Червь (джен)

Манекен бросился на меня, клинки на его ногах впились в землю. Он двигался так быстро, что руки его свободно болтались позади, словно ленты на сильном ветру.

Он остановился в нескольких шагах и, крутанувшись, замахнулся на меня правой рукой с торчащим из неё метровым клинком. Будь я немного наивнее, то подумала бы, что он не дотянется — но внезапно цепь, на которой крепилась рука, удлинилась ровно настолько, чтобы клинок смог достать до моей головы.

Я отразила лезвие дубинкой. Удар оказался очень тяжелым, словно на меня обрушился молот. Я едва не выронила оружие.

Как только клинок отскочил от дубинки, торс Манекена начал крутиться в обратную сторону, как волчок. Он прыгнул на меня, и я отскочила назад и в сторону, едва избежав удара.

Туловище Манекена вращалось, а вытянутая правая рука кружила на цепи, которая наматывалась вокруг тела. Он начал неспешно втягивать цепь. Я отступила, думая, что наконец-то мне выдался шанс собраться с мыслями.

Когда цепь полностью втянулась, рука ухватила носок его левой ступни. Манекен втянул лезвие на другой ступне и поставил её плашмя на землю. Движение, похоже, лишило его равновесия, и он покачнулся, почти упал. Но затем одним резким движением выпрямился и подбросил себя другой ногой с выступающим метровым лезвием.

У меня не было времени отскочить, поднять дубинку, чтобы защититься, сделать хоть что-нибудь — только запоздало осознать, что его почти-падение было обманным манёвром. Он ударил меня в живот с той же невероятной силой, что и раньше, затем нанес удар по ключице, настолько мощно, что мои пятки оторвались от земли. Я грохнулась на спину, но броня смягчила удар. Боковые панели брони — там, где они прилегали к спине — впились мне в рёбра.

Вспомнив уроки, полученные на спаррингах с Мраком, я попыталась отступить, пока Манекен выпрямлялся и возвращал обратно руку, только что соединённую со ступней. Я не успела встать на ноги, когда он начал двигаться ко мне.

Я окружила себя насекомыми, чтобы скрыть свои движения, перевернулась на бок, вскочила на ноги и попыталась обойти его слева.

Я была всё ещё скрыта роем, когда получила удар сзади и рухнула, распластавшись на земле. Неожиданность была хуже, чем боль.

Через насекомых я ощутила, как Манекен приблизился и встал надо мной. Я почувствовала, как он запустил пальцы мне в волосы и потянул голову вверх и назад. Я попыталась ударить его в колено дубинкой, но он опрокинул меня на бок, и я ощутила лезвие, прижатое к горлу.

Как до этого с седой женщиной, он одним длинным плавным движением резанул по моему горлу, сильно прижимая лезвие и повторяя изгиб шеи.

План мгновенно пришёл в голову. Я издала хрипящий звук, прозвучавший очень реалистично, поскольку моя трахея была сдавлена металлом клинка — мне правда хотелось хрипеть, я правда задыхалась. Затем я обмякла, и все насекомые в зоне видимости прекратили движение. Мухи начали падать вокруг, как снежинки.

Манекен отпустил мои волосы, и моя маска с громким стуком ударилась об пол. Я услышала, как какая-то девушка закричала, затем послышались крики и шум от остальных.

Я сглотнула — отчасти чтобы убедиться, что горло и правда не задето. Костюм спас меня. Жаль, что люди увидели эту сцену. Было бы лучше, если б насекомые закрыли им обзор, а теперь вой и плач привлекут внимание безумного Технаря.

Мне нужна была секунда на раздумье. Манекен может атаковать меня до тех пор, пока ему и правда не удастся перерезать мне горло или нанести другой смертельный удар. Это напоминало сражение с Мраком, но было хуже во всех смыслах. Он сильнее меня, быстрее, он наносит удары на большем расстоянии и не устаёт, он опытен, и он пришёл, чтобы убить меня. Его тело невероятно универсально по сравнению с телом обычного человека. Если ему вывернуть руку, она освободится, изогнувшись каким-нибудь немыслимым образом.

Каким-то образом ему удавалось чувствовать меня. Как?! Было опрометчиво полагать, что он пользуется зрением, тем более что его маска не имела разрезов для глаз. То, что он не заметил моё притворство, означало, что он полагается не на зрение — или его зрение ограничено настолько, что он не заметил отсутствия крови через облако насекомых. Если он не услышал, как я дышу, значит он не обладал и особо чутким слухом.

Он использовал радар, как Цикада? Это было мое первое допущение, хотя насекомые ничего подобного не засекли.

Нет, так я ничего не придумаю.

Я слышала металлический скрежет затачиваемых друг о друга лезвий. Я чувствовала его движения благодаря насекомым, которые продолжали опадать в воздухе вокруг него. Кто-то в толпе всхлипнул, и Манекен повернулся в ту сторону.

