Вампир, который… (джен)

Вечером четвёртого дня Тристан остановился на ночёвку пораньше. По крайней мере, когда меня разбудили, было около семи вечера, а часы у меня были вроде как встроенные. Для отдыха парни выбрали живописную, но сравнительно маленькую полянку, окружённую могучими дубами, густым подлеском и непролазными кустами. Места там было ровно на небольшой костерок и палатку, а больше нам и не требовалось. Миргаил проскользнул в лес за хворостом, а Тристан взялся за обустройство лагеря. Я же поднялась над кронами деревьев и осмотрелась. До места сбора оставалось примерно полдня пути, так что завтра мы должны были добраться туда уже к полудню. Можно было ожидать, что в лесу найдутся и другие группы прибывающих, но на пару километров вокруг не было ни души. И до меня внезапно дошло, что других таких шальных, кто потащился туда пешком, вероятно, и не было.

Пока Тристан и Миргаил ужинали свежепойманной куропаткой, я старалась держаться подальше — дичь готовилась долго и всё это время пахла. Лучше бы рыбу поймали в той речушке, откуда эльф принёс воду — это было бы куда быстрее. Но это было решать не мне. Трапезу они закончили, когда начало темнеть, и я, убедившись, что мы совершенно одни, вернулась к костру. Все дни до этого я забиралась куда-нибудь повыше и бдела оттуда, но в этот вечер я осталась на земле. Меня занимали мрачные размышления, и я не знала, с какого края начать разговор.

— Тиранис, — позвал Миргаил. — Мы уже почти прибыли, и… Не могла бы ты рассказать о том, что такое нашествие умертвий?

— Могла бы… — протянула я и внимательно посмотрела на него. — Хотя сейчас меня внезапно озадачил вопрос, как это тебе удалось ни разу не поучаствовать. За твою жизнь это должно быть нашествие десятое, если не одиннадцатое.

— Ну… Я же всё-таки бард, — эльф пожал плечами.

— Ага, бард, который ударом локтя может сломать рёбра тренированному оборотню, — проворчал Тристан.

— Я начал изучать боевые искусства и владение оружием только двести пятьдесят лет назад, — хмыкнул Миргаил. — До этого мне в бою делать было нечего, так что я и не обязан был участвовать в кампаниях.

— Как иронично, — усмехнулась я.

— Что именно? — нахмурился эльф.

— Что высшая нежить обязана защищать живых, а сами живые могут это делать по желанию, — я склонила голову набок. — Ты думаешь, среди вампиров много воинов? У подавляющего большинства совершенно мирные занятия. Мечи в руки наша братия берёт только ради того, чтобы головы умертвиям рубить. Ну, если не считать, собственно, меня.

— Но ведь сохранение жизни и в ваших интересах, разве нет? — сощурился Тристан.

— Не без этого, — я пожала плечами. — К тому же, со стороны умертвий нам ничего не грозит — низшая нежить никогда не нападёт на высшую. Вампирам во время кампаний больше угрожают живые… Значит, ты хочешь знать о том, что такое нашествие умертвий? — я посмотрела на Миргаила.

— Я бы тоже хотел знать, — заметил оборотень, тогда как эльф только кивнул.

— Что ж, умертвия… — я поморщилась. — Ну, с самими умертвиями вы в принципе знакомы и знаете, что они из себя представляют. Когда я столкнулась с армией умертвий впервые, прошло всего пятьдесят лет после моего обращения. Я только-только вставала на ноги, и тут на тебе. Честно говоря, я тогда ещё многого не знала, так что мне было очень страшно. Когда я прибыла на место сбора, меня под локоток отвели в чёрный шатёр, где я встретилась с другими вампирами, и это круто перевернуло моё посмертие, надо сказать… Но не о том. Тогда армия умертвий поднялась по естественным причинам, и ей никто не управлял. Толпа нежити просто пёрлась от южного берега моря на север, сметая всё, что попадалось по пути, и оставляя за собой выжженные деревни и руины городов. Сопротивление собрали довольно быстро, часть живых с дороги умертвий увезти успели, но жертв всё равно было много. Финальное сражение состоялось на тогда ещё безымянном поле, позже оно получило имя Кампокремиси. Поначалу ставка не знала, управляют умертвиями или нет, так что генерал Арктурус был крайне осторожен в решениях. Только вампиров не щадил. Молодых и ещё не способных драться днём было двое, а остальных он держал на поле брани почти круглосуточно. Правда, стоит оговориться, что нам можно было пить любую пролитую кровь — она же всё равно уже тело покинула. Так что как-то и спать не особо хотелось. Мы тогда не заказали полностью закрывающие от солнца доспехи, так что мне и Реджи приходилось прятаться днём — ему тогда было лет сто. Он, кстати, упокоился в то нашествие.

