Когда розы снова зацветут (гет)

Уже второй раз за неделю Гарри сидел напротив явно озадаченного мужчины, на этот раз — невысокого и полного, в отличие от предыдущего собеседника, который был худощавым и долговязым.

Доктор Фойерверкус, известный в магическом мире как Брайан Гулд, поначалу считал, что подросток зря тратит его время. Но меньше чем через час они расстались, оба довольные заключенной сделкой.

Фойерверкус ушёл с полными карманами золота, а Гарри — с уверенностью, что тот принесёт ему хорошую прибыль. По крайней мере, пока Фред и Джордж не выведут на рынок свои фейерверки, в которые Гарри тоже с радостью вложится, если представится возможность.

— Ты Гарри Эванс? — недоверчиво спросил мужчина.

Гарри кивнул.

— А вы мистер Друбблс?

— Меня зовут Кен Глэддинг, — фыркнул тот. — Лучше использовать псевдоним, когда имеешь дело с чистокровными. Такие, как я, могут пополнить их карманы, но большинство не любит отдавать золото маглорожденным.

— Я не чистокровный, — заметил Гарри.

— Но ты тот самый Гарри Эванс, который писал о желании вложиться в мой проект?

— Да, это я, — подтвердил Гарри. — Думаю, ваш товар станет очень популярным.

Мужчина заинтересованно закивал.

— Так и будет… то есть я думаю, что так будет. Не обижайся, но ты ведь подросток.

— Кто лучше подростка знает, что станет популярным? — парировал Гарри.

Глэддинг задумался, потом кивнул с улыбкой.

— Верно. А золото у тебя действительно есть?

— Есть, и оно моё, можете не сомневаться.

— Я и не сомневался...

— Я знаю, — перебил его Гарри. — Так у вас есть образец?

На самом деле Гарри уже не раз покупал эту жвачку и прекрасно знал, как она работает. Но ему нужно было показать серьёзный подход.

Мужчина нервно протянул ему нечто, завёрнутое в обычную коричневую бумагу. Развернув его, Гарри увидел знакомую жвачку.

Осторожно сунув кусочек в рот, он ощутил сильный, но приятный вкус клубники.

— Надуй пузырь, — с воодушевлением предложил Глэддинг. — Это самое интересное!

Гарри последовал его совету, и пузырь начал расти до невероятных размеров, а вокруг него появлялись маленькие пузырьки, которые парили в воздухе.

— Вот, видишь, это волшебно! — радостно воскликнул Глэддинг.

— Действительно, — согласился Гарри, вспомнив, как они с Роном однажды заполнил всю спальню такими пузырями. Невилл тогда был в шоке, когда вошел в спальню и обнаружил Тревора парящим в восьми футах над полом.

Но всё обошлось, и это воспоминание вызвало у Гарри улыбку.

— Вы говорили, что вам нужно сорок пять галлеонов?

Глэддинг кивнул.

— Да, я запросил такую сумму, чтобы покрыть любые непредвиденные расходы.

— А по какой цене вы собираетесь продавать жвачку?

— Думаю, можно продавать по три кната за одну штуку или по десять за упаковку из пяти штук, — объяснил Глэддинг. — Ты будешь владеть тридцатью тремя процентами компании и будешь получать третью часть прибыли. Я знаю, это кажется рискованным, но я уверен, что все получится.

Он не казался таким уж уверенным, но Гарри был уверен. Тридцать три процента в компании «Лучшая жевательная резинка Друбблс» — это не тот шанс, от которого стоит отказываться.

— Тогда договорились, — сказал Гарри, протягивая руку.

— Вот так просто?

— Да, — серьёзно ответил Гарри. — Я верю в ваш проект и хочу вложиться.

Глэддинг так рьяно пожал его руку, что чуть ли не вырвал её, не переставая выражать благодарность и рассказывать, как замечательно у них всё сложится.

Гарри рассмеялся — энтузиазм мужчины оказался заразительным.

— Я сразу же пойду к юристу и подготовлю контракт, — с воодушевлением заявил Глэддинг. — Ты не пожалеешь, парень! Я отправлю тебе его до конца дня.

Гарри только улыбнулся, наблюдая, как его новый деловой партнёр почти вприпрыжку удаляется по улице. Куда он направился, Гарри не знал, но сам он возвращался в Хогвартс.

Стоял жаркий июльский день, слишком жаркий, чтобы долго находиться в Лондоне, и хотя над замком тоже светило солнце, внутри было гораздо прохладнее.

Гарри расплатился с официантом за сок и вышел на улицу, достал из кармана новенькую лицензию на аппарацию, которую получил этим утром.

Сегодня ему исполнилось семнадцать, и он стал совершеннолетним в магическом мире, хотя и не чувствовал себя таковым.

Он всегда представлял, как проведет этот день с Роном и Гермионой, возможно, немного поиграет в квиддич с Уизли, а может, ему разрешат навестить Сириуса.

Он усмехнулся.

«Разрешат навестить».

Возможно, в прошлом он бы попросил разрешения у Дамблдора или даже у миссис Уизли, но не сейчас, не с тех пор, как он оказался здесь и изменился.

Он всё ещё сомневался, были ли эти перемены исключительно результатом ритуала, проведённого Фламелями, или же утрата крестного отца также оставила свой след.

Он не знал, но одно было ясно: больше он не собирался просить разрешения ни у кого.

Теперь он был взрослым, и решения принимал сам.