В промежутках между скрежетом металл лезвий звенел. Манекен стоял и спокойно наблюдал.

Мне нужен был план нападения, иначе другие люди поплатятся за мою медлительность. Я полагала, что когда кто-то ударится в панику и попытается бежать, Манекен начнёт действовать.

Чтобы напасть, мне нужно было определить слабое место Манекена. Он умён. Перед катастрофой, которая превратила его в чудовище, он был на грани разрешения многих мировых проблем. Перенаселение. Возобновляемая энергия. Эффективная переработка отходов. Мировой голод. Он не смог бы достичь этого лишь с помощью Технарских суперспособностей, у Манекена определенно был талант, раз уж он смог добиться прогресса в таких задачах.

Манекен не имел очевидных слабостей. Даже если он и не учёл какие-то моменты сам, то наверняка исправил их благодаря долгому членству в Девятке. Он сражался с героями и злодеями, которые были сильнее меня, учился и совершенствовался.

С этой точки зрения, возможно, мы с ним не так сильно отличаемся. Я развивалась в том же направлении, что и он. Разница в том, что у него позади годы опыта. А ещё он абсолютно безумен.

Что бы я сделала на месте Манекена с его силой?

Я бы не оставила никаких незакрытых отверстий. Это уж точно. Моя цель — цель Манекена — создать из себя полностью замкнутую систему. Это не просто разумно. В этом весь смысл его изменений. Полная переработка всех отходов, сброс излишков энергии в механическое движение и пополнение энергии за счёт поглощения тепла.

Возможно, это намекает на то, как он чувствует мир вокруг себя? Тепло? Или что-то совсем иное? Радиация? Радиоволны? Электромагнетизм?

Поставив себя на его место, я задумалась о его мотивации. Почему я вот так выгляжу? Я превратила себя в подобие куклы, манекена из магазина, потому что… это вечное напоминание. Кажется, я слышала, что его жена и дети погибли во время нападения Симург.

Что ещё? Зачем сохранять подобие человеческого облика?

Чтобы сбить с толку? Возможно, расположение "моих" органов ни в малейшей степени не соответствует человеческому. Я могла бы пойти по пути Эгиды, и продублировать все важные органы. Мне не нужны сердце, почки или обычная пищеварительная система, костный мозг и так далее. Всё это я могу убрать, освободив место для оборудования, для деталей и механизмов, которые помогут отдельным частям тела стать независимыми самоподдерживающимися системами.

Туловище Манекена — крупнейшая часть его тела. Там нет лёгких, сердца и других органов, поскольку у него нет циркуляции крови. Скорее всего, там содержится мозг, органы чувств и тот механизм, который Манекен использует для удалённого управления руками, ногами, ладонями и ступнями. Но я бы на его месте не стала помещать все яйца в одну корзину... Вполне вероятно, что часть важных систем находится в плечах и бёдрах. Будь я Манекеном, я бы часами осторожно настраивала "экосистемы" каждой отдельной части тела. Настолько требовательные и чуткие системы наверняка очень чувствительны и хрупки. Но скорее всего, они прекрасно защищены от ударов. Я бы не слонялась повсюду, вступая в сражения, если бы это было не так. Что насчёт тепла и холода или трещины в оболочке? Это может повлечь разрушительные последствия.

Ладно. Кажется, мне удалось влезть в его шкуру. Правда, мои размышления не имели значения, если я не могла нанести ему урон. Возможно, мне стоило зайти с совершенно другого конца...

Насекомые справляются с противниками, заключенными в твердую оболочку. Разве не так? Они побеждают насекомых других видов. Наверняка существуют сотни решений, мне нужно только увидеть их.

Вот он, проблеск вдохновения, в котором я так нуждалась! За считанные секунды у меня родился план.

План был не ахти, но лучшего варианта у меня не нашлось. Были и запасные идеи, которые можно использовать для отвлечения внимания, да и сами по себе они могли привести к успеху. Имея по крайней мере несколько вариантов, я почувствовала себя лучше.

Манекен только что, за пятнадцать секунд, жестко и всухую, уделал меня, а мне, судя по времени полёта насекомых до моего логова, нужно не меньше двух минут прежде, чем я смогу лишь начать реализовывать свою идею.

В тот момент, когда я осознала это, я начала действовать. Каждое летающее насекомое вблизи моего логова направилось внутрь, чтобы принести необходимое.

Я сделала мысленную заметку: нужно обустроить побольше легкодоступных лазов в логово, чтобы в будущем насекомые могли попадать туда быстрее.

Еще одна хорошая идея на будущее — поставить механические часы. Когда насекомые будут находиться на каждой из трех стрелок, я смогу отслеживать течение времени. Наверное, это должны быть старинные часы, поскольку Птица-Хрусталь уничтожила все остальные.

Пока что мне придётся действовать наугад. Примерно две минуты до старта.

