Хроники Лисьего племени (гет)

Прошу прощения за долгое отсутствие. Так как времени катастрофически мало для занятия своим любим хобби, все последующие главы не бечены, и, увы, могут содержать большое количество ошибок. Т_Т

* * *

Гарри вошёл в гостиную и упал на диван рядом с Роном. После разговора с Дамблдором, а, самое главное, после Паркинсон он чувствовал себя выжатым, как лимон. Хотелось отвлечься и просто поваляться на диване, занимаясь ничегонеделаньем. Рон листал журнал, пока вдруг не начал странно принюхиваться. Гарри нахмурился, не понимая в чем причина. Быстрая смена эмоций на лице друга менялась в худшую сторону.

— Чем от тебя пахнет? — спросил Рон. Выражение его лица было до неприличия серьёзным и обеспокоенным. Гарри понюхал свою рубашку. От него пахло Белой Лисой. Нет, не так. От него буквально несло чужой лисиной шерстью. И Рон сразу почувствовал, что этот запах не принадлежит родному племени друга.

— Чёрт! — чертыхнулся Гарри, вскакивая с места. Если кто-то из его друзей почувствует, что он где-то тёрся с Белой Лисой, ему предстоит долгий и неприятный разговор. И это, мягко говоря. Меррайн да и остальные, скорее всего, разочаруются в нём, ведь Рон рассказывал какие напряжённые отношения между Белыми и Красными Лисами. Гарри вдруг понял, чего добивалась Паркинсон. Она хотела поссорить его с друзьями, а он, как дурак, повёлся. Полный идиот.

Гарри пулей влетел в комнату, стягивая с себя мантию и рубашку. Рон, который последовал за Поттером, остановился в дверях, и, скрестив руки на груди, наблюдал, как Гарри путается в рукавах.

— Что всё это значит? — Уизли был невероятно серьёзен и даже сердит.

— Ничего, Рон, — раздраженно ответил Гарри, пытаясь застегнуть пуговицу на манжете. — Такого больше не повторится. И я тебя прошу, не говори Меррайн, что… В общем ты понял.

— Гарри, ты мне друг, и я в любом случае на твоей стороне, но объясни, что произошло и почему от тебя пахнет… так, — Рон скривился, бросив взгляд на мятую рубашку, неряшливо брошенную на кровати.

Гарри сел на кровати. В голове только сейчас стало проясняться. Он целовался с Паркинсон. Не просто с какой-то слизеринкой, а с Панси Паркинсон, которая в своё время сохла по Малфою. Возможно, они даже встречались и… целовались. От осознания этого Поттера передёрнуло. Хотя, стоя с ней под омелой, он об этом не думал совершенно.

— Не знаю, Рон. Словно помутнение какое-то, — ответил, наконец, Гарри, снимая очки и устало протирая глаза. — Я, когда там с ней стоял, вообще ни чём думать не мог.

— С ней? — Уизли хохотнул, садясь на соседнюю кровать напротив друга. Тут его лицо резко изменилось. — Ты с ней целовался? И как? И, кстати, кто это?

Поттер сокрушённо опустил голову, чувствуя себя невероятно гадко. Происшедшее было похоже на… предательство.

— Да, Рон. Я её поцеловал, если тебя это успокоит, — сердито ответил Гарри, посмотрев на друга.

— Я думал, вы с Меррайн… Все дела, ну, ты меня понимаешь, — замялся Рон.

Гарри покраснел до кончиков волос. Неужели со стороны его общение с Меррайн выглядело именно так?!

— Нет, ты с ума сошёл. Мы просто дружим с ней. Она рассказывает мне об оборотнях. Мы просто общаемся, — попытался оправдаться он, но Ласка сидел с таким лицом, что Гарри понял — доказывать что-либо бесполезно.

— И это никак не объясняет, с чего ты воспылал страстью к оборотню из враждебного племени, — заключил Рон.

— Я же тебе объясняю, что у меня в этот момент, словно помутнение какое-то. Вроде бы я все контролирую и осознаю, но всё равно делаю то, чего бы никогда в жизни не сделал, — покачал головой Гарри, падая на кровать.