Бросив последний взгляд на аллею, он с тихим хлопком исчез и через мгновение оказался у ворот Хогвартса.

Во время экзамена на аппарацию ему предстояло переместиться из Корнуолла в Перт, что в Шотландии, и справившись с этим без особых проблем, Гарри был уверен, что путь из Лондона до замка пройдет легко.

Он задержался на минуту, чтобы переждать лёгкую тошноту — инструктор уверял, что с практикой это пройдёт. Как только стало легче, Гарри вошёл в холл замка, радуясь прохладе и отсутствию палящего солнца над головой.

— Сегодня жарко, не правда ли?

Она была одета в красное платье и подходящую шляпку, ее темные волосы рассыпались по плечам локонами, а кожа была как всегда бледной.

— Тебе бы не помешало немного позагорать, — поддразнил её Гарри.

Минерва улыбнулась и кивнула в сторону корзины для пикника, которая была в ее руке.

— И тебе тоже, — ответила она. — Пойдем, сегодня мы можем поесть на улице.

— Там жарко, — проныл Гарри.

Минерва бросила на него укоризненный взгляд и вышла на улицу, а через мгновение за ней последовал бурчащий Гарри.

— Ты же волшебник, забыл что ли? — спросила она, направляясь к большому дереву слева от замка. — К тому же мы всегда можем сесть в тени, если жара станет невыносимой.

Гарри рассмеялся и пошёл рядом с решительной девушкой. Она и в лучшие времена была упрямой, но когда она была настроена на что-то, ее было не переубедить. Гарри знал это, но за последние недели, проведённые вместе, он действительно узнал Минерву Макгонагалл лучше. Она была не только упёртой, но и милой, внимательной, самоотверженной и, что самое главное, надёжной.

Он начал ценить ее общество, ум и даже прямоту.

— Не собираешься спросить, как у меня прошёл экзамен?

— А нужно? — ответила Минерва. — Если ты провалил экзамен на аппарацию, то я даже не знаю, что сказать.

— И всё же ты подготовила праздничный пикник?

— Это на твой день рождения, — поправила Минерва. — Ты можешь попробовать проигнорировать его, но удачи тебе с этим. Ты отпразднуешь его со мной, как я отпраздновала свой с тобой.

Это было правдой.

Карлус написал ему, что у Минервы день рождения в начале июля, и Гарри не позволил этому событию остаться незамеченным. Он испек для нее торт и организовал празднование. Даже заставил её надеть большой значок с надписью «день рождения», который красовался на ее груди для всех немногих людей, которые оставались в замке. Но она восприняла это с юмором и оценила его старания.

Теперь настала его очередь пожинать плоды того, что он посеял.

— Карлус тебе написал?

— Да, — подтвердила Минерва с невинной улыбкой. — Но даже если бы не написал, не нужно быть Гампом, чтобы догадаться. Я знаю тебя, Гарри. Ты не стал бы откладывать экзамен по аппарации.

— Чертов Карлус, — проворчал он, сваливая вину на наследника Поттеров.

— Он ещё тот проныра, — согласилась Минерва, — но с ним мы разберемся позже. А пока это твой день рождения, и ты должен им наслаждаться.

Гарри замер, когда они подошли к огромному дубу, которое он никогда не видел на территории замка, и только увидев опушку леса, где однажды будет стоять хижина Хагрида, он понял, почему он был ему не знаком.

В его времени на этом месте росла Гремучая ива, а под ней был тоннель, где он впервые встретил Сириуса.

— Всё в порядке? — обеспокоенно спросила Минерва.

— Да, всё нормально, — ответил Гарри.

Его крестный не поверил бы, какой жизнью теперь жил Гарри, и наверняка нашёл бы это крайне забавным.

Мысли о Сириусе по-прежнему вызывали боль в груди, но на этот раз вместе с ней и улыбку.

Он никогда не смирится с потерей, особенно с тем, как умер Сириус. Но Гарри научился жить с этим и знал, что крестный был бы в ярости, если бы узнал, что Гарри позволил себе тяготиться этим до конца жизни.

— Честно, всё в порядке. Просто здесь было другое дерево в моем времени.

— Другое дерево?

— Гремучая ива, — подтвердил Гарри.

— И зачем кому-то сажать такое здесь?

— Это длинная история, — рассмеялся Гарри. — Однажды ты всё поймёшь.

Минерва кивнула, но не стала дальше расспрашивать и достала из корзины несколько тарелок с завернутой в них едой. Последним оказался самый большой пирог с патокой, который Гарри когда-либо видел.

— Я никогда всё это не съем, — удивлённо сказал он, поражённый тем, что она запомнила его любимого блюдо.

— Тогда хорошо, что у тебя есть я, чтобы помочь, — ответила Минерва, вонзая ложку в пирог и отламывая от него внушительный кусок.

— Я не говорил, что не хочу, — проворчал Гарри.

— Тогда поторопись, пока всё не закончилось, — с улыбкой поддразнила Минерва, отправляя в рот ещё один солидный кусочек.

— Эй! — возмутился Гарри, заглянув в корзину в поисках другой ложки, но ничего не нашёл. — Тут только одна ложка!

Минерва лишь пожала плечами, и на её лице заиграла самодовольная улыбка. Она снова потянулась к пирогу, но вскрикнула, когда Гарри, смеясь, повалил её на землю, оттащив от десерта.

— Отдай ложку! — потребовал он.