Я лежала лицом в пол и пыталась сдерживать дыхание, чтобы Манекен не заметил, что я всё ещё жива. Сердце стучало так громко, что я беспокоилась, не выдаст ли оно меня.

Оставаться неподвижной казалось самым трудным испытанием, а ведь последний год у меня хватало трудных испытаний. Я понимала, что Манекен может в любой момент убить кого-нибудь, и это держало меня в предельном напряжении. Каждая секунда, заработанная сейчас, имела значение — именно она могла стать критической в бою.

— Мамочка, — прозвучало в тишине. Это сказал ребёнок. Совсем малыш? — Давай уйдём отсюда!

Ритмичный скрежет металла по металлу прекратился. Манекен замер.

Блядь. Вот и вся моя передышка.

Я вскочила на ноги и привела в движение всех насекомых в помещении. Они взмыли с пола чёрным вихрем. Я спрятала нож в ножны и ухватила дубинку двумя руками.

— Манекен!

Он остановился и повернул верхнюю часть тела лицом ко мне. Его голова склонилась на бок.

— Да, — сказала я, — ты не прикончил меня.

Он опять отвернулся и продолжил шагать к матери с маленьким мальчиком. Они вжались между пустой металлической рамой и верстаком.

— Эй! — крикнула я. — Давай! Дерись со мной! Боишься сразиться с девчонкой? Где твои яйца? Ты их себе тоже отрезал?

Он не замедлился и не отреагировал на мои слова.

— Ублюдок! — я побежала к нему. Было кристально ясно, что он использовал приманку, создав ситуацию, когда я буду вынуждена или сделать какую-нибудь глупость или подставить мать и малыша под удар. Будь я жёстче, я бы пожертвовала ими, зная, что выиграю время... Но я не могла этого сделать.

Что я вообще могла сделать? Я должна была принять решение за три или четыре секунды, пока бежала по фабрике. Манекен был в полтора раза выше меня, моё оружие не могло ему навредить.

Я бросилась ему под ноги, ударив под колени. Не всегда его неустойчивость была поддельной. Он пошатнулся и рухнул назад, на пол, придавив меня ногами.

— Давай! — крикнула я матери с ребенком. — Беги!

Она побежала. Манекен потянулся и чиркнул выдвинутым лезвием по её ноге. Женщина упала, но кто-то бросился к ней на помощь.

Левая нога Манекена сомкнулась вокруг моей шеи в импровизированном захвате. Я пыталась выскользнуть, сбросить его ногу, но, хотя я и могла немного сдвинуть её, освободиться не получалось.

Не считая времени, проведённого лёжа на полу, как долго я продержалась? Меньше, чем тридцать секунд?

Четыре лезвия выдвинулись из правой икры Манекена. Он вытянул ногу высоко надо мной, и лезвия начали вращаться, сначала медленно, затем быстрее, как лопасти вентилятора или как ножи кухонного комбайна.

Он по-прежнему держал мою шею в захвате, однако остальные части тела могли двигаться. Сжав дубинку обеими руками, я ударила в крутящиеся лезвия изо всех сил.

Дубинку вырвало из рук, но лезвия остановились. Я почти отчаялась, увидев, что они снова медленно начинают вращаться.

И всё же лезвия не набрали прежнюю скорость. Несколько секунд — и они втянулись обратно в ногу Манекена.

Я бы облегчённо выдохнула, но он всё ещё меня держал.

Манекен уперся тремя конечностями в землю, и приподнял меня, удерживая ногой за шею. Я пыталась дотянуться до земли пальцами ног, но не смогла. Манекен держал меня не так уж плотно: я могла дышать, и кровообращение не остановилось. Тем не менее было больно: на шею приходился вес всего тела.

Я вытащила нож и, крепко ухватившись за рукоятку, поднесла лезвие к горлу. Ну, или к ноге Манекена — это как посмотреть. Я целилась в шарнирное соединение в пяти сантиметрах от моего лица. Ударила раз, второй, третий...

Замахнулась для четвертого удара, но Манекен сменил положение. Уж не знаю, хотел он придушить меня, оставив висеть, пока я не начну умолять о пощаде, или планировал что-то более пакостное, но он передумал. Манекен перевернулcя, разогнул ногу, сжимавшую горло, и тут же схватил меня рукой за лицо.

Взмах руки, звук разматывающейся цепи, и я полетела через всё помещение.

Я рухнула в груду деревянных досок, усеянных гвоздями и саморезами, которые впились в меня, но не прокололи костюм. Я попыталась встать, но доски выскальзывали из-под ног. Рука Манекена всё ещё держала меня.

Он потащил меня к себе, без сомнения, собираясь повторить приём. Почти ничего не видя из-за руки на лице, я всё-таки действовала, просунув лезвие ножа в промежуток между его пальцами и своим лицом.

