Доктор Поттер (гет)

Шесть дней до

Когда его разбудили посреди ночи, это было как минимум странно, и тем не менее на экране отчётливо высвечивалось, что на линии мистер Росс, и, учитывая то, что на часах было практически без четверти два, чего-либо хорошего это не предвещало.

— Слушаю, — всё ещё сонно пробормотал переведший вызов на громкую Гарри.

— Приезжай сейчас, это срочно, — с явным напряжением в голосе произнёс отец той, что через шесть дней станет его женой.

— Что-то случилось?

— Не по телефону и прихвати что-нибудь от нервов.

— Эм, хорошо сейчас буду, — неуверенно произнёс уже нашаривающий тапочки Гарри, вот только собеседник уже отключился. И это могло говорить только о том, что дело действительно серьёзное и под приезжай имелось в виду аппарируй. Собственно, именно так он и поступил. Оделся и, поплескав себе в лицо ледяной воды, практически безшумно аппарировал. Научился за годы, как оказалось, звук хлопка и его сила зависят от того, как сильно ты торопишься и насколько ты точен. Если впопыхах и на скорую руку, то бух, бам и далее по списку. Если же тихо-спокойно и со знанием дела, то без всего этого вполне можно обойтись.

Краткий миг неудобств,а и он уже взбегает по ступеням крыльца, в глаза бросился горящий в большей части помещений свет. Что-то подняло добропорядочную английскую семью, и это было как минимум странно. В прихожий всё ещё с телефоном в руках его ожидал ясно не на шутку взволнованный мистер Росс.

— Перед тем как войдёшь, прошу только не паникуй, там и без этого есть кому переживать, — неестественно ровным отдающим огромным напряжением голосом произнёс пожилой мужчина. Было видно, что это спокойствие исключительно видимость и на деле за ним бушует немалый такой ураган.

— Что случилось? Что-то с Лизи?

— Да; и да и нет, мы ещё ничего не сделали. Я решил, что сначала поставим в известность тебя, а уже потом решим, как будет лучше.

— Если её кто-то обидел, найду и пакши поотрываю… — едва не прорычал прекрасно понимающий, что произошло что-то действительно плохое, Гарри.

— Обязательно, я даже претендовать не буду, хотя и видят предки, желаю этого больше всего. Вот только у меня это может не так чтобы получиться, а вот у тебя… но сначала надо понять, сможем ли мы исправить то, что случилось, точнее нет, не так, сможешь ли ты спасти карьеру и жизнь Лиз.

— Что именно произошло?

— Недовольный пациент, а точнее родитель, малыш умер, увы, мы не всесильны. Отец решил мстить. Комиссия…

— Я помню, три недели назад, Бентон, кажется, непредвиденная реакция на препараты…

— Да, он.

— Но Лизи же оправдали, она ведь совершенно ни при чём, это генетическое, мы…

— Ему это объясни.

— Но у него же запрет, после того как он напал на Лиз в госпитале…

— Кого и когда это останавливало. Если я правильно понял, то он подловил её в парке. — Вмиг побледневший как снег мужчина очень тяжело сглотнул. — Она жива, но вот что теперь будет, зависит в буквальном смысле от тебя. Сможешь сотворить чудо, значит, обойдётся, если же нет…

— ЧТО ОН С НЕЙ СДЕЛАЛ!?

— Рука, очень сильные повреждения, в больнице такое не вылечат, собрать соберут, но о хирургии ей придётся забыть.

— Я посмотрю… — через силу беря себя в руки, практически прошипел уже обдумывающий, что именно и как именно он сделает с этим уродом, Гарри и наскоро, не наклоняясь, разувшись прошёл мимо пропустившего его в дом мужчины.

Картина, представшая его глазам, была жуткой, и если бы он не был врачом… На диване сидела с трудом сдерживающая слезы миссис Росс. Она успокаивала заливающуюся слезами лежащую на том же диване Лизи. В глаза сразу бросилось то, что правая рука девушки забинтована и иммобилизована наскоро, явно не на постоянно, а лишь чтобы прикрыть полученные повреждения.