— Найди свою! — упрямо ответила Минерва, прижимая ложку к груди и не желая сдаваться.

Потасовка продолжалась до тех пор, пока Гарри, наконец, не поднял ложку, победоносно ею размахивая, а Минерва смотрела на него с притворным возмущением.

Сжалившись, Гарри взмахом палочки создал ещё одну ложку и протянул её Минерве. Её выражение лица сразу изменилось, и она снова выглядела довольной.

— Ты что, забыла, что могла бы ее наколдовать с самого начала? — спросил он, уже наслаждаясь своим заслуженным куском десерта.

Минерва покачала головой.

— Нет, просто так было намного веселее, — ответила она с лёгким румянцем на щеках.

— Только потому, что тебе досталось больше, чем мне, — пробормотал Гарри, отодвигая её от пирога.

— Возможно, — согласилась она. — Или мне просто понравилось наблюдать, как ты стараешься ради нее.

— Но ведь это мой день рождения, — с притворной обидой простонал Гарри. — Разве ты не должна быть со мной милой?

Минерва пожала плечами, её глаза озорно блеснули, когда она посмотрела на последний кусок пирога.

— Даже не думай, — предупредил Гарри.

Минерва тяжело вздохнула, словно сдаваясь, подцепила последний кусочек ложкой и протянула его Гарри.

— И не говори, что я никогда для тебя ничего не делала.

Гарри проглотил кусочек пирога с её ложки и рассмеялся.

— Лучший подарок на день рождения, — заявил он.

Минерва покачала головой, но тоже улыбнулась. Гарри ответил ей тем же.

Что касалось дней рождений, этот был совсем не плох. У него были дни много хуже, а этот точно войдёт в список приятных.

Он скучал по своим друзьям и другим людям, которых узнал за эти годы, но впервые с момента своего прибытия сюда он осознал, что если бы Минервы не было рядом, он скучал бы по ней не меньше.

* * *

Лорд Блэк решил провести лето на континенте, чтобы «восстановить связь с потерянными детьми», как объяснялось в записке, оставленной для Арктуруса и Дореи.

Арктурус, конечно, знал больше.

Гриндевальд настоял на более продолжительном присутствии его отца, чтобы и дальше манипулировать им.

Не то чтобы это сильно волновало наследника Блэков. В отсутствие отца ему не придется терпеть ни его безумные бредни, ни периодические вспышки гнева.

Теперь Арктурус взял на себя управление семейными делами, и то, что он обнаружил, вызывало беспокойство.

Согласно банковским отчётам, состояние семьи было стабильным, казна полна и продолжает пополняться. Но Орион Блэк уже начал финансировать своего новообретенного союзника.

Ежемесячные крупные списания Арктурус ожидал — Гриндевальду нужны были средства для достижения своих целей. Но, хотя это и вызывало беспокойство, финансовая ситуация оставалась под контролем. Гораздо больше тревожили письма, которые оставались без ответа последние месяцы.

Очевидно, слухи об ухудшении психического состояния его отца дошли до людей, которые никогда не осмелились бы обратиться к нему с подобными просьбами. Среди писем можно было найти ссуды, предложения об инвестициях и даже брачные контракты — как для него, так и для Дореи.

— Ублюдки! — прошипел Арктурус.

Он был благодарен хотя бы за то, что эти письма остались нераспечатанными, а значит, были полностью проигнорированы отцом. Но сколько ещё подобных посланий они могли пропустить?

— Клейтон!

С громким хлопком появился эльф, которому было поручено ухаживать за Орионом, и почтительно поклонился.

— Мастер Блэк звал Клейтона?

— Отец отвечал на какие-нибудь письма в последнее время? — спросил Арктурус, потрясая стопкой писем.

Эльф судорожно замотал головой.

— Нет, мастер Блэк. Лорд Блэк уже больше шести месяцев не писал никому. Я прятал от него письма.

— И он ни с кем не встречался?

Эльф снова покачал головой.

— Не в Англии, мастер Блэк. Лорд Селвин пытался навестить его, но я отослал его прочь.

Арктурус благодарно кивнул.

Должно быть, отец встретился с кем-то на континенте, и весть об этом дошла до Британии.

— Спасибо, Клейтон, — сказал Арктурус, отпуская эльфа. — Чёртов Селвин!

Селвин практически в приказном тоне требовал от Ориона подписать брачный контракт, чтобы Дорея вышла замуж за его сына.

— Только через мой труп, — прорычал Арктурус, рука непроизвольно потянулась к палочке.

Дорея не выйдет замуж за Селвина. Она слишком хороша для кого-либо из них.

Арктурус поговорит с этим человеком при первой возможности, да и со многими другими, судя по всему, тоже.

Джагсон просил о займе в тысячу галлеонов, Лестрейндж — о браке между самим Аркрурусом и его старшей дочерью, которая была старше на пятнадцать лет, и требовал за эту привилегию пятьсот галлеонов. Паркинсон пытался выманить у семьи их доли в нескольких компаниях за ничтожную сумму.

Арктурус с нетерпением ждал разговора с каждым из них.

— А может, и со всеми сразу, — пробормотал он, когда в голове зародилась идея.

Он нахмурился, услышав, как активировался камин в соседней комнате, и быстро пересёк кабинет отца, чувствуя, как в нём поднимается злость.

— Какого черта ты здесь делаешь? — потребовал он.

— Так ты встречаешь своего брата? — усмехнулся Персей.

