Яблоко Гесперид (гет)

Поместье Забини, Англия

— Я хочу понять, Блейз, почему ты так рвался установить ее личность, а сейчас, когда со стопроцентной уверенностью знаешь, кто она такая, не расскажешь обо всем Драко. Если она действительно ему небезразлична, то он простит ее, не может же быть все так плохо.

— Ты не понимаешь... Их семьи ненавидели друг друга на протяжении многих лет. Она что-то замышляет, и у Драко достаточно здравого смысла, чтобы это понять. Если я не расскажу ему правду, моя клятва не будет выполнена, — Блейз даже вздрогнул при подобной мысли. — Но если я ему скажу, то довольно скоро какой-нибудь неудачливый рыбак обнаружит в своих сетях труп леди Малфой.

— Не драматизируй.

— Та не знаешь Драко.

— Насколько я успела его узнать, он образованный молодой человек, владеющий собой, и никогда не запятнает своих рук кровью жены.

— Я же рассказывал. В прошлом он доказывал, что вполне способен так поступить.

Шехзин подняла голову с подушки. На смятых простынях тело Блейза выделялось темным пятном, в отличие от Шехзин, которая своими мягкими соблазнительными формами напоминала спелый персик.

— Он уже убивал свою жену?

Блейз нежно погладил ее по голове.

— Нет, глупая. Но он доказал, что может быть более беспощадным, чем мы все от него ожидаем. Более жестоким. В сущности, он заходил слишком далеко даже для маленького богатенького распущенного мерзавца.

— То есть ты не собираешься ему говорить?

— Пока нет. Как бы я хотел, чтобы был какой-нибудь способ ее предупредить, но я в гораздо большем долгу у Драко.

— Тогда остается надеяться, что он не выяснит все сам.

— Если я хорошо знаю Драко, он уже привел свой план в действие, и все мои отчеты только усиливают его рвение поймать Джиневру с поличным.

— И как же Драко доказал вам, что он больше, чем просто папенькин сынок? –поинтересовалась Шехзин.

Блейз притянул ее ближе к себе и ничего не ответил.

* * *

Малфой-Мэнор, Англия

Джинни наблюдала, как Нарцисса зарывает полученные в подарок на Рождество семена в пропитанные молоком клочки шелка. Они обе находились в оранжерее. Листья растений откидывали на них причудливые тени, кажущиеся зелено-голубыми в свете зимнего дня.

— Первые ростки должны взойти примерно через неделю, — объяснила Джинни.

— Я не могу дождаться, когда увижу, что же это все-таки такое, — сгорая от любопытства, воскликнула Нарцисса. Ей преподносили немного сюрпризов, еще меньше она их любила, однако неожиданное выздоровление возродило в ней жажду жизни, которую она не испытывала со дня смерти Люциуса.

Несколько напряженно улыбнувшись, Джинни кивнула. Усталая, с темными кругами вокруг глаз, она чувствовала себя загнанной в угол. Через несколько дней после их возвращения из Самарканда Драко уехал на трехдневный семинар, оставив Джинни наедине с ее мыслями. Она тут же проверила подозрения Драко заклинанием, и оно подтвердило ее самые худшие опасения. В порыве отчаянья Джинни отослала записку Гермионе, но ответа пока не было: скорее всего, подруга все еще проводила рождественские каникулы со своими родными и не желала, чтобы ее беспокоили ни из волшебного мира, ни из магловского.

«Что я сделала не так? — в который раз задавалась вопросом Джинни, пока Нарцисса осторожно обрезала пестики своих орхидей скальпелем. — Гермиона твердила, что противозачаточные чары работают стопроцентно, а я всегда, всегда ими пользовалась. Чертова плодовитость Прюиттов!»

Но нет, это не вина предков, что сейчас в ее утробе развивался зародыш. В жизни она мечтала о немногом: о любви Гарри, смерти Волдеморта, затем еще о мести Драко Малфою. Но была еще одна мечта — ребенок. Ребенок, который сейчас ставил ее в очень опасное положение.

— Мамочка, а где же папочка?

