Собака на сене (гет)

В лифте Драко старался не выпускать рыжую ведьму из поля зрения и одновременно держаться на максимально возможном в условиях тесной кабинки расстоянии от нее. Цветочный аромат забивал ноздри и будто приглашал подойти ближе, но Малфой не поддавался наваждению. Ему нужен был чистый ум. Смотреть в глаза Джиневре Уизли, как и сокращать дистанцию между ними или разворачиваться к ней спиной Драко не собирался.

— Чего ты хочешь? — спросил сразу после того, как захлопнул за собой дверь кабинета, пропустив даму вперед.

— Отомстить, — коротко и кротко отозвалась она и попыталась поймать его взгляд.

— Кому именно? — решил уточнить Малфой, не скрывая сарказма в голосе.

— А ты как думаешь? — темперамент Уизли вышел из-под контроля. — Из-за кого я не смогла быть рядом с теми, с кем хотела?! Кто вцепился в меня как паразит?!

Эмоциональная вспышка не произвела впечатления, ответом Джиневре была скептическая гримаса.

— Хорошо, — она сделала длинный выдох, чтоб успокоиться, и совсем другим тоном закончила: — Я согласна на легилименцию.

— Пфф, предлагаешь мне влезть в голову, в которой окопался сэр Томми? Прости, я так похож на самоубийцу?

— Сейчас я одна. Проверь!

— Я не могу так рисковать. Есть люди, которым я нужен живым.

— Тогда тебе придется поверить на слово, — пожала плечами Уизли. Ее голос снова ручейком лился в уши, Драко с трудом контролировал свой разум.

— Предположим, — аккуратно согласился он.

Джинни помолчала, собираясь с мыслями, а потом выпалила как на духу:

— Гарри будет отомщен только тогда, когда Волдеморт уйдет окончательно. Без единой возможности вернуться. А чтобы возможностей не осталось, нужно уничтожить камень.

— То есть я должен верить, что за камнем ты охотишься не для того, чтобы возродить Волдеморта, а для того, чтоб уничтожить его? Что ты говоришь от своего имени, а не повторяешь то, что он нашептывает тебе в ухо?

— Хочешь верь, хочешь нет, но я научилась договариваться с твоим бывшим хозяином. Я, как хорошая девочка, добыла ему воспоминания Билла, и он оставил меня на некоторое время. Я объяснила ему: для того, чтобы ты начал доверять, мне нужно быть... собой. У нас с ним взаимовыгодное сотрудничество. Слышал о таком?

— Слышал, — сухо констатировал Малфой, — и как прикажешь нам с тобой… взаимовыгодно сотрудничать?

— Он ведет меня к камню, чтоб я возродила его, но я надеюсь, что смогу противостоять и уничтожить камень.

— Ты наивна, если думаешь, что он не высмотрел у тебя этих мыслей. Он в твоей голове. Тебе нельзя приближаться к камню!

— Тогда ты его уничтожишь! Вот тебе и выгода, — Джинни пожала плечами. — На самом деле так далеко я еще не загадывала. Просто послушай, что я… мы… надумали при просмотре воспоминаний Билла. Ты узнал его собеседника?

— Близнеца?

— Нет, Джордж…. Хотя… давай сначала. Джордж был на вашем совете, когда вы планировали смерть… Тома.

— Так.

— Я видела, просто решила не отправлять воспоминания, которые есть у тебя и Кингсли в голове.

Он снова кивнул, давая понять, что по-прежнему весь внимание.

— Думаю, ритуал, который вернул Волдеморта назад, заинтересовал Джорджа.

— Он потерял брата и, по словам твоих родных, любимую девушку.

— Да. Ты узнал человека, которого Джордж привел?

Малфой отрицательно покачал головой:

— Кинг и твои родители приняли его за моего отца, но Люциус шире в кости и ниже ростом, к тому же он был на тот момент необратимо мертвым. Да и голос другой. Отвратительный голос.

— Это отец Луны.

— Девушки Джорджа? Ему-то зачем понадобился старина Волди?

— А кто его знает? Но это пока моя единственная теория. Он был и в последнем воспоминании, он скорее всего проследил за Невиллом.

— …и вскрыл тайник.

— Тайник? — заинтересованно переспросила Джинни.

Малфой понял, что сказал лишнее, и проигнорировал вопрос.

— Значит, это был Ксенофилиус Лавгуд… — он задумался, забылся и посмотрел на собеседницу. Почувствовав, как перехватило дыхание, быстро отвел глаза. — Подожди, это тот, который издавал дурацкий журнал?

— Да. «Придиру». Гарри рассказывал, что в начале девяносто восьмого они с Роном и Гермионой были у него дома, Лавгуд прямо там журнал и печатал. Станок… Все дела…

Печатный станок. Листовки… Прошлый год. Пазл начинал складываться, и Драко совсем не нравилась картинка.

— Но Джордж погиб в последней стычке с Упивающимися, — напомнил он, не жалея чувств Уизлетты, и продолжил размышлять вслух: — Думаешь, Лавгуд больше года держит этот дурацкий камень? Для чего?

— Он всегда интересовался странными штуками, несуществующими зверями и мифическими артефактами. Собранная душа того, кто дважды возвращался оттуда, — любопытный экземпляр. А может, он и сам... думал о таком. Он потерял любимую дочь, ради которой был готов на... многое.

Малфой снова вскинул глаза, на этот раз он смотрел настолько мимо Джинни, что ее красота вообще не задела его.

— Салазар и Ровена! Поттер! Если Лавгуд хочет воскресить дочь, то... может ли быть Поттер его… черновиком?

Следующая деталь встала на место.

— Он не совсем материален. Чтобы провести ритуал переселения души, нужно тело. Из отделения Януса Тики в Мунго пропали три пациента — Лонгботтомы и Локхарт.

— Мерлин! Думаешь, он хочет вселить в их тела души ушедших?

— Хотелось бы мне ошибаться, но звучит до одурения правдоподобно.

— Но зачем ему Гарри?

— И при чем тут Гермиона...

— А почему ты думаешь, что она тут «при чем»?

Малфой отбросил сомнения и признался:

— Я видел ее во сне. Осознанном сне, если ты в курсе, что это.

— Несложно догадаться, — фыркнула Уизли.

— Так вот она… дала мне понять, что пришлет Поттера.

Джиневра изменилась в лице, видимо, ее посетила догадка, как связаны Гарри и Гермиона, но она не захотела говорить об этом.

Малфой прикидывал, как выбить из нее дополнительную информацию, чтоб окончательно собрать разрозненные куски, когда в дверь настойчиво постучали. Он сдержал свое раздражение — в конце концов, у молотящего в дверь могли быть важные сведения — и резким голосом пригласил войти.

— Сэр, поступил вызов из музея Войны. Неизвестный волшебник пробрался в помещение под дезиллюминационными чарами. Из зала, посвященного Гарри Поттеру, похищена мантия-невидимка!