Яблоко Гесперид (гет)

Девятнадцать лет спустя

(шутка)

Семь лет спустя

— Уходи!

— Но я хочу…

— Он сказал, уходи, проныра!

Маленькая девочка тоскливо посмотрела вслед братьям, исчезнувшим за стенами песчаного замка. Мальчики укрепляли их гладкими морскими камушками, и ей действительно хотелось помочь, вот только они не позволяли. Девочка бросила на братьев обиженный взгляд; те, позабыв обо всем, склонили свои светлые головы над песчаными рвами, размахивая руками, иногда легонько прикасаясь друг к другу — общаясь на таинственном языке, знакомом только близнецам.

Навсикая вздохнула и, прихватив ведерко и совок, поплелась прочь. Ее темно-серые глаза наполнились слезами. Скользя взглядом по ракушкам и мелким камушкам, она заметила белое вещество, тут же привлекшее ее внимание. Она украдкой взглянула в сторону, где сидели взрослые, вроде совсем не обращающие на нее внимания, но всегда появляющиеся вовремя, чтобы сорвать очередное забавное открытие, и, убедившись, что они поглощены беседой, протянула пухлую ручку к желеобразной вещи.

— Не трогай!

Ну разумеется, Сулейман тут же оказался рядом. Решительно глядя темными глазами на рыжеволосую девочку, семилетний мальчик встал барьером между ней и ее сокровищем.

— А ты что тут делаешь? — сердито осведомилась она, совсем не испугавшись мальчишки, который был всего лишь на два года старше ее.

— Слежу, чтобы с тобой ничего не случилось, — спокойно ответил он, ухмыльнувшись уголком губ. Блейз часто упрекал Драко, что тот передал привычку криво усмехаться не только своим сыновьям и лелеемой дочери, но и крестному сыну.

— Будто тебе не все равно.

— Конечно нет. Если с тобой что-нибудь случиться, мне попадет.

— Ты не мой брат, — с горечью возразила Навсикая. — Это им попадет, если со мной что-нибудь случиться, а не тебе. Так им и надо.

Ее глаза вновь наполнились слезами. Сулейман смотрел, как веснушчатые щечки подруги заливаются краской — обычно так случалось, когда она злилась или грустила, но отчаянно старалась это скрыть. Он отступил в сторону и вложил ей в руку длинную палку. Сам он сжимал в руке ветку, которой притронулся к мертвому существу.

— Медуза, — объявил он. — Притронешься к ней — обожжет. Даже если неживая.

— Медуза? А где же ее щупальца? — удивилась Навсикая, не в силах связать этот желеобразный комок со странствующими по морям существами, похожими на цветы.

Одним точным движением палки Сулейман перевернул медузу, обнаружив облипший песком комок спутавшихся щупалец. Навсикая неодобрительно нахмурилась — это явно не походило на то, что она ожидала, — но быстро спохватилась и изобразила на лице равнодушие. В конце концов, она находилась в компании другого человека, который мог по ошибке принять испытываемое ею отвращение за страх. Младшая Малфой не могла себе этого позволить.

— Мы могли бы собрать ее кусочки на палки и бросить в Валерияна и Аврелия, — мрачно пробормотала она.

— А также мы могли бы возвести гробницу, — беззаботно предложил Сулейман. — С каменным алтарем, деревянными оградами, бездонными каналами и...

— И? — ее глаза заинтригованно заблестели.

— Звездами, — ответил он, раскрыв ладонь, на которой обнаружились две влажных морских звезды — красная и синяя.

Тут же позабыв о планах мести, Навсикая взглянула на Сулеймана с обожанием, потрясенная невероятными вещами, которые выделывал этот мальчик — ровесник ее братьев. Они немедленно занялись постройкой усыпальницы.

Джинни с улыбкой наблюдала за своими сыновьями из-под пляжного зонтика. Она буквально заливала их зельями от загара каждый час, и теперь радовалась золотистому оттенку кожи мальчиков. С самого рождения детей Драко настаивал, чтобы ни они, ни позднее Навсикая не проводили на солнце более одного часа за раз, однако Джинни, после некоторой борьбы, взяла верх. И ничуть об этом не пожалела — мальчики обожали играть вне дома.