— Папочки нет, потому что мама довела его до самоубийства, наказывая за то, что он убил бабушку и дедушку и всех твоих дядь и нерожденных кузенов.

«Мерлин, если я хочу довести свою задумку до конца, я не могу оставить этого ребенка. Мне нужно повидаться с Гермионой. Она придумает, что нам делать».

— Ты слушаешь, дорогая?

— А? Простите, я задумалась, — ответила Джинни, возвращаясь в реальность.

— Разумеется, — сказала Нарцисса, блаженно улыбаясь невестке. — Когда я была беременна, я тоже часто блуждала в мыслях. — Джинни вздрогнула. — Думаешь, мне стоит скрещивать орхидею Терпсихоры с мальвой или мандрагорой?

— Полагаю, у вас бы получились поющие мандрагоры... Заманчивая мысль.

— Ты правда так считаешь? — глаза Нарциссы засияли. — Но тебе нельзя оставаться в оранжерее, когда я буду это делать, потому что семена мандрагоры испускают ультразвук, что может причинить вред ребенку.

Джинни выдавила из себя милую улыбку и кивнула.

— Знаешь, я тут подумала, — продолжила говорить Нарцисса, пока Джинни укутывала свои плечи шалью, — тебе надо отдохнуть недельку. Может, после свадьбы Блейза и его девушки. Подобный... — она помахала в воздухе рукой, не занятой садовой лопаткой, — подобный образ жизни не совсем подходит беременной женщине. — Джинни подавила смешок, пытаясь представить, что бы сказала Нарцисса, если б узнала о том бешеном темпе, в каком в свое время жила Молли. — Кроме того, Драко, конечно, милый, но иногда с ним так трудно. Сейчас, когда ты беременна, он постоянно суетится и носится вокруг тебя, по-моему, это тебе ни к чему.

Джинни подняла бровь. Драко суетится и носится? Странно, потому что он по-прежнему посещал свои семинары, брал ее на деловые ужины с партнерами, и только несколько раз она ловила его взгляд, направленный на ее живот. Мысль о Драко как о заботливом отце вызывала у Джинни беспокойство. Она могла представить его любовником или мужем, потому что имела возможность в любой момент от него уйти. Но отец ребенка навсегда им и останется. Джинни вздохнула, чувствуя, как на нее опять накатывает волна противоречивых чувств. Она направилась к выходу из оранжереи. Нарцисса проводила невестку любящим взглядом, а затем принялась подрезать корни мандрагоры.

* * *

Косой переулок, Лондон

Драко стукнул кулаком по столешнице и хмуро уставился на сидящего перед ним гоблина.

— То есть вы хотите сказать, что не собираетесь говорить мне, чем леди Малфой — моя жена — здесь занималась?

— Да, лорд Малфой, именно это я и пытаюсь вам объяснить.

— Вы, конечно же, понимаете, что мои вложения в ваш банк составляют двадцать процентов всего капитала Гринготтса...

— Если быть точным — семнадцать целых, три десятых процента, в свете последних событий.

Драк стойко перенес удар ниже пояса.

— ... и вы не согласны раскрыть мне, чем занималась моя жена в моих же хранилищах?

— Пожалуйста, не поймите меня неправильно, лорд Малфой, но ваша жена не наведывалась в ваши хранилища.

На Драко словно вылили ведро ледяной воды. Если Джиневра происходила из бедной болгарской семьи, она никак не могла иметь своего хранилища в Гринготтсе.

«А разве она когда-нибудь говорила, что она из болгарской семьи?»

Надо спросить об этом Нарциссу. Вдруг Драко подумал, что Джиневра никогда прямо ни о чем не врала — она просто позволяла людям делать свои собственные ложные выводы.

Сидящий напротив гоблин смотрел на него невозмутимым взглядом: подобные вспышки гнева клиентов явно были для него не новостью.

— Очень хорошо! — рявкнул Драко. — Только запомните, ваше нежелание... сотрудничать вам еще обернется.

— Я в этом уверен, лорд Малфой, — кивнул гоблин.

