Негласный обмен (джен)

Лилит пора было признать, что она заблудилась, но ей не хотелось думать, что её положение даже сейчас — хуже некуда.

Последние месяцы полностью разрушили её прошлую жизнь. Нелюбимого мужа убили на её глазах, сама она уцелела чудом, похоронила брата с его женой, а после обратилась в бегство, пока революция, беспощадно переламывая жизнь и уклад в стране, не добила и её, как представительницу одного из древнейших аристократических родов.

Лилит никогда не верила, что у восставших что-то выйдет — но они сделали своё дело, и теперь она лишь беженка в незнакомой стране, а не маркиза или младшая дочь графини.

В незнакомой, почти дикой, по сравнению с её родиной, стране. В которой она сумела заблудиться в лесу, испугавшись подозрительного вида компании на дороге.

Всего, по ощущениям, час назад ей уже пришлось в одиночку отбиваться от странной полуптицы-полуженщины. Это место кишело нелюдьми. Безопаснее было бы бежать в Чудиин, но для этого пришлось бы искать безопасный путь через всю страну, а потом ещё и способ перебраться через горы — вариант не для её положения.

— Моя дорогая, это не обсуждается, — брат с обманчиво ласковой улыбкой глянул на неё поверх бокала.

Они едва сняли траур, похоронив второго брата, а он уже устроил собственную свадьбу и подобрал вариант для неё, чтобы спровадить с глаз долой.

Лилит прекрасно понимала, что станет очередной разменной монетой в его планах, но надеялась, что он даст ей хотя бы отгоревать.

— Дай хоть полгода…

— Три месяца. Через три ты уже займёшь своё новое место, — лениво пожал плечами брат.

Жених старше её раза в два, и Лилит видела его лишь мельком на приёмах, а ей совсем недавно исполнилось шестнадцать. Совершеннолетие.

— Что ж так неймётся? — не выдержала она. — Денег мало стало? Компенсацию маленькую выплатили?

— Восточный порт. Он мне нужен, — даже честно ответил брат.

… так она и стала платой за контроль над тем портом, благодаря близости которого, возможно, всё ещё жива. Кто ж знает теперь, повезло ей тогда или нет.

Что будет, когда она выйдет наконец к людям? Лилит уже минула несколько поселений, но так и не знала, как и куда прибиться. Умений и знаний-то у неё прилично, но что может пригодиться в чужой стране, она понятия не имела.

Лилит вздохнула и магией отпихнула очередную ветку, едва не оцарапавшую ей лицо. На самом деле, если верить слухам об этих лесах, то ей как-то везло. Всего одна нелюдь — в стране, где они занимают большую часть населения, где леса по-прежнему являются их территорией.

Но людей, после пережитого, она боялась больше.

Потому, увидев парнишку с ножом, напала на него первой, действуя уже почти инстинктивно — слишком часто приходилось защищаться в последнее время и вид оружия вызвал привычную реакцию.

— Я ягоды собирал, — несчастно оповестил юноша, когда на него напал по её приказу ближайший куст. С, видимо, ягодами — Лилит бы в этих мохнатых жутких шарах на толстенных ветках ягоды бы не признала.

Речь звучала несколько непривычно, но понятно. Чуть другое произношение, немного иные слова, но схожестей хватало для понимания.

Юноша оказался приятным, о революции на её родине слыхать не слыхал и жил в деревне, находившейся буквально в двух шагах от места, где они пересеклись.

А ещё сообщил ей, что хорошие маги здесь на вес золота. Лилит по меркам своей страны владела магией весьма средне, но местные не особо ей пользовались по жизни, потому, как она вскоре выяснила, магов здесь и боялись, и уважали. Первое — больше.

Так она и осталась здесь, в Силвисе, сначала кое-как перебиваясь с помощью своих скудных навыков, потом, хоть и с сомнением, не уверенная, что способна ещё к кому-то привязаться, приняла предложение Фаелана, того парнишки с ножом, и вскоре родила девочку, а ещё через полтора года — мальчика.

А ещё через год — поняла, что что-то изменилось.

Но не сумела понять, что.

Лунный свет заливал комнату, словно проходя насквозь через два тонких длинных силуэта у детской кроватки, высвечивал детское лицо. Спящий малыш даже не поморщился, когда существо подняло его цепкими руками и прижало к себе.

«Их двое. Ты не говорил, что их двое».

«Неважно. Больше достанется», — почти оправдание.

Вздох, и первый, помедлив, всё же подложил в кроватку замену.

«Кабы нам это не аукнулось».

«Лес всех сравняет».

«Лес», — эхом.

Два силуэта синхронно, одним движением, выпрыгнули в окно — но теперь с новой поклажей, — и скрылись в темноте, сливаясь с деревьями, не став проверять, всё ли вышло, доверяясь инстинктам.

Тишину дома пронзил детский крик.

* * *

Люди.

Люди идут — и лес кричит, птицами, сломанными ветвями, спугнувшимися животными.

Она слышит этот крик, мчась через лес, пытаясь увести — бесполезно, уже слишком поздно, они нашли их дом, небывалое событие, никогда лесной народ не удавалось выжить со своего места.

Бежит — она здесь своя, она часть леса, она может проникнуть в любой уголок, но не должна, если хочет дать возможность скрыться хоть кому-то, пока люди не поняли, что остались живые, кроме неё, пока она ещё их слышит.

Деревья послушно расступаются, смыкаясь перед преследователями.

Охота. Они называют это охотой. Она — добыча.

Та, кто всю жизнь сама водила за нос других, завлекая, стала лишь добычей.

Вскакивая на возвышение, легко цепляясь за корни, пронизывающие здесь всё, кричит — без слов, понятных человеческому уху, отчаянно.

И встречаясь взглядом с одним из них — копирует его ухмылку почти неосознанно, въевшимся навыком, начиная изменяться, но тот выпускает стрелу раньше.

И в этот момент голоса вокруг пропадают, и, слыша их последние обрывки, она смеётся, смех сначала звучит вполне по-людски, но, когда её перехватывают за волосы, сливается со звуками леса, гармонично ложась в природную мелодию, заставляя своих убийц вздрогнуть.

Она почти счастлива, умирая здесь.

— Н-но вы уже в-взяли деньги, — пролепетала я, комкая пальцами лямку сумки.

— Не неси чепухи, девочка, — торговец, едва отложив пару яблок, деланно медленно возвращал их на место на прилавке.

— Но я уже д-дала… — слова приходилось выталкивать, они застревали в горле, подавляемые сомнениями — может, действительно не заплатила? Но ведь я держала монеты в руке, а теперь их нет, и на земле нет. Может, я их и не достала? А вдруг я задумалась, забыла дать и оттого нечаянно, но лгу? Он так уверенно говорит.

Со спины кто-то подошёл, замерев как моя тень, и ладонь Даина опустилась на прилавок — он не вышел вперёд, будто прикрывая мою спину, но я почти чувствовала, как выразительно он смотрел на торговца поверх меня.

Даин весьма высокий, выше меня и большинства наших знакомых, и умеет правильно смотреть.

— А… Ну да, вот они, — торговец нехотя положил на прилвок всё-таки оплаченные (я не придумала! мне не показалось!) четыре яблока. — Могла бы просто сказать.

— Н-но я ска…

Даин сгрёб яблоки с прилавка и закинул в свою сумку, подхватил меня под руку и повёл дальше, остановившись лишь через полминуты в теньке.

Я не умею отстаивать себя — не умею защищаться, постоянно попадаю в такие проблемы. Ирония в том, что, как бы плохо я ни взаимодействовала с людьми, на самом деле, Даин делает это ещё хуже, если рядом нет меня или Эдельвейс. Обычно он просто уходит в себя, но главное…

Даин подёргал меня за рукав, привлекая внимание, и указал пальцем в мою сторону.

«Тебе…»

«…что-то…»

«…нужно?»

…он в принципе не разговаривает. Совсем. Ни словечка.

— Н-нет, — я чересчур сильно помотала головой. — Это в-всё, — от испытанного стресса речь никак не желала звучать спокойно, и слова всё ещё не хотели вылетать.

Даин удовлетворённо кивнул и направился дальше, потянув меня за собой.

Я старшая: мне двадцать, Даину недавно исполнилось девятнадцать, а Эдельвейс и вовсе всего девять. Но при этом это я среди нас троих самая беспомощная. Даин отличный охотник и художник, Эдельвейс потенциальная магиня — она уже учится у какой-то отшельницы, и родители отпускали её без особых сомнений, а я без проблем не могу даже на базаре в ближайшем городе закупиться и вообще людей боюсь.

Чисто как в сказках, где младшие талантливые и умницы, а старшие сплошные дураки.

Для полного счастья я чуть не улетела прямо в лужу, споткнувшись о выемку от следа колеса, и Даин весьма ловко среагировал, подхватив меня под руки.

Он очень быстрый — не зря самый лучший молодой охотник в нашей деревне. А ещё он почти идеальный брат, ну, когда не уходит в себя. Вон Миндль и Исси постоянно грызутся как гарпии с кентаврами за добычу, а Нисса очень устаёт от того, что ей приходится следить за своими младшими, а у меня никаких таких проблем нет. Даин ещё и умудряется обо мне заботиться как сейчас.

Куда способнее и более полезный. Хотя Даин выглядит в точности, как я, но, возможно, это я — всего лишь копия.

— Извини, — пискнула я, становясь на ноги более уверенно. Даин скорчил рожицу и махнул рукой, мол, ладно.

Тем более, его любимый магазин был уже рядом.

Я хотела постоять снаружи, но брат (видимо, от греха подальше) затащил меня внутрь и протянул продавцу список нужных вещей, и я неловко стояла у двери, глядя, как тот показывает брату необходимые краски, кисти и всё такое, неугомонно болтая, совершенно не смущаемый тем, что Даин только молча кивает. Да и Даин был здесь частым гостем, просто обычно он бывает здесь или один, или с отцом. Всё-таки я стараюсь никого не напрягать и ходить за нужными вещами и продуктами сама, потому совместные походы не так уж и часты.

— Юная леди будет что-то брать? — любезно поинтересовался продавец, и я, не ожидавшая обращения ко мне, замерла в полурастерянности, полуиспуге.

— Н-не… — проглотила я окончание и заодно вежливую благодарность за интерес, которую следовало бы выразить.

Даин бегло окинул меня взглядом и показал на что-то на полках с товаром, и они вроде бы забыли обо мне, дав облегчённо выдохнуть.

Даин расплатился и устремился к выходу, на крыльце уже остановившись и подвязав одну из моих косичек синей лентой, завязав её бантом.

— Спасибо, — растерялась я от внезапного подарка.

Даин периодически радовал меня такими мелочами, а вот отвечать ему выходило туго. Не умею выбирать стоящие подарки, хотя он всегда делал вид, что благодарен.

— Под ц-цвет глаз, что ли? — хихикнула я, пытаясь скрыть свою неловкость, и Даин неопределённо повёл плечом. — Мы домой?

«Подожди», — останавливающий жест рукой.

Я и не торопилась, все равно планов на сегодня не было. Вот завтра мы планировали встретиться с девочками и отдохнуть вместе. Может, куда-нибудь сходить.

Даин, казалось, про меня забыл — просто шёл вперёд, не оглядываясь по сторонам, быстрыми широкими шагами. Я чуть не начала отставать, но за руку браться не решилась — он не любил, когда его кто-то резко касался и выдёргивал обратно в окружающий мир. Взгляд Даина бессмысленно скользил по дороге, не особо останавливаясь на чём-либо, но с пути брат явно не сбился.

В какой-то момент я подумала, что он передумал или отвлёкся и пошёл обычным путём к дороге, по которой нам требовалось идти домой, в нашу деревню, Силвис, из города. Так Даин, казалось, и поступил: мы пересекли большую дорогу и пошли по тропинке через лес.

Тропинка тут довольно узкая, но утоптанная многими поколениями. Поговаривали, что нормальную дорогу проложить здесь мешает сам лес, вот и обходимся малым, поэтому мне всегда было страшно здесь ходить, даже с мамой или Даином.

Даин через какое-то время, когда уже я сама забыла о его странном приказе, вдруг резко свернул с дороги, направившись напрямик сквозь буйную растительность.

— Даин, погоди! — я подхватила юбку и, вздрогнув, ринулась за ним. Резко остаться одной внезапно показалось более страшным вариантом, чем лезть демон знает куда. Или хуже и приземлёнее — лесной народ знает куда.

Поговаривали, конечно, что всех фейри отсюда выгнали, но никто в это до конца не верил. В городах полно нелюдей, а уж леса-то — по-прежнему их территория!

— Ну подожди-и…

Что-то схватило меня за юбку, и я заверещала так, что если в километре от нас кто-то был, то сейчас они все явно прибегут сюда и нас съедят.

Ветка. Это всего лишь слишком низко растущая ветка.

От паники я не сразу поняла, что Даин вернулся, отцепил кусок ткани от ветки, даже не порвав, и вздохнул.

— Ты куда? — я не выдержала и вцепилась в рукав его куртки. Не любишь, чтоб тебя хватали, не люби и сестёр пугать!

Даин свободной рукой двумя пальцами показал на глаза и обратно в чащу. Смотрит… или следит.

«Подождёшь?» — в этот раз вопрос обозначил приподнятыми бровями.

— Н-нет, я тут одна не останусь, — я ещё сильнее вцепилась в рукав, не зная, что меня так напугало, кроме внезапности его действий. И инстинктивного человеческого страха пред лесом.

Даин пожал плечами и не стал продолжать уговаривать, только подцепил поудобнее под локоть и отодвинул ветви с нашего пути. Сам он и тут умудрялся быть почти идеальным, ни обо что не цепляясь и не спотыкаясь. Правда, опыт посещения леса у него куда богаче и шире. Хотя меня тоже пытались брать на охоту, и я даже не спугнула добычу… Просто добыча спугнула меня. А мама и Даин потом бегали и искали, куда же я запропастилась.

Заросли внезапно кончились, выпустив нас на идеально круглую поляну.

— Ого, — протянула я, не знавшая и не предполагавшая, что совсем рядом такое место есть. — Мне кажется, тут что-то было.

Даин пожал плечами и, отпустив мою руку, прошёл чуть дальше, я преданной тенью семенила следом, остановившись лишь одновременно с ним.

Брат огляделся по сторонам, а потом остановил взгляд на земле, вновь пожал плечами, будто кому-то отвечая, и обернулся ко мне — с виноватой улыбкой.

«Идём».

— А… да, — поспешно закивала я, чувствуя некоторое облегчение, когда мы вернулись на тропинку.

* * *

— Ми-и-ндль, — притворно угрожающе протянула Нисса, скрестив руки за спиной, и я подалась чуть вперёд, впрочем, оставаясь частично скрытой её пышными кудряшками.

— Секунду, — не оборачиваясь, отозвалась Миндль, не отвлекаясь от работы — с колесом телеги она возилась все те десять минут, которые мы её ждали. — Никто ж за меня не доделает…

Ждать её пришлось ещё минут пять: пока она закончила, отряхнулась от пыли и чуть распустила пучок — заколотые светлые волосы упали на спину тонким хвостиком, освобождаясь от плена.

— Я всё, — деловито объявила она, протирая очки о подол длинной рубашки.

— А раньше или позже нельзя было этим заняться, — скривила обиженную гримасу Нисса.

— Нет, никто за меня не сделает, — всё так же невозмутимо повторила Миндль. — Красивая ленточка, — кивнула мне.

— Спасибо, — я встряла между ними, подхватив под руки — Миндль была выше на полголовы, а Нисса, напротив, на столько же ниже. Забавная последовательность. — Н-ну-ну, ладно, идём, — прощебетала я.

Нисса, как и я, родилась и выросла здесь, в этой деревне, почти никогда её не покидая. Миндль — горожанка, переехавшая сюда лишь года полтора назад из-за семейных проблем вместе с матерью. Нисса единственная, с кем, кроме семьи, я общалась с самого детства, но для неё я себя чувствовала одной из многих. Миндль была той, кого привела в нашу крошечную компанию именно я, зацепившись за неё именно из-за того, что она держалась ото всех особняком, стеснённо. Из-за этого с Миндль общаться было легче.

— Поесть зайдём? — предложила я наугад.

— Можем к моим родителям… — начала Нисса.

— Таверна ближе, — пожала плечами Миндль.

Я не была уверена, что хочу сейчас, не настроившись заранее, находиться среди посторонних людей, но отказывать не хотелось тоже, потому, после их недолгого совещания, послушно поплелась за ними в таверну — кондитерская родителей Ниссы пришлась бы мне больше по душе, но та, видимо, решила всё-таки отдохнуть от своих.

Постороннесть людей была, признаться честно, относительная, в нашей деревне не так уж много людей, да и настоящие посторонние останавливаются здесь в это время не так уж и часто — летом все боятся перемещаться близкими к лесу путями, так что иногородние бывают здесь в основном в холодные времена. А местные все друг друга знают если не по именам, то хотя бы в лицо.

— Скажешь за меня? — робко подёргала я Ниссу за рукав, протягивая ей несколько медяков. — Как обычно.

— Да, конечно, — энергично кивнула она, её рыжие кучеряшки качнулись от движений.

Я тем временем заняла стол у окошка, подальше от громкой компании взрослых, что-то шумно и не в очень хороших выражениях обсуждавших. Скользнула взглядом по ним, втихаря изучая: женщину, развернувшую на столе какой-то лист (карта? схема?) я знала хорошо, это соседка Ниссы, мужчину рядом с ней тоже, оружейник, а остальные трое были мне не очень знакомы. Может, и видела, а может, нет.

— Подглядываешь? — вполголоса поинтересовалась Миндль, садясь рядом и ставя на стол стакан сока.

Я глянула в сторону стойки — Нисса, смеясь, болтала с трактирщиком.

— А… Просто, — неловко, будто влезла не туда, хотя какая может быть секретность у всех на виду?

— Я уже подслушала. Жалуются на охоту, — поделилась Миндль. — Дичи меньше, чем обычно.

— Да… Мама с Даином это обсуждали, — вспомнила я.

Может, он поэтому вчера в лес напролом вдруг полез? Услышал что-то? Мне он так толком ничего и не прояснил, даже дома, да и в целом, как мы вернулись, больше на меня внимания не обращал, только за ужином передал тарелку.

Миндль тоже посмотрела на стойку.

— У тебя дома всё в порядке?

Я стиснула пальцы, помедлив, а потом поняла, что она, кажется, беспокоится. Я знала, что у них были какие-то проблемы с отцом, вот они и живут теперь у её бабушки — общей с Исси.

— Д-да, всё хорошо, — поспешно кивнула. — Извини. Я всегда такая.

Миндль смотрела на меня как-то напряжённо, изучающе, но в итоге вернулась к предыдущей теме:

— Говорят, это может значить, что в лес пришёл кто-то со стороны. Своих животные не боятся.

— Из города? — первое пришедшее в голову предположение.

Впрочем, глупое. Если бы это были люди, они остановились бы здесь или в нашем ближайшем городке, и об этом бы все знали.

Миндль пожала плечами:

— Не знаю. А раньше такого не было?

— Было, но давно, лет десять назад, — воспоминаний об этом осталось мало, мне тогда было не слишком ясно, что происходит. — Тогда по приказу короля здесь устроили… охоту, и лес на какое-то время почти вымер.

Но почему-то именно после той бойни все стали бояться леса ещё сильнее. В детстве он не казался таким угрожающим, но я могла списать это на возраст, а вот окружающие… Не знаю. Чисто инстинктивное ощущение, что в нём что-то не так.

— Та-да! — громогласно провозгласила Нисса, резко подскакивая к нам. — Вы чего такие вялые? Оголодали? — тарелка передо мной стукнула о стол, и я неловко улыбнулась:

— Спа-асибо.

Нисса вместо ответа и не особо скрываясь показала ложкой на ту компанию, которую мы только что обсуждали:

— Час уже тут спорят, — показала взглядом на официанта, с которым только что разговаривала, мол, вот мой источник знаний. — Подумаешь, дичь… До города, конечно, таскаться надо, но голодать не будем, — пожала она плечами.

— Вот только для многих семей это и есть способ заработка, — с привычной дотошностью уточнила Миндль.

Как для нашей семьи, хоть и частично.

Я чуть поёжилась, понимая, что новости мне не нравятся, но ещё не представляя, к чему это может привести.

Не спалось — воздух казался тяжёлым, кружа голову, отдаваясь странной слабостью во всём теле; запах близлежащего леса ощущался совершенно невыносимо.

Так я и просидел — глядя то на едва заметное, только краем глаза, шевеление в углу, то на луну, постепенно сменившуюся рассветом, через высоко расположенное окно. Эта комната, в отличие от бывшей детской, где с наших десяти лет обитала одна Этайн, находилась почти под крышей.

На рассвете, бросив ещё раз взгляд в угол (ничего не было), принялся одеваться. Осторожно поправил амулет, четырёхконечную звезду на чёрном шнурке, расположив между нижней рубашкой и верхней одеждой (положено носить под одеждой, но холодное прикосновение к коже доставляло дискомфорт, хотя в детстве я, повторяя за Этайн, и пытался прятать), заплёл и закрепил сзади передние пряди волос, после чего спустился вниз.

— Доброе утро, — дружелюбно кивнула мать, и я ответил тем же жестом, залезая за едой в шкаф.

Аппетита не было так же, как и сна, но надо хотя бы сделать вид, что всё в порядке, поэтому два бутерброда и стакан молока я проглотил, пусть и без особого интереса, не чувствуя вкуса.

— Ты был вчера в лесу?

Отрицательно мотаю головой — «нет».

— Лучше не ходи, — мать подпёрла голову рукой и закусила губу. — Или будь осторожен. Слухи какие-то пошли… Я в них обычно не верю, но что-то в этот раз и впрямь не так. Ты купил краски, как хотел?

Кивок — «да».

Разговор прервал отец, спустившийся вниз, и я уставился в уже пустой стакан.

Надо сходить. Проверить. Что-то не так, но неизвестно, что, да и добыча для предлога все равно найдётся. Можно будет продать в городе. Заодно и картины.

Картины хорошие, но берут их плохо. Но тут заказ от сына городского старосты, так что заплатят прилично. Впервые рисовал не от души, а из надобности, потому лично мне результат не нравился, но мать заверила, что получилось отлично.

— Милый, почему тут так много всего? — мать наклонилась над детским столиком, и я ощутил непонимание, переводя пальцем с тени на рисунке на такую же тень за ней.

В тот день она сильно испугалась и долго ругалась с отцом. В итоге к нам пришёл жрец и прогнал часть теней (многие остались в тёмных углах, но он их не заметил), выдав нам с Этайн те звёздочки. Мама сказала, что на её родине так не делают, но этот вариант показался ей самым безобидным.

Этайн ничего не помнила. Ей было три, мне два.

Этайн не помнила длинные тени в комнате. Этайн не помнила, как мы заблудились в лесу. Как пара мальчишек решила, что будет весело побросать в неё камни.

А я помнил.

Почему?

— …Даин!

Я нехотя вскинул голову, позволяя окружающему миру треснуть и впустить себя внутрь, дать вторгнуться звукам. Вопросительно глянул на отца.

— Не хочешь в саду подсобить?

Это надолго.

— «Можно после обеда? У меня есть планы», — по привычке перевела мать вслух, куда более складно, чем это выглядело на самом деле.

Где-то к моим пяти годам, когда стало понятно, что я так и буду молчать, она немало заморочилась, придумывая мне жесты на множество более сложных понятий, чем я мог выразить. Кроме того, дома можно было ещё и написать, с Этайн мы часто обменивались новостями так.

— Вы меня все бросаете, — проворчал отец, но ощущалось, что беззлобно.

«Извини», — огорчать родителей не хотелось.

Надо было поддерживать хорошее отношение.

Папа лишь отмахнулся, и я, почувствовав, что всё обошлось, ополоснул посуду и выскользнул из кухни.

Нужен лук. Нож… наверное, нет. С ним неудобно.

Вернуться в комнату, достать куртку, затянуть завязки… Почувствовать чужой взгляд.

Я вскинул голову даже слишком резко, столкнувшись взглядом с сонно хлопающей глазами Этайн.

— Ты куда? Не надо, — растерянно протянула она, потерев глаза.

Ей страшно.

«Я быстро».

— Все говорят, что сейчас нельзя, а ты идёшь, — Этайн кивнула на колчан стрел. — Зачем? Сейчас же нет надобности, — кажется, на самом деле она сама запуталась в своих аргументах.

Но у меня не было ни жеста, ни слова, чтобы объяснить, что именно я хочу сделать и получить, хотя ей бы я доверил.

Поэтому пришлось лишь виновато пожать плечами, забрать вещи и тихо уйти.

* * *

Тишина. Неестественная.

Жизнь и правда почти ушла отсюда. Посторонний бы не понял разницы: те же деревья, перекликания птиц, шелест листьев, пара протоптанных изученных тропинок, с которых почти никто не рисковал сходить… Лишь отсутствие дичи заставило всех встревожиться.

Но — отсутствовали едва заметные тени. Но — птицы переговаривались реже и более тревожно. Но — заросли стали гуще.

Сюда пришло что-то иное, чужеродное, встревожившее местную жизнь… Спугнувшее или предупредившее её.

И даже я чувствовал это предупреждение.

Выследить добычу оказалось не так сложно, как все пророчили, просто стоило зайти в чащу поглубже. Пристрелил двух зайцев.

Собираясь обратно, я понял ещё одну вещь, не относящуюся ни к добыче, ни к лесу, ни к слухам.

Не только Этайн не помнила задир с камнями.

Исси, находившийся тогда по ту сторону баррикады, тоже этого не помнил.

* * *

— Ты такой молодец, — прощебетала почти под ухом Этайн, по-детски цепляясь за мою руку, и я с трудом сосредоточился на её словах, мысли расплывались, ускальзывая от поднимаемых ею тем. — Столько всего делаешь. А я только в саду провозилась и толком ничего не успела.

Она внезапно разговорилась, подробно рассказывая события минувшей части дня, и мне оставалось только кивать, стараясь не пропускать её слова мимо ушей — долго концентрировать внимание несколько сложновато, но её доверие и искренность, учитывая, как тяжело они даются, упускать было нельзя.

— А этот богач, он сколько обещал?

Я, не интересовавшийся этим вопросом, пожал плечами, переведя взгляд на руку Этайн, которой она держалась за меня. Мы оба очень бледные, в мать, но, кажется, я загорел, пока бегал по лесам.

Моргнув, я вновь глянул туда же. Нет, наверное, от тени показалось, абсолютно одинаковый светлый оттенок.

