Когда розы снова зацветут (гет)

К использованию магии на парселтанге Гарри пришлось привыкать. Раньше достаточно было просто иметь поблизости змею, с которой он мог бы разговаривать, но использовать этот язык по собственному желанию, как оказалось, требовало наработки определенных навыков. Спустя несколько недель усердных тренировок он, наконец, овладел этим искусством и сразу же принялся за дело.

Очень скоро Гарри открыл для себя множество граней парселмагии, как он стал ее называть. Ее можно было использовать в бою, чтобы исцелять, заколдовывать предметы и создавать чары. Прилежно занимаясь по книгам, подаренным Николасом, и по обширной коллекции, найденной в Тайной комнате, он добился больших успехов. Те, кто никогда не сталкивался с подобной магией, просто не понимали, что он делает.

Однако это наверняка станет большим преимуществом в предстоящие годы.

Несмотря на то, что он уделял много внимания изучению парселмагии, Гарри не забывал и о других областях. В его распоряжении была вся библиотека Фламелей, и он старательно пользовался её богатствами.

Но зачем?

На этот вопрос он пока не мог дать ответа. Гарри глубоко вздохнул, закончив проверку своего заявления на получение лицензии боевого мага в МКМ. Он прекрасно знал, что его друзья не одобряют его выбор профессии, поэтому предпочёл больше не обсуждать его с ними. В конце концов, в начале лета следующего года им всем предстояло сделать свой выбор, и Гарри не был исключением.

Он категорически не желал работать на Министерство магии, и хотя мог бы построить свою карьеру на получении прибыли через инвестиции в новые предприятия, Гарри не стал себя обманывать: подобное не соответствовало его внутренним стремлениям.

Гарри привык сталкиваться с опасностью, преодолевать трудности и выходить победителем из невероятно опасных ситуаций. И, как бы странно это ни звучало, он наслаждался адреналином от опасностей.

Были ли это рискованные манёвры на метле или сражения с Волдемортом — опасность стала для Гарри такой же привычной, как съесть завтрак. Он не жил ради риска, но так часто сталкивался с ним, что это стало частью его сущности. И, как ни удивительно, ему даже не хватало этого ощущения.

Гарри глубоко вздохнул. Ему не нужно было всё это объяснять себе — это просто стало его частью. Возможно, именно поэтому он так долго был одержим идеей стать аврором?

Тем не менее, учитывая его отношение к Министерству, этот путь больше его не привлекал. А вот перспектива стать боевым магом захватила его целиком.

Окрылённый новой волной энтузиазма, Гарри окунул перо в чернила и с размахом подписал заявление. Оставалось только отправить его почтой и ждать ответа.

Единственная сложность, с которой он столкнулся при подаче заявки, — это найти надёжного рекомендателя, способного подтвердить его навыки и характер. Хотя на уговоры ушло время, директор Диппет в конце концов согласился подписать рекомендацию.

Он мог бы обратиться к Дамблдору, но горькие мысли об этом человеке удержали его от этого шага.

Нет, Диппет оказался лучшим вариантом, даже если он неохотно поставил свою подпись, утверждая, что Гарри достоин гораздо большего.

А кем он может быть еще?

Гарри размышлял над этим вопросом и не находил ответа. Возможно, ему стоило бы заняться преподаванием или чем-то, что считалось бы респектабельным в глазах общества, но это не было его призванием.

Он не мог представить себя в роли учителя, стоящего перед классом пять дней в неделю, девять месяцев в году, преподающего то, что он уже давно освоил сам.

Нет, Гарри давно принял тот факт, что он человек действия, а не тот, кто склонен разбирать кипы свитков или сидеть в душном кабинете.

Может, с ним было что-то не так?

Но он тут же покачал головой.

Нет, с ним было всё в порядке. Просто его жизнь всегда, даже против его воли, была полна смертельно опасных ситуаций, и это сделало его равнодушным к тому, что другие считали нормой.

Его друзья не могли этого понять, да и не смогли бы, даже если бы знали обо всём, что выпало на его долю.

Гарри вздохнул, положил пергамент в конверт и вышел из Выручай-Комнаты. Его нужно было отправить перед тем, как спускаться в Большой зал. Ученики уже скоро должны были прибыть в Хогсмид, и ему нужно было присутствовать на приветственном пире.

К счастью, соввятня находилась всего в нескольких минутах ходьбы от Выручай-Комнаты, и за несколько минут, что у него было, он успел угостить Тесея вкусняшками и отправить с письмом.

Проследив за тем, как большая сова исчезает вдали, Гарри вышел из совятни и направился в Большой зал, наслаждаясь последними минутами тишины в Хогвартсе, пока замок не успели заполонить шумные ученики.

Не успел он дойти до Большого зала, как услышал шум шагов и оживлённые голоса, эхом разносившиеся по каменным стенам.

— Гарри! — радостно окликнул его Тиберий, хлопая по плечу.

За лето они обменялись лишь парой писем, так как и Тиберий, и Августа были заняты в тот день, когда Гарри с друзьями отправились за покупками в Косой переулок.

