Обидеть каждый норовит (джен)

Осмотрев жилище пособника, Добрыня хмыкнул. Дома он спьяну точно не строил, а это место выглядело именно, как построенное спьяну. Или с похмелья… Яга же думала о том, как восстановить адекватность «родителям». Теоретически, это можно было сделать, практически же она такого никогда не делала. Да и шансов, что опять не случится подобного… Девочка вздохнула.

— А нас упрекают в том, что, дескать, богатыри спьяну творят всякую… — мальчик употребил басурманское слово, в свое время значительно разнообразившее русский язык своими производными. — Мы в этом потом хотя бы не живем!

— Басурмане… — протянула Яга. — Ладно, пойдем, разберемся с наглыми рыжими мордами. Может, и узнаем, кто это у нас такой умный…

— Обидели девочку, — констатировал Добрыня. — Ну, теперь сами виноваты.

— Это точно, — подтвердила раздраженная представительница славянской мифологии, обратив все двери строения в пыль, что, судя по визгу, оценено не было. Но Яге чужая оценка была уже без нужды, она вплыла в дом на руках богатыря, фиксируя и складируя всех живых на полу большого помещения, ибо гостиной этот хлев назвать было сложно. Семейство было частично не одето, а самую младшую девочка явно вытащила из душа, судя по полностью отсутствующему одеянию.

— Девицу неприлично-то так класть… — заметил Добрыня, на что Яга кивнула, покрыв рыжую скатертью, стащенной со стола. — Да, так лучше… Где тут твой пособник?

В этот самый момент камин полыхнул зеленым, Добрыня осторожно поставил героиню фольклора на пол и, не сумев сдержать порыв, испробовал палицу в деле. Рабочий инструмент богатыря показал себя великолепно, а Яга только вздохнула. Она подошла к тому, по кому попала палица, чтобы убедиться, что оно еще живо.

— Собственно, ты его и приголубил, — сообщила богатырю милая девочка. — Придется в голову ему лезть, быстрый ты слишком.

— Ну извини, — сделал виноватое лицо Добрыня. Налицо было отсутствие опыта в этом деле у богатыря. — Его ж все равно потом надо будет по-басурмански?

— Да тут всех надо бы… — вздохнула Яга, почесав нос. — Хотя… Что-то с мелкой не так… ладно, закончу с пособником, разберусь и с мелкой. О! А это кто такой? — на полу обнаружился последний член семьи — он был сморщен, выглядел при этом так, как будто Горыныч пробовал его всеми тремя головами по очереди и не понравилось.

— Может, опять личина? — Добрыня сказал это наугад, дабы перевести тему, ибо легендарная представительница могла и наказать за быстроту.

— Ли-чи-на… — произнесла Яга, накладывая чары. Брови девочки поднялись выше, косы встали дыбом. — Ведающая, значит… Значит, эти твари…

— Остановись, пожалуйста, — богатырь понимал, что сейчас рыжее семейство станет историей, ибо в гневе представительница мифологии себя контролировала далеко не всегда, а тут, вишь, позарились на святое. — Сначала расколдуй, потом допроси, а потом уже можно и оградку…

— Ф-фух! — выпустила воздух Яга, успокаиваясь, чтобы затем снять личину, явив голую давненько не мытую даму. Добрыня внимательно осмотрел новенькую, кивнув. — Так, я пока пособником займусь.

Пока девочка копалась в памяти пособника, Добрыня накинул какую-то тряпку со стены на светловолосую женщину, чем значительно снизил интенсивность идущего от нее аромата. По прикидкам богатыря, дама не мылась года два, а то и три, что значительно сужало поиск возможных семей, откуда она такая взялась. Яга все занималась делом, а незнакомка уже открыла глаза.

— Гарри Поттер? Ты меня спас? — удивилась она, на что мальчик тяжело вздохнул.

— Вас спасла Гермиона Грейнджер, — объяснил богатырь. — Она по колдунству тут главная. Сейчас рыжика допотрошит и вами займется.

