Наследия. Чары Солидуса (гет)

Где-то в глубине Министерства магии Люциус Малфой лежал в своей унылой одиночной камере. Казалось, что он спит, но блеск пота на лице выдавал его. Ему было вовсе не до сна. Сейчас он был напуган больше, чем когда-либо в жизни. Его кажущаяся физическая отстраненность была полной противоположностью той боли, которая раздирала его изнутри. Был день суда, пять часов утра, но это его нисколько не беспокоило — в такой ужас его приводила татуировка на руке. Темная Метка сочилась кровью, и это означало только одно: его семью собирались казнить. Темный Лорд был безжалостен; он хотел наказать Люциуса за то, что подвластные тому Пожирателей Смерти потерпели неудачу.

Как это было похоже на Темного Лорда — дождаться дня, когда Люциуса предадут суду, чтобы вызвать кровотечение из Метки. Эта невероятная жестокость заключалась в том, чтобы его жертвы чувствовали себя еще более беспомощными, понимая, что они не в силах что-либо сделать, будучи закованными в цепи.

Но он не мог так просто сидеть здесь и ничего не предпринимать. Его жена и сын были в опасности. Это все, что имело значение. Он отчаянно размышлял, как же сбежать отсюда.

* * *

Гарри проснулся в восемь часов, и ему совершенно не хотелось вставать с постели. Ему приснился чудесный сон о Гермионе и о том, что он хотел с ней сделать. Сегодня утром все ему улыбались, хотя сегодня состоится суд… Это была невероятная эйфория — она, в прошлом лучшая подруга, тоже испытывала все те эмоции, которые окрыляли его самого; и что было самое главное — между ними исчезла эта жуткая неловкость. Он чувствовал, что он даже готов поговорить с Роном, ведь именно из-за него он и сдерживал себя по отношению к Гермионе. Гарри чувствовал себя просто замечательно и пел пошлые любовные песенки, стоя в душе — и ужасно фальшивил.

Гермиона случайно проходила по коридору мимо ванной и громко рассмеялась, когда услышала, как поет Гарри. Она прошла мимо, весело хохоча. Гермиона впервые услышала, как он поет, и почувствовала, что его настроение, несмотря ни на что, на высоте. Вчера вечером ее мать прочитала ей длинную лекцию, но все обошлось гораздо лучше, чем Гермиона могла себе представить. Мама просто беспокоилась и не хотела, чтобы все вышло из-под контроля, как это случилось вчера вечером; Гермиона понимала ее и знала, что мама была права. То, что вчера произошло — было совсем не похоже на нее; но она тихонько улыбнулась, когда в очередной раз прокручивала в голове события прошлой ночи. Он был таким милым, Гермиона была просто без ума от него! Он мог делать все, что хотел, и она сомневалась, что она смогла бы попросить его остановиться. Гарри для нее был гораздо больше, чем просто очарованным ею талантливым игроком в квиддич; он был для нее обычным человеком — с проблемами, заботами и целой бурей эмоций.

Она вернулась в свою спальню и стала одеваться, чтобы сопровождать его в Министерство магии.

В девять часов раздался звонок в дверь. Гарри в последний раз пролистал папку, которую приготовила для него миссис Чанг, и подскочил от этого неожиданного звука. На нем была мантия, которую вручил ему Дамблдор, и ботинки из кожи хвостороги. Когда он посмотрел на себя в зеркало, он понял, что выглядит старше своих лет, но вот его волосы…. Но в любом случае, их сейчас никак не получилось бы нормально уложить.

Взяв плащ Ордена Феникса, палочку и меч, он направился вниз.

Родители Гермионы уже стояли там и встречали гостей — они приветствовали волшебников, собравшихся в гостиной. Гарри стоял на верхней ступеньке лестницы и смотрел на них сверху вниз. Это были одни из лучших волшебников Великобритании; и они собрались здесь, чтобы сопровождать его. Альбус Дамблдор, Ремус Люпин, Кингсли Шеклболт, Дедалус Дингл, Стерджис Подмор — и все они были в первоклассной униформе — в плащах, подобных тому, что он получил вчера вечером. Дамблдор больше не был одет в одну из своих ярких директорских мантий: сейчас на нем была строгая и плотно прилегающая, а волосы собраны в длинный хвост. Они выглядели так, что не оставалось сомнений, что их ждут серьезные дела.

Гарри был слегка ошеломлен. Гермиона подошла к нему и нежно сжала его руку.

— Ну же, давай, — она потянула его за собой, и они, спустившись, поприветствовали собравшихся волшебников.

— Готов, Гарри? — спросил Ремус. Гарри кивнул ему, и все они кивнули ему в ответ.

— Подожди, — сказала ему Гермиона. — Подойди ко мне!

Он нерешительно подошел к ней, и странное чувство пронеслось у него в душе…

«Неужели она собирается поцеловать меня у всех на глазах?»

Вместо того, чтобы подняться на цыпочки и сделать то, что он от нее ожидал, Гермиона взяла плащ из его рук и накинула ему на плечи. Сдувая с них невидимые пылинки, она достала из-под воротника медальон на цепочке и расправила его на груди Гарри — так же, как было у всех остальных. Она обошла его, застегнула ему плащ и улыбнулась.

— Теперь ты готов.

Ее родители улыбались им, так же, как и передовая гвардия Ордена Феникса.

— Давай, Гарри, нам уже пора. Мы поедем на служебных машинах, — сказал профессор Дамблдор. Он кивнул на прощание родителям Гермионы. Они вышли из дома, и профессор отвел Гарри в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. — Ты поедешь на мотоцикле Сириуса, у него отличные свойства невидимости. Но мы по-прежнему сможем тебя видеть, так что не волнуйся; все эти люди знают, как бороться с чарами невидимости.

Дамблдор подмигнул ему, и Гарри вспомнил, как тот сделал то же самое, когда они с Роном прятались в хижине Хагрида под мантией-невидимкой. Он улыбнулся профессору в ответ и вскочил на свой мотоцикл. Дамблдор и прочие сели в два больших черных джипа и поехали.

* * *

Около Министерства Магии собрались толпы людей — наверное, все волшебники Англии: молодые и старые. Они наводнили тротуары и улицу; у многих были транспаранты с надписями «ГАРРИ НЕВИНОВЕН», «СВОБОДУ ГАРРИ ПОТТЕРУ!», «ГАРРИ — В ПРЕЗИДЕНТЫ!» и прочие безумные лозунги. Кто-то размахивал огромным флагом Гриффиндора; неожиданно толпа загудела, когда по дороге проехали две машины Министерства.

— Он едет! — закричала из толпы девочка-подросток, к большому удовольствию своих друзей. Гарри оставался невидимым и находился между двумя машинами, пока они медленно пробирались сквозь скопление людей. Гарри был очень смущен вниманием толпы.