Один из мальчиков поднял голову и улыбнулся, после чего второй тоже оторвался от игры и проследил за взглядом брата. Взглянув на мать, он прищурил свои золотистые глаза и показал ей язык. Джинни погрозила сыну пальцем. Валериан тут же сник, в то время как Аврелий, подивившись глупости брата, вернулся к строительству замка.

— Думаю, ты еще наслушаешься о Валериане, когда он пойдет в Хогвартс, — заметила Шехзин, поправляя на носу очки от солнца.

— Аврелий от него не отстает, уж будь уверена. Этот ребенок может выглядеть милым и невинным, и будет спасать Валериана от неприятностей, но только для того, чтобы дать возможность вляпаться еще раз и ему, и себе.

Шехзин засмеялась, блеснув безупречно белыми зубами.

— Ты их слишком хорошо знаешь.

— Я думала, что знаю своих братьев близнецов, но вот этих двоих я читаю как раскрытую книгу. Уж лучше, чем Драко, во всяком случае, — признала Джинни. — И это означает… А где Навсикая? — неожиданно спохватилась она, выискивая взглядом знакомую копну темно-рыжих волос.

— С Сулейманом, вон там, — произнесла Шехзин, указав на темнокожего мальчишку, передающего камешки маленькой девочке.

— Знаешь, я всегда думала, что он, Валериан и Аврелий станут лучшими друзьями, но…

— То, что делят между собой твои сыновья, не сравнится ни с чем.

— Я так рада, что у него хватает терпения возиться с Навсикаей. С ней иногда очень трудно. Драко избаловал ее до невозможности.

— Но Сули всегда хотел младшего братика или сестричку, она как раз для него. И никакие капризы Навсикаи не смогут его от нее оторвать.

На лице Джинни, тронутом легким загаром, появилась довольная улыбка.

— Остается только надеяться, что они будут отобраны на один и тот же факультет, — добавила она. — Ей будет трудно заводить друзей. Она слишком требовательна…

— И к тому же кичлива, как ее старый добрый папаша, — вмешался Блейз, наклоняясь над шезлонгом, чтобы поцеловать свою жену.

Шехзин пробормотала что-то подозрительно похожее на "Я не собирался этого говорить, но …"

— Моя дочь не кичлива! — со смехом огрызнулась Джинни.

— Так же, как и ее отец, — добавил Драко, бесшумно приблизившись к тому месту, где сидели Джинни и Шехзин.

На него уставились три недоверчивых взгляда, однако это его не сбило с толку. Блейз оглянулся, в поисках сына.

— Он с Навсикаей, — сообщила ему Шехзин.

— Как неожиданно, — с иронией заметил Блейз.

Одним быстрым движением он избавился от рабочей мантии, извлекая в свет свое безупречное тело в шортах для купания. Шехзин громко сглотнула, рассмешив Джинни, и продвинулась на шезлонге вперед, чтобы позволить Блейзу устроиться сзади. Прислонившись к нему, Шехзин удовлетворенно вздохнула, а в его черных глазах мелькнул восторг. Джинни взглянула на Драко, облаченного в столь же строгую мантию, с обожанием наблюдавшего за своими детьми.

Прежде чем она смогла произнести хоть слово, он, даже не повернувшись к ней, прорычал:

— Нет, сегодня я не собираюсь хвастаться своим атлетическим телом, облаченным в скудный купальный костюм.

Джинни закатила глаза, но все-таки улыбнулась, вспомнив, как после последнего принятия солнечных ванн он жаловался, что его кожа, наверное, навсегда останется красной, и что пляжные зонтики были изобретены не просто так. Джинни протянула ему руки, и Драко, должно быть, заметив движение уголком глаз, все-таки повернулся и взглянул на нее — раскрывшую ему свои объятия, с теплой улыбкой на лице, таком же загорелом, как — он был в этом уверен — и у его детей. Он сел рядом с ней, и Джинни, обвив руками его шею, страстно его поцеловала. Крепко обнявшись, обе пары стали наблюдать за своими детьми.

