Доктор Поттер (гет)

Пролетело три месяца, уже весь госпиталь так или иначе ставки делает. Тотализатор целый, как же такое-то действо и пропустить. Ставили вообще на всё, влюблённый Поттер — это ведь нечто. То холодильник мороженым забьёт, то ещё чего не менее смешное отчебучит. Неделю назад, к примеру, узнать бы ещё как, перекрасил Тревору его седан. Розовый такой стал, миленький, и всё потому, что оный Тревор посмел к его Лиз подкатывать, на свидание дурак приглашал. Королева сердец его, естественно, послала, а вечером все увидели розовый сидан. Был красивый, черный, новёхонький, неделю как купленный. Стал розовый и миленький, и, что самое ужасное, никого это не волновало, и даже в техпаспорте и том указывалось, что розовый. В общем, скандал был знатнейший, и вроде бы как понятно же, что было-то по-другому, а ты пойди докажи. Что по документам, что по факту розовый, и живи с этим как хочешь. Бедолага так орал, чуть в дурку не заехал, а народ ржёт, ибо весело же. Узнавшая об этой через сутки Элизабет любимого едва не прибила, исправить, правда, так и не заставила, да и не вышло бы, так как заклинал машину Гарри от души и, что называется, на совесть. В общем, отмене сие колдунство не так чтобы подлежало, только кузов менять, но тут дешевле машину новую уже покупать. Так целый месяц и ездил болезный, пока не продал и не купил себе новую, но на парковке госпиталя более не оставлял. Плевать, что бесплатная, на соседней платной за почти пятьсот фунтов в месяц парковался и даже так от каждого чиха вздрагивал, а первые пару недель ещё и проверять бегал.

Такие вот происшествия нет-нет да и сотрясали сонное царство рабочей обстановки отдельно взятого госпиталя. Правда, надо признать, что выходка с авто была единичной и в остальное было не столь резонансными. Шкафчик там не открывается, только фонкой ломать. Ботинки к полу приклеются ну и так по мелочи. И так как каждый раз этому предшествовало что-либо происшедшее с королевой кардиологии, то все и вся знали кто, но доказать было нереально. В общем, жертвы страдали и мотали на ус, а более сознательная часть персонала гадала за новую пакость да ставки делала. Элизабет по началу не понимала, потом пыталась прекратить, а когда отчаялась, смирилась и сама в тотализаторе одна из первых участие принимала, да ещё и идеи проказнику подкидывала. Нечестно скажите, а вот и нет, ибо нефиг, а то повадились тут с цветами да конфетами.

Так и летело время, число умников поубавилось, и веселье потихонечку пошло на убыль. Старички перевелись, затихорились, а молодняк ещё не прибыл, вот только словно бы вышедший из некоего подобия спячки Поттер уже пообещал, что если что, то он не подведёт. Обещал он, естественно, Элизабет, так как ей то вроде бы как можно, ну по крайней мере теоретически. Юридически при этом очень даже и нет, так как писавший статут в этом вопросе был неумолим и сначала свадьба, а потом подарочек и никак иначе. Вот только по факту все, кроме совсем уж замшелых, на эту норму чихать хотели и, дабы не устраивать себе весёлую жизнь, признавались так или иначе заранее ну или же пару искали себе среди магов. Последнее, естественно, было наиболее частым, но да и властям магмира давно и надёжно похрену. И пока ты не выдашь чего-нибудь ну совсем уж прям эдакого, сиречь не попадёшься, чихать им на всё. Правила эти Гарри знал, уважал и всячески соблюдал. А потому ни разу не делал ничего такого, что не можно было бы объяснить простой немагической проказой. Машина не в счёт, да и там он подстраховался и в итоге получилось так, как если бы бедолага из урологии крышей поехал. Номер на тачке его, в правах, техпаспорте и вообще везде цвет также изменился на розовый. Как говорится, не кладите все яйца в одну корзину. А то что в базе данных черный, так опечатка же. И сам себе кто-то там злой буратино. Остальное же и вовсе внимания "сильных" мира сего не стоило, ну прячется маг от камер под мантией, ну вскрывает он шкафчик недальновидного коллеги Алохоморой. Саму проказу Гарри выполнял чисто по-магловски. У шкафчика, к примеру, банально заменил замок на соседский. Просто местами поменял, делов-то. Обувь неизменно приклеивал обыкновенным суперклеем. За всем этим как-то совершенно незаметно пролетело лето и подкрался очередной вот уже тридцать третий в его жизни октябрь. До Хэллоуина не дотянули всего ничего, и Элизабет, уже недели две как ходящая вокруг да около, наконец-таки пригласила знакомиться.

Знакомство с родителями любимой — это и есть на деле самое сложное, и горе тому, кто этого не понял. Чего только не бывает и как только родители — а в особенности отцы — не творят. Деточка-дочушка, а ты, поганец, куда полез, кровиночка моя маленькая. Неизбывно и до бесконечности. Элизабет, правда, уверяла, что Гарри не прав, что папа у неё просто супер и вообще бояться нечего, потому как она так сказала.

К вечеру готовился как на войну, даже рубашку из Т&Т надел, продавцы в своём буклете уверяли, что она не испачкается и вообще в свежести не потеряет, дабы не ударить в грязь лицом. В общем, одевался Гарри как на войну, то есть на свецкий раут. Фрак разве что не нацепил, ограничился модным ныне пиджаком и галстук не надел, не по нутру ему было, сразу святочный бал вспоминался.