«Они считают меня знаменитостью…»

В основном толпу составляли девочки-тинейджеры, словно сейчас должен был состояться концерт какого-то бой-бэнда. Они пытались подобраться к машинам поближе, но чиновники Министерства изо всех сил старались сдерживать их. Когда машины обогнули здание у главного входа в Министерство магии, машины остановились, и все вытягивали шеи, чтобы посмотреть, кто же вышел. Ремус, Гермиона и Шеклболт выбрались из первого внедорожника, а Дамблдор и остальные вышли из другого.

— Пора, — тихо произнес Гарри, мысленно готовясь к испытанию. Он припарковал байк на тротуаре и спустился с него. Несколько секунд спустя он будто бы материализовался из воздуха, когда отошел от мотоцикла. Все по-прежнему смотрели на две черные машины, ожидая его появления. Вскоре его кто-то заметил.

— ВОТ ОН! — закричали, указывая на него.

Толпа приветствовала Гарри, но он постарался побыстрее попасть внутрь, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Дамблдор и прочие волшебники быстренько протолкнули его в стеклянную телефонную будку. Он первым прошел через стекло и оказался в главном зале, где они недавно сражались с Малфоем. Здесь также было много людей, и на него моментально устремились объективы магических камер. За ним прошли Альбус Дамблдор и Ремус Люпин в сопровождении Шеклболта и Дингла. Вскоре все члены передовой гвардии и Гермиона оказались внутри здания. Дамблдор величественно взглянул на толпу, камеры перестали снимать, и все вокруг замолчали.

Гарри, который был почти таким же высоким, как Дамблдор и остальные волшебники, кивнул им, и вся группа двинулась сквозь толпу. Дамблдор и Шеклболт шли по бокам от Гарри, Ремус замыкал шествие. Толпа раздалась в стороны, ведь Гарри окружали самые могущественные волшебники современности, и все присутствующие знали это. Все изумленно поглядывали на Гарри, у которого на шее был Медальон Мужества, а на его плечах красовался черный плащ, что идентифицировало его как одного из членов Ордена. Он заметил некоторых из своих школьных товарищей и кивнул им, пробираясь вдоль по длинному коридору.

— Как же это чертовски круто! — заявил Ли Джордану Фред, когда Гарри проходил мимо них, улыбаясь семье Уизли.

— Да уж. Наконец-то он стал человеком, — ответил тот, приоткрыв рот от изумления. Подобные замечания были слышны и от других учащихся Хогвартса, даже от слизеринцев, которые пришли посмотреть на это невероятное зрелище. Гарри заметил Кантонму, Хортона и еще некоторых квиддичных игроков из команды U-20. Ребекка и Эми тоже помахали ему, и он улыбнулся в ответ. Казалось, они шли целую вечность, потому что все присутствующие пялились на него во все глаза. Единственный звук, который Гарри различал, кроме ропота толпы — это звук своих шагов по полированному полу. Гарри отдал свою палочку и обернутый бархатом меч охраннику у входа в главный лифт, расписался за свое имущество, глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и вошел внутрь.

Они все вместе спустились к старому подземелью, которое теперь использовалось как зал суда номер десять. Спускаясь по ступенькам на нижние уровни, он ненадолго остановился, услышав знакомые голоса, доносящиеся из коридора. Он слышал их, но не мог разобрать слова.

— Ш-ш… Кажется, я слышу, как они идут! — произнес Невилл Лонгботтом.

— Невилл, успокойся, мы здесь только для того, чтобы свидетельствовать против этих сумасшедших ублюдков, он невиновен, не забывай! — раздраженно сказал Рон.

— Да, извини…

— Невилл просто нервничает, и не надо так на него срываться! — произнесла Джинни Уизли. Она все еще была неравнодушна к Невиллу, а Рон вел себя как настоящий придурок. Он был таким с тех пор, как они вернулись из дома Гермионы, где навещали Гарри. Рон бросил на нее испепеляющий взгляд, но ничего не ответил.

У Гарри в душе была настоящая буря — эта лестница напомнила ему о том времени, когда он в последний раз спускался по ней в поисках своего крестного отца. Они с Гермионой шли вниз по лестнице, взрослые следовали за ними. Гермиона вдруг остро почувствовала обеспокоенность Гарри и ободряюще поцеловала его в губы. Он взглянул на нее и слабо улыбнулся. Они не догадывались, что находятся на виду у Рона и всех остальных.

— Этот подлый, самоуверенный предатель… — Рон моментально впал в ярость и тут же направился к Гарри и Гермионе.

Джинни схватила его за руку и не отпускала, яростно шепча: 

— НЕТ, Рон!

Он без особых усилий отстранил Джинни и пошел прямиком к ним. Гермиона мгновенно поняла, что его так разозлило, и отпустила руку Гарри, желая успокоить гнев Рона. Гарри, который в этот момент был сосредоточен на своих невеселых мыслях, не сразу осознал, что происходит, пока Рон не оказался прямо перед его лицом. Гарри выпрямился и отступил на шаг назад.

— Я доверял тебе! — прорычал Рон. — Я знал, что это может произойти! Ты же не мог не воспользоваться ситуацией, да? Только о себе думаешь! Да что ты на себя напялил - думаешь, что ты сейчас такой крутой, да? — Гарри стоял слишком потрясенный, чтобы говорить. — Вот что я думаю о тебе и твоем гребаном суде… — Рон изо всех сил ударил Гарри по лицу; Джинни и Гермиона закричали в один голос. Лицо Гарри резко дернулось вправо, и он пошатнулся, оперевшись на стену, чтобы не упасть.

Воцарилась тишина, никто не двигался.

— Рон! Ты не понимаешь! Мы хотели сказать…

Волосы Гермионы внезапно сильно затрещали, а аккуратно зачесанная шевелюра Рона встала дыбом. Все остальные в этот момент почувствовали невероятный поток магической энергии, пропитывающей все вокруг. Передовая гвардия Ордена также почувствовала это, и они ускорила шаги. Взрослые волшебники застыли у подножия лестницы, пораженные происходящим прямо у них на глазах.

Гарри медленно выпрямился, его глаза неожиданно жутко засветились. Его волосы были наэлектризованы и шевелились; факелы в холле внезапно погасли, погрузив всех в полную темноту, за исключением наводящего ужас голубого свечения в глазах Гарри. Казалось, воздух вокруг него заколыхался, и от него стали исходить волны неконтролируемой магической энергии.

— Черт, — тихо произнес Рон, медленно отступая.

— Гарри, — сказала Гермиона очень осторожно, — послушай меня, ты должен взять себя в руки, успокойся… Рон — твой друг… — сказала она испуганно, тоже медленно отступая. Она понимала, что у Гарри в душе происходит какая-то внутренняя борьба. Когда она уже в отчаянии подумала, что он сейчас потеряет над собой контроль и поубивает их всех, он неожиданно на секунду закрыл глаза; магия отступила, волосы на его голове снова улеглись. После этих нескольких мгновений гробовой тишины он открыл глаза — они снова стали зелеными. Он осторожно потрогал опухшую щеку, но больше ничего не сделал. Рон все еще отступал, явно сожалея о том, что он только что натворил. Все молчали, даже волшебники передовой гвардии были в замешательстве и не знали, что делать дальше. Лицо Гарри будто окаменело. Он зашагал по коридору, но Рон по-прежнему стоял на месте, и Гарри пришлось обойти его стороной.