«Богач» был немногим старше нас и встретил лично, хоть и полностью проигнорировал Этайн — я утянул её, замершую, за руку за собой, а то ведь так и осталась бы там стоять.

Уже в помещении я развернул полотно, поставив, куда показали. Все слова и жесты, направленные по отношению ко мне, чуть резали, как будто к слуге, потому уверенность в том, что больше так я делать не буду, в душе только крепла.

— Отличная работа, — искренне похвалил заказчик. — А она ведь вам даже не позировала, а тут как живая…

У неё мёртвые глаза.

Я чуть поклонился, выражая благодарность за похвалу, краем глаза наблюдая за Этайн. Та немного отвлеклась от разглядывания сына старосты и с не меньшим восторгом рассматривала обстановку. Ну, хотя бы её это радует. Радость Этайн — уже неплохая плата за не такой уж и большой труд.

— Сколько вы, говорите, просите, три золотых?

Я не просил ещё ничего, но уловка мне не понравилась, потому я показал пять пальцев. На самом деле, работы в деньгах я оценивал… никак, всегда просто соглашался на предложенную за них цену.

Этайн за моей спиной тихо охнула, а заказчик неодобрительно цокнул языком, но не стал торговаться, видимо, слишком гордый для этого. Неважно.

Я ещё раз поклонился и спрятал плату в карман куртки, жестом показывая Этайн идти со мной на выход.

— На что потратишь? — с живым интересом вопросила она, едва мы оказались на улице, хоть и говоря вполголоса, опасаясь привлекать внимание прохожих к деньгам.

Я подумал и, достав плату, небрежно всунул пять золотых монет ей.

Родители считали, что если мы что-то заработали, то вольны сами этим распоряжаться, не обязательно отдавать деньги в общий семейный бюджет, они сами могут нас троих прокормить. На деле, я почти всегда отдавал им, тратясь лишь на материалы для художеств или на желания Этайн. Пусть берёт всё — она сама мало контактировала с посторонними и оттого не зарабатывала, а мне не жалко.

Глаза Этайн от удивления широко распахнулись:

— Н-нет, это же т-твои, ты чего, — она попыталась их вернуть мне, но я засунул руки в карманы, отрезая у неё эту возможность. — Ну эй!

Я с самым невинным видом пожал плечами, поднимая глаза к небу. Ясное, между прочим.

Этайн что-то обиженно пробубнила и спрятала деньги, опасливо оглядевшись.

— Ну ты чего, ты же сам их заработал… Придумай чего-нибудь, — шёпотом продолжила она уговаривать.

Я нехотя вынул руки из карманов.

«Ты не рада?»

— Да я не з-заслужила…

«Разговор окончен».

Я вновь убрал руки в карманы, отстранившись и от Этайн, всё ещё неловко бубнившей на меня, и от мира. Пора домой.

Надо было поддерживать её расположение.

— Ты почему такая сонная? — хихикнув, потыкала меня в плечо Нисса.

Я чуть вздрогнула и несколько вымученно улыбнулась.

— Я… Я не знаю. Кажется, я испугалась, — слова для текущего состояния находились с трудом. Тревога не ослабевала, а, напротив, всё крепла. — Не знаю, чего ждать, от этого страшно.

— Не бери дурацкие слухи в голову, — махнула Нисса рукой безмятежно. — Я уверена, все преувеличивают. Возможно, просто у лесных монстров свои тёрки, всех распугали, а нас вряд ли решатся тронуть. Всё-таки уже лет десять так больше никто не пропадал.

— Возможно… — эхом повторила я за ней, но уверенность мне не передалась.

Лет десять — всё время эта цифра, половина моей жизни. Люди не пропадают, так почему же страх так долго жив?

Это же война. Они нас, мы их, мы победили.

Нисса громко фыркнула и за руки затащила меня с пола на кровать, приземляя во всех смыслах этого слова — и тело, и мысли.

Пара часов беззаботной болтовни о том, о сём, стащенные с кухни и тут же съеденные кексы, всякие глупые шуточки: достаточно для того, чтобы я отвлеклась и даже перестала заикаться, перед подругой забывая о стеснении и тревогах.

Пара часов, столь резко прерванных: прямо под окном закричала и взвилась в воздух птичья стая, заставив меня испуганно вздрогнуть и Ниссу сердито чертыхнуться. После этого всё хорошее настроение как ветром сдуло.

Нисса высунулась в окно, видимо, пытаясь найти причину этому безобразию, а я остановила взгляд на настенных часах. Дома скоро полдник, а Даин наверняка опять где-то бродит.

— Я пойду, пожалуй, — неловко оповестила я.

На улице дул сильный ветер, волосы лезли в лицо, и то, что передние пряди были заплетены и сцеплены сзади, совершенно не спасало. Ветер трепал волосы и подол моего коричневого платья, гнул цветущий кустарник вокруг дома, завывал и заставлял угрожающе скрипеть карниз дома.

— Ох, я тебя провожу… — Нисса, рыжие кудри которой выглядели сейчас оранжевой тучей вокруг головы, с явной опаской посмотрела на небо — сероватое, но грозы вроде как быть не должно.

— Н-не надо, — быстро-быстро помотала головой я. С таким ветром наверняка будут проблемы, пусть не отвлекается на меня. — Я и сама добегу. Недалеко же.

Это ведь просто ветер.

Нисса жила в центре деревни, мы — на самой окраине, но расстояния здесь небольшие. Минут пятнадцать быстрым шагом, и я уже дома.

Нисса с сомнением посмотрела в ответ, а потом ещё раз на небо, но раздавшийся сверху скрип дерева, кажется, убедил её сильнее.

— По сторонам смотри, — строго наказала она и провожала меня взглядом до самого поворота, я ей помахала, прежде чем скрылась из виду.

Улица, улица, перегородившее дорогу двум телегам упавшее дерево (ого!), площадь, пересечь её и…

Прямо оттуда, куда я направлялась, мчался всадник на лошади, видимо, из леса… раненый. Лошадь остановилась совсем рядом со мной, поднимая облако пыли, я испуганно отпрянула, уступая место действительно полезным людям, но успела разглядеть лицо — один из тех охотников, кого мы видели в таверне.

И рана напоминала следы когтей.

Я попятилась, краем мысли радуясь, что здесь новости разлетаются быстро и легко найдутся те, кто могут действительно помочь, поскольку совсем не знала, что в такой ситуации делать. Вину загладили кинувшиеся к всаднику прохожие. Они помогут, наверняка.

Наверное, несчастный случай на охоте… Но почему, не считая стонов раненого и криков окруживших его людей, так тихо?

Почему дорога так заросла, будто там давно никого не было?

Кто-то подхватил меня под руки и резко выдернул из толпы: я испуганно закричала, и этот кто-то помахал ладонью перед моим лицом. Длинные тонкие пальцы и бледно-зелёный рукав рубашки, которую сегодня Даин сдёрнул с бельевой верёвки перед домом, ещё недосохшую.

— Т-ты… — я запрокинула голову назад, столкнувшись взглядом с синими глазами Даина, почти спрятанными за длинной чёлкой на лице. Брат дёрнул головой, явно пытаясь мне что-то сообщить, но с занятыми руками не имеющий возможности это сделать.

— Да что вы тут возитесь… Не видите, что что-то неладно? — рявкнул на нас обоих Исси, вышедший вслед за Даином. Я проследила направление, откуда они пришли — всего лишь тканевая лавка, скорее всего, по просьбе бабушки Исси ходили, Миндль вчера что-то такое упоминала. Только вот руки у обоих парней были пусты, вряд ли они успели что-либо купить.

Даин, не отпуская меня и проигнорировав возмущения Исси, отвёл чуть в сторону, только на расстоянии от толпы убирая руки и, окинув придирчивым взглядом, схватил уже за ладонь.

— Привет, — запоздало поздоровался Исси. — Ты не видела, что там? — он привстал на цыпочки, пытаясь что-либо разглядеть.

Мне не показалось: дорога зарастала. Толстый слой плюща покрывал дома, крики слышались уже и издали. Даин поморщился и свободной рукой попытался зажать ухо.

Фейри.

Я не знаю, кто произнёс это первым, раненый, кто-то из зевак или тот разрывающий сознание звук, который я не могла как-либо обозначить.

Но в этот момент мир дрогнул, и многие кинулись бежать, врассыпную, куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

— Там мама с папой! — выкрикнула я, Даин выпустил мою ладонь и, согнувшись, зажал оба уха и зажмурился.

Лес.

— Даин!

— Да что с вами…

— Даин, — отчаянно повторила я, не зная, что делать. Слишком шумно, слишком страшно, мысли разбегались, не в силах остановиться на чём-либо одном.

— Надо бежать, — громче повторил Исси, потянув меня за собой и выбрав одну из мелких улочек, уводящих вглубь города.

Я безропотно подчинилась, не сразу понимая, что так мы будем отдаляться от дома, а Даин, лицо которого было искажено почти что болью, последовал за нами, прикрывая и держась точно за мной.

От волнения меня мутило, и я просто надеялась, что мальчики сами как-то что-то придумают и найдут выход, пока я вот так вот безвольной куклой таскаюсь за ними. Мечтам сбыться было не суждено — уже через пару минут мы наткнулись на тупик из зарослей.

— Вот демоны, — прошипел Исси, хватаясь за нож — единственное оружие на троих. Просто чудо, что он у него вообще был с собой.

Я растерянно посмотрела на растительную стену, уходящую слишком высоко вверх, перевела взгляд чуть вбок…

Даин, резко закрывший мне глаза руками, среагировал быстро, но я успела заметить окутанное (пронзённое) ветвями что-то.

(И кровь.)

Брат уже второй раз за последнее время поспешно отволок меня назад, зашипев на Исси.

— Да понял я, — явно ослабевшим голосом откликнулся тот.

Пути вперёд не было.

Раненый охотник остался лежать на площади, но теперь следов когтей стало больше, и лошадь его тоже была растерзана. Рядом лежала лекарка, жившая за пару домов от нас, глядя пустыми глазами в небо, как назло, освобождённое тучами и весело голубое.

Меня вновь затошнило, и Даин потянул мой рукав, пытаясь направить нас прямо в сторону той почти что целиком заросшей улицы. В сторону дома… и леса, откуда всё шло.

— У тебя крыша набекрень, что ли? — нервно поинтересовался Исси, сжимая рукоять ножа так, что костяшки пальцев побелели. Сомневаюсь, что этот нож хоть как-то нас спасёт. — Они же все там!

Даин замотал головой, и я поняла.

— Нет, — слова дались тяжело. — Они все тут.

Оттуда никто больше не лез. Все твари уже в городе.

Даин уже ожил и выглядел собранным и сосредоточенным, больше не закрываясь от резких звуков, и почти излучал спокойствие и уверенность, потому я только рада была возможности положиться на него.

— Я не думаю… — начал Исси, но резко смолк, задумавшись.

Даин жестами начал призывать поторопиться, но Исси никак не реагировал, и потому я нервничала сильнее.

(Дружили ли они вообще? Исси часто таскал Даина за собой, вроде с ним о чём-то общался, но не понимал ничего из его ответов, если только брат не начинал писать. Было ли им хоть какое-то дело друг до друга?)

Подумать ни Исси, ни мне не дали: копьё, направленное откуда-то с крыш, вонзилось в землю прямо передо мной, и воздух пронизал нечеловеческий смех.

Даин вновь скривился и, подхватив меня на руки, сердито зашипел на Исси и направился, куда и планировал. Я, от близкой смерти парализованная ужасом, уцепилась ему за шею.

Никогда ещё мне не было так сильно страшно и беспомощно.

Исси помедлил, но всё же сорвался с места и поспешил за нами, хоть и с тревогой оглядываясь.

Ни он, ни мы не могли даже предположить, что же сейчас происходит с нашими семьями, но мы с Даином хотя бы видели друг друга и знали, что наша младшая сестра точно в безопасности. Слабое, конечно, утешение.

А уж про друзей и думать страшно. У Ниссы дом крепкий, если там их семья просидит, может, всё хорошо будет, надеялась я. А вот что с Миндль?

— Я с-сама, — собралась с силами и подёргала Даина я за рукав. Если вдруг что, он должен иметь возможность нормально убежать. Тот с неохотой и сомнениями, но всё же опустил меня на ноги.

К нашему везению, заросли на улице оказались не слишком плотными и легко расступились перед нами. Кроме того, здесь было очень тихо и ни одной живой души мы не приметили. Исси, идущий чуть позади, попытался расчистить окно случайного дома и заглянуть внутрь, но не вышло, сорванные стебли росли вдвое быстрее.

— Странно, что мы никого не видим, — раздался голос Исси, пока я не выдержала и остановилась у одного из домов соседей. Ещё два — и будет наш. У меня не хватало сил решиться, и я смотрела на овитый плющом порог. — Казалось бы, их должно быть полно.

— Наверное, потому что они другие, — неуверенно предположила я. — И действуют скрытно.

Я перевела взгляд с порога на Даина — тот ушёл вперёд и сердито оборачивался на нас, показывая, мол, быстрее.

— Чего? — переспросил Исси куда более раздражённо. — Ты про то, что эти гады прячутся?

Даин перепрыгнул какой-то слишком большой и изогнутый… корень? В этой мешанине не разберёшь, но я всё же поспешила за ним, стараясь смотреть под ноги и не споткнуться. Исси шёл буквально в шаге за мной.

— Н-наверное, — тут же стушевалась я. — Даин, погоди…

Он помахал и остановился прямо у нашей двери. Я затаила дыхание, едва не зажмурившись, когда он дёрнул её и вошёл внутрь, но усилием воли не отрывала глаз от дома.

— Может, тут переждать… — задумчиво протянул Исси. — У вас подвал какой-нибудь есть?

Я несчастно помотала головой. Нет, и даже окна на первом этаже незастеклённые. Никакой дополнительной защиты. Мама вообще отчаянная и леса не боялась, а папа, кажется, уже просто привык.

— Может, зря мы тут торчим…

Ставни на втором этаже дёрнулись раз, другой, и распахнулись. Даин высунулся и развёл руками — мол, ничего. Я выдохнула, неосознанно высчитывая, какое это окно (родительская спальня, кажется), а Даин вновь скрылся в доме.

Возможно, они успели куда-нибудь убежать и спрятаться. Да, наверняка.

От соседского забора отделилась тень.

Я не успела даже закричать, когда тварь схватила меня длинными пальцами за шею.

Огромные золотые глаза и волосы и кожа древесных цветов. Длинное, тощее нечто, напоминающее одновременно насекомое и растение.

— Красивая девочка, — голосом Исси сообщило мне существо, не ослабляя и не усиливая хватку, хоть когти и впились в кожу. — Таких любят выбирать.

Я не видела, что с самим Исси — но увидела, как Даин выбежал из дома, на ходу убирая пряди волос с лица за уши и заряжая лук, целясь в существо.

Оно повернуло голову почти под неестественным углом и рассмеялось.

— Что? Или, — пауза, — это уже чужая добыча? — резко повернулось ко мне, и усилившаяся хватка заставила меня думать, что я сейчас задохнусь. — Твоё?

— Стреляй!

— Д-даин…

— Твоё?

«Моё!»

В миг нестройный, сплетающийся, перебивающий сам себя, не дающий разобрать ни единого слова шум в голове прекратился. Отзвуки оставались, но как будто эхо издалека.

«Надо же, заговорил», — ироничный голос, но... голоса не было.

Ни звука, но слова и интонации раздавались, кажется, прямо у меня в голове.

Фейри отпустил Этайн и оттолкнул, отчего та упала, вновь обернулся ко мне.

«Отойди от неё».

Фейри окинул меня долгим пронзительным взглядом, изучая, и вновь отвернулся, совершенно не обращая внимания на лук.

Глаза были золотисто-жёлтые, с вертикальными зрачками, звериные.

Этайн явно интересовала его куда больше, потому я не опускал лука, но и выстрелить не решался.

— Правда твои? — всё ещё голосом Исси, но на тон ниже.

У него нет своего голоса, внезапно понял я. И он играется чужим.

Фейри подцепил прядь волос Этайн, и та сидела, ни жива ни мертва, глядя так испуганно, что я не выдержал.

Стрела, вонзившаяся в землю ровно перед ним, заставила его отпрянуть.

— Ах, игры. С такой я бы тоже поиграл, — издевательские нотки меняют голос ещё сильнее, всё больше отдаляя от прототипа. — Но почему ты здесь… — взгляд остановился где-то чуть ниже моего лица. — Дорхэ Иарлэйт, южный? Все южники давно мертвы. Лес тебя уже не позовёт, — он рассмеялся.

Я пропустил слова мимо ушей (попытался) и потянулся за ещё одной стрелой, намереваясь в этот раз не просто спугнуть, но и попасть; сосредотачиваясь только на этом. Даже испуганная Этайн ушла на второй план, потому следующие несколько секунд развились для меня неожиданно, разбивая чётко выстроенную последовательность в голове.

Вот стрела, когда я нечаянно коснулся её наконечника (знал же, что это больно, но для аккуратности не было времени, и оплошал), выпала из руки — и под нечеловеческий смех проросла, не давая поднять её.

Вот Исси с отчаянным криком кинулся на фейри, но тот, даже не прикладывая особых усилий, подставил ему подножку (кажется, не ногой — ветвь, трава, земля, здесь всё за них). Вот Этайн испуганно вскрикнула, когда фейри кинулся ко мне, потянув руки к моей шее — но не схватил, а выдернул провалившийся за ворот рубашки шнурок с амулетом.

— Подменыш под защитой человечьих сил, смех и только, — скривился он.

«Что же ты такое, что тебя Лес не забрал?»

Внезапное воспоминание: когда мне было девять и охота на фейри закончилась, в деревне умерло несколько детей, от совсем младенцев до семилетнего ребёнка.

Эхо в голове вновь усилилось, когда шустрая рука резко дёрнула за шнурок, не касаясь подвески, и тот порвался, падая на землю, блеснув и скрывшись в траве.

Три стрелы. Две истрачены.

«Неудивительно, что ты такой неразвитый».

Беззвучная речь звучала куда лучше и ровнее, хотя эхо со спавшим амулетом меня совершенно сбили с толку, мешая вновь сосредоточиться — я не понимал, как слушать или как заткнуть эти мысленные уши.

«Перестань», — неловким из-за невыпущенного лука жестом показал я, хотя из присутствующих его могла понять только Этайн.

Перестань. Хватит. Я не понимаю.

(Я не хочу понять.)

— Они тебя не забрали, — ухмылка стала шире, он явно развлекался ситуацией. — Лес тебя не принял.

Краем глаза я увидел, как Исси кинулся на него со спины с ножом, лезвие блеснуло на солнце, и я, повинуясь не разуму, а инстинктивному страху, выстрелил.

Ему в руку.

Смех заполнил пространство, заставляя меня выронить оружие и зажать уши — бессмысленно. Он был везде.

— …предатель! — крик боли Исси скорее угадывался, чем различался в этом шуме.

«Интересный. Тебе они нужны?»

«Да!»

— Отошёл от моих детей, — рявкнули откуда-то со стороны.

Мама.

«Ну как скажешь», — в этот раз это точно была издёвка.

Никто больше и не успел ничего сделать — фейри отпрыгнул от меня, вскочил на ближайшее дерево и скрылся из виду. Кто-то выстрелил, но я был совершенно точно уверен — никто не попал.

Вместе с его голосом пропали и остальные, но я уже оказался слишком сбит с толку, чтобы что-то успеть предпринять.

— Он с ними! Не подходите! — срывающийся голос Исси прорвал краткую тишину. — Он подменыш!

Я вскинул голову, глядя на подоспевшую подмогу через вновь упавшие на лицо пряди — сейчас эта крошечная защита точно была мне необходима.

Мама, опустившаяся рядом с Этайн. Кто-то из соседей. Ещё несколько местных, лица которых я помнил. Светлая подружка Этайн — Миндль, кажись. Люди в красной форме — подмога из города?

— Нет! — несчастный крик Этайн.

«Всё в порядке», — попытался показать я, меня схватили на полужесте, заламывая руки.

Деревенские издали лишь неуверенный ропот, но не вмешались. Поверили на слово, понял я.

(Я был достаточно странным для этого, а они только что потеряли близких.)

— Да ему лет двадцать, — встрял кто-то. — Они так долго не живут.

— Но он всегда не от мира был…

Лицо матери исказилось болью, и она кинулась ко мне, но один из людей в форме успел её схватить за руку, останавливая.

— Это мой сын! Что вы все несёте…

(Она не местная. Её слово против тех, кто прожил тут всю жизнь.

И она сильнее многих, даже против оружия — но не когда одна. И ей нельзя терять хрупкого доверия.)

Я не выдержал и вскинул голову, так, чтобы она увидела моё лицо. Одними губами, надеясь, что правильно помню движения, что она поймёт — она всегда понимала.

«Не надо. Пожалуйста».

Поняла. Она поняла и чуть поникла, хоть и глядела все равно на окружающих с вызовом.

— Вы не можете так просто…

— Уведите его, разберёмся, когда выживших соберём, — рявкнул кто-то из городских. — И девчонку на всякий случай…

Тут уже я задёргался, но безуспешно.

Я успел увидеть лишь, как Этайн в последний момент выхватила мой амулет из травы.

* * *

Через пару часов я понял — я готов уже признаться в чём угодно, только признаваться было не в чем.

Мужчина раздосадовано пнул меня в живот, заставив беззвучно сморщиться, и женщина неодобрительно шикнула.

На удивление, никто из деревенских не решился взяться за дело. Все лишь отводили глаза и зализывали свои собственные раны. Меня забрали эти двое, городские, в ярко-красной форме, в просторечье их называли просто охотниками, официальное название было куда длиннее, и по жизни они занимались как раз охотой на всякую нечисть.

Удержаться в реальности стало сложно: здесь, в каком-то забытом подвале, не было никаких посторонних голосов и каких-либо посторонних звуков, не считая ругательств этих двоих, но после нескольких часов почти непрерывной боли забытье казалось недостижимым раем.

Теперь я знал, что побои почти не приносят мне вреда. Пара костей вроде как была сломана, но это все равно не шло в сравнение с обжигающей болью от железа и серебра — чего я, сам не зная почему, подсознательно избегал всю жизнь.

— Проклятие, — уже в который раз повторил мужчина, опустившись на корточки. — Эта тварь молчит и…

Он попытался повернуть моё лицо к себе — я, в приступе беспомощной злости, впервые воспротивился, раненный «тварью», и, из последних сил дёрнувшись, вцепился зубами ему в руку.

Солёный вкус и резкий, внезапно острый запах крови придали мне сил, почти дали шанс ответить, но женщина с силой оторвала меня от жертвы, что помешало вступиться за себя, но не спасло от удара мужчины в лицо.

— Прекрати, ты его убьёшь, а пока ничего не решено, — рявкнула она на напарника. — Уходим. Опросим местных и завтра закончим. Он все равно молчит и форму держит. Своих они плохо выдают.

«Завтра закончим».

Я попытался вырваться и получил ещё один удар по лицу, сердито зашипел. Что бы они не говорили — я был вполне себе настоящим.

Следующим почти ленивым ударом меня просто отбросили в угол подвала, и, пока я пытался восстановить хоть какое-то восприятие окружающего мира, охотники ушли. Железный засов лязгнул.

Железный — на деревянной двери, зачем-то отметил я сквозь пульсирующую боль и пелену перед глазами.

Через какое-то бесконечно длинное и одновременно бессмысленно медленное время я чуть отполз из угла, сел, оперевшись спиной об стену и поджав ноги, которые почти не чувствовал.

Я уже в который раз попытался убрать за ухо криво обкромсанную чёлку, но длина срезанных охотниками волос сделать это больше не позволяла, и пряди непривычно лезли в лицо — недостаточно, чтобы не ощущаться вообще и недостаточно, чтобы привычно спрятать глаза и послужить защитой от мира.

Я прикрыл глаза и провёл пальцами по одной из прядей, начиная от самой макушки. Перед закрытыми глазами вспыхнул образ Этайн — свой облик, тем более, сейчас, представить было сложно.

Пальцы скользнули от корней дальше и не ощутили пустоту, даже когда оставшиеся сантиметров пять точно кончились, явно чувствуя привычную жёсткую прядь, и, лишь когда та постепенно утончилась, сорвались с конца.

Я открыл глаза и беззвучно рассмеялся, глядя в темноту подвала через длинную чёлку.

Это всё правда.

Меня заперли в каком-то первом подвернувшемся под руку сарае — даже допрашивать не стали, ничего. Только с сомнением вглядывались в кулон на моей шее.

Всех выживших собрали и забрали в город. Силвис был потерян. Из подслушанных разговоров я уже знала, что рядом с нашим домом никого не было, потому что быстро разрастающиеся растения и пригнанный туда раненый человек были лишь уловкой, отвлекающим трюком. На самом деле они напали строго с противоположной стороны.

И победили. Возможно, с каждой секундой все наши воспоминания, крупинка по крупинке, превращаются в пыль, задавленные гневом леса.

У меня не было сил об этом думать. Я не могла даже с мыслью о том, что мой брат выстрелил в своего друга, смириться. Что его схватили и неизвестно что с ним творят.

Что у меня, возможно, и не было никогда брата.

И мамин несчастный крик всё ещё стоял в ушах.

Что случилось с Ниссой и папой, я даже не знала, и никто мне, конечно, ничего не сказал. Миндль я хотя бы увидела, целую и невредимую.

Хотелось просто уснуть и проснуться от этого кошмара дома, но у меня не получалось даже немного задремать. Соломы какой-то в угол накидали, но лечь я себя на это внезапно не смогла заставить. Кроме того, даже сидя, обняв руками колени, было холодно.

Но, против моей воли, мысли все равно лезли, хоть и бессонница и усталость не давали сложить из них логичную цепочку. Или не хотелось этого делать. Не знаю.

Что, если все мои воспоминания были ложью?

Я достала оборванный кулон из кармана. Обычная вещица — в деревне, кроме матери, почти все такие носят. Серебряная подвеска в виде четырёхконечной звезды и порванный, даже не развязавшийся, существом шнурок. Считалось, что они хоть немного, но оберегают. Что тебя не украдут. Но, возможно, заманят.

Я носила его всегда, сколько себя помнила, только папа периодически менял саму ленту. И Даин столько же.

Если против собственного желания всё же задуматься, то можно было вспомнить, что Даин его почти всегда поверх одежды носил. Но он всю жизнь был чувствительным ко всяким ощущающимся телесно мелочам, и мы привыкли, не обращали внимания, просто помнили их и не мешали. Было ли это тоже признаком? Не знаю.

Медленно, спустя целую вечность, я всё же задремала тревожным болезненным сном, видя то раненого всадника, то схваченного Даина, то просто какие-то мутные кровавые сцены.

