Негласный обмен (джен)

Дорога заняла весь остаток этого бесконечно длинного ужасного дня да следующий день, с остановкой в крохотном не очень чистом постоялом дворе на ночь. Моё плечо сначала онемело и как будто бы не болело, но ближе к вечеру начало противно ныть медленно растекающейся и отдающейся в кончики пальцев болью.

Мы с Миндль почти не разговаривали, только перемолвились парой фраз насчёт маршрута за всё время пути до Ноктэма. Не до разговоров нам обеим было, да и ей на самом деле тяжелее, чем мне, так что я виновато замалчивала, когда боль возобновлялась. Плечо заживёт, а родственники Миндль — не оживут, потому жаловаться было стыдно. И одиноко без семьи.

— Как думаешь, Нисса в порядке? — впервые заговорила я о чём-то постороннем под следующий вечер, когда мы уже бродили по улицам, выискивая ночлег.

Миндль, оказывается, раньше здесь была, причём одна. Смелая, с уважением подумалось мне. Ноктэм выглядел мирным, но дорога-то опасная, мимо леса, да и далековато. Но Миндль не была ни домоседкой, как та же Нисса, ни трусихой, как я.

Отсутствие знаний о том, что же произошло с Ниссой, с одной стороны, усыпляло бдительность и давало шанс верить, что всё в порядке, ведь она не могла пострадать, ну просто не могла, а с другой — открывало слишком большой простор страху и навязчивым тревожным мыслям. Вера в лучшее побеждала, поскольку об обратном исходе было думать невыносимо, но понимание, что причиной было именно моё нежелание признавать плохое, заставляло вновь и вновь прокручивать жуткие сценарии. Хотя сердце упорно уверяло в том, что они нереализуемы. Впрочем, оно и произошедшее с Даином продолжало отрицать.

Ведь я по-прежнему звала подменыша исключительно именем брата.

Миндль вздохнула:

— Не знаю.

— Думаю, да, — помолчав, продолжила Миндль, но в голосе её веры совсем не слышалось.

Я невольно стиснула звёздочку амулета, молясь на лучшее, и вновь замолкла.

В итоге мы всё-таки набрели на довольно прилично выглядящий постоялый двор. Я просто озиралась по сторонам, изучая обстановку и избегая чужих взглядов, пока Миндль договаривалась о комнате.

На первый взгляд — даже уютно, лучше, чем в нашей деревне. Владелицей была немолодая женщина, лично встречавшая гостей, и, как я услышала, сразу же угадала, что мы из Силвиса, предполагая, правда, что мы бежим как можно дальше от фейри, а не людей. Миндль не стала отрицать, а мне это не очень понравилось. Не ожидала, что новости уже так разлетелись.

В зале было уже полутемно, кроме нас и хозяйки, здесь сидели за чуть покосившимся столом ещё двое постояльцев, которые, оторвавшись от разговора, глазели на меня, и я старательно делала вид, что не обращаю на них внимания и вовсе не тревожусь. Для верности даже повернулась к ним спиной, смотря в тёмное окно, обрамлённое милыми кружевными занавесками. Почему-то именно эти занавески меня и успокоили.

На самом деле, у охотников и без меня с Даином забот полон рот, ведь округа буквально кишит фейри, больше им делать нечего, как за двумя беглецами гоняться по всему Лучидуму, когда рядом есть точно враждебные создания. Ведь за нами ничего такого страшного не числится. Я и вовсе ничего не знала, а Даин… Не верилось, что он когда-то раньше причинял зло людям. Даже воспоминание о том случае с ребятами ничего не доказывало, ведь он защищал меня, а Исси и другие по-прежнему живы. По сути, всё, что было доказано — выстрел в руку, но, если бы он хотел навредить, следовало признать, он выстрелил бы совсем не туда. Уж в чём, а в меткости ему не занимать, мама всегда его как лучника нахваливала.

(Он мог убить настоящего Даина, мучительно всплывала вновь и вновь мысль, старательно отодвигаемая на задворки разума.)

