Его последнее желание (гет)

— Что ж, это была полная катастрофа — в самый раз для учебников по истории! — заявила Джинни и перевесила сумку на другое плечо. — Чёрт, — вырвалось у неё, когда она чуть не поскользнулась на незаметном участке льда.

Когда Гарри, Джинни и Гермиона прибыли в Хогсмид, там шёл снег. Они попрощались с остальными ещё в Косом переулке, а сейчас вернулись мыслями к неудавшемуся обеду.

Джордж извинился за своё поведение, и хотя никто его слова искренними не посчитал, все заверили близнеца, что всё хорошо. Следующий час собравшиеся провели за ковырянием в тарелках и натянутых разговорах в попытке заполнить тишину, а потом Билл и Флёр проводили Джорджа до магазина, тогда как остальные отправились восвояси.

Гарри приобнял Джинни.

— Всё было не так уж плохо, — попытался он её успокоить. Потом глянул на Гермиону, глубоко погружённую в свои мысли. — Гермиона?

Его лучшая подруга стряхнула с себя оцепенение.

— Да?

— Ничего, — ответил Гарри. — Просто хотел узнать, в порядке ли ты.

Гермиона пожала плечами.

— Настолько в порядке, насколько можно быть, попав под гнев Уизли, — она повернулась к Джинни. — У него правда всё время так скачет настроение?

Джинни покачала головой.

— По-моему, это исключительно для членов семьи. Годрик упаси его обращаться так с Анджелиной, она надерёт ему задницу. Но, думаю, это делает тебя особенной, Гермиона. Поздравляю, ты официально Уизли.

Шатенка вяло с сарказмом всплеснула руками, с издёвкой изобразив радость.

— Ура мне.

Это вызвало у её друзей слабые улыбки.

— Ты так и не рассказала, что он тебе наговорил, когда вспылил, — продолжила Джинни. — Это… Это было так ужасно?

Гермиона снова пожала плечами, на её лице проступила тревога, но она лишь ответила:

— Ничего, что я приняла бы близко к сердцу. Джордж скорбит, я понимаю.

Джинни выглядела успокоившейся, а вот Гарри взволнованным.

— Ты бы сказала, будь у тебя что-то не в порядке?

— Гарри… — начала Гермиона. — Конечно.

Гарри кивнул, частично удовлетворённый, а затем остановился.

— Мы на месте.

Они уже стояли у ворот.

— Ладно, — произнесла Гермиона, обнимая его на прощание, — береги себя на миссиях и на тренировках, и на всём остальном. Хорошо?

Гарри улыбнулся.

— Есть, мэм.

Отпустив её, он повернулся к Джинни.

— Скоро же увидимся? У меня будет несколько выходных через неделю, мы могли бы встретиться в Хогсмиде, обсудить тактику, которую ты планируешь для команды.

Она засияла широкой улыбкой.

— Ты точно знаешь, что сказать девушке, — затем она поцеловала его, и Гермиона смущённо отвела взгляд.

Когда они так и не оторвали губ друг от друга, Гермиона прочистила горло.

— Верно, — произнесла она чуть громче, чем следовало.

Гарри и Джинни не удержались и фыркнули, и им, наконец, пришлось разорвать объятия.

— Скоро увидимся, — сказала Джинни, в последний раз чмокнув его в рот.

— Ага, — улыбаясь, ответил Гарри.

Он немного постоял, смотря, как две фигуры идут к замку, и только убедившись, что они благополучно добрались до входа, развернулся и аппарировал.

Гарри оказался на верхних ступеньках Площади Гриммо, двенадцать. Когда он открыл дверь, его встретил очень восторженный эльф-домовик.

— Мастер Гарри, вы вернулись!

— Привет, Кричер, — ответил Гарри и отдал эльфу пальто и дорожную сумку. — Ужин пахнет чудесно.

— Ваше любимое, мастер Гарри. Поскольку вас так долго не было дома, я подумал, что это станет хорошим приветствием.

«Дома», — подумал Гарри и не смог не ощутить, как слово оставляет кислый привкус во рту. Дом на площади Гриммо был много чем, но он никогда не позволял себе считать его домом. Гарри был рад, что благодаря наполненным тренировками последним месяцам он находился в этом особняке ровно столько, чтобы успеть поесть, поспать и принять душ.

— Спасибо, Кричер.

В ответ эльф поклонился и сказал Гарри помыть руки перед обедом, который будет готов через десять минут.

Пока Гарри это делал, разум его вернулся к прошедшим выходным.