Прервал эту череду жутких картин странный шорох за дверью, заставив меня вернуться к реальности довольно резко.

Я со страхом вскинула голову — всё? Они пришли? Что будут делать? Что скажут про Даина?

Шуршание на пару секунд стало громче, а потом замок щёлкнул — и дверь распахнулась.

— Отвратительно, — буркнула кто-то в момент открывания двери (уже совершенно беззвучного), и я мгновенно узнала родной голос.

— Мама!

Она тороплива шикнула и прижала палец к губам — кажется, получилось слишком громко. Я вскочила и кинулась к ней, почти что на ней повиснув, как маленькая, хотя уже давно перестала расти.

— Всё будет хорошо, детка, — прошептала она, пригладив мне волосы на затылке и, чуть отстранившись, кивнув на дверь и фыркнув: — Они не знают, с кем связались!

— Н-но как ты…

— Я-то не фейри, дух или что там ещё. Я чем угодно управлять могу, — довольно гордо хмыкнула она.

Магия людей не создаёт новое — но может использовать почти всё, уже существующее, от обычных предметов до стихий. Кто-то может больше, кто-то меньше, кто-то по-разному талантлив с разными вещами. Мама могла многое понемногу — сетовала, что до высшей степени в её родной стране ей далеко, но мне и эти способности всегда казались настоящим чудом.

В Лучидуме люди магией почти не владели, за очень редким исключением. Колдовство многими подсознательно трактовалось как что-то инородное, связанное с монстрами и нелюдьми, потому потенциал не развивался, потребности не возникало, и дар себя просто не проявлял. Здесь нужен был особый характер, чтобы всё же решиться им пользоваться.

Мама росла в Карлии, где магия была просто седьмым чувством, не менее необходимым, чем остальные. Эдельвейс всегда была более бойкой, чем я с Даином, и унаследовала от мамы это таким же естественным навыком, как зрение или обоняние.

Я же не могла и травинку согнуть. Даин тоже вроде как ничего не проявлял — по крайней мере, при нас.

— Замок просто заставила повернуться, как надо, — мама, задумчиво изучая меня взглядом, дополнила своё признание. — Тебя не ранили? Если ранили, я им…

— Н-нет-нет, — я поспешно замотала головой. — Но ты, это же…

Как и всегда, в моменты волнения меня дар речи чуть ли не покидал, и я показала опасность жестом — мама-то поймёт.

В сердце чуть кольнуло от запоздалого осознания, почему поймёт, хоть я и продолжала гнать все мысли на эту тему прочь. Понимала, что если действительно задумаюсь, то станет слишком плохо и я не смогу держать себя в руках, а это всё ещё было нежелательно. Нельзя. Пока нельзя.

— Плевать. Я и так не полезла сразу, только потому что он попросил, — передёрнула мама плечами.

Попросил?

— Собрала немного информации, — продолжила она, — и всё обдумала. Вам нельзя тут оставаться. Сейчас, как минимум. Да и нам с папой тоже нежелательно, но нас хотя бы точно не тронут. Ну, давай, — она потянула меня за руки наружу.

Дверь за нами бесшумно закрылась, и замок вновь щёлкнул. Кольнуло виной — пока я пыталась отречься от новых фактов, мама планировала, учитывая их.

На улице всё ещё была ночь.

— Но куда мы денемся, — растерянно протянула я, ни разу не бывшая где-нибудь вне Силвиса и города. Лес, конечно, отдельное королевство, но для людей явно не в счёт.

И согласен ли будет Даин? Ничего уже не понимаю.

Мама продолжила путь уверенно, быстро, не выпуская мою ладонь из своей.

— Это не такая проблема по сравнению с тем, что с вами могут сделать, — хмыкнула она. — Ты бы слышала, как все мигом начали подозревать и тебя.

— В-все?..

— Ну, твоя подруга переругалась со всеми, да и многие колебались — но сам факт в том, что большинство готово для безопасности пожертвовать вами. А городские и вовсе не хотят задумываться, видят цель… — мама сердито фыркнула.

Я опустила глаза, смотря теперь только себе под ноги.

— А папа и Нисса? Что с ними?

— Папа в порядке. Мы с ним вместе были большую часть времени, он меня даже не отговаривал. Если что, постарается протянуть время — она сделала паузу, что-то обдумывая. — А про Ниссу не слышала, признаться честно.

Я сильнее поникла — мне хотелось думать, что новости будут чуть более оптимистичными. Но, возможно, Нисса просто затерялась в толпе или была в каком-то другом месте.

Мама вздохнула и погладила меня по плечу, но скорость не сбавила, и какое-то время мы продолжили путь тихо.

— Знаешь, у меня такой был брат, — неожиданно заговорила мама, тихо, вполголоса. — Сеир. Только он был такой сам по себе. Плохо говорил, не реагировал почти ни на кого, вечно в своём мире… И следить за ним надо было, как за ребёнком, всё время. Он был старше меня, но вторым в семье. Меня он признавал, а остальных не всегда, — она нервно усмехнулась, и я глянула чуть с опаской, не решаясь что-либо говорить, даже ступать стараясь тише. Раньше она об этом не говорила, да и в целом не очень любила упоминать прошлую жизнь.

(Лилит Эмпуас. Теперь — Лилли Эрка.)

— И был хорош в математике, цифры ему, в отличие от многого, легко давались. Иногда поручали ему всякие счета… Он умер на войне, — голос резко стал жёстче. — Дураку было понятно, что он там не выживет, а мой старший брат был, к сожалению, не дурак, — она тяжело вздохнула. — И когда Даин… Мол, подумаешь, не разговаривает и в одном случае из четырёх не реагирует, подумаешь, ножом не любит пользоваться и видит что-то странное — да и то перестал… Но ведь реагирует и смышлёный, а остальное ерунда. Да и если б нет, я бы все равно его не бросила, — пожала плечами. — И теперь не могу. Даже если он чудище лесное. Даже если…

Мама не стала договаривать предложение.

«Если настоящий Даин давно мёртв?»

(Пропавших людей находили редко. Живыми — ещё реже. В здравом уме — считай, что никогда.)

Мы свернули за угол каменного дома, в тупик. Мне было непонятно, почему именно сюда, но мама уверенно зашагала вперёд, и тут я заметила у стены лестницу куда-то вниз, скрытую для первого взгляда ночной темнотой.

Мама направилась вниз по ней, и я, переборов ступор, поспешила за ней, не желая оставаться больше одной.

Охраны здесь не было. Никто не воспринял Даина всерьёз.

Сердце билось гулко и часто, в предвкушении — как будто сейчас разом решатся все проблемы. Глупо, наверное, но во мне теплилась детская вера в то, что сейчас мама прогонит всех чудовищ.

Лестница была не очень длинной, но узкой и крутой, поэтому за спиной более высокой мамы мне было сложнее разглядеть, что же там, я просто старалась ступать шаг в шаг, так, чтобы старые деревянные ступеньки не слишком скрипели, и с опаской пару раз хваталась за колючие от торчащих мелких-мелких щепок перила, панически думая о том, чтобы не свалиться в темноту вниз, прямо на маму. Хотя глаза уже приноровились за эту ночь к темноте, и я различала спокойно контуры и ступенек, и всего остального, но все равно, инстинктивный страх всего неизведанного и непривычного продолжал давать о себе знать.

Мама вдруг остановилась, и я схватилась уже за стену, будучи всего на две ступеньки выше. Стена на ощупь оказалась склизкой и влажной, и я отдёрнула ладонь, чуть брезгливо вытерев её о юбку — и внутренне передёрнулась, представляя, сколько тут может быть слизней или чего похуже.

Лестница кончилась.

Мама рассмеялась — то ли нервно, то ли с восторгом.

— Я его недооценила, — с удивлением протянула она.

Двери впереди не было, тёмный провал подвала виднелся, хоть и перечёркнутый оставшимся целым железным тяжёлым засовом.

Подавшись чуть вперёд, я поняла, в чём дело: остатки уже не железной, а самой обычной деревянной двери виднелись внутри, в подвале, щепками осыпая пол. А дверной проём порос крошечными синими цветами.

Я не ждал, что у меня получится.

Думал, ничего не случится. Или замок помешает.

Но дверь разлетелась в щепки, и проём зарос мхом.

Правда, из подвала я позорно выполз на четвереньках, не имея силы встать, и только рухнув на пыльную серую землю почувствовал себя немного лучше.

Я перевернулся на спину, глядя на звёздное небо и пытаясь понять, что у меня болит.

Горела щека — у охотника были на руке кольца. Болела спина. Местами остались ожоги от железа. Но идти, наверное, смогу?..

Мне казалось, что мне что-то сломали, но в то же время на перелом ничего не походило.

Так и лежал — растворившись в болезненном облегчении. Близость земли словно снимала боль.

— Я удивлён, Дорхэ Иарлэйт.

Голос, выдернувший меня из полузабытья, узнать не удалось — видимо, в этот раз прообразом был какой-то другой, но светящиеся в темноте жёлтыми огнями нечеловеческие глаза память опознала сразу, стоило мне перевести взгляд в сторону говорящего, повернув голову. Движение отдалось тупой болью.

Вопроса было два: что он тут делает и откуда взял это замороченное имя. Но я понятия не имел, как их задать и каким образом мне в прошлый раз удалось с ним перемолвиться.

Ради приличия ещё можно спросить, кто он, собственно, такой.

— Айомхэйр, — он наклонился и, подхватив меня под руки, одним порывистым движением поднял на ноги, словно я и вовсе ничего не весил.

Удержаться на земле оказалось чуть легче, чем я думал. Ноги подкашивались, но равновесие худо-бедно держать получалось.

— Я Айомхэйр, — повторил он, ухмыльнувшись ровными острыми клыками. — А ты подменыш. У тебя на шее написано. Дорхэ Иарлэйт, сын Дюллахана Иллима.

Я не понял и провёл рукой по шее, тряхнул головой, привычно прячась за завесой упавших вперёд волос. Ничего там не было, уж в зеркало-то я за свою жизнь хоть редко, но смотрелся.

— Вот именно поэтому я следил и не мог понять, что с тобой не так, — слова фейри вслух звучали странно, слишком правильно и одновременно чужеродно, сложно понять, но что-то в манере речи было не так. — Вижу, что наш, но и не откликаешься. И девчонка эта странная, тоже толком не чувствовалась, потом только понял, когда ту, взрослую увидел, что просто кровь в ней совсем чужая.

Чужая кровь. Мама чужеземка.

А ещё с ним идти искать Этайн нельзя. Для него опасно рядом с людьми, для неё — рядом с сомнительным фейри.

— А не видел ты, потому что не смотрел правильно. Всех подменышей отмечают — вдруг чего случится.

«Не читай мои мысли», — я не понимал, как это контролировать. Он слышит всё, часть? Только то, что связано с нашим разговором?

Он рассмеялся — в этот раз странным беззвучным смехом, отдающимся только у меня в голове.

«Скорее, это ты болтаешь без умолку. Я ничего не читаю — ты делаешь это сам».

Я смутился и замялся, не зная, стоит ли мне с ним так… общаться. И общаться вообще. Легче было бы сбежать, пока никто не появился, но сил очень мало. А вот вопросов слишком много, и он мог подсказать ответы.

Умирать не хотелось. Оставаться одному — тоже.

Айомхэйр решил за меня. Или решила ситуация.

Кто-то шёл сюда. Голоса и шаги. Мне не хватало или навыков, или возможностей их различить, но Айомхэйр, навострив уши, лёгкой тенью рванул в темноту между домами.

И меня увлёк за собой.

Странные ощущения полностью сбили с толку, заставили потеряться в реальности. Выражаясь грубо — словно хлестнули веткой по лицу и столкнули в глубокую яму. Реальным казались лишь сжатые на моём запястье жёсткие пальцы фейри, пусть и ничуть не напоминали человеческое прикосновение.

«Не учёл, что ты в человечьем виде...»

В какой-то миг он выпустил мою руку, и всё резко прекратилось. Голова кружилась.

— Как звали твоё тело?

Я, всё ещё пытающийся восстановить связь с реальным миром, не понял. Реальной казалась только настоящая земля под ногами.

— Надо идти, — Айомхэйр нетерпеливо мотнул головой в сторону деревьев.

Я поднял глаза и узнал место. Где-то рядом была дорога к нашей деревне.

Оправиться от шока мне фейри не дал, мы пошли напрямик, через послушно пропускающие нас и заново смыкающиеся за спинами растения. Чем дальше в лес, тем больше отступала боль, и я отставал — частично из-за того, что шаги моего сопровождающего были быстрее и шире, частично из-за накатившего облегчения, что раны проходят.

— Так как тело кличут? Твоего предшественника, ребёнка, ну… — повторил он вопрос, стараясь разъяснить его.

И до меня наконец дошло. Даин — это больше не я.

«Даин. Даин Эрка».

И окинул обернувшегося собеседника внимательным взглядом, поняв, что почему-то никак не могу уловить его внешность целиком, только кусками. Но обе встречи были в моменты стресса, и моя зрительная память, обычно легко воспроизводившая любые образы, внезапно стопорилась.

Похож на человека и одновременно абсолютно все детали кричали о том, что он не человек. Длинный, тонкий, с такими же конечностями, хоть и при этом сильный (я вспомнил, как он легко меня подхватил и как одним движением разорвал шнурок подвески). Кожа то ли смуглая, то ли кажется таковой — общая ассоциация была с мазками кисти набросанным деревом. Длинные волосы цвета тусклого золота (сознание подбросило другую, более подходящую к ситуации ассоциацию — темнеющие осенние листья). Лицо вроде и человеческое, а вроде и нет. Как-то чуть иначе посажены жёлто-зелёные глаза, слишком выделяются вертикальные зрачки, иная форма лица, более вытянутая, вечная ухмылка обнажала два острых ряда клыков. Резкие, острые черты лица. Длинные заострённые уши, дёргавшиеся, когда он прислушивался. Более длинные ступни и ладони с когтями.

Впрочем, всё это причудливо складывалось в некоторую гармонию и даже красоту, чуть сбиваясь лишь странного кроя зелёной туникой, служившей одеждой, кажется, лишь формально. В прошлый раз её не было.

Разумом — мне не хотелось ему доверяться. Мысль о том, что я не человек, не Даин, и вовсе неизвестно кто (Дорхэ Иачто?) продолжала отторгаться. Она перечёркивала всю мою прежнюю жизнь, и я не хотел её принимать. Душой — меня неосознанно тянуло к тому, кто мог объяснить, что же такое со мной.

И в то же время — тревожная, всё время бившаяся на подсознании мысль, не стали ли проверять Этайн так же, как охотники, имевшие дело со мной.

— Тогда я так пока поговорю, — если Айомхэйр и слышал всю эту путаницу мыслей, то пропустил её мимо… ушей. Или тактично проигнорировал. — По-человечьи. У меня сестра была подменышем, пришлось её срочно забирать, так что я знаю про привычки… Но ни разу в жизни не слышал, чтобы кто-то так сильно слился, как ты, — он фыркнул чуть пренебрежительно. — И не стой камнем. Человеки всё ещё слишком близко.

Я опомнился и двинулся за ним дальше.

«Расскажи мне, — несчастно попросил я, надеясь, что это внесёт хоть маленькую ясность, что я пойму, что с этим делать, что что-то станет легче. — Пожалуйста».

Зачем-то же он пришёл к моей временной тюрьме. Зачем-то вывел меня из города.

Айомхэйр молчал — и словами, и мысленно, поэтому я решил, что он не ответит, и сосредоточился чисто на дороге. Мне Лес уступал крайне неохотно — но всё же уступал. Если перед Айомхэйром ветви заметно расступались, то передо мной лишь легче расходились, не цепляя болезненно, да и под ноги ничего не попадало.

И так уже бывало. На охоте. Я всегда знал, где искать добычу. Я ни разу не терялся, легко находил дорогу. И никогда не придавал этому должного значения.

— Я попытался придумать сделку, но с тебя нечего брать, — с сожалением отозвался Айомхэйр, когда я ответа уже совсем не ждал.

Голос опять сменился, стал ниже, и все привычные установки внутри бунтовали, продолжая отвергать реальность.

Он поманил меня чуть в сторону, подальше от показавшейся впереди протоптанной поколениями людей тропинки.

Я молчал, пытаясь понять, как именно проходило мысленное общение, чтобы не болтать лишнего. Когда Айомхэйр говорил словами, привыкнуть было легче, да и ответ выходил более направленным, но я не чувствовал разницы между этим и обычными мыслями, а он явно их перехватывал.

«Сюда».

На пару мгновения я потерял его из виду — здесь земля уходила крутым склоном вниз, — но услышал треск веток и начал спускаться. Сначала осторожно, цепляясь за корни, потом понял, что не упаду, и последние метры дались мне почти незаметно.

Только сейчас мне удалось оценить, как хорошо расцветка скрывает фейри в Лесу, даже если не брать в расчёт ловкость и то, что природа им подчинялась.

Айомхэйр выпрямился — будто из-под земли вырос. Когда он двинулся дальше, я невольно отметил, что сочетание красок получалось невероятное. Встающее солнце едва пробивалось через ветви, и эти утренние тени и ощущение родства с окружением…

— Художник. Так и думал. И охотник — животных чуешь, да? — Айомхэйр обернулся, ухмыльнувшись и вновь показывая клыки.

Я просто кивнул. С луком он меня видел, а рисование… не тот навык, который можно использовать как запасной козырь.

Охотник, не разделавший ни одну добычу. Лук был единственным оружием, которое я освоил, хоть и очень хорошо.

Деревья впереди расступились, выпуская нас к тёмному омуту. Вода выглядела спокойной, но я чувствовал, что в глубине что-то есть и движется. Крупное.

«Подойдёт, — удовлетворённо заметил Айомхэйр. — Так что ты хочешь узнать, Дорхэ Иарлэйт?»

Место казалось пугающим — я бы тут в жизни даже на секундную передышку не остановился, но присел на замысловатую корягу, задумавшись над вопросом и подозревая, что разговор в любом случае вести не мне.

Боль до сих пор до конца не прошла и, стоило другим ощущениям притупиться, вновь дала о себе знать.

— Подменыш — значит, слишком слабый ребёнок или уже слабый старик для Леса. Сколько твоему телу?

В этот раз неумение пользоваться (мысленной?) речью повернулось ко мне другим боком, и девятнадцать пришлось показывать на пальцах. Сначала десять, потом девять.

— Значит, не меньше двухсот пятидесяти лун… Младше тридцати не подменяют, чтобы не выдали себя. Потом Лес позовёт — но не больше, чем через сто двадцать, — Айомхэйр неожиданно легко сыпал этим цифрами и фактами, пока я пытался пересчитать луны в года.

Почему-то в моём воображении нелюди считать не умели. Даже стыдно стало.

— Взрослых заставляют работать, а работать на человеков… — он скривился. — Ты что, реально по-человечьи вслух не разумеешь? И они тебя годами не пытались сжечь, забить или чем там они ещё развлекаются?

Я помотал головой.

— Интересно, — он наклонился к моему лицу, отвёл пальцами пряди в стороны, невозмутимо, и мне стоило некоторых усилий не попытаться отодвинуть чужие руки. — Интересно… Из-за человьего талисмана или ещё что… Впрочем, после пары лет в своём теле любой ущерб от людей проходит, — видимо, это должно было стать утешением.

Айомхэйр задумчиво накрутил прядь моих волос на палец, провёл, не задевая когтями, от щеки до шеи, но, даже убрав руки, почти не отодвинулся, и это попытался сделать я, ощущая себя неуютно.

«Но я не…»

Я хотел возразить, но вспомнил выросшие за пару мгновений волосы.

Впрочем, было поздно — Айомхэйр вновь ухмыльнулся, в этот раз в глазах горели огоньки безумного веселья.

И кинулся на меня.

Я осознал только падение в воду — когда столкновение с дном вышибло дух, а всё вокруг наполнилось тёмной водой, когда Айомхэйр сомкнул пальцы на моём горле, когда нечто вцепилось зубами в ногу, я уже ничего не понимал.

Темнота и холод.

Бестолково барахтаясь, пытаясь уцепиться за что-то, каким-то чудом мне удалось его оттолкнуть, но нечто продолжало цепляться за руки и ноги, холодные мягкие пальцы скользили по телу, но я сумел зацепиться за какую-то корягу и вытянуть себя на руках.

Воды внизу оказалось всего по колено. Айомхэйр, легко выскользнувший наверх, смеялся тем же странным нереальным смехом. Непринуждённым движением он стёр тёмную кровь с щеки, на которой появился глубокий порез.

— Инстинкты! Что теперь думаешь, Дорхэ Иарлэйт?

Подозрение прокралось в душу раньше, чем настоящее понимание.

«Знаешь, весь южный народец убили люди».

Я, хоть и не без опаски, наклонился над водой, выглядывая отражение. Поверхность всё ещё колебалась, но поднимающееся выше солнце, кажется, немного усмиряло странных существ.

«Лес тебя не позовёт. Но народец своих детей не бросает».

Исчезнувшие дети… А мне было как раз девять. Меня брали в лес.

«Почему тебя оставили, Дорхэ Иарлэйт?»

Ему нравилось пытаться поддеть, но это слишком мало для меня значило, кроме того, отражение...

Я, зачарованно следя за мутной картинкой, убрал прядь по-прежнему тёмно-русых волос за острое ухо, провёл языком по зубам — острые, с выделяющимися клыками. Черт лица не разглядеть. Вытянул вперёд руку — более тёмные, но по-прежнему коротко подстриженные ногти на удлинившихся пальцах смотрелись чужеродно.

— Отрастут, — видимо, утешил меня Айомхэйр и цокнул языком. — Сильно слился. Никогда такого не видел.

Я вопросительно приподнял брови и потянулся снять неудобную обувь, стараясь не свалиться обратно в омут. Странные твари мне не понравились.

— Глаза синие, не наши, — небрежно пожал он плечами. — Но ты сильный, — в голосе впервые за всё время прозвучала не издёвка или насмешка, а какое-то подобие уважения. — На своей земле потому что. Нам понадобится пара поколений, дабы этот Лес склонить.

Поколений. Люди обычно считали, что фейри…

— Нет, не бессмертные. Тысяча с половиной лун... кто-то и по две, но больше уже редкость, — хмыкнул Айомхэйр на даже толком не сформулированный вопрос.

Я застрял, пытаясь пересчитать на привычные годы и только больше убеждаясь, что у лесного существа с арифметикой явно получше, чем у меня, прожившего всю (видимо, почти всю — отражение, на которое я всё ещё опасливо косился краем глаза, заставляло смириться с неизбежным) жизнь среди людей.

Не так много, как я думал, кажется. Правда, я дважды сбился. Но у нас в Силвисе жили несколько людей, которые прожили больше ста лет.

Бессмысленные подсчёты помогли мне немного собраться с мыслями. Чувств и эмоций было слишком много, они рвались изнутри, и останавливаться на неважных мелочах помогало их удержать.

Но принять то, что я правда не человек, пришлось. Даин мёртв, или давно, или с девяти лет, но, может, это и лучше, чем быть вечным слугой для фейри. Вряд ли я решусь смотреть когда-нибудь Этайн или родителям в глаза, даже если получу шанс их увидеть.

А я — часть истреблённого людьми южного народца, почему-то брошенный или забытый ими.

«А вы откуда?»

Айомхэйр лениво потянулся, с нарочитой небрежностью, широко зевнул.

«С южного запада. Наши болота затопили русалки, королева Гормлэйт решила занять пустующее место, заодно отомстить за южников».

Час от часу не легче. Значит, жителям и жительницам Силвиса вряд ли удастся вернуться в свои дома. Но город они вряд ли одолеют. Там опытные охотники и слишком много того, что сложно перенести, а уничтожить все металлы сложно.

— Ты должен помнить… Из смерти Дербхэйл Идаоин люди сделали себе знатное развлечение, — Айомхэйр вновь вернулся к голосу Исси. Возможно, он искренне считал, что так лучше, но мне было жутко.

Исси являлся тем ещё эгоистом и когда-то задирой, но больше дурачком. Вредить ему я точно не хотел. Друзьями по-настоящему мы не были, просто я считал лучшим держать его в поле своего зрения, да и с кем-то же общаться надо, но зла действительно не держал.

— Поговаривают — кого-то она спасла, успела. Но никто не знает, куда точно они ушли.

Что-то в формулировке зацепило, и я поднял глаза на него.

Но задал совсем не тот вопрос, который от меня ждали. Все равно темы разговора скакали, как и способы Айомхэйра общаться и его голоса, не давая полноценно сосредоточиться и рассеивая внимание.

А человеческое было мне ближе абстрактных мёртвых фейри.

«А самому внешность выдумать можно?»

Айомхэйр от неожиданности громко фыркнул. Он вновь потянулся чуть вперёд, в этот раз коснувшись пальцами моего плеча.

«Я бы сказал, что ты вообще-то и был таковым, но я видел девчонку».

(Не говори про Этайн.)

Перемены случилось незаметно, образ просто плавно перетёк в другой: потемнели волосы, высветлилась кожа, уменьшился рост, пропали все нечеловеческие черты — будто промежуточные мгновения куда-то исчезли или промелькнули за время, не большее, чем один миг.

Айомхэйр хищно ухмыльнулся, глядя на меня синими раскосыми глазами из-под длинной чёлки, и повёл рукой, жестом показывая быть быстрее — вряд ли он знал его значение, но воспроизвёл идеально.

Я сделал шаг назад, хоть немного увеличивая расстояние, вынужденно признавая — да, в моей копии напротив было слишком многое от Этайн. Наверное, куда больше, чем положено погодкам разного пола.

Айомхэйр захихикал:

— Так что, рассказывать про твоих?

Я нехотя кивнул, невольно скосив глаза на омут — шевеление пугало, но за грань воды ничего не выходило. И там что-то говорило. Едва слышно, но…

— От тебя слишком пахнет человеком, Дорхэ Иарлэйт. Одежда. Да и наши людские штучки не любят.

Намёк я понял, но заколебался. Впрочем, вспомнив холодную хватку, решил, что от порванной и пропитавшейся кровью верхней одежды вреда больше, чем пользы, потому, хоть и нехотя, и как-то стеснённо, но верхнюю рубаху скинул. Помедлив ещё пару мгновений, снял и нижнюю рубашку — она тоже не очень-то уцелела. Облик Айомхэйра вернулся к настоящему так же незаметно, как и стал моей копией, и фейри закинул мою одежду в омут, с интересом наблюдая, как неведомые твари разрывают её на куски.

«Идём. На месте договорю».

Я без возражений кивнул.

(Дорога чёткой картинкой отложилась в памяти.)