Чальчиутликоэ был самым отдаленным островом в архипелаге грозного Бермудского треугольника. Тлалок, возможно, был более крупным, Теккизтекэтл мог похвастаться крутыми ущельями и густыми лесами, а рифы Шочипилли изобиловали светящимися рыбками и океанидами-авантюристками, но те, кто искал тишины и покоя в уединенной тихой гавани, без колебаний выбирали Чальчиутликоэ. Вот почему Драко, получив предложение приобрести этот драгоценный камень средь островов от погрязшего в долгах делового партнера, согласился возобновить сотрудничество и подарил остров жене в честь рождения Навсикаи. Джинни немедленно влюбилась в скалистые ущелья (хотя Драко запретил ей там лазать, предварительно не наколдовав защиту от падений), в очаровательные водоемы (даже если Драко и наложил на них чары непотопления), в обильную растительность и фантастическую живность (которые не могли навредить ни ей, ни детям, благодаря мощному защитному заклятию, наколдованному по их прибытию на остров). И если Драко приветствовал первый тропический ливень с негодованием и растерянностью, Джинни тут же наглядно продемонстрировала ему все преимущества стихии, когда, оставив детей с Изой, устроила ему захватывающее дыхание безумие под проливным дождем.

В конечном итоге даже Драко оценил тихие, залитые солнцем пляжи, ютящиеся между утесами. Он часто гулял с Навсикаей вдоль нагорий, слушая ее непрерывную болтовню, сливающуюся с криками экзотических птиц. Во время длительных прогулок с Аврелием и Валерианом, он, иногда, позволял им взбираться по скрюченной коре гигантских деревьев, хотя чаще ему приходилось отрывать их от запутанных корней или нор, превращавших джунгли в идеальную игровую площадку. Три месяца Джинни, не уставая, просила Драко пустить на остров Шехзин, Блеза и Сулеймана. Как Драко и предупреждал, с тех пор они только тут и отдыхали, хотя, по сути, он и не возражал против этого. Особенно, когда видел как, Сулейман и Навсикая задают жару Валериану и Аврелию в во время песчаных битв.

— Приближается шторм, — заметил Блейз, вытягивая шею, чтобы взглянуть поверх буйной копны волос Шехзин. — Сулейман, Навсикая! — крикнул он.

Увидев собирающиеся в небе темные тучи, дети, наконец, обратили внимание на поднявшийся сильный ветер. Валериан и Аврелий, однако, лежали на спинах в центре своей песчаной крепости, почти прикасаясь друг к другу руками и наблюдали за наступающим ураганом.

— Валериан! — коротко прикрикнул Драко, в то время как Джинии окликнула Аврелия. Как и у всякой матери, голос ее был мягким, но требовательным.

Близнецы одновременно сели. Помогая друг другу, они быстро собрали совки и ведерки, прежде чем побежать к родителям. В детском порыве поскорее до них добраться, Валериан протолкнулся мимо Сулеймана и Навсикайи, чуть не сбив девочку с ног, однако подоспевший Аврелий удержал сестру от падения.

— Вперед, лентяйка. Сули, ты меня не догонишь! — звонко крикнул Аврелий.

— Еще посмотрим, — улыбаясь ответил Сулейман, передавая Навсикае грабли. Та ехидно захихикала, наблюдая, как сын Блейза без особых усилий одолевает ее брата.

К тому времени, как дети подбежали к родителям, тучи стали совсем черными, волны взбушевались, и с неба хлынул сильный дождь. Со смешанным чувством волнения и беспокойства все наблюдали, как ураган подбирается все ближе, закручивая облака, словно серую сахарную вату. Несколько минут спустя он обрушился на остров, подгоняя огромные волны, которые заливали остров, не шевельнув при этом даже песчинки. Ухватившись за руку Сулеймана, Навсикая с восхищением наблюдала, как вода, словно в другом измерении, проходит через них, пенясь и бурля, будто кровь, льющаяся из раны. Ветер разбушевался еще сильнее, и все присутствующие на острове почувствовали легкую дрожь, даже несмотря на защитный купол.

В какой-то момент время словно остановилось, и, в воцарившейся тишине, они обнаружили, что находятся в самом эпицентре бури, окруженные бурлящей массой воды и ветра — крохотные существа в самом сердце разгневанной Матери Природы. Ютившаяся в объятьях Драко Джинни вдруг толкнула его в бок. Проследив за ее взглядом, Драко увидел Навсикаю с Сулейманом и нахмурился, как всегда почувствовав укол ревности. Развеселенная его реакцией Джинни встряхнула рыжими кудрями, и, развернувшись, нежно обхватила его лицо ладонями. Драко ухмыльнулся, но когда Джинни закатила глаза, поцеловал ее. Волосы Валериана и Аврелия словно ореол окружали их идентичные личика, отчего казалось, что они светятся в темном смерче глаза бури.

Ураган двинулся дальше, взбивая воду и воздух в единую разрушительную силу природы и направляя ее на побережья других волшебных островов, защищенных такими же охранными заклятиями. Как только ветер утих, и уровень моря спал, тишину, наступившую на острове Чальчиутликоэ, прервали крики птиц, а спустя несколько мгновений послышался голос Шехзин:

— Кто хочет поплавать?

— Я! Я! Я! — послышался хор голосов вдогонку Шехзин с Блейзом, которые уже бежали к воде. Джинни, и так трепетавшая над каждым из своих детей, теперь смотрела на них с обожанием. Зная, что сейчас она слишком поглощена мыслями о детях, Драко открыто разглядывал ее, восхищаясь гладкостью кожи, россыпями веснушек на ее плечах, которые стали еще ярче благодаря проведенным на солнце часам.

Неожиданно послышавшийся чей-то взволнованный крик, заставил Драко и Джинни удивленно обернуться. К ним приближалась Лорелей — симпатичная девушка подросток, отличавшаяся неординарными магическими способностями. За руку она держала Фаолана Люпина.

— Как красиво! — воскликнул он, глядя на океан, и его волосы под стать воде стали зеленовато-голубого оттенка. Лорелей засмеялась и нежно потрепала его макушку.

— Ты еще не пробовал купаться — вода теплее, чем в ванной.

— Так не бывает, — ответил он с видом знатока.

— Попробуй сам, — ответила она. Коротко поприветствовав тетю Джин и дядю Драко, они направились к морю.

— А где остальные? — вдогонку им крикнула Джинни.

— Идут!

Море их интересовало гораздо больше, поэтому Драко и Джинни пришлось довольствоваться коротким ответом и дожидаться Ремуса, Тонкс и Лео, которые присоединились к ним несколько минут спустя. Мужчины были полностью поглощены беседой, которая, как обычно, концентрировалась на защите от темных искусств. Лео глубоко интересовался этой темой, и неоднократно помогал новой учительнице Хелене Буркс, которая, по его мнению, не могла сравниться с Ремусом, но зато имела счастье не быть оборотнем. Тонкс шагала немного позади, иногда поправляя своего мужа, и не спуская глаз с сына, волосы которого обрели теперь цвет морской звезды.

— Приветик! — воскликнула она со своим знаменитым энтузиазмом, шлепнувшись рядом с Драко.

Он одарил ее безучастным взглядом, как всегда чувствуя себя рядом с ней не в своей тарелке. Джинни подозревала, что его поведение было связанно с кровной враждой их родителей, энергией Тонкс, и, наконец, отсутствием у нее такта. Но иногда Джинни ловила его взгляд, направленный на Тонкс, и понимала, что он восхищается стойкостью своей двоюродной сестры, ее способностью выжать из себя все лучшее без остатка. Джинни оставалось только помочь Драко смириться со своими чувствами.

— Ах, Джинни, кстати, к тебе прилетела сова, — вспомнила Тонкс, как только Ремус устроился рядом с ней.