Рон встал и прошёл пару раз по комнате. Его шаги едва были слышны. Затем он подошел к кровати Поттера и вытянул зажатую его телом всё ту же многострадальную рубашку.

— Ну и зачем она тебе? — устало спросил Гарри. — Будто моя рубашка сможет тебе чем-то помочь…

— Уже помогла, — ответил Уизли, шутливо бросив её на лицо Лису. Опершись на столбик кровати, и скорчив скорбную мину, он озвучил свой приговор. — Дружище, у меня для тебя плохие вести. Тебя охмурили. Причём провели, словно неразумного щенка.

На лице Гарри сменилась непередаваемая гамма эмоций. И, главной из них бы та, которая выражала желание придушить Рона, если он сейчас же нормально всё не объяснит.

— Считай это Амортенцией для оборотня, — ответил Ласка, смилостивившись над другом и пустившись в объяснения. — Многие зелья волшебников не действуют на оборотней так, как надо. Либо эффект слабый, либо ещё какие-то побочки… Мы обычно используем разные травы, как обычные звери, пускай и звучит это дико. У каждого вида свои заморочки. Волки, например, от аконита слабеют, поэтому на его основе и варят Аконитовое зелье, чтобы облегчить процесс обращения ликантропа. Ну, и много чего ещё. Там всё сложно. Одни травки что-то усиливают, другие ослабляют, третьи лечат… У тебя от рубашки мятой и корицей несёт за милю. Кем бы ни была та Лисица, она очень хорошо разбирается во всех этих эффектах. Проще говоря, она выбрала те запахи, которые бы тебе понравились и привлекли твоё внимание, а также затуманили разум. Вот и вся петрушка, — развёл руками Рон, смотря на Гарри сверху вниз.

— Так или иначе, всё было подстроено, чтобы меня поссорить с Лисами, или ещё чего хуже, вновь развязать вражду между племенами, — сонно ответил Гарри. После пережитого дня он жутко хотел спать.

— Скорее всего, просто кому-нибудь насолить. Ты тесно общаешься с Меррайн. Думаю, у вас обоих достаточно «доброжелателей», — предположил Рон. — Ложись спать. Только душ прими, чтобы от тебя чужой лисой не несло.

— Добрый ты, — буркнул Гарри, всё ещё злясь на себя за свой промах.

* * *

Гарри совсем не ожидал, что к Рождеству у него появится столько проблем. Он ловко научился избегать Паркинсон, хотя от неё по-прежнему исходил тот дурманящий аромат. Предупрежденный Роном, Поттер совершенно точно не собирался заходить в одну ловушку дважды.

Следующей его заботой стала Меррайн. Она выглядела куда более загруженной и грустной, чем была после трагедии с Лианной. Мысль о том, что девушка, возможно, решила в одиночку расследовать нападение, напрягала его. Гарри уже привык, что хватаясь за выяснения обстоятельств какого-либо дела, он выпускал на свободу целый сонм призраков прошлого. Этакий аналог ящика Пандоры. Только все было куда хуже каких-то там болезней. Лианна могла умереть. И не факт, что это последнее нападение. Меррайн была жутко потрясена этим фактом. Едва ли она подозревала, что отправляясь в Хогвартс, окажется втянутой в самый эпицентр бед. А Гарри чувствовал, что не в силах уберечь её от этого. Ни её, ни кого-либо ещё из своих близких друзей.

