-таки она отпустила старые обиды. Она вообще почти молчала весь сегодняшний вечер. Казалось, она не имела права голоса в этом мрачном жилище слизеринца, но хорошее вино помогло ей немного расслабиться.

Ничего нового дурмстранговцы не рассказали. Все провели Рождество в своих семьях, она тоже поддержала беседу, соврав, что встретила праздник в обществе родителей. Врать было стыдно, но кому нужна правда?

Малфой был сам на себя не похож. Если бы она не знала его раньше, он бы показался ей неплохим другом и гостеприимным хозяином. Он был внимателен, делал всё, чтобы угодить гостям, даже по отношению к ней был весьма тактичен. Что-то изменилось. С чего вдруг? Впрочем, она не питала иллюзий, наверняка он лишь играл роль, но она просто была благодарна за возможность отлично провести время. Единственное — иногда он словно «выпадал» из общей беседы, как будто надолго задумывался о чём-то. Она даже ловила его взгляд на себе пару раз и, естественно, предположила, что он наверняка думал о ней не самым лучшим образом.

После ужина они переместились в гостиную для игры в «Волшебный поединок». Гермиона не очень любила карточные развлечения, но было довольно весело. Когда в последний раз она беззаботно проводила время в обществе Гарри и Рона? Ответ на этот вопрос погрузил её в очередные размышления.

— Герми! — компания рассмеялась. — Рановато для сна! Твой ход.

Конечно, она пропустила свою очередь и даже немного покраснела, поймав на себе столько взглядов одновременно.

* * *

Драко не ожидал, что Грейнджер ответит согласием на его предложение. Когда она прислала письмо, он почувствовал смятение… смущение, неуверенность, даже страх. Когда он приглашал её в поместье, он, очевидно, был под действием алкоголя, не задумывался о том, что её приезд всколыхнёт в нём мысли о мрачном военном прошлом. А сейчас он просто не знал, как посмотрит ей в глаза, вспоминая, как она кричала, когда его умалишённая тётка пытала её…

Что он ей ответит, если она решит при всех расспросить его о чём-нибудь, что он не хотел бы вспоминать?

Он с трудом остановил себя от отправки первых двух ответов, в одном из которых соврал, что болен и встреча отменяется, а в другом... Слава Мерлину, в последнюю секунду сжёг его в камине, ему даже стало стыдно за подобное письмо, она ведь не напрашивалась.

Что же получается…

Он пытался вспомнить хронологию последних недель. После Рождественского бала они определённо перестали быть врагами. Нет, по его ощущениям, наверное, даже раньше. Он всегда считал, что такие, как она, не имели слабостей. Герои войны… Оказывается, даже её можно сломить, и так просто. Какие бы отношения между ними ни были, когда он увидел, что Грейнджер собиралась покинуть школу, он ощутил страх. Он боялся одиночества. Глупо, правда? У него ведь появились друзья, а с гриффиндоркой его всё равно ничего не связывало…

Вспомнив это и посчитав веским основанием, Драко написал третье письмо, которое и получила Гермиона. Может, это к лучшему?

* * *

Было уже за полночь, когда ребята стали расходиться.

— Малфой, ты говорил, можно воспользоваться твоей совятней? Мне хотелось бы сейчас отправить кое-что, — Гермиона обратилась к нему перед тем, как они с Джей и Колином покинули гостиную. Она явно была слишком задумчива сегодня...

— Да, конечно, — она смутилась, когда стальной взгляд после секундного колебания устремился прямо на неё, — через десять минут в холле тебя устроит?

К чему эта подчёркнутая вежливость? Она и сама справится, вообще-то…

— Зачем? — непонимающе вздёрнула брови она.

— Я же говорил, без меня туда не попасть, Грейнджер, — произнёс он, как само собой разумеющееся… Он действительно говорил, видимо, она на тот момент думала о чём-то своём…

Ну конечно… Заклинание Условного обособления, о котором Малфой рассказывал им сегодня. Его родители на многие локации Мэнора установили реагирующие лишь на хозяев замки, слизеринец не сказал, по какой причине именно, но это и так было очевидно.

— Может, составите нам компанию? — Гермиона в надежде посмотрела на Соммерс и Корнелла, но что им было делать в совятне ночью? Естественно, они отказались. — Тогда отложим до завтра, — быстро среагировала Грейнджер, она явно не хотела оставаться наедине с Драко, хотя для неё важно было отправить Это сообщение.

— Не бойся, я тебя не съем, — закатил глаза слизеринец. — Встретимся в холле.

* * *

За окном неспешно падал снег. Когда Гермиона вышла на свежий воздух, она глубоко вздохнула и закрыла глаза, ощущая, как на лицо падали крупные холодные хлопья. Было странно светло… Это всё магическое освещение вдоль парковой аллеи, а может, просто лунный свет отражался от снежной перины.

— Совятня за парком, идти минут десять. — Он отвернулся, и Гермиона испытала облегчение, неторопливо зашагав за ним в нужную сторону.

Это самое малое, что он мог для неё сделать.

В его голове весь вечер всплывали неприятные образы последнего визита Золотого трио; в глубине души он хотел хоть как-то загладить свою вину, а заодно и выяснить, в чём причина того, что Грейнджер передумала.

Несколько минут они шли молча.

— Скажи, а Поттер в курсе, где ты проводишь каникулы? Драко нарушил тишину, решив сразу спросить начистоту. — Я должен знать, вдруг в апреле мне придётся отбиваться от разъярённых гриффиндорцев.

Она слишком долго обдумывала свой ответ.

— Не думаю, что тебе стоит беспокоиться, — отрешённо ответила девушка.

— В самом деле?

Она лишь усмехнулась и надолго задумалась. Не умела Гермиона врать…

— Да. Кстати, спасибо за вечер, всё было… неплохо, — выкрутилась она.

— Неплохо? — наигранно обиделся Драко. — Да я целую неделю не спал, готовился тут к вашему приезду. — Он замедлил шаг, чтобы идти рядом с ней, и испытал некое облегчение, когда она улыбнулась в ответ.

Его ответ и правда вызывал улыбку. Просто она слишком устала, и не было сил искать в словах подвох.

— Ты так и не ответила. — Как же его интересовал этот вопрос…

Гриффиндорка не знала, что сказать. Сказать, что почувствовала себя одиноко и уехала из Норы? Да он рассмеётся над ней, это лишь станет очередным поводом.

— Понятно. В Золотом трио наметился разлад.

Как он смел это утверждать…

— Ничего подобного, Малфой.

Всё ведь действительно хорошо?..

— Ты абсолютно не умеешь врать, — посмотрел он на неё и почувствовал что-то очень странное, может, это даже можно было назвать зарождающейся симпатией. Стоило ему запретить себе глупые оскорбления в её адрес, как он наконец стал видеть её немного иной.

— Я говорю правду! — Гермиона пожала плечами и нервно убрала за ухо мешавшую прядь волос.

— Брось. Ни за что не поверю, что гриффиндорка в здравом уме оставила свою компанию и отправилась в… как ты там говорила как-то… «жуткое пристанище мрака»?

Она покраснела. Ей честно было не совсем комфортно говорить с ним об этом, она ведь у него в гостях… Хорошо хоть, он сейчас не смотрел на неё.

— Захотелось разнообразия. Тем более ты сам предложил или уже жалеешь? — В её словах был какой-то вызов, она всё ещё не привыкла к тому, что на неё не сыпались оскорбления и насмешки с его стороны.

— С чего ты взяла? — снова посмотрел на неё он и заметил, что они шли бок о бок и уже не считали это чем-то ужасным. — Я рад, что вы приехали. — Это было искренне.

Вновь повисла пауза. Гермиона верила, что он рад дурмстранговцам.

— И ты снова не ответила.

Чёрт, ну как же можно быть таким упрямым?

Ладно.

— Гарри и Рон думают, что я в гостях у… подруги. Я сказала, что еду на праздники к Рози.

— Ясно, — естественно, он предполагал, — знаю, что это не моё дело, но почему ты соврала? Я не о том, что надо было говорить, что ты у меня, а о самом факте. Я вообще почему-то думал, что у вас нет тайн друг от друга.

— Я тоже так думала, — с горечью произнесла она, вспомнив о секрете Гарри и Джинни.

— Ты в порядке? — видимо, голос выдавал её эмоции с потрохами, поэтому он задал этот вопрос.

— Да, — постаралась сказать Гермиона как можно более твёрдо.

— Уверена?

— Да! — Ещё громче.

— Грейнджер… Чёртова гриффиндорская храбрость, да у тебя на лице написано весь вечер, что ты где угодно, только не здесь! — не выдержал Драко. — И, знаешь ли, я просто… теряюсь в догадках: думаешь ли ты в этот момент о войне, проклинаешь меня, или, может, этот придурок Уизли причина! Я же знаю, что не имею права расспрашивать, но это и меня касается, потому что я чувствую себя полным идиотом. — Неужели он выдал это... Очередное никому ненужное откровение.

— Тогда надо было ответить мне, чтобы я не приезжала! — Ей стало так обидно, очевидно, он не хотел, чтобы она здесь находилась… — Прости, что помешала! — Гермиона резко развернулась и пошла обратно.

Малфой преградил ей путь практически сразу же.

— Подожди, успокойся, я не это имел в виду.

Но она не слушала, тогда он взял её за плечи.

— Отпусти меня, чёртов идиот! — она вырывалась, но всё равно он был сильнее, и осознание того, что ей никто не поможет, заставило её сдаться. Как же она не хотела этого… — Как вы все меня достали… — прошептала она обессиленно. — Не надо мне было приезжать… И да, Малфой, ты прав, ничего не в порядке, — она закрыла лицо руками, но слёз не было, — мои родители ненавидят друг друга, я даже не попрощалась. Я вру друзьям, потому что чувствую, что не нужна им, а они… скрывают от меня помолвку. — Гермиона опустила руки и посмотрела куда-то вдаль, и от этого взгляда хотелось лезть на стену. — Лаванда Браун — новая девушка Рона, и это через три месяца... я не чувствую, что мне там рады, да и вообще что будет дальше, мы выпустимся и… это гадание…

Она стояла сейчас перед ним такая беззащитная, он чувствовал, как дрожали её плечи, за которые он продолжал её удерживать.

Малфой притянул гриффиндорку к себе, но она не ответила на объятия.

— Ты правильно сделала, что приехала, — это всё, что Драко смог сказать.

Они молча стояли так совсем недолго, Малфой зачем-то погладил её по спине, но через тёплую мантию Гермиона, скорее всего, даже этого не почувствовала.

Не очень приятно осознавать, что ты начинаешь чувствовать подобие приязни к человеку, который никогда не ответит взаимностью. Его симпатия, конечно, если это вообще можно так назвать, возникла лишь потому, что они слишком много времени проводили вдали от привычного общества… А когда такое происходит, человек кажется ближе, чем он есть на самом деле.

«Я не чувствую, что мне там рады…» — как бы кощунственно это ни звучало, эта фраза для Драко значила очень многое. Грейнджер больше не привязана к Золотому трио… И, может быть, у него даже появился крохотный шанс завоевать её доверие.

И зачем ему эта дружба с грязнокровкой?!!

Поттер и Уизли готовы были жизни за неё отдать. Разве он способен понять это?

Вообще, может ли человек интуитивно стремиться к близким отношениям, если его не учили этому в родительской семье? Очевидно, ему будет трудно.

— Пойдём, — направился он в сторону совятни.

— В другой раз. — У неё не было ни сил, ни желания находиться в компании Малфоя.

— Мы совсем рядом, Грейнджер, и смысл возвращаться сейчас в дом, если тебе действительно нужно отправить сообщение. А я так понимаю, нужно, иначе ты не собралась бы делать этого ночью.

Драко был прав.

Он решил подождать снаружи, пока она отправляла письмо.

Интересно, кому оно адресовано? Рыжему или шрамированной знаменитости? Он иногда задумывался: имел ли он право так плохо говорить о её друзьях… Если бы не они, он был бы мёртв. С другой стороны, если бы не они, вероятно, его семья была бы жива, пусть и под гнётом Тёмного Лорда.

Он присел на корточки и взял в руки горсть снега, слепив большой снежок. А затем ещё один поменьше, который поставил на первый. И ещё меньше… В детстве он всегда так делал, когда отправлялся в совятню с отцом зимой. С отцом. Он сшиб хлипкую конструкцию, ощутив короткую вспышку гнева. Интересно, кому отец отправлял письма в таком количестве… Иногда Драко мог по полчаса проводить время подобным образом.

— Малфой, — негромкий голос вырвал его из задумчивости.

— Ты быстро. — Он встал и, отряхнув покрасневшие руки, засунул их в карманы тёплой мантии.

Гермиону не покидало странное чувство. Кажется, десять минут назад её обнимал Драко Малфой. И пусть объятие это не было похоже на настоящее, он, казалось, почти не касался её, но стена между ними в этот момент дала серьёзную трещину. Надменный Пожиратель? Или просто человек? Интересно, о чём он думал… Похоже, он действительно не хотел, чтобы она уезжала, иначе зачем было удерживать её. Когда всё настолько извратилось, как же так оказалось, что он утешал её вместо Рона и Гарри?

Они шли молча и думали о своём. Лишь перед входом в дом Гермиона почти решилась узнать то, что беспокоило её в последние дни, но так и не рискнула остановить Драко, шедшего немного впереди.

Он открыл перед ней дверь, пропуская вперёд, но она лишь стояла, недоумённо глядя на него.

— Останешься на улице? — устало спросил слизеринец.

Ну конечно, этикет никто не отменял, и она не могла съязвить по этому поводу. Это был его дом, и Драко не сделал сейчас ничего, что могло бы как-то оскорбить её.

— Спасибо. — Недостаточно громко, но он слышал.

— Спокойной ночи.

Малфой так и не осмелился сказать, насколько понимал её.

«Ничего не в порядке… Мои родители ненавидят друг друга, я даже не попрощалась. Я вру друзьям, потому что чувствую, что не нужна им… Не верю, что мне там рады, да и что будет дальше…»

Они могли бы просто выговориться друг другу. Если бы, конечно, не искали во всём подвоха. А потом можно было бы забыть о разговоре и жить дальше, по привычке продолжая создавать видимость вражды.

* * *

Пара следующих дней прошла в разговорах, чтении, прогулках по парку и занятных играх. Эмиль, как всегда, был просто фонтаном идей, и Драко был ему за это искренне благодарен. Слизеринец поймал себя на мысли, что перестал делать различия между Грейнджер и остальными членами компании, а она, кажется, немного раскрепостилась. Малфой дал понять, что он совершенно не против её пребывания здесь, и Гермиона решила, что не будет надумывать лишнего.

Конечно, настроение оставляло желать лучшего, даже несмотря на внешние старания казаться жизнерадостной.

Она не была такой же беззаботной, как остальные, но одновременно в ней было что-то притягивающее. Вчера Драко отметил, что Гермиона очень здраво рассуждала на любые темы, которые затрагивались в их компании, а темы были совершенно небанальными. Так было и раньше, но он всегда блокировал эти мысли, отгоняя их и считая недостойными.

Они не оставались наедине, не цепляли друг друга, можно даже сказать, мирно обменивались парой фраз в общих беседах. Дурмстранговцы прекрасно понимали, каких тем лучше не касаться, но порой Малфой готов был лезть на стену от убивающих его невысказанных размышлений.

На улице красовалась целая галерея снежных человечков, слепленных ими только что возле особняка под весёлый хохот Роуз и Джей. Драко снова покосился на Грейнджер, понимая, что её улыбка далека от искренней, и теперь он знал причину.

— Смотрите, сова! Интересно, кому письмо... — Роуз смотрела на маленькую серую точку, которая почти сливалась с пасмурным декабрьским небом.

Видимо, ответ. Конечно, Гермиона тут же положила его в карман мантии, вежливо извинилась и отправилась в свою комнату.

* * *

— Герми просила передать, что плохо себя чувствует, так что вечер придётся провести без неё, — сообщила Джейлин, появившись в столовой к ужину.

— Что-то серьёзное? — вопросительно посмотрел на неё Хольм.

— Нет, точнее, я поняла, что нет, она просто была какая-то расстроенная, или мне показалось. Не думаю, что нам стоит лезть.

— Может, это из-за письма? — предположила Рози. — От кого оно вообще было, кто-нибудь знает?

— Я бы не стал это связывать с письмом; может, просто человек себя плохо чувствует, а вы тут сейчас готовы строить догадки вселенского масштаба. — Слава Мерлину, хоть Колин не стал поддерживать эту тему.

— Я отправлю к ней Кико, — пообещал Малфой.

Сам же он её отсутствие связывал именно с сообщением, вновь вспоминая их короткий разговор по пути в совятню.

Забавно. У него появился уникальный шанс растоптать занудную подругу Поттера. Он с лёгкостью мог довести её до срыва всего лишь парой фраз, несколько лет назад он с трудом отказал бы себе в таком удовольствии. Теперь эти мысли вызывали лишь стыд.

Он практически тут же приказал эльфу отнести ужин ей в комнату, то ли играя гостеприимного хозяина перед компанией, то ли действительно считая, что это будет правильным. Впрочем, эльф вскоре вернулся с нетронутыми блюдами, сообщив, что молодая мисс благодарит за заботу и просит не беспокоиться.

* * *

Они разошлись уже час назад, но спать совершенно не хотелось. В последнее время Драко вообще мало спал, это можно было связать с постоянным нервным напряжением, именно поэтому каждое утро он просыпался разбитым. Он решил почитать в гостиной. Она нравилась ему гораздо больше собственной холодной комнаты, но, дойдя до неё, замер у самого входа.

На диване спиной к нему сидела Грейнджер и что-то неспешно листала. Свет был приглушённым, и он не сразу распознал в её руках толстый альбом со своими детскими колдографиями. Откуда он у неё?! Вероятно, нашла на полке с книгами… Смешанные чувства. Вначале его охватило негодование. Но разве в этом действии можно было рассмотреть злой умысел?

Просто Драко сам не листал этот альбом уже несколько лет. Не мог. И не верил, что после казни родителей вообще сможет вспоминать о своём детстве…

Вот она перевернула страницу и увидела его совсем маленьким. Светловолосый мальчишка беззаботно улыбался, держа в руках плюшевого кролика. Гермиона грустно вздохнула и перевела взгляд на следующую страницу. Обычный ребёнок... Жевал пергамент, видимо, пойманный врасплох. Это изображение заставило уголки её губ поползти вверх. Вот ведь какая штука… Разве можно было тогда сказать, что этот жизнерадостный малыш будет носить Чёрную метку? Ещё страница, за ней ещё одна…

— Мне здесь три. Это моя первая метла, — негромко произнёс Малфой и, видимо, прилично её напугал — Гермиона вздрогнула от неожиданности.

— Прости… наверное, мне не следовало, просто не спалось, и… — Она всё ещё боялась его реакции на такое вторжение в его жизнь.

— Всё в порядке. — Его голос был каким-то отрешённым.

Хотел извиниться, что напугал её, но не стал.

— А эта справа была сделана в день моего первого полёта, — с какой-то даже грустью вспомнил слизеринец, подойдя ближе. — Я тогда упал и разбил подбородок, мама долго не разговаривала с отцом, считая, что мне слишком рано летать.

— Ты здесь счастливый, — наконец произнесла гриффиндорка, переворачивая страницу.

— Так и было.

Драко стоял сзади, не в силах остановить пытку над собой...

— Что это? — Гермиона указала на изображение серебристого свитка, к которому маленький Малфой прильнул губами.

— Кодекс семьи, — угрюмо ответил он. — Мне здесь пять, а в пять лет все Малфои дают присягу следовать ряду правил.

Он был благодарен за то, что Гермиона не стала расспрашивать.

— А это в гостях у дяди Крафта, моя двоюродная сестра, — горько усмехнулся он, очевидно, имея в виду совместное колдо с маленькой блондинкой.

— Вы похожи, — констатировала Гермиона, всё ещё ожидая от Драко неприятностей. Но он, очевидно, смирился с тем, что она сейчас разглядывала этот альбом. Он обошёл диван и присел рядом — не совсем удобно было смотреть колдографии с высоты своего роста.

— Только внешне… — Малфой задумался. — А это моя первая сова Гюго.

«Отец убил её в наказание за то, что я общался с Элис», — этого вслух он решил не произносить.

— Я бы сказала, она похожа на ту, которая у тебя сейчас. — Гермиона была права, он лишь пожал на это плечами. — А это в Мунго? — спросила гриффиндорка, глядя на изображение Драко на больничной койке.

Сама проницательность.

— Да, я неудачно упал, — соврал Драко, вспомнив, как отец чуть не убил его, когда пришёл в бешенство от того, что его сын отказался общаться с мерзким отпрыском какого-то министра. Тяжёлый вдох.

— А таким я тебя помню, — нервно усмехнувшись, сообщила гриффиндорка, глядя на его школьное фото. Мантия Слизерина… Маленький напыщенный блондин, оскорблявший её друзей и называвший её грязнокровкой.

Драко не стал ничего отвечать. Если она испытывала сейчас отвращение, он это заслужил.

Их взгляды скользнули на колдографию какого-то школьного матча. Драко со снитчем в руке, довольный и гордый.

— Мой отец не покупал мне место в команде, — зачем-то произнёс он. Эта обида сидела в нём долгие годы, прячась за напускным безразличием.

— Я так не думала. — Краем глаза Гермиона заметила, что взгляд устремился на неё. Она посмотрела на него в ответ. — Мы были детьми.

— Я не умел вести себя по-другому, — сказал он без тени надменности. — Я боготворил отца.

— Дети любят любых родителей, какие бы они ни были, — печально промолвила Гермиона.

— Твои разводятся? — осторожно спросил Драко.

Она задумалась, стоило ли отвечать на этот личный вопрос.

— Я не знаю. Я не понимаю их… Они ссорились, сколько себя помню, ты… видел через Легилименцию, как это бывает. — Её взгляд устремился куда-то в сторону. — А я выросла, и не могу больше это слышать, слава Мерлину, я не привязана к ним…

Зачем она ему это рассказывала? Иногда бывает, что атмосфера доверия появляется совершенно неожиданно. Сейчас ей не хотелось скрывать от него свои проблемы, банально, но, кроме него, об этом, кажется, не спрашивали ни Рон, ни Гарри…

— Поверь, если их не станет, ты не простишь себе своих мыслей. Я бы сейчас всё отдал, чтобы увидеть мать живой.

Повисла звенящая тишина. Лишь потрескивание камина возвращало их в настоящее.

Гермиона почувствовала, как фраза Малфоя вызвала в ней целую бурю эмоций. Жалость к родителям, сожаление, обида, вина…

Они долго молчали. Рядом с ней сидел живой человек. Со своими чувствами и страхами, которыми, также как и она, не хотел, а может, боялся делиться.

— Мои устроили совершенно жуткую сцену на Рождество, я не смогла этого видеть. Я иногда думаю: зачем они вообще живут вместе…

— Поэтому сбежала?

Она решила не отвечать, лишь потерев уставшие глаза. Почему они вообще разговаривают на такие темы?!

Гермиона закрыла альбом, который машинально досмотрела до конца. Малфой сидел рядом и изучал её, от этого стало совершенно неуютно.

— Панси как-то сказала такую вещь… Наверное, прочитала где-то. Я запомнил. Люди думают, что уедут в другое место и всё изменится, но это не так, потому что, куда бы они ни ехали, они берут с собой себя.

Она отвернулась, чувствуя, что они перешли какую-то грань.

Малфой поднялся и уже через минуту принёс полную бутылку огневиски и два стакана.

Молча наполнив один из них, он протянул его Гермионе.

— Всегда решаешь проблемы алкоголем? — спросила она.

— Нет. Мы ведь ничего не решаем, Грейнджер. К сожалению, многого уже не изменить. — Они снова напиваются? Плевать.

— Ты всегда был таким пессимистом? — с наигранным укором спросила гриффиндорка.

— Полагаю, что нет.

Повисло неловкое молчание, за которое они успели сделать несколько глотков крепкого напитка. На самом деле, оба они надеялись, что это позволит им немного расслабиться, раз уж так вышло, что ни он, ни она не хотели заканчивать этот вечер откровений. Они просто отпустили себя.

— Я совершил глупость. — К моменту, когда он решился сказать это, он уже почувствовал расслабляющее действие огневиски.

— Какую? — тихо спросила она, тем временем удобно устроившись на диване и обхватив колени руками.

— Не думал, что расскажу это, — последнее сомнение, — перед тем, как вы приехали, я… перебрал и написал письмо Панси.

— Паркинсон? Разве вы не… — Гермиона посмотрела на него.

— Она выходит замуж, — выпалил он почти шёпотом, и она заметила, как побледнело его лицо. Она никогда не думала, что человек может за секунду так измениться внешне.

— Блейз?

— Она не уточняла. Думаю, что да… — Малфой сделал ещё пару глотков и вновь наполнил стаканы.

Что Гермиона должна была сказать на это? Что ей жаль?

— Ты до сих пор её любишь?.. — вкрадчиво спросила она, поражаясь, насколько сейчас он был уязвим.

Он пожал плечами, но для неё ответ был очевиден.

— Я помню, ещё в октябре, когда мы первый раз встречались компанией у старост, тебе задавали вопрос про первую любовь, — он мельком посмотрел на неё, — ты тогда ответила, что она самая недолговечная... Мне бы хотелось в это верить.

— Не думала, что ты меня слушал.

— Почему же?

— Всё ещё может измениться, Малфой. Например, она поймёт, что Блейз не тот человек, который ей нужен. Не отчаивайся. Таких историй полно… Может, это с ней у тебя будет двое детей, — она вздохнула.

Что-то очень личное происходило сейчас между ними. Алкоголь снимал все границы, но причина была не только в этом.

Долгое молчание.

— Можно я тоже поделюсь с тобой кое-чем… — совершенно тихо.

Он лишь кивнул, посмотрев куда-то вверх.

Она решалась.

— Мне кажется, что… — Как же тяжело это было…

И замолчала.

— Ну? — Драко вопросительно уставился на неё.

Ответа не последовало.

— Грейнджер, выпей ещё огневиски. Поверь, я сегодня могу быть чьим угодно личным психиатром.

— Мы с Гарри и Роном отдаляемся. — Глубокий вдох.

— Ты преувеличиваешь. — Он изучал её и понял, что это признание далось гриффиндорке нелегко.

— Нет. Поверь, я говорю сейчас то, что думаю. — Нервный смешок. — У Рона новая девушка. И когда я была в этот раз в Норе… — Снова этот вдох. — Я чувствую, что что-то не так. Гарри и Джинни помолвлены, а я узнаю об этом последней…

— Может, они просто забыли отправить тебе сову? — глупейшее предположение.

— Не надо, — задумчиво. — Мне кажется, они были рады, когда я сказала, что уезжаю из Норы…

— Ты же умная, Грейнджер, вероятно, знаешь, что такое эйфория от отношений.

— Знаю. Но всё равно… это меня задело.

— Отключи эмоции и посмотри на всё это логично. Хочешь взгляд со стороны? — Малфй посмотрел ей в глаза.

Гермиона пожала плечами.

— Я всегда говорил, что Уизли — редкостный идиот, уж не обижайся, ему нужна такая же, как и он.

— Прекрати! — она насупилась.

— Дослушай. Браун подходит ему больше, чем ты. Просто прими это как факт и радуйся, что это произошло сейчас, а не когда у вас будет трое детей и ноль шансов что-то поменять. — Ни тени насмешки. — Вы не смогли бы сохранить дружбу втроём на всю жизнь, признай. Твоему мужу бы это явно не понравилось.

Ей было нечего сказать, потому что он был прав, ну, конечно, за исключением умственных способностей Рона.

Что побудило потянуться и взять её за руку? Она, кажется, вздрогнула. Драко подвинулся к ней ближе и притянул к себе так, как делал это с Панси, когда она была расстроена.

Кажется, они снова были пьяны, потому что она не сопротивлялась и уткнулась в его плечо. Уютно…

— Моему мужу будет всё равно, Малфой, ты слышал предсказание. — Она закрыла глаза.

— Ты совсем спятила, если думаешь об этом. — Его голос стал каким-то далёким.

* * *

Гермиона проснулась уже под утро, нога затекла и в целом было неудобно. Они спали полулёжа, всё ещё прислонившись друг к другу… Тепло.

Ей удалось неслышно высвободиться из его объятий и отправиться в свою комнату, проклиная себя за то, что подпустила его так близко. Как она теперь в глаза ему будет смотреть после всех этих откровений… И дело тут совершенно не в алкоголе. Они просто устали от одиночества.

Смятения не было. Драко полагал, что оно обязательно должно было присутствовать, но он ощущал нечто другое. Он откровенничал с Гермионой Грейнджер… Какого-то хрена снова. С той, с кем словом не обмолвился за последние семь лет, не считая оскорблений. Почему с ней? Он и сам хотел бы чётко знать ответ на этот вопрос, просто ему казалось, что она в некоторой степени ближе к его прошлому. И с каких пор его стало так заносить?! Вчера, обнимая её, он представлял себе Паркинсон. Этот жест совершенно привычно вырвался у него, на её месте могла быть любая другая девушка. А Грейнджер, вероятно, представляла себе рыжего. А может, Крама… да всё равно. Они использовали друг друга, выговорились, это ведь ни к чему не обязывало? О Панси он не рассказывал даже Хольму и Корнеллу. Он заблокировал эти воспоминания и не позволял возвращаться к ним даже себе…

Любил ли он Панси? Вероятно, да, сердцу не прикажешь. Простил ли? Скорее всего, он был готов простить ей всё — любовь слепа. И если бы она только сделала первый шаг, всё было бы иначе… Если бы она только дала ему шанс!