Тридцатое октября, почти что День Всех Святых и он же в более узком кругу Самайн. Ну право же дело, что могло бы пойти не так, вот только если ты Гарри Поттер... Как следствие, нервничал молодой человек ещё с утра. Несколько раз пытался пригладить причёску, но в конце решил, что и так пойдёт, как раз перед стуком в дверь успел. Сели в машину и по навигатору доехали до места назначения. Уютный пригород Лондона, очень похожий на тот, в котором он сам когда-то вырос, но более респектабельный, классом повыше. Но да и сравнивать Тисовую четыре и Парковую шестнадцать было не слишком уместно. Через дорогу начинается парк, наверное, поэтому и Парковая, а может, ещё по чему, неважно. По крыше машины немилосердно лупил дождь, хотя по прогнозу ничего подобного не было. Тяжело вздохнув, Гарри открыл дверь и, как и положено безстрашному рыцарю, выбрался из машины. Раскрыл зонт и, обойдя спереди, подал руку в уже открывшуюся пассажирскую дверь. До крыльца, можно сказать, практически бежали. Дорожки не видно, всё в воде, но вот вожделенное крыльцо укрыло их обоих от льющегося с небес потока. И пока совершенно по-магловски отряхивающийся Гарри вновь попытался привести себя в хоть какой бы то ни было порядок, Элизабет нажала на звонок, тем предупреждая родителей о том, что они пришли. Понятное дело, что мистер и миссис Росс были предупреждены заранее. Но вот они оказались в прихожей. Оказавшийся чуть в переди Гарри успел принять немного намокший плащ Элизабет и теперь искал куда бы его пристроить. Именно в этот момент в дверях и появился мистер Росс, леди немного запаздывала. Но да женщинам простительно. Вот только то, что произошло дальше, было совершенно неожиданно. Секунд, быть может, пять мужчина смотрел на неуверенно улыбающегося мужчину, было в его облике что-то неуловимо знакомое, болезненное и давящее. Полыхнуло совершенно неожиданно ярость, просто бешенство, но пожилой врач человеком был интеллигентным и попытался сдержаться. Подошла Мелания и включила забытый всей компанией свет, миг вспышки и наконец узнавание, и перед пожилым врачом, как наяву, оказался аврор Поттер, сухим голосом сообщавший о гибели доченьки. Полный равнодушия, едва заметно улыбающийся чему-то своему от его задания далёкому, аврору явно не было дела до их горя, возможно, спешил домрой, а может быть, ещё что, неважно. Важно то, что снова, как и много лет до, он стоял перед доктором, стоял и едва заметно улыбался. И сейчас, не увидев в первый момент Лиззи, ослеплённый резанувшей по уже привыкшим к полутьме глазам вспышкой зажёгшегося в прихожей света, доктор Росс почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Не желая услышать о гибели своего ребёнка вновь, он закричал раньше, чем понял:

— Не смей открывать рот! Тварь, сволочь, убийца! Вон отсюда! Вон!

Гарри почти не осознано, можно сказать рефлекторно, на инстинктах, вбитых ещё в детстве, отметил, как изменяется лицо отца Элизабет. Как на нём появляется непонятно как возможное узнавание, а потом и ненависть. Понять, чем именно мог вызвать подобное так и не успел, эта ненависть… возможно, доктор Росс мог знать кого-то; кого, Гарри, не спас, быть может, кого-то из погибших в битве за Хогвартс. Быть может, где-то ещё, это неважно, он виноват, он не спас, не защитил слишком поздно выполнил то, для чего он был рождён, но даже это и то по правильному не сумел. Он ведь живой, они нет, а он да. Две Авады и всё нипочём, остальным и меньшего хватало. Все краски померкли в один растянутый неимоверно короткий миг. Он вновь оказался там, где лежали все те, кого он не спас… Перед глазами встали ряды тел, плачущие матери, панихида у мемориала. Они все будто показывали на него пальцем: «Это ты, ты виноват!» — отдавалось где-то в глубине. Грустная, будто бы неживая улыбка тронула губы, механически развернулся и, будто бы робот или же подвергшийся неумелому Империо, сделал несколько шагов наружу, сбежал по крыльцу, оказываясь под дождём, голосов стало больше, они выли, заливались слезами, спрашивали, звали его, хотели знать, как он посмел, как он посмел выжить? Почему их нет, почему они, дети, не вернулись домой, а он живёт, дышит, любит? Они звучали громким переходящим в какофонию едва различимых звуков хором, перешедшим на надрывный набат. О том, что схватился за голову и со сдавленным стоном падает на залитую водой траву аккуратно подстриженного газона, Гарри не знал. Вдали послышался гудок Хогвартс-экспресса. Поезд будто звал его, приветливо обещая весёлую и, может быть, даже в какой-то степени спокойную поездку, и Гарри шагнул вперёд, на платформу. А в реальном мире на глазах ничего не понимающей Элизабет на заливаемую потоками воды лужайку безумно медленно падал её любимый.

Он снова оказался на вокзале Кингс-Кросс, но на этот раз там было совершенно пусто. Не было ни Дамблдора, ни даже огрызка Тома, что в прошлый раз корчился под одной из лавок. Тишина, лишь медленно и совершенно безшумно подъезжающий к перрону знакомый по школьным годам экспресс. Когда-то он приносил счастье, надежду, затем избавление, а под конец обречённость апатию и уныние. Что будет сейчас, Гарри не знал, не знал, да и не хотел знать, он попросту недостоин этого самого знать. Да и зачем бы ему?