Третьей и весьма неожиданной проблемой стал его самоконтроль. Да, для Поттера было обычным раздражаться из-за уколов Снейпа, а уж стычки с Малфоем канули в лету. Но из-за внутренних переживаний за свою лисиную семью его нервная система дала сбой. Первый раз Гарри даже не обратил внимания на свое состояние, когда оказался свидетелем скандала между Вик и Малфоем. Хотел он или нет, ему пришлось вмешаться. Уже после Гарри заметил исчезающую с левой руки тёмную шерсть. Это было ужасно. По своей старой привычке он не решился с кем-нибудь делиться этой проблемой, но и пускать на самотёк было опасно. Поттер тщательно следил за своим состоянием. Чуть позже понял, что его трансформация начинается, если он находится рядом с одной из жриц, и, уж что может быть хуже, рядом со всеми троими. Его буквально штормило от переполняющей энергии. Слова Ноктюрн о том, что он защитник жриц, обрели физическое подтверждение. Гарри буквально желал разорвать каждого, кто нёс потенциальную опасность. Особенно, было трудно на тех парах, где они применяли заклинания друг против друга. Например, на ЗоТИ. Постоянное ощущение тревоги сводило с ума. Поттер зарылся в библиотеке, стараясь меньше появляться в больших скоплениях людей. Ныли зубы, невероятно болели пальцы, порой у него даже начиналась судорога из-за сопротивления своей истинной звериной природе. В какой-то мере Гарри ощутил всю палитру чувств, которые испытывал каждое полнолуние Люпин. Жалость к лучшему другу своего отца повысилась во сто крат, когда сам Поттер оказался практически на том же месте. Его состояние, видимо, не осталось незамеченным для некоторых из Лисят. Когда Гарри сидел очередной раз в библиотеке и к нему подсел Мариус, он даже не удивился. С братом-близнецом Меррайн Гарри мало общался. В основном это были короткие приветственные фразы и не более того. Но не в этот раз.

Мариус молча подсел к Поттеру за стол и достал из сумки учебники. Минут двадцать оба юноши молча занимались своими делами, не обращая друг на друга никакого внимания. Гарри, мягко говоря, уже начинало подводить любопытство. Поведение Лиса было не обычным. Наконец, Мариус оторвался от своего эссе и посмотрел на Поттера. Точнее, на его чуть удлинившиеся ногти. Поттер, сообразив в чем дело, сжал руку в кулак, но его движение не осталось незамеченным.

— Зачем ты противишься своему Зверю? — серьёзно и достаточно тихо спросил Фокс. Обычные люди едва ли могли разобрать суть его слов. Их слух был слишком слаб для этого.

— Меррайн сказала, что нам нельзя превращаться в школе, — ответил в таком же тоне Гарри, чувствуя облегчение от того, что разговор на эту болезненную тему, наконец, состоялся хоть с кем-то.

— Выйди за пределы школы и превратись. Я всегда так делаю, — ответил Мариус. Он, кажется, совсем не видел той проблемы, которую видел Гарри.

— Ты не понимаешь. Ты родился с этим. Я — нет, — покачал головой Поттер. — Если что-то пойдет не так, подвергнетесь опасности все вы.

— Ты дурак, поэтом с тобой и происходят все эти неприятные вещи, — процедил Мариус сквозь зубы, заметно раздражаясь. — В среду после отбоя приходи в холл на первом этаже. Если не выпустишь Зверя сейчас, вот тогда ты станешь опасен.

После этого Фокс, ни минуты не задерживаясь, побросал вещи в сумку и ушёл. Гарри посидел ещё пару минут, осмысливая сказанное Мариусом, а после также собрал вещи и вышел из библиотеки. Он бесцельно слонялся по коридорам, не чувствуя ни усталости, ни голода. Удивительная способность его обновленного организма. Заслышав голоса неожиданно рядом с собой, Поттер обернулся и застыл в изумлении. Меррайн и Малфой. Неожиданный тандем. Они о чем-то спорили, точнее, Меррайн что-то весьма возбужденно ему доказывала, положив руку на плечо. Странно было осознавать, что Паркинсон в кой-то веки оказалась права… Перехватив сумку, Гарри ушел незамеченным и весьма в расстроенных чувствах, что не могло не сказаться на его облике. Рука почти полностью деформировалась в лисиную лапу. Вздохнув, Поттер спрятал её в карман мантии. Засев в одном из кабинетов, он почти до самого ужина просидел там в полном одиночестве, собираясь с мыслями. Мариус был прав. Если он не научится контролировать свою звериную природу, дело обернётся весьма нелицеприятными последствиями для всех оборотней без исключения.