Гарри прошел мимо него, а затем остановился за спиной Рона так, чтобы тот не мог его видеть.

— Больше так не делай, — тихо произнес он.

Он продолжил идти, открыл дверь и вошел в атриум. Дамблдор и другие волшебники переглянулись и пошли вслед за ним.

— Так, все, все, хватит, — сказал Ремус молодым людям, ведь все они еще в оцепенении стояли на месте, не шелохнувшись. Полумна, казалось, была единственной, кто не потерял самообладания — она повернулась и пошла вслед за Гарри через дверь.

* * *

Люциус Малфой только что расшнуровал свой правый ботинок, когда он услышал, как дребезжат ключи от двери его камеры. Быстро спрятав шнурок в рукав, он позволил вывести себя из камеры и понуро побрел, закованный в наручники. Его тюремная одежда представляла собой темно-серый комбинезон с тремя металлическими пуговицами — других застежек не было. Его охранник не заметил, что средняя пуговица куда-то неожиданно исчезла.

Гарри вышел из двери, пытаясь держать себя в руках. Если бы он не тренировался последние несколько дней, учась контролировать свою новую силу, то, возможно, он мог бы сейчас совершить нечто ужасное, что-то, чего он никогда бы себе не простил. Он закрыл на секунду глаза, пытаясь привести нервы в порядок. То, что сделал Рон, нельзя было назвать необоснованным, в чем-то он был прав. Гарри понимал, что, возможно, он даже заслужил это; но что, если бы он не смог сейчас сдержаться? Он представлял опасность для своих друзей и мысль о том, что может навредить им, особенно Джинни и Гермионе, была просто невыносима.

Так, захваченный собственными мыслями, он даже не замечал, кто идет рядом с ним. А этот человек наоборот, искал взгляд Гарри, буквально сверлил его лицо глазами. Гарри остановился и повернулся к нему.

— Малфой.

— Поттер.

Они стояли там, казалось, целую вечность. Малфой был одет в темно-синюю мантию, а Гарри — в темно-зеленую, сверху у него на плечах был накинут черный плащ. Они смотрели друг на друга, загорелое лицо и темные волосы Гарри резко контрастировали со светлыми волосами и аристократически бледной кожей Малфоя. Глаза Драко вспыхнули красным огоньком; глаза Гарри тоже начали светиться; они стояли друг напротив друга и ждали, кто же сделает первый шаг.

— Гарри, Драко, держите себя в руках! Вы сейчас не на матче по квиддичу! — строго сказал Дамблдор, заставляя их разойтись. Малфой одарил Гарри своей обычной ухмылкой, Гарри жутковато улыбнулся ему в ответ. Они отвернулись друг от друга, и Малфой направился к своему месту посетителя на верхних ярусах; Гарри пошел в другом направлении к тому месту, где на нижнем ярусе сидели миссис Чанг и Чоу. Они встали из-за стола и поздоровались с ним.

— Здравствуй, Гарри! Что это сейчас было? Это твой приятель из Хогвартса? — спросила миссис Чанг, улыбаясь.

— Это сын Люциуса Малфоя, — коротко ответил он.

— О, — только и смогла вымолвить миссис Чанг, осознав ситуацию.

Он повернулся к ее дочери.

— Чоу, — и кивнул в знак приветствия, слегка улыбнувшись, чтобы смягчить свое каменное выражение лица. Она поприветствовала его легкими объятиями, и быстро прошептала ему на ухо: 

— Я скучала по тебе, — и тут же отпустила его.

Его брови слегка приподнялись от удивления, но он ничего не сказал. Гермиона, даже находясь на расстоянии, заметила этот обмен любезностями и слегка вздрогнула. Гарри занял свое место между ними и начал тихо разговаривать с миссис Чанг. Гермиона и остальные сели на ряд, находящийся позади них. Она вошла первой, и поэтому была дальше всех от Рона — он плелся последним из всей компании. Полумна и Джинни сели прямо позади Гарри, который внимательно просматривал какой-то документ.

Невилл был первым, кто осмелился заговорить об этой сцене между Гарри и Роном. Он наклонился вперед через Полумну и прошептал Гарри на ухо: 

— Что, черт возьми, это было — там, в холле?

— Не сейчас, Невилл, — прошептал ему Гарри.

Чоу услышала их разговор и вопросительно посмотрела на Гарри. Гарри поймал ее взгляд и покачал головой, давая понять, что не намерен сейчас об этом говорить. День, который начался так хорошо, портился прямо на глазах.

— Это такое жуткое место, почему они вызвали нас именно сюда? — спросил Невилл.

— Да кто бы это знал? — ответила ему Джинни.

— Гарри знает, — коротко сказала Полумна.

Все сидевшие поблизости, включая самого Гарри, обернулись и озадаченно посмотрели на нее. Затем они так же пристально посмотрели на Гарри. Наверное, они застигли его врасплох, но странно было то, что он действительно знал причину. Но как Полумна-то об этом узнала? Их глаза встретились, но она только улыбнулась ему своей странной улыбкой.

— Это правда? Ты действительно знаешь? — спросила его Чоу.

— Здесь судили последних пойманных Пожирателей Смерти, Беллатрису Лестрейндж и младшего Крауча — того самого, который выдавал себя за Грюма — и несколько других психов, — сказал он.

В этот момент высоко в атриуме открылась дверь, и из нее вышла группа людей. Начинался суд, Визенгамот был готов. Гарри огляделся, надеясь поймать взгляд Дамблдора, сидящего позади него. Дамблдор ободряюще кивнул, Гарри сглотнул и немного успокоился.

— Судебное заседание, назначенное на двадцать седьмое июля, можно считать открытым: тема заседания — общественность против последователей Волдеморта.

Все мгновенно замолчали; упоминание имен подсудимых в таком контексте подчеркивало всю серьезность ситуации.

— Судебный пристав, вызовите обвиняемых, — громогласно произнес председатель суда. Судебный пристав скрылся в двери и вернулся, ведя цепочку волшебников. Глаза обвиняемых были завязаны, но их поведение было вызывающим.

— У обвиняемых есть последняя возможность изменить свои первоначальные признательные показания о верности Волдеморту и дать новые показания с целью своей защиты. Кто-нибудь сделает это здесь и сейчас?

Никто не произнес ни слова.

— Ну что же. Суд будет проявлять снисхождение к тем, кто предоставит правдивую информацию о местонахождении Темного Лорда или любую другую полезную информацию о каждом из его соратников и шпионов.

Тишина.