— Брата? — хмыкнул Арктурус. — В тот день, когда ты бросил меня разбираться со всем этим дерьмом, ты перестал быть моим братом.

Персей напрягся на мгновение, но быстро взял себя в руки и улыбнулся.

— Да брось, Арчи, ты ведь не всерьёз винишь меня? Ты бы поступил так же на моём месте.

— Я бы никогда не оставил тебя и Дорею, — холодно ответил Арктурус. — Так что тебе нужно?

— Я просто хотел увидеть брата и сестру, — невинно произнёс Персей.

— Чушь собачья, — фыркнул Арктурус. — У тебя было пять лет, чтобы навестить нас. Ты ни строчки не написал, как впрочем и Кэсси.

— Мы были заняты, Арктурус, — покровительственно вздохнул Персей. — Какой толк от письма? Я не мог объяснить, чем мы занимались.

— Мог хотя бы Дорее написать! — вспылил Арктурус. — Да плевать я на тебя хотел. Ты доказал, что трус, когда сбежал, даже не попрощавшись…

— Я не сбегал! — яростно перебил Персей.

— А вот такого брата я помню, — усмехнулся Арктурус. — Мальчишка, который орал, когда что-то шло не так, как он хотел. Почему бы тебе не свалить обратно к своему хозяину? Нам ты здесь не нужен.

Персей глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Ты не понимаешь, что там происходит…

— Я понимаю достаточно, — прервал его Арктурус. — Твой хозяин пытается развязать войну, и все только потому, что ему нужна власть.

— Геллерт не хочет власти, Арктурус, он хочет мира!

— У нас уже есть мир, Персей! — рявкнул Арктурус.

— Но у нас нет свободы, — тихо возразил Персей.

Арктурус фыркнул и покачал головой.

— Если ты считаешь, что у нас нет свободы, то ты еще больший глупец, чем я думал. Что мы не можем делать, что мешает нам жить?

— Я не это имел в виду.

— Нет, ты сказал именно то, что хотел. Твой хозяин жаждет власти, как и все остальные идиоты, которые когда-либо осмеливались бороться против системы. Сколько людей должно погибнуть ради его амбиций?

— Такова цена войны, братец, — пренебрежительно ответил Персей.

Арктурус покачал головой.

— Значит, ты не против того, чтобы Дорея стала одной из таких трофеев? Ты готов смотреть, как всё, что создавали наши предки, будет уничтожено ради забивания карманов твоего хозяина?

— Дорея? — с удивлением переспросил Персей.

— Ты идиот, — вздохнул Арктурус. — А что будет, когда твой хозяин обратит свой взор на Британию? Что будет, если он победит? Думаешь, он будет довольствоваться тем, что у него уже есть? Нет, он захочет получить свои военные трофеи, как ты их назвал, а это означает покорность всех, кто продолжит сражаться против него. Как, по-твоему, он этого добьется?

— Ты говоришь нелепости, Арктурус. Геллерту не нужна какая-то девочка.

— Конечно, нужна, идиот, — ответил Арктурус. — Он готов насильно выдать Дорею замуж за одного из своих сторонников, лишь бы семья осталась в стороне.

— Но мы уже на его стороне!

— Нет, это не так, — твёрдо сказал Арктурус. — Вы с отцом, может, и рады предать нашу страну, но я — нет. Англия дала нам всё, это наш дом, и магическое сообщество здесь никогда не было завоёвано. Даже магглов не могли покорить уже более девятисот лет. И пока я дышу, я буду защищать нашу сестру от ваших происков и следа все возможное, чтобы защитить свою страну! Как и многие другие люди по всему миру, которых Гриндевальд пытается подчинить себе. Он всего лишь один человек, Персей, и ему не под силу одолеть весь мир.

— Геллерту это и не нужно, — усмехнулся Персей. — Одна за другой страны начнут видеть мир его глазами и заходят присоединиться. У него уже есть сторонники.

— Через страх и шантаж!

— Нет, братец. Потому что он — лучшее для будущего, для всеобщего блага, — твёрдо заявил Персей. — Я видел его силу, Арктурус. Никто не сможет противостоять ему. Он победит, и я хочу, чтобы ты был рядом, когда это произойдёт.

— А теперь убирайся и неси свою чушь тому, кого удастся обмануть. Ты пришёл сюда не ко мне и не к Дорее, а чтобы попытаться снова втереться в нашу жизнь. Возможно, тебе удалось сыграть на слабости отца, но мой разум крепок, и я не поддамся. Я вижу твою фальшивую улыбку и чувствую ложь, исходящую из твоих уст. Меня не убедят слова твоего хозяина. Он послал тебя сюда, Персей?

— Геллерт лишь хочет, чтобы мы все были на одной стороне, — ответил Персей.

Арктурус подошёл к брату вплотную.

— Тогда передай ему от меня: пусть катится к чертям, — процедил он.

Вся благожелательность окончательно исчезла с лица бывшего наследника Блэков, и Персей потянулся за палочкой.

— Нет! — закричала Дорея, врываясь в комнату и вставая между братьями. — Прекратите оба!

— Дорея, — приветствовал её Персей. — Ты стала совсем взрослой!

— Ты бы это заметил, если бы удосужился нас навестить, — резко ответила она. — Просто уходи, Персей. Ты выбрал свою жизнь, и нас в ней не оказалось.

— Но вы можете стать её частью!