— Умертвия? — сощурился Миргаил. — И почему вампиров с поля боя не отпускали?

— Нет, не умертвия, — я мотнула головой. — Они не атакуют вампиров, я же только об этом говорила. Реджинальда убил один не в меру ретивый животворящий. И убил довольно жестоко. Это было уже под конец кампании — оставалось только несколько дней зачистки разбредшихся умертвий. Тот тип пришпилил серебряным колышком Реджи к дубу, лицом на восток, перед самым рассветом, и расколол его шлем. Этого никто не видел, так что в ставке поверили, что это дело костей умертвий, но все вампиры знали, кто постарался.

— И что потом случилось с тем животворящим? — пристально посмотрел на меня эльф.

— Ты не хочешь этого знать, — я мотнула головой. — Но, скажем так, король вампиров был твёрд, когда буквально вынудил подписать закон о перемирии на время нашествий совет правителей континента, и до крайности суров, когда отдавал нам приказ о наказании… Ну, не то чтобы после этого вампиров не пытались упокоить во время кампаний, конечно, но куда осторожнее и чаще всего провально. Потому что король оставил за вампирами право отказаться от участия в противостоянии умертвиям в ответ на нападение со стороны живых. А живые не очень могут себе такое позволить. Ведь от трети до половины умертвий уничтожаются именно высшей нежитью. Даже если их не больше трёх десятков.

— Мечи они берут в руки раз в триста лет, — проворчал Тристан.

— Скорость, рефлексы, навыки, опыт… — Я пожала плечами. — Вампиры были бы куда менее эффективны, если бы умертвия на нас нападали. А так — руби себе головы вяло бредущих тел безо всякого сопротивления… В принципе, если бы вампиров было две-три сотни, ополчение можно было бы вообще не собирать. А был бы ещё на стороне вампиров лич — дел и вовсе на плюнуть-растереть. Но, насколько я знаю, общая численность нашей братии на континенте никогда не превосходила полсотни. В общем, моё первое участие в кампании против нашествия умертвий было крайне невразумительным и невесёлым.

— Погоди-ка, — нахмурился Миргаил. — Почему вампиров так мало? И почему, раз вы так эффективны против умертвий, не собрать отдельный орден, который мог бы этим заниматься?

— Во-первых, процесс обращения, — меня передёрнула. — Это не то, чему любой вампир хотел бы подвергнуть даже своего врага. И прежде всего, обращают только тех, кто сам того пожелает. А потом ещё найдёт вампира и задолбает его, чтобы всё-таки согласился. Если не считать, опять же, меня. А во-вторых, вампиры ведь не собачки, чтобы по свистку бежать и что-то делать. Учитывая отношение к высшей нежити живых, подобный орден скорее захватил бы себе государство, чем подчинялся бы кому-то. И потом, на сотню вампиров нужно примерно сорок литров крови в месяц. Эффективный орден — три сотни мечей, а это уже литров так сто двадцать-сто пятьдесят. Сейчас с помощью фонда мы едва наскребаем десять-двенадцать, что остаётся после того, как из общего сбора маги и целители изымают желаемый ими объём. Где брать-то в десять раз больше? Вот вы, например, хоть раз кровь фонду сдавали?

— Нет… — протянули оба, отводя глаза.

— Но неужели эта проблему нельзя решить, если задаться целью? — глядя в землю, проворчал Тристан.

— Не очень себе представляю, как, — я поморщилась. — Для того, чтобы хотя бы попытаться, нужно радикально поменять мнение живых о нежити, а это — сам понимаешь.

— Да… конечно… — мрачно вздохнул оборотень.

