Червь (джен)

Эми сидела на кровати, уставившись на листок бумаги в руках. Вместо заголовка на нём были стилизованный силуэт супергероя с развевающимся плащом и подпись "Гильдия" справа.

“Г-же Кэрол Даллон.

Брандиш, позвольте мне выразить соболезнования в связи с утратой Вашего деверя и племянника и ранением Вашего мужа. До меня дошли слухи, что Новая Волна собирается прекратить деятельность, но какое бы решение вы ни приняли, я Вас в нём поддержу. У нас слишком мало героев и героинь, чтобы не почувствовать потерю, и ещё меньше тех, на кого могли бы равняться люди и паралюди. Если когда-нибудь Вы испытаете финансовые проблемы, будет достаточно обратиться к нам, и мы найдём для Вас место среди сотрудников Гильдии, не носящих костюм супергероя.

Зная, через что Вы прошли в последнее время, с тяжёлым сердцем вынуждена сообщить Вам ещё одну плохую новость. Маркиз, отбывающий приговор в Бауманском центре содержания паралюдей, упомянул в беседе с другим заключённым, что опасается за жизнь своей дочери. Я проверила все известные мне факты и выяснила, что он имел в виду. Должна предупредить Вас, что Всеотец мог заранее организовать покушение на Эми Даллон, чтобы отомстить за смерть собственной дочери от рук Маркиза.”

Она должна была остановиться на этом. Бумага лежала на тумбочке Кэрол, и Эми нашла её, собирая сменную одежду для Марка с неделю назад. Кэрол, вероятно, читала ему поздно ночью, и, возможно, забыла убрать письмо подальше из-за изнеможения и мелких домашних дел, которые наваливались на неё каждое утро, стоило только проснуться. Муж-инвалид и десятилетняя карьера героя давали о себе знать.

Эми знала, что не следует читать чужие письма, но её внимание захватил заголовок. Понимая неопределенность в судьбе своей семьи, она решила прочесть, чтобы узнать, не собираются ли они присоединиться к Гильдии, если произошло что-то ещё, что заставит их отвлечься от текущих забот.

Теперь эта дверь была открыта, и она никогда не сможет её закрыть. Она не сильно беспокоилась о возможном нападении на неё. Нет. Шокировало знание, кто её отец. Она даже подозревала, что, как и сказала ей Сплетница месяцы назад, она всегда это знала. Просто до этого момента не было причин сложить все кусочки головоломки вместе.

Маркиз был восходящим криминальным авторитетом в старые недобрые времена Броктон Бэй. Времена, когда злодеи стекались в город, чтобы заработать на буме технологического и банковского сектора, нанимали подручных из неудачников и безработных докеров. Герои тогда ещё не были организованы, а злодеи были уверены в себе и, не раздумывая, убирали их со своего пути. Маркиз не был исключением.

“Старые недобрые времена”, как называют то время Кэрол и Марк. Теперь героев было больше, и наметился некий баланс между хорошими парнями и плохими, но тогда всё было намного хуже. Настоящий бардак.

Маркиз относится к остеокинетикам. Он мог манипулировать как своими собственными костями, так и костями своих врагов, если их удавалось обнажить. Он был настолько известен, что она слышала о нём даже спустя десять лет после того, как он оказался в тюрьме. Когда-то он жил на окраине города, в большом доме в лесу, у основания горы.

Она подумала, что, может быть, в этом есть и что-то знакомое. Было ли это её воображение, когда расплывчатое изображение дома пришло на ум — рабочий кабинет с чёрным кожаным креслом и бесчисленными книжными полками. Или это какое-то реальное воспоминание из детства?

По всем отзывам, он был бессердечным и чёрствым. А она? Она больше не могла заставить себя сопереживать, когда ходила в больницы лечить раненых и больных. Это была обязанность, она заставляла себя это делать, потому что другие не поймут, если она откажется. Она вылечивала несколько человек, а потом теряла всякую способность сопереживать.

Что ещё она знала про Маркиза? Она смутно вспомнила, как дядя Нейл рассказывал о нём, когда объяснял Лазер-Шоу психологию злодеев. Были непредсказуемые злодеи, которых сложно остановить, потому что невозможно угадать, где они в следующий раз ударят, но новички при этом делали ошибки, которые можно было использовать. Ещё были организованные. Осторожные, отточившие стиль до совершенства, они повторялись, демонстрировали шаблоны, которые умный герой мог использовать чтобы угадать, где они ударят в следующий раз, у таких злодеев часто были правила или ритуалы, которые можно было против них использовать.

Нельзя сказать, что один тип злодеев умнее другого или лучше. И те, и другие представляли проблемы для местных властей и кейпов. Маркиз был из второй категории — перфекционист, шаблонный убийца. У него, как объяснил Нейл, было извращённое чувство чести. Он не убивал женщин и детей.

Собрать полную картину оказалось несложно. Она помнила, как Нейл быстро сменил тему, когда понял, что она слушает. Он прямо не сказал, как они поймали Маркиза, но она могла представить, что они воспользовались слабостями, которые подчёркивал Нейл. Отправить Леди Фотон, Брандиш и Флёр против него. Добавить то, что там была маленькая Эми, и Маркиз оказался слишком занят соблюдением своих принципов, чтобы оказать серьёзное сопротивление.

Это был он. Всё сошлось, невзирая на её желания.

Как же всё отвратительно сложилось. Она сама оказалась отвратительной.

В дверь постучали. Она поспешила спрятать бумаги.

— Войдите, — сказала она через пару секунд, которые ушли на то, чтобы собраться.

Кэрол открыла дверь и начала надевать перчатки костюма.

— Эми?

— Да?

Прошло несколько секунд, прежде чем Кэрол подняла взгляд с перчаток и встретилась взглядом с Эми. И взгляд был жёстким, обвиняющим.

— Говорят, в Депо раздаётся странный вой. Слава и я собираемся в патруль, проверить.

Эми кивнула.

— Ты можешь присмотреть за Марком?

— Конечно, — тихо сказала Эми. Она встала с постели и двинулась к двери. Кэрол не отошла, а осталась на месте, сверля её взглядом. Эми подошла к двери и вынужденно остановилась, ожидая пока Кэрол заговорит.

Но Кэрол молча повернулась и покинула дверной проём. Эми кротко последовала за ней.

Они не понимают!