Кипя от гнева, Драко быстро покинул кабинет. Он остановился в пустом коридоре, желая упорядочить мысли и обрести контроль над собой. Наконец, нацепив на лицо маску холодного величия и снисходительности, Драко направился к выходу. Неожиданно рядом с ним возникла темная, скрюченная фигура какого-то существа.

— Лорд Малфой, — пропыхтело оно, — я сопровождал леди Малфой в два хранилища.

Драко продолжал идти, зная, что раскрывающий чужие тайны гоблин захочет сохранить анонимность, прячась в толпе. Быстро повернув голову, Драко уставился в испуганные голубые глаза Виргрифа.

— Слушаю.

Виргриф продолжал молчать, и Драко сделал над собой усилие, чтобы не схватить его, прижать к стене и вытрясти всю информацию прямо здесь и сейчас.

— Какие ваши условия? — выдавил он.

— Дракон для охраны моих сбережений.

— Договорились.

— Хранилища Поттеров и Уизли.

Сказав это, гоблин тут же испарился. Драко не замедлил шаг. Произнесенные имена прозвучали в его голове погребальными колоколами. Факт, что он вырос, издеваясь над обладателями этих имен и презирая их, был ничем по сравнению с тем бесконечным чувством вины, которое он испытывал. «Старинная чистокровная семья Уизли была уничтожена во время единственного нападения Пожирателей Смерти!», «Поттер в трауре: от его приемной семьи осталась лишь кучка пепла». Драко мог повторить еще с десяток подобных газетных заголовков, но ни один из них даже приблизительно не отображал событий той ужасной ночи. Поттер и Уизли, Поттер и Уизли... Чего-то еще не доставало?

«Грейнджер! Но я не мог на ней жениться... Нет, чары бы выявили ее мерзкую кровь. — От этой мысли Драко почувствовал невероятное облегчение. — Брачная церемония развеяла бы действие многосущного зелья. Но если она не Грейнджер, кто еще мог бы иметь доступ к хранилищам Поттеров и Уизли?»

Покидая Гринготтс, Драко был решительно настроен разоблачить Джиневру. Теперь он, как и Блейз, был уверен, что она сует нос в его дела. Драко терзала злость из-за новых доказательств двуличности Джиневры. Каждая его клеточка холодела при мысли о том, что она морочила голову и лгала ему с самого начала, в то время как он в нее влюбился.

* * *

Поместье Забини, Англия

Перед взором гостей предстало поместье семейства Забини, утопающее в огромных снежных сугробах. Ведущие в поместье ледяные арки и ветви елей были богато украшены кристаллами. В надвигающейся темноте серебристый снег постепенно обретал синеватый оттенок зимней ночи.

Джинни приподняла сползающую на глаза меховую шапку и изумленно уставилась на новый дом Шехзин. Шагающий рядом с ней Драко ухмыльнулся при мысли, как несложно прочитать на ее лице все то, о чем она думает.

— Драко, Джиневра, спасибо, что пришли, — возле входа их встретила Каталина Забини.

Золотистое платье обтягивало ее тело словно перчатка, причем выглядела миссис Забини значительно младше своего возраста. За ее спиной Горст и Серафина приветствовали Прюиттов; Серафина не преминула одарить Джинни ненавистным взглядом. Та в свою очередь взгляд проигнорировала, подивившись про себя незрелому поведению Серафины.

Оглядевшись вокруг в поисках знакомых и дружеских лиц, Джинни не удивилась, увидев щебечущих между собой Панси Паркинсон, Вивиан Сильверспринг и Джорджиану Диггори. Не горя желанием к ним присоединяться, Джинни прильнула к Драко.

— Останься со мной, — попросила она.