— Он здесь, — коротко проинформировал родных вошедший вслед за Гарри мистер Росс.

— Папа, нет, Гарри, не надо, ты не должен, нет… — ещё сильнее заливаясь слезами зарыдала девушка.

— Хочешь остаться без руки? Может быть, мне тебе рассказать, что будет, когда тебя заберут в госпиталь? — стараясь говорить максимально спокойным близким к назидательно нравоучительному тону, произнёс мистер Росс.

— Всё хорошо, малыш, я здесь рядом, не надо плакать, и отец твой всё правильно сделал, — пробормотал моментально сориентировавшийся на месте Гарри. Ответом ему стали лишь усилившиеся рыдания.

— Я сделал блокаду, но там реально жуть, и если…

— Я понял, малыш, я только взгляну, не плачь, всё поправимо. Рука на месте, а всё остальное я исправлю, а потом найду этого урода и исправлю уже ему, но уже в обратную сторону, — профессионально будто бы одного из своих маленьких пациентов успокаивает произнёс уже примерно сообразивший, что именно его ждёт под повязкой, Гарри. Клиническая картина была просто жуть, и мистер Росс был совершенно прав: восстановить такое обычным врачам практически не под силу. И о карьере хирурга с таким можно будет определенно забыть. Руку ломали явно специально со знанием дела. Ни одного «живого» пальца и отметины, судя по всему, от молотка или чего-то на него похожего. — Ну всё, умница моя, не плачь, маг я или где. Дипломированный между прочим, — с совершенно невозмутимым видом, будто и не видит ничего эдакого, принялся за осмотр повреждений Гарри. — Шить придётся, ну да ничего, ты ведь сама говорила, что руки у меня золотые, следов практически не оставляю, а то ведь обычными нитками. Кричер, мой хирургический набор пожалуйста, — произнёс вернувший на место временную повязку Гарри.

Раздался негромкий хлопок, с которым у его ноги материализовался довольно большого размера кожаный чемодан. Ещё миг — и выхваченная из закреплённых на предплечье ножен палочка выписала совершенно безмолвный вензель, заставивший буквально из пустоты материализоваться вполне себе обычный для любого дипломированного хирурга столик.

— Так, сокровище моё, садись поудобнее, миссис Росс, вы не могли бы…

— Ну сколько раз тебе говорить, просто Мелания, Гарри, — откликнулась прекрасно тем не менее понявшая, что именно от неё требуется, женщина.

— Не могу, мэм, меня этому не учили, — ответил внимательно наблюдающий за её действиями Гарри. А тем временем эта, без сомнения, в буквальном смысле чудотворная женщина весьма, надо признать, ловко подоткнула под спину Элизабет подушку, и, пока та отвлеклась, Гарри не преминул улучить момент. Ещё одно, но на этот раз уже вербальное заклинание и совершенно неожиданно раздавшийся скрежет и более чем характерные щелчки оповестили присутствующих о том, что заклинание вправления костей подействовало вполне себе успешно. Элизабет даже моргнуть не успела.

— Ну вот, смотри, даже так уже намного лучше смотрится. Пара другая швов, и будет совсем красота.

— Ты хотел сказать, пара десятков, — всё ж таки не сумевшая сдержать изумления произнесла поражённая происшедшим Элизабет.

— Возможно, я как-то об этом пока не думал. Потерпишь?

— Так блокада же…

— Ага, знаю, но шевелиться нельзя. Я кости пока не сращивал. Увы, но такого заклинания в арсенале колдомедецины нет, — принялся за пояснения параллельно раскладывающий шовный материал и инструменты мужчина. Его руки будто бы порхали, и если бы не превратившиеся в практически точки зрачки и вполне явственно даже для не владеющих магией мерцающие едва ощутимым свечением глаза, то можно было бы подумать, что дело-то и вовсе плёвое. Будто бы он только и делает, что, если не на завтрак так на обед, зашивает нечто подобное. Тончайший, практически прозрачный шовный материал, намотанный на обыкновенную катушку для ниток, отправился в открытую им ёмкость и спустя несколько секунд был залит прозрачные красно-оранжевым раствором.