Марк был в зале, сидел на диване. Он больше не мог надеть костюм и быть Бризантом, он почти не мог двигаться. У него был повреждён мозг. Технически — амнезия, но не того вида, что показывают в кино и по телевизору. Марк потерял навыки, которые выучил в течение жизни. Он потерял способность ходить, говорить предложениями, держать ручку и водить машину, он потерял практически всё, что отличает жизнь от существования.

Всё, что можно было восстановить, медленно восстанавливалось и быстро забывалось, как будто его мозг стал треснувшим стаканом, который пустеет быстрее, чем наполняется. Они терпеливо работали с ним, помогали ему ковылять между ванной, залом и туалетом. Они работали с ним до тех пор, пока он почти мог сам поесть и сказать несколько слов, и они не пытались давить на него, чтобы добиться большего.

Виктория уже была в костюме Славы и снимала слюнявчик с его шеи, прикреплённый, чтобы не пачкать одежду при еде. Приёмный отец Эми повернулся и мягко улыбнулся, увидев двух других членов своей семьи. Всё, что Эми могла сделать — не отвести взгляд и улыбнуться в ответ.

— Мам, ты готова? — спросила Виктория.

— Почти, — сказала Кэрол. Она нагнулась к Марку и поцеловала его, и он грустно улыбнулся, когда она отодвинулась. Он пробормотал что-то личное и милое, не для ушей его дочерей, и Кэрол в ответ шепнула что-то ему на ухо. Кэрол встала и кивнула Виктории, — пойдём.

Они ушли, не сказав ни слова. Не сказали “пока”, не обняли на прощание, не поцеловали.

Виктория могла хотя бы взглянуть на меня.

Эми не ожидала, что это обидит её так сильно. Не первый раз за прошедшие недели, и она это вполне заслужила.

Посмотрев на Марка, Эми почувствовала, как забилось её сердце. Она заставила себя сесть на диван рядом с ним. Он винит меня?

Всё разваливалось. Семья так и не приняла её полностью. В семье, которая работает вместе, сложно хранить секреты. Эми узнала несколько лет назад, подслушав разговор Кэрол и тёти Сары, что Кэрол сначала отказывалась брать её. Приёмная мать в конце концов согласилась только потому, что у неё была работа, а у тёти Сары — нет. И у неё был один ребенок, а у тёти Сары двое. Она взяла Эми не из любви или заботы, а из-за обязательств и чувства долга.

Марк пытался быть отцом. Он делал ей оладьи по выходным, водил куда-нибудь. Но не всегда. Иногда он забывал, иногда расстраивался или был слишком отвлечен, чтобы идти в кафе или торговый центр. Ещё один секрет, не сохранённый семьёй — у Марка была клиническая депрессия. Ему прописали таблетки, но он не всегда их принимал.

И лишь Виктория, только Виктория давала ей ощущение семьи. Виктория сейчас злилась на неё. Только “злилась” — неверное слово. Виктория была потрясена, кипела от гнева, полнилась обидой, потому что Эми не могла, не стала лечить их отца.

Они поругались, Эми не могла защитить свою точку зрения, но всё равно отказалась. С каждой секундой, что Виктория и Кэрол занимались Марком, росла дистанция между ней и семьёй. Она как могла заботилась о Марке, прерываясь только для работы в больницах. А тут ещё это письмо.

Письмо. Кэрол не злилась на неё, как Виктория. Она просто была холодна как лёд. Эми знала, что только подтверждает тёмные подозрения Кэрол, которые у той были с тех пор, как её взяли в семью. А теперь, когда Эми узнала про Маркиза, всё стало вдвое хуже. Эми поняла, что Кэрол думает, что она такая же.

Маркиз был одним из самых организованных убийц. У него были правила, он следовал своему кодексу, и Эми поступала так же. Эми не использовала свою силу, чтобы влиять на разум людей. Папина дочка, яблоко от яблони.

— Хочешь чего-нибудь? — спросила она Марка, когда был следующий перерыв.

— Воды, — пробормотал он.

— Хорошо.

Она пошла на кухню, радуясь, что у неё есть повод покинуть комнату. В поисках его пластикового стакана, лёгкого и c удобной для захвата поверхностью, она перерыла посудомоечную машину, затем наполнила его наполовину, чтобы он не был слишком тяжёлым.

Слёзы навернулись на глаза, и она склонилась над раковиной, чтобы умыться.

Она их теряла. Теряла свою семью, и не важно, как это произошло.

Значит, она должна уйти. Эми достаточно взрослая, чтобы постоять за себя. Она должна уйти по собственному решению, она поможет Марку, это будет её прощальным подарком. Ей просто надо найти в себе мужество.

Вытерев лицо рубашкой, она понесла кружку в гостиную.

Телевизор был выключен.

Может, Марк выключил его, чтобы заснуть? Эми старалась идти тихо, наступая на половицы у стен коридора, чтобы не скрипеть.

В гостиной стояла девочка лет на пять младше Эми. Её светлые волосы были завиты в колечки с кропотливой аккуратностью, но всё остальное было неопрятным, грязным. Она пристально смотрела на Марка, который пытался и не мог встать с дивана.

Девочка обернулась к Эми, и та увидела, что не вся грязь на девочке была грязью, часть была запёкшейся кровью. Девочка носила грязный фартук, слишком большой для неё, а скальпели и инструменты в карманах блестели, отражая свет ламп в углу комнаты.

Эми узнала девочку по фотографиям, которые недавно повесили в кабинете.

Ампутация.

— Привет, — Ампутация махнула рукой. На её лице появилась широкая улыбка.

— Что… Что ты здесь делаешь?

— Очевидно же, захотела с тобой встретиться.

Эми сглотнула.

— Очевидно.

Может это Всеотец когда-то договорился с Бойней Номер Девять, чтобы убить её?

Взгляд Эми пробежался по комнате, разыскивая работу Ампутации. Ничего. Она бросила взгляд через плечо, и с её губ сорвался вскрик. За спиной, не дальше шага от неё, стоял мужчина — высокий, звероватого вида, его лицо было так плотно покрыто шрамами и синяками, что в нём с трудом можно было признать человека. В одной руке он держал топор с длинной рукоятью, касавшийся лезвием пола. Топорылый.