Удивленный ее просьбой Драко незаметно кивнул. И вместо того, чтобы идти каждый к своей группе друзей и деловых партнеров, они отправились гулять по залу вместе, приветствуя встреченных волшебников. Они набрели на Телемахуса Кристалла и Падму Патил, которые с не меньшим, чем в прошлый раз, энтузиазмом повторно пригласили их на ужин. К ним присоединилась Пенелопа Кристалл. Представившись и даже не задержав взгляда на лице Джинни, она поддержала приглашение брата. Это побудило Джинни наконец принять приглашение; раз уж Невилл без помощи Гермионы ее не узнал, раз уж Оливер Вуд все еще не понял, кто она такая, тогда вряд ли кто-нибудь еще сможет узнать в ней якобы погибшую Джинни Уизли.

Наконец гостей позвали в сад, где был сооружен алтарь и вокруг него полукругом расставлены стулья. Словно колонны в кафедральном соборе, возвышались сталагмиты, образовывая в центре сада мерцающий конус света. Драко и Джинни сели в первом ряду, рядом с семейством Забини. В другом конце полукруга расселись родители и родственники Шехзин. Они вели себя величаво, однако выглядели более счастливо, чем этого можно было ожидать, зная их первую реакцию на свадьбу. Блейз стоял возле алтаря, лучезарно улыбаясь, хотя подергивающийся уголок губ выдавал его волнение. Наконец послышалась сладкозвучная мелодия, и разговоры стихли. В конце прохода появилась Шехзин и медленно двинулась к алтарю. Джинни потрясенно уставилась на подругу, которая в белом одеянии была сногсшибательно красивой. Уже само по себе платье представляло собой произведение искусства, но все же на ком-либо другом оно выглядело бы просто куском шелка. Шехзин улыбалась своей удивительной сияющей улыбкой, которая всегда делала ее неотразимой. Драко смотрел на происходящее, вспоминая, какими усилиями и какой ценой ему удалось добиться того, чтобы эта пара сегодня вечером оказалась здесь. Взглянув на восторженно улыбающуюся Джиневру, он почувствовал слабость в ногах. И возненавидел себя за это.

— Дамы и господа, добро пожаловать на церемонию бракосочетания Блейза Забини и Шехзин Мохаммад, — дребезжащим голосом заговорил министр.

Гости приготовились к длинной лекции, единственным развлекательным моментом которой являлось внимательное разглядывание счастливой молодой пары. Джинни погрузилась в воспоминания.

* * *

— Брось, Гарри, — Джинни смеется. — Неужели ты хочешь ждать до свадьбы?

— Мне не нужны твои обещания, — спокойно отвечает она. — В наше время нельзя цепляться за слова — смысл имеют только действия. И что бы ни случилось с каждым из нас, когда твои поиски хоркруксов возобновятся, я хочу, чтобы это помогло нам помнить, кто мы такие и кем мы были друг для друга.

Джинни кивает и смущенно улыбается, надеясь, что это подтолкнет его продолжать. Хотя она не испытывает никакого удовольствия, боли тоже больше нет. Остается только необычное, даже забавное ощущение его внутри себя. Удостоверившись, что ей не больно, Гарри дает волю своему возбуждению и начинает двигаться быстрее. Он механически вколачивается в нее, взад-вперед, стук-стук-стук... И когда он, наконец, в изнеможении падает на Джинни, она вспоминает одну магловскую штуку, которую ей когда-то продемонстрировал отец. Печатную машинку. Ее первый раз с мужчиной — с Гарри — странно похож на стук печатной машинки...

* * *

— Nuptaligo, — провозгласил министр, и палочки Блейза и Шехзин засверкали серебром. — Объявляю вас мужем и женой. — Гости зааплодировали. Блейз в тот же момент отбросил закрывающую лицо Шехзин вуаль и страстно поцеловал свою молодую жену. Хлопая и смеясь, словно маленькая девочка, Джинни завороженно наблюдала за их жаркими объятиями, а затем, в порыве чувств, повернулась к Драко, обвила руками его шею и впилась в его губы так, словно это они были молодоженами. Поспешно прогнав беспокойные мысли, бурлящие в его сознании, Драко ответил на требовательный поцелуй жены. Серафина Забини бросила на них недоброжелательный взгляд, но остальные волшебники даже не обратили внимания на такое публичное проявление чувств. Гости начали наколдовывать снежинки, которые медленно опускались на Блейза и Шехзин, пока те шагали по проходу.

