Гарри Поттер и Архимаг (гет)

Приходил в себя Гарри долго и мучительно. Ему виделись: выкрикивающие смертельные заклинания пожиратели смерти, улыбающийся от уха до уха Волдеморт, танцующие вальс между золотыми молниями и огненными столбами Дамблдор с МакГонагалл. А потом картинка сменялась зиккуратом, на который по лестнице взбирались вперемешку магловские военные и Пожиратели, а на вершине стояла Арка Смерти, в которой неистово трепыхалась на ветру голубая занавеска. Из-за занавески выглядывал магический глаз Аластора Муди и Гарри отчетливо слышал его коронную фразу: «Постоянная бдительность».

Тревожные сны иногда сменялись более спокойными. В одном Гарри учился боксу у Дадли. В другом сам учил Дадли заклинаниям, причем его двоюродный брат размахивал не волшебной палочкой, а посохом, точь-в-точь похожим на тот, что забрал Волдеморт из Отдела тайн.

Но проснуться Гарри не повезло во время самого приятного сна. Притягательная брюнетка, виденная им обнаженной в памятную ночь в Литтл-Уингинге, кружилась перед ним в незамысловатом танце, её шикарная грудь, плотно обтянутая футболкой Сириуса, целилась в Гарри сосками. Он уже протянул руки, чтобы снять с неё эту совершенно лишнюю часть одежды, как вдруг сон сменился реальностью.

— Мистер Блэк, не мешайте больному отдыхать, когда проснётся, тогда и поговорите с ним, — строгий голос принадлежал бессменной медсестре Хогвартса, хранительнице костероста и заживляющей царапины мази, мадам Помфри.

Гарри открыл глаза. Белый потолок, каменные стены и особенная лёгкость во всём теле не оставляли сомнения в том, что он находится в Хогвартсе.

— Мадам Помфри, он очнулся!

Сириус подскочил со стула, стоявшего рядом с кроватью Гарри, и, улыбаясь, порывался заключить любимого крёстного в объятия, но сам себя одёргивал.

— Гарри, как ты?

— Пока не знаю, — пробормотал Гарри, садясь на постели.

Сириус помог ему поправить подушки и принять сидячее положение, а там и мадам Помфри подошла. Она справилась о самочувствии Гарри, вычертила кончиком волшебной палочкой перед его лицом замысловатую фигуру, состоящую из множества овалов, пробормотала незнакомое заклинание и внимательно понаблюдала за тем, как фигура налилась тусклым розовым светом, а потом развеяла её.

— Очень хорошо, мистер Поттер. Все повреждения уже зажили, а магическое истощение было не таким серьёзным, как мы думали. Ещё несколько дней покоя и я вас отпущу, — медсестра окинула больного самым последним строгим взглядом и добавила, — только не вздумайте колдовать, пока я не разрешу.

Гарри проводил медсестру взглядом, а потом посмотрел на всё так же улыбающегося Сириуса.

— Долго я тут уже лежу?

— Три дня, — Сириус всё же не удержался, приобнял Гарри за плечи и слегка потряс. И только после этого уселся обратно на стул.

— А тебя разве не арестовали авроры? — спохватился Гарри, соображал он ещё заторможено.

— Уже отпустили, — Сириус улыбнулся ещё шире, — ты не поверишь, как приятно наконец-то почувствовать себя по-настоящему свободным после стольких лет тюрьмы и гонений.

Из дальнейшего рассказа Сириуса Гарри узнал, чем закончился бой в Министерстве магии. Волдеморт снова сбежал, во второй раз потеряв всех Пожирателей смерти, которые были с ним. Большинство были убиты ещё до атриума, некоторые погибли уже там, а одного единственного Пожирателя смерти удалось взять живым. Сейчас он находится в Азкабане, но поднят вопрос о вынесении ему смертного приговора.

Дамблдор после побега Волдеморта обратился лично к главе авроров Руфусу Скримджеру. Он заявил, что возвращается в Хогвартс, а остальной магический мир получит его поддержку в борьбе с Волдемортом, чьё возвращение уже не подлежит сомнению, только после отставки Фаджа и отмены большинства декретов, принятых за последний год. После этого Дамблдор просто-напросто забрал Сириуса, сообщив, что доказательства его невиновности он предъявит по запросу, и вместе со всеми членами Ордена Феникса аппарировал к Хогвартсу.

В тот же день Скримджер заявился в школу и три часа беседовал с Дамблдором. Несколько раз они звали к себе, то МакГонагалл, то Снейпа, то Муди, а потом позвали и Сириуса, чтобы сообщить, что все обвинения с него будут сняты в самое ближайшее время.