Примечания:

Долго думала, как оформить такую вставочку, решила, что будет без нумерации, просто по имени

10 лет назад

Ветер весь день доносил человечьи запахи, а теперь принёс и эхо их голосов — резких, перебивающих глас Леса. Многие лесные жители раздражённо попрятались, не желая испытывать чужеродные ощущения.

Дербхэйл Идаоин не чувствовала ни раздражения, ни интереса, потому, когда мимо неё проскакал олень, сбегая от погони, лишь чуть помогла деревьям его укрыть — нечего чужую потенциальную добычу ловить. Если б была голодна, она б сама его догнала, а так ей и тут, наверху старого дуба, хорошо.

Потому, когда всадник на лошади ругался внизу на внезапную чащу, не пропускающую вперёд, она лишь свесилась наполовину с ветви, придирчиво изучая человека.

Лошадь зафыркала, чуя фейри, но хозяин животного не заприметил ничего, безуспешно пытаясь направить его вперёд.

Молодой, симпатичный.

«Я его беру», — оповестила Дербхэйл Идаоин спутницу — рыженькая, сидящая на соседнем дереве чуть выше, Лиадэйн Аеринн лишь фыркнула.

«В форме. Из знатных».

«Так тем более беру», — повеселела Дербхэйл Идаоин, лёгкой тенью перепрыгивая на соседнее дерево, непринуждённым движением пальцев открывая проход человечку.

Тот сердито бормотал ругательства, но, заметив просвет, направил коня на появившуюся тропку. Дербхэйл Идаоин следовала за ним по деревьям, так и незамеченная — люди не умеют правильно смотреть в большинстве своём, а коню всадник не верил, упорно ведя его точнёхонько теми тропами, которыми она завлекала в глубину Леса.

Там деревья чуть расступятся, тут ветви сдвинутся, пропуская луч солнечный, здесь дорожка ровная простилается…

Всё дальше от людских троп, всё ближе к их владениям, но нет, добыча её, к соплеменникам вести она не торопилась, выбирая местечки поукромнее.

Неопытный, не знает, что нельзя так легко человекам доверять Лесу. Есть те, кто с ним в ладах, но на веку Дербхэйл Идаоин ей таковых и не доводилось видать, от отца лишь слыхала.

А фейринский род с ним крепко сплетён, пусть и приходится народцу с другими его делить, но их связь — самая древняя, самая крепкая.

Соскользнув с ветви вниз, по-прежнему теряясь средь деревьев, Дербхэйл Идаоин вскрикнула зверем, быстрее кинувшись вперёд, и человек поверил, пришпорил коня, погнал его по очередной заботливо подготовленной для него тропинке.

Слишком, слишком просто, интереснее увлекать сильных, но и эта простота забавляла своей наивностью. Коли дать ему осознать напоследок…

Дербхэйл Идаоин вскричала ещё раз, громче, и свернула меж деревьев, где тропы растворялись в лесной полутьме. Тут уж хочешь не хочешь, но спешишься или назад повернёшь. Не пройти на лошади.

Коня человечек привязал к дереву, невольно вызывая улыбку — кому-то из лесных ещё и лошадка откормленная, холёная достанется.

Она продолжила сманивать жертву, умело играясь тенями и звуками.

Неместный. Скорее всего, из больших шумных городов, там люди неискушённые — ни амулетов, ни страха перед Лесом, лишь раздражение и жажда поймать добычу, и не ведая, что давно стал ею сам. Дать ли ему понять напоследок? Аль незнание веселее выйдет?

Дербхэйл Идаоин чуть помедлила, затаившись за стволом дерева, пока юноша кружил по полянке. Что таким обычно нравится?..

Пожалуй, та девчонка, которую Лиадэйн Аеринн заманила три луны назад, подойдёт.

Тяжёлые косы цвета красного дерева высветлились почти в белизну, рассыпались свободными локонами по плечам, посветлела и смягчилась кожа, по-человечески женственно округлилось жилистое тощее тело. Дербхэйл Идаоин подумала и вытащила цветы из волос, бросила — те опустились на землю сухими лепестками, нагоняя отсроченное увядание. Накидка вместо платья совершенно не сидела на человечьей фигуре — да и близко девичьи одежды не напоминала, но уж от этого она глаза отведёт.

Когда она выскользнула на открытое место, юноша вздрогнул и прицелился в неё, но в тот же миг на его лице вместе с разочарованием отразились недоумение и интерес.

— Кто ты? — опуская лук.

Неформально заговорил, хотя видок у неё далеко не крестьянский. Значит, и впрямь действительно важная по смешным людским меркам особа, ну, или всего-навсего не особо вежливый.

Голос у той девчонки тоже был ничего, разве что ей захотелось сделать его пониже, так звучало внушительнее.

— Сэр, я потерялась, — «смущённо» хлопая глазами, Дербхэйл Идаоин цепко ухватилась за рукав человека. — Вы же мне поможете, сэр? — приподнялась на цыпочки, заглядывая в голубые глаза, борясь с искушением дать нечеловеческой желтизне проявить себя сейчас — надо сбить его с толку, если он не пуганный, так быстро его не запугать до ужаса. Да и распробовать сперва, раз уж он немного необычный — настолько, насколько в принципе люди могут быть интересны. — Там за мной что-то гналось…

Она лживо-доверчиво прильнула, не отрывая глаз.

— Гналось? Не волнуйтесь, леди, даже если это нечисть, я легко разберусь, — захорохорился он, не замечая блеснувшей во взгляде насмешки.

Попался.

* * *

«Дербхэйл Идаоин!»

Она, срывая росшие у омута цветы для новых украшений, лениво обернулась.

Эти два дня прошли забавно, но не более. Гордыни в человечке оказалось больше, чем чего-то стоящего, и сопротивляться он стал лишь пред страхом конца… Да поздно.

Ни страсти, ни талантов, ни души.

Лиадэйн Аеринн вынырнула из лесной чащи, когда Дербхэйл Идаоин как раз сплетала два цветка между собой, и уставилась на омут.

«Я хотела тебе посоветовать его не добивать, но немножко опоздала»

Дербхэйл Идаоин на пару мгновений тоже перевела взгляд на мутную воду.

«Говоря честно, он сам туда пошёл», — пожала она в ответ плечами, сплетая цветы уже с тёмными прядями. Третий, потянувшись к соплеменнице, вплела Лиадэйн Аеринн в волосы. Пожалуй, белый на рыжем смотрится лучше. Надо ещё нарвать.

«Он из человечьей королевской семьи».

Дербхэйл Идаоин замерла, осмысливая, но вновь пожала плечами. В любом случае, уже поздно, игрушка сломалась.

«Если б знала, сохранила б его. Быть может».

Да и вряд ли у людей хватит силёнок его тело хотя бы найти — что уж причину, по которой он душу небу отдал, разгадать.

…позже, узнавая форму на проникших в их дом людях, Дербхэйл Идаоин в первый раз в жизни в этом сомневается. И в последний.

Мы бегло, но старательно осмотрели место. Мама была уверена, что поместили Даина сюда. Да и цветы со мхом твердили о том, что здесь побывали фейри.

Мама подтвердила мои подозрения — люди так делать не умеют. Не могут создать из ничего, не могут заставить что-то так просто вырасти, минуя время. Лишь управлять тем, что уже создано.

И следы вокруг остались. Не только от ботинок, но и странные, удлинённые. Мама, задумчиво глядя на один из них, взметнула облако пыли, скрывая знаки недавнего чужого присутствия, и приглушённо чихнула в ладонь.

— И… ч-что дальше д-делать? — с трудом выдавила я из себя, стараясь не представлять, что может произойти, если Даина поймают.

И… он ушёл… с этими существами? С ним всё будет хорошо? Это же, наверное, не те фейри, что жили здесь раньше. Если бы их так много осталось, вряд ли бы они тогда отступили. Хотя, признаться честно, я не очень хорошо понимала в этом, но всё-таки тогда многие фейри умерли. Да и с лесом именно сейчас стало что-то не так.

Но то существо очень странно говорило с Даином... Не знаю. Не понимаю. Не хочу думать. Не хочу верить всеобщему страху. Хочу знать лишь то, что по этому поводу чувствует именно он, слишком много возившийся со мной и защищавший.

Даже если это была всё чистая ложь — она все равно слишком многое для меня значила.

— Надо было твою дверь тоже сломать, вот что, — вздохнула мама, возвращаясь к насущным проблемам. — Как можно похожее. Но уже поздно… Давай отсюда, быстрее. Разберёмся в другом месте.

* * *

Мне наконец-то удалось переодеться — к счастью, мама умудрилась сходить в наш дом и забрать оттуда самое необходимое (в дом! На захваченной территории! Одна!), в том числе и запасную одежду. Старенькое коричневое платье было испорчено беготнёй по деревне и внезапным заключением, потому рубашка и синий сарафан не в пол оказались очень кстати. Если придётся убегать, в принципе, подойдёт, с учётом того, что бегаю я в любом случае плохо, а если попаду в лес, то уже ничего не поможет. Ещё один комплект одежды удачно поместился в сумку.

Внутренне меня трясло.

— Дай-ка я тебя причешу хоть, что ли.

Мама зашла тихо и незаметно, и я невольно вздрогнула.

— Лохматая аж жуть, — хмыкнула она, не упоминая ничего из того, что меня тревожило, и я старательно растянула губы в улыбке.

Хотелось бы действительно отвлечься, но мысли лезли исключительно нерадостные. И воспоминания… тоже.

Я не могла сдвинуться с места, лишь сидела не земле, бессмысленно таращась на троих мальчишек, и молчала. Хотела закричать, позвать маму… Не могла. Рот не открывался, и я лишь размазывала кулачками слёзы по щекам, не понимая, почему они меня обижают, чем не угодила.

Мы почти всегда гуляли лишь у дома или с родителями, но это была… птичка?.. Белая, маленькая. Мне она понравилась, и я захотела посмотреть поближе.

Взрослых не было. Мамы и папы не было. Никто не заметил.

Следующий камень попал в лоб, а потом…

Я не знала, откуда он взялся и как узнал, где я. Даин возник неизвестно откуда и загородил меня, пока я беспомощно плакала и видела сквозь пелену слёз лишь его спину.

Что-то в этот миг случилось.

Они прекратили, и нечто ощущалось в воздухе.

Произошло ли что-то? Я не запомнила больше ничего. Момент вспомнился лишь сейчас, спустя годы, под воздействием произошедших событий. Что было дальше?

Даин после просто стоял передо мной и растерянно смотрел — это сейчас я уже понимаю, что он был маленьким обычным мальчиком на вид, ещё и младше меня, но тогда казавшийся самым сильным и храбрым спасителем. Он нашёл путь домой, мама промыла ранки, но так и не услышала от нас, что именно случилось, ведь Даин не говорил, а я всё забыла.

— О чём задумалась? — мама скрепила хитроумно заплетённые прядки сзади синей лентой — в этот раз она, кажется, саму себя превзошла, такое я точно не повторю. И красиво, и мудрёно, и все равно при этом удобно.

— Мы правда пришли один раз побитые? — нахмурившись, уточнила я. — Маленькие совсем.

— А, — лицо мамы я видела лишь через отражение в зеркале, не оборачиваясь. Похожее на моё, но не только более взрослое, но и сами черты лица более точёные. Её легко можно попытаться представить как аристократку, только приодеть во что-нибудь роскошное и всё. — Да, было такое. Ужасно меня перепугали. Папа ваш ходил, искал виновных, но из вас и слова не вытянуть было. Про меня слухов много всяких ходило, мы решили, может, из-за этого… А потом ты с Ниссой сошлась, потихоньку всё само наладилось.

— Ясно, — я опустила глаза, сцепляя пальцы.

Всё-таки воспоминание настоящее. Значит, Даин действительно тогда что-то сделал. А мог бы, в принципе, и не помогать. Его бы никто не обвинил. Его там в принципе не должно было быть.

Запутанно. Думать, что всё было правдой, легче, даже если это и являлось предательством того Даина, которого я, возможно, даже не знала. Фейри забирают младенцев, не старше.

Мальчишек, кстати, вспомнить не получалось — хотя я наверняка их знала, они должны быть примерно нашими ровесниками. Да и в деревне все всех знают.

— Сколько мне было?

— Тебе… Шесть, кажется, — задумалась мама, пряча расчёску. — Да, шесть. Ты после этого стала ещё более закрытой, — она обняла меня за плечи и чмокнула куда-то в макушку.

Я должна была помнить. С этого возраста воспоминаний осталось немало. Но не помню.

Даже не знаю, к худу это или к добру.

— Я была так рада, что вы хорошо приспособились, а теперь всё так разрушено, — отстранённо добавила мама, отпуская меня.

Она тяжело вздохнула и откинула чёлку от лица.

— Надо решать. С них станется тебя обвинить. Можно было бы тебя к Эдельвейс отправить, но я не уверена в её наставнице…

Да и не очень хорошо навязываться фактически незнакомке. Эдель от своей учительницы без ума, и та в ней души не чаяла в ответ, но бездарная старшая сестра к ней в комплекте не шла. Может, магиня б и согласилась меня принять под каким-нибудь выдуманным весомым предлогом, но вряд ли это будет удобно.

У папы родственники жили аж на другом конце страны. Уехали отсюда, устав постоянно бояться. У мамы если и были ещё живые (я не расспрашивала подробно, чтобы её не расстраивать), то и вовсе в чужих краях. Не очень обнадёживало.

В дверь вдруг постучались. Мама резко развернулась, сжав ладони в кулаки, я испуганно пригнулась, как будто это могло помочь укрыться от опасностей.

— Кто это?

Странно, что папа не предупредил, что кто-то идёт, он же рядом. Может, уснул? Сутки выдались насыщенными.

— Это я, Миндль, — глухо раздалось из-за двери, и мама облегчённо выдохнула, разжав ладони, и осторожно приоткрыла дверь.

Миндль прошмыгнула в проём, но далеко заходить не стала. Если в комнатке длиной шагов в пять шириной существует понятие «далеко».

Она выглядела потерянной. Обычно серьёзная и собранная, старшая в нашей крошечной компании, сейчас она казалась странно притихшей. Тонкие белёсые волосы, обычно перехваченные в пучок или хвост, разметались по плечам, дужка очков (редкой, кстати, вещи, городская штука) была перевязана, и одежда смята и испачкана. Стало немного стыдно — вряд ли ей выдалась возможность переодеться. Можно предложить ей свой запасной комплект, но у нас разное телосложение и рост. Или всё же стоит?

— Как Исси? — осторожно и чуть виновато уточнила я.

Вроде бы рана не сильно серьёзная, но все равно это рана, причём полученная из-за Даина. Хотя, пыталась оправдать я, это наверняка случайность. Он просто перепугался. Не мог же он нарочно… Не мог же?

Возможно, я сужу слишком по-детски.

— В порядке, — отрывисто кивнула Миндль, прислонившись к дверному косяку. Мама едва заметно тактично выскользнула из комнаты — я заметила это лишь тогда, когда дверь уже закрывалась. — Мама… и бабушка. Их убили.

Я выдохнула, не зная, как правильно отреагировать — мне раньше не доводилось сталкиваться с такими потерями или с людьми, их пережившими, потому, помедлив, просто подошла и неловко обняла Миндль, гадая, могу ли сейчас хоть как-то помочь, если даже для себя сделать ничего не в состоянии. Она чуть вздрогнула и замерла, вцепившись в меня.

Это ощущалось слишком страшно.

У Миндль была сложная ситуация с семьёй. Она с мамой жила в Смарагдусе, довольно крупном городе, где даже нелюдей почти нет — а какие есть, те обитают лишь скрытно. Отец у неё, судя по коротким неохотным рассказам, был нехорошим человеком, и в какой-то момент они сбежали к бабушке, в Силвис. Миндль тогда уже исполнилось семнадцать, и для неё жизнь изменилась слишком круто. В деревне не было ни условий для дальнейшего обучения, ни для её плана стать механицей — здесь просто не использовалось почти никакого оборудования из того, что её интересовало, по её словам. Собственно, всё и ограничивалось каким-нибудь мелким ремонтом. В Смарагдус, тем не менее, она не планировала возвращаться никогда, а на другие варианты копила деньги и ухаживала за матерью, невысокой вечно испуганной женщиной, которую я видела от силы пару раз, а Миндль пока что опасалась оставлять её даже вместе с бабушкой. А теперь ещё и это…

Миндль отстранилась через пару минут, бегло вытерев ребром ладони глаза и быстро моргая, пытаясь изобразить какое-никакое спокойствие.

— Ты видела… Ниссу? — немного хрипло поинтересовалась она, меняя тему, хоть и на ту, которой было нечем нас порадовать.

Я покачала головой. Ничего. Даже она не знает. Конечно, это всё ещё можно логически объяснить, но уже начинало нервировать. И так слишком много всего плохого, небо, можно, пожалуйста, хотя бы всё хорошо с Ниссой?

— Исси первым делом про неё спросил, — хмыкнула Миндль, ещё раз вытирая глаза. — Может, их кто-то приютил. У её родителей много друзей.

Это точно. Вся семья Маха была такой общительной и жизнерадостной, что число друзей, знакомых, приятелей превышало все пределы моего понимания.

Впрочем, в голосе Миндль особой надежды уже не слышалось, и я лишь взяла её за руку, надеясь, что станет не так страшно.

— Ты очень странный, — оповестил меня Айомхэйр через какое-то время.

Я, погрузившийся в Лес всеми мыслями, услышал его не сразу — только когда он ещё и по-фейрински меня как-то отвлёк, перебив эти мысли, разрывая. Как будто меня очень резко окликнули.

Вскинув голову, я внезапно наконец-то понял, что не так было в крое накидки Айомхэйра. Это не ткань — это листья, каким-то неведомым образом сросшиеся между собой и держащие нужную форму. Ещё и выглядящие так, будто их вот-вот сорвали с дерева. Прожилки на беглый взгляд вводили в заблуждение, напоминая странные нити, но это совершенно точно были самые настоящие листья.

Я с трудом оторвался от разглядывания свежеопознанных листьев и вопросительно повёл плечом — мол, что?

— Неужто сам не пытался в Лес попасть? — нетерпеливо повторил Айомхэйр.

Сомневаюсь, что он имел в виду охоту или собирательство, хотя именно они и были основными причинами моего пребывания в лесу.

Но всё-таки я ведь сейчас за ним пошёл, за незнакомым почти-сородичем. И, ещё раньше, нечаянно напугал Этайн, рванув куда-то в чащу, потому что мне что-то показалось. Что там есть что-то… для меня.

Я неуверенно пожал плечами. Врать не хотелось, но разобраться в себе не получалось.

Ведь да, действительно, лес меня манил. Но — не настолько, чтобы это было действительно важно или притягательно по сравнению с обычной жизнью. Не настолько, чтобы не вызывать хотя бы сейчас дискомфорт, от которого отгородиться получалось лишь, сосредоточившись на какой-нибудь одной мелочи, будь то дерево, лист в одежде, звуки птиц или просто спадающая на глаза чёлка.

Мне кажется, я здесь слишком чужой. Сомневаюсь, что визит прямо в логово фейри мне что-то даст, хотя выбора у меня не было. Стоило быть благодарным хотя бы за это.

(Но мне необязательно ему нравиться. Он мне никто и не человек. Но понять, где же мои настоящие чувства, было отчего-то сложно.)

— Просто ты привык притворяться, — ответил внезапно Айомхэйр на мои мысли, заставляя смутиться до прилившей к щекам крови — да как это контролировать-то.

Кажется, даже уши покраснели.

— Но я все равно не понимаю, как человеков можно так долго выносить, — хмыкнул он. — У нас многие даже раньше сбегают, как только окрепнут. А если нет, то делают их жизнь невыносимой в ответ, — фейри захихикал.

Я запоздало понял, что не только я здесь ухожу от темы.

«Вы обещали рассказать про…» — я замялся, пытаясь понять, как назвать уничтоженное племя, и обвёл рукой местность вокруг нас, пытаясь показать это жестом.

«Ещё немного», — прошелестел Айомхэйр в ответ, резко отвлёкшись от меня на что-то и ускорившись.

Фейри были выносливее и быстрее людей — это я уже заметил, хотя не мог особо похвастаться тем же. Хотя, с другой стороны, несмотря на внешне почти хрупкое телосложение, на недостаток силы я никогда не жаловался. Тоже… связано?

Слишком многие мелочи в моей жизни внезапно находили новое объяснение.

Вскоре что-то почувствовал и я. Опять шум, фоновый, оттого раздражающий сознание, спутывая мысли, тот шум, от которого не помогало просто закрыть уши.

А густые заросли расступались лишь перед нами, хоть и неохотно, со скрипом старых ветвей, беззлобно цепляя нас по коже и волосам, но не оставляя ран или царапин.

Айомхэйр встал как вскопанный, отчего и я послушно остановился, но он внезапно нырнул мне за спину, к чему-то прислушиваясь — уши чуть подрагивали, — а затем толкнул меня вперёд, впившись когтями мне в локоть.

Какая-то ветвь хлестнула меня прямо по лицу, и я инстинктивно вскинул руку, зажмурившись…

И ничего не произошло. Открыв глаза, я увидел увитый плющом туннель из лоз, открывшийся перед нами.

Айомхэйр рассмеялся.

«Потребовалось несколько наших, а ты сделал это один. Хоть ты и стал чужой, но земля тебя помнит, Дорхэ Иарлэйт».

Не разжимая цепких когтистых пальцев, он увлёк меня внутрь.

Туннель пропустил нас. Я смотрел то туда, то сюда, слишком перегруженный новыми впечатлениями — ещё даже не увидев само логово.

После густого леса и тёмного туннеля солнечный свет резанул по глазам, заставляя вновь зажмуриться.

Но про землю казалось полнейшей чушью. Я на протяжении девятнадцати лет, каждый день, видел мать, использующую магию как полноценное шестое чувство, так же естественно, как дышала, но сам не мог ничего. Мы даже вместе с Этайн тихонько экспериментировали, но нет. Люди Лучидума почти полностью отказались от магии — и она пропала за ненадобностью, эта установка шла отовсюду, отчего, как объяснила мама, её и не было на самом деле. Магия людей формируется в связи с характером и потребностями, а у лучидумцев их просто не было.

Хотя, если сейчас подумать, на Этайн она при этом смотрела с некоторым недоумением. Но не на меня. Да и местные маги в основном шли или в жрецы, или в охотники за нечистью. Эдель в свои девять мечтала, естественно, о втором, как и большинство активных детей. Им это обычно кажется интересным. Исси, когда угомонился, тоже об этом часто вещал — как близко он, оказывается, к этому был.

Я поморгал, наконец отстранившись от потока бессмысленных мыслей и выхватив в многообразии образов конкретику.

Нам открылась лесная поляна, идеально круглая, огороженная ровной плотной стеной деревьев. На меня уставилось несколько пар глаз — жёлтых, оранжевых и изумрудно-зелёных.

«Кто это?»

«Позже объясню», — Айомхэйра я узнал и услышал сразу, а вот чужая фраза с трудом выделялась из общего шума.

Мой новый знакомый вновь ухватил меня за руку, и я подумал, что эти… пять фейри точно не могли издавать столько шума — во-первых, захватить целую деревню — во-вторых. Но где остальные?

«Он странн…»

«Это моё», — зашипел Айомхэйр на поднявшегося со своего места фейри, и тот глянул на меня недоверчиво.

Кажется, в этот момент кто-то спросил, почему я молчу, но я не был уверен, что разобрал это, а не додумал сам.

В любом случае, быть вновь объектом чужого внимания было неуютно, и я по привычке выпустил из-за ушей ещё одну прядь, неловко прикрывая лицо.

Про мои глаза, если они действительно остались синими, Айомхэйр, видимо, не солгал. Да и в целом все пятеро были окрашены в цвета леса — от бледно-зелёного до тёмно-коричневого. Глаза были самыми яркими.

Мои оставшиеся тёмно-русыми волосы даже гармонично вплетались в эту палитру.

«Моё», — шикнул ещё раз Айомхэйр, увлёк меня на пару шагов в сторону… И, внезапно, вниз. Земля просто разошлась под нами, и, если Айомхэйр был к этому готов и приземлился на ноги, то я от души стукнулся о пол, разве что руки успел выставить.

«А… Звиняюсь, — философски заметил Айомхэйр. — Я не знал, что ты не в курсе».

Вставая и отряхиваясь от земли (пол, собственно, был земляной), я скользнул по Айомхэйру взглядом и ему не поверил. Очень уж насмешливо-изучающие глаза.

— Лиусэйдх!

Яма оказалась не ямой, а, скорее, подземным залом, хотя и образованным исключительно природно-магическими силами — ничего рукотворного не видать, разве что веток в углу кто-то явно вручную сорванных набросал. Глаза к темноте привыкли быстрее обычного — потолок над нами сомкнулся, не оставив дыры, лишь слабые отблески света попадали внутрь.

— Тут всё это уже было, — с готовностью пояснил Айомхэйр. — Мы ничего не делали. Только убрали разруху всякую. Лиусэйдх!

Ребёнок выскочил буквально из неоткуда, ущипнув меня за локоть и, хихикая, метнулся к Айомхэйру.

— Моя сестра, — с гордостью представил тот, потрепав девочку по волосам.

Та была точно такой же расцветки, что и её брат, в похожей накидке-листьях, и, если честно, я бы и не понял, мальчик это или девочка, если бы мне предварительно об этом не сообщили. Судя по соотношению роста, она была ровесницей Эдельвейс или, может, чуть младше — мне ведь было неизвестно, как они растут. Только у Айомхэйра в волосах были птичьи перья, а у девочки — какие-то тонкие ветви, напоминавшие изощрённую заколку. Да и слова про «на шее написано» до меня дошли лишь сейчас, когда я увидел это на другом существе. Всего три неизвестных символа, почти сливающихся с кожей.

Похоже на татуировку, но вряд ли это она, скорее всего, какая-то особенная магия, хотя непонятно почему тогда их оставляют. Или они должны быть достаточно устойчивыми, чтобы в случае чего остаться после человеческой жизни?

«Странный какой-то», — прозвучал у меня в голове вывод девочки, и я невольно отметил, что все эти внутренние голоса, несмотря на отсутствие звучание, чем-то всё же отличаются между собой. Чем-то, чему я не мог найти определения. Чему не находилось человеческого слова.

«Затерявшийся подменыш, — Айомхэйр передёрнул плечами, снисходительно поясняя. — Иди пока, развлекись».

Не уверен, что хотел знать, что именно подразумевается под развлечением, но девочка, сверкнув глазищами, пропала — лишь мелькнул быстро просвет.

«Вы живёте всегда…»

Я опомнился и сцепил ладони, перестраиваясь.