Малфоев пригласили за главный стол. Джинни села напротив Шехзин, а Драко напротив Блейза, подчеркивая свое особенное положение среди остальных гостей.

Джинни и Шехзин тут же завязали восторженный разговор друг с другом и с соседями по столу, в то время как необычно молчаливый Драко одарил Блейза многозначительным взглядом. Оба мужчины тайком любовно взглянули на своих жен, однако в глазах Драко отражались мысли гораздо более темные, чем у Блейза. Наконец ужин подошел к концу.

Глядя, как Джинни увлеченно беседует с Панси и Шехзин, Драко поманил рукой Блейза. Они вышли в освещенный серебряным светом сад.

— Поттер и Уизли, — прорычал Драко. Блейз старательно изобразил удивление. Он не мог допустить, чтобы Драко первым выяснил, кто такая Джиневра Малфой.

— Ты о чем?

— Она наведывалась в хранилища Поттеров и Уизли. Если Джиневра предположительно родом из бедной болгарской семьи, я теряюсь в догадках, каким образом, черт побери, она получила допуск к этим хранилищам? Может, ты просветишь меня?

Блейз быстренько взвесил все за и против и в конечном счете решил, что Драко сейчас слишком зол, чтобы узнать всю правду. Протянуть бы еще хоть несколько недель… Этого бы вполне хватило, чтобы Драко понял — Джиневра часть его жизни. Часть, от которой он сейчас пытается отречься.

— Послушай, друг, — наконец произнес Блейз, спокойно глядя в переполненные негодованием глаза Драко, — я точно знаю, что она финансирует магазин Уизли и довольно неплохо знакома с Невиллом Лонгботтомом.

Щека Драко дернулась, и он поджал губы.

«Неправильный ответ», — осознал Блейз.

— Неужели? — голос Драко веял холодом.

— Не в том смысле, — уточнил Блейз. В любой другой ситуации его бы позабавила паранойя Драко, но сейчас все обернулось в очень опасное для Джиневры положение. — Они просто друзья.

— О, — язвительно выдавил из себя Драко.

— Послушай, мне нужно еще немного времени, — наконец сказал Блейз. — Я говорил с Оливером Вудом, но тот не мог сказать, кто она такая. — «Посмотрел на меня словно на свихнувшуюся ядовитую змею и выпихнул вон». — Может, она сама себя выдаст каким-то образом...

— Я ей сказал о беременности.

— Ты ей сказал, что она... Что она беременна? Поздравляю, — облегченно вздохнул Блейз, думая, что они ушли в сторону от неприятной темы, и искренне радуясь за друга. Несмотря на то, что Малфой никогда открыто не интересовался детьми, известие о том, что Джиневра вынашивает будущего наследника, было бы хорошей новостью для всего волшебного общества Англии.

— Спасибо, — огрызнулся Драко. В его голосе не было ни капли благодарности. — Я хочу, чтобы ты следил за ней все время. Учитывая то, как Джиневра восприняла новость, она собирается совершить какую-нибудь глупость.

— То есть она не особо обрадовалась?

Драко мрачно усмехнулся.

— Она пользовалась контрацептивным заклинанием, ты не забыл? Я бы сказал — беременность была в ее списке под заглавием «ни в коем случае не делать», наряду с «поладить с Серафиной» и «по-настоящему полюбить Драко».

Блейз уловил в его голосе нотки горечи. И, хотя Блейза это вовсе не удивило, так как он не раз был свидетелем привязанности Драко к Джиневре, теперешняя исповедь лорда Малфоя доказывала его крайнюю уязвимость. Даже весть о смерти Люциуса Драко встретил с каменным сердцем и трезвой головой.

— Даже если она и не тот человек, за которого ты ее принимал, это не значит, что она тебя не любит.

— Я бы сказал, ее свободное расхаживание по хранилищам Поттеров и Уизли — довольно ясный признак того, что она не замышляет ничего хорошего.

