Великая древняя Зебрика (гет)

— Чей подчинённый? — Спросила Селестия.

— Мой, госпожа, — поклонился вождь племени.

— Почему в херовом доспехе? Ты думал, я не замечу? Вира с тебя в легионную* казну — пять сиклей серебра. Чистого.

— Да где же я…

— Где хочешь.

Барон остался в полупоклоне, не рискуя возражать грозной аликорнице. И то сказать — три года назад она подкараулила очередной налёт грифонов, и с малой силой вырезала их подчистую. А уж его-то она «вырежет» на раз-два. С ненавистью барон покосился на вызвавшего недовольство бойца: «ну, сука, твоя семья мне всё это серебро оплатит».

Селестия же шла дальше вдоль строя, покачивая в телекинетическом захвате двухпудовую секиру, и вдруг замерла.

— Барон Рофид, подите сюда… Сколько бойцов ты должен выставить с тысячи десятин доброй земли? Двадцать? А сколько ты привёл? Восемь, но в хорошей броне. И ты думал я не замечу?!.

Прекраснейшая без замаха ткнула его в лоб навершием боевого топора.

«Левый» поморщился, когда кровь брызнула ему на наплечник. Селестия с утра не в духе.

— Баронство объявляется вакантным, — произнесла юдекса**. Сын свежего покойника хотел что-то вякнуть, но под взглядом Селестии стушевался.

— И тот рыцарь, что покажет наибольшую доблесть на завтрашнем турнире, станет бароном.

По толпе пронёсся мгновенный ропот — после отказа от короны, Прекраснейшая еще не назначала ленных владетелей — но тут же стих под взглядом спокойных, но строгих бирюзовых глаз розовой кобылицы.

Да уж, Селестия явно не в духе. А тут ещё какой то старпёр затесался в конец строя. Наверно хочет подать прошение, считая себя самым умным.

Обычно на правом фланге стояли дружины баронов, пришедших проситься в Содружество, или просто впервые явившихся на смотр. Иногда кучковался молодняк, надеющийся, что Селестия примет их в войско хоть бы пока и младшими помощниками кашевара. А иногда приходили и такие умники, полагавшие, что после надругательства над подчинёнными, юдекса будет доброй, и это — самое время, чтоб подсунуть ей челобитную.

— Ты кто таков? — Спросила Прекраснейшая, — чего тебе надо?

Она оглядела жеребца. Явно не молод, хотя, конечно, моложе её самой, разменявшей девятый десяток. Бородат, что считается признаком некоторой учености. В дурацкой и непрактичной синей широкополой шляпе.

— Желаю вступить в вашу армию…

— Боевым магом? — Деловито поинтересовалась Селестия, — надо будет показать, на что способен. И проверим мы тебя — не шпион ли ты…

— Осмелюсь сказать: на другую должность. Вашим личным наставником.

На поле стало очень тихо. Дружинники переминались с ноги на ногу, не зная как реагировать. Телохранители юдексы сделали шаг вперёд: мало ли что выкинет безумец?

Селестия однако не разгневалась, а напротив — рассмеялась звонким молодым смехом.

— Надо бы тебя высечь, но из уважения к седине не буду. Итак, спрашиваю ещё раз: какую нужду имеешь? И хорошенько подумай, прежде чем отвечать.

— Если я одолею твоих телохранителей в бою, ты будешь меня воспринимать всерьёз? — Деловито поинтересовался пришлый.

— Что, сразу двоих? — Селестия рассмеялась снова, — ну, давай. Буду…

И скомандовала:

— Освободите место для удали молодецкой!

«Правый» почти не открывая рта спросил:

— Следует нам его щадить?

— Нет, — столь же тихо сказала Селестия, — но и не убивайте. Мне интересно, кто же он всё-таки есть?..