— Что ж, вернёмся к теме умертвий, — я встряхнула головой. — Второе для меня нашествие произошло шестьсот пятьдесят лет назад. Я тогда входила в гильдию ассасинов и, разумеется, ринулась на передовую. В тактике и стратегии я ещё мало что понимала, так что к делам ставки меня не привлекали. Это тоже была неуправляемая армия, поднявшаяся на Кампокремиси. Это своеобразный цикл — умертвия создают нашествием большой могильник, откуда потом поднимаются новые, спустя три-четыре сотни лет. В тот раз ставка тоже разрешила вампирам пить всю пролитую кровь, но сутками напролёт всех на поле боя не держала: нас разделили на три группы, и мы регулярно менялись. Я тогда была относительно молодым вампиром, но солнца уже не боялась, так что мне повезло вести сражение во второй половине дня. Повезло, потому что в утренние часы, когда силы животворящих в расцвете, они всё норовили подставить вампиров под удар. Но утром им противостояли старики вместе с королём, так что никого в ту кампанию не упокоили. Ставку под конец страшно бесило, что высшая нежить не понесла потерь. А для вампиров потери были бы крайне чувствительны — нас тогда было всего-то шестнадцать.

— И всё равно животворящие пытались напасть на своих, — поджал губы Миргаил.

— Ну, вампиры во время кампаний свои только условно, — я пожала плечами. — М… Если тебе интересны не организационные вопросы, а то, как это было, то… Это была огромная волна разномастных скелетов, скрипящих костями и лязгающих остатками доспехов. В первые дни казалось, что сколько бы голов ни было срублено, легионы низшей нежити ничуть не редели. Вампиров перебрасывали по всей протяжённости линии столкновения, и в каждую минуту никто из нас не знал, где окажется в следующую — перебрасывали нас маги без предупреждения. Когда умертвия заметно проредили живых, король вампиров остался в ставке для их защиты, и бардака для нас стало только больше. Беспорядочные перемещения, стук костей и лязг металла, крики раненых и умирающих, гвалт приказов, запах крови и пота, вид полуистлевших черепов и искажённых яростью и болью лиц… День на третий рассудок стал терять ясность — казалось, что сражение длится уже бесконечно долго, и конца и края ему не видать. Всё было как будто в бреду, в каком-то горячечном кошмаре… Это продлилось двенадцать дней, хотя последние два уже были зачисткой отбившихся. То место получило имя Граб’дес’Норденс.

— Спасибо за кошмары на ночь глядя, — кисло произнёс Миргаил.

— Ты сам спросил, — я пожала плечами. — Или ты ждал, что там будет как в песнях? Герои отважно сражают великое зло, овеянные лучами солнца и славы? В реальности всё несколько… мрачнее. Так вот, на Граб’дес’Норденс лет так через двести после этого поселился лич. Поначалу он никого не трогал и занимался своими делами, ваял артефакты и амулеты, сбывал по тихой грусти анклаву и никому не мешал. Но потом его начали регулярно осаждать рыцарские ордены, и кончилось тем, что четыреста лет назад он сам поднял армию умертвий. Вот тогда я уже входила в ставку, и нашей главной целью было найти и уничтожить того лича, что было, мягко говоря, непростой задачей. Он ведь легко мог сам прикинуться умертвием. И распознавание нежить-нежить тоже не особо помогало. И страшно было не только то, что умертвий изначально было много, но и то, что он их продолжал поднимать. Мы смогли поймать и уничтожить его только двадцать два дня спустя, когда численность сопротивления сократилась почти втрое. Тех, кого он поднял из там же убитых, развеяло с его смертью, а остальных добили за пять дней. Так появился северо-западный могильник, с которого сейчас идёт армия.

— Погоди, ты говоришь, лич поднимал убитых там, — нахмурился Тристан. — Значит ли это, что могильник там… как это сказать?

— Немногочисленный? — я склонила голову набок. — Отнюдь. Поднимал лич далеко не всех. Не все едва павшие могут подняться умертвиями — в них должна накопиться определённая доля энергии смерти… Не знаю, как это правильнее объяснить. К тому же, армия сопротивления была огромной — около четверти населения всего континента. Выжило процентов пятнадцать.

— Какой кошмар, — Миргаил с силой провёл пальцами по лицу, оставив красные полосы.

— И даже при таких потерях Сильвин сказала, что ставка была эффективной? — оцепенело спросил Тристан.

— Ну, как и сказал господин Галахад, если бы не решения ставки, живые полегли бы там все, — я пожала плечами. — А это привело бы только к ещё большим потерям.

— Что-то как-то… — эльф передёрнул плечами.

— Страшно? — предположила я. — Да, страшно… Но это не то событие, которого можно избежать. И потом, есть кое-что, что поможет мне вас уберечь.

— Типа заставить нас отсидеться в тылу? — сощурился Тристан.