— Так тому и быть. Я спрошу каждого из вас по очереди, не хотите ли вы изменить свое признание вины по обвинению в убийстве, покушении на убийство; по обвинению в нанесении телесных повреждений; также вам вменяются саботаж, нападение, похищение людей и предательство волшебного сообщества путем оказания помощи Темному Лорду. Вы признаете себя виновным по всем пунктам обвинения, Подсудимый под номером один?

— ДА! Наш господин удостоит нас чести и освободит… — его прервал судебный пристав, выкрикнувший заклинание: Silencio!

Губы обвиняемого продолжали двигаться, прежде чем он понял, что окружающим не слышно ни звука из того, что он говорит.

— Достаточно. Подсудимый под номером два?

— Да!

— Подсудимый под номером три?

— Я горжусь тем, что служу Темному Лорду!

Так продолжалось до последнего подсудимого, главаря отряда нападавших Пожирателей Смерти в Отделе Тайн — Люциуса Малфоя. Он сделал паузу, собираясь с духом.

— Драко! Ты должен предупредить маму! ВЫ ОБА В СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАС…

— Silencio!

Он попытался закончить то, что хотел сказать, отчаянно борясь с заклинанием онемения.

— Суд заслушал обвиняемых и приговорил: не проявлять к ним снисхождения и не допускать повторного рассмотрения дела. ПРИЗНАТЬ ВИНОВНЫМИ! Заключенные будут доставлены в Азкабан и приговорены к смертной казни. Дата казни пока не определена, — по трибунам прокатился громкий вздох изумления. — Дело закрыто!

Раздался удар молотка по дереву. Все закончилось менее чем за двадцать минут… Все находящиеся в зале были шокированы; никто не ожидал, что подсудимых приговорят к смертной казни и вынесут такой скорый и страшный приговор. Никто из присутствующих не ожидал такого исхода, когда заходил в зал через эту мрачную арку, но все понимали, что опровергнуть приговор уже нельзя и назад дороги нет. Один только Гарри улыбнулся и мрачно наблюдал, как заключенных вели обратно через дверной проем сбоку атриума.

— О боже, как это было быстро… Мы-то им зачем вообще здесь понадобились? — громко спросил Рон.

— Если бы кто-нибудь из них отрицал предъявленные им обвинения, понадобились бы свидетельские показания от вас и Ордена Феникса, — ответила ему миссис Чанг.

— О… — протянул Рон.

— Следующее заседание суда состоится через час: тема заседания — Министерство магии против Гарри Поттера.

Судья встал со своего места наверху и прошел в другую комнату, за ним последовали еще несколько волшебников. Рон притворно зевнул, высоко подняв руки над головой.

— Я ухожу отсюда, это место нагоняет на меня тоску, — сказал Рон.

— Рон! Ты ведь вернешься? — обеспокоенно спросила Гермиона. Он посмотрел на нее, но ничего не ответил. Повернувшись к ним спиной, он выбежал из зала суда.

Гарри повернулся и крикнул ему: 

— Рон!

Тот остановился на полпути, но постояв так мгновение, пошел дальше. Гарри смотрел, как он уходит, а затем в отчаянии стукнул кулаком по столу, заставив всех подпрыгнуть. Он поймал взгляд Гермионы, он был полон отчаяния и сожаления. Гарри понимал, что между ними уже никогда не будет прежней дружбы, и что мимолетные моменты счастья, которые он пережил прошлой ночью и сегодняшним утром, теперь навсегда ушли в прошлое. Джинни наблюдала за ситуацией и искренне переживала — а что, если ее брат уже никогда не сможет полюбить? Гарри провел руками по своим темным волосам, закрыл глаза руками, пытаясь стереть из головы все эти печальные мысли…

— Да и хрен с ним!

* * *

В течение часа атриум заполнился почти до отказа, но Гарри этого даже не замечал; его тревожили совсем другие мысли. Он рассеянно прислушивался к тому, как его адвокат обговаривает некоторые заключительные аспекты дела, его сейчас заботили совсем другие вещи. Как он мог так поступить с Роном? Он чувствовал себя настоящим куском дерьма; особенно потому, что Рон доверял ему, поделился с ним, что безумно влюблен в Гермиону…

«В его глазах я, должно быть, настоящий подлец, вонзивший ему нож в спину. Я бы именно так чувствовал себя на его месте…»

Ему захотелось пнуть самого себя, ведь ему в душу закралось настоящее чувство вины… Это было плохим знаком. Чувство вины в зале суда никогда еще не приводило ни к чему хорошему…

По прошествии часа Рон так и не вернулся; Гарри понимал, что Рон всерьез обижен и тому уже просто на него наплевать. Он с легким интересом наблюдал, как миссис Чанг приступила к работе, представляя Гарри железную защиту. Она плавно закончила, и теперь представитель Министерства должен был начать допрос. Чувствуя себя подавленным, как и в самые первые дни после того происшествия в Министерстве, Гарри едва волочил ноги, когда судья призвал его к трибуне.

— Мистер Гарри Джеймс Поттер, вы учитесь в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Все верно? — спросил его представитель Министерства.

— Да.

— Ответьте для протокола, на каком курсе вы учитесь и сколько вам сейчас полных лет?

Гарри никак не мог вспомнить имя этого человека.

— Я учусь на пятом курсе, мне сейчас полных пятнадцать лет.

У зрителей по всему залу суда прокатилась волна изумления.

— Ясно. Даже несмотря на свою относительную неопытность в борьбе с темными искусствами, вы утверждаете, что решили взять пятерых своих однокурсников и отправиться в Отдел тайн, чтобы сразиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть и спасти покойного Сириуса Блэка, известного беглого преступника?

— Сириус не был преступником! — буквально прошипел Гарри.

— Это сейчас не имеет отношения к делу. Верно ли, что вы незаконно ворвались в Отдел тайн, уничтожили бесценные пророчества, подвергли несовершеннолетних волшебников смертельной опасности и наложили Пыточное заклятие на нападавшего? Все было именно так?

Гарри вспомнил рекомендации, которые написала ему миссис Чанг.

— Нет. Я не врывался в Отдел тайн. Ни замок, ни дверь не были взломаны, и мы прошли через вход для посетителей, четко заявив о своих намерениях. В этом нет никакого преступления.

Толпа одобрительно загудела, и Гарри понял, что выиграл этот раунд. Мистер Коклан бросил на него разъяренный взгляд и продолжил, пытаясь одержать над ним верх.

— Очень хорошо, но можете ли вы объяснить ущерб, который вы причинили ценностям, находящимся в Отделе тайн?

— Когда рядом находятся Пожиратели Смерти, угрожающие убить вас, вы пойдете на все, чтобы защитить своих друзей — даже на разгром.

— Да, но если бы вы не привели их туда, вы бы не оказались в такой ситуации, — возразил мистер Коклан.

Гарри улыбнулся, он был готов и к этому вопросу.