«Вы всегда живёте под землёй?»

— Южные жили под землёй и среди деревьев. Мы — в зарослях у воды. Грубо говоря, — хмыкнул Айомхэйр. — Так… Ты ничего тут не узнаёшь?

Я помотал головой. Ничего знакомого, даже интуитивно.

— А земля помнит, — задумчиво повторил он. — А для нас это произойдёт только через одно-два поколения. Так, — он потёр ладони. — Ладно, я тебя просвещу, но ты тогда даёшь мне слово, что не будешь свою силу использовать против нас.

Против… них?

В памяти всплыло проткнутое ветвями тело с мёртвыми глазами, словно упрекая.

Айомхэйр же следил за моей реакцией, не мигая, и протянул мне руку.

Моё будущее было слишком неопределенно, чтобы разбрасываться такими обещаниями. Стоит ли вообще ничего не несущая информация этого?

С другой стороны, я ничего не терял, ведь этой неведомой силой я и едва владел.

«Хорошо?..» — неуверенно протянул руку в ответ.

Ухмылка Айомхэйра в этот момент выглядела весьма угрожающей, да и когти впились в мою ладонь весьма ощутимо. Руку захотелось отдёрнуть, но пришлось потерпеть.

«Тогда Дорхэ Иарлэйт даёт слово не использовать данную ему по рождению силу своей земли против нас», — объявил фейри.

«Даю», — уже увереннее объявил я.

(Ведь Даин Эрка ничего не обещал.)

— Отлично, — вновь перешёл он на устное общение, в этот раз делая голос чуть ниже, и небрежным жестом убрал прядь волос за ухо. — Про подмену понял?

Я кивнул. Хоть сам факт и был слишком шокирующим, но про подменышей знали все, и, хотел я того или нет, всё-таки новые знания слишком хорошо встраивались в моё детство, а облик не давал места сомнениям. Я действительно не человек.

— А про Дербхэйл Идаоин ничего?

Видимо, это имя что-то должно было означать, но я его до этого дня, если и слышал, то точно не в этой жизни, так что лишь мотнул головой. Айомхэйр задумался.

— Последняя жертва, — наконец продолжил он, видимо, решив зайти с другого конца. — Они её загнали последней. Говорят, даже пытались утащить её тело, но это невозможно. В итоге все всегда возвращаются в Лес.

Мне стало неловко за незнание. Хотя я всё-таки был ребёнком, и родители старались нас оградить от подробностей.

«Откуда ты знаешь?» — уточнил я.

— Слишком громкая история. Ни разу людям не удавалось так много убить наших. А тут целый народ и из-за какого-то жалкого человечка... А Дербхэйл Идаоин была потенциальной следующей королевой.. У южников власть получал самый сильный, — пояснил он раньше, чем я смог сформулировать вопрос. — И гонялись за ней дольше всего. Поэтому… — он смолк, глянув куда-то наверх.

Я невольно посмотрел туда же, но ничего не увидел и не услышал, а Айомхэйр невозмутимо продолжил:

— Поэтому многие считают, что она отвлекала внимание и кто-то на самом деле успел уйти. А с учётом того, что они не стали бы это делать через людские земли, да и зная повреждённые части леса… — он вытащил перо из волос и вполне уютно устроился на земляном полу, быстро вычерчивая что-то на нём.

Я присел рядом на корточки, заинтересованно наблюдая, как, несмотря на схематичность, передо мной проявлялись вполне узнаваемые области карты, напоминавшей черновик картины, а не просто схему. Про таланты легенды, кажется, не врали. А ведь он вряд ли когда-либо видел настоящую карту.

— Точно не к заходящему солнцу — мы бы знали, так что эта часть сразу отпадает, — он провёл линию. — На южном востоке слишком много водных духов, с ними не ужиться, — Айомхэйр заметно и выразительно поморщился. — Если к центру и севернее — слишком много людишек. Тогда остаётся к востоку, но дальше от моря… — он очертил возможное направление, и я попытался прикинуть, что там. Кажется, только мелкие города, как и у нас. В Лучидуме большая часть территории такая — леса да разрозненные поселения. Слишком сложно пробиваться через землю нелюдей.

«И там может кто-то быть?»

Айомхэйр пожал плечами. Я уставился на карту, отпечатывая картинку в памяти — почти уверенный, что смогу её, если что, воспроизвести. Но надо ли?

* * *

«Даже не знаю, как дальше с тобой быть», — оповестил меня Айомхэйр.

Вылезая наружу, мы оказались где-то среди деревьев, древних, раскидистых. Здесь фейри было куда больше, но они были слишком заняты, чтобы заострять на чужаке-мне внимание. В голове гудело от непрерывного гомона.

«Ты можешь остаться. Это твой Лес, здесь твоё место».

И я буду им полезен, это я уже понял. Но мне надо было убедиться, в порядке ли Этайн и родители… Лилит с Фаеланом. И, кажется, узнать, что же произошло с настоящим Даином. Но я не мог решиться, с какого конца за это взяться, как распутать этот клубок вопросов и реально ли это.

«Мне надо подумать», — несчастно признал я.

«Ты можешь осмотреться самостоятельно, — предложил неожиданно тактично Айомхэйр. — И решить».

Возможно, он всё же верил, что Лес на меня как-то подействует, но я не был в этом уверен. Но побыть одному хотелось — слишком много физического контакта, слишком много общения, слишком мало возможности спокойно обдумать происходящее, что не получалось сделать из-за постоянного напряжения, потому я согласно кивнул.

Айомхэйр скрылся в ветвях, а я решил углубиться в лес, чтобы непрошенные голоса не проникали мне в голову, но моё внимание привлёк громкий смех и знакомый крик.

Обернувшись на звук и разглядев знакомые рыжие кудри пленницы, я понял, что не смогу бросить подругу Этайн тут.

Они — умирали. Сильные, всемогущие, но умирали. И слабые, ему подобные, тоже, брошенные, но уже отринутые захватчиками, не признанные за своих.

А он всё ещё жив.

Они скрывались. Прятались меж деревьев, сливались с лесом, почти не издавая шума, различимого человеческим ухом, но он-то привык.

Знал, как отличить птичий крик от их голосов. Хруст ветвей от их шагов. Когда познаешь это, уже не перепутаешь, но те, другие слабые, не поняли, вот и сгинули.

Туда им и дорога. Они ему никогда не нравились.

Он, сидя на ветке, наблюдал за захватчиками, не зная, выдавать ли себя, но те в своей силе не были притягательны. Чужаки, разгромившие их дом, но не более. Ничего, кроме отвращения и неприязни, они не вызывали.

Потому он и сейчас здесь, в глубине незнакомого леса, неотступно следует за ними, сильными. И они даже до сих пор его не заметили, продолжая бегство.

Где они остановятся? Когда? Не отстанет ли он к тому моменту?

Вообще-то его не так-то просто остановить. Он научился у них большему, чем те представляли. Даже умел творить что-то с природой — то, что, по их мнению, слабым было неподвластно.

А он мог, хоть и не показывал им. Его собственные крупицы силы.

Прошло уже несколько дней и ночей, а они даже почти не останавливались. Ему приходилось — а потом, запыхаясь, догонять, идти по следу, стараясь, чтобы его слишком громкое дыхание не услышали, пытаясь также создать себе лесную маскировку.

Даже питаясь в основном на ходу, наспех сорванными ягодами и кислыми фруктами, чтобы поддерживать силы.

Так что он…

Резко вырвавшийся из земли корень, неловкий шаг — и вот он уже летит вперёд, успев разве что выставить ладони, оказываясь под наблюдением множества пар жёлтых, оранжевых и зелёных глаз. Иллюзия силы разбилась вдребезги под этими взглядами.

Он не мог их слышать, но один из них когтями ухватил его за порванную рубаху, сердито рыкнув, поднимая — ему оставалось лишь беспомощно болтать ногами, пытаясь вырваться, но ткань треснула, и он вновь рухнул на землю.

— Давно идёт, — вслух озвучила Лиадэйн Аеринн со странным выражением в голосе.

Но он смотрел лишь на одного — на Дюллахана Иллима, затаив дыхание, ожидая только его решения. Признает ли он его сейчас?

Дюллахан Иллим совершенно не изменился в лице, делая выбор, но голос его прозвучал ещё страннее, чем у Лиадэйн Аеринн, когда он тоже заговорил:

— Оставляем.

Какое-то время мы с Миндль просидели почти молча — она ушла в себя, я же не знала, что стоит говорить. Да и не могла толком сосредоточиться, думая, что же теперь нас всех ждёт.

За окном постепенно занимался рассвет, и я с ужасом пыталась понять, что случится, когда охотники поймут, что ни меня, ни Даина нет на месте. Причём если я была заперта, видимо, на всякий случай, то против брата существовали прямые доказательства, множество свидетелей и раненый Исси.

Дверь в комнату резко распахнулась, и мама быстро кинула мне сумку, которую забрала, когда выходила. Я каким-то чудом её поймала — поклажа заметно потяжелела.

— Быстрее, — громким шёпотом скомандовала она, нервно поведя плечом.

Я растерянно замерла, не ожидая, что придётся уходить так быстро, Миндль из полузабытья вывелась куда быстрее, вскочив, быстро поправив очки и потянув меня за рукав рубашки.

Мы втроём быстро спустились вниз.

— А папа…

— Пошёл изображать интеллигентную жертву фейри, — буркнула мама, воровато озираясь по сторонам, ведя нас к задней двери. — И выяснять, что с тобой. Ну, как бы.

Никого по пути нам не попалось. Видимо, было слишком рано.

Мы выскользнули на улицу. Всё ещё тихо, но достаточно светло, и какие-никакие звуки городской жизни издалека уже доносились.

— Пропажу Даина уже обнаружили, — оповестила мама, накидывая капюшон плаща. — Фаелан это разузнал. Миндль, тебе куда? Мы можем тебя проводить.

Зная маму — проводить и даже не попасться никому на глаза. Хотелось бы мне стать когда-то такой умелой.

— Да я с вами пока, — пожала плечами Миндль. — Мне… некуда больше торопиться. Вы же хотите покинуть город?

— Ты тоже?

Мама облегчённо вздохнула, когда Миндль кивнула, и проговорила:

— Это очень упрощает дело. Если вас будет двое… безопаснее.

Неплохое вежливо завуалированное послание о том, что я сама ни сориентируюсь, ни заговорю ни с кем, ни с места лишний раз не сдвинусь. Я нервно хмыкнула.

— Мы с Фаеланом явно должны задержаться, — продолжила мама. — Или, точнее, один тут, другой за Эдель…

Мама продолжала инструктировать меня всю дорогу от постоялого двора, подробно объясняя каждый продуманный шаг.

Сначала — на задний двор, потом — в узкие безлюдные сонные переулки, затем — через едва начавший работу знакомый рынок… Людей почти не было, жизнь будто впала в спячку.

Мне придётся уйти одной. Это стало главной мыслью в прозвучавших речах, и смысл её отрезал от меня столь тщательно обдумываемые мамой детали.

Через рынок мы вышли к знакомой тропе к нашей деревне, где совсем недавно я шла вместе с Даином, и тут мама остановилась. Нам, естественно, не по ней, а дальше, но…

В этот миг очень хотелось думать обратное.

Миндль тактично отошла чуть вперёд, давая нам время наедине.

Мама положила ладони мне на плечи и быстро затараторила:

— Держитесь большой дороги. По возможности, попытайся отправить письмо, но, если честно, я не знаю, на чьё имя это сделать безопаснее. Может, попроси Миндль Нариссу написать, хочешь, я сама спрошу?

Нарисс — полное имя Исси, сомнительно, что он захочет в это впутываться. Я покачала головой. Нет, сама справлюсь. Придумаю что-нибудь.

— Хорошо. В общем, выберете кого-нибудь или зашифруйтесь, твоим именем лучше не подписываться. И не бойся ничего, мы тебя обязательно найдём. Может, и Даина тоже — по крайней мере, я попытаюсь.

Вопрос, какого именно Даина она имеет в виду, задавать точно не хотелось. Всё ещё не было решимости думать об этом серьёзно.

— Мне страшно, — выдавила из себя я нехотя, по-детски, нуждаясь в защите.

— Всё будет хорошо, милая, — мама погладила меня по щеке. — Разберёмся. Мне вообще не впервой в бегах, — хмыкнула она, закатив глаза.

— Ну ты сильная, — буркнула я.

— Знаешь, на момент побега из… той страны я была сломлена сильно. Я потеряла многое, хоть и не то, что хотела бы иметь, — задумчиво протянула она. — И ожила только здесь. Так что, может, оно и к лучшему ещё обернётся? — она вновь привычным жестом поправила мои косички и быстро поцеловала в лоб. — Давай. Скоро увидимся, я обещаю.

Я непроизвольно ухватилась за её руку, вцепившись в рукав, не желая отпускать.

— Всё будет хорошо, — заверила мама.

Я понимала, что оставаться рядом с Силвисом небезопасно. Что в бегстве Даина с очень большой вероятностью могут обвинить меня. Что я стану следующей жертвой внимания охотников, ведь подменыши действительно не растут рядом с настоящим ребёнком, заставляя родителей либо избавиться от него, либо убирая его сами. Что в чужих глазах меня совсем немногое отделяет от нечисти. И, наверное, даже устойчивость к металлу не переубедит никого в полной мере, ведь Даин всю жизнь носил талисман. И что, возможно, просто будут испытывать (или, если уж быть честной с самой собой, пытать) чуть осторожнее, но, скорее всего, безопасности мне никто не обеспечит, раз уж заперли сразу же.

Страх окружающих перед фейри был сильнее, а мы остались без дома, в котором можно укрыться.

— Да, я… верю, — ложь, ложь неубедительная, но ведь не всю же жизнь только меня окружающим успокаивать. — Я всё запомнила. Мы не потеряемся и не попадёмся… никому, — ни людям, ни фейри.

Смелое обещание, которое сложно сдержать, попытка убедить себя больше, чем маму. Хотя мне, кажется, не впервой закрывать глаза на всё страшное и сложное.

Подсознательно казалось, что в этот момент она больше верила в благоразумность Миндль, чем в меня, но, если это действительно так, мне бы даже не было обидно. Ведь это правда.

— Скоро всё разрешится, — обняла меня мама и быстро разомкнула объятия, чуть подтолкнув в сторону подруги, не давая ещё одной задержки.

Она направилась в противоположную от нас сторону первой, не оборачиваясь — я же невольно оглядывалась, на всякий случай запоминая каждую деталь. Расшитая юбка, красная повязка на голове, узлом стянутая сзади, плащ чёрных волос и быстрый решительный шаг.

Она обернулась, когда мы уже заворачивали, и я успела ухватить тоскливый взгляд.

Мне маминой решимости не хватало, но она всё ещё присутствовала у Миндль.

— Ты прямо совсем не хочешь оставаться? — уточнила я, чуть запоздало кутаясь в плащ.

— Я, как минимум, тебе помогу устроиться. Дальше буду думать, — пояснила она. — Я… все равно не хотела тут навсегда оставаться. А теперь и деваться больше некуда.

Мне было неспокойно, что я напоследок так ничего и не узнала о том, что с Ниссой, но в ответ на объяснение Миндль кивнула. Хоть в её состоянии буду в ближайшее время уверена.

И я всё ещё ни разу не была долго одна.

Мы шли по окраине города, вдоль пустующей дороги, старательно обходя сторожевые пункты. Меньшее число прохожих и большее число стражи последними событиями объяснялось легко, и Миндль запоздало предположила, что, скорее всего, скоро сюда прибудут ещё люди. Повысить охрану и, возможно, захотят вновь дать отпор.

А может, и не захотят, ведь ранее на них подействовала лишь смерть человека знатного рода, а здесь все были, ну, обычные.

А ещё мы с Миндль сейчас даже не могли кого-то попросить подвезти, если попадётся, поскольку непонятно, будут ли меня искать… Да и вряд ли кто-то решится брать в повозку человека, идущего со стороны территории, захваченной существами, умеющими менять облик. Я, признаться честно, в такой ситуации бы не стала рисковать.

При этом от окраины тоже отходить далеко было нельзя — но пришлось, когда перед нами вдалеке возникли люди в красной форме.

— Ну всё, — пробормотала Миндль, взяв меня за руку. — Придётся обходить.

— Мы можем попробовать вернуться и пройти менее людными улицами, а потом вновь выйти на дорогу, — подумав, предложила я.

Вроде бы не очень плохой план, но Миндль покачала головой:

— Они явно оцепили улицы. Посмотри, как стоят, — она соединила пальцем точку сборища охотников и выход из какого-то переулка чуть правее. Там тоже кто-то был. — Тебя они узнают, на самом деле, вряд ли. Но выпустить не выпуст… — она осеклась и резко притянула меня к стене.

Женщина с рыжей косой в этот момент обернулась и скользнула взглядом как раз по тому месте, где мы только что стояли.

— Узнают, — несчастно признала я одну из тех, кто забрала моего брата.

Вот она вряд ли просто возьмёт и отпустит меня восвояси.

Миндль мрачно кивнула. Я растерянно прижималась к каменной холодной стене, растеряв весь пыл и решимость, надеясь, что кто-то придумает что-то без моего вмешательства.

Женщина отвернулась, и в этот момент Миндль бегом поволокла меня за руку к деревьям.

«Туда нельзя!»

— Тут же ф-фейри, — с трудом вдыхая воздух, выпалила я, когда ветви нас надёжно скрыли, и обняла себя руками за плечи.

Воздух вокруг был заметно холоднее.

— Ну тебе-то на них жаловаться, — буркнула Миндль, настороженно озираясь по сторонам. — Пройдём немного. Так близко они вряд ли полезут. А потом вернёмся на дорогу, когда полностью обойдём город.

План Миндль явно хромал на все четыре ноги, но у меня вообще не было никакого, так что грех жаловаться. И решимости делать выбор тоже.

На удивление, страх немного разгоняло знание того, что как раз с этой стороны, отделённая небольшой полосой леса, наша деревня. Хотя она не была больше ни домом, ни безопасным местом, но всё ещё казалась таковым.

И по этой лесной полосе мы прошли спокойно почти до конца. Нам не попалось ни людей, ни фейри, ни даже животных, хотя шли мы, пожалуй, долго.

Пока впереди не показалась дорога, видневшаяся в просвете деревьев.

И пока меня, резко не схватив из-за спины, не потащили со звонким переливающимся смехом куда-то вглубь леса.

Это совершенно точно была Нисса, живая и вроде бы невредимая. Я прильнул к дереву, наблюдая.

Ветви вокруг девушки сплелись, образуя то ли клетку, то ли купол. Других людей видно не было — видимо, она единственная. Хорошо, что подружка Этайн жива, но почему именно она? Не повезло кому-то приглянуться? Хотя, стоило отметить, внешность у неё действительно была приметная.

Её нельзя было здесь оставлять. Даже если сейчас кажется, что она в порядке, вряд ли это продлится долго.

Если Этайн узнает об этом, то точно расстроится. Но здесь…

Я прислушался к звукам леса и отголоскам речей фейри.

Двое — рядом с Ниссой.

Один — за моей спиной, наблюдает с дерева.

Ещё двое — беседуют где-то поодаль.

Не сейчас.

Надо немного выждать.

Интересно, фейри сзади следит целенаправленно за мной или просто заинтересован в чём-то другом?

Я, сделав вид, что просто засмотрелся, уцепился за ветвь дерева и так, под прикрытием послушно принимающих меня зарослей, скрылся в глуши.

С каждой минутой становиться частью леса было всё легче. Иногда я чувствовал что-то подобное на охоте, но в разы слабее.

Я затаился на дереве не очень далеко от нужного места и на всякий случай старался ни о чём не думать. Дерево как убежище показалось очень даже удобным, а вот с мыслями всё ещё были проблемы, ведь я ловил отголоски чьих-то речей — значит, и они вполне могли услышать меня.

Кроме того, непонятно, станет ли меня искать Айомхэйр. Мне казалось, что до ночи — вряд ли, но у него было своеобразное мышление, так что утверждать что-либо я бы не взялся.

Через какое-то время голоса утихли или отдалились. Я глянул вверх, на едва пробирающееся сквозь гущу ветвей солнце — полдень. Попытки вспомнить, есть ли какая-то связь между временем суток и активностью лесного народца, ничего не дали. Всё же мама не слишком углублялась в местные предания, а отец и вовсе был плохим рассказчиком, потому тоже никогда ничего такого не рассказывал. А мой круг знакомых был слишком мал, чтобы в него входили любители сказаний о фейри.

Интересно, почему у меня никогда не было интереса…

Я двигался быстро, чётко и гармонично, ловя каждый звук, каждое движение леса, с трудом удерживаясь, чтобы просто не рвануться дальше в глубину его, не уйти в него целиком, остаться, изучить, понять…

Что-то отвлекало меня от этого, удерживало, и не удавалось вспомнить, что же могло быть важнее и сильнее этого запоздавшего на годы зова. Нельзя сейчас. Почему нельзя?

В этот миг я был готов согласиться на что угодно — но его развеял вид всё той же зачарованной клетки.

Подруга Этайн. Этайн.

Я помотал головой, пытаясь сосредоточиться на конкретном месте и моменте. Рядом никого не было. Но я не могу подойти к ней вот так. Кроме того, я не знаю, в какой же момент её сюда утащили, а значит, она может уже знать, что я не человек.

Тогда вариант только один.

Я остановился, прикрывая глаза — это наверняка было необязательно, Айомхэйр менялся просто так, не отводя от меня взгляда, но я слишком плохо представлял, что надо делать, потому просто мысленными мазками намечал для себя облик.

Золотистые кудри, голубые глаза, россыпь веснушек, круглое простодушное лицо. Золотистый загар. Широкий нос.

Пару лет назад я рисовал ему портрет в подарок — и сейчас словно делал с него копию. У нас не было общих черт, да и мы с Этайн (то есть, только Этайн) сильно выделялись слишком светлой кожей, разрезом глаз и заострёнными чертами лица, отчего, собственно, и попали в детстве под чужие насмешки.

Я открыл глаза, сжав ладони в кулаки. Привычной спасительной от мира завесы волос не было, хотя я по привычке всё же повторил жест ко лбу, пытаясь выпустить пряди на лицо, но лишь неуклюже потянул золотистый локон, тут же вернувшийся в своё хаотично-порядочное положение.

У меня действительно получалось.

Руки точно были не мои. Я провёл ладонью по лицу, но не был уверен, что всё вышло верно.

На ощупь вроде не то, что должно быть… было. Уши точно не острые.

Но проверять здесь негде.

Я ранил Исси руку, но перебинтовать для видимости нечем, так что оставалось надеяться, что Нисса о ранении не знала. И что её не смутит обнажённый по пояс жених. А, если не смутит, то что у него нет каких-нибудь сильно заметных шрамов, потому что я Исси без одежды точно не видел, даже на реку не ходил плавать, потому что поток воды вызывал тревогу и неприязнь.

Вокруг — всё ещё никого. Уверенность в этом сидела внутри, хотя, если подумать, я не мог знать наверняка, но, наверное, ощущения и звуки убеждали в этом. И какое-то ещё чувство, позволяющее погружаться в лес, гласило, что чужаков здесь нет.

Причём рыжая девчонка, родившаяся рядом, таковой не была.

Не ощущалась. Интересно и не до конца понятно, как это работает, но сейчас не время вдумываться.

Надо было попытаться сосредоточиться на деле.

Подруга Этайн была без сознания, но дышала. То ли сон, то ли обморок, непонятно, но внешний повреждений нет. Это к лучшему, необходимость одновременно прослушиваться и думать о деле и так вызывала раздражённое беспокойство, если ещё как-то взаимодействовать с ней, то и вовсе можно было потеряться в мыслях.

Клетка была, по сути, просто куполом из ветвей. Ещё живых. Дерево было удобно наклонено, словно мостик, а дальше его ветви просто срослись так, как им велели. Если убрать где-то три-четыре прута, то этого должно хватить.

Дверь мне подчинилась, а там было мёртвое дерево, ещё и скреплённое железом.

И никого из фейри тут не было, так что обещания, я, между прочим, не нарушал.

Прикосновение и представление, как ветви возвращаются на законное место, тянясь к солнцу — и вот уже те так и сделали.

Нисса была крупнее и оттого тяжелее Этайн, но на руки её поднять все равно получилось. Пожалуй, получится её донести куда-нибудь поближе к городу, но вот до конца я этого сделать не смогу, опасно. Что тогда? Можно будет положить её куда-то и посторожить, пока не очнётся, но это может означать стычку…

Первым делом я просто шмыгнул с ней на руках в лес, продолжая перебирать варианты. И при этом, с одной стороны, держаться чащи без фейри, с другой, постепенно возвращаться в сторону города.

Путь во второй раз казался сильно короче — может, потому что я ни с кем не разговаривал, а может, потому что не петлял меж деревьев, а, напротив, срезал дорогу как можно сильнее.

В любом случае, случайных отзвуков становилось всё меньше и меньше.

Но ощущения от ситуации были не из лучших. У меня была бессонная ночь, суматошное утро, а теперь и не отстающий от них день. Слишком многое приходилось осознавать, слишком многое решать здесь и сейчас, и только совесть не давала мне бросить где-нибудь подружку Этайн и просто сбежать наконец в одинокую глушь, где меня никто трогать не будет. И то это не точно.

Нисса зашевелилась и открыла глаза. От неожиданности я её чуть не выронил, но только остановился, быстро перебирая варианты.

Говорить-то я с ней, демон побери, все равно не мог. И жестами под каким-нибудь предлогом изъясняться тоже не мог — Исси не потрудился их запомнить, а Нисса и вовсе вряд ли помнила, хотя я помню, что Этайн ей как-то что-то показывала и рассказывала.

Поэтому, пока девушка приходила в себя, я осторожно поставил её на ноги и придержал, пока она не обрела равновесие, а потом, не дав ей раскрыть рот, поспешно прижал палец к губам, кивнув при этом ей за спину. Она же не знает, насколько далеко мы зашли.

На счастье, Нисса соображала быстро. Взгляд у неё был затуманенный, но заговорила она послушно едва слышно, но эмоционально:

— Исси! — и кинулась мне на шею, движение было неловким и неуверенным, потому пришлось вновь её поддерживать.

Вынужденный телесный контакт был не очень приятным и очень смущающим, потому можно было только порадоваться, что моего лица при этом она не видела.

Она наконец-то отстранилась, и я вновь прижал палец к губам. Тут недалеко, кажется. Проведу её ещё немного, а потом как-нибудь подгоню её вперёд. Возможно, я могу сам же и спугнуть.

«Быстрее».

