Травник из Лютного переулка (джен)

В лавку к старьевщику захаживает самый разномастный народ.

У каждого свои причины: кто-то за дешевыми книгами; кто-то в поисках редких вещиц, кто-то пытается продать из своих запасов.

Рон убежден: никто и ничто не даст такого опыта, как работа с людьми. К каждому нужно найти свой подход, каждого нужно оценить и подобрать то, в чем он нуждается. Неважно, будет ли это благородная богатая дама из семейства Блэк или семья маглорожденных, впервые оказавшиеся в Магическом Лондоне.

Рон не умел оценивать вмиг состояние клиента по его внешнему виду за пару мгновений, но он активно учился. Наблюдение и терпение ― главные качества, которые он сумел привить себе, буквально усмиряя собственную неуемную натуру. Тут-то и пригодилась любовь к шахматам. Когда выдавалась свободная минута, Рон упрашивал Альсивариуса сыграть с ним партию-другую. Иногда они засиживались допоздна и мать буквально за ухо притаскивала пропавшего сына домой.

Рон лишь смеялся на причитания матери и потирал пострадавшую часть тела. За всеми словами слышалось искреннее беспокойство. Броши в семье так и не сняли, несмотря на то, что после того случая прошло довольно много времени. Зато, как искренний прогресс ― ему стали давать мясо. Правда, только в отварном виде. Что-то там с желудком, как заявил колдомедик после вопроса Рона, почему такое разделение в еде.

Рону пришлось смириться и внимательно смотреть за тем, что ему подавали в пабах и кофейнях. Не всегда удавалось вернуться домой вовремя, а кушать хотелось практически постоянно. Так что он уточнил у матери, что еще ему было нельзя. Оказалось, довольно много вещей.

Однако Рон не жалел об этом. Сам виноват. Нечего было жрать плод творческих усилий близнецов. Ведь прекрасно знал их характер, но все еще попадался на удочку этих хитрецов.

Впрочем, Эффи, его маленький друг, активно занимал все свободное время этих прохвостов, вмешиваясь в их эксперименты. Что он там делал, было непонятно, но Рон его попросил приглядеть за этими оболтусами. Вот брауни и выполнял его просьбу со всей ответственностью. Порой Джордж вываливался из комнаты весь взмыленный, пропахший гарью и некоторыми особенно вонючими ингредиентами, с ошалевшими глазами, но до невозможности счастливый.

Как считал Рон ― для близнецов, так же как и для отца, важным был не результат, а сам процесс. Что-то делать, смешивать, перетирать, превращать одно в другое. Причем, чем медленнее процесс, тем лучше. Наверно, поэтому их не смогла увлечь трансфигурация. Там результат видел практически сразу. А чтобы овладеть отсроченной высшей трансфигурацией, нужно было получить звание не ниже Мастера.

Потому Фред с Джорджем и отдали свое сердце зельеварению. Правда, они его пытались совместить с артефакторикой, а это был, по словам Персиваля, совсем не школьный курс.

Сам Рон ощущал себя счастливым. Он пришел к пониманию, что воспоминания Роба еще не делают его выдающимся волшебником. По сути, он ничего толком и не умел. Знал, как сделать правильно, но не умел делать.

Луна Лавгуд, с которой он периодически виделся, сказала, что это похоже на заклятие абсолютной памяти. Но запомнить прочитанное и умение сделать ― совершенно разные вещи.

Этому он находил не раз подтверждение. Он не мог сварить простейшее зелье, не мог ездить верхом на лошади, не мог драться так, как раньше. Ему даже приходилось убегать от садовых гномов, когда он умудрился разворошить их гнездо. Джинни хохотала до упаду, а вот ему, покусанному за ноги, было совсем не смешно.

Даже Персиваль улыбнулся скупо, скрывая веселье.

Наверно, так бы и продолжалось, если бы не один забавный случай. Рон как раз закончил сортировать притащенный хлам, когда колокольчик над входной дверью легко зазвенел, оповещая о приходе клиента.

Старика Альсивариуса в лавке не было и Рон остался присматривать за товаром.

Высокий мужчина с длинной бородой и волосами, настолько длинными, что на них можно было бы навесить целую россыпь заговоренных бубенцов вошел в лавку. Рон его мгновенно узнал. Да и как можно было не знать того, карточки с чьим изображением лежали под кроватью? Как можно было не знать того, кто периодически приходил к ним в дом по поводу проказ близнецов?