— Бееги-и-и, — простонал Марк, обращаясь к ней. Не задумываясь, она бросилась к входной двери и распахнула её с такой силой, что картина упала со стены.

Топорылый стоял с другой стороны, загораживая выход.

— Нет, — прохрипела она, отступая в гостиную, — нет, пожалуйста.

Как? Как он так быстро туда попал? Она повернулась и увидела, что он всё ещё стоит там, в коридоре.

Двое Топорылых?

Затем первый взорвался облаком белой пыли и кровавых брызг, разлетевшихся по всей комнате. Эми услышала смех Ампутации, от которого у неё сердце ушло в пятки.

— Поняла? Догадалась, что я сделала? Повернись-ка, Халтурка.

Эми догадалась, но создание Ампутации всё равно продемонстрировало своё устройство. Он повернулся спиной к Эми, и она увидела что-то вроде раковой опухоли на затылке, плечах и руках. Только у опухоли было лицо с едва различимыми азиатскими чертами, а комки в опухоли приблизительно совпадали с внутренними органами и структурой скелета. Челюсть тела, скреплённого со спиной Топорылого, открывалась и закрывалась как у рыбы, хватающей воздух. Швы были всё ещё свежие.

— Ты смешала их вместе. Демона Ли и Топорылого.

— Да! Можешь даже не спрашивать, как это было тяжело. Представь, мне надо было делать операцию удалённо, используя роботов, потому что я потеряла бы cилы Технаря рядом с этим здоровым шкафом. И мне надо было соединить тела и нервные системы так, чтобы они могли пользоваться своими суперспособностями, не мешая друг другу.

— О, Боже, — пробормотала Эми. “Она и со мной сделает что-то подобное?”

— Знаешь, мне пришлось добавить управляющий контур и провести точечную лоботомию, чтобы Топорик меня слушался. Он мало что потерял. И раньше не отличался умом.

— А Демон Ли? — едва слышно от испуга спросила Эми.

— О, его мозг я почти не тронула. Его слегка коснулась смерть, и там были некоторые повреждения, но я их убрала. Мозг даже почти нормально работает. Он не может контролировать своё тело, но осознаёт и чувствует всё, что делает Топорик.

— Это ужасно.

— Да, результат не идеальный. Но я ведь только начала делать такие гибриды. Ещё тренируюсь. Сила Топорика не так хорошо работает, и я беспокоюсь, что они изнашиваются при телепортации, но это всё ещё одна из моих лучших работ. Целых четыре часа над этим возилась, — Ампутация сцепила руки перед грудью и стала переминаться с ноги на ногу, как будто ожидая чего-то.

Эми сглотнула. У неё не было слов.

Ампутация улыбнулась:

— Думала, что уж ты-то оценишь.

— Оценю…

— Ты единственная кроме меня, кто работает с мясом. Ну, мы, конечно, во многом отличаемся, но мы ведь и очень похожи, правда? Ты манипулируешь людской биологией, я с ней ковыряюсь. Человеческое тело — это всего лишь очень сложная соковыжималка, так ведь?

В комнату вошли остальные. Из кухни — женщина, её лицо больше походило на крысиную морду: заострённое, с вытянутым чёрным носом, окружённым грубыми швами. Ампутация добавила второй ряд зубов, сплошь клыки, так что вытянувшаяся челюсть была целиком покрыта ими. Между ними постоянно сочилась густая липкая слюна. Кожа была бледной, за исключением лица и клочков эбеново-чёрной кожи, нашитых по всему телу. Длинных чёрных волос как будто никогда не касалась вода, но самое жуткое — это пальцы, которые Ампутация заменила на какое-то подобие мачете. Ноги она изменила таким же образом, так что женщина больше не могла нормально ходить, а лишь ковыляла, касаясь пола кончиками передних когтей.

Третья Франкенштейнова солянка из двух личностей появилась из коридора, где недавно взорвался гибрид Демона Ли и Топорылого — Халтурка. Нижняя часть тела была мужчиной со сложением гориллы, с бугрящимися мускулами, и двигалась на четвереньках. Его верхняя часть росла от шеи первого тела — истощённый мужчина с длинными каштановыми волосами и бородой. Нечто вроде кентавра, только со здоровенным мужиком вместо лошадиной основы.

И были ещё другие штуковины. Неживые. Паукообразные создания из обрезков металла, без голов, только коробочки размером в пол-тостера и тонкие ножки, движимые гидравликой, каждая заканчивалась шприцем или скальпелем. С десяток их карабкались по стенам и полу.

— Крыса-Убийца когда-то была героиней, называла себя Мышью-Защитницей, одна из тех кейпов, которые любят играть со злодеями как кошка с мышкой. Переигрывала, вела себя по-идиотски, глупо шутила, чтобы её врагам было стыдно, когда они проигрывали ей. Опустошительница решила, что с неё хватит, попросила Девятку вынести Защитницу. Так что мы взялись за дело. Я победила Мышь-Защитницу и положила её на операционный стол. Остальные члены Девятки выследили Опустошительницу и её тоже прибрали к рукам. Просто чтобы разъяснить, что мы не подчиняемся приказам. Мы не мальчики или там девочки на побегушках. Так что теперь Опустошительница проведет остаток жизни с женщиной, которую ненавидела, в теснейшей дружбе.

Эми сглотнула, смотря на женщину.

— Другому я всё ещё пытаюсь придумать имя. Тот, что внизу, был Кровожадом. Лекарь-Бугай, исцелялся быстрее, когда купался в крови. Думал, что сможет пройти в нашу команду, но завалил тесты. Тот, что наверху, назывался Пророком. Считал себя воплощением Иисуса. Как назвать такую смесь? У меня есть идея для имени, но я никак не могу окончательно решить.

— Я не знаю.

— Ты тоже не сильна в придумывании имен? — улыбнулась Ампутация.— Думаю, что-то типа святилища, храма... но храма в несколько этажей, ярусов. Хм.

— Пагода?

— Точно, Пагода! — Ампутация подбежала к своему творению и обняла одну из его рук. — Пагода! Теперь тебя так зовут!

Ни одно из трёх чудовищ не двинулось и не отреагировало. Все продолжали тупо пялиться вперёд. Изо рта Крысы-Убийцы текла слюна, остальные были как будто в прострации.

— Здорово! — Ампутация улыбнулась Эми. — Я знала, что из нас получится отличная команда!