Так и сидел, дисциплинированно дожидаясь полной остановки прибывающего поезда, но вот тот натужно дрогнул и наконец встал. Признаться, Гарри никогда не думал, что это происходит так долго, непозволительно, как ему теперь показалось, медленно. «Тоже мне, экспресс», — подумал Гарри и на миг поймал себя на том, что не очень-то и хочет, не хочет садиться, но миг прошёл, и он, как и много раз до этого, поднялся и направился к приветливо распахнутым дверям одного из вагонов. Уже собирался занести ногу на ступеньку, как откуда-то сзади сдавлено и приглушённо послышался чей-то зов. Что-то или же всё-таки кто-то звал его, просил не уходить. Этот голос был то чётким, то приглушенным, словно бы испорченный станционный репродуктор, вещающий о предстоящем маршруте и станциях ожидающихся на пути. Только в этот раз его использовали не по прямому его назначению. Совершенно неожиданно стало любопытно, кто бы это мог быть. Кто оказался столь храбрым или же, наоборот, недальновидным и безрассудным, что ради этой сейчас казавшейся ему не слишком уместной шутки пробрался в вокзальную радиорубку. На миг юноша вновь обернулся и посмотрел на вмиг будто бы потерявший всю свою привлекательность экспресс. Интерес узнать личность хулигана пересилил. Гриффиндорец он или нет?А экспресс, а что экспресс, время отправления ещё не пришло. Развернулся и внезапно с удивлением понял, что голос говорившего принадлежал Элизабет, это было странно, и на его Лиз совсем не похоже. Хулиганить это вовсе не про неё. Скорее уж это к нему и тем не менее здесь и сейчас именно она непонятно зачем просила его вернуться и не делать чего-то. Чего именно, было не разобрать, именно в этот момент голос вновь и вновь становился нечётким слова — неразборчивыми, оставалось только одно имя. Гарри, его имя, так назвала его мама и сейчас его вновь зовут — куда и зачем было уже неважно. Важным было только имя, его имя и то, что его зовут. Он ведь гриффиндорец, а Гриффиндор своих не бросает, и если кто-то зовёт, то надо обязательно идти. «А что, если ей нужна помощь? Вдруг она попала в беду?» — шальная мысль, будто бы выстрел, пронзила самое сердце, и окончательно забывший о совершенно поблёкшем за его спиной экспрессе мужчина бросился к выходу.

На то, чтобы просто отмереть, потребовалось с десяток секунд. Десяток мучительных в своём постепенно приходящем вместе с их истечением пониманием, и нет, она так и не поняла, просто бросилась по ступеням вниз, туда, где несколькими секундами ранее столь неожиданно отреагировавший на не менее неожиданные действия отца любимый упал. Лицом вниз, в воду и грязь. «Он может банально захлебнуться», — стрельнула где-то на задворке сознания, но стоило оказаться рядом, как это было уже неважным. Любимый не дышал, а проверка пульса показала полное его отсутствие. Краткий невообразимо короткий миг паники, и дипломированный врач-кардиолог уже принялась за СЛР[1]*, руки сами встали в позицию и словно по учебнику: пятнадцать один, пятнадцать один.

— Папа, да помоги же ты, — в отчаянии закричала понимающая, что одна попросту не справится, Элизабет. Подействовало, и наконец отмерший пожилой кардиолог также сбежал вниз. Здесь и сейчас перед ним не было никакого Поттера. Был только лишь нуждающийся в его помощи пациент, не больше и не меньше. На двоих спустя примерно три минуты им таки удалось, и лежащий на траве мужчина, судорожно дёрнувшись, вздохнул. Лишь в этот миг не позволявшая себе до этого эмоций девушка позволила им вырваться, ласково погладила любимого по волосам и с облегчением прошептала ему практически на ухо:

— Живи, ты должен жить. — Во время реанимации всё это было лишним, мешающим, и лишь с приходом отца она время от времени прерывалась и звала его, параллельно прикладывая ухо к груди в надежде услышать такое знакомое по их вечерним посиделкам мерное почти убаюкивающее в такие моменты биение. Только после этого на счёт «три» они вдвоём подняли насквозь промокшего и, как оказалось, неимоверно худущего парня и наконец занесли его в дом. Как оказалось, там их уже ждали, Мелания Росс, даром что психиатр, ко всему приготовилась. Разложила диван в гостиной, благо он оказался раздвижным. Принесла всё необходимое для подготовки системы вливания, а также весьма, надо признать, что расширенную по своему составу аптечку. Даже стетоскоп не забыла и, стоило Элизабет оказаться по близости, попросту надела его ей на шею.

— Благодарю, мама — прошептала Элизабет и, пользуясь тем, что стало несколько удобнее, принялась вслушиваться в не слишком ровные ритмы. Было ясно, что у любимого развилась аритмия. Это напрягало, и, дабы занять себя хоть чем-то отличным, она принялась за пуговицы его рубашки. Ещё когда делала СЛР и в отчаянии звала его назад, выяснила, что просто порвать её не получится. Пуговицы банально не поддались, а если учесть, что, несмотря ни на что, рубашка так и осталась совершенно чистой, пусть и мокрой до нитки… В такой ситуации и при такой погоде такая белоснежность была бы попросту невозможной, а на фоне практически убитого всем этим пиджака и вовсе иррациональной, и тем не менее насквозь мокрая, она была всё так же идеальна, а потому оставалось только расстёгивать пуговицы одну за другой.

Наконец рубашка последовала вслед за снятым ранее пиджаком. И глазам предстала совершенно неожиданная картина. Практически вся спина любимого несла на себе следы уже несколько истёршихся совершенно ровных белёсых линий шрамов. Во многих местах они перекрещивались, создавая непередаваемый по своей отвратительности узор. Любимый никогда не упоминал о чем-либо подобном, как и о том, что он неестественно лёгкий для своего роста и возраста. «Смогла бы и сама дотащить», — отстранённо подумала неспособная оторвать взгляда от открывшегося ей кошмара Элизабет. Именно в этот момент к ней присоединился уже успевший подготовить капельную систему отец.