— Они пошли со мной по собственному желанию, я даже уговаривал их остаться. И, конечно же, я не заставлял их и не вводил в заблуждение; они находятся здесь и также могут подтвердить мои показания. Может, вы бы предпочли, чтобы никого из нас там не было? А за это время Пожиратели Смерти убили бы еще несколько невинных людей; и они не были бы сегодня осуждены и отправлены в Азкабан… Пусть все знают, что пятеро учеников Хогвартса способны встретиться с самыми верными приспешниками Волдеморта и выйти из этой схватки победителями. И мы гордимся своей победой.

Толпа загудела, заволновалась, Атриум наполнился криками «Гарри! Гарри!». Падма, ее сестра-близняшка, Алисия и Кэти возглавили этот хор голосов; это привело мистера Коклана в настоящее замешательство. Во время часового перерыва три четверти учеников Хогвартса подписали петицию в поддержку Гарри. Огромный флаг Гриффиндора гулял по рукам по всему Атриуму, а Денис Криви бегал с камерой по всем ярусам. Мистер Коклан побагровел; его не было слышно из-за стоящего в зале шума.

— СУД ПРИЗЫВАЕТ ПРИСУТСТВУЮЩИХ К ПОРЯДКУ! — закричал судья, стукнув молотком, но шум стал только еще сильнее. Гарри встал со своего места и поднял руки, жестом призывая всех к тишине. Шум рассеялся, вновь стало тихо.

— НУ ЖЕ, СКАЖИ, ГАРРИ! — крикнул Фред Уизли; его голос был очень отчетливо слышен в тишине. Кто-то из толпы стал посмеиваться над мистером Кокланом. Гарри заметил близнецов в толпе, улыбнулся и похлопал кулаком по груди в знак дружбы. Мистер Коклан внезапно подошел нему и склонился практически к самому лицу Гарри.

— А как насчет заклинания Круциатус? Что вы скажете в свое оправдание? Чем вы можете это объяснить? Или вы считаете, что Визенгамот просто сгладит ситуацию и вы останетесь безнаказанным? Суд…

— ВАША ЧЕСТЬ, Я ПРОТЕСТУЮ! Этот человек оказывает давление на моего подзащитного! — прервала его миссис Чанг.

— Да замолчите вы… — начал было Коклан, но судья резко остановил его.

— Спасибо, мистер Коклан, Вы можете присаживаться.

— Но…. — пробормотал тот, запинаясь.

— Я сказал, ДОСТАТОЧНО! — взревел судья.

Коклан поспешно ретировался.

— Это дело — настоящий фарс, вот мое мнение. Этого молодого человека следует похвалить, но мы должны учитывать не только мое мнение. Мы попросим присяжных заседателей рассмотреть имеющиеся факты и вынесем окончательное решение. Мистер Поттер, вы можете присаживаться рядом со своим адвокатом.

Гарри улыбнулся и вернулся на свое место. Он пожал руку миссис Чанг, которая была уверена, что они уже практически выиграли это дело.

— Твои школьные товарищи очень уважают тебя, — сказала она. — Я уверена, это произвело впечатление на присяжных заседателей.

Гарри улыбнулся толпе, действительно казалось, что у него в Хогвартсе так много друзей; но именно сейчас он отдал бы все, чтобы увидеть лишь одно лицо… Гарри вместе с Чоу и миссис Чанг негромко переговаривались, ожидая, когда присяжные вернутся с вердиктом. Им не пришлось долго ждать — всего через пятнадцать минут они вернулись в Атриум, и их представитель, мистер Амос Диггори, встал. Он вручил судебному приставу пергамент, а тот, в свою очередь, передал его судье. Весь Атриум ждал, затаив дыхание, включая и самого Гарри. Чоу посмотрела на него и взяла его за руку, успокаивающе сжимая ладонь. Он взглянул на нее в ответ, но не убрал руку.

— По обвинению в причинении угрозы пяти несовершеннолетним волшебникам Совет Присяжных принял решение… признать обвиняемого невиновным.

В Атриуме грянули аплодисменты.

— По обвинению в уничтожении ценностей из Департамента тайн мы считаем обвиняемого… виновным в соответствии с предъявленными ему обвинениями.

Аплодисменты стихли, и толпа зашумела.

— По обвинению в применении Непростительного заклинания против другого человека присяжные заседатели приняли во внимание все представленные факты и считают, что Беллатриса Лестрейндж не может приравниваться к мистеру Поттеру из-за ее варварских действий против семьи Лонгботтом…

Толпа замерла, затаив дыхание…

— …Признать НЕВИНОВНЫМ.

Раздались оглушительные аплодисменты; они были настолько громкими, что заглушили все прочие звуки в зале суда.

— К порядку, к порядку! — закричал судья, и наконец после пары минут бурных аплодисментов, присутствующие в зале суда немного успокоились. Стало тихо, и судья вновь заговорил. — Суд приговорил: взыскать с мистера Поттера две тысячи галеонов, которые должны быть полностью уплачены не позднее тридцать первого декабря. Дело закрыто! — заявил он, снова ударив молотком, и улыбнулся Гарри. Опять раздались аплодисменты, и толпа загудела.

Гарри просиял. Он сделал глубокий вдох и наконец-то с облегчением выдохнул. Все было кончено. Он встал и тепло обнял Морин Чанг, сказав ей, что обязан ей жизнью. Он повернулся и так же обнял Чоу. Она прижалась к нему, и Гарри совсем не понравилось, что она так откровенно напоказ прижимается к нему на глазах у Гермионы.

— Воскресенье должно быть просто незабываемым, вот увидишь, — сказала она ему, улыбаясь.

Гарри улыбнулся ей в ответ и пошел к выходу через задние ряды, на ходу пожимая руку Невиллу, хлопая его по плечу и обнимая каждую из девочек. Полумну он обнял последней; она неожиданно прижалась губами к пульсу на шее Гарри и схватила его за ягодицы — слава богу, плащ скрыл это от сотен глаз вокруг. Никто не заметил, что она его поцеловала, но Гарри все равно весьма заметно покраснел. Она отпустила его и дерзко подмигнула Гарри. Его глаза расширились от удивления, но он ничего не сказал. Ему пришлось ей улыбнуться, он просто не понимал, как ему на это реагировать — поведение Полумны было возмутительным. Суд завершился, и для него все закончилось более-менее хорошо. Две тысячи галеонов — ничтожная сумма по сравнению с состоянием, которое оставил ему Сириус Блэк, и тем, что он унаследовал от родителей.

Гарри был поражен количеством знакомых лиц, которые он увидел в зале суда. Его сердце наполнилось безграничной радостью, ведь так много его школьных товарищей, с которыми он учился бок о бок целых пять лет, поверили в него сегодня, пришли поддержать. Некоторые из них спускались по проходам, встречали друзей, здоровались, болтали. Теперь это скорее было похоже на большую вечеринку, где все собрались в хорошем настроении.

Судья спустился с верхнего яруса, на котором он сидел, и подошел поговорить с Гарри. Это был крупный чернокожий мужчина с бритой головой и уже седеющей бородой. Он пожал ему руку и представился как судья Самсон Делла Роса.