Было здорово вновь увидеть Гермиону. Он боялся их с Роном разрыва сколько себя помнил и был приятно удивлён исходом. Хоть Рон и расстроился, он не затаил обиду на Гарри, который сказал, что продолжит дружить с Гермионой. А Гермиона, похоже, не испытывала злости или обиды по отношению к Рону, как это происходило, когда он встречался с Лавандой. Она, должно быть, действительно оставила всё в прошлом.

Однако что-то в подруге беспокоило Мальчика-Который-Выжил. После увиденного за выходные он пришёл в выводу, что Гермиона выглядит по-другому. Как будто бы светлее.

Гарри не сказал бы счастливее… скорее безмятежнее. Она была не такой напряжённой. Не такой встревоженной.

Война причинила боль им всем, но после её окончания Гарри увидел, какую цену заплатила Гермиона за то, чтобы оставаться рядом с ним так долго. Гораздо дольше всех остальных, даже Рона. Он испытывал бесконечную благодарность за те длинные недели, которые она провела с ним в палатке, но в то же время он чувствовал себя невероятно виноватым за всё случившееся.

Он знал про её кошмары.

Гарри был рядом, когда они настигли её в первый раз. Гермиона, родители которой были далеко, а времени вернуть их ещё не представилось, осталась ненадолго с Гарри на Площади Гриммо. И, несмотря на многочисленные протесты Уизли, они хотели дать семье спокойно оплакать Фреда и помириться с Перси. И в итоге однажды ночью Гарри проснулся от страшного крика, мало отличающегося от того, что он слышал в Малфой-мэноре.

Он помчался к Гермионе в комнату и увидел, как она кричит и мечется во сне. Когда Гарри удалось её разбудить, она посмотрела на него с ужасом в глазах.

— Гарри… Я вернулась… Я была там…

— Гермиона, всё хорошо, ты больше не там.

Когда она снова посмотрела на него, Гарри увидел, что ей стыдно, и после ещё нескольких таких раз он перестал слышать её крики. Но по теням под её глазами ему всегда было понятно, что она плохо спала. Эта молчаливая борьба нервировала больше, чем крики, ибо Гарри ничего не мог поделать, если Гермиона не хотела, чтобы ей помогли. Затем, в последней попытке сделать для неё хоть что-то, он предложил найти и вернуть её родителей в надежде, что с ними она обретёт немного покоя.

— Они будут злиться на меня.

— Ну и пускай. Со временем переживут. Ты сделала это для их безопасности.

— А вдруг без меня они счастливее? Вдруг сейчас их жизнь лучше?

— Это просто смешно — с ними нет их дочери. Я уверен, что они предпочли бы быть с тобой. И я знаю, что сам предпочёл бы оказаться со своими родителями, выдайся мне такой шанс.

Гарри понимал, что это удар ниже пояса, но он должен был помочь своей подруге почувствовать себя лучше. Он мог быть слизеринцем, если того требовала ситуация, а эта ситуация уж точно того требовала.

К его облегчению, Гермионе стало немного легче, когда её родители возвратились домой. И всё же это отличалось от её нынешнего поведения.

В эти выходные в коттедже Гарри поднимал взгляд и заставал, как Гермиона время от времени улыбается себе под нос и выглядит так, будто раскрыла какой-то секрет. Будто она радовалась тому, что ей удалось увидеть, как складываются воедино части какой-то загадки. Почти как в тот раз с Ритой Скитер, только меньше самодовольства.

Что-то произошло.

— Мастер Гарри, ужин готов, — позвал Кричер.

— Сейчас приду, — откликнулся он.

По пути вниз на кухню Гарри обдумывал разные варианты. Конечно, Гермиона вздохнула с облегчением, когда закончила всё с Роном. Но дело не только в этом. Возможно…

«Нет, — подумал Гарри, — Гермиона не убежала бы вот так с другим парнем. К тому же она рассказала бы мне. Или, по крайней мере, из неё всё выпытала бы Джинни».

Он продолжил размышлять.

До сегодняшней встречи с Джорджем с её слегка приподнятым настроением всё было в порядке. Гарри догадался, что либо близнец сказал нечто настолько ужасное, что это перевесило то хорошее, что произошло у Гермионы, либо близнец был как-то связан с этим хорошим, а его срыв всё испортил.

Хотя не думаю, что Джордж с Гермионой настолько близки, что он как-то относится к тому случившемуся с ней хорошему событию…

Так или иначе, оба сценария вызывали у Гарри желание проклясть рыжеволосого.