— Огден, — кивнул Гарри. — Научился следить за языком?

— Конечно, нет, — вмешалась Поппи, указывая на фиолетовые волосы Тиберия.

— А я-то думал, это новая мода, — засмеялся Гарри.

— Да ладно вам, мне даже нравится! — заявил Тиберий. — Я выгляжу очень солидно.

Поппи только покачала головой и взмахнула палочкой, возвращая его волосы в их обычный цвет, после чего устремилась в Большой зал.

— Может, я и не научился следить за языком, но точно научился минимизировать наказания, — подмигнул Тиберий.

Гарри лишь покачал головой.

— Честно говоря, рад, что поездка на поезде наконец закончилась, — проворчал Карлус. — Часть меня даже хочет, чтобы они мне не давали этот значок. Да и с чего бы им это делать? В прошлом году они его у меня отобрали, а теперь сделали старостой школы! — добавил он, указывая на значок на своей мантии.

— Они всегда могли отдать его Малфою, — заметил Гарри.

Карлус помрачнел.

— Нет, наверное, всё-таки лучше, что он у меня, — вздохнул Карлус. — По крайней мере, я не буду злоупотреблять властью.

— Ты слишком скучный для этого, — усмехнулся Гарри, уворачиваясь от легкого удара, которым Карлус попытался ответить.

— Не знал, что ты хочешь проводить больше времени на отработках, Эванс.

— Только если ты составишь мне компанию, — фыркнул Гарри.

Карлус улыбнулся, его губы тронула лукавая усмешка.

— Кто знает, может, так и будет.

— Надеюсь, что нет, — пробормотал Гарри, когда они вошли в уже заполненный Большой зал и заняли свои места.

— Где ты был? — спросила Минерва, как только Гарри сел рядом с ней.

— Заканчивал кое-какие дела, — ответил он.

Минерва посмотрела на него с прищуром, но не успела ничего добавить: двери зала открылись, и внутрь вошёл профессор Дамблдор, ведя за собой группу новоиспечённых первокурсников.

Профессор трансфигурации подвёл детей в переднюю часть зала, развернул свиток пергамента и прочистил горло.

— Когда я назову ваше имя, вы выйдете вперёд, на вашу голову будет надета Сортировочная шляпа, и вас распределят по факультетам, — пояснил он.

Несколько первокурсников облегчённо вздохнули, явно думая, что церемония будет намного сложнее.

Гарри вспомнил собственное распределение и то нервное напряжение, что царило среди его ровесников. Многие полагали, что им предстоит пройти некое испытание, обычно им об этом говорили старшие братья и сёстры.

Может, это было частью школьных традиций?

— Победить тролля, — весело пробормотал Гарри себе под нос.

— Что? — переспросила Минерва.

— Ничего, — отмахнулся он, но тут его внимание привлекло имя, которое он никогда не забудет.

— Аластор Грюм, — объявил Дамблдор.

Гарри вытянул шею, пытаясь разглядеть молодого Грюма — того, кто однажды станет одним из самых легендарных авроров.

Он увидел мальчика с ясным, открытым лицом, на котором не было ни следа тех ужасающих шрамов, которые появятся в будущем. Оба глаза были на месте и не метались во все стороны в поисках угроз, таящихся в тени.

На табурете сидел самый обыкновенный мальчишка, полный энтузиазма и предвкушения того, что ждёт его в следующие семь лет.

Совсем не тот человек, которого знал Гарри.

Он покачал головой, наблюдая за юным Грюмом. Шесть десятилетий изменят его до неузнаваемости.

— Хаффлпафф! — воскликнула Шляпа.

Гарри одобрительно кивнул.

Каким бы храбрым ни был тот Муди, которого он знал, его преданность никогда не вызывала сомнений. Хаффлпафф идеально ему подходил.

— Ты его знал? — тихо спросила Минерва, заметив интерес Гарри к мальчику.

— Да, — коротко ответил Гарри. — Один из самых странных людей, которых я когда-либо встречал.

Минерва ничего не сказала, а Гарри вернулся к наблюдению за распределением. Он не узнал никого из остальных первокурсников, хотя несколько фамилий показались ему знакомыми.

Когда церемония закончилась, директор встал и произнёс своё традиционное приветствие, после чего столы моментально заполнились едой.

— Ну вот и все, наш последний год, — заметил Карлус.

— И нам придётся пережить его с тобой в качестве старосты школы и с Минни в качестве старосты факультета, — разочарованно добавил Тиберий.

Гарри не был удивлён, что Минерва получила этот значок. Она пользовалась большим уважением даже среди слизеринцев. Это назначение было вполне логичным.

— Могло быть хуже, Огден, — подхватила Поппи. — На ее месте могла оказаться я.

Тиберий заметно поморщился при этой мысли.

— Нет уж, лучше эти двое, — ответил он, кивая в сторону Карлуса и Минервы.

— Всё равно, это наш последний год, — Минерва вздохнула. — Будет странно, когда всё закончится.