Проблемой было то, что нас действительно в Силвисе как будто не особо жаловали, хоть и не нападали давно уже публично, а поводов для этого было много. Мама-иностранка с гордым нравом, сестрёнка с сильным по местным меркам магическим даром, Даин с его отсутствием речи и частым уходом в себя, я, которая просто никакая. Наша одна на двоих внешность, всеми признаками выдающая чужеземную кровь. Хорошее, но натянутое отношение к папе, который вроде бы тоже ничем не выделялся и просто хотел мирной жизни, но женился на иностранке и так же, как и мама, закрывал глаза на все странности Даина, за которые в другой семье его могли бы начать подозревать куда раньше.

Перебирая все эти факты, я поняла, что совершенно не удивлена, что жители Силвиса так легко от нас отказались. Когда живёшь бок о бок с могущественной силой, несущей лишь вред, любое отклонение от нормы кажется потенциально опасным. А когда эта сила ещё и уничтожила значительную часть родных людей — лучше перебдеть, чем позволить этому повториться.

А эта история с маминым братом… Она никогда раньше про него не говорила, но это сильно объясняло, почему она так яро защищала все странности Даина.

— На втором этаже комната, — объявила Миндль, возвращаясь и продемонстрировав ключи. — На еду мы опоздали, ну ладно. Ты не голодна?

Я помотала головой и послушно последовала за Миндль по скрипучей лестнице. Все равно кусок в горло б не полез. Плечо уже почти привычно кольнуло болью, когда я ухватилась за перила, споткнувшись от усталости.

— Я тут подумала… — неуверенно заговорила я, пока Миндль возилась с заедающим замком, ключ в который входил и проворачивался крайне неохотно. — Подумала… Поняла, что в Силвисе мне места, кажется, больше нет, — нехотя признала вслух.

Миндль, как всегда, помедлила перед ответом, тщательно взвешивая слова:

— Понимаю. Я всегда себя так чувствовала, не считая твоего общества, — пожав плечами, сообщила она, глядя на меня почти растерянно. — Правда, никогда не думала, что с тобой тоже так может получиться. Ты такая… домашняя. Ты как раз Силвису подходила, а он тебе — нет.

Я в ответ промолчала, осмысливая её слова.

Иногда начитанная Миндль могла изъясняться чересчур вычурно и мудрёно, но, возможно, она была права.

— И маме он подходил. Рядом с бабушкой она прямо расцвела заново, поэтому я и пыталась привыкнуть. Так что про меня сейчас не думай, — внезапно заверила она. — А то ты так смотришь… Для меня дела — лучший способ отвлечься. Тем более, даже похорон не получилось.

Я смущённо отвела взгляд, глянув в конец коридора, направо. В этот миг замок наконец-то щёлкнул, впуская нас в крошечную комнатку, зато с двумя отдельными кроватями.

Сон пришёл ко мне на удивление быстро, несмотря на множество тревожных мыслей и боль после смены повязки, но осознала я это, разумеется, лишь на утро, когда солнечные лучи резанули по векам.

— Ма… — пробормотала я по привычке, но опомнилась, прикрыл глаза ладонью и скосила их на вторую кровать. Миндль в комнате уже не было.

Куда она делась? Возможно, я переспала, и она ушла искать завтрак или разведывать обстановку.

Я нехотя села, поморщившись от боли. Надежда, что сон исцелит рану, испарилась. Царапины вели себя так, как будто были полноценными ранениями, а не просто следами от когтей. Хотя меня же не домашняя зверюшка оцарапала… Не знаю, чего я ждала.

Запасной комплект одежды оказался очень кстати, вчерашний наряд требовалось как минимум хорошенько постирать. Дорожная пыль крепко осела не только на ткани, но и ощущалась на коже, да и запахи от пота до лесных ароматов… Надо узнать, можно ли здесь где-то хотя бы помыться.

Миндль вернулась в момент, когда я уже на всякий случай сменила повязку (надо ещё купить, бинты почти кончились, много-то с собой не брали) и почти закончила одеваться, пояс завязывала.