«Всё ещё может измениться. Например, она поймёт, что Блейз не тот человек, который ей нужен. Таких историй полно…» — Драко хотел услышать именно это, как он желал, чтобы слова Грейнджер были правдой! Всё равно ему нечего терять, и, если надо будет, он будет ждать Панси столько, сколько потребуется.

Почему он любил её? Сложный вопрос, возможно, дело привычки. В слизеринке было что-то притягательное; она всегда была душой компании, бойкой, привлекающей внимание, желанной, такой своеобразной… Для неё не существовало запретов, границ и сомнений. Он настолько привык к её обществу, что уже не представлял, как жизнь может проходить без неё. Она была последним островком надежды на будущее.

«Я считаю, что таким, как Малфои, не место среди… среди нормального общества…» — в самое сердце. Она выгораживала себя, это было более чем очевидно. Но эта фраза до сих пор крутилась в его голове, мешая простить себя и двигаться дальше.

За окном даже не рассвело. Драко смотрел в потолок и размышлял. Слишком живо он вновь ощутил отсутствие Паркинсон в своей жизни. Когда он рассказал обо всем Грейнджер, стало легче, и плевать на её кровь… Сейчас это казалось абсолютно неважным. Просто он чувствовал, что не переживёт известия о замужестве бывшей девушки. Какого чёрта Блейз натворил?!

* * *

Гермиона специально зашла за Роуз и Джейлин перед тем, как спуститься к завтраку. Как же стыдно… Малфой теперь знал то, что знать ему не положено, и каким образом? Да она же сама ему всё выложила! Они оба теперь в курсе того, что не предназначалось для посторонних ушей, так что теоретически они в одинаковых условиях.

— Выглядишь уставшей, — обеспокоенно посмотрела на Грейнджер Рози. — Жаль, тебя не было вчера вечером. Если бы ты видела, что учудил Колин!

— Голова болела, — соврала гриффиндорка в надежде, что никто никогда не узнает, чем для неё закончились посиделки в гостиной. — Какие планы на сегодня?

Сегодня фактически был предпоследний день пребывания в Мэноре, завтра после обеда нужно было вернуться домой за вещами. Каникулы, как всегда, пролетели незаметно.

— Нужно придумать что-то особенное, — воодушевленно произнесла Джейлин. — У меня есть идея. Я, правда, не уверена, что Драко её поддержит. Вам не показалось, что ему надо расслабиться?

— Мне кажется, он всегда такой, — пожала плечами Роуз. — Хотя…

— А я думаю, нет, — задумалась Соммерс. — Ощущение, как будто он всё время себя контролирует, не заметили?

— Да, я тоже обратила внимание. — Озадаченный голос Бергман был совсем тихим; они уже приближались к просторной столовой.

«Да уж», — подумала Гермиона. Что она могла добавить? Что абсолютно запуталась и понятия не имела, кто такой Драко Малфой?

* * *

День был каким-то бешеным. Они практически шесть часов подряд провели на улице, играя в снежки, катаясь на санях и летая на мётлах над поместьем. В последнем Гермиона участвовать напрочь отказывалась, но Колин практически силой усадил её перед собой и резко оторвался от земли, впрочем, этот полёт принёс ей некоторое удовольствие. От адреналина и свежего воздуха кружилась голова, мелкие снежинки кололи щёки, и хотелось зажмуриться, но красота величественного и статного поместья, словно магнитом, притягивала взгляд. Она закричала, когда метла стремительно полетела вниз, но Колин был опытным игроком в Квиддич, настоящим мастером, поэтому ей вряд ли что-то угрожало.

Если бы она посмотрела в эти моменты на Драко, она поймала бы на себе его весёлый взгляд. Ему одному здесь было известно, насколько плохи её навыки полётов. Он испытал нечто вроде облегчения, когда увидел искреннюю улыбку на её лице. Слава Мерлину, хоть один день в поместье запомнится ей с хорошей стороны.

Впрочем, сегодня они делали вид, что не замечают друг друга, как будто не было их доверительных разговоров, повторявшихся всё чаще. Каждый из них думал, что в этом нет ничего предосудительного, и, стоит им вернуться в школу, всё станет, как прежде.

Мокрые от снега, счастливые и приятно уставшие, они разошлись по своим комнатам, обещая встретиться через полчаса за ужином.

* * *

— Если вашу ложь не распознали, вы получаете по десять очков за каждого, кто ошибся, — Джей уже, казалось, в десятый раз объясняла правила игры в «Попугая».

— А если я угадал, что ответ — враньё, я получаю баллы? — Колин никак не мог понять простейших правил.

— Да! Тоже десять, — ответили почти все хором.

Перед каждым лежал пергамент, на котором было написано семь вопросов.

В глубине души Драко эта затея не нравилась, он не любил игры, связанные с психологией, но других предложений у него не было. На все вопросы нужно было отвечать предельно честно и лишь на один соврать. Взглянув на вопросы, он понял, что настроение улетучилось бесповоротно.

— Твой боггарт.

— Самый безумный поступок.

— Твоё сердце свободно?

— О чём сейчас жалеешь?

— Самый дорогой подарок, который тебе сделали.

— О чём стыдно вспоминать?

— Что самое главное в жизни?

Похоже, врать придётся много. Каждый ответ для него был достаточно личным, связанным с войной, родными, окружением, страхами и потерями. Вряд ли дурмстранговцы думали об этом, затевая игру; для них эти вопросы не содержали абсолютно ничего, что могло бы задеть. Отказ от игры вызвал бы кучу лишних сомнений, никому ненужные сочувствующие взгляды и тайные разговоры.

Малфой получил лишь десять баллов, угадав, что Эмиль соврал о том, что его сердце свободно. Впрочем, Хольм абсолютно не расстроился, когда его раскусили все присутствующие.

— Да, моё сердце занято, я влюблён долго и безнадёжно, — театрально произнёс он, наигранно вздыхая. — Надо было врать про что-нибудь другое.

Очередь Грейнджер. Драко поймал себя на мысли, что совершенно не представляет, будет ли она честной. По сути они были в похожих ситуациях, и, взглянув на неё украдкой, он понял, что вряд ли эта игра связана у неё с положительными эмоциями.

— Хм… мой боггарт — наш директор Минерва МакГонагалл, которая говорит, что я не сдала экзамены. — После этой фразы дурмстранговцы искренне рассмеялись.

— Да уж, Герм, похоже, действительно ты лучшая ученица школы, — улыбнулась Рози.

— Самый безумный поступок: на втором курсе мы ночью в компании друзей отправились в Запретный лес, чтобы раздобыть редкое растение, не знаю, слышали ли вы, Криант. Честно, думала, мы не выйдем оттуда живыми. Дальше… — Она вновь уставилась в пергамент. — Моё сердце занято.

Вот интересно: это было правдой? Она и сама вряд ли могла быть в этом уверена.

— Жалею о том, что не могу видеть близких людей чаще. Самый дорогой подарок — браслет от родителей на шестнадцатилетие.

Малфой не смог скрыть горькую усмешку. Хорошо, что в этот момент никто не смотрел на него…

— Стыдно вспоминать о ссоре с подругой на Святочном балу. А самое главное — жизнь и здоровье близких.

«Серьёзно, Грейнджер? Неужели ты думаешь, что кто-то поверит в эти поверхностные байки…» Но поверили. Дурмстранговцы предположили, что единственным враньём была ссора с подругой. Лишь Эмиль считал, что поход в Запретный лес не мог быть правдой.

— Твой ответ, Драко? — Джейлин записывала счёт.

— Боггарт. Впрочем, не только, — не раздумывая, раздражённо произнёс он, будучи уверенным в этом на сто процентов. Вряд ли боггартом пережившей войну Гермионы могла быть оценка Минервы МакГонагалл…

— Герми?

— Эмиль выиграл. —Гермиона перевернула лист, на котором в углу была написана цифра два. Она опустила глаза, понимая, что Малфой смотрел на неё в упор.

На самом деле, вся эта ситуация его злила. От хорошего настроения, не покидающего их весь день, не осталось и следа. Он ведь знал, что так будет! Чувство горечи сейчас начало со скоростью света наполнять его, но он не хотел показывать это остальным.

Его очередь.

— Боггарт — мой отец. — Враньё. — Безумный поступок — сбежал из дома в девять лет. — И снова враньё. — Сердце не свободно. Жалею о том, что мало времени уделял зельеварению, может, сейчас успехи были бы более впечатляющими. — Кто должен в это поверить?! — Дорогой подарок — от отца, это были мётлы всей команде Слизерина, — он улыбнулся, зная, что улыбка выглядела натянутой. — Стыдно вспоминать о том, как наступил своей девушке на ногу во время последнего бала, у неё даже был синяк на мизинце. — Это вызвало смех компании. — Самое главное в жизни — деньги, — он рассмеялся сам.

Почти ни одного честного ответа. Интересно, что из этого посчитают правдой? Он посмотрел на Грейнджер. Ему было просто необходимо видеть выражение её лица, но, к его удивлению, она была абсолютно спокойна.

— Можно, я начну? — вздёрнула брови гриффиндорка. — Мне кажется, здесь не было вранья, но, вероятно, это безумный поступок, — как-то совершенно безучастно.

Интересно, она издевается? А она и вправду чувствовала накатывающее раздражение. Если он играл по правилам, то был полным ублюдком. А если нет, то настоящие ответы знать было страшно.

— Я считаю, что неправда — про боггарта, — Роуз была уверена в этом полностью, — как можно бояться своего отца.

— А мне кажется, поступок, — произнесла Джейлин. С ней тут же согласились Колин и Эмиль.

Но Драко разочаровал всех, ответив, что врал насчёт денег.

Обидно. Он сам загнал себя в эту ловушку… соврал, чтобы посмотреть, что выберут его друзья. А они все считали, видимо, что деньги для него главное. Грейнджер вообще сообщила, что весь этот бред — правда… А ведь отец уже давно не был боггартом Драко.

— Общайтесь, я попрошу приготовить чай. — Малфой встал и отправился из комнаты прочь, так и не дождавшись подсчета баллов.

— Что с ним? — тихо спросила Рози. — Мне кажется, он разозлился на нас.

— На что? Вряд ли, я думаю, он просто устал, — предположила Джейлин.

* * *

Вечер прошёл достаточно молчаливо. Драко был не в настроении, и это было видно… Друзья играли в шахматы, пили чай и общались, он же молча сидел и лишь изредка улыбался их шуткам. Как-то неправильно всё это было. Наверное, следовало просто пойти отдохнуть, сил после насыщенного дня практически не осталось. Но он не мог оставить гостей одних. Сегодня впервые со времени их приезда он ощутил давящее раздражение и хотел побыть в одиночестве. Он одновременно знал и не знал причины своего настроения; непонимание со стороны друзей вызывало какое-то бессилие…

— Я, наверное, покину вас, — устало посмотрела на них Грейнджер, пожелав всем спокойной ночи.

Она открыла глаза в половину второго и поняла, что вряд ли сможет заснуть вновь, по крайней мере, сейчас… Мысли вновь занимал Малфой и его странное поведение во время и после игры. Он ведь врал так же, как она, и на это были очевидные причины, но никто из дурмстранговцев ничего так и не понял. И вообще, вряд ли кто-либо из них задумался о том, что вопросы были достаточно личными и не особо приятными, учитывая его прошлое. Заслужил ли Драко это сейчас? Наверное, нет, но ведь и злого умысла никто не преследовал, это была всего лишь игра. Единственное — она могла бы не говорить, что все его ответы правда. Она ведь это сделала в отместку даже не ему, а за то, что ей самой пришлось думать о ненавистном прошлом.

Она решила написать ему записку. Чувствовала, что обязана была это сделать, потому что все остальные, очевидно, считали, что всё в порядке. Конечно, ничего сверхъестественного не случилось, но этот параноик наверняка понял всё по-своему.

— Кико! — тихонько позвала она и почти мгновенно услышала хлопок. Перепуганный эльф переминался с ноги на ногу, в страхе поджав уши.

— Молодая мисс звала Кико? — тоненький голосок прозвучал по-особенному жалостливо.

— Прости за беспокойство, отдай, пожалуйста, это Малфою, если он не спит, и дождись ответа… Если спит, ничего не нужно, просто верни её мне, большое спасибо, — она улыбнулась и с облегчением поняла, что эльф перестал её бояться.

«Я знаю, что ты врал обо всём, кроме свободного сердца. Дурацкая игра.

Г.Г»

Сердце бешено колотилось. Зачем она написала ему это? Интересно, что он ответит? Через десять минут вновь послышался негромкий хлопок и Кико протянул ей сложенный вчетверо ответ.

«Настоящие ответы бы вам не понравились.

P.S. Я уже говорил, что ты не умеешь врать.

Д.М»

Она молча смотрела на записку, вздохнув. Малфой тоже понял, что она не была искренней.

«Ты был прав насчёт боггарта, это давно уже не профессор МакГонагалл.

Г.Г»

Эльф, казалось, был рад им служить, так как расплылся в улыбке, получив от неё очередную записку.

«Не только насчёт боггарта, это очевидно.

Д.М»

Да, она врала! Она ответила правду лишь на два вопроса, но какое ему до этого дело? В какую игру он играет?

«Никто всё равно ничего не понял.

Г.Г»

Да уж…

«Продолжим настоящую игру? В библиотеке через десять минут. Кико проводит. Надеюсь, ты любишь эльфийское вино.

Д.М»

Мать твою… Малфой.

* * *

— Привет. — Тихий голос заставил его обернуться.

Драко посмотрел на неё, такую хрупкую и домашнюю. Ей незачем было наряжаться, она пришла в пижаме, накинув сверху тёплый синий свитер. Волосы падали на плечи лёгкими локонами и делали её по-детски беззащитной.

Гермиона села напротив и, чуть поколебавшись, приняла от него бокал с кровавой жидкостью. Эльфийское вино было великолепным…

Они молчали. Было даже нечего сказать. Они снова абсолютно добровольно оказались в компании друг друга, но теперь чувствовали себя абсолютно спокойно.

Напротив неё лежали пергамент и те же вопросы, Драко успел подготовить всё к приходу гриффиндорки. Для чего им эта честная игра? Что они вообще делали?!

Он взял из стопки чистый лист.

Пять минут они сидели в полнейшей тишине, делая минимальные пометки…

— Начнёшь? — предложил Малфой и усмехнулся, посмотрев куда-то в сторону.

— Хорошо, — чуть поколебалась Грейнджер, глубоко вздохнув. — Мой боггарт — мёртвые Гарри и Рон... Безумный поступок — поиск крестражей совместно с ними… Мы скитались по Англии весь прошлый год. — Казалось, она отчётливо видела все свои воспоминания… — Моё сердце… Не знаю, — она усмехнулась, — не уверена, что до сих пор люблю Рона. Жалею о том, что не смогли спасти… тех, кто сражался. — Она сделала такую паузу, после которой он не думал, что она продолжит. — Самый дорогой подарок — Гарри и Рон. Я вообще не представляю, что можно жить без них, каждый день благодарю Бога за таких друзей, как они… Стыдно вспоминать о сомнениях, которые вызвал уход Рона… в момент поисков крестражей. Я тогда… была неправа. Главное — жизнь близких мне людей… Твоя очередь. — Она нервно заправила за ухо прядь мешающих волос.

Он молча слушал её, периодически переводя взгляд на её полные сомнений глаза.

— Боггарт… я не уверен, честно. В последний раз это был безносый ублюдок. — Драко замолчал. — Безумный поступок — принятие метки. Не знаю, как я мог быть таким идиотом… Про моё сердце тебе известно. Жалею о том, что принял не ту сторону. Дорогой подарок — не знаю. Стыдно вспоминать о своём поведении. Самое главное — наверное, тоже назову жизнь близких, — практически на одном дыхании выпалил он.

Молчание.

— Я не смогла соврать, — тихо сказала она. — Полагаю, ты тоже…

Она была права, и взгляда было достаточно.

— Гарри и Рон этого не одобрят…

Ухмылка.

— Они слишком многое регулируют в твоей жизни, не считаешь?

— Нет. Не знаю. — Сомнение.

Грейнджер, Грейнджер…

— Никогда не думала, что скажу… Спасибо, это были отличные выходные. — Её глаза, оказывается, были не просто карими.

— Я рад, — это всё, что он смог произнести, и она услышала в его голосе какое-то сожаление…

Она не стала расспрашивать. Говорить никто из них не хотел, но молчание абсолютно не тяготило.

Друзья? Нет. Но как же можно назвать их врагами… Сухо пожелав друг другу спокойной ночи, через десять минут они уже засыпали в своих комнатах.

Дурмстранговцам было известно о натянутых в прошлом отношениях Драко и Гермионы лишь по их рассказам. Изначально они даже не знали, что Малфой ранее был Пожирателем смерти; это выяснилось, лишь когда они уже достаточно сблизились. Бергрен, отец которого работал в Министерстве Великобритании, однажды презрительно сообщил об этом Джейлин, а она — компании, но на тот момент они уже знали Драко с лучшей стороны и решили, что, раз того оправдали, обвинения ложны и абсурдны.

Самую широкую известность получил Гарри. Гермиона, Рон и другие герои войны также упоминались во многих газетах, их знали в Британии, но за пределами страны лишь интересующиеся политикой могли ответить, кем были друзья Мальчика-Который-Выжил. То, что в их школу приезжает правая рука Поттера, Хольму и Бергман сообщил директор Витшов, и старосты решили во что бы то ни стало познакомиться со студентами Хогвартса. Дурмстранговцы старались быть максимально тактичными и не расспрашивали о войне, хотя между собой давно уже успели всё обсудить.

— Пожалуйста, Гермиона, это ведь ничего тебе не стоит! Согласись, мы отлично провели время! — умоляюще посмотрела на неё Джейлин, держа в руках небольшую камеру. Опять очередные идеи… И в день отъезда из Мэнора она собрала в своей комнате всех, кроме Драко.

Дурмстранговцы, понятно с чьей подачи, были захвачены идеей сделать для Малфоя тетрадь с колдографиями и пожеланиями на память и посчитали, что шесть утра — самое подходящее для этого время.

Гермиона была против своего присутствия на снимках, так как посчитала, что могла быть там лишней. Вновь эта идиотская неуверенность… Более того, она была свято убеждена в правильности своего решения, даже несмотря на то, что внешних причин для этого уже не было. Грейнджер ненавидела навязываться, и вечное «а что, если…» вновь не давало ей покоя...

Теоретически ведь слизеринцу не понравится лицезреть в своём альбоме грязнокровку. Зачем ей испытывать судьбу? Она просто откажется, Малфой будет рад подарку и без её колдографии, все в выигрыше. Она всё-таки не доверяла ему… Одно дело — рассказать о своих тайнах, и совершенно другое — быть уверенной в человеке. А разве можно точно знать, что она не вызывает у него внутреннего отвращения? Его поведение в последние дни могло быть не больше, чем простым актом вежливости, ведь рядом были те, на кого он хотел произвести впечатление. Их разговоры могли быть не более чем… Чем? Она совершенно гнала от себя мысли о зачатках симпатии.

— Я побуду фотографом, — лишь улыбнулась гриффиндорка. — Может, начнём с улицы? — Гермиона чувствовала, что ей сложно скрывать отсутствие радости от предложения Джейлин.

— Вы поссорились? — Эмиль посмотрел сейчас на неё настолько пронзительно, что она готова была сослаться на головную боль, чтобы скрыть истинные причины своего настроения.

— Нет, просто я плохо получаюсь на колдо, но с радостью помогу оформить альбом. — Улыбка не была искренней: её выдавали глаза.

— Оставь эти отговорки, — мягко проговорила сонная Рози. — Уверена, Драко будет приятно получить этот сюрприз от всех нас.

Обида захлестнула Гермиону. Она не хотела объяснять им настоящих причин, но её отказ со стороны, наверное, казался не особо вежливым.

— Я помогу в оформлении, — твёрдо сказала она, и, слава Мерлину, остальные приняли её решение и прекратили все попытки его изменить.

Через пару часов у них было около сорока колдографий, сделанных в самых величественных уголках поместья. Привезённый Джейлин небольшой альбом в кожаном коричневом переплёте вместил в себя всё подтверждение пребывания новых друзей Малфоя в его доме, а на пустых страницах между снимками каждый написал самые искренние пожелания.

Гермиона знала, что должна была украсить хотя бы один лист, и находилась в поистине затруднительном положении. Посмотрев на то, что сочинили остальные, она поняла, что не сможет высказать даже десятой доли подобного. Особенно постаралась Роуз, это было настоящим письмом на целый лист. Да уж…

Гермиона взяла в руки перо и нацарапала прямо на середине страницы аккуратным разборчивым почерком:

«Спасибо за чудесные выходные.

Гермиона Грейнджер»

Словно лишь подтверждение того, что она тоже была среди них… Строчки показались ей какими-то пустыми и бесцветными, но в голову больше ничего не приходило.

* * *

Подарками они договорились обменяться в день отъезда. И, слава Мерлину, оговорили, что это будут ёлочные игрушки. Опять же, идея Джейлин. Она очень долго убеждала всех, что это самый лучший подарок на Рождество, ведь они будут украшать ель из года в год, соответственно, вспоминать друг о друге они будут долгое время. Логично. И очень удобно. Драко никогда не любил выбирать подарки, он впадал в настоящий ступор при виде рождественских прилавков.

К моменту отъезда друзей из Мэнора на ели Малфоя висело пять новых украшений. Он, несомненно, навсегда запомнит, кем они были подарены… Шары — от Эмиля и Колина, сердце — от Рози, звезда — от Джей и ангел — от Грейнджер.

Ангел… Он был совершенно неприметным. Прозрачным с белыми крыльями, чуть колыхающимися от малейшего прикосновения. Какая хрупкая игрушка... Как девушка, которая её подарила.

Грейнджер сегодня не смотрела на него, как будто стыдилась их ночных встреч. Он не понимал, чего ожидал, просто в последние дни думал, что, возможно, появился ещё один человек, который его не презирал. Драко сразу заметил, что её даже не было на колдографиях в альбоме, и его это задело. Он стал искать причины в себе и, конечно, тут же нашёл. Он посчитал, что Гермиона не захотела оставлять ему своих снимков потому, что в глубине души её отношение не изменилось. Она даже не нашла что написать… А приехала она, так как не было других вариантов, и теперь рада, что покидает его дом одна из первых. Он злился и не знал, на что именно, ведь раньше они совершенно не выносили друг друга.

«Спасибо за чудесные выходные.

Гермиона Грейнджер»

Он снова и снова открывал именно эту страницу, бесполезно пытаясь понять, что же изменилось лично для него. Он начал испытывать какое-то тёплое чувство к гриффиндорке; она больше не была «поганой грязнокровкой». Он теперь вообще вряд ли сможет её так когда-либо называть. Только вот это уже не имело значения — это общение ей не нужно.

* * *

На следующий день в семь утра Гермиона уже стояла на крошечном безымянном причале Темзы, скрытом от посторонних глаз дезиллюминационными чарами. Третье января… Как же быстро бежит время! Кажется, только недавно они отправились в Дурмстранг, и вот уже половина пути позади. На этот раз она не опасалась встретить Драко и не испытывала неприязни, хотя внутри задавала себе один и тот же вопрос: изменятся ли их отношения? Когда он взял в руки альбом и дошёл до строк, написанных ею, он нахмурился. Наверняка потом вырвет эту страницу… «Что за бред, Гермиона», — остановила себя она. И вообще, где Малфой?

А вот Лайнелл Берни в своём неизменном, потрёпанном, тёмном костюме был, похоже, оповещён, что лишь один студент Хогвартса сядет сегодня на корабль…

— Простите, мистер Берни, — удивлённо произнесла Гермиона, когда из списка было названо лишь её имя. — Драко Малфой, похоже, опоздал…

— Нет, всё верно, — поспешно сообщил мужчина, ещё раз проверив пергамент. — Сегодня с этого причала никто больше не отправляется.

Это было по меньшей мере странно… Гермиона поприветствовала встретившихся по пути в каюту студентов других школ. Неужели Малфой решил не возвращаться? Бессмыслица… Разве он мог не сказать об этом пусть не ей, но остальным?

К вечеру Грейнджер вновь шагала по холодным коридорам Дурмстранга. Рождественские украшения были сняты, всё настраивало на рабочий лад, и это было совершенно правильно.

Дверь в спальню Малфоя была заперта.

Как выяснилось, Драко словом не обмолвился ни с кем из компании о решении покинуть школу. Может, что-то случилось? Было решено подождать до завтра, вероятно, он самостоятельно решил прибыть в замок… Правда, старосты сказали, что в их школе это невозможно, а у него вряд ли имелись особые привилегии.

Ни на следующий день, ни через день Малфой не появился. На уроках место рядом с Гермионой пустовало, и она, кажется, начала переживать. Не так, как волнуются за близких людей, но что-то глубоко внутри неё заставляло рисовать не очень радужные картины.

Она начала вспоминать все их последние разговоры. Он совершенно не выглядел жизнерадостным, и причины Гермиона понимала, но не задумывалась о них глубже. Он, вероятно, винил себя в смерти родителей.

«Я бы сейчас всё отдал, чтобы увидеть мать живой. Бездействие — тоже действие», — так он, кажется, сказал.

«Если бы твою семью грозили убить, ты бы приняла сторону Волан-де-Морта?»

Был ли у него выбор? В Сейерхейме он посчитал, что ей жаль, что он не гниёт в гробу вместе с остальными.

«Кто сказал, что я хочу жить дальше…»

Паркинсон, которую он любит, свидетельствовала против него. Каково это? Гермиона на секунду представила, что Рон и Гарри отказались бы от неё… Что все отказались бы от неё. Она бы, наверное, этого не выдержала.

«Она знала, куда давить».

Как пережить предательство любимого человека? Конечно, Малфой тоже был виноват, это глупо отрицать. Но свидетельствовать против близкого, пусть и в прошлом... А как он побелел, когда говорил о свадьбе Панси...

«Ты думаешь обо мне слишком плохо».

Многие думают, да чего уж тут — в Хогвартсе его вообще обходят стороной. Разве это может не задевать?

«Безумный поступок — принятие метки. Жалею о том, что принял не ту сторону».

Не признание ли это?

«Самое главное — жизнь близких».

Близкие его мертвы. Почему-то раньше она не задумывалась о нём в этом ключе. Он был лишь заносчивым идиотом, всё время цепляющим её без причины… Что ему было нужно? Был ли он счастлив? Нет, не был. Он расплатился сполна за все свои действия.

— Гермиона! Ты в порядке? — К ней подошли Джейлин и Роуз. Кажется, урок закончился, почти все покинули класс профессора Локка, а она продолжала сидеть в глубокой задумчивости, даже не собрав книги со стола.

* * *

Прошло ещё два дня. Малфой — настоящий кретин! Как можно так подставлять свою школу?!

«Здравствуйте, профессор МакГонагалл. Уверена, вам известно, что Драко Малфой не вернулся в Дурмстранг после новогодних каникул. Я и другие студенты…»

Нет. Она скомкала пергамент. Как это, должно быть, выглядело со стороны… Хотя какая кому разница — библиотека и так была пустой.

— Здравствуй, Гермиона. — Она подняла взгляд и вздрогнула. Перед ней стоял Виктор, прячущий что-то за спиной.

Он замялся, положил на стол зелёный сверток и сел рядом.

— Ты так и не ответила мне, — уставился он прямо на неё, а она была не в силах выдержать этот взгляд.

Конечно… Письмо с приглашением, которое она получила, находясь в Мэноре… Виктор рассчитывал, что пару дней она проведёт в Болгарии. Какая путаница… Да, она тогда расстроилась, получив сообщение. Ей совершенно не хотелось ехать ещё и туда. Она, мягко говоря, не совсем знала, что ей делать с вяло текущими отношениями с Крамом. Любви не было. А разве достаточно одной лишь симпатии?

— Прости, я… закружилась, столько дел навалилось, — она улыбнулась. Ты же не умеешь врать.

— Я надеялся, что ты приедешь, — с нескрываемой досадой произнёс он. — Это тебе. — Он подвинул свёрток ближе к ней.

Гермиона смущённо развернула подарок. Это была фиолетовая шкатулка для украшений. Как проницательно, с учётом того, что украшений она практически не носила…

— Спасибо, она прелестная. — Гермиона избегала смотреть на него. — У меня тоже есть подарок для тебя… только не с собой.

Она приготовила для Виктора коричневый шарф. Банальный презент, да и выбирался он, надо сказать, без особой души… Как же сказать ему…

— Как провела каникулы?

Разговор затянулся. Она вновь соврала, что праздники провела дома, — ни к чему Краму знать, что она предпочла ему компанию в поместье Малфоя… Он же был как всегда краток.

— Слышала, что творится у вас в Хогвартсе? — напоследок мрачно спросил Виктор.

— Что?.. — Гермиона непонимающе уставилась на болгарина.

— Не видела последние выпуски "Пророка"?

— После войны я предпочитаю не читать газет, — обеспокоенно. — Что случилось?

— Я не читал "Пророк", а вот местный "Вестник" несколько дней назад опубликовал статью… О возгорании в Хогвартс-Экспрессе. Говорят, там настоящий скандал, погибло двое студентов, ещё человек десять в Мунго.

Гермиону словно облили ледяной водой.

— Как погибли… Кто? — Она моментально побледнела.

Он лишь пожал плечами.

* * *

«Утром второго января в Великобритании в поезде Хогвартс-Экспресс, доставлявшем юных волшебников в одну из известнейших Школ магии и чародейства Хогвартс, произошло возгорание. По предварительной версии, один из студентов взорвал в вагоне петарду, что стало причиной пожара. Огонь моментально охватил вагон, в результате чего погибло двое учащихся, одиннадцать несовершеннолетних доставлены в больницу имени Св. Мунго с ожогами разной степени тяжести, двое из них в критическом состоянии.

