Собака на сене (гет)

Выведенное Гермионой в пыли имя в сочетании с только что услышанным… Драко уже на бегу осознал, что стремительно двигается в сторону лифта.

Топот за спиной свидетельствовал о том, что не он один желает изучить паранормальное явление. Малфой даже не пытался обдумывать природу феномена. Воскрешение? Нет. Он не верил в такое. Оборотное? Слишком давно умер народный герой, чтоб его частицы можно было использовать для этого. Не все ли равно, как Поттеру удалось оказаться тут, если он может прояснить, что случилось с Гермионой.

В атриуме царил настоящий бедлам. Безостановочно щелкали затворы колдокамер, журналисты снимали героя и так, и этак, кто-то пытался прикоснуться к чуду, но чудо в руки не давалось — зависнув чуть выше пола, высматривало что-то или кого-то. При виде их группы поттеровское лицо просветлело. Неаккуратная шевелюра, острые скулы, тощая тонкая шея, он был такой и одновременно в чем-то неуловимо не такой, каким его помнил школьный недруг. С каждой секундой он становился прозрачнее, и когда Драко подошел к нему впритык, почти не отличался от призрака.

Губы любимца публики шевельнулись, будто он что-то сказал. Короткое слово. Один слог. Второй раз за месяц Малфой пожалел, что не умеет читать по губам.

— След! — пробормотал Кингсли, и Поттер перевел глаза на Министра. Драко только сейчас понял, в чем странность мальчика, который непонятно каким образом снова оказался среди живых, — тот был без очков. Кивнув Шеклболту, герой снова посмотрел на Малфоя, снова произнес короткое слово и исчез.

Малфой услышал хриплый сдавленный всхлип и медленно обернулся. У него за спиной стояла белая как мел Джинни Уизли. Ее нижняя губа дрожала, глаза были устремлены в то место, где еще минуту назад находился Поттер, из них прозрачными ниточками струились слезы.

Пару мгновений Драко потратил на то, чтобы решить, следует ли ему отдать приказ немедленно арестовать мерзавку. Ключевым аргументом против стала ее магия — Малфой вспомнил, как она действует на мужчин. После войны ведьм в охране не держали — по этому поводу у Драко даже случилась небольшая ссора с супругой, она считала это дискриминацией женщин и не хотела слышать его аргументов, что сильные и умные волшебницы нужны на более серьезных позициях. Как же давно это происходило! И что бы он отдал сейчас за милый конфликт с Гермионой, с каким бы удовольствием признал, что она была права. Из экскурса в воспоминания он вернулся к насущной проблеме. Подумал, что все-таки стоит договориться с рыжей бестией, и ограничился безапелляционным:

— Стой где стоишь.

Уизли, все еще пребывающая в состоянии, близком к трансу, безразлично пожала плечами, показывая, что никуда и не собиралась уходить. Ее чары снова стали действовать на Драко, и он резко отвел глаза.

Пока Малфой предавался воспоминаниям и размышлениям, Министр действовал. На месте, где стоял (висел?) Поттер, уже работали невыразимцы.

— Им нужно около часа, чтобы снять слепок следа и дать ответ, что это такое. Если у них выйдет, мы сможем узнать, откуда пришел Гарри. Насколько я понял, именно этого он и хотел.

Малфой коротко кивнул и скосил взгляд, привлекая внимание к той, что стояла позади него. Кингсли мазнул взглядом по ней и встретился глазами с Драко. В этот момент они были не Министром и главой важнейшего департамента Министерства, не начальником и подчиненным, даже не просто проверенными временем соратниками — длительное взаимодействие родило связь, которую оба не готовы были назвать дружбой, но согласились бы на определение «крайняя степень понимания».

— За мной в кабинет! — сказал Малфой, обернувшись через плечо.

Рыжая не сделала ни единой попытки сбежать и молча последовала за ним, а суетящиеся Молли и Артур, стоявшие чуть в стороне во время происшествия в атриуме, но сразу рванувшиеся следом за дочерью, были остановлены твердой рукой Кингсли Шелкболта. Драко не оборачивался, чтобы выяснить, какими аргументами Кинг удерживал родителей его… пленницы? Собеседницы? Сообщницы? В качестве кого за ним пошла Джинни Уизли, ему еще предстояло выяснить, а пока он двигался вперед, разрезая толпу, будто нос корабля — волны, и толпа, как обычно, расступалась.