Великая древняя Зебрика (гет)

— Да никуда я не пойду! — возмутилась Алое. — Пусть сюда идут и тут играют! Одурели они, что-ли?

— Но я уже сказал, что мы придём… — Ответил Фессон, — да что тут такого? Ты разве в театре никогда не была?

— А вот не была, — огрызнулась Алое. — В детстве денег не было, а потом — времени. У меня была придворная труппа, но я вскоре разочаровалась. Смысловая нагрузка у этих пьес довольно быстро «закончилась». Там десяток сюжетов всего, если не считать про любовь страдания всякие.

— Зато нас подданные увидят. А то тебя, например, они видят только в тронном зале, когда ты сидишь, как изваяние, или в кабинете, откуда их, в полуобморочном от страха состоянии, выносят.

— Вот и хорошо, — буркнула Алое, — должен же хоть кто-то изображать недостижимое божество.

— Ну представь, что я за тобой ухаживаю, и пригласил тебя в театр.

— А меня как будто мама не пустила, — рассмеялась кобылка. — Ну ладно. Но если они плохо будут играть, то они у меня потом будут петь. Тонкими и злыми голосами.

— Они постараются, — заверил Фессон.

— А я, ты не поверишь, — потупила глаза королева, — написала тогда сама пьесу. Но режиссер мне сказал, что такое не сыграть, разве только я лично буду обеспечивать «декорации» в виде объемной иллюзии. А мне, понятно, было чем заняться…

— Режиссер выжил? — деловито поинтересовался Фессон.

— Да. Я тогда была молода и благосклонно выслушивала все мнения, в том числе и нелестные… А издать её в виде книги, я почему-то постеснялась.

— Удивительное дело, — согласился король, — сейчас-то ты ничего не стесняешься. Она сохранилась? Пьеса?

— Увы нет, потерялась где-то. Но если вкратце: два товарища отправляются в трудное путешествие, чтоб найти некое оружие и спасти свою родину от завоевателя. В процессе один ожесточается, и второй понимает, что ему нельзя доверить ужасную власть, которую даёт то оружие, но и убить, или бросить в пропасти он его тоже не может — они ведь друзья… А много лет спустя я поняла, что написала пьесу о себе. Только все мои друзья давно мертвы, и меня некому останавливать. А ещё спустя годы, поняла, что и не надо останавливать. Потому что завоеватель уже пришёл и остался здесь. Иначе, в каждом поколении будет приходить новый, и бардак никогда не кончится.

Фессон криво улыбнулся.

— Сейчас-то ты, небось, «старую себя» ещё и выслала бы за крамолу.

— А как же, — кивнула Алое, — на вершине может быть только один. Ну, двое, если это семья… Слушай, я всё хотела спросить, раз уж про театр говорим: вот ты с гладиаторами этими возишься, нахрена это? Неужели так интересно? По моему, стократ интереснее между собой тренировочный бой провести.

— Это безусловно так… Но ведь в итоге выйдет, что на всю Зебрику два боеготовых мага: ты, да я, да мы с тобой. А с помощью этих боёв, где они, кроме шуток, рискуют головой, поддерживается школа военного волшебства. Ты же помнишь «вторжение» грифонов? Когда маги, вроде ходившие на военные кафедры, ничего путного так изобразить и не смогли? А если у нас появится настоящий враг? Мы, хотя бы, на базе этих гладиаторских школ, сможем развернуть учёбу боевых магов. То же и с простыми гладиаторами-мечниками. Я стараюсь, чтоб искусство фехтования не выродилось в махание проволочными рапирами.

— Чем-чем? — не поняла королева.

— Парадными шпажонками. — Пояснил Фессон, — может помнишь, столичные дворяне лет пятьдесят назад массово начали носить такие узенькие, толком не заточенные клинки. Нормальный меч им тяжёл, видите ли, стал. Ну, я пресёк эту тенденцию.

Алое хмыкнула:

— Я как-то не присматривалась, что они там таскают. Против этого, — она на несколько секунд призвала из небытия свой жуткий чёрный хопеш, коий, в отличии от бронзового, рубил любой стороной, — оно всё равно не играет. Вот уж сподобила Тарна… Мне иногда немного стыдно его доставать. Окружающие спросят: «девушка, из какой геологической эпохи вы выползти изволили?» А мне и ответить нечего.

Фессон засмеялся.

— А серьёзно, по мировоззрению ты гораздо дремучее меня, хотя я на полтора века старше… Ну вот и меч тебе такой достался, чтобы всем было видно: это злобная ретроградка…

— Я не злобная. — Сказала Алое. — Я строгая, но справедливая.

* * *

Вечером , идя по набережной реки, Алое сказала:

— Да , ты был прав, когда мы бы ещё так погуляли… Может, сбежим от охраны? Нырнём в речку! То-то будет паники!

— Так нельзя, — строго сказал Фессон, — за утрату объекта охране светит трибунал. И ты первая их накажешь…

— Вот ты старый сундук, нет в тебе никакой тяги к приключениям, — пробормотала Алое, — нашута нам вообще эта охрана?