— Команда? — что-то нужно сказать или сделать, чтобы сбежать. Если не получится, то как бы убить себя, чтобы Ампутация не заполучила её, не сделала из них с Марком одну из этих штук? В худшем случае она могла бы использовать свою силу на Марке, перед тем, как покончить с собой.

Вот только она не была уверена, что это сработает. Эми не умела возвращать мёртвых, но ничто не говорило о том, что Ампутации это не по силам.

— Да, команда! Я хочу, чтобы ты была в нашей команде! — Ампутация была почти вне себя от восторга.

— Я не... — Эми заставила себя остановиться. — Почему?

— Потому что мне всегда хотелось старшую сестру, — ответила Ампутация, как будто этого было достаточно.

Эми моргнула. Сестра. Она подумала о Виктории.

— Я буду дерьмовой сестрой.

— Следи за языком! — предупредила Ампутация с неожиданной яростью.

— Прости. Я... я не очень хорошая сестра.

— Ты можешь научиться.

— Я пыталась, но... я стала только хуже со временем.

Ампутация немного надулась.

— Ну подумай, что мы можем вместе делать. Я сшиваю, работаю по-крупному, ты заглаживаешь. Представь, как Крыса-Убийца выглядела бы без швов и шрамов.

Эми посмотрела на бывшую героиню, пытаясь это представить. Лучше не стало. Если только хуже.

— Это только начало. Можешь представить, что мы могли бы сделать. У нас не будет преград.

Раздался гудок автоответчика. Он начал проигрывать сообщение.

— Эми, подними трубку. Нам придётся разбираться с Адской Гончей, и тут есть раненые. Позвони тете Саре или дяде Нейлу, чтобы они присмотрели за папой и двигайся...

Сообщение прервалось, раздался треск и далёкий лай.

— Не думаю, что у меня есть тяга к такому, — сказала Эми. “Я не могу ещё сильнее разочаровать Викторию.”

— Ох. Ох! — Ампутация улыбнулась. — Всё хорошо, мы сможем через это пройти.

— Я... Я не думаю, что мы можем.

— Неужели, — сказала Ампутация. Затем она щёлкнула пальцами.

Халтурка появился перед Эми, и она не могла ничего сделать, чтобы сбежать. Она закричала, когда сильная рука бросила её на спину в метре от Марка.

Марк попытался встать, но Крыса-Убийца рванулась через комнату к светильнику над диваном, и прижала один из своих длинных когтей к его горлу.

Эми была прижата. Она попыталась использовать свою силу на Халтурке через контакт с его телом, и обнаружила, что контакта не было. Она не могла почувствовать ни его тела, ни кровь текущую в венах, ничего такого. Даже её собственная кожа была тихой, тогда как обычно она ощущала иголочки неисчислимых микроскопических воздушных форм жизни, касающихся её. Она едва замечала их, пока ощущения не прекратились.

— Джек выбрал меня своей протеже. Обучает искусству быть художником. Он говорит, что я слишком сосредоточена на внешнем. Кожа, кости, плоть, тела — всё, что мы видим и слышим. Он сказал мне упражняться с внутренним, и, кажется, сейчас очень подходящий момент.

— Внутренним? — ответила Эми.

— Легко сломать тела людей, легко оставить шрамы и причинить боль. Но настоящее искусство — то, что ты делаешь у них в головах. У тебя есть предел прочности, Эми? Может быть, когда мы найдем твои границы, и вытолкнем тебя за них, ты поймешь, что тебе хочется присоединиться к нам.

Широкая улыбка расплылась по лицу Ампутации, когда она по-турецки уселась лицом к Эми на полу.

— Я... Нет. Пожалуйста.

— Ты — лекарь, но ты можешь делать гораздо больше. Почему ты не выходишь в костюме?

Эми не ответила. Здесь не было правильного ответа.

— Ты боишься навредить кому-то? Это может быть твоим первым заданием.

Эми мотнула головой.

— Крыса-Убийца, иди сюда. Халтурка, отойди.

Халтурка отпустил её, и она попыталась отползти, но Крыса-Убийца прыгнула на неё, прижав ее к земле. От женщины воняло, как от бомжа.

— Итак, урок, — сказала Ампутация, — Причини ей боль, разбери её. Если ты будешь поддаваться, или оставишь её способной двигаться, она порежет тебя, и затем она отрежет часть тела этого человека на диване.

Крыса-Убийца поместила лезвие на её щеку, поскребла вниз к подбородку, как будто брея её.

Эми потянулась и коснулась груди женщины. Теперь Халтурка не касался её, и её сила быстро вернулась. Она ощутила, как биология Крысы-Убийцы возникла в её сознании, она могла увидеть каждую клетку, каждую каплю жидкости, каждую часть женщины. Двух женщин. Она могла видеть работу Ампутации — интеграцию частей тела, пересадку костного мозга от одной женщины к другой, вирусы с модифицированной ДНК, нарушающих балансы и конфигурации, до тех пор пока она не могла с уверенностью сказать, где одна женщина начинается, а другая кончается.

Она смогла увидеть металлический каркас внутри женщины, переплетающийся с крупнейшими костями скелета, иголки в позвоночнике и в мозге. Система управления Ампутации. Ещё что-то было вокруг сердца. Металл со множество игл, смотрящих внутрь. Она должна была умереть, если управляющий каркас будет выключен. Женщина, нет, женщины были в сознании. Полтора мозга, содержащихся в синтетической жидкости внутри черепа.

Она нацелилась на плечевые суставы и суставы таза. Разрезать их было легче, чем снова собрать. Растворить клетки, разбить их.

Женщина кучей упала на неё сверху.

— Великолепно. Подними её, Халтурка.

Халтурка поднял обвисшую Крысу-Убийцу, и положил недалеко от Эми. Ампутация подошла к своему созданию и приподняла Крысу-Убийцу так, чтобы она могла наблюдать за сценой.

— Удивительно, что ты не убила её. Лекарь, допускающий такие страдания? Или ты против убийства из милосердия?

И снова она не могла дать такой ответ, который не ухудшил бы её ситуацию.

— Ты против убийств в целом? Мы можем поработать над этим.

— Пожалуйста. Нет.

— Пагода. Твоя очередь.