— Нет, — я усмехнулась. — Я сомневаюсь, что у меня бы получилось, даже если бы я попыталась. В школе, во время разборок по поводу налёта на мои апартаменты, я упоминала об исследованиях вампиров телесных жидкостей. В общедоступном варианте нет ни одного упоминания только об одной из них — вампирской крови.

— Так она у вас всё-таки есть, — криво усмехнулся оборотень.

— Конечно, есть, — скептически скривилась я. — Она нужна, чтобы мы могли двигаться, а наши раны всё-таки заживали. Но есть у неё ещё одно применение — достаточно известный акт обращения в вампира. Для того, чтобы обратить живого в вампира, должно сойтись три события: вампир должен выпить его крови, живой должен быть на грани смерти, он должен получить кровь вампира. Именно в таком порядке. Поэтому среди вампиров почти нет бывших оборотней, кстати.

— А если порядок будет нарушен? — сощурился Миргаил. — Или какой-то и пунктов не будет выполнен?

— Худший вариант, если вампир не выпил крови живого, — я поморщилась. — Тогда он восстанет не вампиром, а упырём. По сути, это тоже вампир, только навечно застрявший в том состоянии, в котором мы пребываем сразу после обращения. Разум не возвращается к нему, и обуздать жажду он тоже не может. Чаще всего, если такое происходит — а вампиры не идиоты и стараются этого не допускать — обративший его и убивает. А если не выполнен третий пункт, с высокой долей вероятности живой просто умрёт.

Я умолкла. Уже стемнело, и в прогалине между кронами над нами на чернильное небо высыпали бриллиантовые звёзды. Густая листва тихо шелестела на едва заметном ветру, а где-то очень далеко проухала сова. Собственно, я и так собиралась рассказать об этом, и даже более того, предложить провернуть эту штуку, как только услышала новость о нашествии, но теперь меня почему-то захлестнули сомнения. Вообще-то, об этом живым никогда не рассказывали — такое знание несло слишком большие риски для вампиров. С другой стороны, если я не смогу защитить этих двоих… Ну, остальные вампиры не так уж сильно меня волновали.

— А если пропущен второй пункт? — подтолкнул меня говорить Тристан.

— А вот это самый интересный вариант развития событий, — я улыбнулась. — И я намерена рассказать вам о нём. Но, если уже вы растреплете об этом кому-нибудь, мне придётся вас убить. А потом выследить и убить всех, кому вы успеете рассказать или кто мог бы это услышать.

— Это какая-то великая вампирская тайна? — сощурился Миргаил.

— Можно и так сказать, — я кивнула. — Вы не будете против кровной клятвы?

— Не вижу проблемы, — кивнул эльф.

— Погоди, нож чистый найду, — поднялся оборотень.

Тристан шарился в сумке минут пять, а потом вернулся наконец с изогнутым кинжалом. Гладкое, как будто совершенно новое лезвие блеснуло алым, отражая свет костерка. Миску оборотень тоже принёс. А Миргаил тем временем достал из кармана три стальных колечка — два побольше и одно поменьше. На мою вопросительно изогнутую бровь он пробормотал что-то о том, что это связанные кольца. Мне пришлось поднапрячь память — это был такой магический артефакт: если владелец одного кольца оказывался в опасности, другие нагревались и сжимались. И, судя по тому, что он не отдал их раньше, Миргаил сомневался, стоит ли. Лично я сразу подумала, что не стоит — слишком много беспокойства и мыслей о постороннем были способны порождать эти мелкие штучки.

Я забрала миску, и Миргаил бросил туда кольца. Клятва на крови была несложной: сначала я вскрыла запястье и щедро закапала все три кольца, затем то же самое проделали и парни… Правильно ли их называть парнями, а не мужчинами, в их-то возрасте?.. Когда крови было налито достаточно, я поболтала миской, чтобы жидкость перемешалась, и воскресила в памяти правильные слова.

— Сей кровью даётся клятва хранить в тайне сокровенное знание, что будет получено этой ночью. За попытку же раскрыть эту тайну любому живому клятва мгновенно отнимет жизнь.

Никто из нас магом не был, но подобные клятвы были чем-то то ли мистическим, то ли даже божественным. Стоило мне только договорить, как кровь образовала крошечный круговорот, полностью омывший все три кольца, потом разделилась на части и спиралью их обвила. Каждый из нас забрал себе артефакт по размеру и надел. Мне мой подошёл почему-то только на указательный палец. Едва кольцо плотно село, по телу прокатилась горячая дрожь. Теперь кольцо нельзя было снять.