Два единорога, известные в просторечьи как «Правый» и «Левый» слыли одними из самых сильных боевых магов современности. Оба были безусловно преданны Селестии, и служили ей, не задавая вопросов, словно ещё одна пара ног. О них даже ходили разные пошлые слухи, которые — кто знает — может и имели под собой почву: ведь официального мужа у Прекраснейшей не было.

Одолеть одного из них было можно, но сразу двоих — сумела бы пожалуй только сама аликорн.

Впрочем, боя, как такового, не получилось. Пришлый «в одно действие» связал телохранителей земным элементалем. Селестия даже тихо хмыкнула. Она и сама могла призывать эту сущность, но так быстро и чисто — нет. Скорее нет.

— Чтож, ты меня впечатлил, — кивнула юдекса, — мой шатёр поставлен?.. Хорошо. Пойдём, поговорим… Подать вина и чаю.

В палатке аликорн самолично протянула гостю глинянную чашку:

— Уж не побрезгуй. Вино молодое, хорошее.

Старсвирл улыбнулся:

— Резкий переход от грозной воительницы к «домашней кобылке». Исполнено блестяще, ты талантлива, но переход слишком, слишком резкий.

Селестия демонстративно вылила недешёвое вино на дорогую, хорошо выделанную тигриную шкуру на полу.

— Незнакомец, не доводи меня до недостойных поступков… Ты кажется хотел быть моим наставником? Не слишком ли это дерзко?

— Я не сам, — вздохнул единорог. — Где-то далеко есть земля. Ты не поверишь, там день и ночь длятся по полгода, и всё покрыто снегом… Не был бы там сам — не поверил. Там, среди вечных льдов живет главное, и наверно единственное божество нашего мира. Она-то и послала меня к тебе…

— И почему же она не позвала меня к себе, а отправила тебя? — Задумчиво спросила Селестия.

— Надо думать: ты пока не готова. Но вы безусловно встретитесь, когда настанет подходящее время.

— Не считай меня необразованной, — нахмурилась Прекраснейшая, — я между прочим, прочитала больше четырехсот книг! Если точно — четыреста двадцать две.

Обычно, после озвучивания этой информации, культурные собеседники спешили выразить юдексе своё восхищение. Однако, Старсвирл, кажется, не был впечатлён.

— Ты их что, считала?.. Впрочем, понимаю — это были все книги, которые ты сумела раздобыть. Но я знаю, где достать ещё… — Он поймал вопросительный взгляд, — да в Зебрике, конечно. Внутренняя смута там нарастает, особенно после гибели Олдеры Мудрой — последней из волшебников, чей авторитет, хоть с оговорками, но признавали во всех княжествах. Из-за усобиц уже сгорела не одна библиотека, но ещё много осталось… Вобщем, богиня сочла, что я не слишком загружен работой и могу прийти, поделится с тобой этой информацией.

Селестия бросила в собеседника яростный взгляд.

— Но ты не волнуйся: теперь занятия с тобой будут моим главным делом.

* * *

— А как ты судишь? — спросил гость.

— Ох, — вздохнула Селестия, — судить — это не трудно. Я ведь вижу ложь, — тут она кинула быстрый подозрительный взгляд на собеседника, словно вспомнив о чём-то. — Трудно найти виновного. Прежде то об этом и речи не было, только если кого то ловили с поличным. Так что я больше… исследователь?

— Расследователь, — подсказал Старсвирл.

— Точно. Раньше было как? Найдут труп на меже, почешут гривы, и обвинят в этом богов или соседнее племя. И тогда года не пройдёт, уже такая вражда, что… — Прекраснейшая махнула копытом. — Теперь-то они не дерутся, а приходят ко мне, чтоб я их рассудила. Первое время было страшно трудно — только успевала, что предупреждать смертоубийства и кормить их «завтраками». А сама тем временем, как на пожаре, изучала историю племён, имущественные споры, родовую вражду и дружбу. Выспрашивала стариков… А эти старые пердуны, — внезапно разъярилась арликон, отчего в палатке явственно потеплело, — ещё и цену себе набивали. Поклонись-де его роду подарком, чтоб вкусить великой мудрости… Приходилось со страстным придыханием нашёптывать на ухо, что мол, я убью всю твою семью, старый ты хрен, если немедля не расскажешь. И род твой прервётся…

Она смутилась и покраснела, но все же закончила:

— Это нехорошо, да, но никакой пользы, кроме получения знаний, из старика всё равно не извлечь. И у меня не было времени ходить вокруг да около, а судить не по справедливости я не хотела.