— Что у нас, Лиз? — деловито, строго по врачебному спросил он.

— Похоже на аритмию.

— Будем исправлять, для начала медикаментозно и полный покой. О господи, а это-то что-то, не похоже на попытку самоубийства, — не веря своим глазам, ошарашенный видом уродливого и явно заживавшего без должного ухода шрама, идущего по внутренней стороне руки практически от локтя и до самого запястья, пробормотал принявшийся за постановку системы врач. Осмотр второй руки был не менее утешительным. Большой уродливый и в точности так же хреново заживший шрам то ли от странного плохо заточенного ножа, то ли и вовсе от проткнувшего руку, как в дальнейшем выяснилось, насквозь кола. Но вот система наконец была установлена, и пожилой врач принялся за брюки. Лишь хохотнул на тему того, что вот выйдешь, мол, замуж, тогда и… а пока я тебе подсоблю. В процессе на правой ноге обнаружились следы, напоминающие те, что остаются от капкана.

— Да тут у нас полный набор, — пробормотал весьма впечатлённый своими открытиями врач.

— Это ты ещё его спину не видел. Представить страшно, кто и с какой силой должен был творить то, что творил, чтобы остались такие глубокие следы.

— Действительно интересно, — пробормотал как-то вмиг постаревший мужчина. Нехорошо вышло, и теперь он это более чем хорошо понимал, ну не мог быть этот мальчик тем самым Поттером. Никак не мог. Тридцать три года прошло; да и вспомнил он его. Светило медицины, нейрохирург от бога, практически коллега, чуть-чуть с профилем маханул. Да он в то время даже под стол пешком и то не ходил в колыбельке хорошо если агукал. Именно этот момент и выбрала Элизабет, дабы хоть как-то прояснить происшедшее. Поведение отца её реально напугало даже больше чем то, что произошло с Гарри. Тут она хотя бы что-то и тем не менее понимала. Проблемы с сердцем — это полностью её стихия, и здесь и сейчас с любимым всё будет хорошо. А вот отец, отец реально напугал. И если даже мама не заметила…

— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — сдвигая на шею статоскоп не терпящим возражения голосом поинтересовалась Элизабет, — что это, чёрт возьми, было?!

— Не здесь, — коротко бросил машинально убедившийся в том, что пациент в порядке, мужчина. После чего направился в сторону кухни. И притворив за вошедшей вслед за ним Лизи дверь, тяжело вздохнул.

— Просто расскажи ей правду, до добра все эти тайны не доведут.

— Мама, о чём ты?

— Я о том что то, что произошло, как ты понимаешь, было небезпричинным. Твой Гарри, понимаешь, он очень похож на одного человека, он…

— Это произошло ещё до твоего рождения чуть менее чем тридцать три года назад. В октябре восьмидесятого. Признаться, мы не хотели тебе говорить… — начал запнувшийся на полуслове доктор Росс.

— Говорить о чём? Папа, мама, что вы от меня скрываете?

— Тридцать три года назад умерла твоя сестра. Ты родилась позже, и мы сделали всё, чтобы оградить тебя. Она, она была очень светлым и добрым ребёнком, и с ней нередко происходили странности.

— То цветы увядшие вновь зацветут, то чашка разбитая вновь целой станет. А когда ей исполнилось одиннадцать, к нам на порог пожаловала странного вида женщина. Вся такая чопорная, как будто вчера было помню, губы слегка поджаты, платье зелёное в пол, шляпа остроконечная и будто волшебница из какой-нибудь киношной сказки. Ею она, собственн,о и оказалась. Я понимаю, как это звучит, и тем не менее маги и в самом деле существуют. Вот только мир у них не сказка, а их отношение к немагам… Скажем так, от случая к случаю и тем не менее проскальзывает что-то. Мы для них, Лизиэ… для кого как: для некоторых дети неразумные, что счастья своего не ведают, для других же что зверушки в зоопарке. Когда я была меленькой, так к неграм относились. Смешные, прикольные, даже зоопарки специальные были, только вместо львов, тигров и прочей живности там были люди. Вот и для магов мы по большей части такие же люди. То, с какими интонациями они произносят это своё маглы... Для большинства же просто неизбежное зло, нечто совершенно непонятное и, прямо скажем, малообразованное. Но да не суть. Пришла она, значит, к нам, всё рассказала и была достаточно убедительна для того, чтобы первого сентябре вместо уже выбранной нами школы я отвёз нашу Айвен на вокзал Кингс-Кросс, именно оттуда уходит Хогвартс-экспресс. На зимних каникулах ты только и слышал, что о прекрасном замке. Об озере, распределении, а ещё о том, что деканом на её факультете был полугоблин. Как это полугоблин, так и не понял, но факт остался фактом: Айвен распределилась на Рейвенкло и была в полнейшем восторге. Летом всё повторилось, а затем был второй курс а после него и третий. Летом после второго Айвен принесла нам бланк-разрешение, папа, мама, подпишите, я так хочу увидеть деревеньку у замка, она называла её Хогсмидом. Конечно, я подписал, потом тысячу раз проклял, а тогда, тогда я просто хотел, чтобы моя девочка была счастлива. Именно в той деревне пятнадцатого октября она и погибла. Как нам сообщили, при нападении каких-то Пожирателей. И сообщил нам об этом человек, что был копией твоего Гарри. Один в один, Элизабет, и я… я просто не выдержал. Он был до того равнодушен. Тогда, в тот день, будто бы не сообщение о смерти любимого ребёнка его родителям принёс, а газету в ящик положил. Никаких эмоций, лишь едва заметная улыбка чему-то своему. На нас и наше горе ему было наплевать. И вот он появился вновь… П-п-прости меня, малыш, если сможешь прости, — не выдержав, под конец заплакал до этого никогда не показывавшей своих слез мужчина.