Сплетница сказала, что нож достаточно прочен, чтобы служить ломом. Рада, что это оказалось правдой. Используя силу втягивающей цепи и нож, я освободилась от захвата. Пальцы Манекена царапнули по маске. Рука вернулась на место. Я несколько раз моргнула, пока не поняла, что мутное пятно в поле зрения появилось из-за царапин на правой линзе маски, которую я повредила, орудуя ножом.

Запоздало дала о себе знать боль от падения. Ничего, ушибы я перетерплю. Главное, чтоб тело двигалось туда, куда нужно. Я чувствовала тупую ноющую головную боль — вероятно, вызванную удушением.

Ладно. Пока цела. Более или менее. Сколько времени я выиграла? Минуту? Полторы? Смогу ли я протянуть достаточно долго? А другие люди? Как только прибудут насекомые, я смогу начать реализовывать свой план. Но мне нужно выжить и после этого — нет гарантий, что всё получится. Честно говоря, чутье подсказывало мне, что шансы невелики.

От тридцати секунд до минуты. Я хватала ртом воздух, считая драгоценным каждый миг, пока он просто смотрел на меня.

Что происходило за этой невыразительной маской? Обдумывал ли он план действий? Может да, а может и нет. Ему он не был особенно нужен. Возможно, он просчитывал, как лучше уничтожить меня: не просто убить, а растоптать. У него было предостаточно способов. Он мог сделать меня калекой на всю жизнь. А мог начать убивать людей, оставив меня единственным живым свидетелем. Оба варианта реальны, и оба разрушительны по-своему.

А может быть, под этой плотной оболочкой он страдал от душевных мук. Может быть, он проводил каждую секунду, повторно переживая тот день, когда потерял свою семью и превратился в почти неостановимую злую силу.

Нельзя изменить его прошлое. Кем бы он ни был раньше, сейчас он чудовище. Я должна сделать всё возможное, чтобы у него не было шансов навредить кому-то ещё.

Пришло время запустить запасной ход номер один — одну из двух идей, которые я держала в уме и которые наверняка не сработают. Я напустила на Манекена свой рой. До сих пор основную массу насекомых я держала снаружи у залива, используя минимум для сканирования окружающего пространства. Сейчас я бросила всех на Манекена, покрывая насекомыми все доступные поверхности.

Естественно, это ничего не дало. Он двинулся ко мне с оружием наготове. Его движения были свободны. А чувства — зрение или что там ещё — не ослабли.

Когда он приблизился и замахнулся, я нырнула под его руку, но не смогла избежать второго удара, которой скользнул по броне на моём плече и пришелся в грудь. Несмотря на сильную боль, я была почти довольна, что меня отбросило подальше от Манекена.

Некоторым насекомым удалось протиснуться внутрь пазов, откуда появлялось оружие. Пазы были чуть шире лезвий, а насекомые малы. Там не было ничего органического, всё было запечатано. И всё же я сумела запустить насекомых внутрь механизмов, заполняя их телами точно подогнанные детали, убивая так, чтобы сукровица и содержимое тел покрывали всё сколько-нибудь чувствительное.

Манекен отступил назад, и я увидела, как он втянул все свои лезвия, а пазы, откуда они появлялись, захлопнулись. Волна давления и жара убила всех насекомых и уничтожила большую часть дряни, которую я сумела засунуть внутрь.

Ну да, я и не надеялась, что это сработает. План номер один отброшен.

Для второй идеи нужна была дубинка. Я могла только надеяться, что она цела. Я использовала силу и глаза, проверяя пол фабрики, но пытаясь не двигать головой, чтобы Манекен не понял, что я делаю.

Насекомые были уже рядом, прибывая целыми толпами.

Дубинка нашлась на полу, напротив стены, где Манекен пригвоздил меня. Мне нужно было пройти мимо него, чтобы достать оружие.

“Принесите!” — я дала команду насекомым, когда Манекен снова бросился на меня. У меня не было ни секунды на то, чтобы объяснить им, что нужно сделать. Сейчас мне важнее выжить.

На этот раз натиск Манекена был бешеным. Можно подумать, что он раздражён. Я отпрыгнула назад от первого замаха, пока он наступал, стремительно вращая торсом, превратившимся в карусель мелькающих лезвий.

Я была слишком занята, уворачиваясь, и упустила момент, когда Манекен опрокинулся. Он оперся одной ногой и взмахнул второй, позволяя цепи выскользнуть так, что она вылетела на два метра вперёд, в мою сторону. Цепь сбила меня с ног, и я снова врезалась в кучу досок, прокатилась по её краю и секундой позже приземлилась на пол.

Манекен прекратил вращение и втянул ногу, явно не чувствуя головокружения от своего фуэте. Я увидела рой, тащивший дубинку, но Манекен тоже заметил его. Он шагнул назад, и прижал дубинку ногой. Пинком он запустил мое оружие по полу, подальше от меня.