— Великая… — расширила глаза белобрысая дама, остановив оные на занятой делом девочке. — О, Великая! — перевернувшись, она поползла было к Яге, но была остановлена Добрыней за ногу.

— Нельзя ее отвлекать, козленочком станешь, — пояснил богатырь, технику безопасности знавший преотлично. — Вот любите вы, басурмане, слово это ругательное… — он задумался почти на минуту, но все-таки вспомнил: — Пафос!

— С одной стороны, все понятно, но с другой… — Яга отвлеклась от своего занятия, оглянувшись на Добрыню. — В общем, Дамблдор им мозги… — девочка выразилась достаточно кратко, но по-басурмански, на что богатырь понимающе кивнул. — Тот, кто кротом стал, и этот с женой своей решили получить много власти и золота. Пока живы все те, кому он память постирал, он их сейфы доит… И эту забрали с той же целью, но что-то не вышло у них. Что с сиротами делать будем?

— С этими? — уточнил Добрыня и, увидев кивок, предложил: — Родственникам отдадим? Есть же у них родственники?

— О, Великая! Я готова забрать сирот! — завопила белобрысая незнакомка, отчего Яга поморщилась, но кивнула. Рыжих следовало перекрасить, поработать с их памятью, ибо с детьми ни Добрыня, ни легендарная не воевали, а взрослые сами выбрали свою судьбу, потому с ними поступили по-басурмански, ибо прощать Яга не умела.

— Значит, кристалл — это они? — поинтересовался Добрыня и, покачав головой, вздохнул. — Где взяли только…

— Есть у людей такое место страшное… Там дети от неизлечимых болезней мрут, вот там ритуал сотворили твари рыжие, — объяснила самая страшная ведьма в Британии. — Страдания детей мухоморник и породили.

Собственно, этот факт и подтвердил необходимость казни, что Добрыня проделал безо всякого удовольствия, не позволив Яге «марать рученьки о всякую мразь», как выразился богатырь. Ну а потом они проводили миссис, как оказалось, Лавгуд, до дома, где ей сразу же встретилась дочь, счастливый визг которой частично обвалил дом, но с этим Лавгуды справились достаточно быстро, поправив все чарами. Ну а рыжиков ритуалом перекрасили, память подправили и принялись готовить к Хогвартсу.

— Я бы, конечно, это болото… — задумчиво проговорила уже сменившая гнев на милость Яга. — Но мы поступим по справедливости. Несмотря на то, что хочется по-кощеевски…

— В чем-то я Кощея понимаю, — заметил сильно уже проголодавшийся Добрыня. — Пойдем домой, а? Вот охота тебе этот клубок распутывать…

— Надо детям приличное место для жизни оставить, а не котлеты из навоза, — не очень понятно выразилась представительница славянской мифологии.

* * *

Оказавшись дома и хорошенько подзаправившись, Яга взялась за отца. Мать еще предстояло достать из больницы, но это было не к спеху. Проблема состояла в том, что легендарная представительница славянской мифологии могла, конечно, многое, но не абсолютно все, поэтому предстояло попотеть, пытаясь перестроить запутавшегося в своем разуме… В конце концов, девочка мужчину усыпила, тяжело вздохнув.

— Не выходит? — Добрыня все это время дисциплинированно сидел и ждал.

— Выходит, но… — Яга еще раз вздохнула и попыталась объяснить. — Получается, что или будет абсолютно подчиненным мне, или же забудет дочь. Тепла от него в любом случае не дождешься. Боюсь, что с матерью будет то же самое. Девочку они любили, потому сломались качественно. И что выбрать?

— Отдохни-ка, утро вечера мудренее, — спокойно проговорил богатырь. — Нам еще искать заблудшие души, судя по всему. Кстати, что с рыжей было-то, а то я спросить забыл?

— Из нее мамаша пыталась сделать… хм… — девочке пришлось использовать басурманские слова, наиболее точно характеризующие то, что пытались сделать из еще, фактически, несмышленыша. — Ну а теперь нормальной будет, если Пандора не дура.

— Пойдем, отдохнем, — предложил Добрыня, обнимая девочку. Почему-то телу это было очень даже приятно, а вот почему, уставшая Яга сразу и не сообразила.