— Папа… — совершенно потерянно прошептала буквально ошарашенная рассказом родителей Элизабет. Известие о том, что, оказывается, у ней была старшая сестра. Сестра, которую она никогда не видела. А тем временем приобнявшая супруга за плечи Мелания Росс решила продолжить.

— Прошло три года, и мы узнали, что ждём тебя. Это было и счастье, и ужас. Признаться, я жутко боялась, что ты будешь такой же, как Айвен. Всё время приглядывалась, контролировала и с ужасом ждала. Ты была очень тихим и послушным ребёнком, увлекалась медициной, а когда однажды случайно нашла фотографию своей сестры, заявила, что обязательно станешь врачом, что будешь как папа. А я тогда была в панике, но нет, ты так и не спросила про то фото, а после этого я его уничтожила. Боялась. И вот тебе одиннадцать, день второй, третий и никого. Лишь через несколько недель у нас всё ж таки отлегло. Они не пришли, ты оказалась им не интересной, и это было нашим маленьким счастьем.

— Я помню, мы тогда в августе сорвались в Париж, в Диснейленд, и мне можно было совсем всё, а вы с папой были такие счастливые.

— Именно так, малыш, — глухо произнёс взявший себя в руки мистер Росс. — Мы были счастливы, все эти годы и вот так неожиданно. Я виноват, прости меня, но кто же мог знать. Известнейший нейрохирург страны и нате вам, такое слабое сердце. Да и реакция его, Лизи, ты ничего не хочешь нам рассказать, ну не на ровном же месте?

— Не на ровном, но подробностей я не знаю. Гарри не так чтобы разговорчив, по крайней мере не об этом.

— Ясно, понятно, да и эти его шрамы…

— А меня вот больше заботит то, Ричард, что наша девочка вообще не удивилась.

— В смысле?

— Я о том, что ты рассказал ей про Хогвартс, магию и даже про полугоблина того вспомнил, и ничего. Будто бы так оно и надо. Или ты не помнишь, как мы сами на всё это отреагировали?

— Лизи?? — В ответ послышался тяжёлый вздох.

— Мы как раз хотели с вами об этом поговорить. Видите ли, папа, мама, я знаю про магию. И ваш рассказ он почти в точности повторил всё то же, что я уже слышала. Гарри, он, понимаете, маг. Но он другой, не такой, как тот. А в восьмидесятом у них война была, она в октябре восемьдесят первого закончилась. Развязавший её маг-террорист умер. И я не знаю, кем именно было тот пришедший к вам Поттер, но Гарри, Гарри он сирота. Его родителей убили, вероятно, те же, кто убил и… и Айвен. И нет, я ничего не знала о ней.

— Не будем об этом. Что там у нас в анамнезе, ты что-то о нём вообще знаешь? Ну кроме того, что он, оказывается, ко всем своим достоинствам ещё и маг?

— Не густо, о себе он не так чтобы распространялся. Про колледж, интернатуру, это завсегда, это пожалуйста, а о чём-то более раннем… Не просто так он от них ушёл, папа. У них там передел власти, и, как я поняла из тех немногих его обмолвок, он в центре всего этого был. Так вышло прямо с младенчества. Это ведь он и есть тот, кто того террориста убил. Как сам он мне сказал, он этого даже и не помнит, так как ему полтора едва было. Родителей его в тот же самый день и убило. Они умерли, а он нет. Как, что и почему, не пояснил. Обмолвился лишь, что у дяди с тётей жил. Про кузена своего с ожирением говорил. Пророчество упоминал и, мол, из-за него всё. А когда всё закончилось и всех вроде бы как плохих победили, он ушёл.

— Ясно, и вот что я вам обоим скажу — реакция его более всего походит на ПТСР, а твои слова о войне и что он был чуть ли не в центре, притом с самого малого возраста, явно указывают на его так называемую детскую форму. Именно его приступ мы и увидели, что там у него по кардиологии или ещё чему не знаю, но то, что это мой клиент, вижу. Лизи, я не отговариваю, но, поверь мне, это будет сложно, а уж если он уверен в том, что это его вина и не дай предки факты травмы были не однократными… А если учитывать вашу обмолвку о шрамах…

— Ну сейчас у него лёгкая аритмия. И я, если честно, в замешательстве. Она буквально на глазах уходит. Если так и пойдёт, то он с утра будет как огурчик.

— Ага, и вот вопрос: надолго ли?

— А тут и думать нечего. До следующего всплеска, сегодня ему хватило слов Ричарда, а завтра ему на светофоре кто-то нервный просигналит.

— Может, скорую вызвать из твоего кардиоцентра, пап?

— И как ты им это объяснишь? Допустим, они приедут, а симптомов-то и нет. Они, конечно, с понимание два именитых кардиолога говорят, что было. А дальше что? Твой Гарри устроит бунт и, как назло, и не подумает свалиться. Наоборот, будет непростительно бодр и здоров. Знаю я таких, видела. Всё что угодно лишь бы доказать то, что им надо.

— Но что же тогда…

— До утра ждать, если очнётся, разговаривать, вызывать на откровенность, убеждать, а если нет, тогда уже с чистой совестью. — В ответ Элизабет лишь тяжело вздохнула. Было видно, что её бы воля, и она бы его прямо сейчас если не в реанимацию, так уж в интенсивную так точно. Вот только отец прав, и против воли пациента держать. А такого, как Гарри, удержишь. Одна только эта его аппарация чего стоит. Показывал ведь. Сбежит ещё дурень и ищи его а он там… едва только подумала, как стало ясно, что тут только ждать.