Родители погибших Кристины Рейн и Молли Джонсон намерены добиться справедливого наказания для виновных. Директор школы Минерва МакГонагалл до выяснения обстоятельств от комментариев отказалась».

Гермиона ещё раз перечитала эти строки. Она не была знакома с погибшими… Но вдруг её друзья оказались в числе пострадавших? Нет, не может быть, ей наверняка бы сообщили!

Она тут же решила написать им.

* * *

Ответ пришёл лишь утром девятого января.

«Дорогая Гермиона!

С нами всё в порядке, не беспокойся! Всё произошло в вагоне Слизерина… Школа скорбит. Совет Попечителей взялся за МакГонагалл, как будто это она виновата, что родители не уследили за тем, что берут с собой в поезд глупые шестикурсники! Шесть человек уже выписали из Мунго, трое поправляются, а о двоих пока неизвестно, надеемся на лучшее. Это Панси Паркинсон и Стивен Браун с седьмого курса.

Как прошли твои каникулы? Пиши, с нетерпением ждём. У нас новость! Флёр ждёт малыша!

С любовью, Джинни, Гарри»

Гермиона и так уже догадалась, что Паркинсон была в том вагоне...

Вечером она решила лечь пораньше. Завтра всех ожидала сложная контрольная по Тёмным искусствам, к которой она абсолютно не была готова. И дело не в знаниях, никто не мог бы поспорить с тем, что Грейнджер может хоть сегодня сдавать ЖАБА. Но эмоциональное состояние оставляло желать лучшего. Все мысли возвращались к трагедии в поезде. Какая ирония… В мирное время, когда, казалось бы, ничего не может угрожать, происходит такая нелепая и жуткая случайность…

Она прикрыла глаза и вздохнула, когда поняла, что кто-то вошёл в учебную. Сердце пропустило удар. Она тут же села на кровати, прислушиваясь к происходящему. Открылась и тихо хлопнула ещё одна дверь.

Малфой.

Дышать стало как-то тяжело. Она с трудом останавливала себя от того, чтобы выйти к нему и узнать… Что узнать? Последние новости? Или как он? Что с Панси? Почему он вернулся? Как вернулся? Слишком много вопросов… В свете последних обстоятельств она не могла оставаться равнодушной.

Всё-таки она вышла из спальни и услышала за его дверью какой-то шум. Было ощущение, что он затеял перестановку прямо посреди ночи.

Поколебавшись, Гермиона постучала… А потом ещё раз, но никто так и не открыл.

Гермиона встала намного раньше, чем нужно. Приняв душ, она села в учебной с конспектами по Тёмным искусствам в руках. Однако причины столь раннего пробуждения были очевидны: ей нужно было увидеть Малфоя и… убедиться, что всё нормально.

Вопреки её ожиданиям, он даже не пошёл на завтрак, они встретились лишь на уроке истории, стоявшем в расписании третьим.

— Привет, — наконец, выдавила она, когда Малфой сел рядом за несколько минут до начала, но он лишь усмехнулся. А может, ей показалось. Выглядел он вполне обычно, словно надев надменную непроницаемую маску.

— Драко! Где ты пропадал? — Астрид бросилась к нему на шею, и он не смог увернуться от поцелуя. — Я думала, ты не приедешь, я так скучала! Мы же договаривались писать друг другу! — какой же, всё таки, у неё мерзкий голос!

— Давай поговорим позже, — Малфой посмотрел ей в глаза и стало понятно, что он не потерпит возражений.

— Ты что, не рад мне? — обиженно нахмурилась Ларсон.

— Ты не поняла? — кинул он раздражённо. — Позже, — после этого он отстранился и демонстративно открыл учебник на первой попавшейся странице. Астрид лишь угрюмо хмыкнула и нехотя вернулась за свой стол, пробурчав что-то ему в ответ.

Впрочем, её тут же сменили старосты, а через минуту присоединились Колин и Джей.

Начались расспросы… Драко отделывался общими фразами, но видно было, что он не желает говорить на тему своего недельного отсутствия и с трудом удерживает себя от того, чтобы не послать всех подальше. К нему вернулась привычная надменность, что было абсолютно странно, с дурмстранговцами он обычно вёл себя совершенно иначе. Они даже переглянулись, не понимая, что с ним творится, когда он на полуслове оборвал Эмиля и сообщил лишь, что был в больнице у бывшей девушки и не хочет об этом вспоминать. Его спасителем стал только что вошедший профессор Лофгрен, призывающий студентов к тишине.

На самом деле Грейнджер не стала рассказывать компании о Паркинсон, она не считала, что имеет на это право. Она лишь сообщила, что, вероятно, кто-то из товарищей Малфоя находился в Хогвартс-Экспрессе в тот злосчастный день. Может быть, он сам откроет им всё потом, если посчитает нужным… Гермионе не было всё равно, но она опасалась лезть к нему в душу. Она теперь следила за последними новостями через местный Вестник и точно знала, что Панси жива.

— Не слишком-то ты вежлив, — с укором произнесла она, когда начался урок. Ей совершенно не понравилось, как он разговаривал с друзьями.

— Занимайся своими делами, — он уставился в учебник, и она заметила, как его передёрнуло, хотя голос был вполне спокоен.

* * *

Все мысли были о Панси, он боялся её потерять. После суда он прекратил все попытки наладить отношения, какой смысл? Но чувства никуда не делись, возможно, лишь притупились со временем. В последний раз он видел её в коридоре Хогвартса в конце сентября, она прошагала мимо, опустив взгляд, а он каждый день надеялся, что она обернётся и произнесёт его имя. Однажды он остановил её, но, услышав лишь колкое «Не хочу тебя видеть», тут же пожалел о своём опрометчивом поступке.

Он ненавидел Макгонагалл, старая стерва! «Мистер Малфой, вам необходимо вернуться в Дурмстранг, здесь вы ничем не можете быть полезны, мы сообщим, если что-то изменится, тем более, вы не можете навестить мисс Паркинсон». Впрочем, она была права, он неделю провёл в коридоре Мунго и больше не выдержал бы морально! К Панси его так и не пустили, он не состоял с ней в родственных связях. А вот Блейз нашёл лазейку. Этот ублюдок на правах жениха торчал у неё сутки напролёт…

* * *

Прошла неделя. Драко просто погряз в тяжёлых размышлениях и собраться совершенно не мог. Он не хотел, чтобы его считали слабым, поэтому ни с кем не делился своими мрачными мыслями. От безысходности он начал вести себя безрассудно и вымещал своё раздражение на всех, кто попадался под руку. Именно по этой причине он отказался от вечера в компании друзей на этих выходных, настроения не было абсолютно. Ещё больше досаждала Гермиона, которая каждый день сталкивалась с ним в учебной и ничего, кроме сухого «Привет» так и не придумала... А он ведь внутренне ждал, что она хотя бы спросит, что произошло. В последние дни она вообще перестала здороваться, он же всё равно не отвечал. Идиот.

— Тебе больше не на кого пялиться, Грейнджер? — бросил он наконец, переписывая конспект перед уроком Тёмных искусств.

— Что?.. — кажется, она опешила.— Ты не в себе! — хмыкнула она, удивлённая его неожиданным выпадом. Она лишь раз взглянула на него!

Он резко встал и пошагал к выходу, бросив на стол злополучную тетрадь.

Что на него нашло? Гермиона нахмурилась.

Зачем она на него смотрела, если всё равно он был ей безразличен? Он не столько понимал, сколько чувствовал, что по-настоящему никому нет до него дела. Да, друзья всегда спрашивали, как он, но хотели ли они знать ответ? Когда он говорил, что всё в порядке, никто не вдавался в подробности. Когда он рассказал о Панси Колину и Эмилю, они лишь посочувствовали, сказав, что он найдёт себе новую девушку, ведь Паркинсон сделала свой выбор. В глубине души он хотел вновь поговорить с Грейнджер… казалось, она понимала его больше, а может, просто её доводы были для него более приемлемы. Но она была недоступна, и, когда он приехал, ясно дала понять, что выходные в Мэноре ничего не меняют. Даже Астрид, для которой он был лишь очередным развлечением, бросилась к нему. Напряжение копилось и загоняло его в угол, он не имел права давать выход таким эмоциям, друзья этого не поймут.

* * *

Прошла ещё пара дней, наступили холода, но Драко продолжал полёты перед отбоем, они помогали отвлечься. Он не особо заботился о своём здоровье, даже наоборот. Получал какое-то удовлетворение от того, что мог наказать себя, одевшись слишком легко и продрогнув за полчаса, которые находился в воздухе.

Сегодня он не находил себе места, кажется, у него был лёгкий жар. Предчувствие чего-то плохого давило на него всё больше и больше, он зашёл за Эмилем, но старост в комнатах в не оказалось. Отправившись к Колину, он понял, что тот, скорее всего, проводит сейчас время со своей подружкой…

Малфой закрылся в своей комнате и осушил два бокала огневиски. Он сам не знал, зачем хранит у себя алкоголь, он не намеревался пить и совершенно этого не хотел, но другого способа забыться пока не видел. Только в таком состоянии он мог, как это ни звучит парадоксально, рассуждать трезво и быть собой. Стало теплее. На секунду ему показалось, что он даже сможет пережить замужество Панси. Он рассмеялся совершенно не искренне… Ещё бокал. Какой-то тяжёлый ком не давал ему дышать, было ощущение, что он прямо сейчас сходит с ума. Стены давили на него с немыслимой силой, и он, наконец, вышел в пустую учебную. Интересно, где Грейнджер? Наверняка, в своей комнате, и вряд ли она выйдет, в последнее время он заметил, что она рано уходила к себе. Как же он хотел постучать и… что «и»? Что он ей скажет?

* * *

Сидя с ним рядом на уроке Нумерологии на следующий день Гермиона заметила, что его трясло. Он потёр виски и закрыл глаза, вряд ли заметив, как гриффиндорка посмотрела в его сторону.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она шёпотом. Она не могла больше игнорировать его состояние, это было по меньшей мере бессердечно. Впрочем, она и так знала ответ.

— А тебе есть дело? — усмехнулся Малфой, который совершенно не хотел к себе жалости.

Казалось бы, какой простой вопрос… Но сколько ответов крутилось в её голове!

— Не знаю, — она отвернулась, продолжая писать лекцию.

— Тебе плевать, Грейнджер. Но за заботу спасибо, — ледяной тон.

Да не было ей плевать! Просто она испугалась его холодности после возвращения и не хотела вновь становиться объектом для издевательств. Было намного проще ничего не менять, сохраняя стену, всегда разделяющую их.

* * *

Он вновь летал, об этом говорили его растрёпанные волосы и холодный свежий воздух, который наполнил с его приходом учебную этим вечером. Чувствовал он себя отвратительно, но так и не пошёл в больничное крыло, надеясь, что жар спадёт без помощи зелий.

— Мне не плевать, — услышал он, подходя к своей спальне. Это заставило его остановиться. Гермиона сидела с книгой в руках и казалась какой-то эфемерной. У неё было время обдумать честный ответ.

Малфой тяжело выдохнул, постоял ещё несколько секунд и зашёл к себе, хлопнув дверью.

Правда, практически сразу вышел обратно, как-то обречённо рассмеявшись.

— Браво, Грейнджер, пятьдесят баллов Гриффиндору!

Ему казалось, что сейчас у него в очередной раз выбили почву из-под ног. Почему так жутко холодно…

— Тебе надо показаться мадам Крю… — он отчётливо слышал беспокойство в её голосе, но этого не могло быть. — Ты дрожишь.

— Мне ничего не надо! — почти прокричал он. — Не понимаю, какое тебе дело?! Ты будешь первой, кто спляшет праздничный танец на моём гробу! — ещё громче.

— Не ори на меня! — гневно оборвала его она. — Ты болен!

— Какая разница! Кому, мать твою, какая разница? Посмотри объективно, что будет дальше?! Что?! — он с силой хлопнул дверью, удивительно, как она не слетела с петель.

— Я знаю про Панси, Малфой, мне жаль, что всё так сложилось. И я знаю, что…

— Знаешь?! — оборвал её он. — Что ты можешь знать?! Она лежит при смерти!!! Грейнджер, при смерти! И знаешь, что говорят колдомедики?! — она начинала понимать, что у него самый настоящий нервный срыв. — Они говорят, чтобы мы готовились!!! — Драко схватился за голову, а потом, отвернувшись, с силой ударил ладонями по стене.

— Они могут ошибаться… — Гермиона не знала, что ещё сказать, ведь колдомедики редко допускали промахи.

— Нет. Это дело времени! Они ничем не могут помочь! — он отвернулся. — Меня к ней не пустили, — добавил совсем тихо. — А знаешь, почему? Потому что я, чёрт подери, не родственник… Я был в Мунго грёбаную неделю!!!

— Мне жаль…

— Если с ней что-то случится, я… я не прощу себя, Грейнджер… Когда жизнь превратилась в такое дерьмо?

— Послушай, здесь нет твоей вины, и пока она жива, надежда есть, ничего ещё не кончено, и тем, что ты будешь себя изводить, ты ей не поможешь!

— Я оставил её… Бросил снова!

— Не сходи с ума! Ты не всесилен! — и это было правдой.

— Я должен увидеть её, — почти шёпотом.

Но это было невозможно…

— А что, если она умрёт, Грейнджер? Неужели всё закончится так глупо?

Слишком много потерь.

Вероятно, в этот момент она вновь увидела в Малфое просто человека со своими слабостями и чувствами. Он так же, как любой другой, привязан к семье и друзьям, и, когда эти связи рушатся, он имеет полное право на подобные эмоции.

Она отложила книгу и осторожно подошла к нему.

— Я не знаю ответов.

Она хотела его обнять, но колебалась. Гермиона посмотрела на него ещё раз и их глаза встретились. Она сделала ещё шаг и прижала его к себе, тут же почувствовав сильный жар от его тела. Вопреки её сомнениям, он ответил на объятие.

— Если она выживет, я не отдам её Блейзу, — обречённо. — Я увезу её куда-нибудь, и даже если годы понадобятся на то, чтобы получить прощение, я буду ждать…

«Это безрассудно», — хотела сказать Гермиона, но промолчала, не время для таких фраз.

— Всё будет хорошо, — прошептала она, хоть и не верила в это. Она давно уже перестала верить в чудеса. — Тебе нужно отдохнуть.

— Я пойду к себе, — он ощущал, как силы покидают его.

Драко остранился от гриффиндорки и отправился в свою комнату, зная, что сегодня его ожидает очередная бессонная ночь. Он не хотел, чтобы она наблюдала его слабость дольше положенного.

Лёжа на кровати, он держал в руках прозрачного ангела с белыми крыльями. Зачем он привёз его в школу? «Всё будет хорошо», — эхом отдавалось у него в голове. Казалось бы, какие простые слова поддержки... Он сожалел, что восемь лет назад Поттер не пожал его руку.

* * *

«Руководство Великобританской Школы магии и чародейства Хогвартс с прискорбием сообщило, что вчера, двадцать первого января, в больнице Св.Мунго, не приходя в сознание, скончалась студентка седьмого курса Панси Паркинсон. Напоминаем, что возгорание, произошедшее в Хогвартс-Экспрессе второго января, унесло жизни в общей сложности троих школьников. Здоровью остальных пострадавших ничего не угрожает, они выписаны из клиники в удовлетворительном состоянии, часть из них проходит реабилитацию».

Ровные строчки поплыли перед глазами. Кто ему скажет?..

Гермиона не пошла на ужин. Сейчас она едва смогла бы скрыть от Малфоя то, что узнала два часа назад. Панси никогда не была ей симпатична, но никто не заслуживал такой участи. В том вагоне мог оказаться абсолютно любой, даже Гарри и Джинни, и это было ужасно. Поступала ли она сейчас справедливо? Нет, скорее эгоистично, испугалась чужих эмоций, побоялась, что не сможет подобрать нужных слов или что Малфой сорвётся на неё. В глубине души она понимала, что нужно всё рассказать, и она расскажет, как только его увидит. Она не имела права скрывать.

Бог знает, сколько времени она так просидела; размышления прервал настойчивый стук в дверь. Это были Эмиль и Рози, которые переглянулись, после того как Гермиона впустила их в учебную.

— Драко у себя? — шёпотом спросила Бергман и, получив отрицательный ответ, перевела взгляд на Хольма.

— Ты уже слышала?.. — встревоженно задал вопрос он. — Директор сообщил ему, что девушка умерла.

Гермиону на секунду бросило в жар от осознания того, что всё теперь изменится.

— Прочитала в "Вестнике". — Гриффиндорка опустила взгляд, пытаясь справиться с зародившейся тревогой. — Как вы узнали?

— Я дождался его из кабинета Витшова. Он даже говорить не захотел, просто сообщил про эту девушку и ушёл куда-то.

Гермиона вздохнула. «Эту девушку». Видимо, они практически ничего не знали… Малфой…

— Его не выпустят, — мрачно констатировал Эмиль. — Если бы она была ему родственницей...

— Куда он мог пойти? — Лицо Бергман приобрело взволнованное выражение. Она спрашивала так, как будто Гермиона могла это знать!

Конечно, гриффиндорка пообещала сообщить старостам, если будут какие-то новости, только вот ночевать Малфой так и не пришёл.

* * *

Он обнимал Астрид и чувствовал лишь безнадёжность и усталость. Её спальня… Когда-то он так же прижимал к себе Панси, наслаждаясь еле уловимым сладковатым запахом духов. Без четверти пять, а он спал лишь пару часов. После разговора с директором Малфой отправился прямиком к Ларсон — она не будет задавать вопросов… Сильные эмоции сложно спрятать, но получилось побороть себя, слава Мерлину. Как всегда, достаточно было сказать «всё в порядке», и можно было погрузиться в свои мысли, ощущая прикосновение ласковых рук. Он поступал нечестно, но и она не была искренней, никто не был против продолжать этот фарс… Мелодичная болтовня не отвлекла Драко от тяжёлых мыслей, но позволила не сойти с ума в первые пару часов. Можно было пойти к себе, но, если бы он встретил Грейнджер, его выдержке пришёл бы конец. Сегодня его вновь накрыла необъяснимая волна раздражения по отношению к гриффиндорке. Гермиона заставляла его чувствовать… Как так получилось, что из всего его окружения только она знала о том, что он хотел скрыть? Нужно было заканчивать это совместное общение в компании, обрубить все старые связи, начать новую жизнь, а вместо этого он пытался доказать прошлому, что он не последняя бесчувственная сволочь и безжалостный мудак.

Панси больше нет. Драко сдерживался изо всех сил — он же Малфой… Но, когда гибнут близкие люди, разве важны стереотипы? Он практически не смотрел на Астрид сегодня, но она, вероятно, не хотела этого замечать и предпочла вести себя как обычно. Он сделал глубокий вдох и почувствовал, что вновь подступала нестерпимая боль. Как часто он говорил Панси, что любит её? Он не мог припомнить. Возможно, лишь однажды. Ему всегда было так трудно признаться… Драко не учили выражать эмоции, не объясняли, что чувствовать — абсолютно нормально. Вероятно, если бы он был более открыт, сейчас было бы проще… Сколько ошибок он совершил! Так и не попрощался… Нужно было сделать всё возможное, чтобы попасть к ней в палату и сказать ей всё то, что должен был озвучить уже давно. Она так и не узнала…

Драко лежал абсолютно тихо, обнимая другую и не пытаясь остановить скудных слёз. Он переживал глубоко внутри, по привычке надев надменную маску, которая в темноте комнаты всё же дала трещину. Он оглядел небольшую спальню Астрид и почувствовал непередаваемое бесконтрольное одиночество. Больше не было людей, ради которых есть смысл продолжать его никчёмную жизнь, у него никого не осталось.

Драко отрешённо посмотрел на часы… Десять минут шестого. Начало закладывать нос, и разболелась голова. Малфой бесшумно выбрался из постели Астрид и, неспешно одевшись, покинул её комнату.

* * *

Он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. Хотелось от всех отстраниться, закрыться, никого не видеть и ничего не объяснять… Он и так злоупотреблял хорошим отношением новых друзей, которых совершенно не заслуживал. Может, они поехали к нему в Мэнор, чтобы провести время вместе? Не так он был им и нужен, а он выстроил кучу идиотских иллюзий. Может, закончить всё это прямо сейчас? Никто не будет тосковать, пообсуждают, конечно; Роуз и Джей, возможно, даже поплачут — это свойственно людям. Но жизнь продолжается, и через месяц они даже не вспомнят о нём. Его наследство перейдет к семье Крафтов, они будут ему благодарны, особенно сёстры — их будет ждать безбедное существование.

Драко даже не заметил, как уже сидел на собственной кровати. Как он успел так быстро дойти? Слизеринец распахнул окно, и в спальне моментально стало холодно, удручающая темнота наполняла маленькое пространство, и он вдруг подумал, что всё это так нелепо… Вся эта дурацкая жизнь. Малфой медленно залез под одеяло прямо в одежде и долго неподвижно лежал, уставившись в одну точку.

Ему повезло, что была суббота. Около полудня к нему постучали Эмиль и Колин, но он сослался на плохое самочувствие. Ему не хотелось обсуждать проблемы с дурмстранговцами, только не с ними... Его переживания не должны касаться весёлой открытой компании, он боялся всё испортить, утянуть их за собой, показаться уязвимым.

Малфой набирал скорость, ощущая, как мороз проникал через второпях застёгнутую мантию. На приличной высоте он остановился и оглядел школу, которая сегодня была особенно мрачной. Он никогда раньше не замечал, что за её пределами — посеревший от холода лес, такой неприветливый и безжизненный, как он сам. Никого. Родители мертвы, остальные к нему не привязаны. Панси была последним островком надежды, но и её он потерял. Он никогда больше её не увидит…

Всё будет выглядеть, как несчастный случай. Руки сами отпустили метлу, и он полетел вниз, вздрогнув от внезапного провала в пустоту.

Всего лишь сон. В его спальне было жутко холодно... Без четверти девять; вновь стемнело. В дверь кто-то назойливо стучал. Может, именно это стало причиной пробуждения?

Гермиона не знала, правильно ли поступала. Она беспокоилась, так как понимала, насколько он был привязан к Панси. Потерять любимого человека — большое горе, и, за какой бы надменной маской он ни прятался, возможно, сейчас ему нужно хоть чьё-то присутствие рядом. Лично ей было бы нужно… Малфой не выходил весь день, было просто бесчувственно игнорировать этот факт.

Попытка Хольма и Корнелла вытащить его была безрезультатной. По какой-то причине слизеринец не хотел, чтобы друзья видели его состояние, хотя они были в достаточной мере настойчивы.

Что она ему скажет? Одолеваемая сомнениями, она постучала вновь.

— Малфой, можно мне войти?

Конечно, было заперто, и она не полагала, что он тут же откроет ей дверь.

Это было бессмысленно.

— Послушай меня, — медленно проговорила она. — Я знаю про Паркинсон, и мне очень жаль. Просто дай убедиться, что ты в порядке…

Наступила долгая пауза.

Грейнджер… Было в ней что-то ненормальное, чересчур правильная она была, слишком человечная. Какого чёрта ей нужно? Посмотреть на него в таком состоянии? Но он не мог ответить ей ни одним из оскорблений, которые использовал раньше.

— Оставь меня в покое, — совершенно отчётливо.

— Тебя искала Ларсон, — зачем-то сообщила она.

— Плевать.

— Трижды, — Гермиона поморщилась, вспомнив, как надменно смотрела на неё Астрид. — Рози и Джей заходили, просили передать тебе соболезнования.

Она не ждала ответа, но совесть не позволяла ей уйти.

— Они переживают за тебя.

Малфой закрыл глаза — иллюзия.

Что бы она делала, если бы на его месте были Рон или Гарри? Она не оставила бы их наедине со своими мыслями; наверное, она бы просто была рядом.

— Можно мне войти? — повторила вопрос Гермиона, надеясь получить грубый ответ и подтвердить абсурдность своих умозаключений насчёт изменения их отношений.

Но ответом была тишина. Если бы Грейнджер не хотела, она, вероятно, не была бы настойчива? Это ведь не просто гриффиндорский долг?.. Драко вспомнил их последние разговоры, после которых появлялось кратковременное чувство спокойствия. Каникулы в Мэноре, когда они доверили друг другу то, что не рассказывали остальным, когда заснули рядом, её шаг навстречу два дня назад… Ей он рассказал про Панси. И сейчас понимал, что не открыл бы больше никому из новых друзей.

Замок щёлкнул, но она вошла не сразу.

— Ты ненормальный? Заморозить себя решил? — Гриффиндорка зажгла тусклый свет, быстро прошагала мимо него и закрыла створку. —Неужели капли здравого смысла не осталось? — укоризненно произнесла она, но осеклась, увидев его, свернувшимся на кровати. — Прости.

Вероятно, ему меньше всего нужны сейчас нравоучения. Гермиона остановилась посреди комнаты и произнесла заклинание. Её магия наполняла мягким теплом пустоту, царившую в этом маленьком, не особо уютном помещении.

Она подошла к Малфою и заметила, что он даже не поднял на неё глаз. Ни язвительных реплик, ни колких замечаний. Весь день, проведённый на холоде, дал о себе знать сильным ознобом, и Грейнджер, чуть поколебавшись, на мгновение положила руку на его лоб.

— Я говорила тебе, что нужно сходить в больничное крыло, ещё два дня назад. Хочешь осложнений? Вставай, я отведу тебя к мадам Крю. — Вот так всё просто. Ворвалась и начала заботиться о нём, как о ребёнке. А он просил её об этом?

— Не заставляй тащить тебя насильно! — Сейчас он даже не сомневался, что она на это способна. — Пойми, что ты делаешь себе только хуже, — какое глупое утверждение. — Если это будет продолжаться, я должна сообщить кому-то из школы.

— За этим пришла? — совершенно апатично. — Ты такая правильная. — Он смотрел мимо неё, в сочетании с этим его тихий голос казался ещё более безжизненным. — Тебя саму не тошнит?

— Не язви, — выдохнула она.

Драко в глубине души понимал, что она пришла не затем, чтобы издеваться над ним.

Гермиона не знала, как себя повести… Слизеринец явно не собирался следовать за ней в больничное…

— Уходи. — Он натянул одеяло, скрыв лицо.

И тут внимание Гермионы привлекла знакомая фигурка, лежащая на тумбочке рядом с потёртым учебником. Один из прозрачных ангелов, которых она дарила всем на Рождество… Игрушка, которую она купила, практически не выбирая, в одном из магазинчиков маггловской части Лондона. Зачем он взял её сюда? Наверное, именно это заставило её отбросить все предрассудки и присесть на краешек его кровати.

Нужно что-то сказать. Что говорят в таких случаях? «Мне очень жаль»? Вся эта мишура не имела никакого отношения к истинным соболезнованиям, это лишь дежурная фраза, которая произносится всеми, кому не лень, просто потому, что так принято.

Они долго молчали. Наконец Драко сдвинул одеяло, и его лицо осветило тусклое мерцание.

— Я говорил с её матерью в больнице. — Он немного повернулся, и Гермиона заметила, что его губы были до крови обкусаны. — Она сказала, что это моя вина. — Сейчас не было сил на защитные усмешки.

— Это несчастный случай, — убеждающе… —Людям в горе свойственно винить других, она потеряла дочь, и, даже если рядом был бы не ты, она нашла бы, кого упрекать!

— Нет… Она права, я не знал… После того, как я бросил Панси, она... Я просто оставил её тогда, сказал, что наши дороги разошлись… Я во всём виноват. Если бы мы не расстались, она не села бы в тот грёбаный поезд!

— Малфой, это ужасно, но нет никаких «если», мы не можем предугадывать будущее! Ты не можешь отвечать за действия других, пойми… — Как же трудно было подбирать слова. — Люди расстаются каждый день, но, если бы каждый лез в петлю, никого бы уже не осталось! Если бы мы знали, к чему приведут наши ошибки, неужели бы мы их совершали…

— Её родственники набросилась на меня с обвинениями, мать кричала, что я должен быть на месте Панси, а я… Там все были против меня, Грейнджер, я просто… — Драко обессиленно закрыл глаза. — Я был там неделю, и к ней пустили всех, кроме меня… — Гриффиндорка, затаив дыхание, слушала его сбивчивый рассказ. — Когда ты просишь о прощении, а тебе плюют в лицо…

Она не могла юлить.

— Да, ты виноват перед Паркинсон за то, что бросил её, но глупо навешивать на себя всё остальное. Ты пытался всё исправить…

— Я люблю её… — Малфой накрыл лицо одеялом, и плечи его задрожали.

Что можно ответить на это, чем можно помочь? Она была бессильна…

— Я должен быть на её месте, они правы. Мне незачем жить. — Горе накатывало на него какими-то волнами; сейчас казалось, что фраза была произнесена с пугающим спокойствием.

— Что ты такое говоришь…

Гермиона уже не раз слышала от него подобные мысли, но сегодня поняла, насколько серьёзный оборот приобретало дело.

Кажется, Малфой и правда сказал лишнее. Он одумался и почувствовал себя полным идиотом. Какое право он имел выливать на кого-то свои эмоции? Наверняка она сейчас считает его слабаком, сидит и думает, как бы поскорее смыться отсюда…

— Я не хочу никого видеть. — Это будет правильным.

Если она уйдёт, он закончит всё прямо сейчас.

На улице завывал мощный ветер. Снег с силой тарабанил в окно. Такая погода была частым гостем в этих краях, и Гермиона до сих пор не могла к ней привыкнуть. Грусть в такие моменты ощущалась особенно сильно, ненужные мысли сами лезли в голову, и будет жестоким выполнить сейчас просьбу Малфоя.

