Крыса (джен)

Дни после праздников давались Ойгену тяжело, словно его тело расплачивалось за напряжение и публичность, однако, проснувшись, на другой день после парада, Ойген понял, что на удивление хорошо себя чувствует. И это было удивительно кстати — сегодня его ждали с инспекционным визитом в одном из трудовых лагерей, саму идею создания которых уже прочно приписывали ему даже в новых учебниках, поступивших во «Флориш и Блоттс». В самом образцовом, конечно. Что ж, он уделит им немного времени, решил Ойген.

Прежде он видел эти места лишь в тех образах, которыми делились его лишённые глаз и голоса мрачные спутники. Всё, что он знал, это что люди там были живы — он чувствовал вместе с дементорами тепло их душ и сладость эмоций. Но он даже не представлял, как это выглядело вживую, и что на самом деле его там ждало.

Лагерь был небольшим — всего два жилых барака. Совершенно одинаковых: деревянных и длинных. За ними виднелись какие-то хозяйственные строения с издевательских смотревшимися на фоне окружавшей Ойгена серости разноцветными крышами. Из некоторых поднимались трубы, из которых валил какой-то густой едкий дым. Однако ни одно здание не подходило вплотную к стенам, оставляя хорошо просматриваемую полосу земли. Но даже если кому-то удастся её пересечь, не получив в спину проклятие от охранника, впереди его ждала ограда, опутанная вившимися по колючей проволоке дьявольскими силками.

Ойген шёл по центральной улице, которая словно в издёвку называлась Стрейт-элли, в окружении облачённой в чёрную форму охраны лагеря, в сопровождении раздражающего розового пятна.

— А вот там грязнокровки выпаривают драконью желчь, — радостным тонким голосом рассказывало оно. — Благодаря нашей упорной работе, мы смогли увеличить экспорт на двадцать восемь процентов, это поразительнейший успех! — от этого выплёскивающегося на него энтузиазма Ойген поморщился. — К тому же нам удалось оптимизировать расходы на содержание, вот посмотрите.

Хлев выглядел пугающе аккуратным, и всё же Ойген никогда в жизни не видел таких тощих безвольных коз, тихих кур и цыплят… Мерлин знает, почему, но всё здесь выглядело каким-то… практически призрачным — возможно, дело было в реющих в небе дементорах? Ойген даже спросил, как они действуют на растения и животных — и узнал, что тех, в отличие от грязнокровок, защищают какие-то специальные чары… Но, видимо, они не слишком-то помогали.

Грязнокровки были такими же тихими и безвольными, как и всё вокруг. Серая форма с нашитыми на неё номерами и надписью «Маггловское отродие» на груди... Женщин среди них попадалось мало, и почти все — старухи. Детей тоже не было — Ойген знал, их держали отдельно.

Все, кого он встречал на пути, смотрели исключительно в землю, но когда процессия двигалась мимо них, он ощущал их полные ненависти и безнадежности мысли, и с какой-то отстранённой горечью сожалел, что они ненавидят его, даже не понимая, что, на самом деле, в противном случае они бы просто отправились в Азкабан медленно умирать.

Он же спас их — но… если так, то тогда вообще зачем? Тогда ему это, кажется, показалось правильной, хорошей идеей, но… Жить вот так? Почти что существовать? Может быть, быстрее и легче было бы умереть. Или нет... Он хотел бы знать, что бы они выбрали, если б могли. Наверное, всё-таки жить — потому что пока ты жив, у тебя есть шанс чего-то дождаться... только чего? И чего ждёт он сам?

Впрочем, он так далеко не заглядывал.

Пожалуй, единственным его настоящим желанием было чтобы время ускорилось и наступил вечер.

Тогда к нему снова из подвала приведут пленницу, и он сможет какое-то время перестать барахтаться в пустоте.