Дорея покачала головой.

— Нет, не можем, — вздохнула она. — Ты сделал свой выбор давным-давно, и теперь тебе придётся жить с его последствиями. Ты не думал о нас все эти пять лет, так что не притворяйся, будто тебе есть до нас дело. Ты всегда был ужасным лжецом.

Персей сузил глаза, но лишь покачал головой.

— Вы ещё пожалеете об этом.

— Единственное, о чём я пожалею, — это что позволил тебе уйти, ублюдок, — холодно ответил Арктурус. — Если увижу тебя снова, Персей, я тебя прикончу.

Персей усмехнулся, отступая к камину, и бросил горсть летучего пороха в огонь.

— Попробуй, Арчи, — ухмыльнулся он. — Прощай, Дорея.

С этими словами он исчез, и Арктурус стоял, глядя на угасающее изумрудное пламя.

— Арктурус? — обеспокоенно позвала Дорея.

Он ответил ей ободряющий улыбкой.

— Он не вернётся, — сказал он тихо. — Было бы безумием с его стороны.

И действительно, у Арктуруса теперь было много дел. Первым делом нужно было усилить охранные чары вокруг дома и продумать, как лучше обезопасить Дорею.

Он не шутил, когда сказал брату, что ради её безопасности пойдёт на всё. Если придётся выбирать между защитой Дореи и остальными членами семьи, для Арктуруса этот выбор очевиден.

— Ему лучше не возвращаться, — сердито пробормотала Дорея. — Я сама прокляну этот кусок дерьма, если он это вернется.

Она вышла из комнаты, и Арктурус только проводил её взглядом.

Дорея становилась всё смелее. Хотя внешне она оставалась тихой, теперь она чаще готова была постоять за себя.

— Мерлин помоги любому, кто решит её обидеть, — пробормотал он.

* * *

Она была спокойна.

Когда год назад она начала свой путь, достичь такого состояния казалось невероятно трудным, почти невозможным. Но она посвятила себя этому шагу.

С ежедневной практикой она всё лучше понимала, как работает её тело и разум, и каждый раз погружаться в это состояние становилось легче. То, на что раньше уходили часы, теперь занимало всего несколько минут. Но однажды это должно было происходить мгновенно.

Чтобы стать настоящим анимагом, она должна была переключаться с человеческой формы на животную столь же естественно, как было дышать.

Минерва пока не достигла такого мастерства и не достигнет его ещё долгое время. Существовало множество причин, по которым лишь немногие посвящали себя этому делу, и это была одна из них.

Становление анимагом требовало времени, причем гораздо больше, чем многие готовы были отдать.

На краткий миг она ощутила внутри себя что-то странное, нечто, что было её частью и в то же время чем-то иным. Странно было думать об этом таким образом, но только так она могла это описать.

Это было дикое, необузданное, но в то же время робкое существо, с которым она начинала знакомиться.

Это был её внутренний зверь, то существо, с которым ей предстояло стать единым целым.

Неделями она терпеливо ждала, позволяла ему привыкнуть к её присутствию, как и ей нужно было привыкнуть к нему. И хотя казалось, что ничего не происходит, её присутствия оказалось достаточно для начала формирования связи.

Зверь мог быть застенчивым, но он был её частью и появится, когда придёт время.

Сегодня она не ожидала, что этот момент наступит.

И снова это ощущение присутствия коснулось её сознания.

Минерва зажмурилась, позволив этому чувству охватить её, мысли стали путаться, смешиваясь одновременно с паникой и спокойствием. Затем присутствие исчезло, но её разум остался в смятенном состоянии.

В замешательстве она вырвалась из него и обнаружила, что мир вокруг неё изменился. Яркий красный цвет гостиной Гриффиндора стал бледнее, каменные стены тоже стали светлее.

Но хуже всего было то, что её собственные мысли переплелись с чем-то более диким и необузданным.

Она посмотрела на свои руки и ахнула — точнее попыталась, но вместо этого услышала лишь испуганное мяуканье.

Это было нехорошо.

Её кожа была покрыта полосатой шерстью, но, к её облегчению, руки всё ещё оставались человеческими.

Стараясь сохранять спокойствие, Минерва потянулась за палочкой, но сердце сжалось от тревоги — магия её не слушалась. Похоже, она зашла слишком далеко в процессе превращения, чтобы использовать заклинания.

Теперь паника начала подступать всерьёз. Чуждые инстинкты захватывали сознание, и, не задумываясь, она принялась искать выход из комнаты.

Она бродила по кругу и почти безостановочно мяукала, будто просила, чтобы её освободили, но вдруг замерла, услышав шаги за дверью.

Инстинктивно спрятавшись за кресло, она едва успела укрыться, как дверь открылась. На пороге стоял знакомый мальчик, и его глаза широко распахнулись от удивления, а затем он рассмеялся.

— Вот это да! Даже не знаю, стоит ли мне наорать на тебя или почесать живот, — усмехнулся он. — Иди сюда, я помогу.

Минерва зашипела, когда он подошёл ближе, и махнула лапой, испугавшись палочки в его руке. Она казалась опасной, и ей не хотелось, чтобы она находилась рядом с ней.

Человек отступил на шаг, и она снова выглянула из-за своего укрытия. Комната казалась ей ловушкой, и она понимала, что нужно быть осторожной.