— Я с самого начала знал, что ты сможешь выстоять в этом процессе. Я был преподавателем Джеймса и Сириуса в Хогвартсе по Высшему уровню защиты от темных искусств, и они оба были исключительными учениками.

— Вы были их преподавателем? — воскликнул Гарри, уже желая задать множество вопросов.

— Да… Твой отец - Джеймс - был просто великолепен в импровизации и тактике, а Сириус был лучшим дуэлянтом, которого я когда-либо видел. Я слышал, что в этом году ты тоже преуспел в защите от темных искусств. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что единственный англичанин, который получал такой балл - это Блэк? Похоже, ты идешь по их стопам… Твои мать и отец могли бы тобой гордиться…. Хорошая работа, сынок.

— Спасибо, сэр, — ответил Гарри, благодарный за то, что узнал еще один небольшой эпизод из таинственного прошлого своих родителей. Он посмотрел на толпу, не зная, что ему делать дальше. Он решил, что пора уходить. Краем глаза Гарри увидел парня, одетого в пушистую шубу, который разговаривал с Гермионой. Трудно было сказать, кто это был — белый мех, вздыбившийся на воротнике, совершенно закрывал его профиль. Плотная темно-коричневая ткань и меховая отделка напоминали плащи времен древних викингов. Любопытство взяло верх, и Гарри подошел к ним. Он случайно услышал последнюю фразу из их разговора.

— И все-таки, чем ты занималась летом? — у него был сильный акцент и смутно знакомый Гарри голос.

— Ну, мы в основном тусовались с Гарри, — ответила ему Гермиона. Она оглянулась через его плечо и увидела, что он приближается. — Вот, кстати, и он; Гарри, иди сюда!

Таинственный незнакомец обернулся, и Гарри узнал его. Это был Виктор Крам. Гарри, удивленный тем, что увидел его здесь, улыбнулся и пожал ему руку; Виктор улыбнулся в ответ. Блеснула ослепительная вспышка камеры — Колин Криви, казалось, материализовался из ниоткуда, сфотографировав его и Крама, пожимающих друг другу руки. Они оба были немного ошеломлены и моргали, ослепленные этой вспышкой.

— Гарри, Виктор сейчас сказал мне, что, узнав об этом деле, он решил приехать в Англию, чтобы пожелать тебе удачи, а также немного отдохнуть перед игрой. Он приехал только сегодня, потом у него возникли кое-какие сложности с документами, поэтому он сразу отправился прямо сюда, — объяснила Гермиона.

— Привет, Харри!!! Ведь мы уже так давно не виделись с тобой, да?

— Н-да, — ответил тот, вспомнив, что в последний раз, когда он видел его, он оглушил его до бессознательного состояния в лабиринте Трех Волшебников. — Как ты?

— Все вполне хорошо! Все наши спортивные репортеры хотят, чтобы я сравнивал нас с тобой, но я не должен судить и критиковать — я же верно выразился, критиковать, да? Мой английский становится все лучше и лучше, но пока еще не идеален…

— Не переживай, если ты дашь интервью для прессы, я это переживу.

— Ну что ж, прекрасно, но я собираюсь поступить здесь в школу авроров, я получил стипендию в одном льготном университете. Так что моему английскому нужна практика… Матч с «Пушками» был так хорош! Я видел его в записи. Для меня будет честью сыграть против вас и вашей сборной Англии, это будет хорошая игра.

Гарри улыбнулся; это действительно была похвала.

— Отлично. Вы тоже можете показать класс!

Они начали спускаться к выходу; близкие друзья Гарри — Гермиона, Полумна, Невилл — шли рядом с ним, и они все вместе направились к двери. У выхода уже скопилась группа людей, ведь в этом зале суда никогда не было столько народу, а проход был достаточно узкий. Итак, они все собрались и болтали со своим однокурсниками, которые уже успели спуститься, когда толпа потекла к выходу. Многие из них пришли поздравить Гарри, один из младших учеников даже принес кусок пергамента, чтобы Виктор и Гарри дали ему автограф. Гарри отказывался.

— Тебе лучше обратиться к Виктору, — добродушно улыбнулся он.

«Он действительно не такой уж плохой парень, — подумал Гарри, — может быть, он не нравился Рону только потому, что нравился Гермионе».

Его лицо помрачнело, когда он все же подписывал пергамент, представляя, какие чувства сейчас к нему испытывает Рон. Он должен был найти его и уладить этот конфликт.

Как он собирался это сделать, он не знал.

* * *

Люциус Малфой находился на заднем сиденье транспортного средства для заключенных, вместе с Долоховым, Крэббом и Макнейром. Все они были прикованы цепями друг к другу, а цепи, в свою очередь, прикованы к самому транспортному средству. Все трое храбрились, пытались выглядеть спокойными, но Малфой знал, что в душе каждый из них ужасно напуган. Министерство разработало какое-то магическое истощающее силы устройство, и заключенные находились в своих камерах под его влиянием. Охранники знали это и не беспокоились о том, что кто-то может устроить побег. Но вряд ли они знали, что, когда Люциус был маленьким мальчиком, он убегал от своих строгих родителей и проводил время со старым отшельником-маглом. Любопытный, как и любой маленький мальчик, он имел обыкновение шпионить за ним, пока старик не заметил его и не заговорил с ним. Тогда он научился некоторым магловским трюкам и находил их очень забавными. С тех пор он не вспоминал о тех днях, и шансы, что это сработает, были малы, но все-таки они были.

После нескольких часов дороги охранник, стоявший позади них, начал терять бдительность. Люциус Малфой терпеливо ждал, стараясь найти нужный момент. Сложив руки между колен, он развязал закрепленный внутри рукава шнурок от ботинок и продел его через металлическую пуговицу, которую ранее сорвал с комбинезона. Не делая резких движений, он опустил импровизированный маятник, пока тот не упал ему между лодыжками. Уловив легкое любопытство стражника, он начал медленно раскачивать его между ног. Глаза охранника проследили за ним слева направо, затем метнулись к его лицу — он начал понимать, что происходит. Глаза Малфоя пристально впились в его глаза; он был специалистом по контролю над разумом и заклинанию Imperius, и его взгляд излучал магию, хотя его силы и были временно истощены. Охранник пристально посмотрел на него, его взгляд уже был немного рассеян. Малфой поднял импровизированный маятник гипнотизера, медленно покачивая им перед глазами, и тихо забормотал. Охранник боролся с гипнозом, его глаза подергивались. Малфой вспотел, его тихий шепот приводил охранника в состояние оцепенения.