Да, это будет странно, особенно для Гарри, который всегда представлял себе, что закончит школу вместе с Роном и Гермионой.

На последнем году обучения в Хогвартсе он не мог не задаться вопросом о том, что бы случилось, если бы он остался в своём времени.

Поймал бы его Волдеморт? Был бы у него шанс на победу?

Нет.

Может, пока Волдеморт и не поймал бы его, но рано или поздно это все равно бы произошло. И лишь крошечная часть самого Гарри верила, что он смог бы его победить.

«Ни один из не сможет жить, пока жив другой».

Но он был здесь.

Гарри выжил и собирался делать это ещё много лет.

Пусть всё и пошло не так, как планировалось, но он знал, что здесь у него был наилучший шанс выжить, несмотря на ощущения обреченности и мрака, которые подкрадывались все ближе.

* * *

Арктурус меньше всего хотел возвращаться в Хогвартс на последний год обучения, учитывая всё, что на него свалилось. Но выбор у него был невелик. За всю историю семьи не было ни одного будущего лорда Блэк, который не закончил бы школу.

Было несколько магов, которых исключили из разных учебных заведений на протяжении нескольких поколений, но они всегда находили способ сдать СОВ и ЖАБА.

Арктурус не собирался нарушать эту традицию, хотя, слушая очередной пафосный монолог Паркинсона, обращённый к другим слизеринцам, он уже начал задаваться вопросом, зачем вообще вернулся.

Разве прошлый год не стал для него уроком?

Очевидно, нет. Этот идиот снова собирался провоцировать новые конфликты между Гриффиндором и Слизерином.

По правде говоря, Арктурусу было на это плевать. В больших масштабах эти мелкие стычки не имели значения. Если Паркинсон вздумает навредить Эвансу, то сам окажется жертвой собственных планов.

Но если в это снова втянут Дорею, последствия будут куда серьёзнее для всех. МакЛагген и Блэкберн были тому подтверждением, если бы уже не закончили школу в июле.

Арктурус лишь жалел, что не присутствовал, когда те двое открывали свои «подарки», отправленные от имени Дома Блэк.

Гной бубонтюбер — вещь крайне неприятная, и наверняка он оставил на их коже серьёзные ожоги.

Он жестко улыбнулся при мысли о том, как бывшие однокурсники закричали от боли, а потом увидели герб семьи Блэк и сразу поняли, кто им это отправил.

Слова были не нужны — герб сказал всё.

Арктурус ожидал визита авроров с расспросами, но его не последовало.

Похоже, Блэкберн и МакЛагген усвоили урок.

— Ты это слышишь? — фыркнула Дорея, кивнув в сторону Паркинсона, который с жаром объяснял, что собирается сделать с Эвансом.

— Дураки всегда остаются дураками, — пробормотал Арктурус.

Дорея громко рассмеялась, привлекая внимание и вызывая на себя гнев Паркинсона. Он, казалось, на мгновение забыл, о чем говорил, и уставился на неё.

— Что смешного, Блэк? — прорычал он.

Ноздри Арктуруса раздулись от гнева, но Дорея мягко положила руку ему на предплечье и встала.

— Мне просто забавно, что ты собираешься снова нападать на Эванса после того, как он опозорил тебя на дуэли. Разве он не победил тебя?

Паркинсон сжал челюсти.

— Я был не готов к той дуэли!

Дорея одарила его сладкой улыбкой — именно такая была и у Кассиопеи, когда она собиралась сделать что-то особенно неприятное.

— Но ты ведь говорил Булстроуду, что ты лучший дуэлянт в школе. Разве лучший может проиграть полукровке, даже если не был готов?

— Ты смеешь насмехаться надо мной, когда тебе самой понадобилась помощь двух гриффиндорцев? — Паркинсон с презрением огрызнулся. — Что, влюбилась в Эванса? Хочешь стать предательницей крови и рожать полукровок?

Он сам рассмеялся, как будто сказал что-то остроумное, и Арктурус почувствовал, как его кровь закипает. Но Дорея никак не показала, что ее задела его реплика.

Она лишь равнодушно пожала плечами.

— По сравнению с тобой, он действительно лучшая кандидатура. Хотя, честно говоря, я скорее выйду замуж за тролля, чем за тебя, Паркинсон.

Арктурус громко рассмеялся, и его смех подхватила вся общая гостиная. Паркинсон был единственным, кто не нашёл это забавным. Он сжал кулаки и шагнул вперёд, но тут же замер, когда увидел палочку Дореи, направленную ему в грудь.

— Похоже, ты забыл своё место, Паркинсон, — холодно прошипела она, и на её лице не осталось и следа прежнего веселья. — Я — Блэк, и ты не посмеешь так со мной разговаривать!

— Как ты смеешь…

Паркинсон закричал, когда заклятие отбросило его назад. Он корчился от боли несколько секунд, пока Дорея не отменила действие проклятия.