Человек снова засмеялся, покачав головой, и взмахнул палочкой. Через мгновение в его руках появилась длинная верёвка с привязанным к концу каким-то предметом. Он бросил его к её лапам, и она вздрогнула, но тут же сосредоточилась на движущейся вещи.

Осторожно она дотронулась до неё лапой, но он снова оттащил её. Вопреки здравому смыслу, Минерва прыгнула, чтобы поймать её, но тут же почувствовала, как что-то крепко схватило её. Она возмущённо замяукала, а затем зашипела, увидев направленную прямо на неё палочку.

Её очередное возмущенное шипение оборвалось само по себе, когда она ощутила, как тело начало медленно возвращаться в привычную форму, а мысли становились всё более ясными и знакомыми.

Когда её освободили от захвата, она упала на колени и тяжело задышала, восстанавливая силы.

— Это было неприятно, — пробормотала она. — Спасибо, Гарри.

Она подняла на него взгляд, но тот нарочито отвёл глаза в сторону, а его щеки были алыми от смущения.

— Что такое? — спросила Минерва.

— Ты... голая, — ответил он.

И действительно, оглянувшись по сторонам, она увидела на полу разорванные остатки зелёного платья и нижнего белья. Почувствовав, как щеки заливает румянец, Минерва огляделась в поисках палочки, но её нигде не было видно. Вероятно, она выронила её в момент паники.

— Гарри, наколдуй мне одеяло, — попросила она.

Он послушно сотворил одеяло и протянул его ей, не отрывая взгляда от стены, словно это было самое увлекательное зрелище на свете. Возможно, остатки кошачьих инстинктов заставляли её нервничать, и она резко выхватила одеяло из его рук.

— Я настолько отвратительна, что на меня нельзя смотреть? — возмутилась она. — Ты ведь уже видел меня раньше.

— Чёрт возьми, неужели сейчас действительно подходящий момент для таких вопросов? — простонал он. — И в прошлый раз на тебе хотя бы была одежда.

— Прости, я не знаю, что на меня нашло, — вздохнула Минерва, закутываясь в одеяло. — Полагаю, это из-за кошачьей натуры.

Гарри только махнул рукой и улыбнулся, наконец встретив её взгляд.

— Ты в порядке? — спросил он.

Минерва кивнула.

— Я потеряла контроль, — пожала она плечами. — И испортила платье.

Он улыбнулся, явно пытаясь её успокоить.

— Ну, я куплю тебе новое в Косом переулке, — предложил он. — Через час мы встречаемся с Карлусом.

— Спасибо, — ответила она, обнимая его.

У нее было не так много платьев и не так много золота, чтобы покупать новые, а это было одним из самых любимых.

— Ты опять голая, — неловко напомнил Гарри.

Одеяло соскользнуло на пол, и теперь она прижималась к нему обнажённом телом. Минерва разочарованно выдохнула. Этот момент, казалось, не мог стать более неловким. Чувствуя прилив смелости, она отстранилась от него и покачала головой.

— Ну и чёрт с ним, — пробормотала она, повернувшись и направляясь к лестнице в спальню девочек. — Я вернусь через минуту, — крикнула она через плечо, весело смеясь, когда Гарри изо всех сил старался не смотреть ей вслед.

— Чёртова девчонка, — пробормотал он, когда она скрылась за углом.

Спустя несколько минут Минерва вернулась, полностью одетая и собранная. Гарри, похоже, уже пришёл в себя.

— Так лучше? — спросила она с усмешкой.

Он кивнул, и она взяла его под руку.

— Знаешь, скорее всего это может повториться, — хихикнула она.

— В следующий раз я пришлю Дамблдора тебе на помощь, — ответил Гарри.

— Ничего подобного! Хочешь ты этого или нет, но ты сам вызвался помочь мне, когда понадобится.

Гарри лишь покачал головой и рассмеялся.

— Почему я?

— Ты уже всё видел, — парировала Минерва. — Ты же не думаешь, что я позволю кому-то ещё оказаться в такой ситуации? Это было бы совсем неприлично и не очень благородно с твоей стороны.

— Если ты помнишь, я отвернулся, — напомнил Гарри с лёгкой улыбкой.

— Ну, это твоё упущение. Знаешь, большинство парней на твоём месте не стали бы жаловаться. Или ты правда считаешь меня непривлекательной? Может, дело в том, что моя грудь меньше, чем у Поппи? — Она кокетливо выставила вперёд грудь.

Щёки Гарри снова залились румянцем, а Минерва торжествующе улыбнулась.

— Я не понимаю, в чём проблема, — продолжила она. — Я доверяю тебе, Гарри, и уж точно не хочу, чтобы в таком виде меня застал профессор Дамблдор.

Гарри поморщился от одной только мысли.

— Ладно, — вздохнул он, — но ради моего спокойствия, больше не роняй одеяла, которыми я тебя укрываю.

Минерва кивнула, соглашаясь, хотя её губы вновь изогнулись в лёгкой улыбке.

— Так, всё-таки, тебе понравилось то, что ты увидел?

Гарри ускорил шаг, практически потянув её за собой, пробормотав:

— Это опять в тебе говорит кошка? Пойдём, думаю, тебе не помешает свежий воздух, да и мне тоже, — добавил он.

Минерва засмеялась. Возможно, её дерзость и была следствием анимагической природы, но она была гриффиндоркой, и это вполне соответствовало её духу.

Они молча шли через призамковую территорию. Гарри задумчиво хмурился, но Минерва решила не обращать на это внимание. Она сегодня и так уже достаточно его надразнилась.