Гарри скучал по близнецам. Скучал по Фреду. Скучал по Джорджу, который, откровенно говоря, не был сейчас самим собой. Они были рядом, и куда чаще, чем Гарри вообще задумывался. Когда вся школа шепталась у него за спиной, близнецы всегда поддерживали его. Когда Гарри нуждался в смехе, они с превеликим удовольствием его обеспечивали. Эта братская, дружеская связь была достаточно хорошей причиной дать им денег на магазин, и более чем хорошей, чтобы хотеть помочь Джорджу. Но проблема заключалась в том, что никто не знал как.

Если бы только Фред был здесь…

— Мастер Гарри!

Гарри дёрнулся: что-то чёрное заслонило его обзор, и он понял, что чуть не врезался в котёл, удерживаемый Кричером в воздухе.

~o0o~

— Расскажи!

— Не о чем тут рассказывать, Джинни.

Скрестившая руки рыжеволосая не отводила глаз от предмета, парящего над кроватью Гермионы.

— Ну конечно. То есть, хочешь сказать, этот думосбор для чего? Комнату украсить?

Гермиона вздохнула и вернула чашу обратно в вышитую сумочку.

— И вообще, где ты его взяла? Разве они не редкие или типа того?

Гермиона наградила подругу усмешкой.

— Я помогла уничтожить Тёмного Лорда. Я прошу, и люди мне это дают… чаще всего.

Джинни, улыбаясь, вскинула бровь.

— Не слишком ли мы высокомерны?

Гермиона пожала плечами.

Джинни перестала улыбаться.

— Но правда. Я нахожу тебя сидящей здесь, ты пропускаешь обед, перед тобой думосбор… Что происходит? На что ты смотришь?

Гермиона скрестила ноги на кровати.

— Я ни на что не смотрела…

Пока что.

— …просто вытаскивала некоторые свои мысли, вот и всё.

Джинни прищурила карие глаза.

— Ты что-то скрываешь.

— Нет.

— Скрываешь. Думаешь, я не знаю, как выглядят всякие там утаивания?

Гермиона перестала возиться с ногтями и подняла взгляд.

— Ты обвиняешь меня в том, что я что-то утаиваю? Я вообще-то префект…

— Ой, пожалуйста, не разыгрывай со мной эту карту! Мы обе прекрасно знаем обо всём, что вы с моим братом и Гарри проворачивали после отбоя. И даже Перси тайком выбирался, чтобы встретиться со своей подружкой, так что даже не пытайся.

Повисла тишина.

Джинни ждала ответов, а Гермиона знала, что та ни одного не получит.

— Джинни, что ты хочешь от меня услышать? — наконец спросила она. — Какая разница, на что я смотрю? Это личное.

— Настолько личное, что ты даже не можешь поделиться с лучшей подругой? — её карие глаза стали большими и тусклыми. Она всхлипнула. — Это больно.

Гермиона фыркнула, распознав притворство.

— Неправда. Ты просто хочешь выведать, на что я смотрю.

— Ага! Так ты смотришь на что-то!

Ох, чёртовы проклятые гиппогриффы…

— Ладно! — воскликнула Гермиона. — Я собиралась посмотреть воспоминание, ясно? И это требует концентрации, так что можешь теперь, пожалуйста, уйти?

— Чьё это воспоминание?

Гермиона зарычала.

Это совершенно не напугало другую ведьму — та просто склонила голову набок.

— Ты не можешь винить меня за то, что мне любопытно, Миона.

— Нет, но я могу сделать твои волосы зелёными.

— Так даже лучше, подойдут к глазам моего парня. Попробуй ещё раз, Грейнджер.

— Забудь. Я не буду смотреть его сейчас, ты всё испортила.

Наверное, что-то в том, как она это сказала, прозвучало серьёзно, поскольку Джинни подошла ближе, от упрямства не осталось и следа.

— Извини. Если ты правда хочешь, чтобы я ушла, я уйду. Просто… Я думала, ты по крайней мере планируешь потом мне всё рассказать. Разве это не так работает?

Так и было, поняла Гермиона. Каждый раз, когда у неё возникало что-то на уме, будь то теории, планы или Рон, она всегда обязательно заверяла Джинни: даже если она пока не готова, то в конце концов всё равно всё ей расскажет.

Но сейчас Гермиона не могла точно сказать, захочет ли она, чтобы вообще кто-то обо всём этом узнал. Когда-либо.

Если сказать об этом вслух, то всё станет гораздо реальнее, а она не хотела сейчас ничего реального. Ей хотелось смотреть, как они с Фредом разговаривают, как проводят вместе время, как дразнят друг друга и ссорятся. И Гермиона хотела забыть о том, что на самом деле она не в Хогвартсе вместе с ним. Хотела забыть о том, что его младший брат злится на неё, и что его близнец, судя по всему, её презирает, а ещё Гермионе хотелось не обращать внимания на ту её часть, которая боялась, что будь Фред сейчас здесь, то ему бы не понравилось увиденное.