— Итак, случай, когда не выполнен третий пункт, — не стала я откладывать. — Если вполне себе здоровый живой выпьет крови укусившего его вампира, на некоторое время станет почти неуязвимым. Раны будут затягиваться почти мгновенно. В твоём случае, Тристан, рана от меча заживёт, едва ты его из своего тела достанешь. Но, что важнее, это запутает умертвий — они распознают таких живых как нежить. Эффект длится… Ну, учитывая мой возраст, где-то три месяца. Может, чуть больше.

— И вы скрываете это потому что?.. — пристально посмотрел на меня Миргаил.

— Потому что не хотим быть лабораторными зверьками для декоктов, — меня перекосило. — Или ты правда думаешь, что это иначе бы обернулось?

— Ты очень плохо думаешь о живых, — заметил эльф.

— Мне тысяча лет — думаешь, у меня мало причин так думать? — я изогнула бровь. — Я сомневалась, стоит ли вообще говорить об этом, на самом деле. В теории, можно было заставить вас обманом это выпить, но…

— Погоди, — перебил Тристан. — Ты предлагаешь нам дать тебе себя укусить, а потом выпить уже твоей крови?

— Именно так, — я кивнула.

— И это будет гарантией, что после кампании мы втроем в целости вернёмся в «Регалион»? — оборотень сощурился.

— Ну вроде как, — я снова кивнула. — Только есть одна маленькая проблема: на вкус моя кровь редкостная дрянь.

— Если она позволит мне пережить бойню и остаться с тобой — без разницы, — фыркнул оборотень и изогнул шею.

— Совершенно без разницы, — покивал Миргаил.

— Ну, я предупредила, — отозвалась я и подошла.

Обычно для кровавой клятвы режут ладонь, но у меня ещё были планы. Ведь если я по традиции пила кровь из шеи — для вампира так было удобнее всего, то для Тристана и Миргаила мне пришлось цедить багровую жижу из раны на запястье. Первым дрянь сию выпил оборотень, и его лицо очень красноречиво описывало невыразимый вкус вампирской крови. Эльф в большей степени сумел сдержать эмоции, но у него, как мне показалось, и вовсе свело нижнюю челюсть. Но теперь я, по крайней мере, была в большей степени уверена, что мы все трое будем праздновать победу, а потом вместе вернёмся в «Регалион» преподавать. Ну и страдать фигнёй, конечно, тоже.

Как и предполагалось, мы прибыли в лагерь ополчения к полудню. Я утром обратилась мышью, но спать в капюшоне Миргаила не стала, а просто летела рядом. Метров за пятьсот до крайних палаток, где уже был слышен шум сборища народа, мы остановились, чтобы Тристан принял человеческий вид, и все мы облачились в синие плащи «Регалиона». Лично мне перед отъездом пришлось вытребовать новый — я планировала надеть его в дорогу, а потому не убрала в сумку, из-за чего он тоже был уничтожен магами. К месту сбора мы подошли уже ногами и сразу влились в суету. Лагерь занимал довольно много места и был разделён на расовые зоны, которые легко определялись по цветам и материалам шатров и палаток. В самом центре сиял белизной шатёр ставки, а рядом с ним блистал золотыми звёздами на синем фоне шатёр анклава Визардиан. Остальные кучковались вокруг них, и только чёрные шатры и палатки вампиров стояли немного в стороне особняком. Я, впрочем, решительно направилась к центру, увлекая Тристана и Миргаила следом. Слёзы жгли карман, и мне хотелось побыстрее от них избавиться, так что я сначала намерена была зайти к магам.

Шатёр анклава внутри оказался заметно больше, чем выглядел снаружи. И напоминал более всего муравейник: по всему его пространству носились маги. Кто-то мешал какие-то эликсиры, кто-то зачаровывал артефакты, кто-то делал расчёты для заклинаний, люди входили и выходили. Войдя, мы чуть посторонились, что не стоять на пути, и некоторое время просто стояли, ожидая, что кто-нибудь обратит внимание на гостей. Но все были слишком заняты.

— К кому обратиться по вопросу продажи вампирских слёз? — громко спросила я, пытаясь перекрыть шум.

На несколько секунд замерли все. Потом маги попереглядывались, и к нам подошёл старец, подметавший пол бородой.