― Добрый день, молодой человек, ― добродушно поздоровался с ним директор Хогвартса, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов и вместе с этим ― самый сильный волшебник Магической Англии. Его лиловая мантия с расшитыми на ней серебряными звездами задорно поблескивала и Рон, словно наяву ощущал, как у него начинает болеть голова от столь ярких цветов.

― Хорошо, Рональд, ― улыбнулся тот. ― Вижу, ты уже совсем освоился с работой и выглядишь самостоятельным взрослым волшебником. Молли про тебя рассказывала с такой гордостью. Так что не слушай ее ворчание.

― Спасибо, мистер Дамблдор, ― поблагодарил Рон мужчину. Да и что он мог сказать? Спросить, почему его мать общалась так близко с Великим Волшебником? Так он и так знал ответ. Сложно не сблизиться, когда у тебя учатся пять детей в Хогвартсе, скоро будет учиться шестой и приходится практически каждые выходные посещать школу из-за проделок неугомонных сыновей. Да и раньше, во время Первой магической войны, его родители весьма активно общались с Альбусом Дамблдором. Рон не знал подробностей, но по оговоркам Билла они вместе сражались против темных магов.

Газетная подшивка хранилась в архивах, так что особо почитать и ознакомиться с этой темой было нечего. Родители не хранили у себя никакие журналы, кроме некоторых выпусков, посвященных кулинарии. Это была вотчина матери и Рон даже не думал совать нос в ее дела.

Пока он размышлял о делах семейных, Альбус Дамблдор что-то искал среди недавних артефактов, которые продал один обедневший, но древний ирландский клан. Альсивариус купил у них целых три ларя различного барахла.

Кажется, те и сами были рады избавиться от старой рухляди, что несколько десятилетий хранилась у них в закромах.

Вот спрашивается, кому может понадобиться хрустальный шар для гадания, который показывает только плохие варианты будущего? Словно говорит, что вот не надо туда ходить, там тебе не только кирпич на голову брякнется, но еще и молния ударит, темный маг проклянет, а мимо проходивший вампир высосет всю кровь, не устояв перед запретом.

Или кальсоны с начесом, защищающие от недержания. Надеваешь и можешь не опасаться, что опозоришься перед другими магами.

Чего только не придумают люди, лишь бы денег срубить.

― Рональд, ― Дамблдор подошел совершенно бесшумно и напугал его едва ли не до икоты. Книга про выведение фурункулов проклятой жабы совершенно некультурно свалилась на пол, подняв столб пыли. ― Какова цена этого артефакта?

― Какого? ― Рон поспешно поднял упавшую книгу и разогнулся, пытаясь посмотреть, на что именно указывал волшебник. ― А, этого… ― он почесал затылок, так как совершенно не помнил, чтобы Альсивариус осматривал эти артефакты. В руках у Дамблдора были очки-половинки, причем одна дужка немного отходила и висела на одном честном слове. ― Кажется, он говорил что-то о четырех галеонах…

Рон, наконец, сумел вспомнить бормотание старика, ворчавшего о том, что стоящие вещи давно уже днем с огнем не сыскать. Только и нужно идти, чтобы перекупить, к Горбину или Флетчеру.

― Хорошо, ― Дамблдор улыбнулся и отсчитал нужную сумму, оставив ее на прилавке.

― Мистер Дамблдор, ― окликнул его Рон, когда тот уже собрался уходить. ― У вас же отличное зрение. Зачем вам очки?

― Видишь ли, молодой человек, ― добродушно произнес волшебник. ― Иногда очки нужны не для зрения. Иногда очки нужны совсем для другого.

― Для чего?

― Они отлично сочетаются с моей мантией.

Дамблдор подмигнул ему и вышел из лавки, а Рон остался стоять с отвисшей челюстью. Кажется, директор школы Хогвартс тот еще загадочный фрукт.

Именно к этой мысли он пришел и решил узнать как можно больше о месте, где ему предстоит учиться следующие семь лет жизни.

Узнать больше о Хогвартсе и школах волшебства.

Этот случай представился ему достаточно быстро. Да что там — достаточно было перехватить братцев, приклеившись к ним банным листом. Кого еще ему спрашивать, как не тех, кто учится в этой самой школе уже целый год?

Щенячий взгляд давно не действовал на старших представителей семьи Уизли, получивших иммунитет благодаря Джинни, но вот за несколько припрятанных кусков фирменного пирога с почками, можно было сторговаться. Рон решительно прошел в комнату близнецов и уселся на кровать Джорджа.