* * *

Вечером в среду Гарри буквально считал минуты до встречи с Мариусом. Оставалось догадываться, что задумал лукавый Лис. Юноша целиком и полностью соответствовал своей лисиной природе. Юркий, вёрткий, весёлый и чрезмерно общительный, и эти его постоянные лукавые смешинки в глазах, и шуточки… Тем не менее, Мариус оставался весьма приятным в общении собеседником, хотя Гарри и подозревал, что брат Меррайн относится к тем людям, которые могут в любое время выпустить когти.

Встреча произошла ровно в назначенное время. Юноши незамеченными выскользнули за пределы замка. В темноте оба оборотня чувствовали себя в своей родной среде. Гарри и не думал, что однажды темнота станет таким надежным покровителем. Холодный осенний воздух вызывал мурашки по телу, но Поттер быстро справился с охватившим его легким ознобом. Они долго шли по тропинке вдоль замка.

— Куда мы идем? — все-таки нарушил тишину Гарри.

— Я нашел одно место. Оно не просматривается из замка, — ответил Мариус. — Там мы сможем превратиться.

— Я думал, ты пойдёшь к Запретному лесу, — предположил Гарри.

— Не будь таким наивным, ты не хуже меня знаешь, что там все окрестности, как на ладони. Нас мигом увидят и поймают. Я не хочу терять баллы факультета впустую. Тем более, идти на отработку.

Вновь наступила тишина. Они ушли так далеко, что даже замок вдали уже не казался таким величественно огромным. В месте, куда привел Гарри Мариус, росли небольшие деревья, среди которых можно было легко и быстро затеряться. Когда Мариус начал расстегивать на себе мантию, Поттер опешил.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросил он.

— Раздеваюсь. Разве не видно? — приподняв бровь, ответил вопросом на вопрос Мариус. А затем, закатив глаза, добавил, — Ты же не хочешь порвать свою одежду? Превращения в оборотней всегда сопряжены с такого рода неудобствами. Ты ещё не овладел своей Истинной формой, а я не буду проходить через неё, потому что в таком случае меня почувствует Меррайн. Не хочу лишний раз объясняться с ней по поводу своих отлучек, — объяснил он, расстегивая манжеты на рубашке.

Гарри избавился от мантии и стянул свитер вместе с футболкой через голову, немного запутавшись в рукавах. После этого его и так непослушные волосы стали ещё лохматее. Подумав, Поттер всё-таки решился задать вопрос.

— Не знаешь, Меррайн встречается с кем?

— Почему ты спросил? — Мариус остановился. Он стоял босиком на пожухлой холодной траве, а из одежды на нем остались лишь брюки. Сам Гарри не был так ловок, чувствуя некоторую скованность из-за того, что они находятся ночью в лесу и раздеваются друг перед другом.

— Я видел её на днях с… одним слизеринцем, — замявшись, ответил Гарри.

— С этим белобрысым что ли? Не помню, как его зовут, — беспечно переспросил Мариус, выскальзывая из брюк. Невозможно было понять, холодно ему или нет, но Гарри на всякий случай решил поторопиться с раздеванием. — Она в последнее время постоянно с ним общается. Думаю, это из-за Вик. Она с ним не в ладах.

Гарри потоптался на месте, неожиданно стесняясь собственной наготы. На Мариуса он не смотрел вовсе, упорно рассматривая пейзаж позади Лиса.

— Раз уж ты все. Вспомни свое первое обращение, во всех подробностях. Трансформацию костей и мышц, боль. Вспомни все в мельчайших деталях, — начал свои наставления Мариус. — Когда вспомнишь, превратишься. В лисиной форме мы можем общаться телепатически, так что не волнуйся. Ну, давай…

Гарри закрыл глаза. Очки он тоже снял и бросил в кучу одежды, поэтому едва разбирал окрестности на расстоянии двух шагов. Тело знобило от осеннего холода. Вспомнилась ночь его первого обращения. Тогда он был полностью покрыт шерстью и имел большой пушистый хвост. В лунном свете лисиная шкурка серебрилась, и, кажется, это было самое прекрасное, что он видел в своей жизни. Тогда к нему пришла Ноктюрн…

— Гарри!.. Гарри, ты меня слышишь? — раздался голос Мариуса в голове, а чей-то холодный нос ткнулся в ухо.