Пагода приблизился, неловко пошатываясь, и Эми смогла подняться и побежать. Она наполовину добежала до входной двери, когда Халтурка материализовался перед ней, преграждая путь. Он толкнул её, и она упала. Пагода доковылял к ней и прижал.

— Я использую свои создания, чтобы собрать материал для другой работы. Это замкнутый круг. Девятка помогла мне начать, и они помогают справиться, если какой-нибудь герой умудрится убить нескольких, но сейчас я в хорошей форме. Я с Девяткой, потому что они — мои почитатели, что-то вроде семьи. Я хочу, чтобы ты была в моей семье, Эми Даллон.

— Пожалуйста.

— Теперь я готова принести жертву, чтобы это случилось. То же самое, что и с Крысой-Убийцей. Не остановишь Пагоду, я заставлю его причинить боль тому человеку на диване.

Эми использовала свою силу на Пагоде, почувствовала его тело, почти такое же, как и у Крысы-Убийцы, хотя металлический каркас с иголками в позвоночнике был другим. Она коснулась суставов в плечах и тазе и разделила их.

Первый сустав восстановился ещё до того, как она начала третий.

— Он лечится, — проинформировала Ампутация, — сразу двое регенераторов в одном теле. Есть только один подходящий способ его остановить. Попробуй ещё раз.

Боль. Она причинила ему боль. Никакой реакции. Ей придётся коснуться его мозга, чтобы он снова мог почувствовать боль. Она попыталась атрофировать его мышцы — без результата. Любое нарушение исправлялось почти так же быстро, как она его создавала.

— Пять секунд, — объявила Ампутация, — четыре.

Послать сигналы его рукам, чтобы двинуть их. Нет. Металлический каркас брал верх над любыми нервными импульсами, которые она могла послать своей силой.

— Три.

Эми использовала единственную возможность. Она отключила его от металлического каркаса, которым управляла Ампутация. Она могла почувствовать, как металл сдвинулся вокруг его сердца. Не иголки, как у Крысы-Убийцы, а небольшие контейнеры с жидкостью.

— Два… один… ноль с половиной… Ой, время вышло.

Пагода дёрнулся назад и разорвал контакт с Эми, её сила больше не подсказывала ей, что с ним происходит. Он сел, используя одну руку, чтобы подняться. А через секунду упал, закрывая глаза. Его дыхание остановилось.

— Химический триггер кое-для чего, что я добавила в его ДНК, когда сшивала их регенеративные способности. Реверсирует регенерацию, так что всё получается наоборот, начиная с сердца.

Эми посмотрела на свою руку. Она только что забрала чью-то жизнь. Скорее всего, жест милосердия, но она только что убила. Сделала что-то, что обещала себе никогда не делать.

Она затряслась. Это было так просто. Было ли это так же просто для её отца? Сделала ли она ещё шаг, чтобы быть как он?

— Готова присоединиться? — спросила Ампутация, выглядя как щенок перед прогулкой, нетерпеливая, наполненная возбуждением.

— Нет, — сказала Эми. — Этого не будет.

— Почему? Неважно, что удерживает тебя, мы можем это исправить. Или сломать, зависит от тебя.

— Это не... Разве ты не понимаешь? Я не хочу причинять людям боль.

— Но это же можно изменить! Мы не так уж непохожи. Мы с тобой знаем, что всё можно в себе изменить, если достаточно упорно работать.

— Тогда почему ты не меняешься? Ты можешь быть хорошей.

— Мне нравятся другие члены Девятки. И я не смогла бы создать ничего действительно удивительного, если бы я следовала правилам. Я хочу сделать что-то ещё более удивительное, чем Халтурка, Крыса-Убийца или Пагода. Что-то, что мы можем сделать только вместе. Представь! Ты можешь воспользоваться силой, и мы сможем сделать супермена из сотни кейпов, с их полной силой, потому что ты поможешь, и мы сможем остановить одного из Губителей, и весь мир будет такой типа "А мы что, должны этому аплодировать?" Можешь представить? — Ампутация настолько заразилась идеей, что почти задыхалась.

— Нет, — сказала Эми. Затем, просто чтобы было всё ясно, добавила: — нет, этого не будет. Я к вам не присоединюсь.

— Ты присоединишься! Ты должна!

— Нет.

— Мне придётся сделать, как сказал Джек. Он сказал, что я не стану настоящим гением, пока не научусь забираться людям в головы.

— Может быть... Может быть, тебе не забраться ко мне в голову, пока ты не поймешь, что я никогда не присоединюсь к Бойне Номер Девять.

Ампутация нахмурилась.

— Может быть.

Эми кивнула.

— Или может мне надо понять предел прочности, твоё слабое место. Скажем, тот человек, — Ампутация показала на Марка, — Душечка сказала, что ты спишь тут, и ты была с ним рядом довольно долго... так почему ты не вылечила его?

Эми затряслась.

— Кто он?

— Мой отец.

— И почему бы не починить отца?

— Моя сила не работает на мозгах, — соврала Эми.

— Ты ошибаешься, — сказала Ампутация, подходя ближе.

— Нет.

— Да. Твоя сила может влиять на мозг. Ты должна понять, я разобрала двадцать или тридцать человек, чтобы понять, как работает их сила, чтобы собрать их обратно так, как мне хочется. Я вызывала все виды стресса, пока у подопытных не происходил триггер прямо у меня на столе, я подключала их к компьютерам, чтобы записать все подробности и изучить их мозги и тела во время появления сил.

“Двадцать или тридцать человек, которых она разобрала. И сколько ещё замучено до смерти?”

Ампутация улыбнулась.

— И я знаю тайны. Знаю, откуда появляются силы, как они работают, знаю, как работает твоя сила. Ты должна понять, что силы не предназначены для нас — людей вроде меня или тебя, тех, кто получили силы в момент смертельного стресса. Это лишь случайность. Мы сами случайности. И мне кажется, ты можешь видеть, когда касаешься кого-либо, было ли у них событие-триггер.

— Я не понимаю.

— И не надо. Что тебе надо знать, так это то, что субъекты нашей силы, те вещи, к которым мы можем её применить, например, люди для тебя, рыбы для той женщины из Азии, компьютеры для того мальчика, который мог с ними разговаривать — на самом деле наши силы не были созданы для работы с ними. С людьми, рыбами или компьютерами. Это не специально. Это происходит потому, что силы соединяются с нами в момент события-триггера, расшифровывают наши мозги, ищут что-то в этом мире, с чем они могут соединиться, что-то отдалённо связанное с тем, как эти силы изначально должны были работать. И за время от одной до восьми секунд суперсилы включаются и уходят в турборежим, собирают все необходимые сведения о людях, рыбах или компьютерах, иногда ныряя через весь мир, чтобы сделать это. А затем все эти знания начинают конденсироваться, пока не остаётся минимальный набор, достаточный для функционирования силы.