* * *

Практически полночи Элизабет провела около него. Родители тихо шептались на кухне. Было страшно. Магия вновь ворвалась в их дом и судя по всему прочно и на долго. И спорить тут безполезно быстрее они дочь потеряют. Именно поэтому, чтобы не потерять в районе трёх профессор Росс отправил её спать. Клятвенно заверив что сам посидит и за всем понаблюдает. Упрямый ребёнок вернулся что-то около семи. И это несмотря на практически убойную дозу успокоительного которым в кровать её напутствовала мама.

— Как он? — раздалось из-за спины и устало потёрший глаза пожилой врач обернулся. Когда-то он точно также не отходил от Мел, а иногда и она от него. Давно было так и познакомились и вот всё повторяется. Семейное наверно. — Всё в порядке и как и предрекала мама всё ушло. У Айвен было почти также. Простуда ли иное что. Резкий как взрыв приступ, а на утро как рукой сняло. Бегает скачет. Ты такой не была. болела так болела, как положено то есть если насморк то неделю. Судя по всему у магов не так. Я не могу точно объяснить но буквально чувствую как он сам себя лечит. Видимо всплески удержать сложнее, а как до чего по проще доходит так оно как-то само. Я бы не удивился если выяснится что он не в курсе. Скорее всего ни сном ни духом о том что сердце слабое.

— И что же делать, он ведь упрямый до ужаса.

— Ну кое-что можно. Ведь даже магия и та не всесильна. На вот посмотри. Я его почти два часа под мониторингом держал. Автоматика и вовсе пропустила. Видишь вот он, удлинённый QT*[2] один раз в три минуты хоть часы сверяй.

— Немыслимо…

— И тем не менее. Видимо магия как-то это купирует, я мало что об этом знаю, но учитывая опыт Айвен, скорее всего так и есть. Его магия приводит его в норму, но и она как мы все уже убедились не всесильна.

— Это абсолютно точно так папа. У нас не так давно мальчик был из этих. Целый букет. Разорвавшаяся прямо на столе аневризма, дефект межсердеченой. Если бы не Гарри умер бы мальчонка. А родители клянутся что по ихним врачам таскали…

— Знаем мы этих ихних, Айвен рассказывала. Простуду они бодро перцовым лечат. Так лекарство если что называется. Точного его действия не назову. Но простуду оно и в правду лечит а в добавок незабываемые ощущения от пара идущего из ушей. Как что и почему не спрашивай. Мне это более тридцати лет назад Айвен рассказывал. У них там вообще всё странное. Один только этот их квидичь чего стоит.

— Гарри сказал что это как футбол только в воздухе и на метле, даже метлу показывал. Он её, ну метлу в смысле обожает. Надраенная вся, явно любимица у иных вот машина, а у него метла. Он ловцом был, мячик крылатый ловил.

— Ага, вот только про это, как же их Айвен то называла, а точно бладжеры. Бьюсь об заклад об этой части квидича он предусмотрительно умолчал.

— Бладжеры?

— Ага, Айвен после матча, на каникулах только об этом и трещала, вообще без умолку. Бладжер если что, это металлический такой шарик с ядро пушечной размеров средних. Он заколдованный, и он летает. В команде есть загонщики и они посредством бит отправляют эти вот разогнанные до скорости хорошего автомобиля металлические ядра в игроков противоположной команды. Прилетело, зашибло, свалился с метлы? Нормально играем. В общем если кто-нибудь чего ни будь не сломал то матч можно считать что зря прошёл. Из защиты на них кожаный шлем да рукавички. Может ещё что есть, но Айвен не рассказывала. Так их таких вот с метлы навернувшихся в лазарете школьном за сутки двое на ноги ставят. Будто и не ломали руки и ноги. И по башке им ничего конечно же никогда не прилетает ну прямо как в хоккее.

— Мамочки, ну Гарри, ну подожди у меня.

— А чего ты на него ешься то?

— Как чего, да он же, он же.

— Не сказал? Так психику твою берег, для него то это в порядке вещей, а для тебя? Вот и не сказал нервишки поберёг.

— Ну я ему задам!

— Сначала лечиться уговори, а то откинется в процессе, опять откачивать придётся.

— Уговорю, — упрямо насупившись ответила ни на йоту не потерявшая своего боевого запала Элизабет.

— Ладно, я спять, что мог здесь и сейчас я сделал, а вот ловить его и уговаривать и в самом деле лучше всего именно тебе. Даром что-ли ты его знакомиться то привела, то недожжёшься, то вот вам нате. Ох Лизи, Лизи и в кого ты у нас такая боевая то?

— Может быть в тебя?

— Нет, точно нет — отмахнулся уже начавший подниматься по лестнице доктор Росс. — скорее уж в дедов пошла. Позже у Мел спрошу не в папеньку ли ты её уродилась. — донеслось от уже скрывшегося на втором этаже отца. И оставшаяся одна Элизабет от нечего делать сначала перепроверила всё ещё работающую систему. С остатками раствора Кребса — Рингера[3], видимо отец по каким-то ведомым одному только ему признакам решил повторить вливание. После чего ещё раз прослушала сердце, и убедившись в том что аритмия уже полностью отсутствует взяла любимого за руку. Мыслей в голове было ну прямо сказать дохрелион и ещё немножко. В первые оказавшись к любимому так близко она вдруг осознала что вполне возможно что его почти не знает. И нет не потому что, но именно что потому что. Почему он такой лёгкий, и кто оставил на нём все эти жуткие следы.

— Кто это с тобой сделал? — едва слышимым шёпотом пробормотала она ни к кому не обращаясь и тем неожиданнее оказался последовавший за вопросом ответ.