Внезапно стражник очнулся и вытащил из мантии свою палочку. Взгляд Малфоя ожесточился, он схватил свой импровизированный инструмент и обвил его вокруг крепкой шеи стражника. Тот инстинктивно нащупал душивший его шнурок, но Малфой был быстр; он с силой дернул за шнурок, и большая пуговица, которую он затачивал всю ночь, рассекла яремную вену и вонзилась в адамово яблоко, как скальпель. С омерзительным бульканьем охранник упал, пытаясь остановить кровь, хлынувшую из шеи под его руками. Кровь брызнула длинной струей на заднюю дверь машины; но Малфой ослабил шнурок и снова взмахнул им, смертоносная подвеска вновь вонзилась в уже окровавленную шею этого несчастного. Раздался жуткий щелчок, и охранник вновь схватился, но уже за другое место — кровь хлынула из новой раны. Его глаза закатились, он бился и дрожал, катаясь на земле. Через несколько секунд охранник затих — он был мертв.

— Ты никогда не переставал удивлять меня своими способностями, Люциус, — улыбнулся ему Долохов.

— Спасибо, — самодовольно произнес Люциус.

Сейчас не время расхваливать друг друга, ему нужно было добраться до своего поместья. Его татуировка горела огнем, значит, Волдеморт скоро нанесет удар. Цепи, удерживающие их на сиденьях, нужно было отпереть, ключи от них были у охранника, который в предсмертных конвульсиях упал довольно далеко от них. Свернув петлей свое смертоносное оружие, Малфой старался подцепить ключи, которые были за поясом у охранника.

* * *

Драко Малфой вернулся домой и попытался утопить свое горе в лучших спиртных напитках из коллекции своего отца. После суда он словно онемел внутри. Он пытался убедить себя, что это всего лишь страшный сон…. Он сидел в темноте расстегнутый, весь в холодном поту от алкоголя и от осознания того, что всего несколько часов назад его отец был приговорен к гибели гораздо хуже смерти… Не будет похорон, после него не останется даже праха… Он станет просто еще одной тенью в глубинах Азкабана… Его мать все еще ничего не знала, и он не хотел говорить ей, поскольку сам еще до конца не осознал случившееся. Комната была полностью разрушена; как он сейчас ненавидел этого проклятого сироту! Если бы только вокруг не было так много свидетелей, он был уверен, что он мог бы уничтожить его. Заклинание огня, которое он использовал в Министерстве, было проклятием Инфернуса третьего уровня, и Драко был уверен, что прошлая победа Гарри в их сражении — это просто случайность.

Он выдохнул от ярости и разочарования и швырнул в стену бутылку вина за двести галлеонов. Прежде чем она ударилась об стену, его глаза вспыхнули красным, и он тихо пробормотал что-то себе под нос. Бутылка загорелась, превратившись в яркий огненный шар, осыпая его осколками горящего стекла. Они отскакивали от его кожи, не оставляя ни царапины. Было болезненно приятно чувствовать, как стекло вонзается в его кожу и отталкивается — вот оно его сопротивление огню первого уровня — кожа буквально выплевывала горящие осколки стекла. Драко провел много часов, экспериментируя с разной интенсивностью огня, которую он сможет выдержать. Его мать начинала думать, что он одержим, когда он поджигал себя снова и снова. Он громко рассмеялся; теперь она была чертовски жалкой и бесполезной, Драко вообще считал, что она зря просыпается по утрам… Если бы она только знала, сколько других женщин было у ее отца, наверное, она бы сейчас сохранила хоть каплю гордости, и не убивалась бы так без него.

— Accio! — произнес он, указывая палочкой. К нему полетела еще одна бутылка вина, но из тени неожиданно возникла фигура, и бутылка раскололась надвое ударом стального клинка. Пара бесцветных глаз угрожающе светилась из-за угла; в темноте отчетливо можно было разглядеть отблеск меча.

— Кто здесь? — напрягшись, потребовал ответа Драко.

— Добрый вечер, мистер Малфой, — раздался позади него высокий холодный голос.

От этого голоса по спине Драко пробежала дрожь; и его окутала темная аура, буквально сочившаяся от этого существа. Он обернулся в кресле — там стояла фигура в плаще; тень от его капюшона скрывала все его лицо, кроме бледного подбородка.

— Позвольте представиться. Я — Лорд Волдеморт.

Драко замер; этот человек не нуждался в представлении, он с ужасом понял, кто это, и теперь знал, почему отец пытался его предупредить. Он слышал отчаяние в голосе отца, когда тот обратился к нему, но он просто проигнорировал эти слова, посчитал последними словами умирающего, обращенными к сыну… Это было так унизительно, отец должен был умереть с достоинством… Но теперь, зная, что перед казнью отец изо всех сил старался предупредить его, Драко ощутил к нему огромный прилив уважения… Он медленно отступил и встал в нескольких футах от Волдеморта.

— Твой отец был неудачником. Я сейчас покажу тебе, к чему это приводит и какие последствия грозят тем, кто меня разочаровал, — Волдеморт подошел к Драко и почти лениво поднял палочку. Но вдруг сделал паузу и слегка повернул голову, почувствовав что-то. — Замечательно.

— Драко, немедленно иди к матери. Убирайся отсюда. Не оглядывайся, — сказал Люциус Малфой, появляясь позади Волдеморта.

— Впечатляет! Я не могу не отдать тебе должного, Эль Сар дель Империус. Я чувствую в тебе силу. Но это все неважно, ты всего лишь червь.

— Прекратите! Avada Kedavra! — закричал Люциус Малфой низким голосом; он рычал, как демон. Вся комната вспыхнула зеленым, ослепив Драко уже у подножия лестницы. Он чувствовал, как будто сама жизнь покидает его, настолько сильны были заклинания его отца.

— М-м. Это была отличная попытка. Жалко, что она уменьшила вдвое твою силу, которая и в полной мере не смогла бы даже убить комара, сосущего мою кровь…. Как ты жалок! Disbowelarium intrisiar al finite!

Люциус закричал, когда его живот неожиданно разорвался, и из него вывалились кишки. Как будто его жизнь закончилась и боль прошла, но вдруг заклинание отразилось, и все органы вернулись на место, живот вновь затянулся… Боль была такой обжигающей, что даже от заклятия Cruciatus он не испытывал ничего подобного. Кровь текла из его глаз и ушей, и он безостановочно кашлял кровью… Шок, который он испытал, заставил его биться в конвульсиях, и Люциус упал, схватившись за грудь. Драко застыл на месте, слишком напуганный, чтобы даже двинуться с места.

— Беги… защити ее… — выдохнул Люциус, сжимая палочку, взятую у тюремного охранника. Он попытался встать, и Волдеморт тихо рассмеялся.

— Да, беги, мальчик. Может быть, я позволю себе или Охотнику немного повеселиться с ней, после того, как мы разберемся с этой… падалью.

Люциуса рвало кровью при каждом втором вдохе, но ему все же невероятным усилием воли удалось подняться на ноги. Он покачнулся, боль пронзила его, и он снова с грохотом упал. Засунув свободную руку в мантию, он схватился за маятник. Волдеморт мягко рассмеялся над ним.

— Я работал над некоторыми новыми заклинаниями, и для тебя должно быть честью то, что ты первый, кто получил первое проклятие Demenhencia, между прочим, мое собственное изобретение! — Волдеморт соединил ладони, будто бы поздравляя себя. — Ты будешь тем, про кого напишут в учебниках истории, как про первую жертву этого заклятия!