— Нет, — уверенно произнесла она. — Уж прости, но я никуда сейчас не пойду. Можно задать тебе вопрос? — так вкрадчиво…

Молчание можно воспринимать как согласие?

— Ты… очень подавлен в последнее время, — начала она тихо. — Я заметила это давно, я не имею в виду… события января. — Зачем это всё… — Ты говоришь такие вещи, которые не приходят в голову людям в… нормальном состоянии, — вновь подбирала слова. — Я понимаю, что ты предпочёл бы разговор с Эмилем или остальными… — Грейнджер нервничала, это было слышно по дрожавшему голосу. — Если ты думаешь о том, чтобы… убить себя, пожалуйста, давай поговорим об этом.

На него словно вылили ведро ледяной воды.

Он не ожидал и не знал, что ответить. Да, он думал покончить со своей жалкой жизнью, но это только его дело, разве нет? Почему они разговаривают на такие темы, почему он хочет ей рассказать? Отец ведь учил его не раскрывать своих эмоций, всё обернётся против него, никому нельзя доверять…

— Я в порядке, — бросил Драко. Он уже и так достаточно ей открылся…

— Я же вижу. — Гермиона чувствовала, что должна знать…

— И зачем тебе это? — Обречённый вопрос. — В Хогвартсе тебя ждут друзья, закончишь школу, выйдешь за рыжего, устроишься в Министерство… Какое тебе дело до меня?

— Мы все за тебя волнуемся… — почти шёпотом выговорила гриффиндорка и положила руку ему на плечо. Одеяло было не настолько толстым, чтобы он не почувствовал…

Всё изменилось. Они не были врагами, и это было настолько очевидным. Неужели он захочет возвращаться к прошлому?

— Это иллюзия, — слабо усмехнулся Малфой и отрицательно покачал головой.

Он не спеша встал, скинув её руку, и подошёл к окну.

— Я не игрушка, Грейнджер, я прекрасно вижу, что происходит… — Он был подавлен. — Не надо только думать, что я такой идиот. — Драко открыл форточку и закурил. — Я знаю, что такое дружба, и это не пьяные посиделки до утра и игры в Магиполию.

Она непонимающе смотрела ему в спину.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Всё временно, — Малфой медленно сделал затяжку, — у каждого из вас есть кто-то… Родители, родственники, любимые, друзья, — каждое слово заставляло его сжаться внутри, — поэтому пройдёт месяц, и старый круг общения отпадёт за ненадобностью.

Кажется, девушка начинала понимать...

— Старый круг общения — это ты? Ты всерьёз полагаешь, что с тобой общаются только потому, что это удобно? — выдохнула Гермиона.

Драко нахмурился и выпустил несколько белых колец дыма.

— Это абсурдно. — Она была так уверена в этом... — У тебя есть друзья, Малфой. И… мы поддержим тебя в любой ситуации, ты можешь положиться на нас, не ищи подвоха там, где его нет!

Гермиона быстро преодолела расстояние между ними и встала рядом, посмотрев в окно.

— Пообещай мне одну вещь, — немного нервно.

Малфой был смущён и шокирован.

«У тебя есть друзья, и МЫ поддержим тебя…»

Грейнджер назвала себя его другом? Она просто разбирала по кирпичикам остатки мощного барьера, который они совместно строили долгие годы.

— Если вдруг… ты соберёшься сделать что-то необдуманное, — она заправила выбившуюся прядь волос, — пообещай, что мы сначала поговорим.

Драко встретился с ней взглядом и, поколебавшись, едва заметно кивнул.

Сегодня этого было достаточно, чтобы он не наделал глупостей. Он чувствовал благодарность за её слова, но так и не успел ей этого сказать…

В дверь постучали.

Прошло несколько учебных дней. Отчаяние сменилось апатией ко всему, которую Драко тщательно скрывал. Он больше не избегал друзей — видимо, на него подействовал последний разговор с Грейнджер. Он старательно делал вид, что всё в порядке, и ему, кажется, даже поверили, не пытались вывести на разговор о произошедшем и выдать свою порцию никому не нужной жалости.

Ему не показалось: отношение Гермионы изменилось. Она здоровалась с ним при встрече утром, желала приятного аппетита в Большом зале, устало говорила «спокойной ночи», когда они засиживались допоздна в учебной, и он без какого-либо раздражения односложно отвечал ей. Он в жизни не думал, что когда-нибудь сможет беззлобно смотреть на подругу Поттера.

* * *

— Не знаю, что тебе сказать, Герм. Он достаточно популярен, но как человек… — Джейлин задумалась.

Кажется, расположения Грейнджер всерьёз начал добиваться Тормунд Лайне... Они сидели рядом на Тёмных искусствах, и он с самого их возвращения после каникул постоянно целенаправленно завоевывал её внимание. Вот и сегодня он сделал ей комплимент по поводу её внешнего вида и завязал разговор об успехах школьной команды по квиддичу… Честно, Гермиона так и не поняла, хорошим ли собеседником был Тор, но всё равно ответила согласием на его впервые сделанное предложение погулять перед отбоем.

— Мы очень редко общаемся, — отметила Джей, задумчиво посмотрев на гриффиндорку, попросившую рассказать что-то о дурмстранговце. — Как-то не сложилось, хотя знакомы много лет.

— Ой, это ведь ни к чему тебя не обязывает, — уверила Рози. — Даже не думай отказываться, по-моему, он достаточно милый!

По крайней мере, в этом она точно была права.

— А что у тебя с Виктором сейчас? — Этот неожиданный вопрос Соммерс вызвал озадаченный вздох Гермионы.

— Между нами ничего нет, впрочем, ничего и не было. Виктор такой нерешительный. — Лёгкая улыбка коснулась её губ. — Это даже расставанием назвать нельзя, просто решили остаться друзьями, — слегка покраснела она, такие разговоры всегда смущали гриффиндорку.

На самом деле Гермиона испытала огромное облегчение, поговорив с Виктором. Эти отношения всё равно бы ни к чему не привели, для неё он был другом, и вряд ли положение вещей когда-либо изменится. Ей показалось, что он расстроился, на его непроницаемом лице она прочитала некоторое разочарование, но тем не менее он не стал убеждать её в перспективе их общения и повёл себя очень достойно. Они коротко побеседовали и разошлись, только вот эмоции по этому поводу испытывали совершенно разные.

* * *

Драко сидел в учебной, когда в дверь постучали. Он нехотя встал, чтобы открыть, но его опередила Грейнджер, быстрым шагом вышедшая из своей спальни. Может, ему показалось, но сегодня она выглядела иначе. Уложила волосы?

— Я открою, — торопливо произнесла она, подходя к двери.

Драко пожал плечами и вернулся на своё место. Интересно, кого она ждала?

Всё прояснилось уже через секунду.

— Отлично выглядишь, — низкий беззаботный голос.

Малфой был удивлён, увидев на пороге переминающегося с ноги на ногу темноволосого дурмстранговца. Грейнджер тут же покинула учебную вместе с... Разве они встречаются? Драко лишь вздёрнул брови и усмехнулся, подумав о Краме. Разве гриффиндорка могла вести двойную игру? Впрочем, это его не касалось, как и то, во сколько она сегодня вернётся.

Виктор и Тормунд были полными противоположностями. Второй болтал без умолку уже почти полчаса, увлечённо пересказывая весёлые случаи из школьной жизни. Гермиона много смеялась этим вечером и была вполне довольна их прогулкой по заснеженной аллее вдоль квиддичного поля. Она поймала себя на мысли, что в их общении даже не возникало неловких пауз: Тор хорошо умел вести беседу.

Внешне он вызывал симпатию, хотя недостатком можно было назвать его невысокий рост. Этот харизматичный ухоженный брюнет вряд ли мог быть кому-либо неприятен. Гермиона понимала, почему вокруг него всегда кто-то был. Каждый раз, сидя рядом на уроке, она слышала, как мило беседовала с ним одна из однокурсниц, применяя все свои силы обольщения. Она незаметно касалась руки Лайне, открыто флиртовала, обнимала его при встрече… А он смотрел на Грейнджер, не прилагавшую никаких усилий, чтобы обратить на себя внимание.

— Ну, Гермиона, расскажи о себе, а то я так много бестолковой ерунды вывалил на тебя сегодня, — Тор с интересом посмотрел на гриффиндорку, ресницы которой были покрыты мелкими снежинками и мягко мерцали.

Грейнджер задумалась. Всё-таки нельзя сказать, что её часто приглашали на подобные прогулки. Из молодых людей у неё был только Рон. Виктор не в счёт, поэтому она испытывала небольшое смущение, пребывая наедине с общительным дурмстранговцем.

— Что ты, твои рассказы весьма занимательны. — Она посмотрела в сторону поля и улыбнулась. — Что ж…

Любопытно, его действительно интересовала краткая биография Гермионы Грейнджер? Конечно, она рассказала, но вот что за странная просьба… «Расскажи о себе». Что именно рассказать? Где родилась и училась? Или про семью? Увлечения? Разве возможно охватить всё…

Надо отдать должное Лайне, он выслушал её до конца. Конечно, гриффиндорка опустила подробности войны, ему об этом знать совершенно ни к чему, но вот была ли заинтересованность на его лице настоящей? Гермиона всегда подвергала сомнению отношение людей.

Прогулка была недолгой. Скоро должен был прогудеть сигнал отбоя. Тор проводил девушку до входа в их с Драко учебную и, прощаясь, немного замялся.

— Было приятно познакомиться с тобой ближе, Гермиона. До завтра.

Такое простое прощание, открытая улыбка… С большой долей вероятности она не откажет ему встретиться вновь.

* * *

Гермиона сидела за своим любимым столом в глубине библиотечного зала. Она обожала находиться в этом тихом, немноголюдном помещении; помимо неё, здесь было всего лишь несколько студентов. Кому ещё придёт в голову торчать тут в вечер пятницы? Чуть поодаль, у самого окна, она заметила Малфоя, вместо лежавших на столе книг изучавшего какое-то письмо. Он показался ей довольно мрачным, впрочем, он был таким всё время после возвращения с каникул. Драко был частым гостем здесь, но раньше Гермионе никогда не бросалось в глаза то, сколько времени он уделял размышлениям. Он на пару секунд закрыл лицо ладонями, провёл руками по волосам и вновь взял наполовину смятый пергамент.

Разве не она назвалась его другом неделю назад? А всё, на что она была способна после этого, — выдавить сухое «привет» перед завтраком. Остальные не лучше, только и спрашивали её, как Малфой, вместо того чтобы поинтересоваться у него самого. По сути, он был прав, когда говорил, что у них всех кто-то есть, ведь Гермиона, даже несмотря на расстояние, ощущала тесную связь с Гарри и Роном. Роуз и Эмиль, хоть и не афишировали, были вместе, у Джейлин и Колина тоже были свои связи. Это не говоря о родителях и многочисленных родственниках, отношения с которыми явно были более прочными, чем с Драко. Она долго колебалась, прежде чем набралась смелости и, собрав свои книги, подошла к нему. Сердце взволнованно колотилось.

— Здесь свободно? — попыталась спросить Гермиона как можно спокойнее.

Драко выглядел безразличным и нехотя перевёл взгляд на гриффиндорку.

— Здесь сорок пять свободных столов, Грейнджер. — Малфой вновь уставился на пергамент, но она не собиралась уходить.

— Я подумала, что тебе нужна компания. — Что она замышляла…

— И решила, что ты самая подходящая кандидатура, — устало договорил за ней слизеринец, но не стал возражать, когда Гермиона присела напротив и разложила свои книги.

Максимум минуту они молча делали вид, что усердно читали, пока гриффиндорка не нарушила тишину.

— Идёшь в Сейерхейм послезавтра? — беззаботно спросила она. — Должен быть первый в этом году поход.

— Нет. — Малфой даже не удостоил её взглядом.

— Зря. Роуз говорила, там будет Снежный фестиваль.

Он никак не отреагировал, но Гермиона не сдавалась.

— Мы могли бы пойти все вместе, это хороший способ отвлечься.

Тут Драко еле заметно усмехнулся и уставился на неё пессимистическим взглядом. Слова здесь были излишними.

— Как знаешь, — пожала плечами Гермиона, понимая, что уговоры сделают только хуже.

Ещё одна минута в полной тишине.

— Грейнджер, ты помнишь Тони Грейнса со Слизерина? — неожиданно спросил Драко.

— Наглядно, а что? — Этот вопрос удивил девушку.

— Я получил от него письмо сегодня. — Кажется, Малфой сомневался, стоило ли говорить.

— Не знала, что вы общались.

Гермиона давно не видела слизеринца в обществе Тони. С чего вдруг им переписываться?

— На первых курсах, — задумался он и отвёл взгляд. — Потом всё пошло как-то не так, — Драко принялся беспокойно потирать края пергамента, — он написал, что Панси… впрочем, не знаю, вероятно, это ложь, потому что это не может быть правдой. — Создавалось ощущение, что он доказывал это самому себе. — Я бы в жизни не поверил, и сейчас нет никакого в этом смысла, потому что всё кончено. А этот чёртов идиот…

— Малфой, — Гермиона участливо оборвала эту бессмыслицу, — что в письме?

Драко замер, будто жалел, что начал этот разговор.

— У Забини и Панси был роман, — наконец выговорил он и, усмехнувшись, нервно бросил письмо на стол. — Как раз в то время, когда мне казалось, что наши отношения крепки, как никогда.

Ему нужно было с кем-то поделиться. Сейчас он абсолютно не знал, что думать;,в нём было столько противоречивых чувств, и все они тлели внутри него, оставляя болезненные следы.

Гермиона не ожидала услышать подобное. Получается, что Панси предала Драко ещё раньше, до того, как он решил следовать семейным традициям? Что же за люди такие, эти слизеринцы… Грейнджер с трудом удержалась от колкой фразы, которая, несомненно, могла бы задеть Малфоя. Он ведь доверил ей эту информацию, и вряд ли честно с её стороны оборачивать всё против него.

— Не понимаю, — нахмурилась она. — Почему Грейнс решил тебе рассказать?

— Я не думаю, что это Грейнс, — Драко вновь уставился на письмо, — это больше похоже на Забини, ему более свойственны подобные шутки…

Малфой выглядел расстроенным. Но чем она могла помочь?

Они едва заметили, как к их столу неслышно подошёл Тормунд.

— Гермиона, — открыто улыбнулся брюнет, — знал, что найду тебя здесь. Привет, Драко. — Он пожал слизеринцу руку: они виделись сегодня впервые. — Сегодня пятница, а вы сидите за учебниками, — беззлобно поддел их парень. — Гермиона, через сколько освободишься?

— Я почти закончила, — слабо улыбнулась она в ответ. Всё равно уже библиотека должна была скоро закрыться…

— Точно? Я не отвлёк? — засомневался Тор.

— Нет, всё в порядке, ты прав, сегодня нет смысла засиживаться здесь. — Вообще-то они с Драко разговаривали, но она понятия не имела, что заставило её ответить именно так.

Вряд ли она понимала, что Драко сейчас испытал какое-то горькое чувство, которое старательно маскировал за напускным безразличием. Грейнджер подсела к нему, решив составить компанию, он доверился и рассказал ей о письме и своих подозрениях насчёт Блейза, а она… «Я почти закончила». Закончила с ним? Она не хотела быть его другом, не хотела его слушать, была рада, что появился Лайне. Конечно, разве может героиня войны снизойти до такого, как он… Он сам был в этом виноват.

Естественно, ему в голову не приходило, что эта банальная фраза не относилась к нему лично и уж точно никто не ставил целью задеть его, но сейчас это воспринималось именно так.

— Я зайду за тобой через полчаса? — немного смущённо спросил дурмстранговец и, получив утвердительный ответ, неспешно покинул библиотеку.

Из задумчивости Драко вырвала Гермиона, которая, несмотря на то, что их прервали, не потеряла нити разговора.

— Почему ты считаешь, что это Блейз? — Она наклонила голову и с неподдельным интересом смотрела сейчас на него.

— Тебе пора, Грейнджер, — холодно произнёс Малфой, уткнувшись в один из учебников. Он как-то моментально закрылся, и она едва понимала, что послужило этому причиной.

— Что на тебя нашло? — осторожно попыталась выяснить она, но это было бесполезно — он стал словно непроницаем…

— Мне нужно побыть одному.

— Я чем-то обидела тебя? — тихо спросила Гермиона, и в её глазах отчётливо просматривалось беспокойство.

В порыве какой-то непонятной ненависти к себе Драко выпалил громче, чем следовало:

— Я ещё раз повторяю: оставь меня в покое!

На этот раз головы всех сидящих в зале были обращены к ним, и Гермиона даже покраснела от неожиданного внимания.

Она молча собрала свои книги и быстрым шагом вышла из библиотеки, испытывая смешанные чувства… Разве она не понимала, почему он так повёл себя? Она не была ни глупой, ни наивной — так почему же не хотела видеть простых вещей?

* * *

Драко продолжал сидеть за столом, не заметив, как острый угол учебника до боли впился в ладонь. Боль физическая заменяет душевную — он всегда пользовался этой известной хитростью… Внутри него сейчас было столько гнева на себя, что он готов был тут же полететь на заледеневший асфальт с самой высокой башни школы. Не жалко, его никто никогда не жалел. Как же глупо он повёл себя! Как будто она должна выслушивать его нудные рассказы.

Малфой нервно собрал книги и покинул зал, ловя на себе любопытные взгляды студентов, которые могли в этот момент думать всё что угодно…

Выйдя за дверь, он заметил прислонившуюся к стене Грейнджер, тут же вздрогнувшую, как будто его появление было огромной неожиданностью.

Она явно нервничала, это было понятно по её дурацкой привычке заправлять за ухо прядь волос, даже если она не мешала. Он должен был извиниться, просто обязан, иначе произошедшее будет выглядеть, как необоснованный детский каприз, а он уже не тот глупый мальчишка, каким был в недалёком прошлом.

Они сделали пару шагов навстречу, всё ещё опасаясь реакции друг друга.

Гермиона, наверное, навсегда запомнит эти двадцать минут, которые простояла в пустом коридоре, расставляя приоритеты и пытаясь понять, почему ей стало вдруг так невыносимо стыдно за своё поведение в библиотеке. Со стороны, если не углубляться в чувства, могло показаться, что она не сделала ничего плохого. Раньше это действительно было бы так, но теперь, когда она назвалась другом Малфоя, когда он доверил ей что-то личное и важное, кто дал ей право считать, что он не почувствует пренебрежения? Он тяжело переживал смерть близких, это не шутки, от этого нет лекарств. Каково ему? Куда бежать ему? И к кому идти? Драко сдался… Ей следовало сказать Лайне, что они заняты и она найдёт его позже.

— Я прошу прощения за свою несдержанность, — так официально и холодно. Слизеринец смотрел на неё каким-то напряжённым взглядом, когда она немного приблизилась к нему.

— И ты прости меня, — чувствовала Гермииона себя сейчас прескверно, — мне следовало сказать Тору, что…

— Нет, тебе не за что извиняться, — так формально отвечая на её искренность, Драко так и не дал ей договорить. Впрочем, он и в самом деле не ждал от неё извинений, что за глупости…

Рядом послышался скрип двери. Последние студенты покидали библиотеку, и коридор перестал быть таким пустым, как несколькими минутами раньше.

Гермиона даже не поняла, как так получилось, что она уже стояла одна, смотря вслед отдаляющемуся слизеринцу. Он, видимо, посчитал, что говорить им не о чем.

* * *

Сославшись на головную боль, Гермиона отказала Тору в прогулке сегодня вечером. Она всё равно не могла думать ни о чём, кроме событий последнего месяца, поэтому собеседник из неё был бы бестолковый. Она вновь пыталась поставить себя на место Малфоя, зачем-то прокручивая в голове их последние диалоги. Ей хотелось поговорить с Драко и рассказать о том, что она вовсе не вела двойную игру, как ему наверняка показалось. Она чувствовала какое-то труднообъяснимое беспокойство, необходимо было убедиться, что он действительно не сердится на неё. Нужно наконец прекратить эти недомолвки и домыслы.

Грейнджер могла бы сказать, что просто занималась своими делами, но это было бы полным враньём, потому что она уже полтора часа ждала его в учебной, вздрагивая от каждого шороха за дверью.

Драко пришёл ближе к полуночи и сразу направился в свою комнату. Слизеринец хотел поговорить с ней не меньше, но неуверенность не позволяла сделать это первым.

Сегодня был шанс избавиться от обид, выяснить всё, перестать друг друга наконец изводить, но банальный страх мешал им обоим, сковывал, словно цепью, потому что каждый из них боялся быть высмеянным и отвергнутым.

Осточертело.

— Малфой, подожди, — окликнула его Гермиона, и это сработало, потому что он задержался, хотя и предпочёл не смотреть на неё сейчас. Она ведь спросит у него что-нибудь и, услышав ответ, уткнётся в свою книгу.

Малфой старался быть равнодушным, это стоило ему больших усилий.

— Нам надо поговорить, — мрачно произнесла она.

Кровь прилила к голове, и гриффиндорка слегка покраснела, тут же засомневавшись в правильности своего предложения.

— Что случилось, Грейнджер? Парень бросил? — хмуро попытался отшутиться Драко, скрестив руки на груди, словно закрывшись от неё.

— Нет.

Признаться, Драко чувствовал себя неуютно, он ненавидел неизвестность.

— Не знаю, с чего начать... — Гермиона опустила взгляд, полный сомнений, так как определённо зря это затеяла… Наконец она решилась, потому что слизеринец странно смотрел на неё и, вероятно, был близок к тому, чтобы уйти. — Просто хочу, чтобы ты понимал. Я в последнее время делаю одно, а чувствую другое, — наконец со всей свойственной ей серьезностью продолжила Гермиона. — Я подвергаю сомнению всё, Малфой… Всю жизнь подвергала, я всегда была такой, Гарри и Рон привыкли, а другие... Да их и не было особо никогда, — нахмурилась она. — Я вижу, что ты изменился, что пора отбросить все предубеждения, но у меня не всегда получается... Я стараюсь, правда.

— Зачем ты это начала, — жёстко оборвал Драко, не желая выслушивать ничего подобного. — Давай обойдёмся без розовых соплей, потому что я не знаю, с чего ты вообще решила, что бывший Пожиратель смерти — подходящая компания для тебя, — нахмурился он, в нём говорили сомнение и недоверие. Он устал строить иллюзии.

— Мне хорошо известно, кто ты.

Повисла тишина. Драко не понимал, как ответить на последнюю фразу. Разве Грейнджер закрыла глаза на его промахи?

— Ты стал другим, — наконец продолжила Гермиона. — Я не знаю, что происходит, но я больше не чувствую ненависти... презрения... Всё изменилось, и мне бы не хотелось возвращаться к этому.

Драко хотел сказать, что его чувства схожи, но, видимо, слишком долго приводил в порядок свои мысли.

— Давай начнём всё сначала? — Это несмелое предложение казалось сейчас нереальным. — Просто забудем о прошлом, каким бы оно ни было, все обиды, просто оставим это. — Она посмотрела на него впервые с той знакомой теплотой, которую дарила обычно Поттеру и Уизли. Раньше Драко это неимоверно раздражало, но не теперь…

— Для меня это не шутки, Грейнджер, — тихо произнёс он, устало потерев виски. — Всё станет по-другому. И когда мы вернёмся в Хогвартс… Я просто не понимаю, зачем тебе это надо.

— С чего ты взял, что для меня это шутки? — серьёзно заявила Гермиона. — Дело твоё, Малфой. Я не предлагаю тебе ничего сверхъестественного, — она улыбнулась уголками губ и неспешно встала из-за стола, понимая, что нужно дать ему время.

— Грейнджер...

Приоткрыв дверь в свою спальню, она всё-таки остановилась.

— Прости меня, — он не думал, что произнесёт это когда-нибудь, — если бы я мог что-то исправить...

— Всё в твоих руках.

Гермиона так и не узнала, что до четырёх утра Драко боялся признаться себе, что принял её предложение.

В это субботнее утро Гермиона необычно долго собиралась на завтрак. Ей было немного неловко встречаться с Малфоем после их вчерашнего разговора... Если он решит проигнорировать её, она больше не сделает ни единого шага навстречу, это решено.

Наконец, гриффиндорка вышла в учебную, с волнением заметив, что она не пуста.

— Привет, Грейнджер, — голос его был вполне… дружелюбен? Ну а что… Они ведь начали всё сначала.

Драко сидел на диване вполоборота и можно было лишь догадываться, почему он ещё не отправился в Большой зал.

— Привет, Малфой, — остановившись, тут же с долей смущения ответила она, разве он когда-то здоровался с ней первым?

Он неторопливо встал, по всей видимости, намереваясь составить ей компанию, потому что подошёл к выходу и... ждал её? Было видно, что он чувствовал себя неуютно, он лишь мельком посмотрел ей в глаза, но это не помешало ему открыть дверь, пропуская её вперёд. Он всегда так делал перед девушками, но сейчас это показалось Гермионе чем-то из ряда вон…

— Что ты делаешь? — она остановилась, не решаясь пройти, и он почувствовал себя глупо, хотя не сделал ничего, заслуживающего порицания.

— Пытаюсь быть вежливым, — наигранно скучающе произнёс Драко, хотя предпочитал бы провалиться сквозь землю.

Гермиона настороженно шагнула вперёд, с облегчением поняв, что ничего страшного с ней не произошло.

— Спасибо, — тихо поблагодарила она и к своему удивлению поняла, что слизеринец нагнал её и они просто шли сейчас рядом.

Каждый из них ощущал напряжение, но никто не решался нарушить молчание первым.

— Я решил, что пойти в Сейерхейм будет хорошей идеей, — наконец, произнёс Малфой, мельком взглянув на свою спутницу. Он всё ещё сомневался, правильно ли поступает. Впрочем, сомнения были лишь следствием неуверенности в том, что она действительно искренне к нему относится.

— Я сразу тебе сказала, что там будет много интересного. Роуз только и говорит про Снежный фестиваль, — Гермиона сразу оживилась, она была рада этой новости потому, что, по крайней мере, Малфой не будет весь день сидеть один. — Если, конечно, поход не отменят…

— О чём ты? — он вопросительно посмотрел на неё.

— Ты разве не слышал? Эпидемия лепреконского гриппа. Сейчас столько заболевших, что едва хватает мест в больничном, — как-то буднично произнесла гриффиндорка. — Надеюсь, до нас эта дрянь не доберётся, потому что у меня нет ни малейшего желания на неделю выпадать из жизни.

* * *

После завтрака выяснилось, что число заболевших растёт в геометрической прогрессии, кажется, поход полной компанией в Сейерхейм вряд ли возможен. Эмиль попал в больничное, хотя ещё день назад чувствовал себя отлично, так же, как и Тор, неожиданно оказавшийся среди изолированных.

День пролетал очень быстро, так было всегда, когда Гермиона проводила его в библиотеке. На этот раз помещение наполнило, по меньшей мере, человек шестьдесят студентов разных курсов. Многие выполняли домашнее задание группами, так, действительно, было проще, но она никогда не искала лёгких путей, а может, просто не было подходящего общества.

— Здесь свободно? — ближе к четырём часам незанятых столов не осталось, и всё же её удивило, что Драко решил сесть рядом с ней.

— Да, — впрочем, объективно он мог бы и не задавать этот вопрос, но вдруг ответ был бы отрицательным... Он немного нервничал, впрочем, он был не в себе с самого своего пробуждения.

Малфой тут же уткнулся в учебник и не стал тревожить её банальными вопросами, они так и не сказали друг другу сегодня ни слова больше. Но эти маленькие шаги с его стороны были гораздо значительнее, чем могло показаться, и Гермиона это прекрасно понимала.

* * *

Малфой испытал огромное облегчение обнаружив, что Астрид не отправляется сегодня в Сейерхейм. Он не видел её уже пару дней, вероятно, она тоже была в больничном, но его, почему-то, совершенно это не трогало.

По правде говоря, ему не хотелось ни с кем разговаривать сейчас, всю дорогу до деревушки он чувствовал давящую усталость, но продолжал делать вид, что ему интересен рассказ о новых любовных приключениях Джей. Он лишь изредка выдавал общие фразы, чтобы поддержать разговор с дурмстранговцами, но больше всего сейчас хотелось лечь на кровать и не вставать по меньшей мере до следующего дня.

Чем ближе они подходили к Сейерхейму, тем отчётливее слышался беспорядочный гул голосов. Весёлая музыка создавала праздничную атмосферу даже несмотря на абсолютно серое небо. Главная улица была переполнена, казалось, тысяча волшебников вышла сегодня на прогулку, чтобы поучаствовать в конкурсах, а может, с целью купить какую-нибудь привлекательную безделушку по смехотворной цене. На каждом шагу были установлены площадки для игр, лавки сувениров, палатки со сладостями и прочей ерундой, таким скучный городок, казалось, был впервые.

Мистер Флауч как всегда пожелал всем отличного отдыха и попрощался со студентами на несколько часов, после чего толпа школьников молниеносно разошлась в разных направлениях. Драко на секунду закрыл глаза, ему абсолютно не хотелось находиться сейчас в этой суматохе. На самом деле он вообще не хотел идти, но заставил себя, потому что опасался, что его немотивированный отказ вызовет лишние вопросы друзей. Ему всё время казалось, что он постоянно должен подтверждать своё право на пребывание в этой компании, словно если бы он не пошёл с ними сегодня, это стало бы каким-то сигналом не иметь с ним больше ничего общего. Внутри росло раздражение, с каждой секундой неумолимо набирающее обороты.