Гермиона, что ему нравилась… она больше не была той, кто отругал бы близнецов за то, что они слишком шумные, слишком непослушные, слишком грубые. Она больше не Гермиона Грейнджер — девочка-заноза-в-заднице.

Она Гермиона Грейнджер — измотанная войной женщина, ищущая передышки.

Она разбита, сломлена и увенчана шрамами.

— Прекрасно.

Гермиона моргнула и поняла, что так ничего и не ответила, но было слишком поздно.

— Прекрасно, Гермиона, не рассказывай, — закончила Джинни и вышла из комнаты с преданным видом, оставив после себя тарелку с едой, которую она принесла из Большого зала.

Отлично, сначала Джордж, а теперь и Джинни…

— Я сегодня завожу так много друзей, не правда ли, — сообщила Гермиона свернувшемуся у её ног рыжему коту. Он взглянул на неё и замурчал, заставив Гермиону улыбнуться. — Что бы я без тебя делала, Крукшанкс?

Кот не ответил, но продолжил успокаивающе мурлыкать.

Гермиона снова открыла расшитую бисером сумочку и нашла флаконы. Она решила, что не пойдёт за подругой, как бы ей того ни хотелось. Она даст Джинни немного позлиться, пока это мешает ей копать глубже.

— Это ради её же блага, — сказала Гермиона. — Только представь, что она сделает, если узнает? Ей захочется самой посмотреть воспоминания, верно? — она почесала кота за ухом.

Ей будет сложнее двигаться дальше, как это вышло со мной. И к тому же некоторые из них личные… между мной и Фредом… и иногда, наверно, Джорджем.

Гермиона почти рассмеялась, но быстро взяла себя в руки.

Слова Джорджа ранили её. Глубоко. Но она ничего не могла с этим поделать.

К счастью, она полностью выплакалась ещё в «Дырявом котле», что даже слегка её взбодрило. Все накопившиеся мысли нашли выход, и справляться с ними стало проще.

Если подумать, Гермиона всегда так делала. Позволяла чему-то копиться до тех пор, пока уже не получалось сдерживаться и дальше, а затем хватало одного неправильного слова, чтобы чаша переполнилась.

Правильнее проживать чувства, она это понимала. Это было бы разумнее. В разы лучше, чем закапывать всё поглубже, а затем рыдать, когда то, что обычно показалось бы ерундой, задевало намного сильнее, чем должно.

Но Мерлин, как же это сложно.

Особенно когда не хочешь чувствовать. Особенно когда всё в этой ситуации так запутано.

Потому что теперь Гермиона начала подозревать.

Как только она сползла на пол той уборной, она уже знала, что в такой сильной реакции есть что-то странное, и её испугали эти подозрения.

Что, возможно, у неё есть чувства к Фреду.

Чувства.

К Фреду Уизли.

Которого больше нет.

Это было так дико, непонятно и абсолютно ужасно.

Но как их может не быть?

Хоть убейте, она не могла понять, как могло выйти иначе.

Его воспоминания заполнили пропуски в кроссворде, о существовании которого Гермиона и не подозревала. Они заставили всё совпасть и обрести гораздо больший смысл.

Кое-какие чувства существовали и раньше. Она оставалась в восторге больше раз, чем была готова признать — от его способностей, волшебства, храбрости. И иногда даже чувства юмора.

Но это… то, что она увидела всё с его точки зрения, как-то изменило её собственную, и Гермиона понятия не имела, что с этим делать…

Наверно, ей оставалось только и дальше смотреть его воспоминания и надеяться и молиться, что в самом конце она придёт к какому-то завершению. До того, как всё станет лишь ещё непонятнее.

У Гермионы имелись идеи насчёт того, что она увидит в пятом флаконе… последний год близнецов в Хогвартсе — год, во время которого, если задуматься, они провели с Фредом удивительно много времени вместе.

Что заставило его изменить поведение?

Само собой, он не должен был крутиться вокруг неё так часто, если его обещание оставаться в стороне ради Рона было правдой. Что тогда поменялось?

Гермионе удалось едва заметно улыбнуться.

Видишь, есть ещё то, чего можно с нетерпением ждать…

Она думала, что выплакалась вдоволь этим днём, но как только в глазах начало жечь, Гермиона моргнула и сделала глубокий вдох.

— Хватит, — сердито сказала она себе.

Думосбор был снова вытащен, а портьеры вокруг кровати задёрнуты.

Взмахом запястья Гермиона опустошила пятый стеклянный сосуд и нырнула.