Нисса, к счастью, шла шустрее, чем я опасался, и сосредоточеннее. Только бы никто не попался. Только бы не начала задавать вопросы.

Хватка Ниссы на моём запястье в какой-то момент стала крепче, и я подсознательно почуял, что что-то из этого сейчас произойдёт.

— Кто ты?

Шёпот девушки был пропитан ужасом, и в этот момент меня самого захлестнул неконтролируемый страх, лишь парой минут позже я сумел восстановить порядок событий в голове.

Вот я резко оттолкнул её, но в нужную сторону, и отскочил сам, вот Нисса сама шарахнулась от меня, а ближайшее дерево послушно укрыло меня, когда я метнулся куда-то по ветвям вверх и дальше на соседние, глубже в лес, прячась.

Не знаю, ни в какой момент я скинул личину, ни как Нисса поняла, что я это не Исси, потому что в момент, когда я её оттолкнул, руки точно были ещё не мои.

И даже не сразу понял, насколько далеко я ускакал.

Но сделал, кажется, что мог. Надеюсь, дорогу она найдёт, а я позволил глубине поглотить меня.

* * *

Сила.

Манящая, кружащая голову, неведомая, но послушная — и моя, моя собственная.

Лес вокруг, а я часть Леса, сливающаяся с ним. Лес расступался, пропускал, укрывал, в какой-то момент отпала даже нужда перепрыгивать препятствия — их просто не было.

Звуки говорили со мной, рисуя картину окружающего мира, деревья скрывали от остальных, и всё это сливалось в совершенно необъяснимые чувства.

Искушение кружило голову, хотелось испытать, попробовать, понять.

Руки сковывало не обещание, а отсутствие цели. Понимание, что ничего мне не даст проявление это свалившейся на голову власти.

Потому я не поддался всё дальше манящему зову леса и всё-таки, хоть и пользуясь его укрытием, направился туда, куда меня тоже тянуло, хоть и совершенно по-другому.

Без всякой мистики и неописуемых чувств.

Силвис зарос ещё сильнее, чем я запомнил, но в глубину мне не было смысла проходить, меня интересовал лишь наш скромный домик у окраины. Перед тем, как проникнуть внутрь, я застыл у двери, вслушиваясь.

Возможно, в деревне кто-то и был, но, кажется, не рядом. Или скрывался лучше, чем я мог учуять.

Что будет с Силвисом дальше? Фейри его займут? Но их вроде как не привлекают ни человеческие дома, ни настолько открытые пространства, а, даже если он полностью зарастёт, все равно близость к городу довольно большая. Отвоюют обратно люди? А стоит ли лишь одно поселение возможных жертв?

По сути, это был акт мести, а не завоевания, и, скорее всего, обратные действия будут только такими же. Если честно, я бы на месте пришедших фейри выбрал бы затаиться, хотя бы на какое-то время. Кроме того, если люди не нужны для выживания… Или нужны?

Уже проникнув в дом и застыв посреди коридора, я невольно задумался. Эта магия опиралась только на лес или на людей тоже? Айомхэйр сказал, что не чувствовал Этайн, а я понял, что в лесу ощущал Ниссу как часть местного мира.

Возможно, люди её тоже подпитывали. Не зря же эта способность менять внешность — и то, что слабых подкидывали именно людям. Но вряд ли я смогу узнать это наверняка, хотя картинка складывается более-менее логично.

Я нашёл запасной лук и стрелы, осторожно стараясь не касаться железа лишний раз. Накинул рубашку, часть волос заплёл — не все, только так, чтобы ветви концами не цеплять, а спереди пряди привычно оставил. Не мешают.

Нашёл мамин охотничий нож и задумался, стоит ли он того. Я не любил его применять, ещё и это лезвие, но в чехле на поясе вроде как должно быть нормально. Не больно. Но не в слишком ли страшное оружие он может превратиться… Или именно потому и взять?

Я всё-таки нацепил пояс с ножнами, осторожно положив ладонь на них — не жжёт.

Не знаю, зачем заглянул в комнату Этайн, там никого, естественно, не было, но от беглого осмотра осталось ощущение, что здесь кто-то покопался. Хорошо бы сама Этайн, а не… Впрочем, нет, вот ей точно не стоило тут бывать. Опасно.

Я распахнул окно и выпрыгнул из него.

Я успела услышать лишь сдавленный испуганный крик Миндль и треск ветвей.

Так и знала, была первая моя мысль, что это добром не кончится.

Хватка ощущалась такой же крепкой, как и в деревне — всего вчера, а, по ощущениям, вечность назад. Только в этот раз когти ещё и впились в кожу, заставив болезненно всхлипнуть.

— Занятно, — заявило существо мне в ухо. — Такая встреча…

Повернуть голову не получилось — сковал страх, не давая ни пошевелиться, ни попробовать отбиться, как-то оттолкнуть или вырваться. Или хотя бы закричать, позвать на помощь, подать сигнал Миндль, где я. Ничего. Кажется, я и пальцем двинуть не могла.

Ощущение, как в кошмаре, когда хочешь убежать и не можешь двинуться с места.

(Или в кошмаре ощущения, как в худшие моменты моей жизни.)

— Мне кажется, вот к этому он точно прислушается, — заговорил кто-то ещё у меня за спиной вчерашним голосом, похожим на искажённый голос Исси. — Удачная находка.

Нет. Не кто-то ещё. Оно меняет свой голос, но оно одно.

Оно отпустило меня, не считая сжимавшей мне плечо руки, и зашло спереди — а я по-прежнему не могла шевельнуться. Надо бежать. Но я и ногой не двинула, не то что хотя бы шаг сделала, даже когда оно подцепило прядь моих волос.

Фейри был тот же самый, с золотистыми волосами и глазами. Наверное, это всё же мужчина, а не «оно». Я, боясь смотреть ему в глаза, скосила глаза на своё плечо — когти прорвали ткань и кожу, окрасив белую рубашку красными разводами, но боль, видимо, от шока, запаздывала, полноценно ощутилась лишь от увиденного. Ноги совершенно ослабли, если бы фейри меня не держал, наверное, упала бы от страха и внезапного слабого головокружения.

— Симпатичная, но ничего особенного. Но ему ты зачем-то нужна, так что пригодишься, — сообщил фейри. — Для влияния.

«Ему?»

Даин с ним… с ними? Или про кого он?

Я сумела потянуться рукой в карман юбки, сжав пальцы на том, в чём сейчас видела спасение. Вторая же рука по-прежнему безвольно висела вдоль тела, так что, возможно, поэтому фейри не обратил на моё движение внимания. А, возможно, просто считал, что я все равно безобидная и ничего не сделаю.

Тоже недалеко от истины.

Есть лишь крохотная надежда.

Ветви где-то сверху шумно колыхнулись и треснули, а зачем фейри резко закричал, и я, ещё не разобрав, в чём дело, выхватила ладонь, прижимая амулет к руке существа, переплетя шнурок между пальцами, чтобы он не свалился на землю, чтобы не выпал из трясущейся ладони.

Фейри отпустил меня и судорожно дёрнулся, я упала на землю — и в этот миг поняла, что откуда-то сверху ему в то же плечо прилетела стрела.

— Т-ты! — взвизгнул он, и голос потерялся в шуме, сорвавшись на болезненный вопль, в котором утонули и слова, и все нотки человеческой интонации.

Ноги не слушались, пронзительный, будто звериный, крик рядом бодрости совершенно не прибавлял, и я, опираясь на руки и пытаясь подтянуть непослушное до нелепости тело, чуть отползла, всё ещё сжимая амулет.

В ветвях что-то вновь шевельнулось — и я, вскинув неосознанно голову, встретилась взглядом со светящимися синим глазами.

Подожди, одними губами взмолилась я, но силуэт тут же пропал. Слова не желали вырываться из горла, но со второй попытки у меня всё же вышло.

— Н-не ух-хо…

Миндль выскочила откуда-то из-за деревьев, видимо, нагнав нас, и как раз в этот миг фейри, сумев выдернуть стрелу, кинулся куда-то прочь — я едва успела приметить дважды обожжённую руку.

— Прости, прости, прости… — Миндль каким-то чудом сумела поставить меня на ноги и за руку потянула прочь, туда, откуда мы изначально и шли. — Глупая идея. Глупая. Я совершенно не подумала… Небо, а если бы… Как ты его отогнала? Это…

Я внезапно узнала крошечную лесную поляну, через которую мы шли. Мы здесь были.

С Ниссой… Нет, не с ней. Слишком дикое место. Воспоминание всплыло ещё более резко, чем изначальное озарение.

День рождения Эдельвейс. Меня с Даином выгнали из дома, чтобы не путались под ногами и не пугались, и около часа мы тихо сидели в саду у дома, сверля глазами окна, а потом, не сговариваясь и тревожась, побрели куда глаза глядят. Возможно, вёл Даин — не помню этого. И почему такие тихие и послушные мы забрели в лес — тоже не помню.

Но вот это гнутое дерево стало нашим домом на те несколько часов, а от настоящего дома тут рукой подать.

— П-подожди, — выдохнула я.

Нужно что-то предпринять — что? Не гоняться же по лесу за тенью, возможным миражом, мороком.

Но у фейри нет оружия. А это была стрела.

Я медленно спрятала запачкавшийся в земле амулет в тот же карман. Не зря я его в какой-то момент решила переложить поближе.

— Тут нельзя задерживаться! — несчастно выпалила Миндль. — Я ошиблась. Надо вернуться к дороге. Охотники тебя, по крайней мере, не растерзают. Не знаю, чем я думала.

— М-мне кажется, там был… — пролепетала я, сдаваясь под чужим напором быстро, но Миндль даже не стала слушать, чуть ли не потащив дальше.

Я успела только оглянуться на поляну и вновь будто бы уловить какое-то движение сверху. Но, возможно, это была просто птица или древесной зверёк. Ведь мне хотелось увидеть конкретного человека, и воображение вполне могло пытаться подстроить под желаемое.

Впрочем, поняла я, в том, кто же выпустил стрелу, я совершенно была уверена.

— Оно тебя ранило… Небо, чем бы обработать, у тебя есть что-то?

— Б-бинты, — выдавила я.

Возможно, и лекарство какое-нибудь найдётся. Мама наверняка об этом подумала.

Миндль упрямо тащила меня за руку дальше и остановилась лишь у самой-самой дороги, прячась в тени деревьев, но больше не заходя в слишком тёмные места. С тревогой оглядела всю обозримую область. В принципе, цель мы выполнили — город оказался позади, да и людей не видать.

Миндль заставила меня снять рубашку и лично перевязала рану — лечебная мазь в сумке действительно обнаружилась. Я мысленно поблагодарила предусмотрительную маму.

Царапины ныли, но оказались довольно чистыми, так что оставалось надеяться, что всё будет в порядке.

— Не туго? — уточнила Миндль.

Я немного шевельнула плечом. Наверное, нормально. Да и головокружение пропало. А вот желание пытаться уловить знакомый силуэт среди деревьев, украдкой кидая взгляды назад — нет.

— Всё в порядке, — чуть неуверенно предположила я и, не удержавшись, неприкрыто перевела взгляд на лес.

С тоской понимая — я его не найду. Не смогу. Даже не уверена, хочет ли он того. Исходя из слов фейри, они виделись ещё раз, наверное, но в такой трактовке событий я не могла быть уверена. Не знала ничего.

И куда больше шансов имею наткнуться на очередное агрессивное создание леса — или на не менее агрессивного человека.

Пожалуйста, верните меня во вчерашнее утро. Я просто хочу всё как было.

Я растерянно убрала прядь волос за ухо и только тогда поняла, что волосы больше не скреплены. Провела рукой по затылку — лента! Её не было! Наверное, потеряла в лесу.

Я, стараясь не расплакаться, закусила губу и быстро поморгала. Даже такой мелочи не осталось.

— Идти сможешь? — деловито вопросила Миндль, вставая с пенька, на котором и разложила все медицинские штучки, теперь аккуратно раскладывая их в сумке, довольно точно соблюдая изначальный порядок.

Я всё же помедлила перед ответом, вспоминая родителей, Даина, Эдельвейс, Ниссу. У меня сейчас не выйдет ничего изменить.

— Да, — наконец кивнула я. — Я готова.

Примечания:

Конец первого сезона ХД В смысле, у меня в голове на этот моменте стояла сюжетная отметочка, и вот я до неё дошла)))

Я проследил за девчонками столько, сколько смог, оставаясь под защитой деревьев, но достаточно для того, чтобы предположить их дальнейший маршрут.

Вряд ли они, даже без лошади, отправятся сильно далеко, и у них нет ничего, чтобы обороняться, если бы они запланировали держать путь через опасные земли нелюдей. Значит, лучшим вариантом из ближайших поселений будет Ноктэм. Он достаточно многолюден, чтобы затеряться, да и прослыл весьма мирным местом. А оттуда уже могут и двинуться дальше, но, если так, на подготовку наверняка уйдёт какое-то время. У них с собой была всего одна сумка, висевшая на плече у Этайн. Вряд ли там поместились вещи хотя бы на двоих. Кроме того, вряд ли мама так легко отпустила бы далеко её одну. Этайн бывает немного… беззащитна. Сейчас ещё и ранена. Наличие Миндль рядом немного успокаивало, но лучше бы сестра осталась с кем-то из родителей. Им я доверял больше.

Не знаю, что мне эти наблюдения дали, кроме того, что я убедился, что в лесу их больше никто не тронул, но заметку себе мысленную я сделал. Может быть (надеюсь), пригодится. В любом случае, знание успокаивало.

Да и, зная город, добраться в него может быть проблематично, но не нереально. А повод… Даже если меня больше не захотят видеть, я могу хотя бы вернуть поднятую из травы ленту. Пустяк, но бросать её там не захотелось.

Я двинулся дальше один. Кажется, меня искали, но лес внезапно сам оказался надёжным укрытием и от фейри. Мне не надо было даже просить об этом.

Они искали, видели, слышали, но не нашли.

Перед Айомхэйром было немного стыдно, но не очень сильно. Я обещания не нарушил, а Этайн трогать он права не имел. Ещё и ранить. Хотя ещё пару дней назад в жизни бы не подумал, что смогу выстрелить в кого-то разумного, а тут аж в двух, пусть в одного и нечаянно. Вот перед Исси — стыдно. Ещё и облик его пришлось для помощи Ниссе позаимствовать.

Я углублялся всё дальше и дальше, и в какой-то момент ощущение чужих глаз пропало совсем. Я наконец-то смог перестать нервно сжимать лямку колчана. Карту Айомхэйра и реальную карту я держал перед мысленным взором, стараясь проложить наиболее безопасный маршрут.

Да, я решил попытаться найти кровных сородичей, если они, конечно, живы. Причём не из-за них самих.

Правд, сейчас совершенно не было понятно, что мне делать. Идти к людям? Жить одному, слиться с лесом? Попытаться примкнуть к каким-нибудь другим фейри? Что?

Нужно время понять всё, обдумать, решить, как бы не хотелось делать выбор. Но хотелось больше всего вернуться к семье, а этого я сейчас сделать не мог. Вина перед ними точила меня изнутри, хотя, казалось бы, я ведь ничего не знал. Но они-то могли в это и не поверить.

Поэтому мне захотелось найти хоть что-нибудь о судьбе настоящего Даина — пусть я и понимал, что он, скорее всего, мёртв. Если бы фейри продолжали жить там, где жили, ещё был бы шанс: возможно, он мог быть достаточно интересным для них, тогда бы его оставили, пусть и вряд ли он столько лет протянул, оставаясь в своём уме. Но надежда бы сохранялась, а сейчас я, скорее, тешил себя неосуществимыми надеждами, пытаясь успокоить собственную совесть.

(Что бы было со мной, если бы тогда его спасли?)

В пути людских дорог я старательно избегал. Мне ничто, пожалуй, не мешало принять да хоть свой собственный облик, ведь чем дальше, тем меньше шансов пересечься с кем-либо знакомым, но делать это было неловко. Словно я сейчас, хотя бы пока не разберусь в происходящем — и себе, — не имел на него права?..

А природа служила надёжным убежищем. Чем дальше, тем лучше я понимал слова Айомхэйра про то, как по-разному меня и их слушается южный лес, но, поскольку в попадавшихся мне окрестностях, видимо, в основном не было своих народов, я ощущал некоторое сопротивление, но оно быстро отступало. И — чувство, что при желании можно покорить, познать и их, пугающее своей силой, оттого тщательно мною отгоняемое.

Несмотря ни на что, ночи проходили тихо и мирно. Никто меня не трогал, других лесных жителей я избегал, стараясь не заходить на очевидно чужие территории. В какой-то момент я начал привыкать.

Впрочем, потеря бдительности была ошибкой. Влечение леса слишком увлекало, моментами словно ножом отрезая все остальные мысли, и когда я, сам как зачарованный, в очередной раз отвлёкся, в сей момент — на слишком глубокое дупло, то даже то, что я в последние часы перелез на деревья, передвигаясь в основном по ветвям, избегая излишне топких участков, не спасло.

Сверху раздался треск веток, и оттуда вылетело и накинулось крылатое нечто, я запоздало выхватил нож, неловко выставив его перед собой, но это не помогло — оно просто столкнуло меня вниз, в трясину.

«Нет!»

Быстрое шуршание крыльев улетающего существа не принесло облегчения, потому что липкая топь совершенно не хотела терять жертву, сковывая руки и поспешно затягивая. Я инстинктивно пытался зацепиться за что-нибудь, но руками и ногами не получалось найти ни одного твёрдого участка. Дерево, рядом дерево, оно же подойдёт, где…

От суши меня отделяла, наверное, пара шагов, но из-за того, что я рухнул вперёд и лишь каким-то чудом сумел почти что встать, топь затягивала слишком сильно, и я лишь больше выбивался из сил от этих упрямых попыток.

«Ты дурак?!»

Что-то ткнуло меня в плечо, и я, поняв, что это протянувшаяся ко мне ветвь, сумел всё же освободить руки и зацепиться за неё, будто разом набравшись сил, потянулся следом, бестолково царапая кору ногтями, но всё же каким-то образом выбравшись.

Только нож утопил, внезапно подумал я, и от этой мелочи стало почти смешно. Зато лук уцелел. От странных созданий в омуте отбиваться было легче.

…голос?

Концентрироваться на реальности вновь было сложно, и я, вытирая ладони, медленно поднял взгляд. Кто-то точно говорил.

Столкнувшись им с поблескивающими оранжевыми глазами.

«Из-звините?»

Я же «мысленно» крикнул при падении, понял я.

«Но чужой дурак», — почти философски заметил мой спаситель, не сводя с меня пристального изучающего взгляда, пока я пытался хоть немного избавиться от липкого противного слоя грязи.

Неприятно. Лесная грязь не вызывала какой-то сильной брезгливости, как и влажная земля, во всём этом была какая-то красота и своеобразный уют, но вот это болото вызывало смутное желание содрать грязь чуть ли не вместе с кожей, лишь бы не чувствовать этот склизкий, пробирающий холод, вновь оживляющий в памяти ощущение пожирающей глубины. И ещё — тех созданий, от которых я отбивался, впервые на своей памяти сменив облик. Но там я оказался… сильнее? А здесь смерть подкралась слишком близко.

«Тут есть вода?» — осторожно поинтересовался я.

Фейри беззвучно рассмеялся и спрыгнул с дерева вниз. Светло-русые длинные волосы хвостом качнулись за его спиной. Одежда, к слову, выглядела почти человеческой, что-то вроде кафтана, и материал похож на ткань, хоть и не являлся ею.

«Странный для вторженца».

И направился дальше, ничего не сказав и не показав, потому до меня не сразу дошло, что надо идти за ним.

Идти пришлось недолго, он вывел нас к озеру и лишь едва повёл плечом и скрестил руки на груди, когда я поспешил воспользоваться водой. И не подумаешь, что такая красота соседствует с той жутью. Открытое пространство, чисто и водная гладь чуть поблескивает под первыми лучами солнца. Пошёл четвёртый день моего путешествия. Этайн, наверное, давно в безопасности. Интересно, где остановилась? Может, у Миндль в Ноктэме есть друзья или родственники?..

Я зашёл в озеро лишь по колено, опасаясь возможных водных обитателей и осмотревшись предварительно, благо, вода была совершенно прозрачной, и старательно умылся, краем глаза ловя опасливый взгляд фейри на мой лук. Если я хочу что-то узнать, то стоило бы его оставить, не напрягать чуждой вещью, но я не хотел. И так мамин нож утопил, это моё оружие.

Впрочем, внимание от лука я сам отвлёк, причём нечаянно, поскольку совершенно забыл об этом факте: выходя из воды, отбросил влажные волосы назад, открывая шею, и только после нечаянно столкнулся с изумлённым взглядом.

»…Дюллахана Иллима».

Тишина, во время которой я неловко замер и опустил глаза, разрывая тревожащий зрительный контакт.

Это имя, уже озвученное Айомхэйром, запомнить было сложно, но узнать, услышав вновь, — вполне.

«С тобой будет говорить Лиадэйн Аеринн», — резко заявил фейри, чуть неуверенно взяв меня за плечо, словно опасаясь коснуться нечаянно колчана или лука, и я сам осторожно попытался их отодвинуть от чужой руки.

Имя ничего мне не говорило, но я бессмысленно кивнул. Выбирать не приходилось.

Неужели я нашёл именно тех, кого искал? Слишком большая удача, если это так, но хотелось надеяться на лучшее, да и имя явно вызвало у него какие-то чувства.

Здесь не было таких же хитровыдуманных проходов, как в Южном лесу, не было излишне густой чащи, но чувствовалось, что до людских поселений здесь ещё идти и идти. Хотя, насколько я помнил карту, не так уж прямо много. Полдня, наверное, людским шагом, а для фейри, думаю, будет куда быстрее, но явно не то, что у нас раньше, что я уже видел. Горький опыт, видимо.

Я не столько услышал, сколь почувствовал эхо в голове — переговоры где-то рядом, хоть и не очень громкие. Но никого пока не увидел. Фейри, опасливо озирающийся по сторонам, словно таился от всех, но тут собственничеством Айомхэйра и не пахло. Я бы сказал — наоборот, он хотел остаться как можно более незамеченным и избежать лишних вопросов.

«Тут жди», — он впихнул меня в укрытие густой кроны многолетнего могучего дерева и пропал.

Я невольно потёр плечо, в которое пришёлся ощутимый толчок, и огляделся. Дерево было обычным, просто очень старым — на первый взгляд. Но только спереди. Сзади ветви сплетались и уходили вдаль, куда более длинные, чем могут вырасти самостоятельно, образуя что-то, похожее на зал. Земля под деревом, как ковром, усеяна слоем листьев, по-осеннему жёлтых, хотя сейчас разгар лета.

И никого. Весьма тихо.

…никого из фейри, понял я, когда ветви под моим рассеянно блуждающим взглядом внезапно шевельнулись, выпуская кого-то, потревоженного, наружу, но я не успел разглядеть, кого, как меня будто окликнули, заставляя обернуться.

Передо мной стояла девушка, с распущенными длинными, почти до земли, волосами огненно-рыжего цвета и изумрудно-зелёными глазами, как и у всех фейри, светящихся, с продольными зрачками и странной формы. Тонкая, длинная, в только подчёркивающем это белом платье (это…лепестки?), с венком золотисто-жёлтых цветов на голове. На шее два вычурных символа, сильно заметных на бледной коже, при первом взгляде казавшейся белой, а при втором — можно было уловить зеленоватый оттенок. Необычно, но, кажется, даже по людским меркам её бы посчитали красивой.

Видимо, это и есть та, которую упоминал спасший меня фейри? Я немного пожалел, что на слух мне запоминать имена было сложновато, а эти загадочные письмена прочесть не мог.

— И правда Дорхэ Иарлэйт, — растерянно признала рыжая фейри.

Дорога заняла весь остаток этого бесконечно длинного ужасного дня да следующий день, с остановкой в крохотном не очень чистом постоялом дворе на ночь. Моё плечо сначала онемело и как будто бы не болело, но ближе к вечеру начало противно ныть медленно растекающейся и отдающейся в кончики пальцев болью.

Мы с Миндль почти не разговаривали, только перемолвились парой фраз насчёт маршрута за всё время пути до Ноктэма. Не до разговоров нам обеим было, да и ей на самом деле тяжелее, чем мне, так что я виновато замалчивала, когда боль возобновлялась. Плечо заживёт, а родственники Миндль — не оживут, потому жаловаться было стыдно. И одиноко без семьи.

— Как думаешь, Нисса в порядке? — впервые заговорила я о чём-то постороннем под следующий вечер, когда мы уже бродили по улицам, выискивая ночлег.

Миндль, оказывается, раньше здесь была, причём одна. Смелая, с уважением подумалось мне. Ноктэм выглядел мирным, но дорога-то опасная, мимо леса, да и далековато. Но Миндль не была ни домоседкой, как та же Нисса, ни трусихой, как я.

Отсутствие знаний о том, что же произошло с Ниссой, с одной стороны, усыпляло бдительность и давало шанс верить, что всё в порядке, ведь она не могла пострадать, ну просто не могла, а с другой — открывало слишком большой простор страху и навязчивым тревожным мыслям. Вера в лучшее побеждала, поскольку об обратном исходе было думать невыносимо, но понимание, что причиной было именно моё нежелание признавать плохое, заставляло вновь и вновь прокручивать жуткие сценарии. Хотя сердце упорно уверяло в том, что они нереализуемы. Впрочем, оно и произошедшее с Даином продолжало отрицать.

Ведь я по-прежнему звала подменыша исключительно именем брата.

Миндль вздохнула:

— Не знаю.

— Думаю, да, — помолчав, продолжила Миндль, но в голосе её веры совсем не слышалось.

Я невольно стиснула звёздочку амулета, молясь на лучшее, и вновь замолкла.

В итоге мы всё-таки набрели на довольно прилично выглядящий постоялый двор. Я просто озиралась по сторонам, изучая обстановку и избегая чужих взглядов, пока Миндль договаривалась о комнате.

На первый взгляд — даже уютно, лучше, чем в нашей деревне. Владелицей была немолодая женщина, лично встречавшая гостей, и, как я услышала, сразу же угадала, что мы из Силвиса, предполагая, правда, что мы бежим как можно дальше от фейри, а не людей. Миндль не стала отрицать, а мне это не очень понравилось. Не ожидала, что новости уже так разлетелись.

В зале было уже полутемно, кроме нас и хозяйки, здесь сидели за чуть покосившимся столом ещё двое постояльцев, которые, оторвавшись от разговора, глазели на меня, и я старательно делала вид, что не обращаю на них внимания и вовсе не тревожусь. Для верности даже повернулась к ним спиной, смотря в тёмное окно, обрамлённое милыми кружевными занавесками. Почему-то именно эти занавески меня и успокоили.