— Ну же, Драко, давай, не стой столбом, — похлопал его по плечу Колин, только что получивший несколько баллов за попадание в цель. — Что сегодня с тобой, ты какой-то вялый, давай, игроки в квиддич не сдаются! — он ободряюще посмотрел на товарища, и Малфою пришлось поддержать интерес к этой дурацкой затее с игрой в «Волшебную мишень».

Нельзя сказать, что Гермионе не было весело. Сегодня был один из немногих дней, когда она могла расслабиться. Но одновременно с этим она не столько видела, сколько понимала, что Драко чувствует совершенно не то, что стремится показать. Сегодня в нём абсолютно не было азарта и воли к победе, и даже если это замечали остальные, только она знала истинные причины его состояния. Почему он упорно не желал ни с кем делиться своими проблемами и всё держал в себе, ей было не ясно.

— Посмотрите, там целая куча народу! — Джейлин и Роуз увлекали остальных за собой. — Наверняка, что-то интересное, — после этих слов настроение упало окончательно. Они здесь всего лишь час, а он вымотан, словно весь день разгребал завалы послевоенного Хогвартса. Драко хотел уйти отсюда как можно скорее, потому что ещё немного и он не сможет притворяться, он хотел уединиться и просто побыть в тишине.

Малфой намеренно чуть отставал от всех, когда Гермиона сбавила шаг и поравнялась с ним. Каким-то неправильным всё это веселье казалось ей сейчас, он ведь притворялся…

— Ты устал? — они на секунду посмотрели друг на друга, но Драко тут же нацепил маску безразличия.

— Нет, с чего ты взяла? — спокойно ответил он, чувствуя, что его всё равно раскрыли. — Или я должен прыгать от восторга? — усмехнувшись, он взглянул на неё вновь.

— Тебе не обязательно оставаться здесь… если ты не хочешь, — пожав плечами ответила Гермиона.

— Хочешь избавиться от меня, Грейнджер? — наигранно рассмеялся Малфой, но так и не успел договорить, ведь компания оказалась в самой гуще событий.

— Так, вот и последние наши желающие!

Джейлин втянула их в конкурс по лепке снежного эльфа, отвертеться от которого не представлялось возможным.

Спустя пятнадцать минут мокрые от снега участники представили на суд жюри свои скульптуры, хотя назвать их так можно было с большой натяжкой. Ничего сверхъестественного они, конечно же, не создали, но практически все получили массу удовольствия.

— Итак, жюри вынесло своё решение, седьмое место занимает… команда под номером пять! Аплодисменты! — толпа болельщиков вяло поддержала присутствующих.

Далее следовало объявление шестого, пятого, четвёртого и третьего места, и вся компания запрыгала от радости, когда услышала, что на втором месте также оказались не они. Они выиграли конкурс, слепив вполне симпатичное существо, видимо, упражнения в Малфой-Мэноре прибавили им опыта.

— Первое место — команда номер… семь! Примите наши поздравления!

Они бросились друг к другу в порыве всеобщей радости, и лишь Малфой в этот момент почувствовал себя каким-то изгоем. Ему не было весело, он вообще не испытывал ни малейшей гордости от победы, наоборот, он словно получил битой по голове, всё казалось таким бессмысленным и глупым… Люди веселятся, а зачем? И чего Грейнджер так странно на него смотрит…

— Я найду вас чуть позже, — изо всех сил пытаясь улыбаться, он сообщил остальным.

— Ты куда? — вздёрнула брови Джейлин, но тут их начали награждать, и он быстрым шагом пошёл прочь, бросив лишь, что у него возникло срочное дело.

Он удалялся дальше от друзей, и, отвернувшись от них, почувствовал огромное облегчение. Он тут же прекратил улыбаться, целенаправленно двигаясь прямо по центральной улице.

Постепенно гул голосов начал затихать, и теперь навстречу ему попадалось совершенно немного волшебников. Вновь начал падать снег, и Драко, всё ещё тяжело дыша, сбавил шаг. Что он делал… Он свернул в подворотню и остановился. Ни души не было сейчас рядом, а даже если кто-то и был, то проходил мимо, спеша по своим делам. Может, ему показалось, но его тело сейчас совершенно не излучало тепла. Что он делал здесь? Ему нужно было провести где-то три часа, после чего он обнаружит компанию у парящего кувшина, извинится и скажет, что безрезультатно искал их ранее. Потом вернётся в Дурмстранг, закроется в своей комнате и проспит до утра.

Он облокотился о кирпичную стену и обессилено прикрыл глаза, когда услышал шаги рядом. Стоило ему повернуться на звук, как он моментально узнал в девушке, стоящей в проёме, Грейнджер.

Она ничего не говорила, просто смотрела на него каким-то незнакомым, полным понимания взглядом.

Он хотел побыть один, а она всё испортила, но Драко почему-то не злился на неё.

— Что ты здесь делаешь, — наконец, мрачно произнёс он. Это даже не было вопросом, потому что ответ был ему не нужен.

Действительно, что она забыла здесь? Почему она вообще решила отправиться за ним?

— А ты?

Он отвернулся от неё и долго молчал, боясь быть честным.

— У меня нет настроения, Грейнджер, — спрятав руки в карманы мантии, Драко вновь посмотрел на Гермиону. — Я же сказал, что найду вас потом, тебе что, нечего делать? — в его голосе промелькнули нотки раздражения.

— Я думала, мы всё решили ещё в пятницу, — пожала плечами она. — Я собиралась приобрести пару новых книг, и подумала, что… может быть, ты захочешь… пойти со мной, — выдохнула гриффиндорка.

Она сама не понимала до конца мотивов своих некоторых поступков. Разве она так горела желанием провести время с Малфоем? Нет, вряд ли, но ничего ведь страшного не случится, если она предложит ему это? Согласится — хорошо, они ведь всё уже обсудили и решили начать сначала, откажется — ещё лучше, Гермиона успокоится и отправится по своим делам.

Что он теряет?

* * *

Драко был благодарен, что Гермиона не лезла ему в душу. Она не расспрашивала, почему он решил уйти от них, не жалела, не напоминала о Панси… Она вообще не была многословной, но по дороге в книжный несмело решила рассказать ему о новом издании «Дополненной истории древней магии», сначала он лишь создавал видимость заинтересованности, думая о своём и периодически кивая, но потом это даже вылилось во вполне сносную беседу. Сегодня, вероятно, был первый раз, когда они наедине разговаривали на темы, не касающиеся прошлого, проблем, потери близких, статуса крови и прочих мрачных размышлений.

В «Лавке Мерлина» сегодня было на удивление немноголюдно. Они разошлись по разным разделам, но через полчаса Драко выбрал пару книг и ему наскучило бесцельно изучать запутанные аннотации. Почему-то он жутко устал сегодня, хотя фактически не делал ничего такого, что могло бы вызвать подобное состояние. Он вполне мог бы сейчас уйти, вряд ли Гермиона была бы против, но он не хотел.

— Что? — спросила Гермиона, почувствовав на себе тяжёлый взгляд.

— Ничего, — Малфой пожал плечами. — Я просто подумал, что это довольно забавно. Я обошёл практически всю лавку, в то время как ты даже не сдвинулась с места, — с этими словами он облокотился о деревянный стеллаж рядом с ней и глянул на обложку изучаемой ей книги.

Прочитав название, он тут же вздёрнул брови и посмотрел на Гермиону так, словно она была сумасшедшей.

— «Расширенное толкование Юши»? — казалось, он рассмеётся ей в лицо, но она ошиблась. — И что ты ожидаешь здесь найти?

Гермиона тут же нахмурилась, потому что она действительно стояла тут уже полчаса, пытаясь найти в книгах чёткое толкование предсказания Роуз. Она не хотела приобретать эти книги, боясь окончательно себя извести, но она не могла уйти, будто что-то удерживало её сейчас.

— Я же не спрашиваю тебя, что ты там выбрал, Малфой, — помрачнев, она тут же поставила книгу на полку.

— Я думал, ты уже забыла об этом гадании, — абсолютно спокойно произнёс он, взял поставленную ей книгу и открыл оглавление.

— Как я могу о таком забыть? — она уставилась на него и поймала его холодный взгляд. — Я не знаю, как от этого избавиться! — в её словах скользнуло отчаяние. — Постоянно об этом думаю… — Гермиона скрестила руки на груди и отвернулась, потому что чувствовала неловкость.

— Я уже говорил тебе, что это не правда. Потому что я не собираюсь жениться ни на ком, кроме… — он тяжело вздохнул. — А это в силу последних обстоятельств… не представляется возможным, — если бы она сейчас посмотрела на него, она видела бы, чего ему стоили эти слова. — Всё, что нагадала в тот вечер Роуз, можно считать сомнительным, — нет, было слишком рано рассуждать о том, что у него никогда не будет возможности сделать Паркинсон предложение.

Неужели он на самом деле не верит в счастье, предсказанное картами? Или просто хочет её успокоить?

— Ты настоящий параноик, Грейнджер, — небрежно поставив книгу на полку, констатировал слизеринец. — Этот сборник — полнейшая ерунда.

Настроение было испорчено, Гермиона ведь даже сама не поняла, как её взгляд привлекли книги гаданий.

— Меня удивляет, что Поттер не поставил тебе мозги на место, — продолжал Малфой.

— Всё, я не хочу об этом думать, пойду поищу что-нибудь в другом отделе, — почти шёпотом проронила она, нервно заправив прядь волос.

Да, она так и не сказала Гарри и Рону. Ей показалось, что у них и так достаточно забот, а может, просто не хотела портить им настроение, ведь они наверняка стали бы предпринимать что-то, чтобы ей помочь, тратя на неё своё время, вызывая недовольство Лаванды и… Джинни?

— Ты ведь не сказала им, да? — это скорее было утверждением, чем вопросом. — Зря.

Вместо ответа, она направилась в соседний отдел, надеясь, что Малфой оставит её в покое. Но вместо этого она почувствовала, как он потянул её за предплечье.

— Что ты делаешь? — она тут же развернулась, сбросила его руку и недовольно посмотрела на него.

— Пойдём. Я знаю, чем тебе помочь, — но гриффиндорка, похоже, восприняла это с большим подозрением. — Хотя ты можешь всю жизнь бояться, твоё право, — он поднял руки вверх, словно показывая, что если она пожелает, он навсегда оставит её в покое.

Она ещё несколько секунд сомневалась, но интерес сделал своё дело.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовалась она.

— Увидишь. Пойдём со мной.

* * *

— «Салон гаданий Эврика»? Ты что, выжил из ума?! — громко бросила Гермиона, когда он остановился у мраморной двери, украшенной странными символами, больше похожими на беспорядочные каракули. Она нервно расхохоталась, когда Драко вполне серьёзно посмотрел на неё.

— Прекрати уже истерить, сейчас мы пойдём и всё выясним, — твёрдо сказал он. — Я не понимаю, разве лучше искать в книжном эти пособия для сдвинутых параноиков?

— Сдвинутый это ты, если считаешь, что я пойду туда добровольно, чтобы выслушать этот кошмар ещё раз! — кажется, она начинала выходить из себя. — Когда ты говорил, что можешь помочь, я надеялась на что-то более конкретное!

— Конкретнее некуда, Грейнджер! Не будь трусихой, — он говорил сейчас с ней, словно учитель с маленьким ребёнком. — Зато представь, каким облегчением для тебя будет, если карты лягут иначе, — казалось, у него было неисчерпаемое терпение.

— Они не лягут иначе! И что тогда ты мне скажешь? — уже тише добавила Гермиона. — Для тебя это игра, а мне с этим жить!

Подобные слова задели его сейчас.

— Зря ты так, — он посмотрел на неё каким-то вмиг помрачневшим взглядом, хоть и пытался это скрыть.

Гермиона понимала, что он правильно поступил, приведя её сюда, но было так страшно вновь испытать эти ужасные эмоции, что она искала любую отговорку.

Она не успела опомниться, как Малфой схватил её за запястье и потащил внутрь.

* * *

— Ты ненормальный! Когда мы выйдем, я за себя не ручаюсь, — процедила она шёпотом, сидя в мрачной приёмной «Таинственной Эврики», как называла провидицу молоденькая девушка, провожающая к ней немногочисленных посетителей.

— Хорошо, покалечишь меня потом, — усмехнулся слизеринец, хотя внутри был напряжён не меньше.

Он практически не верил в гадание Бергман, но всё равно существовала доля вероятности того, что Роуз была права. Как он будет вести себя с Грейнджер, если предсказание подтвердится, он представлял с трудом. Он просто искренне хотел сделать что-то, что может помочь.

— Вы по отдельности или вместе? — наконец, девушка обратилась к Драко и Гермионе. Впрочем, в приёмной никого больше не было.

Они посмотрели друг на друга и замерли. Грейнджер — потому, что не хотела идти туда одна, а Малфой — потому, что хотел пойти с ней, раз уж втянул её в это.

— Вместе, — наконец, решил слизеринец за них двоих и с облегчением понял, что сопротивления не последовало.

— Эврика ждёт вас, пойдёмте, — девушка приветливо улыбнулась и отвела их в тесную комнатушку, которая вряд ли вместила бы больше троих.

— Вечер, вечер, вечер, — бормотала себе под нос старуха. Было ощущение, что она немного не в себе. — Ох, проходите, присаживайтесь, — резко подняв взгляд на Драко и Гермиону, тут же оживилась она. На вид ей было как минимум лет восемьдесят, но что-то в её взгляде вызывало доверие.

Гермиона словно вжалась в кушетку, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Кажется, её даже начало слегка тошнить от волнения, и она была благодарна Малфою, который сидел сейчас рядом, что он не отодвинулся, когда оказалось, что они сидят плечом к плечу.

— Интересует будущее? — наконец, произнесла провидица, заглядывая в глаза им по очереди.

— Меня нет, а вот она хотела бы погадать на Юши, — скептический голос Малфоя не заставил себя долго ждать.

— Юююши, значит… — старушка намеренно шёпотом растянула это слово, поднеся указательный палец к губам. — Столько шрамов, — она долго смотрела на него своими побелевшими глазами, что вводило в настоящее оцепенение. Поморщившись, она медленно достала из бордовой шкатулки колоду знакомых карт.

От старушки просто фонило магией, вся эта маленькая комната была наполнена энергией настолько, что становилось жутко.

— Положи руку вооот сюда, — после странных махинаций с картами попросила провидица, но Гермиона сидела в ступоре. Её колотило настолько, что она не сразу заметила, как Малфой дотронулся до её плеча.

— Разве не за этим ты пришла, — старушка наклонила голову и заглядывала в глаза гриффиндорке. Гермиона, повинуясь секундному порыву, решила выполнить это требование. Всё равно уже ничего не изменить.

Десять карт.

Тех же...

Гермиона на секунду вздрогнула, сделала короткий вдох, а затем бесшумно разрыдалась, уронив голову на руки. Малфой, кажется, понял, что произошло… Что он скажет ей потом?..

— Милая, что случилось? — участливо спросила женщина и перевела взгляд на Драко, видимо, ожидая объяснений.

Какую же огромную вину он сейчас чувствовал…

— Прости, Грейнджер… — Малфой в нескольких фразах обрисовал сеанс, устроенный Бергман, и тут провидица тихо рассмеялась.

— Зачем вам, молодым, лезть в своё будущее без знаний древней магии? У вас вся жизнь впереди, а вы суёте нос туда, где ни черта не понимаете, — мягко произнесла провидица. — Посмотри сюда, девочка.

Гермиона, вытерев рукавом слёзы, устремила взгляд на картинки. Драко никогда не видел её такой, она была бледной, словно фарфоровая кукла.

— Смерть ребёнка в сочетании с картой фигуры значит, что ты повзрослела. Ребёнок умер в тебе, дорогая, — женщина посмотрела ей в глаза, но Гермиона не могла успокоиться. Она чувствовала, как Малфой положил руку на её спину и сказал что-то вроде «Тише», но напряжение последнего месяца не отпускало так просто. — Крах отношений и одинокая дама — это смена окружения, — продолжила старшука. — Я не вижу здесь ничего, что могло бы вызвать тревогу, — успокаивающе произнесла она. — Если хочешь, карты могут рассказать о семье, чтобы ты выбросила из головы глупости, которые сама себе надумала.

— Нет, я… не хочу знать, — Гермиона внимала каждому слову и смотрела сейчас на провидицу полным недоверия взглядом. — Неужели всё обернулось именно так… Я никогда больше не хочу знать ничего заранее, — сквозь слёзы произнесла она, не заметив, как Драко с улыбкой наблюдал за её реакцией.

Гадалка смотрела на них так внимательно...

— Вас ведь многое связывает, — улыбка моментально сползла с её лица. — Когда вы это признаете, вы обретёте ещё больше.

Драко усмехнулся, отведя взгляд. «Наверняка думает, что его ничего не может связывать с грязнокровкой», — первое, что пришло в голову Гермионе.

— О, как ты ошибаешься, девочка, — покачала головой провидица, словно прочитав её мысли.

— Наверное, нам пора, — поспешно произнёс Драко, не желая услышать что-то болезненное для себя, и Гермиона поддержала его в этом.

* * *

Выйдя на улицу, Грейнджер вдохнула свежий морозный воздух. Как же хорошо сейчас было… Как будто ей подарили ещё одну жизнь! Она улыбалась, и ничто не могло омрачить её настроения, она чувствовала, что не в состоянии сдерживать эмоций.

— Ну что, передумала меня убивать? — сыронизировал Малфой и поморщился от снежинок, падающих на его бледное лицо.

Она посмотрела на него и заметила, что он улыбался ей абсолютно искренне.

— Спасибо! — Гермиона не смогла удержаться и, чмокнув его в щёку, крепко обняла. Почему-то это совершенно не казалось им сейчас чем-то противоестественным. — Получается, что всё это правда… и твоё предсказание тоже, это же здорово!

Он мягко отстранился и ничего не ответил. Они ведь уже несколько раз обнимали друг друга, но сейчас всё было иначе.

Кажется, в его жизни появился кто-то ближе, чем просто однокурсник. Друг — это слишком смелое предположение, наверное, это что-то промежуточное… Он очень близко подпустил Гермиону к себе, наверное, даже слишком, потому что теперь смотрел на неё, такую живую и счастливую, и от этого на душе становилось теплее.

Спустя несколько дней наступили настоящие февральские морозы. За окном мело так, что о вечерних прогулках можно было забыть окончательно, по словам дурмстранговцев, так в это время года было всегда.

Случайно встречаясь с Малфоем взглядом после похода в Сейерхейм, Гермиона больше не отворачивалась так быстро, а вчера даже предложила свою кандидатуру на парной лабораторной по Нумерологии, чему он в глубине души был рад.

Надо сказать, это его успокаивало. Драко ловил себя на мысли, что привык к её постоянному соседству, пусть их общение было минимальным, но простое присутствие Гермионы позволяло чувствовать привычное одиночество не так остро.

Драко задумывался иногда о странной дружбе Золотого трио. Почему она выбрала Поттера и Уизли, что такого особенного нашла в них? У него никогда не было таких друзей... А ведь он не был эгоистом, если дело касалось близких ему людей. Он многим готов был жертвовать ради них, многое терпеть и даже идти на уступки, но к нему никто никогда не тянулся. Нет, слизеринец не был один, его всегда окружала «золотая молодёжь». Но где они все сейчас? Досада от непрошеных воспоминаний с новой силой захлестнула его, он вновь думал о Блейзе, Винсенте и Греге. А потом о дурмстранговцах… Была ли объективно какая-то разница? Ведь никто, кроме Грейнджер, не пошёл за ним после Магиполии, никто не говорил, что всё будет хорошо, когда он переживал из-за разрыва с Панси, не стоял под его дверью после смерти Паркинсон, настойчиво пытаясь войти и поговорить. Никто, кроме неё, не отправился за ним в это воскресенье, чтобы выяснить, почему он сбежал. Никто, кроме неё, не делился с ним чем-то откровенным. Никто.

— Рози тоже попала в больничное, — расстроенно сообщила Гермиона, раскладывая учебники перед уроком Нумерологии. — А всё после Сейерхейма, между прочим, — тихо рассуждала она. — Верх безрассудства — разрешать студентам поход в пик заболеваемости, — нахмурилась гриффиндорка.

— Брось, в воскресенье ты так не говорила, — усмехнувшись, обратился к ней Драко.

Он задумался, оглядев полупустой класс. Действительно, эпидемия была в самом разгаре, заболевших было намного больше, чем можно было представить.

— Скопление людей не приводит ни к чему хорошему, это понятно даже ребёнку. — Иногда она была слишком правильной, хотя, очевидно, была права. — Колин сказал, в коридоре больничного установили ящик для писем, думаю, можно написать ребятам, потому что все посещения запрещены.

Драко ощутил неуверенность. Это предложение почему-то вызвало в нём совершенно смешанные чувства.

* * *

После ужина Малфой устроился в учебной, пытаясь сосредоточиться на задании профессора Фриберга.

Вскоре Гермиона села напротив и начала разбирать какие-то пергаменты, затем задумчиво вздохнула и вывела несколько строк аккуратным мелким почерком.

Прошло несколько минут, прежде чем она спросила, собирается ли он отправить что-нибудь старостам, и этот простой вопрос по определённым причинам поставил его в тупик.

— Напиши, что я передаю привет. — Драко даже не оторвал взгляд от конспектов.

— Думаю, им будет приятно, если ты сделаешь это сам, — пожала плечами Гермиона.

Увидев невесёлую усмешку на лице Малфоя, она одарила его задумчивым взглядом.

— А как же Ларсон?

— Что Ларсон? — слизеринец старался произнести это как можно спокойнее. — Они же там не навечно.

— Даже если так, разве тебе не хотелось бы, чтобы кто-то подумал о тебе, если бы ты был там? — спросила гриффиндорка со всей присущей ей серьёзностью.

— Мне кажется, мне было бы всё равно, — с напускным безразличием ответил он. — Ненавижу письма.

Драко не смотрел на неё, но чувствовал, под каким пристальным вниманием находился сейчас.

— Как можно не любить письма? — удивилась девушка. — Особенно от друзей. Я бы сейчас многое отдала, чтобы Гарри и Рон отправляли их чаще. — Грустная улыбка на лице Гермионы заставила Драко задуматься.

— Письма — пустая трата времени, — моментально помрачнел он и, очевидно, не желал развития этой темы.

— Ты, наверное, часто их получал, раз так говоришь? — Гриффиндорка поймала себя на мысли, что задала этот вопрос лишь потому, что его фраза вызвала в ней досадное раздражение.

Она ожидала, что он начнёт оправдываться, доказывать ей что-то, юлить, но вместо этого он задумался ненадолго, а потом устало посмотрел на неё.

— Нет, нечасто. Мне практически никогда не писали просто так, — признался он, задумавшись. — Как правило, письма не содержали ничего хорошего, поэтому я ненавижу отправлять и тем более читать их. — Малфой вновь уткнулся в конспект.

Эта откровенность заставила её почувствовать неловкость. Действительно, почему она решила, что он врал?

— Значит, просто письма были не теми, — хмыкнула Грейнджер, что вызвало скептическую ухмылку Малфоя. — Если хочешь… — Но она тут же осеклась, думая, не вызовет ли это негативную реакцию. — Я буду писать тебе после школы. — Не сказала ли она лишнего?

Драко напрягся. Он хотел бы…

Но в ответ лишь пожал плечами с безразличным выражением лица.

— Гарри и Рон никогда не делают этого первыми, — с сожалением поделилась Гермиона. — Иногда мне кажется, что, если я не попрошу их писать мне летом, им даже не придёт в голову, что я этого жду, — вновь эта грустная улыбка, которую Драко в последнее время наблюдал слишком часто, — хотя знаю, что они любят меня. — Она тут же вспомнила, с кем говорила, и замолчала.

Почему она рассказывала ему это… Говорила о них с такой нежностью. Они тупоголовые кретины, если не ценят этого… Если бы…

Драко на секунду оторвал взгляд от конспекта. Гермиона, кажется, решила отправить три послания. Для Роуз, Эмиля и… Лайне? И тут он понял, что что-то не так. Что-то в комнате изменилось… Он вновь огляделся. Это была картина уродливого дерева, так раздражавшая его на протяжении нескольких месяцев.

— Грейнджер, что это? — нахмурившись, спросил он, указав на картину. Что-то он не припоминал, чтобы некоторые ветви дерева были зелёными, а сквозь облака начал пробиваться солнечный свет… Он мог бы поклясться, что на ней всегда были лишь уродливые, высохшие ветки, крючками цеплявшиеся друг за друга, серое холодное небо, покрытое тучами, и потрескавшаяся, промёрзшая земля.

— Мне подарила её Молли Уизли, — буднично ответила она. — На пятнадцатилетие.

— Я не об этом. Что это за магия? — Драко не спускал настороженного взгляда со странной вещицы.

— А, это… Их делают в Тибете, это древняя технология, секрет тщательно охраняется… — Она тоже повернула голову на привычный пейзаж. — О… она уже давно не цвела, — удивлённо сообщила гриффиндорка. — Даже не помню, когда в последний раз. — Вероятно, Драко показалось, что взгляд её помрачнел. — Она показывает настроение комнаты.

— Каким образом? — Брови Малфоя удивлённо поползли вверх.

— Не знаю, как это происходит, но картина реагирует на окружающую обстановку. — Грейнджер задумалась, вспомнив, вероятно, что-то не совсем приятное. — Она окончательно посерела в войну и… не менялась после.

— Почему ты просто не избавилась от неё? — Драко действительно этого не понимал. — Зачем вешать картину, которая оттого, что у тебя депрессия, мрачнеет и вгоняет тебя в депрессию?

Гермиона улыбнулась. Она была такой беззащитной сейчас, какой-то на удивление задумчивой.

— Просто она… очень красивая, когда цветёт. И это подарок близкого мне человека.

* * *

Сегодня Драко отвратительно спал. Впрочем, как и в последние недели, но сейчас его изматывавшая тоска по Панси смешалась с чем-то ещё. Он весь вечер размышлял о Грейнджер, и, даже когда она ушла, он смотрел на удивительный пейзаж и думал над её словами.

«Если я не попрошу их писать мне летом, им даже не придёт в голову, что я этого жду».

Всё-таки сейчас она была такой же одинокой, как он сам. А может, не была, а лишь ощущала себя таковой… Он усиленно гнал от себя тёплое чувство, которое в последнее время всё чаще испытывал к Гермионе. Нет, он не хотел себя так подставлять. Сейчас он подпустит её ближе, а потом… Они вернутся в Хогвартс, и Грейнджер всё равно побежит к своим дружкам, а он останется один.

Он никогда не стремился получить звание «Студент года». Честно. Ему было глубоко всё равно, оценят его знания или нет, он поехал сюда от безысходности и не собирался это отрицать. И что в итоге он имел сейчас, что изменилось? Вопреки ожиданиям, всё стало только хуже… Не в учёбе причина. Драко ещё больше всё усложнил, добавив лишние поводы чувствовать себя в изоляции. Встречая новых людей, каждый должен быть готов рано или поздно расставаться с ними, это абсолютная истина, и он должен был свыкнуться с мыслью, что вскоре ему нужно будет как-то жить без шуток Хольма, болтовни о квиддиче Корнелла, непринуждённых рассказов Соммерс, мудрых советов Бергман. Без честности Грейнджер, которая никогда не будет относиться к нему так, как к Поттеру и Уизли.

Хватит. Впереди ещё два месяца…

* * *

Гермиона давно так не злилась на себя. Дурацкое заклинание, заданное мистером Локком для самостоятельного изучения. Как могла она, одна из лучших студенток Хогвартса, испытывать трудности? МакГонагалл точно будет разочарована в ней… Она села в учебной и, положив перед собой книгу, вновь попробовала заклинание «Колламерт». А потом еще раз, еще и еще, пока не почувствовала чьё-то присутствие. Драко, сложа руки на груди, смотрел на её бесполезные попытки и, очевидно, думал, стоило ли вмешиваться.

— Что это было, Грейнджер? Неужели главная заучка растеряла свои способности? — Интонация была достаточно беззлобной, хотя ухмылка уже красовалась на его бледном лице.

Заметив ее нахмуренный взгляд, он тут же продолжил:

— Ладно тебе, не злись. Ты просто делаешь совершенно не то, что требуется.

— Я делаю все, что здесь написано, Малфой! — твёрдо ответила она.

— Эту книгу писал полоумный неудачник.

— Мистер Лофгрен советовал именно ее!

— Ты до сих пор веришь всему, что говорят профессора? — закатил глаза слизеринец.

— Я не вижу причин, по которым профессор может дезориентировать нас, — она бросила на него гордый взгляд, — и не надо так на меня смотреть.

— Наивная, — усмехнувшись, он сел напротив, — здесь нужен особый настрой, Грейнджер. Это заклинание не терпит спешки.

Гриффиндорка думала, столот ли продолжать свои попытки при Драко, ведь он, вероятно, находил её неудачу весьма забавной.

Она взмахивала палочкой снова и снова, пытаясь сотворить сияющую точку, которая теоретически должна была помогать в поиске заданных предметов. Глупое заклинание, которое никак ей не давалось…

Малфой уже смеялся в голос, когда заметил, что Гермиона воспринимала неудачу слишком серьёзно.

— Тут два ударения, Грейнджер. На «о» и на «е». Конечно, профессор забыл упомянуть об этом, потому что он ненавидит людей.

Она непонимающе уставилась на него.

— Где твоя наблюдательность? Если бы это не грозило заключением, он давно прикончил бы всех и каждого. — Усмешка тут же скрылась с его лица.

Надо признать, она думала о том же. Альфреда Локка вряд ли можно назвать приятным человеком, его уроки она ненавидела даже больше, чем «Тёмные искусства».