— Так ты же сама настояла, — удивился Фессон. — Мол, когда номарх из Зажопинска въезжает в столицу с двумя сотнями солдат, а король ходит всюду с единственным секретарём, а то и вовсе один — подданным непонятно, кто тут вообще главный. И я согласился, что в этом есть рациональное зерно…

Алое развернулась к невидимым в темноте бойцам.

— Приказываю: снять периметр, отправляться в расположение, доложить командованию о выполнении задачи и о том, что я разрешила дать вам увольнение до завтрашнего вечера… Теперь нырнём? — Уже нормальным голосом спросила она.

— Вода грязная. Давай, может, в чистый источник…

— Давай.

Алое открыла портал на далёкий южный остров. Формально, это была территория драконов, но они бы, пожалуй, не обиделись, если б узнали…

У смертных много нужных и ненужных атрибутов. Например, рецепторы холода. Сотни тысяч штук, хотя хватило бы одного на квадратный сантиметр кожи. Но бессмертные могут управлять своей болью, иначе они были бы совсем плохими богами…

Королева зашла под водопад, льющийся с ледника и преломляющий свет уходящего солнца — здесь ещё был день. От лютого холода она закатила глаза, но снизила чувствительность тела.

Разумно сконструированное существо, априори должно быть способно оценить риск повреждений и даже смерти. И оно одно должно решать: стоит ли идти на этот риск ради достижения цели, а не подчиняться в решениях своей недоразвитой нервной системе. Такую нервную систему можно и вовсе рассматривать как паразита, проросшего в многоклеточный здоровый организм… Поэтому аликорны были бесстрашны.

— Сможешь исполнить супружеский долг под этим водопадом?

— Может, я отправлю этот водопад куда-нибудь подальше? — предположил Фессон, с большим неудовольствием глядя на ледник.

— Нет, друг мой, сегодня играем по моим правилам. Я подумала, может, Тарна не даёт нам сына-аликорна оттого, что мы любимся на шёлковых простынях? И такое жертвоприношение её устроит?

— Думаешь, она садистка, и ей нравится наблюдать за чужими страданиями? — спросил Фессон,- холодно-то как, однако! Надеюсь, эта жертва принесёт плоды… Ух, ё!

А когда всё закончилось, он спросил:

— Знаешь, я конечно не биолог, но мне почему-то показалось, что ты не могла сегодня зачать.

— Не могла, — согласилась Алое, — но во-первых, какое это имеет значение для Тарны, а во-вторых, должна я была над тобой поиздеваться?

Жеребец передёрнулся.

— Ладно. Теперь я подумаю, какую подлость тебе учинить.

Она поцеловала его в щёку.

— Не обижайся. Но мне стало казаться, что Тарна просто не понимает наших эмоций. А если она увидит в нашей памяти такое сумасбродство, то осознает, насколько важен для нас этот ребёнок, и смилуется… — Алое вздохнула, глядя на заходящее солнце. — Нас с тобой уже не исправить, мы слишком старые. А Денкейн… Что Денкейн? Она не зеброкорн, и даже если создаст нечто, на смену ей придут такие как я, и всё испортят… Кстати, есть ещё вариант, когда у нас ничего не выйдет. Власть ведь может быть и тайной. Это сейчас подданные могут нас увидеть, а кое-кого, — она насмешливо подмигнула, — ещё и пощупать. А если мы будем обитать в каком-то якобы другом мире; так, чтоб угроза расправы висела над всеми постоянно, однако, не была конкретной, и не подменяла собой управленческую пирамиду с законом, как бывало у того же Моарея или Такритты…

— Так это, — перебил Фессон, — тогда и со щупаньем ничего не выйдет, и вина не выпить?…

— Ну, разве только со мной, или с зеркалом. Или если ты собутыльников своих потом будешь ликвидировать. Хотя даже на мой первобытный взгляд, это перебор… Кстати, помнишь, как мы познакомились?

— В смысле: вообще, или перед тем, как стать любовниками?

— Перед тем, как.

— Помню, конечно. Во время этого глупого нашествия кочевников я поинтересовался: не нужна ли тебе помощь? А ты ответила…

— Я ответила, что ты там не нужен — сама хорошо умею убивать. А ты спросил: разве мне не хочется разделить с кем-то то бремя, которое ляжет на мою совесть? Я тогда как будто немного проснулась, впервые за много лет вспомнив, что она у меня есть… И хотя моя совесть по прежнему подаёт очень слабые признаки жизни, но всё же я надеюсь, что стала несколько более милостивой, чем раньше.

— Знаешь, — Фессон улыбнулся, — когда-то мне приснилось, что у меня жена — аликорн. Мне было лет пятьдесят. Так как единственной кандидаткой выходила Такрита, то проснулся я не в лучшем расположении духа и сразу, хотя и в шутку, начал строить планы по захвату власти… Короли, как известно, играют свадьбы только по расчёту, а женится на верховной жрице Оракула Высочайшей Горы могло придти в голову только очень больному жеребцу.

Алое деланно засмеялась — она этого не помнила. Однако заметила:

— А у нас неплохой вышел брак по расчёту.