— Нить акромантула, пропитанная в рябиновом отваре, шикарная вещь и личная разработка. Придумал, когда надо было зашить так, чтобы вообще без следов зажило. Малышка одна очень плакала, вот я и подумал. Проверял на животных, бедный транфигурированый хряк. Но да его не жалко, ведь он не живой. Дня через два рассосётся совершенно безследно, — прокомментировал свои действия уже успевший вооружиться подходящей по случаю шовной иглой брюнет. — Игла, кстати, серебряная, стопроцентная чистота металла, идеальный проводник. А теперь не шевелись, солнышко, красоту наводить буду. Ричард, как долго продержится блокада?

— Часа два, быть может, три; сорок семь минут как поставил, — ответил машинально сверившийся с часами мистер Росс.

Следующие полтора часа прошли, можно сказать, незамеченными. Гарри практически не умолкал, неизменно находя что-либо смешное или же поучительное и подходящее к случаю. Именно так семейство Россов узнало о том, как на первом своём матче по квиддичу их будущий зять и муж в буквальном смысле едва не сожрал золотой снитч.

— Лечу я такой за ним, а он от меня, ловец соперника отстал, испугался, а я дотянуться пытаюсь. Выровнялся почти у земли, тяну руку, и тут бац, кувырк, и я такой по земле качусь. Ну всё, думаю, приехали, долетался, и чувство такое, будто бы живность какую живьём сожрал. Трепыхается что-то. Сам даже не понял как, но я его выплюнул. Оказалось, что это был снитч. Вся школа потом ржала — таким способом его ещё никто не ловил. Гермиона потом специально уточняла, вообще ни разу, — не в силах не улыбаться, закончил повествование Гарри, после чего, не отрываясь от дела, поведал о единственном занятии дуэльного клуба, а если точнее, той его части, что была до того, как он и Малфоем поднялись на помост, информация про змею сейчас была явно излишняя, а выдумывать на ходу и зашивать было бы как-то не очень. Так под шутейные рассказы и вышли на финишную прямую.

— Ну вот, почти всё, солнышко, ещё один шовчик и закругляемся.

— Больно, — пожаловалась на начавшую сдавать позиции блокаду Элизабет.

— Терпи, я почти закончил, — затягивая очередной узелок, ответил ей Гарри, — фух, всё, заживёт — вообще не заметишь.

— Наверное, —морщась от начавшей возвращаться боли, произнесла Элизабет. Удержаться от профессиональной, так сказать, оценки было выше её сил. Выглядело всё действительно куда как лучше. Ровная, чуть припухшая кисть с едва видимыми швами. Если не знать о том, что полтора часа назад всё было куда хуже, то можно было бы, наверное, и не заметить и даже за ушиб принять, очень сильный.

— По шкале от одного до десяти насколько больно? —спросил принявшийся за разведение какой-то жидкости в небольшой мензурке Гарри.

— Где-то на четвёрку, пульсирует неприятно, но если…

— Никаких если, Костерост нельзя применять под действием анестетиков. Этот препарат с ним несовместим, и так как заклинания для сращивания костей маги до сих пор не придумали, нам тоже придётся использовать именно его. Не переживай, средство проверенное. Другое дело, что на немагах его почти не применяют, я бы даже предположил, что вообще не применяют. Зелья немагам вообще, как это считается, нельзя. Но да это их личные проблемы, на деле же, если осторожно и с умом, то очень даже и можно. В том числе и Костерост. Вот только он с анестетиками несовместим, сразу в яд превращается. Как следствие, остаётся разве что колотушкой бедолагу огреть. И так как это не выход, то будем потерпеть.