Голос Драко был настолько твердым и суровым, что Блейзу оставалось только согласно кивнуть. Ему и Шехзин придется найти способ примирить Драко и Джиневру — и как можно скорее. Они оба двинулись в сторону зала, где реками лилось шампанское и все громче звучал смех. Блейз присоединился к Шехзин, поддерживая ее в коротких беседах с волшебной аристократией. Драко нашел Джиневру на балконе. Она сидела на перилах и задумчиво смотрела вниз, на скованные льдом земли. Прервав беседу с девушками после особенно уничижительного замечания Панси по поводу маглорожденных, которого она не смогла воспринять с должным равнодушием, Джинни сбежала.

Драко подошел к ней и положил свои теплые ладони на ее плечи.

— Тебе одиноко?

— Теперь уже нет.

Легкость, с которой она ответила на его вопрос, совcем не соответствовала сдержанному поведению Драко.

Принимая во внимание то, что он о ней знал и то, как она с ним себя вела, напрашивался только один вывод: она была талантливой актрисой. Кому, если не ему, знать, что волшебники, имеющие тайные намерения или скрытые мотивы, легко становились актерами.

— Хочешь домой? — предложил Драко, намекая, что в ее положении нужен отдых; в ином случае он бы никогда не согласился покинуть прием так рано.

— Не то чтобы очень, — мечтательно протянула Джинни. — Просто я... у меня нет настроения для вечеринок. Шум, движение, духота вызывает во мне неудобство, не знаю, почему.

Драко на мгновение задумался, а затем неожиданно...

— Погуляем?

Джинни повернулась и взглянула на него. В ее глазах плясали отблески окружающих огней, скорее серебряные, чем золотые. Безмятежно улыбнувшись, она ответила:

— Отличная мысль, — но, взглянув на свое платье и туфли на высоком каблуке, добавила: — Хотя я сомневаюсь, что могу гулять во всем этом.

Драко окинул ее надменным взглядом, затем элегантным движением палочки трансфигурировал ее туфли в сапоги на меху, а платье — в узкие брюки и теплый свитер. Таким же движением он трансфигурировал свою мантию в одежду, подходящую для прогулки зимой. Подняв бровь в ответ на ее недоверчивый взгляд, Драко спросил:

— Мы идем или ты собралась ждать, пока замерзнет ад?

— Нет, нет, — засмеялась Джинни, — здесь уже и так достаточно холодно. Пойдем, пока никто нас не увидел.

Схватив Драко за руку, Джинни потащила его в направлении одной из менее освещенных аллей сада. Ее мелодичный смех вызвал у Драко странное чувство гордости — ведь он сумел отвлечь ее от мрачных размышлений. Путь, который они выбрали, едва позволял пройти двоим, а снег по краям достигал до колен. Слева и справа к их лицам тянулись лохматые ветви елей. Драко терпеливо отклонял каждую ветку, чтобы Джинни могла пройти. Они шагали в полной тишине, которую нарушал лишь ветер в ветвях деревьев, заглушающий шум отдаленного праздника.

— Тебе не холодно? — спросил Драко. Джинни покачала головой, но прижалась к нему еще теснее. Вскоре перед их глазами медленно закружили снежинки.

— Снег! — ликующе воскликнула Джинни.

— Удивительное умозаключение.

— Дурак.

— Сама такая.

Они улыбнулись друг другу зловредными улыбками. Проходя мимо заснеженной еловой ветки, Джинни набрала горсть снега и слепила небольшой ком. В свое время она с трудом могла подобраться к братьям, чтобы сунуть ледышку им за воротник, так как они знали, чего ожидать от своей сестры. Драко, к его собственному сожалению, об этом не знал, поэтому стал легкой добычей в ловушке жены. Она обвила рукой его шею, и, как и ожидалось, он тут же прижал ее к себе. Полуприкрыв глаза, Драко нагнулся, чтобы ее поцеловать, но тут же откинул голову, так как ледышка из руки Джинни скользнула ему за воротник. Драко охнул и попытался поймать Джинни, чтобы оплатить ей той же монетой, но она уже бежала впереди него, звонко смеясь.