— Что именно? — сонно и так и не открывая глаз — спросил прибывающий ещё в некоем состоянии полудрёмы Гарри.

На то чтобы сориентироваться и успеть узнать хоть что бы то ни было были буквально секунды. Минута, а скорее всего и того меньше, и любимый окончательно придёт в себя. Именно поэтому спросила первое что пришло в голову.

— У тебя на руке след странный…

— Это я с василиском дрался — всё также сонно пробормотал лежащий на диване мужчина — я его мечом заколол, но укуса увы не избежал, если бы не Фоукс умер бы точно. — буквально опешившая от такого полусонного признания Элизабет пару раз моргнула, но тем не менее собралась и как можно быстрее выпалила:

— А на ноге?

— А это, это на турнире, в лабиринте, акрамантул, я думал ногу вообще отхватит и буду как Моуди. — ответил уже практически проснувшийся Поттер и в следующий миг распахнул свои едва заметно сияющие в рассветном полумраке глаза. Они будто бы лучились мягким успокаивающим светом или же нет не так. Казалось будто бы по радужкам в буквальном смысле пробегают несущиеся куда-то по своим делам фотоны.[4] — Прости ты что-то спросила? — душераздирающе зевнув поинтересовался попытавшийся приподняться на локтях Гарри.

— Нет ничего, просто мысли в слух — тут же перевела тему Элизабет, вдруг подумав что если она сейчас продолжит то уговорить его станет уже практически невозможно. — пожалуйста не вставай, тебе вчера стало плохо и…

— Да я в порядке, перенервничал немного. Прости кажется я всё испортил.

— Нет, что ты, всё хорошо ты только не вставай пожалуйста, я сейчас воды тебе принесу.

— Воды, воды — это хорошо, пустыня во рту литра два бы выпил — мечтательно протянул всё также опирающийся на локти Гарри и даже сделал вид будто бы ложится обратно. Вот только стоило Элизабет покинуть его поле зрения как он был уже на ногах. Не более минуты, а он уже надел не до конца застёгнутые и непонятно почему всё ещё влажные брюки. И принялся за как и обещали ему T&T не подведшую его рубашку. Именно за её застёгиванием его и застала вернувшаяся со стаканом воды в руках Элизабет.

— Куда, а ну лёг! — совершенно не стесняясь практически прокричала ошеломлённая такой его прытью девушка.

— Да я в порядке, правда — приобнимая её со спины и забирая у неё из рук стакан — попытался увернуться от её негодования Гарри. Сейчас она более всего напоминала ему разъярённую его очередным попаданием к ней во владения мадам Помфри. А злить такую или упаси бог под руку попасть…

— Я кому сказала, Гарри, ну пожалуйста не будь ребёнком, мне их в отделении и без тебя великовозрастного лба хватает.

— Лиз, это просто глупо. Понимаю ты переволновалась, я судя по всему тоже недооценил уровень собственного стресса. Стоило успокоительного принято, но нет решил что так справлюсь. Справился, все оценили. И я правда благодарен, но банальный обморок совершенно того не стоит.

— Обморок? Обморок!!? Какой к черту обморок?!!!! Клиническая смерть почти на четыре минуты. Полная остановка сердца, а после запуска, аритмия. В задницу твой обморок!! А теперь лёг и не выпендриваешься. У тебя предварительно диагностировано удлинение интервала QT. А по общей симптоматики очень похоже что у тебя Кардиомиопа́тия такоцу́бо. Все симптомы в наличии, ни одного не упустил. И вот вопрос каким чудом мы все это проглядели?

— В первый раз что-ли — даже не задумавшись о том что именно он сейчас ляпнул, а главное кому, выпалил в ответ на её заявление Гарри. Спустя миг увидев как она побелела он понял что это он зря, вот только было уже поздно. А тем временем разъярённая королева кардиологии буквально силком опустила его обратно на диван и стало ясным что он попал. Со второго этажа за всем этим наблюдали старшие Россы. Уснёшь тут как же, такие разборки и пропустить.

— Ну точно в деда, помнишь как он меня от тебя отваживал?

— Помню, забудешь такое…

— И ведь дожмёт же.

— И даже на приступ не спровоцирует. — согласилась с мужем миссис Росс. А тем временем внизу лишившийся возможности удрать Гарри решил хотя бы не усугублять и таки лёг обратно.

— Вот, я лежу, довольна?

— Да вполне, хотя нет, вот сердце проверю тогда может быть.

— Да в порядке я, говорю же — вновь запротестовал не желающий повторно быть раздетым Гарри.

— Когда люди в порядке у них сердце не встаёт. Руки убрал…

— Ладно хорошо, на вот расстегнул видишь, всё, довольна?

— Временно — согласилась с ним вооружившаяся стетоскопом Элизабет.

Следующие полторы минуты Гарри послушно терпел и делал вдохи когда велено. Вот только на этом ничего не закончилось и немного успокоенная тем что сердце любимого бьётся как швейцарские часы Элизабет присев на край дивана принялась за расспросы. Отвечать не хотелось, а она будто бы маленького расспрашивала обо всём. Что он знает о своём рождение, где рос, как питался, занимался ли спортом, чем и когда болел, какие и когда травмы получал а также имели ли место быть телесные наказания. Уже после второго вопроса Гарри либо качал в ту или иную сторону либо односложно говорил да, нет. И так как Элизабет прекрасно знала о том что как минимум о травмах и наказаниях он явно врёт то поняла что любимый решил запереться. Именно в этот момент ей на помощь и пришла спустившаяся в низ мать.

— Твой опросник тут совершенно не уместен Лизи, иди пожалуйста погуляй, а лучше сделай для нас всех завтрак. Вы ведь позавтракаете с нами молодой человек? Не откажите леди в столь малой малости.