— Госпожа Тиранис, — узнал он меня. — Рад лицезреть воочию. У вас есть слёзы?

— Да, двадцать штук, — я кивнула.

— Хм… — он задумчиво погладил подбородок. — Мы готовы дать вам по десять тысяч за слезу, — он покивал сам себе и добавил: — По двенадцать, если вы пообещаете продать нам слёзы и в следующий раз.

— Но я же не знаю, когда он будет, — озадаченно заметила я.

— Слухи, дорогая госпожа Тиранис, — он улыбнулся. — Вы прослезились на церемонии выдачи дипломов в школе, где работаете. А это ежегодное мероприятие.

— По рукам, — согласилась я. — Это за двадцать слёз выходит двести сорок тысяч, верно?

— Когда дело доходит до денег, вампиры исключительно точны в расчётах, — маг кивнул. — Моё имя Генрих, вести дела с вами буду я. Пройдёмте к столу, оформим сделку. И раз уж вы в такой интересной компании, могу ли я попросить ваших спутников дать нам немного своей крови?

— А она вам зачем? — нахмурился Тристан.

— Для создания исключительного зелья, — улыбнулся Генрих. — Если смешать кровь оборотня и эльфа, добавить к этому по слезе вампира и орка, получится невероятной силы эликсир. Он увеличит магические способности навсегда в большей степени, чем просто слеза вампира, и на время дарует почти что неуязвимость. Учитывая все имеющиеся слёзы, включая те, что продаёт госпожа Тиранис, у нас выйдет сорок две дозы. Что, как вы понимаете, весьма недурно, учитывая редкость ингредиентов. О, за вашу кровь мы, разумеется, тоже заплатим.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Миргаил, потом нахмурился и посмотрел на меня.

— Я это предполагала и потому вас сюда и притащила, — призналась я. — Хотя вы вольны и отказаться.

— Сколько вам отлить? — усмехнулся Тристан.

— Кое-какие запасы есть, так что немного — по паре стаканов, — отозвался Генрих. — Мы дадим кроветворное, так что вы не почувствуете даже небольшого недомогания.

Затем он провёл нас к столу, где мы сначала провели сделку по продаже слёз. Генрих внимательно просмотрел каждый бутылёчек, убедился в качестве и рассчитался. Он продал мне на пятьдесят золотых безразмерный кошелёк, позволяющий доставать из него монеты только его владельцу, и в него же и всыпал оставшуюся прорву денег. За кровь он тоже заплатил весьма щедро — по тысяче за стакан. Хотя обычно давали в пределах восьми сотен. Озолотившись, мы почти вышли от магов назад в суету лагеря, но ко мне вовремя вернулась память, и я отдала Генриху книги Демиана под честное магическое вернуть, как сделают копии. Не то чтобы я стала страдать по их потере, но так можно было убедиться, что с анклавом у нас достаточно нормальные отношения.

— Что ж, идите-ка пока к своим, — улыбнулась я. — А мне надо поздороваться.

— А это твоё «поздороваться» — это долго? — изогнул бровь Тристан.

— Ну, довольно-таки, — я кивнула. — Я загляну в ставку — узнаю, кто будет руководить сражением. А потом пойду в вампирский шатёр. Что-то подсказывает мне, что там собралась весьма интересная компания.

— А с тобой нельзя? — пристально посмотрел на меня Миргаил.

— Не советую, — я усмехнулась. — По крайней мере, сегодня. Позже я вас представлю, но вот так сразу… Вампиры могут неправильно понять. Давайте встретимся возле шатра ставки, как стемнеет.

— Давай, конечно, но зачем? — склонил голову набок Тристан.

— Обычно все ставят большие палатки, в которые селят целые толпы народа, — я обвела лагерь взглядом. — И насколько я вижу, от традиций не отступили и в этот раз. Вампиры селятся по одному, и учитывая нытьё на тему тесноты в прошлый раз, теперь там должны быть прямо-таки апартаменты. Так что я в некотором роде приглашаю. Но если захотите обитать со своими — кто я такая, чтобы вам мешать?

— Нет уж, отдельная палатка звучит слишком заманчиво, — улыбнулся Миргаил. — Как стемнеет, у шатра ставки.