Старсвирл беззвучно поаплодировал:

— А просто присуждать победу тому, кто занесёт юдексе больше серебра, тебе не приходило в голову?

И по тому, как взметнулись брови Прекраснейшей, понял — не приходило.

— Будем считать — ты пошутил… Кстати, о наставник мой, — Селестия шутливо поклонилась, — я читала многие священные тексты, и в некоторых из них боги обещают пророкам размножить их семя, как песок морской… Честно говоря, кроме смеха, такая награда не вызвала у меня других эмоций: да не наплевать ли мне с вершины секвойи, чьими потомками будет населена Эквестрия через десять поколений — моими или моего недруга? Только не говори, что это потому, что я не рожала. Такую «мудрость» мне поведают кумушки из ближайшего вигвама…

— Нет, не скажу. — Пожал плечами жеребец. — Это происходит потому, что ты вечная, и знаешь это о себе. Ты всегда это знала…

Прекраснейшая хмыкнула от удивления, но не будучи готовой к столь скользкой теме, сделала движение копытами, будто отодвигая от себя что-то.

— Итак, расследовать магические преступления оказалось нетрудно...

Она пустилась в рассуждения относительно того, как раскрывала дела, и как ей иногда при этом приходилось драться. Старсвирл слушал, не перебивая, понимая, что ей просто не с кем поговорить. Но когда красноречие Селестии иссякло, снова спросил:

— А как судишь-то?

Селестия на секунду недоумённо уставилась на собеседника.

— Ах, это… Ну как? По здравому смыслу. Если вижу, что не испорчен — то пороть. Если негодяй — убиваю на месте, нет у меня времени на исправление, а смерть негодяя, право же — не худший выход… Когда ни то ни сё — вон из Содружества. Изгнание, в смысле.

— То есть, сама и приговор исполняешь?

— Что? Не, ну порют-то прохвосты… Но казню я сама — нечего народ к крови приучать, а мне-то уже без разницы. Я и так убийца.

— Все мы убийцы, — под нос себе пробормотал жеребец. — А когда Содружество станет вдвое больше, так и будешь сама судить?

Аликорн красноречиво пожала плечами.

— А вчетверо?.. Это я к тому, — поспешил Старсвирл упредить взрыв гнева, — что надо составить писаный судебник, и назначить специальных уполномоченных. Тогда ты сможешь заниматься только особо сложными случаями, и у тебя будет больше времени для учёбы. Сейчас-то, — он проницательно посмотрел на юдексу, — ты и света белого не видишь?

— Есть такое дело, — не стала спорить она. — Ну что ж, наставник мой Старсвирл, как смотришь на то, чтоб возглавить Комиссию об составлении Уложения о наказаниях за преступления? Ибо разум простого пони в одиночку слаб, дабы предвидеть все коллизии.

— Увы, — покрутил он головой, — богиня прямо запретила это мне. Сейчас ваше время, а мы не вмешиваемся, и только помогаем советом.

Селестия очень, очень долгим взглядом оглядела собеседника, и кивнула.

— Ты дал мне много информации. Теперь я буду думать. Оставь меня.

Единорог поднялся с кресла, почтительно поклонился и вышел из шатра.

* первоначально «легион» — это все вооружённые силы Рима.

** юдекса — выдуманый мной титул, от латинского judex — судья. (Если кто читал мои предыдущие книги, то помнит, что первоначально Селестия отказалась от звания королевы, оставшись командующим армии и третейским судьёй племён.)