— Аппарировать тебя? — спросил он.

Подумав, Минерва решила, что так будет безопаснее. Её магия всё ещё была нестабильной, и она не хотела рисковать неудачной аппарацией.

Она кивнула, и они оба исчезли с лёгким хлопком.

За те несколько недель, что им разрешили тренироваться в Большом зале, он очень хорошо научился аппарировать.

— Куда сначала? — спросила она.

— Мы встречаемся с Карлусом и Поппи во «Флориш и Блоттс». Сначала купим книги, а потом всё остальное.

— Отлично.

Косой переулок был сегодня необычно пустым. Большинство студентов прибудут только через неделю, чтобы закупить всё необходимое к началу учебного года, но Минерва, Гарри, Карлус и Поппи решили сделать это заранее, чтобы не торопиться в последний момент.

— А вот и они, — объявил Карлус с лукавой улыбкой, когда они вошли во «Флориш и Блоттс». — Ну как прошло ваше лето?

— Довольно насыщенно, — честно ответила Минерва.

Она усердно работала над трансфигурацией и процессом становления анимагом.

— В этом я не сомневаюсь, — хмыкнул Карлус, подмигнув ей.

На что это он намекал?

Минерва нахмурилась, но прежде чем успела что-то спросить, Карлус увел Гарри к книжной полке, оставив её наедине с Поппи.

— Как дела в больнице? — спросила она.

Поппи тяжело вздохнула.

Она всё лето проработала волонтером в больнице Святого Мунго, набираясь опыта.

— Как бы я ни хотела стать целительницей, работать там очень тяжело, — призналась Поппи. — В школе с нашими идиотами и их болячками справляться куда легче.

— Так почему бы не пойти этим путём? — предложила Минерва. — Ты всё равно получишь ту же самую квалификацию, а работать в Мунго вовсе не обязательно.

— Это правда, — задумчиво согласилась Поппи. — Наверное, надо об этом подумать. А как твоё лето?

В её голосе прозвучала явная нотка любопытства.

— Всё хорошо, — несколько неуверенно ответила Минерва. — А что?

— Я имела в виду время, проведенное с Гарри, — уточнила Поппи, понизив голос. — Ну знаешь, только вы двое, пустая башня.

Минерва озадаченно нахмурилась.

— Что ты хочешь сказать?

Поппи лишь покачала головой с лёгким разочарованием.

— Значит, летнего романа не было? Даже ни одного украденного поцелуя?

— Ты начиталась маггловских книг, — с невозмутимым тоном ответила Минерва. — Почему должен был быть «украденный поцелуй»? Я что-то пропустила?

— Забудь, что я сказала, — поспешила отмахнуться Поппи.

— Нет уж, объясни.

Поппи тяжело вздохнула.

— Ты правда ничего не понимаешь, — пробормотала она. — Я просто подумала, что раз вы так много времени проводите вместе. Я подумала, что ты...

— Что?

— Не знаю, я просто думала, что что-то случится. Карлус и Августа тоже так думали.

— Что должно было случиться? — спросила Минерва.

— Что вы начнете встречаться или что-то в этом роде.

Минерва только покачала головой.

— Мы друзья, Поппи, как и ты, и я.

Поппи взглянула на неё недоверчиво.

— Ладно, если ты так говоришь.

— О чем ты опять?

— Перестань, Минни, вы с Гарри не такие друзья, как мы. Он подарил тебе метлу на Рождество, вы проводите уйму времени вместе, и ты держишь его за руку при каждом удобном случае.

— Мы просто близкие друзья, — возразила Минерва.

— И между вами ничего нет? — с сомнением спросила Поппи.

Минерва покачала головой.

— Нет, он меня так не воспринимает.

— Ты у него спрашивала?

— Мне не нужно. Я не хочу разрушить нашу дружбу, создавая неловкие моменты, — пояснила Минерва. — Даже если уже могла случайно это сделать, — добавила она с лёгкой улыбкой.

— Что ты натворила?

— Это была невинная шутка, которая вышла из-под контроля, — вздохнула Минерва. — Гарри наткнулся на меня сегодня после неудачной трансформации. Я застряла в зверином облике — при этом сохранила свое тело, но была покрыта шерстью и в целом была не в своем уме.

Поппи подавила смешок, прикрывая рот рукой.

— Он помог мне вернуться в человеческое состояние, а я… оказалась голой.

— О Мерлин, — поперхнулась Поппи, едва сдерживая смех.

— Вот откуда я знаю, что он не воспринимает меня так, как ты думаешь, — объяснила Минерва. — Он даже не пытался на меня смотреть, даже когда я сбросила одеяло, которым он меня накрыл.

— Ты этого не делала! — ахнула Поппи. — Ты сумасшедшая.

Минерва пожала плечами.

— Мне казалось глупым продолжать прятаться, когда он уже и так всё видел. И, что странно, мне не было неловко.

— А ты не подумала, что он просто повел себя как джентльмен? — спросила Поппи. — Гарри ведь не из тех, кто станет смотреть на кого-то в такой ситуации.

— Нет, не станет, — согласилась Минерва, — но когда я предложила ему присматривать за мной во время трансформаций, он явно не обрадовался.

— Ты заставила застенчивого подростка думать о том, что ему придётся быть рядом с тобой, пока ты будешь, возможно, голой, Минни. Как ты ожидала, что он отреагирует?