Кровать Фреда была похожа на свалку из макулатуры и наполовину истлевшего гербария, так что садиться туда Рон не рискнул. Кто знает, вдруг под его задницей окажется разлито какое-нибудь забористое зелье и всем известная часть его тела превратится в какую-нибудь страховидлу, расколдовывать которую будут всем отделом Мунго. Нет, уж, спасибо. Рон как-нибудь обойдется без того, чтобы сверкать голым задом на всю магическую больницу.

― Ронникинс! ― воскликнул Фред. ― С чем пожаловал к своим ничтожным и бесталанным братьям? Решил одарить своим великим вниманием столь незначительных личностей?

― Да так, ― Рон решил проверить прочность кровати и немного попрыгал на ней, отчего пружины ощутимо заскрипели и издали очень неприятный звук. ― Хотел кое-что спросить.

― И что же такой великий маг, как наш Ронникинс, решил уточнить у своих братьев? ― тут уже к разговору подключился Джордж, до этого копавшийся в стопке книг, напоминавшей Пизанскую башню. Вот-вот рухнет. ― Кстати, это моя кровать. ― он кивнул на нее, выразительно глядя на Рона.

― Не твоя, а наша, ― поправил Фред.

― О, великие Фордж и Дред! ― хитро улыбнулся Рон. ― Не соблаговолите ли наставить своего брата на путь истинный, рассказав ему тайну важную?

― О, брат, ― ухмыльнулся Фред, ― Ронни научился льстить.

― Да, брат, ― Джордж заинтересованно глянул на Рона, бросив стопку книг. Подошел ближе и сел рядом, приобнимая за плечи. ― Он так вырос.

В комнате на мгновение повисло молчание. Каждый ждал следующего шага собеседника. В комнате едва уловимо пахло златоцветом, душицей и горечавкой. И совсем немного ― ледяным эдельвейсом, найти который было не так просто. А еще он использовался в ряде специфичных зелий. Рон мог бы сказать об этом. Сказать о каждом из растений, который братья использовали совсем недавно. Рассказать о всех вариантах сочетаний. Но это был бы уже не он, Рон Уизли. Это был бы Роб Уэсли. Древний человек, знающий все о зельеварении и травах.

Надо ли ему привлекать внимание близнецов к себе?

Рон немного откашлялся и спросил:

― Что вы можете рассказать о Хогвартсе?

Близнецы опешили. Переглянувшись, они переспросили.

― Ты пришел к нам, чтобы узнать о Хогвартсе?

Рон согласно кивнул.

― Да. Я недавно встретил Альбуса Дамблдора. Он показался мне довольно интересным…

Близнецы захохотали. Джордж навалился всем весом на Рона и можно было чувствовать всем телом, как тот трясется от смеха.

― Альбус Дамблдор! Величайший маг этого времени! Показался нашему Ронникинсу довольно интересным… Если мы расскажем об этом Ли Джордану, тот точно сочтет это лучшей шуткой века!

Рон и не думал обижаться. Он знал, как это выглядит в глазах других людей: ребенку понравился старый маг и тот пришел узнавать о нем у братьев. Как тут не посмеяться. Но Рон знал, что его интерес лежит куда глубже, чем можно увидеть обычным взглядом. Альбус Дамблдор не просто так пришел к нему в лавку. Не просто так расспрашивал Рона, умело заговаривая зубы. И потом ушел, купив безделушку, которая вполне себе могла оказаться настоящей находкой для их лавки.

Да и эта школа… слишком странная. Слишком таинственная. А ему в скором времени ехать туда и только нарглы Луны Лавгуд знают, с чем там ему придется столкнуться.

― Итак, что ты хотел узнать? ― отсмеявшись, близнецы приняли более серьезный вид. ― Учти, рассказывать, как будет происходить распределение, мы не имеем права. Это обряд слишком важный для первокурсника, поэтому можешь спрашивать обо всем, кроме этого.

― В школе несколько факультетов, верно? ― начал спрашивать Рон. ― Но чем они отличаются? В чем такая разница между факультетами, что на одни стремятся попасть, а на другие не хотят? Есть ли какие-то отличия, которые делают факультет соответствующим своему основателю? Где располагаются гостиные и как туда попасть? ― заметив недоверчивый взгляд близнецов, Рон усмехнулся: ― Не думайте, что я поверю, будто вы не облазили все четыре гостиные еще в первые дни учебы. Это не в вашем характере.