— Надеюсь, это напомнит тебе, кто я такая, — прошипела она. — И если ты ещё раз приблизишься ко мне, я не стану снимать проклятие.

Арктурус одобрительно кивнул, он был потрясен, но вместе с тем и очень горд действиями своей обычно тихой и сдержанной младшей сестрой.

За это лето она успела измениться.

Сначала она угрожала Персею, теперь наложила проклятие на глупца, который решил, что может её запугать. Дорея действительно стала смелее, и ей это понадобится для того, что им предстояло.

Арктурус не мог просто сидеть сложа руки и позволить отцу своими поступками втоптать имя Блэков в грязь. Чтобы это предотвратить, ему нужно было действовать.

Ради себя самого и ради будущих поколений Блэков.

* * *

Альбус наблюдал за семикурсниками, которые работали над выполняем задание. У некоторых это получалось лучше, чем у других. Минерва уже давно справилась с задачей, как и Гарри с Карлусом, но именно за девушкой он следил с особенным вниманием.

Минерва была исключительной ученицей, обладавшей редким талантом к трансфигурации.

С самого первого урока шесть лет назад она проявила себя как прирождённый мастер, чем напоминала самого Альбуса в его школьные годы. Он развивал её способности, подталкивал к новым свершениям, давал больше свободы, чем другим ученикам.

Трансфигурация действительно была опасной дисциплиной, но Минерва всегда проявляла ответственность. Любопытство, конечно, у неё тоже было, но оно никогда не выходило за рамки. Она могла бы сделать прекрасную карьеру в этой области, и хотя Альбусу будет её не хватать как ученицы, он надеялся, что их сотрудничество не закончится с окончанием её обучения.

Нужно будет поговорить с Армандо о ее будущем. И, возможно, не только об этом.

Альбус задумчиво хмыкнул.

Ему будет не хватать ее присутствия на уроках, хотя то же самое нельзя сказать о некоторых других семикурсниках. С некоторыми он с радостью попрощается.

— На сегодня всё, — наконец объявил он, заметив, что отведенное время подходит к концу. — Мы продолжим на следующем занятии, а пока поработайте над этим самостоятельно. Мы не будем слишком много времени тратить на это, поскольку есть и другие материалы, которые нужно успеть пройти до сдачи ЖАБА.

Ученики начали складывать книги и палочки, готовясь покинуть класс. Альбус нахмурился, увидев, как Арктурус Блэк вложил сложенный клочок пергамента в руку Гарри.

Это было странно.

Хотя Гарри помог мисс Блэк в трудную минуту, никакой дружбы между ним и Арктурусом не возникло — и не могло возникнуть.

Арктурус Блэк, возможно, и ценил то, что для него сделали, но он был истинным воплощением своего рода. Будучи Блэком до мозга костей, он не стал бы общаться с теми, кого считал недостойными, а Гарри Эванс как раз и был олицетворением всего этого.

Он не был чистокровным и вряд ли когда-либо мог бы стать равным наследнику Блэков за пределами стен школы.

Так что же это за общение такое между ними?

Альбус покачал головой.

Он никогда не узнает, да и не его это дело, пока это не касалось других учеников. Тем более что его ум был занят другим более важным вопросом, требующим незамедлительного внимания.

У него не было следующего урока, поэтому с этой мыслью он вышел из класса, запер дверь и направился в кабинет директора.

Ему предстояло обсудить вопрос, касающийся будущего Минервы, и он надеялся, что Армандо благосклонно отнесется к его предложению.

Будет очень жаль, если девочку не удастся пристроить.

* * *

Как для первого дня учебного года, сегодняшний день проходил на удивление гладко. Ему не пришлось утешать первокурсников, скучающих по дому, никто из вернувшихся учеников не проявил излишнего волнения, и на его столе не было ни одного утомительного документа, требующего подписи.

Благодаря этому он смог провести утро, прогуливаясь по замку и наблюдая за ходом уроков.

Ему нравились такие моменты, когда мог просто наблюдать. Ему не нравилось быть невидимым авторитетом, который появлялся только для того, чтобы сделать выговор за плохое поведение или успеваемость.

Нет, Армандо хотел, чтобы ученики знали, кто он, чтобы они чувствовали, что могут обратиться к нему в любой момент и что он доступен для них.

Это было его гордостью, ведь его собственный директор таким человеком не был.

Его размышления прервал один из портретов.

— Альбус идет, директор.

— Спасибо, Эверард, — ответил Армандо. — Входи, Альбус.

Дверь открылась, впуская профессора трансфигурации — возможно, самого талантливого волшебника, которого Армандо когда-либо встречал. Когда Армандо решит уйти на пенсию, он будет спокоен, зная, что его место займет именно Альбус.

— Чем могу помочь?

— Я хотел обсудить с вами один вопрос, директор, — ответил Альбус формальным тоном.

— Надеюсь, ничего серьёзного?

Дамблдор покачал головой.

— Нет, ничего срочного, по крайней мере, касающегося школы. Это скорее личный и профессиональный вопрос.