Блядь. Придется использовать чуть менее эффектный способ. Я схватила доску из кучи. Доска была старая, пыльная, побитая жизнью и годами использования. Саморезы, торчащие с одного конца, проржавели.

Лучше, чем ничего — когда другого оружия нет.

Лезвия Манекена издали скрежещущий звук, как будто он затачивал их друг о друга. Сперва одну кромку на каждом из клинков, затем вторую. Он делал это достаточно долго, чтобы усыпить мою бдительность и создать чувство ложной безопасности, затем сделал выпад, нацеливаясь лезвиями в грудь и горло. Одновременно я ударила его доской. Похоже, Манекен не был готов к этому — я ударила слишком рано, и не могла задеть его, но моей настоящей целью был не он сам.

Я целилась в верхние лезвия, ударяя сверху вниз. Я пыталась избежать кромки и попасть по боковине клинка, но получилось не идеально. Результат я оценить не смогла, поскольку Манекен врезался в меня. Оба лезвия ударили в броню на груди. Вспыхнула боль в ключице и рёбрах, но характерной боли от порезов я не чувствовала. Защита спасла меня.

Кончики лезвий застряли в броне, и Манекен крутанул обеими руками в сторону, отшвырнув меня на несколько метров. Я растянулась на полу.

Выдохнула. В груди болело от каждого движения. Но я улыбнулась.

Мой рой наконец-то прибыл.

Насекомые ворвались в комнату единой массой, и почти половина из них облепила Манекена. Он слегка качнулся, затем обратил внимание на меня, игнорируя рой.

Это было хорошо. Хорошо, что он не присматривался к насекомым.

Позади него рой двигался как картинки в калейдоскопе, медленно и симметрично следуя вперед из центральной точки..

Манекен приостановился и взглянул на рой через плечо.

Он точно способен видеть насекомых на полу и в воздухе. Без сомнения. И всё же он не мог видеть, есть или нет кровь. И он не видел, что я ещё дышала, лёжа на полу фабрики. У моего плана было два уязвимых места — своими странными органами чувств Манекен мог заметить, что именно я делаю, и он мог что-то предпринять по этому поводу.

Рой прекратил разлетаться по фабрике и снова налетел на Манекена. Тот ещё раз пошатнулся, неуверенно шагнул в сторону.

Рванулся в массу насекомых, которые теперь закрывали пространство между нами, направляясь ко мне. Я сумела отразить один из взмахов лезвия доской, отпрыгнула с пути второго. Пытаясь отбить пинок Манекена, я не удержала своё импровизированное оружие, и оно упало на землю. Манекен снова очень сильно пнул меня, и я отступила назад, держась за живот. К горлу подступила тошнота, и я изо всех сил сдерживала дыхание, чтобы меня не вырвало..

Третий проход роя. Теперь насекомые сфокусировались на ноге Манекена и слегка вывели его из равновесия.

Я заметила, что Манекен медлит, его голова насмешливо склонилась. Я закусила губу.

Справа от него и слева от меня насекомые снова собрались в плотное облако и медленно, но целенаправленно заполняли пространство вокруг.

Рой состоял из пар — каждый паук из моего логова держался за осу, пчелу или стрекозу, которые, в свою очередь, удерживали пауков. Тысячи пар.

Соединённые друг с другом, насекомые быстро выпустили около пятисот нитей паутины. "Сеть" состояла большей частью из липкой шёлковой нити, и её было достаточно, чтобы облепить искусственное тело Манекена и оставаться на месте.

Я не использовала чёрных вдов, которых доставила на фабрику раньше, из опасения, что Манекен поймёт мой замысел и примет меры раньше, чем я достигну какого-либо успеха. Сейчас я собрала всех — и включила в игру. Я задействовала пауков, уже сидевших на Манекене, направляя их на суставы, усиливая сформировавшуюся паутину. Их шёлк не шёл в сравнение с шёлком чёрных вдов, но всё же действовал.

Манекен двигался без проблем, либо не понимая, либо игнорируя, что происходит. Шёлковые пряди растягивались и рвались, когда он двигал руками, и опадали, когда он шёл. Поодиночке нити бесполезны. Вместе — прочны. Как в моём костюме.

Манекен попытался втянуть лезвие правой руки, но оно застряло. Уперев кончик клинка в землю, он выпрямил его до нужной формы. Со второй попытки лезвие спряталось. Удар доской не дал особого результата. Вторая запасная мера не сработала.

Манекен отсоединил и выбросил вперёд руку, пытаясь схватить меня. В последний момент я увернулась. Он выстрелил другой рукой — почти с силой взрыва — но мне удалось схватить её до того, как Манекен вцепился в мой костюм.

Рой сделал четвёртый проход, сосредоточившись на выдвинутой цепи руки Манекена и соединениях плеч, локтей, бёдер и колен — там, где толщина сети уже достигла заметной величины. Пятьдесят или шестьдесят пауков остались на цепи, выбрасывая липкую паутину.