На самом деле, у охотников и без меня с Даином забот полон рот, ведь округа буквально кишит фейри, больше им делать нечего, как за двумя беглецами гоняться по всему Лучидуму, когда рядом есть точно враждебные создания. Ведь за нами ничего такого страшного не числится. Я и вовсе ничего не знала, а Даин… Не верилось, что он когда-то раньше причинял зло людям. Даже воспоминание о том случае с ребятами ничего не доказывало, ведь он защищал меня, а Исси и другие по-прежнему живы. По сути, всё, что было доказано — выстрел в руку, но, если бы он хотел навредить, следовало признать, он выстрелил бы совсем не туда. Уж в чём, а в меткости ему не занимать, мама всегда его как лучника нахваливала.

(Он мог убить настоящего Даина, мучительно всплывала вновь и вновь мысль, старательно отодвигаемая на задворки разума.)

Проблемой было то, что нас действительно в Силвисе как будто не особо жаловали, хоть и не нападали давно уже публично, а поводов для этого было много. Мама-иностранка с гордым нравом, сестрёнка с сильным по местным меркам магическим даром, Даин с его отсутствием речи и частым уходом в себя, я, которая просто никакая. Наша одна на двоих внешность, всеми признаками выдающая чужеземную кровь. Хорошее, но натянутое отношение к папе, который вроде бы тоже ничем не выделялся и просто хотел мирной жизни, но женился на иностранке и так же, как и мама, закрывал глаза на все странности Даина, за которые в другой семье его могли бы начать подозревать куда раньше.

Перебирая все эти факты, я поняла, что совершенно не удивлена, что жители Силвиса так легко от нас отказались. Когда живёшь бок о бок с могущественной силой, несущей лишь вред, любое отклонение от нормы кажется потенциально опасным. А когда эта сила ещё и уничтожила значительную часть родных людей — лучше перебдеть, чем позволить этому повториться.

А эта история с маминым братом… Она никогда раньше про него не говорила, но это сильно объясняло, почему она так яро защищала все странности Даина.

— На втором этаже комната, — объявила Миндль, возвращаясь и продемонстрировав ключи. — На еду мы опоздали, ну ладно. Ты не голодна?

Я помотала головой и послушно последовала за Миндль по скрипучей лестнице. Все равно кусок в горло б не полез. Плечо уже почти привычно кольнуло болью, когда я ухватилась за перила, споткнувшись от усталости.

— Я тут подумала… — неуверенно заговорила я, пока Миндль возилась с заедающим замком, ключ в который входил и проворачивался крайне неохотно. — Подумала… Поняла, что в Силвисе мне места, кажется, больше нет, — нехотя признала вслух.

Миндль, как всегда, помедлила перед ответом, тщательно взвешивая слова:

— Понимаю. Я всегда себя так чувствовала, не считая твоего общества, — пожав плечами, сообщила она, глядя на меня почти растерянно. — Правда, никогда не думала, что с тобой тоже так может получиться. Ты такая… домашняя. Ты как раз Силвису подходила, а он тебе — нет.

Я в ответ промолчала, осмысливая её слова.

Иногда начитанная Миндль могла изъясняться чересчур вычурно и мудрёно, но, возможно, она была права.

— И маме он подходил. Рядом с бабушкой она прямо расцвела заново, поэтому я и пыталась привыкнуть. Так что про меня сейчас не думай, — внезапно заверила она. — А то ты так смотришь… Для меня дела — лучший способ отвлечься. Тем более, даже похорон не получилось.

Я смущённо отвела взгляд, глянув в конец коридора, направо. В этот миг замок наконец-то щёлкнул, впуская нас в крошечную комнатку, зато с двумя отдельными кроватями.

Сон пришёл ко мне на удивление быстро, несмотря на множество тревожных мыслей и боль после смены повязки, но осознала я это, разумеется, лишь на утро, когда солнечные лучи резанули по векам.

— Ма… — пробормотала я по привычке, но опомнилась, прикрыл глаза ладонью и скосила их на вторую кровать. Миндль в комнате уже не было.

Куда она делась? Возможно, я переспала, и она ушла искать завтрак или разведывать обстановку.

Я нехотя села, поморщившись от боли. Надежда, что сон исцелит рану, испарилась. Царапины вели себя так, как будто были полноценными ранениями, а не просто следами от когтей. Хотя меня же не домашняя зверюшка оцарапала… Не знаю, чего я ждала.

Запасной комплект одежды оказался очень кстати, вчерашний наряд требовалось как минимум хорошенько постирать. Дорожная пыль крепко осела не только на ткани, но и ощущалась на коже, да и запахи от пота до лесных ароматов… Надо узнать, можно ли здесь где-то хотя бы помыться.

Миндль вернулась в момент, когда я уже на всякий случай сменила повязку (надо ещё купить, бинты почти кончились, много-то с собой не брали) и почти закончила одеваться, пояс завязывала.

— Завтрак тут есть, но не внушает доверия, — объявила она, переведя взгляд с меня на окно. — Я бы лучше ещё немножечко поголодала и закупилась на местном рынке, небось ещё и дешевле будет.

Я, затягивая бант, чуть запоздало кивнула. Почему бы и нет. Заодно городок посмотрим — я в первый раз, поскольку вчера ничего толком не разглядела.

Деньги Миндль взяла себе, мне было боязно, ещё вытащат, а с меня станется даже не заметить, однажды уже обворовывали.

Вся моя жизнь — множество таких вот мелких страхов, которые ещё и имеют склонность сбываться, в чём я в последние дни только убедилась лишний раз.

Город уже давно проснулся и был шумен и многолюден, больше, чем Силвис и даже чем наш соседний город. Очутившись в толпе, я порадовалась, что Миндль согласилась хранить деньги у себя. Я бы уже умерла от ответственности и не смогла бы расслабиться ни на минуту, обокрасть в такой гуще людей — раз плюнуть. Да и самой потеряться страшно, если отстану, дорогу запомнить не получилось.

Ярмарка, поняла я, разглядев цветастые украшения и каких-то бродячих актёров. Возможно, в обычный день людей здесь всё же поменьше, хотя у нас и в праздники не было так шумно.

У людей праздник, а у нас в Силвисе — братская могила. Живот скрутило, кажется, уже не от голода.

Картина того пронзённого ветвями человека вновь стала перед глазами, и я остановилась, зажав рот ладонью и пытаясь побороть тошноту.

Кто-то врезал локтем мне в бок, и я сдавленно охнула, но немного вернулась к реальности.

— Миндль, — испуганно позвала я, поняв, что отстала, и кинулась вперёд, но путь преградила невовремя остановившаяся повозка с какими-то товарами, поднявшая целую тучу пыли.

— Не путайся под ногами, — сердито рыкнул на закашлявшуюся меня какой-то торговец, выругавшись, и я поспешно отскочила в сторону и, спохватившись, чуть ли не бегом обошла внезапное препятствие.

Даже дыхание затаила — чтобы хоть пыли не надышаться.

Миндль, растерянно озиравшаяся по сторонам, стояла спиной ко мне — я первым делом узнала тонкий светлый хвостик и коричневую курточку.

— Я тут, — позвала я, хоть и сразу поняла, что зов просто утонул в общем шуме, потому смолкла и поспешила к ней.

Голова кружилась — возможно, от недавнего прилива страшных воспоминаний, а может, от голода, хотя по булочке из местной пекарни мы скушать уже успели.

— Я тут, — повторила я, уже ухватившись за рукав подруги.

— Ну ты меня напугала, — облегчённо выдохнула Миндль и поправила очки. — Мне кажется, дальше должно быть спокойнее, здесь просто цирк рядом, как я услышала. Неудачно мы попали, — поджала она губы, глянув поверх моей головы.

— Д-да, — виновато выдала из себя я, прижав ладонь к плечу.

Так вот откуда актёры. А плечо всё-таки ноет. И головокружение это… Надо ещё немного потерпеть, либо опять само пройдёт, либо до возвращения в комнатку.

Этой мыслью я утешала себя, пока Миндль, когда мы всё-таки сумели выбраться из толпы, немного оживала, с интересом разглядывая город — её особенно интересовали не достопримечательности или обычные торговые лавочки, а всякие эти её механические штуки, в которых я ничего не смыслила, но мне было стыдно нытьём отрывать её от хоть какой-то радости за последние дни, потому я молча кивала на предложения глянуть ту или иную вещь.

Но, когда Миндль задумчиво застыла у витрины часового, вроде, магазина, у моего тела были как будто бы свои планы — потому, когда в глазах вдруг потемнело и накатила слабость, я сумела лишь сдавленно охнуть и успеть прислониться к ближайшей стене, не разбирая, что же вскрикнула Миндль.

Ему это не нравилось.

Незнакомец заметил его, и ему пришлось скрыться, но он успел прочитать знаки, испытав от увиденного неконтролируемый прилив злости.

Сын Дюллахана Иллима.

Как?

Незнакомец, какой-то чужак, которого по меньшей мере лет десять здесь и знать не знали, которого не было даже тогда, когда сильные погибали, который притащился невесть откуда с неизвестно какими намерениями, на всё готовенькое, как говорится. И при этом ещё и претендует на такое. Он хоть знает, как много такие заявления значат?

А ещё больше ему не нравилось, что тот будет говорить с Лиадэйн Аеринн. Ещё и вслух ни словечка, всё по-фейрински балакает, даже не подслушать толком.

Откуда этот тип взялся? Зачем притащился? Вроде на первый взгляд фейри как фейри, но что-то в нём не то. Как будто что-то не от Леса.

Впрочем, совершенно не важно, кто он есть сам по себе, имя собственное ничего сейчас не значило, а вот кровь… Скажете, тоже, сын Дюллахана Иллима. Может, подвох какой? Обман, морок? У них это бывает, иногда и причин-то не разобрать. Чужак чужаком же, да, раз уж он подвох-то видит, то они тем более неладное углядят.

Он не стал убегать, так и замер за ветвями, просто чуточку дальше, и постарался стать как можно незаметнее: не шевелиться, не издать ни звука, даже дышать как будто бы реже. Слиться с обстановкой, будто он лишь часть этого места. Надо было увидеть и услышать как можно больше.

С годами у него получалось всё лучше и лучше, да, он умел и силён достаточно, чтобы хоть немного на них походить, хоть немного позаимствовать чужой силы… Иногда даже будто бы и окружающий мир его слушался. Не так хорошо, как их, но достаточно, чтобы он смог выживать вновь и вновь, достаточно, чтобы суметь добиться благосклонности Дюллахана Иллима, достаточно, чтобы с ним смирились. Да, вот именно, он годами боролся за то, что этот хочет урвать просто потому что ему повезло таковым родиться.

Хотя Лиадэйн Аеринн он не смог бы обмануть, но здесь, пожалуй, дело не в силе, а в чём-то совершенно другом, почти запретном и почти нереальном. В том, чего он пока не мог понять… И что она запрещала ему осознавать. Но сердиться на него всерьёз она, наверное, и не стала бы.

А вот незнакомца провести — да раз плюнуть, чужак он и есть чужак. Главное, чтобы Лиадэйн Аеринн не решилась к этому типу прислушаться, наперекор ей козни строить тяжело будет. Да и не хотелось бы её ослушаться.

Так что, кем бы этот тип ни был, он не сможет занять своё место… Его место.

Мэйтиу, прищурившись, под древесным укрытием, продолжил наблюдать. Как бы его не недооценивали, он-то знал, что борьба за себя будет вечной — и планировал лишь выигрывать эту битву вновь и вновь.

Фейри смотрела на меня, не моргая. В полутьме под деревом насыщенно-зелёные поблескивающие глаза особенно выделялись.

«Извините», — зачем-то вырвалось у меня.

Надо было вспомнить имя. Интересно, кстати, у того племени они все односложные, а здесь, видимо, из двух слов, по крайней мере, все, которые я уже услышал.

— Лиадэйн Аеринн, — внезапно то ли ответила на нечаянно заданный вопрос, то ли просто представилась фейри. — Это я. Королева южных фейри… После Дюллюхана Иллима.

Лиадэйн Аеринн, мысленно повторил я, стараясь запомнить и не зная, что делать дальше. Слово «королева» сбило с толку. Поклониться? Как-то поприветствовать? Королевская людская семья в Лучидуме была слишком далека от реальности Силвиса, потому я даже, что у людей надо делать в такой ситуации, не представлял.

Лиадэйн Аеринн смотрела в ответ пристально, словно чего-то выжидая, и только тогда до моего сознания дошла и вторая часть предложения.

Дюллюхан Иллим — это же, предположительно, мой кровный отец.

«Извините», — растерянно повторил я, не найдя ничего лучше.

Фейри продолжила задумчиво смотреть, и я опустил глаза в землю, сочтя это самым приемлемым вариантом. Вежливо, покорно и мне самому проще, чем выдерживать неприятный взгляд. Я и с людьми так же делал, но она-то не знала.

Ветвь где-то слева опять шевельнулась, и я сосредоточился на ней — мысль о том, что кто-то, кажется, наблюдает, была самой простой из пришедших мне в голову. Это другой фейри? Может, какая-то охрана, раз это королева? Нужна ли вообще фейри охрана?

— Лес позвал тебя так поздно? — задумчиво заговорила Лиадэйн Аеринн, слова дошли до меня немного запоздало.

Почему-то она всё время общалась… Ну, словами. А не этими мыслями-образами. И голос был чем-то знакомым.

Я качнул головой. По-моему, меня так никто и не позвал.

— Ну да, там же никого… Я думала, ты давно мёртв, — почти буднично оповестила меня Лиадэйн Аеринн.

Она говорила спокойно, непринуждённо — будто и не было первой вспышки удивления в первые секунды. Словно каждый день такое случается. Я же не мог даже понять, с чего мне начать, надо ли что-то отвечать, стоило ли мне вообще приходить.

Зато имя вроде бы запомнилось. Не так невежливо ощущался разговор.

— Дорхэ Иарлэйт, — вдумчиво протянула она. — Это я тебя подкинула. Я и ещё один… Неважно. Он мёртв.

Я наконец-то узнал голос. Певица с площади Силвиса. В моём детстве часто выступала, но пару лет назад куда-то уехала. Лиадэйн Аеринн говорила голосом, похожим на её, но немного другим. Чуть ниже.

— Ты был… Мэйтиу, прочь! — резко оборвала себя Лиадэйн Аеринн. — Я не хочу, чтобы ты сейчас слушал!

Я вскинул голову и проследил за её взглядом — как раз туда, где мне показалось, что кто-то был.

Там был не фейри и не животное. Там нехотя вылез из прикрытия ветвей человек. На первый взгляд незнакомый, но он глянул на меня с почти ощутимой физически злостью, и тут я понял.

Синие раскосые глаза. Это, кажется, единственная деталь, с которой я не промахнулся.

Кожа темнее, ростом пониже, зато в плечах пошире. Россыпь веснушек на лице. Прорезавший щёку от подбородка шрам. Волосы русые — но с рыжинкой, как у отца и Эдельвейс.

Я не его место занял, невольно пялясь на человека, понял я. Я отобрал место у Этайн.

— Но…

— Позже, Мэйтиу!

Названный Мэйтиу — Даин, это точно Даин, — сжал ладони в кулаки и повиновался. Он юркнул в те же ветви, но чувствовалось, что в этот раз он и правда ушёл.

Он живой. И не выглядит безумным или сломленным. Хоть мне и не хотелось думать о худшем, но в этот момент стало понятно, что я совершенно в такой вариант не верил. И не знал теперь, что делать. Мне нужно с ним поговорить.

Лиадэйн Аеринн сверлила взглядом место, где он только что стоял, и как зеркальное отражение тоже сжала кулаки, но лицо её исказила болезненная гримаса, и взгляд её был таким же жёстким, сердитым, когда она перевела его на меня — я поспешно уставился на землю под ногами.

Что между ними произошло?

А ведь она всё это время говорила словами. Так, как человек мог услышать, хотя могла общаться по-фейрински. Всё это сбивало меня с толку.

Лиадэйн Аеринн шумно вздохнула и продолжила, как будто ничего не случилось:

— Я часто этим занималась раньше. Ты был чуть старше, чем обычно подменыши, но все равно слабым, так что я не удивлена, если ты запомнил, но…

Или как будто хотела отвести моё внимание от человека.

«Я не запомнил», — осторожно уточнил я.

— За тобой сначала следили, но это привлекло лишнее внимание... А как ты тогда нас нашёл? — вновь ощутимая растерянность.

Лиадэйн Аеринн пыталась взять себя в руки и вернуть собранный вид, и эта неловкость меня самого заставляла стыдиться. Не хотелось сбивать её с толку, когда и сам ничего не понимаешь.

«Я жил у людей. На Силвис напали другие фейри, и я от них узнал про вас. Я шёл наугад», — довольно коротко изложил свою историю я, решив, что не стоит упоминать ни свою привязанность к приёмной семье, ни нападение на Айомхэйра. Вряд ли это то, что королева южных (хотя сейчас, скорее, восточных) фейри могла бы оценить.

Лиадэйн Аеринн помолчала.

«У людей… столько лун? — недоверчиво переспросила она, вдруг сменив способ общения. — Как с ними можно так долго… Да и как они тебя не сожгли?»

Наверное, самому хотелось бы понять, как, ведь я был сильно другим, и родители… Лилли и Фаелан это знали, но в ответ я смог лишь невыразительно пожать плечами.

«Как можно столько вне Леса… Конечно, не все люди совершенно скучны, но ведь Лес… Ты поэтому так выглядишь?» — резко сменила тему, но мой разум уже зацепился за оговорку.

Тон к Мэйтиу-Даину, несмотря на резкие слова, был не приказным. Просящим.

«Наверное. Я почти ничего не знаю».

— Дюллюхан Иллим не хотел признавать, что ты совсем слаб, — ровным голосом внезапно сменила тему Лиадэйн Аеринн. — Он был нашим королём, Дербхэйл Идаоин считали следующей королевой… Она была его дочерью, но это не так работает, как обычно у… людей. Мы выбираем сильнейшего, а она была очень сильная. И тут вдруг ты, который от любого шороха уползал, — хмыкнула. — Смерть Дербхэйл Идаоин нас всех потрясла. Они её загнали! — Лиадэйн Аеринн сжала ладони. — Про тебя он и не вспомнил, да и на фоне… это было незначительно. Дюллюхана Иллима сильно ранили. Нас выжило всего девя… восемнадцать. Они поплатятся ещё не раз. Лес смерть своих детей так легко не прощает, — прошипела она.

От обилия информации кружилась голова, но в то же время разбирал нервный смех. От меня отказались, потому что я оказался слишком слаб, но ни словом не попрекнули те, кто терпели совершенно чуждое им создание.

Они ведь видели, что я не такой. Надо признать, скрывался я из рук вон плохо. Выдавал все свои подсознательные страхи, творил нечто странное, молчал, не стал даже Даином — да он почти вылитый отец, не считая глаз и заострённого лица, — лишь копией Этайн, притом оттесняя её.

Я стал немым, потому что носил амулет — или потому что извращённо повторил нежелание названной сестры общаться с окружающими?

Похороненный фейри, принятый людьми, всего лишь подменыш.

Глупо. Беззвучный смех всё же вырвался наружу. Я зажал ладонью рот, пытаясь скрыть неконтролируемую нервную улыбку, пряди сильно прикрыли лицо, когда голова невольно наклонилась вперёд.

«Девятнадцатый — это Даин. Я правильно понимаю?»

«Он здесь ни при чём!» — слова Лиадэйн Аеринн гневно зазвенели, перекрывая все звуки.

Я поднял голову. Лиадэйн Аеринн отвернулась от меня и, вытащив один из золотистых цветов из причёски, скомкала его — лепестки рассыпались сухими обрывками. Я… каким-то образом её разозлил, но, если честно, до меня не доходило, почему именно этим. Ну, то есть, он же человек, вряд ли он играет тут какую-то особую роль, насколько я понимал устой лесного народца.

Тем более, их (наверное, стоило говорить «нас», но это давалось так же плохо, как и называние настоящего брата Этайн «Даином») же убивали люди.

— Он единственный из низших выжил… Сам пошёл за нами, выследил, — опять спокойствие. Настроение Лиадэйн Аеринн казалось взбалмошно-осенним, прямо в гармонии с огненно-рыжими волосами. — Никто, конечно, не хотел видеть человека… Но они бывают полезны, особенно если бы мы опять наткнулись на охотников. Он талантливый, ну, для человека. Дюллюхан Иллим оценил, никто не стал спорить.

Этот диалог чем-то немного напоминал дурное поведение Исси, когда речь заходила про Ниссу. Тоже то начинал хвалить, то резко брал все слова назад, правда, до помолвки, потом перестал. Он ей что, нравится, что ли?

«Можно с ним поговорить?» — обескураженно.

— Нет… Зачем? — она резко развернулась, скрестив руки на груди. — Не лезь к нему, это мой человек.

Я примирительно поднял ладони — не ругаться же.

Не сказать, что у меня была сильная надежда на тёплый приём, но диалог шёл слишком тревожаще и утомительно.

«Я просто…»

— Если хочешь, можешь остаться, — повела плечом Лиадэйн Аеринн. — Но, если честно, не уверена, что многим понравится тот, кто столько прожил среди убийц наших сородичей… по своей воле.

* * *

Больше ни с кем мне поговорить не довелось. Фейри глазели с явным любопытством, но никто ни слова не бросил, да и держались в стороне. Лишь одна, с тёмно-каштановыми волосами и жёлтыми глазами, остановилась, пристально-изучающе меня разглядывала, но тоже промолчала.

Я постеснялся спрашивать, есть ли мне место для ночлега, потому занял вроде бы свободное дерево, краем глаза подглядев в своеобразную землянку. У южного племени жилища казались более… человеческими, что ли? Мебель и одежда, хоть и не были рукотворными, но вполне себе обычными, просто с необычным видом. Народ Айомхэйра показался более диким.

Наверное, я бы смог здесь прижиться, подумал, глянув на почти полную луну — лишь кусочка не хватало до круга. Если бы захотел. Именно с ними я родился и прожил те месяцы, которые совершенно не помню.

…Кто-то вновь смотрел, и я, прижав ладони к дереву, каким-то шестым чувством понял, откуда. Обернулся — и угадал, ещё не сосредоточив взгляд, кто же мой гость.

Кое-что стоило учесть раньше, чем сюда соваться. Человек не мог понять речь фейри, я не мог общаться по-людски, а жесты, придуманные мамой, тут тоже никто знать не мог.

Впрочем, Айомхэйр упоминал про то, что для фейри предсказуемо быть художником, а значит…

Я не стал дожидаться, пока человек подойдёт, и присел на корточки, пальцем выведя на земле: «Есть чем писать? Не говорю».

Человек осторожно подошёл, вглядываясь в надпись. Двигался он почти бесшумно, и впрямь сливаясь с лесом. Читая, он шевелил губами, и я поблагодарил небеса, что он, видимо, знает язык. А то, если бы читал только эти странные руны, то общение полностью зашло бы в тупик.

(Человек… Даин? Мэйтиу? Как же его называть?)

Он чуть скривился:

— Выпендриваешься, что ли? Подумаешь, не развалился бы, пару слов такому, как я, сказать, — озлобленно.

Не выпрямляясь, я добавил: «Пожалуйста».

Мэйтиу — этот вариант казался легче всего для принятия, — фыркнул и, одарив в ответ сердитым взглядом, спрыгнул куда-то вниз, скрывшись в высокой траве, невольно вызвав восхищение этой ловкостью.

И вернулся так же быстро и незаметно, но с другой стороны. На сей раз его появление ускользнуло от моего внимания.

— Держи… Дорхэ Иарлэйт, — скользнув взглядом по моей шее, Мэйтиу буквально впихнул мне свёрнутый лист пергамента.

Ого, бумага. И впрямь пользуются.

Мэйтиу вытащил перо из своих волос, протянув его следом, цепко следя за каждым моим движением.

Я подумал, решая, как будет правильнее. И, принимая перо (а писать-то чем?), скинул облик фейри.

Так показалось мне правдивее. Честнее.

Хотя, казалось бы, как раз этот облик — сплошная ложь.

Мэйтиу отпрянул и подозрительно сощурился:

— Ну и что ты хочешь этим сказать? — закатил глаза. — Я всё про вас знаю давно. И про тебя тоже, да! Из-за смерти Дербхэйл Идаоин он тебя один раз упомянул, но лишь раз, а я вот всё время тут был, — он медленно закипал, отчего-то злясь, но причину уловить всё никак не удавалось. — Он меня признал, принял! Меня! Не думай, что что-то меня…

Я перевёл взгляд на перо и вопросительно черканул им в воздухе — мол, а писать-то чем?

Мэйтиу вздёрнул брови, резко покраснел и протянул вторую ладонь, показав горсть ягод, фыркнул:

— Только так.

Я растерянно моргнул — вряд ли ягодный сок будет достаточно чётким, но попытка не пытка. Больше ничего цветного не видать.

Я не стал вставать, прислонился спиной к дереву, вытянув ноги и не обращая внимания на утомляющую меня злость Мэйтиу (причём, поскольку он явно ещё не понял, что я подменыш, причины от меня всё ещё ускользали), быстро зачиркал по пергаменту, пытаясь сосредоточиться на основном. И Мэйтиу, и Лиадэйн Аеринн слишком эмоционально реагировали, слишком часто прыгали с темы на тему, чтобы дать их осмыслить. Не передать никакими словами, как я устал от этого и насколько скучал по куда более понятной манере Этайн.

Мэйтиу переступил с ноги на ногу и зашипел:

— Я тут почти свой, ясно? Дюллюхан Иллим меня принял!

И в этот момент до меня дошло. Я зачеркнул уже написанное (сок действительно удалось сделать ярко-красным, но, как заставить его быть гуще, я не придумал, потому зачёркнутое расплылось пятном) и вывел новое: «Как родного?»

Скорее всего, это звучало довольно наивно, но я не смог придумать достаточно подходящего короткого выражения. Сначала я хотел написать «семью», но понял, что, возможно, у фейри это понятие не в ходу, слишком мало у меня было знаний про жизненный уклад.

Мэйтиу наклонился к листу, и на его лице отразилась растерянность. Не угадал? Но он так эмоционально среагировал на то, кем я был по крови, что невольно возникла эта мысль.

Я вернул лист себе на колени и быстро продолжил писать, проткнув другую ягоду и капнув нечаянно соком на верхнюю часть листа.

— Ну, не то чтобы, но признал… Ты смеёшься надо мной, что ли? — подозрительно уточнил он.