А сегодня утром Ежедневный пророк написал об официальной отставке Фаджа и назначении Скримджера исполняющим обязанности Министра магии. В этом же номере вышло ещё несколько статей, подробно описывающих, какие именно законодательные инициативы последнего года отменяются. Отдельная статья рассказывала историю Сириуса Блэка. И целый разворот был посвящен Гарри Поттеру, его роли в возрождении Сами-Знаете-Кого и событиям, произошедшим в Литтл-Уингинге и в Министерстве магии.

Гарри в очередной раз стал героем, только слишком уж сильно Пророк напирал на то, что герой должен снова победить Волдеморта, раз уж в первый раз промашка вышла.

Проговорив с Сириусом больше часа, Гарри почувствовал, что утомился. Мадам Помфри, давая Трелони сто очков вперёд в прорицании, вошла в палату именно в тот момент, когда все самые важные новости уже были рассказаны, а Гарри устало сползал в лежачее положение. Она дала Гарри выпить горячее сладкое зелье и вытолкала Сириуса за дверь, сказав ему что-то про «привести Дамблдора через пару часов».

Гарри снова видел сны. Но на этот раз неприятные картины представали расплывчатыми и не впечатляющими, зато сцены с эротическим содержанием наливались красками и подробностями. В силу особенностей своей жизни, Гарри в почти полные шестнадцать лет был очень слабо осведомлён об интимной стороне отношений с противоположным полом. Возможно, именно поэтому одна единственная сцена созерцания обнаженной девушки так глубоко запала ему в душу.

Но мобильная подростковая психика доделывала всё сама — во снах Гарри видел тело той самой брюнетки, то полностью обнаженной, то одетой в футболку Сириуса, вот только у тела постоянно менялась хозяйка. Один раз это была Чо, в другой Гермиона, в третий раз Джинни, но чаще всего почему-то мелькало лицо Флёр Делакур и пару раз даже её настоящее тело в том самом купальнике, в котором она проходила второе испытание Турнира Трёх Волшебников.

Если бы это всё не происходило во сне, Гарри бы сильно удивился тому, как глубоко, оказывается, запал ему в память образ сексуальной француженки. Но это были лишь сны, и уже через пару минут после пробуждения Гарри забыл все увиденные сцены. Только лишь бугор под одеялом намекал на их содержание.

Гарри не понял, что именно его разбудило, поэтому, открыв глаза, он продолжал лежать, глядя в потолок и пытаясь ухватить последний ускользающий эротический образ.

— Мистер Поттер, раз вы проснулись, то я сейчас приглашу вашего друга, — раздался голос мадам Помфри, — он уже давно ждёт в коридоре.

Присев на кровати, Гарри нащупал на тумбочке свои очки и надел их. Медсестра подошла к двери в коридор и уже взялась за ручку, но почему-то не спешила открывать.

— Я сейчас приглашу вашего друга, — повторила она.

И Гарри показалось, что она кинула взгляд ему в область живота или даже ниже. Он вдруг осознал, что тонкое одеяло, скорее даже простыня, плотно облегает его тело, не скрывая, а наоборот подчеркивая, последствия эротических снов. Он поспешно повернулся на бок, а мадам Помфри открыла дверь в коридор.

Другом оказался Рон, которого Гарри не видел с момента расставания на Кингс Кросс. Правда, это было менее двух недель назад, но сколько же всего успело произойти за это время. Гарри пережил кучу опасных приключений, а Рон потерял отца.

— Привет, — Рон не выглядел убитым горем, а скорее печальным или просто грустным.

— Привет, Рон. А Гермиона тоже в замке? — Гарри сначала спросил, а потом только понял, что вопрос получился довольно бестактным, в первую очередь надо было что-нибудь сказать про Артура, а после уже про Гермиону. Да и что ей делать в Хогвартсе в самый разгар каникул.

— Обещала вскоре приехать. А пока здесь только вся наша семья, некоторые преподаватели и периодически появляются сотрудники министерства и члены Ордена Феникса.

Не успел Гарри придумать, какими словами все-таки выразить другу своё сочувствие по поводу смерти отца, как в палату зашел Альбус Дамблдор. Директор выглядел всё таким же уставшим, но двигался уверенно и стремительно. По его походке никто не дал бы ему настоящего возраста.

— Здравствуй, Гарри, здравствуй, Рон, — Дамблдор остановился в ногах Гарри и внимательно посмотрел на всё ещё лежащего на боку парня.