Манекен пытался пошевелить рукой, которую я удерживала, чтобы схватить меня. Его пальцы и запястье сгибались под неестественными углами, пытаясь нащупать мои руки. Он сменил тактику и начал наугад выдвигать лезвия, мешая мне держать руку. Когда и это не сработало, он хлестнул меня цепью. Я отпустила его руку как раз вовремя, чтобы не попасть под удар. Манекен начал втягивать цепь — и втянул три четверти её длины, когда наткнулся на лёгкое утолщение.

Последняя четверть цепи сматывалась чуть медленнее. Я надеялась, что липкие нити склеивали механизм. Я увидела, как Манекен посмотрел на свою руку и согнул пальцы, проверяя их работу.

Пока он был занят, я сделала пятый заход моего боевого построения. Попыталась действовать тоньше, не наматывая, а осторожно сбрасывая нити сверху — надеясь создать достаточно, чтобы Манекен потерял равновесие. Он атаковал, выбросив вперёд руку, которую я не склеила. Я подтормаживала из-за боли в животе, и удар сбил меня с ног, казалось, в сотый раз подряд. Мне удалось отбросить его руку прежде, чем он успел сделать что-то ещё, и вскочить на ноги.

Я смогла высадить пауков на вытянутую цепь. Они немедленно начали производить клей, облепляя саму цепь и механизм, который сматывал её. Один паук — это всё равно что ничего, но когда их много, эффект получается заметный.

Я увидела, когда Манекен осознал, что именно я делаю. Он выдвинул цепь и взмахнул ею — лезвие прочертило широкий круг. Я пригнулась, но двоих людей задело, и они закричали. Манекен начал сматывать цепь, но механизм заклинило.

Его тело напоминало силовой костюм Оружейника — но каждый новый механизм заставлял вырезать часть плоти. Я думаю, из-за безумия он чаще выбирал элегантные и зрелищные решения, чем грубые, но надёжные. Пропеллер из лезвий в лодыжке, втягивающий цепь механизм в руке были задуманы лёгкими, использующими минимум энергии и дающими максимальный эффект.

Манекен наклонил голову и посмотрел на руку, которая упорно отказывалась втягиваться на место.

Я сделала шестой заход насекомыми. Когда рой пролетел, Манекен поднял голову и посмотрел на меня — насколько вообще можно посмотреть без глаз. Он понял, что происходит.

Какой-нибудь кейп получше меня мог бы пошутить или позлорадствовать. Я же была вся избита. Болели рёбра, живот, плечи, шея, спина, ноги. В некоторых местах боль давила как раскалённая кочерга. Я не могла перевести дыхание.

Конец цепи выпал из локтевого сустава Манекена, и я увидела, как он подошёл к упавшей руке, поднял её, вырвал оставшуюся цепь и вставил руку на место.

— Давай, — пробормотала я себе под нос.

Лезвия выскочили из пазов по всему телу — о некоторых я даже не подозревала. Клинки начали бешено крутиться, каждая из частей тела вращалась с силой, достаточной, чтобы разрезать сеть прежде, чем она прилипнет.

Используем другую тактику. На этот раз рой пролетел над Манекеном — тридцать или сорок пауков работали одновременно без устали. Каждый паук выпускал нить небольшими отрезками, которые свободно падали вниз.

Когда нити не были натянуты, а падали свободно, они легко захватывались вращающимися лезвиями, цепляя следующие нити, образовывая клубки.

Именно этого я и ждала.

А вот к чему я была не готова, так это к тому, что Манекен сменит тактику и снова двинется на простых людей.

— Эй! — крикнула я ему.

Я надеялась, что вторая фаза атаки пройдет аккуратнее.

Половина моего роя, прибывшего из логова, всё ещё ожидала указаний. Я распорядилась ими, пока бежала к Манекену — по пути выхватив ещё одну доску из кучи.

Кто-то закричал, когда Манекен полоснул его. Двоих или троих этот ублюдок зажал в угол. Кто-то уже ранен.

— Стой, твою мать! — крикнула я. Бесполезно.

Придётся начать вторую часть плана. Я приказала насекомым принести снаряжение — так же, как ручки, маркеры, свечи и бутылочки с антисептиками. Часть роя доставляла обрывки шёлка, который использовался для работы над костюмами. Маски, которые я сделала на пробу, ремни и завязки. Когда шёлк опадал в воздухе, то он скорее повисал на лезвиях, чем перерубался. Манекен скоро стал кружащимся клубком.