— Ты неправильно работаешь палочкой, — заключил он и достал свою. — Колламерт, — отчётливо произнёс Драко, и над столом спустя несколько секунд появилась маленькая светящаяся точка. — Перо. — Незамысловатый взмах… и точка полетела в направлении гриффиндорки, оседая на письменную принадлежность рядом с ней.

Гермиона подняла взгляд на Малфоя, ожидая увидеть превосходство или презрение, но ни того, ни другого не было и в помине.

— Как? — Грейнджер была озадачена, она ведь делала то же самое! Кажется.

Слизеринец пожал плечами.

— Я долго практиковался, когда… Меня научил отец.

Одно лишь упоминание о Люциусе заставило Драко нахмуриться.

Его отвлекла очередная попытка Гермионы, которая, впрочем, не увенчалась успехом. Он понимал, что именно она делала не так, в книге об этом написано не было.

— Взмах должен быть меньше. — С каких пор он раздавал советы?

— Куда ещё меньше? — сосредоточенно произнесла Грейнджер. — В учебнике ничего про это не сказано!

Ещё одна попытка.

— Поэтому у тебя не получается, — пожал плечами Малфой. — И вряд ли получится, если меня не послушаешь.

Он просто хотел помочь, поэтому обошёл стол, остановившись прямо за спиной Гермионы.

— Давай ещё раз, — это походило на какую-то игру, когда он попросил её произнести заклинание повторно.

— Малфой… — Кажется, гриффиндорка начала выходить из себя.

— Ну же, — не унимался он.

Последняя попытка.

— Зачем так быстро, я же говорил. — С этими словами он коснулся её запястья и направил руку, крепко сжимавшую палочку, по новой для Гермионы траектории.

Маленький огонёк горел достаточно тускло, хоть и был отчётливо виден.

Такой дружеский, ни к чему не обязывающий жест, но было в нём что-то, что заставило Гермиону смутиться. Со стороны могло показаться, что он держал её за руку. Неужели это не волновало его? Он не думал об этом, повинуясь странному порыву. Хотя как могла такая мелочь волновать, раз уж они и обнимали друг друга и даже засыпали вместе.

— Картина, — тихо произнесла Гермиона, и точка тут же устремилась к стене, на которой висело полотно, подаренное мамой Рона. Знала бы Молли, кто держал сейчас за руку ту, которая могла бы быть женой её сына.

— Вот видишь.

Кажется, Малфой был вполне доволен собой. Он вернулся на своё место, предварительно взяв с полки какой-то учебник. При этом он вряд ли хотел заниматься сегодня, пятница никогда не способствовала приливу сил, но уходить он тоже не желал. Впервые за долгое время Драко ощутил, что мог быть кому-то полезен.

Грейнджер тут же повторила заклинание без его помощи и была безмерно рада, что у неё наконец-то получилось.

— Почему об этом сразу не написали. Не понимаю, кто сможет выучить заклинание по этой книге! — свойственным только ей тоном произнесла она. — Малфой…

Он поднял на неё пристальный взгляд.

— Спасибо.

* * *

Конечно, приятного мало. Лепреконский грипп не обошёл слизеринца стороной, хоть он никогда не был склонен к подобным болезням… Неужели можно чувствовать себя хорошо, а в следующий миг слечь с невыносимой головной болью? Он вообще смутно помнил, как его привели в палату. Он почувствовал себя плохо, пошёл в больничное за микстурой, а когда попался на глаза целительнице, она тут же упекла его сюда… Так может «повезти» только ему. Только вчера он помогал Грейнджер в изучении заклинания, а сегодня уже лежал в изоляции, пялясь в белый потолок. Повсюду слышались голоса, которые ещё больше раздражали… Больным запрещено общаться друг с другом, но студенты умудрялись разговаривать через занавески, вызывая недовольное ворчание мадам Крю. Целительница заходила уже два раза, заставляя выпить безвкусную микстуру — это должно было помочь, но почему-то толку не было, головная боль едва становилась слабее.

На следующий день стало только хуже: появился жар и ощущение, что его избила толпа гриффиндорцев. Он был не в силах оторвать голову от подушки, лишь свернулся калачиком, закутался в одеяло и закрыл глаза. Давно он не чувствовал себя столь ужасно.

— Почта, — услышал он где-то рядом ближе к вечеру. Скорее всего, студенту, лежавшему через занавеску, принесли письмо. Как глупо. Зачем разносить эти письма, если они никуда не уехали, а лишь попали на время в больничное? «Разве тебе не хотелось бы, чтобы кто-то подумал о тебе?» Лично он прекрасно обойдётся без того, что Грейнджер называла «вниманием».

Нет.

Ему хотелось бы, чтобы…

В глубине души, где-то на самом её чердаке, закралось предположение, что Грейнджер, вероятно, напишет и ему тоже. Он хотел бы знать, как прошёл её день, — почему нет? Но он не расстроится, если письма не последует. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, и не будет накручивать себя из-за этой ерунды, правда?

Когда разносили последние письма за сегодня, его вновь обошли стороной. Он уже два дня здесь, а Грейнджер… А чего он хотел? Разве она обязана? Почему он расстроился? Если бы она сейчас сделала шаг навстречу, он бы… что? Изменился? Исправился?

Пошло всё к чертям! Он не собирался больше унижаться, он и так достаточно старался, чтобы…

— Вам письмо, Малфой. — Одна из молоденьких помощниц мадам Крю отодвинула штору лишь для того, чтобы положить на тумбу бежевый конверт.

Сначала он подумал, что не будет читать послание — он слишком плохо себя чувствовал, да и ему ведь было всё равно. Да кому он хотел это доказать?..

«Драко Малфою»

Взяв послание в руки, он снова лёг и медленно распечатал конверт. Он хотел сделать это быстрее, но решил, что это неправильно, он ведь ничего не ждал.

«Привет, Малфой.

Помню, что ты не любишь письма, но всё равно решила узнать, как ты. Рози и Эмилю уже лучше, они всё ещё в больничном, а вот Ларсон выписали сегодня утром, она спрашивала про тебя. Завтра урок профессора Локка, надеюсь, «Колламерт» получится, ещё раз спасибо.

p.s. Знаю, что первые дни, как правило, самые ужасные, но потом будет легче. Выздоравливай. Надеюсь, ты ответишь.

Г.Г»

Он прочитал письмо ещё раз. А потом снова и снова. Да, ему было плохо, но сейчас это уходило на второй план, потому что он поймал себя на мысли, что улыбался.

Не стоит так много думать об этом… Ну и что, что они переписываются? Он не мог отказаться от этого, в её письмах было что-то неуловимо тёплое... Сначала она пересказывала последние события, а Малфой отвечал ей достаточно лаконично, пока в одном из писем в порыве непонятной искренности не заявил, что рад новостям от неё. После этого между ними завязалась какая-то странная переписка; наверное, именно такие письма имела в виду Гермиона, когда говорила о том, что невозможно их не любить. Послания становились всё более непринуждёнными. Драко мог беззлобно подшучивать над гриффиндоркой, зная, что это вызовет лишь улыбку, а она отвечала свойственными ей логическими рассуждениями. С кем он общался так? Наверное, когда-то с Панси и Блейзом, только вживую. Винсент и Грег не понимали его юмора, и он чувствовал себя настоящим идиотом, когда приходилось несколько раз объяснять, что он имел в виду.

Малфой никогда никому не признался бы, что стыдится проявлять чувства, показывать свою симпатию. Его всегда считали высокомерным и отстранённым, даже жестоким, а ему это было на руку. Только Панси видела его настоящим, она видела намного больше, чем то, что он показывал, и обладала удивительной способностью заставить его снять маску. Он не мог скрыть от неё ровным счётом ничего. Это был действительно близкий человек, первый в его жизни. Паркинсон, конечно, не была идеалом, но разве бывают идеальные люди? Драко ценил её, как никого другого, всегда принимал её сторону, но так и не сказал ей главного... Да, у него было предостаточно времени, чтобы окунуться в болезненные воспоминания, и только письма Гермионы возвращали его в реальность.

* * *

Гриффиндорка вернулась с вечерней прогулки с Тором задумчивой, можно сказать, даже грустной. Что происходило с ней в последнее время? Ей нравился Лайне, она ощущала лёгкую влюблённость, и они вроде как встречались сейчас, но что-то в нём было не так, а так как у Гермионы не было особого опыта в отношениях, она не могла понять, что именно её смущало.

Закрыв за ним, она прижалась лбом к двери и зажмурилась.

— Он настолько тебя достал? — Этот насмешливый тон она теперь узнает из тысячи.

— Малфой! — Вздрогнув, она повернулась. — Ты меня напугал. Думала, тебя выпустят только завтра!

— Я тоже, но мадам Крю передумала. — Драко смотрел на неё так по-доброму; честно, он был рад её видеть.

Наверное, это читалось в его глазах, потому что Гермиона слегка улыбнулась ему в ответ.

— Как ты? — спросила она, и только теперь Малфой отчётливо увидел, что улыбка эта скорее из вежливости.

— Я в порядке, спасибо. Всё-таки больничное у них отвратительное, — поморщился он. — В Хогвартсе никогда не было такой изоляции.

Она ничего на это не ответила, хотя Драко надеялся, что между ними завяжется разговор.

Гриффиндорка словно застыла, размышляя о чём-то своём.

— Всё нормально? — Этот вопрос вывел её из оцепенения.

— Я… — Всё-таки с ней что-то происходило, хоть она и старалась не выдавать себя. — Просто устала.

— Серьёзно? — Его брови поползли вверх, кажется, он не поверил. — Забыла, какой день завтра? Я думал, для девушек это прилив энергии на год вперёд, — усмехнулся он.

— Никогда не любила этот праздник, — нахмурившись, она отправилась к себе, — хочу лечь пораньше. Спокойной ночи, Малфой.

— Спокойной но…

Когда за ней закрылась дверь, Драко пару минут неподвижно размышлял над тем, что могло произойти, но это были лишь догадки.

* * *

Воскресный день сам по себе всегда радость, но вот от Дня святого Валентина в восторге были далеко не все. Те, кому посчастливилось найти вторую половинку, уединялись, чтобы обменяться поздравлениями, а вот остальным оставалось надеяться на то, что кто-нибудь, о ком они мечтали, отправит по школьной почте долгожданное признание.

Нет, Малфой не был романтиком. По крайней мере, таковым себя не считал… Долго не выбирая, он заранее приобрёл в Сейерхейме сувенир для Астрид, но, честно говоря, уже не знал, что думать. Их отношения были очень странными, они даже ни разу не написали друг другу в больничное, при этом сегодня Ларсон бросилась ему на шею, а он… вяло подыграл ей. Конечно, он задумывался над тем, что заставляло его вести себя подобным образом, потому что ощущал себя при этом скверно, ведь был абсолютно уверен, что ничего к этой девушке не испытывал.

Зачем ему это?

Малфой провёл вечер в компании Астрид, но на ночь так и не остался под предлогом того, что на завтра нужно подготовиться к уроку Заклинаний. Впрочем, Ларсон не сильно расстроилась, её более чем устраивало такое положение вещей. Вероятно, после их прощания она пошла к кому-то ещё, но эта мысль абсолютно не волновала Драко.

Он вышел от Астрид в начале девятого и испытал облегчение, как будто его освободили от какой-то надоевшей обязанности, которую необходимо было регулярно выполнять. Он мог насладиться одиночеством, но ему хотелось обнаружить сейчас в учебной Грейнджер и обменяться с ней парой фраз. Вчера она была чем-то расстроена, и ему так и не удалось выяснить причину; сегодня они пересеклись лишь пару раз, но вряд ли корректно было спрашивать её об этом.

Конечно, Гермиону он не застал. Она наверняка проводила вечер в компании дурмстранговского карлика. Почему Тор стал его раздражать, Драко думать не хотел, но навязчивая мысль о гриффиндорке покидать его отказывалась. Наверняка она отлично коротает время с Лайне, иначе быть не могло, а слизеринец… что, завидовал ему?

Прошёл почти час. Драко, удобно устроившись на диване, был поглощён рассказами Вильгельма Вигворта. За окном было совершенно жутко, снег барабанил в стёкла, и было очевидно, что влюблённые, скорее всего, отменили все запланированные прогулки.

Он будет очень удивлён, если Грейнджер не вернётся ночевать, потому что вряд ли она была из тех, кто…

Дверь отворилась, и Малфой понял, что что-то произошло. Что-то внутри него дрогнуло, потому что Гермиона казалась сейчас довольно расстроенной. Она лишь мельком глянула на него, и он вспомнил вчерашний вечер, видимо, это как-то взаимосвязано.

— Вижу, праздник удался, — со скучающим выражением лица произнёс слизеринец, хотя внутри сейчас вряд ли был спокоен.

Она лишь нахмурилась, поколебалась пару секунд, видимо, думая, стоило ли отвечать, и, быстро проскользнув мимо, закрылась в своей комнате.

Вот и поговорили…

Прошло несколько минут, а читать он больше не мог. Да что с ним такое? Он сидел неподвижно, размышляя, будет ли выглядеть глупо, если он попытается выяснить, что произошло. Откроет ли она ему? Он мог бы поддержать её, это ведь давно перестало быть для них чем-то противоестественным.

Драко просидел так ещё минут пять, а потом всё-таки негромко постучал в дверь её комнаты.

— Ты в порядке?

— Да.

— Что-то с трудом верится. — Малфой точно не был мастером подобных разговоров, поэтому не удивился, что ответа на эту фразу не последовало. — Я могу сделать вид, что не заметил, в каком ты настроении в сегодня, и даже предположить, что не твой карликовый друг этому причина, — спокойно начал он. — Случилось что-то?

— Нет, — не сразу ответила Гермиона.

Нет — значит нет… Он отошёл и, устроившись за столом, попробовал вернуться к чтению, хотя это было сложно.

Минут через пятнадцать дверь приоткрылась и гриффиндорка вышла в учебную. Она молча подошла к окну и села на подоконник, обхватив колени руками. Жуткая погода… Впрочем, здесь часто бывало неуютно, это больше никого не удивляло.

Драко, не вдумываясь в содержание, просматривал страницу за страницей и в определённый момент осознал, что абсолютно упустил ход мыслей автора. Он пару раз бросил взгляд в её сторону; ему хотелось ещё раз спросить, всё ли в порядке, но он останавливал себя — вдруг она снова его оттолкнёт.

— Почему люди так себя ведут? — наконец тихо спросила Гермиона, даже не посмотрев в его сторону.

— Как именно? — вопрос прозвучал не менее серьёзно.

— Не знаю. Делают шаги навстречу, а потом, когда ты доверишься, оказывается, что им это не нужно, — она пожала плечами.

Это заставило Драко отложить книгу. Он посмотрел на гриффиндорку, но она отвернулась к окну, и вряд ли можно было угадать её эмоции. Обида? Разочарование?

— Он тебя бросил? — первое, что пришло в голову Малфою.

— Нет. — Она прислонилась лбом к холодному стеклу и усмехнулась.

Вновь повисло молчание.

— Забыл тебя поздравить? — продолжил Драко, но голос получился далеко не таким насмешливым, каким он ожидал.

— Думаешь, я встречаюсь с ним из-за подарков? — тихо спросила она.

— Я ничего не думаю, Грейнджер. Я просто пытаюсь выяснить, что происходит.

— Я могу, конечно, представить, что полигамность свойственна всем молодым людям, но неужели вы все считаете, что так и должно быть? — тихо спросила она.

Её взгляд был каким-то подавленным, и Драко, до этого решивший сыронизировать, передумал.

— С чего ты это взяла?

Но Гермиона продолжала молча смотреть в окно.

— Это то же самое, как если бы я сказал, что всем девушкам нужны деньги, — пожал плечами он. — Вроде и факт, но в то же время он не является абсолютной истиной, потому что есть те, кого материальная сторона не интересует.

Гриффиндорка еле заметно нахмурила брови.

— Судя по моим наблюдениям и моих подруг, мало парней, которые хотели бы встречаться только с одной девушкой. Все всегда смотрят на сторону, стоит более-менее симпатичной девчонке пройти мимо, и это… Это подло!

Драко ничего не ответил на это, потому что знал, что так происходит достаточно часто.

— Зачем вообще тогда нужен весь этот цирк с ухаживанием, прогулками, громкими словами? Если ты не относишься к чувствам серьёзно! И говоришь, что через полчаса тебе надо поздравить Марджори Гдонк или Гдорг… Да всё равно, это уже никакого значения не имеет!

Ей просто необходимо было выговориться, но Гарри и Рон далеко, а рассказывать об этом Роуз и Джейлин она категорически не хотела. Соммерс наверняка сообщит ей, что она всё делала не так, что надо самой вешаться ему на шею, а Бергман поддержит подругу, в итоге Гермиона почувствует себя полной идиоткой и пожалеет о том, что рассказала им. Так уже было несколько недель назад, зачем переживать это снова? Она чувствовала, что Малфой, в отличие от них, едва ли будет читать нотации, он ведь уже выслушивал её, не высмеивал, вряд ли теперь будет издеваться и злорадствовать, тем более он сам спросил, что с ней.

— Ты идеалистка, если считаешь, что всё строится на любви. Иногда это просто времяпрепровождение, не всем нужно что-то серьёзное.

— Но это неправильно! По крайней мере, если ты хочешь просто проводить с человеком время, необязательно делать все эти намёки на чувства! — Гермиона поменяла положение, свесив ноги с подоконника, и смотрела на него с вызовом, отчего стало совершенно неуютно. — И что же за отношения такие, если в их основе притворство и расчет?

— Каждый преследует свои цели, Грейнджер, и, знаешь ли, многие люди так и живут и считают это нормой. — Эта тема была неприятна ему, потому что он сам сейчас был связан с человеком, к которому ничего не испытывал. — У меня был друг, который одновременно встречался с тремя девушками и утверждал, что каждую из них любит по-своему. Они знали, что не единственные, но когда он наконец определился и расстался с двоими, то третья через неделю сама его бросила, потому что в её планы не входили серьёзные отношения.

— Это отвратительно, — нахмурилась Гермиона.

— Ты просто другая, — пожал плечами Драко. — Некоторые смотрят на это проще.

Вот он и озвучил то, о чём они с Эмилем и Колином неоднократно говорили наедине. Гермиона и Роуз были полной противоположностью Астрид и даже Джейлин… Их абсолютно нельзя было назвать наивными, нет. Они просто были более порядочными.

— По-твоему, надо ложиться в постель с каждым, кто посмотрит в твою сторону? Так должно быть? — вздёрнула подбородок она. — Этого хотят парни? Таких вы ждёте?

— Подожди, отключи эмоции, — нахмурился он. — Ты хочешь услышать мужскую точку зрения?

— Допустим, — выдохнула она и отвела взгляд. Всё-таки Драко не был похож на человека, который просто так бросался бы словами, она в последнее время понимала это абсолютно точно.

— Ладно. Ты зря считаешь, что цель парней — поскорее затащить девчонку в постель. Правда, это не касается лёгких во всех отношениях дурочек — с ними разговор отдельный. Возможно, ты слишком умная для него, поэтому он ищет запасные варианты. Или он просто кретин и решил таким образом поразвлечься. Единственное могу сказать тебе точно: если бы ты была ему по-настоящему нужна, он бы дал тебе это понять.

Сегодня Драко правда хотел помочь. Гермиона не заслуживала плохого отношения, он почему-то хотел защитить её сейчас, стать для неё тем, кем были Поттер и Уизли. Ему хотелось думать, что она позволит ему это хоть немного, хотя противный голосок нашёптывал обратное.

— Я никогда не старалась казаться умнее, чем есть, — она вновь обхватила колени и посмотрела в окно, — но я не считаю, что должна играть дуру, чтобы завоевать чьё-то внимание. Жаль, что большинство из вас предпочитает таких, как Лаванда Браун, — раздражённо произнесла она. Перед глазами сразу возникли Нора и счастливые лица Рона и его новой пассии.

— Это не совсем так, Грейнджер, не то, что предпочитает, просто иногда это как лекарство, которое позволяет забыться.

— Это нечестно.

— Брось, девушки наподобие Браун по-настоящему не интересуются, как прошёл твой день, они рассказывают о чём-то, и им плевать, слушаешь ли ты, — опустил он взгляд. — Это обоюдно, — пожал плечами. — Можешь назвать меня подонком, но мы с Астрид тоже используем друг друга, у многих подобные отношения.

— Вы ненормальные…

— Ответ альтруистки. — Драко на секунду закрыл глаза.

Интересно, что она чувствовала?

— Вообще, ты права, — выдохнул Малфой. — Но эти отношения мало что значат. На таких, как Астрид, женятся только те, кому нет дела до семьи, потому что таким девушкам тоже никто не нужен. Вот тебе и ответ на твой вопрос.

— Ты когда-нибудь изменял? — Гермиона посмотрела на него с обезоруживающей прямотой. — Извини, это не моё дело, — тут же осеклась, понимая, что тема могла быть ему неприятна.

— Нет, — он провёл руками по волосам, — Пока мы были вместе, я бы никогда не изменил ей.

Вновь слишком пусто стало внутри, только в этот раз он не мог с точностью определить свои чувства.

Они замолчали. Гермиона продолжала смотреть в окно, за которым стало на удивление ясно, а Драко вновь взял в руки рассказы Вильгельма Вигворта.

— Полетай со мной, — неожиданно предложил он.

— Что?.. — Гермиона непонимающе посмотрела на слизеринца.

— Давай полетаем, — повторил Драко, закрывая свою книгу. — Прямо сейчас.

Он часто летал с Панси. Как же ему не хватало этого…

— Нет. Тебе известно, сколько времени? — попыталась выкрутиться Гермиона. — Мы наверняка опоздаем, и тогда…

— Да, у нас двадцать минут до отбоя, оденься теплее.

* * *

О чём она только думала?! Как можно было пойти на поводу у Малфоя? Но что-то заставило её отправиться за тёплой мантией, когда он сказал, что через две минуты она должна быть готова. Она просто вспомнила те замечательные полёты с Колином в Мэноре. Ей необходимы эти эмоции... Прямо сейчас!

На поле для квиддича находилась ещё пара студентов, решивших расслабиться перед сном.

— Садись. — Малфой с любовью поглаживал древко метлы, всё ещё сомневаясь, не передумает ли гриффиндорка.

— Может, не стоит? Я подожду здесь… — робкая попытка пойти на попятную.

— Не бойся, — Драко посмотрел ей в глаза, ни тени насмешки, — ну же, Грейнджер, не будь трусихой, метла тебя не съест. — Лёгкая улыбка коснулась его губ.

Гермиона сделала глубокий вдох и решилась.

Малфой сел сзади и на секунду замешкался, понимая, что нужно обхватить гриффиндорку, но это ведь, учитывая данную ситуацию, было абсолютно нормально. Она не отдёрнула рук, когда их предплечья соприкоснулись, и не отстранилась, почувствовав спиной его теплоту. И в этот раз они не были пьяны.

Драко управлял метлой совершенно иначе, чем делал это, когда находился в одиночестве. Никаких резких поворотов, пикирования и прочих опасных фокусов. Сегодня полёт проходил в какой-то особенной атмосфере.

Небо уже не было таким безжизненным, как пару часов назад. Школа блестела от мелких снежинок, прилипших к её массивным стенам, и Малфой остановился, наблюдая с высоты величие заснеженного леса.

— Как красиво, — произнесла Гермиона.

То же самое сказала Панси, когда он впервые летал с ней над Мэнором семь лет назад.

— Да, — это всё, что он мог сейчас ответить.

Он закрыл глаза и вдохнул свежий морозный воздух. Если бы у него было немного больше смелости, если бы он только мог, то прижался бы к ней чуть сильнее и сказал, что теперь она тоже может на него положиться.

Прошло два трудных дня. Видимо, преподаватели сговорились, потому что пять контрольных за такой короткий промежуток времени — явный перебор. Хотя, как оказалось, этому было вполне логичное объяснение. Сегодня директор объявил о начале подготовки к ежегодному Актёрскому фестивалю. К первому дню весны каждый курс по традиции готовил спектакль по классическим произведениям магических авторов.

— В этом году мы обязаны победить! — эмоционально жестикулируя, доказывал Эмиль, остановив Драко и Гермиону в коридоре после ужина. — Каждый раз нам не хватает каких-то нескольких баллов!

— О, опять! Он помешан на этом, — улыбнулась Роуз.

— Неправда! — попробовал оправдаться Хольм. — Но согласись, что в последний раз мы выигрывали ещё на втором курсе. Тебе не кажется, что нас уже даже не рассматривают, как конкурентов? В общем-то, я не считаю, что пятикурсники в прошлом году были сильнее. Наверняка это профессор Лофгрен присудил им пару лишних баллов.

— Вот так всегда, — закатила глаза Бергман. — Пойдём, надо повесить объявление о собрании артистов. — Она потянула его за собой. — Приходите, сбор в девять в гостиной на пятом.

С этими словами старосты удалились, а Драко и Гермиона направились к себе.

— Ты бы хотел учиться в Дурмстранге постоянно? — Почему этот вопрос пришёл ей в голову?

— Что?.. — Драко перевёл на неё удивлённый взгляд.

— Представь, что у тебя была бы возможность выбирать… Хогвартс или Дурмстранг. Ты бы остался здесь? — Гермиона наклонила голову и вопрошающе посмотрела на него.

— Что за странные вопросы, Грейнджер, — пожал он плечами. — Мы выросли в Хогвартсе, по-моему, ответ очевиден.

— Я слышала, как кто-то спрашивал об этом Оби Руфаро и он ответил, что предпочел бы Дурмстранг своей Уагаду.

— Что за бред, — нахмурился Малфой. — Конечно, здесь не так плохо, как рассказывал мне… отец, когда родители решали, где мне учиться. Но нет, я не хотел бы менять что-то.

Даже с учётом всех совершенно нерадужных событий, Хогвартс оставил много светлых воспоминаний. Это слизеринские посиделки, игры в квиддич, первые победы, время, которое он проводил вечерами со своим крёстным, первая любовь…

Наверное, он слишком задумался, потому что они успели пройти несколько этажей, прежде чем он спросил её о том же.

— Хогвартс мне ближе.

— А может, дело в Поттере и Уизли? — сыронизировал Драко. — Если бы они были здесь, разве ты хотела бы уехать? Преподаватели тут явно более строгие. Не ты ли говорила на первых курсах, что профессорам можно придумать более жёсткие наказания за невыполнение домашнего задания?

О да, однажды она имела неосторожность во всеуслышание произнести это на уроке Трансфигурации. Лучше бы она держала язык за зубами, потому что профессор МакГонагалл после этого начала снижать баллы вдвойне.

— Гермиона, подожди! — послышалось позади. Нет, она не хотела сейчас говорить с Тором, стремительно догонявшим их. — Подожди, можно тебя на минуту?

Она вздохнула и остановилась.

«Чёртов карлик», — подумал Малфой, но ничего, кроме как продолжить путь в одиночестве, ему не оставалось.

* * *

Без пяти девять гостиную пятого этажа заполнили галдящие без умолку студенты. По всей видимости, из года в год в спектаклях участвовали одни и те же активисты, потому что у них явно были общие темы для беседы. Драко пришёл один, но к нему тут же подлетела Астрид, собираясь представить его своим друзьям. Неподалёку он увидел Гермиону в обществе Тормунда, Колина и какого-то парня, которого он запомнил по игре в Квиддич. Они активно обсуждали что-то, карлик приобнимал её за плечи, а она, кажется, выглядела вполне счастливой, возможно, немного смущённой.

Малфой невольно усмехнулся. Видимо, дурмстранговец на самом деле ей нравился, иначе непонятно, почему она решила закрыть глаза на недавнюю ситуацию.

— Надеюсь, мне не дадут роль второго плана, — произнесла Ларсон, не обращая внимания на то, что кто-то, кроме Драко, мог услышать её.

Он хотел сказать, что с её стороны самонадеянно так полагать, но появление старост заставило всех замолчать.

Драко в очередной раз убедился, что Хольм был прирождённым лидером. У него мастерски получалось увлечь людей за собой, будь то банальные посиделки в компании или массовые проекты. Следующий час все вели оживлённую беседу на тему будущего спектакля. Сыпались предложения от одних, аргументы «за» и «против» — от других, некоторые же просто выступали пассивными слушателями. Драко, конечно, не был намерен участвовать в представлении, у него никогда не было тяги к подобному творчеству. Но он тайком наблюдал за Астрид, которая не желала оставаться в стороне. Настойчивая, в меру нахальная, резкая и знающая подход к людям. Такой он видел её достаточно часто, наверное, и в этом были свои плюсы.

К своему сожалению, Малфой также отметил, что на обсуждении присутствовал Вестмар Бергрен. У него до сих пор остался осадок от злосчастной игры в «Магиполию», только вот стало вполне понятно, что сегодня Вест просто умничал. Со стороны дурмстранговца было слишком много пустых разговоров, он видел недостатки во всём, что предлагали другие, но сам не выдвигал никаких альтернатив.

К половине одиннадцатого было решено ставить спектакль по известной драме Рубидиуса Туккенфага, история о первом маге показалась всем самым лучшим вариантом. Тут же было проведено тайное голосование и распределены роли, правда, далеко не все остались довольны его результатами. Астрид, не стесняясь остальных, принялась обсуждать причину того, что её «обошли» и не дали самую подходящую ей, по её же мнению, роль жены главного героя.

— Эмиль, это нечестно! Неужели ты не видишь, что Уна не подходит? Она слишком мягкая, да и по внешности, вы уж извините, но в книге ничего не сказано о том, что его жена была мулаткой! — пробовала она надавить на Хольма.

— Давайте не будем опускать друг друга, — твёрдо сказал он.