В комнате внезапно стало смертельно холодно, и мрак заполонил все вокруг.

— SYAR ALKI US DEMENHENCIOUS!

От лица Волдеморта под капюшоном исходил бледный свет. Постепенно перед его отцом материализовался дементор.

— …Драко, беги! — он слабо взмахнул палочкой. — Expect-exp-e-e-e… ах…

Он не мог вызвать Патронуса… Последней мимолетной мыслью Люциуса было ударить смертоносным маятником Волдеморту в лицо. Он попал ему в щеку, и Волдеморт рассмеялся от жгучей боли.

— Отлично, отлично. Твоя решимость впечатляет, она намного больше, чем у других. Тебе удалось меня ранить… Я знал, что есть причина, по которой я тебе благосклонен… И ты умрешь, зная, что и твоя семья скоро умрет, в знак моей признательности.

Дементор налетел на Люциуса Малфоя, и Драко закричал, видя, как тот высасывает жизнь из его отца.

Он побежал вверх по лестнице, слезы текли по его лицу. Его мать медленно надевала черный плащ, ее руки дрожали. Драко недоуменно посмотрел на нее. На ней был облегающий черный костюм и длинные кожаные перчатки. Она открыла потайной отдел в своем шкафу и вынула что-то вроде серебряного медальона. Она накинула его себе на шею, затем достала золотой венец с большим кристаллом спереди и надела его на голову. Драко не мог в это поверить. Та самая женщина, которую он так бессердечно называл никчемной — его собственная мать — была сейчас настоящей ведьмой-воительницей; он никогда бы не подумал, что она на такое способна. Полностью настроенная на дуэль, его мать смотрела прямо и гордо, ее глаза были более живыми, чем когда-либо.

— Драко, несмотря ни на что, ты должен бежать. Я буду сражаться против Темного Лорда.

Ее голос дрожал, но в нем была стальная решимость. Драко был потрясен этой ее внезапной храбростью, но сердито покачал головой.

— Я не трус. Мы вместе отомстим за него, — клятвенно произнес он.

Шаги эхом доносились вверх по лестнице, один за другим; это был отсчет последних секунд. Последних секунд чего именно, Драко не знал; но если это будет последний раз, когда он ступил на эту землю, он просто сойдет с ума. По носу текла капля пота. Темный Лорд определенно не торопился. Все звуки и запахи вокруг Драко, казалось, увеличилось в тысячу раз: запах его собственного пота, хриплое дыхание матери, стоящее у него в ушах. Он был наготове, когда дверь небрежно открылась, фигура в капюшоне вырисовывалась в дверном проеме. Нарцисса Малфой, не теряя времени, немедленно атаковала Темного Лорда.

— Lumos Jansius! — закричала она, и комнату залил яркий свет.

Сложив ладони вместе, она сцепила пальцы и упала на колени. Ее палочка парила перед ней, медленно вращаясь, как секундная стрелка часов. Драко прикрыл глаза от этого света; вокруг ее плеч начали формироваться яркие воздушные крылья, от которых исходило бледное сияние.

— Siliencio! Expelliarmus!

Волдеморт, ошеломленный интенсивным Святым Сиянием, был немедленно обезоружен.

— RESUSCITARIUS AVADA KEDAVRA!

Взорвался огромный магический шар; Божественное убивающее заклинание попало Волдеморту прямо в лицо. Целую минуту комната озарялась неземным синим и белым светом, по лицу Нарциссы текли слезы. Волдеморт исчез, его плащ рассыпался в кучу пепла. Драко опустил руки, щурясь от яркого света, и уставился на темную мантию на полу.

— Драко… — прохрипела Нарцисса, зовя его. Она все еще стояла на коленях, ее голова безвольно свисала вперед. Он подбежал к ней и, поддерживая, обнял ее за плечи.

— МАМА!

Она слегка открыла глаза и уронила палочку, венец слетел с ее головы.

— Драко, ты должен найти мальчика-который-выжил. Отдай ему эти артефакты…

Драко ждал еще каких-то слов, но больше она ничего не произнесла. Это были ее последние слова. Она умерла прямо здесь, у него на руках, с открытыми глазами.

Слезы душили Драко, и он торжественно закрыл матери глаза. Он склонил голову в безмолвных слезах; он рыдал над своей матерью. Внезапно он почувствовал, как на него обрушился поток холодного воздуха, обернулся и увидел обнаженного человека, материализовавшегося из мантии на полу.

— Очень, очень впечатляет. Это была чрезвычайно продвинутая форма Святой Жертвенной Магии; жаль, что твоя мать зря потратила свою жизнь в этих тщетных усилиях, — он издевался над трогательным зрелищем. — Разве ты не знал? — его мантия вновь закружилась, и лорд Волдеморт снова накинул капюшон на лоб. — Я бессмертен, — он рассмеялся. — Слабые умрут, Малфой. Нет ни добра, ни зла — есть только сила.

Глаза Драко вспыхнули демоническим огнем, и он повернулся к нему лицом. Его магия усилилась бушевавшей в нем яростью, и он подготовил мощное заклятие пятого уровня.

— Ты выродок поганый! Я убью тебя! INCENDIO AR METEORAMUS!

Из стратосферы по небу пронесся огромный огненный шар, свирепо свистя и рассекая воздух, как ракета. Он врезался в крышу, разрушив весь дом, за исключением угла главной спальни, где Драко сидел с матерью на руках — все обрушилось, включая даже самого Волдеморта, и он упал на нижний этаж.

После обрушения остались только стена и кусок первого этажа — как сопротивление Темному Лорду Волдеморту. Драко тяжело дышал, глядя на огненный ад, творившийся всего в пятнадцати футах от него — пламя сжигало все, что построил его отец; а сам огненный валун тлел в тридцати футах ниже уровня земли. Драко подполз к краю пола и посмотрел на огромную зияющую дыру.

Нет… этого не может быть… неужели он действительно бессмертен?!

Волдеморт был там, совершенно невредимый, стоя в бушевавшем пламени на вершине метеорита. Он хлопал Драко, смеясь как маньяк.

— ЭТО ПРЕВОСХОДНО! Я НАШЕЛ НОВОГО СЛУГУ! ОХОТНИК, СХВАТИ ЭТОГО МАЛЬЧИКА! ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕЕМНИКОМ МОЕГО ДРУГА НИКОЛАЯ! ЭТО ФАНТАСТИКА!

Лорд стоял там, с горящими красными змеиными глазами, и его палочка и плащ горели в огне, пока он говорил.

Драко слышал вдалеке сирены пожарных машин и крики соседей. Это все сон… Чувствуя себя практически мертвым, он не слышал ничего вокруг; он вернулся к своей безжизненной матери и положил в карман венец, упавший с ее головы. Драко взял ее на руки и склонил голову, слезы текли по его лицу.

Он дисаппарировал с ее телом в руках, оставив дом на растерзание пламени..