Остальные насекомые несли материалы для изготовления костюма. Тюбики с краской были достаточно жёсткие и разрывались под ударами лезвий, создавая маленькие влажные яркие вспышки. Я отвинтила крышку с принесенной мне большой бутылки с клеем, и группа насекомых потащила её к Манекену, держа вверх ногами и поливая клеем его голову и плечи. Лезвия разорвали пакеты с красителями. Облака чёрного, коричневого, серого и лилового порошка оседали в воздухе, облепляли тело Манекена и подчёркивали каждый паз для оружия, каждый соединительный шов.

Я замахнулась — снизу вверх — доской, метя в самую широкую часть режущего вихря, в который превратился Манекен. Скорее из-за везения, чем по расчёту, я попала по концу одного из лезвий. Инерция доделала мою работу — Манекен согнулся и завалился набок, в буквальном смысле распадаясь на куски. Цепь соединяла между собой всё — но ни одна часть тела не находилась в своём суставе. Какой-то встроенный защитный механизм от сильных ударов?

Рой кружил над Манекеном, сбрасывая на него новые нити шёлка и поливая клеем — паучьим и бутылочным.

Манекен начал медленно подтягивать к себе различные части тела. Я быстро подобрала руку, отсоединенную от цепи, и отбросила её в сторону. Потом взяла голову.

Ясно, что в голове не было ничего особенно ценного. Уж слишком очевидная цель. Но её легко взять, и у головы не так много соединений. А вдруг она ему нужна?

Я потащила голову назад — а из шеи полезли новые порции цепи. Одним длинным рывком я развернула тело Манекена к себе — мой организм явно протестовал против подобных усилий. Ещё один рывок — и я сдвинула тело на десяток сантиметров. Меж тем показалось ещё полметра цепи.

В груди явно прятался более мощный механизм, чем в других частях тела. И, хоть он и был измазан клеем, цепь начала медленно втягиваться.

Кто-то подошел и схватил цепь вместе со мной. Вдвоём мы сдвинули тело Манекена на метр.

— Куда? — спросил мой помощник. Это был дородный мужчина с густой чёрной бородой, в очках с массивной тёмной оправой и в красно-чёрной полосатой футболке. Один из моих подопечных.

Я повернулась и показала. Металлическая рама, которая когда-то окружала оборудование. Сейчас рама пустовала — просто конструкция из металлических балок.

— Пусти, — сказал мужчина. Я отошла в сторону. Когда я перестала путаться под ногами, незнакомец сумел подтащить Манекена ещё на полтора метра ближе к раме. Ещё рывок — и они на месте.

Я ухватила голову и стала приматывать её к раме. Туго затягивала узлы и запутывала цепь между балками. Голова болталась, обрубок шеи смотрел в потолок. Пять метров цепи отделяло голову от тела Манекена.

Ему уже удалось втянуть цепи и присоединить оставшуюся руку. С помощью этой руки он пытался надежно пристроить на место ноги.

У меня оставалось несколько секунд.

Насекомые в помещении подсказали мне, где найти необходимое. Я рванула в угол и подняла шлакоблок.

Манекен встал, когда я ещё не прошла и половину пути к привязанной голове. Я передумала и бросила шлакоблок, и стала обходить противника по широкой дуге, оставаясь на полпути между ним и его головой. Похоже, Манекен следил за мной.

Я его разозлила?

Манекен больше не вращался. Повреждения, нанесенные насекомыми, стали очевидны. Плотный слой паутины и обрывков ткани покрывал всё тело, только половина лезвий торчала из-под шёлка, клея и прочей гадости. А ещё он был весь разноцветный — краска оставила полосы, а порошок — пятна.

Я собрала насекомых в очередное построение. Шёлка осталось мало, но нам нужно было обойтись тем, что есть.

Манекен шагнул вперёд. Движения неловкие, не то, что раньше. Хорошо. Наверное, шарниры уже не в идеальном состоянии.

Он снова двинулся, отсоединил цепь, которую я привязала к металлической раме. Он не обращал внимания на меня. Я обратилась к насекомым и увидела его цель.

Рука. Она медленно ползла к нему, цепляясь пальцами за пол.

Когда я поняла, что ему нужно, я направила часть паутинного роя к руке. С трудом шагнула влево и встала между Манекеном и его целью. Рой пронёсся над ним. Седьмой пролёт. Когда рой пролетал мимо Манекена, тот рубанул насекомых, неожиданно проявив эмоции.

Манекен засунул руку в отверстие в шее, куда крепилась голова, и вытащил маленький ножик.

Я встала в боевую стойку. Он — Технарь, ножик может оказаться чем угодно.

Манекен нажал выключатель, и серое сияние охватило лезвие. Я узнала технологию Оружейника.

Оружие с таким же внешним эффектом нанесло ошеломительный урон Левиафану.

Манекен шагнул вперёд, я отступила. Сзади прыгала рука. Манекен пользовался телескопическим лезвием, чтобы подтолкнуть её в нужном направлении. Он пытался провести руку кружным путём мимо меня.

Насекомые пролетели над безголовым Манекеном в восьмой раз.