— Просто нужно разумно подходить к выбору ролей! — усмехнулась она. — А не голосовать за всех подряд!

— У тебя проблемы, Ларсон? — Уна, похоже, не была из тех, кто молча терпит подобное. — Лучше бы держала язык за зубами, все прекрасно помнят, что было в прошлом году, — усмехнулась девушка. — Тебе повезло, что тебя вообще взяли!

Драко стоял в стороне и чувствовал нарастающее раздражение. Вести себя Астрид не умела совершенно. Видимо, родители не вдолбили в её симпатичную головку, что не всегда всё может складываться так, как она хочет, и он не намерен больше наблюдать этот позор.

— У меня как раз нет никаких проблем, если не считать того, что жена главного героя — негр с кривыми зубами!

А вот это было уже слишком. Уна молниеносно направила палочку на самоуверенную хамку. Все остальные, видимо, получали удовольствие от незапланированного спектакля, некоторые даже не смогли скрыть злорадных улыбок. Лишь Эмиль пробовал словесно их успокоить, но разве это могло быть эффективным?

— Заткнись, или я убью тебя! — Не похоже было, чтобы мулатка шутила.

Астрид не была настолько быстрой, и в её глазах сейчас отчётливо читался страх.

Малфой тут же подошёл к девушке, взял её за плечи и потянул за собой.

Кажется, он слышал, как Бергрен, обратившись к кому-то, насмешливо произнёс, что «они нашли друг друга».

— Прекрати это немедленно, — жёстко сказал Драко, и через несколько секунд они уже скрылись из вида, хотя девушка всё ещё продолжала что-то доказывать теперь уже ему.

* * *

Ему было стыдно. Как будто это он сейчас был объектом всеобщего внимания, как будто он был виноват в том, что устроил подобную сцену.

Малфой ведь тоже раньше не умел проигрывать и прекрасно помнил, как после некоторых матчей по квиддичу поливал грязью команды соперников, но только теперь отчётливо осознал, как это выглядело со стороны.

А ещё он гневался на себя за то, что не мог оборвать связи с этой девушкой. Что он потеряет, если просто скажет ей, что всё кончено? Он всё равно не любит её, а она — его, это же очевидно. Но он не хотел оставаться один.

Сегодня они впервые поссорились. Драко разъяснил ей, что подобное поведение было неподобающим, а она обвинила его в отсутствии поддержки, и никакие доводы не смогли убедить её в обратном. Астрид ушла, бросив ему, что он может быть свободен. Что это значило?

Драко хлопнул дверью в учебную за две минуты до отбоя. Как же зол он был! Если бы времени было чуть меньше, он отправился бы на квиддичное поле, это точно бы помогло. Как же можно быть такой недалёкой! Он внешне спокойно выслушал истерику Ларсон, обошёлся без взаимных упреков. Только было ли это хорошо для него самого? Он вновь загнал все эмоции внутрь и понимал, что ситуация всё равно будет мучить его, только никто об этом не узнает.

Он не сразу заметил Тора и Гермиону, сидевших на диване и державшихся за руки. Они, наверное, целовались, а он помешал им?

— Я пойду, спокойной ночи, Герми, — тут же произнёс Лайне.

Он чмокнул её в щёку и вышел в коридор, махнув Малфою на прощание.

В глубине души Малфой надеялся, что она не пойдет к карлику. Так ему было спокойнее… Почему-то ему не нравилось то, что они помирились. Дурмстранговец ведь повёл себя по отношению к ней не самым лучшим образом, почему же она так легко простила ему это?

Он тоже хотел бы получить прощение. Он уже не раз извинялся, но ему лишь кивали в ответ. Кто-то презрительно отворачивался, кто-то вздыхал, но никогда ему не говорили, что прощают, как будто в отместку за ошибки ему раз и навсегда преградили путь к душевной близости. Может, они думали, что ему это не нужно, но они ошибались. Это сжирало Драко изнутри, заставляло быть ещё жёстче и отстранённее, ведь его отвергли, а он не мог показать, что расстроен и разочарован, он должен быть сильным.

Интересно, когда карлик извинился перед Гермионой, она сказала, что прощает его? Наверняка. А ведь он тоже однажды искренне просил прощения.

«Всё в твоих руках», — таким был её ответ. Более чем ясно.

Сегодня не хотелось больше ни с кем говорить. Он отправился к себе, наложил заглушающее заклинание и рухнул на кровать.

* * *

В эту пятницу Альфред Локк был в ужаснейшем настроении. Он не пустил опоздавшего на две минуты шармбатоновца и поставил низшие баллы четверым дурмстранговцам за то, что они с ходу не смогли ответить на вопросы по одной из прошлогодних тем.

— Вы совершенные бездари! — разглагольствовал профессор, разозлённый, видимо, самим фактом их существования. — Мистер Бергрен, подойдите ко мне!

Вестмар моментально побледнел.

— Почему ты, лучший ученик выпускного курса, позволяешь, чтобы тебя обошли? И не просто обошли, а какая-то…

Локк сморщился, решив, что не стоило продолжать. Собственно, все и так додумали ход его мыслей.

Гермиону словно облили ледяной водой.

— Я думаю, стоит провести импровизированный тест сегодня, — усмехнулся профессор как-то неестественно. — Мисс Грейнджер, — с вызовом обратился он к ней, — подойдите.

Гермиона медлила, потому что понимала, что ничем хорошим это для неё не закончится, но с гордо поднятой головой выполнила требование учителя.

В классе стало настолько тихо, что слышно было, как колотилось её сердце.

Вест молчал, потупив взгляд, когда гриффиндорка подошла к ним, и теперь все замерли в ожидании.

— Скажите, мистер Бергрен, — начал Локк, — какое заклинание используется для привлечения Центий?

— «Мерпол полинаркус», сэр, — хмуро ответил дурмстранговец.

— Я уверен, вы не знали этого, мисс Грейнджер, — усмехнулся Локк, и Гермиона поняла, что он был не в себе. — Десять-ноль в пользу Бергрена.

— Я знала это, профессор, — твёрдо ответила Гермиона, пытаясь понять, что происходит.

— Видимо, вас не учили спрашивать разрешения, прежде чем заговорить? Минус десять баллов!

Это несправедливо…

— С каким временным промежутком можно использовать «Заклинание Биршопа», мистер Бергрен?

Локк положил руки в карманы и начал медленно расхаживать по классу.

— Три дня, — процедил Вестмар.

— Ранее да. Плюс пять баллов. Думаю, вы и этого не знали, — усмехнулся он, бросив взгляд на Гермиону.

— В последних изданиях совершенно иная информация, профессор! Исследователи выяснили, что ограничение абсолютно бессмысленно, потому что никак не влияет на это заклинание! — нахмурилась она.

— Вы ничему не учитесь, мисс Грейнджер. За разговоры без разрешения минус двадцать баллов, — он ликовал.

Внутри гриффиндорки что-то перевернулось. Она не могла ничего сейчас сделать. Перед ней стоял профессор, и спорить с ним она не имела права, это казалось неприемлемым. Но он унижал её, был несправедлив, разве нет?

— Что имеет большую силу: «Татрун» или «Таттан», мисс Грейнджер?

— Они одинаковы, сэр, — тут же ответила она со стопроцентной уверенностью. Память никогда не изменяла ей.

— Неверно, минус двадцать баллов, предпочтительнее использовать «Таттан». Хотя откуда вам это знать, — усмехнувшись, надменно посмотрел на неё Локк.

Как так?! Почему? Такого стыда Гермиона не испытывала ещё с младших курсов. Профессор что-то отметил в своём блокноте и вновь придирчиво посмотрел на краснеющую Гермиону. Он ненавидел таких, как она… Поэтому он и вызвал сейчас лучшего студента Дурмстранга и грязнокровку, чтобы показать всем, насколько она ничтожна.

Малфой готов был провалиться сейчас сквозь землю. Но не от осознания того, что их школу прилюдно опустили, а потому, что Грейнджер не заслуживала такого отношения.

— Есть знания, которые недоступны таким, как вы. Вот расскажите нам свою историю, как так получилось, что вы оказались у нас? — вскинул руки профессор. — Ведь вам уже сколько лет? На второй год оставались? — Почему-то он решил, что это смешно.

Ему было хорошо известно, по какой причине она вернулась в школу, но он получал какое-то извращённое удовольствие от ощущения власти над ней.

В аудитории стояла гробовая тишина. Гермиона чувствовала, как руки начинали предательски дрожать, поэтому спрятала их за спину. Да, она была сильной, но сейчас ощущала себя беспомощным ребёнком.

— Не понимаю, какое это имеет отношение к уроку Заклинаний, сэр.

Локк рассмеялся, отчего стало ещё более мерзко.

— Ну как же. Вы старше всех здесь, значит, обязаны знать больше, разве нет? То, что вы в прошлом году решили дать себе передышку от учёбы, не является основанием для принятия вас обратно в любое время, — протянул он.

Малфой молча смотрел сейчас на Гермиону. Как и Эмиль, Роуз, Джей, Колин, Тор и все остальные… То, что профессор неправ, понимали многие, но никто не хотел ввязываться в споры с преподавателем. Кто будет подставлять себя из-за неё?

Почему-то Драко подумал о Поттере. Что бы сделал Поттер? Он наверняка вступился бы за свою подругу. Это даже не обсуждалось — он точно встал бы сейчас и не побоялся высказать своё мнение, ему было бы плевать на все эти баллы и звания, потому что он понимал ценность искренней дружбы.

— Как вы можете… — произнесла Гермиона, шокированная его словами. — Была война… — Грейнджер глубоко дышала, и видно было, что она прилагала много усилий, чтобы держать себя в руках.

У неё словно выбили почву из-под ног. «Решили дать себе передышку». Передышку. О каких передышках он говорил?! Жестокий ублюдок…

Локк немного пошатнулся.

— Война? Не понимаю, при чём здесь вы, мисс Грейнджер? Неужели вы думаете, без вас бы не обошлось? Почему таким, как вы, не обучаться в маггловских школах? Использовать магию для приготовления ужина или для стрижки газона у дома. — Он вновь усмехнулся, ища поддержки у аудитории.

Но студенты молчали, стараясь не смотреть на него. Ну же, Драко, почему ты сидишь? Что ещё он должен сказать, чтобы ты решился?

— Уверен, вы согласны со мной, мистер Бергрен.

У Гермионы было столько ответов на эти реплики… Но она не могла вымолвить ни слова. Она через многое прошла… Через весь ужас военного времени. Не сдалась, не сбежала, не струсила… А сейчас перед ней сидели семьдесят учеников и ждали, что она скажет, что недостойна своей магии. Почему Тор молчал? Почему молчали Эмиль и Рози? Джейлин? Колин? Если бы любой из них попал в такую ситуацию, она не побоялась бы высказать своё мнение! Если они, конечно, не думали так, как он…

— Хорошо, когда твой друг — знаменитость магического мира. Вы ведь поэ… поэтому сюда попали?

Ну же, не будь идиотом…

— Почему вы так с ней говорите? — Давно на Малфоя не смотрело столько пар глаз. Сердце пропустило удар, он сейчас действительно нервничал. — Что она вам сделала?

Локк медленно перевёл взгляд на него.

— Встань, — выплюнул он.

Малфой нехотя поднялся, чувствуя, что не знает, что сказать, потому что защищать других никогда не было ему свойственно.

— Ваше место за партой, молодой человек, и вам ещё хватает наглости выкрикивать без разрешения! Невоспитанным, необразованным магглорождённым не место здесь, и если вы считаете, что я неправ, то и вам тоже! — прошипел он. —ТКто не согласен со мной — дверь открыта!

Все сидели на своих местах, боясь пошевелиться, потому что знали, что злить профессора Локка — значит подписать себе приговор на экзамене по Заклинаниям.

— Вы даже не дали ей ответить! Пытаетесь тут доказать какой-то бред… — усмехнулся Драко.

По аудитории тут же пролетел недоумённый шёпот.

— Вон отсюда! — прокричал Локк.

—ИДа таких, как она, половина Хогвартса! Что вы вообще знаете? Передышка от учёбы… У кого-то она будет вечной, потому что их убили! — Малфой истерично рассмеялся. Сейчас он уже не боялся ровным счётом ничего. — А такие, как Грейнджер, — он нахмурился, — по-крайней мере, не прятались за чужими спинами.

— Убирайтесь! Я сейчас же напишу на вас жалобу! — не унимался разъярённый профессор.

— Да мне всё равно! А вот ей — нет, жаль только, что она слишком воспитана, чтобы послать вас к чёрту!

С этими словами Малфой вылетел из аудитории, хлопнув дверью.

Только спустя несколько минут он осознал, что только что натворил.

Но он не жалел.

* * *

Эмиль предположил, что Локк, скорее всего, был пьян, периодически подобное случалось, и однажды он уже чуть не лишился должности преподавателя из-за этого. Как рассказали ему старосты, после его ухода профессор был в бешенстве и практически сразу всех распустил. Гермиона убежала одна из первых, никто даже не успел подойти к ней.

Грейнджер не появилась на следующей лекции, в комнате её тоже не было, и, как бы он ни желал этого не признавать, Драко беспокоился.

В библиотеке практически никого не было. Малфой даже не сразу увидел её с кучей книг в углу зала. Она сидела спиной к остальным, наверное, не хотела никого видеть.

— Привет. — Он занял место рядом с ней и молча наблюдал, как Гермиона усиленно делала вид, что читала.

Она не сказала ни слова, просто не могла. Не ему. Его ей хотелось видеть меньше всего, именно поэтому она не пошла к себе, а ещё потому, что знала, что туда наверняка нагрянет вся компания. Ей и так было невыносимо стыдно за то, что от неё никогда не зависело, а теперь оказалось, что этот факт ей ещё припоминают. Профессор намекал на то, что она грязнокровка, а ведь об этом наверняка практически никто не знал. Теперь все будут коситься на неё, осуждать и считать, что она недостойна быть здесь. Даже если вслух этого и не произнесут, то уж точно подумают. И Малфой в глубине души так считал, что бы он там ни говорил.

Ей было сложно сохранять спокойствие. Периодически на глазах появлялись слёзы обиды, которые она усиленно старалась подавить, отвлекаясь на книжные главы. Не хватало только, чтобы слизеринец видел это.

— Я занята, Малфой, — хмуро сообщила она.

Только уходи.

— Ты что, расстроилась из-за этого идиота? — спокойно начал он. — Грейнджер, Локк перебрал, он мог начать доставать кого угодно.

Да. Только выбрал грязнокровку. Она не хотела грубить. Всё-таки Драко — единственный, кто вступился за неё, какие бы цели он ни преследовал.

— Не бери в голову. — Это было последней каплей. Малфой видел, как задрожали её губы. Она тут же отвернулась, но глупо было скрывать слёзы, он сидел в метре от неё и не был слепым. — Ты чего…

Ничего!!!

Для него это было даже хуже, чем получить бладжером по голове…

Гермиона периодически вытирала солёные капли тонкой рукой, а он сидел, как идиот, не зная даже, что сказать.

— Эмиль говорит, в прошлом году Локка чуть не уволили за подобный инцидент, — попробовал успокоить её Драко. — Он швырял в учеников всё, что попадалось под руку, одному попал в голову чернильницей, родители парня потом подали жалобу, в общем, разбирались с ним долго. — Он надеялся отвлечь её, но это было бесполезно.

Она была такой беззащитной сейчас, такой живой и настоящей...

Драко, глубоко вздохнув, потянулся к ней и взял её руку в свои ладони.

С ним что-то происходило, его словно трясло внутри, как будто он позволил себе нечто большее, чем простое утешение. Сегодня он иначе относился к этому жесту, потому что ему просто хотелось держать её за руку. Прикасаться. Её ладошка была влажной от слёз, и он пару раз провёл по ней большими пальцами, словно пытаясь стереть эту несправедливо нанесённую обиду.

Они ведь друзья?.. Гарри делал так тысячу раз. Она легонько сжала его ладонь в ответ.

— Теперь все думают обо мне так же, как он, — тихо высказала Гермиона свои опасения, всё ещё не поворачиваясь к нему.

— Не думаю, что все разделяют эти взгляды, — он запнулся, понимая, как глупо это прозвучало из его уст.

Наверное, она подумала о чём-то, что её оттолкнуло, потому что медленно высвободила свою руку из его и нахмурилась.

— Ты сам так говорил недавно. — Эта фраза заставила Малфоя помрачнеть.

Конечно, она никогда этого не забудет. Но зачем напоминать ему об этом сейчас, неужели она не видит, что всё изменилось?

— Я говорил много лишнего, Грейнджер. — А что он мог ей ответить? — Это не значит, что сейчас я так думаю.

Она глубоко вздохнула.

— Знаешь, я уже ни в ком не уверена. — Такое хлёсткое утверждение. Она просто была расстроена, поэтому сказала это, сегодня всё виделось в чёрном цвете. Да, Гермиона не была уверена в Торе, который сегодня отмалчивался и прятал взгляд, в старостах, Джей и Колине. Даже от Гарри и Рона она не знала, чего ожидать, не говоря уже о Джинни.

Если бы гриффиндорка посмотрела сейчас на него, она увидела бы в его глазах непонимание, которые он от неожиданности не успел скрыть. Он, очевидно, понял её по-своему.

Сегодня ему стало по-настоящему обидно, потому что он не знал, какие доказательства ей ещё нужны. Он честно думал, что можно начать всё с чистого листа, она сама ведь предложила. И что в итоге? Он старался всё исправить, а Гермиона отшвырнула его к отправной точке. Сначала Драко хотел сказать, что изменился и она может ему доверять, но, раз она не видит, зачем унижаться? Потом думал напомнить, что они решили начать всё сначала. Почему же она не отпускала прошлое… Но вместо этого…

— Как хочешь. — С этими словами он медленно встал и вышел из библиотеки.

Он не хотел знать, что она пыталась сказать ему вдогонку, потому что в голове засела лишь одна фраза, которая сейчас перечёркивала многое.

Как же он ненавидел эту идиотскую черту своего характера! Когда он научится не реагировать на подобные слова и не накручивать себя без лишнего повода?! Малфоя всегда легко было задеть, особенно в детстве, но за годы он стал просто гением маскировки. В ход пускались надменность, язвительность, холодность и гордость, и никому даже в голову не приходило, что слизеринец мог накручивать себя по пустякам.

* * *

Гермиона сидела на винтовой лестнице Восточной башни. Роуз рассказывала, что здесь практически никого не бывает, и это было так: за несколько часов здесь никто так и не появился.

Она обхватила руками колени и замерла. Очень многое произошло за последние две недели… И беспокоил её сейчас не инцидент с профессором Локком, а то, что так закончился её разговор с Драко. Он не так её понял, хотя как ещё можно было понять эту неосторожную фразу? Изменение отношения к Малфою стало слишком явным, чтобы закрывать на это глаза. Она была здесь совершенно одна, и, когда человек делает тебе добро, сближение неизбежно. Так есть ли смысл уверять себя в том, что он не может стать близким другом? Какие доказательства ещё нужны, чтобы позволить себе признать, что он давно перестал быть чужим? Поход к Эврике, будничное общение, когда он смотрел на неё совершенно просто, помощь с заклинанием… Все эти письма… Разговаривая с ним об отношениях неделю назад, она поймала себя на мысли, что так же говорила бы с лучшими друзьями. Полёт, когда он избегал резких поворотов, чтобы не напугать её... Наверное, он всегда таким был, но почему только сейчас она разрешила себе это видеть? И то, что он сделал сегодня... Она уже не сможет забыть, списать всё на то, что он притворялся, потому что это не могло быть ему выгодно. Даже Тормунд, человек, который ей нравился, спокойно наблюдал за происходящим, позволив ей терпеть унижения. Не пошёл за ней после, не искал её сейчас и абсолютно, по всей видимости, не считал, что могло быть иначе. Она ожидала поддержки от кого угодно, только не от слизеринца. И что она сделала? Даже не сказала, что ценит его поступок…

* * *

Почувствовав упадок сил, Драко отправился к себе задолго до отбоя.

Он слышал, как вернулась Грейнджер, как она копошилась в учебной, несколько раз ходила в свою комнату, хлопая дверями. Ближе к часу наступила тишина, но спать не хотелось из-за навязчивых мыслей. Всё сегодня было не так.

Робкий стук в дверь.

Чего ей нужно…

Был ли смысл отмалчиваться?

Он открыл, и приглушённый свет настольной лампы осветил часть его комнаты.

— Прости меня, — с порога сказала она. — Я просто не так выразилась. Сегодня. Я была расстроена из-за того, что… Ты знаешь, а потом… Ты начал меня успокаивать, а я не сдержалась, сказала эту глупость… Извини, — выдохнула она, и Драко даже не успел опомниться, как Гермио прижалась к нему, уткнувшись носом в его плечо. Это заставило его задержать дыхание… Он вновь почувствовал что-то совершенно неподходящее и обнял её в ответ, но совсем не так, как обнимают друга.

Она пришла. Стояла сейчас так близко… Нет, это не могло быть враньём. Грейнджер никогда не сделала бы шаг навстречу, если бы не простила, правда? Только не она.

От её распущенных волос еле уловимо пахло какими-то приятными ненавязчивыми духами, он замечал это и раньше, но только сейчас понял, как подходил ей этот аромат. Она не могла видеть, как он коснулся губами её волос и закрыл глаза.

Один вопрос не давал ему покоя.

Всё стало слишком сложно и неправильно. Гермиона понимала, что с ней что-то не так, потому что у неё не получалось вступать в отношения с такой же лёгкостью, с которой делали это её подруги. Она слишком много думала, копалась в чувствах и поступках, взвешивала «за» и «против», вместо того чтобы просто себя отпустить. Предпочитала сказать, что слишком занята вечером, что пишет эссе, готовится к контрольной, плохо себя чувствует… Лишь бы не сближаться с тем, кто будет лезть к ней в душу. Всё равно её ожидает одно лишь разочарование. Сейчас парень ухаживал за ней, а потом скажет, что они не подходят друг другу, что она слишком много времени посвящает учёбе, разговаривает на странные темы, не любит квиддич и что у него появилась другая.

Каждый день после ужина Гермиона проводила на репетициях пьесы. Она не хотела участвовать, но не хватало людей для массовки, и Тормунд попросил её сыграть вместе с ним в нескольких общих сценах. Ничего особенного делать было не нужно, их задачей было изобразить потомков главного героя, и, как она ни сопротивлялась, Тору удалось её уговорить. На следующий день после позора на уроке Заклинаний Лайне сам подошёл к ней и уверил, что практически был готов вступиться, когда его опередил Малфой. Гермиона в глубине души не поверила, все эти оправдания казались детским лепетом. Неужели она похожа на дурочку? Но парень ведь не обязан оправдывать её ожидания, разве нет? Не обязан подставлять себя, чтобы её защитить. Что за бред? А может, даже к лучшему то, что он промолчал. Ведь тогда Гермиона чувствовала бы себя обязанной. А сейчас они вроде как… кто?

Помимо этого, Гермиону настораживало сближение с Драко. Её стало тянуть к простому общению с ним, она не раз ловила себя на мысли, что хочет рассказать ему что-то, поделиться впечатлениями, и, если раньше, чтобы не чувствовать себя одинокой, она писала письма Гарри и Рону, то теперь могла просто выйти в учебную после отбоя.

Но что будет дальше?

«Знаете, мы тут с Малфоем подружились…»

Гриффиндорцы этого не поймут. Конечно, после войны многое изменилось, они повзрослели, все слишком много пережили. Редкие конфликты происходили, но теперь она понимала, что поведение Малфоя на тот момент объяснялось подавленным гневом после военных событий и казни родителей.

Гермиона поблагодарила его за то, что он заступился за неё на уроке Заклинаний, и теперь каждое утро слизеринец ждал её в учебной. Они отправлялись на завтрак, обсуждая последние новости или прочитанные книги, потом сидели рядом на уроках, где Драко иногда подшучивал над её серьёзностью, выполняли задания и парные лабораторные, встречались с компанией, общались перед отбоем. Конечно, с Тором Гермиона тоже проводила некоторое время, но почему-то с Драко было проще. Не приходилось притворяться, скрывать что-то, играть не свою роль, потому что он был всего лишь другом и вряд ли оценивал её так, как Лайне. Впервые за долгое время она признала, что всё не так плохо. Девушка, конечно, скучала по Гарри и Рону, но вполне могла бы справиться, даже если бы пришлось остаться здесь до конца года.

* * *

Репетиция подходила к концу. Тормунд держал её за руку, потому что решил, что в массовке вполне могла быть пара влюблённых. Периодически он шептал ей на ухо разные приятные глупости, что заставляло её улыбаться, но в целом никто не обращал на них внимания: на сцене происходили куда более интересные вещи. Впрочем, Гермиона вряд ли замечала, что один человек иногда бросал взгляд в их сторону.

Малфой сидел в актовом зале, наблюдая за игрой актёров. Ему всё равно нечем было заняться, все друзья были здесь, и, естественно, Астрид тоже. Девушка по собственной инициативе «простила» его после последней ссоры, пусть он и не был виноват. Возможно, если бы он не боялся одиночества, то не стал бы мириться с Ларсон, но на данный момент был не готов остаться один.

Хватит пялиться на Грейнджер.

Драко поморщился, подумав о том, что говорил ей полгода назад. Если бы он не был таким придурком, может, у них было бы больше времени, ведь именно во времени он ощущал главную проблему. Двадцать пятое февраля… А это значит, что остался всего лишь месяц с небольшим. Тридцать четыре похода на завтрак в её компании, двадцать пять учебных дней, когда они будут сидеть рядом, возможно, с десяток вечеров с дурмстранговцами, а с ним лично — двадцать четыре перед отбоем. А может, и меньше, если она решит остаться у Лайне.

Малфой банально хотел проводить с ней больше времени, чувствуя, что Гермиона ему нравится. Наверное, это произошло, когда он лежал в больничном, потому что он никогда не получал таких тёплых писем, а человека легко подкупить добрым отношением…

Она раскрывалась каждый день, показывая то, что он никогда не увидел бы, если бы не более близкое общение. Ему нравилось разговаривать с ней, Грейнджер могла поддержать интересные темы и всегда уважала чужую позицию. Она не была высокомерной зазнайкой, скорее просто трудно сходилась с людьми, и у них складывалось ошибочное мнение, а она не стремилась оправдываться. Сейчас Драко понимал, почему существовало Золотое трио… Почему Поттер и Уизли так защищали и любили её. Искренняя, прямолинейная, смелая, честная… Но в то же время добрая и какая-то наивная, полагающая, что всё должно быть так, как описывали в книгах.

Всё-таки он ощущал вину перед Панси, как будто заменил её, хотя это было не так. Его с гриффиндоркой пока не связывали никакие отношения, да и вряд ли он сейчас видел это возможным, но всё равно было как-то неспокойно. Страшно. Он хотел быть рядом. Это противоречило всему, что вдалбливали в его голову столько лет; всему, что отец так старательно пытался намертво вбить в его сознание.

— Всем спасибо, репетиция окончена, — раздражённо произнёс Эмиль.

Сегодня всё шло наперекосяк. Всего шесть дней до фестиваля, а главные герои играли просто безобразно. Все были явно не в настроении и спешили покинуть зал, даже Астрид сообщила слизеринцу, что занята сегодня, и быстро исчезла в компании одной из своих подруг.

В помещении остались лишь старосты, Джей и Драко. Эмиль выглядел усталым и недовольным, таким Малфой не видел его ни разу. Этот образ совершенно не ассоциировался с жизнерадостным лидером.

— Идиоты, — нахмурился Хольм после длительной паузы. — Если так пойдёт, нам ничего не светит. Любой первокурсник сыграл бы лучше Кромичева!

Рози положила руку на его плечо.

— Я сказала это ещё в день голосования. — Джей облокотилась на спинку дивана и закрыла глаза.

— Знаешь, не я голосовал за него! — фыркнул староста.

— Я ничего не говорю, Эмиль, — Соммерс тут же напряжённо посмотрела на Хольма, — просто не понимаю, чего ты возмущаешься сейчас, если сам вовремя не сделал корректировку.

— Перестаньте оба, — вмешалась Бергман.

— Это каким образом? — повысил голос он, не обращая внимания на вторую старосту. — Не надо сваливать на меня все провалы!

— Я ничего не сваливаю, остынь. — Джейлин встала со своего места. — Спокойной ночи. — Уходя, она даже не посмотрела на кого-либо из присутствующих.

— По-моему, не всё так плохо, — решил успокоить друга Драко, до этого лишь молча наблюдавший за небольшой ссорой. — Тем более время ещё есть.

Эмиль лишь усмехнулся в ответ.

— Ты не понимаешь. Ты от нечего делать сюда ходишь, поэтому для тебя всё просто, — серьёзно произнёс он. — Просто наблюдать со стороны и критиковать.

— Критиковать?.. — Драко удивлённо уставился на него. — По-моему, тебе нужен отдых, потому что я никого не критиковал, если ты не заметил.

— Не бесите меня, — прозвучало как-то зло, и Малфой даже не нашёл, что ответить на это. Тем более Эмиль уже стремительно удалялся из зала.

— Не обращай внимания, у него бывает, — тихо пробормотала Рози и поспешила за Хольмом.

Драко остался один. Грубость Эмиля разозлила его, настроение улетучилось бесповоротно, он чувствовал себя не в своей тарелке. Конечно, Малфой понимал, что Эмиль сказал это всё на эмоциях, но не мог заставить себя смотреть на это проще.

* * *

Он проснулся, когда часы показывали без четверти три. Иногда паника накрывала его с головой, заставляя сердце бешено колотиться.