Эми уставилась на неё.

— А затем, прежде чем они успеют разрушить нас, прежде чем мы сами успеем навредить себе собственной силой, пока искра потенциала ещё не погасла, силы переключают шестерёнки. Они выясняют, как работать с нами, они защищают нас от наших же сил, от каждой их возможности нам навредить, которую только можно ожидать, потому что нет смысла убивать нас. Они соединяются с нашим эмоциональным состоянием в момент проявления сил, потому что это тот контекст, на котором всё построено. Это так восхитительно сложно и прекрасно!

Ампутация опустила взгляд на Эми:

— Твоя неспособность влиять на мозг — одна из таких защит. Ментальный блок. Я могу помочь сломать его.

— Я не хочу ломать его, — тихо произнесла Эми.

— Ахх... Ну, ты ещё сильнее возбуждаешь мое желание увидеть твою реакцию, когда ты сломаешь его. Понимаешь, всё, что нам надо сделать — вызвать у тебя пиковую нагрузку. Твоя сила будет сильнее, и ты сможешь разбить этот ментальный блок. Наверняка.

— Пожалуйста, — сказала Эми, — не надо.

Ампутация засунула руку в фартук и достала пульт управления. Она указала им на Марка, там где он сидел на диване. На лбу появилась красная точка.

— Нет!

Одно из механических чудовищ Ампутации прыгнуло через комнату, ноги-скальпели вонзились в замшевые подушки по сторонам Марка. Одна нога, оканчивающаяся шприцем, вонзилась в правую ноздрю. Он неразборчиво закричал, пытаясь отодвинуться, но две механические ноги сжали его голову, удерживая его.

Эми закричала вместе с ним.

— Я оказываю тебе услугу, честно! — Ампутация подняла голос, чтобы можно было её услышать сквозь крики, — ты меня ещё поблагодаришь!

Эми ринулась вперёд, вытащила металлическую ногу из ноздри Марка, потянула за остальные, чтобы оторвать существо, и затем отбросила. Легче, чем казалось.

— А теперь почини его, или он может умереть или стать овощем, — сказала ей Ампутация, — или, конечно, ты можешь решить, что это тоже нормально, и значит, у нас наметится прогресс.

Эми попыталась отключиться от голоса Ампутации, села на колени Марку и коснулась его лица.

Она часто лечила его в прошедшие недели, достаточно, чтобы знать, что он был в полном сознании в своём теле, которое отказывалось сотрудничать и выполнять поставленные задачи. В этом смысле не так уж отличаясь от созданий Ампутации. Она вылечила всё, кроме мозга, изменила его пищеварительную систему, настроив на жёсткий суточный ритм, чтобы он мог ходить в туалет по графику и не сидел постоянно в подгузнике. Прочие изменения были нацелены на уменьшение напряжения и боли, добавление комфорта. Это было самое меньшее, что она могла сделать.

Теперь ей надо было сфокусироваться на мозге. Игла оставила зазубренные порезы в мозговых оболочках и впрыснула капли кислоты в фронтальные доли. Ещё больше повреждений, в дополнение к ране, оставленной Левиафаном, и ситуация быстро ухудшалась.

Всё остальное в мире исчезло. Она прижала свой лоб к его. Всё биологическое было в некотором смысле сформировано тем, из чего выросло, и что было до того. Перестройка повреждённых частей сводилась к прослеживанию к началу. Некоторые части мозга было невозможно восстановить к прежнему состоянию, в самых поврежденных участках все новые связи исчезли, но она могла проверить всё в окрестностях, используя метод исключения и контекст, чтобы понять, с чем соединялись поврежденные участки.

В её глазах стояли слезы. Она сказала себе, что вылечит его, а затем уйдет из дома Даллонов. Сделать это, вылечить его, совершить этот прыжок, она знала, что у неё никогда не хватило бы на это смелости, если б её не подтолкнули.

Она не боялась ошибиться. Нет. Она знала, что справится даже с такой сложной материей, как разум. Нет, она больше всего боялась последствий. Это открывало ту дверь, которую она отчаянно хотела оставить закрытой, как со знаниями про Маркиза.

Она восстановила моторные навыки, письмо, вождение, даже мелочи, небольшие последовательности действий, которые он использовал, закрывая дверь туалета, или вертя карандаш в руке. Всё, что он потерял, теперь вернулось к нему.

Он чуть-чуть двинулся. Она открыла глаза и увидела, что он смотрит в них. Что-то в его взгляде сказало, что ему лучше.

— Мне жаль, — пробормотала она, — мне так жаль.

Она точно не знала, за что извиняется. Быть может, за то, что это заняло столько времени. Или за то, что теперь ей придётся уйти.

Его внимание было сосредоточено на руках. Она могла почувствовать через контакт с ним силу, которую он еле удерживал. А Ампутация? Маленькая психопатка была где-то за её спиной.

Эми положила руки Марка на его колени, загородив своим телом, чтобы у Ампутации было меньше шансов увидеть.

В его руках рос шар света.

— Сработало! Да! — вскричала Ампутация.

Марк повёл глазами в сторону, еле заметно кивнул, его лоб потерся о её. Эми бросила себя вбок, когда Марк встал одним быстрым движением, и бросил сияющий шар в маленькую девочку.

Халтурка появился как раз вовремя, шар отскочил от его груди и яростно взорвался, вырывая дыру в его животе и паху. Злодей полетел назад, столкнувшись с Ампутацией.

Но уже появились ещё две копии Халтурки, скальпелепауки отреагировали на неизвестные указания, прыгая на Марка и Эми.

Эми схватилась с одним пауком, попыталась выгнуть его ноги в обратную сторону, вскрикнула, когда скальпели и иголки других ног прошлись по её коже.

Ещё один взрыв послал её кувырком, бросая в диван и отцепляя паука. Марк мог делать свои шары оглушающими или взрывающимися. Он ударил паука оглушающим, чтобы не повредить Эми. Она встала на ноги, взяла дубовый прикроватный столик, стоявший у дивана, и раздавила им паука.