― Да уж, ― протянул Фред. ― сдается мне, братец Фордж, ты не думал, что вопросы Ронникинса будут такими…

― Верно, братец Дред, ― кивнул Джордж. Повернувшись к Рону, он уточнил: ― Это все, что тебя волнует? И почему ты спрашиваешь нас, а не Перси? Он ведь староста.

― Я не могу спросить об этом Персиваля, именно потому, что он староста, ― заметив недоумевающий взгляд, пояснил: ― Он скован правилами по рукам и ногам, и отвечать будет так же. А вы нарушаете правила и можете рассказать о Хогвартсе без прикрас.

― Мы же гриффиндорцы. Мы можем говорить только то, что вдалбливают нам в головы учителя и все вокруг. Что Гриффиндор факультет храбрецов, а Слизерин только для темных магов. Что на Рейвенкло учатся одни умники и зануды, а Хаффлпафф создан только для неумех и тюфяков.

― А на самом деле?

― На самом деле… ― Фред вздохнул. ― На самом деле все куда сложнее. Да, твою жизнь определит тот факультет, куда тебя распределят. В обществе всегда будут спрашивать первым делом, с какого ты факультета, иногда презрительно хмыкая, если он не соответствует их мнению. Но, сказать тебе по правде, Ронни, это лишь часть истины. На Гриффиндоре мало храбрецов. Факультет похож на стаю и нет нормального человека, способного объединить всех. Все грызутся друг с другом, словно псины за кость и радуются подачкам директора Дамблдора, словно это они избранные маги. На Слизерине все то же самое, только с точностью до наоборот. Все кичатся своей чистой кровью, но на деле там так же мало сильных магов. А те, что есть, предпочитают сидеть в тени и не отсвечивать. Разгром Неназываемого слишком сильно ударил и по их кошелькам, и по их самолюбию. Рейвенкло и Хаффлпафф слишком мутные. На виду одно, но на самом деле, кто знает, что творится за дверьми их факультета. Рейвенкло больше одиночки. Там каждый сам за себя.

― А Хаффлпафф?

― Хаффлпафф похож на болотную ряску. Ярко, красиво, но за невинным видом скрывается бездна. Сказать по правде, ― тут Фред на секунду замолчал, словно раздумывая, ― в Первой Магической пострадало меньше всего выходцев с этого факультета. Сложно поверить, но это так. Мы как-то заглянули, любопытства ради, в отдел статистики Магического Правопорядка. Там это все фиксировалось, Мордред поди разбери зачем. Больше всего погибло именно гриффиндорцев.

― Занятно… ― пробормотал Рон. ― А что с их гостиными?

― Тут все просто, ― инициативу перехватил Джордж, дав другому близнецу отдохнуть. Этот разговор сильно выматывал, так как приходилось говорить вслух все те вещи, которые скрывал ото всех, в том числе и от самого себя. ― Гостиная Гриффиндора находится в башне. Роль двери выполняет портрет. Называешь пароль и проходишь. В Слизерине есть похожая вещь, только там стена и открывается также по паролю. Пароли меняют раз в неделю. В Рейвенкло нужно дать ответ статуи орла. Он загадывает загадки и если не решишь, то в гостиную не попадешь. В Хаффлпаффе нужно стучать по бочкам. Определенную мелодию. Если неправильно стучать, то можно получить уксусом в лицо.

― Прямо уксусом? ― не поверил Рон.

― Прямо им, ― подтвердил Джордж со смехом. ― Ли Джордан как-то пытался попасть, так вонял три дня, так как запах ничем не выводился. Бедолаге пришлось покупать новую мантию.

― Спасибо вам за честность, ― Рон положил на кровать куски заранее припасенного пирога с почками, так любимого близнецами. ― Это очень важно для меня.

― Всегда рады поболтать с тобой, братец, ― бросил повеселевший Фред. ― Особенно, когда знаешь, чем можно отблагодарить нас за такую полезную информацию.

Рон усмехнулся. Его расчет был верен. Только близнецы, своими шалостями взбудоражившие весь Хогвартс, могли дать ему ответы на вопросы, которые он искал. Как он и думал, за простыми разделением на факультеты крылось нечто более глубокое. Только вот кому это нужно? И было ли это изначальной целью основателей? Или все стало таким после Первой Магической Войны?

Можно ли поступать на факультет Гриффиндор, где учились все Уизли или ему придется искать свой собственный путь?

Рон решил спросить еще своего нового знакомого, Невилла Лонгботтома, так как чуял, что тот может тоже поведать ему много интересного про школу, в которой предстоит учиться им обоим.