Армандо понимающе кивнул и пригласил Альбуса присесть.

— Что тебя беспокоит, старый друг? — спросил он.

— Я хотел обсудить будущее нескольких учеников, особенно Минервы. Как тебе известно, найти столь талантливую и преданную волшебницу в области трансфигурации — задача нелегкая.

— Это правда, — согласился Армандо.

Когда он согласился на пост директора, то с ужасом думал о том, как будет искать достойного преподавателя трансфигурации. Когда Альбус обратился к нему с просьбой принять на работу, Армандо был настолько рад, что едва не оторвал ему руку, тряся ее с невероятным энтузиазмом.

— Я надеялся, что ты рассмотришь возможность предложить ей должность моей ассистентки после окончания школы с перспективой однажды занять мое место.

Предложение казалось разумным.

Альбус редко раздавал похвалы просто так. Армандо сам видел выдающиеся способности Минервы в этом предмете.

— Я считаю, что если мы не рассмотрим этот вариант, то многое упустим, как для нас самих, так и для нее, — продолжил Альбус. — Вряд ли в будущем, когда придет время отойти мне от дел, найдется лучший кандидат.

Армандо поднял руку, прерывая его.

— Тебе не нужно меня уговаривать, Альбус, — рассмеялся он. — Но ты уверен, что это именно то, чего она хочет?

Альбус кивнул.

— Она говорила мне о своём желании стать преподавателем. Мне кажется, если мы ее отпустим, она просто будет искать такую возможность в другом месте.

— Это было бы прискорбно, — вздохнул Армандо. — Ради будущего школы и её самой, учитывая, что она сможет продолжать развиваться под твоим руководством, я готов предложить ей должности ассистентки при условии, что ты официально возьмёшь её в ученицы. Школа будет выплачивать ей жалование, и ей предоставят жильё в замке. Но я очень надеюсь, что ты не планируешь увольняться в ближайшее время?

Дамблдор решительно покачал головой.

— Нет, замок — мой дом, Армандо, и я уйду только в крайнем случае, — ответил он. — Я останусь на своём посту до тех пор, пока буду нужен.

Армандо не стал скрывать своего облегчения.

Несмотря на то, что Альбус мог сколотить состояние, занимаясь чем угодно, он стал преподавателем, и эта профессия не только подходила ему, но и позволяла передавать свой опыт и знания юным ведьмам и волшебникам.

— Рад это слышать, — заявил Армандо. — Мы обсудим твою идею с Минервой после Рождества, и, конечно, все также будет зависеть от результатов ее ЖАБА. Не то чтобы я волновался на этот счет. Уверен, она великолепно справится.

— Так и будет, — согласился Альбус, его глаза весело сверкнули.

— А как насчёт остальных, о ком ты хотел поговорить?

— Первый — это Карлус Поттер, — сообщил Альбус. — Учитывая его обязанности перед семьёй Поттеров, я не думаю, что ученичество — подходящий для него путь. Однако такой талант тоже нельзя упускать. Он так же старателен и талантлив, как Минерва.

Армандо задумчиво кивнул.

Карлус уже был отличным волшебником и мог предложить миру нечто большее, чем просто занимать кресло в Визенгамоте.

— Что ты предлагаешь?

— Я пока не знаю, — признал Дамблдор. — Но думаю, что было бы неправильно не обсудить это с ним и не предложить свою помощь в выборе пути.

Армандо кивнул.

— Тогда поговорим и с ним тоже, — решил он. — Он проявлял интерес к чему-нибудь конкретному?

— Нет, — объяснил Альбус, — но такого блестящего юношу нужно поощрить использовать свои способности. Будет обидно, если он станет обычным политиком, когда в нём столько нераскрытого потенциала.

— Верно, — согласился Армандо. — Обсудим это с ним после рождественских каникул, — добавил он, делая запись в дневнике.

— И последний, о ком я хотел поговорить, — это Гарри.

Армандо тяжело вздохнул, вспоминая их разговор летом.

— Гарри уже на пути к своей карьере.

— Правда? — удивился Альбус. — Похоже, ты не одобряешь его выбор.

Армандо покачал головой.

— Дело не в том, что я не одобряю. Меня беспокоит сам мальчик, Альбус. Он решил, что хочет стать боевым магом.

Альбус нахмурился и грустно улыбнулся.

— Меня это не удивляет.

— Меня тоже, — вздохнул Армандо. — Он привёл очень убедительные аргументы, почему хочет подать заявку, настолько убедительные, что я написал ему рекомендательное письмо в МКМ.

— МКМ? Он хочет работать за границей?

— Да, — подтвердил Армандо. — Я надеялся, что с его талантом он выберет что-то менее опасное, но, как он сам сказал, опасность — это то, что он знает лучше всего.

— Ты не знаешь, он обсуждал это с Николасом?

Армандо пожал плечами.

— Не думаю, что это что-то изменит. Не думаю, что Гарри согласится на ученичество у него. Каким бы талантливым он ни был, алхимия, кажется, не особо его привлекает, — усмехнулся он. — Я надеялся, что он станет работать с Розалиной и в будущем возможно станет дуэлянтом. Она сама нисколько не возражала.