Зал сотрясли новые взрывы, когда Марк продолжил стрелять, бросая шары с яростью, удивившей Эми. Когда Халтурка попытался блокировать выстрелы своими телами, Марк начал кидать их между ног Халтурки, в стены и потолок. Как будто он мог предсказать, что сделает его противник.

Копии Халтурки рванулись с обоих сторон, и Марк уронил оглушающий шар себе под ноги, взрыв отбросил его от одной из копий. Он быстро пришёл в себя и возобновил атаку, удерживая одного из дублей, обратившего внимание на Эми, а затем напал на Ампутацию.

Ампутация отступила в коридор, который вёл к спальням в конце дома и кухне с подвалом сбоку. Марк бросил в неё шар, разрушая коридор, но Эми не могла разглядеть, попал ли он, через облака пыли, поднятых взрывами старых копий Халтурки. Но, судя по времени, которое ушло на создание сферы, бросок, и отсутствию крика после того, как она взорвалась, Эми поняла, что Ампутация смогла уйти.

Последовала долгая пауза. Ампутация и Халтурка ушли, оставив только тело Пагоды и обмякшую Крысу-Убийцу. Время медленно тянулось, пока оседала пыль.

— Ты можешь помочь той женщине? — голос Марка звучал грубо, неуверенно. Им не пользовались в полную силу в течении многих недель.

— Её разум ушёл, не думаю, что я смогла бы его починить, — поникшим голосом ответила она.

— Ладно, — Марк подошёл к Крысе-Убийце и опустил её, пока тело не приняло горизонтальное, почти лежачее положение. Он скрестил когти на её груди, а затем создал шар света размером с теннисный мяч.

— Покойся с миром, Мышь-Защитница, — сказал он и поместил шар света в зазор, где когти пересекались друг с другом, как раз над её сердцем, а потом отошёл.

Небольшой взрыв и фонтанчик крови.

— Мне жаль, — сказала Эми, — Так жаль, что я не помогла тебе раньше, что...

Марк остановил её поднятой рукой.

— Спасибо.

Она не заслуживала благодарности.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она отвела взгляд. Слёзы катились из глаз.

— Нет.

— Послушай. Присядь. Я позвоню твоей маме и сестре, чтобы убедиться, что они в порядке после того, как управились с Адской Гончей. Я дам им знать, что случилось. Потом я позвоню в Протекторат. Может быть, они смогут помочь охранять нас, на случай если Ампутация снова придёт за тобой.

— Так и будет. Но я... я не могу сидеть. Я пойду в свою комнату. Я соберусь, чтобы мы скорее ушли.

— Уверена?

Она кивнула.

— Зови, если что случится.

Она кивнула и повернулась, чтобы уйти, пробираясь через разрушенный коридор. Пол был совершенно разворочен. Она дошла до половины, когда услышала Марка на телефоне.

— Кэрол? Это я.

Её лицо горело от стыда. Она добралась до своей комнаты и начала собирать свои вещи в спортивную сумку. Одежда, туалетные принадлежности и прочая, памятные вещи. Маленькая записная книжка, карта памяти, наполненная фотографиями с ней, её кузинами и сестрой. Она нашла пачку бумаги для заметок и накорябала несколько слов.

“Мне жаль, что ушло так много времени, чтобы помочь Марку.

Прощайте, люблю вас всех.

Эми.”

Возвращаться она не собиралась.

Эми открыла окно спальни и выбралась, вытаскивая за собой сумку.

Так будет лучше. Может через недели или месяцы она перестанет беспокоиться, перестанет ждать подвоха, что всё развалится наихудшим способом. Ей уже пришлось принять открытие про Маркиза. Она забрала жизнь. Она нарушила одно из основных правил. Она не была уверена, что её надолго хватит.

Она просто должна уйти.

* * *

Эми выругала комендантский час, когда увидела фигуру в небе над собой. Когда людям нельзя выходить в темноте, те, кто всё-таки осмеливается, становятся куда заметнее. Всё произошло не так, как она хотела, и тогда, когда ей хотелось избежать именно этого разговора.

Скрыться было не так-то просто, ведь она шла со скоростью пять, может, шесть километров в час, ограниченная направлениями дорог и аллей, тогда как её сестра могла летать на скорости восемьдесят километров в час. Надо было ей просто спрятаться, а не пытаться уйти подальше.

Виктория остановилась в полёте и начала парить в воздухе в трех метрах над землей и в пяти или шести шагах от неё.

— Я только что была в доме. Не знаю даже, что сказать, — произнесла Виктория.

— Довольно очевидно. Пришла одна из Девятки, дом разнесли, я вылечила Марка.

— Почему? Почему ты вылечила папу сейчас и не могла раньше?

— Я сделала это только потому, что мне пришлось.

— И это я не понимаю. Почему не могла? Ты никогда не объясняла.

— Я не могу сказать.

— Вот так? Без объяснений? Соберёшься и уйдёшь? — спросила Виктория.

— Да.

— Почему?

Эми отвернулась.

— Мы могли бы найти тебе врача. В смысле, мама откладывала деньги на уход за папой, так что можно использовать их, чтобы найти кого-то, с кем ты могла бы поговорить.

— Я... врач мне не сможет помочь.

— Бли-ин, что происходит? Эми, мы были вместе десять лет. На меня всегда было можно положиться. Я хотела бы думать, что мы лучшие друзья, не просто сёстры. И ты не можешь мне сказать?

— Не могу. Просто позволь уйти. Поверь мне, когда я говорю, что так будет лучше.

— Хер там! Я не дам тебе просто уйти! — Виктория подлетела ближе и протянула руку.

— Не прикасайся ко мне, — предупредила Эми сестру.

С потерянным видом Виктория остановилась и раскрыла руки.

— Кто ты такая, Эми? Я не узнаю человека, на которого смотрю. Ты взбесилась во время ограбления в банке из-за какого-то секрета, о котором я даже понятия не имела. Ты, видимо, сказала что-то Рой, что вызвало большой переполох в госпитале после нападения Губителя. Ты... Я не знаю даже, что сказать о твоей реакции на смерть Рыцаря, как ты отдалилась от меня, когда мне было больнее всего.