— Бедняжка прилетела перед самым штормом и была насмерть напугана, — улыбаясь, добавил Ремус, притягивая к себе шезлонг. — А мы решили переждать бурю, а уж потом доставить тебе письмо. Вот оно.

Он протянул Джинни свиток тонкого пергамента, обвязанного красивой лентой. Джинни подозревала, что письмо от Нарциссы, но почему она адресовала его ей, а не Драко?

— Где Лорелей? — спросил Лео, пока Джинни разворачивала пергамент.

— Вон там, с Фаоланом, — не спуская глаз с Джинни, ответил Драко.

Он увидел, как она улыбнулась, прочитав первые строчки.

«Дорогая Джинни,

Так и представляю, как ты сейчас на пляже уговариваешь Драко хоть немного позагорать. Боюсь, что мне придется прервать ваши споры, так как ты все равно обречена на провал, к тому же, я должна сообщить тебе некоторые вещи, которые, возможно, тебя заинтересуют».

Джинни ухмыльнулась, узнав манеру Изы утонченно подкалывать Драко.

«Полагаю, ты будешь рада слышать, что Малфой-мэнор все еще стоит на месте, не смотря на ваше долгое отсутствие, даже если эльфы и решили отскрести каждый дюйм поместья, не зная, куда себя девать от скуки. Они это проделывают несколько раз в день. Я, как и обещала, регулярно проверяю твою почту, и вот, наконец, сегодня утром пришло сообщение от Гермионы, что битва выиграна. Визенгамот признал Закон о Чистоте Крови антиконституционным. Гермиона и ваши коллеги по движению «Равенство для волшебных существ» празднуют, радуясь возродившейся надежде на новое волшебное сообщество. Вскоре она сможет вернуться в Англию с Гарри Артуром, так же, как и Ремус, его семья и бесчисленное количество других волшебников, уехавших их страны из-за этого нелепого закона».

Джинни издала клич триумфа.

— Законы отменены! — завизжала она. — Мы это сделали!

Тонкс горячо обняла Джинни, а затем поспешила к своему мужу, который тут же заключил ее в свои крепкие объятия. Джинни в замешательстве повернулась к Драко, запоздало понимая, в чем она только что призналась.

— Я, э-э… — начала она. — Только не злись на меня пожалуйста… Знаю, что будешь и имеешь полное право, но я…

— Работала на РВС последние четыре года, — закончил за нее Драко.

Она настороженно уставилась на него.

— Да. Но это не то, что ты…

— Я знаю, Джин, знаю, — мягко прервал ее Драко.

— Знаешь? — ошарашено переспросила она.

— Разумеется. Неужели ты подумала, что я ничего не узнаю?

— И ты не злишься?

— Конечно же, нет. Разве это не то, чего ты хотела?

— Ну да, но…

— Значит, я тоже этого хочу, — сказал он, обнимая ее.

Чувствуя, как ее охватывает облегчение — разве она могла на такое надеяться? — Джинни поцеловала его очень нежно, выражая, таким образом, свое поражение и страсть, которая, была лишь одним из проявлений их многогранной любви.

— Кроме того, неужели ты не задумывалась, кто мог пожертвовать миллион галлеонов?

В ее глазах мелькнуло удивление.

— Что? Но, нет… Ты?

Он пожал плечами, элегантно отказываясь отвечать на вопрос, однако распирающее его самодовольство говорило само за себя. В глазах Джинни заблестели слезы.

— Ты хоть понимаешь, каким твое пожертвование стало подспорьем для нас? Оно практически гарантировало нам победу!

Драко мягко поцеловал Джинни в висок.

— Не такая уж большая цена за счастье моей жены.

Она лучезарно ему улыбнулась, затем в ее глазах заплясали озорные огоньки.

— Когда я закончу читать письмо, думаю, нам стоит немного отлучиться, чтобы вздремнуть, — прошептала она.

— В ближайшем будущем я готов жертвовать большие суммы галлеонов, — вмиг утратив надменный вид, горячо согласился Драко.