Поттер распахнул глаза, шарахнулся в сторону, и, наступив на свой хвост, упал ничком в сухую листву. Перед ним стоял Мариус в своей лисиной форме. В его глазах без труда читалось удивление поведению Гарри.

— Ты превратился. Ты меня слышишь? — вновь раздался в голове голос.

Поттер, наконец, полностью осознал себя в новой форме и неловко поднялся. Почему-то первый раз он не осознавал все трудности передвижения на четырех лапах и управления собственным хвостом.

— Да, слышу, — ответил Гарри, пристально посмотрев на Мариуса, и в ответ услышал полный облегчения выдох.

— Отлично, иди за мной. Тебе нужно освоиться со своими размерами и вообще… — произнес Фокс, разворачиваясь прочь от замка в близлежащий лесок. Поттеру пришлось изрядно поднапрячься, чтобы не отставать от своего спутника.

Вернулись Мариус и Гарри на место, где оставили свои вещи, только с первыми рассветными лучами. И хотя Поттер не чувствовал усталости, подумал, что будет весь день дремать на занятиях. Когда настало время превращения обратно…

— Ну?.. — недовольно фыркнул Мариус, усаживаясь на земле и все ещё оставаясь в своей звериной форме.

— Я не могу, — в голосе Гарри при всем его спокойствии послышались панические нотки.

— Твою мать, Поттер, ты человек. И изначально им был. Так какое, к черту, не могу? — разозлился Мариус.

Поттер закрутился на месте, не зная, что предпринять. Беспокойно сметая хвостом листья, он пытался вспомнить, каково это быть человеком, но за прошедшую ночь воспоминания размылись. Он по-прежнему осознавал, что ему нужно будет днем на учебу, жить, как человек, общаться со всеми на человеческом языке, но Зверь внутри хотел остаться в лесу.

— Поттер, не дури. Я не собираюсь из-за тебя ругаться с сестрой, — рыкнул Фокс, улегшись на траве.

Гарри вспомнил Меррайн, его жрица, которую Ноктюрн наказала защищать. Но ведь он может защищать её и в этой форме?! Или не может… Нет, не может. Люди не понимают звериного языка. Поттер зарычал и выгнулся дугой. Тело прошила судорога.

«Я — человек!» — сказал своей звериной части он и, наконец, смог вернуться к своей человеческой форме. Стоя на коленях в осенней листве, Гарри часто и глубоко дышал через рот, пытаясь заглушить воспоминания о боли, которую он испытал во время превращения.

— Не плохо, совсем не плохо, — хмыкнул Мариус, который тоже уже успел превратиться в человека, и теперь одевался.

— Так… больно! Черт, — выдохнул Поттер, зажмуриваясь и с трудом заставляя свое тело работать.

— Это обычное дело. А ты думал это легко — трансформировать свое тело? — спросил Мариус, подходя к сокурснику. Рывком поставив того на ноги, он вернулся к прерванному занятию.

Гарри жутко штормило, ноги не слушались, а руки дрожали. Одевался он добрых тридцать минут, возвращались они и того дольше. Оказавшись, наконец, в замке, юноша едва не свалился без сил прямо в дверях.

— Даже не смей здесь отключаться, — серьезно произнес Мариус, поддерживая Гарри.

— Нет, я не отключаюсь. Просто устал очень, — ответил он. По лицу градом струился пот.

Фокс проводил Гарри до самой гриффиндорской башни и, убедившись, что тот попал внутрь, ушёл. Поттер на негнущихся ногах добрел до своей комнаты. Все ещё крепко спали. До подъема оставалось недолгих полтора часа, но Гарри уже понял, что ни на какие занятия он сегодня не пойдет. Раздевшись и бросив свою одежду неопрятной кучей на стул, Гарри упал на кровать и, закутавшись в одеяло, мгновенно отключился.