— Ты уверен, что это безопасно? — обеспокоено спросила всё также держащая дочь за здоровую руку миссис Росс. — Ты же только что сказал, что нельзя.

— Всё верно, пить нельзя, а вот применять при этом, как оказалось, очень даже можно. Забавный, на в самом деле, казус, связанный с биохимией нашей крови. Именно в ней и кроется отличие магов от обычных людей. По крайней мере, если смотреть с физиологической точки зрения, то это будет самым явным. Кровь мага — это всё равно что электролит, похожие свойства. Именно поэтому и работают зелья. Они всасываются в кровь и через неё попадают туда, куда необходимо. Для магов это в порядке вещей, они об этом и не задумываются даже. Мне же некоторое время назад пришлось, а чуть позже я нашёл способ, как это ограничение обойти. Как оказалось, нужно просто миновать этап транспортировки. Собственно, именно с Костеростом и экспериментировал. Дадли тогда очень просил, кузен мой. Он боксом занимается, профи. И так уж вышло, что под самый конец мы с ним, ну, помирились, что ли, и он меня нашёл. Через тётю, я ей свой емейл давал. Ему тогда досталось примерно как тебе, с соревнований снять пытались. Я ему руку лечил, успешно, и бой тот он выиграл. Вот только боль, с его слов, адская, но деваться всё одно некуда. Заклинания нет, только чтобы вправить придумали, — пояснил тем временем принявшийся набирать в шприц полученную в итоге своих манипуляций прозрачную смесь Гарри, после чего убедился в отсутствии в оном воздуха:

— Теперь только терпеть, Дадли говорил что жглось сильно, от себя могу добавить, что это и вправду чертовски больно и как минимум на всю ночь, а то и на день. Ты у меня немаг и то, что для меня пара часов, для тебя ни разу и нет.

Введение Костероста можно было сравнить разве что с пыткой, а пытать любимую… С каждым новым уколом желание запытать сотворившую всё это тварь Круциатусом возрастало в геометрической прогрессии. И то, что любимая не плакала, говорило лишь о её силе духа и воли. Но вот с самым сложным было покончено, и в ход пошёл извлечённый всё из того же набора ортез. В начале кистевой, с шиной на каждый палец, а затем ещё и лучезапястный, чтобы уж точно наверняка. Конструкция получилась впечатляющей, но цель свою явно выполняла. Пошевелить рукой было практически нереально.

Остаток ночи и первая половина дня прошли просто кошмарно. Родителей Гарри и злящаяся на весь белый свет Элизабет отправили наверх. И если Гарри в выражениях был корректен, то вот о Элизабет такое сказать было нельзя. От боли хотелось выть. Руку жгло, дёргало и одновременно тянуло. В итоге весь этот коктейль доставался в начале матери, а чуть позже прижавшему её к себе Гарри. Лишь уже утром девушке удалось забыться чем-то похожим на очень зыбкий полусон, и она, уткнувшись в его шею, затихла. Лежащий же под ней мужчина с очень недобрым прищуром смотрел в потолок. Почти полночи он пытался настроить себя на позитив, не вышло, и теперь он представлял себе все те кары небесные и не очень, которые постигнут сотворившего всё это ублюдка. Какое-то время основным лейтмотивом его мыслей был Круциатус, но чуть позже он перетёк в нечто куда как более жуткое и куда как менее незаконное. «Медик я или где?» — злорадно подумал представивший себе очередную более чем болезненную кару Гарри. Учитывая применённую им для лечения любимой магию, о законности с точки зрения мира немагического не могло быть и речи. Уже к вечеру следов практически не останется. Кости срастутся, швы практически заживут. Через три дня о происшедшем останутся одни лишь воспоминания, а ещё через три он возьмёт её руку из рук её отца и поклянется быть всегда только с ней. Именно это и останавливало от того, чтобы вскочить и понестись мстить прямо сейчас.