— У тебя что-то ещё болит? — с сомнением в голосе поинтересовался он.

Эрекция уже прошла, и Гарри лёг на спину, показывая, что он в порядке.

— Вот и хорошо, — Дамблдор прошел дальше, сел на стул, который ранее занимал Сириус, и продолжил, — основные новости Сириус тебе уже рассказал, поэтому я хотел бы сразу перейти к делу — мне очень важно знать всё, что происходило в Министерстве магии: что именно делал Том в Отделе тайн, где он ещё был и что он взял из хранилища кроме огненного посоха.

Гарри подробно рассказал всё, что видел и слышал в тот день.

Описание сцены смерти Артура Уизли и слова Гарри о том, что он своими глазами не видел его трупа, вызвали кратковременную вспышку иррациональной надежды в глазах стоящего здесь же Рона. Но она тут же и пропала, так как он вспомнил, что сам уже видел мёртвое тело своего отца и даже собственноручно нёс гроб и опускал его в могилу.

Закончив рассказ, Гарри обратился к Дамблдору:

— Вы ведь знали о пророчестве? И знали, что именно из-за него Волдеморт весь год заманивал меня в Отдел тайн?

— Знал, — Дамблдор не стал отпираться, — но ты должен понимать, что пророчество на самом деле мало что значит. Том сам тебе всё и объяснил. Если он убьёт тебя любым возможным способом, это не будет противоречить пророчеству. А тебе, чтобы его победить, надо много и долго учиться.

— А что он такое сказал про объединение? Точнее он сказал, что что-то понял про меня, когда задумался о… воссоединении.

На этот раз Дамблдор не спешил отвечать. Он поднялся со стула и подошел к окну, посмотрел наружу, как будто мог найти там ответ на заданный вопрос.

Пауза затягивалась.

— Скорее всего, он говорил о каком-то магическом ритуале, — Дамблдор наконец повернулся лицом к Гарри и Рону, — вы должны понимать, что Том не просто так считается величайшим тёмным магом двадцатого столетия. За свою долгую жизнь он объездил весь мир, прочитал много книг, переговорил со многими знающими магами, искал знания и находил их. Например, ты, Гарри, говоришь, что в Министерстве магии не произнёс ни единого заклинания, но в тоже время мы нашли тебя на крайней стадии магического истощения — такое бывает, когда маг использует много мощных заклинаний подряд. Получается, что Волдеморт каким-то образом выкачал из тебя магию. А ведь даже я не знаю способа сделать подобное.

— Это сделал не он, — Гарри вспомнил все те мучения, которые ему пришлось пережить, пока Пожиратели тащили его связанным через Министерство. — Я несколько раз чувствовал, что из меня как будто что-то вытягивают, но не понимал, что это было. Каждый раз, когда это происходило, на меня направляли палочки только те два мага, которым Волдеморт поручил тащить меня. Кажется, он называл их обоих Кэрроу.

— Вот оно как… — Дамблдор искренне удивился и задумался на секунду. — Тогда мы уже никогда не узнаем, что это было на самом деле, потому что оба Кэрроу погибли.

Гарри и Рон молчаливо смотрели на Дамблдора, не зная, что можно ещё сказать в этой ситуации.

— Если ты больше ничего не помнишь, Гарри, то я вынужден с вами попрощаться, Министерство как насело на меня три дня назад, так и не слезает, хотят знать моё мнение по каждому своему шагу, — резюмировал Дамблдор и направился к выходу.

— Подождите! — почти крикнул Гарри.

Дамблдор развернулся и показал, что готов слушать.

— Я совсем забыл рассказать вам о том, что накануне событий в Министерстве магии в дом к моим дяде и тёте приходили магловские специальные агенты.

Рассказ Гарри не вызвал у Дамблдора особого удивления, он сказал, что с магловским правительством уже давно связались, после чего попрощался и снова собрался уйти.

— Директор, — снова окликнул его Гарри, вспомнив ещё кое о чём, — не могли бы вы отдать мне мою волшебную палочку.

Дамблдор остановился уже у самый двери в коридор.

— Она у меня в кабинете. Когда мадам Помфри разрешить тебе покинуть больничное крыло, приходи, и я сразу тебе её отдам.

Со всепонимающей полуулыбкой на усталом лице Дамблдор постоял немного, ожидая, не вспомнит ли Гарри о чём-нибудь ещё. А потом вышел за дверь.

За всё время визита Дамблдора Рон не проронил ни слова.