Он снова атаковал меня. На этот раз я не смогла бы блокировать удар, и моя броня не защитила бы меня. Движения Манекена были неуклюжими из-за отсутствия руки, но почти трёхметровый рост давал широкий радиус действия вне зависимости от оружия.

Я поспешно отступила, слишком хорошо понимая, что мои пауки не смогут работать быстро и помешать нанести удар. Я торопилась выбраться из помещения.

Раздался звук тяжёлого удара, затем звон металла. Манекен остановился, развернулся на месте и зашагал обратно.

Звук удара раздался снова. Я пошла следом, пытаясь не хромать и понимая, как мало могу сделать, чтобы остановить чудовище. Пересекла половину помещения, когда увидела, что именно привлекло внимание Манекена.

Мужчина, помогавший мне, держал в руках шлакоблок, и уже в третий раз обрушил его на голову Манекена. Голова слетела с цепи, упала и покатилась. Мужчина снова поднял своё оружие, но передумал бить, увидев Манекена. Он швырнул блок на голову и побежал.

Манекен не погнался за ним. Вместо этого он нагнулся и поднял голову, затем выпрямился. Я замерла на месте.

Долгое время Манекен держал голову на расстоянии вытянутой руки. Потом он бросил её на землю.

Тянулись секунды. Рука прыгала к хозяину. Пауки окружили руку и запутывали шёлком — и только лезвие позволяло ей двигаться. Пальцы воевали с нитями, пытаясь сдвинуть руку в положение, удобное для следующего выброса лезвия.

Манекен повернулся к руке — и я бросила на неё весь свой рой. Тысячи нитей — каждую держали несколько летающих насекомых — прилипли к ней. Все вместе старались утащить руку как можно дальше. Я подняла конечность вверх, к потолку, и начала закреплять там, заворачивая в кокон. Враг повернулся ко мне, развернув плечи. Теперь, когда у него нет головы, сложно понять язык его тела. Он зол на меня?

Манекен шагнул ко мне, собираясь атаковать, но шёлк оплетал его, стеснял движения. Нога шагнула вперед не так далеко, как он хотел. Отсутствие руки не дало удержать равновесие. Он рухнул.

— Хочешь продолжить? — спросила я у лежащей фигуры, и мое сердце ушло в пятки. Я стояла, готовая отскочить или напасть по первому сигналу.

Манекен медленно поднялся на ноги. В двух местах ножом перерезал шёлк. Я ударила его строем насекомых в девятый раз, набросив шелковую сеть. Надеялась выбить его из равновесия настолько, чтобы он пырнул себя ножом. Не удалось.

Манекен выпрямился, перехватил нож и поднял палец. Покачал им влево и вправо — всё тот же жест неодобрения и осуждения.

Потом повернулся и двинулся к двери. Я не пыталась его остановить, просто не была на это способна.

Через насекомых я наблюдала, как он уходит. Ощущала его за три, четыре, пять кварталов отсюда — пока он не покинул мою территорию. Когда он исчез, силы оставили меня. Я упала на колени посреди комнаты.

Всё болело. Если Манекен и не сломал мне рёбра или ключицу, то наверняка были трещины. Но слово “боль” не полностью описывало моё состояние. Я была измотана физически. Но вдвое сильнее я была измотана эмоционально.

Шарлотта подошла и подала мне руку. Я услышала гул разговоров вокруг. Отвернулась. Не готова сейчас слушать критику, но и похвалы не заслужила. Сколько человек было ранено, пока я дралась с Манекеном? Сколько человек погибло из-за того, что я не была начеку?

Шарлотта помогла мне подняться. Спросила, чем ещё помочь, но я лишь покачала головой. Медленно, осторожно, оберегая себя, я подошла к отделённой голове Манекена.

На соединительном шве на шее, там, куда крепилась цепь, была крошечная трещина. Из нее сочилась чёрная жидкость. Очевидно, это повреждение Манекен посчитал достаточно серьёзным, чтобы бросить голову. Я оставила её лежать на полу.

Доковыляла до тела седой женщины. Встала на колени, игнорируя боль. Осторожно повернула ее лицом к себе и взглянула в открытые, неожиданно ярко-голубые глаза.

— Простите, — сказала я.

Не знала, что ещё добавить. А через пару минут просто перестала об этом думать. Я оставила глаза женщины открытыми, закрыть их мне показалось высокомерным и банальным.

Насекомые обрезали нити, и рука Манекена упала с потолка. Многие вздрогнули от звука удара.

— Голову и руку нужно бросить в океан, — распорядилась я, не обращаясь ни к кому конкретно. — Если есть лодка, то лучше отплыть куда-нибудь подальше.

— Хорошо, — прошептала Шарлотта.

— Мне надо идти. Я оставлю насекомых присматривать за вами, — я направилась к двери, прихрамывая.

Я победила. Если можно так выразиться.