— А разве он не может делать и то, и другое? Работа боевого мага не обязательно должна быть на полный день.

— Возможно, — задумчиво ответил Армандо. — Я поговорю с Розалиной. Мне нужно понять, каковы её планы на него. Не могу представить, что она потратила два года, работая с ним в своё личное время, без какого-либо плана.

— Нет, думаю, она так бы не поступила, — согласился Альбус. — И не буду притворяться, но перспектива его работы боевым магом вызывает у меня чувство ужаса.

— Ты не думаешь, что он справится?

— Наоборот, — тихо ответил Дамблдор. — Я уверен, что он будет великолепен в этой сфере. Но, зная Гарри, я сомневаюсь, что его интересуют просто розыск преступников. Для такой работы ему придется проводить много времени на континенте, а мы оба знаем, что там происходит. Я до сих пор очень хорошо помню его предупреждения, когда он впервые появился здесь.

Глаза Армандо расширились.

Он не подумал о том, что могли быть другие причины, подтолкнувшие мальчика к этому пути.

— Ты думаешь...

— Да, — серьёзно ответил Альбус. — Он многое знает, Армандо, и, зная Гарри, ты веришь, что он будет сидеть сложа руки, если почувствует, что может что-то сделать, чтобы предовратить хоть что-то?

— Не думаю, — хмыкнул Армандо. — Что же нам делать, Альбус?

— Думаю, вопрос скорее в том, можем ли мы что-то сделать?

Лицо Дамблдора помрачнело и приняло озабоченный вид.

— Боюсь, что нет, — признал он неохотно.

— Нет, но мы всё равно поговорим с ним, — заявил Армандо. — Не знаю, какая от этого будет польза, но, по крайней мере, мы должны попробовать.

Альбус кивнул, и его угрюмое выражение лица ничуть не утешило Армандо.

* * *

— «Остерегайся Паркинсона?» — пробормотал Карлус, возвращая Гарри записку, которую тому передал Арктурус Блэк. — Он что, совсем тупой?

— Ну, он точно не гений, — фыркнул Тиберий.

Гарри лишь покачал головой. Сейчас у него были дела поважнее, чем думать об идиотах вроде Паркинсона, хотя его сходство с Панси было весьма забавным. У обоих лица выглядели так, словно их ударили лопатой.

Честно говоря, Гарри не удивился бы, если бы так и было. Паркинсон был идиотом, и это лишь подтвердит его тупость, если он решит пойти против Гарри.

— Не бери в голову, — посоветовал Карлус. — Паркинсон много болтает, как и Малфой, но талантов у него ещё меньше. Если его друзья не отговорят его, то они такие же идиоты, как он сам.

— Я и не переживаю, — спокойно ответил Гарри. — Но присматривать за ним всё же буду.

Карлус кивнул.

— Похоже, у тебя талант наживать себе врагов, — усмехнулся он.

— Ты даже не представляешь, — пробормотал Гарри, поднимаясь со своего места.

— Куда это ты? — с любопытством спросил Огден.

— К профессору Нотт.

Тиберий хитро улыбнулся.

— Знаешь, я начинаю сомневаться, что у вас с ней нет романа.

— Не говори гадостей, Тиберий! — возмутилась Минерва.

— Ну а что? Они много времени проводят вместе, — заметил Огден. — Чем вы вообще там занимаетесь? Она похожа на женщину, которая готова оторвать яйца просто ради удовольствия.

Минерва поджала губы и бросила на него холодный взгляд.

— Мы занимаемся защитой от тёмных искусств, — сухо ответил Гарри.

Больше ему нечего было сказать по этому поводу, и уж тем более ничего такого, на что намекал Тиберий. Гарри уважал профессора Нотт за её мастерство и талант, хотя сама она была довольно пугающей. Её пронизывающий взгляд словно проникал в самую душу, и, казалось, что при желании она могла бы вырвать её.

— Оставь свои грязные мысли при себе, Тиберий, — проворчала Поппи.

Тиберий поднял руки в знак капитуляции.

— Да я просто пошутил, — оправдывался он. — Иногда нужно немного разрядить обстановку.

— Я в тебя сейчас разряжу тогда парочку сглазов! — пригрозила Поппи.

— Ну, пока ты это делаешь, я пойду, — с усмешкой бросил Гарри, попрощавшись с друзьями и направившись к выходу из гостиной.

Оказавшись в коридоре, он убедился, что вокруг никого нет, и достал Карту Мародёров. Легко постучав по ней палочкой, он произнёс:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

Карта ожила, и знакомое приветствие от отца, Сириуса, Ремуса и Хвоста появилось на пожелтевшем пергаменте. Гарри быстро проигнорировал последнее имя и принялся изучать свой маршрут до кабинета защиты от тёмных искусств.