Минерва пожала плечами.

— Не знаю. Но я не имела в виду того, о чем ты подумала. Я доверяю ему, Поппи.

— Я знаю, — мягко сказала подруга. — И что было дальше?

— Я, возможно, немного его поддразнила.

— Конечно, поддразнила, — хихикнула Поппи, замолчав, когда к ним подошли Гарри и Карлус.

— Вы закончили? — спросил Карлус.

— Почти, — ответила Поппи, показывая книги, которые они с Минервой успели набрать за время разговора. — Осталось только заплатить.

— Отлично, а потом мы пойдём за твоим новым платьем, — добавил Гарри, обращаясь к Минерве.

— Новым платьем? — спросил Карлус с интересом.

— Я обещал, — быстро ответил Гарри. — Одно из её платьев пострадало.

— О, правда? — с явной насмешкой спросил Карлус.

Минерва поспешила к кассе, чувствуя, как её щеки начинают алеть, пока Гарри пытался как-то объяснить ситуацию, придумывая неуклюжие оправдания. На самом деле он просто хотел сохранить её секрет, и от этого на душе у Минервы стало теплее.

Только Гарри и Поппи знали о её проекте, причём Поппи она рассказала по совету профессора Дамблдора, чтобы в случае, если что-то пойдёт не так, как сегодня, она могла помочь.

И всё же, наблюдая, как Гарри выставляет себя в глупом свете ради неё, Минерва поняла, насколько она ценит его. Он всегда был рядом и делал всё, чтобы поддержать её.

* * *

Николас редко видел юного Альбуса таким мрачным. Единственный раз на его памяти это был тот день, когда погибла его сестра, и пути братьев навсегда разошлись.

Теперь, наблюдая, как мужчина молча держит чашку горячего кофе, Николас не мог не заметить его подавленного состояния.

— Что случилось? — мягко спросил он.

Альбус прибыл около часа назад, не произнес ни слова и просто опустился в кресло, в котором сидел и до сих пор.

— Сегодня я присутствовал на летнем заседании МКМ в Афинах, — тяжело вздохнул Альбус.

— Ах, — отозвался Николас, понимая, в чём дело. — И новости тебя не обрадовали?

Альбус кивнул.

— Болгария пала перед Геллертом, и МКМ не собирается вмешиваться. Для них это внутреннее дело. Их больше заботят маггловские конфликты на континенте.

— Ты опасаешься, что это лишь начало?

— Это было частью нашего плана, — пояснил Альбус. — Мы собирались взять под контроль небольшую страну и оттуда расширять своё влияние. Если он придерживается того графика, который мы когда-то составили, до начала войны останется около трех лет.

Николас мягко положил руку на плечо Альбуса.

— Я тоже слышал тревожные слухи. Война, Альбус, неизбежна. Она произойдёт, и лучшее, что мы можем сделать, — подготовиться.

— Но это отчасти моя вина.

Николас покачал головой.

— Нет, Альбус, ты мог строить глупые планы, будучи мальчишкой, но это не ты пытаешься воплотить их в жизнь.

— Тогда почему мне кажется, что это моя вина?

— Потому что ты всегда стремишься нести на себе весь груз мира. Но сейчас важно не это, а то, что будет дальше.

— Война, — печально отозвался Дамблдор.

— Да, но это не конец.

— Ты не знаешь его так, как я, Николас. Геллерт настроен решительно. У него есть и харизма, и сила, чтобы воплотить свою мечту в реальность. Я не знаю никого, кто мог бы его остановить.

— За исключением тебя.

Альбус угрюмо кивнул.

— Да, кроме меня. Но я не могу. Несмотря на то, кем он стал, когда-то он был моим другом. Геллерт был единственным, кроме тебя, кто по-настоящему понимал меня. Он был...

— Любовью твоей жизни, — мягко закончил Николас, слегка сжав плечо ученика. — Не удивляйся, Альбус. Нельзя прожить шесть веков, не научившись видеть такие вещи. Ты хорошо скрывал свои чувства, большинство не заметило бы, но я понял сразу. В тот день, когда ты привёл его ко мне в кабинет, я увидел, как он делал тебя счастливым. И в этом нет ничего плохого. Ты ничего не должен этому миру, мой мальчик.

— Другие так не подумают, — пожал плечами Альбус. — Они видят угрозу и будут требовать, чтобы я сразился с ним. Они будут ожидать, что я решу проблему, просто потому что они верят, что я могу.

— Как я уже сказал, ты никому ничего не должен, Альбус, — твёрдо повторил Николас. — Ты один из самых одарённых волшебников, которых я встречал, но ты не солдат. Ты профессор, академик, а не боец. Я встречал многих, кто рождён для битв, но это не ты.

— А что, если мне придётся им стать? Я не уверен, что смогу, Николас.

— Тогда я надеюсь, что его остановят до того, как это станет необходимостью, — ответил Николас. — Но как бы ты ни считал, что не сможешь сразиться с ним, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что ты подавишь свои чувства, если это потребуется. Единственный совет, который я могу тебе дать — оставайся верен себе, Альбус. Не превращайся в того, кем не являешься, ради людей, которые, когда им будет удобно, быстро забудут о твоих подвигах.

Альбус кивнул, хотя и не выглядел переубежденным, и Николас почувствовал, что в будущем этому человеку предстоит сделать непростой выбор.

Он слишком стремился делать то, что считал правильным, а не то, что было проще.