Эми опустила взгляд на свои ноги.

— И, самое главное, ты просто оставила папу страдать, когда ты могла бы его вылечить? Ты нападаешь на меня, прямо здесь, когда я пытаюсь примириться и быть твоей сестрой?

— Хочешь знать, кто я? — спросила Эми. Её голос звучал потерянно. — Я дочка Маркиза. Дочка суперзлодея.

— Маркиза?

Эми кивнула.

— Как ты узнала?

— Кэрол забыла кое-какие бумаги. Я думаю, они у меня под подушкой, если ты захочешь их найти.

— У тебя его гены, но ты дочь Кэрол и Марка, — твёрдо ответила Виктория. — И они будут волноваться. Возвращайся домой.

— Им всё равно. По-настоящему они меня не любят. Поверь, так для всех будет лучше.

— Я люблю тебя, — сказала Виктория, подчеркивая "Я". Она опустилась на землю и подошла ближе.

— Не трогай меня!

— Идиотка, — Виктория схватила свою сестру за горловину платья и болезненно-сильно обняла её.

— Нет, — простонала Эми в плечо сестры.

— На этом всё? Мы разберёмся, как семья. И если ты считаешь семьёй только нас с тобой, то мы разберемся вместе, только ты и я.

Хватило лишь мгновения слабости, а она была слаба. Поставлена на грань, отчаянно одинока, преследуемая отцовской тенью, стыдом от того, что она до сих пор не хотела и не могла помочь Марку, мыслью о том, что кто-то из Бойни номер Девять считал, что её место среди них.

Она теряла всё так быстро. Всё, что у неё оставалось — это Виктория, и выбор был между тем, чтобы потерять всё ради общего блага, и тем, чтобы остаться с Викторией.

Она ощущала тело Виктории тоньше, чем своё собственное. Каждое сердцебиение, каждую клетку, до краёв наполненную жизнью.

Как пламя на конце длинного фитиля, ведущего к шашке динамита, её сила прошла от края шеи Виктории к её мозгу. Эми едва осознавала, что делает.

Виктория отпустила её, оттолкнув:

— Что ты только что сделала?

Эми видела, как по лицу Виктории расползается отвращение.

Тяжесть того, что она только что сделала, ударила со внезапностью и болью, как пуля в грудь.

— Боже, пожалуйста, позволь мне исправить.

Она потянулась, но Виктория отступила.

— Какого чёрта ты сделала, — спросила Виктория, с расширенными глазами. — Я почувствовала... Я чувствую что-то. Ты использовала свою силу на мне раньше, но не так, как сейчас. Я... Ты изменила то, как я думаю. Даже больше.

В уголках глаз Эми появились слёзы.

— Пожалуйста. Этого я и боялась. Дай мне вернуть всё, как было. Я починю всё и уйду, и ты сможешь вернуться к Марку и Кэрол, и вы втроём будете жить семьёй, и...

— Что ты сделала?!

— Прости, я... знала, что это случится. Я была в порядке, пока следовала своим правилам, не открывала эту дверь. Ампутация заставила меня открыть её.

— Эми!

— Пойми, всё это время ты была единственным, что у меня было. Я была так отчаянно одинока, и в то же время начала беспокоиться о моём отце. Мне сорвало крышу, чувства затуманились, это было будто... может потому, что с тобой было безопасно, потому, что ты была всегда рядом.

— У тебя ко мне чувства, — ответила Виктория. Она не могла удержать отвращения, даже не пыталась. — Этим и шантажировала Сплетница, не так ли?

Эми не могла взглянуть Виктории в глаза. Она смотрела на свои руки, потрясённая сделанным.

— И Рыцарь? Я думала, что ты тайно влюблена в него, но...

Эми потрясла головой:

— Я ненавидела его. Я ревновала, потому что у него была ты, а я никогда не могла... Но я никогда не руководствовалась чувствами, никогда так не делала до сих пор, и всё, что я хочу — вернуть всё назад.

— И когда мне было хуже всего, когда парень, за которого я могла выйти замуж, был мёртв, ты тайно ликовала? Ты была счастлива, что Рыцарь умер?

— Нет! Вик... Виктория, я же люблю тебя. Я хотела, чтобы ты была с ним счастлива. Я просто... и в то же время это было больно.

— О боже, — прошептала Виктория, отвращение уступало место чему-то худшему. Осознанию.

— Я... Я пыталась, чтобы у нас было всё, как обычно. Быть твоей сестрой, держать всё под замком. Просто сегодня такой кошмар, я так напугана, так устала и так отчаялась. Ампутация заставила проигнорировать все правила, которым я принуждала себя следовать. Все правила, которым я следовала, которые я использовала, чтобы не сделать чего-то глупого или импульсивного.

— Чего-то глупого, как что? Что ты сделала?

— Сделать так, чтобы ты могла ответить на мои чувства, — хрипло произнесла Эми.

Она осмелилась посмотреть на лицо Виктории и поняла, что ужас, увиденный там, не мог даже сравниться с тем, что она чувствовала.

— Прошу. Дай мне исправить. Потом я уйду. Тебе больше не придётся меня видеть.

— И с чего ты взяла, что я позволю тебе снова использовать свою силу на мне?! — заорала Виктория, поднимаясь в воздух, чтобы оказаться вне досягаемости. — Кто знает, что ты со мной собираешься сделать?

— Пожалуйста, — молила Эми.

— Я смогу найти кого-нибудь другого, чтобы исправить это. Или, по крайней мере, я смогу продемонстрировать немножко, блядь, самоконтроля и осознать, что у меня возникли чувства не к кому-нибудь, а к моей сестре.

— Ты не сможешь. Я… О, Господи. Ты недооцениваешь, что я сделала. Прошу. Даже если ты ничего больше не позволишь мне, если никогда не заговоришь со мной и не посмотришь на меня, просто позволь мне исправить это.

Виктория медленно покачала головой, затем с издёвкой сказала:

— Молодец, Эми. Ты только что блестяще доказала мне, как же я, блядь, ошибалась каждый раз, когда тебя защищала, каждый раз, когда я верила тебе. Ты боялась, что станешь такой же отмороженной, как твой папаша? Поздравляю, я охереть как уверена, что ты его только что превзошла.

В следующую секунду Виктории уже не было рядом, она улетела вдаль.

Эми упала на колени на затопленную улицу.