Мы разошлись, и я направилась в соседний шатёр. Вещи этих двоих остались у меня, но подумала я об этом с запозданием. Впрочем, раз мы вечером всё равно встретимся снова, никакой проблемы в этом я не видела. У входа в шатёр ставки стояли двое часовых, которые бодро поинтересовались у меня, чего это я припёрлась. Я представилась, и они козырнули и подняли для меня полог. Внутри оказались знакомые всё лица: генерал Винченцо, генерал Су, генерал Кисар, генерал Гркхейн и генерал Ланцелот. С каждым из них мне в разное время доводилось воевать и по одну, и по разные стороны баррикад, так что узнали они меня сразу, как только я вошла.

— Госпожа Тиранис! — поднялся Винченцо. — Какими судьбами?

— Что за странный вопрос? — меня перекосило. — Такие мероприятия вампиры не пропускают.

— Рад, что в этот раз мы с вами снова на одной стороне, — мягко улыбнулся Кисар. С этим эльфом против умертвий мы уже сражались, правда, тогда он генералом ещё не был.

— Да, надеюсь, действительно на одной, — кивнула я. — Мне присоединиться к вам или мозгов для планирования уже достаточно?

— Вы окажете нам услугу, если посмотрите на план, — улыбнулся Ланцелот. — Есть спорные моменты, и нам нужно мнение того, кто знает противника не понаслышке.

— Как будто среди вас таких нет, — пробурчала и подошла к столу с картой. — Что ж, давайте взглянем.

И я зависла с ними на два часа. Два человека, эльф, орк и оборотень имели очень разное представление о том, как надо воевать, так что план был похож на чёрт-те что и сбоку бантик. Ожидать хитростей от умертвий не приходилось, но и самим бесхитростно атаковать в лоб было крайне дурной идеей. Хотя избежать прямого столкновения было невозможно, стоило обратить внимание на подлянские тактики империи Ко, генералы которой всегда предпочитали бить издалека и практиковать стратегию «бей-беги». Однако общее формирование ближнего боя лучше понимал Винченцо и с ним на пару Гркхейн. Ну и в некотором смысле Ланцелот, поскольку оборотни в большинстве своём были больше за ближний бой. Так что мы потратили время на то, чтобы прикинуть, как грамотно раскидать ресурсы для эффективного ведения сражения и с минимальными потерями. Дорабатывать детали я оставила профессионалов, а сама направилась к своим.

Если основной лагерь был полон шума, суеты и, если можно так выразиться, жизни, то место обитания вампиров было окутано безмолвием. Как будто уголок спокойствия среди шторма. Личные палатки от живых загораживал вытянутый прямоугольный шатёр, безупречно чёрный, как будто даже поглощающий любой свет. Казалось, он пуст — оттуда не доносилось ни звука. Но я была уверена, что это обманчивое впечатление. Откинув полог, я вошла и оказалась в мягко, но достаточно ярко освещённом зале, весь интерьер которого составлял большой овальный стол из чёрного дерева, окружённый двадцатью шестью троноподобными стульями, большинство из которых пустовали. Я отметила, что заняты были сейчас всего восемь.

— Тиранис! — со своего места поднялся Аластор, самый старый из ныне неупокоенных вампиров. Ему было уже полторы тысячи лет, а он был всё так же красив, как в свои двадцать пять — всё та же благородная стать, роскошные золотые волосы до талии и яркие, как сапфиры, голубые глаза. — Как же давно мы с тобой не виделись!

— Давненько, — кивнула я. — Сколько там? Лет пятьдесят уже?

— Да, где-то так, — он улыбнулся.

— Рада видеть, Аластор, — я улыбнулась ему в ответ. — Греет, что ты всё ещё не упокоился. В прошлую встречу настроения у тебя были мрачнее некуда.

— Было дело, — вампир поморщился. — Но я тут, видишь ли, нашёл себе отменное занятие. И пока не разберусь с этим дельцем, на покой точно не уйду. Так что мне не скучно. Посидишь с нами немного или тебя сразу в палатку проводить?

— Мы в самом деле давно не виделись, — я снова улыбнулась и прошла к стулу рядом с ним.

— Это на тебе, что ли, плащик «Регалиона»? — поинтересовалась Ирея, роскошная зеленоглазая брюнетка в не менее роскошном вечернем платье, вальяжно развалившаяся через три стула от Аластора в другую сторону.

— Уже даже Визардиан в курсе, — хмыкнула я и села.

— Ну, милая, ты же знаешь, — она улыбнулась. — Моя работа предполагает мало общения. От кого бы я могла услышать новости?