Несколько учеников ещё бродили по коридорам, но среди них не было никого, кто мог бы вызвать у него опасения. Паркинсон и остальные слизеринцы оставались в своей гостиной. Убедившись, что путь свободен, Гарри деактивировал карту, спрятал её в карман и незаметно спрятал палочку в рукав.

Он понимал, что ему следует быть осторожнее в своих перемещениях. Хотя Паркинсон и другие слизеринцы его не волновали, но не хотелось, чтобы они застали его врасплох.

Когда он вышел в коридор, ведущий к классу защиты, его охватило знакомое предчувствие, предупреждающее о близкой опасности.

Гарри вытащил палочку и снова взглянул на карту. Конечно, Слизеринцы не могли так быстро добраться сюда, чтобы устроить ловушку.

Они точно не могли.

Все, кто мог бы напасть на него, всё ещё оставались в своей гостиной. Однако чувство опасности оставалось таким же сильным, как прежде.

— Нотт, — прошептал он.

Судя по карте, профессор Нотт находилась в дальнем углу кабинета защиты и, похоже, ждала его.

Он осторожно подошел к двери и ощутил усиливающуюся магическую энергию — ту самую, о которой его предупреждало предчувствие. Оказавшись совсем рядом, он мысленно кивнул: на дверь была наложена серия сложных чар, включающая запирающие заклятия и парочку проклятий. Они специально были переплетены таким образом, чтобы застать его врасплох, но Гарри не собирался стать их жертвой.

На первый взгляд, определить магию было невозможно, не говоря уже о том, чтобы устранить ее таким образом, чтобы не вызвать неприятной реакции, но Нотт попыталась обмануть его.

Каким бы сложным ни казался набор заклинаний, они таковыми не являлись, и для устранения барьера требовалось простое решение, которое, однако, предупредило бы заклинателя о его присутствии, если он сначала не предпримет одно простое действие.

Сначала он взмахнул палочкой и наложил на дверь заклятие тишины, затем осторожно принялся снимать чары. Это заняло всего несколько мгновений, но Гарри всё ещё не спешил открывать дверь. Он вспомнил одни хитроумные чары, которые нашёл в одной из книг, взятых в библиотеке Фламеля.

В ней рассказывалось о тюрьмах для волшебников по всему миру, но с точки зрения бывших охранников, которые объясняли, какие меры они применяли, чтобы обеспечить максимальную безопасность в своих учреждениях.

Один из них, если память не подводила Гарри, был финном и писал о том, как они проверяли самых опасных заключённых с помощью заклинания, которое делало часть каменной стены прозрачной для заклинателя.

С учётом своих планов на будущую карьеру, Гарри решил выучить это заклинание, посчитав его полезным, и теперь его усилия могли окупиться гораздо раньше, чем он ожидал.

Применив заклинание, он заглянул в кабинет через небольшое прозрачное окно и нахмурился, когда не увидел ничего подозрительного.

Однако тревожное предчувствие не исчезло.

Профессор Нотт явно готовила засаду — это было очевидно. Но её план оставался неясным. Нотт была из тех, кто всегда находился на шаг впереди, и Гарри не хотел попадать в её ловушку.

Задумчиво кивнув, он присел и осторожно просунул кончик палочки в небольшую щель в двери, затем снова взглянул на карту.

Нотт не двигалась.

Приготовившись к ответному удару, Гарри успел выпустить четыре заклинания, направленные на то, чтобы обезвредить её, прежде чем ему пришлось откатиться в сторону. И не секундой раньше.

Едва он успел выпрямиться, как дверь разлетелась на множество щепок.

— Чёрт! — выдохнул Гарри.

Он остался цел и невредим, но, задержись он на мгновение дольше, всё могло бы обернуться совсем иначе. Однако времени на раздумья не было — из класса дул сильный ветер, поднявший обломки двери, которые стремительно понеслись в его сторону.

Реагируя молниеносно, Гарри окутал себя словно плащом огненным щитом, и деревянные осколки мгновенно обратились в пепел. Он облегчённо выдохнул, но ненадолго — Нотт нельзя было позволить набрать темп.

Иначе ничем хорошим это для него не закончится.

Он снова прицелился и выпустил мощную струю воды в дверной проём, мгновенно заморозив, превращая воду в острые ледяные снаряды.

Он знал, что это не остановит Нотт, но выиграет ему немного времени, чтобы задержать её в классе. Заперев ее в четырёх стенах, он надеялся, что сможет сам устанавливать темп боя.

— Хорошо, — похвалила Нотт, поднимаясь с пола, куда она припала, чтобы избежать удара. — Теперь посмотрим, насколько ты стал сильнее.

Она не теряла времени даром и не дала ему ни малейшего шанса: из ее палочки одно за другим вылетело множество заклинаний, и Гарри пришлось защищаться, полагаясь только на свои инстинкты.

Он помнил её скорость и точность, но всё равно чувствовал себя загнанным в угол, что было для него непривычно. Нотт явно делала это нарочно, чтобы проверить, насколько хорошо он справляется с давлением, и, хотя он чувствовал, как она старается, Гарри сохранял спокойствие и искал возможность нанести ответный удар.