Джинни всегда поражало то, что спустя восемь лет брака, после рождения троих детей, Драко желал ее с прежней силой. Хотя, с другой стороны, покалывание кожи каждый раз, когда он приближался к ней, лишний раз доказывало, что физическое влечение связывало их теснее брачных уз. Чтобы не потащить Драко в дом сию же минуту, Джинни вернулась к чтению письма.

«Завершение этой миссии если и не устранит весь ущерб, нанесенный моим отцом, то хотя бы значительно его уменьшит. Вы с Драко являетесь прямым доказательством того, что причиненные войной разрушения восстановлены, и зародившееся новое поколение волшебников может заставить и заставит своих предков краснеть от стыда, когда дело коснется терпимости, великодушия и взаимодействия (спроси, если хочешь, у Драко. А если он притворится, что не понимает, о чем я говорю, напомни ему о пожертвовании в размере одного миллиона галлеонов и не позволь ему разыгрывать из себя невинность).

Иза Меропа Уммайад»

По щеке Джинни скатилась большая слеза, пока она читала напутственные слова Изы. Она знала, конечно, что они с Изой еще увидятся, но мысль о том, что им больше не придется общаться изо дня в день, стала настоящим ударом. Подняв взгляд, она увидела, что Драко пристально за ней наблюдает.

— Она ушла, — угрюмо прошептала Джинни.

— Я знал, что это когда-нибудь случится.

— Она заботилась о нас.

— Почему ты думаешь, что мы все еще нуждаемся в заботе? — удивленно спросил он. — Ну, кроме случаев, когда ты занимаешься политической деятельностью в РВС.

Вспыхнув, Джинни поцеловала его. Потом оглянулась на играющих детей, к которым присоединились Лео, Лорелей и Фаолан. Рядом с ними стояла Тонкс, наблюдая, как вечный ребенок Блейз, не обращая внимания на свирепые взгляды своего сына, помогает Навсикае строить песчаную крепость. Близнецы объединились с Фаоланом и Лорелей и лепили снаряды из влажного песка для форта несколько футов поодаль.

— Валериан, я видела, как ты спрятал в один из снарядов камень! — внезапно крикнула Джинни. — Немедленно вынь, или будешь отвечать передо мной!

Светловолосый стратег покорно подчинился.

— Три против четверых — нечестно, — заметил Драко.

— С каких это пор тебя волнует честность? — поинтересовалась Джинни.

— С тех пор, как моя дочь оказалась на проигрывающей стороне.

— Но им поможет Блейз.

— Нет, если Сули решит по-своему. Посмотри на него! Разве не видно, что он хочет защищать Навсикаю сам. — Лицо Драко стало серьезным. — По-моему, нам стоит с ним поговорить.

— Не смеши меня, — ухмыльнулась Джинни. — Ему всего лишь семь лет. Кроме того, -заговорщически добавила она, — я, возможно, знаю, кто бы мог сравнить счет.

Драко вопросительно поднял бровь.

— Он, — Джинни указала на свой живот.

Драко посмотрел на нее с удивлением, а затем с таким восторженным потрясением, что у нее захватило дух.

— Он? — прошептал Драко.

Джинни кивнула, чувствуя, как внутри у нее закипает радость. Драко бережно обхватил ладонями лицо Джинни — каждый раз, когда она была беременна, он обращался с ней словно с хрусталем — и поцеловал ее с бесконечной нежностью.

— Закажите себе номер! — крикнул Блейз, подходя к Шехзин, чтобы обнять ее, но та тут же велела ему ополоснуться, заметив, что он весь в песке и водорослях.

Засмеявшись, Джинни спряталась в объятьях Драко. С гордостью, с надеждой, радостью, они наблюдали за своими детьми, бегающими по пляжу под тропическим солнцем и бросающими друг в друга песчаные снаряды. И безмолвно молились, чтобы невинные песчаные снаряды никогда не превратились в заклятия, и чтобы капли моря не сменились солеными дорожками слез. Слушая доносящиеся с побережья радостные крики детей, Драко и Джинни верили, что однажды волшебный мир вновь возродится из пепла, став идеальной средой для уже состоявшегося счастья и неизмеримой удачи семьи Малфоев.