— Ну так ты ведь не за мгновение до меня пришла, — я пожала плечами. — Или момент обмена новостями друг о друге на этот раз каким-то странным образом был опущен?

— Кстати, Тиранис, о ком знаешь ты? — заставил меня повернуться в другую сторону Бенедикт.

Среди вампиров именно он в некотором смысле особенно выделялся. У Бенедикта была смуглая кожа и совершенно седые волосы. Не белые, как у меня, а именно седые — его обратили, когда ему было около шестидесяти. Возраст придавал его внешности благородного шарма, и хотя он выглядел старше, в действительности ему было всего пятьсот. И ему благодаря внешности было легче других скрываться среди людей — никому в голову не приходило, что кто-то станет обращать старика. Лично мне особенно нравились глаза Бенедикта глубокого аметистового цвета.

— Об Эмилио, — после короткой паузы ответила я. — Он собирался в горы писать пейзажи.

— А, он уже прибыл, — в затылок мне сообщил Аластор. — Спит в своей палатке. Как ты умудрилась найти работу в общественном месте и при этом оставаться в изоляции?

— У неё талант, — хмыкнула Ирея, и я снова повернулась к ней. — Кстати, отлично выглядишь. Нравится работа?

— Да, вполне, — я усмехнулась. — По крайней мере, в большей степени, чем некоторые задания гильдии ассасинов.

— Кстати говоря, за прошлый учебный год через банк прошло до смешного мало твоих запросов на кровь, — протянул Лодедуил, невесть как обращённый эльф из Северного княжества. — «Регалион» взял это на себя?

— В некотором смысле, — я озадаченно скривилась. — Я питаюсь от живых, и их это вполне устраивает.

— О, ты нашла себе оборотня с полнокровием, — сразу поняла Ирея. — И как он? Вы уже?.. — она красноречиво пустила волну бровями.

— Уже что? — я сделала вид, что не понимаю, о чём она.

— Да брось, ты же работала в том же борделе, что и я, — усмехнулась вампирша.

— Вышибалой по заданию гильдии, если помнишь, — скептически скривилась я и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — И раз уж тебя так интересует моя интимная жизнь, то там всё ещё по нулям.

— О, вот как, — подал голос сидевший за Иреей Клод, накручивая на палец длинную красную прядь своих волос. — Сообщи, как надумаешь упокоиться — использую тебя в каком-нибудь ритуале. Девственница тысячелетней выдержки должна быть сама по себе мощным артефактом в демонологии и некромантии.

— Непременно, — я выпустила клыки. — Посмотрим, как у тебя это получится. И сработает ли твой ритуал, если его жертвой случайно станешь ты сам.

— Я шучу, — примирительно поднял ладони Клод.

— Я тоже, — усмехнулась я. — Слушай, Аластор, мне с вами, конечно, очень хорошо, но я бы хотела закинуть сумку. И мне бы не помешало осмотреться.

— Да, конечно, — вампир поднялся. — Я тебя провожу. Ты, разумеется, и без меня не потеряешься, но мне бы надо размять ноги.

— Ой, Лодедуил! — едва поднявшись, я вспомнила о деньгах. — Мне тут большой кошелёк руки жжёт. Можно как-то внести золото на счёт?

— Если опустить детали — да, хоть прямо сейчас, — он кивнул. — Могу зайти к тебе после заката, и всё сделаем.

— Хорошо, — кивнула я. — Заходи.

Аластор тем временем уже подцепил меня под локоть и потянул наружу. Мою палатку и в самом деле было нетрудно найти — у каждой был воткнут вымпел с говорящим изображением. У моей — на синем фоне скрещенные мечи. Заходить со мной Аластор не стал, а только придержал мне полог, чтобы не пришлось нагибаться. Снаружи палатка выглядела круглой, диаметром в пару метров. То есть буквально спальник и сумку рядом с ним бросить. А вот внутри это были натуральные апартаменты: просторная гостиная с парой диванов и креслами вокруг журнального столика, не пойми зачем столовая зона с обеденным столом, спальная зона с огромным трёхместным саркофагом, гардеробная зона с большими шкафами и манекеном, обряженным в новенькие доспехи посреди, и, наконец, ванная зона с, собственно, ванной, больше похожей на бассейн-недоросток. Даже условные стены имелись из резных деревянных ширм. Это вам не палатка-общага на полсотни орков, это натуральный люкс.