Если у него ничего не получится? Вообще в жизни. Он закончит Хогвартс, потом будет развивать семейный бизнес… Что, если что-то пойдёт не так? Ему ведь даже не у кого просить совета.

Всё рушится. Скоро придется уехать, и он окажется в изоляции.

Драко резко встал с кровати и подошёл к окну. Душно. Он понимал, что Грейнджер не будет общаться с ним в Хогвартсе, — она себе не враг. Почему он снова думал о ней… Он распахнул створки и облокотился о широкий подоконник, чувствуя, как ледяной воздух окутывал его.

Слишком холодно…

* * *

— Мне кажется, для Эмиля победа в этом конкурсе — смысл всего выпускного курса! — вздохнула Гермиона, заходя в учебную после очередной репетиции.

Драко как раз закончил эссе по Заклинаниям и открыл детективы Генри Бенсона. Странно, но профессор Локк не припоминал ему инцидент недельной давности — наверное, побоялся, что кто-то из студентов доложит директору о том, что он оскорбил не просто ученика, а одного из гостей школы.

Грейнджер села на диван и уронила голову на руки.

— Я уже говорил, что ты фанатичная альтруистка? — Малфой продолжал выводить ровные строки. — Никогда бы не подумал, что ты решишь предпочесть обжимания в массовке потенциальному походу в библиотеку.

— Вообще-то альтруизм тут ни при чём, — сказала Гермиона. — Это было моё решение.

— Что, прямо-таки мечтала об этой роли? Не смеши меня, Грейнджер, мне больше верится, что Лайне попросил тебя, а ты не смогла отказать, потому что у гриффиндорцев в генах не заложено отказывать нуждающимся.

— Неправда! — нахмурилась она. — Точнее, не совсем… Это ведь интересно, честно, — она уставилась на него и пыталась доказать то, во что, очевидно, сама с трудом верила, — все эти репетиции… и…

Драко улыбнулся.

— Я не думала, что это так выматывает, — сдалась она. — Это при том, что мы ничего особо там не делаем!

Гермиона лишь тяжело вздохнула и посмотрела на него.

— Вы готовы? — спросил Драко, уже второй день не появлявшийся на репетициях после несправедливой фразы Хольма.

— Нет. Не знаю. Надеюсь, мы выиграем, потому что мне надоело видеть Эмиля таким злым, — серьёзно произнесла она.

Гриффиндорка чувствовала, что силы совершенно покинули её, ей абсолютно ничего не хотелось, даже не было сил ответить на письмо Гарри, которое он прислал уже почти неделю назад.

Она прилегла на край дивана, положив голову на подлокотник, и закрыла глаза.

— Что читаешь? — спросила она.

— Бенсона, — после небольшой паузы ответил Драко. — Начал «Тайну слова».

— Тоже люблю его истории, — устало произнесла Гермиона, и лёгкая улыбка появилась на её губах. — Почитаешь вслух?

Эта простая просьба заставила его замереть. Раньше он делал это лишь для матери. Когда он был маленьким, они читали «Лорда Фаунтлероя» друг другу по очереди, и это воспоминание было одним из самых счастливых в его детстве... Нарцисса тогда ещё не была погружена в тяжёлые размышления, она сидела в уютном кресле и вышивала, часто улыбаясь и помогая Драко с особо трудными словами. Он всегда любил Нарциссу больше, чем отца, часто вспоминал её мягкие черты лица, голос, ласковые руки. Отца он уважал, боялся… Но разве можно это сравнивать с тёплым чувством по отношению к главной женщине в жизни каждого ребёнка?

Как бы ему хотелось сейчас вновь окунуться в прошлое… Когда можно было беззаботно наслаждаться чтением, гулять в саду, обнимать близких людей… Как давно это всё было.

— Глава первая. Всё начиналось задолго до того, как Николас обнаружил на своём пороге потрёпанное письмо от неизвестного отправителя…

Драко уже читал эту страницу, но даже не задумался о том, чтобы начать не с начала.

* * *

— Как думаешь, этот Хоук может что-то знать? — спустя двадцать минут Малфой впервые обратился к гриффиндорке, но она не ответила. — Грейнджер… — уже тише позвал он. Спит. — Гермиона… — Он часто думал об её имени в последнее время, но никогда не решался назвать её так.

Он осторожно отложил книгу и посмотрел на девушку.

Она казалась такой маленькой, хрупкой… Если бы он мог, сел бы рядом с ней и коснулся её распущенных волос, но она не поймёт. Как так получилось, что он думал о ней, Драко так и не понял. Точнее, не знал, когда именно он впервые начал видеть в ней личность, а не объект издевательств, надоедливую гриффиндорку и соперницу в учёбе.

Драко впервые заметил, насколько красивой она была. Нет, это не была яркая красота, которая с первой минуты привлекала всех в популярных девушках школы. В смысле большой груди, пухлых губ или смазливого личика. Сейчас Драко начал понимать, почему то, над чем они так смеялись с Блейзом все школьные годы, находило совершенно простое объяснение. Они тогда недоумевали, как можно встречаться с сутулой Кэти Бейорд, полной Салли Уилкис или лохматой доской Гермионой Грейнджер, не заглядывая глубже, останавливаясь лишь на мнимых недостатках. И только сейчас до него дошло, что, если человек испытывает симпатию, для него не существует подобных глупостей.

Он боялся её разбудить и почти не дышал, когда преодолевал несколько метров, разделявших их. Он сел на пол напротив неё и просто смотрел, разглядывал черты её лица, тонкие запястья, вьющиеся каштановые волосы… Драко представил, что может поцеловать её... Он просто не мог справиться с собой, протянул руку и дотронулся до кончиков её волос. Такая близкая, живая...

Он вновь задержал дыхание, когда практически невесомо взял её за тонкую руку. Наверное, старый Драко Малфой сейчас посмеялся бы над ним и плюнул в лицо, а отец…

Она проснулась и вздохнула, но никто из них не спешил отстраняться, и это трудно поддавалось объяснению.

Они долго смотрели друг другу в глаза, и Драко почувствовал, как она сжала его руку в ответ.

Его сердце сейчас бешено колотилось, в то время как Гермиона не понимала своих ощущений. Она отказывалась думать о причине его странного поведения, хотя, если разобраться, ответ на этот вопрос был простым.

— Поздно уже. — С этими словами она неспешно встала, высвободив свою руку. — Спокойной ночи, Малфой, — гриффиндорка ещё раз посмотрела на него и отправилась к себе.

Драко не ответил. Он так и сидел на полу ещё некоторое время, не понимая, во что втянул себя и что он будет с этим делать.

Началась неделя, наполненная долгожданными премьерами спектаклей. Каждый день с понедельника по воскресенье один из курсов представлял свою работу, а профессора выявляли победителей. По традиции седьмой курс был последним, чему несказанно радовался Эмиль, ведь времени для подготовки было больше, чем у остальных. Кажется, у них наконец начало хоть что-то получаться, потому что настроение его явно было лучше, чем несколько дней назад.

Сегодня они смотрели уже пятую постановку, и Гермиона была крайне недовольна подбором актеров. Одну из её любимых историй исказили так, что стало просто неприятно; действие, происходившее на сцене, можно было смело назвать пошлым. Кажется, Тор не нашёл в этом ничего ужасного, потому что на возмущение гриффиндорки лишь пожал плечами и сказал, что она преувеличивала, и это вызвало в ней смесь непонимания и раздражения, ведь он с явным интересом наблюдал за неподобающе одетыми девушками. Ей казалось, что Тора тоже должно было насторожить подобное зрелище, и теперь она, как раньше, почувствовала себя слишком правильной, белой вороной, на которую косятся все, у кого более лёгкие взгляды на жизнь.

Даже Малфой сидел с каменным лицом. Он вообще всю неделю был усиленно занят учёбой. Что произошло между ними в учебной, Гермиона решила ещё в тот вечер. Это просто дружеская симпатия. Если бы она проснулась и за руку её держал Гарри, её чувства были бы схожими, она не сомневалась в этом ни на секунду. В тот момент ей просто было хорошо, и не хотелось отстраняться, она чувствовала, что рядом близкий человек. Как же он изменился! И как много произошло всего за эти несколько месяцев, сколько она узнала о нём! Да, у него было полно недостатков, он был очень скрытным, умел играть роль ради своей выгоды, его нельзя было назвать смелым, хотя и трусом — тоже, судя по тому, что он заступился за неё на Заклинаниях. Язвительный, надменный, заносчивый… Дурацкие маски.

* * *

— Только не говори, что тебе показалось это нормальным, — нахмурилась Гермиона, ковыряясь в тарелке с запечённой картошкой.

— Я и не говорю. Просто ты придираешься. — Почему-то этот разговор рассмешил Драко. — Я не стал бы пересматривать это убожество ещё раз, но ведь на сцене не профи, они, может, Коллинта ни разу и не читали.

— Тогда не надо было его ставить! — резко ответила гриффиндорка.

— Тебе не понравились юбки блондинок? — рассмеялся он. — Не думаю, что тебе есть смысл беспокоиться по поводу Лайне.

— Что? Я не…

— Да брось, Грейнджер, — он продолжал веселиться. — Это очевидно. Твой парень всё представление пялился на пятикурсниц, поэтому ты видишь спектакль в ужасном свете. И готов биться об заклад, что он не поддержал твою точку зрения. Я прав?

Она не собиралась на это отвечать.

— Не надумывай проблем, — он в свойственной ему аристократичной манере добавил в чай ложку сахара, — важно не то, на кого он смотрит, а то, с кем он.

Она вряд ли знала, что он сейчас примерил последнюю фразу на себя. Все разговоры о Торе были ему неприятны, но он не должен выдавать себя.

А ведь Малфой прав… Какой смысл беспочвенно ревновать, если пялиться на девушек просто свойственно парням? Но Гермиона рядом с Тором постоянно ощущала какую-то неуверенность, как будто ей нужно было всё время доказывать ему, что она не хуже других, что он не ошибся. С Роном такого не было, с ним было проще, потому что отношения выросли из дружбы, и она была уверена, что он решил быть с ней, зная обо всех её недостатках…

* * *

С самого воскресного утра было понятно, что день будет напряжённым. Сразу после завтрака состоялась последняя репетиция, все были готовы, но почему-то Гермиона нервничала. У неё не было ни единой реплики, но она ощущала ответственность, словно играла одну из главных ролей. Тор уже посмеивался над ней, утверждая, что она слишком серьёзно относится к подобным вещам. Но разве можно было иначе?

Она смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Этот старинный наряд полностью изменил её, словно делал другим человеком. Надо же, как интересно было раньше… Пышные платья, вычурные причёски. Если бы она жила в то время, у неё, вероятно, было бы уже четверо детей. Она на секунду представила Рона своим мужем и главой семьи… Интересно, у него бы получилось? Именно сейчас? Хотя тогда выбора не было… Только вот почему она представляла Рона, а не Тора… Смешно. Теоретически и Малфой мог бы быть чьим-то отцом, и Хольм… Рози могла бы воспитывать кого-то, и это казалось таким странным, нереальным.

Она вышла в учебную и заметила Драко, сидевшего над каким-то учебником. Смешно. Малфой учился, а она развлекалась…

— Хм... — Драко смерил её оценивающим взглядом.

— Что? — Гермиона повернулась, чтобы продемонстрировать ему свой костюм. — Мне кажется, вполне подходит.

— Тебе идёт. — Он вновь уткнулся в книгу, и, если бы она знала, чего ему это стоило, она не воспринимала бы это как отсутствие интереса.

— Не понимаю, как они раньше ходили в этих корсетах. — гриффиндорка попробовала сделать полноценный вдох, но не смогла.

— Поэтому они постоянно падали в обмороки, — сказал Драко. — Чёртова средневековая романтика.

— А ещё у них из-за этого рождались дети-уроды, — нахмурилась Гермиона.

Завязывающийся разговор прервал стук в дверь. Наверное, это Тор.

Направляясь к двери, Гермиона ещё раз бросила взгляд на подарок Молли Уизли. На оживших ветках тибетской картины распустились первые листья, облака практически рассеялись, а в правом нижнем углу начали расцветать мелкие фиолетовые диморфотеки.

* * *

— И я повержен! Как мне больно! Осознавать, что я влюблён. И как ты нежно беспокоишь воспоминанья, словно сон…

Сцена умирающего мага была слишком наигранной. По крайней мере, Малфою так показалось. Его вообще сложно было впечатлить, он любил театр в достаточной мере, чтобы разбираться, что к чему. В детстве он с родителями практически каждую неделю посещал Ковент-Гарден и Альберт-холл и привык видеть талантливых актёров, шикарные декорации и костюмы. Школьная сценка лишь вызывала улыбку, не более. Но Грейнджер была такой… подходящей, что ли. Ни тени фальши, вульгарности, чопорности… От неё невозможно было отвести глаз, единственное, что мешало, — это карлик, державший её за руку.

Впрочем, если бы Драко сейчас посмотрел по сторонам, он увидел бы, насколько заинтересованными были зрители. Наверное, по сравнению с другими спектаклями «История первого мага» была более взрослой. Не лишённой юмора, размышлений и хорошо прочтённых философских монологов. Малфой мог бы сказать, что это лучшее из того, что он видел, начиная с понедельника. Эмиль, как режиссёр, постарался на славу. Конечно, неприятный осадок после грубости Хольма никуда не делся, хотя слизеринец понимал, что у друга просто сдали нервы. С того дня они общались довольно редко, староста был слишком занят постановкой, но, возможно, всё изменится уже сегодня. Во время ужина должны будут объявить результаты, и гуляние по случаю окончания последнего фестиваля впереди при любом раскладе.

Малфой хлопал вместе с остальными, хотя внутри ощущал какую-то неудовлетворённость. Профессора аплодировали, подняв руки, что значило, что они более чем довольны. После того как занавес опустился, за кулисами послышались радостные крики — наверное, актёры бросились друг к другу, испытывая бурю эмоций.

После того как зрители начали расходиться, Драко нашёл в себе силы пройти за кулисы и поздравить Хольма и остальных с удачным выступлением.

— Мне кажется, это было лучшее из того, что мы видели, — Драко улыбнулся и пожал руку дурмстранговцу. Он не врал, да, это был реальный выход. Сказать правду, но не раскрывать всех своих мыслей. — Вы первые претенденты на победу.

— Спасибо, друг, надеюсь на это!

Малфой хотел сказать что-то ещё, но Эмиль уже слушал кого-то другого. Слизеринец банально почувствовал себя лишним здесь, ведь что он мог сейчас сделать? Стоять рядом и улыбаться? Он не чувствовал этого подъема настроения. Чуть поодаль стояла Астрид с подругой, выспрашивая мнение Вестмара Бергрена, поэтому подходить к ней сейчас он не испытывал ни малейшего желания. Грейнджер наверняка уединилась с Тором… Хотя нет, Лайне вполне мило беседовал с Марджори Гдорг в одной из компаний, а Грейнджер держала его за руку, напоминая скорее его приложение. Да уж, наверняка думала, как бы уничтожить эту дурмстранговскую гадюку. Он вздрогнул, когда случайно встретился взглядом с Гермионой, и решил, что не может пройти мимо.

— Поздравляю, отличный спектакль, — сказал он. — Зря волновались.

— Спасибо, это заслуга Эмиля, — она натянуто улыбнулась.

— И да, представляешь, Ринн забывает, что ему нужно сделать затемнение, а мы стоим за кулисами и не знаем, как ему напомнить! — Лайне был таким эмоциональным в этот момент, что, жестикулируя, отпустил руку гриффиндорки. Он смотрел на Мардж и сопровождавших её подруг.

Гермиона всё чувствовала. Каждый раз, когда он обращал внимание на Гдорг или общался с ней, она ощущала себя обманутой. Бойкая, весёлая, абсолютно раскованная соперница… Казалось, полная противоположность такой серьёзной Грейнджер. От этого становилось обидно, и, как она ни старалась, её умные реплики не могли изменить ситуацию.

— Придёте сегодня? Собираемся в девять в общей гостиной, — прозвучал голос Тора.

Малфою показалось, что Гермиона напряглась, услышав фразу своего парня, адресованную симпатичным собеседницам.

— Конечно, и, если вы выиграете, с меня сюрприз! — восторженный голос Мардж.

— Жду не дождусь! — Эта фраза Лайне стала последней каплей.

Гермиона, у которой на лице и так всё было написано, раздражённо хмыкнула. Она, наверное, даже не заметила, что Драко смотрел сейчас в её карие глаза и всё понимал.

— Я сейчас в учебную, идёшь? — обратился к ней Малфой, пытаясь казаться безразличным, но спросил он это не просто так.

— Да… я как раз собиралась… — Враньё. — Тор, — обратилась она к молодому человеку спустя мгновение, но он был слишком увлечён беседой. — Тор, я к себе. — Вторая попытка была более успешной: дурмстранговец повернул голову в её сторону и кивнул.

— Конечно, до вечера, Гермиона, — наклонился он к ней и чмокнул в губы. Грейнджер ещё пару секунд стояла, словно парализованная, но он уже отвернулся к Мардж и продолжил оживлённую беседу.

* * *

Дорога до учебной в полной тишине показалась целой вечностью.

Драко просто считал, что говорить здесь что-то будет абсолютно лишним. Всё и так было понятно, ему, по крайней мере, точно. Гермиона, очевидно, прокручивала в голове эти неприятные моменты, потому что, когда он украдкой посмотрел на неё, она была погружена в свои мысли.

В какой-то момент ей даже стало стыдно, что Малфой наблюдал последнюю сцену, видел пренебрежение Тора по отношению к ней, как будто слизеринец будет злорадствовать или упрекать её в этом… Когда они пришли, она ни на секунду не задержалась в учебной, быстрым шагом отправившись к себе.

Пару минут она сидела на кровати, бесцельно открывая и закрывая веер, неудобный бесполезный атрибут, затем подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Перед ней стояла худая девушка в мешковатом средневековом платье… Совсем не та, которую она видела сегодня утром. Боже, когда она успела так похудеть? Глаза были покрасневшими, как будто она не спала всю ночь. Волосы уже не были уложены идеально ровно. Почему у неё вечное гнездо на голове? Она с раздражением сорвала с волос золотистую ленту и растрепала их ещё больше.

«Идиотка», — прошептала она, чувствуя, как закипало всё внутри.

«Если вы выиграете, с меня сюрприз!»

Особенно раздражающим был тот факт, что она абсолютно не знала, как вести себя с Тором. Он ведь уже извинялся, признавался ей в искренней симпатии, говорил столько красивых слов… И что дальше?

* * *

Когда директор встал со своего места, в зале воцарилась мёртвая тишина.

Этот ужин ждала вся школа. Гермиона поймала себя на мысли, что практически не нервничала, ведь всё равно уже решение о победителях принято. Если честно, она даже не знала, хотела ли она этой победы.

Эмиль заметно беспокоился, он даже не притронулся к яблочному пудингу, который так нахваливал ещё месяц назад. Староста скомкал и изодрал в клочья несколько салфеток, но и это вряд ли ему помогло. Лишь после того, как сидевшая рядом с ним Рози положила руку ему на плечо и сказала что-то ободряющее, его напряжение немного спало.

— Мы хотим поблагодарить всех, кто проделал такую трудную и интересную работу… — На самом деле, всё, что Витшов говорил дальше, мало кто слушал. Гермиона подумала, что, если бы она была директором, она не стала бы томить ожидающих школьников, а сразу приступила бы к оглашению результатов. — …как мы уже отметили. И в этом году победителем становится… «История первого мага»! Поздравляем!

От шума, который наполнил зал, заложило уши. Стол семикурсников чуть не перевернулся, когда все сидящие за ним ученики вскочили и с радостными криками бросились поздравлять друг друга. Правда, директор достаточно быстро попросил их вернуться на свои места, иначе беспорядка было бы не избежать.

В честь окончания фестиваля на столах появились черничные пироги, украшенные взбитыми сливками и шоколадом, а победителей по традиции ждал отдельный приз.

* * *

После ужина за Гермионой зашёл Тор, предложив немного пройтись. Когда Гермиона гордо отказалась и напомнила ему про Мардж, которая, вероятно, ждала его со своим сюрпризом, он искренне расхохотался. Он, наверное, и правда не понимал, что заставлял гриффиндорку на него злиться, и сводил к шутке все попытки Грейнджер от него отвязаться. Он вновь делал комплименты, смешно извинялся, серьёзно признавался ей в симпатии, и наконец произошло то же, что и в прошлый раз. Гермиона поверила. Да, Тор нравился ей! Конечно, она не была доверчивой, естественно, она понимала, особенно после слов Малфоя, что у него вряд ли серьёзные планы. Но, может, стоило дать ему ещё один шанс?

Хотя вечеринкой это вряд ли можно было назвать, к девяти в гостиную пятого этажа подтянулось приличное количество студентов. Колин настроил старое радио, давно брошенное здесь кем-то из выпускников, и помещение наполнилось негромкой музыкой.

Хольм выглядел абсолютно счастливым, ему нравилось купаться в одобрении и выслушивать комплименты от друзей. Он явно уже отметил победу до того, как прийти сюда, но это ни в коем случае не лишало его привычного обаяния.

Малфой обсуждал что-то в компании Корнелла, Ларсон и двух её подруг. Гермиона до сих пор не могла понять, что же его связывало с Астрид. Та вновь висела на нём, обнимая, гладя по волосам и всячески показывая свою заинтересованность. Может, так и нужно вести себя с парнями? Может, этого не хватало Тору?

Лайне познакомил Гермиону с очередными друзьями. Братья Фенр были довольно общительными, что избавляло её от необходимости в напряжении придумывать темы для беседы, всё как-то получалось само собой.

— Вот ты где! — гриффиндорка вздрогнула, услышав радостный голос Марджори, которая тут же направилась в их сторону вместе с незнакомой блондинкой. — Поздравляю! Я же говорила, что вы победите, у остальных просто не было шансов! — Она как бы невзначай дотронулась до плеча Лайне, очаровательно улыбаясь.

— Спасибо, Мардж, у тебя хороший вкус, — ответил парень.

Она была красивой. Маленький нос, изумрудные глаза, ровные белоснежные зубы…

— Хотела подойти после ужина, но ты уже убежал, — мягко произнесла девушка.

— Да, решили прогуляться, — почему-то он не добавил, что с Гермионой, и гриффиндорка действительно перестала что-либо понимать.

Этот взгляд.

Тор просто смотрел Марджори в глаза чуть дольше, как будто договариваясь о чём-то. Что между ними было? Кто был инициатором? Неужели это просто такая двойная игра со стороны Лайне? Игра, в которой всех всё устраивало, по крайней мере, внешне… Он приобнял Гермиону за плечи, но прикосновение это казалось совершенно неуместным.

— Совсем забыла про сюрприз. — Потрясающая мимика. — Гермиона, ты не против, если я уведу Тора на минутку? — Хотя она всё равно не собиралась дожидаться разрешения гриффиндорки.

— Вообще-то против. — Гермиона сама не понимала, как решилась твёрдо произнести это.

— Я быстро, — как-то виновато произнёс парень, видимо, сомневаясь, как лучше поступить.

Гермиона оглянуться не успела, как осталась в компании новых знакомых. Она ощущала гнев и жгучую обиду, как будто её бросили, хотя, наверное, это так и называлось. Хорошее настроение, в котором она пребывала последний час, моментально улетучилось, и она решила, что смысла находиться здесь больше не было.

* * *

В глубине души Гермиона была благодарна Джейлин, которая поймала ее на входе и не позволила отправиться к себе и предаться мыслям о Торе. Отметить победу в привычной компании было неплохой альтернативой.

— Хочу повеселиться, — сообщила Соммерс, размещая на потолке учебной старост самонадувающиеся шары. — Главное — вести себя тихо. Помнишь, как в прошлом году Флауч стучал к нам несколько раз? — рассмеялась она.

— Тоже мне, вспомнила, — посмотрела на неё Роуз, укладывая подушки на полу. — Это был конец года, и мы тогда явно перегнули палку. Эмиль лез через окно, а снаружи дежурил Локк, это было просто самоубийство!

— Удивительно, что его не поймали.

Эмиль, Колин и Драко появились лишь спустя полчаса, практически перед самым отбоем, и они явно были настроены на долгий вечер.

— С ума сойти. — Эмиль выглядел неподдельно восхищённым.

В учебной старост царил приятный полумрак. Тёплое мерцание свечей добавляло загадочности этой уютной комнате, а множество воздушных шаров, покрывших весь потолок, создавали ощущение настоящего праздника. В комнате было тепло, рядом с привычным кругом из подушек горел камин, а посередине стояли шесть бокалов и бутылка эльфийского шампанского, припасённая Рози после последнего похода в Сейерхейм.

— Вот это да. — Брови Колина поползли вверх.

Лишь Драко молча оглядел комнату и остановил свой взгляд на Грейнджер, улыбка которой была сейчас такой искренней, и от этого ещё более очаровательной.

— Никогда бы не подумал, что это наша учебная, — произнёс Хольм, оглядывая атмосферные декорации.

Он подошёл к девушкам и обнял их по очереди. Рози он сжал в объятиях крепче, чем остальных, закружил и, закрыв глаза, поцеловал в щёку.

Комната моментально наполнилась весёлыми возгласами и комментариями.

* * *

Следующие полчаса пролетели незаметно. Гермионе вновь было стыдно за подобное времяпровождение, но она успокаивала себя тем, что это происходило нечасто. Мысли о Лайне портили настроение, и ей хотелось поскорее от них избавиться, каким бы неподходящим ни казался способ. Кстати, это начало получаться, потому что мешать шампанское и огневиски не стоило однозначно.

Грейнджер посмотрела на окружавших её людей и вспомнила, как впервые попала в учебную старост на вечер откровений, искренне считая, что никогда не сможет довериться кому-то, кроме Гарри и Рона. Всё так меняется…

— Правда или действие? — Колин загадочно посмотрел на Джей.

Жаль, они не играли в это раньше, оказалось довольно весело. Они все пришли к выводу, что эта нехитрая игра лишь для тех, кто выпил достаточно, чтобы быть честным или вытворять глупости.

— Правда, — не сомневаясь, ответила Соммерс.

— Хорошо, — задумался Корнелл. — Скажи, с кем из профессоров ты была бы не против переспать.

Боже, какой маразм…

— Ты извращенец, Колин, — Джей поморщилась. — Но я отвечу. — Она задумалась, накручивая на палец прядь волос. — Если судить объективно, из всех них самый симпатичный — Локк. Он, по крайней мере, не такой старый, — продолжила она. — И не похож на…

— Фу! — почти хором сказали остальные.

— Он омерзителен, — нахмурилась Гермиона, до этого не произнёсшая ни слова.

— Девочки, вы не понимаете, — закатила глаза она. — У Локка, насколько я знаю, есть свой дом в Лондоне, он не женат и зарабатывает неплохо на лекциях для маггловских студентов. Он наверняка нормальный мужик, просто пока не нашёл, ради кого стоит это показывать.

— Неожиданный выбор, — скривился Колин.

— Ты спросил — я ответила, — беззаботно пожала плечами она. — Правда или действие?

Рози тоже выбрала правду, и ей пришлось признаться, что наибольшее раздражение из студентов по обмену у неё вызывал Тору Кида. А вот Эмиль, заикаясь, пел первый куплет гимна школы, встав на стул и нацепив ночную Бергман.

Драко выбрал действие.

— Ты разочаровал меня, друг, — наигранно обиженно сообщил староста. — Я так хотел, чтобы ты выбрал правду, вот серьёзно…

— Вот после этого я точно не выберу правду, — напрягся Малфой, и у него были на это причины.

— Не дави на него, — Роуз положила руку старосте на плечо, — загадывай.

— Дай подумать… — От его былого веселья не осталось и следа.

Зачарованные свечи моментально отреагировали, создав загадочное затемнение. Было ощущение, как будто кто-то невидимый играл со светом, сотворяя эффекты, чтобы впечатлить таких же невидимых зрителей.

— Поцелуй девушку слева. — Хольм с интересом посмотрел на Драко, а затем до краёв наполнил его бокал.

Ухмылка Малфоя показалась какой-то неопределённой. Совершенно непонятно было, о чём он думал, ведь слева от него была Гермиона…

Похоже, никого из компании подобные задания не смущали. Рози два круга назад досталось то же самое, только партнёром был второй староста, и это было лишь развлечением.

Драко странно посмотрел на Эмиля.

— Я не буду этого делать, если ты против, — наконец обратился он к Грейнджер, и она вновь не смогла прочитать его эмоции.

Может, она и должна была протестовать. Но зародившаяся мысль о маленькой мести Тормунду Лайне была сильнее укола совести.

— Поцелуи же ничего не значат, — пожала плечами Грейнджер, изображая безразличие. — Это просто игра.

Что, серьёзно? До этого ты докатилась?

Малфой усмехнулся. Наверняка ему всё равно, кого целовать в таком состоянии.

Они сидели совсем близко. Гермиона не могла сказать, что чувствовала сейчас что-то особенное. Она просто не хотела придавать этому действию большого значения, это всего лишь игра и ничего больше.

— Закрой глаза, — тихо сказал он.

Гриффиндорка глубоко вздохнула и подчинилась.

— Надеюсь, ты не будешь пыта…

— Помолчи, — шёпотом оборвал её он.

Через мгновение он нежно взял её лицо в свои ладони. Его руки осторожно прикасались, словно изучали её кожу… Что он делал… Наконец Драко едва ощутимо потянул её за подбородок и мягко поцеловал в губы.

Это длилось всего несколько секунд и было так чувственно, невесомо, странно… Ни похоти, ни наигранной страсти, ни грубости с его стороны. Просто поцелуй, который рождал дурацкие вопросы.

Но Малфой уже отстранился и уставился на камин, в задумчивости вращая свой бокал.