— Ддда… конечно — сдавленно пробормотал чувствующий себя загнанным в ловушку зверем Гарри.

— Всё хорошо, дорогой, не стоит так реагировать, я понимаю, но и ты пожалуйста пойми. Элизабет очень переживает. Она любит тебя и то что вчера произошло. Постарайся успокоиться и просто чуточку подумай. Как бы ты воспринял произошедшее будь ты на её месте. Представь себе что это не ты, а она упала на газон, что это ты умоляешь её не уходить и делаешь всё возможное и даже чуточку сверх этого. Всё ради того чтобы она жила. Скажи мне ты правда уверен в том что сам реагировал бы хоть как бы то ни было иначе?

— Нет! — практически выпалили буквально опешивший от самой мысли о том что он мог бы допустить нечто подобное Гарри.

— Вот видишь? Вот и она тоже нет. Для неё это так же не приемлемо как и для тебя.

— Я просто, я…

— Позавтракаешь, быть может быть расскажешь что-то забавное о своей работе. Никто и ни чему тебя не принуждает. Хотя будь я на твоём месте записалась бы на обследование. В этот раз тебе повезло. Рядом были те кто смог тебе помочь, а если нет. Ты правда уверен в том что происшествие с тобой никого и ни в какой степени не затронет?

— Ну так было почти всегда, а когда я думал что это не так, то как в последствии оказывалось ошибался.

— Значит тебя просто никто не любил. — просто и спокойно подвела итог его словам миссис Росс — До этого дня, мне искренне жаль что тебе пришлось прости через всё это. Это очень тяжёлое испытание быть не нужным и нелюбимым. Просто подумай об этом сравни свои ощущения. Я уверенна что тебе это поможет.

— Я… я просто…

— Ты просто скорее всего в первые в жизнь влюбился. Ты видел как это бывает в школе, возможно где-то читал. И даже скорее всего в курсе химической и нейрологической подоплёки всего этого. Но сам ты при этом никому и никогда не открывался. Не берусь судить, быть может быть ты и хотел но всегда останавливался за шаг до. Причина не так уж и важна, важен сам факт того что ты не пожелал этого сделать. Некому, незачем, не время, мы люди найдём десяток и ещё одну причину сверху для того чтобы что бы то ни было не делать. Вопрос лишь в том что ты чувствуешь сейчас. Не смотри в прошлое. Здесь и сейчас, не где-то там.

— Спасибо Миссис Росс, я… я правда очень.

— Не стоит, также как ты лечишь людям головы, а мои муж и дочь сердца, я лечу души. Просто помни что если захочешь поговорить то всегда можешь обратиться комне. Ты не нарушишь ни статута ни чего-либо ещё. Так уж вышло что я хоть и не волшебница, но о мире котлов и палочек знаю вовсе даже не понаслышке. И не мне тебе пояснять о таком понятии как врачебная тайна.

— Я понял, миссис Росс, благодарю за то что помогли понять, я это…

— Кухня там — с улыбкой указала на ведущую в обеденную зону дверь кивнувшая ему напоследок Мелания Росс. Что именно он хочет было написано буквально на его лице. Совершенно открытая книга и до безобразия интересный пациент. Ради такого, ну и счастья дочери разумеется можно было и встряхнуть немного стариной. Пока же, пока же нужно было занять чем-либо полезным дорогого мужа. Дети пусть сами разберутся, Лизи у неё умница.

А в то время как приторможённый на половине пути до столовый, уже учуявший вкуснятину мистер Росс с интересом внимал молчаливому но оболе чем говорящем взгляду жены одна немного взлохмаченная макушка рискнула просунуться в дверь. Это было странно. Одновременно страшно, как когда-то в детстве. Тогда он рта не смел раскрыть кроме как для да или нет. Последнее куда как реже и чаще всего невербально. Лиз обнаружилась у плиты перемешивающей даже на вид обалденно выглядящее нечто состоящее из как ему показалось овощей, макарон и уже подготовленного для всего этого бекона.

— Простишь? — пробормотал так и мнущийся у двери Гарри.

— А ты как думаешь?

— Я, я просто не хочу… Понимаешь я не готов, не так… я… я…

— Вообще-то это я должна извиняться. Насела на тебя, радуюсь вот что мама вовремя окоротила.

— Мама у тебя вообще супер.

— Ага, а теперь за стол, и родителей позови. Видно же что нам тактично предоставили возможность, вот только завтрак уже готов и я искреннее надеюсь на то что ты ешь поджарку из овощей и макарон с беконом.

— Я всеядный — кивнул на её слова Гарри и отобрав у неё прямо из рук тарелки расставил оные на стол. Не более минуты, а тот уже сервирован так словно бы у них не семейный завтрак, а самый что не наесть натуральный свецкий раут. И когда только успел. вилки ножи салфетки. Всё на месте и в строгости с правилами сервировки. Оставалось только поставить миску на стол и можно приступать.

[1] Сердечно лёгочная реанимация

[2] Интервал QT — расстояние от начала комплекса QRS до завершения зубца T. С точки зрения электрофизиологии отражает сумму процессов деполяризации (электрическое возбуждение со сменой заряда клеток) и последующей реполяризации (восстановление электрического заряда) миокарда желудочков. Часто этот параметр называют электрическая систола сердца.

[3] Является разновидностью раствора Рингера. Состав: 25 mM NaCl, 2,5 mM KCl, 1,25 mM NaH2PO4, 2 mM CaCl2, 1 mM MgCl2, 25 mM NaHCO3, 25 mM глюкоза. Аэрация карбогеном (95 % O2 и 5 % CO2) в течение 30 минут для достижения физиологического pH 7,4