Снег не мешал двигаться, но бежать друг за другом даже по тонкому слою было не так уж просто. Джинни еще усложнила ситуацию, когда свернула в сторону, решив убежать от него по сугробам. Драко, часто в детстве игравший в догонялки в лесу отца с Панси, Блейзом и другими друзьями, быстро нашел твердую почву и в несколько размеренных шагов поймал ее.

— Ой! — простонала она между приступами смеха, когда Драко обнял ее и притянул к себе.

— Какая же ты все-таки жестокая... Напасть на меня — невинного, беззащитного человека...

Джинни хихикнула и, вывертываясь из его объятий, словно пойманная рыба, простонала:

— Беззащитный? Не смеши.

Драко на мгновение ее отпустил. Он играл с ней словно кот с мышью. Джинни от неожиданности почти потеряла равновесие, но в итоге сумела удержаться на ногах и побежала. Драко дал ей несколько секунд форы, затем ринулся следом. Он обхватил Джинни руками и под ее писк свалился вместе с ней в сугроб.

— Нет, нет, нет, нет.... ой-ой...

Джинни упала на него сверху. Прижившись ухом к груди Драко, она слышала, как бешено колотится его сердце и чувствовала теплые волны, исходящие от его тела.

— Мистер Малфой, — со смешком заговорила она, — не очень умный поступок с вашей стороны… Потому что я сухая, а вы нет!

Джинни собиралась опять засмеяться, но запоздало поняла, что совершила ошибку: Драко резко развернул ее и подмял под себя. К шее Джинни стал пробираться холод. Драко устроился на ней поудобнее и усмехнулся:

— Что ты там говорила?

— Ненавижу тебя.

— О да, я уверен, что это так, — парировал он и прикусил ее нижнюю губу.

Джинни застонала, хотя, как обычно, из ее уст это прозвучало как мурлыканье. Воодушевленный Драко инстинктивно вжался в нее бедрами, и она обвила его тело ногами. Вокруг них медленно таял снег, образовывая странно распластавшегося снежного ангела. Совершенно забыв о том, где они находятся, Джинни начала расстегивать пуговицы жакета Драко, а тот запустил под ее свитер руки и обхватил ладонями ее налитую грудь. Неожиданно их прервал громкий шипящий звук, сопровождаемый взрывом и последовавшим за ним дождем ярко-желтых огней.

— Фейерверк! — воскликнула Джинни прямо в губы Драко и немедленно стала выворачиваться из-под него.

Он вздохнул и уступил ее безмолвному требованию. Сжав пальцы Джинни, он лег на спину рядом с ней как раз в тот момент, когда раздался второй взрыв, и небо осветили разбегающиеся во все стороны ярко-красные круги. Зеленая вспышка разделила ночное небо пополам, заклубилась и развернулась изумрудным драконом с огромными крыльями и клыками. Лицо Джинни освещалось то красным, то зеленым, затем голубым и золотым светом, но для Драко имело значение только выражение абсолютного счастья, разгладившее ее черты. Каждый раз, когда небо освещал очередной фонтан разноцветных огней, она невольно сжимала его пальцы.

Хранилища Поттеров и Уизли... Поттеров и Уизли... Поттеров и Уизли...

Когда треск и взрывы фейерверков достигли пика, и ночь осветилась всеми возможными цветами, Джинни обняла Драко обеими руками и широко улыбнулась, почувствовав, как он вздрогнул от приятного удивления.

Приблизив свое лицо к его лицу, она прошептала прямо ему в губы:

— Счастливого Нового Года...

— О, я надеюсь, что он будет действительно счастливым, — бесцеремонно ответил Драко, обнимая ее за талию.

Джинни закатила глаза и поцеловала его, с удовольствием отметив, как жадно он впился в ее губы. Драко прижал Джинни к себе еще крепче и медленно пошевелил бедрами, устраиваясь у нее между ног. Шум фейерверка постепенно стих. Снег, ели и тишина остались единственными свидетелями их шепота и нежных поцелуев.