— Пойдем… — согласилась она, отправляясь в сторону спальни. — Назавтра пойдем этих… трудновыговариваемых… — девочка широко зевнула, скрыв этим окончание фразы.

— Гермиона, Яга сказала, что можно сделать, — Тринадцатая очень внимательно смотрела на девочку. — Ты можешь выбрать.

— Или они будут смотреть мне в рот, или забудут обо мне? — тихо спросила душа очень непричесанной девочки. — Пусть лучше забудут… Это же из-за меня все…

— Ты не виновата в том, что произошло, — вздохнул Гарри. — Это все маги… Все из-за них!

— Но, если бы меня не было… — Гермиона всхлипнула.

— Тетя Магия… — маленькая девочка в сияющем платье посмотрела на женщину, уже понявшую, что это хорошо не закончится.

— Так не положено, малышка, — попробовала объяснить Магия этого мира.

— Хнык… Хнык… Вя-а-а-а-а-а! — ответила ей Тринадцатая, заставляя поднять руки вверх.

— Ну не плачь, маленькая, — принялись обнимать малышку все присутствующие.

— Вя-а-а-а! — не унималась девочка в сияющих одеждах, и, конечно же, добилась своего.

Добрыня проснулся от того, что в гостиной кто-то появился. Осторожно подтянув к себе палицу, богатырь поднял голову и огляделся. Совсем недалеко от него стояли двое — мужчина и женщина. Они молча обнимались, при этом дама явно недавно плакала. Мужчина был очень похож на отца тела Яги, но выглядел куда как адекватней вчерашнего.

— Хм… Доброе утро, — поздоровался богатырь, беря палицу наизготовку.

— Доброе утро, — кивнул ему мужчина. — Нас вылечили, так что Мионе ничего не угрожает.

— Все вы так говорите, — ответил ему Добрыня. — Мало ли что вылечили…

— Простит ли меня Миона? — всхлипнула женщина, заставив богатыря насторожиться. Этот комплект родителей казался адекватным, но вчера же Яга не закончила, или же он что-то пропустил?

Проснувшаяся девочка свой сон, разумеется, помнила. И «вя-а-а-а» Тринадцатой, которым та отлично владела, и обещание Магии. Учитывая, что этот мир никому жалко уже не было, после того как тут Тринадцатую обидели, то вполне возможно… Приведя себя в порядок, Яга быстро поскакала по лестнице вниз, чтобы увидеть стоящих в обнимку родителей и приготовившегося их сократить богатыря.

— Добрыня, фу, они хорошие! — от неожиданности воскликнула девочка. — Ну, наверное…

— Ягуся, я ж не Горыныч! — укоризненно сообщил Добрыня, впрочем, не обидевшись. — Случилось чего?

— Тринадцатая Магию уломала, — объяснила легендарная представительница славянской мифологии. — Теперь у меня нормальные родители… Ну, пока и насколько это вообще возможно.

— А… Тогда понятно… — богатырь опустил дубину, зевнул и светски поинтересовался: — У нас пожрать есть что?

— Богатырь… — фыркнула Яга, пока еще на имя «Гермиона» не отзывающаяся.

— Миона, прости нас… — тихо попросила женщина, жалобно глядя на девочку. В ответ вздохнувшая Яга просто обняла родителей своего тела, почувствовав какое-то необычное тепло внутри.

— Надо будет вас защитить… — пробормотала девочка. — Пойдемте-ка на кухню, мне мужика кормить надо.

— Какого мужика? — не понял мистер Грейнджер. Что-то до мужчины дошло потом, когда он увидел мышцы парня вблизи, да еще, как тот ел. Если от этого зрелища отец Гермионы испытал нечто, похожее на ужас, то мама девочки смотрела на мальчика с жалостью.

— Оголодал-то как, бедненький, — пожалела она богатыря, чем мгновенно перевела себя в категорию типа «любимая теща», несмотря даже на все планы. Забот сегодня намечалось много, но Добрыня никуда не спешил. Богатырь спешить не любил — это плохо влияло на пищеварение.