— Завтрак тут есть, но не внушает доверия, — объявила она, переведя взгляд с меня на окно. — Я бы лучше ещё немножечко поголодала и закупилась на местном рынке, небось ещё и дешевле будет.

Я, затягивая бант, чуть запоздало кивнула. Почему бы и нет. Заодно городок посмотрим — я в первый раз, поскольку вчера ничего толком не разглядела.

Деньги Миндль взяла себе, мне было боязно, ещё вытащат, а с меня станется даже не заметить, однажды уже обворовывали.

Вся моя жизнь — множество таких вот мелких страхов, которые ещё и имеют склонность сбываться, в чём я в последние дни только убедилась лишний раз.

Город уже давно проснулся и был шумен и многолюден, больше, чем Силвис и даже чем наш соседний город. Очутившись в толпе, я порадовалась, что Миндль согласилась хранить деньги у себя. Я бы уже умерла от ответственности и не смогла бы расслабиться ни на минуту, обокрасть в такой гуще людей — раз плюнуть. Да и самой потеряться страшно, если отстану, дорогу запомнить не получилось.

Ярмарка, поняла я, разглядев цветастые украшения и каких-то бродячих актёров. Возможно, в обычный день людей здесь всё же поменьше, хотя у нас и в праздники не было так шумно.

У людей праздник, а у нас в Силвисе — братская могила. Живот скрутило, кажется, уже не от голода.

Картина того пронзённого ветвями человека вновь стала перед глазами, и я остановилась, зажав рот ладонью и пытаясь побороть тошноту.

Кто-то врезал локтем мне в бок, и я сдавленно охнула, но немного вернулась к реальности.

— Миндль, — испуганно позвала я, поняв, что отстала, и кинулась вперёд, но путь преградила невовремя остановившаяся повозка с какими-то товарами, поднявшая целую тучу пыли.

— Не путайся под ногами, — сердито рыкнул на закашлявшуюся меня какой-то торговец, выругавшись, и я поспешно отскочила в сторону и, спохватившись, чуть ли не бегом обошла внезапное препятствие.

Даже дыхание затаила — чтобы хоть пыли не надышаться.

Миндль, растерянно озиравшаяся по сторонам, стояла спиной ко мне — я первым делом узнала тонкий светлый хвостик и коричневую курточку.

— Я тут, — позвала я, хоть и сразу поняла, что зов просто утонул в общем шуме, потому смолкла и поспешила к ней.

Голова кружилась — возможно, от недавнего прилива страшных воспоминаний, а может, от голода, хотя по булочке из местной пекарни мы скушать уже успели.

— Я тут, — повторила я, уже ухватившись за рукав подруги.

— Ну ты меня напугала, — облегчённо выдохнула Миндль и поправила очки. — Мне кажется, дальше должно быть спокойнее, здесь просто цирк рядом, как я услышала. Неудачно мы попали, — поджала она губы, глянув поверх моей головы.

— Д-да, — виновато выдала из себя я, прижав ладонь к плечу.

Так вот откуда актёры. А плечо всё-таки ноет. И головокружение это… Надо ещё немного потерпеть, либо опять само пройдёт, либо до возвращения в комнатку.

Этой мыслью я утешала себя, пока Миндль, когда мы всё-таки сумели выбраться из толпы, немного оживала, с интересом разглядывая город — её особенно интересовали не достопримечательности или обычные торговые лавочки, а всякие эти её механические штуки, в которых я ничего не смыслила, но мне было стыдно нытьём отрывать её от хоть какой-то радости за последние дни, потому я молча кивала на предложения глянуть ту или иную вещь.

Но, когда Миндль задумчиво застыла у витрины часового, вроде, магазина, у моего тела были как будто бы свои планы — потому, когда в глазах вдруг потемнело и накатила слабость, я сумела лишь сдавленно охнуть и успеть прислониться к ближайшей стене, не разбирая, что же вскрикнула Миндль.