Ему удалось свести на нет все ее атаки, защищаясь с такой же скоростью. Так и должно было быть. Достаточно было допустить одну ошибку, чтобы он оказался под ударом, и тогда для него все было бы кончено.

Заклинания Нотт не были смертельными, но если бы они достигли цели, оставили бы его в плачевном состоянии. И хотя его защита была лучше, чем в их прошлой дуэли, её мастерство по-прежнему оставалось безупречным, что не давало ему возможности контратаковать.

«Сделай что-то, чего она не ожидает. Удиви её».

Совет директора прозвучал в его голове, и он сам себе кивнул.

Он знал, как это сделать, и, хотя мысль о том, чтобы раскрыть эту свою способность, особо не радовала, но победа манила.

Продолжая защищаться, он терпеливо ждал момента, но был готов нанести удар, подобно природе существа, от которого исходила его магия.

Когда Нотт продолжала свою неустанную атаку, он почувствовал, что ему не дадут такой возможности, но когда она начала накладывать сложное ослепляющее проклятие, он начал действовать.

С протяжным шипением из его палочки появились две огненные змеи, заставившие профессора в недоумении уставиться на него.

— Не причиняйте ей вред! — приказал Гарри.

Нотт быстро оправилась от шока, но не сводила с него глаз, безрезультатно обливая змей водой. Это привело лишь к тому, что создания Гарри увеличились вдвое, а сама профессор начала паниковать.

Она воздвигла вокруг себя щит, но это была очередная ошибка — незнакомая магия заставила её прибегнуть к стандартным методам защиты, хотя следовало бы поступить наоборот.

Хотя змеи были из огня, более мощное огненное заклинание могло бы их уничтожить, но Нотт действовала слишком привычно.

Пусть Гарри и приказал тварям не причинять ей вред, но их удар по щиту разрушил его. Огненные создания набросились на Нотт, прижав её к полу, их клыки зависли в дюйме от её лица.

С помощью простого обезоруживающего заклинания палочка профессора оказалась в его руке, а её дикие глаза по-прежнему смотрели на него.

— Хватит, — прошипел он. — Отпустите её.

Змеи подчинились, и Гарри развеял их взмахом палочки.

— Ты — слизеринец, — прошептала Нотт.

Гарри покачал головой.

— Не совсем, — вздохнул он. — Но у нас есть общие таланты.

Нотт поднялась на дрожащих ногах, продолжая внимательно смотреть на него.

— Кто ты? — требовательно спросила она.

— Я Гарри Эванс, — просто ответил он.

— Полукровка, и никто не знает, кто твои чистокровные предки, — заметила Нотт. — Если не Слизерин, то Гонт?

Гарри нахмурился.

— Гонт?

— Это последние выжившие потомки рода Слизерина, — пояснила она. — Ужасно вырожденные и отвратительные. Нет, ты не из них. Ты не выглядишь настолько мерзким, разве что твоя мать...

— Моя мать была маглорожденной, — твёрдо ответил Гарри.

Нотт нахмурилась ещё больше.

— Нет, старик Марволо или его сын никогда бы не связались с магглой, — проговорила она вслух.

— Я не Гонт, — повторил Гарри.

— Значит, ты настоящая загадка, — заметила Нотт, с раздражением от его нежелания раскрыть правду. — Но связь с Слизеринами всё равно должна быть.

— Я не хочу говорить об этом.

Нотт вздохнула.

— Думаю, так и лучше. По крайней мере, пока не закончишь школу, — кивнула она. — Это привлечет к тебе слишком много внимания.

— Именно поэтому я держу это при себе.

Нотт одобрительно кивнула.

— Как бы это ни было удивительно, ты справился с испытанием, Эванс, — сказала она почти с гордостью. — Ты смог адаптироваться и преодолеть трудности. Пусть не так, как я ожидала, но главное, что ты победил. А теперь начинается настоящая работа.

— Настоящая работа?

— Конечно, — улыбнулась Нотт. — Профессор Диппет рассказал мне о твоих планах после окончания школы. Я всё ещё надеюсь, что ты выберешь путь дуэлянта. Твой «маленький талант» станет отличным подспорьем для работы, но я советую оставить его для особых случаев. А пока нам предстоит много работы. Если ты хочешь победить меня без своих трюков, придётся потрудиться еще больше.

— Почему вы улыбаетесь? — насторожился Гарри.

— Потому что теперь у меня будет возможность увидеть, на что ты действительно способен, Эванс. Оставшаяся часть года будет очень трудной для тебя, но безумно увлекательной для меня.

Она была серьёзна, её глаза горели азартом от предстоящих тренировок.

— Чёрт возьми, — пробормотал Гарри, предчувствуя нелёгкие времена.

— Да уж, — усмехнулась Нотт.

Гарри только покачал головой, почти сожалея, что впутался в это. Но вместе с тревогой он ощущал и лёгкое волнение, которое не мог игнорировать.