* * *

Поттер проснулся во второй половине дня с невероятной жаждой, голодом и безумно ноющим от боли телом. Вспомнив ночь во всех подробностях, он замученно застонал в подушку.

— Проснулся? — послышалось с соседней кровати.

Гарри с трудом приподнялся на локтях и посмотрел в сторону, откуда раздался голос. На своей кровати лежал Рон, листая спортивный журнал. Не отвлекаясь от чтения, он рукой указал на тумбочку.

— Вода и обезболивающее. Мариус предупредил, что ты сегодня не в состоянии куда-либо идти будешь. Преподавателей я предупредил, что ты заболел и отлеживаешься, — монотонно проговорил Уизли.

— Спасибо, Рон, — ответил Гарри и вновь рухнул головой в подушку. Тело сопротивлялось любому движению.

Собравшись с силами, Поттер сумел сесть на кровати. Стакан с водой держал двумя руками, так как те безбожно дрожали. Проглотив мерзкое на вкус лекарство и запив остатками воды, Гарри, наконец, окончательно проснулся, хоть и чувствовал себя жутко вялым.

— Я в душ, — сказал он зачем-то Рону и, взяв полотенце, ушел в душевую.

Вернувшись, Гарри застал друга в том же положении что и прежде. Разобравшись с вещами и натянув свитер прямо на голое тело, он обессиленно сел на кровать и посмотрел на Рона. Тот, заметив его взгляд, закрыл журнал и тоже сел.

— Мог бы и предупредить, куда свалишь на всю ночь, — обвиняюще произнес Уизли. — Я с утра не смог тебя добудиться, а твои вещи все в земле и листве. Если бы Мариус меня не предупредил перед завтраком, я бы не знал что и думать.

— Прости, Рон, — устало произнес Гарри. — Не думал, что все так получится. Первый раз я не чувствовал себя таким выжатым.

— Первый раз — он особенный. Никто не чувствует боли в этот момент. Лично я находился в состоянии эйфории, когда принял свою звериную форму, — хмыкнул Рон, делясь впечатлениями.

Гарри тряхнул головой, все ещё не в состоянии прийти в себя. То, что произошло ночью, пугало. Он не хотел превращаться назад в человека. Зверь едва не подавил его человеческую природу.

— Это всегда так… больно? — подавленно спросил Поттер, подняв глаза на друга. Впервые в жизни он увидел искреннее сочувствие во взгляде Рона.

— Всегда. И если ты не заметил, это постоянная борьба со своей звериной половиной, — грустно ответил Ласка, но тут же улыбнулся. — Не расклеивайся раньше времени. Потом привыкнешь.

— Утром, когда мы собирались возвращаться в замок, я не смог сразу превратиться. Я хотел остаться Лисом, хотел остаться в лесу… Навсегда, — медленно произнося слова, рассказал Гарри, упав спиной на скомканное одеяло и рассматривая бордовый полог над кроватью. — Жизнь в зверином обличье казалась такой простой и понятной…

— Эй, — протянул Рон. Он встал с кровати, матрас мягко спружинил, и подошел к другу. — Даже не думай отказываться от своей человеческой природы, Гарри. Ты был рожден человеком. Я не мастер говорить долгие и вдохновенные фразы, но я хочу, чтобы ты понял и осознал ценность своей человеческой половины. Не смей подчиняться Зверю, иначе он тебя поглотит и уничтожит.

Гарри сел и посмотрел на Рона. Он никогда не видел младшего Уизли настолько серьезным. Но с другой стороны, Поттеру не раз говорили о ценности сохранения сознания в звериной форме. Теперь, когда он прошел через это, то в полной мере понял сущность всех этих слов.

— Я понял, Рон. Буду осторожен, — с вялой улыбкой ответил другу Гарри, но тот по-прежнему остался серьезен.