Я поспешно помотал головой, не отрывая взгляда от бумаги. Кажется, выглядит достаточно дружелюбно, чтобы его не разозлить.

Очень уж он вспыльчивый, но, наверное, логично, что он везде видит подвох. Но мне чем-то это понравилось. Он живой. Эмоциональный, активный, дерзкий. Не опустошённый, не мертвец, как я опасался.

— Короче, не думай, что что-то значишь, — буркнул Мэйтиу, скрестив руки на груди.

Я в ответ протянул ему лист.

«Я твой подменыш. Мне кажется, тебе стоит знать. Если тебе вдруг понадобится, ты можешь вернуться, у нас тебя хорошие родители. Если хочешь, я могу помочь»

Мэйтиу читал медленно, и его лицо сначала отразило недоумение, а потом, внезапно, страх. Он оглядел меня более внимательно, будто сравнивая, и в этот раз я не отвёл глаза.

— И ч-что? — он покраснел.

— Я н-не… Меня всё устраивает!

В момент запинки он впервые показался чем-то немного похожим на Этайн, но уже к концу предложения это сходство вновь улетучилось. Мэйтиу отпихнул лист, и я успел вовремя его подхватить, вернувшись к перу.

— Я не слабак, — вспыхнул он, и я просто помотал головой. Как же сложно так общаться.

Он сердито на меня уставился, а я быстро начал рисовать, стараясь не испытывать терпение. Может, ему и не нужно, но моя совесть будет чиста. Мэйтиу смотрел — и, вопреки опасениям, ждал.

Может, этот обмен получился достаточно честным.

Карта получалась довольно примерной и схематичной, я не очень понимал, как их рисовать, как рассчитывать расстояние, потому по памяти воспроизвёл то, что показал мне Айомхэйр — Мэйтиу казался смышлёным, если уж я разобрался, то он, наверное, даже лучше справится. Я-то в лесу, считай, и не жил. Отдельную схему под расположение дома пришлось рисовать тщательнее.

«Если захочешь, если тебе будет надо, то можешь туда обратиться. Возьми, пожалуйста»

В этот раз лист я отдал вместе с пером. Мэйтиу фыркнул и его брезгливо выкинул, бегло глянув на пергамент — а потом, уцепившись руками за ветвь, подтянулся и полез наверх, оттуда скрывшись куда-то в ветвях.

Я запоздало понял, что карту он всё-таки забрал и, вздохнув, поднялся на ноги, запрокинув голову. Небо сквозь ветки почти не проглядывалось.

Кажется, здесь мне больше нечего делать.

Темнота.

Проблеск — испуганно тараторящая Миндль, чьи-то руки, попытки привести меня в чувство. Картинка смазалась, и сложно было сказать, что именно было.

Вновь темнота.

Руки и ноги не слушались, не шевельнуться, когда кто-то вновь и вновь пытается схватить, не отпускает, когти впиваются в кожу, рвут. Плечо горит, но рука едва двигается, чтобы попытаться его прикрыть.

Или — всё-таки бегу по лесу, но падаю и не могу даже на миллиметр отползти, беспомощно царапаю землю.

«Папа, я собрала!»

Паук слишком огромен, и у него точно больше восьми лап, но он свисает именно с того дерева, с которого я только что стряхнула последние яблоки, а я вновь лишь замираю. Открываю рот, не могу двинуться, с губ — ни слова, просто покорно жду, пока папа не оборачивается.

«Мама!»

С криком вскакивая посреди ночи, когда что-то бьётся в окно, будя Даина и весь дом, брат закрывает плотнее ставни, мама кинулась на улицу отгонять, я — стою на кровати, сбросив одеяло и прижимая руки к груди, пока Даин с молчаливой мольбой не стягивает меня оттуда.

Я же просто молчу, когда камень рассекает мне лоб, когда прилетает в щёку выскочившему вперёд Даину. Только беззвучные слёзы, пока у брата на секунды будто меняется лицо и глаза блестят золотом в последний раз.

Я наконец-то кричу лишь когда в детской комнате виднеются два странных пугающих силуэта.

Крик утонул в темноте, не вырвался в реальность, но в то же время каким-то образом он прозвучал.

Я болезненно вцепилась в плечо и постаралась открыть глаза, податься вперёд, уйти от темноты. Мне надо… Просто надо…

Веки распахнулись, плечо потянуло, и взгляд зацепил деревянный потолок, буквально на пару секунд, прежде чем всё опять пропало.

В этот раз — совсем всё.

Забытие продолжалось, с одной стороны, давая покой и мягко смывая усталость, с другой — постоянно прерываясь, но сил держать глаза открытыми не было, потому я лишь выцепляла на пару мгновений то свет, то темноту, прежде чем проваливалась обратно.

Пока в какой-то момент не проснулась.

Ещё не открыв глаза, я наконец-то поняла, что ничего не повторялось. Мне это привиделось… Приснилось. Кажется, я потеряла сознание? Мы были на рынке, но я чувствовала мягкость подушки.

…и рядом кто-то был. Из-за этого ощущения чужого присутствия стало страшно открыть глаза, хотя оно, возможно, всего лишь являлось следствием сна. Но надо.

Если что, я закричу, решила я, хотя не была уверена, что с пересохшим горлом это удастся. Но точно попытаюсь.

Некто наклонился надо мной — тихое дыхание ощущалось, — и в этот момент что-то тонкое коснулось моей щеки.

Я распахнула глаза и действительно чуть не закричала, но от удивления закрыла рот, а Даин виновато выпрямился и убрал прядь волос за ухо.

«Прости», — поспешно изобразил он.

Я зажмурилась, прикусила верхнюю губу — ощущения были, — и резко попыталась сесть. Попытка удалась, но тело отомстило в ответ нахлынувшим головокружением.

Я… мы на том же постоялом дворе, где были. Я оторвала взгляд от скомканного тонкого одеяла, которое, видимо, вынужденно стало жертвой моих ночных кошмаров, и подняла его на Даина. Тот выглядел пришибленным и виноватым.

— Что случилось? — я потёрла глаза, пытаясь сосредоточиться. — Сколько прошло времени… Нет, как ты нас нашёл?

Даин показал пальцами два и кивнул в сторону двери, а потом на вторую кровать.

«Угадал город. Проверял гостиницы. Их мало».

Логично… Но два дня?

Я увидела на тумбочке стакан воды и потянулась за ним, но Даин опередил меня и сам его протянул. Я благодарно приняла и выпила, хотя Даину пришлось его придерживать, пальцы совершенно не слушались.

— С-спасибо, — пробормотала я.

Стало как будто бы немного лучше.

Вспомнив, я потянула за ворот рубахи, открыв плечо, опасливо ожидая чего-то очень страшного.

Бинта уже не было. Кожа вместо бледной была розоватой, но сами полосы затянулись, оставив довольно тонкие заживающие следы. За два дня так хорошо, по идее, зажить не могло, с учётом того, что ранее рана довела до потери сознания — скорее всего, дело всё-таки было серьёзнее, чем нам показалось. Надо было лекаря искать. Впрочем, сейчас тоже не помешает перепровериться. Хотя и выглядит не так страшно, но кто знает, что внутри.

— А… Как…

Даин, деликатно отвернувшийся в сторону, в ответ показал на меня.

Я не сразу поняла, что именно он имеет в виду.

— Но я-то не умею… Да я даже стакан с места не сдвину, — кивнула в сторону тумбочки.

У меня с магией за всю жизнь так ничего и не заладилось. Вот сестрёнка колдовала с ранних лет, причём так же непринуждённо, как ходила или говорила. За мамой повторяла. А я тайком пробовала лет до шестнадцати, но ничего так и не появилось, вот и перестала. Да и косых взглядов на Эдельвейс было слишком уж много.

«Опасная ситуация. Помнишь, мама, — на этом моменте Даин запнулся, застряв на середине жеста, растерянно глянув на руки, но всё же продолжил, неловко пытаясь сделать вид, что ничего не было, — говорила про такое».

— Д-да, — медленно кивнула я, поправляя рубашку.

И правда, было дело. Но двадцать лет — как-то поздновато.

Хотя, возможно, я просто неосознанно слишком боялась, ведь магию в Силвисе не любят. А тут у подсознания просто не было выбора. Перебороть страхи или пострадать.

— Рада тебя видеть, — спохватившись, наконец-то признала вслух я, запоздало осознавая виноватый вид Даина.

Он же даже не знает, как я скучала и боялась. Мы не перемолвились ни словечком с того момента, как нас схватили и разлучили.

А ведь и десяти дней не прошло. День — взаперти да побег и сборы, два дня — дорога до Ноктэма, день — в городе, два дня — обморок. Седьмой день пошёл.

Семь дней, а у нас жизнь перевернулась.

Даин, сцепив ладони, неловко улыбнулся, глядя на меня сквозь привычно прикрывающую лицо чёлку.

— Ты… давно… тут, — спохватившись, что вопрос можно трактовать по-разному, уточнила я.

Он помотал головой.

«Два часа».

И Миндль, получается, не побоялась меня с ним оставить. Наверное, это даже радовало — вот уж ей была бы полностью простительна потеря доверия ни то что к Даину, а и ко мне с семьёй тоже.

— Я видела тебя в лесу, — очень долго и тщательно подумав, добавила я. — Почему ты ушёл? Можно же было вместе уйти… — возможная причина, как всегда, пришла в голову запоздало, когда слова уже прозвучали. — Ой, или ты теперь хочешь… Туда… — «к ним».

Мне снова стало очень неловко, а глаза опустить было нельзя, иначе ответа я не увижу, поэтому лишь нервным жестом пригладила чёлку. Волосы были распущены, и непричёсанные прядки лезли в глаза.

Даин в ответ посмотрел с плохо читаемой эмоцией, подергал себя за прядь, невольно частично зеркаля жест, медленно качнул головой.

«Извини. Я не хотел врать. Я не знал. Я… — он замер, — нашёл».

Даин с ещё более виноватым видом качнул головой, позволяя чёлке ещё больше скрыть лицо, наклонил голову. Он указал на себя, а потом на меня, точнее, немного в сторону. Ограниченного жестового языка, тем более, заточенного в основном под бытовые ситуации, не всегда хватало.

«Живой. Настоящий», — опять указал на себя.

— Мой кровный брат? — неуверенно предположила я, пытаясь смягчить формулировку, и Даин кивнул.

Мысль об этом показалась ещё более странной, чем о том, что он уже мёртв, хотя и всё ещё не могла шокировать больше, чем Даин-подменыш.

— И он у…

Вновь кивок.

Я растерянно притихла, пытаясь принять к сведению ещё одну новость, и Даин, с тревогой заглянув мне в лицо, быстро-быстро продолжил: «Он в порядке. Извини. Я не смог, — «не могу»? Наверное, всё-таки «не смог», — Я пытался, он не захотел. Извини. Мне уйти?»

Не захотел? Я помедлила над этой мыслью — и наконец-то спохватилась, что моя заторможенность, являющаяся и следствием сонливости, и шока, может восприниматься как враждебность. А это не так!

— Нет, нет, я очень рада тебя видеть, — повторила я, хватая его за рукав. — Это ты меня извини. Я тебя не виню. Ты же все равно для меня младший брат.

Вырвались слова очень легко — пожалуй, так и не возникло повода в них усомниться. Он пытался меня защитить, не причинил вреда, извинился за то, в чём его вины и нет. И предыдущие девятнадцать лет все равно не стереть так просто.

А события последних дней — дело второстепенное. Их можно обсудить и немного позже, собравшись с мыслями. А дать понять, что он мне нужен, нужно сейчас.

«Я старше», — неловко пошутил Даин, скрывая неуверенную улыбку.

— Подумаешь, — хмыкнула я, непроизвольным движением запястья пытаясь убрать чёлку со лба.

Даин внезапно уставился на меня, а потом закатал рукав рубашки, отцепив повязанная на него синюю ленту.

— Ой, я её потеряла!

На душе стало теплее. Я, подумав, поняла, что мне тоже есть, что вернуть, хотя и непонятно, насколько теперь это уместно.

Я повязала волосы в простой хвост и вскочила с кровати, несмотря на ватные ноги — Даин протестующе замотал головой, но был проигнорирован.

Юбка обнаружилась там же, где я её и оставила, среди грязной одежды. Вряд ли кому-то в это дни было бы до стирки чужой одежды, а уж мне без сознания так точно. Карман по-прежнему хранил доверенную ему вещицу.

Я сжала левой ладонью на пару секунд свою звёздочку, безмолвно прося, прежде чем обернуться к Даину и протянуть к нему амулет за порванный шнурок:

— Не знаю, правильно ли это… Но я сохранила. Не знаю, правда, нужен ли тебе.

Глупо, наверное. Они же считаются защитой от нечисти, а он не… не человек. Но ещё и в какой-то мере символ, а, кроме того — его вещь, и ему решать, что с ней делать.

Даин взял амулет, надел, завязывая порванное место вторым узелком, заставляя мысленно отметить — надо подыскать новый шнурок, слишком уж коротким стал.

Мы встретились взглядами.

«Спасибо».

«Честно говоря, я не знаю, как начать это письмо.

Вроде бы письма начинают с приветствия и обращения, но я не знаю даже, как имею право к Вам обращаться. Мама, Лилли, госпожа Эрка? Этайн настояла, чтобы письмо писал я, и сейчас она постоянно на меня смотрит, хотя и разговаривает с Миндль.

Но первым делом я хотел бы извиниться. Вы, наверное, мне и не поверите. Я совершенно не знал, кто я на самом деле, и мне очень жаль, что я стал причиной того, что вы растили подменыша, а не родного сына.

Мне стыдно перед вами.

Не знаю, поверите ли вы в это, но я нашёл вашего Даина, настоящего (сейчас он живёт под именем «Мэйтиу» — в написании могу ошибаться, но в лучидумском варианте будет, наверное, так). Он у фейри, но проблема в том, что он сам захотел остаться там. Мне показалось, с ним хорошо обращаются, он свободно передвигается, но я постарался донести до него, что он может вернуться. И куда. Возможно, мне стоило пытаться лучше. Извините.

Но он цел, внешне здоров и довольно смелый. Бойкий, я бы сказал. Внешне очень похож на Эдельвейс и папу. Фаелана… Я, кажется, опять запутался, как мне писать.

Кроме того, если вы против того, чтобы я оставался рядом с Этайн, отметьте это где-то в ответе, я уйду.

И, наверное, мне стоит хоть немного упомянуть о том, что я всё-таки такое? Моё имя от рождения — Дорхэ Иарлэйт (опять же, есть сомнения в написании… хотя это и неважно, наверное). Я подменыш, которого никто не стал забирать, которого лес не позвал обратно, но который будет всегда благодарен своей приёмной семье. Звучит, наверное, лживо. Но я вас люблю и никогда не причинил бы никому из вас вреда. Да и другим людям тоже, с Исси была случайность, честное слово, хотя он и имеет полное право за неё злиться. Я был в тот момент очень испуган и растерян, выстрелил непроизвольно. Нарушил, между прочим, ваши же уроки. Сожалею.

Я сообщаю своё кровное имя на случай, если вам неприятно отзываться обо мне, как о «Даине», но всё же признаюсь, что это имя мне на самом деле куда ближе, настоящее совершенно не ассоциируется с моей жизнью и личностью. Опять же, возможно, вы посчитаете, что я не могу его носить, но Этайн пока продолжает называть меня так.

Я за неё беспокоюсь. А ещё я сейчас понял, что совершенно забыл о том, в чём ещё должна быть суть письма.

Мы сейчас втроём в Ноктэме. Этайн была ранена по пути, но сама частично исцелилась (она всё-таки магичит!), а остальное долечил лекарь. До города она и Миндль добрались вдвоём, я нашёл их позже, до этого бегал по лесам и искал…

Девочки не рассматривают этот город как постоянное пристанище, потому хотели попросить совета у вас.

Собственно, из-за раны я и беспокоюсь. Нет, она сама нестрашная, уже зажила, но сама ситуация. Раньше так много плохого с ней не происходило, и мне Этайн кажется в некотором плане очень беззащитной. В городе, конечно, опасности иного толка, но это меня тревожит. Я бы хотел оставаться рядом, пока она того хочет.

А ещё... Мне очень странно это понимать, но, кажется, это я стал одной из причин её неуверенности. Ведь это я неосознанно подстраивался под ситуации, менял обстановку, и она не всегда в итоге могла быть уверена в произошедшем.

Наверное, я слишком много написал про себя, но это, признаюсь, уже третья версия письма, которая должна стать наконец-то финальной. Мне хочется, чтобы вы знали правду, даже если вы будете меня ненавидеть. Не уверен, что вы в принципе мне поверите, ведь, хотя и не нарочно, но, получается, я врал вам всю свою жизнь.

Письмо решил адресовать, правда, именно вам. Вы из-за меня чуть не пострадали. И пытались вступиться.

И… Спасибо, что принимали меня со всеми странностями, хотя могли бы избавиться куда раньше. Оглядываясь назад, я думаю, что не очень-то хорошо изображал обычного человека. А вы все равно обо мне заботились.

Если можно, передайте от меня хорошие пожелания папе и Эдельвейс.

Жду вашего ответа,

Даин Эрка

P.S.: скорее всего, ответ будет читать первой Этайн, так что, если посчитаете нужным мне удалиться, напишите это, пожалуйста, не совсем напрямую, чтобы не было понятно на посторонний взгляд? Мне кажется, она может воспротивиться, но если вы посчитаете, что я опасен для неё, то я прислушаюсь именно к вам».

«Мама!

Очень скучаю!

Я не знала, что Даин так пессимистично настроен, но после твоего письма задумалась — он очень… ещё более притихший, наверное. Я как-то не подумала, потому что мне и самой немного неловко и виновато, я думала, проблема во мне, а теперь поняла. Поговорили ещё раз. Ты бы видела, какую огроменную исповедь он написал при этом… Я не считаю его виновным или что-то вроде. Совершенно не чувствую ничего плохого. Все равно воспринимаю его как брата. То, что он при этом не мой кровный брат, не отменяет же того, что он был им по сути? И остаётся таковым.

Правда, меня мучила мысль, что это немного нечестно по отношению к тому брату, которого я даже не знала, но потом я подумала — вот у меня есть ещё и сестра, почему братьев не может быть двое? И стало легче. Ты тоже так думаешь, да?

Насчёт второго брата. Даин оставил ему карту и считает, что, в случае чего, он может вас найти, а я думаю — раз так, надо дать ему время на подумать. Проблема, правда, в том, что Даин не подумал, что Силвис разрушен, но, мне кажется, вам стоит остаться рядом и немного подождать. Чтобы ему было, к кому вернуться, если он захочет.

Мы вдвоём справимся.

Пока что мы втроём, но, наверное, ненадолго. Миндль выбрала, где будет жить — она ведь хочет учиться дальше. Мне кажется, она и учёной стать сможет, если так будет много думать. Кстати, она просила передать про это Исси, но конкретного адреса оставлять не хочет. Поэтому и пишу так неконкретно.

Огромное спасибо за новость о Ниссе! Я так обрадовалась! Очень за неё беспокоилась, у меня не было никаких вестей же, а про то, что её спас Даин, от него же и узнала, но у его истории не было конца. Он не понял, как его узнали — видимо, жестикулировал непроизвольно. Но этот случай, мне кажется, вполне себе доказывает, что он, ну, наш.

Надеюсь увидеться с Ниссой как можно скорее, да и вообще, хорошо бы с ней тоже переписываться. Сможешь, пожалуйста, передавать ей, с каких адресов я пишу?

Ты спросила про магию. Я потихоньку пробую — получается стягивать мелкие ранки, но не очень хорошо, потому что я слабо представляю, как всё устроено. Ещё не решила, что с этим делать, потому что так и не знаю, кем хочу быть. Но задумалась над этим всерьёз. Возможно, буду развивать. Мне надо ещё немного времени.

Про рану не волнуйся! Не знаю, что там написал Даин, но мне кажется, преувеличил, ничего страшного не произошло. Просто царапина от когтей. Я больше вымоталась, мне кажется, потому и потеряла сознание. Ещё и первый всплеск магии. Я в порядке, даже следов не осталось.

Мы хотим двинуться дальше. Скорее всего, к северной границе, ближе к Ясписсу — на всякий случай. Чтобы, если возникнут проблемы, попытаться покинуть страну. Над конкретным местом ещё думаем, но, если честно, мне бы хотелось немного попутешествовать. А ещё в той области сейчас более-менее спокойно.

Кроме того, есть ещё одна загвоздка. Даин не знает, насколько сильно ему необходима для жизни близость лесной местности, поэтому мы решили пока что придерживаться небольших городов, где её рядом много.

Мы будем осторожны. Надеюсь, вы не против такого решения.

Целую тебя, папу и Эдель.

Твоя Этайн»

Несколькими годами позже

Через Лес здесь идти было небезопасно. Чужаки. Чужаки, живущие в их бывшем доме. Несправедливо, казалось бы, но они оказались сильнее, что, хоть и не хотелось, надо было признать.

Теперь это их земля. И он пообещал не рисковать и не вмешиваться. А для того надо не попасться.

Вряд ли им понравится человек на их земле… Даже два.

Но и другим людям на глаза притом попадаться не хотелось. Мэйтиу видел их не так уж и часто, но далеко не один раз, и знал, что чем-то выделяется, хотя и не мог уловить, чем, что больше оставило отпечаток, отличающий его от них.

Потому большую часть времени в последние сутки пути он держался какой-то тонкой грани. Не уходил в глубину Леса — хотя ужасно хотелось, — и не совался совсем уж на людские дороги.

А ещё — честно говоря, ходил немного кругами, постоянно возвращаясь к одним и тем же местам, ещё раз пристально осматриваясь, не совсем понимая, какое именно место ищет. Возможно, виновато время. Сколько лун уже минуло-то, даже не вспомнить.

Время шло к закату, и Мэйтиу был уверен, что понял карту правильно, но ничего не находил, а ещё у него затекли руки от постоянной ноши, хотя он и соорудил из куска ткани что-то вроде переноски, привязанной к телу, но просто на руках нести было удобнее. Спокойнее.

Ладно. Сначала ночлег, а с рассвета продолжит. Ночью продолжать опаснее, у него-то не ночное зрение, как у многих лесных жителей. Только надо найти место поукромнее и в то же время такое, где он сможет увидеть возможную опасность вовремя.

Мэйтиу зевнул и, придирчиво оглядев совершенно одинаковые ряды деревьев впереди, подумал и направился немного левее. От человечьей дороги он, вроде, неплохо отошёл, да и люди по ночам в такие места не ходят, но под защитой деревьев было немного спокойнее.

Правда, всего через пару минут просвет впереди оказался не опушкой, а чем-то странным.

Здесь всё заросло. Увидев странные формы, Мэйтиу тут же метнулся к стволу ближайшего толстого дерева и спрятался за ним, пока свёрток невовремя захныкал. Им конец, решил Мэйтиу, прежде чем шикнуть и вновь осторожно выглянуть — прятаться смысла не было, плач все равно разве что глухой не услышит.

Он ошибся. Это не поселение фейри — хотя на беглый взгляд и напоминало плетённые ветвями деревьев дома. Нет, растения росли не определённой формой по неведомому желанию, а поверх чего-то.

Кроме того, здесь никого не было. В этом Мэйтиу был уверен, слишком уж тихо.

Он освободил одну руку и потёр глаза — вроде, не морок. Надо попробовать осмотреть, вдруг что-то интересное попадётся, только надо бдительность не терять, а для того хорошо бы слышать все звуки, а не только самые громкие, перекрывающие всхлипы.

— Тише, всё в порядке, — пробормотал он.

Пока ждал тишины, он вглядывался вперёд, пытаясь понять, что же он такое нашёл. Подойдя немного ближе, Мэйтиу понял, что и растения-то местами будто не лесные.

Дом. Это дом, очень заросший и частично разрушенный.

Мэйтиу сорвал оказавшееся больно сладким яблоко — он подозрительно на него посмотрел и после первого укуса на всякий случай отбросил, вдруг чего, — и осторожно двинулся дальше.

Очень много заброшенных человеческих домов. А почему…

Мэйтиу ругнулся, запоздало осознавая свою глупость. Он же знал, что за них отомстили. Это и есть то поселение, которое он искал. И тут никого, естественно, нет. Ни один фейри не будет жить на пропахшей металлом территории, а ни один человек не сможет сюда вернуться.

Ну и где тогда искать?

Мэйтиу закатил глаза, тяжело вздохнув, и понял, что с ночлегом придётся обождать.

* * *

В дома он заглянул из чистого любопытства — никогда не видел их изнутри. Сделав компромисс между любопытством и осторожностью, Мэйтиу осмотрел только три ближайших, причём тот, с яблоней, стал последним.

Но именно там обнаружилась на внутренней стороне двери странная записка, изрядно выцветшая.

Мэйтиу не прочёл её целиком — испуганно шарахнулся, увидев собственное имя, — но даже на расстоянии нескольких шагов сумел разглядеть новую схему.

И, уже крадясь по улицам ночного города, испуганно вздрагивая от незнакомых звуков, невольно злился на глупых людей, которые могли подумать, что он откажется от своей жизни, которую он так тщательно вырывал у судьбы.

Благо, самая окраина города. Иначе бы он от этих звуков с ума сошёл. Нервируют. Даже пугают.

Свет горел. В окно Мэйтиу разглядел сначала двоих — черноволосую бледную женщину и мелкую немного рыжеватую девчонку, чуть позже в поле зрения появился и мужчина. А того чудака не видать, но оно и к лучшему. Ужин у них, что ли?..

Неважно. Ему плевать. Он-то выбрал.

— А ты не обязана тоже грызться за жизнь, ясно? — чуть грубовато поинтересовался Мэйтиу у притихшего свёртка.

Девчонка глазела в ответ синими глазами. Дурной цвет. Всю жизнь его терпеть не мог. Ну хоть волосы рыжие, по-настоящему, а не как у него.

— Раз уж щедрые такие…

Мэйтиу завернул её поплотнее и уложил на крыльцо, пригнувшись и глядя то на угол дома, за которым и выходило окно, то на мелкую. Он не может остаться и проследить, небезопасно. Правда, вряд ли они просто её оставят на улице. Куда-то да денут. Люди в этом плане очень странные, он не понимал. Зачем тратить время на других? Но, как бы глупо это не выглядело, к детям они обычно сострадательны, потому и работают все эти штуки с подменами. Хотя, казалось бы, сами себя закапывают...

— Ну, это… Пока. Я, наверное, даже буду скучать, и Лиадэйн Аеринн тоже. Но так тебе будет проще.

Мэйтиу вздохнул, постучал в дверь и рванул прочь.

Примечания:

Хочу отзывов с: