Наследия. Чары Солидуса (гет)

На свете жил человек. Некогда он обладал таким могуществом, что стоило ему только захотеть — и весь мир изменился бы.

Ныне же он был сломлен, повержен на пустынных полях, пропитанных кровью. Но в наши дни одинокая тень возродится из пепла, восстав из самой преисподней. Он станет еще более сильным и несокрушимым, и глаза его будут гореть жаждой мести, и ни один смертный не посмеет бросить ему вызов.

Сильные мира сего осудили того, кто был провозглашен Могущественнейшим.

Вряд ли Боги догадывались тогда, что это существо не преклонит колена перед воинством небесным и не съежится от страха перед демонами преисподней.

После беспокойного сна Легендарный Темный Лорд восстанет вновь.

Пробуждение

В машине по пути домой от вокзала Кингс-Кросс повисло напряженное молчание. Дядя Вернон разрывался между желанием задушить мальчишку на месте и страхом неминуемых последствий.

— Петунья, как посмел этот… этот урод оскорбить меня и угрожать моей семье?

— Тише, тише, — жена попыталась его успокоить, — ты только не заводись, доктор сказал, что твоё давление…

— К черту доктора — он полностью некомпетентен! Сначала он заявляет, что Дадлик страдает избыточным весом, а теперь он постоянно твердит о моём давлении! Я в порядке! — проворчал толстяк, обливаясь потом. — Верно, Дадлик? Этот так называемый доктор не знает, о чём говорит.

— Э-э… да… папа, — ответил Дадли.

Машина продолжала движение, и Гарри ощутил, как неприятная тишина стала обволакивать его тело. Мысленно он вновь перенесся к недавним событиям. Неужели прошло всего несколько дней с того момента, как Гарри стал невольным свидетелем его гибели? Мальчику казалось, что вместе с Сириусом за той аркой исчезла часть его самого. Гарри вздохнул и откинулся на заднее сиденье. Он сидел в полном молчании, время от времени поглядывая в окно.

— Поттер, чёрт подери, это кто еще такой был… этот человек? — брякнул Вернон-старший.

В зеркале заднего вида Гарри поймал на себе брошенный дядей негодующий взгляд но предпочел его проигнорировать; медленно отвернувшись, он уставился невидящим взглядом в окно. Дадли покосился на него, удивляясь, что Гарри смолчал. Тетя Петунья стрельнула глазами в сторону Гарри и уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумала. Вернон не заметил смятения жены и вновь посмотрел в зеркало заднего вида.

— Эй, парень! Ты меня не слышишь? Я спросил: «Кто это был?» — повторил он с угрозой в голосе.

Гарри вздохнул и, медленно повернув голову, посмотрел в зеркало заднего вида, пересекаясь взглядами с дядей.

— Это был профессор Грюм.

Гарри сомневался, что дядя поймет, кто такие авроры или тем более Пожиратели Смерти, поэтому он ограничился самым простым ответом. И снова взгляд, устремленный в окно: одинокая белая полоса дорожной разметки полностью завладела его вниманием. Как ни странно, из всех испытаний, что выпали на его долю, самым ужасным для него стало возвращение в то место, которое он по иронии судьбы называл домом.

У Вернона не укладывалось в голове, что человек со столь угрожающей внешностью мог быть преподавателем. Он отбросил это предположение как совершенно абсурдное. Нет, этот человек не мог быть профессором, ни при каких условиях. Просто не мог.

— Учитель? Не лги мне, мальчишка! Уверен: этот тип — один из т-твоих дружков-уголовников!

Гарри даже не стал с ним спорить: разговор с дядей был совершенно бесполезным занятием. Хотя, если задуматься, едва ли он действительно хорошо знал Аластора «Грозного Глаза» Грюма. Тот Грюм, который обучал Гарри почти целый год в Хогвартсе, оказался совсем не известным аврором, а самозванцем — Бартемиусом Краучем-младшим. И снова Гарри мысленно отругал себя за свои доверчивость и безрассудство. Если обычный волшебник, повстречавшийся ему на пути, мог с такой легкостью обмануть его, то как же Гарри собирается одолеть мастера Искусства обмана? Юный волшебник до сих пор не мог поверить, что столкнувшись лицом к лицу с Волдемортом, ему все-таки удалось избежать смерти. Барти Крауч превратился в очень опасного, хитрого и решительного безумца. К счастью, план его господина провалился, и Крауч потерял самообладание. Гарри был рад уже тому, что напыщенные разглагольствования сумасшедшего Пожирателя помогли Дамблдору вовремя понять, что Грюма заменили двойником, и броситься Гарри на помощь. Одной вещи он все же научился у Крауча — хотя над этим еще стоит серьезно подумать: жизненное кредо «Грозного Глаза» Грюма — Постоянная Бдительность. Казалось бы, после сражения с Тёмным Лордом у Гарри должно было хватить здравого смысла, чтобы не угодить в лапы другого темного волшебника.

Ну он же Гарри Поттер, и когда дело касается лично его, все оказывается не тем, чем кажется.

Прошел ровно год после тех событий, и он вновь столкнулся лицом к лицу с Темным Лордом. Ему было так стыдно за себя. Гарри в ужасе застыл на месте, всего лишь услышав тихий голос Темного Лорда, и это после всех его бравад и громких речей о возможном спасении Сириуса.

«Мерлин, о чём же я думал?»

В ту ужасную ночь Гарри отчетливо понял одну вещь: он слишком беспомощен для того, чтоб нанести ответный удар. В любом случае, у него были проблемы и посерьезней: он узнал о пророчестве, в котором говорилось о незримой связи между ним, Мальчиком-Который-Выжил, и Темным Лордом Волдемортом. Едва родившись, Гарри обрел могущественного врага. Никто еще не нес такого огромного груза ответственности, как тот, что лег на плечи юного волшебника. Его мысли были в полном смятении; Гарри отчаянно пытался найти выход из очередной беды, свалившейся ему на голову.

Гарри, ты умрёшь. Вот так: просто и очевидно.

Ему было предначертано сойтись в смертельной схватке с самым опасным волшебником столетия или погибнуть от его руки. Да проще сорвать джек-пот в игровых автоматах, чем победить в таком противостоянии! Но во всем надо находить положительные стороны: его шрам стал приманкой для Волдеморта и его Пожирателей Смерти. «Кто сегодня будет охотиться на Гарри Поттера?» Гарри усмехнулся себе под нос, черный юмор — единственное спасение от мрачных мыслей. Теперь он видел, каким детским лепетом звучали его обиженные: «Ну почему я? Почему именно я?» — именно этим вопросом он задавался последние пять лет. Когда-то давно ему не надо было ни о чем беспокоиться: Гарри мог быть уверен, что Дамблдор всегда поддержит его в трудной ситуации. Теперь Гарри знал, что вся его жизнь была предопределена с самого рождения, что люди просто использовали его в своей борьбе. Они знали о Мальчике-Который-Выжил, куда больше, чем он мог предположить. Они знали о его жизни, о его близких и о его шраме.

«Как он мог так долго скрывать это от меня? Почему вокруг меня столько секретов? И почему я узнаю всё самым последним, когда уже слишком поздно?»

— Эта машина может ехать быстрее? — спросил Гарри, прерывая молчание. Дадли посмотрел на него, как на сумасшедшего. Тетя Петунья тут же повернулась, собираясь накричать, как на умалишенного, но ему уже было все равно. Он хотел оказаться в своей комнате, НЕМЕДЛЕННО. Волосы Гарри зашевелились, глаза невольно закрылись, воздух как будто потяжелел и стал легонько вибрировать. В одно мгновение его веки обдало жаром огненных вспышек, как будто кто-то невидимый зажег сразу тысячи адских костров. Казалось, что машина ожила и дверцы стали сжиматься, стремясь раздавить своих пассажиров. Дядя Вернон начал задыхаться, с каждой секундой его дыхание становилось все более тяжелым, а лицо покрылось багровыми пятнами… В следующий момент весь автомобиль сжался вокруг них, и Гарри почувствовал рывок в области пупка.

*Визг тормозов*

Дядя Вернон со всей силы вжал педаль тормоза в пол. Гарри швырнуло вперед, он ухватился за водительское сиденье, а потом машина резко остановилась в каком-то удивительно знакомом месте…

«Стоп… этого не может быть. Это ведь их…»

Тётя Петуния истерически завизжала. А у Гарри неожиданно промелькнула мысль, что ее крик очень похож на вопли несчастных жертв из черно-белых фильмов ужасов, которые она так любит смотреть по телевизору. Вернон отчаянно хватал ртом воздух, а Дадли, разинув рот, с удивлением оглядывался по сторонам. Гарри выглянул в окно, в данный момент испуганные вопли родственников его волновали меньше всего. Юный волшебник открыл дверцу и вышел, захлопнув её за собой. Он все еще слышал истерические вопли тети Петуньи. Гарри сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться; ладно, он понятия не имеет, как здесь очутился, но у него под ногами — твердая земля. Он посмотрел на ухоженный газон дома номер четыре на Прайвет Драйв, Литтл Уингинг, и разочарованно вздохнул.

— Дом.

Дядя Вернон изо всех сил вцепился в руль, часто дыша, как загнанная лошадь. Дадли прижался лбом и ладонями к оконному стеклу, с изумлением разглядывая окружающую обстановку. Его взгляд заметался по лужайке перед домом: вот любимый мамин цветок в глиняном горшке, слева в углу валяется брошенный футбольный мяч, а вон обертка от шоколадки, которую он бросил сегодня утром, выйдя на улицу, и прямо напротив машины огромная дубовая входная дверь их дома. Гарри обошел машину, с трудом протиснувшись между автомобилем и парадной дверью — расстояние между ними было не больше фута, открыл дверь с пассажирской стороны, почти наполовину влез в салон и закричал прямо в лицо истерично визжащей тетушки:

— Да… заткнитесь вы уже, в конце концов.

Тетя Петунья сразу же затихла: похоже, она не отдавала себе отчета в том, что все это время вопила как ненормальная. Она была вне себя от страха и, чтобы успокоиться, ей пришлось несколько раз судорожно вздохнуть. Ну вот, теперь Гарри ощутил укол совести: он только что до смерти перепугал родственников — единственное подобие семьи, которое у него было. Раздраженное выражение тотчас же исчезло с его лица, и он забормотал извинения:

— Э-э… извините. Я не думал, что так получится.

В салоне воцарилась напряженная тишина.

— …С вами всё в порядке? — участливо спросил он.

Тетя Петунья неуверенно кивнула. Немного успокоившись, она обернулась к мужу.

— Я ЖИВ… — выкрикнул дядя Вернон, разглядывая свои огромные мясистые руки.— Я ЖИВ!

Гарри насмешливо фыркнул. Радостные вопли дяди Вернона прекрасно дополняли истерические крики его жены.

Дадли первым взял себя в руки и смело вышел из машины. Братец покрутился в разные стороны, чтобы убедиться, что он действительно стоит на лужайке перед собственным домом. Но по-настоящему Гарри удивился, когда Дадли ухмыльнулся и радостно произнес:

— Твою мать! Это было просто великолепно.

Гарри изумленно поднял бровь, и в его голове промелькнула мысль о том, что Дадли, должно быть, совсем свихнулся! Он заметил, что дядя Вернон все еще сидит в машине и что-то невнятно бормочет себе под нос. Сильно не напрягаясь, Дадли без особого труда вытащил отца из машины, сам сел за руль и, дав задний ход, отъехал на несколько футов от входной двери, затем он заглушил мотор, как ни в чем не бывало открыл парадную дверь и вошел в дом. Не прошло и десяти секунд, как он снова появился на пороге.

— Мам! Я есть хочу!

Гарри незаметно усмехнулся, помог тете Петунье выйти из машины и провел её в дом. Прежде чем забрать из машины свои вещи, он заботливо усадил тетушку на диван. Вернон сидел рядом, упершись локтями в колени и спрятав лицо в ладонях. Несколько минут тетя Петунья просидела в полной неподвижности, затем медленно повернула голову к окну и стала наблюдать за Гарри с выражением благоговейного изумления на лице.

* * *

Дядя Вернон не разговаривал с Гарри ни в тот день, ни в последующие, чему Гарри был несказанно рад. Войдя в дом, Дадли тут же плюхнулся в кресло перед телевизором и сразу же включил спортивный канал, по которому как раз показывали бокс. За последующие несколько часов он отрывал свой зад от кресла лишь для того, чтобы выпить очередной протеиновый коктейль или выудить что-нибудь съестное из холодильника. К несчастью для Гарри, его двоюродный брат вступил в школьную команду по боксу. Хотя Дадли стал более накаченным, его мышцы все равно скрывались под толстым слоем жира: трудно было ожидать, что эти уродливые складки исчезнут, учитывая, что пищевой рацион братца ровнялся суточному рациону нескольких взрослых мужчин. Гарри скривился: теперь Дадли точно знал, как наносить серьезные повреждения, и если он выйдет из себя — ничего хорошего не жди.

«Лето обещает быть просто великолепным».

Оставив эти мысли на потом, Гарри поднялся в свою комнату. Дадли был наименьшей из его проблем. Только он собрался прилечь и немного отдохнуть, как услышал тяжелую поступь на лестнице. Гарри показалось, что с каждой ступенькой решимость человека, преодолевающего ступеньку за ступенькой, тает. Однако его надеждам на то, что незваный гость передумает и спустится вниз, не суждено было сбыться. Не прошло и пары секунд, как этот самый человек остановился прямо напротив его двери. Он застонал от досады.

«Ну, что им еще надо?»

— Эй, Гарри? Эм-м… я могу?.. Я захожу! — крикнул Дадли. Секунду спустя он уже стоял на пороге комнаты Гарри, полностью загородив дверной проем. Дадли посмотрел на брата. Поттер сидел на кровати и изо всех сил старался не замечать младшего Вернона.

— У меня совсем нет времени для твоих глупостей, — сказал Гарри без каких-либо предисловий.

— Да неужели? — ответил Дадли, заводясь с полуслова, но немного помолчав, успокоился и сказал: — Эм-м, Гарри… Я пришёл не для того, чтобы, ох-х… Поколотить тебя или еще что-то в том же духе. Честно.

— Ну-ну, конечно… — фыркнул Гарри.

— Ну и черт с тобой, что за ерунда, — кузен развернулся, собираясь уйти.

— В чём дело?

— Забудь.

— Что случилось, Дадли? — спросил Гарри уже серьезнее.

Дадли замолчал. Казалось, что он думал о чём-то очень важном, но никак не мог подобрать правильных слов.

— Я… я хотел… я хотел…

— Да? — подбодрил его Гарри.

— Поблагодарить тебя. С-спасибо за то, что ты сделал прошлым летом.

Гарри был поражён, а затем на него вновь нахлынули воспоминания. Дементоры в нескольких дюймах от Дадли, ужасный крик его родителей, безвольное тело Седрика, а самое худшее — вязкое ощущение бесконечного падения в бездонную пропасть страдания. Гарри резко вскинул голову, и маска безразличия спала с его лица; он впился немигающим взглядом в взволнованного Дадли. Тот не смеялся над ним, в выражении его лица не было и намека на сарказм. Похоже, он говорил совершенно искренне, и Гарри не знал, что и ответить.

— Ох-х…

В течение нескольких секунд Дадли глупо стоял посреди комнаты. Сказать ему было больше нечего; он развернулся, вышел за порог и прикрыл за собой дверь. Гарри услышал, как Дадли направился в свою комнату, бубня себе под нос что-то вроде: «Блин, я выставил себя полным придурком».

* * *

Гарри снова остался один. Он вертел в руках восстановленное зеркальце, когда-то подаренное ему Сириусом. Вот уже который раз он принялся пристально разглядывать подарок, всматриваясь в изящную гравировку в уголке: «Дж.П.» Это зеркальце принадлежало его отцу и крестному. Они использовали его для экстренной связи друг с другом. «Гарри, если тебе когда-нибудь захочется поговорить со мной, в любое время дня и ночи, просто посмотри в зеркало…»

Дамблдор уже не раз объяснял ему действие Арки Смерти, а он до сих пор не мог поверить в смерть крестного. Гарри разглядывал свое отражение в зеркале: он сильно изменился за этот год. Он выглядел более мужественным, исчезла детская припухлость лица, на щеках и подбородке появилась редкая щетина, а шея не казалась уже такой тощей. Шрам сильно выделялся на бледном лице — последняя схватка Гарри с Волдемортом чуть не закончилась полным провалом. К тому же теперь он знал, что шрам стал связующей нитью между ними, и ненавидел эту метку еще больше, чем прежде. Никто из его друзей и не догадывался о том, что Гарри знал наверняка: этот шрам — метка самой Смерти. Он потер его, наверное, в сотый раз за день, и тихо выругался. Он не хотел такой жизни, не хотел этого отличительного знака. Люди глазели на него, куда бы он ни пошел, первокурсники постоянно подбегали к нему, чтобы поближе рассмотреть шрам, вскоре вся эта суета стала сильно ему надоедать. Даже насмешки Малфоя, который дразнил его Шрамоголовым, больше его не задевали. Шрам стал для него всего лишь еще одним напоминанием о популярности Мальчика-который-выжил, и никто не замечал за всей этой мишурой настоящего, живого Гарри. Никто… Даже Дамблдор видел в нем всего лишь один из кусочков головоломки под названием «блистательный план старца». Полная чушь.

— Сириус! — позвал он сдавленным голосом, приготовившись к волшебному появлению крестного в зеркале. Гарри вновь позвал его. — Он не погиб, — вот уже в который раз повторял Гарри. Но чем чаще он повторял свою мантру, тем сильнее волновался.

«Я схожу с ума. Докатился — сижу в полной темноте и разговариваю со своим отражением!»

— Ты проголодался, Гарри. Пора спуститься вниз и что-нибудь съесть, — скомандовал он себе. И тут же мысленно выругался: в последнее время он все делал через силу. Возможно, он действительно сошел с ума. Переодевшись, Гарри разозлился еще сильнее: джинсы были слишком коротки, а рубашки, хоть и сидели хорошо в плечах, задирались, обнажая поясницу, стоило ему только поднять руки. Он снова выругался, хотя и понимал, что придется обходиться той одеждой, что у него есть. Ничего не поделаешь.

Гарри вошел на кухню, притворившись, что ему и дела нет, что Дурсли завтракают. Открыл холодильник, чтобы достать пачку сока. Недовольные взгляды которые бросала на него тетушка Петунья, он упорно игнорировал. Вернон пробурчал что-то невразумительное. Гарри буркнул в ответ: «Доброе утро», и тетя не преминула пробормотать что-то насчет невоспитанности. Никак не прокомментировав ее слова, Гарри сел за стол. Дядя Вернон только что закончил читать утреннюю газету и теперь же, потягивая кофе, изучал раздел моторов для электрических дрелей в каталоге «Качественные строительные материалы». И тут в глаза Гарри бросился огромный заголовок на первой странице газеты:

ЛОНДОНСКИЕ ПОЛИЦЕЙСКИЕ ПАДАЮТ ЗАМЕРТВО В СУДЕ

Страницы 2 и 5

Гарри тут же схватил газету. Он читал статью, и страх медленно окутывал его душу.

Накануне вечером недалеко от Лондонского Здания Суда при невыясненных обстоятельствах были убиты три офицера полиции. Единственный свидетель утверждает, что видел, как бронированный фургон для перевозки заключенных остановил некий мужчина. Затем, сообщает все тот же источник, трое полицейских из Северного Подразделения освободили заключенного — и конвоиров настигла мгновенная смерть. Человек, пожелавший остаться неизвестным, рассказал нам, что произошло:

«Я испугался до смерти. Должно быть, он (человек в мантии) передвигается с неимоверной скоростью. Я вам говорю… этот парень, появился из ниоткуда. Это было поразительно. Невероятно. У этого парня на голове был капюшон, серьезно, Богом клянусь. Он поднял прут, направил его на бронированный фургон, и машина просто… как будто замерла. Не было слышно даже визга тормозов, фургон просто неимоверно быстро остановился. Немыслимо. Это было как по волшебству, что ли! Я бы сказал, как спецэффекты в «Звездных войнах».

Очевидец утверждает, что полицейские действовали по своей воле, и их ни к чему не принуждали силой и не запугивали.

«Полицейские просто вышли из машины, освободили парня с заднего сиденья, а затем упали на землю. Ни с того ни с сего. Я решил не смотреть, что произойдет дальше… Я просто быстренько слинял оттуда».

Хотя всё случилось на одной из самых оживленных улиц города, к этому рассказу больше никто ничего не смог добавить. Были опрошены все, кто находился в тот момент неподалеку от места совершения преступления, но все очевидцы в один голос утверждают, что «не могут ничего припомнить». Также сообщается, что беглый преступник и неизвестный человек в капюшоне вооружены и очень опасны. Расследование продолжается.

* * *

— Волдеморт, — выдохнул Гарри. — Только не это…

Услышав последнее восклицание, тетя Петунья обернулась к племяннику, на ее лице читался неподдельный испуг.

— Что это было? — прошипела она.

— Э-э… ничего, тётя Петунья, — ответил Гарри, взял стакан с соком и перевернул газету статьёй вниз. Тетушка подошла к столу и резко выхватила газету из рук племянника. Она пробежала взглядом статью, то прищуриваясь, то широко раскрывая глаза, как сокол, высматривающий свою добычу. Вернон, слишком занятый, чтобы замечать происходящее вокруг, протянул жене пустую кофейную чашку, ожидая, что Петунья без промедления возьмет ее и вновь наполнит. Секунд через пятнадцать, он осознал, что чашка по-прежнему пуста, и, оторвавшись от статьи, в недоумении уставился на жену.

— В чем дело? — спросил он, с любопытством взглянув на них.

— Э-э… ничего, — ответила она тихо, практически тем же тоном, что и Гарри минутой раньше.

Медленно, трясущимися руками, она взяла чашку и наполнила её. Петунья поджала губы, посмотрела на племянника, забрала газету и поднялась наверх. Гарри с сожалением вздохнул: он хотел перечитать статью.

— Эй, парень, подай-ка мне завтрак, — скомандовал дядюшка, махнув рукой в сторону стола. Гарри неохотно выполнил его приказ. Вернон же, будто внезапно спохватился, без особого энтузиазма добавил: «Пожалуйста». Гарри застыл на мгновенье, взглянул на дядю, полностью поглощенного чтением, и, не произнеся ни слова, поставил перед ним тарелку с завтраком, приготовленным тетей Петуньей. Подождал пару минут, ожидая услышать хотя бы скупое «спасибо», но так и не дождался никакой ответной реакции.

* * *

Гарри уже четыре дня как вернулся из Хогвартса, и до сих пор на него никто не наорал, да и презрительных взглядов он на себе не ловил. Благодаря тому, что родственники не обращали на него внимания, у него появилась возможность собраться с мыслями. Гарри был благодарен своим родственникам за внезапную передышку: по крайней мер, он не валялся, избитый и окровавленный, где-нибудь в траве или грязи. Вот и сейчас он сидел рядом с Дадли в гостиной перед телевизором и удивлялся: кто бы мог подумать, что кузен способен держаться так мирно и вести себя как взрослый человек. Всего лишь раз Дадли мельком взглянул на брата, но так ничего и не сказал. Они просидели рядом друг с другом в гостиной, не перемолвившись и словом, и наконец Дадли не выдержал:

— Твою мать, как ты умудрился перенести нас домой, не используя палочку?

Гарри нахмурился. У Дадли давно вошло привычку пересыпать каждое предложение ругательствами. Ответа на этот вопрос у Гарри не было. Должно быть, он тогда каким-то образом аппарировал всё своё семейство. Но ведь Гарри точно знал, что заклинание аппарации действует только на волшебника, произнесшего его! Ему никогда не приходилось слышать о перемещении машины, битком набитой людьми, да еще на такое расстояние. К тому же он еще не сдал экзамен по аппарации, поэтому у него не было даже смутного представления о том, как это заклинание действует. Он все гадал, почему ему до сих пор не прислали сову на этот счет. Наверное, это хороший знак. Бог свидетель, в последнее время удача ему нужна как никогда.

— Я не знаю, — честно ответил Гарри.

— Ой, да ладно! Да ты стопроцентно знаешь, как ты это сделал, просто мне говорить не хочешь. Так ведь? — Дадли уставился на брата, а на его широком лице читалось нескрываемое любопытство.

— Да говорю тебе: не знаю я! Мне еще повезло, что я не получил выговор от Мини…

И в ту же секунду раздался вопль дяди Вернона…

— ПРОКЛЯТЫЕ СОВЫ!

Рыжевато-коричневая сова красиво спланировала в комнату и бросила на колени Гарри письмо - судя по виду конверта, официальное. Дадли замер в изумлении. Гарри уставился на птицу со смесью удивления и страха. Он в панике поднял глаза и прочел точно такие же эмоции на лице Дадли. Казалось, что в этот момент между братьями появилась связь, но это ощущение исчезло так же быстро, как появилось. Гарри осторожно распечатал письмо и прочёл его про себя.

* * *

Министерство Магии

Отдел Визенгамота

Лондон, Англия

Мистеру Гарри Поттеру

Доводим до вашего сведения, что события прошедшего месяца привлекли внимание Визенгамота. Альбус Дамблдор рассказал нам детали инцидента, который имел место в Министерстве Магии. На основании собранных сведений нами было вынесено следующее решение. Мы приносим вам свои соболезнования по поводу смерти Сириуса Блэка. Министерство признает несправедливость вынесенного ему обвинения и последующего двенадцатилетнего заключения мистера Блэка в тюрьме Азкабан. У нас находится его завещание, согласно которому после смерти мистера Блэка все его имущество переходит в вашу собственность. Вам необходимо забрать его в ближайшее время, обратясь по указанному выше адресу.

Также доводим до вашего сведения, что вы официально вызваны на два судебных слушания. Вы должны будете дать показания против последователей Тёмного Лорда, которые в данный момент находятся под стражей. Вы имеете право на помощь квалифицированного адвоката Магического мира; если же к началу слушаний у вас не будет законного представителя, вам будет предоставлен бесплатный правозащитник. Слушание по вашему делу состоится 27 июля в среду, в десять утра. В ответном письме просим подтвердить факт получения данного уведомления, а также сообщить, есть ли у вас законный представитель или вы желаете запросить министерского правозащитника.

Второе слушание состоится позднее, в этот же день, в 4 часа дня. Вы обвиняетесь в нарушении указов Министерства Магии № 234, № 65, №25 и №1004, а именно:

1. Взлом и проникновение в здание Министерства Магии.

2. Порча и уничтожение ценного имущества из Отдела Тайн.

3. Умышленное игнорирование опасности, которой были подвергнуты пятеро несовершеннолетних волшебников.

4. Использование Непростительного заклинания.

Поскольку против вас выдвинуты серьезные обвинения, вам предстоит предстать перед судом. Вам запрещено использовать любой вид магии, а также покидать страну. Перед входом в здание суда вы обязаны сдать свою волшебную палочку охраннику. Палочка будет конфискована до тех пор, пока с вас не будут сняты все обвинения. Возврат палочки владельцу возможен также в том случае, если суд посчитает, что палочка необходима владельцу для собственной самозащиты.

С уважением,

Аманда Боунс,

секретарь Визенгамота.

* * *

Гарри показалось, что пол уходит у него из-под ног. Множество мыслей заполнило его голову, как будто стайка пираньей набросилась на беззащитную жертву. Он выпустил письмо из рук, и оно медленно упало на колени. Гарри откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Этого не может быть! — сказал он вслух.

«Этого просто не может быть! Что это? Шутка? Фред или Джордж решили позабавиться?… Если так, ребята, то на этот раз вы превзошли самих себя…» И всё же подсознательно он понимал, что их шутки еще не достигли такого уровня изощренности и жестокости. В то, что он только что прочел, невозможно было поверить. Вдруг волосы на его лбу стали слегка подрагивать, как будто заряженные статическим электричеством, хотя с первого взгляда это было почти незаметным. Но постепенно непонятное движение охватило все волосы на голове Гарри, пряди разделились и каждый волосок зашевелился отдельно от остальных. Дадли заметил, что с Гарри происходит что-то странное: сквозняка в комнате не было, но волосы на голове его кузена шевелились, повинуясь какой-то таинственной силе.

— Гарри? ГАРРИ! — закричал Дадли.

Гарри взял себя в руки и резко открыл глаза и нахмурился, он только сейчас осознал, что изображение на экране было смазанным из-за невольно созданных им помех. Дадли окинул кузена с ног до головы скептическим взглядом,  поднялся с дивана и поспешил убраться восвояси. Гарри не вымолвил ни слова. Он попытался понять, что же так встревожило его братца, но через какое-то время просто выбросил Дадли с его необъяснимым поведением из головы. Братец, скорее всего, отправился потягать гири и гантели — под зал для его занятий приспособили одну из комнат на первом этаже. Переполненный яростью, Гарри вскочил с места и вихрем взлетел на второй этаж. Он ворвался в свою комнату, не замечая, что старинные дедушкины напольные часы остановились, а маятник завис под неестественным углом к полу.

Запершись в своей комнате, Гарри снова и снова перечитывал письмо. Он все еще не мог поверить, что эти так называемые «защитники мира и справедливости» обнаглели настолько, что пытаются свалить всю вину за произошедшее на него. Он и так достаточно настрадался: не его ли считали лгуном, не его ли травили школьные товарищи — и это все только потому, что он решился сказать правду о возвращении Волдеморта. Кто сообщил всем о его возвращении? Кто помог поймать Пожирателей Смерти? Весь минувший год ему никто не верил, его игнорировали, когда он, не заботясь о последствиях, называл громкие имена, которые никто не желал слышать.

— Этого просто не может быть. Я сейчас проснусь…

Но никакие в мире слова не могли исправить положения, в котором он оказался. Если его признают виновным, то прямиком отправят в Азкабан. Как не претила Гарри мысль о том, что придется обращаться к Дамблдору, другого выхода не было: следовало написать ему немедленно. Только директор Хогвартса сможет помочь ему выпутаться из этой переделки… Гарри достал из своего чемодана пергамент, но с разочарованием обнаружил, что у него нет перьев.

— Еще и это, — проворчал Гарри. Он и так был не в духе, а теперь его настроение окончательно испортилось. Он принялся обшаривать комнату — вдруг где-нибудь в углу завалялось перо, — и в этот миг раздался легкий стук в окно. Развернувшись в сторону окна, за стеклом Гарри увидел сову с новым письмом. Повернувшись на стук, Гарри увидел за стеклом сову с очередным письмом.

— Надеюсь, ты принесла добрые вести, — с угрозой в голосе произнёс он, обращаясь к птице. Та, казалось, восприняла его слова всерьез и воинственно нахохлилась, как будто готовясь к схватке. Посмотрев на письмо, Гарри рассеянно махнул рукой в сторону птицы, сова издала пронзительный крик. Внезапно сильный порыв ветра выломал из стены окно вместе с рамой; пролетев около пятнадцати футов, обломки с глухим звуком рухнули на соседскую живую изгородь. Гарри застыл, как вкопанный, во все глаза уставившись на раскуроченное окно. Он моргнул раз, другой, надеясь, что все это ему померещилось.

— Чтоб мне провалиться… — сказал Гарри, подражая Рону. — Твою м?..

Он высунулся в дыру в стене, ошеломленно разглядывая то, что когда-то являлось живой изгородью: обломки рамы и россыпь осколков валялись среди зелени кустарника.

— Так-так, похоже, мое окно решило покончить жизнь самоубийством, — пробормотал он себе под нос. Будь у него возможность прибегнуть к магии, ему ничего не стоило все исправить, но… как раз разрешения на использование магии у него и не было. Что ж, сейчас главное: правильно расставить приоритеты — узнать, что в письме, а уж потом заняться ликвидацией разрушений. Письмо было от директора, чему Гарри совсем не удивился, прочитав имя отправителя на конверте.

— Похоже, за эти годы он научился использовать моментальное заклинание на Удачу, — пробормотал Гарри, расплываясь в улыбке.

Дорогой Гарри,

Думаю, что ты уже получил письмо из Министерства. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Мне понадобится примерно три часа и шесть минут, чтобы все уладить, но как это ни огорчительно, тебе все же придется присутствовать на суде в назначенный день. К сожалению, сотрудники Министерства непреклонны: они убеждены, что ты нарушил закон. Боюсь, что Орден здесь бессилен. Гарри, не бойся, я помогу тебе и твоему представителю подготовиться к защите. Увы, у меня нет права представлять твои интересы: они считают, что в прошлый раз мы сговорились. Мне намекнули, что тебе придется найти другого защитника, но повторяю: тебе совершенно не о чем волноваться. Я уже решил эту небольшую проблему. Морин Чанг, один из лучших адвокатов Волшебной Британии, утверждает, что для нее будет честью защищать тебя. Ваша первая встреча состоится через неделю в её офисе, расположенном в Челси. Я вложил дальнейшие инструкции в конверт.

Там мы и встретимся с тобой. Береги себя.

С наилучшими пожеланиями,

Альбус Дамблдор,

Директор школы Магии и Волшебства Хогвартс.

P.S. Тебе собирается написать мистер Людо Бэгмен, думаю, эти новости обрадуют тебя. Жди от него сову.

Здорово, ничего не скажешь.

Гарри всегда был очень благодарен профессору за то, что тот помогал ему выпутываться из переделок, но, в конце концов, неужели он не мог рассчитывать в кои-то веки на некое подобие нормальной жизни? Нет… это переходит всякие границы. Ради него погибло столько людей. Он ни за что больше не будет прятаться и хныкать по углам — он не допустит, чтобы смерть Сириуса и его родителей оказалась напрасной. С вновь обретенной решимостью Гарри спустился вниз: надо было поторопиться и убрать стекла до того, как тетя и дядя обнаружат последствия стихийной катастрофы. Ладно, допустим, плохие события случаются, но лучше по одному за разу в день. Гарри направился к черному ходу; ему пришлось пройти мимо спортивного зала, где Дадли занимался на тренажерах. Он направился к изгороди и принялся собирать стекло.

— О-О чер!..

Гарри резко отдернул руку — из ладони торчал острый осколок стекла, бывший когда-то частью его окна. Вытащив его, он осмотрел порез, из которого медленно заструилась кровь.

«Чёрт. Великолепно, Гарри — просто великолепно. Ты умудрился несколько раз ускользнуть от самого Волдеморта, а вот с разбитым окном сладить не можешь. Тоже мне герой!» — раздосадованный, он громко рассмеялся, стараясь заглушить боль смехом. И вдруг Гарри резко обернулся, услышав звук приближающихся шагов: его смех привлек внимание Дадли.

— Что ты тут делаешь? — сказал Дадли тоном «я все расскажу предкам». Этот тон Гарри ненавидел.

— Окно выпало. Должно быть, термиты источили, — солгал Гарри.

— Термиты? У нас нет никаких термитов!

— Да? Кто это сказал?

— Я!

— И кто же ТЫ такой, чтобы МНЕ указывать? — резко парировал Гарри.

— Я тот, кто запросто может расквасить тебе нос!

— Ха! — рассмеялся Гарри. — Как бы ни так, Дадличек. Верь, во что хочешь. У тебя все?..

Дадли явно пытались спровадить. Гарри повернулся спиной к брату, оглядываясь в поисках какого-нибудь ящика или ведра: ему нужно было подняться повыше. Но Дадли был не из тех, от кого можно вот так просто отмахнуться, особенно, если это был его ничтожный хилый кузен. Он подкрался сзади и замахнулся. В тот же миг Гарри почувствовал что-то странное, в голове у него появилась картинка: боксерский зал, дородный тренер… какая-то вспышка… пара коротких бледных рук. В его видении он сделал шаг вперед, занося кулак и метя прямо в обитую перчатку…

«…Пригнись!»

БУХ! Гарри почувствовал вспышку боли в правой лопатке — удар пришелся по больному месту. Он рухнул на землю как подкошенный, едва успев выставить вперед руки, чтобы смягчить падение. Это было больно. Очень больно.

— ХА! НУ И КТО ТЕПЕРЬ СМЕЁТСЯ, ПОТТЕР? — засмеялся Дадли. Его смех был похож на кудахтанье курицы. — Ну, что за придурок…

После ухода брата Гарри еще какое-то время пролежал ничком; лопатка ныла, но гораздо больше его беспокоило другое: это видение — тренировка Дадли с тренером — стало для него полной неожиданностью. НИКОГДА раньше с ним такого не случалось. Разве что на уроках окклюменции со Снейпом он испытывал нечто подобное. Самостоятельно он никогда не пробовал применять легиллименцию, тем более на магглах. Но видение было настолько отчетливым — он как сейчас видел: занятия Дадли, канаты, красные перчатки, тренера. А главное это запоздалое предупреждение…

«Черт возьми. Сириус, ты нужен мне как никогда, кто еще поможет мне разобраться во всем этом?»

Гарри заставил себя встать; в порез тут же попала грязь, и ладонь засаднило. Несколько раз моргнув, Гарри отряхнул голову, в то время как боль в его руке все усиливалась. Он аккуратно занес оконную раму в дом, затащил ее к себе в комнату и принялся за работу.

* * *

На улице шёл проливной дождь. Кое-как заделанное окно было занавешено старой занавеской из душа — это все, что Гарри удалось сделать. Ну, хоть какая-то защита от холода и сырости. Оконная рама держалась на соплях, отремонтировать ее как следует не было никакой возможности, и Гарри оставалось только надеяться, чтобы она продержалась еще хотя бы пару дней. Гарри читал письмо от Рона — уже второе с тех пор, как они закончили учебный год. Первое было стандартным: Рон интересовался, как у него дела, и сообщал, что у сборной команды юниоров Англии⁽¹⁾ по квиддичу летом состоится товарищеская встреча, которая станет одним из этапов подготовки к Чемпионату Европы. Гарри было оживился, но череда неудач — надо заметить, что количество разных неприятностей, обрушившихся на его голову, в последнее время резко возросло — преследовала его и здесь: выяснилось, что набор в сборную Англии по квиддичу уже завершен.

Еще одно доказательство того, насколько пагубным может оказаться незнание. И этот случай в череде других не стал исключением: он упустил шанс подать заявку. Конечно, глупо было бы надеяться на то, что ему разрешат играть; члены Ордена Феникса будут против — он даже не сомневался. Дамблдор наверняка продержит его взаперти до тех пор, пока не придет время встретиться с этой женщиной-адвокатом, Чанг. Рону Гарри ответил, что у него все в порядке. Он ни словом не обмолвился о предстоящем суде, ведь написать такое Рону в ответном письме было бы смерти подобно — незачем портить другим настроение. Написал только, что ему очень бы хотелось увидеть игру Оливера Вуда — нового игрока сборной Англии. «Паддлмор Юнайтед» подписали с ним контракт, и весь прошлый год парень был в клубе звездой: для новичка его результаты были рекордными. Его превосходная игра открыла ему двери в сборную.

Тон следующего письма Рона был не столь беззаботным.

ГАРРИ, КАК ТЫ МОГ НЕ СКАЗАТЬ МНЕ!! НА ДНЯХ Я ПОДСЛУШАЛ РАЗГОВОР ПЕРСИ ПО КАМИНУ И УЗНАЛ О ТОМ, ЧТО ТЕБЕ ВЕЛЕНО ЯВИТЬСЯ В СУД! О ЧЕМ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЫ ДУМАЛ?

Неужели ты думал, что если ты не сказал мне (своему лучшему другу!) о своих неприятностях, то тебе не придется иметь дело с последствиями, что это не будет иметь большого значения для твоих друзей? Ведь так? Послушай, я всегда рядом, если ты захочешь поговорить… Ведь для этого и нужны друзья! Ты и Гермионе ничего не сказал, не так ли? Конечно же, нет. Мы оба знаем, что она проштудировала бы все своды магических законов в поисках любой мелочи, которая могла пригодиться для твоей защиты. И, если подумать, это не такая уж плохая идея. Как бы то ни было, Гарри, я собираюсь присутствовать на каждом слушании твоего дела, каждый божий день буду торчать в суде. Ты меня слышишь?

И ЛУЧШЕ ТЕБЕ РАССКАЗАТЬ ОБО ВСЁМ ГЕРМИОНЕ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ОНА ВЫНЕСЕТ ТВОЮ ДВЕРЬ!

Ах да, скрести пальцы, возможно, мы сможем достать билеты на товарищеский матч Англия — Болгария. У Фреда есть кое-какие связи. Это будет круто. Огорчает только одно, нам вновь придется встретиться с Викки, чертовым любимчиком публики. Я все еще не доверяю ему. Как ты думаешь, Гермиона продолжает с ним переписываться?

Рон.

Гарри вздохнул и перешел к письму Гермионы.

Дорогой Гарри,

Как у тебя дела? Знаю, у тебя сейчас немало забот. Кстати, я решила написать еще одно письмо, на тот случай, если первое до тебя не дойдет по каким-то причинам. Тётя с дядей хорошо с тобой обращаются? Я бы так хотела, чтобы тебе не нужно было снова возвращаться в этот кошмарный дом. Это просто ужасно. Я провела небольшое исследование: просмотрела список предметов, которые нам нужно будет изучать в следующем учебном году, чтобы сдать ТРИТОН. Мне кажется, наиболее интересными будут Древняя магия и Археология, как ты думаешь? Я полностью уверена, что сдала СОВ по Древним Рунам. Ну, я на это надеюсь. До получения результатов осталось всего несколько недель! Ты ведь тоже волнуешься за свои оценки? Надеюсь, в следующем учебном году ты изменишь свое отношение к учебе.

В конце прошлого учебного года ты создал великолепного Патронуса, он мне очень понравился. Ты бы видел выражение лица Амбридж. Я так счастлива, что она больше не будет нас учить. Она просто одержимая старая карга, правда? Гарри, ты же знаешь, что обо всем можешь мне рассказать, стоит только отправить сову. Обо всем, понимаешь, мы всегда можем поговорить. Пожалуйста, напиши мне ответ. Я хочу знать, как ты себя чувствуешь после… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Мне тоже его очень не хватает. Но, Гарри, на этом жизнь не заканчивается, на свете еще остались люди, которые переживают и беспокоятся о тебе. Не забывай об этом.

Твоя подруга,

Гермиона.

Гарри должен был ответить ей, даже если ему и не хотелось никому сейчас писать. Простой шариковой ручкой на обычном листе бумаги — пергамент бы порвался — он начал писать ответное письмо Гермионе. Но когда он дошел до середины письма и принялся описывать неприятные детали вызова в суд, еще одна сова, разорвав занавеску, влетела в окно и приземлилась на пол. С крыльев птицы капала вода, а на лапке висело новое письмо. Гарри отвязал его от лапы, и сова поспешила улететь. Он заметил, что письмо было зачаровано тем же водоотталкивающим заклинанием, которое накладывала Гермиона на его очки во время одного из школьных матчей по квиддичу, чтобы дождь не застилал ему глаза. К его удивлению, конверт был запечатан официальной печатью, на ней красовались Три Льва, вокруг которых летал Золотой Снитч. Сердце Гарри бешено заколотилось. Не иначе как письмо от Бэгмена! Он распечатал конверт:

Гарри!

Я слышал, что ты попал в небольшую переделку после того скандала в Министерстве! Молодец! Ты показал этим остолопам, что ты так просто не отступишь. Так или иначе, я хочу попросить тебя об услуге. Вообще-то, я делаю ТЕБЕ огромное одолжение. Наша команда по квиддичу является лучшей, и мы готовы к новым победам. Лишь одна досадная деталь осложняет ситуацию: мы лишились ловца из основного состава. Пренеприятнейшая история, знаешь ли: его волшебная палочка сломалась, что обернулось полной потерей памяти обо всем, что связано с игрой в квиддич! Если это не диверсия, то я не знаю, как это ещё назвать! Безусловно, запасной ловец хоть сейчас готов занять место в основном составе команды, но он единственный, кто у нас есть. Так что собирай-ка ты манатки и тащи сюда свою жалкую задницу — у тебя появился шанс стать членом команды Англии по квиддичу в качестве запасного ловца. Я наслышан о твоих талантах от Вуда! Он рассказывал, что за все время игры в одной команде ты ни разу не упустил снитч — ну, за исключением того случая, когда дементоры прервали матч, — а еще я слышал, что на третьем курсе ты выиграл Кубок Квиддича в Хогвартсе, поймав снитч совершенно необычным способом. Оливер рассказал, как ты прорвался сквозь защитное построение Джангера, используя смертельно опасный маневр «Катапульта» в комбинации с прорывом Сперхеда, и все это, чтобы позволить вашему охотнику забить квоффл — это просто великолепно. Вуд говорит, что сразу после этого ты поймал снитч! Ни за что не поверю, что такое возможно, пока не увижу это собственными глазами! Именно поэтому меня так заинтересовало состязание с драконом на Турнире Трех Волшебников. У тебя есть талант, Поттер. Сообщи нашему подающему, Челси Блюзу, о готовности приступить к тренировкам. Первые тренировки состоятся четырнадцатого и пятнадцатого июля в семь утра.

Л. Бэгмен

— Дамблдор знал! — Гарри расплылся в улыбке, от радости он даже пару раз подпрыгнул на месте. Он никак не мог справиться со своими эмоциями. К черту Азкабан… он будет играть в квиддич! Широко улыбаясь, он дописал письмо Гермионе, извиняясь за то, что так долго не отвечал на ее предыдущие письма, и быстро поставил подпись. Разбудив Буклю, он привязал к ее лапке письмо, а после небольших раздумий написал записку и для Рона. В ней он сообщил, что ему, скорее всего, не понадобятся билеты, и он вскоре объяснит причину своего отказа. Он засмеялся. Пусть Рон немного понервничает, сидя безвылазно в «Норе». Гарри хотел сообщить ему о письме Бэгмена при встрече.

* * *

А в это время в своем доме в Челси печально вздыхала молодая девушка. Она расположилась на своем любимом месте для чтения — у окна — и читала новый учебник. Где-то в глубине души она чувствовала обиду на то, что Гарри до сих пор не ответил. Дамблдор прислал письмо, в котором написал о неприятностях, которые преследовали Гарри в последнее время — о вызове в суд. Прочитав письмо директора, она сразу же отправила сову Гарри. Гермиона написала два письма с перерывом в несколько дней, надеясь, что Гарри ответит и доверится ей. Она сделала первый шаг, она дала Гарри возможность рассказать ей о том, что произошло так, чтобы он не чувствовал себя неловко, будто бы сам попросил ее о помощи. Ох уж это мужское эго! Прошла почти неделя с тех пор как она отправила последнее письмо, а ответа до сих пор не было; он даже просто «привет» не написал. Гермиона была вне себя. Она знала, что Рону он написал, и пусть в его письме не было ничего значительного, для нее это было серьезным ударом. За такой долгий срок Гарри мог, по крайней мере, ответить и написать, как он себя чувствует! Если он не хочет рассказывать о вызове в суд, ладно, но уж хотя бы из вежливости ответить своим друзьям он мог! Особенно ей!

«Хорошо, если он не хочет отвечать на письмо, мне не придется заставлять его принять мою помощь!»

Но глубоко внутри она всё равно знала, что поможет ему в любом случае. Она казалась себе такой жалкой, сидя целыми днями у окна, в полном одиночестве, высматривая белоснежную сову. Но беспокойство о Гарри и Роне было частью ее натуры. Она с трудом заставила себя отлипнуть от окна и заняться домашними делами, и все же время от времени она подходила к окну и напряженно всматривалась в пасмурное небо.

1) Юниоры — возраст игроков до 21 года включительно.

Вернуться к тексту

В день первого слушания Гарри встал пораньше с небольшой дилеммой. Как он покинет дом? Дамблдор на этот счёт не уточнял. Заклинание, защищающее его от Волдеморта, лежит на всём доме, и теперь он знает, что ему необходимо возвращаться сюда, как минимум, на месяц в каждом году. Однако месяц до конца еще не прошел. Он размышлял об этом, когда голос его дяди прогремел снизу.

— Спускайся СЕЙЧАС ЖЕ!

Если он не ошибся, он услышал, как его тетя делала нагоняй дяде, её тихое шипение, с непревзойдённой злобой, было более грозным, чем крики и угрозы дяди Вернона.

— Ладно, ладно… гм… Пожалуйста?

Гарри улыбнулся. Он любил, когда они спорили. Спустившись быстрым шагом по лестнице, он встал прямо перед дядей. Вернон посмотрел на него удивленным взглядом; он стоял лицом к лицу со своим племянником впервые за год. Он моргнул несколько раз, но он все еще не мог в это поверить. Его своевольный племянник был выше него! Он надулся, чтобы добавить своей туше больше значительности, и посмотрел на Гарри.

— Для твоего сведения, мы получили купон на покупку вещей в «Чавез», — подмигивая Петунии, ведь «Чавез» был очень дорогим магазином, — и намерены его потратить, — самодовольно улыбнулся Вернон.

— И?

— НЕ СМЕЙ РАЗГОВАРИВАТЬ СО МНОЙ В ТАКОМ ТОНЕ! ПОСЛЕ ТОГО, КАК МЫ ТЕБЯ КОРМИМ И ОДЕ…

«…Одеваем и позволяем оставаться в нашем доме… бла… бла… бла…»

Он очень внимательно слушал — или, точнее, показывал это — и ждал, пока он закончит.

— …ТЕПЕРЬ ТЫ МОЖЕШЬ ПОДНЯТЬСЯ К СЕБЕ!

— Спасибо, — он улыбнулся, развернулся и побежал вверх по лестнице с такой же скоростью, как и спускался. Дурсли разошлись по своим делам, у Вернона валил пар из ушей. Не успели пройти пять минут, как Гарри услышал внизу шум, предположительно, из кухни.

— С каждым разом всё хуже, — сказал скучающий голос.

— Только не опять, Тонкс! — сказал раздраженный голос.

— Извини! — послышался женский голос.

Гарри спустился по лестнице, почти зная, что ожидать. С широкой улыбкой, пытаясь усмирить свои длинные волосы — они никогда не могли лечь нормально — он рассмеялся:

— Вы в курсе, что угрожаете целостности тарелок моей тёти?

Тонкс, будучи посреди процесса восстановления того, что сломала, посмотрела на Гарри. Она глянула на ноги и его поношенные джинсы. Тонкс также заметила, что белая майка, в которой он спал, была слишком мала для него.

«Ух ты, он сейчас выглядит как Джеймс», — подумала она.

— Всё в порядке, Гарри? — сказал Ремус Люпин с натянутой улыбкой. Гарри знал, как он себя чувствует — трудно быть оптимистичным, независимо от того, как ты счастлив видеть кого-либо. Ремус всё так же выглядел плохо, но теперь у него появилась боль.

— Ну, ты в курсе, зачем мы здесь, Поттер, — проворчал Грюм. — Как я слышал, у тебя какие-то дела в Челси.

Гарри прервал процесс пожатия рук Ремуса и Шеклболта, чтобы посмотреть прямо на Грюма.

— Ага. Я как раз думал, как я туда доберусь.

— На метле, — ответил Грюм. — Давай, заканчивай побыстрей с любезностями, нам нужно выбираться отсюда.

За ним прибыл эскорт из пяти человек. Он пожал руку Чарли Уизли; его грубые мозоли терли едва заживший порез, поэтому он слега поморщился. Тонкс, которая следила за ним внимательно, вышла вперед и взяла его за руку.

— Гарри, ты порезался? — мягко спросила она, проводя пальцем по его ладони.

— Э-э… ага, — ответил он.

— Как давно он у тебя? Порез достаточно глубокий.

— Пару дней.

— Ты использовал магию, чтобы залечить его? — сурово спросила она.

— Нет… Я не могу, я не хочу испытывать…

— Ремус, посмотри на это… — позвала его Тонкс. Ремус осмотрел рану и слегка нахмурился. Гарри был слегка озадачен, в чём проблема?

— Что там? Это просто обычный порез стеклом.

— На этот порез надо было наложить швы, однако он уже почти зажил… — задумчиво сказал Ремус, тыкая его слегка пальцем. Посмотрев вверх, он поймал взгляд Гарри, который едва пожал плечами и отнял свою руку из-под его внимательного осмотра, чувствуя себя при этом немного некомфортно.

— Я пойду собирать вещи, — он кивнул, и Тонкс последовала за ним вверх по лестнице.

— О, я кое-что забыла. Дамблдор просил передать тебе это, надень, ― Тонкс передала ему маленький сверток.

Гарри взял его и направился в душ, пока она с помощью магии закидывала его вещи в сундук.

― Я подожду на улице.

После душа Гарри раскрыл сверток. Это был комплект дуэльной мантии темно-синего цвета, и если на нее посмотреть под определенным углом, магические узоры имитировали океан. Наряд был утонченный, взрослый и определенно классный. Гарри посмотрел на себя в зеркало.

«Стильно выглядишь, Гарри! Рон позеленеет, когда увидит тебя в этом».

Мантия сидела на нем довольно хорошо, учитывая то, что он был худым мальчиком. Мантия должна была подвязываться поясом, а под низ одевались черные брюки из крепкого материала. К комплекту прилагались шикарные ботинки, сделанные из кожи Венгерской Хвостороги. Когда его наряд был весь на нем, Гарри напомнил себе средневекового японского военачальника, потому как это точно был не европейский дизайн. Затем он взял палочку и другие личные вещи, которые не взяла с собой Тонкс, как и «Молнию», и спустился вниз.

Полет в Челси на метлах прошел без особых происшествий, если, конечно, не считать выкрикивания Грюмом различных защитных заклинаний при виде любых хоть немного подозрительной активности ― происшествием. Для еще большей безопасности он наложил на каждого заклятие Хамелеона.

— Профессор, я все ещё вижу всех вас, — сказал Гарри, всё еще сбитый с толку. Грюм хрюкнул.

— Кого это ты назвал «Профессором»?

— Э-э… мистер Грюм?

— Просто Грюм… И да, это слабая модификация Дизиллюминационного заклятия. Его используют Элитные подразделения для тихого командного передвижения. Мы, — он указал на всех, — можем видеть друг друга, мы «команда». Но если кто-нибудь другой посмотрит в нашем направлении, мы будем казаться двигающимися фигурами, почти слитыми с фоном. Запомни, парень, его лучше использовать ночью или оставаться абсолютно неподвижным. Ты должен понимать, что оно становится бесполезным, если вас как-либо заметили ― или если у того, кто нас заметил, будет хоть малейшее сомнение, что что-то не так, мы будем раскрыты. Постоянная Бдительность, Поттер, не только хорошие парни знают, как использовать это заклинание. Если что-то заподозрил, уставься в одну точку ― и заклинание падёт.

— Хорошо, — ответил он.

«Это крутое заклинание. Надо как-нибудь попросить, чтобы он показал, как его применяют…»

Они остановились возле маленького уютного домика, который со стороны казался как самый обыкновенный одноэтажный дом с тремя спальнями. Убедившись, что вокруг не было никакой опасности, они приземлились на пустынную улицу.

― Здесь ты теперь в безопасности, Гарри, — улыбнулся Люпин. ― Все будет хорошо.

Аластор Грюм отозвал парня в сторону. С серьезным видом он принялся рыться в своих карманах.

― А ты крепкий орешек, Поттер, ― он протянул Гарри что-то, похожее на серебряный медальон. ― Это медальон Отваги, и он работает только в том случае, если ты зовешь на помощь. Тебе не надо ничего говорить, не использовать палочку. Он реагирует только на адреналин, выделяемый во время сражения, когда риск для жизни очень велик. Если по какой-то причине я тебе понадоблюсь, просто подумай обо мне и позови.

Тонкс была поражена.

― Грюм, тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? Это же было…

Грюм повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза.

― Нимфадора, ― сказал он так тихо, чтобы только она его могла услышать. ― Ты не можешь понять всей важности ситуации. Всему свое время, всему свое время… ― прошептал он, его слова прозвучали очень мудро.

Тонкс кивнула и посмотрела на Гарри странным взглядом. Сейчас было рано о чем-то судить, но почему-то она знала, что парень станет великим волшебником. Тонкс смущенно улыбнулась, заметив, что Гарри пристально на нее смотрел.

― Пока, ― беззаботно сказала она, и бывший эскорт Гарри взлетел в небо, оставив его одного с вещами и метлой на тротуаре. Молодой волшебник только хотел подобрать свои вещи, как двери дома открылись и на пороге появился старомодно одетый волшебник.

― Мистер Поттер, ― мужчина старался не выказать своего волнения. ― Пожалуйста, позвольте мне вам помочь. Locomotor сундук!

Сундук, клетка с Буклей и метла поднялись на полфута от земли и последовали за ними в дом. Когда Гарри переступил за порог дома, пространственное измерение стало совсем другим. Он был в самом обыкновенном муниципальном маггловском здании, секретари и другие серьезные люди входили и выходили из разных дверей офисов и лифтов. Бумажные записки с жужжание проскальзывали сквозь почтовое отверстие как колибри. Гарри поднял голову. Первый этаж был высотой в два яруса, под потолком висело множество ярких свечей, которые освещали помещение, но не грели.

Вошедшие представились секретарю. Та дважды взглянула на Гарри, отметила его изысканную прическу и шрам на лбу, мило улыбнулась и пропустила их дальше. Гарри улыбнулся ей в ответ, но не заметил, как девушка покраснела и смутилась, так как прошел дальше.

— Извините, как вас зовут? — спросил Гарри своего сопровождающего.

― О, простите меня за невежество. Я Дженкинс. Приятно познакомиться, Гарри, ― мужчина крепко сжал его руку.

― А меня зовут Гар… Стоп, вы же и так уже знаете… И на каком этаже кабинет моего адвоката?

― Они все находятся на последнем четвертом этаже. В этом здании есть и другие компании, но я здесь новенький и всех еще не знаю. Вот сюда, ― волшебник указал Гарри свободный лифт. ― Адвокатская контора!

― Да, сэр, ― прозвучал голос из неоткуда. Гарри осмотрелся вокруг в поисках громкоговорителя.

― Ты поднимаешься наверх, Гарри.

Юный волшебник вошел в кабину и через несколько секунд двери лифта открылись перед ним. Не успел он выйти из кабины, как темноволосая девушка, с интересом читающая какой-то документ, зашла внутрь. Они столкнулись, ее бумаги разлетелись по всему полу, а сама девушка потеряла равновесие и начала падать на спину. Гарри автоматически подхватил ее за талию и плечи.

— ГАРРИ!

Гарри моргнул. Он почувствовал знакомое ощущение где-то в районе живота. Это была Чоу, и она была прекрасна как всегда. Как он мог забыть, что фамилия адвоката, с которым он должен был встретиться, была Чанг? Странно, что они с Чоу будут работать вместе. Но он совсем не ожидал ее увидеть.

― Чоу? ― промямлил Гарри.

― Я так рада тебя видеть! ― девушка его крепко обняла.

«Не могу в это поверить! Я сейчас держу ее в своих руках, и она пахнет просто божественно!»

― Я слышала, что в последние дни прошлого курса ты и несколько других студентов Хогвартса сами дрались с Пожирателями Смерти и даже видели… видели Сам-Знаешь-Кого?! Это правда?

«Сконцентрируйся… мы здесь по делам… К тому же, ты вроде как разлюбил ее?»

― Э-э-э… да… Вообще-то только мы с Дамблдором видели Вол…

— Ш-Ш-Ш! Гарри!

― Ах да, извини, ― он осторожно осмотрелся, пытаясь не обращать внимание на то, что девушка до сих пор была в его руках, очень близко…

Похоже, Чоу и сама как раз об этом подумала. Она была в его объятьях и при всех разыгрывали влюбленных. Чанг отступила на шаг в сторону из его объятий и оживленно спросила:

― Что ты здесь делаешь?

― Я… Эм-м-м… ― Гарри смотрел по сторонам, стараясь тянуть время.

Но ему не стоило беспокоиться, так как знакомый глубокий голос прозвучал прямо за его спиной.

― Он со мной, мисс Чанг, ― властно произнес Альбус Дамблдор.

Гарри с облегчением выдохнул. Как раз вовремя.

― Профессор Дамблдор! Как поживаете? ― просияла Чоу.

― В полном здравии. Полагаю, вы тоже? У Гарри со мной назначена встреча с твоей мамой на десять часов, я прав?

Девушка взглянула на разбросанные бумаги и кинулась их собирать.

― Позвольте мне, ― сказал Дамблдор, дважды взмахнув палочкой.

Все листочки тут же сложились в правильном порядке в аккуратную стопочку и прыгнули обратно в папку.

― Спасибо, ― улыбнулась Чоу снова, посмотрела на верхнюю страничку и подтвердила их встречу.

Гарри подумал, что у нее прекрасная улыбка. Жаль, что однажды ему довелось увидеть ее слезы. В списке встреч Чоу увидела только фамилию директора, но мудро решила не обращать внимания на то, что имени Гарри там не было. Она удивленно посмотрела на Поттера.

― У меня что-то не так с одеждой?

Гарри был застигнут врасплох. Он был немного удивлен, увидев Чоу в блестящей и стильной рабочей мантии. До этого он видел ее лишь в школьной форме.

― Н-нет, ничего! Честно!

― Ладно… Мне просто показалось, что… ― Чанг замолчала. Когда она посмотрела прямо Гарри в глаза, какая-то искра промелькнула между ними, но тут же исчезла. Гарри посмотрел в сторону.

«Поттер, ты ― идиот. Ты что, слепой? Где же Чоу прятала все это?»

― Гм-гм… ― прочистил горло Дамблдор. ― Думаю, нам пора, Гарри?

Тот мысленно дал себе подзатыльник, за то, что позволил гормонам так легко ударить в голову.

― Да. Хорошо. Тогда, до встречи, Чоу.

Она улыбнулась и кивнула. В этот раз он действительно хорошо выглядел. Его обычный мне-на-все-наплевать вид не очень нравился ей, но теперь, когда он приоделся, стал хорошей парой для нее. Но вспомнив, что случилось в Хогсмиде несколько месяцев назад, быстро выкинула все мысли из головы. Идиот.

― Пока, Гарри, ― сказала Чоу. ― Рада была тебя видеть, ― добавила она через мгновение.

Гарри, уже шагая рядом с Дамблдором, махнул ей рукой, показывая, что услышал ее. Они прошли мимо пустого рабочего места секретаря, постучали в дверь и вошли в кабинет. Морин Чанг подняла голову, улыбнулась и предложила присесть. Она была очень красивой женщиной, теперь стало ясно, почему, будучи в рассвете сил, многие волшебники нуждались в ее помощи.

― Что ж, мистер Поттер, предлагаю сразу все уяснить. Двадцать седьмого числа, что уже через две недели, у вас два заседания суда. Первое ― самое простое. Вы просто подтверждаете, что люди, находящиеся под стражей, были в тот день в Министерстве магии и напали на вас и еще нескольких школьников. И все ― дело в шляпе. В сущности, это простая формальность перед тем, как их навечно посадят в камеру. Но вся сложность в том, чтобы разъяснить суду цель вашего приезда в Министерство в тот день. Профессор Дамблдор объяснил мне общую картину, но я бы хотела услышать детали. Поэтому я вас внимательно слушаю, ― Морин развернула пергамент и прикусила конец пера.

Гарри заколебался. Оглядываясь на прошлое, он постоянно думал, насколько безрассудным было все происшедшее. С другой стороны, тогда он был уверен, что Сириус находился в беде, и сам Гарри должен ему помочь. Вскоре после трагических событий, поговорив только с Дамблдором, он скрывал чувство сожаления. Когда он начал говорить, перед его глазами всплыли картинки, уже давно въевшиеся в его мозг. Особенно тот момент, когда Пожиратели Смерти стали выводить из боевого состояния его друзей, одного за другим. Рон, облепленный мозговыми щупальцами и истерично хихикающий. Джинни, растянувшая лодыжку и обезвреженная. И как Невиллу разбили нос и наложили заклятие Круциатуса. И Гермиона… Как она упала без сознания, когда в нее попало заклинание Долохова, после чего она пролежала в больнице несколько дней. Она одна единственная из всех в тот вечер могла рассуждать трезво, и все равно, он как дурак, обвинил ее в том, что она не готова была ему помочь. И даже после этого она была самой преданной ему и спасла ему жизнь, когда он был в опасности. Хуже всего, он потерял Сириуса навсегда. Это была катастрофа. И если бы не волшебник, сидящий сейчас рядом с ним, они бы все сейчас были мертвы.

После его рассказа Морин сидела как зачарованная.

― Сколько тебе лет, Гарри?

― В конце июля исполнится шестнадцать.

― Мерлинова борода, ― на мгновение ее челюсть отпала. ― Теперь послушай меня внимательно, Гарри. Ты должен выделить тот факт, что Беллатриса напала на тебя первой. Это очень важно. Только некоторым аврорам с высоким званием разрешается использовать любое Непростительное против преступников. Я попытаюсь найти лазейки, чтобы обойти это обвинение против тебя, но ты явно был в припадке ярости и хотел возмездия. ТЫ МЕНЯ ПОНИМАЕШЬ?

― Да, конечно.

― Хорошо. Раз с этим вопросом мы все решили, двигаемся дальше. Так как это твое первое обвинение…

Гарри вздрогнул. Он быстро взглянул на нее, а затем с любопытством на Дамблдора. Миссис Чанг выпрямилась, заподозрив, что что-то было не так. Она приподняла бровь.

― Э-м-м… ― промямлил Гарри.

― В чем дело?

― Понимаете… ― Гарри, чувствуя себя неловко, начал ерзать в кресле.

― Морин, Гарри хочет сказать, ― прочистил горло Дамблдор, ― что это не первый его день в суде. Вы получали ту папку, которую я вам послал?

Миссис Чанг заметила её на столе под стопкой файлов с текущими делами.

― В прошлом году Гарри был обвинен и оправдан за то, что применил заклинание Патронуса, защищая себя и своего кузена Дадли, прямо возле своего дома в Литтл Уингинге.

― Заклинание Патронуса? Профессор Дамблдор, вы скрыли от меня такие факты?! Не то чтобы это сильно повлияет на результат этого дела, но защищая себя двумя тяжелейшими заклинаниями… да и еще в таком молодом возрасте… не говорит в его пользу… Он может оказаться потенциально опасным волшебником! Где, черт возьми, он этому научился? ― вопросы летели очень быстро и резко, голос Морин возвышался после каждого предложения.

― Гарри изу… ― начал Альбус.

― Нет, профессор, я сам все расскажу.

― Хорошо.

― Скорее всего, вы наслышаны о моем прошлом. В какой-то степени это даже забавно. Кажется, меня образно и буквально затравили как цель. Каждый учебный год оборачивался для меня какими-то нападениями. Меня то гнали, то ненавидели, называли психом, лжецом, темным магом, и всем, что могло прийти в голову. И с возрастом я привык к такому отношению. Волдеморт, миссис Чанг вздрогнула от удивления, постепенно возрождается и до сих пор пытался убить меня не один раз. Профессор Люпин, мой преподаватель по Защите от темных сил, научил меня Патронусу. Дементоры сильно влияют на меня, и я должен уметь защищать себя.

Морин кивнула.

― А как же Круциатус?

― Бартемиус Крауч научил меня ему.

― Бывший сотрудник Министерства?

― Нет… Не он. Его сын. На самом деле, он не умер. Он притворился аврором Грюмом и научил этому заклинанию весь класс, ― Гарри запнулся. — Но, по правде сказать, впервые я узнал о нем на своем личном опыте…

― Личном опыте? В каком смысле? ― миссис Чанг сейчас перегнулась через стол.

Гарри собрался с духом.

― Волдеморт похитил меня и мучил заклинанием.

Адвокат громко вскрикнула. Гарри вздрогнул, а Дамблдор мгновенно поднялся, чтобы усадить на место. В эту секунду в дверь кто-то ворвался.

― Мама! Что случилось? ― закричала Чоу.

Морин пришла в себя и налила в стакан воды из графина. От волнения она слишком быстро пила и чуть не подавилась, от чего на глазах выступили слезы. Немного закашлявшись, она с трудом взяла себя в руки.

― Ничего, милая. Я просто немного испугалась. Все в порядке… не волнуйся. Со мной все хорошо, ― пролепетала миссис Чанг.

Теперь Чоу еще больше была намерена узнать, что случилось.

Она взволнованно посмотрела на Дамблдора, а затем окинула холодным взглядом Гарри, который так и не посмотрел на нее с тех пор, как она была в кабинете. Чоу постояла еще пару секунд, кивнула и быстро вышла из комнаты.

Морин немного дрожала.

― Господи, Гарри! Я этого не знала. Я слышала все эти ужасные байки про тебя и пророчество. Но я ничему не верила, и Чоу тоже не верила, что ты такой, каким тебя описала эта идиотка Скитер. Но я не знала, через что тебе пришлось пройти!

― Ага… Я ведь и не хотел, чтобы все были в курсе, что Вол… ― Дамблдор положил ему руку на плечо, как кроткое напоминание. ― Э-э-э… что Сами-Знаете-Кто мучил «знаменитого Гарри Поттера». Представьте, если бы каждый, услышав эту новость, реагировал так же, как вы.

― Да, я тебя понимаю. Думаю, на сегодня достаточно. Я назначу следующую встречу с вами, профессор Дамблдор. И мы продолжим работать над ситуацией, Гарри.

Гарри поднялся, пожал руку миссис Чанг и вышел вместе с Дамблдором из кабинета, оставляя за собой зловещую тишину. Многочисленные пары глаз проводили их до лифта. Выйдя в холл, Дамблдор наклонился и тихо сказал:

― Гарри, все будет хорошо. Она самый лучший специалист. У нас есть целых две недели, чтобы разгладить все шероховатости, а это более чем достаточно.

Гарри кивнул. Он почему-то не считал, что все в порядке. Казалось, что как раз все становилось хуже. Кстати, о плохих предзнаменованиях, а как насчет полиции?

― Профессор, а что вы знаете про убийства полицейских на прошлой неделе?

― А вот это плохие новости, Гарри. Похоже, Волдеморт убивает магглов прямо у свидетелей на глазах. Они не могут видеть заклинания, но точно видят последствия. Он использовал заклинание Империус на охранниках, чтобы те освободили заключенных, а затем убил их. Загадка вот в чем: зачем ему отпускать маггла? Нам еще предстоит узнать, какие преступления он совершил и почему он так важен Волдеморту. Все гораздо сложнее, чем кажется с первого взгляда. На данный момент Тонкс и Шеклболт расследуют это дело.

Гарри забрал свои вещи, и они покинули здание. Стоя посреди улицы среди бела дня, Дамблдор выглядел совершенно нелепо. Его темно-фиолетовая мантия сверкала, словно украшенная звездами далеких галактик. Достав золотые часы, он проверил время, улыбнулся и посмотрел на небо и плывущие облака, подгоняемые легким ветерком.

― Гарри, мне кажется, тебе пора навестить свою подругу, мисс Грейнджер.

― Гермиону? Зачем?

Гарри знал, что она будет жутко рассержена из-за того, что письмо пришло так поздно. Рон был прав. Молодой волшебник мог легко представить, как Гермиона врывается в дом его дяди, требуя объяснений. Рону он отвечал только потому, что тот писал о квиддиче. Но, честно говоря, у Гарри не было никакого желания переписываться ни с одним из них.

― Потому, что ее родители согласились принять тебя у себя до конца лета, конечно же! ― радостно улыбнулся Дамблдор.

― Что?! ― удивился Гарри.

«О, нет… Теперь я точно получу…»

― Но почему я… ― Гарри прикусил язык.

Все было правильно. Его адвокат находился здесь в Челси, его отработка тоже была здесь. И до Министерства Магии отсюда было ближе, чем от дома его дяди.

Похоже, это не такая уж и плохая идея. Может, ему повезет, и Гермиона не будет мучить его все лето учебой.

― Почему вы мне раньше не сказали?

― О, ― начал объяснять Дамблдор. ― Потому что я хранитель их тайны, и тогда бы я преждевременно разорвал чары. Даже теперь я не могу тебе сказать их местонахождение. Для этого у меня есть вот это, ― он достал старый потрепанный кроссовок, и в глазах заблестели искорки.

― Ботинок? Откуда он взялся?

― Портус!

Кроссовок загудел, немного дернулся и замер.

― Когда окажешься в их доме, ты станешь хранителем их тайны. Готов?

Гарри протянул руку и прикоснулся к ботинку. В ту же секунду какой-то сильный невидимый магнит дернул его за пупок, и уже через секунду они стояли в большой прихожей красивого дома. Гарри наскочил на свой сундук, споткнулся и упал, снова разбив дужку очков.

― Черт, ― проворчал он, поднимаясь на ноги.

Дамблдор с чрезвычайно спокойным видом стоял посреди комнаты. Он поднял глаза на пару, спускающуюся со второго этажа.

― О, мистер и миссис Грейнджер, рад вас видеть. Полагаю, вы встречали Гарри?

― Профессор! Э-э-э… да, видели его несколько раз на станции, но никогда не общались. Здравствуй, Гарри! Я Роджер Грейнджер, а это моя жена Джейн. Добро пожаловать в наш дом!

Гарри прищурился, правое стекло очков было разбито.

― Роджер, извините, что только пришел и уже убегаю, но у меня очень важные дела. Вы знаете, как со мной связаться, и я, со своей стороны, постараюсь поддерживать связь. Извиняюсь за грубость, но должен убегать. Передавайте привет мисс Грейнджер. Счастливо! ― и с тихим хлопком Дамблдор исчез.

Гарри выпрямился и пожал руки чете Грейнджер.

― Р-рад знакомству. Спасибо, что приняли меня.

― Не проблема! Уверен, у вас с Гермионой есть о чем поболтать. Дорогая, а не найдется ли у нас на кухне чая для Гарри? А я пока пойду позову Гермиону.

Они оба разошлись в разных направлениях. Взгляд Гарри блуждал по прихожей и гостиной. Помещение было большое, просторное и современное. Он прищурился, пытаясь издалека разглядеть фотографию на каминной полке. Однако легкие поспешные шаги известили его, что пришла Гермиона.

Не успел Гарри полностью обернуться, как тут же начал извиняться:

― Прост… ― ему так и не удалось закончить фразу, так как Гермиона накинулась ему на шею и крепко обняла.

― О, Гарри. Я так волновалась!

Гарри остолбенел. Он неуклюже похлопал Гермиону по спине, и та прижалась к нему еще сильнее. Но от теплоты ее объятий Гарри почувствовал себя намного лучше. Он не привык к таким проявлениям эмоций, поэтому неловко обнял Гермиону за плечи и сказал:

― Гермиона, я в порядке. Видишь, все хорошо.

Она медленно отстранилась и посмотрела ему в лицо.

― Гарри, твои очки… ― достав палочку из заднего кармана, она произнесла: ― Occulus reparo!

Очки стали как новенькие, только сидели криво. Гермиона их поправила, убрав прядь волос с Гарриных глаз. В этот момент перед его глазами промелькнули картинки из прошлого, как будто он украл чьи-то воспоминания. Там он был на первом или втором курсе, и очки так же были сломаны. Ему как-то удалось прочитать мысли Гермионы! Он встряхнул головой, пытаясь очистить голову от мыслей. Выражение лица Гермионы немного помрачнело, но потом снова смягчилось. Она отступила на шаг и улыбнулась:

― Пошли! Мама приготовила чай и ждет нас на кухне.

Гермиона взяла Гарри за руку, как будто это было самое естественное движение в данный момент, и повела за собой. Он заметил, что на ней были надеты шортики и большая футболка. У нее были маленькие милые стопы и довольно стройные ножки. У нее что?

«Это же Гермиона. ГЕРМИОНА… Ты, тупица! О чем ты думаешь?»

― Гарри, дорогой, ты как любишь? ― спросила ее мама.

― Люблю что? ― Гарри еще не до конца пришел в себя.

― Пить чай, ― прошептала Гермиона и села за стол.

― Побольше молока и сахара, спасибо. ― Гарри тоже занял свое место, сомкнул руки в замок и стал крутить большими пальцами.

― Гарри, что-то не так? ― спросила Гермиона так, чтобы только он смог ее услышать.

Он покачал головой, словно сказав, что это пустяки. Гермиона уже открыла рот, чтобы снова что-то сказать, но передумала. Миссис Грейнджер принесла поднос с чаем.

― Так как прошла твоя встреча с миссис Чанг? ― Гарри, очевидно испугавшись, резко поднял голову.

«Откуда она знает? Я не писал об этом Гермионе… Разве что…»

― Дамблдор рассказал вам обо всем в письме, миссис Грейнджер? ― вежливо спросил Гарри.

― Ну да! Уже чуть больше недели назад.

Больше недели… Значит, Гермиона знала обо всем все это время и беспрекословно приняла тот факт, что он с Роном переписывался в то время, как ей не писал. Теперь Гарри чувствовал себя еще хуже, и как теперь ему смотреть ей в глаза?

― Все прошло хорошо, ― соврал Гарри. ― Вообще-то нет. Беру свои слова обратно. Все прошло ужасно, ― Гарри откинулся на спинку стула, отпустив чайную ложку, от чего та громко звякнула, и вытер лицо ладонью.

Представительницы женского пола семьи Грейнджер посмотрели прямо ему в глаза, фактически выражая одну и ту же эмоцию «неужели все так плохо?». Со стороны выглядело жутковато. Гермиона была больше похожа на отца, но мимикой лица в волнительных ситуациях была похожа на мать. Гарри встретил миссис Грейнджер несколько минут назад, но ему уже казалось, что Гермиона клонировала себя.

― Что случилось? Что она сказала? ― спросила Джейн.

― Во-первых, она не знала, что я привлекался к суду до этого. И, похоже, это плохой знак. Мне кажется, если бы это был первый раз, все бы прошло более гладко. Во-вторых, мне кажется, она здорово запаниковала, когда я признался, что умею использовать два очень мощных заклинания. А ведь мне всего лишь скоро исполнится шестнадцать. В-третьих, она буквально закричала, когда узнала, что Волдеморт мучил меня. Все это дело может протечь в СМИ и стать полным фиаско.

― Мучил? Ты действительно так сказал? Господи, Гарри!

― Теперь ты меня понимаешь? Это слабый вариант того, что произошло в ее кабинете. А вы и половину всего не знаете. Одно только имя Волдеморта внушает магам страх. За применение Непростительных проклятий сажают в Азкабан на пожизненный срок, и именно в этом меня обвиняют наряду с остальными нарушениями других министерских законов. Я потерял контроль, когда Сириуса… Сириуса убили.

Гарри впервые позволил себе осознать всю реальность происшедшего. Как будто щелкнул какой-то замок внутри него, и он больше не мог вытерпеть этого пристального внимания.

― Простите, ― сказал он осипшим голосом и вышел из кухни.

Дамы не могли вымолвить и слова. Ничего не понимая, Гермиона сидела и смотрела на шатающуюся кухонную дверь. Миссис Грейнджер посмотрела на дочь обеспокоенным взглядом, так как была удивленна реакцией и Гарри, и Гермионы.

― Догони его. Ему сейчас нельзя быть одному, ― сказала она мягко.

Гермиона подскочила и выбежала в дверь. Она видела, как Гарри шел по длинному коридору. Он так сутулился, будто тяжесть всего мира лежала на его плечах. На мгновение она замерла, потому что знала, характер этого мальчика ― сила, с которой нужно считаться. Однако Сортировочная шляпа не ошиблась, когда сказала, что в Гриффиндор попадают исключительно смелые. Гермиона побежала по коридору.

― Гарри! ― звала она его.

Он не остановился, даже не понял, что его зовут. Гермиона бежала за ним, но когда она уже была в десяти футах от него, она почувствовала что-то странное. Как будто воздух ожил. Тоненькие волоски на ее руках стали дыбом. Гермиона оббежала Гарри и стала у него на пути. Безмерная сила энергии исходила с его стороны, она пронзила ее тело, от чего вспыхнуло ее лицо. Гарри не смотрел на нее, но остановился, когда понял, что ему мешают пройти.

― Гермиона, отойди, ― голос Гарри был немного глуше обычного.

Та посмотрела ему в глаза, они были влажные, полные слез.

― Нет.

Теперь Гарри посмотрел на нее, и Гермиона почувствовала какую-то тяжесть в его взгляде. Она подняла руку и нежно отодвинула прядь волос с его глаз. Этот легкий контакт снова пронизал ее магией. Странно, что Гарри оставался таким спокойным. Рука аккуратно заправила волосы за ухо.

«Прошло так много времени», ― подумала Гермиона про себя. Она обняла Гарри, положив голову ему на грудь. Сила магии потихоньку уменьшалась. Его сердце стучало твердо и ритмично, и она почувствовала, как слеза скатилась по ее щеке.

― Не вини себя, Гарри. Я верю в тебя, ― нежно сказала она.

Он позволил обнимать себя еще одну секунду, но затем неохотно отстранился.

― Скажи это Сириусу, ― с этими словами он развернулся и вышел на улицу.

* * *

Спустя два часа Гарри по-прежнему сидел во дворе на скамейке. Желудок периодически ему напоминал, что время обеда уже прошло, но ему сейчас и кусок в горло бы не полез. Депрессия накатывала на него волнами.

«Кажется, хотя бы простое знакомство со мной приносит людям столько боли. Я не могу им позволить стать мишенью просто из-за того, что они мои друзья… Гермиона, прости меня. Я должен был послушать тебя, когда ты предупреждала меня из-за видений. Посмотри теперь, что я наделал».

Гарри посмотрел на небо, жалея, что был таким вспыльчивым. С большим усилием он поднялся со скамейки, несколько раз сжал кулаки и направился к дому. Гермиона спустилась на первый этаж, услышав, как хлопнула дверь черного входа. Гарри тихо подошел к ней с хмурым выражением на лице и машинально сказал:

― Прости меня.

― Все хорошо, Гарри. Можешь не извиняться, я уже привыкла, ― ее голос снова звучал как у всезнайки.

Гарри улыбнулся. С этой Гермионой он мог справиться, а не с той симпатичной и привлекательной… девушкой, которой она была до этого.

― Если захочешь переодеться, твоя комната прямо по коридору за ванной напротив моей. Кстати, на тебе весьма специфический наряд. Такой носили японские мастера зелий. Хотя и местный народ не догадывался, что они были волшебниками. Видишь, как легко обмануть магглов? Тебе очень идет, где ты его взял?

― Дамблдор передал через Тонкс, ― вспыхнул Гарри, немного смущенный тем, что на самом деле у него не было своей одежды, кроме как школьной формы. Все остальное досталось ему уже кем-то поношенное. ― Э-э-э… Гермиона?

― Да?

― Можешь сделать мне одолжение?

― Все, что попросишь, ― тут же ответила та.

Гарри опешил. Обычно Гермиона скептически относилась к их с Роном идеям. Эта внезапная перемена поведения была весьма необычна.

― Ты же даже не знаешь, что я попрошу!

― Мы же друзья, Гарри, Верно? Я тебе доверяю, ― улыбнулась она.

― Ладно, ― сказал Гарри. ― Э-э-э… Мне нужно прикупить одежды. Нормальной одежды и пару мантий. Понимаешь, у меня послезавтра назначено слушание и я не могу появиться там в своих обносках.

― Уверена, мы с родителями сможем что-нибудь организовать. Ничего сложного в этом нет. О, ты же никогда не ходил по магазинам?

Гарри покачал головой. Больно было признавать, что в доме собственной тети к нему относились как к мусору.

― Нам будет так весело! ― Гермиона практически прыгала на месте. Ее веселое настроение, похоже, передалось Гарри и на душе у него стало легче. ― Но тебе все равно надо переодеться. Мы едем ужинать в ресторан через полчаса. Я как раз собиралась тебя позвать.

Гарри кивнул и направился в свою комнату. Открыв окно, он заметил Хедвиг сидящую на дереве. Она повернулась, влетела в окно и приземлилась ему на плечо. Гарри погладил ее по перьям, и она заворковала в благодарность.

― Мне надо переодеться, ― сказал ей Гарри. ― Рон ответил на письмо?

Сова посмотрела на него холодным взглядом, Гарри расценил это как «нет». Он быстро переоделся в свои лучшие обноски, попытался пригладить волосы и спустился вниз.

― Готов, Гарри? ― спросил его Роджер.

Грейнджеры проверяли, ничего ли они не забыли: от ключей и мобильных телефонов до косметики. Гарри кивнул и прошел за ними к машине. Путь к ресторану обошелся без происшествий. Они непринужденно болтали, Гарри пару раз ответил на приветливые вопросы и, в свою очередь, отплатил тем же. Но никто не коснулся темы судебного дела. Выйдя из машины, краем глаза Гарри увидел трио, выходящее из одного модного магазина через дорогу. Они поспешно пересекли улицу, явно изъявляя желание поужинать в том же месте, что и семья Грейнджер.

«Только не это… Ну почему мне так не везет?»

Это были Дурсли.

Грейнджеры заняли столик рядом с центром. Гарри не нравилась эта позиция; это позволяло ему быть замеченным с любой стороны. Он сел и постарался сделать себя максимально незаметным; к сожалению, нужно было быть слепым, чтобы его не заметить. Черные как смоль волосы Гарри уже достигали его спины; это было немного странно, они стали очень быстро расти с того момента… ну, когда закрыли школу. Большинство мужчин здесь были одеты в стильные рубашки и имели короткую, аккуратно постриженную стрижку. Гарри понимал, что в своих обносках и с непослушными волосами он выделялся здесь, как бельмо на глазу.

В голову ему пришла идея, он улыбнулся озорно, смотря с огоньком в глазах на свою подругу. Гермионе уже шестнадцать, это означает, что она уже совершеннолетняя ведьма. По случайному совпадению, то же заклинание «Грозный Глаз» использовал для сокрытия их при путешествии в Лондон; оно идеально подойдет, чтобы избежать Дурслей.

«Прощупаем почву?» Он развернулся на стуле вправо, держа перед лицом меню, чтобы её родители не могли ничего увидеть. Наклонился и прошептал ей на ухо.

— Гермиона, — прошептал он. — Ты умеешь использовать чары Хамелеона?

По непонятной причине его дыхание рядом с чувствительной зоной на ухе заставило её нервы напрячься. Она опустила голову ниже, повторяя его действия с меню. Развернулась, чтобы ответить ему, но их лица были очень близко, ей пришлось немного отстраниться, чтобы не наделать чего-нибудь глупого…

— Думаю, да. Этому в школе обучают только на последнем году, но это не так сложно, правда, — тихо прошептала в ответ Гермиона, она проследила за взглядом Гарри. — Кто эти люди?

— Отлично. Мне нужно, чтобы ты наложила на меня это заклинание, но не здесь. Пойдём в одну из уборных и сделаем это там.

— В уборную? — спросила Гермиона, смотря ему в лицо. — Одни?

— Ну, конечно… Мы же не можем прямо здесь достать свои палочки и сделать это перед всеми… — сказал Гарри. — Идём…

— Гарри, это заклинание работает, только когда кто-то тебя ещё не видел. Это не плащ-невидимка, — сказала она своим менторским тоном. Гарри только понимающе улыбнулся. Она становилась такой милой, когда пыталась прочитать лекцию ему или Рону.

— Это то, что мне сейчас нужно. Я не против, чтобы меня видели твоя семья и все остальные, но сюда идут люди, которые подымут шум, если увидят нас… э-э… меня… ну, ты поняла… — он повернулся и увидел, что Вернон подходит к главному входу. — Дурсли! — прошипел он, дергая головой в их сторону. Он быстро схватил Гермиону за руку и вытянул её из стола.

— Папа, мы сейчас вернемся! — сказала она, когда её неуклонно тянули к уборным. Её мать прищурилась.

— Между ними что-то происходит? Я думаю, они ведут себя странно. Разве ей нравился не рыжеволосый парень? — спросила Джейн Грейнджер мужа. Роджер оторвался от меню…

— Я думаю, закажу это. Ты что-то говорила, дорогая? А где дети? — спросил он, вдруг заметив, что они больше не сидят за столом.

— Не бери в голову… — пробормотала Джейн, качая головой.

Гарри приоткрыл дверь в женский туалет, заглянул внутрь; никого там не заметив, он втащил Гермиону. Он глубоко подышал, слегка опасаясь худшего. Гермиона была исключительна, но ошибки случаются у всех…

— Хорошо, приступай, — Гермиона кивнула, достала палочку из сумочки и волнообразно взмахнула ей.

— Karmena meleon!

Гарри почувствовал покалывание в теле, как будто его слегка обрызгали спреем. Он все ещё мог видеть себя в зеркале.

— Сработало? Ты уверена? Ты всё ещё видишь меня? Мои дядя и тётя смогут заметить меня?

— Конечно же, нет, Гарри. Я бы никогда не применила заклинание на тебе, если была бы не уверена в нём!

— Отлично! Идём, — он взял её за руку и вывел за дверь. Когда он повернул за угол в коридоре, знакомая объёмная фигура направилась к ним, смотря на привлекательную официантку, которая проходила мимо него. Гарри замер.

«Очень близко. Будем надеяться, что Гермиона не ошиблась…»

Он резко отпустил её, а сам прижался к стене. Теперь, когда Гарри был абсолютно неподвижен, казалось, что рисунок на стене слегка выцвел. Она покосилась на него, открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала, затем он слегка кивнул головой в сторону Дадли. Взгляд Дадли прошел прямо по Гарри и закрепился на Гермионе, которая стушевалась перед этим сальным мешком.

— Ну, привет, красавица, — улыбнулся Дадли своей самой очаровательной улыбкой, или той, что он считал таковой. Гермиона обернулась, думая, что он разговаривает с кем-то другим.

— Простите? — спросила она в замешательстве.

— Я сказал, привет. Не каждый день я встречаю такого прекраснейшего ангела, как ты, — он снова улыбнулся. От раздражения Гарри закатил глаза.

— Да неужели? — возмущённо фыркнула Гермиона. — Я уверена, эта реплика отлично срабатывает. Почему бы тебе не попробовать на ком-то другом? — она посмотрела на него с лучшим МакГонагалловским выражением и скрестила руки. Её «отвали-от-меня» поза, казалось, совсем была им не замечена.

— Нет, ты не первый ангел, которого я видел, но ты особенная…

«Да заткнись ты уже…»

Гарри было плохо: Дадли был на расстоянии вытянутой руки от него, Гарри даже чувствовал его неприятный запах. Гермиона закатила глаза и попыталась пройти мимо него. Он упёрся в стену толстой рукой, в нескольких дюймах от лица Гарри, преграждая ей путь. Она замерла. — Извините, мне нужно вернуться к столику.

— Так скоро? Мы же только встретились. Останься ещё ненадолго. Меня зовут Дадли.

— Мне очень жаль, — приврала она. — Мне нужно возвращаться, — но теперь она не могла пройти под его рукой. Гарри прижимался к стене, стараясь оставаться максимально неподвижным, блокировал ей путь. Так что она застряла тут; по её нерешительности Дадли подумал, что есть прогресс.

— Так как тебя зовут, сладенькая? — спросил он.

— Я НЕ твоя «сладенькая»!

— Ну, мы можем это исправить, не так ли? — он крепко схватил её за руку. Гарри знал, что он задира — но это было уже слишком!

«Спокойно, Поттер. Погоди немного… Гермиона может сама постоять за себя».

Гермиона попыталась освободиться от хватки, но Дадли, казалось, даже этого не заметил. Она отчаянно пыталась вырваться, сказала сквозь зубы: 

— Если ты меня не отпустишь, я закричу!

Игнорируя здравый смысл, нрав Гарри начал овладевать им.

— Правда, что ли? — Дадли ухмыльнулся. — Нам ведь этого сейчас не нужно? — со скоростью броска змеи он зажал другой рукой ей рот и затолкал внутрь женского туалета. Гарри даже не думал, он просто залетел за ними. Войдя, Гарри увидел, как Гермиона укусила Дадли за руку; в следующий момент он, замахнувшись, сильно ударил её по щеке. Дадли рассмеялся, когда Гермиона упала на пол рядом с раковиной, держась за лицо. Она заметила, что Гарри влетел в дверь, и почувствовала, как волосы на её предплечье встали дыбом.

— ГАРРИ, НЕТ!

— Гарри? — сказал он, не понимая, к кому она обращается. Дадли обернулся: материализовавшись прямо из воздуха, его кузен, Гарри, шагал прямо на него, смотря прямо в глаза. В туалете быстро потемнело, и он заметил очень слабое свечение вокруг зрачков Гарри.

— УЙДИ… ОТ… НЕЁ!

Без колебания Гарри напал на Дадли, хватая его за живот. Они оба упали на пол, врезавшись в туалетную кабинку. Крепко схватив за его дорогую рубашку, Гарри занеся свой правый кулак, ударил прямо ему в лицо. Затылок Дадли, ударившись об плитку, произвёл глухой звук. Дадли остался лежать на полу почти в бессознательном состоянии и смотря вверх. То, что он увидел, было размытое лицо Гарри в паре дюймах от его; что-то определенно инородное было в его глазах.

— Если ты тронешь её ещё хоть раз, я не буду таким снисходительным, — сказал он грозно, его голос был немного ниже, чем обычно.

Глаза Дадли закатились, и он отключился. Гермиона была ошеломлена, она прикрывала рукой рот, открытый в удивлении. Она почувствовала, что волосы вернулись в нормальное состояние, и сила, излучаемая Гарри, начала спадать. Гарри прикрыл глаза, и свет в туалете, моргая, загорелся. Он посмотрел на Дадли, лежащего в туалетной кабинке, потом удивлённо посмотрел на свою правую руку. Он осмотрелся, не веря собственным глазам. Входная дверь лежала за ним на расстоянии около двадцати шагов, Дадли лежал мешком у его ног. Гермиона медленно подошла к нему; её лицо красное и опухшее от пощечины Дадли. Гарри повернулся к ней и поднял руку, чтобы лучше осмотреть её лицо. Она сначала вздрогнула, но потом глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Я в порядке, Гарри, — сказала она. Гермиона вытащила свою палочку и пробормотала заклинание, указывая на лицо. Опухоль спала, и кожа вернулась к нормальному виду. Гарри не знал, что сделать или сказать. Он не мог поверить, что только что вырубил Дадли с одного удара: Дадли, «чемпиона по боксу» — того самого парня, что одолел его совсем недавно. Гермиона умыла лицо в раковине и посмотрела в зеркало, скептически осматривая Гарри. Оценивая ситуацию, она подумала недолго; уперев руки в бока.

— Это было странно. Это действительно твой кузен? Он хуже, чем я себе могла вообразить!

— Ага… — сказал Гарри, всё ещё не веря в то, что произошло.

— Что за невезение… Сегодня наше первое свидание… ну, я имею в виду, наш первый день каникул вместе… и он всё испортил.

— Ээ… моё везение последнее время куда-то исчезло… всё идёт наперекосяк… — пробормотал Гарри как извинение. Гермиона знала, что он имел в виду, но она совершенно не хотела вспоминать, что произошло в Отделе Тайн, поэтому она попыталась увести нить разговора подальше от этой темы.

— Не переживай насчёт этого… мы выберемся в другой день и ещё будем смеяться, вспоминая это. Помоги мне вытащить его из кабинки, — скомандовала она. Они оба пытались вытащить Дадли. После того что она видела, Гермиону удивляло, почему они оба не могут вытянуть огромную тушу Дадли в центр туалета. Она снова вытащила палочку и указала на сломанную дверь.

— Reparo! — Гарри безмолвно смотрел, как Гермиона подошла к Дадли и произнесла заклинание.

— Obliviate minimus! — Гарри узнал его — это заклинание стирания кратковременной памяти. Вытягивая Гарри за дверь, она указала палочкой на Дадли.

— Enervate! — Дадли зашевелился.

— Идём, — Гермиона буквально дотащила его до их столика.

— Где вы двое пропадали… в женском туалете? — мистер Грейнджер рассмеялся над реакцией Гарри. Гарри только улыбнулся неуверенно, пока Гермиона грозно стрельнула глазами в отца. В этом «эпизоде» было очень много непонятного. Ей нужен был предлог, чтобы вернуться к учёбе и провести некоторые исследования.

— Мама, папа, я плохо себя чувствую, — она устроила шоу, хватаясь за лоб и проверяя температуру. Гарри подумал, что она переигрывает.

— Мы можем пойти домой, пожалуйста?

Родители Гермионы посмотрели друг на друга, обменялись взволнованными взглядами, и потом встали.

— Конечно, дорогая. Что с тобой? — спросила Джейн с материнской заботой.

— Я думаю, у меня сильная головная боль, — объяснила она. Гарри подыгрывал, не проронив не слова. Он не мог нормально думать. Боль в голове и глазах раздражала его. Он снял очки и прижал большой палец к глазу, массируя их круговыми движениями.

* * *

Рон Уизли был взбешен. Уже третье письмо Эррол вернул ему обратно. Почему он не может связаться с Гарри? Эррол, возможно, не самая пунктуальная сова, но он знает своё дело. То сообщение, которое прислал ему Гарри, говоря, что ему не нужны билеты, сводило его с ума. Что он хотел этим сказать? Всем нужны билеты, но он говорит, что ему они НЕ нужны.

— Он окончательно потерял рассудок, — причитал Рон. — служащие Св. Мунго, должно быть, уже едут к нему, чтобы забрать его.

Это изводило, пожирало его изнутри. Хуже всего, что его письма так и не были доставлены. Он даже не смог пригласить Гарри на единственную завтрашнюю публичную тренировку Английской команды в Челси. Его отец достал им пропуска; это, скорее, были приглашения. Теперь ему придётся идти с братьями-близнецами и, возможно, прихватить с собой Джинни. Чёрт, да она заслужила это; она поймала снитч — выиграла кубок для Гриффиндора. Он любовно вспоминал последующие за этим событием дни, возможно, лучшие за всё время пребывания его в Хогвартсе. Впервые за всё время он не находился в тени Гарри. В этом не было вины Гарри, но всё же Рону очень докучало, что он получает столько внимания.

В этот самый момент Гарри размышлял, почему Рон еще не отправил ему письмо. Он только что вернулся из магазина с покупками, или, что более корректно, Гермиона ходила за покупками для Гарри. Она делала большую часть работы, а Гарри отвечал только «да» или «нет» на её выбор. Это устраивало их обоих, Гермиона инстинктивно знала, что ему нравится, а что нет. Гермиона вела себя странно, как будто вчера в ресторане не произошло ничего необычного. Однажды он попытался заговорить об этом, но она быстро уклонилась от ответа и сменила тему разговора на шопинг. Гарри не стал больше поднимать эту тему. Некоторые подробности того, что произошло в ванной, были отрывочными. Он был на грани нервного срыва. Отрывки, которые он помнил, ускользали, и завтрашние пробы вызывали у него серьезное беспокойство. Чтобы скоротать время, он играл в волшебные шахматы с Гермионой или был занят чтением некоторых из прошлых матчей Англии по квиддичу. Как ни странно, это был бы первый раз, когда они играли с Болгарией, которая занимала второе место в списке победителей Чемпионата мира в Ирландии, даже если это была команда юниоров. Он также немного лучше узнал Роджера Грейнджера. Он казался гораздо более спокойным, чем его жена и дочь. У него была легкая улыбка, и он всегда говорил, как гордится Гермионой.

«Если родители увидели меня сейчас, о чём бы они подумали?»

Он вздохнул, бросил книгу на прикроватный столик и заснул. Он спал урывками, и полдень прошел в тревожном тумане. Гермиона прошла мимо его двери и увидела, что он спит, растянувшись на матрасе. Она скользнула внутрь, сняла с него обувь и очки, его волосы почти полностью скрыли шрам и правый глаз. Накрыв его простынёй, она вышла из комнаты с мыслями о вчерашних событиях, проносящихся в голове. Она направилась прямиком в кабинет.

* * *

Четырнадцатое июля выползло из-за горизонта с новым восходом солнца. Гарри всё ещё беспокойно спал. Простыня частично лежала на кровати, а его левая нога и рука свисали с края.

— Гарри! Гарри! — ворвалась в спальню Гермиона. Она стояла в дверном проёме, её силуэт вырисовывался в утреннем свете, вся яркая и возбужденная. Гарри заставил себя открыть глаз и взглянул на неё. Какое-то мгновение он сонно всматривался сквозь волосы, а потом оба глаза резко распахнулись. В этом особом свете скромная ночная рубашка Гермионы была практически прозрачной. Он вскочил и быстро отвел взгляд.

— Чёрт… — пробормотал он себе под нос.

— Эй, посмотри, что я только что получила от Рона! — она подскочила к нему, свет играл с Гермионой такие шутки, что Гарри не хотел ими интересоваться. Гарри сосредоточился на том, чтобы смотреть ей прямо в лицо.

— Что случилось, Гермиона? — он старался говорить небрежно, но все, что из него вышло — это слабый хрип.

— Он сказал, что уже несколько дней пытается связаться с тобой, но каждый раз его почта возвращается. Поэтому он отправил их мне по почте. Ты знаешь, что это такое, Гарри?! — она наблюдала за ним, уверенная, что то, что она ему даст, очень его обрадует.

— Это билеты на матч по квиддичу. Англия против Болгарии. Двадцать восьмого августа на стадионе «Челси Блюз».

Гарри смотрел на билет. На нем был изображен Крам, который дулся — умел ли он делать что-нибудь еще? — перед своими болгарскими товарищами по команде, которые все выглядели старше двадцати лет.

«Что они едят в своей Болгарии?»

— И посмотри на это! Он также прислал нам пропуска на первую публичную тренировку Англии сегодня! Я знаю, что у тебя сегодня пробы для какой-то квиддичной команды, но это может подождать, ты АБСОЛЮТНО ТОЧНО должен прийти… — она замолчала. Ее глаза перескочили на пропуск в её руке, затем снова на Гарри, снова вниз, и медленно сузились на лице Гарри. Он опустил глаза, чтобы избежать её пристального взгляда — это было ошибкой. Гермиона была одета в крошечные белые трусики, и теперь он смотрел прямо на них. Он снова поднял глаза и посмотрел куда-то чуть выше её плеча.

— ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! КАК ТЫ ПОСМЕЛ НЕ РАССКАЗАТЬ МНЕ, ЧТО ЭТО БЫЛИ ЗА «ПРОБЫ»? Я думала, что ты пробовался в «Падлмур» или как там она называется!

— Э-э… ну… я, э-э…

Она продолжала, как будто он ничего не говорил.

— Нет. Мне следовало бы догадаться. Я совсем забыла спросить тебя о том, для кого были эти пробы, когда ты сказал, что хочешь пройтись по магазинам. Я, должно быть, становлюсь, — она ахнула в шоке. — ...Меркантильной!

Она выглядела совершенно очаровательно. В этот момент в дверь ворвался её отец, выглядевший так, словно только что вскочил с кровати — что было наиболее вероятным сценарием.

— Гермиона! Что случилось?! Я слышал, как ты крич…

Гермиона резко обернулась и посмотрела на отца. Он смотрел прямо на неё, заметно моргая. Он внезапно бросился к жалюзи и прикрыл их прямо над кроватью Гарри, закрывая пронизывающий свет. До того, как погас свет, Гарри успел полюбоваться потрясающим видом на утренние трусики Гермионы. Стараясь сохранить лицо, он демонстративно поднял с пола простыни — на тот случай, если мистер Грейнджер поймает его взгляд. Гермиона озадаченно посмотрела на отца, но тут же спохватилась, её глаза расширились вдвое, она посмотрела вниз на свою ночную рубашку и бросилась бежать, её лицо пылало алым. Гарри сделал вид, что не видит своих очков, лежащих на прикроватном столике, и похлопал ладонью по его поверхности, как будто был почти слеп.

— Хорошая попытка, Гарри.

Роджер одарил его понимающей улыбкой и вышел из комнаты. Гарри громко рассмеялся — он ничего не мог с собой поделать. Вся эта ситуация была настолько комична, что казалась невероятной. Он встал, взял кое-что из своих вещей и пошел в душ; по сравнению со вчерашним днем, нервное напряжение больше не давило на него.

Выражается благодарность 8888m8869venus313 (сопереводчик с фикбук) за перевод этой главы.

Гермиона тщательно избегала Гарри всё утро во время завтрака. И все, включая самого Гарри, чувствовали это напряжение. Наливая себе чай, Джейн спросила:

— Где Гермиона?

Гарри бросил на отца Гермионы быстрый взгляд. Опасаясь худшего, он облегчённо выдохнул, увидев, что тот принял всё как должное. Гарри сглотнул и уже приготовился извиниться, когда Роджер деловым тоном сказал:

— Она там кое-что читает а-а… о прозрачностях, — заключил он с неохотной улыбкой на губах, а потом понимающе подмигнул Гарри, и тот чуть не подавился тостом: так сильно он старался не рассмеяться. Иногда Роджер был похож на повзрослевшую версию Фреда и Джорджа. И внезапно он понравился ему. Они закончили завтракать, и мистер Грейнджер позвал Гермиону:

— Ну же, давай, шевелись. Мы должны были уехать ещё десять минут назад.

Гермиона вошла, высоко подняв голову, намеренно стараясь не покраснеть. Она была одета в мешковатый костюм от «Адидас», который успешно скрывал всё, что нужно было скрыть.

— Эй, что это на тебе? Собралась на пробежку? — поддразнил её Роджер с блеском в глазах. Макгонагалл бы точно гордилась взглядом, которым в ответ удостоила их Гермиона. Её отец тут же стушевался, Гарри же неловко почесал затылок, смотря куда угодно, кроме как не на Гермиону. Роджер продолжил:

— Ну ладно. Все готовы? — спросил он, после чего, попрощавшись с миссис Грейнджер, они сели в машину: Гермиона — спереди, Гарри же — сразу за водителем. Роджер весело спрашивал Гарри о квиддиче, на что тот с удовольствием отвечал ему, избегая отражения Гермионы в зеркале заднего вида. Один раз их взгляды всё же пересеклись, но она тут же отвела взгляд. В скором времени они добрались до большого заброшенного склада. Их глаза вновь встретились, но Гермиона, избегая взгляда Гарри, быстро вышла из машины.

— Весьма странное место для матча, — удивился Роджер.

— Оно заколдовано, пап. Не волнуйся, сейчас сам всё поймёшь, — сухо ответила Гермиона.

Гарри шёл за ними, неся спортивную сумку и метлу, что со стороны напоминала длинный чехол для гитары. Они прошли сквозь открытые двери, и буквально через несколько шагов грязная площадка заброшенного сада уже превратилась во вход на стадион, с стеклянными вращающимися дверьми позади них и турникетом чуть поодаль. Группы юных волшебников и ведьм направлялись к многочисленным билетным кассам, некоторые с родителями. Вокруг было спокойно, но у Гарри всё равно скручивало живот от волнения. Когда они подошли к стойке, Гарри понял, что это вовсе не маленькое мероприятие: приходило всё больше и больше людей. Они подошли к кассе, когда тамошняя ведьма улыбнулась им.

— Добро пожаловать. Пропуска, пожалуйста.

Гермиона протянула два билета, и они с отцом прошли через турникет, ожидая Гарри, который переминался с ноги на ногу, не зная, что и делать.

— Эм… Я пришёл на пробы.

— Пробы? — она с сочувствием улыбнулась. — Прости, дорогой, но пробы закончились месяц назад.

— Людо Бэгмен сказал, чтобы я пришёл сегодня утром, — Гарри порылся в сумке в поисках письма.

— Ты сказал, мистер Бэгмен? — она удивленно взглянула на него, после чего в её глазах сверкнуло осознание, и она воскликнула: — Вы Гарри Поттер!

— Да, это я, — прошептал Гарри. Он огляделся в надежде, что её никто не услышал, замечая, как удивлён мистер Грейнджер осознанием, что Гарри своего рода знаменитость.

— Ох, простите. Конечно же, это вы, — она заметила шрам, извиняясь. — Сюда, пожалуйста, — перед тем, как проследовать за ней, Гарри помахал Гермионе и её отцу.

— Увидимся позже!

— Удачи, Гарри! — крикнула Гермиона с чуть большим энтузиазмом, чем следовало бы. Роджер сдержал улыбку. Как бы ему хотелось вернуться в этот возраст. Гермиона смутилась, застенчиво оглядываясь по сторонам. Гарри прошёл через открытую дверь, ведущую к раздевалкам команд, когда понял, что опоздал: тренеры, игроки и в центре всего внимания — Людо Бэгмен — все смотрели на него.

— А вот и ты! — буквально засиял Людо, похлопав Гарри по плечу. — Мы как раз ждали, когда ты придёшь. Всего несколько минут. Ещё кое-кто должен прийти с минуты на… Ах, вспомнишь солнышко, вот и лучик!

— Простите, простите! — послышался взволнованный голос позади него. Кто-то пробивался сквозь толпу, сразу же подбегая, слегка запыхавшись.

«Этот кто-то, очевидно, очень спешил. Подождите, тёмные волосы напоминают…»

— Ах да! Мисс Чанг! Рад, что вы смогли прийти. Ваша мама сказала, что вам может быть интересно место охотника, которое как раз освободилось по кое-каким… эм, личным причинам. Хорошо, что у неё намётан глаз на хороших игроков, — хитро ухмыльнулся Людо. Несколько старших тренеров также улыбнулись. Очевидно, они знали о чём-то, никому больше не ведомом.

«Людо что, нравится мама Чоу?»

— Гарри! Что?

— Чоу? — их встреча снова начинается с этого глупого вопроса.

— Что ты здесь делаешь? — одновременно спросили они.

— Бэгмен сказал моей матери…

— Бэгмен написал мне письмо…

Они помолчали, улыбаясь друг другу.

— Ты первая, — сказал Гарри.

— Нет, ты…

— Кхм, — хмыкнул Бэгмен. — Вы знаете, зачем вы здесь. Некоторые из вас отличились в течение прошлого года, и теперь вы здесь. А некоторым, — он взглянул на Гарри и Чоу, — нужно быть более внимательными. Это наша первая публичная игра, и нам нужно как следует заручиться поддержкой болельщиков на матче против Крама и сборной Болгарии, — Гарри хмыкнул, услышав знакомое имя. Он улыбнулся, вспомнив подкол в конце письма Рона, где он назвал его «Викки». — Для начала мы сделаем несколько базовых разминок и полетаем строем — немного ознакомимся со стадионом и окружением. Для новичков, я уверен, вы отлично впишитесь, — он подмигнул Гарри. — По правде говоря, мы здесь, чтобы завоевать поддержку и внимание толпы, а так же для рекламы и продаж билетов — это никогда не помешает… как вы все знаете, сегодня мы играем тренировочный матч против «Пушек», — по залу прокатился гул. Глаза Гарри расширились.

«Разве это не любимая команда Рона?»

— Тренировка будет состоять из двух частей. Для начала выпустим наших лучших игроков, которые планируются на матч с Болгарией, а именно: Вуд на воротах, Джексон и Бриггс будут загонщиками; Гарет, Чарльз и Руни — охотники, а Кантонма, в связи с отсутствием Хортона — ловец, — Людо замолчал, чтобы проверить присутствие названных. — Сегодня замена не ограничена, поэтому представим наших запасных игроков. Тогда «Пушки» выведут свою замену, там и посмотрим, как пойдет игра, — он замер, глядя на всех присутствующих. — Ну и? Почему вы все всё ещё здесь? Подняли свои жалкие задницы и марш на стадион!

Они схватили свои тренировочные мантии и, надев их, побежали по коридорам; убедившись, что всё снаряжение готово, они столпились у выхода на поле. Гарри ахнул, увидев, насколько же огромный стадион. На трибунах, рядами поднимающихся высоко вверх, уже было довольно много зрителей. Зал не был забит, но на его фоне толпа всех учеников Хогвартса казалась маленькой группкой.

«Чёрт побери.»

Игроки уже вышли на поле и помахали толпе, пока Гарри всё ещё был настолько ошарашен, что не мог и сдвинуться. По трибунам пронеслись вежливые аплодисменты, и в миг засверкали многочисленные монокуляры. Гарри наконец взял себя в руки и как-то нерешительно махнул рукой.

— ЧЁРТ ВОЗЬМИ! — закричал Рон, — ГЕРМИОНА! СМОТРИ… ЭТО ЖЕ ГАРРИ! Что, во имя бороды Мерлина, он там делает? ГЕРМИОНА! ЭТО ЖЕ ГАРРИ! ГАРРИ ПОТТЕР! — повторил он, чуть ли не вскочив со своего места. Гермиона выпрямилась и увидела: это и вправду был Гарри. Но она всё равно не могла порадоваться за него.

— Я знаю, Рон, знаю. Может, ты сядешь уже?

— Как ты можешь вести себя так спокойно? Ты видишь, кто там, на поле? — снова спросил Рон, сам не до конца веря своим глазам.

— Да. Это Гарри. Я узнала об этом ещё сегодня утром.

— Откуда? Я ему постоянно писал, но никак не мог связаться! Будто он сквозь землю провалился! — на лице Рона читалось явное удивление.

— Ну, очевидно, что это не так, разве нет? — она заколебалась, — М-м-м… Он был со мной в течение трёх дней.

Рон недоверчиво посмотрел на неё.

— ОН… ЧТО?

* * *

Гарри не разглядел ни Рона, ни Гермиону. Да и времени у него не было. Они отрабатывали манёвры и теперь быстро набирали скорость, летя близко друг к другу, образовывая некую стену, а так же оборонительные и нападающие ходы, диагональные полёты и длинные передачи. Он подметил, что Чоу оказалась неплохим охотником, возможно,«» даже лучше, чем ловцом. Они шли на гораздо большей скорости, чем привык Гарри, но на метле всё казалось легче. Не успел Гарри войти в раж, как Людо уже позвал их обратно в раздевалку.

— Ну что же, мне понравилось то, что я увидел. И, похоже, опыт предыдущих тренировок наконец-то дошёл до некоторых тупоголовых. Через десять минут начнётся тренировочный матч. Так что переодевайтесь, первая команда надевает форму и следует на поле за судьей, когда он позовёт. Остальные готовятся и сидят на скамье запасных.

На выходе каждый из них получил блестящую красную форму с тремя львами на груди и каким-то рисунком на спине.

— Хей! Поттер! — крикнул Оливер Вуд, догоняя. — Привет, Гарри. Как в старые-добрые, да?

— Да, особенно если я выйду на поле, — как-то понуро признал Гарри.

— Чёрт, Бэгмен знает, что ты лучше Кантонма, но просто не может заменить его. Просто делай то, что и всегда, и я ставлю десять галлеонов, что ты будешь в команде, — ухмыльнулся Оливер и побежал вниз, чтобы встретить остальных. Воодушевившись словами Вуда, Гарри подошёл к блиндажу и сел на скамью рядом с Моррисоном. Барабаны стучали толпе в ритм. Шум голосов усилился при звуке судейского свистка. Матч начался.

— И они взлетают! Квоффл у «Пушек»! — раздался голос Бэгмена над толпой из комментаторской будки. — Харли даёт пас Хагсу, тот — Томпсону. А вот и хитрый трюк от Томпсона. И Нэрроули упускает бладжер. Пас Кингсли… но нет! Гарет перехватывает мяч! Англия лидирует!

Так всё и продолжилось. И к концу первой «половины» у Пушек было сто двадцать очков против девяноста очков Англии.

Снитч был слишком быстр. Гарри заметил его всего раз или два, прежде чем он метнулся за кем-то, а затем вовсе исчез из поля зрения. Их тренер подошёл к команде с маркерной доской в руках.

— Ладно, ребята. Нам нужно улучшить оборону, но мы наверняка будем готовы к Болгарии, немного попрактикуясь. Так, теперь Форрестер на воротах, Моррисон, Николай — загонщики, Чанг, Гэмбл и Джемсон — охотники, Кантонма пока на месте. А теперь покажем этим ирландцам из чего сделана Англия!

Гарри, снова разочарованный, сел рядом с Вудом. Он надеялся получить шанс до того, как ловец «Пушек» поймает снитч. Ведь, судя по тому, как летал Кантонма, Англия никогда не поймает снитч.

— Не переживай, Гарри, тебя могут позвать в любой момент, — сказал Оливер. Но через десять минут казалось, что тренер Раян не собирался следовать этой части плана.

— Чанг! Форрестер! — властно подозвал он их к себе после объявлений о замене. — Что вы делаете? Играете в поддавки? Форрестер, они провели восемь квоффалов прямо за твоей спиной! Видишь счёт? Что там написано? — Форрестер было открыл рот, но ему даже не позволили ответить. — Там написано 200:90! Вуд, иди сюда! Гарет! Замени Чанг, — он взглянул на неё и усмехнулся. — Что нам сейчас не нужно, так это ещё одно миленькое личико, — небрежно бросил он. Чоу выглядела совершенно разбитой, готовой разрыдаться.

— Похоже, Гарет и Вуд снова вышли на поле. Чанг и Форрестер вне игры, — объявил Бэгмен. — «Пушки» снова атакуют, отличная защита Вуда! Быстрый пасс Джэмсону, Грамблу… ГРАМБЛ ЗАБИВАЕТ ГОЛ! — Гарри был в восторге. «Пушки» и так уже опередили, и вовсю пользовались сильными и слабыми сторонами неопытного состава команды. Вуд был под постоянным давлением, и ирландцы снова лидировали.

— Ещё одна потрясающая защита от Вуда, уже в четвёртый раз подряд!

После этих слов Пушки дважды подряд забили: теперь счёт был 220:100.

«Безнадёжно. Мой звёздный час, и мы проигрываем…»

Гарри знал, что если не случится чудо, то «Пушки» победят, а он даже не участвует в игре. В эту секунду что-то мелькнуло на поле. Это был снитч! Он пронёсся в десяти футах над полем, в то время как Кантонма и Келли яростно пытались друг друга обогнать, чтобы поймать его. Они летели низко, плечом к плечу, толкая друг друга. Но Кантонма, уступающий своему противнику в опыте, отвлёкся, и бладжер, нацелившись на него, ударил его прямо в спину, сбрасывая с метлы. Кантонма сделал несколько хаотичных кувырков перед тем, как остановиться. Толпа нервно зашумела. Судья засвистел в свисток, останавливая игру, а целители аппарировали на поле к Кантонме. Судья дал тренеру Райану сигнал к замене.

— Поттер, ты в игре. Поймай мне снитч!

Гарри мрачно кивнул.

— Чёрт, я поймаю его, — пробормотал он и встал.

— У Кантомны травма. На замене Поттер, — объявил Бэгмен.

Зрители, находящиеся всё ещё в шоке от увиденного, никак не отреагировали. Англия и «Пушки» снова заняли свои места, и судья продолжил игру, подбрасывая квоффл. Гарри наконец оказался в своей стихии, ветер волнами сдувал с его лица волосы.

— Пушки снова лидируют. Маккиннон против Вуда! Отличная защита! Ох, погодите-ка, квоффл снова у Кина, и он забивает! 230:100! — Гарри взглянул вниз на капитана, лицо Оливера вспыхнуло от смущения.

«Держи себя в руках, Олли. Будет полный крах, если ты сдашься».

— Квоффл у Джемсона, он мчится вниз, погодите… Келли вырвался вперёд. Неужели он!.. Да! Он видит снитч!

Гарри тоже его видел, снитч пронёсся между ним и Келли, у которого, очевидно, была фора. Гарри резко ускорился, лавируя между игроками, пока глаза были прикованы к золотой мишени. Он догонял снитч, но у Келли был лучше угол и быстрее траектория. Гарри наклонил метлу, чтобы ускорить траекторию полёта, но тут же понял, что если они продолжат, то столкнутся лоб в лоб. Он прижался к своей метле и толкнул её так быстро, как только мог, вынуждая своего противника отступить. Но Келли, более опытный игрок, не дрогнул и не покачнулся, продолжая уверенно лететь вперёд.

«Ну хорошо… Вызов принят… Ну же — ты что, курица?»

Два пятна: красное и золотисто-оранжевое, долетели до снитча одновременно. Они оба упали со своих мётел после, казалось бы, катастрофического столкновения. Каждый игрок тяжело свалился на землю, перекатываясь и кувыркаясь по несколько раз, прежде чем остановиться в пятидесяти метрах друг от друга. Судья засвистел — снитч был пойман.

— ВЫ ЭТО ВИДЕЛИ?! Поразительно! ДАВАЙТЕ ПОСМОТРИМ ПОВТОР! — взревел Бэгмен.

Рекламная доска, раньше показывающая счет, теперь показывала замедленную съёмку столкновения.

— Кажется, что Келли был примерно в десяти футах от снитча, когда Поттер... что это такое? Он зацепил правой ногой нижнюю часть метлы, упёрся левой в хвост и одновременно резко повернул нос вниз, отталкиваясь вперёд по воздуху. Ах да. Мы очень хорошо видим скорое столкновение… — в момент столкновения толпа застонала от жалости.

Гарри не мог дышать, у него кружилась голова, и ему казалось, что у него сломана нога. Он прищурился от полуденного солнечного света, сплёвывая кровь из кровоточащей губы. Солнце светило прямо над головой, из-за чего было больно открывать глаза. Но он чувствовал снитч в своей руке. Осознание победы придавало сил. Медленно и неуверенно он поднялся на ноги. Едва не упав назад, он судорожно втянул воздух и поднял правый кулак со сверкнувшим на солнце пойманным снитчем. Толпа пришла в неистовство, когда он победно взревел, пока на экране транслировались происходящие события. Повтор увеличил изображение его лица, пока Гарри яростно кричал, словно воин. Всё мальчишество исчезло с окровавленного лица.

— ПОТТЕР СДЕЛАЛ ЭТО! КОНЕЦ! КОНЕЦ!!! АНГЛИЯ НА ПОРОГЕ СМЕРТИ ВЫИГРЫВАЕТ С СЧЁТОМ 230:250! ЧТО ЗА ИГРА!

Наконец Гарри упал на спину, распластавшись на мягкой траве. Он наслаждался моментом, пока его конечности были вытянуты в форме большой «X». Следующее, что он увидел, была копна чёрных волос, закрывающих обзор, и Чоу, кричащая что-то ему в лицо.

— Гарри, ты сделал это. Мы победили! — он глупо ухмыльнулся. Она наклонилась к нему и поцеловала, прямо там, в траве, вся потная. Гарри был ошеломлён — даже слишком удивлен, чтобы просто прервать поцелуй. Она отстранилась, обхватив руками его лицо. И ласково улыбнулась, шутливо похлопав по подбородку, после чего спрыгнула и позволила окружить Гарри другим английским игрокам. Его сильно хлопали по спине, множество раз взъерошивая и без того растрёпанные волосы. Гарри хотелось, чтобы все перестали бить его по плечу, слишком сильно болевшему от падения. Уходя с поля, Гарри рефлекторно посмотрел правее вверх. Гермиона и Рон смотрели на него с каменными выражениями на лицах. Ему и шанса не дали поговорить с ними; его затащили в раздевалку. Гермиона по-настоящему расслабилась, только когда Гарри скрылся.

— Рон! Можешь в это поверить? Целовать Чоу на глазах у всех этих людей!

— А кто бы не поцеловал? Она горячая штучка! — эти слова, по-видимому, ещё больше разозлили Гермиону. — Но что я не понимаю. Во-первых, почему он с вами, и во-вторых, почему он играет за Англию против «Пушек»? «Пушек», Гермиона! Чёртов Гарри же знает, что это моя любимая команда, смотри, я даже кепку принёс, которую он мне подарил!

— Давай поищем его, — предложила Гермиона.

— Хорошая идея.

Гарри спустился в раздевалку. Губы всех игроков расплылись в этих глупых улыбках. Кроме Гарри.

«Что случилось? Два моих лучших друга выглядели так, словно хотели бы избить меня».

Гарри задумался, пока его взгляд был прикован к какой-то точке на земле.

— …Завтра в это же время. Верно, Поттер? ПОТТЕР!

— А? Что вы сказали? — Гарри подпрыгнул.

— Я сказал, что завтра в восемь утра у нас будет закрытая тренировка. Мы проведём некоторые изменения и создадим стратегию. У нас есть… так, посмотрим… примерно полтора месяца, чтобы со всем справиться. Поэтому с завтрашнего дня: каждый понедельник, четверг и субботу мы проводим тренировки. Если вы хотите получить место в команде, вам лучше поприсутствовать. И это касается всех, — Бэгмен потянулся к двери. — Ох, мальчишки и девчонки, снаружи могут быть репортёры «Пророка». Советую вам не общаться с ними, но, как бы то ни было, если вы уже заговорили, то не опозорьте нас, — он предупреждающе взглянул на них и ушёл.

«Вот чёрт. Пресса… Вот бы мой плащ-невидимка был со мной…»

Гарри был сыт по горло тем, что писали про него в газетах. Он уже вытащил палочку, чтобы сотворить исцеляющее заклинание, но вовремя вспомнил, что Министерство убьёт его, если он будет колдовать. С неохотой убрав палочку, он пошёл в душ. Тёплая вода облегчила боль в плече и колене, но всё это всё ещё беспокоило Гарри. Проведя языком по губе, он сплюнул ещё немного крови; нижняя губа также кровоточила. Теперь, когда адреналин улетучился, он почувствовал подступающую от падения боль — тело ощущалось словно разбитым. Он обернул полотенце вокруг талии, входя в опустевшую раздевалку и открывая спортивную сумку. Гарри надел купленные Гермионой джинсы. Всё ещё влажные и оттого кучерявые волосы лезли в глаза. Несмотря на больное плечо, все видимые ушибы были лишь на лице и спине.

Кто-то мягко постучал в дверь. Думая, что это, должно быть, Оливер со своим очередным анализом прошедшего матча, он сказал:

— Да, открыто.

— ВОТ ТЫ ГДЕ, ГАРРИ! Ты должен ответить на пару вопросов. Эррол совсем с ума сошёл, пытаясь разыскать тебя, а тут я узнаю, что ты всё это время был у Гермионы, одному богу только известно почему, и даже не рассказал мне, что будешь ИГРАТЬ ЗА АНГЛИЮ. Полагаю, ты мне должен все объяснить, правильно, Гермиона? — Рон замолчал, ожидая поддержки со стороны подруги. — Гермиона? — он с удивлением посмотрел на неё.

Она не слушала его, смотря на Гарри, который, в свою очередь, ошарашенно смотрел на Рона, и краснея.

— Гермиона. Земля вызывает Гермиону, — Рон помахал ей рукой.

Она взглянула на Рона:

— Ох! Эм, да, Гарри! Поговори с Роном, меня он слушать не хочет. Я пыталась.

— Неужели? Знакомая ситуация. Я тоже рад тебя видеть, Рон, — Гарри подошёл к другу и крепко пожал тому руку. — Рад, что ты пришел.

Рон ухмыльнулся в ответ, и вся обида тут же исчезла. Это был трогательный жест между двумя неразлучными людьми, верными своей дружбе. Гермиона знала, что ни с одним из них у неё не будет подобных отношений, но была рада и тому, что они оба нуждались в ней. И она всегда была рядом, чтобы помочь. Она взглянула на них: рыжие волосы Рона торчали во все стороны, отчего он выглядел круче, чем сам считал. Волосы же Гарри всё ещё были влажными и прилипли ко лбу и шее. Гермиона перевела взгляд на его торс, разрываясь между интересом и беспокойством.

— Рон! Вот ты где! — в проходе показалась запыхавшаяся Джинни Уизли. — Фред велел поторапливаться… — она взглянула на влажное и оголённое тело Поттера и покраснела. Гарри, который совсем не разбирался в девушках, дружелюбно улыбнулся ей в ответ.

— Привет, Джинни, — если бы Джинни могла покраснеть ещё больше, то уже бы так и сделала.

— Р-Рон, Фред сказал, что ждёт тебя возле к-камина. Они должны вернуться как раз вовремя, чтобы успеть к аншлагу в магазине. Мама убьёт их, если они оставят тебя здесь… Эм, еще они хотят, чтобы ты кое-что упаковал. Так что давай, нам пора идти!

— Дерьмо, — Рон снова повернулся к Гарри. — Кстати, отличная игра, чувак. Подробности расскажешь позже, — ухмыльнулся он, похлопав его по больному плечу, уходя. Гарри поморщился.

— Ай… Окей. Я напишу тебе, как только вернусь, — Рон рассеянно махнул рукой на прощание, и Гарри поймал взгляд Гермионы, всё ещё устремленный на его спину и руки. — Что?

— Гарри, ты весь в ушибах, — с сочувствием ответила она.

— А, это? Всё в порядке, просто синяки… Ничего серьёзного. Они и в школе были, я просто использовал палочку и приводил себя в норму, но сейчас не могу, — Гарри заметил её растерянный вид. — Всё заживет, не волнуйся…

— Подожди секунду, — она бросилась в раздевалку и принесла маленький пузырёк успокаивающего зелья от мадам Найтингейл.

— Садись, — властно сказала она, и Гарри, повинуясь, сел. Гермиона присела на лавку перед ним так, чтобы видеть лицо. Окунув указательный палец в бальзам, она начала аккуратно втирать его в щеку Гарри. Его веки опустились, ощущения были непередаваемыми. Гермиона улыбнулась, ей нравилось заботиться о своих друзьях.

— Гарри… — вздохнула она, сконцентрировавшись на друге.

— Хм?

Она осмотрела его торс… и увидела несколько ужасных шрамов.

— Боже, Гарри, откуда они?

Он открыл глаза и перевёл взгляд на шрамы, на которые смотрела Гермиона.

— А, это, — он слишком хорошо помнил. Все его травмы определенно были не из-за квиддича. Он посмотрел на правую руку, по которой тянулась большая отметина.

— Эта от укуса Василиска, со второго курса. Гм, а это, — он указал на плечо. — Это Хвосту нужна была моя кровь.

Гермиона побледнела. Ведомая желанием узнать больше, она указала на другую руку, где рана, идущая по бицепсу, поднималась вверх по плечу и почти доходила до спины.

— Эта от Хвостороги. Она была милашкой, помнишь? — и Гарри, как ни странно, улыбнулся.

Гермиона нахмурилась. Как он мог улыбаться? Фыркнув, она встала и села позади него, чтобы нанести мазь на спину. Гермиона, не торопясь, осторожно скользила касаниями по синякам. Гарри тут же успокоился, чувствуя, как боль медленно, но верно отступает. Постепенно все мысли испарились, магия затуманила сознание… Смутные картинки из прошлого померкли, превращаясь в глубокие эмоции. Гарри видел себя выбегающим из небольшой рощицы, явно напуганный. Было довольно странно наблюдать, как ты сам применяешь призывное заклинание. Через несколько секунд появилась метла, Гарри ловко вскочил на неё и, оттолкнувшись от земли, полетел к дракону. Видение не исчезло, пока Хвосторога не задела его, и в этот момент Гарри очнулся от транса, испытывая огромное желание закричать. Его лицо горело, будто кто-то царапал его ногтями.

Как только он вскочил на ноги, адреналин и отчаяние сразу же исчезли. Он недоверчиво уставился на неё.

— Гермиона…

— Что такое? — спросила она, с тревогой морщась. — Я слишком сильно надавила? — Гарри покачал головой.

— Эм. Нет, всё в порядке. Спасибо за помощь, Гермиона. Наверное, теперь нам нужно встретиться с твоим отцом.

Что-то произошло, но Гермиона благоразумно решила не давить. Она кивнула и встала. Гарри, надев новую футболку, взял мантию и запихнул её в сумку. Гермиона с беспокойством наблюдала за ним, после чего вышла из раздевалки. Они шли в напряженном молчании, пока она не решила отвлечь Гарри.

— Папа сказал, что встретит нас у выхода, он хотел поговорить с родителями Рона, точнее, с его отцом. Я не видела миссис Уизли на матче.

Гарри кивнул, но ничего не ответил, когда толкнул дверь в главный вестибюль. Он опустил голову, погруженный в свои мысли и эти образы, возникшие у него в голове. Как он их увидел?

— ГАРРИ ПОТТЕР!

Он поднял глаза, и его тут же ослепили яркой вспышкой. После чего они начали мигать со всех сторон, все кричали его имя.

— НЕСКОЛЬКО СЛОВ, ПОЖАЛУЙСТА!

— МОЖНО ПРОВЕСТИ С ВАМИ ИНТЕРВЬЮ?

— МАРГАРЕТ ТЕТЧЕР ИЗ «ПРОРОКА», МОЖНО СПРОСИТЬ…

— ДЖЕК ЛАВГУД ИЗ «ПРИДИРЫ». МОЯ ДОЧЬ С ВАМИ…

— ГАРРИ ПОТТЕР, ПОСМОТРИТЕ СЮДА, ПОЖА…

— МЫ ИЗ «КВИДДИЧ ЕЖЕМЕСЯЧНО»…

— По одному, ПОЖАЛУЙСТА! — вскрикнула Гермиона, встав перед Гарри. Все голоса тут же стихли, явно ошеломленные, что эта девчонка смотрит на них сверху вниз. У Гарри отвисла челюсть… Гермиона, полностью контролируя ситуацию, обратилась к двум магам из «Квиддич ежемесячно». — Спасибо. Теперь вы можете задать Гарри несколько вопросов, но ведите себя профессионально. Мы не будем отвечать на вопросы, не относящиеся к делу.

«Мы?»

Репортёр из «Квиддич ежемесячно», явно всё ещё ошеломленный, прокашлялся.

— Да, конечно. Гм. Терри Грей из «Квиддич ежемесячно». Отличная работа, мистер Поттер! Каково ваше мнение об игре сборной Англии?

Это поставило Гарри в тупик. До этого он видел только один большой матч, и это был финал Кубка мира по квиддичу. Так что он честно ответил:

— Это был трудный матч. Я считаю, что Англия всю игру была под давлением. Но мы рады, что смогли собраться с силами под конец.

— Команда собралась с силами? Мистер Поттер, совершенно очевидно, что с силами собрался только один игрок и вытащил сборную Англии из огня, — возразил Терри Грей.

— Эм, ну, да… — пробормотал Гарри, запинаясь. — Должно быть, это просто была удача.

— Удача? Удача? Ха! Это был неповторимый полёт и недюжинное упорство, которое вы показали, делая этот трюк. Мы никогда не видели ничего такого. Как называется этот манёвр?

Гарри должен был признать, что это было опасно. Казалось, что он бросился вперёд головой, не подумав. И это превращалось в опасную привычку. Он вспомнил весь тот случай с Министерством магии и понял, что это уже не в первый раз. Он тяжело вздохнул.

— Не знаю. В тот момент мне показалось, что это единственный способ поймать снитч.

— То есть, получается вы, шли ва-банк?

— Получается, что так, — согласился Гарри. На секунду этот эпизод напомнил ему спасение Сириуса. В этот раз ему повезло, он поймал снитч, но с таким же успехом он мог свернуть себе шею.

— Получается это был «ва-банк от Поттера». Звучит неплохо. Так и напечатаем, — он что-то нацарапал на пергаменте в руке. Было совершенно нелепо слышать, что новый приём в квиддиче был назван в честь него, хоть и потешало самолюбие, — благодарю, Гарри. Отличная работа! — он показал ему большой палец вверх. Гермиона указала на молодую ведьму с чёрными волосами в тугом пучке.

— Оливия Харсвик, еженедельник «Маги». Гарри, та симпатичная девушка, накинувшаяся на тебя после игры, твоя девушка? Как её зовут? — спросила девушка, не моргнув и глазом, пристально глядя на Гарри. Он нахмурился.

— Этот вопрос не относится к делу, мисс Харсвик, — чуть раздражённо возразила Гермиона. — Следующий, пожа…

— И кто же ТЫ такая? — спросила та, будто бросая вызов.

— Я? Это тоже неваж…

— Ты его девушка? — снова перебила репортёрша, держа перо наготове.

— Нет! — слишком быстро ответила Гермиона.

— Тогда я полагаю, что тебе следует позволить мистеру Поттеру самому отвечать на свои вопросы и перестать совать свой нос, куда не следует, — высокомерно заявила мисс Харсвик.

Гарри это обидело.

— Не смейте оскорблять Гермиону, — холодно ответил он.

— А, так это Гермиона? Кто она для тебя, Гарри? — ласково спросила Харсвик.

— Она одна из моих лучших друзей, — машинально ответил он. Гермиона лучезарно улыбнулась ему.

— Судя по тому, как она тебе улыбается, держу пари, что она больше, чем просто друг.

Гермиона сверкнула на неё глазами:

— Слушайте, я не знаю, кто вы такая, чтобы так говорить, но я определенно больше этого не потерплю.

— И что ты сделаешь, малышка? Запрёшь меня в банке? — фыркнула репортер. Гермиона не поверила своим ушам. Откуда она узнала про Скитер? Остальные журналисты рассмеялись, понимая истинный смысл этих слов. Гермиона очень смутилась, покраснев. Она уже открыла рот, чтобы ответить что-нибудь язвительное, как знакомое чувство ужаса снова одолело её, и волоски на руках встали дыбом. Гарри, глядя прямо в глаза Оливии Харсвик, сделал шаг вперед. Смех тут же стих, и Гермионе захотелось остановить друга. Он встал прямо напротив Оливии и посмотрел на неё сверху вниз сквозь влажные пряди волос. Прошло несколько секунд. Весь холл обратился в тишину, а лампочки на потолке замигали.

— Извинись перед ней. Сейчас же.

Оливия съёжилась и сделала шаг назад.

— Я… мне очень жаль, — сказала она, явно ошеломленная. Лампочки мигнули ещё пару раз и нормализовались. Гарри коротко кивнул и снова посмотрел на Гермиону.

— Давай, пойдём, — мягко сказал он, кладя руку на её поясницу и ведя их в сторону, где Артур Уизли разговаривал с Роджером Грейнджером, явно не обращая внимания на произошедшее. Артур Уизли широко улыбался, посмеиваясь над какой-то шуткой мистера Грейнджера. Они заметили приближающихся Гарри и Гермиону, окликнув их.

— Гарри, дорогой, потрясающая игра! Правда, летающие мётлы меня до смерти напугали, но, должен признать, было интересно. Судя по тому, что я слышал, у тебя талант. Сначала ты попал в команду факультета, а теперь самый молодой игрок юношеской команды. Сколько тебе лет? Шестнадцать? — спросил Роджер.

— Пятнадцать, Сэр. Тридцать первого июля будет шестнадцать.

— Невероятно. Ну, я уверен, у тебя великое будущее. Это был отличный полёт, — сказал Роджер.

«Если я, конечно, доживу… хотя я определённо постараюсь… Если…»

— Не унывай, Гарри. Держи голову выше, — сказал мистер Уизли.

— Да… но это не так просто, как кажется, так ведь?

— Ну что ж, Артур, было здорово снова тебя видеть. Ребята, вы готовы?

Они кивнули и, попрощавшись, пошли к машине.

— Как насчет перекусить? — спросил мистер Грейнджер.

— Нет, спасибо, — Гарри хотелось спать. Эти приступы телепатии и головокружение утомляли. Гермиона слишком хорошо его знала… и чувствовала, что тот устал, только по голосу.

— Гарри устал, пап. Может, нам стоит просто поехать домой? Ему ещё предстоит завтра тренировка, — объяснила Гермиона. Гарри кивнул ей в знак благодарности и задремал на заднем сиденье машины.

Когда они подъехали к дому, Роджер разбудил его и помог донести сумку. Гарри взял свою метлу с заднего сиденья и поплёлся вверх по лестнице. Все мышцы болели, но особенно плечо и поясница. Бросив метлу и сумку на пол, он рухнул в постель.

— Гарри, ещё рано спать! Тебе нужно написать Рону!

Гарри проворчал «чуть позже, позже».

— Прекрасно! Когда Рон откусит тебе голову, я надеюсь, ты скажешь ему, что я сделала всё возможное! — воскликнула Гермиона.

— Да-да… — пробормотал Гарри и заснул.

Гермиона взглянула на него. Весь такой храбрый и героический на поле, сейчас он выглядел юным мальчишкой, растянувшимся на кровати прямо в обуви и в очках. Она вздохнула, сняв их, и укрыла друга одеялом.

— Спи спокойно. Ты это заслужил, — прошептала она ему на ухо.

Выйдя из комнаты, Гермиона улыбнулась, вспомнив, как Гарри, защищая её перед прессой, на автомате назвал её лучшей подругой. На самом деле, он никогда не показывал, насколько она ему дорога. А сегодня он сделал это, да еще и на глазах у других людей. На такое она и не смела рассчитывать.

Выражается благодарность 8888m8869venus313 (сопереводчик с фикбук) за перевод этой главы.

Гарри проснулся намного позже; он провёл весь день в постели. Кто-то любезно постирал его квиддичную мантию и одежду, которую он носил под ней. Его красная квиддичная мантия висела на ручке шкафа, на задней стороне мантии красовалась большая надпись «П О Т Т Е Р» с цифрой «7».

«Номер семь? Кусай локти, Бэкхем…»

Вскоре после того, как Гарри проснулся, Гермиона и её мама позвали его вниз поесть, что было как раз кстати, потому что Гарри умирал с голоду.

— Ну и как прошёл матч, Гарри, дорогой? — спросила его Джейн.

— Отлично, — с трудом выдавил он между двумя глотками. — Мы выиграли с очень маленьким отрывом, я думал, что мы точно проиграем.

— Ты бы его видела, мам! Он был просто великолепен! — выпалила Гермиона. Гарри покраснел.

— Спасибо, Гермиона… — смущённо отозвался тот.

Поужинав, Гарри поднялся наверх, чтобы написать письма Рону и профессору Дамблдору. Он рассказал Рону обо всем: о встрече с адвокатом, о письме от Бэгмена, о своём пребывании у Гермионы. Вскоре он закончил. Рука устала писать шариковой ручкой. Гарри перечитал письмо про себя и написал под конец:

«П.С. Когда мы будем играть с Болгарией, я обязательно передам «Викки» твои наилучшие пожелания. Ха!»

Затем он начал писать письмо Дамблдору, гораздо более серьёзным тоном.

«Профессор Дамблдор,

Я только что играл в квиддич против «Пушек». Вы были на стадионе? Надеюсь, что да. Когда у вас следующая встреча с миссис Чанг? Есть ли прогресс по этому делу? Я надеюсь, что квиддичные тренировки не помешают ничему, что касается слушания. Как там Ремус и остальные члены Ордена? Аластор Грюм дал мне медальон, сказав, что он активируется в случае крайней необходимости, как будто это своего рода тревожная кнопка. Он кажется довольно мощным… вы знаете о нём что-нибудь еще? Я не показывал его ни Гермионе, ни Рону, и решил, что лучше будет держать его в секрете. Я не хочу, чтобы они ещё больше волновались. Передавайте остальным мои наилучшие пожелания.

Гарри.

П.С. Какие новости о том маггле, которого Волдеморт вытащил из здания суда?»

Гарри запечатал оба письма и выпустил Хедвиг из клетки.

— Вот, девочка, один в Нору, а другой для Альбуса Дамблдора, — она ущипнула его за ухо и вылетела в окно. В дверь постучали; Гермиона нервно стояла в дверном проеме.

— Привет, Гарри. У тебя есть минутка?

— Конечно. Что-то случилось?

— Я насчёт того, что ты сделал… Знаешь, когда ты весь заряжаешься, что это вообще такое? — спросила она.

— А? О чём ты? — спросил Гарри, совершенно ничего не понимая.

— Как на матче, когда репортёры смеялись надо мной. Ты как будто бы излучал энергию. И после они замолчали, и ты сказал той женщине извиниться передо мной. Помнишь?

— Я помню, как сказал ей извиниться… Я ничего не знаю об «энергии» и всём таком, — возразил Гарри.

— Я почувствовала это… и не в первый раз. И поняла, что мне не просто казалось, когда репортёры тоже почувствовали, Гарри.

— Ты хочешь сказать, что я физически излучаю магию? — он прервал её, смеясь над тем, как же нелепо это прозвучало.

— Ну, вроде того, — тихо сказала Гермиона, что поставило Гарри в тупик.

— Что?

— Кажется, словно ты «заводишься», волосы начинают покалывать, а лицо краснеет от какой-то волны… силы. Я не знаю. Вот насчёт чего я хотела поговорить.

— Ну, Гермиона, мне нечего ответить, так что, может, закроем тему? — резко сказал ей Гарри.

— Я не хотела тебя расстраивать, — ответила Гермиона, опасаясь худшего.

— Нет-нет. Я не расстроен. Просто я действительно не понимаю, о чём ты говоришь, — проворчал Гарри.

— Ну… Хорошо. Мы скоро всё выясним. Спокойной ночи. — она развернулась, уходя. Но остановилось в дверях, видимо, передумав. Гермиона медленно подошла к нему и, встав на цыпочки, чмокнула в щёку.

— Спасибо, — улыбнулась она. Это было так быстро, что Гарри подумал бы, что ему показалось, если бы не тот факт, что её лицо было очень близко к его лицу.

— За что же? — ошеломленно спросил Гарри.

— За всё. За то, что ты такой, какой есть.

Она улыбнулась и оставила его тупо пялиться в дверной проём, недоуменно качая головой.

— Хмпф… девчонки.

* * *

На следующее утро Гарри встал очень рано. Часы на прикроватном столике показывали 6:10 утра. Солнце ещё не полностью взошло, а на улице было прохладно. С громким ударом скатившись с кровати на пол, он заставил себя полностью проснуться. Собрав спортивную сумку, Гарри надел тренировочную одежду и спустился на первый этаж. Уже собираясь уходить, он вспомнил о кое-чём важном.

«Может, стоит предупредить Гермиону, что я ухожу?»

Положив вещи, он быстро поднялся наверх, к её спальне, и, тихонько постучав, открыл дверь:

— Гермиона?

Та всё ещё спала, укрывшись толстым одеялом. Гарри присел на корточки рядом с кроватью, заглядывая Гермионе в лицо.

«Даже во сне беспокоится. Почему она всегда такой параноик?»

Он мягко потряс её:

— Гермиона? Проснись. Мне нужно идти на тренировку. Гермиона?

— Гарри? — тихо пробормотала она, по-прежнему не открывая глаз.

— Да. Это я.

Гермиона приоткрыла глаза и посмотрела на него, слегка нахмурившись — видимо, поняла, что он куда-то уходит.

— Не оставляй меня, — прошептала она с печальным выражением лица. Гарри странно взглянул на неё, а после мягко улыбнулся.

«Всё ещё спит — не имеет ни малейшего понятия, что и говорит».

— Гермиона, я вернусь позже. Я просто собираюсь потренироваться на стадионе. Я скоро вернусь.

Она протянула ладонь к его щеке. И в этот момент Гарри увидел, как кто-то касается его лица, нанося мазь. Но что было странно — он смотрел на себя со стороны.

— Твой синяк исчез.

Наваждение исчезло, когда её рука опустилась на медальон Отваги, который дал ему Грюм.

— Что это? — мягко спросила Гермиона, слабо придерживая его. Гарри на мгновение накрыл её руку своей, отпуская кулон.

— Не беспокойся. Ложись спать, — прошептал он.

— М-м... ладно, — тихо ответила она, снова погружаясь в сон. Гарри вышел из комнаты, а после, взяв вещи, ступил за порог дома.

— Время начать карьеру, — сказал он себе в качестве поздравлений и, достав волшебную палочку, поднял вверх.

*БАМ!*

— Доброе утро, это автобус «Ночной Рыцарь». Я ваш кондуктор на сегодня, Стэн Шанпа… ОЙ! ЭТО ЖЕ ГАРРИ! КАК ДЕЛА, приятель?

— Привет, Стэн, — ухмыльнулся Гарри.

— Ну, давай же. У нас мало времени, — он поманил Гарри внутрь. — Как поживаешь, приятель? Я слышал про Сириуса Блэка, он был хорошим парнем, да? Кто бы мог подумать?

— Да. Он был хорошим человеком, — лицо Гарри потемнело. — Нет, он был великим человеком, — Гарри не хотел говорить о Сириусе со Стэном. Да и вообще ни с кем, раз уж на то пошло.

— Убит Пожирателями Смерти… кажись, в наши дни все в ярости, да? Интересно, правда ли Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся… — он выжидающе посмотрел на Гарри, пока тот молчал, глядя в окно. — А еще я слышал, что Блэк был частью какого-то культа… или команды, или ещё чего-то. «Орден Феникса» — тупо звучит, да? Нелепо, это типа волшебная версия Супер Друзей? Ты веришь в эту бредятину? По моему мнению, полная чушь.

— Да? Что ж, я его и не спрашивал.

— Не напрягайся. Я не тяну тебя за яйца, Поттер-бой.

Гарри вздохнул:

— Без проблем, Стэн.

— А куда ты вообще собрался?

— Стадион «Челси».

— Точно! Я же хотел пойти на тот матч вчера. Но должен был работать. Весь день проходил грустный в итоге. Слышал, что конец был бесподобен. Но подробностей так и не узнал. Знаешь что-нибудь? Хотя чего это я? В больнице Святого Мунго… Газету вот получил… Как раз перед тем, как тебя подобрать, — Стэн схватил «Ежедневный пророк». — Вот, — он ткнул на последнюю страницу. — Англия — 250, «Пушки» — 230. Подробности внутри.

Гарри достал свой билет и отдал его Стэну, который рассеянно сунул его в карман, читая вслух:

— Англия была разбита более опытной командой «Пушки». Несмотря на то, что всё было по-дружески, атмосфера была полна эмоций. — он поднял глаза на водителя, — ОЙ! КУДА МЫ ПО-ТВОЕМУ ЕДЕМ, ПОТТЕР СОЙДЁТ ЗДЕСЬ!

Попрощавшись, Гарри вышел из автобуса, оставив Стэна продолжать читать свой отчёт. Только Гарри ступил на землю, как Стэн тут же высунулся из окна:

— ПОТТЕР! ТЫ НЕ ГОВОРИЛ МНЕ, ЧТО В КОМАНДЕ! ВОТ ЖЕ ХИТРЫЙ, ПОДЛЫЙ… — голос оборвался, когда автобус умчался прочь. Не обращая внимания, Гарри вдохнул утренний воздух, чувствуя бодрость и уверенность. Наконец-то он станет кем-то другим, а не мальчиком-который-живёт-ерундой. Он любил квиддич и не собирался упускать такую возможность. Собравшись с духом, Гарри был потрясён, когда увидел, что в вестибюле стадиона было полно волшебников и ведьм.

— Какого чёрта?.. — начал было он.

— А ВОТ И ОН! НАКОНЕЦ ПРИШЁЛ!

Десятки людей окружили его, камеры сверкали со всех сторон. Гарри застыл на долю секунды, ослеплённый и дезориентированный. Внезапно он понял, что все эти люди даже хуже, чем тёмные маги. Репортёры. Теперь было слишком поздно, он не мог убежать. Прикрыв глаза от шквала камер, он приготовился к натиску.

— Мистер Поттер, несколько слов…

— Вы не дали нам обещанное вчера интервью…

— Гарри…

— Послушайте! — прокричал он. — Сегодня утром я ни с кем не буду из вас говорить. У меня нет на это времени. Поговорите с администратором, и если они всё устроят, то пожалуйста. Если нет, то проваливай отсюда! — он проталкивался сквозь толпу, пока журналисты толкали магические микрофоны и магнитофоны ему прямо в лицо. Гарри помчался по коридорам в раздевалку, теперь уже раздражённый. Ворвавшись в раздевалку, Гарри с громким стуком сбросил своё снаряжение на пол.

— Мерзкие папарацци… что за ху…

— ОЙ! — испуганно воскликнула девушка.

Гарри, резко подняв голову, с удивлением увидел Чоу. Это была Чоу, и на ней были только колготки и спортивный бюстгальтер, пока униформа аккуратно лежала на скамейке. Челюсть Гарри приоткрылась в немом восхищении.

— Гарри, что ты здесь делаешь? Это же женская раздевалка!

— Я делаю? То есть, да? Прости, — он взглянул на неё, подмечая гладкость кожи. — Э-э. Должно быть, я свернул не туда. Эм… Пока, — Гарри уже развернулся, чтобы уйти.

— Гарри, подожди. Я хочу о кое-чём с тобой поговорить, — сказала она ему в спину.

Гарри замер. Сейчас он явно не был настроен на разговор.

— Э-э-э… о чём? — сказал он, даже не обернувшись, чувствуя, как на виске выступает капелька пота, а в животе нарастает странное ощущение. Он вдохнул витающий запах её геля для душа, и мысли вернулись к их опьяняющему первому поцелую. Гарри прикрыл глаза.

«Не будь дураком, просто сохраняй хладнокровие, ты можешь…»

— Если это о вчерашнем… — он вспомнил тот поцелуй.

— Вчерашнем? Эм, нет. Вообще-то я хотела спросить о вашем с профессором визите на днях. Мама как на иголках, и каждый день работает. Она почти не спит; очень увлечена. Что происходит? — серьёзно спросила Чоу с отчётливо слышимым отчаянием и тревогой за мать. Сознание Гарри быстро прояснилось, и теперь он снова чувствовал себя, как на допросе.

— Я действительно не хочу говорить об этом, — кисло ответил он.

— Неужели? Ну, а я хочу поговорить об этом! Моя мать на грани обморока, но она не остановится, чтобы нормально выспаться! Если кто-то и заслуживает знать, так это я!

— Чоу, я не могу, это так… сложно, — вздохнул Гарри. Она стояла прямо у него за спиной, и Гарри помнил, как нервничал, когда обходил её. Чёрт, он всё ещё нервничает. И, чёрт возьми, она вкусно пахнет.

— Гарри, мне нужно знать. Что на самом деле творится? — она взяла его за руку и развернула лицом к себе. Это застало Гарри врасплох; он был под влиянием каких-то женских хитростей.

— Ну, думаю, ты заслуживаешь знать, так как я действительно напугал твою маму тогда. Ты беспокоишься. Я понимаю, — он заколебался. — Это долгая история. Так что, думаю, нам лучше присесть.

Они сели на скамейку. Гарри старался не смотреть Чоу в глаза. Она села рядом с ним и небрежно надела футболку. Гарри сопротивлялся, но увидел, как мягкая белая ткань скользнула вниз по её груди и скрыла аккуратный живот. Стараясь не выдать себя, он подметил, что ее ноги были идеальны, и тут же вспомнил о своём первом дне с Гермионой — и о том, насколько идеальнее ноги были у подруги.

«Возьми себя в руки, Гарри».

— Короче говоря, твоя мама представляет меня на слушании по делу двадцать седьмого числа. В тот день она вызвала меня в офис, чтобы выяснить подробности о, ну, моём инциденте с Министерством магии. Она услышала несколько тревожных фактов и немного испугалась. Но сейчас все в порядке, — быстро добавил он, увидев выражение лица Чоу.

— Очевидно, всё НЕ в порядке. Моя мама в ужасном состоянии, что же ты такого сказал?

— Э-э… Министерство обвинило меня в кое-каких серьёзных преступлениях, — он покраснел, — и твоя мать хотела знать, как я мог использовать заклятие Круциатус. Я сказал ей, что Грюм показал нам это заклятие и… И что Волдеморт использовал его на мне в прошлом году, — он проследил за её реакцией. Не пришлось долго ждать.

— Вол-Вол… БОЖЕ МОЙ, ГАРРИ! ТЫ В ПОРЯДКЕ?! — она схватила его за руку, сильно сжав и побледнев, пока глаза расширились. — Ты сказал, в прошлом году; значит, мы были на четвёртом курсе. Должно быть, это было после Турнира Трёх Волшебников, — собрала Чоу воедино все факты. — Значит, это произошло, когда Седрика… Седрика убили. — её лицо тут же помрачнело, но она не заплакала.

«Это была уже не та эмоциональная девушка», — подумал он.

— Гарри, Я рада, что ты сказал мне правду. Теперь понимаю, почему ты так странно вёл себя со мной в прошлом году. Я бы не хотела снова пережить это.

— Ну да, думаю, ты заслуживаешь узнать это сейчас. Я сам сталкиваюсь с вещами, которые пытаюсь отрицать или забыть. Жизнь — такая херня, — его лицо было каменным и жёстким. Чоу мягко взяла его за руку, проводя большим пальцем по костяшкам. Гарри взглянул на её пальцы, сжимающие его руку. Подняв голову, он столкнулся с её блестящими, почти на грани слёз глазами. Гарри не мог злиться на неё — она действительно беспокоилась о маме, и незнание причин всегда ухудшало ситуацию.

— Не плачь, всё будет в порядке, — утешил он её, неловко похлопывая по спине. Неужели все девушки так эмоциональны? Теперь слёзы медленно катились по щекам, и она уткнулась ему в плечо, плача. Он чувствовал себя глупо, гладя её по спине, отчего обнял.

— Гарри, я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. Ты мне очень нравишься, и то, что ты сказал в День Святого Валентина, больно ранило. Но я больше не хочу, чтобы всё так продолжалось. Я хочу, чтобы мы начали всё сначала, — призналась она приглушённым голосом, уткнувшись ему в шею. И, подняв глаза, медленно поцеловала.

После поцелуя губы Гарри приятно покалывало; Чоу была очень милой. Как он ни старался, он не мог сосредоточиться на ее лице. Что-то постоянно закрадывалось в голову, и его чувства к Чоу походили больше на фантазию, чем на настоящую любовь. Она снова поцеловала его, на этот раз напористее, что загнало все сомнения в угол. Она была тёплой и сладкой в его объятиях, и это походило на их первый поцелуй в Выручай-комнате. Эти объятия были так приятны, но в то же время… всё это чувствовалось… неправильно.

В этот момент вошла Эми Чарльз, одна из охотников. Гарри и Чоу с красными от смущения лицами отскочили друг от друга.

— Не обращайте на меня внимания, — улыбнулась Эми. — Такое происходит постоянно, — подмигнула она Гарри. — А ты молодец, Чанг, я собиралась дать шанс Поттеру, пока не увидела твою работу после матча. Кто первый встал, того и тапки, да? — поддразнила она, взглянув на часы. Чоу, яростно покраснев, извинилась и нырнула в соседнюю комнату, пока Гарри лишь настороженно наблюдал за Эми, всё ещё не уверенный в своей безопасности рядом с ней. Та же рассмеялась над его наивностью.

— Не волнуйся, Поттер. Я не кусаюсь. Если только не хочешь? — она явно намекала на что-то большее.

— Эм-м, нет, спасибо, — пробормотал Гарри и вышел из раздевалки с неконтролируемой ухмылкой. Оливер Вуд и Джимми Моррисон подошли уже через несколько минут, как-то странно смотря на Гарри.

— Чего это ты ухмыляешься? — спросил Моррисон.

Оливер задумчиво потёр подбородок. Разве он только что не видел болтающих Чоу и Эми, когда вошёл? И почему они так хихикали? Он сложил два плюс два, поняв причину ухмылки Гарри. И понимающе улыбнулся.

— Ничего, — сказал Гарри, всё ещё не в силах сдержать улыбку.

— А она находка, Поттер, — поздравил его Оливер. Гарри промолчал, начав переодеваться в тренировочную форму, чувствуя себя счастливее за эти два дня, чем за весь год. Это будет замечательное лето!

* * *

Практика прошла отлично. Тренер Райан знал стратегию; он тренировал Синих несколько лет, пока Англия не привлекла его к подготовке команд нового поколения, отсеивая тех, кто лучше всех играл за первую сборную. Тренировки повторялись, но в конце концов помогли команде сплотиться, что у них не получилось в прошлом матче. Гарри всё ещё не был в основном составе: Тренер Райан сказал, что великих игроков создают не зрелищные игры, а слаженность и способность заставить команду работать лучше. Гарри, приняв всё близко к сердцу, работал усерднее, чем когда-либо, чтобы поддержать команду, пропуская квоффлы и даже манекены, открывая простор нападающим. Они провели несколько тренировок друг против друга: резерв против основного состава. Гарри удивительно играл, поймав снитч в первых трёх матчах быстрее, чем команды набрали пятьдесят очков.

— Мы нашли наше оружие. Рефлексы поражают… даже для волшебника, — пробормотал тренер Райан своему помощнику, явно впечатлённый. — Никто не может быть так хорош во сколько, пятнадцать, шестнадцать?

— Шестнадцать тридцать первого июля, — ответил помощник, указывая на список в руках.

— Отлично. Он с нами на четыре года, прежде чем уйдёт. Если так много…

— Да, он молод, ему еще многому надо научиться.

— Если Джексон узнает, что у нас тут, он может украсть его ещё до конца. Он явно побьет все рекорды. Поживём — увидим. Многообещающий парень, — сказал Райан.

Несколько часов спустя хоть Гарри и устал, но чувствовал себя превосходно. Он влился в команду, и никто не считал его каким-то героем трагедии или эгоцентричным избалованным ребёнком. Для них он был просто Гарри. Они приземлились на песок, добродушно отмечая, что только благодаря «Молнии» Гарри так быстро ловил снитч.

— Ну да, даже если бы у меня была обычная метла, ты бы всё равно продул, Кантонма… — парировал Поттер, смеясь вместе с ними.

— Какие мы самоуверенные. — последовал ответ. Они направились в раздевалку, чтобы принять душ и переодеться. Целебная мазь, нанесенная Гермионой, действительно сделала своё дело, его порезы и синяки даже ни разу не болели. Парни одевались, обсуждая, кто из трёх девушек в команде самая горячая: Чоу, Эми Чарльз или Риша Джемсон. Гарри хранил молчание во время всего спора, не желая выдавать себя и Чоу.

— Гарри! А ты как думаешь? — спросил его Кантонма. Они с Гарри прекрасно ладили, хоть и соперничали за место ловца.

— Ха! Ответ очевиден! — заявил Вуд. — Он уже влюблен в Чоу Чанг!

— Не влюблён я! — только посмеялся Гарри. Он действительно наслаждался всем этим: возможностью шутить о девушках, играть в квиддич, всем остальным. Иногда он просто не верил в то, как же ему повезло.

— Как скажешь, приятель. Я просто надеюсь, что она попадёт в команду после матча с Болгарией. Она пока просто замена, ведь Кира беременна.

Гарри подумал о том, каково это — не встречать Чоу на каждой тренировке, и решил не зацикливаться, что, возможно, она не будет постоянно рядом в течение всего лета. Он уже шёл к двери в главный вестибюль, когда услышал её голос, окликнувший его:

— Гарри, подожди! — Чоу была одета в маггловскую одежду и немного накрашена — она действительно выглядела великолепно.

— Привет, Чоу, — ответил он, улыбаясь.

— Это была хорошая тренировка, не так ли? — Чанг подошла к нему.

— Да, я рад, что мы наконец-то играли в одной команде, а не пытались сбить друг друга с метёл.

— Я втайне знала, что ты не захочешь меня сбивать. Слышала, как Оливер отчитывал тебя за то, что ты не сделал этого в матче, который мы играли в Хогвартсе, — она мило улыбнулась ему, и Гарри тоже вспомнил тот матч.

Она помолчала, немного взволнованно и неуверенно.

— Ты, ты не хочешь куда-нибудь сходить? Например, может быть, за мороженым? — осмелилась спросить Чоу.

— Конечно, — как-то машинально ответил Гарри. — Куда?

Она взяла его за руку и потащила к двери.

— Я знаю одно местечко, оно на углу квартала, там есть настоящий деликатес…

Щёлк. ВСПЫШКА!

— Что происходит? — спросила она, глядя на всех репортёров, делающих фотографии.

— Ар-р. Пойдём, Чоу, игнорируй их, — он повёл её за руку, пробираясь сквозь небольшую толпу.

Они вышли, замечая, что один или два репортёра все ещё идут за ними на некотором расстоянии. Теперь уже Чоу тащила Гарри, желая также быстрее избежать всеобщего внимания.

— А они настойчивы!

— Да, видела бы ты их вчера… — он внезапно замолчал, и в голове у него раздался шёпот… предупреждение… Опасность! И в тот же момент шрам яростно заболел, так же сильно, как когда Гарри столкнулся с Беллатрисой Лестрейндж. Раздался громкий хлопок, и прямо перед ними возникла высокая фигура в мантии. Шрам пронзила острая боль. Гарри оказался лицом к лицу со своим злейшим врагом.

— Ты! ВОЛДЕМОРТ! — крикнул Гарри, от страха застыв на месте. Адреналин растекался по венам, медальон на груди горел. Весь мир завертелся, пока кровь ударяла по вискам.

— Ах да. Это я, — из-за капюшона показалась ухмылка, пока в глазах блеснула угроза. — Здравствуй, Гарри. Ты нам не нужна, девчонка, — Темный Лорд лениво указал на неё палочкой. Что-то щёлкнуло внутри Гарри, страх отошёл на второй план. Его волосы мгновенно наполнились магией, а зрачки засветились.

— НЕТ! — воскликнул Гарри и не раздумывая бросился на Волдеморта c приемом перехвата, прямо как в регби. Застигнутый врасплох, Волдеморт рухнул в кучу мантий, когда Гарри, ударив его в живот, хотел уже сжать его шею. Но понял, что душит змею в чёрных одеждах. Он отшвырнул злобную рептилию, и тут же запаниковал. Волдеморт исчез! Он снова вскочил на ноги. Чувства накалились до предела. Шрам всё ещё горел адским огнем…

— ЧОУ! ПАЛОЧКА… ЗАКЛИНАНИЕ ЗАЩИТЫ! СЕЙЧАС! — приказал он.

Она задрожала, но сделала, как было сказано.

— PROTEGO! — вскричала она.

— Эти школьные фокусы мне не ровня, Поттер, — равнодушно сказал Волдеморт, снова появляясь позади них. Он почти небрежно взмахнул палочкой, и заклинание защиты тут же исчезло. Чоу всхлипнула. Гарри побледнел, увидев, как легко Волдеморт снял её заклинание, но не сдался. Он выхватил палочку и выбежал перед Чоу, прикрывая ту собой. Волдеморт опустил палочку, смеясь над ним с расстояния в несколько футов. Его глаза сузились, глядя на Гарри.

— Ах, это навевает приятные воспоминания. Знакомая ситуация: Поттер умирает, пытаясь защитить девчонку.

— Я УБЬЮ ТЕБЯ! — взревел Гарри, поднимая палочку прямо к его лицу. Волдеморт приподнял бровь.

— Да, да, мы уже слышали это раньше. Ну, хватит пустых разговоров. Хотел бы я почувствовать раскаяние, но увы, — прошипел он, указывая палочкой на Чоу.

— Гарри… пригнись! — взревел Грюм позади Волдеморта, держа палочку наготове. — IMMOBILUS! — быстрое замораживающее заклинание ударило Волдеморта в спину, парализовав, — ПОТТЕР, ЧАНГ! Это не задержит его надолго. Убирайтесь отсюда! — он постучал по полупустой бутылке виски в левой руке. — Portus! — прежде, чем они успели оправиться от шока, вызванного неожиданным появлением спасителя, Волдеморт снова шевельнулся. Заклинание остановило его лишь на две-три секунды. Но этого было достаточно. Гарри подтащил Чоу к Грюму, и они схватились за портал. Мир вокруг потонул, дышать стало трудно, и с последним рывком они исчезли. Волдеморт приблизился к слегка дымящимся следам, оставленным троицей. Это всё, что осталось от попытки разобраться с ним раз и навсегда.

— Чёртов вредитель, вот кто ты, — громко сказал Волдеморт, присев рядом с точкой телепортации и изучая выжженный след. — Флетчер будет первым… а ты следующим, аврор Грюм. Я оставлю этого дурака Дамблдора напоследок. И покажу ему, что ученик действительно может быть сильнее учителя.

Он улыбнулся про себя и исчез.

— ЧЕРТ! — Муди рвал и метал, его глаз неистово вертелся в глазнице. — Я выкину Мундунгуса Флетчера из Ордена к чертовой матери, чего бы это ни стоило!

Они вернулись в гостиную дома Грейнджеров. Муди мерил шагами прихожую, время от времени кидая проклятия по мере того, как успокаивался. Гермиона сбежала на первый этаж.

— Мистер Муди! Что случилось? Почему вы… — она запнулась, увидев Гарри, устроившегося на полу на какой-то девчонке.

Гарри вскочил на ноги от адреналина, пульсирующего в его венах. Воздух наполнился напряжением, и Гермиона почувствовала, как от сильного выброса магии её кожа покрылась мурашками.

— Какого черта только что произошло? Поттер, приготовь палочку! Грейнджер, Чанг! Наверх, живо! Мои детекторы темной силы не реагируют, но я…

— Не волнуйтесь… Это Гарри, — объяснила Гермиона.

Муди и Чоу удивленно посмотрели на неё, а затем с подозрением — на Гарри. Вокруг него происходило что-то странное. Словно от раскаленного асфальта, от него вверх поднимались горячие волны воздуха. Гермиона сощурилась.

— Чоу? А что ты здесь делаешь?

Муди проигнорировал её вопрос, его магический глаз уставился на светящиеся зрачки Гарри.

— Поттер… прекрати сейчас же! — приказал он. Муди попытался встряхнуть Гарри, но как только к нему приблизился, как что-то невероятно сильное сбило его с ног и оттолкнуло назад. Упав на пол, аврор потерял сознание. Девушки с ужасом посмотрели на него. Чоу сделала несколько шагов назад.

— Гарри? — напряженно спросила она.

— Не подходите ко мне! Я не знаю, что происходит, — Гарри был поражен.

Чоу, явно напуганная, поняла всю серьезность дела и отошла ещё дальше. А вот Гермиону этим было не напугать. С непреклонным выражением лица она медленно подошла к другу, произнесла какое-то заклинание и прикоснулась ладонью к его лицу. Тут же действие неведомой магии спало, и тогда Гермиона легонько обняла Гарри. Дрожь в её теле утихла, и Гарри снова вернулся в своё нормальное состояние. Когда магическая сила окончательно ослабла, он начал дышать, но с трудом, на лбу выступили капельки пота.

— Гарри? — обеспокоенно спросила Гермиона.

Но тот едва ли мог сконцентрировать взгляд на лице своей подруги. Боль в шраме уменьшилась и мышцы расслабились. Он потерял сознание, и если бы Гермиона в последний момент не обняла его крепче, он упал бы лицом на пол. Силы покинули его, глаза закатились, и голова безвольно повисла. Гермиона чуть не свалилась, пытаясь удержать его.

— ЧОУ! Помоги! Я не могу… уф, черт… Гарри… Чоу! Он такой тяжелый!

Чоу подбежала и помогла Гермионе выпрямиться. Девушки взяли Гарри под руки и дотащили его до кушетки. Взглянув на него, они заметили, что тот с невинным выражением лица просто спит.

— Отлично. У меня в доме аврор и Гарри Поттер без сознания, а я не знаю, какого черта здесь происходит! — Гермиона уперлась кулачками в бедра. Всё было не так. Ситуация не предвещала ничего хорошего. Она повернулась к Чоу. — Что ты здесь делаешь?

Чоу никак не могла прийти в себя.

— Э-э-э… Мы с Гарри собирались купить мороженое, как вдруг…

— Вы с Гарри собрались сделать что? — возмутилась Гермиона.

Чоу нервно кивнула, пытаясь все объяснить, но никак не могла заставить себя говорить.

— Купить мороженое, — продолжила она, игнорируя тон Гермионы. — И тогда… — Чоу побледнела, затрясла руками, как будто пыталась их высушить — Гермиона уже начала приходить в ярость от её блеяния. — Тот-кого-нельзя-нельзя… Волдеморт напал на нас! — выпалила Чоу и вдруг поняла, что впервые произнесла вслух это имя.

От услышанного глаза Гермионы округлились. Она крепко схватила Чоу за плечи и хорошенько встряхнула.

— ВОЛДЕМОРТ??? КАК? КОГДА? КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ?! ГДЕ БЫЛА ОХРАНА ГАРРИ? КАК ЕМУ УДАЛОСЬ ТАК БЛИЗКО ПОДОБРАТЬСЯ? — закричала Гермиона.

— Я… э-э-э… я…

— Говори!

— Эм… Пару минут назад! Он был там! Я сама его видела! Гарри сражался с ним! Я была там! Очень близко! Охрана… У Гарри есть охрана? — залепетала Чоу, чувствуя, как по шкале Рихтера её адреналин зашкаливает.

Гермиона отпустила её и стала расхаживать по комнате, как до этого делал Муди. Крепкие словечки и высокоинтеллектуальная критика из-за нехватки должной охраны летела в сторону Ордена. Разве они не должны были разыскивать его?

— Где же профессор Дамблдор, когда он так нужен? — сказала порядком разозленная Гермиона.

ХЛОП!

— Прямо перед вами, мисс Грейнджер, — послышался торжественный голос.

Группа из одиннадцати волшебников внезапно заполнила фойе дома Гермионы. Чоу подпрыгнула от неожиданности увидеть всех этих людей перед собой. Альбус Дамблдор направил палочку в сторону Муди.

— Enervate!

Аврор, немного дезориентированный, медленно открыл глаза. Наконец оба его глаза сфокусировались в одном направлении, и толпа, сливающаяся в размытое пятно, приняла форму Ордена Феникса.

— Аластор, что случилось?

— Ну наконец-то вы соизволили явиться. Как долго я был в отключке… Думал, неделя пройдет, прежде чем кто-нибудь сообразит расколдовать меня. Произошло что-то странное, Альбус… Волдеморт в открытую… в присутствии свидетелей… — Муди неспешно поднялся на ноги, растирая ушибы на спине. — Какого черта ты натворил? — спросил он Гарри.

— Скоро мы все узнаем, — сказал Ремус Люпин. — Resuscitarus!

Гарри подскочил, все признаки усталости исчезли. В мгновение ока он насторожился и внимательно рассмотрел присутствующих. Сообразив, что он лежал на кушетке, Гарри поднялся и ощупал свое лицо.

— Какого… Я, наверное, упал в обморок, — констатировал он и так очевидное. — Где он? Вы его поймали? — машинально спросил Гарри.

— Гарри! Что случилось? — сказал Артур Уизли.

Гарри рассказал им о событиях этого утра. Теперь он осознал, как быстро его жизнь набирала обороты. От энтузиазма и страстного желания начать многообещающую карьеру игрока в квиддич до противоположной чаши весов — встречи с Волдемортом лицом к лицу. Сейчас он чувствовал, как страх наполняет каждую его клетку. Адреналин исчез, и усталость затягивала его в свое болото. Его начало трясти, тело реагировало на физическое напряжение и факт того, что он был так близко… Так близко к смерти. Гермиона и Чоу все сразу заметили и уселись на кушетку по разные стороны от него, желая утешить друга. Яростно посмотрев друг на друга, они уже хотели начать выяснять отношения, когда Дамблдор подошел к ним.

— Простите, дамы, — медленно произнес он, в его глазах заиграли искорки, — но я должен напоить Гарри успокаивающим зельем.

Девушки подвинулись, и Гарри с жадностью накинулся на зелье. Вскоре он в значительной мере пришел в себя и уже смог спокойно закончить свой рассказ, после чего члены Ордена стали перешептываться между собой. Дамблдор внимательно выслушал Гарри, и когда тот закончил, поднялся на ноги, уже мысленно решив, что следует сделать.

— Тонкс, ты мне нужна для специального задания, — сказал Дамблдор. — Ты должна найти Мундунгуса и проследить за ним. Можешь принять любую внешность, какую посчитаешь нужной. Боюсь, что оба его отсутствия на посту охраны Гарри в те моменты, когда на мальчика нападали, гораздо больше, чем просто совпадение. Эта тема не должна выйти за пределы этой комнаты. Перевезем Гарри на Гриммаулд Плейс. Кто-то сообщает о каждом шаге Гарри Волдеморту.

Поттер протестующе тряхнул головой.

— Нет! Я не хочу туда возвращаться.

— Мы понимаем, как это сложно, но ты должен понимать, что здесь уже небезопасно! — сказал Люпин.

Гарри и так все понимал. Конечно, теперь это было самый безопасный вариант, но он инстинктивно отказывался идти в любое место, что могло напомнить о Сириусе, особенно тот дом. Он неохотно кивнул, и уныние снова накрыло его.

«Отлично, ещё один замечательный день из жизни мальчика-который-выжил. Заткнись, Поттер. У тебя нет выбора. Просто смирись и перестань ныть».

— Артур, пожалуйста, забери Рона и Джинни в штаб-квартиру, возможно, Гарри будет веселее в компании. Гермиона, тебе лучше тоже собрать вещи, помни, о чем мы договаривались, и не волнуйся, я сообщу обо все твоим родителям. Мисс Чанг, — Дамблдор печально вздохнул, как бы извиняясь, — мне очень жаль, что мы вас втянули в эту ситуацию, но мне тоже придется связаться с вашей матерью. Уверен, выбора у нас нет, вам придется присоединиться к нам на Гриммаулд Плейс.

Чоу кивнула, не желая оставлять Гарри. Она до сих пор не могла опомниться от происходящего, поэтому сделала несколько глубоких вздохов, чтобы взять себя в руки.

— Аластор, должен выразить свою благодарность и признательность за твою храбрость, а также за дальновидность, зато, что отдал ему отцовский амулет. Это была высшая степень гениальности, — заявил Дамблдор.

Глаза Гарри расширились. Это был амулет его отца? Он быстро достал медальон и стал рассматривать замысловатую гравировку. Впервые так тщательно рассматривая его, на одной стороне предмета он заметил изображение феникса, вырывающегося из пламени. На другой стороне… гравировка:

Поттер, Джеймс

Анимаг.

Металл был теплым, и Гарри почувствовал едва различимую скованную в нем силу. Он резко взглянул на Муди с серьезным выражением лица.

— Спасибо.

— Если бы тогда я успел… — Муди запнулся. — Прости меня, Гарри. Он был великим человеком и необыкновенным волшебником.

Гарри кивнул. На глаза навернулись слезы при мысли об отце, который принес себя в жертву, чтобы спасти семью. И вот теперь он сам чуть не умер, почти в такой же ситуации. Его отцу так не повезло. Гарри поднялся, взял свою верхнюю одежду в прихожей и направился наверх.

— Пойду соберу вещи, — сказал он и ушел.

В комнате повисла напряженная тишина. Никто не мог обвинить Гарри в нежелании переезжать в дом крестного отца. Это требовалось ради его безопасности, и ничего нельзя было поделать. Гермиона по очереди наблюдала за членами Ордена, оценивая их реакцию на последнее нападение на Гарри. Казалось, они снова поняли, что подвели его, оставив его беззащитным перед Темным Лордом. Если бы не Аластор, возможно, все могло окончиться печально. Дамблдор потер уголки глаз, наконец-то показав признаки своего возраста: он выглядел усталым и измученным. На лице Тонкс застыло паническое выражение, и она заламывала руки. Ремус сел с решительным выражением на лице. Он окинул взглядом всех присутствующих.

— Это ужасно! Как часто Гарри приходилось защищать себя в одиночку все эти годы?! После того, что мы пообещали Лили и Джеймсу на их похоронах, Волдеморт добирался до него по три раза за год… — Ремус замолк от очевидного отвращения. Затем он твердо сказал: — Я буду охранять его лично в придачу к тем людям, которые согласно графику будут присматривать за ним. Аластор, даже не знаю, как тебя отблагодарить. Я должен был сам вспомнить про медальон раньше.

— Поттер… он не слабак. Справился с Волдемортом, будто тот всего лишь маггл в уличной драке. И эта импровизация его хорошо сработала. Долго сдерживал его для меня, чтобы потом аппарировать. — Муди потянулся, расслабляя ноющие мышцы. — Что мне действительно интересно, так это зачем он меня ударил? Болит, сука, ужасно.

— Кто? Гарри ударил тебя? — Дамблдор с удивлением посмотрел на аврора поверх своих очков-половинок.

— Не физически, было больше похоже на магический взрыв или что-то вроде того.

— Интересно, — развеселился директор, поглаживая себя по бороде. — Что еще странного происходило с Гарри в последнее время? Гермиона?

— Н-ну, я точно не знаю, что с ним происходит, могу только догадываться… Но это может быть что-то… страшное.

— Объясни, — попросил Артур Уизли.

— Когда Гарри сильно волнуется или переживает, он излучает огромное количество энергии, которая, как мне кажется, создает мощное поле магии вокруг него. Ощущения довольно странные, у меня волосы встают дыбом… И становится так тепло, как в сауне.

Дамблдор поднял на неё скептический взгляд.

— Поразительно. Это, наверное, самое великое по важности открытие. Возможно, я и умный, но такие сведения запрятаны слишком глубоко в моей памяти, чтобы с легкостью всё вспомнить. — Дамблдор очертил в воздухе что-то прямоугольное, и тут же перед ним материализовалась старая пыльная книга. Директор немного закашлялся и легонько сдул пыль с фолианта.

— О, да. Оригинал «Взлетов и падений Годрика Гриффиндора». Такую книгу в библиотеках не найдешь, так как в ней содержится информация, не предназначенная для случайных читателей, — он подмигнул Гермионе, с неимоверной скоростью перелистал страницы и одним движением пальца выбрал нужную. — А… вот она.

— «Годрик был мастером защитных чар. Он был защитником угнетенных и делал всё возможное, чтобы защитить магглов своей эпохи в основном от осуждения их магическим обществом, в котором жил. Только храбрый маг мог владеть его мечом, способным поразить своей силой всё на свете, когда беззащитные нуждались в помощи. Выдающееся оружие, приспосабливающееся к высоте, форме и весу своего владельца. День, когда он был передан сыну Годрика, Солидусу, — был днем скорби. Хотя Гриффиндор был и самым сильным и выдающимся волшебником, его сын оказался сквибом и не мог пользоваться магией. Несмотря на вечные насмешки и оскорбления со стороны других магов, Солидус Гриффиндор не стыдился своей природы и жил своей жизнью. В один из судьбоносных дней их путешествия с отцом на них напал очень могущественный и темный маг, начавший легендарную битву. Годрик погиб в битве, оставив сына без видимых средств защиты. Темный Маг послал в Солидуса смертельное проклятие, но каким-то чудом заклинание потеряло свою силу. Одним движением сын Гриффиндора подобрал меч своего отца и вонзил его в тело врага, отмстив за смерть родителя. До самой смерти на Солидуса неоднократно нападали много Темных магов, и в конце концов он был сильно ранен. Однако, не имея магических способностей, он сумел победить многих темных волшебников, продолжая дело своего отца.

Перед смертью он вручил меч своему сыну и сказал:

— За всю свою жизнь я прошел через многие испытания. Но я никогда не забывал ни то, что мой отец погиб, защищая меня, ни ту гордость и честь, которую он мне завещал. Его дух защищает меня, и теперь я передаю его тебе. Многие спрашивали, как простой сквиб смог побороть таких сильных темных магов, но я никогда им не отвечал. Ведь меня охранял дух отца, и я надеюсь, что мой дух защитит тебя».

Дамблдор продолжил:

— «Его сын принял меч и прикрепил его на щит герба. Оружие ему никогда не понадобилось, так что, будучи целителем, он прожил мирную жизнь. Но он никогда не забывал, что сделал его дед, и рассказывал всем, кто готов был его слушать, историю о том, как его отец и дед защищали угнетенных. Таким образом, его роль в этом мире заключалась не в борьбе с Темными магами, но в помощи больным и раненым. Некоторые считали, что он выбрал неправильный путь, но многие понимали, что его выбор лечить людей вместо их убийств — это благородный способ продолжить Наследие рода».

Дамблдор посмотрел на своих внимательных слушателей.

— Это легенда о «Чарах Солидуса». Исследователи полагают, что сын Гриффиндора был под защитой, когда он в этом действительно нуждался, и что дух его отца продолжал жить в нем самом, будучи источником силы и проводником. Думаю, через пару тысячелетий среди нас появился тот, кто снова унаследовал эту способность.

Посмотрев на своих товарищей, Артур Уизли понял, что ни он один испытывал странные чувства. Все были в недоумении. Челюсть Гермионы немного отвисла, а глаза уставились в сторону спален. Чоу плюхнулась на кушетку и схватилась за голову. Орден не подозревал, что Гарри, стоя за углом, слушал невероятный рассказ Дамблдора. Поттер отклонился на стену, его взгляд упирался в потолок. Пытаясь до конца осознать услышанное, он пару раз легонько стукнулся головой о стену.

«Пожалуйста, только не очередной миф, или пророчество, или черт знает какая легенда! Разве мне недостаточно шрама? Почему я не могу быть таким как все?!»

— Гарри, не надо прятаться. Спустись к нам, — позвал его Дамблдор.

Он замер и распахнул глаза.

«Как он узнал… Неважно, это же Дамблдор. Он, наверное, знает все обо всех, так что он должен был знать, что я здесь».

Гарри тяжело вздохнул и спустился в гостиную. Взгляды присутствующих были прикованы к нему.

— Чего уставились? — холодно взглянул он на них. — Я что вам… какой-то сумасшедший? — огрызнулся он.

— Конечно же, мы так не думаем! — сказала Гермиона.

— Да? У вас на лицах написано совсем другое.

Все тут же попытались отвести от него взгляд. Все, кроме Дамблдора и Гермионы. Директор подошел к нему и обнадеживающе положил руку Гарри на плечо.

— Мы знаем, что ты совсем не такой. И там, глубоко в сердце, ты сам об этом знаешь. Мы здесь потому, что ты нам глубоко небезразличен. И ты ни капельки не изменился в наших глазах.

— Вам легко говорить, — посмотрел на него Гарри. — Вы не знаете, каково это, когда на тебя пялятся, куда бы ты ни пошел. Вы даже представить не можете, как хорошо я знаю этот взгляд, — его светящиеся зеленые глаза с вызовом посмотрели на каждого в комнате. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь помог с вещами, — сказал он после долгой паузы и поднялся в спальню.

Гермиона, со слезами на глазах, поднялась следом за ним.

— ГАРРИ! — закричала она, следуя в гостевую спальню. — Зачем ты так? Ты только все усложняешь. Не закрывайся от нас.

— Гермиона, сейчас я меньше всего хочу говорить об этом, — раздраженно кинул тот через плечо. Он искал вещи по комнате и всё, что ему могло понадобиться, кидал в спортивную сумку. Зайдя в спальню, Гермиона застала его бросающим вещи в направлении открытой сумки.

— Мне нельзя пользоваться магией. Заколдуй сундук, чтобы я мог его двигать, — сказал он. Через секунду он заметил, что Гермиона не реагирует, и нахмурился. — Пожалуйста, — холодно добавил он, даже не пытаясь, чтобы это выглядело как просьба.

— Я знаю, что ты не хочешь говорить, но тебе надо это сделать прямо сейчас.

— Я УСТАЛ от того, что другие знают обо мне больше, чем я сам! И всегда мне указывают, что делать! — Гарри уставился на неё.

Гермиона сжалась. Хоть она и знала, что так все говорят в подобной ситуации, ответ Гарри поразил её прямо в сердце. Все её всегда называли невыносимой всезнайкой. Она подошла к Гарри, еле сдерживая слезы.

— Гарри, пожалуйста, успокойся. Ты себе представить не можешь, как я испугалась, когда Чоу рассказала, что на тебя напал Волдеморт. ГАРРИ, ТЕБЯ ЧУТЬ НЕ УБИЛИ! А ТЫ ТОЛЬКО И МОЖЕШЬ ДУМАТЬ О СВОИХ ЧУВСТВАХ! А ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ ТЕМ, КОМУ ТЫ НЕБЕЗРАЗЛИЧЕН?! — разрыдалась Гермиона.

Гарри вдруг почувствовал переживания Гермионы. Она открыто плакала, и Гарри почувствовал себя паршиво. Ему было жутко больно видеть, как она плачет в дверях, пытаясь стереть ладонью слезы с лица. Он не мог перенести мысли, что снова расстроил её. Гарри подошел к Гермионе, коснулся пальцами её подбородка, приподнял лицо и посмотрел в глаза.

— Гермиона, я в порядке, честно. Не надо плакать. Я буду рядом, что бы ни случилось. Я не собираюсь рисковать… или что-то подобное. Ты меня слышишь? Обещаю.

Гермиона прильнула к нему, чувствуя бурлящие чувства внутри себя. Она схватилась за полы его квиддичной формы и положила голову ему на грудь.

— Я же говорила тебе не уходить, я действительно этого хотела…

Она отпустила Гарри и пошла в ванную. Он услышал, как Гермиона открутила кран, и предположил, что она решила умыться. Он не мог поверить, что Гермиона видела в нём больше, чем друга, и это после того, как они с Чоу целовались сегодня утром. Все проблемы свалились ему на голову в один момент. Он чувствовал себя дураком, что не смог распознать её намеков. Гарри громко вздохнул, схватил сумку в одну руку, а другой взялся за ручку сундука. Он дотащил его по коридору до лестницы и посмотрел вниз на друзей, чувствуя себя идиотом… Словно царица бала, спускающаяся вниз по лестнице, в то время, как все на неё пялятся снизу вверх.

«Может, они ждут, что я опять сорвусь? А может, так и сделать, чтобы не расслаблялись…»

— Ну? Я же не могу использовать магию, так, может, кто-нибудь поможет мне? — вежливо спросил он.

На сегодня драм хватит, хотя хорошо бы было выпустить пар на них и показать, насколько «милым» он может быть. Ремус предложил свою помощь.

— Accio! — сказал он, и сундук аккуратно прилетел к его ногам.

Гарри спустился по лестнице с сумкой на плече и с чехлом для метлы в руке.

— Большое спасибо. Я бы замучился спускать его со ступенек, — Гарри попытался улыбнуться Ремусу. Напряжение в комнате немного уменьшилось, и все с облегчением вздохнули. Сообразив, что они ожидают, что он снова может разгневаться, он рассмеялся. — Не волнуйтесь, Гермиона меня успокоила. Со мной теперь всё хорошо, можете расслабиться.

Чоу подошла к нему и крепко обняла. Её первая «встреча» с Волдемортом произошла так внезапно, что она вряд ли успела осознать, что она видела воплощение смерти, пока Гарри не вступил в бой.

— Спасибо, что спас мне жизнь, Гарри, — прошептала Чоу и нежно поцеловала его в щечку. Он озадаченно посмотрел на неё, но ничего не ответил. А что здесь скажешь? Он слегка кивнул и поставил на пол сумку. К нему для беседы подошел Дамблдор.

— Я сначала должен буду связаться с миссис Чанг и родителями Гермионы, перед тем, как отправить девушек в штаб. Я лично провожу их. Остальные проводят Гарри. Артур, захвати Рона и Джинни, встретимся там. Не теряй бдительности, — сказал Дамблдор. Он посмотрел на Гарри, взглядом, говорящим: «Гарри, я горжусь тобой. Джеймс и Лили тоже гордились бы. И не позволяй никаким обстоятельствам заставить забыть тебе об этом».

— А что же делать с этими «Чарами Солидуса», которые якобы у меня есть? Похоже, они немного опасны, и я не могу ими управлять… Даже не знаю, когда они действуют. Мои друзья могут пострадать… Я прав?

— Смею сказать, мисс Грейнджер знает, как держать вас под контролем. Она может быть намного сильнее, чем ты представляешь, — сказал Дамблдор, улыбнулся по-отечески и поднялся по лестнице. — Сейчас я должен поговорить с Гермионой. Перед тем, как уехать, ей нужно поговорить с родителями. Удачи и в путь!

— Давай, Гарри, шевелись, — проворчал Муди.

Гарри в последний раз посмотрел на лестницу и вспомнил, как Гермиона схватилась за его мантию, выпустив все свои чувства на волю. Как бы ему хотелось тогда вести себя по-другому! Со смешанными мыслями и чувствами он вышел из дома.

Они путешествовали тайком, каждый под своими чарами хамелеона. Грюм настоял, чтобы Гарри также воспользовался своим плащом-невидимкой, на тот случай, если Волдеморт завладеет чьим-то сознанием и сможет заметить его чужими глазами. Гарри смертельно устал: тренировка, встреча с Темным Лордом — всё это, казалось, происходило одновременно. Даже несмотря на то, что Гермиона и Чоу занимали большую часть его мыслей, накопленное внимание обеих девушек было морально изнурительно. Он знал, что Рон неравнодушен к Гермионе, а Чоу — к Седрику, хоть она и говорила, что Гарри ей очень нравится. Что же ему теперь делать? Эти вопросы крутились у него в голове снова и снова, и не успел он опомниться, как они уже спускались по заброшенному переулку в нескольких улицах от дома Блэка.

— Уизли, Бруствер, вы на позицию и охраняете территорию. Ремус, Макгонагалл, вы направляетесь на крыши соседних зданий. Снейп, ты внутрь, проверяешь, всё ли чисто. Я останусь с Поттером, пока не станет безопасно, — приказал Грюм, находясь в своей стихии.

Члены Ордена аппарировали на свои места, не считая Снейпа, который шел по улице, смотря по сторонам и ничего не упуская. Территория вокруг дома Сириуса была непроницаема для заклинаний и хорошо закрыта защитными и маскирующими чарами. Если Хранитель тайны не проболтается, секрет просто так не узнают. Гарри и Грюм стояли в переулке, держа палочки наготове. Пронырливый вредноскоп Грюма медленно вращался — признак того, что чувствуются только общие помехи. Грюм скомандовал «вперед» всем членам Ордена по очереди и затем повернулся к Гарри.

— Что бы ни случилось, ты колдуешь «Portus» и забираешь часы в безопасное место, понял? Я уже настроил портключ; его просто нужно активировать. И хорошо бы за пятнадцать минут — это задержка, которую я наложил. Держи ухо востро — нам нужно преодолеть около тридцати футов. Пойдем, — они неуклонно приближались к месту между одиннадцатым и тринадцатым домами по и Гриммаулд-Плейс. Грюм вытащил связку ключей и взял один из них. Гарри зачарованно наблюдал, как в трещине стены появилась крошечная замочная скважина, пока дома раздвигались, показывая дверь. Открыв её, они впустили Ремуса, Снейпа и остальных внутрь.

На краткий, но гнетущий миг перед Гарри предстали обрывки: воспоминания, явно принадлежавшие его крёстному за то недолгое время, что он там жил. Гарри крепко зажмурил глаза, отчего воспоминания исчезли, оставив после себя тоскливое чувство одиночества и скорби, мучащее его, будто бы сам Сириус сейчас бродил по этому поместью. Гарри машинально вошёл в комнату, которую делили они с Роном, присев на край стула. Все события последних трёх недель нахлынули одной волной: экзамены СОВ, его видение Сириуса в Отделе тайн, их борьба с Волдемортом, смерть Сириуса, соревнования по квиддичу, Чоу, Рон, Гермиона, слушание — всё это, наконец, захватило его полностью. Он сидел там в одиночестве и плакал. Гарри затошнило от самого себя, отчего он закричал в пустоту, прижимая ладони к глазам, чтобы сдержать слёзы. Дверь захлопнулась сама собой, а прикроватная лампа упала от его вспышки магии.

«Тебе почти шестнадцать. Не давай этому всему уничтожить тебя — ты, маленькая плакса».

Вытерев слёзы с глаз, он начал распаковывать вещи. Он не даст себе времени на раздумья; это всё только ухудшит. Гарри был занят, отчего спустился вниз только во второй половине дня, дабы взять что-нибудь попить.

* * *

Через несколько часов Рон, Фред, Джордж и Джинни уже стояли перед домом Сириуса. Они уже знали, что случилось с Гарри этим утром — и также знали, что сейчас он может быть опасен; в конце концов, из-за их друга Грюм потерял сознание, даже не успев и глазом моргнуть. Учась с Гарри в одно время на Гриффиндоре в течение всех пяти лет, они знали, что он обладал взрывным характером. Но факт того, что он в буквальном смысле взорвался у них перед носом, совершенно всё менял. Они с беспокойством переглянулись.

— Хорошо, мы говорили об этом дома. Никто не должен злить Гарри. Никогда, — объявил Фред. — Всё так просто, верно? — они переглянулись, выражая невозможность сказанного, но послушно одновременно кивнули.

— Погоди-ка, спор о том, из-за кого он взорвется, всё ещё идёт? — с надеждой спросил Джордж, приподняв правую бровь.

— Держу пари, что Снейп, — вставил Рон. — Ставлю четыре галлеона. — братья Уизли тесно прижались друг к другу, считая мелочь из карманов. Джинни с усилием смогла протиснуться в столь тесный круг.

— Ха! Слишком очевидно. Ставлю на Чоу, — тихо сказал Джордж.

— Я ставлю на Гермиону, она определенно знает, как за ниточки дёргать, — вставил Фред. — Мы бы проголосовали за тебя, Рон, но сложившаяся, э-э… ситуация кажется интересной. — Близнецы улыбнулись друг другу, отчего Рон почувствовал себя не в своей тарелке, словно у его братьев была какая-то неизвестная ему одному информация.

— Знаете, я действительно не думаю, что правильно себя так вести, мы же о Гарри говорим. И мы ему нужны, — сказала Джинни. — Представьте себе, как бы вы себя чувствовали, если бы ваши лучшие друзья прямо за вашей дверью ставили ставки на то, сотворите вы какую-то глупость или нет.

— Да ну, Гарри наш друг, он не примет это всё на свой счет… — начал было рассуждать Фред.

— …И даже если он примет, мы увидим ту крутую новую штуку «Солидуса», о которой упоминал Чарли, — ухмыльнулся Джордж.

— Ну, пеняйте на себя. И потом не говорите, что я вас не предупреждала, — раздражённо бросила Джинни, фыркая.

— Пошлите уже, нас ждут, — сказал Рон. Он подошел и постучал по воздуху перед собой. В маленьком глазке показался магический глаз Грюма, завертевшийся во все стороны, оглядывая каждого по очереди.

— Пароль! — послышался его приглушенный голос.

— И что это? Стиль Хогвартса? Впусти нас, старый псих, — ухмыльнулся Фред.

— А, это вы, парни! Входите-входите, вы принесли мне горящих канареек, которых я просил? — ухмыльнулся Грюм. Ему нравились близнецы, хотя казалось, что они были совершенно из разных миров.

— Здравствуйте, профессор Грюм, — улыбнулась Джинни. — Как поживаете?

— Могло бы быть и лучше, девочка, могло бы быть и лучше, но защитный механизм у Поттера работает прекрасно, хоть и неуправляемо. Я всё ещё чувствую себя как перегоревший предохранитель, — он ухмыльнулся. — Это был настоящий кайф. Советую вам всем когда-нибудь тоже попробовать.

Они взглянули в ответ взглядом «может быть, в следующий раз», и отправились на поиски своего встревоженного друга.

— Он все еще наверху, в своей комнате, почти не вставал. Будьте осторожны, вы же не хотели бы будить спящего дракона? Так же относитесь и к Поттеру, — мрачно предупредил он. А после напряженного молчания громко загоготал:

— МУАХАХАХА!

— Он определенно не в своем уме… — пробормотал Рон, крутя пальцем у виска. Они оставили Грюма в приступе смеха и поднялись по лестнице. С немым согласием все они остановились примерно в шести футах от двери. — Джинни, я думаю, ты должна войти первой, он вряд ли сделает тебе, в отличие от нас, больно по ошибке.

— Трусы, — сказала она им. Все они улыбались, прекрасно зная, как заставить сестру сделать то, что все делать не хотят.

— Дело не в том, что мы боимся Гарри, просто это хорошая тактика — заранее послать посредника, — ухмыльнулся Рон.

Она тихонько постучала в дверь:

— Гарри?

Прошло несколько секунд, но ответа Джинни не услышала. Она тихо приоткрыла дверь.

— Гарри? — повторила она с чуть большим беспокойством.

— Я здесь, Джинни.

Она всмотрелась в темноту: из-за контраста между ярким дневным светом снаружи и темным мраком внутри она с трудом различила Гарри. Он сидел у изголовья кровати, небрежно положив локти на колени и прислонившись спиной к стене. Гарри был без майки, очки аккуратно лежали на комоде.

— Привет, — осторожно сказала она, подходя к прикроватному столику и включая старую масляную лампу. Мерцающий свет тут же отбросил тени на лицо, а длинные волосы придали ему еще более угрожающий вид.

— Давай, присядь. Что-то случилось? — спросил он.

— Эм. Ничего, — ответила Джинни. Она села в конце кровати, не глядя прямо на него. — Ты в порядке?

— Конечно, — почти небрежно ответил Гарри, из-за чего Джинни нахмурилась: всё это звучало как отрепетированная фраза. — А где Рон и близнецы?

— Прямо за дверью, — она кивнула в ту сторону.

— Заходите все! — сказал Гарри, вскакивая с кровати и широко распахивая дверь. — Зачем вы прячетесь снаружи?

Джинни осмотрела Гарри сквозь тусклый мерцающий свет; она смогла разглядеть несколько слабых шрамов на его руках и спине и один длинный, идущий от бицепса до плеча. Она вспомнила, что последний раз, когда она видела его без верха, был после игры против «Пушек» и принятого после душа. Она, не замечая того, покраснела.

— Гарри! РАД ВИДЕТЬ ТЕБЯ, ДРУЖИЩЕ! Слышал, что у тебя здорово проходит лето? Ну, не сегодня, я имею в виду, матч по квиддичу прошёл блестяще и всё такое! — Джордж похлопал его по плечу.

— Видел, что ты под седьмым номером, начальный номер ловца. Надеюсь, ты не забиваешь себе этим голову, как Беки, — ухмыльнулся Фред и пожал ему руку.

— Ха! Я, такой симпатичный паренёк? Никогда!

— Ты бы смог одурачить меня, если бы не носился повсюду с голым торсом перед нашей младшей сестрой, — поддразнил его Джордж. Джинни метнула на того резкий взгляд с невысказанной угрозой.

— Я же не бегаю так по всему дому, здесь было жарко, и я снял мантию и не потрудился надеть рубашку, Я надену, если тебя это беспокоит, Джинни, — он посмотрел на неё.

— Хорошая попытка, но это не т… — начал было Фред.

— Фред! Нет, меня это нисколько не беспокоит, — отрезала Джинни, густо покраснев.

— Я думаю, тебе следует одеться, пока она не взорвалась, — прошептал Рон настолько громко, что его отчётливо услышали все присутствующие.

— РОН!

Братья Уизли рассмеялись, Гарри же просто улыбнулся. Он открыл шкаф и достал чистую футболку. Рон мельком увидел голубую мантию, которую Дамблдор подарил ему этим летом.

— Черт возьми, Гарри. Она классно выглядит.

«И дорого», — подумал он было про себя.

— О да, Дамблдор дал мне её. Крутая, правда? — Гарри отдал её Рону, который тут же ощутил под пальцами изысканный материал, переливающийся при тусклом свете свечей. Он слегка нахмурился и вернул мантию Гарри.

— В чём дело?

— Ничего, — лицо Рона помрачнело. Гарри понял, что Рон ранит тот факт, что он не может позволить себе хорошие вещи. Больше ничего не сказав, Гарри убрал мантию обратно.

— ЭЙ! ЭТО НОВЫЙ КОМПЛЕКТ АНГЛИИ? Дай-ка посмотреть! — Фред достал из шкафа красный международный комплект одежды Гарри и поднял так, чтобы была видна и спина. — Эй, мальчик! Это же «Поттер» из Англии! Гарри, поздравляю, приятель! Знаешь, ты определенно попадешь на Еврокубок, если сохранишь ту же форму, как два дня назад.

Только когда он это сказал, Гарри понял, что прошло всего два дня с тех пор, как он сыграл свой первый международный матч за Англию. Всё, что произошло на прошлой неделе, казалось, тянулось несколько месяцев. Всё, казалось, происходило с ним одновременно, и он тихо удивлялся, как ему удается держать себя в руках. Теперь он боялся, как бы Рон не узнал, что он нравится Гермионе. Гарри инстинктивно понял, что у Рона не хватит духу рассказать Гермионе о своих прежних чувствах. Он с беспокойством посмотрел на Рона и, наконец надел рубашку. Они простояли так с полсекунды в неловком молчании, пока каждый пытался прочесть мысли Гарри. Джинни нарушила тишину первой:

— Пойдем вниз, Гарри, мы хотим есть и не оставим тебя здесь одного, — сказала Джинни, взяв его за руку и уводя за собой в холл. — Гарри, тебе не кажется, что твои волосы немного длинноваты? — спросила она, улыбаясь и давая одной улыбкой понять, что она убьет его, если он когда-нибудь отрежет их.

— Не знаю, никогда об этом особо и не задумывался, — рассеянно ответил он. Они уже спускались по лестнице, стоявшей перед входной дверью, когда Джинни протянула руку, шутливо играя с прядью его волос. И он уже собирался сказать ей что-то, когда Грюм открыл дверь и впустил Дамблдора, Чоу и Гермиону. Они все одновременно посмотрели на него, и обе девочки заметили улыбающуюся Джинни, играющую с его черными, как смоль, волосами одной рукой и держа его за руку второй. Гарри глянул вниз, поймав оба прищуренных взгляда, и шагнул было в сторону, чтобы Джинни не смогла дотянуться до волос, но она все еще держала его за руку. Гарри слегка пошевелил рукой, отпуская её, но было уже поздно.

«Сохраняй спокойствие, ты же ничего плохого не сделал…»

— Гермиона, профессор Дамблдор! — приветствовала их Джинни, спускаясь по лестнице, замечая красивую темноволосую девушку. — Чоу, какой сюрприз. Что ты здесь делаешь? — сладким голосом спросила она. Три ведьмы уставились друг на друга. И Аластор Грюм, и профессор Дамблдор — оба, почувствовав напряжение, поспешно извинились, заперев дверь. Когда Грюм удачно уходил, он остановился на ступеньке перед Гарри:

— Прекрасная ситуация у тебя здесь сложилась, надеюсь, ты выживешь, — прошептал он, а затем тихо усмехнулся про себя, следуя за Дамблдором в кабинет.

«Что же теперь делать?»

Гарри запаниковал. Спустившись, он обошёл Джинни и молча встал перед Чоу и Гермионой, сунув руки в карманы. Гермиона подметила, что тот был одет в одну из купленных ею рубашек, плотно облегающих плечи. И ей было неприятно понимать, что и Джинни, и Чанг, вероятно, заметили то же. Её лицо помрачнело. Гарри почувствовал, как нарастает напряжение. По её лицу он мог точно сказать, что Гермиона была раздражена путешествием с Чоу, Чоу раздражала Гермиона — за то, что та была близкой подругой Гарри, Джинни была раздражена тем, что видела Чоу здесь, и обе девочки были сердиты на Гарри за то, что он держал Джинни за руку и позволил ей играть с его волосами. Как будто в ловушке — нет спасения.

— Привет, — приветствовал он их с улыбкой, не зная, что ещё сказать.

— Привет, — жёстко ответила Гермиона.

— Привет, — холодно отозвалась Чоу.

— Удачная поездка? — спросил он в попытках снять напряжение.

— Да, — хором ответили они, давая понять, что никакой «удачной поездки» у них и не было. Они не летели и не использовали портключ; взяв такси, Дамблдор весело беседовал с водителем впереди, оставив Чоу и Гермиону тихо размышлять сзади. Поначалу они сердечно общались, но вскоре поняли, что между ними и Гарри есть что-то ещё, не совсем понимая, кто кем является в глазах Гарри и насколько всё серьёзно. Пока девушки делали вид, что ничего не замечают, их разговор становился всё более натянутым, и в конце концов они замолчали на все оставшиеся два с половиной часа пути, не испытывая особой любви друг к другу.

— Эй, что тут за собрание совета происходит? Можно присоединиться? — весело сказал Джордж, торопливо спускаясь по лестнице и обнимая Чоу и Гермиону, встав между ними, как какой-нибудь дамский угодник. Гермиона и Чоу улыбнулись, Фред и Джордж заметно выросли с тех собраний Армии Дамблдора, которые проводил Гарри в прошлом году.

«Фух, напряжение как рукой сняло. Я твой должник, Джордж».

Фред и Рон присоединились к ним у подножия лестницы, Рон поздоровался с Гермионой и настороженно посмотрел на Чоу.

— Что ты здесь делаешь? — прямо спросил Рон.

— Если бы мне давали сикль за каждый ваш этот вопрос, я давно была бы богата. К твоему сведению, Рон, я не напрашивалась сюда. Профессор решил, что мне будет безопаснее остаться здесь после того, что случилось сегодня утром, так что… если это проблема для тебя — поговори с ним, — возразила Чоу.

Они с Роном никогда не ладили, и, похоже, это уже нельзя было изменить. Она повернулась к Фреду, Джорджу и Гарри.

— Не могли бы вы, ребята, помочь мне с моими вещами? — ласково спросила она.

— Конечно, — ответил Гарри, поднимая два чемоданчика, пока Фред и Джордж взяли сундук. Рон хотел взять спортивную сумку, но Чоу плавно подняла её, говоря:

— Я справлюсь, спасибо, — и последовала за парнями наверх.

— Вот, Рон, ты можешь помочь мне, — Гермиона протянула ему свой единственный чемодан, заколдованно левитирующий в футе над землёй, и впилась взглядом в затылок Чоу.

— Она могла бы легко зачаровать свой сундук, но она же просто живёт за счёт внимания, не так ли? — пробормотала она себе под нос.

— Эй! Не все же у неё на побегушках! Я ведь помогаю тебе, не так ли? — запротестовал Рон.

— Только потому, что она отказалась от твоей попытки помочь ей с сумкой, — холодно ответила Гермиона.

— Да не в этом дело! — возразил Рон, мысленно ругая себя за то, что снова сел в лужу. Он просто не мог сказать что-то остроумное и блестящее всякий раз, когда говорил с Гермионой, и после всегда чувствовал себя глупо. Он молча бранил себя, следуя за ней наверх, пока Джинни шла позади, весело качая головой. На лестничной площадке Фред вдруг уронил свой край сундука.

КЛАЦ!

— Джордж, что мы делаем? Мы могли бы просто заколдовать сундук вместо того, чтобы таскать его повсюду, — сказал как ни в чем не бывало Фред.

— О да. Позвольте мне, — он достал свою палочку. — Locomotor сундук! — тот медленно поднялся и завис над ковром, двигаясь, как автомобиль. — Хочешь посмотреть крутое заклинание? Гляди-ка сюда, Гарри… — сказал он, сверкнув глазами. Он повернул свою палочку, как будто это был ключ зажигания. — Nitrous maximus! — задняя часть сундука закрутилась на месте, а затем он с поразительной скоростью полетел по коридору. Гарри изумленно уставился на него, когда он пронесся, мощно скользнув за угол, и в конце концов проломил дверь, издав ужасный грохот.

— Ой, — сказал Фред, — я забыл о тормозном заклинании, — сказал он с фальшивым извинением, улыбаясь так, что Гарри понял, что Фред ничего и не забывал.

— Пойдем посмотрим, где он рухнул, пока твоя мама не увидела и не придушила нас, — сказал Гарри. Чоу уже была на верхней ступеньке лестницы, подозревая, что авария как-то связана с её вещами. Она сердито посмотрела на Фреда и Джорджа, но те лишь пожали плечами.

— Не волнуйся, Чоу, мы всё быстро починим, — они ухмыльнулись и последовали за Гарри, который переступал через развалины двери своей спальни, одежду и куски сундука. Он увидел соблазнительное нижнее белье, попавшее на его кровать, представляя, будто оно попало туда из-за совершенно других обстоятельств. Он обвиняюще посмотрел на Джорджа.

— Отлично, теперь у меня нет двери, — проворчал он, переступая через кровавую бойню, которая ранее была чистым полом его спальни. В этот момент вошла Чоу.

— О нет! — воскликнула она, явно смущенная тем, что её вещи разбросаны по всей комнате. — Мои вещи! Вы двое заплатите за…

— Ах вы, что за пессимизм; Джордж, позволите?.. — сказал Фред своим лучшим светским тоном.

— Ну конечно же, месье Фред, — в том же стиле Джордж галантно взмахнул он палочкой. — Reparo! — куски двери снова встали на свои места, немного странно вставая по местам то тут, то там, но в целом работа была пристойна.

— Превосходно! И-и-и сейчас… — Фред взмахнул палочкой по комнате. — Scourgify y packimup! — одежда поднялась с пола и полетела в пустые ящики, которыми воспользовался бы Рон, если бы его вещи были здесь. Чоу была поражена.

— Я должна научиться этому на будущее, — улыбнулась она близнецам. Но её улыбка исчезла, и она прищурилась, глядя на них. — Подождите минутку, — прошипела она. — Чья это комната?

— Ах да, кстати, об этом… — Фред замолчал, стараясь выглядеть озадаченным. — Я не могу вспомнить точно… вылетело из головы, — почесал тот макушку. Гарри понял, к чему они клонят.

— Это моя комната, Чоу, — объяснил Гарри. — Я помогу тебе упаковать обратно вещи… — он попытался открыть ящики комода.

Чоу посмотрела на него с минуту, подумала секунду, открыла рот, заколебалась, потом снова передумала и подошла к нему.

— Подожди… — Гарри замер. — Я… э-э… не возражаю остаться здесь, Если ты не против, — тихо сказала она. Фред и Джордж внимательно наблюдали за этим диалогом, покачивая головами. Гарри действительно не видел в этом ничего особенно плохого — и сказал первое, что пришло в голову.

— Пожалуй, да, — только сказав, он понял, что только что сделал.

«И снова Гарри делает, не думая — аргх! Чоу… я… один… в комнате… на лето… только мы. Что из этого выйдет? Набраться храбрости и согласиться на это предложение? Да! Перестраховаться и забрать его обратно? Это правильное решение — так что же тогда — испугаться, как цыпленок? Нет! Встать, как подобает мужчине? Да! А как же Гермиона? Как бы она отреагировала? Ну, э-м, блин. Гермиона. То есть — нет… так ведь?»

Он был совершенно сбит с толку. Он не хотел, чтобы это звучало так, словно он передумал, поэтому он быстро дал шанс передумать Чоу, если та чувствовала себя странно.

— Ты не против? — переспросил сам Гарри. Ах. Это звучит глупо, подумал он. Неужели она передумает? Когда он увидел, как Чоу оценивает всё вокруг, словно планируя добавить что-то женской рукой, он понял, что загнал себя в ловушку.

— Конечно, это лучше, чем распаковывать и укладывать вещи, — улыбнулась она ему. — Ну, я так думаю. Но я действительно голодна — целый день ничего не ела, а уже почти пять. Давайте спустимся на кухню, — она снова вышла в холл и направилась к лестнице. Фред и Джордж посмотрели на Гарри, чрезвычайно довольные собой.

— Хорошо, Гарри? — спросил Джордж, похлопывая его по спине.

— Ты у нас в долгу, приятель, — напомнил ему Фред. Близнецы дружно отбили друг другу кулаки.

— Задание выполнено! — объявили они, а затем оставили Гарри ошарашенно стоять в спальне, которую он теперь делил с Чоу. Он в отчаянии стукнул себя кулаками по голове.

— Потрясающий ход, Гарри.

Ему нужно было проветриться, поэтому он пошел в ванную принять душ. Потом, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым, Гарри надел более красивую одежду, которую выбрала для него Гермиона, на деле наслаждаясь тем, что теперь у него есть что-то своё. Он посмотрел в зеркало: рубашка хорошо сидела на нём, а джинсы, купленные им, были новыми и удобными. Обувшись, он оставил волосы мокрыми — по дурной привычке. Гарри заметил одно изменение: он смотрел на себя в зеркало без очков. Увидев их на прикроватном столике, он надел их. Теперь же при попытке смотреть сквозь них у него слезились глаза. Он снял их, чтобы убедиться, что не сошел с ума.

— Вау. Это совсем другое дело, — улыбаясь такому удачному повороту событий, Гарри спустился в столовую, чтобы присоединиться к остальным. Проходя мимо кухни, он услышал голоса ссорящихся людей. Остановившись, чтобы прислушаться, он услышал, как спорят Молли и Ремус. Как обычно, речь шла о нём самом.

— Как ты можешь даже думать о том, чтобы снова отпустить его после того, что случилось? Ты с ума сошёл?

— Он не в тюрьме, Молли, он не может всё время прятаться. Это его любимое занятие…

— Квиддич — это игра! Ты говоришь об опасности, под которой находится чья-то жизнь, Ремус!

— Ты недооцениваешь парня, он уже не ребенок и может сам о себе позаботиться, — низкий голос Люпина становился всё злее.

— Сначала Сириус, теперь ты! Сколько раз тебе повторять, что Гарри — НЕ ДЖЕЙМС!

— Это так. Но и ты не Лили. Ты не его мать. Ты можешь любить его как своего сына, но вы не можете больше нянчиться с ним. У него свой путь, как и у всех нас.

— ВБЕЙ СЕБЕ В ГОЛОВУ, ЧТО ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ОХОТИТСЯ ЗА НИМ! ВСЯКИЙ РАЗ, КОГДА ОН ВЫХОДИТ ИЗ ЭТОГО ПОМЕСТЬЯ, ОН В ОПАСНОСТИ!

— Как и все мы. Я на собственном горьком опыте узнал, что происходит, если заключить такой дух, как у него. Он и Сириус слишком похожи, чтобы я смог повторить ошибки прошлого. Я не позволю приковать его к этому дому! — взревел Ремус, и теперь его голос превратился в ядовитое рычание.

Гарри размышлял над словами Ремуса, пока шел по коридору к большим двойным дверям. Хорошо, что Ремус был на его стороне; он думал, что они с Сириусом во многом похожи. Сердце Гарри наполнилось гордостью за то, что Ремус так высоко о нём отзывался. Открыв дверь, Гарри замер. Этого не могло быть. Гарри мог поклясться, что видел своё отражение в зеркале… за исключением того, что одет он был в тёмную униформу, а его глаз пересекал огромный шрам. Он моргнул и пристально вгляделся в отражение, но увидел только нормального себя.

«Должно быть, воображение разыгралось».

— Что-то не так, Гарри? — спросила Гермиона, заметив его отсутствующее выражение лица.

Выйдя из ступора, Гарри посмотрел на неё. Гермиона сделала что-то с волосами, что те, казалось, были покорены и мягко обрамляли её лицо.

Он одарил её озадаченным взглядом, отвечая:

— Ничего. Просто думаю о всяком.

— Давай, Гарри, садись, не целый же день нам ждать. Мама сказала, что подаст еду тогда, когда все соберутся. И отсутствуете только ты и профессор Люпин, — сказал Рон.

За столом сидело двенадцать человек, по двое на концах и по пять с каждой стороны. Профессор Дамблдор сидел во главе стола, а Грюм — справа от него. Они увлеченно беседовали с Артуром Уизли, который сидел слева от Дамблдора. Рядом с мистером Уизли было свободное место, которое, должно быть, предназначалось для миссис Уизли, как подумал Гарри, а Джордж сидел напротив, рядом с Грюмом. Рядом с Джорджем сидел Рон, затем Гермиона и Фред. Другой конец стола, скорее всего, был зарезервирован для Ремуса, а это означало, что Гарри должен был сидеть между Чоу и Джинни, прямо напротив Гермионы. Он быстро проанализировал ситуацию: девушки будут окружать его. Стиснув зубы, он занял свое место, устраиваясь поудобнее.

— Мне нравится твоя рубашка, — сказала Чоу, поправляя скрученный воротник.

— Спасибо, — ответил Гарри

— Правда? Я её выбирала, — сказала Гермиона как ни в чем не бывало. Чоу поглядывала на неё краем глаза, не обратив внимания, а затем снова переключилась на Гарри.

— А что с твоими очками? — поинтересовалась она.

— Ничего, просто мне кажется, что они мне больше не нужны, — сказал он, улыбаясь ей.

«Почему он мне так не улыбается?» — мысленно спросила Гермиона.

— Теперь Гермионе больше не придется их чинить. — сказал Рон. — Я удивлен, что они продержались так долго после всего бардака, через который мы прошли.

— Я думаю, что без них больше подчёркивается цвет твоих глаз, — сказала ему Джинни, глядя прямо в яркие зелёные глаза. Гарри также заметил, что Джинни тоже что-то сделала со своими волосами и немного накрасилась, отчего выглядела старше и очаровательнее. Она тайком улыбнулась ему, откинув прядь волос, которая снова грозила попасть ему по лицу. Гермиона тихонько хмыкнула и заговорила с Роном:

— Э-м… спасибо?..

Чоу открыла рот, чтобы что-то ответить, но её прервали вошедшие Ремус и Молли, с левитирующими рядом тарелками с едой. После того, как все места были заняты, а тарелки приземлились на стол, все принялись жадно есть. Еда была восхитительна. Разговор был достаточно приятным, если не обращать внимания на то, что девушки намеренно не разговаривали друг с другом. Гарри рассказывал братьям Уизли о матче пару дней назад, и всё, казалось, шло прекрасно, пока Рон не вмешался и не сменил тему.

— Ну, по крайней мере, Кикимер не будет ошиваться в нашей комнате всю ночь напролёт, а, Гарри? Слышал, что он откинул коньки после… после… ну… э-м — ты знаешь, — неуверенно закончил он. Лицо Гарри потемнело: ему не было дела до домашнего эльфа, но это было еще одно напоминание о судьбе Сириуса.

— В смысле «наша» комната? — спросила его Чоу. Фред и Джордж стрельнули в Рона взглядами — «заткнись», но тот так привык к этому, что не обращал на них внимания, что следовало бы сделать в данном случае.

— Ну, домовой эльф, который раньше держал это место в запустении, обычно пробирался в комнату, которую мы с Гарри делили в прошлом году, и забирал вещи, чтобы спрятать их, — объяснил Рон.

— Но... но я думала, что это я сплю в этой комнате, — сказала Чоу, совершенно сбитая с толку. Гермиона и Джинни тут же навострили уши.

— Что?! — рявкнула Джинни.

— Прошу прощения? — угрожающе спросила Гермиона. Гарри выглядел очень смущенным.

— Э-э… простите, мне нужно в ванную, — сказал Гарри, пытаясь поспешно ретироваться.

— Сядь! — приказала Гермиона. Он резко сел. — Что это я слышу? Вы с Чоу живёте в одной комнате? — Молли, услышав последние слова, теперь отвлеклась от взрослых.

— Э-э… — Гарри запнулся.

— Гарри? Что это такое я слышу? Рон не останется в твоей комнате? — спросила Молли, не уверенная, правильно ли она всё услышала.

— Ну… Фред и Джордж несли вещи Чоу, когда...

— ФРЕД, ДЖОРДЖ! Я ДОЛЖНА БЫЛА ДОГАДАТЬСЯ, ЧТО ЗА ВСЕМ ЭТИМ СТОИТЕ ВЫ ДВОЕ!

— Молли, успокойся, — спокойно сказал Артур.

Ремус улыбнулся:

— Молли, не забывай, что формально это поместье принадлежит Гарри, и он может спать в любой комнате, которая ему нравится, а значит, и приглашать в свою комнате любого, кто ему понравится.

— Дом Сириуса принадлежит мне? — спросил Гарри.

Дамблдор кивнул:

— В его завещании говорится, что ты унаследуешь его недвижимость и имущество. Я был одним из душеприказчиков его последней воли. Он хотел бы, чтобы ему оказали честь, не позволив разрушить дом его семьи.

— Значит ли это, что я могу уехать от Дурслей? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Да, но я предпочел бы, чтобы ты пока не покидал их, однако я пойму, если ты действительно захочешь переехать. Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты сам начал принимать решения.

— Чего ты хочешь, Поттер? — поинтересовался Грюм.

— Я хочу остаться. — без колебаний сказал Гарри.

— Я так и знал, что ты так скажешь. — вздохнул Дамблдор. — Очень хорошо, завтра мы отправимся в министерство и окончательно обсудим все детали.

— Отлично, — улыбнулся Гарри. Наконец-то он уедет из того ужасного места и начнёт жить самостоятельно. Он начал строить планы: ему определенно понадобится домашний эльф, чтобы поддерживать здесь порядок; может быть, Добби или Винки придут? Он также подумал о декоре, который, по его мнению, был всё ещё слишком унылым и зловещим.

«Я уверен, что Гермиона поможет мне сделать ремонт в этом доме…»

— …Насчет комнаты? Гарри? ГАРРИ? — Гермиона говорила с ним. Должно быть, он погрузился в свои мысли.

— А?

— Я спросила: «Что насчёт комнаты?» 

Гермиона вся кипела от злости. Комнаты? Ох уж эти новые условия для сна. Взрослые все смотрели на него, возможно, это был его первый тест на ответственность. Он вроде как хотел, чтобы Чоу осталась с ним, но был уверен, что профессор Дамблдор и другие взрослые ждут от него правильных действий. Он не мог подвести их в таком очевидной ситуации.

— Ну, Чоу может остаться там, так как все её вещи разложены, моих же вещей там меньше, поэтому, думаю, что я могу переехать в другую комнату, — сказал он всем. Краем глаза он заметил, что Ремус улыбается, и понял, что принял правильное решение. Фред и Джордж выглядели крайне раздраженными, как будто Гарри только что отдал свои лучшие вещи совершенно незнакомому человеку. Гермиона практически сверкнула глазами, а Джинни улыбнулась. Чоу выглядела немного спокойнее: она не хотела быть в центре такого недружелюбного внимания.

* * *

Позже тем же вечером Гарри складывал свои вещи и бросал их в чемодан. Чоу же сидела на кровати. Он всё время поглядывал на неё, не в силах собраться с мыслями. Было уже больше девяти, и Чоу уже собиралась ложиться спать. Её волосы были распущены и струились по плечам, а на лице не было ни капли косметики. Она выглядела гораздо моложе и невиннее, чем тогда, когда была при параде, и всё это симпатизировало. И хуже всего было то, что на ней были короткие белые шорты и детский топик. Совершенно не обращая внимания на то, как это влияет на Гарри, Чоу продолжала весело болтать, а Гарри отвечал ей через случайные промежутки времени.

— Мама как будто не спала всю ночь, занимаясь исследованиями. Она принимает ваши обстоятельства близко к сердцу, и теперь, когда услышала, что на нас напали, более чем когда-либо полна решимости снять с вас все обвинения, — она улыбнулась, отчего у Гарри скрутило живот и внутри все переполнилось чувствами. — Я знаю, что всё будет хорошо, я верю в тебя.

Воспоминания о том, как он приехал к Гермионе, всплыли в голове, и Гарри должен был признать, что реакция Гермионы была более искренней. Он вздохнул: как же он мог не заметить всех этих знаков? Он выпрямился: спина болела из-за рюкзака, а колени одеревенели. Сегодня был долгий день — пережить визит Лорда Волдеморта и всё такое — и он смертельно устал. Гарри услышал, как Чоу встала с кровати и подошла — от приближающихся шагов внутри всё сжалось. Он обернулся и увидел Чоу. Её розовый топ и белые шорты были созданы для того, чтобы сводить с ума. Он взглянул на её слегка приоткрытые губы, и она озорно улыбнулась. Медленно положив руки ему на плечи, она притянула его к себе.

Они нежно поцеловались, Чоу запустила пальцы в его волосы на затылке. Она прижалась к нему и прошептала ему в губы:

— Я никогда не говорила тебе, но ты прекрасно целуешься, — и снова поцеловала. Гарри уже начал увлекаться, когда она прервала поцелуй и сказала:

— Наверное, нам стоит остановиться, пока кто-нибудь не вошёл, — она отпустила его волосы и отступила назад со вспыхнувшим лицом.

— Ты права, — согласился он, снова чувствуя себя разбитым. Правильно ли он поступает? Конечно же. Рон любит Гермиону. Не так ли? — У нас и так был неспокойный день, — он схватил чемодан, пожелал Чоу спокойной ночи и вышел из комнаты.

Драко Малфой лежал на кровати и смотрел в потолок. Его руки были закинуты за голову, и он чувствовал глубоко внутри мрачное удовлетворение. Сегодняшнее занятие было лучшим из тех, что у него прошли, учитывая, что его наставник начал терять веру в него и заявил, что если он сегодня не добьется успеха, он перестанет обучать его Могущественным искусствам стихии. Немногие волшебники или ведьмы обладали этим особым даром, и только недавно его отец рассказал ему, что существует небольшая вероятность того, что Драко унаследовал его от своего прадеда, в честь которого он был назван. Он впервые увидел фотографию Николая Драко Малфоя, когда ему было около шестнадцати лет, и было поражен, насколько он похож на Николая.

Сегодня был славный день. Наконец-то ему удалось поджечь живое растение, что стало одним из первых шагов на долгом пути мщения. Драко улыбнулся, вспомнив это; воспламенение куста одним лишь взглядом и заклинанием подбодрило его. Инфернус был той Силой, на которой специализировался его дед: это была способность вызывать, контролировать и управлять огнем. Его наставник ничего не сказал, что было равносильно похвале в глазах старого ублюдка. Анджело Дориус Эш был непоколебим в своих поступках и правилах и, не колеблясь, использовал заклинание Круциатус, чтобы добиться результатов.

В этот момент Драко чувствовал себя так, как будто он только что получил величайший подарок. На более продвинутых уровнях Николай Драко Малфой мог вызывать демонов огня и заставлять их выполнять его приказы. И это еще не все — истинные мастера, постигнувшие все Десять Уровней Элеменции, обладали способностью вызывать смертоносное Reign of Fire⁽¹⁾ — самое страшное Темное Заклинание, известное волшебникам. Оно было намного разрушительнее, чем жалкое заклинание убийства. Абсолютный катаклизмический призыв — Reign of Fire — был способен уничтожить все в радиусе пяти миль или даже больше.

Драко ухмыльнулся.

Он был амбициозен и понимал, что теперь, когда у него открылись способности, его мечты о славе могут материализоваться гораздо сильнее, чем он надеялся. Поскольку его отец был взят в плен и заперт в подземельях Министерства магии, Драко поклялся, что Поттер за это заплатит. В последний раз он видел своего отца через несколько дней после его ареста, как и ареста верных слуг Темного Лорда. Все, что ему разрешили — это один визит, и он вместе с матерью пошел к отцу.

Когда к ним привели отца, Драко отвел глаза. Было унизительно видеть настолько приниженным когда-то гордого человека. Он был одет в грязную одежду узника, его руки и ноги были скованы наручниками, и выглядел он настолько жалким, что от одного вида поражения отца Драко возненавидел Поттера еще сильнее, чем это было вообще возможно. Отец и сын стояли так целую минуту, глядя друг на друга, лицом к лицу.

Люциус Малфой знал об этом, хотя его сыну было всего шестнадцать.

Этот мальчик действительно был особенным, и однажды его должны были провозгласить великим волшебником.

Он был Малфоем, и он произошел из семени его чресл.

Семья Малфоев не будет забыта, когда он неизбежно погибнет в Азкабане. Огонь и напор в глазах Люциуса Малфоя сказали Драко все, что ему нужно было знать. Драко торжественно кивнул, и после нескольких секунд размышлений Люциус Малфой медленно склонил голову, скользнув взглядом вниз по своему аристократическому носу на своего единственного сына. Инстинктивно Драко понял, что это знак признания и образное передача эстафеты. Не говоря ни слова, заключенный повернулся на каблуках и вышел прочь, вернувшись обратно через дверь, откуда он пришел. Когда охранник захлопнул за ним дверь и запер ее на засов, мать Драко заплакала. Всю встречу никто не проронил ни слова, но в словах не было нужды. Невысказанная просьба была громкой и ясной.

"Да, отец, я обязательно отомщу".

Он тренировался каждый день — первым шагом было изучение свойств огня и его поведения в различных обстоятельствах. Теория была легкой стороной дела; настоящие заклинания и напряжение силы воли были утомительной частью, особенно когда неудача вознаграждалась дозой мучительной боли. Он упорно работал в тыльной части поместья, избегая своей матери и ее жалких рыданий. Казалось, что она плакала непрерывно. Он не мог понять, как его мать могла быть такой слабой. Завтра он посетит адвокатов своего отца в Министерстве магии. В данный момент все, что он хотел сделать — это немного отдохнуть, но сон ускользал от него. Несколько часов спустя ему удалось заснуть беспокойным сном, в котором его преследовали образы отца в цепях.

* * *

За много миль отсюда у другого молодого человека также начались проблемы со сном. Гарри занял старую спальню своего крестного отца и растянулся на огромной двуспальной кровати. Почему-то он чувствовал себя комфортно в этой комнате, но странные сны заполняли его голову. На самом деле в них не было ничего странного, его смущало лишь созерцание от третьего лица. Он видел во сне события из своего прошлого, но все же с чужой точки зрения.

Кто-то близко…

Образы становились все мрачнее и тревожнее; времена, когда Гарри находился в опасности на протяжении многих лет, мелькали перед ним, картинка за картинкой из самых страшных его воспоминаний. Василиск: огромные разинутые челюсти и боль от того, что клык пронзил его руку, нанеся смертельный удар. Его дуэль с Волдемортом и боль от пыток в его руках — кошмарные существа проносились до тех пор, пока в фокусе не появился конкретный случай, отчетливый, как если бы он происходил прямо у него на глазах.

Он смотрел на себя на краю озера, ночь была необычайно темной. Фигуры — темные фантомы в капюшонах — множились, ночь становилась все темнее, и становилось все сложнее что-либо увидеть. Человек попытался закричать, но все, что вырвалось у него изо рта, было слабым выдохом; ужасающие порывы холодного смертоносного воздуха заглушали любой голос или волю своего владельца. Гарри бился во сне, обливая потом простыни. Стражи смерти столпились вокруг человека, и все чувства любви, счастья и надежды медленно угасали под покровом отчаяния. Когда все, по-видимому, было потеряно, и Гарри на расстоянии не мог вызвать Патронуса, это произошло.

Гарри чувствовал, как магия закручивается из глубины человека, в котором он сейчас находился, испытал странное ощущение того, что он эфемерный и одновременно имеет физическую форму, и призыв к воинству помочь тому, кто будет сражаться, — тому, кого она считала своим героем.

И в этот момент — Гарри каким-то образом оказался в трех людях одновременно — в своем настоящем «я», спящем на Гриммаулд-Плейс, в его прошлом «я» во сне, и в том, который отчаянно задыхался от холода — и был полностью погружен в невероятный прилив магической силы...

Был тот, кто верил в него, когда он сам не мог поверить в себя.

Один человек, который каким-то образом придал ему сил, необходимых для спасения тех, кого он любил.

С вновь обретенной решимостью — он ненадолго закрыл глаза, и когда они снова открылись, появилась Сила того, кто предсказал, что появится Сила, неведомая Темному Лорду.

Он не мог умереть, нет, не здесь и не сейчас.

— EXPECTO PATRONUM!

Свет спускался, сияя, с неба над головой, пронзая бездонную тьму дементоров. Он приземлился на дальнем берегу озера, медленно материализовавшись в форме животного. Это был его первый физический, имеющий форму патронус — и в тот момент, когда он узнал, что его друзья — Рон, Сириус, Гермиона — должны быть поцелованы дементорами, он взглянул на лежавшую без сознания девушку. Она что-то сделала, чтобы это произошло. Она вселила ее в него Силу любви — когда больше не на что было опираться, когда не оставалось никакой надежды. Магия, использованная в этом заклинании, была чем-то, чего он никогда не смог бы достичь в одиночестве, но она обретала форму прямо у него на глазах: сначала появились огромные рога, затем материализовались голова и шея; вплоть до копыт на крепких ногах. Величественный олень атаковал дементоров с невероятной скоростью и вставал на задние ноги перед ними, защищая людей, которые были на земле. Когда Гарри инстинктивно потянулся к прекрасному свету, не желая, чтобы он исчез, Олень стал испускать все увеличивающийся поток света, а затем исчез в ослепительной вспышке.

Его глаза резко распахнулись в реальном мире. Он был в безопасности здесь, в комнате своего крестного; но все же он чувствовал, как дементоры тянут его, желая утащить в темноту...

Потом он понял, и...

— Гермиона! — выдохнул он, широко открыв глаза. У него болела голова, казалось, что кто-то кричал о помощи снова и снова, но с его губ не срывалось ни звука. Это было чувство паники и полного отчаяния от того, что никто не слышит. Гарри выскочил из спальни, дверь автоматически распахнулась перед ним, прежде чем он подошел на расстояние шести футов, но он даже не подумал об этом — нельзя было терять время!

Он на полной скорости побежал по коридору и ворвался в спальню, которую делили Джинни и Гермиона. Он увидел, как голова Гермионы дергается из стороны в сторону, ее лоб был влажным от пота. Он подошел к ее постели и нежно потряс.

— Гермиона! Просыпайся, тебе снится кошмар!

Он снова потряс ее, на этот раз немного сильнее. Она пошевелилась, но не проснулась. Он приложил ладонь к ее лбу; она горела в лихорадке. Теперь он по-настоящему заволновался.

— Гермиона! — снова сказал он с отчаянием в голосе.

— …Гарри? Это ты.. — Джинни пробормотала что-то с того места, где она спала, ее голос казался довольно слабым.

— Джинни, сообщи профессору, с ней что-то не так! — приказал он.

— А? Что ты сказал? — сонно спросила Джинни, садясь и протирая глаза.

— Приведи профессора, он нужен нам здесь! Иди быстро! — повторил он. — Она горит! — Джинни вылезла из постели и наполовину пошла, спотыкаясь, наполовину выбежала из комнаты.

— В чем дело? Вставай, Гермиона! — сказал Гарри.

В этот момент ее глаза распахнулись, и она, задыхаясь, резко выпрямилась.

— Ты в порядке? — мягко сказал Гарри.

— Боже мой, Гарри, я думала, что попала в ловушку этих кошмаров! Я чувствовала себя так, как если бы это было... если бы это... случилось снова, только на этот раз я не могу проснуться. Сегодняшняя ночь была самой худшей, — вздрогнула она.

— Теперь все в порядке, я видел... Я пришел, как только понял, что происходит, — утешил ее Гарри. Он обнял ее, и она положила голову ему на плечо.

— Теперь все в порядке... — пробормотал он, прижимая ее к себе. Гермиона чувствовала себя в его руках в безопасности и почему-то знала, что он всегда будет защищать ее. Его осенило, что он только что сказал ей то, чего никогда не в состоянии был сказать.

Он видел ее сны? Ее глазами? Что произошло?

Она быстро взглянула на него. Их щеки соприкоснулись от внезапного движения, и Гарри пришлось ослабить хватку, когда Гермиона наклонила к нему голову. На микросекунду их лица были близко — так близко — все, что ему нужно было сделать, это дюйм вперед...

— Что ты имел в виду, когда сказал «я видел»? Ты видел то, что мне снилось?

Гарри ответил ей не сразу. Он посмотрел ей в глаза.

— Не волнуйся. Главное, что теперь ты в безопасности.

Она нахмурилась, и у Гарри возникло внезапное желание разгладить легкую морщинку между ее бровями своими губами. Что-то с ней происходило сегодня вечером — происходило что-то странное, и почему он был так взволнован? Почему все, чего он хотел, — это поцеловать ее озабоченное лицо? Почему это казалось таким правильным — обнимать ее?

Она собиралась отругать его, когда в комнату вошел профессор Дамблдор, с обеспокоенным выражением лица.

— Гермиона? Джинни сказала мне, что ты заболела?

— Да, но теперь все в порядке, Гарри разбудил меня, — ответила она.

— Интересно. Гарри, как ты узнал, что она плохо себя чувствует и ей нужна помощь? — поинтересовался Дамблдор.

Гарри поколебался, но ответил на вопрос.

— Я видел во сне кошмары.

Недоуменно взглянув на Гермиону, Дамблдор дал ей кусочек шоколада и зелье.

— Выпейте вот это, мисс Грейнджер.

Он повернулся к Гарри.

— Я могу поговорить с тобой?

Гарри встал с кровати и пошел за ним в кабинет. Когда они сели, Гарри начал разговор первым. Теперь становилось немного знакомо, как Дамблдор произносил свои слова. Исходя из прошлого опыта — они всегда вращалось вокруг чего-то очень важного, о чем он почему-то еще ничего не знал. Он старел. Его немного раздражало то, что он всегда узнавал обо всем последним.

— Вы хотите мне что-то рассказать, профессор? — вежливо спросил он, но тренированное ухо быстро уловило бы сарказм.

— Мне очень жаль, что я скрыл это от тебя, но в данном случае то, что ты мало знал, было полезно для всех, а не наоборот, — мрачно кивнул он. Гарри ничего не сказал, просто пристально посмотрел на Дамблдора.

— Гарри, ты понимаешь, что после нападения в Министерстве магии Волдеморт больше не боится быть обнаруженным. Его сила медленно омолаживается, а это означает, что его связь с тобой со временем будет крепнуть. Вспышки боли в твоем шраме и видения будут более частыми и интенсивными.

Гарри подумал об этом, ведь он почти забыл, что в прошлом году он постоянно видел разные картины глазами Волдеморта, забыл перепады настроения, которые случались у него. Он не мог вспомнить, когда ночью в последний раз болел шрам после того рокового дня в Министерстве. Он озадаченно посмотрел на Дамблдора.

— Да, почему я в последнее время ничего не замечаю? Особенно незадолго до того, как он напал на нас с Чоу? Это должно было быть похоже на пулю в голову, которая предупредила бы меня…. О чем-нибудь.

— Что ж, я пришел к выводу, что уроки окклюменции проходят не так хорошо, как планировалось, поэтому я решил попросить о небольшой помощи одного из моих друзей.

— Кого?

— Я уже некоторое время тренирую мисс Грейнджер…

— Вы шутите, да?!

Дамблдор покачал головой. Гарри откинулся на спинку своего стула, тяжело дыша. Он взглянул на дверь, думая о том, что только что увидел во сне.

— Я чувствовал себя так, как если бы это было... если бы это... случилось снова, только на этот раз я не мог проснуться...

Значит, это происходило не в первый раз. Гарри мысленно выругался.

— Мисс Грейнджер взяла на себя ответственность действовать как твой личный щит от его вмешательства в твой разум. Она начала уроки окклюменции после нападения на Артура, и действует как щит против него с тех пор, как вы поселились в ее доме. Я боялся, что если Волдеморту каким-то образом удастся проникнуть достаточно глубоко, он сможет получить адрес твоего дома из твоего сознания, поэтому я отправил тебя туда, где ты не знаешь адреса — в дом Грейнджеров. Теперь, когда Волдеморт связался с тобой, нам придется заново заколдовать ее дом и сделать так, чтобы он его не нашел. Она уже некоторое время поддерживает ментальную связь с тобой, и в определенные моменты ты восприимчив к ее мыслям, как и к мыслям Волдеморта. Вот почему в эти дни она может казаться чересчур обеспокоенной и эмоциональной, некоторые из твоих негативных эмоций переполняют и ее тоже. Я считаю, что без ее помощи ты мог бы сойти с ума — твоя потеря еще свежа, Гарри, и в данный момент ты еще более уязвим для атак… — мрачно добавил он.

Гарри бы никогда это не узнал, он бы просто не догадался, если бы профессор не рассказал ему. Как Гермиона могла справиться со всем этим стрессом, не сказав ему?

— Вот почему я видел некоторые ее воспоминания раньше, а теперь вот это… — заключил Гарри.

— Что ж, этого не должно было случиться. Она не пытается проникнуть в твой разум, как Волдеморт, она больше похожа на часового у ворот твоих мыслей. Технически, ты не должен был получать от нее какую-либо обратную связь, однако, похоже, никто не мог остаться в стороне, когда это касалось твоих магических способностей.

— Знаете что? Я не позволю Гермионе страдать — просто этого не должно происходить. С этого момента я буду очень много работать над уроками окклюменции с профессором Снейпом; у нее достаточно своих мыслей, не говоря уже о том, чтобы иметь дело и со мной. Она не заслуживает этих кошмаров.

— Боюсь, что сейчас это невозможно, Гарри. Антагонизм между вами привел к тому, что обучение провалилось, и это привело к увеличению видений, вместо того, чтобы положить им конец. И открытый контакт между нами окажется скорее вредным, чем полезным; я боюсь, что если Волдеморт вернется в твой разум, когда тот будет уязвим после сеансов, то он может снова овладеть тобой. И это риск, на который мы никогда не пойдем, — Дамблдор медленно покачал головой.

Волдеморт представлял собой огромную проблему, но шанс все же был. Когда Гарри находился под его влиянием, его ничто не остановило бы...

Гарри неохотно кивнул, встал и вышел из кабинета. Ему нужно было с кем-то поговорить, и был только один человек, с которым он мог сейчас разговаривать: Рон.

Когда Гарри шел по залам Гриммаулд-Плейс, слова Дамблдора снова и снова звучали в его голове.

«Без ее помощи ты, возможно, сошел бы с ума…»

Что это было? Я не какой-то недотепа. Ну, временами я делал глупости, но это нормально, не так ли?

Он открыл дверь комнаты, где спали братья Уизли. Гарри улыбнулся, вот и он; после того, как Гермиона чуть не попала в ловушку в его, нет, ее… их общего кошмара, вот он и пришел к нему; все храпели, как пьяные великаны. Он решил не будить Рона, это подождет до завтра. Но он действительно хотел с кем-нибудь поговорить, и Сириус стал первым, кто пришел ему в голову.

Не повезло, Поттер. Ты все испортил. Надо было просто послушать ее, когда у тебя была возможность... но нет... тебе пришлось пойти и сделать что-то глупое — снова...

Проведя руками по волосам в знак разочарования, он закрыл за собой дверь и вернулся в комнату своего крестного. Он лег в кровать, но знал, что не сможет снова заснуть. Он смотрел в потолок до восхода солнца, думая обо всем и ни о чем конкретном.

* * *

На следующее утро он рано встал с постели и оделся. Он бродил по особняку, шагая по комнатам, как привидение, в поисках убежища и покоя от всего этого. Он подошел к столовой и открыл ее массивные двери. Он застыл на месте, на этот раз он готов был поклясться, что увидел в зеркале свое отражение в шрамах в противоположном конце комнаты — только на этот раз позади него бушевало пламя — его глаза зловеще светились. Его шрам беспокойно покалывало — как будто Волдеморт почувствовал что-то, чего раньше не было. Он закрыл глаза, чтобы скрыть этот зловещий образ, но когда он открыл их снова, зеркало было прямо перед ним, каким-то образом переместившись до места в пределах досягаемости рук. В этот момент его отражение злобно улыбнулось ему в ответ — руки поднимались, готовые наброситься...

— НЕТ!

Он выбежал из этой комнаты и не останавливался, пока не захлопнул за собой дверь спальни. Он оперся на старинную деревянную дверь, тяжело дыша.

— Я все это воображаю, я воображаю все это, это лишь мое воображение, вот и все, — повторял он про себя. Он соскользнул вниз к двери, подперев голову руками. Не прошло и двух минут, как позади него внезапно постучали, почти напугав его до смерти. Он вскочил и замер перед дверью, нервы были на пределе. Кто это, черт возьми?

— Гарри? Это я, Чоу, — осторожно сказала она.

— Что ты хочешь? — потребовал ответа Гарри, глядя на дверную ручку, похожую на свернувшуюся змею.

— Ты можешь впустить меня? Пожалуйста? — ответила она, пытаясь открыть дверь. Он потянул ручку в обе стороны, и Чоу поняла, что он действительно заперт. Гарри постоял минуту, соображая, кажется ли это ему, или змея медленно разворачивалась из клубка, как будто почуяв добычу?

— Alohomora!

Раздался легкий щелчок, и вошла Чоу — в той же одежде, в которой она и ложилась спать. Гарри отступил, глядя на лицо Беллатрисы Лестрейндж — в ее холодных и немигающих глазах загорелся легкий блеск. Чоу вопросительно посмотрела на него со странным блеском в глазах, и при этом ее поведение было необычным.

— Что с тобой случилось? — спросила Чоу. — Ты ведешь себя так, как будто мы не целовались вчера вечером, как будто у меня должна быть особая причина прийти к тебе!

Гарри попытался подавить галлюцинации, но ему это давалось с трудом. Он слышал голос Чоу, но на самом деле Беллатриса просила его поцеловать ее — и она злилась. Он закрыл глаза от этой полуправды, которую он видел; и в ответ на то, что его мозг не верил в увиденное, его глаза начали слезиться, в этот момент энергия скапливалась за ними, сжигая его...

— Брось… Чоу, я действительно не в настроении… — прозвучали слова, но на самом деле он их не сказал — не так ли?

— Оу, так что теперь ты мальчик — не-хочу-говорить-с-Чоу-ни о чем... Гарри? — она положила кулаки на бедра и смотрела ему прямо в лицо, имея в виду происходящее. Он снова открыл глаза, глядя прямо на нее.

— Что ты хочешь от меня, Чоу? — Гарри начинал раздражаться.

— Я хочу не такого к себе отношения. Иногда ты кажется таким непостоянным. Я пришла только для того, чтобы сказать тебе, что профессор скоро будет готов отвезти тебя в Министерство магии. Я просто хотела тебе, что, наверное, поеду вместе с вами, как и Джинни, Рон и Грейнджер. Миссис Уизли грустит, она уже приготовила завтрак на кухне, так что спускайся, чтобы поесть.

— Спасибо, но я не голоден… — категорично сказал он.

Чоу теперь посмотрел на него в другом свете — почему его глаза больше не были такими ярко-зелеными — казалось, они... меняют цвет?

— Гарри, что-то не так, и ты мне не говоришь, — подошла она к нему. Отойдя от него на расстояние трех футов, она почувствовала покалывание в волосах. Она внезапно остановилась. — Гарри, успокойся, ты снова капризничаешь.

— О, так значит? Я просто капризничаю? Закатываю истерику? Подростковая ярость и всякое такое?

Заряд начал влиять на его волосы, и Чоу стало тепло.

— Нет, я не хотела опекать тебя, просто успокойся, Гарри, тебе нужно расслабиться, — умоляла она, и тревога нарастала у нее внутри... что-то было не так.

Она посмотрела на дверь позади нее.

— Расслабиться? Расслабиться?! Дамблдор и Гермиона промышляют за моей спиной, и вмешиваются в мое сознание, не сказав мне, Волдеморт вчера внезапно появляется, чтобы убить меня, я вижу странные отражения в зеркале, у меня суд через десять дней, и кошмары Гермионы появляются у меня в голове! Я не могу заснуть, не могу думать, НИЧЕГО НЕ МОГУ! — прошипел он.

Свобода… наконец-то…

По всему дому раздался треск разлетающихся стекол, каждое окно и зеркало только что превратились в осколки. Чоу закричала, окно спальни только что лопнуло, и она рухнула на землю, прикрыв голову руками. Гарри стоял там же, и на него так же летело стекло, но осколки остановились всего в нескольких дюймах от него, столкнувшись с невидимой силой и упав кольцом у его ног. Он глубоко вздохнул и разжал кулак. Звук испуганных голосов и девичьих криков доносился из разных комнат. Почти сразу — входная дверь распахнулась, и по лестнице послышались громкие шаги, доносились сложные заклинания Щита по мере их приближения. Ремус и Грюм первыми ворвались в большую дверь спальни с палочками наготове — их накладывающиеся друг на друга чары Щита преломляли воздух перед ними.

— Что стряслось, Гарри?! Волдеморт проник? Что случилось, это был кто-нибудь из его последователей? Они аппарировали отсюда? — рявкнул Грюм.

Вопросы посыпались один за другим. Прибыли еще пять человек из Ордена, и Гарри смутно почувствовал, как семь волшебников кружат вокруг поместья на метлах. Только когда они поняли, что Чоу тихо хнычет на полу в спальне, они отвлеклись от Гарри. Артур Уизли и Тонкс опустились на колени рядом с ней.

— Чоу, милая, с тобой все в порядке? — спросила Тонкс.

Внимательно наблюдая за Поттером своим волшебным оком, Грюм сообразил, что это все-таки было не нападение. Это была ложная тревога, магическая система безопасности сработала, когда начали лопаться окна.

— Приведите сюда Грейнджер, — проворчал Грюм. Он посмотрел на Дамблдора, у которого все еще была зубная щетка во рту и из уголка рта вытекала зубная паста, но он стоял с палочкой наготове. Молли кивнула и пошла за ней, поскольку она была ближе всех к двери. Гарри стоял и смотрел на них всех, его волосы слегка шевелились после этой магической вспышки.

Артур осмотрел комнату. Повсюду были мелкие кусочки стекла, за исключением места размером в три футов шириной вокруг Гарри. Он нахмурился. Зрачки Гарри слегка светились, теперь они были ледяными. Артур осторожно встал, не сводя с него глаз.

— Я здесь, я здесь, — Гермиона протискивалась мимо волшебников в коридоре за пределами комнаты Сириуса, чтобы попасть в спальню. — Гарри, ты в порядке?

Гарри стоял неподвижно, но смотрел на Гермиону, ее присутствие вызвало его первую реакцию. Его глаза следили за ней, пока она не оказалась в радиусе трех футов и вопросительно посмотрела на нее.

— …Останься… вернись… — выдавил он, но она заставила его замолчать.

— Ш-ш-ш... — прошептала Гермиона и прижала ладонь к его левой щеке. Взяв его за руку еще раз, она посмотрела ему глубоко в глаза и прижала его руку к своему сердцу. Взглянув ему в глаза, она начала заклинание.

— Legilimens!

Гермиона медленно закрыла глаза, заставляя Гарри сделать то же самое с помощью своей магии. После нескольких напряженных секунд оглушительной тишины его волосы снова опустились, неестественная тишина в воздухе исчезла, и странная магия, действующая на всех присутствующих, рассеялась. Все одновременно вздохнули с облегчением. Гарри медленно вернулся к полному контролю над собой, быстро моргая и обращая внимание на аудиторию в своей комнате. Он посмотрел на Гермиону, чувствуя успокаивающее присутствие в своем сознании. Ее глаза все еще были закрыты, но он чувствовал восстановление их мысленного контакта. Ее глаза быстро двигались под закрытыми веками, ее рот слегка приоткрылся, розовый и покрасневший от первоначального энергетического выброса, который она получила, когда вошла внутрь. Она выглядела чертовски привлекательной. Ее глаза распахнулись, когда эта мысль пришла ему в голову, но она еще не закончила. Ее глаза снова превратились в щелочки, она пробормотала что-то себе под нос, и дело было сделано. Шрам Гарри перестало покалывать, он почувствовал себя одурманенным и истощенным. Она отпустила его и отступила, оба они были измучены мыслями о сеансе окклюменции.

— Удивительно, — прошептала Тонкс.

МакГонагалл вспыхнула от гордости, а Снейп потерял дар речи. Он завяз на месте с обучением Поттера, и почти весь учебный год он не смог даже помешать ему видеть видения — не говоря уже о том, чтобы проникнуть в глубины души другого человека. Директор обучал ее всего несколько месяцев — и она уже настолько умела? Невероятно.

— Вы добились значительного прогресса, мисс Грейнджер, — похвалил профессор Дамблдор, — Я боялся, что нечто подобное может произойти, когда защита была отключена вчера вечером, но вы снова превзошли все мои ожидания, восстановив связь в то время, когда защита наиболее нужна ему

Гарри подумал, что эта спальня выглядела так, как будто в нее упала бомба. Она кивнула, но не улыбнулась. Она почувствовала боль и разочарование Гарри, восстанавливая связь, вчерашняя атака тяжело давила на него, а Пророчество и так всегда было в глубине его сознания.

Гермиона смотрела на Гарри — как он смог выдержать все это давление?

— Что ж, здесь больше не на что смотреть, давайте отправимся в путь, — приказал Грюм, явно желая отвести взгляд от Поттера.

1) Власть Огня

Вернуться к тексту

После скудного — и нервного — завтрака профессор Дамблдор, Гарри, Рон, Гермиона, Чоу и Джинни оделись и были готовы воспользоваться камином, чтобы добраться до Министерства магии.

— Я сделал так, что только я могу разрешать вход и выход из этого камина. Однако мы должны быть осторожны, не следует говорить слишком громко о местонахождении этого места, когда мы вернемся; это понятно?

Все кивнули, один за другим зашли в зеленое пламя и исчезли. Гарри и его друзья появились в главном зале Министерства магии, но статуи волшебника, эльфа и ведьмы нигде не было видно. Теперь внутри колодца был лишь фонтан.

— Гарри и я будем находиться на третьем этаже, чтобы уладить формальности. Осмелюсь предположить, что здесь, немного ниже, найдутся несколько фантастических картин; если кто-то интересуется изящными искусствами магии, знайте — произведения искусства, представленные здесь, хранят секреты таинств жизни и бесконечно сложной работы человеческого разума.

Неудивительно, что только Гермиона выразила желание их увидеть. Джинни и Рон недоуменно подняли брови и сказали, что просто пойдут навестить нескольких сослуживцев своего отца, а затем встретятся с ними здесь. Чоу, не желая, чтобы Гарри слишком надолго пропадал из ее поля зрения, вызвалась пойти и дождаться его в приемной. Дамблдор весело вздохнул, когда Гермиона, Джинни и Рон ушли, и позволили Гарри и Чоу первыми войти в лифт.

Рон с сестрой прошли с Гермионой в картинную галерею, которая находилась рядом с лестницей, и, бегло осмотрев полотна, решили оставить Гермиону в ее собственной маленькой Вселенной, затем спустились по лестнице на нижние этажи. Та находилась там около пятнадцати минут, пока не услышала холодный голос, который был ей хорошо знаком.

— Осторожнее, если не хочешь, чтобы грязнокровная слизь осквернила волшебное искусство, — усмехнулся Драко. — Ни один уборщик на земле не сможет избавиться от этого зловония.

Гермиона собралась с силами, а затем повернулась, на ее лице отразилась вымученная улыбка, сильно напоминающая гримасу.

— Малфой. Как приятно тебя видеть.

— Знаешь, я мог бы сказать что-то аналогичное, но я никогда не делаю комплиментов ни тебе, ни тебе подобным, — Драко в открытую разглядывал ее цветущее тело, пожирая его глазами. — Похоже, ты сейчас согреваешь в постели какого-то мужчину?

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ! — вскрикнула она, в ее взгляде сверкнула ярость. Она инстинктивно потянулась за своей палочкой, но заколебалась.

— Ай-я-яй, боюсь, что тебе здесь нельзя использовать магию, для грязнокровок использование магии внутри здания Министерства — преступление, это удел элиты.

Он усмехнулся ей, надменно скрестив руки.

— Не будь идиотом, это не имеет никакого отношения к делу. Я прекрасно знаю, что не могу сейчас заколдовать тебя, Малфой, лишь потому, что здесь приняты антимагические меры безопасности, — сказала Гермиона, медленно закипая от гнева.

— Что ж, если тебе понадобятся галлеоны, ты знаешь, где меня найти. Я мог бы использовать девку вроде тебя — видимо, в последнее время большой спрос на грязнокровных шлюх, — сказал Драко.

Как только эти слова вылетели из его рта, Гермиона яростно замахнулась на него, но Драко ожидал этого и легко поймал ее руку.

— Ах… Грейнджер, ты не поймаешь меня дважды на этот крючок, — ухмыльнулся он, болезненно сжимая ее запястье мертвой хваткой.

Без особых усилий он заставил ее опустить руку. Когда Гермиона замахнулась другой рукой, Малфой легко уклонился и вывернул ей руку так, что она оказалась болезненно заломлена за ее спиной. Умышленно и очень медленно он провел тыльной стороной ладони по ее шее и глубоко вдохнул, вдыхая ее запах.

— Знаешь, я так и не получил с тебя за ту пощечину, которая была несколько лет назад, — ядовито прошипел он ей в ухо, зажег огонь на кончике пальца и поднес его к ее лицу. Она вздрогнула от огня, и Драко выдохнул ей на лицо, погасив огонь, словно свечу. — Давай посмотрим, что подумает о тебе Слизняк после того, как я оставлю шрамы на твоем красивом лице…

— Тебя исключат, Драко. На этот раз твой отец не сможет тебя спасти, — надменно сказала Гермиона, изобразив храброе выражение лица. Ее слова были громкими, но в душе она понимала, что попала в переделку. Драко казался другим, и этот огонь, который он произвел в месте, недоступном для магических действий, был аномалией. От его пальца все еще шло свечение под кожей, от его кончика вилась струйка дыма.

— Да неужели? Как ты думаешь, меня это волнует? Я…

Внезапно свет в галерее погас, погрузив их в полную темноту. Волоски на руках Гермионы начали подниматься, ее густая шевелюра начала издавать потрескивание. Хватка Малфоя немного ослабла, и он повернул голову в сторону, чтобы посмотреть, что происходит.

— Что? Inciendo Enflamare! — прошептал Драко, снова зажигая кончик пальца, окутывая себя теплым оранжевым светом. Оба его глаза расширились, когда он увидел одинокую фигуру в конце коридора, опасно неподвижную. Плащ мягко свисал до щиколоток, силуэт молодого человека отбрасывал тень на стену. После секунды напряженного молчания фигура медленно приблизилась — два горящих глаза пронзили тьму. Драко нахмурился, чувствуя, как эта странная, тяжелая магия охватывает картинную галерею.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил он раздраженно. Фигура приблизилась, и он не мог поверить, что это происходит на самом деле. — Поттер?

— Малфой.

— Думаю, сейчас самое время предупредить меня, чтобы я отпустил ее? — Драко рассмеялся. — А потом я скажу: «А что, если я не…» — насмехался он, но не успел закончить.

— ГАРРИ! НЕТ! — закричала Гермиона. Это случилось так быстро, словно в мгновение ока, Гарри надвигался на них обоих. Драко рефлекторно отпустил ее, но когда он сделал это — раздался отвратительный треск, вихрь черных мантий пролетел мимо нее, и звук ломающихся костей разнесся по холлу. Драко упал лицом и скользнул вперед почти на двадцать футов по гладкому полированному полу. Гермиона пошатнулась, упав на четвереньки. Когда она взглянула на его застывшую стойку, она поняла, что только что произошло. Гарри быстро схватил Драко за предплечье и резким ударом по запястью сломал его. Откуда он знал, как это делается?

Драко медленно поднялся на ноги, аккуратно прижимая к себе сломанную руку. Боль нахлынула на него волнами, но он все еще не мог в это поверить. Он недоверчиво посмотрел на свои онемевшие пальцы — пальцы, которые полсекунды назад крепко держали Гермиону. Его глаза вспыхнули красным, когда он пробормотал самое сильное заклинание, которое он знал:

— Incendio ar Mustira!

Заклинание возгорания зажгло переднюю часть мантии Гарри, огонь медленно охватил волшебную одежду, которую для него купила Гермиона. Медальон на его груди вспыхнул красным, и Гарри замер на миллисекунду, обдумывая, что делать в этой ситуации. Не видя какой-либо другой альтернативы — он схватился за конец своего плаща и использовал его, чтобы защитить свою руку, перед мантии был разорван.

— Умный ход, Поттер — INCIENDIO AR MUSTIRA! — произнес он снова, на этот раз нацелившись на его горящий плащ. Огонь мгновенно охватил его руку — и Гермиона закричала.

— ГАРРИ, твоя рука! Гарри не услышал ее крика, но вместо жгучей боли почувствовал, как пламя щекочет его руку и медленно поглощается. Он чувствовал, как будто кто-то накрыл его руку эссенцией горегубки; это было прохладное освежающее ощущение вдоль его руки — совершенно противоположное тому, что он видел. Он не мог этого понять…

Когда придет время, он станет сильным противником…

Теперь из любопытства он взял пламя в ладонь. Его лицо приобрело красноватый оттенок, а угли пламени весело отразились и затанцевали в его глазах. Сжав кулак, Гарри запустил огненный шар обратно в Драко, инстинктивно пробормотав еще один призыв. Когда огненный шар полетел к Драко, он снова разгорелся, увеличившись в четыре раза.

— Что за!.. — Драко рефлекторно вскинул здоровую руку, когда надвигающееся вызванное заклятье Стены огня — Infernus — поглотило его. Огонь хлынул каскадом, как поток расплавленной лавы, его собственная магическая сила повернулась вспять и противодействовала ему самому. Вытащив палочку, он протянул руку как можно дальше назад, а затем повернул ее вперед, нарисовав сплошной круг, опустив кончик палочки у своих ног. Пламя в этом кругу погасло, оставив его окруженным огненной стеной на расстоянии вытянутой руки во всех направлениях.

Весь зал устрашающе полыхал; Драко стоял слишком ошеломленный, чтобы говорить. Он прищурился сквозь огонь — в центре груди Гарри остался неприятный ожог — но, за исключением обожженного рукава, его рука осталась совершенно невредимой. Глаза Гарри снова загорелись синим светом, и он протянул разомкнутые пальцы к Драко, медленно сжав их в кулак. И снова огненное кольцо начало сжиматься вокруг Драко, пересекая линию его незримого щита. На этот раз — эти языки пламени были смертельными — он уже чувствовал, как огонь облизывает его. Он запаниковал — что, черт возьми, происходит?

— Что за черт! — Малфой с разбега прыгнул и поднырнул под кольцо огня, не обращая внимания на уколы боли в сломанной руке. Пламя изменило направление и снова двинулось за ним, бегая по земле, как огромный катящийся нож, рассекающий пиццу. И снова он вытащил свою палочку, взмахнул ею по дуге над правым плечом и ударил ею об согнутое колено, подняв палочку высоко позади себя. «Infernus Protego ar Mustira!» — закричал он, отчаянно пытаясь нейтрализовать действие собственного заклинания. Стены пламени были отрезаны, чары огненного щита создали на земле еще один круг, защищенный от огня. Он снова выпрямился и оказался в той же ситуации, в которой уже был до этого. Он искал путь к отступлению — он понимал, что на этот раз ему не победить.

Поттер тоже может управлять заклинанием Infernus? Невероятно!

— ДРАКО! Беги! — закричала Гермиона.

— Кажется, не только я научился нескольким новым трюкам, — прошипел Драко. — До новых встреч, Грейнджер, — пригрозил он и кинул на своего врага взгляд, полный ненависти — и дизаппарировал.

После этой короткой, но напряженной встречи свет постепенно становился ярче, и Гарри глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он глядел прямо на Гермиону, и его глаза все еще горели — он напрягся, чтобы снова сфокусировать их на ее обеспокоенном лице. Гермиона стояла неподвижно, все еще слишком напуганная, чтобы пошевелиться. Гарри неуверенно опустился на колени рядом с ней и осмотрел ее бледное запястье. Пальцы Драко сделали его черно-синим, оставив синяки на ее фарфоровой коже.

— Ты в порядке? — неуверенно спросил он. Он нежно взял ее за руку. — Мне жаль, что он сделал это, и мне еще больше жаль, что я… Я… — он слегка дрогнул — с его лица стекали капельки пота.

— Гарри? Гарри! Ты — в порядке?

— Моя грудь… она горит… — выдохнул он. — Гермиона… — прежде, чем он успел закончить, он потерял сознание и безвольно упал на пол.

— Гарри! О нет, только бы не это! Опять… — Гермиона немедленно перевернула его на спину, бегло осмотрев. Она взглянула туда, где исчез Малфой. Пламя погасло, единственное, что могло дать ключ к разгадке того, что здесь произошло в эти несколько мгновений — это появление Гарри. Его новая мантия была испорчена; и ее раздражало, что это была одна из лучших, из тех, что она ему подарила. На его груди был ужасный ожог, и вся правая сторона мантии была полностью выжжена. Как ни странно, она заметила, что его рука под ней осталась невредимой. Гермиона начала паниковать — и в ту же секунду затрясла Гарри.

— Давай, вставай, вставай! Я не могу использовать свою палочку, и никто не должен видеть тебя здесь в таком виде, давай, Гарри, встань, пожалуйста! Пожалуйста!!! Вставай, тебе нужно вставать… — Гермиона опустилась на колени рядом с ним, наблюдая, как его голова слегка рефлекторно качнулась. Она хотела позаботиться о нем, но в этот момент она так боялась за его безопасность, что ее обычное самообладание и интеллект покинули ее. Пытаясь убрать со лба его мокрые волосы, она почувствовала внезапное истощение своих магических сил при контакте, а затем удивительным образом у нее началось головокружение. Такое сильное головокружение, что ей захотелось прилечь…

Ее глаза медленно опустились, и все превратилось в одно размытое пятно, когда она упала рядом с ним, потеряв сознание.

— О-о-о…

* * *

— Гермиона? Гермиона!

Ее глаза неуверенно открылись. Рон и Джинни склонились над ними обоими — Рон пытался оживить Гермиону, а Джинни пытались поговорить с Гарри, который стонал ей в ответ что-то бессвязное.

— Что случилось? — немедленно спросил ее Рон. — Что с ним случилось… Бог мой! На вас напали? Что, черт возьми, случилось с его одеждой?! — вопросы вылетали из его рта как пулеметная очередь. — Что тут происходит? — снова спросил Рон, его лицо дрожало в невероятной тревоге.

— Что — как долго я?..— спросила Гермиона, пытаясь вспомнить, где она находится.

— Ну, мы спускались сюда — и когда мы завернули за угол, мы увидели свет — да, какой-то свет — проходящий через холл, поэтому мы подумали: «Что это может быть»? Когда мы подошли сюда, ты коснулась его лица — и сразу же вырубилась, — протараторил Рон. — Я только что заставил тебя очнуться — ты отсутствовала, наверное, несколько секунд…

— А Гарри? — спросила Джинни, обеспокоенная травмой на его груди.

— Гарри сражался с Малфоем… — ответила Гермиона, и теперь произошедшие события возвращались к ней.

— Рон… Джинни… — пробормотал Гарри, медленно открывая глаза.

— О, боже мой, Гарри! — воскликнула Джинни, кладя его голову себе на колени. — Ты в порядке?

— Мне нужно убираться отсюда, — выдохнул Гарри, и его тело напряглось. Глаза Джинни сузились от беспокойства, глядя на его бледное лицо и затуманенные глаза. Он снова застонал, его лоб вновь покрылся каплями пота. — Я чувствую… чувствую… это огонь, горит во всем моем теле…

— Гарри, ты можешь встать? — с тревогой спросила Гермиона, снова рассматривая его лицо. Он явно испытывал боль — и это обильное потоотделение было совершенно нездоровым.

— Поток огня исчез… там, — указал он. — Везде есть люди, — тихо простонал он. Его глаза бесцельно блуждали, осматривая всех троих. — Где Чоу — и Дамблдор? — Гермиона вздыбилась при упоминании ее имени, Джинни тоже нахмурилась.

— Чоу все еще наверху с профессором. Я думаю… они разговаривают с Амосом Диггори… — предположил Рон. — Он сказал нам идти дальше без них, они присоединятся через какое-то время…

Гарри чувствовал, как огонь поглощает его изнутри — странное ощущение — как будто он горел и восстанавливался одновременно. Он должен был выбраться отсюда, и поскорее… прежде, чем из-за него начнется переполох. Если бы только он мог в достаточной степени контролировать свои конечности. Но для начала ему нужно было пройти через службу безопасности обратно к камину. Гарри слабо ухватил Джинни за клетчатую рубашку, которая досталась ей от старшего брата. Еще одна волна огня прошла по венам Гарри, и он инстинктивно закрыл глаза от боли, вновь сжимая руки в кулаки.

— Что такое? — снова спросила Джинни, глядя, как он слабо тянет ее рубашку.

— Одежда… скрыть ожог…

— Возьми мою, — предложил Рон, расстегивая рубашку.

— Рон, ты не сможешь пойти в Министерство магии раздетым — ты опозоришь своего отца! Я знаю… — и тут Гермионе пришла в голову идея. — Джинни, у меня под этой жилеткой топ — отдай ему эту рубашку, а я дам тебе свой топ, хорошо?

Джинни кивнула в ответ на эту идею. Одна за другой Джинни быстро расстегивала пуговицы своей мешковатой рубашки, а затем срывала остатки обгоревшей мантии Гарри. Когда Рон и Джинни помогали Гарри надеть ее рубашку — Рон не мог не заметить, что его младшая сестра купила себе новое ярко-красное вызывающее белье — и, по его мнению, в этот момент выставляла его напоказ.

— Джинни! Гарри может увидеть тебя! — отругал ее Рон, на время позабыв про их план. — Гарри, не смотри, — приказал Рон, но Гарри глупо улыбался ей, склонив голову набок. Ему казалось, что вся его душа больше не находится под его контролем.

— Прекрасная… пара… Джин… — он тихо засмеялся, отчаянно пытаясь не отключиться. Джинни сильно покраснела, но продолжала стараться всунуть его безвольные руки в рукава рубашки и застегнуть ее. После этого она поспешно взяла топ Гермионы и натянула его на свою почти обнаженную грудь.

— Давай, Гермиона, нам могут понадобиться силы нас троих, чтобы помочь ему… — приказала Джинни. После нескольких несогласованных попыток им удалось поднять его, и они втроем помогли ему встать на ноги. Голова Гарри болталась при каждом шаге, его мышцам не хватало сил для ее поддержки. Джинни шла впереди, предупреждая их, прежде чем они огибали темные углы. Рон шел справа от Гарри, а Гермиона была у него под мышкой слева, и они вместе тащили его под руки, как пьяного. Гарри заметил, что Рон часто поглядывал на Гермиону и ее «прекрасную пару». Не то чтобы он мог его винить за это; он тоже пытался не смотреть на нее, но не мог себя пересилить, настолько она и в самом деле была красива, и эта мысль беспокоила его. Он в отчаянии закрыл глаза.

Гарри, она нравится твоему лучшему другу. Тебе нужен знак свыше? Она не для тебя!

— Ребята, там много людей — если вы трое будете двигаться как пьяные, вы привлечете слишком много внимания.

— Я думаю, Гермиона могла бы «привлечь внимание» и сама, — прокомментировал Рон, бормоча себе под нос. Гермиона раздраженно вздохнула и крепче сжала Гарри.

— Давай, Гарри, отсюда мы выйдем вместе, — прошептала Гермиона. — Не бросай меня, пожалуйста — пошутила она, быстро обняв его одной рукой за талию. Гарри рассеянно кивнул и изо всех сил постарался ставить одну ногу перед другой — как можно четче, но его конечности казались деревянными и неуклюжими.

Примерно через три минуты группе наконец удалось пересечь заполненный людьми каминный зал, и в сторону Гарри был брошен всего один или два странных взгляда, но Гермиону поедали глазами довольно много мужчин. С каждым шагом Гермиона чувствовала, как сила Гарри ослабевает, и его тело все больше и больше прижимается к ней. — Еще несколько метров, давай… Я здесь, ты можешь на меня опереться…

— В минуту слабости я поддержу тебя, — напевал на заднем плане Рон.

— Заткнись, Рон… — пробормотал Гарри, стараясь не засмеяться — его грудь чертовски болела!

— Гриммаулд-Плейс, двенадцать! — прошептала Джинни в огонь. Дерзко подмигнув Гарри, она зашла в огонь и исчезла.

— Вы вдвоем идите вперед, я зайду последним, — предложил Рон.

Гермиона кивнула и прошептала адрес штаб-квартиры. Они оба качнулись вперед, а затем начали вместе вращаться на бешеной скорости. Ее глаза на секунду закрылись, и следующее, что она почувствовала — что кто-то неловко погладил ее по боку.

— Гермиона… — пробурчал Гарри.

Она чувствовала себя странно, но в то же время это было… хорошо. Гермиона открыла свои глаза и посмотрела в его сверкающие зеленые.

— Да? — выдохнула она, при этом ее нос был в каких-то сантиметрах от его носа. Его теплое дыхание коснулось ее губ, и она знала, что в любой момент он узнает… в любой момент…

— Ты… задушишь меня… — тихо простонал Гарри, и теперь его глаза полностью сфокусировались.

Гермиона вскочила, оглядываясь вокруг. Она растянулась на нем посреди гостиной в поместье Сириуса, ее тело было прижато к нему после падения из камина.

— Ах да, прости… — извинилась она, быстро слезая с него. — Должна признаться, я никогда раньше так не чувствовала.

— Как? — спросил Гарри, медленно вставая на колени.

— Я имела в виду — не падала так раньше, — поправила себя она.

— Я знаю — мне потребовалось около минуты, чтобы очнуться, затем еще полминуты, чтобы привести в чувство тебя. Камин предназначен для транспортировки одного человека за раз, понимаешь…

— Ты в порядке? — снова спросила Гермиона.

— Джинни пошла принести мне воды, — сказал он. — Я не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что моя грудь выгорает изнутри… — проворчал Гарри, подползая к креслу. Он медленно восстанавливал контроль над своим телом, но странное двойственное чувство, которое он испытал, никуда не исчезало. Его грудь сильно горела, но что-то еще постепенно нарастало внутри него…

В этот момент Чоу, а затем и Рон, выбрались из камина. Чоу заметила Гарри в кресле, растекшегося на нем, как желе, и Гермиону в простом белом жилете, не оставляющем места для воображения. Чоу вопросительно приподняла бровь. Их глаза встретились, и это длилось до тех пор, пока не вернулась Джинни и налила Гарри воды. Он с благодарностью выпил ее, затем снова сжался, схватившись от боли за грудь.

— А-а-а!

Чоу подбежала к нему.

— Милый, что случилось? — спросила она, вставая на колени рядом с его стулом.

"Милый?"- подумала Гермиона.

— У него сильный ожог груди… — сказала ей Джинни, нависая над ними обоими. Чоу немедленно вытащила свою палочку — и провела ею по пуговицам его рубашки — каждая из них, одна за другой, волшебным образом расстегнулись.

— О боже мой, — выдохнула Чоу, глядя на раны. — Кто это сделал?

— Малфой, — ответила Гермиона.

— А ну-ка, признавайтесь быстрее, кто из вас мастер зельеварения? — потребовала ответа Чоу, глядя на Гермиону, Джинни и Рона. Оба Уизли автоматически указали на Гермиону.

— Что же это такое? Это действительно ужасно? — Гермиона знала все об обычных ожогах, но этот был другим. Это была магия, не связанная с привычной теорией — это было что-то уникальное и опасное. Никакой обычный ожог так не парализовал бы Гарри…

— Нам нужно немедленно изготовить противоядие, — мягко сказала она. Она указала на бледный узор, оставленный ожогом на груди Гарри. — Это знак Infernus.

— Infernus? Что мы должны делать? — спросила Гермиона.

— Дело в том, что он увеличивается в размерах, если его не лечить. Так что мы должны это остановить. Гермиона, есть ли у тебя эссенция горегубки и желтовато-коричневая настойка алоэ? Также мне может понадобиться кто-то из вас в качестве помощника, потому что есть некоторые необходимые промежуточные зелья, которые нужно сварить, пока готовится основное. — Было очевидно, что теперь за главную была Чоу.

— Я принесу ингредиенты, полагаю, что это будет противоядие от паралича-дегенерации, смешанное с сывороткой Огненной флегмы? — заявила Гермиона.

— Верно, — согласилась Чоу. — Некоторые из нас в Рэйвенкло до сих пор не понимают, как так получилось, что ты оказалась в Гриффиндоре?

— Думаю, Сортировочная шляпа лучше всех знала, что эти двое бы пропали, если бы меня не было рядом, чтобы помогать им с эссе и присматривать за ними, — поддразнила Гермиона.

— Что ж, давай, напомни нам это, мы любим, когда с нами нянчатся, — проворчал Рон.

— Если бы вы только следовали плану обучения, который я вам дала, возможно, у вас не было бы такого завала, как в конце прошлого учебного года, — упрекнула она его.

— Хм, этот график просто нереальный. Не у всех есть собственная машина времени. Шесть часов учебы с десятиминутным перерывом, и шесть часов сна? Ты, должно быть, слегка не в себе, если ты думаешь, что мы действительно сможем следовать этому руководству по пыткам, — возразил Рон.

— Это НЕ пытка, — начала Гермиона.

— Так, замолчите оба, у нас есть кое-какие более важные дела, чем ваши разборки, — оборвала их Чоу, глядя на грудь Гарри. Рон и Гермиона замерли, и она от смущения покраснела. — Пойдемте, нужно пошевеливаться.

* * *

Драко Малфой ворвался в гостиную особняка Малфоев. Он был намного злее, чем мог даже вспомнить себя в таком состоянии за всю свою жизнь.

«Как легко Поттер отразил мое заклятие Infernus! Я целый месяц работал до изнеможения, чтобы поджечь гребаный куст, а он поднимает и хватает мой огонь, как будто это ему ничего не стоит!»

Он расхаживал взад и вперед, на мгновение забыв о сломанной руке; так сильна была его ненависть к Гарри.

«По крайней мере, я все еще жив…»

Это было слишком слабое утешение; что, черт возьми, Шрамоголовый делал, чтобы получить все эти новые способности? Проходя мимо зеркала в полный рост, Драко понял, что его волосы торчат дыбом. Он попытался поднять руку, чтобы пригладить волосы, но затем с болью вспомнил, что его рука сломана.

«Черт. Я никогда не накладывал заклятия исцеления. Слуги и персонал должны знать, а меня это не касается. Мне нужен кто-то, кто мог бы это исправить. Кто, из тех, кого я знаю, мог бы…»

Вот черт. Только не она. Драко поморщился. Он не хотел разговаривать с этой девушкой после того, что они делали на ее шестнадцатый день рождения. Это была большая ошибка. Но кого еще он мог сейчас найти, чтобы вылечить свою руку? Она довольно хорошо владела искусством врачевания. Он взял немного пороха и бросил его в камин. Тот вспыхнул зеленым пламенем; Драко сунул туда голову и громко сказал: 

— Поместье Паркинсонов!

Он увидел миссис Паркинсон в гостиной; она, как всегда, выглядела невероятно сексуальной и распутной. Ее грудь почти вывалилась из нижнего белья, в ее руке была бутылка огненного виски — почти постоянно сопровождающий ее аксессуар. Ее ноги были босыми, а волосы мягко обрамляли лицо завитками. Она неуверенно подошла к камину и приблизилась сильнее, чем это было необходимо, чтобы вглядеться в огонь.

— Люциус, это ты, любимый? Фрейзер… я имею в виду, что его нет; я, нет, ты можешь ненадолго застегнуть молнию, если хочешь, — невнятно пробормотала она.

— Где Пэнси? — потребовал ответа Драко.

— О, ты хочешь и ее тоже? Я уверена, что мы могли бы что-нибудь придумать, — улыбнулась она.

— Слушай, это не Люциус; приведи Пэнси к камину, глупая ты женщина, — Драко и так уже был зол, а теперь еще больше разозлился.

— Хорошо! ПЭНСИ! — закричала ей наверх Дженна Паркинсон. — Это к тебе! — Пэнси сбежала по лестнице и попала в поле зрения Драко. Она, по крайней мере, сменила ночную сорочку на что-то более подобающее, но, к сожалению, имела то же чувство вкуса — или его отсутствие, — что и ее мать. Она просияла, завидев лицо Драко в огне.

— Драко! Я ждала твоего звонка, — сказала Пэнси. — Почему ты так долго не звонил?

Лицо Драко потемнело — что иногда с ним случалось время от времени.

— Я аппарировал туда, куда мне нужно, для того, чтобы ты меня вылечила, — прорычал он.

— Ну, ты знаешь, что это мой конек, — облизнула она губы.

Драко почувствовал отвращение. Имела ли она вообще понятие о скромности? Или нет? Он ничего не сказал и вынул голову из огня. Через несколько секунд он стоял перед ней во плоти, его вид был угрожающим.

— Милый, ты дома! — сказала Пэнси своим самым хорошо отрепетированным голосом.

— К черту, я никогда не буду здесь жить. У тебя неплохо получается исцелять своими чарами.

Это было утверждение, а не вопрос. Она посмотрела на него и кивнула.

— И что?

— Ты ведь знаешь, как вылечить сломанную руку, не так ли? — высокомерно спросил он. — Мне нужно, чтобы ты вылечила меня.

— Что случилось? — спросила Пэнси, рассматривая его предплечье.

— Не беспокойся об этом, просто сделай то, что нужно.

— Что мне за это будет? — спросила она, рассуждая, как настоящий слизеринец. Драко слегка улыбнулся, он не хотел иметь с ней совершенно ничего романтического, но у нее были и свои сильные стороны.

— Ты скажешь, что именно я тебе должен, а я сдержу слово, — сказал Драко.

— Я буду придерживаться этого правила, — лукаво улыбнулась она и повела его в комнату для гостей.

* * *

— Джинни! — прошептал Рон. — Подойди сюда на секунду, пожалуйста!

Рон взглянул на девушек, готовящих зелья; Джинни помогала, зачитывая рецепты, в то время как Гермиона и Чоу занимались добавлением ингредиентов. Она посмотрела на него и произнесла: 

— Что? — имея в виду «я-сейчас-занята-оставь-меня-в-покое».

Рон отчаянно поманил ее из дверного проема.

— Это всего лишь на секундочку, обещаю!

Она вздохнула и сказала остальным, что скоро вернется. Рон и Джинни вошли в комнату Рона, которую он делил со своими братьями, и Рон закрыл за ними дверь.

— Джинни, мне нужно одолжить у тебя два галеона, пожалуйста, это вопрос жизни и смерти.

Его глаза бегали, он говорил, заламывая руки.

— Рон, перестань разыгрывать драму. Как, черт возьми, два галеона могут быть вопросом жизни и смерти? — возразила она.

— Ну, когда Джордж аппарирует с работы в магазине, он захочет получить четыре галеона, на которые мы делаем ставку, а у меня есть только два... и если я не заплачу, я умру. Теперь ты понимаешь?

Она хихикнула.

— Ладно, я понимаю твое затруднительное положение, но, по правде говоря, я потратила большую часть сэкономленных денег на кое-какие новые, — вспыхнула она. — ...Вещи.

— Что за вещи? — потребовал ответа Рон.

— Это не твое дело!

Рон уставился на нее. 

— Ты ведь не потратила деньги на это сексуальное нижнее белье? — Рон выглядел возмущенным. Но это было написано у нее на лице, и она покраснела еще больше. Его внезапно осенило: — Мама сойдет с ума.

— Что??? С чего бы это вдруг маме сходить с ума?! — она выглядела обеспокоенной.

— Представь, а если бы твоего младшего ребенка — единственной дочери — не было бы дома, и она собиралась бы купить маленькие трусики… Может быть, она не будет сильно ругать тебя, прежде чем действительно убьет, — Рон покачал головой, как будто эта судьба была неизбежна.

— Ты не посмеешь! — закричала она.

— Ладно, за небольшую цену, ну например… два галеона, я могу забыть о том маленьком стриптизе в министерстве сегодня утром.

— Ты подлый, низкий, коварный, бессовестный…

— Да-да… как скажешь, — он протянул руку ладонью вверх.

Она залезла в карман и вытащила две золотые монеты. Она с силой хлопнула его по руке и рванулась прочь. Рон ухмыльнулся; по крайней мере, в ближайшее время никто не умрет. Это был самый лучший вариант для всех.

* * *

Теперь Гарри сидел в комнате для зелий, которую устроили Гермиона и Чоу. Варка была закончена, также на его туловище нужно было нанести специальную мазь — на пораженную область и на непосредственно прилегающие места. Он с опаской посмотрел на трубки и измерительные приборы, переполняющие рабочий стол; кипящий котел испускал легкий желтоватый туман. Также в комнате был еще один маленький котелок, от которого пахло просто божественно, от этого сильного запаха он кайфовал. Чоу подошла к нему, держа в руках склянку со слегка пузырящейся желтой жидкостью.

— Так, Гарри, это, по сути, будет двухэтапное лечение, для начала ты должен выпить это. Это усыпит тебя ровно на триста секунд. В течение этого времени мы должны нанести бальзам на кожу до того, как ты проснешься. Ожог должен исчезнуть через один-два часа. Ну, и на какое-то время могут быть небольшие побочные эффекты, поскольку твое тело будет продуцировать гормоны и антитела для борьбы с инфекцией — но тебе не о чем беспокоиться. Готов?

Он кивнул и снял рубашку. Ожог распространялся; он уже достиг окончания шеи и опустился чуть выше пупка.

— Ложись на стол, — она взмахнула палочкой и произнесла: «Scourgify y packimup!» Аппарат, который они использовали, молниеносно слетел со стола в коробку с зельями Чоу. — Упс, наверное, мне стоит еще немного попрактиковаться с этим. — Давай, давай, — сказала она ему. Он лег на стол; Гермиона и Чоу в специальных мантиях для приготовления зелья и защитных перчатках выглядели как начинающие хирурги. Он представил себе, как Чоу просит Гермиону о скальпеле, ножницах, пинцете — все то, что используют в тех мыльных операх, которые так любила смотреть его тетя. Гарри выпил безвкусную жидкость и почувствовал, как по горлу разливается тепло. Его веки немедленно опустились, и, прежде чем он это осознал, он крепко заснул.

По прошествии ровно пяти минут его глаза распахнулись от света, его кожу начинало покалывать. Две девушки с любопытством посмотрели на него сверху вниз; обе держали в руках бальзам. Гарри казалось, что он парит высоко в облаках. Запах бальзама был опьяняющим, он проникал через его поры, заставляя его чувствовать себя просто великолепно. Он глупо улыбнулся им.

— Ха… мне смешно, — хихикнул он. — Я точно должен видеть вас четверых? Но все вы выглядите круто! — усмехнулся он.

Гермиона и Чоу недоуменно переглянулись. Они немедленно обратились к своим книгам заклинаний и проверили списки побочных эффектов.

— Здесь говорится: могут возникнуть легкие галлюцинации, также может наблюдаться повышенная гормональная активность, — зачитала вслух Чоу. — Ну… Ладно, я думаю, мы могли бы с этим смириться, здесь говорится, что это недолго.

Гарри неуверенно поднялся со стола, его ноги подкашивались. Он надел футболку задом наперед; и только после некоторых напряженных усилий девушки заставили Гарри переодеть ее как положено. Чоу и Гермиона были не в восторге от необходимости контролировать Гарри; он был удивительно силен для своего стройного тела. Он обнял их за плечи, тяжело опираясь на них.

— Разве я не самый удачливый парень, ведь две сексуальные дамы пытаются снять мою одежду… Может, нам стоит пойти за сливочным пивом и повеселиться?

— Гарри, ты должен контролировать себя, ты слишком тяжелый! Мы все можем упасть! — произнесла Гермиона, когда Гарри вывел их из комнаты.

— Я в порядке, в порядке, — он тяжело качнулся в сторону Гермионы. Она споткнулась, но в последнюю секунду удержалась, чтобы не упасть с лестницы. — Ха! Миона, ты не можешь идти прямо, из-за тебя мы все чуть не загремели вниз!

Он посмотрел на открытое фойе под лестничным пролетом и подумал, что ступеньки выглядят слишком волнистыми, чтобы Гермиона могла самостоятельно спуститься туда, не упав.

— Слушай, я помогу тебе спуститься по лестнице, похоже, ты можешь упасть на первой же ступеньке.

Быстро, как молния, он отпустил Чоу и подхватил Гермиону на руки. Без колебаний он спрыгнул, легко, как будто она была невесомой. Твердо приземлившись на первом этаже, он стоял гордо и прямо, в то время как Гермиона цеплялась за него изо всех сил, закрывая глаза от страха. Он помог ей подняться на ноги.

— Видишь? Мой способ проще! — он усмехнулся и крепко поцеловал ее в губы. Когда его губы прижались к ее губам, она застыла, застигнутая врасплох. — Я голоден, где еда? — сказал он, повернувшись спиной к Гермионе, уже забытой им, и зашагал на кухню. Обе девушки уставились на него, слишком потрясенные, чтобы даже пошевелиться. Они изумленно переглянулись, пожали плечами и последовали за ним в другую комнату.

* * *

Утренний свет проникал сквозь недавно отремонтированные окна. Гарри крепко спал в том же самом положении, в котором он упал на кровать. Часы на стене показывали 7:45, и все остальные уже не спали, кроме Рона — он обычно вставал поздно. В дверь тихонько постучали, и в комнату просочился голос Чоу.

— Гарри? Ты встал? Давай, уже поздно.

Гарри перекатился на бок, накрыв голову подушкой. Прошло двадцать минут, прежде чем стук повторился, на этот раз уже более настойчивый.

— Гарри, ты должен вставать! Ты опоздаешь! Я захожу.

Гермиона открыла дверь и вошла внутрь. Она посмотрела на него — его волосы выглядывали из-под белоснежной подушки. Она выхватила подушку из его рук, и он заворчал, натягивая на голову простыню.

— Гарри, ты пропустишь тренировку по квиддичу, — сказала она ему.

Он повернулся и неуверенно открыл глаза.

— Тренировка? Квиддич? Который сейчас час? — пробормотал он.

— Уже поздно, и Чоу ждет еще пять минут, а после уйдет без тебя, — сказала Гермиона.

— Подожди, какой сегодня день?

— Четверг. Тренировка. Сборная Англии по квиддичу. Припоминаешь?

Гарри выскочил из постели. Простыни запутались вокруг его ног, он спотыкался об них. Он с громким стуком упал на пол, недвусмысленно выругавшись. Гермиона засмеялась над ним.

— Ты в порядке?

— Да, да… — проворчал он, бросая простыню на кровать. Он встал и потянулся, разминаясь после столь долгого сна в одном и том же положении.

— Гарри, посмотри, ожог полностью исчез! Зелье подействовало! Не то чтобы мы думали, что не получится, но это был действительно сложный случай приготовления зелья.

— Что случилось? Я помню, как вставал, чувствую себя странно и смутно помню, как что-то ел, на этом все.

— Хм, ничего особенного, ты только сказал, что… ты очень устал, и лег спать, — сказала она, не глядя ему в глаза.

Он закончил перебирать свои вещи, бросил на нее веселый взгляд и понесся вниз, натягивая через голову футболку. Чоу ждала его в фойе.

— Люпин, Грюм и еще несколько человек уже находятся на стадионе, чтобы убедиться, что он безопасен. Мы воспользуемся камином, чтобы добраться туда. Вот, миссис Уизли приготовила тебе завтрак…

Она резко ткнула контейнер ему в живот, словно пытаясь выбить из него дух. Он вопросительно посмотрел на нее, но она уже вошла в гостиную и исчезла в ревущем пламени. Гарри в недоумении взглянул на Гермиону, но она все еще избегала его взгляда.

— Что с ней? — спросил он ее.

Она пожала плечами. Он недоуменно покачал головой, шагнул в камин и пропал.

* * *

— Где Поттер? — проворчал Грюм. Группа волшебников парила у пороховых каминов на стадионах, все они были в плащах-невидимках. Ремус, Чарли Уизли, Шеклболт и Снейп тоже ждали его появления. Он опаздывал на пятнадцать минут, и Грюм забеспокоился. — Может быть, кому-то из нас стоит его поискать, — добавил он.

— Поттер никогда не волновался о правилах и расписании, не говоря уже о тех, кто пытается его защитить.

— Заткнись, Северус, — сказал Ремус Люпин откуда-то справа. — Он появится здесь в любой момент, — в это мгновение в камине появилась взбешенная Чоу. — Вы видите? Он скоро будет. Чоу, ты как? Где Гарри? — спросил он ее, когда она приблизилась.

Она подпрыгнула от голоса, доносившегося из ниоткуда, но Ремус снял капюшон, и его голова появилась в воздухе.

— Не знаю, может, вам стоит спросить Гермиону, она вроде все знает, — раздраженно сказала она, проходя мимо них. — Я иду переодеваться; я пыталась разбудить его, но ему захотелось поспать еще немного — каков мерзавец!

— Как и Джеймс, он, кажется, имеет свое… хм… влияние на дам, — улыбнулся Снейп, посмеиваясь про себя.

— Почему бы тебе не позабыть имя Джеймса и перестать его произносить? — прорычал Ремус, подходя к Снейпу. — Я не вижу, чтобы ты пытался помочь в этой ситуации, поэтому я предлагаю тебе держаться подальше.

— Конечно, — протянул Снейп. — Это было очень нетактично с моей стороны, э-э, встревать, — он незаметно ухмыльнулся под капюшоном и отступил. — Я далек от того, чтобы защищать этого мальчика от того, кто будет убивать его на этот раз.

— ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ! — взревел Ремус, его голос стал подобен голосу дикого зверя, зубы оскалились. Он атаковал Снейпа, используя свои сверхострые обоняние и слух, чтобы найти его позицию, раз уж не мог его увидеть. Снейп улыбнулся и вытащил палочку.

— Вы хотите бросить мне вызов? Impedimentia!

Заклинание сверкнуло из его палочки и сильно ударило Ремуса в грудь. Ремус отлетел примерно на десять футов и рухнул на землю. Как раз в этот момент Гарри появился из камина и стал свидетелем нападения на Ремуса. Его глаза устремились в то место, откуда возникло заклинание, и он узнал мантию и палочку, которые теперь были видны в нескольких футах от него. Плащ-невидимка Снейпа был частично приспущен. Грюм находился прямо за ним и, пытаясь помешать ему вытащить палочку, стянул плащ, обнажив улыбающегося профессора Снейпа, злорадно взирающего на распростертого на полу Ремуса.

Гарри покраснел от злости. У него не было времени подумать, он метнулся и изо всех сил ударил своего мастера зелий. Его плечо уткнулось ему в живот, сбивая с ног Снейпа. Гарри повалил его на землю и занес над ним правый кулак. Его лицо пылало, но прежде чем он успел протянуть левую руку, Чарли Уизли схватил его за шкирку и с силой оттащил, пытаясь удержать.

— Хватит, Гарри! — заорал Чарли ему прямо в ухо.

Гарри все еще боролся с ним, но в конце концов успокоился. Он отмахнулся от Чарли, схватил свое снаряжение и бросился в раздевалку, не желая ничего слышать.

Некоторое время все молчали.

— Я еще раз заставил Поттера продемонстрировать эту сверхспособность; это ведь уже второй раз, когда он нападает на взрослого волшебника, вооруженного и подготовленного, — с улыбкой заметил Грюм. — Пошли, мы должны поговорить с ним.

* * *

Еще несколько часов после тренировки Гарри был в ужасном настроении. Он шел под плащом-невидимкой обратно к пороховому камину, избегая всех репортеров, которые торопливо преследовали его этим утром, чтобы опередить других. И только когда Грюм подошел к группе репортеров, бежавших за ним, и окинул их своим фирменным «грозным глазом», они позволили Гарри пройти.

Чоу не разговаривала с ним, Эми и Ребекка тоже относились к нему холодно. Его товарищи по команде помалкивали, его мерзкое настроение пронизывало все вокруг. Он поймал снитч только один раз в трех тренировочных играх и непреднамеренно испортил два бладжера, которые летели ему навстречу; после чего его наградили немыми любопытными взглядами, и он даже устроил небольшую ссору с тренером из-за того, что он слишком грубо сбил Кантонму с метлы.

Гарри был рад плащу-невидимке, который Ремус достал для него из сундука; когда он надел его, ему не нужно было ни с кем разговаривать. Не то чтобы он остался один, его окружали трое, но все были в плащах-невидимках. Их могло бы быть пятеро, но Ремус сказал, что хочет взять несколько выходных; да и Северус Снейп уехал сразу же после инцидента и с тех пор не возвращался.

Гарри не стал принимать душ и переодеваться, он просто схватил свое снаряжение и метлу и направился к выходу сразу после командного обсуждения игры. Не теряя больше времени, он прошел к каминам, ступил в огонь и растворился в зеленом пламени.

В этот момент, когда он вышел в месте назначения на Гриммаулд-Плейс, он сразу же снял плащ. Рон сидел за столом и играл в волшебные шахматы со своим братом Джорджем. Рон подпрыгнул, когда Гарри материализовался из ниоткуда; Джордж, в отличие от него, привык видеть странные вещи, происходящие в его магазине, и кивнул ему.

— Ну, как прошла тренировка?

— Хорошо, — сказал Гарри. Он запустил руки в волосы, откинув их назад в знак разочарования. — Что это вы тут делаете? — спросил он, заметив несколько золотых монет, сложенных рядом с доской.

— Джордж говорит, что может обыграть меня в шахматы «в любое время дня и ночи», поэтому я разрешил ему внести ставку и сделать то, что он обещал, — объяснил Рон, не сводя глаз с доски.

— Не обращай на него внимания, Гарри, он просто обижен из-за того, что проиграл то, что мы поставили на кон, я еще должен получить деньги от Фреда, когда он вернется, — усмехнулся Джордж.

— Какие ставки? — спросил Гарри.

Улыбки братьев исчезли. Они взглянули друг на друга.

— Да так, ничего особенного, просто у нас был небольшой семейный междусобойчик, — соврал Джордж, улыбаясь одной из своих лучших фирменных улыбок «для клиентов».

— Мы играем эту шахматную партию со ставкой два галеона, и, похоже, ему придется вернуть мне мои деньги, — засмеялся Рон.

— Сражение не проиграно, пока не пал последний боец! — провозгласил Джордж героическим «военным» голосом.

Гарри не стал мешать им продолжать игру и пошел на кухню взять чего-нибудь выпить. Он открыл магический холодильник, в котором все хранилось при нужной этому продукту температуре, горячим или холодным; и поискал сливочное пиво.

Никакого сливочного пива не обнаружилось.

«Ладно, тогда немного тыквенного сока».

Тыквенного сока и в помине не было.

«Есть вообще что-нибудь?»

Он заглянул поглубже и увидел только воду. За неимением ничего другого, он достал ее и налил немного в чашку.

— Эй, парни, в этом доме есть что-нибудь выпить повкуснее воды? — крикнул он.

— Ты вчера уже выпил большую часть, помнишь? — откликнулся Рон, срубая пешкой слона. — Остановись.

— Я — что? — спросил Гарри.

— Ага, помнишь свою небольшую вечеринку вчера? Танцевал на столе, флиртовал с девушками, крутил стул на руке? — спросил Джордж.

— ЧТО?! — Гарри поперхнулся водой. Он зашагал обратно в гостиную.

— Это было действительно весело, вот это мы оторвались! — сказал Джордж, срубая незащищенную пешку.

— Не думал, что ты такой тусовщик, — разочарованно протянул Рон. Он из-за рассеянности потерял одну из своих фигур.

— Нет! Я НЕ ПОМНЮ НИЧЕГО ЭТОГО!

— Ну, это было, и это было очень весело, — сказал Джордж, срубая ладью, которую Рон оставил незащищенной. — Знай.

— Что еще было вчера днем? — с любопытством поинтересовался Гарри.

— Ты стал практически дружком Гермионы, — буркнул Рон себе под нос.

«Черт побери… Я совсем не помню всего этого», — прошептал Гарри про себя.

— М-да, зато Чоу запомнила, как вы с Гермионой ненадолго уединились, — обвинил его Рон. Другой ладьей он срубил ферзя Джорджа. — Шах и мат! — заявил он, схватил два галеона со стола, встал и вышел из комнаты. Фред бросил на Гарри взгляд «ну-вот-ты-и-сделал-это» и пошел за братом.

Гарри стоял ошарашенный. Что произошло вчера? Ему нужно поговорить с Гермионой. Он поднялся наверх, надеясь принять ванну и переодеться. На его кровати одиноко лежало письмо. Оно выглядело зловеще, как кусок сыра в мышеловке, манящий попробовать его. Он подошел к нему осторожно, его инстинкты подсказывали ему, что оно не несет в себе ничего хорошего. Набравшись храбрости, он поднял и открыл его. Это было письмо из Министерства Магии, отделение Стандартов Обучения Волшебству (СОВ). Его сердце начало бешено стучать, кровь прилила к лицу, как будто он только что пробежал сотню ярдов. Он сел и сделал несколько глубоких вдохов. Гарри осторожно распечатал конверт и раскрыл пергамент.

~~~~

Мистеру Гарри Поттеру

Прайвет — драйв 4, графство Суррей

Англия

Результаты вашего экзамена на начальный уровень волшебства следующие:

АСТРОНОМИЯ A

УХОД ЗА ВОЛШЕБНЫМИ СУЩЕСТВАМИ O

ЧАРЫ O

ЗАЩИТА ОТ ТЕМНЫХ ИСКУССТВ O+

ПРЕДСКАЗАНИЯ P

ГЕРБОЛОГИЯ E

ИСТОРИЯ МАГИИ A

ЗЕЛЬЕВАРЕНИЕ O

ТРАНСФИГУРАЦИЯ E

Мы рады сообщить вам, что вы набрали наивысший балл по Защите от темных искусств в этом экзаменационном году. Ваш наставник попросил, чтобы мы передали вам, что он был чрезвычайно впечатлен вашим телесным патронусом. Ваш аттестат будет отправлен в школу в новом учебном семестре.

Министерство образования

~~~~

«Вау, подождем, пока Гермиона это не увидит; вот она взорвется! Ура, Гарри, ты все сдал, и даже смог попасть в класс зельеварения Снейпа».

Не то чтобы он хотел иметь дело с этим мерзавцем, но ему нужно было узнать самые продвинутые зелья, чтобы обучиться, чтобы стать аврором. Он снял квиддичное снаряжение и принял столь необходимый душ. Чувствуя себя немного отдохнувшим и в приподнятом настроении, теперь он мог поговорить с Роном и Гермионой.

Он пошел искать их, осматривая все комнаты. Однако везде было пусто. На Гриммаулд-Плейс не было никого, кроме Грюма, который курил удивительную трубку, из которой исходил дым, который, казалось, жил своей собственной жизнью.

— Эй, а где все?

— Сегодня появились результаты СОВ, Уизли только что уехали, Грейнджер тоже отправилась домой, чтобы узнать свои результаты, пока ты был на тренировке. Временно остались только мы, Ремусу пришлось взять отпуск на пару дней; грядет полнолуние, и приближается его дурацкое превращение в оборотня — сегодня мы ненароком это наблюдали. Но этого же не случится, не так ли? Снейп тоже был не в себе, болтая всякую ерунду, и весьма заслуженно получил синяк под глазом, — улыбнулся он.

— У профессора Снейпа синяк под глазом? — Гарри ухмыльнулся. — Подождите, пока Рон не узнает, он не поверит, что я врезал Снейпу… — он внезапно замолчал. — О ЧЕРТ! Что, если у меня возникнут серьезные проблемы с Хогвартсом? Снейп может не пригласить меня на занятия по зельеварению, или меня могут отстранить от занятий на какое-то время, — продолжал он, расхаживая взад и вперед.

— Не переживай, меньше всего он хочет, чтобы все знали, что он устроил истерику, а затем выгнал тебя из-за того, что ты поставил ему синяк под глазом на каникулах. Он станет посмешищем для всех учеников, — заявил Грюм.

Гарри перестал расхаживать и улыбнулся. 

— Да, вы правы. Спасибо, мистер Грюм.

— Я просто Грюм или Аластор, мне не нравится, когда меня называют мистером, и я определенно никогда не был профессором.

— Хорошо, Аластор, договорились, — сказал Гарри. — Когда все вернутся?

— Я не уверен, но вроде бы Дамблдор должен вернуться сегодня; он отправился в Хогвартс, чтобы ответить на все письма, которые его сейчас наводняют.

— Как Хагрид?

— Он сейчас занят другой миссией, похожей на то, что он делал в прошлом году, ну, ты понимаешь — поиск возможных союзников, — затянул свою трубку Грюм.

— Надеюсь, он не приведет еще одного Грохха, — ухмыльнулся Гарри.

— Что за Грохх?

— Да так, не берите в голову.

— Между прочим, давай посмотрим, какие результаты ты там получил, — кивнул Грюм на конверт в руке Гарри. Он передал его ему, и волшебный глаз Грюма просканировал страницу без помощи его настоящего глаза. — Это невероятно, Гарри. Ты получил наивысший балл по Защите от темных искусств, и был лишь только один человек, о котором я слышал, который смог получить более высокую оценку, — объяснил Грюм.

— Кто же это был?

— Сириус Блэк.

Это поставило Гарри в тупик. Он ничего не сказал, но он был рад, что у него и Сириуса есть еще одна общая черта. Он покопался в кармане и вытащил остатки наполовину расплавленного ножа-отмычки, подаренного ему крестным. Он держал его при себе, это был физический талисман на память о нем… Он посмотрел на Грюма, который внимательно следил за его реакцией.

— Я этого не знал, но я вообще многого не знаю о Сириусе, — вздохнул он. — Я пойду наверх, думаю, немного посплю, пока тихо.

Он забрал конверт и вернулся наверх в свою комнату, рухнул пластом на кровать и уставился в потолок.

«Сириус, прости…»

Все остальные не вернулись ни до конца дня, ни в следующие несколько дней. Чоу была в субботу на тренировке, но она избегала его и не разговаривала с ним; и, что еще хуже, он все еще не мог вспомнить, что же произошло в тот роковой день. Гарри добирался к стадиону и обратно в плаще-невидимке, избегая публичности. В поместье без всех остальных было так пустынно… Грюм показал ему чары хамелеона, дезиллюминационное заклинание и некоторые другие отточенные защитные заклинания, которые Гарри не изучал в Хогвартсе и, вероятно, не узнает до тех пор, пока не поступит в школу авроров. Однако Гарри не мог их практиковать, потому что Министерство строго запрещало ему использовать любую магию.

Все выходные он проводил в одиночестве, убивая время, выполняя однообразные дела по дому — такие скучные вещи, как диагностика метлы, и другие, еще более скучные — стирка одежды, подметание пола. Чем меньше оставалось времени до суда, тем сильнее он переживал; а осталась всего одна неделя. На завтра у него была назначена очередная встреча с миссис Чанг. Теперь он знал, что чувствовал Сириус — это место могло довести кого угодно до безумной тоски, заставляя хотеть покинуть его как можно скорее. Гарри расхаживал по дому, бродил по большим залам, поправляя что-то и кладя на свои места.

Внезапно он почувствовал себя ужасно истощенным от всех тех дел, которые он делал, и пошел наверх, чтобы принять душ, смыть с себя скопившуюся грязь. Во время купания он почувствовал странное ощущение сонливости и усталости, и его сердце сильно забилось от нетерпения. Времени оставалось совсем мало. Выйдя из душа, он надел брюки и погрузился в глубокий сон.

* * *

— Превосходно. Ты закончил анализировать врага и готов приступить к работе, Чернокнижник? — его высокий голос разнесся по темной комнате. Человек, стоящий перед ним, был облачен в длинное черное пальто и камуфляжные штаны, он курил сигарету; в этот момент он глубоко затянулся и слегка кивнул. Он был высоким, выше шести футов; с длинными блестящими серыми, даже почти белыми волосами. Волосы скрывали большую часть правой стороны его лица, а на левой стороне вокруг глаза и над большей частью скулы была нанесена символизирующая что-то татуировка. Глаза человека были стального серого цвета, но когда он заговорил, они стали пугающе бесцветными, белыми. Его голос был скрипучим и имел одну очень необычную черту — он эхом отражался после того, как человек заканчивал говорить, где бы он ни находился. Повторяющееся рычание его голоса было по-настоящему зловещим, и создавалось впечатление, что его слова были приказом, который не подлежит обсуждению.

— Этот слабак Флетчер сейчас корчится в одной из твоих пыточных камер, не так ли? Я доставил его сюда без охраны, и он совершенно уязвим перед тобой. Не сомневайся в моих способностях, тебе давно следует поближе познакомиться с моей силой.

Странный человек снова небрежно выпустил дым, и Гарри подумал, что он словно бы говорил о погоде, а вовсе не вел беседу с Темным Лордом Волдемортом. Глаза Волдеморта вспыхнули огнем, и он напрягся, готовый нанести удар. Тайрон Стэтхэм лениво взглянул на него, стальные серые зрачки сфокусировались, и он слегка улыбнулся.

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?

Стэтхэм рассмеялся.

— Сделай что-нибудь, если тебе это не нравится, идиот.

Гарри внимательно посмотрел на него.

— Это та черта, которой я восхищаюсь: полное отсутствие уважения и абсолютная самоуверенность. Но будь осторожен, в моем распоряжении есть и кое-что другое, кроме магии. Не забывай об этом, Охотник.

— Да как скажешь, — он вытащил новую сигарету, отбрасывая в сторону еще дымящийся окурок предыдущей. Волдеморт выхватил палочку.

—Asi salinta Serpentus!

Окурок превратился в африканскую королевскую кобру, которая вдруг изменила направление и бросилась на Стэтхэма. Он молниеносно выхватил кодачи⁽¹⁾ из своей куртки и, взмахнув рукой вверх, бросил его в змею. Меч рассек чудовищную рептилию и вонзился в кресло, в котором сидел Волдеморт, всего лишь в дюйме справа от его головы. Он спокойно взял зажигалку в правую руку и зажег пламя. Чувствуя, как великолепный никотиновый дым проникает в его организм, он в блаженстве закрыл глаза. Такие удивительные изобретения человечества были причиной того, почему он ненавидел жить в те прошлые времена. Он щелкнул зажигалкой и вышел из комнаты, когда рассеченный у виска капюшон Волдеморта упал ему на лицо.

— Это древние и могущественные силы, — бросил он, уходя, и весело покачал головой.

Гарри был взбешен. Он аппарировал в темную камеру. Приспосабливаясь к темноте, он посмотрел на человека, безвольно свисающего на цепях, сковывающих его запястья. Мужчина поднял глаза и начал неистово кричать.

— Этот человек, похоже, невосприимчив к магии, так что я полагаю, что тебе, похоже, придется отдуваться за него, Флетчер, — прошептал ему Гарри, тихо посмеиваясь.

— НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА, РАДИ БОГА, НЕТ!

— Crucio!

* * *

Гарри проснулся; его шрам горел от боли. Он чувствовал себя невероятно больным, но сумел собраться с силами и добраться до ванной комнаты; его вырвало на плитку прямо перед раковиной. Он перегнулся через унитаз и опустошил желудок от своего завтрака. Боль в голове начала отступать, и его дыхание сменилось тяжелым, мучительным кашлем. Он был весь в поту, его кожа стала липкой и горячей. Гарри быстро разделся и вошел в душ, позволяя теплой воде охладить и успокоить его тело. Ему нужно было поговорить с Дамблдором. Он все еще не вернулся, но Хедвиг могла просто передать ему письмо в Хогвартс.

После того, как он принял душ, оделся и быстро отмыл пол ванной, он взял перо и пергамент и начал писать письмо, в котором рассказал о недавнем видении. Хотя оно и длилось максимум минуту, Гарри проспал весь день — на улице были сумерки. Ему все еще было не по себе из-за этого человека, который так беспечно подстрекал Волдеморта и бросал ему вызов. Неужели он действительно невосприимчив к магии? В его голове клубились мрачные мысли и множество догадок, когда он пытался записать то, что еще мог вспомнить из быстро исчезающих воспоминаний.

— Ну-ка иди ко мне! Отнеси это профессору как можно скорее!

Быстро прикрепив письмо к лапке Хедвиг, Гарри отправил сову в угасающий свет сумерек. Надев обувь и схватив Медальон Ордена Феникса, он сбежал вниз по лестнице.

— Грозный глаз! Мне нужно с тобой поговорить! — крикнул Гарри, бегая по комнатам в его поисках. Наконец он нашел его, крепко спящего в большом кресле, которое, должно быть, находилось в поместье на протяжении долгого времени. — Эй, просыпайся! У нас проблемы!

Волшебный глаз Грюма сфокусировался на нем, но Грюм все еще крепко спал. Он махнул рукой перед ним, глаз окинул его с ног до головы и, узнав, снова развернулся внутрь.

Неужели он в самом деле его разбудит? — Гарри смотрел, как глаз делает свое дело, совершенно завороженный.

— Хм-м-м... что? — Грюм внезапно проснулся, его нормальный глаз в оцепенении оглядел комнату. Он посмотрел на Гарри обоими глазами и увидел выражение его лица. Инстинктивно понимая, что что-то не так, он весь насторожился и выпрямился в кресле. — Что случилось? — спросил он, вытаскивая палочку.

— У Волдеморта в плену Флетчер! Я только что видел их в своем видении! Он мучает его прямо сейчас, Наземникус Флетчер прикован цепью в темнице!

— Мерлинова борода! Я должен предупредить остальных!

Грюм бросился на деревянной ноге к камину и быстро вытащил амулет, который обычно носил на шее; схватил каминный порох и бросил его в огонь. Ничего не произошло. Они оба вопросительно посмотрели на порох в ящике и в камине. Он достал еще немного и снова бросил его в огонь.

Вновь ничего не произошло.

— Значит, это ты раньше останавливал Волдеморта. Твоя репутация опережает тебя, аврор Грюм, — раздался хриплый голос прямо за их спиной. Они оба подпрыгнули от неожиданно возникшего из ниоткуда голоса и оказались лицом к лицу с человеком, небрежно прислонившимся к дверному проему; он держался одной рукой за рукоять японской катаны. Его зрачки были бесцветными, и он говорил так, словно приветствовал достойного врага, к которому он не собирался относиться легкомысленно.

— ЭТО ОН! Из моего видения! — вскрикнул Гарри.

Грюм в мгновение ока выхватил палочку:

-Immobilus! — заклинание летело прямо на него, затем удивительным образом отклонилось и разнесло вазу, стоявшую в углу комнаты. — Что за черт? — Грюм наблюдал, как незнакомец спокойно шагнул вперед.

Гарри запаниковал, дернул Грюма за рукав, потянув его назад.

— Он невосприимчив к магии, эти заклинания на него не действуют!

— Должен признать, парень наблюдательный, — усмехнулся Стэтхэм. Он посмотрел на стены и картины с отвращением. — Все волшебные заклинания, охраняющие это место, для меня устарели. Может, тебе просто стоило повесить на входную дверь прочный замок?

Он слегка улыбнулся и двинулся к ним, слегка касаясь пальцами рукояти меча.

— Вот же хрень! Поттер, беги! — скомандовал Грюм, выталкивая его из двери на другом конце комнаты и стремительно выбегая за ним. — Я не знаю, каковы способности этого человека, но пока мы этого не узнаем, нам лучше уйти, если сможем, — проходя мимо, он направил палочку на мебель. — «Inanimate Animatus!» 

Мебель начала кружиться и летать по комнате, создавая на своем пути сложную полосу препятствий.

— Это лучшее из того, что ты умеешь? — Стэтхэм рассмеялся.

Когда он вытащил свой клинок, за одну ослепительную вспышку половина летающей мебели раскололась на части; он начал преследование, уворачиваясь и уклоняясь от запущенных в него Грюмом с помощью заклинаний предметов. Он побежал за ними; его движения были нечеловечески ловкими, он пробирался через комнаты, не сделав ни одного лишнего шага. Гарри и Грюм бежали изо всех сил, по пути накладывая заклинания на двери и все, что можно было использовать в качестве баррикад, чтобы хоть немного замедлить его. Наконец они достигли черного хода, и Грюм, не теряя времени, моментально взорвал дверь с помощью заклинания.

— Reducto!

Он практически спихнул Гарри вниз по ступенькам, когда они проникли в гараж. Прежде чем глаза Гарри смогли привыкнуть к полумраку, Грюм развернулся и с помощью сложного заклинания починил дверь.

— Prior Incante Reversium, alveris omino Reparo! 

Крошечные фрагменты двери, оставшиеся после взрывного заклятия, в воздухе соединились вместе, и Грюм с помощью палочки установил дверь на место, снаружи же на ней оказался прочный замок. Не прошло и полсекунды, как с другой стороны послышались два громких удара, и нападавший на них незнакомец ударил по усиленному магией дверному полотну и попытался ворваться внутрь. Стеклянный глаз Грюма сфокусировался, и по его выражению Гарри понял, что он смотрит на Стэтхэма через дверь.

— Это должно его задержать… — его глаз сузился, и он невольно сделал шаг назад. — Что за черт? Поттер…

— Что? Что?! — спросил Гарри, тоже пятясь назад.

— Он идет… Быстро — найди выход отсюда… Мне придется задержать его… — Аластор сбросил плащ и неистово схватил свой медальон, закрыв при этом глаза. — Fortemus Enervate, — он произнес заклинание, направив палочку себе на грудь.

— Что ты делаешь? — неуверенно спросил Гарри, все еще не зная, что ему делать дальше. Он не оставит Грюма умирать здесь!

— Это заклинание укрепления — раньше у меня хорошо получалось, но эти старые доски не остановят его надолго… Если я дам тебе несколько минут, этого будет достаточно…

— Ты же это не серьезно, да? На него не действует магия!

— Engorgio — решительно произнес Грюм, зажав оба конца своей палочки пальцами. Она начала медленно расти, а затем увеличилась почти в пять раз, образовав длинный крепкий посох. Он сосредоточился на двери и на мужчине, который неподвижно стоял за ней, с мечом в ножнах и с прикрытыми в медитации глазами. Грюм также ненадолго закрыл глаза, успокаивая нервы.

Он действительно существует… Ребекка, возможно, пришло мое время. Прости меня за все…

Его глаза вновь открылись, и теперь Гарри понял, почему этого человека называют лучшим в Министерстве. Вся его внешность каким-то чудом изменилась, и Гарри почувствовал всю силу и мощь Аластора.

— Гарри, тебе нужно бежать и побыстрее рассказать обо всем Дамблдору. Этот человек — Чернокнижник, и очень опытный.… Такие, как он, охотились и убивали волшебников еще много веков назад, вплоть до Войны гоблинов, когда считалось, что последние из них были схвачены и истреблены. Они убийцы, Гарри, и они делают это с помощью тени.

Грюм указал на трещину под дверью. На глазах у Гарри тень скользнула вниз и переместилась на внешнюю сторону двери, проявившись в темном силуэте человека.

— Черт… — прошептал Гарри, вновь отступая. Глаза тени открылись, и Тайрон Стэтхэм отошел от двери, при этом в его глазах сверкнул смертельный блеск.

— Грюм, я солгал, говоря про замок. Ничто не сможет остановить меня. Откажись от парня. Это то, чего он хочет, — мрачно заявил он, с какой-то особой нежностью обнажая меч. — Должен заметить, что этот мальчик — интригующая цель. Он с благодарностью выпьет его кровь, — жутко, и в то же время хвастливо заявил Стэтхэм, проводя кончиком пальца по своему драгоценному клинку.

— Беги! Мотоцикл Сириуса должен быть где-то здесь, хватай его и вперед! — скомандовал Грюм.

Не успел он закончить фразу, как сверкнула сталь, и Грюм отразил удар, используя свой импровизированный посох. Внезапно Охотник отскочил назад, занеся меч уже в другой стойке.

— Бо-кендо? — Стэтхэм с улыбкой кивнул. — Шотокан ниндзюцу с сильным влиянием английской кулачной драки. Вы действительно человек со множеством талантов — я принимаю эту битву.

Грюм поморщился.

— Гарри, ты должен выжить. Не стой здесь! Черт возьми!

Гарри был поражен. По тому единственному выпаду этого человека Грюм сразу все понял. Снова сверкнула сталь, и бой начался в полную силу. Гарри с трепетом наблюдал за тем, как Грюм, уже довольно немолодой волшебник, сдерживает атаки человека, который, наверное, был вдвое моложе его, человека более быстрого и сильного. Грюм вращал посохом по кругу, хлестал им вокруг себя и за спиной, умело сдерживая быстрые атаки, однако у него никак не получалось совершить контратаку. Его техника была впечатляющей, а работа ног — просто безупречной. Кто бы мог подумать, что волшебник может владеть маггловскими боевыми искусствами?

— Чего ты ждёшь, парень? Убирайся отсюда! — крикнул он, очевидно, понимая, что не сможет долго сдерживать атаки этого опытного противника. — Беги к Дамблдору! Он должен предупредить Тонкс… А-А-А!

Наконец-то атака Стэтхэма достигла цели. Отрубленная правая рука Грюма полетела в сторону, и он упал на землю, сжимая обрубок в мучительной боли. Обходя это возникшее препятствие, Чернокнижник бросился на Гарри, но Грюм схватил его за ногу и этим повалил его на пол. Стэтхэм упал лицом вниз на твердый бетон. Он сверкнул взглядом на истекающего кровью аврора и воткнул меч ему глубоко в живот. Хватка Грюма ослабла, и он рухнул на землю, опустив голову на грудь. Чернокнижник встал на ноги и вытащил свой клинок, вытирая его о мантию Грюма.

— Ты следующий.

— ГРОЗНЫЙ ГЛАЗ! — Гарри закричал, и Стэтхем вновь упал в груду хлама в углу гаража.

Я не позволю этому повториться, на этот раз я не позволю никому из вас умереть, спасая меня…

Он подбежал к Грюму, который был еще жив. Глаза Гарри вспыхнули голубым огнем, и он с усилием, кряхтя, поднял его себе на плечи, как это обычно делают пожарные. Тайрон изумленно наблюдал за тем, как тощий шестнадцатилетний парнишка бежит по гаражу со взрослым мужчиной на плечах, причем этот мужчина весит явно больше двухсот фунтов. Гарри вытащил палочку и направил ее на Грюма.

— Liquidous Immobilous! 

Кровотечение остановилось, но этого все равно было недостаточно, чтобы остановить смерть Грюма, если не оказать ему помощь. Мотоцикл Сириуса стоял у входа в гараж. Он подбежал к нему и с трудом усадил Грюма, с трудом прижимая его к своей спине. Чернокнижник оправился от неожиданности, и гараж разлетелся от взрыва. Гарри нажал на педаль газа, включил передачу и помчался по окрестностям Гриммаулд-Плейс.

Они летели по центральной части Лондона, уже не разбирая дороги. Гарри просто хотел покинуть это место как можно быстрее. Слезы текли по его лицу, а сверху дождь лил на них, как из ведра. Грюм то и дело бессвязно стонал, и Гарри был благодарен ему за это. По крайней мере, он еще был жив. Им нужно как можно скорее добраться до больницы Святого Мунго. Гарри отчаянно пытался вспомнить дорогу, по которой он попадал туда раньше, но не мог ясно мыслить. Он думал о том, что он может сделать, что могло бы помочь Грюму; но единственное, что у него было — это одежда, которая была на нем, его палочка и… ну да, медальон! Он схватил его свободной рукой и мысленно звал на помощь.

Кто-нибудь, кто угодно, профессор, Сириус, да хоть кто угодно, пожалуйста…

Он сосредоточился под дождем; а ну-ка, стоп...

Он резко нажал на тормоза — кто-то стоял на обочине — и они едва не упали. Гарри пристально посмотрел на мужчину в плаще, и, узнав его, снова мысленно поблагодарил Аластора за то, что он вручил ему отцовский медальон. Это был Ремус Люпин. Он подбежал к ним, держа что-то завернутое в плащ.

— ГАРРИ! ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! ГРЮМ ВЫЗЫВАЛ МЕНЯ НА ГРИММАУЛД-ПЛЕЙС, НО КОГДА Я ТУДА ДОБРАЛСЯ, ДОМ БЫЛ АБСОЛЮТНО ПУСТОЙ, ВСЯ МЕБЕЛЬ ВЗОРВАНА! С ГРЮМОМ ВСЕ В ПОРЯДКЕ? — он вгляделся в его лицо, оно было совершенно белым, и оба глаза закатились. — Боже мой, Гарри, я принес его руку из задней части дома, нам нужно срочно доставить его в больницу!

— Я ПЫТАЛСЯ ЕЕ НАЙТИ — МЫ ПОТЕРЯЛИ ДОРОГУ И БЛУЖДАЛИ ОКОЛО ДЕСЯТИ МИНУТ, ДО ТОГО, КАК Я УВИДЕЛ ВАС! — воскликнул он. Его волосы прилипли к лицу, а шрам теперь горел непрерывно…

— Гарри, послушай меня, сегодня полнолуние, обычно в это время я изолирован от людей, и нахожусь в безопасном месте, прежде чем перевоплощусь в оборотня. У меня есть всего несколько минут до начала всего этого, — Люпин создал из воздуха карту. — Используй эту карту, чтобы добраться до больницы Святого Мунго, и возьми вот это. Нет, не смотри, просто отдай целителю, — он протянул ему что-то, завернутое в плотную ткань. Как только он взял сверток в руки — ему стало плохо. Это была отрубленная рука, и она была влажной от крови.

— После этого используй плащ-невидимку и свое летное снаряжение, чтобы добраться до Хогвартса как можно быстрее; Дамблдор находится там. Ты должен рассказать ему, что случилось. Прямо сейчас; ты сможешь это сделать, Гарри, я знаю, что ты сможешь. Удачи тебе! Он громко закашлялся, его голос вперемешку с лаем казался нечеловеческим. — Мне пора уходить; будь осторожен! — он исчез, оставив их одних.

Гарри посмотрел на карту, которую дал ему Ремус, и выбрал наилучший маршрут к больнице Святого Мунго. Он ехал меньше пяти минут, гоня байк на максимальной скорости. Управление давалось ему легко, казалось, что он провел уже не один день за рулем этого байка. Он увидел стеклянную витрину с манекеном в конце улицы, на которой он находился. Он подъехал к самому тротуару и заглушил двигатель, резко остановившись прямо перед стеклом. Он обнял Грюма, пытаясь снять его с байка, но тот был слишком тяжелым. Гарри нахмурился. Разве это не он недавно бегал, взвалив его на плечо?

— Wingardium lleviosa! — Грюм поднялся с мотоцикла и начал медленно плыть по воздуху. Гарри схватил его и шагнул сквозь стекло, чтобы войти в больницу. Когда он затащил Грюма внутрь, он услышал, как в больнице внезапно прекратились разговоры. Все вокруг оглядывались, смотрели на парня в пропитанной кровью одежде, тянущего по воздуху истекающего кровью человека. К ним подбежала дежурная привет-ведьма и замерла на месте, когда увидела, что перед ней Аластор Грюм.

— Снова он! Что случилось на этот раз? — она взглянула на молодого человека, у которого кровь и волосы почти полностью скрывали лицо. — Кто ты?

— Забудь обо мне — Грюм умирает, и если вы ему не поможете, он скончается!

Она вгляделась в его лицо: — Погоди, я видела тебя в «Еженедельном Квиддиче» и в «Ежедневном Пророке»! Ты Гарри Поттер! — просияла она.

— Ради всего святого! Окажите ему помощь, НЕМЕДЛЕННО! — проревел он. На шум прибежал главный целитель. Он окинул быстрым взглядом Грюма и буквально выхватил его у Гарри; он сразу же бросился в отделение неотложной помощи, выкрикивая приказы налево и направо.

Пару часов спустя Гарри сидел в приемной, ожидая заключения целителя. За это время он умылся и переоделся в чистую рубашку. Да, ему было крайне важно узнать о состоянии Грюма, но он не мог долго здесь оставаться; это было слишком опасно. В больнице его уже нашла сова из министерства, она принесла сообщения о «серьезных последствиях» за использование магии в поместье и всякую прочую ерунду, но сейчас он не мог даже думать об этом. Он скомкал пергамент и бросил его в мусорное ведро. Сейчас не время для этого, ему необходимо лично предупредить Дамблдора. Он за считанные секунды преодолел путь из приемной обратно на первый этаж. Та же самая дежурная привет-ведьма все еще была там, очевидно, ожидая, когда он спустится. Она ослепительно ему улыбнулась.

— О, я не могу поверить, что ты на самом деле находишься здесь, и мы встретились лично! Я была на матче «Пушек», и ты был просто великолепен! В моем альбоме есть все твои фотографии; я их собираю! Можно твой автограф? Ну пожалуйста? Подожди, об этом непременно должен узнать Джейми!

— Извини, у меня нет с собой пера, и я действительно очень тороплюсь… — раздраженно сказал Гарри, пытаясь избавиться от нее, но она преграждала ему путь.

— У меня есть! Сможешь написать — для Мэри? Это мое имя, — добавила она без всякой необходимости. Гарри нехотя быстро нацарапал автограф. — Но ты не указал мое имя! — разочарованно протянула она. Он сунул ей обратно пергамент, запрыгнул на байк и умчался.

— Он просто ужасный! — вздохнула она, прижимая пергамент к груди.

Гарри мчался на огромном байке, надеясь, что ни один полицейский его не остановит. Он доберется до вокзала, а затем воспользуется летным снаряжением, чтобы добраться до Хогвартса. Он так отчаянно хотел, чтобы Грюм выжил, и очень боялся за него; это было настоящее чудо, что он не умер от этой чудовищной раны мгновенно… Наконец он добрался до станции и решил, что здесь вполне подходящее место, чтобы начать движение по железнодорожным путям. Он слез с мотоцикла и серьезно задумался о том, что с ним произошло несколько часов назад.

«Смерть была так близко, Гарри, так близко; ведь это я мог сейчас быть в той больнице или, что еще хуже, в морге. Сколько жизней у меня осталось?»

Взглянув в небо и безмолвно поблагодарив того, кто смотрел на него сверху и хранил его, он решительно сел обратно на мотоцикл. Покопавшись, он нашел летное снаряжение. Он выключил все огни и бесшумно устремился в ночь. Пытаясь не забывать свою истинную цель, он летел всю ночь без сна, сосредоточившись только на том, чтобы добраться до Хогвартса.

* * *

— Минерва, взгляни на это письмо. Гарри пишет, что у него было новое видение, что Наземникус Флетчер был схвачен и подвергается пыткам у Волдеморта. Значит, Тонкс в большой опасности. В последний раз, когда мы переписывались, она была близка к тому, чтобы выяснить, куда он пропал. Странно, что Гарри видел это видение, не так ли? Гермиона ведь так хорошо справлялась…

Профессор Дамблдор разговаривал с Минервой МакГонагалл в коридоре, ведущем в кабинет директора.

— Да, это странно, возможно, используемая нами окклюменция также основана на близости, нахождении людей рядом друг с другом; я слышала, она вернулась домой вместе с другими ребятами, чтобы получить свои оценки. Интересно, как дела у Гарри? — спросила профессор МакГонагалл.

— ПРОФЕССОР! — раздался голос позади них. Она подпрыгнула на месте от неожиданности.

— Гарри! Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал? — ее глаза угрожающе сузились.

— На мотоцикле Сириуса. Послушайте! Я должен поговорить с вами обоими, это очень важно!

— Мы получили твою совиную почту, необязательно было появляться в Хогвартсе самому. Ты пошел на очень большой риск, — строго сказал ему профессор Дамблдор.

— В доме кто-то был. Грюма чуть не убили, — выдохнул он, тяжело дыша от бега по ступенькам, — я до сих пор не знаю, выживет ли он.

— ЧТО?! — воскликнула Минерва.

— В мой кабинет, Гарри, — сказал Дамблдор, махнув ему в сторону винтовой лестницы, ведущей в его кабинет. Они вошли, и Гарри согнулся, положив руки на колени, чтобы отдышаться. — Сядь и сделай несколько глубоких вдохов, — каким-то магическим образом перед ним появилась вода из кухни. — Выпей, это поможет.

Он повиновался и в конце концов пришел в себя настолько, чтобы рассказать им все от начала и до конца — про видение, про Чернокнижника, все…

— Что ж, наша информация была определенно неверной, этот заключенный не был обычным магглом. Я не могу поверить в то, что по прошествии стольких лет Чернокнижник все еще жив. Интересно, зачем ему работать на Волдеморта? Минерва, думаю, нам следует связаться с мадам Помпфри, чтобы узнать, сможет ли она помочь нам в больнице, — она кивнула и вышла из кабинета. — Гарри, ты совершил храбрый поступок, доставив Аластора в больницу. Прими мою благодарность, и от лица Грюма в том числе… — Дамблдор посмотрел на молодого человека, сидящего перед ним. Никогда раньше он не встречал в учениках такого потенциала.

— Заклинание, которое ты использовал, возможно, спасло ему жизнь, и я должен признать, что это была отличная импровизация заклинания по остановке крови, — лицо Альбуса было мрачным, он потер глаза. — Я думаю, что мы должны попытаться немного поспать; пытаться что-то планировать, когда нервы на пределе, — не лучшая идея. Если тебе будет сложно успокоиться, прими это зелье. Уже почти час ночи, утром еще раз поговорим, после того, как хорошо отдохнем.

Гарри тяжело встал, пожелал спокойной ночи, и вышел из кабинета. Сон сейчас действительно казался хорошей идеей; его путь был чрезвычайно утомительным. Он побрел по знакомым коридорам в спальню Гриффиндора.

Когда он ушел, Дамблдор встал, устало потирая глаза. Вот почему они не смогли найти Флетчера — Охотник схватил его и пытал, чтобы узнать у него информацию о передвижениях Гарри. Неудивительно, что Волдеморту удалось с такой легкостью устроить на стадионе засаду для Гарри.

— Директор, я, возможно, уже старая и потрепанная, но я чувствую то, чего не видят другие, — неожиданно произнесла Сортировочная Шляпа.

Дамблдор взглянул на Шляпу: 

— И что же?

— Древняя сила находятся внутри этого человека, и он чувствует, как она нарастает, ведь он потомок Гриффиндора.

— Да, ты говоришь об остаточной магии, которая когда-то защищала Солидуса Гриффиндора. Я так и думал.

— Она сослужит ему хорошую службу, он столкнется со многими опасностями и иссякнет, когда взойдет седьмая луна.

Дамблдор кивнул и откинулся на спинку стула, задумчиво поправляя бороду. Она говорила о пророчестве. И он чувствовал, что его время уже совсем скоро настанет. Он встал и, бросив взгляд на мудрую кожаную шляпу, пошел в свою спальню.

1) Кодачи — японский короткий меч.

Вернуться к тексту

Хмурое пасмурное небо не пропускало сквозь окна солнечный свет. Всю ночь шел дождь, и его сны также были мрачными и тревожными.

— Гарри? Гарри! — низкий могучий голос разбудил его ото сна. — Давай, Гарри, нам пора вставать.

Он открыл глаза и машинально потянулся за очками. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что они ему больше не нужны, и покосился на огромную фигуру, загораживающую дверной проем.

— Хагрид… — он сел в постели, слабо улыбаясь своему другу. — Рад тебя видеть, — невнятно сквозь сон пробормотал он.

— Все в порядке, Гарри? Я тоже рад тебя видеть, — пробормотал Хагрид, пытаясь улыбнуться. — Слышал, что вчера с тобой случилось.

— Как он?

— У Грюма дела пока не особо хорошо, он все еще в критическом состоянии, — мрачно сказал Хагрид. — Но не переживай, он крепкий парень. Тебе надо одеться: я здесь, чтобы отвезти тебя на встречу с мамой Чоу; тебе действительно важно с ней встретиться, иначе мы бы и не поехали.

— Который сейчас час? — спросил Гарри, опуская ноги с кровати.

— Сейчас около девяти, и нам уже нужно выдвигаться.

— Хорошо, я буду готов через десять минут, — ответил он, и Хагрид кивнул.

— Я буду внизу, в столовой.

Он быстро принял душ и оделся, и пятнадцать минут спустя был в столовой. Он жадно набросился на еду, ведь вчера у него не было возможности поесть. Прожевав несколько первых кусочков, он понял, что пища для него была на вкус как песок. Он откашлялся, создав отвратительную мешанину на всей своей тарелке.

Обхватив голову руками, Гарри сидел и думал о том, что вчера произошло. Иногда ему хотелось просто проснуться и избавиться от всего этого кошмара. Всего несколько часов назад произошло еще одно покушение на его жизнь, причем чертовски удачное. Одно дело — встретиться с волшебником на дуэли, но победить человека, неуязвимого к магии?

Что он должен был сделать?

Он посмотрел на Хагрида, который заметил отчаяние, написанное на его лице. Хагрид беспокойно переступил с ноги на ногу у главного входа, поправляя ближайшие висевшие рядом с ним доспехи.

— Хагрид? — осторожно спросил Гарри. Хагрид улыбнулся из-под своей огромной бороды и случайно задел рыцарское копье, которое упало с оглушительным звоном.

— Что такое? — весело спросил он. Даже чересчур весело.

— Я… чувствую… как бы это объяснить… — вздохнул Гарри. — Не знаю. Знаешь, как будто это все не наяву… Не знаю, как назвать это чувство, но это уже не страх, — выпалил он как на духу. — Этот Чернокнижник сразил Грюма, даже не напрягаясь. И теперь он охотится за мной, — добавил он.

Хагрид громко вздохнул и неловко уселся на противоположную от Гарри скамью Гриффиндора, скрестив руки на столе. Он наклонился немного ближе и негромко заговорил.

— Я знаю, Гарри, знаю. Бояться — это нормально; это естественно. Не волнуйся, я буду рядом, и с тобой ничего не случится.

— Хагрид, для меня это очень много значит, спасибо.

— Да, тебе сейчас тяжело, но ты сильный парень, и мы все здесь рядом с тобой, — заверил его Хагрид. — Смотри, — он указал на часы на стене. — Ты готов?

— Я думаю, да, — ответил тот.

Они прошли через обеденный зал к главному входу, и вышли наружу. Мотоцикл Сириуса все еще стоял там, где он оставил его вчера вечером.

— Я помню, как управлял им почти шестнадцать лет назад, когда… — Хагрид остановился, взглянув на Гарри.

— Когда что, Хагрид?

— Неважно. Давай, некогда болтать, — он сел на байк. — Держись крепче, не хочу, чтобы ты упал.

— Хагрид! — раздался голос из холла. — Хагрид, подожди!

К ним быстро шел профессор Дамблдор.

— Профессор? Забыли что-то?

На лице Альбуса Дамблдора было встревоженное выражение, и Гарри подумал, что странно и неестественно видеть, что директор так обеспокоен. В руке он держал что-то, обернутое мягкой черной тканью, и по всей длине сверток был аккуратно перевязан золотой тесьмой. Объект имел цилиндрическую форму и был в длину около трех с половиной футов. В последний момент он нерешительно отдал его Гарри.

— Я думаю, тебе следует взять это, — сказал Дамблдор с обнадеживающей улыбкой на лице.

Гарри взял сверток, и ему стало любопытно посмотреть, что же там внутри. Он развязал тесьму и развернул ткань, чтобы увидеть, что это такое. Это был меч. Черная рукоять ослепительно блестела даже в такую пасмурную погоду, а серебряная окантовка была просто безупречной красоты.

— Что это? — спросил он почти ошеломленно.

— Это тот самый меч, которым ты убил василиска, — ответил Дамблдор. Гарри провел ладонью по гладким ножнам.

— Это он? Но тот меч был намного меньше и совершенно другой, — смущенно заметил он.

— Ах, — задумчиво произнес Дамблдор. — В этом и есть вся прелесть меча Гриффиндора, он адаптируется к каждому, кто им владеет. Могу только добавить, что далеко не все это могут. Тогда тебе было всего двенадцать, поэтому он принял форму достаточно небольшую и легкую, чтобы ты мог с ним справиться и управлять им. В руках самого первого своего владельца это был огромный скандинавский палаш, — объяснил Дамблдор. — Давай, вытащи его из ножен.

Гарри вынул его и теперь держал обеими руками. Это было действительно великолепное оружие, с красивым, выгравированным у рукояти на ножнах гиппогрифом. Его хищные опаловые глаза загорелись, когда Гарри взялся за рукоять. Вглядываясь в пустоту глаз животного, он поднял меч на уровень глаз. Это был прямой клинок с обоюдоострым лезвием, рукоять которого была отделана древней шкурой сфинкса, имеющей гибкую текстуру. Удерживая рукоять справа и ножны слева, Гарри развел их в стороны, исследуя каждый дюйм лезвия, медленно обнажая его. Мастерство того, кто его сделал, было действительно необыкновенным; отражение в стали было точнее любого зеркала.

Чем больше он вынимал меч из ножен, тем сильнее от него исходила магическая сила, и волосы Гарри зашевелились; он почувствовал бешеный прилив энергии. Его глаза загорелись и начали испускать слабый свет, горевший синим отблеском в его зрачках. Он почувствовал, как в его тело проникает неведомая сила, давая ему необыкновенный приток энергии; в последние несколько недель эта же энергия проявлялась в не контролируемых им самим магических действиях. Держа меч в руках, Гарри чувствовал нарастающее в нем возбуждение и понимал, что сейчас может вновь случиться подобная «вспышка». Ненадолго закрыв глаза, он усилием воли поборол это неприятное чувство. После этого его глаза вновь стали изумрудно-зелеными, и устремились на выгравированную по всей длине меча надпись — имя создателя и первого владельца — «Годрик Гриффиндор».

Последним плавным движением Гарри полностью вытащил меч из ножен и держал его на расстоянии вытянутой руки.

— Это… великолепно, — тихо заметил он, не сводя взгляда с клинка.

— Да, это так, — кивнул Дамблдор, также очарованный внешним видом меча. Гарри рассматривал его под разными углами, вращая запястьем; он хотел почувствовать его вес и прислушивался к своим ощущениям. Некоторое время они все смотрели на меч как завороженные, пока Гарри, наконец, не осознал, что перед ним вовсе не игрушка.

— Я… я думаю… что мне следует сейчас его убрать, — запинаясь, пробормотал Гарри, пытаясь оторвать прикованный к клинку взгляд. Он осторожно вложил его обратно в ножны, и странное напряжение в воздухе исчезло. — Ведь я же совсем не умею им пользоваться…

Дамблдор на мгновение задумался. Ему в голову приходили те же самые мысли.

— Я верю в тебя — просто доверься своей интуиции. Ведь ты же убил василиска, когда был еще младше! — ответил Дамблдор. — Кофейная гуща сегодня утром подала мне знак. Однако я сомневался, что правильно его понял; но, похоже, что я не ошибся — меч действительно отреагировал на твое присутствие. Он даже изменил свою форму, чтобы соответствовать тебе. С момента последнего использования этого меча никто не касался. Теперь он снова преобразился в твоих руках. Это поистине удивительно…

— Так вы действительно хотите, чтобы я его использовал? — совершенно растерянно пробормотал Гарри. Он не умел обращаться с мечом — в прошлый раз, когда он сражался с василиском, ему просто повезло.

— Когда придет время, тебе не нужно будет знать, как им пользоваться. Просто доверься своим инстинктам… — тихо сказал Дамблдор. — Вы двое должны ехать, миссис Чанг ждет тебя, — Дамблдор сменил тему. Гарри сел позади Хагрида на мотоцикле. — Прощай, Гарри, желаю тебе счастливого и главное — безопасного пути, — он махнул рукой и подождал, пока они не превратятся в две маленькие черные точки в небе, прежде чем окончательно скрыться из виду.

* * *

Гарри крепко держался одной рукой за пальто Хагрида, а другой — за бархатные ножны. Одна вещь казалась ему чертовски странной — тяжесть меча сбоку была удивительно знакома, казалось, что ему просто вернули еще одну давно отсутствующую часть его тела.

Они взлетели над полями и холмами, окружающими Хогвартс, и вскоре пролетели над массивными лондонскими зданиями прямо в район Челси. Они приземлились в переулке позади здания, где располагались адвокаты Чанг и Ратчкинс.

Когда они выходили, Хагрид нервно огляделся; даже его немного смутила та легкость, с которой был повержен Грюм. Он был настроен не терять бдительности. Орден на него рассчитывал, да и Гарри тоже.

— Пошли, Гарри, — сказал Хагрид, проводя его за угол к фасаду здания. Он открыл ему дверь, затем сам нырнул внутрь. Павел Янкинс поздоровался с ними, сразу узнав Хагрида, и лишь мельком взглянул на вошедшего с ним молодого человека.

— Хагрид! Как поживаешь? Я тебя не видел с тех пор, как уехал из Хогвартса много лет назад…

— Хорошо, а ты, Янкинс? Думаю, ты уже встречал Гарри раньше? — он кивнул в его сторону.

— Гарри? О да, мистер Поттер! Приятно видеть вас снова. Полагаю, вы пришли к миссис Чанг? — спросил тот. Он многозначительно взглянул на завернутый в бархат предмет, который Гарри держал в руках. Он посмотрел на него с некоторым интересом и сказал: — Простите меня, но есть некоторые формальности — я должен проверять всех посетителей; хотя я знаю, что вы двое не нарушаете установленного порядка — это просто меры безопасности; потому что за время моей службы люди пытались пронести внутрь такие вещи, что вы даже не поверите…

Гарри и Хагрид взглянули друг на друга и пожали плечами.

«Что ж, лучше просто сказать ему правду, чем совершить очередную глупость».

— Эм-м. Мистер Янкинс, это мой меч, — объяснил Гарри, слегка приподняв его. — Это очень важно, — как-то неубедительно добавил он.

Павел нахмурился. — Меч? Разве это не магловское оружие? Зачем он вам здесь?

— Ну-у…

— Это необходимость, дело Хогвартса, — добавил Хагрид, прерывая его.

Мистер Янкинс приподнял бровь.

— Дело Хогвартса, да? Очень хорошо, но мне все равно нужно будет его осмотреть. Можно мне взглянуть? — Гарри развернул бархат и передал меч Янкинсу. Сотрудник службы безопасности взял его в руки, изучил тонкую работу и отличную отделку меча. Он взялся за рукоять, пытаясь вытащить лезвие. Меч не поддавался; и после целой минуты борьбы мистер Янкинс наконец сдался. — Ну, он кажется достаточно безобидным и даже не вынимается. Я не чувствую никакой магии, наложенной на него; я был обучен всевозможным заклинаниям иллюзий и маскирующим чарам — и мне кажется, что все в порядке; думаю, вы могли бы пройти дальше.

Он вернул меч Гарри, который облегченно вздохнул. Тот аккуратно завернул клинок и вошел в лифт. Хагриду пришлось пригнуться, чтобы попасть внутрь, он слегка присел, чтобы приспособиться к относительно небольшой высоте лифта. Гарри нажал кнопку, чтобы они могли попасть в нужный им офис. Лифт остановился на следующем этаже, и вошел кто-то еще.

— Хагрид! Как поживаешь? — лучезарно улыбнулась Чоу, даже не взглянув на Гарри, стоящего позади него. — Что ты здесь делаешь?

— О, привет, Чоу. Я здесь для того, чтобы сопровождать Гарри на встречу с твоей мамой, — ответил он. — Я думаю, вам двоим нужно наверстать упущенное, — улыбнулся он, подмигивая Гарри.

Чоу холодно взглянула на Гарри.

— Что значит «наверстать упущенное»? Мы жили в одном доме почти две недели — и, да, Гарри, почему ты похож на беглеца из больницы Святого Мунго? — она взглянула на его халат пациента с логотипом больницы напротив сердца.

Гарри поморщился. Почему все к нему лезут?

— Что? Подумать только! Меня не было всего несколько недель, и первое, что я слышу, когда возвращаюсь — это то, что Гарри спас жизнь Грюма; а теперь еще оказывается, что вы двое жили вместе?

— Гарри… Что? — воскликнула Чоу, бросив на Гарри недоверчивый взгляд.

— Ну, понимаешь… — начал Хагрид, но его остановил звук открывающейся двери лифта. — Вот мы и приехали… — объявил он. Глаза Гарри сузились, когда он увидел очень напряженную миссис Чанг, расхаживающую по залу ожидания.

— Наконец-то! — воскликнула она, вытаскивая Гарри из лифта. — Что у тебя вчера было в голове, когда ты произносил эти два заклинания? Левитация и кровоостанавливающие чары? Два чиновника дышат мне в затылок, желая поговорить с тобой. Всего три недели без заклинаний! Ну неужели это так сложно?

— Когда у тебя под боком будут Волдеморт и Охотник, пытающийся тебя убить, ты поймешь, — тихо прошипел Гарри себе под нос.

Сегодня все определенно были против него. Его челюсть начала напрягаться, а лицо застыло. Миссис Чанг выглядела как полная идиотка. Гарри прошел мимо нее и вошел в кабинет, где его уже ждали два суровых волшебника. Он оценил их, и они так же оценили его, глядя на предмет, который он держал в руке.

— Мистер Поттер, — обратился к нему тот, что был повыше. Гарри посмотрел на него своими ярко-зелеными глазами.

— Да, а кто вы?

— Не слишком ли? Для пятнадцатилетнего паренька, — прокомментировал другой волшебник.

— Очевидно, вы осведомлены, что Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, занимающийся в частности расследованием незаконного использования магии несовершеннолетними, строго-настрого запретил вам использовать какие-либо заклинания до слушания вашего дела?

— Да, но…

— А вы все равно использовали, так, посмотрим… — он взглянул на кусок пергамента. — Заклинание левитации и кровоостанавливающее заклинание?

— Да — но послушайте…

— Должно быть, у вас была чрезвычайно важная причина для того, чтобы вы открыто бросили вызов закону; по-видимому, великому Гарри Поттеру не нужно соблюдать указы, которым подчиняются все остальные? — насмехался над ним первый волшебник.

— Скорее всего, он расскажет нам историю о том, как на него напал Тот-кого-нельзя-называть. Я прав? — усмехнулся другой. Гарри быстро терял терпение. Волдеморт этим летом уже совсем близко подобрался к нему, но дело было не в этом. Он холодно посмотрел на них.

— Кто-нибудь из вас, эм, джентльмены, — он сделал акцент на этом слове, — знает аврора по имени Аластор Грюм? — спросил он.

— Конечно же, да, он обучал большинство авроров в Министерстве и был одним из моих наставников в академии, — важно надулся один, решив, что это звучит по-настоящему круто.

— Мы обучались под его руководством в Элите С.T.A.Р. — сблефовал другой волшебник. Хагрид приподнял бровь.

— А теперь не лги, сынок, — предупредил тот.

Они притихли, будучи пойманными на вранье. Больше они не настаивали на своем.

— Ну вот! — Гарри сделал вид, что не слышал последней фразы. — Что ж, тогда я уверен, что вы знаете, что в данный момент он борется за свою жизнь в больнице Святого Мунго — он попал туда с раной в груди, оставленной мечом Чернокнижника; и единственная причина, по которой он все еще жив — это то, что я доставил его вчера в больницу! — воскликнул он.

— О чем ты говоришь? Чернокнижники были истреблены несколько веков назад, — сказал тот, что был повыше. — Не сочиняй глупости, так ты только заработаешь себе еще больше неприятностей.

Они взглянули на него так, как будто он был карманником, который плетет небылицы, только бы избежать наказания за кражу бумажника. Гарри подошел к камину, взял немного каминного пороха и бросил его в огонь.

— Больница Святого Мунго!

Теперь все смотрели на него, начиная от Чоу, и до последнего сотрудника, работающего на этом этаже.

Вчерашняя дежурная привет-ведьма ответила на его звонок: 

— Больница Святого Мунго, что у вас случилось?

— Э-э… Привет, Мэри, это Гарри. Я был у вас вчера, помнишь?

— Конечно, помню! Как я могу забыть? Я рассказала всем своим друзьям.

— Хорошо, хорошо. Давай пока не будем об этом, есть очень важное дело. Мне нужно знать, как себя чувствует пациент в палате двадцать девять — Аластор Грюм, — перебил он ее.

— О, тот самый аврор, которого ты принес к нам вчера? Подожди, я свяжу тебя с его целителем, — и она исчезла, связав Гарри с целителем, который принимал его вчера.

— Гарри! — Терри Ричардсон выглядел крайне потрепанным; видимо, он работал всю ночь. — Это чудо, что он до сих пор жив! Если бы вы пришли на десять минут позже, он уже был бы мертв.

— Как он сейчас? — спросил Гарри.

— Не очень хорошо… Эта рана особенная, ни один из привычных волшебных методов здесь не работает… Вполне возможно, что он умер бы на месте, если бы ты не остановил потерю крови. Пока он все еще находится в пограничном состоянии, и я скрещиваю пальцы, чтобы все закончилось благополучно… Если к завтрашнему утру будут улучшения, это станет переломным моментом, он поправится. Мы искусственно поддерживаем ему дыхание, заодно и ищем способ лечения его колотой раны.

— Он сможет, — твердо прошептал Гарри.

— Я надеюсь, что так и будет… Буду на связи, мне надо бежать, я срочно нужен другому пациенту.

— Спасибо, целитель Ричардсон, — сказал Гарри.

— Береги себя, — сказал Ричардсон. — Хорошая работа, сынок.

Огонь погас, разговор был окончен.

Гарри взглянул на двух волшебников.

— Теперь вы мне верите?

Двое так и не назвавших своего имени мужчин вопросительно посмотрели друг на друга. — Нам нужно будет проверить, м-м, состояние аврора Грюма… Но пока, я полагаю, мы отложим расследование до дальнейшего уведомления. Надеюсь, ваша версия подтвердится. Мы свяжемся с вами, миссис Чанг.

Они бросили на него один из тех взглядов, которые он замечал, когда делал то, чего никто не ожидал от пятнадцатилетнего подростка; этот взгляд был также очень похож на первоначальную реакцию миссис Чанг на историю Гарри. Они вышли в лифт, и оба старались держаться от Хагрида подальше, поскольку выглядел он очень разъяренным.

— Гарри, послушай, нам нужно поговорить, — миссис Чанг указала на свой кабинет. — Эту историю предали огласке, Гарри, и во всех подробностях, — тяжело вздохнула она. Ее обычно идеально ухоженные волосы были растрепаны от того, что она в волнении провела по ним руками. — Твои однокурсники из Хогвартса получили повестку в суд, чтобы рассказать о том дне; и Джек Лавгуд решил, что из этого может получиться отличная история. Это статья в утреннем выпуске Придиры, — она достала журнал и подала ему. На обложке был изображен сам Гарри, одетый в английскую форму для квиддича; он стоял в тюремной камере, держась за решетку. Заголовок гласил:

ГАРРИ ПОТТЕР — УЗНИК АЗКАБАНА?

Гарри выругался.

— Что же нам теперь делать?

— Что ж, мы можем подготовить тебя ко всем вопросам, которыми тебя станут засыпать репортеры. Как ни странно, статья кажется вполне правдивой, хотя это и большая редкость для подобной желтой прессы, — она закрыла за собой дверь. — Ну, — начала она, немного смущаясь. — Если ты не возражаешь, я задам тебе вопрос — у тебя что-нибудь было с Полумной Лавгуд? — она взглянула на него с любопытством.

— Полумна? — это поставило его в тупик. Да с чего она это взяла? — Нет, ничего такого. Почему вы так решили?

Она указала на журнал. Он взял его и прочитал статью. Все выглядело довольно правдиво, как заметила миссис Чанг. Должно быть, она так решила еще и после разговора с другими людьми, например, с Джинни, ведь они с Полумной были подругами.

— Обрати внимание на интервью самой Полумны, — сказала она ему. Он перевернул страницу и прочитал ее личный взгляд на случившийся инцидент. Полумна, казалось, невероятно похорошела рядом с Гарри, в ее рассказе он выглядел настоящим храбрым рыцарем. Действительно, если не знать правды, вполне можно было подумать, что между ними действительно что-то происходит. Чтобы еще больше заинтриговать читателей, она закончила свой рассказ на такой романтической ноте:

— Он был великолепен, он всегда будет моим героем.

Полумна Лавгуд

Это было лестно, он не знал, что и сказать. Он взглянул на миссис Чанг, которая с любопытством смотрела на него.

— Что? — спросил он.

— Гарри, дорогой, мне нужно знать. Что происходит между тобой и моей дочерью? Она сдала экзамены, но, как я и предполагала, она не очень-то счастлива. Я бы даже сказала, она выглядит совсем измученной.

Теперь Гарри чувствовал себя очень неуютно под этим проницательным взглядом, которым юристы имеют привычку буквально сверлить людей.

— Ты ей действительно нравишься, ты же знаешь?

— Ну-у, я думаю, вроде да, — неопределенно ответил он.

— Ты думаешь вроде да? Она то и дело плачет с тех пор, как вернулась домой на каникулы, и даже сказала мне, что не хочет идти в субботу на тренировку; я считаю, что это из-за тебя. Она решила, что она тебе больше не нравится. Пожалуйста, поговори с ней, вам двоим действительно нужно разобраться в ваших чувствах, — она улыбнулась ему. — Я думаю, вы двое хорошо подойдете друг другу.

Он нерешительно улыбнулся ей в ответ, внутренне проклиная себя за то, что вляпался в еще одну историю, с которой теперь нужно разбираться. Миссис Чанг заметила, как помрачнело его лицо, и мудро сменила тему.

— В любом случае, тебе придется иметь дело с репортерами, и я записала несколько общих вопросов, которые они обязательно будут тебе задавать, так что давай проработаем их, чтобы они не стали для тебя неожиданностью. Хорошо?

Он кивнул, и они приступили к делу.

* * *

Драко Малфой читал утренний выпуск «Придиры». Его лицо потемнело от тех слов, которые он прочитал, это бы очень не понравилось отцу. К черту все это — во всем виноват этот Поттер. Он автоматически согнул правую руку, его пальцы теперь часто плохо сгибались, по временам их сводило судорогой — таковы были последствия исцеляющего заклинания Пэнси. Когда она накладывала свое заклинание, это было чертовски больно, но зато рука была приведена в порядок; а небольшие покалывания время от времени — это не смертельно. Его мать все еще была в отчаянии, и теперь ему приходилось идти и кормить ее, когда она отказывалась есть. Нарцисса Малфой сильно похудела и большую часть времени находилась в затуманенном сознании; она подолгу сидела в оцепенении и уже неоднократно называла его Люциусом, даже после того, как он поправлял ее. Это было действительно странное чувство — говорить своей матери, чтобы она запомнила, что тебя зовут Драко; на что она отвечала ему со вздохом: 

— Я знаю, Люциус.

Он не щадил себя и наконец достиг первого уровня Призывателя Огня; с тех пор на его правой лопатке появилась символичная татуировка. Это был знак отличия; и если он когда-нибудь достигнет седьмого уровня и станет мастером-призывателем, его тело почти полностью покроется татуировками. Татуировка была нанесена магическим способом, она светилась, когда он тренировался, и давала ему стойкость к огню, а также способность вызывать небольшое пламя. Он гордился собой — обычно у волшебников на завершение первого уровня уходило почти два года; ему же удалось его достичь менее чем за три месяца. Логан Эш был беспощаден, но с ним Драко добился результатов; вот почему он был лучшим.

Через несколько дней он будет в одном помещении вместе с Поттером; но ему нужно держать себя в руках. Призывателей недолюбливали, поскольку они могли творить опасную магию, которую было невозможно отследить Министерству. Это был идеальный способ устроить хаос и остаться не пойманным. Например, также Маги земли — Элементали — на Дальнем Востоке могли устроить ради развлечения небольшое землетрясение; из-за этого их никто никогда не трогал, обходили стороной.

А пока он будет хладнокровно сдерживаться и дождется подходящего момента. Его отец предстал перед судом; ему нужно стать хозяином в этом доме, раз уж его мать была совсем не в себе.

— Люциус! — донесся голос сверху.

Драко вздохнул, отложил журнал и пошел проверить, как там мать. Он посмотрел на ее желтоватое лицо и нахмурился, увидев, насколько она похудела. Он решительно начал ее кормить той самой едой, которую поставил для нее на прикроватном столике и которая была абсолютно не тронута; он уговаривал ее, как маленького ребенка. Мысли о Поттере вновь пронеслись в его голове.

Скоро. Очень скоро у него появится шанс.

* * *

В это же самое время за своими родителями ухаживал и другой молодой человек. Невилл Лонгботтом находился возле родителей в больнице Святого Мунго. Он уже не был тем неуклюжим и угловатым юношей, каким был еще год назад. Он стал выше, походка — увереннее. Сражение в министерстве изменило его как физически, так и эмоционально. Его сломанный нос придал характер его мальчишескому лицу, а от шрамов на его лице все еще оставались едва заметные светлые участки. Невилл не стал их убирать исцеляющим заклинанием, он оставил эти отметины как напоминание о том, что теперь он намерен сделать то, о чем раньше даже и не подозревал, что вообще на такое способен.

Он сидел с родителями — между их соседних кроватей — и вел односторонний разговор.

— Мам, пап, я видел ее… Я знаю, кто это с вами сотворил… Я знаю, что вы чувствуете… Я бы хотел, чтобы вы справились с этим, о, как я бы хотел, чтобы вы поговорили со мной сейчас! Мне нужно услышать, как ты скажешь, что мне дальше делать, мама. Беллатриса Лестрейндж днем и ночью в моей голове, а она ведь находится где-то там, на свободе… Я вернул тебе палочку, папа, — он протянул отцу палочку, сломанную пополам. — Извини, что так вышло, что она сломалась. Для меня очень много значит то, что ты оставил ее мне. Так или иначе, я взял мамину и отнес ее к Олливандеру, просто чтобы узнать, что мистер Олливандер думает о том, что я ее использую. Он сказал, что она подходит мне даже больше, чем твоя, папа.

Он смотрел на их ничего не выражающие лица, изо всех сил стараясь обратить на себя их внимание. Это всегда было так, когда он пытался заставить их осознать его присутствие рядом. Он прикоснулся к игрушке, висящей над кроватью его матери — это был толстый слон с крошечными крылышками. Он начал кружиться в воздухе, и его мать улыбнулась бессмысленной улыбкой, глядя на него. Глаза Невилла наполнились слезами, и он грубо вытер их.

— У меня есть очень хороший друг, мой однокурсник, который показал мне, что храбрость — это не героизм или сила; храбрость — это верить и бороться за то, во что ты веришь. Любой может бороться, и он научил нас этому. За один год он мне преподнёс большее количество магических уроков, чем я узнал за все мои предыдущие занятия. Он действительно классный. Он взялся за Беллатрису и дал ей порцию ее же собственного зелья! Он справился с Пожирателями Смерти, мам! И он учится в моем классе!

Его голос даже стал громче от восторженного восхищения. Невилл взял очередной фантик из пальцев матери и помолчал.

— Я почувствовал, что значит бороться за правое дело, и он боролся, пап, он боролся за всех нас. Я верю в него, и я поддержу его в этом судебном процессе. Вы можете себе представить, что его пытаются посадить в тюрьму? И, после всего случившегося, еще и не верят, когда он говорит им, что Волдеморт вернулся? Он собирается убить Волдеморта, я это чувствую. Сейчас Гарри очень изменился; у него был такой взгляд в последние дни учебы в этом году…. Этот огонь горит и во мне, и… и я обещаю, Лестрейндж заплатит…

Он шмыгнул носом, взял их за руки и склонил голову, чтобы скрыть свои безмолвные слезы.

— Мне пора, — пробормотал он и встал, вытирая с лица свои гневные слезы.

Он повернулся, чтобы уйти, но его остановила бледная рука матери. Она потихоньку пожала его пальцы и притянула к себе. Она что-то пробормотала, затем протянула ему фантик. Он осторожно взял его; слезы еще сильнее потекли по его лицу.

— Я обещаю, мам, обещаю.

* * *

Джинни и Рон находились во «Всевозможных волшебных вредилках», помогая своим братьям провести инвентаризацию. С тех пор, как Рон получил свои оценки, он старательно избегал матери. Он закончил год неплохо, но он с треском провалил прорицания, историю магии и астрологию, и она определенно была недовольна. И вот, он и Джинни проверяли некоторые из новых вещей, приобретенных их братьями, когда они вдруг закричали в унисон: 

— Рон!

Близнецы ворвались в кладовую из-за стойки.

— Ты знал и не сказал нам?!

— Знал что?

— ЧТО ГАРРИ МОЖЕТ БЫТЬ ОТПРАВЛЕН В АЗКАБАН! — взревели они, приближаясь к Рону, который весь съежился в углу.

— Погодите, я обещал Гарри никому не рассказывать, он даже сам не хотел говорить мне! Он не хотел, чтобы все знали, что у него серьезные проблемы, пытался не афишировать это, клянусь! — воскликнул Рон.

Все трое — его братья и сестра — посмотрели друг на друга и согласились с тем, что сказал Рон.

— Это похоже на то, что сделал бы Гарри. Но тайны теперь раскрыты, и отец этой полоумной Лавгуд предал их огласке, — они ткнули ему сегодняшний номер «Придиры».

— Вот черт, теперь все знают. Какой облом будет у Министерства магии в этот день… Ужасно, — расстроенно пробормотал Рон.

— Так, не раскисай, я уверена, что все наладится, — как-то неубедительно сказала Джинни.

Рон недоверчиво посмотрел на нее.

— Джинни, дорогая сестричка, мы говорим о Гарри. Не о нашем Гарри, а о Гарри Поттере, которого все знают. Когда у него были сложные времена и ничего не получалось, как все болтали о нем на каждом углу? Вспомни Турнир Трех Волшебников; в этот раз в газетах будет еще большая шумиха… И вдобавок он на днях выиграл игру против «Пушек», и все до сих пор гудят о том, что он такой молодец, умница, просто бог или что-то там подобное… Там же будет куча людей!

Он плюхнулся на табурет и провел рукой по своим колючим рыжим волосам.

— Все же жаль, что нас не было рядом с ним в тот день, мы могли бы неплохо помочь ему с этими Пожирателями Смерти, — сказал Фред, похлопывая Джорджа по спине.

Джинни яростно взглянула на них.

— Не вспоминайте тот день, мы чуть не умерли там, а одного человека уже нет с нами! — закричала она.

В кладовой воцарилась гробовая тишина. Улыбки исчезли с лиц близнецов, и Рон испуганно взглянул на Джинни. Она выскочила из магазина и бросилась бежать по Косому переулку.

— Нам нужно пойти и поддержать Гарри. А заодно и поищем Джинни, — сказал Рон.

Братья кивнули, закрыли магазин, и они все вместе отправились на поиски сестры.

* * *

На середине своего пути через Англию Эрни Макмиллан увидел и прочитал статью в «Придире». Он тут же вскочил и подбежал к камину.

— Резиденция Бутов! — крикнул он в зеленое пламя, зовя своего приятеля Терри Бута.

Падма и Парвати Патил уже обошли своих подруг — Алисию Спиннет и Кэти Белл. Кэти, которая дружила с Ханной Эбботт из Хаффлпаффа, уже сообщила ей эту новость; Ханна, в свою очередь, сообщила Энтони Голдштейну и Майклу Корнеру, которые уже успели поговорить с Терри Бутом, поэтому он дважды узнал эту новость из двух разных источников. Терри Бут был заядлым фанатом игрока футбольного клуба «Вест Хэм Юнайтэд» по имени Дин Томас; он, судя по всему, связался со своим лучшим другом Симусом Финниганом. Вскоре вся армия Дамблдора узнала о предстоящем суде; и теперь все они связались со своими однокурсниками и сказали им, что, если у них еще нет свежего номера «Придиры», то нужно пойти и купить его сейчас же. В течение нескольких часов уже все учащиеся Хогвартса говорили об этом через каминную сеть, и каждый пытался связаться с Джинни, Роном, Невиллом, Полумной и Гермионой. Никто не знал, как связаться с самим Гарри, поэтому все они пытались дозвониться хоть до кого-то, кто был упомянут в статье. Об этом знала уже вся армия Дамблдора, и они готовы были разорвать любого, кто осмеливался оклеветать его имя.

— Мы должны придумать что-нибудь, чтобы показать, что мы поддержим его в пятницу, мы не можем позволить ему остаться одному в этой непростой ситуации, — заявила Алисия Падме и Парвати. — Он так много сделал для всех нас, не говоря уже о том, что он выдающийся ловец!

— Думаю, я могла бы забыть про тот Святочный бал, хотя я до сих пор и не простила его за то, что он так со мной поступил; но я на самом деле считаю, что он для нас был лучшим защитником от псевдо-профессоров Защиты от Темных Искусств за все это время… Что думаешь, Падма?

— Конечно!

— Отлично, — сказала Алисия. — Тогда давайте приступим к делу.

* * *

Полумна Лавгуд лежала в своей спальне, глядя в потолок. У нее на стене висел плакат с изображением Гарри в полном квиддичном обмундировании, а журнал «Придира» лежал на кровати разворотом вниз, открытый на той странице, где было ее интервью. Она была безумно влюблена в Гарри с тех пор, как в тот роковой день в начале пятого курса он сел рядом с ней за парту; и вот наконец после того сражения в Министерстве у нее хватило смелости сделать хоть что-то, чтобы он понял, что она чувствовала к нему. Все лето она больше не могла думать ни о чем другом; и статья, которую решил опубликовать ее отец после того, как к ней прибыла совиная почта с повесткой о ее вызове в суд, была потрясающей возможностью, которую просто нельзя было упустить. Она знала, что он влюблен в Чоу, но ей было все равно. В пятницу она снова увидит его, и она была по-настоящему счастлива — с тех пор, как сова принесла ей то самое письмо.

После того, как миссис Чанг проработала с Гарри все составленные ею вопросы, он спустился вниз, чтобы найти Хагрида. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти его в зале для посетителей за чтением журнала «Свирепые создания».

— Все впорядке, Гарри? Что думаешь? — взволнованно спросил Хагрид, указывая на открытую страницу. Гарри взял журнал и взглянул. Он нахмурился.

— Ну и кто это такой? — спросил он, глядя на многохвостого лигра с крыльями.

— Это химера, Гарри, разве ты не знаешь? Она красавица, правда? Ты только взгляни на эти крылья!

— Э… ну.

— Настоящий хищник, скрещенный с гиппогрифом, и еще более умный и воспитанный, чем фестрал! — Хагрид просиял. — У нее сейчас период течки, по крайней мере, ходят такие слухи, так что наверняка скоро на рынке появятся ее детеныши; и, я уверен, что смогу добавить в бюджет Хогвартса смету на парочку из них для курса Ж.А.Б.А. — они могут стать отличным дополнением к моей… — Хагрид осекся на полуслове, увидев выражение лица Гарри: — В учебных целях, конечно.

— Подожди, здесь сказано, что она достигает в высоту девять футов от макушки до кончиков лап, четырнадцать футов в ширину — от носа к бокам, и еще шесть футов — размер хвоста! Она же огромная!

— Ой, да ладно! Самец, которого сейчас для нее везет из Нигерии ее хозяин, ростом двенадцать футов и почти двадцать футов в ширину — он действительно лучший самец-производитель, которого только можно найти! Представь себе, какие будут детеныши! Красавица!!!

— Но разве они, — указал Гарри на журнал, — не «самые свирепые млекопитающие» из ныне живущих? Ты уверен, что это безопасно? — с опаской спросил он.

— Так, парень, я когда-нибудь показывал тебе кого-нибудь, с кем мы не могли бы справиться?

— Ну… эм-м… — Гарри неуверенно покачал головой.

— Это именно то, что нужно для курса Ж.А.Б.А! Настало время повеселиться! Неужели ты хочешь видеть на занятиях все те же приевшиеся скучные экземпляры? Время испытать себя! — Хагрид похлопал Гарри по спине, и он чуть не упал от такого хлопка. Хагрид в предвкушении засмеялся. Гарри поморщился, выпрямляясь.

«Я точно не буду брать этот курс в этом году…»

— Так, Гарри, я собираюсь ненадолго забросить тебя к Гермионе, пока поеду забирать твои вещи. Возможно, тебе придется остаться там на некоторое время, пока мы не найдем способ вновь обезопасить дом Сириуса.

— Ладно… я так и думал.

В любом случае, Гарри не особенно хотел туда возвращаться. Хагрид встал, и они вышли.

— На ее дом уже наложены защитные заклинания, и поскольку ее родители — маглы, они даже ни о чем не догадываются. Мне, конечно, очень не нравится вот так вот таскать тебя туда-сюда, но у нас нет выбора.

Гарри кивнул, и они сели на байк. И вот они тронулись; мотоцикл летел с просто невероятной скоростью, скрытый заклинанием невидимости. Через несколько минут они уже были на улице, где стоял дом Гермионы, и Хагрид припарковал байк на углу.

— Я вернусь через пару дней. Ремус будет охранять дом по очереди с Чарли, Биллом и Стерджисом, — успокаивающе улыбнулся Хагрид. — И да, я откопал свой старый медальон, так что свяжусь с вами. Чарли должен быть здесь с минуты на минуту — а может, он уже здесь, не знаю — как ты понимаешь, они будут носить мантии-невидимки, чтобы ты даже и не подозревал, что они рядом. Не забудь передать Гермионе привет от меня, — он кивнул и исчез.

Гарри смотрел, как Хагрид подошел к противоположному углу, вытащил зонтик, и тут же к нему с ревом подлетел автобус «Ночной рыцарь». Он взвизгнул тормозами и остановился. Хагрид вошел в него, и на этом они с Гарри расстались.

Дом Гермионы находился немного ниже вдоль улицы. С того места, где он стоял, он даже мог видеть лужайку перед ее домом. Он вновь запрыгнул на байк, завел его и с ревом направился к воротам.

* * *

Роджер Грейнджер сидел в своей гостиной, пил чай и читал свежие газеты. У него сегодня был выходной, его жена и дочь были с ним дома, по телевизору шел отличный матч между «Челси» и «Арсеналом», да еще плюс ко всему на улице была чудесная погода. Чего еще может желать мужчина? Все было просто идеально.

Он сделал еще глоток, когда услышал знакомый грохочущий рык двигателя большого американского байка «Харлей Дэвидсон», у него в молодости был когда-то такой же. Это вызвало приятные воспоминания; в юности он был рокером! Мотоцикл приблизился и, похоже, остановился прямо перед его домом. Роджер встал, выглянул в окно, чтобы подтвердить свои подозрения, и увидел незнакомую фигуру на огромном байке на обочине.

— Кто этот молодой человек? — пробормотал он.

Лицо незнакомца было повернуто в сторону. Видимо, он проверял тормоза. Все, что мог видеть мистер Грейнджер — это копна черных волос и черный предмет, привязанный к его спине. Гермиона сбежала вниз по лестнице. Она чувствовала присутствие Гарри поблизости, но этого просто не могло быть — он же должен быть на площади Гриммаулд-Плейс? Может быть, это совпадение, что она писала ему письмо, и вот теперь он стоит у ее входной двери? Она отчетливо ощутила, что связь между ними внезапно усилилась.

— Гермиона, — позвал ее Роджер. — Подойди, взгляни на мотоцикл, который когда-то был у твоего отца в молодости…. Ах, я помню те чудесные дни…

— О чем ты говоришь? Какой еще байк? — воскликнула Гермиона.

— Вот, у какого-то парня, кажется, проблемы с байком; он остановился около нас… Смотри, — он указал в окно. — Это «Харлей», самый впечатляющий образец среди байков…

— Это не просто «Харлей», это Гарри! — она открыла дверь и вышла на улицу.

— Гарри? — повторил отец, следуя за Гермионой наружу. — Гарри умеет водить мотоцикл? — мысленно спросил он себя.

Гарри пинал стойку — его слегка раздражало, что она опускается не так, как должна. Он резко обернулся, когда услышал, как его позвали. Гермиона наполовину шла — наполовину бежала к нему с озабоченным видом.

— Что случилось? Почему на тебе пижама из больницы святого Мунго?

— О, привет, Гермиона, — он улыбнулся, и ее сердце растаяло.

Гермиона не могла этого объяснить, но его улыбка на этот раз подействовала на нее гораздо сильнее, хотя они и расстались всего на несколько дней. Ей хотелось убрать у него с лица прядь волос, которая, наверное, постоянно падала ему на глаза. Она подошла к воротам и открыла их для него.

— Спасибо, — сказал Гарри. Он загнал байк в гараж и заметил, что Роджер Грейнджер ошеломленно смотрит на него из дверного проема. Он помахал ему: — Здравствуйте, мистер Грейнджер! — Роджер помахал в ответ и улыбнулся.

— Привет, Гарри, рад снова тебя видеть!

Гарри, смущенный тем, что не мог нормально опустить стойку, попытался опереть свой байк о стену гаража, но как только он отпустил его, стойка автоматически упала. Он с некоторым удивлением снова поднял ее, и она спокойно поднялась. Улыбаясь, он внезапно выпустил его из рук, позволяя упасть. Вместо того, чтобы опрокинуться, байк спокойно наклонился в сторону, и стойка встала, как ей и было положено.

— Мне уже нравится этот байк, — усмехнулся он и повернулся к Гермионе. — Что думаешь?

— Гарри, разве ты не слишком молод, чтобы им управлять? — спросила Гермиона.

— Ну да, но кого это волнует? Меня нет. Колеса они и есть колеса; раньше он принадлежал Сириусу… — объяснил Гарри. — Он действительно чертовски мощный, к нему можно применить заклинание невидимости, у него пополняемый топливный бак, есть устройство отслеживания местонахождения, голосовая активация зажигания, им даже можно управлять дистанционно; а еще хромированная выхлопная труба с отделкой из натуральной кожи, плавная подвеска, плюс навигатор, когда…

Гермиона оборвала его, взяв его за руку, и повела к входной двери. Гарри покорно последовал за ней. Он посмотрел на ее маленькую руку, держащую его ладонь. Это странное чувство — бабочки в животе — вновь повторилось…

— Давай пройдем внутрь, чтобы ты мог рассказать мне о том, что произошло, — произнесла Гермиона. Гарри опасливо подошел к мистеру Грейнджеру; Гермиона была рядом с ним.

— Добрый день, сэр.

Пауза затянулась, Гарри нервно шаркнул ногой и совершенно не знал, что ему сказать. Да как вообще Хагрид мог вот так просто бросить его здесь без всяких объяснений? Он посмотрел на Гермиону в поисках поддержки, а она, в свою очередь, оглянулась на него, ожидая, что он продолжит. Он вздохнул. Никакой помощи…

— Э-э, профессор, наверное, недавно звонил вам? — спросил он, не зная, как объяснить ситуацию.

— Э-э… нет. Что случилось? — сказал мистер Грейнджер.

В этот момент к нему совсем близко подлетела красивая сова и бросила ему в руки письмо. Мистер Грейнджер рефлекторно поймал его, он уже к этому привык за последнее время.

— Да, это от профессора Дамблдора! Какое необычное время, что творится! — Гарри только улыбнулся; он внутренне ожидал, что сейчас это произойдет. — Входите, входите! Посмотрим, что пишет профессор, — Роджер уже заходил внутрь и на ходу открывал конверт.

Они сидели в гостиной, Гарри и Гермиона на диване, а Роджер Грейнджер в своем любимом кресле. Гарри, немного смущаясь, заметил, что Гермиона до сих пор так и не отпустила его руку. Она села рядом с ним, совершенно не обращая внимания на их сцепленные пальцы, поджав одну ногу под себя, а ее голое колено касалось его джинсов. Ее отец прочитал письмо и пару раз взглянул на Гарри. Гарри ждал затаив дыхание; он понятия не имел, что там могло быть.

— Хм-м… — задумчиво произнес мистер Грейнджер, глядя на него сквозь очки для чтения. — Интересно…. — вновь произнес он, взглянув на письмо. Гермиона терялась в догадках, что же все-таки такое было в этом письме и почему Гарри здесь?

— Что там сказано? — выпалила она.

— Ну, если в двух словах, там сказано, что для безопасности Гарри вы двое должны находиться рядом, — он посмотрел на то, как близко друг к другу они сидели на диване. — Ну что ж, живите в одном доме. — Гарри повернулся к ней, и она так странно на него посмотрела…

«Почему она это делает?» 

— Он что-то говорит об Окклюменции; что это за ерунда? Кроме того, похоже, что дом Гарри нужно отремонтировать, поэтому профессор Дамблдор любезно просит меня позволить ему ненадолго остаться у нас до суда. Точно — суд. Также здесь сказано, чтобы я не беспокоился о мече Гарри — это подарок; что — меч? У тебя будет суд, ты гоняешь на метле за Англию, затем «Харлей», а теперь еще и меч? Должен признать — ты полон сюрпризов!

— Ну-у….

— Но я буду рад, если ты останешься, mi casa es su casa⁽¹⁾, и все такое. Где твои вещи? — Гарри ненадолго задумался.

— Я думаю, что Хагрид скоро их привезет. Кстати, Гермиона, Хагрид передавал тебе привет, — сказал он, улыбаясь ей.

— Хагрид? Гермиона рассказывала мне о нем, он твой учитель по уходу за магическими существами, верно? — Гарри кивнул. — Я никак не могу запомнить все эти имена, — шутливо сказал Роджер.

— Да, это он, и он наш хороший друг, — радостно ответила Гермиона отцу.

Прикосновение Гермионы и касание ее колена отвлекали Гарри, и он старался не смотреть на ее голые ноги — на ней снова были короткие шорты. Гарри переключил свое внимание на ее отца.

— Значит, я могу остаться?

— Конечно! Ты знаешь, где находится комната для гостей, и я уверен, что вы с Гермионой могли бы обсудить результаты С.О.В., она получила свои несколько дней назад, — он улыбнулся ей, и она слегка покраснела под взглядом отца. Гермиона уже вставала, таща Гарри за собой.

— Ну что, пойдем наверх.

Она знала, что письмо не раскрывает всего того, что произошло; ей не нужна была окклюменция, чтобы почувствовать, что беспокойство Гарри буквально выплескивается через край. Кроме того, она заметила, что он ни на мгновение не выпускает из рук меч, обернутый в черную ткань. Гермиона поднялась по лестнице и повела его в свою комнату, которая была абсолютно девчачьей, если не считать стопки книг на столе и на полках. — Ты что-то скрываешь, давай рассказывай, — скомандовала она. Гарри наблюдал за ней, и ему казалось, что она читает его мысли, хотя — он напомнил себе это — в каком-то смысле так и было.

— Это долгая история, — категорично заявил он. Гермиона посмотрела на него взглядом, в котором читалось, что она полна решимости все узнать во что бы то ни стало; Гарри вздохнул. Это было неизбежно. Она плюхнулась на кровать и похлопала ладошкой рядом с собой. Он сел, устало сбросив ботинки. Закинув руки за спину, он ненадолго закрыл глаза, чувствуя, как магия снова пробуждается в нем и готова вспыхнуть огнем в его зрачках. В последнее время это происходило все чаще…

Он снова открыл глаза и мгновение просто молча смотрел на фотографию Живоглота на стене, погруженный в свои мысли. Эта комната, запах Гермионы, ее присутствие — все это волновало его; но в глубине души он чувствовал, что она, возможно, была единственным человеком, с которым он мог поговорить начистоту; ей можно было сказать все, что у него на уме, и она не сочтет его чокнутым.

— Грюм в больнице, — начал он тихо и монотонно. — Мы сражались… нет, не так… убегали вчера от этого преступника — Чернокнижника; он ворвался в особняк с огромным мечом, и знаешь что? Он нечувствителен к магии.

— Чернокнижник? Ты уверен? Они должны были быть уничтожены!

— Ты третья, кто мне это говорит. Откуда вы о них знаете?

— Эссе по истории магии — о смерти Гнолла Куркла и Мандарина Великолепного, помнишь? Чернокнижником были убиты оба эти героя с каждой враждующей стороны; это и привело к окончанию Войны гоблинов, и началось преследование тех, кто носил знаки отличия Охотника.

— Вот видишь? Не всегда можно доверять книгам. Похоже, что не все они были убиты… Я действительно особенный — вчера один из них зашел ко мне выпить чаю… — сказал Гарри в жалкой попытке пошутить.

— Гарри… — начала Гермиона.

— А еще теперь все болтают о предстоящем суде, благодаря статье в «Придире». Я не знаю, Гермиона, все это происходит со мной одновременно; всем что-то от меня надо… Да, еще у меня есть меч, который могу держать в руках только я, ведь это меч Гриффиндора! — он засмеялся над своими словами, это казалось ему самому просто невероятным. — Гермиона, тебе не кажется, что это выше моих сил? До этого дня все, что связано с именем Гриффиндора, значило для меня очень много; Гриффиндор был для меня домом в Хогвартсе, я играю за него в квиддич… Теперь я держу его меч, по легенде Солидуса я могу управлять огнем, а какой-то псих, невосприимчивый к магии, преследует меня… — он упал на матрас, раскинув руки далеко в стороны. Он закрыл глаза, и ему показалось, что он улетает от всего этого. — Я больше так не могу. Я хочу, чтобы все это наконец прекратилось.

Гарри почувствовал, как его мышцы расслабились, когда он вытянул ноги.

— Ах… так намного лучше, этот мотоцикл действительно выжимает из меня по капле все силы… — он вновь широко раскинул руки, будто ангел, с удовольствием ведя ладонями по мягким простыням, пока его левая рука случайно не коснулась чего-то мягкого.

Это была задница Гермионы. Совершенно случайно, но это все-таки произошло.

— Упс… — пробормотал он, тут же извинившись; его глаза все еще были закрыты.

Гермиона игриво хлопнула его по руке. Кровать сильно пахла духами Гермионы, и Гарри глубоко вдохнул этот аромат, с удовольствием наполняя им легкие.

— Гарри, тебе повезло, что ты жив! Так что же случилось с Грозным глазом? Он же поправится, да?

Она села на кровать, склонившись над ним. Несмотря на то, что его глаза были закрыты и выглядел он расслабленным, она почувствовала его тревогу и страх, закравшиеся ему в душу. Заглянув в его лицо, она ощутила, как снова дают о себе знать уроки Окклюменции. Она увидела отблеск меча и человека с посохом; еще одно видение — серые глаза и белые волосы; затем она увидела, как закрываются многочисленные двери, отчаянный бег по поместью — и чувство невероятной беспомощности — а затем…

Гермиона вздрогнула, когда Гарри выкрикнул имя Грюма, и в ее голове возникло жуткое видение, как нападавший отрубил ему руку. Ее глаза тут же распахнулись. Что это было?

— Он серьезно ранен, колдомедик пытается ему помочь… — Гарри открыл глаза и заглянул ей в лицо. Это в последнее время занимало все его мысли. Жестокая реальность была просто невыносимой, и казалось, что это никогда не кончится. — На этот раз все действительно очень плохо; с тех пор, как два года назад Волдеморт вернулся, он подбирается ко мне все ближе и ближе. Знаешь, я боюсь, что в этот раз даже Дамблдор не в силах мне помочь. Я не могу это объяснить, ты не поймешь, что я чувствую, Гермиона; но я рад, что я нахожусь здесь, кажется, что мне спокойнее уже от того, что я просто нахожусь рядом с тобой. Спасибо тебе за то, что ты была моим другом все эти годы. Ты действительно много для меня значишь.

Рефлекторно Гарри поднял руку и погладил ее по волосам. Он, наверное, впервые заметил, насколько она красива. Только однажды он внимательно рассмотрел черты ее лица — когда она неподвижно лежала в Отделе тайн, сраженная заклинанием. Теперь же, когда он лежал в ее постели и любовался ей, он понял, насколько сильно в тот день изменилась его жизнь. Он запросто мог потерять ее навсегда… У нее был такой милый носик — он так забавно морщился, когда она улыбалась — и эти очаровательные веснушки; до чего же она была хороша! А теперь, оглядываясь в прошлое, он удивлялся — как же он мог этого не заметить в тот день? Его рука перестала ласкать волосы Гермионы, он мягко погладил ее по щеке.

Гермиона закрыла глаза; его прикосновение всколыхнуло в ее душе все чувства, которые в ней копились с того дня, когда они лечили Гарри от ожога; теперь она уже больше не могла сдерживаться; ей хотелось спросить его о чем — то очень важном…. Но только бы он не останавливался, не убирал руку! Она нежно накрыла его ладонь своей, прижимая к щеке.

— Гарри? — прошептала она.

— Да?

— Ты помнишь тот день, когда мы лечили твой ожог?

— Вроде бы помню… — уклончиво ответил он.

— Ты помнишь, что случилось, когда мы ушли на кухню? — наконец отважилась она. — Ты взял меня за руку, и мы ускользнули от всех, когда близнецы пытались напоить Чоу? — продолжила Гермиона. Теперь он посмотрел на нее — куда она клонит?

— Я…

— Я не перестаю думать об этом поцелуе с тех пор, я никогда не чувствовала ничего подобного, и это было как… как… я не знаю… Все краски мира заиграли для меня вдвое ярче… — Ты знаешь… — она на мгновение опустила глаза, затем снова посмотрела на него. — Гарри, ты заставил меня почувствовать себя настолько живой, как никогда; может быть, это наша с тобой магическая связь или те побочные эффекты, которые у тебя были после лечения, но… но…

Ее глаза на мгновение сфокусировались на его губах, затем она вновь начала шептать ему, что хочет сделать прямо сейчас; с одной стороны она всем сердцем желала, чтобы он остановил ее, но умоляла его не делать этого. Если бы он это сделал, она бы, наверное, умерла от смущения прямо на месте…

Она медленно опустила голову и нежно поцеловала его; их губы лишь едва соприкоснулись. Внезапный прилив ощущений нахлынул на Гарри — как физических, так и возвышенных, окутывающих его душу. В его голове кружились образы — это были не только его собственные мысли, но и отрывки из воспоминаний и сокровенных страхов Гермионы; и во всем этом водовороте эмоций и ощущений, которые он сейчас испытывал, была одна главная мысль: она абсолютно напугана тем, что сейчас может произойти. Наверное, она и сама бы не знала, что делать, если это сейчас случится. Она слегка отстранилась от него и открыла глаза. Ее рука поднялась и осторожно убрала прядь волос, которая спадала ему на глаза. Гермиона моргнула, и он заметил, что ее глаза стали влажными.

— Если что-нибудь… если с тобой что-нибудь случится…

Крошечная слеза заблестела на ее ресницах, и она попыталась смахнуть ее.

— Ш-ш… Все в порядке, ничего не случится, — сказал он, вытирая слезу с ее щеки. — Все будет хорошо.

Он притянул ее к себе, и она положила голову ему на плечо. Он нежно обнял ее и погладил по волосам, ограждая своими объятиями от всего мира. Она залилась румянцем; Гермиона подняла руку, коснулась его щеки и вновь убрала волосы, упавшие ему на глаза.

— Гарри? — прошептала она.

— Да?

— Пообещай мне, — она сделала паузу, пытаясь подобрать слова, — пообещай мне, что с тобой все будет в порядке, что ты позаботишься о себе, что бы ни случилось…

Он и сам не верил, что с ним все будет в порядке, но он не мог ей этого сказать. Это было неизбежно. Он и Волдеморт сойдутся в смертельной схватке раз и навсегда, и лишь один из них выживет.

— Я обещаю, — мягко сказал он.

Она пристально посмотрела в его зеленые глаза, и этот волшебный нежный контакт между ними усилился. Это было невероятное чувство. И снова их губы встретились; она нежно прикоснулась своими губами к его нижней губе, прежде чем углубить поцелуй; от этого ее пульс начал учащаться, и теплое, нежное чувство распространилось вниз…

— Гермиона, нет, не делай, того, что ты собираешься сейчас совершить, — хрипло сказал он. — Я чувствую это, чувствую, что между нами… что ты…

— Гарри, я ничего не делаю, — тихо сказала она.

— Не делай этого, любой, кто оказывается ко мне слишком близко… Волдеморт знает - он знает… он всегда… и я не смогу вынести, если с тобой что-нибудь случится...

Он отвернулся от ее лица и перестал гладить ее по волосам. Он не ожидал, что она возьмет его за подбородок и снова мягко развернет к себе. Гермиона посмотрела ему в глаза, и Гарри вдруг почувствовал, что она единственная, кто действительно понимал, что с ним сейчас происходит. Многие взрослые волшебники и ведьмы давали ему советы и рассказывали что-то, что в дальнейшем оказывало влияние на его судьбу. Хагрид — который рассказал ему, что он волшебник; мистер Олливандер — тот поведал ему о его магической связи с Темным Лордом. Ремус, который первым рассказал ему о родителях и их связи с Сириусом; затем был Дамблдор, который объяснил ему обстоятельства его жизни, рассказал о шраме, а теперь и о пророчестве.

Но никто не подготовил его к тому, что собиралась сказать ему его лучшая подруга.

— Слишком поздно, Гарри. Мне все равно, я не боюсь; мне настолько все равно, что ему придется убить меня, чтобы я перестала тебя любить, — мягко сказала она ему на ухо.

Гарри застыл, эти слова глубоко проникли в его сознание. Он плотно закрыл глаза на несколько секунд, затем открыл их; он смотрел в потолок. Затем Гарри взглянул на ее лицо, на ее милый носик, на форму ее глаз и губ. Рискнет ли он? Нет, он не мог. Она была больше, чем просто другом, она была… она была…

Той единственной, которую он искал.

После всех этих лет он теперь точно знал, что та, которую он искал, все время была рядом с ним. Та, которая предназначена судьбой, чтобы любить ее безоговорочно и без колебаний.

Но он не мог забыть, как это было с другими — с теми, кого он по-настоящему любил: его родители, которые были с ним совсем недолгое время; затем Сириус, и он тоже умер. Он не мог рисковать.

— Не говори таких вещей, хотя я думаю, что это, наверное, лучшее в жизни, что мне когда-либо говорили.

Гермиона сладко улыбнулась ему и нежно поцеловала в щеку. Она обхватила обеими руками его голову и посмотрела прямо ему в глаза; ее волосы обрамляли его лицо мягкой завесой.

— Что бы с тобой ни происходило, ты не один. Я здесь, и я всегда буду рядом. Никогда этого не забывай.

Она снова погладила его лоб и легонько провела указательным пальцем по шраму в форме молнии, а затем неохотно встала с кровати.

— Ты, наверное, очень устал; ты можешь вздремнуть прямо здесь, если хочешь. Мы с папой должны ненадолго уйти. Мы с тобой снова поговорим, когда я вернусь. До скорой встречи, — мягко сказала она. И вышла из спальни, тихонько закрыв за собой дверь.

* * *

Братья Уизли нашли Джинни и убедили ее присоединиться к ним, чтобы вместе пойти и поддержать Гарри. Они вернулись домой и увидели, как их родители очень оживленно разговаривают с Шеклболтом и Тонкс. Когда они вошли в комнату, разговор внезапно прекратился.

— В чем дело? — прямо спросил Рон, игнорируя намеки. Его родители многозначительно посмотрели друг на друга, и Молли Уизли кивнула — ну что ж…

— Дети, у нас плохие новости. Тот-Кого-Нельзя-называть вчера послал в Гриммаулд-Плейс убийцу. И это был не волшебник — а тот, кто гораздо хуже. Чернокнижник, — мрачно сказал Шеклболт, потирая бритую щеку. — Грюм в больнице Святого Мунго борется за свою жизнь.

— Что?! — воскликнула Джинни.

Братья-близнецы спросили в унисон: 

— Что еще за Чернокнижник?!

— Они охотники на волшебников, известные лишь по сказкам и легендам из прошлого. Это чудо, что Гарри с ним справился и спас Грюма — в противном случае волшебный мир навсегда бы утратил тактику борьбы против этих чудовищ; но, похоже, он все еще в опасности.

— Гарри в порядке? — спросил Джордж.

— Да, вчера вечером он отправился в Хогвартс, чтобы предупредить профессора, но сегодня его там уже нет, и мы не знаем, где он. В доме царит беспорядок, и нам нужно заново наложить защитные заклинания и, кроме того, поставить более надежные замки… Похоже, Чернокнижникам наплевать на Иллюзии, да и вообще — они нечувствительны к магии…

— Так ты хочешь сказать, что Гарри и Грюм смогли противостоять кому-то, кого нельзя поразить магией? — спросил Рон.

— Да, — вздохнул Артур. — Намотай это себе на ус. Иногда полезно не полагаться все время только на магию.

— Черт, интересно, как Гарри вынес все это, он, наверное, здорово напуган, — сказал Фред.

Остальные согласно зашептались.

— Что ж, мы не знаем, где он сейчас находится, но мы попытаемся связаться с профессором, хотя его не было у камина целый день… Думаю, придется просто отправить Сычика с почтой…

— Я догадываюсь, где он, — сказал Рон.

— Где? — спросили все одновременно.

— Он у Гермионы.

* * *

Грейнджеры вернулись поздно. Гермиона немедленно поднялась наверх, чтобы проверить, как там их гость; но обнаружила, что он спит, наполовину свесившись с кровати. Она ухмыльнулась, оценив его положение, и подошла хотя бы снять с Гарри меч. Он не шевелился, когда она проходила мимо, и что-то невнятно пробурчал лишь только тогда, когда она вернула его ногу обратно на матрас. Она сняла с его бока обернутый бархатом меч. Несмотря на то, что это не было ее дело, Гермиона была заинтригована и ничего не могла с собой поделать; блеск и качество изготовления поражали. Сняв бархат, она осмотрела меч во всей красе. Он действительно был впечатляющим; ее пальцы пробежали по замысловатому узору, изображающему на ножнах Гиппогрифа. Взяв в две руки рукоять и ножны, она попыталась достать клинок. Он не сдвинулся с места даже на миллиметр.

— Я же сказал, что он не откроется, — раздался позади нее голос Гарри. Она подпрыгнула. Его глаза были закрыты.

— Я думала, ты спишь, — с облегчением выдохнула она.

— Да, но когда ты пыталась достать меч, я что-то почувствовал и проснулся.

Она посмотрела на оружие, затем снова на него.

— Ты можешь показать его мне?

— Конечно, — сказал он, вставая. Он взял его у нее и медленно вытащил лезвие из ножен.

Стальной клинок выскользнул наружу, обнажая надпись «Годрик Гриффиндор». Зрачки Гарри внезапно изменили цвет — теперь они засветились синим, и Гермиона почувствовала звон в ушах. Энергия закручивалась в ней водоворотом, однако на этот раз она чувствовала, что может себя контролировать.

— Гарри, через тебя снова течет эта энергия, — заметила она. Гарри закрыл глаза и стиснул челюсти, пытаясь подавить ее в себе.

— Я знаю, и это меня пугает, — он вновь спрятал лезвие. — Что, если я снова потеряю над собой контроль? Как с Малфоем или Дадли? С этим оружием в руках я действительно могу причинить кому-нибудь зло, может, даже…

«…Убить кого-нибудь?»

Гарри застыл на секунду; этот странный импульс, который он ощутил… что это было? Он завернул меч в ткань и с силой прижал его к комоду.

— Так вот оно что! Что, если бы ты мог контролировать эту энергию, когда у тебя есть меч, ну? Может быть, Солидус обладал своей силой только тогда, когда обнажал меч?

— Я никогда не думал об этом, возможно, ты и права, — сказал Гарри.

— Пойдем, ну же, пойдем на улицу и посмотрим, — она схватила его за руку и потащила по коридору к задней двери. Он вспомнил, что когда он впервые приехал сюда летом, что он сидел здесь и размышлял несколько долгих часов подряд. Это было красивое уединенное место; кусты обрамляли небольшой участок земли, скрытый от чужих глаз, также здесь росло большое дерево, скрывающее землю от солнечного света, лучи лишь слегка пробивались сквозь купол листвы.

— Так, Гарри, расслабься и постарайся подумать о чем-то хорошем, нам пока не следует прибегать к чему-то слишком радикальному. Вытащи меч и посмотри, что будет.

Он посмотрел на нее взглядом, выражающим мысль: «Я не думаю, что это хорошая идея», и шагнул на середину лужайки. Глубоко вздохнув, он вытянул руки и плавным движением обнажил лезвие. Громкий звук извлекаемой стали разнесся в воздухе. Взяв меч двумя руками, Гарри простоял на поляне целых десять секунд, ожидая, что же все-таки сейчас произойдет.

Ничего не случилось.

— Ну и что это значит? — спросила Гермиона.

— Ничего.

— Ты чувствуешь себя как-то по-особенному?

— Нет. Пока нет.

— Но ведь совсем недавно…

— Да, я знаю.

— Может, это потому, что ты сейчас… ну, орудуешь им, а не просто… держишь его?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты его вытащил, чтобы использовать, верно? Раньше ведь мы просто смотрели на него…

— Хм! — Гарри повернулся к Гермионе, опуская одну — правую — руку, так, чтобы она просто висела вдоль туловища. В этот момент Гермиона заметила, что узор на клинке внезапно ожил.

— Это не имеет никакого смыс-с-сла… — голос Гарри внезапно изменился.

— Гарри? — спросила Гермиона, и в ее голосе послышались испуганные нотки.

— Я не знай-й-йю, — он снова попытался схватить оружие, крепко держа его в руке. — Что случилось?

Он почувствовал, как его глаза снова медленно начали гореть голубым огнем.

— О, вот теперь я чувствую… — он держал меч наготове, ощущая, как магия медленно проникает в его тело.

Гермиона попятилась, когда волосы Гарри зашевелились, как будто подул незаметный глазу ветер, и его глаза загорелись. Опавшие листья начали кружиться вокруг его ног, и постепенно в тени деревьев погас солнечный свет. Волосы Гермионы наэлектризовались, и ее лицо ощутило уже знакомый ей поток силы, исходящий от Гарри. Свет, казалось, слегка огибал его; и несколько лучей, пробивавшихся сквозь покров листьев, преломлялись, создавая впечатление, что Гарри излучает видимые энергетические волны. Гарри улыбнулся, закрывая глаза, когда все вокруг стало практически черным.

— Гермиона, я чувствую! И я думаю… я думаю, что теперь я могу это контролировать!

Он провел в воздухе лезвием по диагональной траектории. Меч свистнул, рассекая воздух.

— Нет, не то, как же это сделать… — пробормотал он про себя, — Скорее всего, вот так…

Его глаза были полузакрыты, он позволил мечу вести себя. Он немного изменил свою стойку, поставив ноги в новое положение, чтобы лучше сохранять баланс. Теперь он держал меч немного по-другому; он сделал плавный шаг вперед, поднял его над головой, затем быстро и плавно опустил, рассекая воздух.

— Сейчас, — сказал он, и его глаза устрашающе засветились. — Ну что же, попробуем что-нибудь…

Он вложил оружие в ножны и отступил. Сила, скрытая в мече, проходила сквозь него. Несколько мгновений он стоял совершенно неподвижно, левой рукой держась за ножны, а правой сжимая рукоять. Гермиона испугалась и отступила на несколько шагов.

— Гарри? — тихонько воскликнула она.

— Все в порядке, — сказал он, не поворачиваясь к ней. — Что поделаешь? — сказал он, очевидно, разговаривая сам с собой.

— Что ты несешь? — произнесла Гермиона, на этот раз уже очень обеспокоенно.

Он обнажил меч и бросился вперед, нанеся два удара невидимому противнику, затем отразил еще два удара. Следующим движением он изящно вложил меч в ножны и вернулся в свою обычную позу. Это произошло так быстро, Гермиона буквально едва успела заметить его движения. Кусты перед ним поредели, а листья опадали на землю, рассеченные на мелкие кусочки. Теперь, когда он вложил меч обратно в ножны и больше не держал его, эта странная энергия внезапно исчезла; свет снова залил ограду.

Через несколько секунд молодое дерево слева от него упало; в нескольких футах от земли был виден свежий срез. Гермиона была восхищена. Гарри даже не подходил к этому дереву…

Он повернулся к ней: 

— Ну что, кажется, мы на верном пути; ты это видела?! — взволнованно спросил он. — Он как будто говорил мне, что делать!

— Не знаю, это было так… жутко, — запинаясь, пробормотала она.

— У меня все было под контролем! Тебе не о чем беспокоиться! — упрекнул ее Гарри.

— Насколько я тебя знаю, когда вокруг становится темно и ты начинаешь говорить на странном языке, обычно это не очень хороший знак, — заметила она, предостерегая его.

— Да ладно, мне понадобится любая помощь, когда сбудется это пророчество. Это хотя бы даст мне шанс побороться, — неохотно произнес он.

— Не говори так! Это так… так… ужасно!

— Ужасно? Да уж, Миона, я говорю как есть, — грубо ответил он.

— Да, но капля оптимизма еще никому не помешала, — возразила она.

— Да ладно? — воскликнул он, сердито глядя на нее. — Что ж, ты можешь сесть и сказать мне, что стакан наполовину полон, а не наполовину пуст; а я пока попробую выжить в течение следующих двух лет! — мрачно парировал он, внезапно приходя в хорошее расположение духа.

Она открыла рот, чтобы возразить, но остановилась. Когда она услышала эти ужасные слова, это звучало намного страшнее, чем ей казалось, особенно когда он сам произнес это вслух. Никто ведь не упоминал, что Гарри, возможно, придется бороться за жизнь на дуэли с Волдемортом; он думал, что это единственное, что может ему помочь. Так они и стояли, оба встревоженные от этих мыслей, уставившись друг на друга. Он разочарованно покачал головой и бросился обратно в дом.

«Прекрасно, Гермиона! — подумала она про себя. — Вот он разозлился и ушел, но я же хорошо его знаю…. Пусть выпустит пар».

Она знала, что он находился в ужасной депрессии от всего, что с ним происходит, и что он будет переживать только еще сильнее, пока не настанет день слушания его дела в суде. Да, она знала все это, но все равно у нее по спине пробежали мурашки от того, что она только что увидела…. Этот меч как-то влиял на него… Может быть, Дамблдор будет так любезен и одолжит ей книгу обо всем этом…

Она решила написать ему письмо и так увлеклась этими мрачными мыслями, что даже не заметила, что все срезанные листья пожухли, а пень дерева — стал трухлявым и начал крошиться.

Тем временем Гарри уже был наверху, в комнате для гостей. Он закрыл дверь и сел на кровать, злясь на самого себя. Как он мог быть так груб с Гермионой? Неужели он всегда был такой? Сначала Чоу, а теперь Гермиона… Он несколько раз хлопнул себя по лбу, пытаясь вбить себе в голову хоть каплю здравого смысла.

— Гарри, — сказал он сам себе вслух, — ты настоящий тупой мерзавец, ты знаешь об этом? — он громко вздохнул и плюхнулся на кровать. Он чувствовал себя ужасно после того, что он так с ней обращался… Как бы он сейчас хотел, чтобы у него оказался его сундук; эта одежда уже была несвежей после его путешествия через всю Англию… Почему он вел себя так странно? Может, ему стоило пойти извиниться? Он не хотел, чтобы она думала, что он действительно злится на нее…

Гарри встал и пошел искать Гермиону, а меч Гриффиндора тем временем остался лежать на полу.

1) Мi casa es su casa (исп.) — мой дом — твой дом

Вернуться к тексту

— Это он. Я уверен, — сказал Рон, стоя у ворот дома Гермионы.

— Да, ты говорил то же самое, когда приводил нас и в два предыдущих места, — заявил Джордж.

— Как ты можешь быть так уверен, что на этот раз «вот прям точно»? — поддразнил его Фред.

— Потому что я тоже считаю, что Рон прав, — произнес знакомый голос позади них. Джинни удивленно обернулась, но ничего не увидела. — Чарли? — спросила она вслух. Брат сбросил капюшон и улыбнулся.

— Да, Чарли, собственной персоной, единственный и неповторимый. Рон прав — Гарри здесь, посмотрите на этот крутой байк, который оставил ему Сириус, — Чарли указал на него через открытую дверь гаража. — Давайте, звоните, они дома. Но не говорите им, что видели меня.

Он надел капюшон и вновь стал невидимым.

— Ну, вот и все, мы наконец-то попали в нужное место, — сказал Рон с облегчением. Он нажал на кнопку звонка.

Гарри искал Гермиону, когда услышал звонок в дверь. В тот момент он был рядом с лестницей — заглянул в гостиную и увидел, как ее отец встал со стула и направился к двери. В следующее мгновение Гермиона вышла из кухни, чтобы посмотреть, кто пришел. Она выглянула в окно и усмехнулась.

— Это Рон и все остальные! — она догнала отца у двери и, открыв ее, выбежала на улицу. Вскоре они все вместе вернулись в дом; Гарри ждал их внизу. Всю компанию вновь представили отцу Гермионы. Когда Гарри вошел в кухню, все как по команде взглянули на него; он остановился немного поодаль.

Рон и Гарри секунду смотрели друг на друга; последовало очень напряженное молчание. Гарри нарушил его первым.

— Привет, — просто сказал он.

— Привет, — ответил Рон. Казалось, у него в голове пронеслась целая куча мыслей. От его обиды не осталось и следа. — Рад, что ты в порядке, парень, — улыбнулся он с явным облегчением в голосе. Гарри тоже расплылся в широкой улыбке. Напряжение рассеялось, и все затаив дыхание ждали, что же будет дальше. — Удачливый ты засранец, иди сюда; ты совершил, наверное, лучший побег из всех, о которых я слышал за всю историю человечества! — он по-братски обнял Гарри и схватил его за шею, изобразив удар головой. — Ну, и когда ты собирался сказать мне, что Сириус оставил тебе байк? А? Пойдем, ты должен мне его показать, — и Рон выволок Гарри наружу. Остальные, смеясь, последовали за ними.

В то же время Чоу Чанг находилась дома и болтала со своими друзьями из Хогвартса. Они обсуждали, как же чертовски хорош Гарри и как ей повезло, что она играет с ним в одной команде, и уж тем более, что они встречаются. Она промолчала, понимая, что это те же люди, которые переживали за Гарри, когда он еще был просто одним из учеников Хогвартса, и никто особенно не гордился знакомством с ним. А теперь, когда он играл за Англию в квиддич, они и в самом деле так им заинтересовались? Видимо, теперь он им нравился лишь потому, что все о нем говорили, его имя было постоянно на слуху, а не потому, что знали, каким он был прекрасным человеком. Ей было неприятно слышать, как они говорят о нем, будто о куске мяса. Но одно из того, что они сказали, было правдой: он определенно был лакомым кусочком, и за него стоило побороться.

— Девчонки, вы должны мне помочь! Я хочу устроить ему сюрприз в день рождения. Его день рождения выпадает на воскресенье, и он, должно быть, безумно рад этому. Так что никаких запретов, мы можем делать все что угодно. Ведь так? — спросила она. Все подруги, хихикая, согласились; ведь каждая из них собиралась пригласить мальчика, который ей нравился. Чоу мысленно улыбнулась.

«Берегись, Грейнджер. Больше я его ни за что не упущу».

Чоу приступила к планированию праздника, записывая мелкие дела, которые ей нужно было успеть сделать. У нее получалось весьма неплохо, ведь она имела четкий план; все было продумано до мелочей. Единственное, что ее беспокоило, — это суд, который состоится в пятницу.

* * *

В этот вечер Гарри поздно лег спать; день выдался потрясающим. Все они по очереди пытались покататься на байке по тихой улице, ведь машины проезжали там редко, и это было довольно безопасно. У Фреда и Джорджа получалось хуже всего; а вот Джинни, к огромной досаде близнецов, держалась на байке очень уверенно. Гарри в жизни столько не смеялся до тех пор, пока не увидел, как ездят близнецы; они раз за разом падали с байка, как подкошенные. Даже у Гермионы немного потеплело на душе, но ненадолго. После того, как один раз упала с мотоцикла, она решила, что будет просто смотреть, пока не поймет, как им правильно управлять. Они веселились, и, казалось, между ними не было никаких секретов, недомолвок и всего того, что могло бы испортить им настроение. Они обсудили свои результаты С.О.В.; они не говорили ни о чем конкретном, просто наслаждались собравшейся компанией и непринужденной атмосферой. Никто не произносил ни слова об Аласторе Грюме или Чернокнижнике; это все еще была запретная тема. Гарри тоже был в таком хорошем настроении, что решил не упоминать об этом. Но мысли о них ни на секунду не покидали Гарри — да и разве это вообще возможно? Сквозь улыбки и шутки он чувствовал, как эти ядовитые мысли прокрадываются в глубину его сознания.

Был кто-то, кто собирался его убить. А еще скоро будет суд. И вдобавок ко всему он и Гермиона поцеловались.

После того, как Уизли ушли, Гарри не смог набраться храбрости, чтобы поговорить с ней о том, что между ними произошло. Они ушли довольно поздно, и Гермиона, извинившись, пошла спать. От того, что она спала в комнате напротив, голова у Гарри шла кругом. Интересно, она все еще считала, что он на нее злится?

«Надеюсь, что нет, — подумал он, — мы с ней шутили, болтали, как и с остальными; так что, думаю, с ней все в порядке».

Он закрыл глаза и погрузился в глубокий сон.

Гермиона тоже лежала в постели, но не спала. События сегодняшнего дня проносились в ее голове. Ее беспокоило то, что она увидела, когда Гарри управлялся с мечом. Этот меч был опасен для Гарри — она это чувствовала. Как только она вошла в свою комнату, она отправила Дамблдору письмо о своих страхах. Поскольку она не могла заснуть, она сейчас вполне могла бы попытаться найти информацию о волшебниках, которые использовали какое-нибудь другое оружие, кроме своих палочек. Встав с кровати, она подошла к столу и принялась за работу. Спустя почти два часа она взглянула на время; была уже половина первого. Ей попадалось много лишнего; она сузила круг своих исследований, но так и не нашла ничего стоящего. Что ей действительно сейчас было нужно, так это «Взлеты и падения Годрика Гриффиндора» — книга, которую использовал Дамблдор; из нее она надеялась узнать о вновь обретенной магии Гарри.

Когда она, уставшая, вернулась в постель, уже практически заснув, она внезапно она почувствовала, как волоски на ее руках слегка наэлектризовались. Затем зашевелились волосы; еще немного погодя — на лбу, в том месте, где мог бы быть шрам Гарри — появилась сильная боль. Она зажмурилась и начала бороться с той сущностью, которая, как ей казалось, пыталась проникнуть в сознание Гарри мимо самой Гермионы. Темная аура Волдеморта билась у нее в голове, но она отчаянно боролась с ней; наконец, все прекратилось. Казалось, прошла целая вечность, но эта ожесточенная борьба не заняла и пятнадцати секунд.

«Это была прямая попытка проникнуть в сознание Гарри! Похоже, что Волдеморт ищет его», — заключила она.

Боль в голове прошла, но Гермиона все еще чувствовала мощную энергию, исходящую из соседней комнаты. Чары активизировались, как только возникла ситуация, в которой Гарри грозила опасность. Она вскочила с кровати и бросилась через холл в комнату для гостей. Как она и ожидала, от Гарри волнами исходила энергия.

Он лежал неестественно неподвижно.

— Гарри? — позвала она. Он не ответил. Она толкнула его, но Гарри не проснулся. Теперь она уже сильно встряхнула его и, не дождавшись от него никакой реакции, забеспокоилась. Приоткрыв одно из его век, она увидела голубой ореол света, сияющий в его глазах. Дамблдор говорил ей, что, пока Гарри не научится управлять этой магией, он ни в коем случае не должен слишком долго находиться под влиянием чар Солидуса; это была элементарная мера предосторожности. Получается, ей нужно восстановить связь между ними, поскольку Гарри не может контролировать ситуацию. Он спал; это состояние, подобное трансу, мешало ему проснуться. Но чтобы использовать заклинание Окклюменции, Гермионе был нужен зрительный контакт. Она забралась на кровать и села ему на живот.

— Надеюсь, это сработает, — произнесла она вслух. Она наклонилась к нему так, чтобы их лица находились всего в дюйме друг от друга. Она аккуратно приоткрыла ему веки руками. — Legilimens!

Это было тяжело; ее разум уже был истощен борьбой с темным влиянием Волдеморта. Чары мешали ей, теперь разум Гарри был закрыт для нее. Она придвинулась ближе, ее дыхание почти остановилось от невероятных умственных усилий. Она посмотрела прямо в эти светящиеся зрачки и напряглась изо всех сил. Она же не зря прошла обучение Окклюменции, сейчас невероятно важно вывести его из этого транса! Закрыв глаза и сцепив пальцы с его пальцами, Гермиона обнаружила, что это заклинание работает лучше при физическом контакте рук или если положить руки ему на сердце. Ее энергия истощалась с ужасающей скоростью, и она изо всех сил старалась поддерживать мысленный контакт. Она сосредоточенно прищурила глаза; она понимала, что с каждой секундой теряет Гарри.

Она чувствовала, как он ускользает; защитный характер чар неизбежно закрывал любой вход в его разум. Ее руки и туловище онемели; Гарри сейчас считал ее угрозой, и Гермиона почувствовала нарастающее давление на ее тело, поскольку эти чары старались физически оттолкнуть ее от него, как это когда-то произошло с Грюмом. Даже несмотря на это странное и неприятное ощущение, Гермиона прижалась к нему еще крепче, буквально обвивая его всем своим телом, пытаясь установить с ним как можно более тесный контакт. Если сейчас она потерпит неудачу, Гарри может остаться в этом трансе навсегда. Используя оставшиеся силы, она пыталась сконцентрироваться, ее лоб стал влажным от пота. Ничего не получалось!!!

— Гарри! — в отчаянии прошептала она. — Помоги мне!

При ее словах она словно бы почувствовала прикосновение его разума к ее собственному; энергия разлилась по ее телу, стирая усталость. Внутри Гермионы медленно закручивалась магия, ее глаза начали мягко светиться.

— Ты сможешь, — прошептал голос Гарри в глубине ее разума. Эти слова придали ей сил, и с последним всплеском умственной энергии контакт с Гарри был восстановлен и — это было невероятно — она вывела его из смертельного транса. Гермиона громко застонала, силы покинули ее, глаза закатились.

Совершенно измученная, Гермиона потеряла сознание. Они оба лежали неподвижно, а Гарри все еще крепко спал.

* * *

Несколько часов спустя Гарри попытался перевернуться. Странно, но его конечности не отреагировали должным образом; на нем сверху лежало что-то тяжелое. Кроме того, чьи-то волосы щекотали ему нос и правую сторону лица. В его мозгу промелькнула мысль, и он в моментально открыл глаза. Гермиона спала на нем! Он не мог в это поверить, но это действительно была она: Гермиона устроилась у него на груди и крепко спала. Он чувствовал ее сердцебиение, ее спокойное дыхание. Весь ее облик пробудил в нем затаенные чувства; ее запах, звук ее дыхания, ее мягкое теплое тело — все завораживало его. Гарри сильно ущипнул себя за бок — боль была реальной, и это был не сон. Как она сюда попала? И как бы крепко он ни спал, он был уверен, что почувствовал бы, если бы кто-нибудь залез на него и решил вздремнуть. Совершенно озадаченный, он слегка потряс ее рукой.

— Гермиона? — прошептал он. Она тихонько простонала и прижалась к нему еще сильнее. Гарри закрыл глаза; это была настоящая сладкая пытка. Он выбрался из-под нее и осторожно уложил ее на кровать. Гермиона крепко спала, ее волосы рассыпались по подушке. Он лежал на боку, наблюдая, как она спит. Гарри решил не будить ее — она была ангелом, его личным ангелом-хранителем. Он улыбнулся и незаметно уснул.

Гермиона проснулась около девяти часов утра. Она открыла глаза и обнаружила себя в своей спальне аккуратно укрытой одеялом. Она попыталась встать; тело ощущалось как перегоревший предохранитель, насколько она могла его себе представить. У нее болела голова, как будто в нее воткнули тысячи булавок и иголок. Длинные каштановые пряди упали ей на лицо, когда она прищурилась на часы. Гермиона нахмурилась — она еще никогда не вставала так поздно.

Чувствуя себя совершенно разбитой даже для того, чтобы просто встать с постели, она плюхнулась обратно на подушку. На ее столе лежала посылка от профессора Дамблдора, но она не смогла набраться сил, чтобы даже дотянуться до нее. Закрыв глаза, она попыталась еще немного поспать.

* * *

Гарри и мистер Грейнджер стояли в гараже. Мистер Грейнджер очень заинтересовался новым байком Гарри. Он рассказывал Гарри, как устроен мотоцикл, все о механике двигателя. Они болтали о различных типах двигателей и много еще о чем на типично мужском жаргоне; Гарри узнал о своем байке много нового.

Затем Роджер посмотрел на часы и нахмурился.

— Хм-м, уже девять часов… Почему Гермиона еще не встала? — он взглянул на Гарри.

Гарри посмотрел на него и пожал плечами. Роджер задумчиво посмотрел на него.

— В любом случае, в десять я должен быть в офисе, так что мне нужно уезжать. Увидимся позже, — он вынул ключи, сел в машину и выехал за ворота. Когда Гарри закрывал ворота, мистер Грейнджер опустил стекло. — Я слежу за тобой, — шутливо сказал он и уехал. Гарри посмотрел ему вслед и нерешительно помахал рукой.

— Хорошо, что он не следил за мной прошлой ночью, — сказал он, улыбаясь.

Эта была прекрасная ночь благодаря тому, что он проснулся и обнаружил, как Гермиона спит на нем сверху. По какой-то причине ни один из его многочисленных кошмаров — об Отделе тайн, дементорах или каких-то еще жутких существах — сегодня не преследовал его. Он до утра спал как младенец, а когда встал, взял Гермиону и отнес ее в ее спальню. Это было не очень-то и легко, ведь он все-таки был худощавым пареньком, а чары Солидуса в данный момент не действовали. Гермиона даже не заметила, что ее несут; она свернулась в его руках калачиком, пока он шел по коридору. Она сводила его с ума… Боже, а как она прекрасно себя чувствовала, лежа на нем… Его чувства к Гермионе были запутанными, он разрывался между желанием быть с ней и необходимостью рассказать Рону о том, что происходит. Он не мог думать ни о чем другом, кроме нее. Почему она была в его постели? Что она опять задумала?

* * *

— О нет, я так больше не могу! — жаловалась своей матери очень рассерженная Джинни Уизли. — Как так получилось, что он остался с Гермионой? Черт!

Рон мысленно соглашался с ней. Он был зол, но это все было такой ерундой по сравнению с тем, через что недавно прошел Гарри… Черт возьми, этот человек вчера боролся за свою жизнь, ревность между ними уж точно не поможет. Рон действительно был рад, что Гарри благополучно выбрался из этого кошмара в доме Сириуса; но ему тоже очень не нравилась эта его внезапная близость с Гермионой. Он знал, что Гарри не сделает ничего, чтобы умышленно разрушить их дружбу; но Гермиона была так чертовски хороша, что нужно быть каменным, чтобы этого не замечать. Поэтому Рон одобрительно промолчал, пока Джинни ворчала, что Гарри не обращает на нее никакого внимания — он сочувствовал своей сестренке.

— Я имела в виду, что он всегда мог прийти сюда и остаться — мы могли бы поиграть с ним в квиддич, — поспешно добавила она, поймав суровый взгляд матери.

Фред подкрался сзади к Джинни и Рону и прошептал: 

— Или, может это мог бы быть какой-нибудь контактный вид спорта в спальне, а, Джинни?

Джинни покраснела и яростно взглянула на него. Фред отпрыгнул, весело посмеиваясь.

— Я думал, ты встречаешься с Дином, — сказал Рон.

— Так и есть; но, блин, рядом с ним Гарри — это… это, это как велосипед и Aston Martin. Посмотри правде в глаза, Рон — твой друг Гарри чертовски хорош!

— Ладно! Ладно! У меня есть идея! Перестань распускать нюни, это отвратительно… — сказал Рон, подперев подбородок костяшками пальцев. Если Джинни считает, что Гарри крутой — то шансы, что он понравится Гермионе… Рон вздохнул и стукнул кулаком по столу. Он должен что-то предпринять, но, блин, у него было столько времени, чтобы попытаться сказать ей то, чего он никогда не говорил…. Почему он вдруг решил, что он сможет сделать это сейчас?

* * *

Чоу сидела за своим столом и писала письмо. Вчера вечером она была занята приготовлением зелья, запах которого сведет всех парней с ума. Это была одна из тех вещей, о которых матери обычно не рассказывают своим дочерям-школьницам, хотя так же варили его когда-то тайком в далекой юности… Когда ты хочешь заполучить парня, то, как говорится, все средства хороши! Это было мощнейшее зелье; но Чоу понимала, что, обманывая Гарри, в конечном итоге она сделает только хуже — не зря Сортировочная шляпа поместила ее в Рейвенкло… Отбросив сомнения, она написала Гарри письмо, в котором сообщалось, что в воскресенье она устраивает для него вечеринку.

Когда Чоу закончила, то перечитала послание и решила, что все в порядке. Распылив немного зелья на бумагу, она привязала письмо к лапке совы. Закусив нижнюю губу, Чоу скрестила пальцы и загадала желание. Окончательно поверив, что все будет хорошо, она встала и спустилась вниз обедать. К воскресенью еще нужно было многое успеть.

* * *

Гарри с самого утра тренировался во дворе с мечом. Так он надеялся распутать в своей голове этот клубок преследовавших его мыслей…. Он чувствовал, что понемногу привыкает к чарам Солидуса и значительно продвинулся в том, чтобы их контролировать. Понимая, что у него все еще нет сменной одежды, Гарри снял рубашку и выполнял свои каты на полуденном солнце, и это давало ему возможность заняться хоть чем-то, кроме размышлений… Стоял чудесный день; меч словно помогал ему делать правильные движения и шаги в технике атаки или защиты. Свободное владение мечом и плавность уже почти отточенных движений воодушевляли Гарри. Он продолжал тренироваться, хотя солнце уже стояло в зените и сильно палило. Подняв глаза, он увидел приближающуюся к нему сову. Она вплотную подлетела к Гарри и бросила конверт ему в руки. От кого бы это могло быть? Он открыл его и прочитал:

Привет,

Как ты? Возможно, на прошлой неделе я вела себя с тобой слишком резко; но сейчас я очень скучаю по тебе… Я правда не хочу, чтобы мы снова ссорились… Те несколько дней в поместье были великолепны, и я, наверное, все испортила, когда в то утро разошлась перед тренировкой…

Слушай, я хочу извиниться перед тобой. Я планирую устроить тебе вечеринку по случаю твоего дня рождения в воскресенье. Шестнадцать лет — это важное событие. Я все спланировала; мне просто нужно, чтобы ты сказал «да». Вот и все. Пожалуйста, скажи да! Я с нетерпением жду встречи с тобой и приглашаю всех наших друзей, включая Рона. За эти дни я узнала его гораздо лучше — он и в самом деле отличный парень; и я хочу, чтобы были все.

Отправь ответ с этой совой; если ты согласишься — мы никогда не забудем эту ночь!

С любовью, Чоу.

Аромат, исходивший от пергамента, заставил его сердце биться чаще, и он тут же направился в кабинет, чтобы написать ответ, совершенно не соображая, что делает. Он сел и начал писать. Гарри так увлекся написанием письма, что не услышал, как кто-то подошел к нему сзади.

— Доброе утро, — сонно сказала Гермиона. — Что делаешь?

Он вскочил и спрятал письмо для Чоу за спину.

«Не веди себя так, будто ты виноват, Гарри, будь крутым, ну же — будь крутым».

— Э-э… просто пишу письмо… — ответил он.

Гермиона секунду молча смотрела на него, а Гарри стоял, совершенно оторопев; его мускулы были напряжены, как будто он только что на славу потренировался. Она почувствовала, как тепло разливается по ее животу и краска заливает лицо. Она чуть откашлялась и вежливо спросила: 

— Можно узнать, кому?

Гарри решительно взглянул на нее; на ней была та же самая скромная ночная сорочка, что и раньше, и, так уж получилось, что свет вновь струился сквозь дверной проем таким образом, что мягкая ткань становилась прозрачной. Волосы падали ей на лицо, и оно имело какое-то странное скрытое выражение. А еще на ней точно не было бюстгальтера.

«Будь крутым, Гарри, будь крутым…»

Он опустил глаза. Это не помогло; он был уверен, что она заметит его взгляд, если он и дальше будет так стоять и пялиться как идиот. Нужно было что-то сказать. Он отчаянно вспоминал… Что она спросила? Ах, да! Проблема была в том, что его глаза сами собой против его воли опустились на ее тело, и он снова забыл. Черт! Так, он держал в руке письмо, в воскресенье он собирается на вечеринку. На свой день рождения.

— Хочешь пойти в воскресенье на вечеринку? — спросил он заплетающимся языком.

— Разве у тебя в воскресенье не день рождения? Ну конечно же! А кто ее устраивает?

Она подошла к нему поближе и оглянулась, чтобы увидеть письмо, лежащее на столе. Гарри шагнул влево, когда она пошла вправо, а затем сделал шаг вправо, когда она повернулась в левую сторону; он не давал ей пройти к столу. Гермиона медленно приближалась к краю стола. Он чувствовал запах шампуня от ее волос, а ее ночная рубашка слегка задевала его колени. Гермиона попыталась обойти его, но он поднял письмо вверх и спрятал у себя за спиной так, чтобы она точно не смогла его достать.

«Он решил со мной поиграть», — решила Гермиона и улыбнулась.

Она схватила его за правую руку сзади, но он поменял руку и теперь держал письмо левой — у нее не было никаких шансов дотянуться. Но она все же попыталась; ей пришлось прильнуть к нему, касаясь сосками его обнаженной груди. Это невероятное ощущение от прикосновения неожиданно взволновало ее, и они оба замерли; Гермиона посмотрела ему в лицо. Гарри учащенно задышал; тепло его тела проникло сквозь ее невесомую сорочку. Ладошка Гермионы, державшая его за поднятую вверх руку, теперь обмякла и лишь едва касалась его нагретой солнцем кожи. Она медленно подошла к нему — ее глаза были на уровне его губ, а ее дыхание касалось его шеи. Этот мимолетный контакт сводил Гарри с ума, и он, очень возбужденный, глубоко вздохнул. Гермиона тем временем положила руку ему на живот и слегка прижалась к нему. У нее перехватило дыхание, она опустила глаза вниз. Гарри стоял неподвижно, он не понимал, что происходит. Она снова посмотрела ему в глаза и прильнула к нему еще сильнее, ее мягкие груди прижались к его торсу. Гермиона закрыла глаза, а ее губы приоткрылись.

— Гермиона! Тебе посылка от профессора Дамблдора! — окликнула ее мать, ища ее по всем комнатам.

Гермиона отпрянула на несколько дюймов и густо покраснела. Они мельком взглянули друг на друга, она развернулась и поспешно выбежала из комнаты. Гарри смотрел ей вслед.

«Ах, как же ее бедра покачивались под этой сорочкой! Как обычные белые трусики могут быть такими сексуальными?»

Снова взглянув на письмо в руке, Гарри застонал.

Ночь воскресенья должна была быть просто незабываемой.

Несколько часов спустя Гермиона закрылась в своей спальне, читая книгу, которую ей прислал профессор Дамблдор. Она лежала на боку, подперев голову рукой, и без энтузиазма переворачивала страницы. Прошло десять минут, и она уже совершенно не могла сосредоточиться; все ее мысли были о Гарри. Она знала, что столь нужная ей информация находится прямо перед ней, на этих страницах, но она рассеянно перелистывала их, гоняя в голове лишь одну фразу: «Любит или не любит?» Теперь она не была так уверена, что ее решение раскрыть ему свое сердце было такой уж хорошей идеей; он, в отличие от нее, не сказал ей, как много она для него значила; он не сказал ей даже и того, что просто хочет ее. Она понимала, почему и зачем он встречается с Чоу. Теперь, когда она призналась ему, все так запуталось… Она вздохнула и снова упала на кровать, мечтательно глядя в потолок. Чего бы она сейчас только ни отдала за его признание в любви! Она так хотела, чтобы он сказал что-то такое убедительное, рассказал, каковы его истинные намерения…

«Наверное, я ему нравлюсь; но отвратительному Дадли, и даже грубияну Малфою я тоже нравилась, это же было очевидно».

Она не была такой наивной, чтобы не понимать, что парни считали ее симпатичной; но ведь парни многих девушек считают симпатичными…. Да, пускай она не выглядела так экзотично и сексапильно, как Чанг; но у нее тоже были свои сильные стороны.

«Почему он ничего не говорит? Ну хоть что-нибудь!»

Теперь она была слишком смущена, чтобы просто пойти и поговорить с ним, как раньше; нельзя сказать, что они по-прежнему просто друзья…

«Интересно, что он сейчас делает? Гермиона, ну же, давай, просто встань и поговори с ним!»

Но ее тело отказывалось ее слушать. Все, на что она сейчас была способна — это мечтательно вспоминать, как он чувствовал себя рядом с ней и как ее саму пронизывало это невероятное чувство… За эти дни ее чувственность раскрылась новыми гранями — ведь это же просто невероятно, что одна мысль о его прикосновении к ней вызывала такую реакцию!!! Она снова вздохнула, закрыла глаза и задремала.

* * *

Следующие два дня были для Гарри настоящей пыткой. Суд был назначен на пятницу, и он очень боялся попасть в Азкабан, если его признают виновным — и молился богу, чтобы этого не произошло. Гермиона странно себя с ним вела и не смотрела ему в глаза. Как будто если они останутся вместе в одной комнате, обязательно станет неловко. Что ж, он тоже не знал, как себя с ней вести — ведь Рон сказал ему, что ему нравится Гермиона — и ему, конечно, нужно было рассказать, что между ними происходит. Но Гарри не мог этого сделать, он знал, что если он скажет Рону правду, дружбе конец.

Его мысли путались, сердце Гарри разрывалось от того, что он не мог сделать то, что хотел, из уважения к Рону; его мозг был сосредоточен на пятнице и суде; а его либидо сосредоточилось на Гермионе. А рот Гарри… просто не мог сказать ей то, что он хотел сказать.

Часы пролетели просто молниеносно, и ночь четверга наступила как-то слишком быстро; Гарри был в ужасе. Ему нужно было поговорить со своими друзьями, но рядом была только Гермиона, и их короткий разговор из нескольких слов не принес ему облегчения. Он легко мог вспомнить этот разговор после так и не случившегося поцелуя.

— Привет.

— Привет.

Молчание.

— Дамблдор прислал тебе посылку?

— М-м. Да.

Чириканье сверчков на заднем плане.

— А что там?

— Книга.

Еще одна пауза. Они оба одновременно уже открыли рот, но потом передумали. Опять тишина.

— Здорово. Ну как она тебе?

— Я еще не начала ее читать.

— Ого. Не хочешь позавтракать?

— Да, можно, — кивнула она.

Ее приводил в бешенство тот факт, что им обоим нужно было так много сказать друг другу, и ни один из них не мог начать; было бы гораздо легче, если бы они сейчас просто встретились и между ними не было никакой недосказанности. Как же все-таки сложно было начать разговор о том, кто они друг для друга.

«Теперь я знаю, что чувствует Рон. Боже, приятель, как ты смог так долго держаться?»

Влечение между ними было настолько сильным, что родители Гермионы уже устали от присутствия Гарри, от того, что нужно постоянно держать их под присмотром; но их можно было понять — они беспокоились и пытались хоть что-то сделать в эти напряженные моменты. Гарри старался проводить как можно больше времени на открытом воздухе: он катался на мотоцикле или тренировался владеть мечом. Каждый раз, когда он только переставал что-нибудь делать, постоянно возникали ситуации, от которых его брюки становились болезненно тесными. Его гормоны бушевали, как лесной пожар; и он просто не понимал, как же ему подойти к Гермионе — ведь она была одной из его лучших друзей за последние пять лет. Он нуждался в совете. Но дать его было некому — ну с кем он мог поговорить, чтобы собеседник имел беспристрастный взгляд на вещи? Да и уже было слишком поздно; завтра наступит день суда, и от этой мысли он ни на чем не мог сосредоточиться. По крайней мере, Хагрид привез ему его вещи, и теперь хотя бы не нужно беспокоиться об одежде. Он ходил по комнате туда-сюда, пока наконец не решил просто принять теплую ванну и хоть немного поспать. Он вышел из душа, чувствуя себя значительно лучше.

Гермиона в этот момент находилась по ту сторону двери спальни, бесшумно расхаживая взад и вперед по холлу.

«Давай! Расскажи ему, что ты чувствуешь!» — шептал ей ангелочек на правом плече.

Бесенок с левого плеча предупреждал: «Забудь об этом, ты только опозоришься».

Она закусила нижнюю губу, дойдя до двери его спальни, и, прежде чем зашагать обратно в холл, неожиданно для себя она решилась.

«Гермиона! Перестань быть такой глупой! Просто сделай это!»

Она ворвалась в его спальню.

Гарри нерешительно остановился; на нем было лишь полотенце, обернутое вокруг талии, и еще одно в руках — он вытирал волосы. Гермиона застыла — от него так здорово пахло, и его загар был просто великолепен, не говоря уже о том, как его влажные волосы падали ему на лицо…. Они, наверное, целую вечность стояли так на расстоянии двух футов друг от друга.

— Гарри, — начала она, полностью забыв выученную наизусть речь. Неожиданно раздался стук в дверь. Это отвлекло их, и она испуганно взглянула на двери.

— Даже не думай, твой отец подождет, — сказал он, подходя к ней. Ему нужно было срочно обнять ее и не тратить больше глупых слов…. Его руки были на ее талии, его большие пальцы нежно поглаживали ее обнаженный живот. Он подошел к ней вплотную.

— Гарри! Приехал профессор Дамблдор и хочет увидеть тебя! — сказал мистер Грейнджер с верхней ступеньки лестницы, находясь в опасной близости от них. Они отшатнулись друг от друга, и Гермиона вновь выскочила за дверь. — Это точно не тот случай, когда вы появились «как раз вовремя», профессор, — проворчал Гарри, совершенно разочарованный. Он быстро оделся и спустился вниз.

— Ах, Гарри, добрый вечер! Как ты? — улыбнулся Дамблдор.

— Хорошо, — сказал он, не желая на глазах у всех высказывать ему свои истинные мысли. У него определенно все было не «хорошо»: он до ужаса боялся завтрашнего дня, а Гермиона сводила его с ума. Он вежливо улыбнулся в ответ, и они присели.

— Я знаю, что ты переживаешь; да на твоем месте кто угодно бы стал переживать. Но дела налаживаются; статья в «Придире» принесла гораздо больше пользы, чем можно было себе представить. Даже если до это еще кто-то тебе не верил, эта статья развеяла последние сомнения. Благодаря тебе девять Пожирателей Смерти находятся под стражей, и теперь уже никто не сомневается, что Волдеморт вернулся. Тебе не о чем беспокоиться, Гарри.

Гарри улыбнулся, ведь это действительно были хорошие новости. Но все же недавние тревоги еще не давали ему покоя.

— Как себя чувствует Аластор? — спросил он.

Дамблдор нахмурился: 

— Пока не очень хорошо, целители все еще не нашли способ лечения. Магические методы не помогают его ране… К сожалению, и клинок Чернокнижника, и наносимый им урон нечувствительны к магии; нам нужно найти другой способ…

Гарри поджал губы. Упоминание о клинке его врага вернуло его мысли к его собственному таинственному оружию.

— Профессор, насчет того меча, который вы мне дали, — сказал Гарри, не совсем уверенный в вопросе, который собирался задать. — Ну... Вы знаете об этом что-нибудь еще?

Дамблдор заколебался. Гермиона отправила ему письмо, в котором сообщала, что она боится этого меча; но он и сам не знал, что ей на это ответить… Все, что касалось этой магии, было неизвестно ему, так как это была всего лишь легенда, а не все легенды, дошедшие до наших дней, были правдой… Но эта, похоже, действительно была…

— Мне очень жаль, Гарри, я действительно не знаю об этом ничего более конкретного…. Я знаю только, что никто после Солидуса Гриффиндора не обладал им, пока ты не победил Василиска, когда он материализовался в шляпе… Сколько я себя помню, он всегда находился в кабинете директора.

Гарри был поражен. Дамблдор — и чего-то не знал? Он всегда казался таким мудрым… Наверное, никто не мог знать всего. Он кивнул в ответ.

— Я пришел сюда, чтобы отдать тебе еще кое-что, — Дамблдор подал ему пакет. — Это подарок Ордена на день твоего рождения, но он также послужит практической цели. Открой его.

Гарри встал и открыл аккуратно завернутый пакет. Это был какой-то плащ. Он поднял его вверх, это был тяжелый черный плащ, выполненный из шкуры дракона. Он казался по-настоящему волшебным, и буквально излучал ауру престижа.

— Что это? — спросил Гарри.

— Это, мой мальчик, принадлежало твоему отцу. Это униформа самого первого Ордена Феникса, это была наша боевая броня и символ того, кем мы были. Мы считаем, что, учитывая все, через что ты прошел и что ты сделал для всех нас, ты это заслужил. Немногие даже видели Темного Лорда, не говоря уже о сражении с ним; а ты сражался и выжил… Это смогли только три человека — ты, я, и Аластор. Никогда не сомневайся в своих способностях, Гарри Поттер, — Дамблдор жутковато улыбнулся и кивнул.

Сердце Гарри наполнилось гордостью, Орден передавал ему плащ отца… Он прижал его себе — он все еще сильно тосковал по отцу, и этот подарок значил для него очень много…. Он смог прочитать маленькую магическую надпись на воротнике: «Джеймс Поттер».

— Он сделан из шкуры Ледяного дракона из Антарктиды, в него вплетены волосы из хвоста самца единорога, а подбит он перьями Феникса. Это одна из лучших защитных форм одежды. Он с легкостью отклоняет незначительные заклинания и вдвое снижает эффект серьезных заклинаний и чар. Но помни, что от Непростительных заклинаний защиты нет. Остальные действующие члены Ордена будут здесь утром, чтобы сопровождать тебя в Министерство магии. Мы все будем одеты в униформу, и для тебя будет честью, если ты тоже наденешь этот плащ как символ нашего неповиновения Волдеморту и его сторонникам, — директор встал и еще раз кивнул, положив руку Гарри на плечо. — Я должен идти. Спокойной ночи.

Он вышел за дверь, и Гарри услышал хлопок трансгрессии.

Гарри стоял на месте; он все еще был слишком поражен, чтобы пошевелиться. Это действительно был плащ его отца, и члены Ордена, наверное, и правда ценили его, раз преподнесли ему на шестнадцатый день рождения такой подарок… Он посмотрел на плащ в своих руках; на спине виднелся слабый контур феникса, восстающего из пламени. Его настроение моментально поднялось, лучше подарка нельзя было и придумать… Он пошел искать Гермиону, чтобы показать ей плащ.

* * *

Гермиона была наверху и чувствовала себя немного виноватой за то, что подслушала их разговор. Она услышала, как он поднимается по ступенькам, и убежала в спальню, притворившись, что читает книгу. Через несколько секунд в дверь тихонько постучали.

— Входи, открыто.

— Привет, — сказал Гарри, все еще чувствуя себя в ее комнате немного неловко. Воспоминания об их поцелуе вдруг нахлынули на него.

— Привет, — ответила она и взглянула на плащ в его руках.

— Взгляни, что мне дал профессор — он принадлежал моему отцу.

Он протянул ей плащ.

Гермиона осторожно взяла его; она знала, как много он для него значит… Он смотрел на нее, и Гермиона густо покраснела. Она не могла поверить, что через пять лет он смог заставить ее почувствовать себя маленькой наивной школьницей, влюбленной в него. Гарри тоже это заметил и улыбнулся. Он больше ничего сейчас так не хотел, как поцеловать ее. Странно, он не боялся ворваться в Отдел тайн, зная, что там его будет ждать Волдеморт, а сейчас боялся… Упрекая себя, он наконец-то набрался храбрости. Гарри сел очень близко к ней на край ее кровати. Ее глаза немного расширились, и они взглянули друг на друга.

Казалось, что время остановилось; они не дышали, боясь разрушить это волшебство, возникшее между ними. Он взял плащ из ее рук и отложил в сторону. Он поднял руку и убрал упавшую ей на лицо прядь волос за ухо. Это жест был таким милым; она нежно улыбнулась ему. Он взял ее руки в свои и мягко призвал ее встать. Она подчинилась и встала перед ним. Он положил ее руки на свои мягко изогнутые бедра, усадил ее к себе на колени, затем прижал к себе. Их взгляды снова встретились; ее светло-карие глаза впились в его ярко-зеленые. Он сократил дистанцию, и они поцеловались, на этот раз уже глубоко. Она прижала к нему руки, сжимая его рубашку, притягивая его к себе… Его левая рука лежала на ее голом бедре, а другая обвивалась вокруг ее узкой талии. Она тихонько хихикнула, и он улыбнулся ей прямо в губы. Она играла с прядью его волос, закручивая их вокруг пальца; глаза Гермионы сверкали. Они улыбнулись друг другу, затем снова поцеловались, на этот раз еще более жадно. Ее язык нежно проник в его рот, и Гарри аккуратно посасывал его. Она тихонько простонала и прижалась к нему, как будто пытаясь проникнуть ему под кожу. Его рука поднялась вверх по ее ноге прямо к ее голому животу, лаская все на своем пути. Он засунул другую руку под ее детскую футболку и погладил ее грудь. У нее перехватило дыхание, но она не остановила его. Он нашел чувствительный бугорок и осторожно сжал. Она снова соблазнительно застонала, облегчая ему доступ — стянула бюстгальтер, и Гарри нежно погладил ее, целуя в грудь. Он снова нашел ее губы и погрузил ее в невероятное блаженство, когда в его голове прозвенел предупреждающий звонок.

«Кто-то идет».

Он прервал поцелуй и произнес: 

— Так, кто-то идет!

— Черт! — тихо выругалась она; ее грудь наполовину была обнажена. Она попыталась натянуть на себя бюстгальтер, когда ее мать толкнула дверь и увидела ее в таком виде; Гермиона торопливо попыталась прикрыться.

— Герм… — начала ее мать и осеклась на полуслове. Она быстро проанализировала ситуацию, свидетельницей которой она вдруг стала, и оба покраснели; волосы Гарри были растрепаны, а грудь Гермионы обнажена. Она перевела взгляд с одного на другого, и Гарри захотелось провалиться сквозь землю прямо на месте… Он все понял и поспешно вышел из комнаты, огибая ее мать.

Как он мог быть таким беспечным, забыв закрыть за собой дверь? Но ведь он же не планировал все это, идя в ее комнату; но все равно, нельзя было быть таким олухом… Он улыбался, лежа в постели, и все никак не мог остановиться; больше такой ошибки не повторится… Хоть бы ее мать не впала в ярость; он внимательно прислушивался, пытаясь уловить звуки из комнаты Гермионы… Не услышав ничего в течении получаса, он выглянул за дверь и увидел, как тень ее матери мелькнула по коридору из дверного проема ее спальни. Прикрыв дверь, он посмотрел на часы, висевшие на стене. Почти полночь. Ему лучше поспать, завтра будет долгий день… Он уснул со сладкими мыслями о своей любимой.

Где-то в глубине Министерства магии Люциус Малфой лежал в своей унылой одиночной камере. Казалось, что он спит, но блеск пота на лице выдавал его. Ему было вовсе не до сна. Сейчас он был напуган больше, чем когда-либо в жизни. Его кажущаяся физическая отстраненность была полной противоположностью той боли, которая раздирала его изнутри. Был день суда, пять часов утра, но это его нисколько не беспокоило — в такой ужас его приводила татуировка на руке. Темная Метка сочилась кровью, и это означало только одно: его семью собирались казнить. Темный Лорд был безжалостен; он хотел наказать Люциуса за то, что подвластные тому Пожирателей Смерти потерпели неудачу.

Как это было похоже на Темного Лорда — дождаться дня, когда Люциуса предадут суду, чтобы вызвать кровотечение из Метки. Эта невероятная жестокость заключалась в том, чтобы его жертвы чувствовали себя еще более беспомощными, понимая, что они не в силах что-либо сделать, будучи закованными в цепи.

Но он не мог так просто сидеть здесь и ничего не предпринимать. Его жена и сын были в опасности. Это все, что имело значение. Он отчаянно размышлял, как же сбежать отсюда.

* * *

Гарри проснулся в восемь часов, и ему совершенно не хотелось вставать с постели. Ему приснился чудесный сон о Гермионе и о том, что он хотел с ней сделать. Сегодня утром все ему улыбались, хотя сегодня состоится суд… Это была невероятная эйфория — она, в прошлом лучшая подруга, тоже испытывала все те эмоции, которые окрыляли его самого; и что было самое главное — между ними исчезла эта жуткая неловкость. Он чувствовал, что он даже готов поговорить с Роном, ведь именно из-за него он и сдерживал себя по отношению к Гермионе. Гарри чувствовал себя просто замечательно и пел пошлые любовные песенки, стоя в душе — и ужасно фальшивил.

Гермиона случайно проходила по коридору мимо ванной и громко рассмеялась, когда услышала, как поет Гарри. Она прошла мимо, весело хохоча. Гермиона впервые услышала, как он поет, и почувствовала, что его настроение, несмотря ни на что, на высоте. Вчера вечером ее мать прочитала ей длинную лекцию, но все обошлось гораздо лучше, чем Гермиона могла себе представить. Мама просто беспокоилась и не хотела, чтобы все вышло из-под контроля, как это случилось вчера вечером; Гермиона понимала ее и знала, что мама была права. То, что вчера произошло — было совсем не похоже на нее; но она тихонько улыбнулась, когда в очередной раз прокручивала в голове события прошлой ночи. Он был таким милым, Гермиона была просто без ума от него! Он мог делать все, что хотел, и она сомневалась, что она смогла бы попросить его остановиться. Гарри для нее был гораздо больше, чем просто очарованным ею талантливым игроком в квиддич; он был для нее обычным человеком — с проблемами, заботами и целой бурей эмоций.

Она вернулась в свою спальню и стала одеваться, чтобы сопровождать его в Министерство магии.

В девять часов раздался звонок в дверь. Гарри в последний раз пролистал папку, которую приготовила для него миссис Чанг, и подскочил от этого неожиданного звука. На нем была мантия, которую вручил ему Дамблдор, и ботинки из кожи хвостороги. Когда он посмотрел на себя в зеркало, он понял, что выглядит старше своих лет, но вот его волосы…. Но в любом случае, их сейчас никак не получилось бы нормально уложить.

Взяв плащ Ордена Феникса, палочку и меч, он направился вниз.

Родители Гермионы уже стояли там и встречали гостей — они приветствовали волшебников, собравшихся в гостиной. Гарри стоял на верхней ступеньке лестницы и смотрел на них сверху вниз. Это были одни из лучших волшебников Великобритании; и они собрались здесь, чтобы сопровождать его. Альбус Дамблдор, Ремус Люпин, Кингсли Шеклболт, Дедалус Дингл, Стерджис Подмор — и все они были в первоклассной униформе — в плащах, подобных тому, что он получил вчера вечером. Дамблдор больше не был одет в одну из своих ярких директорских мантий: сейчас на нем была строгая и плотно прилегающая, а волосы собраны в длинный хвост. Они выглядели так, что не оставалось сомнений, что их ждут серьезные дела.

Гарри был слегка ошеломлен. Гермиона подошла к нему и нежно сжала его руку.

— Ну же, давай, — она потянула его за собой, и они, спустившись, поприветствовали собравшихся волшебников.

— Готов, Гарри? — спросил Ремус. Гарри кивнул ему, и все они кивнули ему в ответ.

— Подожди, — сказала ему Гермиона. — Подойди ко мне!

Он нерешительно подошел к ней, и странное чувство пронеслось у него в душе…

«Неужели она собирается поцеловать меня у всех на глазах?»

Вместо того, чтобы подняться на цыпочки и сделать то, что он от нее ожидал, Гермиона взяла плащ из его рук и накинула ему на плечи. Сдувая с них невидимые пылинки, она достала из-под воротника медальон на цепочке и расправила его на груди Гарри — так же, как было у всех остальных. Она обошла его, застегнула ему плащ и улыбнулась.

— Теперь ты готов.

Ее родители улыбались им, так же, как и передовая гвардия Ордена Феникса.

— Давай, Гарри, нам уже пора. Мы поедем на служебных машинах, — сказал профессор Дамблдор. Он кивнул на прощание родителям Гермионы. Они вышли из дома, и профессор отвел Гарри в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. — Ты поедешь на мотоцикле Сириуса, у него отличные свойства невидимости. Но мы по-прежнему сможем тебя видеть, так что не волнуйся; все эти люди знают, как бороться с чарами невидимости.

Дамблдор подмигнул ему, и Гарри вспомнил, как тот сделал то же самое, когда они с Роном прятались в хижине Хагрида под мантией-невидимкой. Он улыбнулся профессору в ответ и вскочил на свой мотоцикл. Дамблдор и прочие сели в два больших черных джипа и поехали.

* * *

Около Министерства Магии собрались толпы людей — наверное, все волшебники Англии: молодые и старые. Они наводнили тротуары и улицу; у многих были транспаранты с надписями «ГАРРИ НЕВИНОВЕН», «СВОБОДУ ГАРРИ ПОТТЕРУ!», «ГАРРИ — В ПРЕЗИДЕНТЫ!» и прочие безумные лозунги. Кто-то размахивал огромным флагом Гриффиндора; неожиданно толпа загудела, когда по дороге проехали две машины Министерства.

— Он едет! — закричала из толпы девочка-подросток, к большому удовольствию своих друзей. Гарри оставался невидимым и находился между двумя машинами, пока они медленно пробирались сквозь скопление людей. Гарри был очень смущен вниманием толпы.

«Они считают меня знаменитостью…»

В основном толпу составляли девочки-тинейджеры, словно сейчас должен был состояться концерт какого-то бой-бэнда. Они пытались подобраться к машинам поближе, но чиновники Министерства изо всех сил старались сдерживать их. Когда машины обогнули здание у главного входа в Министерство магии, машины остановились, и все вытягивали шеи, чтобы посмотреть, кто же вышел. Ремус, Гермиона и Шеклболт выбрались из первого внедорожника, а Дамблдор и остальные вышли из другого.

— Пора, — тихо произнес Гарри, мысленно готовясь к испытанию. Он припарковал байк на тротуаре и спустился с него. Несколько секунд спустя он будто бы материализовался из воздуха, когда отошел от мотоцикла. Все по-прежнему смотрели на две черные машины, ожидая его появления. Вскоре его кто-то заметил.

— ВОТ ОН! — закричали, указывая на него.

Толпа приветствовала Гарри, но он постарался побыстрее попасть внутрь, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Дамблдор и прочие волшебники быстренько протолкнули его в стеклянную телефонную будку. Он первым прошел через стекло и оказался в главном зале, где они недавно сражались с Малфоем. Здесь также было много людей, и на него моментально устремились объективы магических камер. За ним прошли Альбус Дамблдор и Ремус Люпин в сопровождении Шеклболта и Дингла. Вскоре все члены передовой гвардии и Гермиона оказались внутри здания. Дамблдор величественно взглянул на толпу, камеры перестали снимать, и все вокруг замолчали.

Гарри, который был почти таким же высоким, как Дамблдор и остальные волшебники, кивнул им, и вся группа двинулась сквозь толпу. Дамблдор и Шеклболт шли по бокам от Гарри, Ремус замыкал шествие. Толпа раздалась в стороны, ведь Гарри окружали самые могущественные волшебники современности, и все присутствующие знали это. Все изумленно поглядывали на Гарри, у которого на шее был Медальон Мужества, а на его плечах красовался черный плащ, что идентифицировало его как одного из членов Ордена. Он заметил некоторых из своих школьных товарищей и кивнул им, пробираясь вдоль по длинному коридору.

— Как же это чертовски круто! — заявил Ли Джордану Фред, когда Гарри проходил мимо них, улыбаясь семье Уизли.

— Да уж. Наконец-то он стал человеком, — ответил тот, приоткрыв рот от изумления. Подобные замечания были слышны и от других учащихся Хогвартса, даже от слизеринцев, которые пришли посмотреть на это невероятное зрелище. Гарри заметил Кантонму, Хортона и еще некоторых квиддичных игроков из команды U-20. Ребекка и Эми тоже помахали ему, и он улыбнулся в ответ. Казалось, они шли целую вечность, потому что все присутствующие пялились на него во все глаза. Единственный звук, который Гарри различал, кроме ропота толпы — это звук своих шагов по полированному полу. Гарри отдал свою палочку и обернутый бархатом меч охраннику у входа в главный лифт, расписался за свое имущество, глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и вошел внутрь.

Они все вместе спустились к старому подземелью, которое теперь использовалось как зал суда номер десять. Спускаясь по ступенькам на нижние уровни, он ненадолго остановился, услышав знакомые голоса, доносящиеся из коридора. Он слышал их, но не мог разобрать слова.

— Ш-ш… Кажется, я слышу, как они идут! — произнес Невилл Лонгботтом.

— Невилл, успокойся, мы здесь только для того, чтобы свидетельствовать против этих сумасшедших ублюдков, он невиновен, не забывай! — раздраженно сказал Рон.

— Да, извини…

— Невилл просто нервничает, и не надо так на него срываться! — произнесла Джинни Уизли. Она все еще была неравнодушна к Невиллу, а Рон вел себя как настоящий придурок. Он был таким с тех пор, как они вернулись из дома Гермионы, где навещали Гарри. Рон бросил на нее испепеляющий взгляд, но ничего не ответил.

У Гарри в душе была настоящая буря — эта лестница напомнила ему о том времени, когда он в последний раз спускался по ней в поисках своего крестного отца. Они с Гермионой шли вниз по лестнице, взрослые следовали за ними. Гермиона вдруг остро почувствовала обеспокоенность Гарри и ободряюще поцеловала его в губы. Он взглянул на нее и слабо улыбнулся. Они не догадывались, что находятся на виду у Рона и всех остальных.

— Этот подлый, самоуверенный предатель… — Рон моментально впал в ярость и тут же направился к Гарри и Гермионе.

Джинни схватила его за руку и не отпускала, яростно шепча: 

— НЕТ, Рон!

Он без особых усилий отстранил Джинни и пошел прямиком к ним. Гермиона мгновенно поняла, что его так разозлило, и отпустила руку Гарри, желая успокоить гнев Рона. Гарри, который в этот момент был сосредоточен на своих невеселых мыслях, не сразу осознал, что происходит, пока Рон не оказался прямо перед его лицом. Гарри выпрямился и отступил на шаг назад.

— Я доверял тебе! — прорычал Рон. — Я знал, что это может произойти! Ты же не мог не воспользоваться ситуацией, да? Только о себе думаешь! Да что ты на себя напялил - думаешь, что ты сейчас такой крутой, да? — Гарри стоял слишком потрясенный, чтобы говорить. — Вот что я думаю о тебе и твоем гребаном суде… — Рон изо всех сил ударил Гарри по лицу; Джинни и Гермиона закричали в один голос. Лицо Гарри резко дернулось вправо, и он пошатнулся, оперевшись на стену, чтобы не упасть.

Воцарилась тишина, никто не двигался.

— Рон! Ты не понимаешь! Мы хотели сказать…

Волосы Гермионы внезапно сильно затрещали, а аккуратно зачесанная шевелюра Рона встала дыбом. Все остальные в этот момент почувствовали невероятный поток магической энергии, пропитывающей все вокруг. Передовая гвардия Ордена также почувствовала это, и они ускорила шаги. Взрослые волшебники застыли у подножия лестницы, пораженные происходящим прямо у них на глазах.

Гарри медленно выпрямился, его глаза неожиданно жутко засветились. Его волосы были наэлектризованы и шевелились; факелы в холле внезапно погасли, погрузив всех в полную темноту, за исключением наводящего ужас голубого свечения в глазах Гарри. Казалось, воздух вокруг него заколыхался, и от него стали исходить волны неконтролируемой магической энергии.

— Черт, — тихо произнес Рон, медленно отступая.

— Гарри, — сказала Гермиона очень осторожно, — послушай меня, ты должен взять себя в руки, успокойся… Рон — твой друг… — сказала она испуганно, тоже медленно отступая. Она понимала, что у Гарри в душе происходит какая-то внутренняя борьба. Когда она уже в отчаянии подумала, что он сейчас потеряет над собой контроль и поубивает их всех, он неожиданно на секунду закрыл глаза; магия отступила, волосы на его голове снова улеглись. После этих нескольких мгновений гробовой тишины он открыл глаза — они снова стали зелеными. Он осторожно потрогал опухшую щеку, но больше ничего не сделал. Рон все еще отступал, явно сожалея о том, что он только что натворил. Все молчали, даже волшебники передовой гвардии были в замешательстве и не знали, что делать дальше. Лицо Гарри будто окаменело. Он зашагал по коридору, но Рон по-прежнему стоял на месте, и Гарри пришлось обойти его стороной.

Гарри прошел мимо него, а затем остановился за спиной Рона так, чтобы тот не мог его видеть.

— Больше так не делай, — тихо произнес он.

Он продолжил идти, открыл дверь и вошел в атриум. Дамблдор и другие волшебники переглянулись и пошли вслед за ним.

— Так, все, все, хватит, — сказал Ремус молодым людям, ведь все они еще в оцепенении стояли на месте, не шелохнувшись. Полумна, казалось, была единственной, кто не потерял самообладания — она повернулась и пошла вслед за Гарри через дверь.

* * *

Люциус Малфой только что расшнуровал свой правый ботинок, когда он услышал, как дребезжат ключи от двери его камеры. Быстро спрятав шнурок в рукав, он позволил вывести себя из камеры и понуро побрел, закованный в наручники. Его тюремная одежда представляла собой темно-серый комбинезон с тремя металлическими пуговицами — других застежек не было. Его охранник не заметил, что средняя пуговица куда-то неожиданно исчезла.

Гарри вышел из двери, пытаясь держать себя в руках. Если бы он не тренировался последние несколько дней, учась контролировать свою новую силу, то, возможно, он мог бы сейчас совершить нечто ужасное, что-то, чего он никогда бы себе не простил. Он закрыл на секунду глаза, пытаясь привести нервы в порядок. То, что сделал Рон, нельзя было назвать необоснованным, в чем-то он был прав. Гарри понимал, что, возможно, он даже заслужил это; но что, если бы он не смог сейчас сдержаться? Он представлял опасность для своих друзей и мысль о том, что может навредить им, особенно Джинни и Гермионе, была просто невыносима.

Так, захваченный собственными мыслями, он даже не замечал, кто идет рядом с ним. А этот человек наоборот, искал взгляд Гарри, буквально сверлил его лицо глазами. Гарри остановился и повернулся к нему.

— Малфой.

— Поттер.

Они стояли там, казалось, целую вечность. Малфой был одет в темно-синюю мантию, а Гарри — в темно-зеленую, сверху у него на плечах был накинут черный плащ. Они смотрели друг на друга, загорелое лицо и темные волосы Гарри резко контрастировали со светлыми волосами и аристократически бледной кожей Малфоя. Глаза Драко вспыхнули красным огоньком; глаза Гарри тоже начали светиться; они стояли друг напротив друга и ждали, кто же сделает первый шаг.

— Гарри, Драко, держите себя в руках! Вы сейчас не на матче по квиддичу! — строго сказал Дамблдор, заставляя их разойтись. Малфой одарил Гарри своей обычной ухмылкой, Гарри жутковато улыбнулся ему в ответ. Они отвернулись друг от друга, и Малфой направился к своему месту посетителя на верхних ярусах; Гарри пошел в другом направлении к тому месту, где на нижнем ярусе сидели миссис Чанг и Чоу. Они встали из-за стола и поздоровались с ним.

— Здравствуй, Гарри! Что это сейчас было? Это твой приятель из Хогвартса? — спросила миссис Чанг, улыбаясь.

— Это сын Люциуса Малфоя, — коротко ответил он.

— О, — только и смогла вымолвить миссис Чанг, осознав ситуацию.

Он повернулся к ее дочери.

— Чоу, — и кивнул в знак приветствия, слегка улыбнувшись, чтобы смягчить свое каменное выражение лица. Она поприветствовала его легкими объятиями, и быстро прошептала ему на ухо: 

— Я скучала по тебе, — и тут же отпустила его.

Его брови слегка приподнялись от удивления, но он ничего не сказал. Гермиона, даже находясь на расстоянии, заметила этот обмен любезностями и слегка вздрогнула. Гарри занял свое место между ними и начал тихо разговаривать с миссис Чанг. Гермиона и остальные сели на ряд, находящийся позади них. Она вошла первой, и поэтому была дальше всех от Рона — он плелся последним из всей компании. Полумна и Джинни сели прямо позади Гарри, который внимательно просматривал какой-то документ.

Невилл был первым, кто осмелился заговорить об этой сцене между Гарри и Роном. Он наклонился вперед через Полумну и прошептал Гарри на ухо: 

— Что, черт возьми, это было — там, в холле?

— Не сейчас, Невилл, — прошептал ему Гарри.

Чоу услышала их разговор и вопросительно посмотрела на Гарри. Гарри поймал ее взгляд и покачал головой, давая понять, что не намерен сейчас об этом говорить. День, который начался так хорошо, портился прямо на глазах.

— Это такое жуткое место, почему они вызвали нас именно сюда? — спросил Невилл.

— Да кто бы это знал? — ответила ему Джинни.

— Гарри знает, — коротко сказала Полумна.

Все сидевшие поблизости, включая самого Гарри, обернулись и озадаченно посмотрели на нее. Затем они так же пристально посмотрели на Гарри. Наверное, они застигли его врасплох, но странно было то, что он действительно знал причину. Но как Полумна-то об этом узнала? Их глаза встретились, но она только улыбнулась ему своей странной улыбкой.

— Это правда? Ты действительно знаешь? — спросила его Чоу.

— Здесь судили последних пойманных Пожирателей Смерти, Беллатрису Лестрейндж и младшего Крауча — того самого, который выдавал себя за Грюма — и несколько других психов, — сказал он.

В этот момент высоко в атриуме открылась дверь, и из нее вышла группа людей. Начинался суд, Визенгамот был готов. Гарри огляделся, надеясь поймать взгляд Дамблдора, сидящего позади него. Дамблдор ободряюще кивнул, Гарри сглотнул и немного успокоился.

— Судебное заседание, назначенное на двадцать седьмое июля, можно считать открытым: тема заседания — общественность против последователей Волдеморта.

Все мгновенно замолчали; упоминание имен подсудимых в таком контексте подчеркивало всю серьезность ситуации.

— Судебный пристав, вызовите обвиняемых, — громогласно произнес председатель суда. Судебный пристав скрылся в двери и вернулся, ведя цепочку волшебников. Глаза обвиняемых были завязаны, но их поведение было вызывающим.

— У обвиняемых есть последняя возможность изменить свои первоначальные признательные показания о верности Волдеморту и дать новые показания с целью своей защиты. Кто-нибудь сделает это здесь и сейчас?

Никто не произнес ни слова.

— Ну что же. Суд будет проявлять снисхождение к тем, кто предоставит правдивую информацию о местонахождении Темного Лорда или любую другую полезную информацию о каждом из его соратников и шпионов.

Тишина.

— Так тому и быть. Я спрошу каждого из вас по очереди, не хотите ли вы изменить свое признание вины по обвинению в убийстве, покушении на убийство; по обвинению в нанесении телесных повреждений; также вам вменяются саботаж, нападение, похищение людей и предательство волшебного сообщества путем оказания помощи Темному Лорду. Вы признаете себя виновным по всем пунктам обвинения, Подсудимый под номером один?

— ДА! Наш господин удостоит нас чести и освободит… — его прервал судебный пристав, выкрикнувший заклинание: Silencio!

Губы обвиняемого продолжали двигаться, прежде чем он понял, что окружающим не слышно ни звука из того, что он говорит.

— Достаточно. Подсудимый под номером два?

— Да!

— Подсудимый под номером три?

— Я горжусь тем, что служу Темному Лорду!

Так продолжалось до последнего подсудимого, главаря отряда нападавших Пожирателей Смерти в Отделе Тайн — Люциуса Малфоя. Он сделал паузу, собираясь с духом.

— Драко! Ты должен предупредить маму! ВЫ ОБА В СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАС…

— Silencio!

Он попытался закончить то, что хотел сказать, отчаянно борясь с заклинанием онемения.

— Суд заслушал обвиняемых и приговорил: не проявлять к ним снисхождения и не допускать повторного рассмотрения дела. ПРИЗНАТЬ ВИНОВНЫМИ! Заключенные будут доставлены в Азкабан и приговорены к смертной казни. Дата казни пока не определена, — по трибунам прокатился громкий вздох изумления. — Дело закрыто!

Раздался удар молотка по дереву. Все закончилось менее чем за двадцать минут… Все находящиеся в зале были шокированы; никто не ожидал, что подсудимых приговорят к смертной казни и вынесут такой скорый и страшный приговор. Никто из присутствующих не ожидал такого исхода, когда заходил в зал через эту мрачную арку, но все понимали, что опровергнуть приговор уже нельзя и назад дороги нет. Один только Гарри улыбнулся и мрачно наблюдал, как заключенных вели обратно через дверной проем сбоку атриума.

— О боже, как это было быстро… Мы-то им зачем вообще здесь понадобились? — громко спросил Рон.

— Если бы кто-нибудь из них отрицал предъявленные им обвинения, понадобились бы свидетельские показания от вас и Ордена Феникса, — ответила ему миссис Чанг.

— О… — протянул Рон.

— Следующее заседание суда состоится через час: тема заседания — Министерство магии против Гарри Поттера.

Судья встал со своего места наверху и прошел в другую комнату, за ним последовали еще несколько волшебников. Рон притворно зевнул, высоко подняв руки над головой.

— Я ухожу отсюда, это место нагоняет на меня тоску, — сказал Рон.

— Рон! Ты ведь вернешься? — обеспокоенно спросила Гермиона. Он посмотрел на нее, но ничего не ответил. Повернувшись к ним спиной, он выбежал из зала суда.

Гарри повернулся и крикнул ему: 

— Рон!

Тот остановился на полпути, но постояв так мгновение, пошел дальше. Гарри смотрел, как он уходит, а затем в отчаянии стукнул кулаком по столу, заставив всех подпрыгнуть. Он поймал взгляд Гермионы, он был полон отчаяния и сожаления. Гарри понимал, что между ними уже никогда не будет прежней дружбы, и что мимолетные моменты счастья, которые он пережил прошлой ночью и сегодняшним утром, теперь навсегда ушли в прошлое. Джинни наблюдала за ситуацией и искренне переживала — а что, если ее брат уже никогда не сможет полюбить? Гарри провел руками по своим темным волосам, закрыл глаза руками, пытаясь стереть из головы все эти печальные мысли…

— Да и хрен с ним!

* * *

В течение часа атриум заполнился почти до отказа, но Гарри этого даже не замечал; его тревожили совсем другие мысли. Он рассеянно прислушивался к тому, как его адвокат обговаривает некоторые заключительные аспекты дела, его сейчас заботили совсем другие вещи. Как он мог так поступить с Роном? Он чувствовал себя настоящим куском дерьма; особенно потому, что Рон доверял ему, поделился с ним, что безумно влюблен в Гермиону…

«В его глазах я, должно быть, настоящий подлец, вонзивший ему нож в спину. Я бы именно так чувствовал себя на его месте…»

Ему захотелось пнуть самого себя, ведь ему в душу закралось настоящее чувство вины… Это было плохим знаком. Чувство вины в зале суда никогда еще не приводило ни к чему хорошему…

По прошествии часа Рон так и не вернулся; Гарри понимал, что Рон всерьез обижен и тому уже просто на него наплевать. Он с легким интересом наблюдал, как миссис Чанг приступила к работе, представляя Гарри железную защиту. Она плавно закончила, и теперь представитель Министерства должен был начать допрос. Чувствуя себя подавленным, как и в самые первые дни после того происшествия в Министерстве, Гарри едва волочил ноги, когда судья призвал его к трибуне.

— Мистер Гарри Джеймс Поттер, вы учитесь в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Все верно? — спросил его представитель Министерства.

— Да.

— Ответьте для протокола, на каком курсе вы учитесь и сколько вам сейчас полных лет?

Гарри никак не мог вспомнить имя этого человека.

— Я учусь на пятом курсе, мне сейчас полных пятнадцать лет.

У зрителей по всему залу суда прокатилась волна изумления.

— Ясно. Даже несмотря на свою относительную неопытность в борьбе с темными искусствами, вы утверждаете, что решили взять пятерых своих однокурсников и отправиться в Отдел тайн, чтобы сразиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть и спасти покойного Сириуса Блэка, известного беглого преступника?

— Сириус не был преступником! — буквально прошипел Гарри.

— Это сейчас не имеет отношения к делу. Верно ли, что вы незаконно ворвались в Отдел тайн, уничтожили бесценные пророчества, подвергли несовершеннолетних волшебников смертельной опасности и наложили Пыточное заклятие на нападавшего? Все было именно так?

Гарри вспомнил рекомендации, которые написала ему миссис Чанг.

— Нет. Я не врывался в Отдел тайн. Ни замок, ни дверь не были взломаны, и мы прошли через вход для посетителей, четко заявив о своих намерениях. В этом нет никакого преступления.

Толпа одобрительно загудела, и Гарри понял, что выиграл этот раунд. Мистер Коклан бросил на него разъяренный взгляд и продолжил, пытаясь одержать над ним верх.

— Очень хорошо, но можете ли вы объяснить ущерб, который вы причинили ценностям, находящимся в Отделе тайн?

— Когда рядом находятся Пожиратели Смерти, угрожающие убить вас, вы пойдете на все, чтобы защитить своих друзей — даже на разгром.

— Да, но если бы вы не привели их туда, вы бы не оказались в такой ситуации, — возразил мистер Коклан.

Гарри улыбнулся, он был готов и к этому вопросу.

— Они пошли со мной по собственному желанию, я даже уговаривал их остаться. И, конечно же, я не заставлял их и не вводил в заблуждение; они находятся здесь и также могут подтвердить мои показания. Может, вы бы предпочли, чтобы никого из нас там не было? А за это время Пожиратели Смерти убили бы еще несколько невинных людей; и они не были бы сегодня осуждены и отправлены в Азкабан… Пусть все знают, что пятеро учеников Хогвартса способны встретиться с самыми верными приспешниками Волдеморта и выйти из этой схватки победителями. И мы гордимся своей победой.

Толпа загудела, заволновалась, Атриум наполнился криками «Гарри! Гарри!». Падма, ее сестра-близняшка, Алисия и Кэти возглавили этот хор голосов; это привело мистера Коклана в настоящее замешательство. Во время часового перерыва три четверти учеников Хогвартса подписали петицию в поддержку Гарри. Огромный флаг Гриффиндора гулял по рукам по всему Атриуму, а Денис Криви бегал с камерой по всем ярусам. Мистер Коклан побагровел; его не было слышно из-за стоящего в зале шума.

— СУД ПРИЗЫВАЕТ ПРИСУТСТВУЮЩИХ К ПОРЯДКУ! — закричал судья, стукнув молотком, но шум стал только еще сильнее. Гарри встал со своего места и поднял руки, жестом призывая всех к тишине. Шум рассеялся, вновь стало тихо.

— НУ ЖЕ, СКАЖИ, ГАРРИ! — крикнул Фред Уизли; его голос был очень отчетливо слышен в тишине. Кто-то из толпы стал посмеиваться над мистером Кокланом. Гарри заметил близнецов в толпе, улыбнулся и похлопал кулаком по груди в знак дружбы. Мистер Коклан внезапно подошел нему и склонился практически к самому лицу Гарри.

— А как насчет заклинания Круциатус? Что вы скажете в свое оправдание? Чем вы можете это объяснить? Или вы считаете, что Визенгамот просто сгладит ситуацию и вы останетесь безнаказанным? Суд…

— ВАША ЧЕСТЬ, Я ПРОТЕСТУЮ! Этот человек оказывает давление на моего подзащитного! — прервала его миссис Чанг.

— Да замолчите вы… — начал было Коклан, но судья резко остановил его.

— Спасибо, мистер Коклан, Вы можете присаживаться.

— Но…. — пробормотал тот, запинаясь.

— Я сказал, ДОСТАТОЧНО! — взревел судья.

Коклан поспешно ретировался.

— Это дело — настоящий фарс, вот мое мнение. Этого молодого человека следует похвалить, но мы должны учитывать не только мое мнение. Мы попросим присяжных заседателей рассмотреть имеющиеся факты и вынесем окончательное решение. Мистер Поттер, вы можете присаживаться рядом со своим адвокатом.

Гарри улыбнулся и вернулся на свое место. Он пожал руку миссис Чанг, которая была уверена, что они уже практически выиграли это дело.

— Твои школьные товарищи очень уважают тебя, — сказала она. — Я уверена, это произвело впечатление на присяжных заседателей.

Гарри улыбнулся толпе, действительно казалось, что у него в Хогвартсе так много друзей; но именно сейчас он отдал бы все, чтобы увидеть лишь одно лицо… Гарри вместе с Чоу и миссис Чанг негромко переговаривались, ожидая, когда присяжные вернутся с вердиктом. Им не пришлось долго ждать — всего через пятнадцать минут они вернулись в Атриум, и их представитель, мистер Амос Диггори, встал. Он вручил судебному приставу пергамент, а тот, в свою очередь, передал его судье. Весь Атриум ждал, затаив дыхание, включая и самого Гарри. Чоу посмотрела на него и взяла его за руку, успокаивающе сжимая ладонь. Он взглянул на нее в ответ, но не убрал руку.

— По обвинению в причинении угрозы пяти несовершеннолетним волшебникам Совет Присяжных принял решение… признать обвиняемого невиновным.

В Атриуме грянули аплодисменты.

— По обвинению в уничтожении ценностей из Департамента тайн мы считаем обвиняемого… виновным в соответствии с предъявленными ему обвинениями.

Аплодисменты стихли, и толпа зашумела.

— По обвинению в применении Непростительного заклинания против другого человека присяжные заседатели приняли во внимание все представленные факты и считают, что Беллатриса Лестрейндж не может приравниваться к мистеру Поттеру из-за ее варварских действий против семьи Лонгботтом…

Толпа замерла, затаив дыхание…

— …Признать НЕВИНОВНЫМ.

Раздались оглушительные аплодисменты; они были настолько громкими, что заглушили все прочие звуки в зале суда.

— К порядку, к порядку! — закричал судья, и наконец после пары минут бурных аплодисментов, присутствующие в зале суда немного успокоились. Стало тихо, и судья вновь заговорил. — Суд приговорил: взыскать с мистера Поттера две тысячи галеонов, которые должны быть полностью уплачены не позднее тридцать первого декабря. Дело закрыто! — заявил он, снова ударив молотком, и улыбнулся Гарри. Опять раздались аплодисменты, и толпа загудела.

Гарри просиял. Он сделал глубокий вдох и наконец-то с облегчением выдохнул. Все было кончено. Он встал и тепло обнял Морин Чанг, сказав ей, что обязан ей жизнью. Он повернулся и так же обнял Чоу. Она прижалась к нему, и Гарри совсем не понравилось, что она так откровенно напоказ прижимается к нему на глазах у Гермионы.

— Воскресенье должно быть просто незабываемым, вот увидишь, — сказала она ему, улыбаясь.

Гарри улыбнулся ей в ответ и пошел к выходу через задние ряды, на ходу пожимая руку Невиллу, хлопая его по плечу и обнимая каждую из девочек. Полумну он обнял последней; она неожиданно прижалась губами к пульсу на шее Гарри и схватила его за ягодицы — слава богу, плащ скрыл это от сотен глаз вокруг. Никто не заметил, что она его поцеловала, но Гарри все равно весьма заметно покраснел. Она отпустила его и дерзко подмигнула Гарри. Его глаза расширились от удивления, но он ничего не сказал. Ему пришлось ей улыбнуться, он просто не понимал, как ему на это реагировать — поведение Полумны было возмутительным. Суд завершился, и для него все закончилось более-менее хорошо. Две тысячи галеонов — ничтожная сумма по сравнению с состоянием, которое оставил ему Сириус Блэк, и тем, что он унаследовал от родителей.

Гарри был поражен количеством знакомых лиц, которые он увидел в зале суда. Его сердце наполнилось безграничной радостью, ведь так много его школьных товарищей, с которыми он учился бок о бок целых пять лет, поверили в него сегодня, пришли поддержать. Некоторые из них спускались по проходам, встречали друзей, здоровались, болтали. Теперь это скорее было похоже на большую вечеринку, где все собрались в хорошем настроении.

Судья спустился с верхнего яруса, на котором он сидел, и подошел поговорить с Гарри. Это был крупный чернокожий мужчина с бритой головой и уже седеющей бородой. Он пожал ему руку и представился как судья Самсон Делла Роса.

— Я с самого начала знал, что ты сможешь выстоять в этом процессе. Я был преподавателем Джеймса и Сириуса в Хогвартсе по Высшему уровню защиты от темных искусств, и они оба были исключительными учениками.

— Вы были их преподавателем? — воскликнул Гарри, уже желая задать множество вопросов.

— Да… Твой отец - Джеймс - был просто великолепен в импровизации и тактике, а Сириус был лучшим дуэлянтом, которого я когда-либо видел. Я слышал, что в этом году ты тоже преуспел в защите от темных искусств. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что единственный англичанин, который получал такой балл - это Блэк? Похоже, ты идешь по их стопам… Твои мать и отец могли бы тобой гордиться…. Хорошая работа, сынок.

— Спасибо, сэр, — ответил Гарри, благодарный за то, что узнал еще один небольшой эпизод из таинственного прошлого своих родителей. Он посмотрел на толпу, не зная, что ему делать дальше. Он решил, что пора уходить. Краем глаза Гарри увидел парня, одетого в пушистую шубу, который разговаривал с Гермионой. Трудно было сказать, кто это был — белый мех, вздыбившийся на воротнике, совершенно закрывал его профиль. Плотная темно-коричневая ткань и меховая отделка напоминали плащи времен древних викингов. Любопытство взяло верх, и Гарри подошел к ним. Он случайно услышал последнюю фразу из их разговора.

— И все-таки, чем ты занималась летом? — у него был сильный акцент и смутно знакомый Гарри голос.

— Ну, мы в основном тусовались с Гарри, — ответила ему Гермиона. Она оглянулась через его плечо и увидела, что он приближается. — Вот, кстати, и он; Гарри, иди сюда!

Таинственный незнакомец обернулся, и Гарри узнал его. Это был Виктор Крам. Гарри, удивленный тем, что увидел его здесь, улыбнулся и пожал ему руку; Виктор улыбнулся в ответ. Блеснула ослепительная вспышка камеры — Колин Криви, казалось, материализовался из ниоткуда, сфотографировав его и Крама, пожимающих друг другу руки. Они оба были немного ошеломлены и моргали, ослепленные этой вспышкой.

— Гарри, Виктор сейчас сказал мне, что, узнав об этом деле, он решил приехать в Англию, чтобы пожелать тебе удачи, а также немного отдохнуть перед игрой. Он приехал только сегодня, потом у него возникли кое-какие сложности с документами, поэтому он сразу отправился прямо сюда, — объяснила Гермиона.

— Привет, Харри!!! Ведь мы уже так давно не виделись с тобой, да?

— Н-да, — ответил тот, вспомнив, что в последний раз, когда он видел его, он оглушил его до бессознательного состояния в лабиринте Трех Волшебников. — Как ты?

— Все вполне хорошо! Все наши спортивные репортеры хотят, чтобы я сравнивал нас с тобой, но я не должен судить и критиковать — я же верно выразился, критиковать, да? Мой английский становится все лучше и лучше, но пока еще не идеален…

— Не переживай, если ты дашь интервью для прессы, я это переживу.

— Ну что ж, прекрасно, но я собираюсь поступить здесь в школу авроров, я получил стипендию в одном льготном университете. Так что моему английскому нужна практика… Матч с «Пушками» был так хорош! Я видел его в записи. Для меня будет честью сыграть против вас и вашей сборной Англии, это будет хорошая игра.

Гарри улыбнулся; это действительно была похвала.

— Отлично. Вы тоже можете показать класс!

Они начали спускаться к выходу; близкие друзья Гарри — Гермиона, Полумна, Невилл — шли рядом с ним, и они все вместе направились к двери. У выхода уже скопилась группа людей, ведь в этом зале суда никогда не было столько народу, а проход был достаточно узкий. Итак, они все собрались и болтали со своим однокурсниками, которые уже успели спуститься, когда толпа потекла к выходу. Многие из них пришли поздравить Гарри, один из младших учеников даже принес кусок пергамента, чтобы Виктор и Гарри дали ему автограф. Гарри отказывался.

— Тебе лучше обратиться к Виктору, — добродушно улыбнулся он.

«Он действительно не такой уж плохой парень, — подумал Гарри, — может быть, он не нравился Рону только потому, что нравился Гермионе».

Его лицо помрачнело, когда он все же подписывал пергамент, представляя, какие чувства сейчас к нему испытывает Рон. Он должен был найти его и уладить этот конфликт.

Как он собирался это сделать, он не знал.

* * *

Люциус Малфой находился на заднем сиденье транспортного средства для заключенных, вместе с Долоховым, Крэббом и Макнейром. Все они были прикованы цепями друг к другу, а цепи, в свою очередь, прикованы к самому транспортному средству. Все трое храбрились, пытались выглядеть спокойными, но Малфой знал, что в душе каждый из них ужасно напуган. Министерство разработало какое-то магическое истощающее силы устройство, и заключенные находились в своих камерах под его влиянием. Охранники знали это и не беспокоились о том, что кто-то может устроить побег. Но вряд ли они знали, что, когда Люциус был маленьким мальчиком, он убегал от своих строгих родителей и проводил время со старым отшельником-маглом. Любопытный, как и любой маленький мальчик, он имел обыкновение шпионить за ним, пока старик не заметил его и не заговорил с ним. Тогда он научился некоторым магловским трюкам и находил их очень забавными. С тех пор он не вспоминал о тех днях, и шансы, что это сработает, были малы, но все-таки они были.

После нескольких часов дороги охранник, стоявший позади них, начал терять бдительность. Люциус Малфой терпеливо ждал, стараясь найти нужный момент. Сложив руки между колен, он развязал закрепленный внутри рукава шнурок от ботинок и продел его через металлическую пуговицу, которую ранее сорвал с комбинезона. Не делая резких движений, он опустил импровизированный маятник, пока тот не упал ему между лодыжками. Уловив легкое любопытство стражника, он начал медленно раскачивать его между ног. Глаза охранника проследили за ним слева направо, затем метнулись к его лицу — он начал понимать, что происходит. Глаза Малфоя пристально впились в его глаза; он был специалистом по контролю над разумом и заклинанию Imperius, и его взгляд излучал магию, хотя его силы и были временно истощены. Охранник пристально посмотрел на него, его взгляд уже был немного рассеян. Малфой поднял импровизированный маятник гипнотизера, медленно покачивая им перед глазами, и тихо забормотал. Охранник боролся с гипнозом, его глаза подергивались. Малфой вспотел, его тихий шепот приводил охранника в состояние оцепенения.

Внезапно стражник очнулся и вытащил из мантии свою палочку. Взгляд Малфоя ожесточился, он схватил свой импровизированный инструмент и обвил его вокруг крепкой шеи стражника. Тот инстинктивно нащупал душивший его шнурок, но Малфой был быстр; он с силой дернул за шнурок, и большая пуговица, которую он затачивал всю ночь, рассекла яремную вену и вонзилась в адамово яблоко, как скальпель. С омерзительным бульканьем охранник упал, пытаясь остановить кровь, хлынувшую из шеи под его руками. Кровь брызнула длинной струей на заднюю дверь машины; но Малфой ослабил шнурок и снова взмахнул им, смертоносная подвеска вновь вонзилась в уже окровавленную шею этого несчастного. Раздался жуткий щелчок, и охранник вновь схватился, но уже за другое место — кровь хлынула из новой раны. Его глаза закатились, он бился и дрожал, катаясь на земле. Через несколько секунд охранник затих — он был мертв.

— Ты никогда не переставал удивлять меня своими способностями, Люциус, — улыбнулся ему Долохов.

— Спасибо, — самодовольно произнес Люциус.

Сейчас не время расхваливать друг друга, ему нужно было добраться до своего поместья. Его татуировка горела огнем, значит, Волдеморт скоро нанесет удар. Цепи, удерживающие их на сиденьях, нужно было отпереть, ключи от них были у охранника, который в предсмертных конвульсиях упал довольно далеко от них. Свернув петлей свое смертоносное оружие, Малфой старался подцепить ключи, которые были за поясом у охранника.

* * *

Драко Малфой вернулся домой и попытался утопить свое горе в лучших спиртных напитках из коллекции своего отца. После суда он словно онемел внутри. Он пытался убедить себя, что это всего лишь страшный сон…. Он сидел в темноте расстегнутый, весь в холодном поту от алкоголя и от осознания того, что всего несколько часов назад его отец был приговорен к гибели гораздо хуже смерти… Не будет похорон, после него не останется даже праха… Он станет просто еще одной тенью в глубинах Азкабана… Его мать все еще ничего не знала, и он не хотел говорить ей, поскольку сам еще до конца не осознал случившееся. Комната была полностью разрушена; как он сейчас ненавидел этого проклятого сироту! Если бы только вокруг не было так много свидетелей, он был уверен, что он мог бы уничтожить его. Заклинание огня, которое он использовал в Министерстве, было проклятием Инфернуса третьего уровня, и Драко был уверен, что прошлая победа Гарри в их сражении — это просто случайность.

Он выдохнул от ярости и разочарования и швырнул в стену бутылку вина за двести галлеонов. Прежде чем она ударилась об стену, его глаза вспыхнули красным, и он тихо пробормотал что-то себе под нос. Бутылка загорелась, превратившись в яркий огненный шар, осыпая его осколками горящего стекла. Они отскакивали от его кожи, не оставляя ни царапины. Было болезненно приятно чувствовать, как стекло вонзается в его кожу и отталкивается — вот оно его сопротивление огню первого уровня — кожа буквально выплевывала горящие осколки стекла. Драко провел много часов, экспериментируя с разной интенсивностью огня, которую он сможет выдержать. Его мать начинала думать, что он одержим, когда он поджигал себя снова и снова. Он громко рассмеялся; теперь она была чертовски жалкой и бесполезной, Драко вообще считал, что она зря просыпается по утрам… Если бы она только знала, сколько других женщин было у ее отца, наверное, она бы сейчас сохранила хоть каплю гордости, и не убивалась бы так без него.

— Accio! — произнес он, указывая палочкой. К нему полетела еще одна бутылка вина, но из тени неожиданно возникла фигура, и бутылка раскололась надвое ударом стального клинка. Пара бесцветных глаз угрожающе светилась из-за угла; в темноте отчетливо можно было разглядеть отблеск меча.

— Кто здесь? — напрягшись, потребовал ответа Драко.

— Добрый вечер, мистер Малфой, — раздался позади него высокий холодный голос.

От этого голоса по спине Драко пробежала дрожь; и его окутала темная аура, буквально сочившаяся от этого существа. Он обернулся в кресле — там стояла фигура в плаще; тень от его капюшона скрывала все его лицо, кроме бледного подбородка.

— Позвольте представиться. Я — Лорд Волдеморт.

Драко замер; этот человек не нуждался в представлении, он с ужасом понял, кто это, и теперь знал, почему отец пытался его предупредить. Он слышал отчаяние в голосе отца, когда тот обратился к нему, но он просто проигнорировал эти слова, посчитал последними словами умирающего, обращенными к сыну… Это было так унизительно, отец должен был умереть с достоинством… Но теперь, зная, что перед казнью отец изо всех сил старался предупредить его, Драко ощутил к нему огромный прилив уважения… Он медленно отступил и встал в нескольких футах от Волдеморта.

— Твой отец был неудачником. Я сейчас покажу тебе, к чему это приводит и какие последствия грозят тем, кто меня разочаровал, — Волдеморт подошел к Драко и почти лениво поднял палочку. Но вдруг сделал паузу и слегка повернул голову, почувствовав что-то. — Замечательно.

— Драко, немедленно иди к матери. Убирайся отсюда. Не оглядывайся, — сказал Люциус Малфой, появляясь позади Волдеморта.

— Впечатляет! Я не могу не отдать тебе должного, Эль Сар дель Империус. Я чувствую в тебе силу. Но это все неважно, ты всего лишь червь.

— Прекратите! Avada Kedavra! — закричал Люциус Малфой низким голосом; он рычал, как демон. Вся комната вспыхнула зеленым, ослепив Драко уже у подножия лестницы. Он чувствовал, как будто сама жизнь покидает его, настолько сильны были заклинания его отца.

— М-м. Это была отличная попытка. Жалко, что она уменьшила вдвое твою силу, которая и в полной мере не смогла бы даже убить комара, сосущего мою кровь…. Как ты жалок! Disbowelarium intrisiar al finite!

Люциус закричал, когда его живот неожиданно разорвался, и из него вывалились кишки. Как будто его жизнь закончилась и боль прошла, но вдруг заклинание отразилось, и все органы вернулись на место, живот вновь затянулся… Боль была такой обжигающей, что даже от заклятия Cruciatus он не испытывал ничего подобного. Кровь текла из его глаз и ушей, и он безостановочно кашлял кровью… Шок, который он испытал, заставил его биться в конвульсиях, и Люциус упал, схватившись за грудь. Драко застыл на месте, слишком напуганный, чтобы даже двинуться с места.

— Беги… защити ее… — выдохнул Люциус, сжимая палочку, взятую у тюремного охранника. Он попытался встать, и Волдеморт тихо рассмеялся.

— Да, беги, мальчик. Может быть, я позволю себе или Охотнику немного повеселиться с ней, после того, как мы разберемся с этой… падалью.

Люциуса рвало кровью при каждом втором вдохе, но ему все же невероятным усилием воли удалось подняться на ноги. Он покачнулся, боль пронзила его, и он снова с грохотом упал. Засунув свободную руку в мантию, он схватился за маятник. Волдеморт мягко рассмеялся над ним.

— Я работал над некоторыми новыми заклинаниями, и для тебя должно быть честью то, что ты первый, кто получил первое проклятие Demenhencia, между прочим, мое собственное изобретение! — Волдеморт соединил ладони, будто бы поздравляя себя. — Ты будешь тем, про кого напишут в учебниках истории, как про первую жертву этого заклятия!

В комнате внезапно стало смертельно холодно, и мрак заполонил все вокруг.

— SYAR ALKI US DEMENHENCIOUS!

От лица Волдеморта под капюшоном исходил бледный свет. Постепенно перед его отцом материализовался дементор.

— …Драко, беги! — он слабо взмахнул палочкой. — Expect-exp-e-e-e… ах…

Он не мог вызвать Патронуса… Последней мимолетной мыслью Люциуса было ударить смертоносным маятником Волдеморту в лицо. Он попал ему в щеку, и Волдеморт рассмеялся от жгучей боли.

— Отлично, отлично. Твоя решимость впечатляет, она намного больше, чем у других. Тебе удалось меня ранить… Я знал, что есть причина, по которой я тебе благосклонен… И ты умрешь, зная, что и твоя семья скоро умрет, в знак моей признательности.

Дементор налетел на Люциуса Малфоя, и Драко закричал, видя, как тот высасывает жизнь из его отца.

Он побежал вверх по лестнице, слезы текли по его лицу. Его мать медленно надевала черный плащ, ее руки дрожали. Драко недоуменно посмотрел на нее. На ней был облегающий черный костюм и длинные кожаные перчатки. Она открыла потайной отдел в своем шкафу и вынула что-то вроде серебряного медальона. Она накинула его себе на шею, затем достала золотой венец с большим кристаллом спереди и надела его на голову. Драко не мог в это поверить. Та самая женщина, которую он так бессердечно называл никчемной — его собственная мать — была сейчас настоящей ведьмой-воительницей; он никогда бы не подумал, что она на такое способна. Полностью настроенная на дуэль, его мать смотрела прямо и гордо, ее глаза были более живыми, чем когда-либо.

— Драко, несмотря ни на что, ты должен бежать. Я буду сражаться против Темного Лорда.

Ее голос дрожал, но в нем была стальная решимость. Драко был потрясен этой ее внезапной храбростью, но сердито покачал головой.

— Я не трус. Мы вместе отомстим за него, — клятвенно произнес он.

Шаги эхом доносились вверх по лестнице, один за другим; это был отсчет последних секунд. Последних секунд чего именно, Драко не знал; но если это будет последний раз, когда он ступил на эту землю, он просто сойдет с ума. По носу текла капля пота. Темный Лорд определенно не торопился. Все звуки и запахи вокруг Драко, казалось, увеличилось в тысячу раз: запах его собственного пота, хриплое дыхание матери, стоящее у него в ушах. Он был наготове, когда дверь небрежно открылась, фигура в капюшоне вырисовывалась в дверном проеме. Нарцисса Малфой, не теряя времени, немедленно атаковала Темного Лорда.

— Lumos Jansius! — закричала она, и комнату залил яркий свет.

Сложив ладони вместе, она сцепила пальцы и упала на колени. Ее палочка парила перед ней, медленно вращаясь, как секундная стрелка часов. Драко прикрыл глаза от этого света; вокруг ее плеч начали формироваться яркие воздушные крылья, от которых исходило бледное сияние.

— Siliencio! Expelliarmus!

Волдеморт, ошеломленный интенсивным Святым Сиянием, был немедленно обезоружен.

— RESUSCITARIUS AVADA KEDAVRA!

Взорвался огромный магический шар; Божественное убивающее заклинание попало Волдеморту прямо в лицо. Целую минуту комната озарялась неземным синим и белым светом, по лицу Нарциссы текли слезы. Волдеморт исчез, его плащ рассыпался в кучу пепла. Драко опустил руки, щурясь от яркого света, и уставился на темную мантию на полу.

— Драко… — прохрипела Нарцисса, зовя его. Она все еще стояла на коленях, ее голова безвольно свисала вперед. Он подбежал к ней и, поддерживая, обнял ее за плечи.

— МАМА!

Она слегка открыла глаза и уронила палочку, венец слетел с ее головы.

— Драко, ты должен найти мальчика-который-выжил. Отдай ему эти артефакты…

Драко ждал еще каких-то слов, но больше она ничего не произнесла. Это были ее последние слова. Она умерла прямо здесь, у него на руках, с открытыми глазами.

Слезы душили Драко, и он торжественно закрыл матери глаза. Он склонил голову в безмолвных слезах; он рыдал над своей матерью. Внезапно он почувствовал, как на него обрушился поток холодного воздуха, обернулся и увидел обнаженного человека, материализовавшегося из мантии на полу.

— Очень, очень впечатляет. Это была чрезвычайно продвинутая форма Святой Жертвенной Магии; жаль, что твоя мать зря потратила свою жизнь в этих тщетных усилиях, — он издевался над трогательным зрелищем. — Разве ты не знал? — его мантия вновь закружилась, и лорд Волдеморт снова накинул капюшон на лоб. — Я бессмертен, — он рассмеялся. — Слабые умрут, Малфой. Нет ни добра, ни зла — есть только сила.

Глаза Драко вспыхнули демоническим огнем, и он повернулся к нему лицом. Его магия усилилась бушевавшей в нем яростью, и он подготовил мощное заклятие пятого уровня.

— Ты выродок поганый! Я убью тебя! INCENDIO AR METEORAMUS!

Из стратосферы по небу пронесся огромный огненный шар, свирепо свистя и рассекая воздух, как ракета. Он врезался в крышу, разрушив весь дом, за исключением угла главной спальни, где Драко сидел с матерью на руках — все обрушилось, включая даже самого Волдеморта, и он упал на нижний этаж.

После обрушения остались только стена и кусок первого этажа — как сопротивление Темному Лорду Волдеморту. Драко тяжело дышал, глядя на огненный ад, творившийся всего в пятнадцати футах от него — пламя сжигало все, что построил его отец; а сам огненный валун тлел в тридцати футах ниже уровня земли. Драко подполз к краю пола и посмотрел на огромную зияющую дыру.

Нет… этого не может быть… неужели он действительно бессмертен?!

Волдеморт был там, совершенно невредимый, стоя в бушевавшем пламени на вершине метеорита. Он хлопал Драко, смеясь как маньяк.

— ЭТО ПРЕВОСХОДНО! Я НАШЕЛ НОВОГО СЛУГУ! ОХОТНИК, СХВАТИ ЭТОГО МАЛЬЧИКА! ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕЕМНИКОМ МОЕГО ДРУГА НИКОЛАЯ! ЭТО ФАНТАСТИКА!

Лорд стоял там, с горящими красными змеиными глазами, и его палочка и плащ горели в огне, пока он говорил.

Драко слышал вдалеке сирены пожарных машин и крики соседей. Это все сон… Чувствуя себя практически мертвым, он не слышал ничего вокруг; он вернулся к своей безжизненной матери и положил в карман венец, упавший с ее головы. Драко взял ее на руки и склонил голову, слезы текли по его лицу.

Он дисаппарировал с ее телом в руках, оставив дом на растерзание пламени..

В тот же вечер у Альбуса Дамблдора была секретная встреча с Орденом в доме Сириуса. Гарри крепко спал — Дамблдор согласился с Молли Уизли, что нужно дать ему отдохнуть.

— Лучше ему не знать… — вздохнула она, и все, включая Гермиону, кивнули.

— Тонкс и Северус собрали по кусочкам всю важную информацию. Совершенно очевидно, что Флетчер все еще жив и находится где-то на заброшенном острове недалеко от Азкабана. Нам нужен небольшой отряд, чтобы проникнуть туда и спасти его. Я буду капитаном отряда, Люпин, Тонкс и Чарли Уизли уже вызвались добровольцами. Кто-то еще желает отправиться с нами?

— Вот куда вы без меня собрались… — сказал Хагрид. — Да еще когда Охотник на Волшебников разгуливает на свободе, — проворчал он, проверяя свой огромный арбалет.

— Отлично. Пятерых человек будет вполне достаточно, нам же нужно двигаться незаметно. Мы выезжаем завтра в сумерках и добираться будем на лодке. Магические датчики Азкабана обнаружат нас за много миль, если мы будем использовать любые другие магические средства. Скала Сирены находится в двух милях от Азкабана, и существует большая вероятность, что это и есть укрытие Волдеморта. Помните, что это спасательная операция и любое преимущество с нашей стороны поможет достичь нам конечной цели. Отдохните, завтра будет тяжелый день, — Альбус посмотрел на самую младшую из всех присутствующих. — Гермиона, ты остаешься. Позаботься о Гарри, ему нужно немного покоя, за последнее время он многое пережил.

— Конечно, профессор.

— Замечательно… Я слышал, что вы собираетесь завтра на вечеринку? Будьте осторожны. Никогда нельзя быть слишком легкомысленными… Развлекитесь, и, да, Гермиона, убедись, что Гарри весело проводит время. Он должен начать вести себя в соответствии с его возрастом и хоть немного отвлечься, — подмигнул он, и члены Ордена встали, чтобы уйти. — Хагрид останется на месте, он теперь будет главным охранником Гарри на площади Гриммаулд-Плейс, пока Грюм госпитализирован.

Все пожелали ей спокойной ночи и ушли.

— Нечего волноваться о Гермионе, она со мной в полной безопасности, — улыбнулся Хагрид и подмигнул ей. — Иди спать, уже поздно.

Она улыбнулась и поднялась наверх, но не могла заснуть. Что-то ее тревожило… Случилось нечто ужасное. Ее окклюменционная защита над Гарри дала трещину — она тоже вдруг почувствовала эмоции Темного Лорда, поэтому не могла не уловить какую-то радость со стороны Волдеморта. С каждой секундой Гермиона беспокоилась все сильнее. Это не влияло на нее так сильно, как на Гарри, но, тем не менее, это сильно ее беспокоило… Что сделало его таким счастливым?

* * *

Драко Малфой аппарировал на какую-то бескрайнюю заброшенную равнину с небольшими холмиками, где царил безмятежный пейзаж; это была какая-то заброшенная глубинка, усыпанная цветами белого мака. Ему было совершенно все равно, где он находится. Внутри него все сжалось. Кровавые события сегодняшней ночи вновь нахлынули на него — его родители теперь были мертвы, убиты чудовищем, которое, как он считал, когда-то было человеком…

Он не знал, что ему делать, никаких эмоций не осталось; его ненависть нарастала лавиной и усиливалась во много раз при виде единственного человека, который всегда любил его; теперь мама лежала мертвая после совершенного ею подвига… Он закричал, и крик его был наполнен горем. Глаза Драко вспыхнули, и непреодолимое чувство потери вылилось в огонь, охвативший все его тело огромным пламенем. Он заплакал, а пламя спокойно плясало на его коже. Драко опустился на четвереньки и завыл… Когда он начал хрипло кашлять от нехватки воздуха, то весь съежился… Некоторое время он ничего не чувствовал; ничего не говорил, ничего не делал… Он просто смотрел в темень ночи. Когда онемение стало проходить, он почувствовал, как пронизывающий холод пробирается по его коже так же, как уже окутал его сердце.

Направив свою палочку на ближайший куст, он поджег его, создав костер, чтобы хоть немного согреться. Он сидел, скрестив ноги, и немигающими глазами смотрел на свою мертвую мать до самого утра, и пляшущие языки пламени отражалась в его зрачках. Когда наконец забрезжил рассвет, он превратил камень в лопату и начал копать; лязг лопаты врезался в его мозг, разрывая все изнутри.

* * *

На следующее утро Гарри проснулся совершенно отдохнувшим — как физически, так и морально. Сегодня суббота! Слава богу! Наконец-то он снова мог полетать на своей «Молнии»… Суд закончился, пора сосредоточиться на приятных вещах, таких, как Гермиона; квиддич и Гермиона. Так, стоп, он это уже говорил про Гермиону… Если взглянуть на ситуацию шире, то ему даже было сейчас наплевать на Волдеморта и Чернокнижника — в таком он был хорошем настроении. Крам говорил, что сегодня они встретятся на тренировке; а после, наверное, он посидит в баре с друзьями — надо же устроить себе небольшой праздник после этого суда. Да, еще он сегодня встретится с Чоу и ему придется объяснить ей, что они больше не вместе. И ему это было совсем не по душе — ведь она будет устраивать вечеринку по случаю его дня рождения, и, наверное, будет лучше, если он скажет ей это все, пока у нее не появилось слишком много идей… Как бы то ни было, это все может подождать до завтра. А сейчас все, что ему хотелось — это собраться и попасть на стадион. Он и так пропустил две последние тренировки, и ему не терпелось снова подняться в воздух.

Он ворвался в комнату Гермионы, растормошив ее от какого-то тревожного сна. Ее глаза были опухшими, а ее густые длинные волосы — совершенно растрепаны. Выглядела она неважно.

— Эй, соня, вставай! Ты идешь со мной на стадион! Я договорился с Невиллом, Крамом, Симусом и всеми остальными, чтобы мы все собрались и просто провели время вместе. К тому же мне не терпится снова поцеловать тебя, — его глаза сверкнули, он низко наклонился и поцеловал ее. Она что-то пробормотала ему в губы, и Гарри отстранился, чтобы дать ей сказать.

— Я сейчас такая страшная… — с явным смущением пробормотала она; ей было не по себе, что Гарри видел ее такой взлохмаченной. Он понял, что она все еще немного стесняется, и тепло улыбнулся.

— Ты очень красивая, Гермиона, — мягко сказал он. — Ты мой лучший друг и знаешь меня лучше, чем кто бы то ни был — что еще нужно парню?

Она улыбнулась ему из-за простыни, которой она прикрывала лицо. Гарри грозно посмотрел на нее, выхватил простыню у нее из рук и бросился щекотать. Она хихикнула и игриво хлопнула его по рукам, его улыбка заразила ее хорошим настроением. Он поддразнивающе хлопнул ее по попке.

— В общем, готовься! Эми и другие сказали мне, что у нас сегодня состоится товарищеский матч с клубной командой Оливера, а затем тренировочный матч против «Паддлмора»!

Он практически выбежал из комнаты — так быстро и энергично, будто бы он был восьмилетним ребенком.

«Иногда он такой милый», — подумала Гермиона. И даже сейчас, когда у нее было чудесное настроение, она никак не могла забыть о тревожащих ее мыслях. Ее лицо потемнело — она вспомнила прошлую бессонную ночь.

Волдеморт был счастлив, и это был плохой знак…

Если это смутное беспокойство так сильно пугало ее, она могла представить, что чувствовал Гарри во все эти ночи; Рон слышал, как он бормотал и метался во сне. Новая волна беспокойства захлестнула ее, но она не могла заставить себя испортить ему настроение своими подозрениями. За целый год он, должно быть, уже привык к таким перепадам настроения, навязанных ему Темным Лордом, и научился отличать реальность от просто каких-то смутных нечетких эмоций. А теперь вот настала ее очередь. Она встала с постели и пошла в душ.

* * *

Несколькими часами позже Гермиона сидела на трибунах с Падмой и ее сестрой-близняшкой, с братьями Криви и некоторыми другими студентами Хогвартса с их курса. Большинство квиддичных болельщиков с пятого курса присутствовали здесь, не было только Рона. Это испортило ей настроение; она решила, что Рон слишком сильно драматизирует… Она попыталась представить себя на его месте и пришла к выводу, что у него было полное право злиться. Но это было чем-то таким тривиальным по сравнению с тем, что Гарри могли отправить в Азкабан… А уход Рона из зала суда больно ранил Гарри… Даже Джинни теперь холодно разговаривала с Гермионой, а ведь они раньше с ней так чудесно ладили. Некоторые из подружек Чоу сидели в ряду прямо перед ней, и Мариэтта бросала на нее раздраженные взгляды. Она просто приподняла бровь, когда Мариэтта вновь решила показать ей свое пренебрежение, и та молча отвернулась, решив не связываться.

Это был уже третий тренировочный матч, и Гарри буквально стал звездой сегодняшней тренировки. Первый матч был просто разгромным; он закончился со счетом 170-10 в пользу Англии — Гарри поймал снитч на тринадцатой минуте игры. Второй матч также прошел по принципу «моргнул — пропустил». Гарри поймал снитч всего за две минуты, это был новый мировой рекорд для международного игрока любого уровня. Видя такое серьезное преимущество Англии с их новым талантливым ловцом, тренер «Паддлмора» стал умолять своего коллегу тренера Райана заменить Гарри запасным ловцом, чтобы у его команды хотя бы появился шанс… Так что теперь Гарри болтал на скамейке запасных с Моррисоном, и они оба смеялись над какой-то шуткой.

Она наблюдала за Гарри в его родной стихии — он был словно создан для квиддича. Она грустно улыбнулась; он был счастлив — в данный момент он жил нормальной жизнью, но темные времена все еще не отступили… В последнее время он был таким угрюмым и подавленным, что этот новый Гарри был для нее словно другим человеком. Ей не хотелось расстраивать его и рассказывать ему о бессонной ночи, но кто знает, что могло произойти, если она этого не сделает? Волдеморт был чему — то очень рад, и Гарри должен об этом узнать. Орден планировал спасательную операцию и решил не сообщать о ней Гарри. Они оставили это в тайне, чтобы не беспокоить его, но она сомневалась, что Гарри воспримет это именно так… Гарри встал и помахал ей рукой, и ее сердце дрогнуло. Она неуверенно помахала ему в ответ; все остальные девушки теперь злобно смотрели на нее. Гермиона готова была провалиться на месте, чтобы только больше никто на нее не пялился. Она не спускала глаз с поля, пытаясь не смотреть на пожиравших ее глазами девушек.

* * *

После последнего матча, в котором «Паддлмор» выиграл с отрывом в пятьдесят очков, Гарри и остальные пошли к своим шкафчикам переодеваться. Тренер остался доволен прошедшей игрой и сообщил им, что скоро они будут готовы к матчу с Болгарией в преддверии Кубка Европы среди юниоров. Гарри горячо обсуждал с Оливером Вудом предстоящий квиддичный матч, пока они шли в главный вестибюль. Здесь располагался бар, и Гарри пригласил друзей отметить прошедшую игру.

— Как я уже говорил, Гарри, у «Торнадо» есть новый прием — «клешни», и, надо признать, что он просто великолепен, и… — Оливер внезапно осекся на полуслове.

— Привет, Гарри, — с придыханием произнесла красивая блондинка. Гарри вздрогнул. Как она так незаметно подкралась к ним? — Приятно видеть тебя снова! Твой уровень заметно вырос после Турнира Трех Волшебников, не так ли? — Оливер Вуд и другие парни замерли, моментально потеряв дар речи при виде этого чувственного существа; она словно была воплощением самых прекрасных мужских фантазий.

— Привет, Флер. Как ты? Пойдешь с нами немного выпить?

Похоже, один лишь Гарри не терялся в ее присутствии. Вуд, Моррисон и Кантонма во все глаза смотрели на Гарри — откуда у него столько смелости, разговаривать с этой девушкой?

— Да, у меня есть несколько минут, — улыбнулась она, и у всех присутствовавших отвисли челюсти. — Я видела Крама где-то здесь, ты не знаешь, куда он подевался?

— Э-э… нет, но я видел его вчера. Скоро он уже должен быть здесь…

Позади него послышались шаги, и Чоу бросилась к Гарри.

— Разве ты не должна блистать остроумием, как и положено девушке Диггори? — спокойно произнесла Флер, даже не вздрогнув под взглядом Чоу.

— Что ты здесь делаешь, Делакур? — ледяным тоном спросила та.

— О-о, я только подошла, чтобы поздороваться с Гарри. Разве это преступление в Англии в наши дни?

— Да ладно, Чоу, мы просто разговариваем, — мягко сказал Гарри, бросив на Чоу раздраженный взгляд. Он направился в сторону бара. Увидев, что Гермиона входит в дверной проем, он махнул ей, приглашая к бару; она и другие гриффиндорцы присоединились к команде. Гермиона прищурилась, глядя на двух девушек, стоящих по бокам от него, но ничего не сказала. Они сели за один из столиков, стоящих в углу.

— Где Рон? — спросил Гарри у Джинни и ее братьев, увидев их вместе с Полумной, Кэти и Алисией.

— Он не пришел, — сказала Джинни, взглянув на Гермиону. Та спокойно выдержала этот взгляд. Да, она может злиться на меня, но почему она улыбается Гарри? — Вообще-то, он вроде как обиделся.

Гарри поморщился. Хватит уже этих «обходных манёвров».

— Скажи ему, чтобы он завтра пришел к Чоу, потому что без него не будет моего дня рождения. Мне нужно, чтобы он был там, по крайней мере, мы хотя бы спокойно поговорим — ты ведь передашь ему это от меня?

Он буквально умолял Джинни. Она кивнула, и Гарри переключил свое внимание на ее братьев: 

— Фред, Джордж, если он не прислушается к голосу разума, я рассчитываю, что вы приведете его силой.

Он улыбнулся им, и каждый из них улыбнулся ему в ответ.

— Так точно, капитан, — отсалютовал ему Джордж.

— Не парься, он придет, — пообещал ему Фред и улыбнулся, пригубив бутылку сливочного пива.

Они замечательно проводили время, Гарри, Фред и Джордж следили, чтобы сливочное пиво текло рекой. Неожиданно появился Виктор Крам в сопровождении смеющихся подростков. Он не обращал на них никакого внимания и прямиком подошел к столику Гарри с бутылкой ледяного «Кристалла», привезенной прямо с виноградников Болгарии.

— Считай это подарком на день рождения; сегодня ты был неплох — продолжай в том же духе! — произнес Крам, широко улыбаясь.

Гарри крепко пожал ему руку и пригласил его за стол; он прижался к стене, чтобы позволить Оливеру Вуду перебраться через край скамьи и дать Краму присесть. Гарри сидел на краю скамьи, а Гермиона, Невилл, Джинни, Вуд и Крам были справа от него. Обычно немноголюдный бар сегодня был переполнен; некоторые приезжали, чтобы хоть одним глазком взглянуть на двух лучших в мире ловцов среди юниоров и лучшего вратаря Англии. Виктор, Оливер и Гарри смеялись и шумели, пробуя игристый напиток. Даже девушки — Чоу, Гермиона и Джинни на время примирились — шампанское сгладило их скрытую вражду. Папарацци, которые периодически покидали свое убежище, чтобы сфотографировать это веселое застолье, не портили Гарри настроения; все смеялись и шутили, пока на улице совсем не стемнело и нужно было уходить. Парни встали и пошли платить бармену, старому волшебнику с сильно морщинистым лицом. Гарри подумал, что он выглядит очень уж строгим, но неожиданно он улыбнулся и помахал Гарри рукой.

— Мои дочери убьют меня, если я не возьму у вас двоих автограф; они никогда раньше не смотрели квиддич до чемпионата мира, который прошел несколько лет назад, а затем пришли на вашу тренировку с «Пушками», и до сих пор не могут перестать спорить, кто из вас круче. Если честно, я тоже сегодня был поражен…

Он показал им обложку сегодняшнего «Ежедневного пророка», на которой они с Крамом вчера пожимали друг другу руки в зале суда. Заголовок гласил: «Крам встретится с Поттером 28 августа. Кто же они — друзья или враги?» Две юные звезды усмехнулись, и расписались на обложке под своими лицами. Они снова посмотрели друг на друга и засмеялись друг другу в прямо лицо веселым пьяным смехом, действительно находя эту ситуацию очень забавной. Они вышли из бара и направились к каминам.

Гарри от души наслаждался этим днем. Крам тоже был в полном порядке, он не был таким задумчивым и угрюмым, как тогда, после Турнира Трех Волшебников.

— Эй, Чоу! — грубовато рявкнул Гарри. Она вопросительно посмотрела на него, и весь ее облик выражал, что ей не нравится, что он говорит с ней таким тоном. — По-моему, будет круто, если Виктор придет на вечеринку! Да и Флер, наверное, тоже нужно позвать, я знаю кое-кого, кому очень хотелось бы ее увидеть, — улыбнулся он, думая о Роне.

— Конечно, — пожала она плечами, — я скажу им, — пролепетала она, слишком сильно улыбаясь, и стало заметно, что она не совсем трезвая. — Приводи кого хочешь, ведь это твоя вечеринка!

Она помахала рукой и ушла под руку со своими подругами, которые весело хихикали, обсуждая того или иного мальчика. Гермиона смеялась над какой-то шуткой, которую Фред сочинил о Невилле; он слишком много играл летом за свою сборную «Омела Мимбулуса», поэтому не нашел ни времени, ни храбрости, чтобы снова пригласить Джинни на свидание. Гермиона, даже не заметившая двусмысленность шутки, от души засмеялась — у нее было легкое головокружение, и почти все казалось ей смешным. Гарри подошел к ней, желая узнать, что ее так рассмешило.

— Эй, Гарри, Невилл! У Невилла в команде есть Омела, и она играет с Джинни, чтобы он не мог пригласить ее на свидание, потому что Мимбулус станет ревновать!!!

— Что?! — спросил Гарри, так ничего и не поняв. Он поддержал ее за талию, чтобы она не упала; она нежно поправила его волосы, которые, наверное, постоянно падали ему на глаза.

— Тебе раньше говорили, что у тебя самые красивые глаза на свете? — прошептала ему Гермиона, прикоснувшись губами к мочке его уха. Гарри понял, что пора попрощаться с теми немногими, кто все еще стоял у камина. Она сильно завела его этим маленьким трюком, и он до потери пульса хотел ее поцеловать.

— Увидимся завтра, ребята, — коротко сказал Гарри, обнимая Гермиону за талию, чтобы помочь ей дойти до камина. Хорошо, что этого никто не видел, потому, что Чоу все еще была совсем рядом. Он подошел к самому дальнему камину. Убедившись, что они находятся на таком расстоянии, что никто их не слышит, он пробормотал: — Площадь Гриммаулд-Плейс, дом номер двенадцать.

Он пропустил ее в камин впереди себя, и после того, как она закрутилась в зеленом пламени, он последовал за ней.

Как только они вышли в доме Сириуса, они лукаво посмотрели друг на друга — они были слишком пьяны. Гарри взял ее руку в свою и медленно притянул Гермиону к себе. Они стояли в легком объятии, улыбаясь, и глядели друг другу в глаза. Его руки обвили ее талию, а она обнимала Гарри за шею. Они стояли так целых полминуты, просто наслаждаясь близостью друг друга. Он погладил ее лицо, и она закрыла глаза от этого бесподобного ощущения; сейчас она была уверена, что это именно он — ее единственный на свете мужчина. Она никогда не чувствовала себя такой красивой, как сегодня утром, когда Гарри сказал ей об этом, хотя она знала, что была не в лучшей форме. Ее взгляд упал на радио Фреда; оно стояло там же, где он его оставил в тот день их самого первого поцелуя, и теперь ей хотелось вспомнить этот момент. Момент, когда их ничто не отвлекало и он обнимал ее, а она его. Она направила палочку на радио и включила его с помощью заклинания. Играла красивая песня, которую очень любила ее мать — «Set the Night to music» Роберта Флэка.

Она посмотрела ему в глаза и шагнула к нему в объятия.

— Я хочу танцевать, — мягко сказала она, и начала медленно покачиваться вместе с ним, положив голову ему на плечо. Он взял ее руки в свои и притянул ее к себе — и в этот момент это было так естественно… Они качались не более чем на шаг из стороны в сторону, неторопливо кружась под музыку. Это было так романтично… Гермиона в блаженстве закрыла глаза, пытаясь навсегда запомнить эту ночь. Гарри вдыхал сладкий запах ее волос и тела и слышал сильное сердцебиение прямо напротив своего собственного сердца. Он улыбнулся; было так хорошо, и ему было достаточно просто прижать ее к себе. Песня закончилась, и они сладко поцеловались. Гермиона провела пальцами по его волосам, чувствуя, как они скользят по ним. Гарри медленно провел руками по ее спине и жадно сжал ее попку. Она застонала в этом томном поцелуе, но неохотно отступила.

— Гарри, подожди, может, нам не стоит так торопиться?

Она легонько положила руку ему на грудь и отодвинулась от него примерно на дюйм. Он посмотрел на нее — он-то точно не хотел сбавлять обороты… Но после того, как ее мать застала их вместе, он предположил, что у нее, наверное, могут возникнуть серьезные неприятности, поэтому он принял ее решение. Он даже не знал, чего хочет; он просто не хотел, чтобы все это сейчас закончилось. Гарри кивнул, и она улыбнулась, быстро поцеловав его в губы.

— Спокойной ночи, — произнесла она, уже поднимаясь по лестнице.

— Спокойной ночи, — ответил он, немного расстроенный ее уходом. Он открыл рот, чтобы сказать ей что-то очень важное, но у него перехватило дыхание, и момент был упущен. Гарри плюхнулся на диван, раскинув руки вдоль туловища. Он громко вздохнул и закрыл глаза. Сегодня был один из лучших дней в его жизни.

* * *

У другого молодого человека, находящегося за много миль отсюда, все сейчас было совсем иначе. После долгих часов, проведенных за похоронами матери и вырезанием надгробия для нее, он аппарировал обратно в свой разрушенный дом; он искал хоть что-нибудь, что могло бы принести ему хоть каплю утешения. Прогуливаясь по некогда ухоженной территории, он чувствовал боль от воспоминаний о тех днях, когда отец показывал ему, как правильно летать. Он ходил по залитым водой руинам, наступая в грязные лужи из пепла и воды. Что-то привлекло его внимание, и он наклонился, чтобы поднять этот предмет. Это была что-то вроде круглой сильно обожженной металлической пуговицы, привязанной к длинному шнурку. В памяти всплыла последняя отчаянная попытка отца причинить боль Волдеморту, и то маленькое оружие, которым его отец замахнулся на него. Сунув его в карман, Драко оставил руины своего некогда чудесного дома. Ему здесь больше нечего было делать. Прихватив магловскую одежду из соседской прачечной, он закутался в плащ своей матери и вышел на улицу, бесцельно шатаясь по городу.

Драко Малфой не спал всю ночь и весь следующий день. Он гулял по Манчестеру, его светлые волосы были в полном беспорядке. Магловская одежда, которая была на нем, была ему слишком велика, а дорогой плащ матери только привлекал излишнее внимание ночных бродяг. Он все шел и шел, и его сердце пылало ненавистью. У него с собой ничего не было, и он совершенно не представлял, к кому он мог бы сейчас пойти. Блэки были мертвы, сам он был последним из Малфоев, а его приятели Крэбб и Гойл — настоящими идиотами. Скорее всего, их отцы прямо сейчас рады были бы приютить его, но он отверг эту идею — они его раздражали. Плотно закутавшись в плащ, он шел и смотрел себе под ноги, не замечая ничего вокруг.

— Дружище, у тебя не найдется огонька?

Драко поднял глаза. Это был высокий крепкий подросток, который держал в руке сигарету с марихуаной. Драко бесстрастно посмотрел на него.

— Эй, белобрысый, я спросил тебя: огонька не найдется? Или ты английского не знаешь? — Драко огляделся, его окружали еще четверо парней, один из них что-то прятал под курткой, скорее всего, пистолет. Первый бандит подошел к нему вплотную: — Ты видишь вон того моего приятеля? Он может сейчас слегка разозлиться, ты же не хочешь этого допустить? Так что прямо сейчас давай все, что у тебя есть, и этот плащ тоже, или мы отправим тебя на тот свет, — он схватил Драко за плащ. Глаза Драко загорелись красным, а вот глаза панка расширились от ужаса.

— Так значит, ты хотел огонька? Сегодня ночью ты выбрал не того человека, чтобы докопаться….

* * *

— Поттер нашел способ заблокировать мое проникновение в его разум. Или это так, или, скорее всего, кто-то ему помогает; моя окклюменция никогда раньше не подводила меня… Все эти загадки совсем не радуют меня, женщина. Иди и найди мальчика! — прошипел высокий голос Темного Лорда.

— Мой Лорд, не было бы легче…

— Crucio!

Беллатриса Лестрейндж вскрикнула от боли с гримасой на лице. Она ахнула от боли; на ее шее отчетливо были видны вены, когда она корчилась на земле. — О ДА!

Стэтхэм стоял в тени, в миллионный раз рассматривая свой клинок.

— Теперь это еще одно больное существо, — он повернулся лицом к женщине, которая стонала, будто бы в агонии самого настоящего экстаза. — Риддл, позволь мне сделать это, этому клинку нужна волшебная кровь, чтобы утолить жажду, — сказал он, приближаясь к Лестрейндж.

— Нет, Охотник. Это моя верная псина, и она меня развлекает, — Том небрежно пнул ее ногой, и она вскрикнула от восторга. — Я должен найти другой способ наказать ее за то, что посмела обсуждать мои приказы, но сейчас это проявление любви к боли просто завораживает…

Лестрейндж все еще дергалась на земле, ее дыхание было частым и тяжелым. Он определенно самый могущественный волшебник на свете, она много раз испытывала на себе заклятие Круциатус, но это был первый раз, когда Темный Лорд оказал ей благосклонность, и она испытала просто несравненный оргазм. Наверное, что-то похожее по ощущениям она испытывала и от заклятия того самого мальчика — Поттера; он произвел на нее довольно сильное впечатление, ведь это была его первая попытка применения темных искусств… Она облизнула губы — может быть, господин позволит ей немного повеселиться с ним в дальнейшем?.. Нет, можно было даже не надеяться. Господин никогда не отдаст ей свою жертву…

Стальные серые глаза Охотника остановились на Лестрейндж, и он улыбнулся; его лицо всем своим видом выражало: «Твое время придет». Она поджала губы, чтобы начать насмехаться над ним, и прежде, чем успела закончить жест, мелькнул клинок, и вот лезвие уже оказалось у ее шеи, и струйка крови стекала по ее горлу… Она застыла и заметно побледнела.

— Довольно, — усмехнулся Волдеморт.

Стэтхэм приподнял бровь, но не возражал. Он повернул лезвие так, чтобы оно было направлено поперек ее шеи, и вытер кровь, капавшую с блестящей стали, сделав это так, что она оказалась размазанной по всей длине клинка.

— Чудесно. Ты будешь жить, чтобы умереть в другой день, Лестрейндж, глядя на свою кровь на моем мече!

Он закурил сигарету и лениво наблюдал, как она поднималась.

— Я найду мальчика и предоставлю его вам в знак моей непоколебимой преданности, — выдохнула она, все еще чувствуя толчки мучительной боли. Она низко поклонилась с легкой улыбкой на губах. Она развернулась на каблуках и вышла из комнаты; ее темные одежды развевались вокруг нее.

— Охотник, следуй за ней. Не позволяй ей убить мальчика и избавься от нее, если она потерпит неудачу. Когда она выполнит свою задачу, найди сына Сит аль Сара дель Империуса, он унаследует Элементарность Инфернуса. Он станет мне хорошим подспорьем, если мне его удастся обратить.

— А что насчет миссии Дамблдора по спасению Флетчера? Я лучше убью волшебников, чем оставлять их в живых… — его голос эхом разнесся по комнате.

— Флетчер давно мертв. Они станут овцами, которые сами пришли на бойню. Как только они доберутся до места, они обнаружат, что все их силы истощены, и я заберу их всех в плен, включая самого Дамблдора, — Волдеморт сцепил пальцы под подбородком, и красные глаза светились сквозь непроглядную тьму его капюшона. — Война закончится, не успев начаться.

— Тогда вы позволите мне немного отдохнуть? Эта человеческая оболочка такая громоздкая и хрупкая… Я достоин того, чтобы спать вместе с моими братьями, благородными воинами, погибшими в битвах.

— Приведи мне мальчика! Только я решаю, когда тебе можно будет освободиться от этого перевоплощения. Больше не поднимай эту тему.

Волдеморт исчез, а Чернокнижник остался стоять в одиночестве, медленно закипая…

— Я вернулся в эту жалкую реальность не для того, чтобы быть мальчиком на побегушках! Рано или поздно, ты умрешь, волшебник.

Он повернулся и ушел, следуя за магическим ароматом Беллатрисы Лестрейндж.

* * *

Было воскресенье, два часа ночи, Гарри исполнилось шестнадцать лет, и он крепко спал в своей постели. Легкий шум разбудил его, и он скорее почувствовал, чем увидел Гермиону, сидевшую в кресле и смотрящую на него.

— Миона? Что случилось?

— Я боюсь, Гарри. Сейчас что-то должно произойти, я чувствую это…

— Да о чем ты говоришь?!

— Волдеморт чему-то очень рад или, точнее, был рад. Я почувствовала это вчера утром…

— Если бы я об этом что-то знал, то я бы объяснил тебе, что не стоит так остро реагировать на все, что ты чувствуешь. В течение года у меня были разные перепады настроения, половина из которых — даже не мои. Мне жаль, что ты вызвалась добровольцем, Гермиона; это мой крест, и тебе не стоило во все это вмешиваться.

— Не глупи! Для чего вообще нужны друзья? Если ты не услышал меня раньше — я люблю тебя и не боюсь всего этого, — решительно сказала она.

Гарри молчал. Он просто не знал, что сказать. Почти целую минуту стояла тишина.

— Гарри? — мягко позвала она.

— Да?..

— Не мог бы ты… ну… обнять меня? На минутку?.. — нерешительно сказала она, не зная, как объяснить ему, что объятия сейчас ей нужны больше, чем когда-либо в жизни.

— Иди ко мне, — мягко сказал он, приподнимая простыню, чтобы дать ей забраться к нему. Она залезла в кровать, и он обнял ее. Она прижалась к нему и накрылась, волна беспокойства постепенно покидала ее… Он прижал Гермиону к себе, нежно лаская ее, и прошептал ей на ухо: — Ты в безопасности, я бы никогда не позволил, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Если ты мне не веришь, спроси у Малфоя или Дадли.

Она тихонько рассмеялась.

— Ты не должен был разбираться с ними, но я рада, что ты был там, что помог мне! Не знаю, что могло случиться в том туалете, если бы ты не появился… Думаю, я могу называть тебя «мой герой»!

Он вспомнил второй тур Турнира Трех Волшебников — как Рон отчитывал его за то, что он «корчил из себя героя». Он думал об опасностях, которые преследовали его на протяжении многих лет, о своем безрассудном вторжении в Тайную комнату, о том, как он торопился спасти Джинни и Сириуса, а затем Чоу, Гермиону и юную Делакур, и снова Сириуса — и каждый раз, когда он сначала действовал, а потом уже думал… Но в глубине души он знал, что если бы слишком много думал, то несколько раз он бы уже мог умереть…

— Ш-ш… Давай спать, все будет хорошо.

Он нежно поцеловал ее в пульсирующую венку на шее и положил голову на подушку. Гермиона удовлетворенно вздохнула, прижалась к нему поближе, и вскоре заснула. Гарри не спал, пока не почувствовал и не услышал ее ровное сонное дыхание, затем закрыл глаза и, похрапывая, тоже отправился в страну грез.

Полуденное солнце освещало Драко; его лицо было залито потом. Он шел без остановки вот уже больше суток, ненависть придавала ему сил. Он все еще не знал, куда аппарировал после того, как вчера вечером на место стычки прибыла полиция, да это и не имело никакого значения… Его плащ был небрежно перекинут через плечо, и Драко ничем не отличался от любого другого подростка. Это был первый раз, когда он был одет в магловскую одежду, и он обнаружил, что она намного удобнее при такой палящей жаре. Он гулял по улицам, проходил мимо магазинов и витрин — никто не обращал на него никакого внимания. Его внимание привлек экран одного из дисплеев, и он подошел поближе, чтобы послушать, что рассказывает молодая женщина из службы новостей.

— …А теперь о других тревожных новостях. Отрабатывается версия, что поджигатель, разрушивший поместье в Манчестере, предположительно нанес еще один удар, серьезно ранив пятерых молодых людей вчера поздним вечером. Их тела обожжены, они находятся при смерти в больнице Веры. Полицейские не раскрывают имени нападавшего, но заявляют, что он вооружен и чрезвычайно опасен. А теперь перейдем к новостям спорта с Майком Шоруэем.

— Спасибо, Ширли; недавно приобретенный «Манчестером Сити» игрок Николя Анелька снова был оштрафован…

Драко продолжил идти, органично вписываясь в поток людей, штурмующих торговые центры этого района. После еще нескольких часов бесцельных блужданий он свернул в парк и решил остановиться на скамейке в тени дерева. Через несколько минут, положив голову на жесткое изголовье, Драко наконец-то задремал. Несколько часов спустя его беспокойный сон был прерван грубым ударом по ноге. Он устало открыл глаза и взглянул на жирную тушу, которая теперь закрывала ему солнце, отбрасывая на Драко тень своим потным красным лицом.

— Эй, ты! Здесь нельзя спать! Это тебе не ночлежка для бездомных! — произнес Дадли Дурсль, окруженный тремя другими парнями с идиотскими рожами.

— Оставь меня в покое, жирный магл, — небрежно произнес Драко. Дадли на секунду замер и попятился, до смерти перепугавшись.

— Ты… ты такой же, как он! Как… как Гарри! — заикался он. Глаза Драко вспыхнули при упоминании имени Поттера.

— Ты знаешь Поттера? — спросил Драко, вставая со скамейки. — Где он? — грозно потребовал он ответа.

— Послушайте, я не хочу никаких проблем, вы все неправильно поняли… — запнулся от испуга Дадли, приведя в изумление своих друзей. Драко схватил Дадли за ворот куртки и притянул к себе, глядя ему в глаза. Головорезы Дадли угрожающе двинулись вперед, желая привести его в чувство. Зрачки Драко вспыхнули, и он бросил на них взгляд своих пылающих красным глаз. После того, как облако пыли, оставшееся после них, улеглось, Драко снова обратил свое внимание на самого крупного — и, по иронии, самого трусливого — лидера банды.

— Послушай меня, жирный ублюдок. Я хочу знать, где находится Гарри Поттер. Ты скажешь мне это сейчас.

Со стороны Драко не было ни ультиматумов, ни угроз смерти, но его слова напугали Дадли до смерти.

— А-ах… Ему пришло письмо! Гарри не было дома, и я прочитал его… Письмо от какой-то Чоу, в котором говорится о вечеринке в ее доме в воскресенье…

Драко отпустил его, и Дадли свалился в грязь, с трудом поднялся на ноги и побежал с невероятной для его комплекции скоростью по закоулкам Литтл-Уингинга.

— Да уж, значит, он идет к Чанг. Похоже, у меня намечается вечеринка, смогу немного оторваться…

* * *

Гарри ждал внизу, когда Гермиона оденется и приведет себя в порядок после этой памятной ночи. Они проснулись довольно поздно и смогли позавтракать вдвоем в уютной тишине. Как только их трапеза подошла к концу, к ним присоединилась Тонкс, и Гермиона быстро поцеловала его и сказала: «Я вернусь позже». Затем они с Тонкс уехали в город, где ходили по магазинам, и их не было довольно долго. Девушки вернулись всего несколько часов назад. Поэтому Гарри провел большую часть дня за разговорами с Хагридом. Тот вел себя странно, как будто пытался сохранить какую-то тайну, и изо всех сил старался, чтобы Гарри этого не заметил. Он не стал расспрашивать его; Гарри уважал решение Хагрида.

Когда Тонкс и Гермиона наконец-то вернулись, нагруженные покупками, она коротко бросила ему «Привет!», поцеловала в щеку и направилась прямиком в свою комнату. Тонкс же крепко обняла его и ущипнула за обе щеки. Она поздравила его с днем рождения и вручила подарок — невероятно крутую кожаную куртку. Он поблагодарил Тонкс, она подмигнула ему и последовала за Гермионой вверх по лестнице.

Он прождал их полчаса; затем поднялся наверх, принял душ и оделся, выпил немного сока, отнес свой меч и плащ на байк. Затем Гарри проверил все окна и замки, прошелся по поместью, просто чтобы проверить, что все в порядке. А после он просто сидел и ждал их, теряя терпение. Они пробыли там почти два часа. Он уже собирался встать с дивана и позвать их, когда услышал, как открылась дверь и Гермиона вошла к нему в комнату.

У Гарри отвисла челюсть — Гермиона выглядела просто потрясающе! Ее волосы были завиты в мягкие локоны и обрамляли ее лицо; на ней был тонкий черный топ, который подчеркивал ее чувственные изгибы; он довольно низко открывал ее спину. Его удерживали тонкие лямочки, которые Гарри не терпелось сорвать с ее фарфоровых плеч, а обтягивающие белые брюки делали ее ноги бесконечными. На ногах Гермионы были симпатичные босоножки на маленьком каблучке, с двумя тонкими ремешками вокруг щиколотки. Она улыбнулась ему, и он должен был признать, что после стольких лет встреч с ней на занятиях в школе — он даже не подозревал, какая она красавица….

— Как я выгляжу? — спросила она, увидев выражение его лица.

— Ну-у… как самая красивая девушка в мире, — сказал Гарри, наконец-то снова обретя дар речи. — Я самый удачливый парень на свете, — пробормотал он, все еще немного ошарашенный. Она подошла к нему, нежно поцеловала в губы и взяла за руку.

— Ну что ж, нам пора, поехали! Ты уже и так опоздал на свою вечеринку.

Гарри улыбнулся; это ожидание того стоило.

* * *

Чоу внимательно следила за тем, чтобы ее друзья хорошо проводили время, выпивали и развлекались. Все были здесь, и ее дом был переполнен; некоторые болтались на лужайке, болтали и шутили. Ревела музыка, люди танцевали, и все хорошо проводили время. Но где, черт возьми, сам Гарри?

Фред, Джордж, Рон и Джинни только что пришли; Фред был со своей девушкой Кэти, Джордж пришел один. Джинни все еще не теряла надежды очаровать Гарри; в своем ярко-красном платье она выглядела как лисица. Многие парни повернули головы при виде ее появления только для того, чтобы снова отвернуться под убийственным взглядом Рона. Он выглядел круто — был в черной рубашке и джинсах, с растрепанными волосами. Его лицо было небритым, хотя он обычно не позволял щетине отрастать; но с тех пор, как он заподозрил, что Гарри тянет к Гермионе, он совершенно забыл о бритье. Теперь его лицо казалось неряшливым, и он выглядел намного старше своих шестнадцати лет. Некоторые одноклассники Джинни даже подходили к ней, чтобы потихоньку спросить о ее старшем брате — как он? Джинни смущалась от этих расспросов. Рон явно выглядел так, как будто он не хотел быть здесь, но братья уговорили его прийти, и вот он явился.

— Джордж, разве ты не встречаешься с официанткой из кафе-мороженого в Косом переулке? Почему ты не пригласил ее?

— Ха-ха!!! Вот смотри и учись, дорогая моя сестричка: только охотники получают дичь, — он улыбнулся и исчез в толпе.

Рон ухмыльнулся.

— Я собираюсь выпить, — сказал он Фреду и Кэти. Он ушел, высокомерно задев плечом какого-то хаффлпаффского студента младшего курса.

Полумна нашла Джинни в толпе и подошла к ней поговорить. Казалось, Джинни на мгновение удивилась; она не узнала Полумну в ее новом облике. Полумна выглядела очень хорошенькой — с тщательно уложенной прической, одетая как куколка. Ее странного цвета глаза добавляли ей загадочности и таинственности, которые постоянно окутывали Полумну.

— Привет. Странная вечеринка, не так ли? — мечтательно протянула Полумна. Джинни огляделась, на ее взгляд это была самая обычная вечеринка; да что уж там — отличная была вечеринка!

Она была явно озадачена, и спросила Полумну: 

— Что ты имеешь в виду?

— Насколько я помню, это ведь день рождения, а Гарри здесь нет.

— Да уж, — ответила Джинни, не зная, что и сказать. — Может, он немного опоздал, а может, он… — С улицы донесся оглушительный рев мотора. — Ну, вот он и приехал.

Глаза Полумны расширились от звука, который она только что услышала.

— Что это за шум?

— Увидишь, — ответила Джинни, следуя за теми, кто выбежал на улицу, чтобы посмотреть, что это за звук.

* * *

— ГАРРИ! ЭТО ЧУДОВИЩНО!!! — Гермиона закричала через шум двигателя в ухо Гарри. Его волосы развевались и задевали ее лицо, и он слегка повернулся и кивнул, крича «Ага!», но ветер уносил слова. Он увидел огни дома Чоу и людей, высыпавших на лужайку перед домом, чтобы посмотреть, откуда этот рев.

— Что ж, достаточно, нас и так уже встречают… Эта штука слишком шумит, когда едет по земле…

— Подожди, ЭТОТ БАЙК МОЖЕТ ЛЕТАТЬ?! — закричала она, стараясь, чтобы Гарри ее услышал. Он снова кивнул и начал снижать скорость. Стали различаться лица; он заметил, как Дин и Терри Бут указывают на них рукой. Он подъехал к лужайке; Гермиона все еще крепко сжимала его сзади.

— Все хорошо, ты уже можешь меня отпустить, — сказал он после того, как заметил, что Гермиона не ослабляла своей хватки, хотя они уже остановились.

— Ой. Извини…

Она немного неуверенно спрыгнула с байка, и разгладила складки на штанах — для этого ей пришлось потереть ягодицы. Она не придала этому жесту никакого значения, но Гарри воспринял это совершенно иначе…

— Что ж, мы приехали… Пойдем!

Он снял свою куртку и накинул ее на байк. На нем была черная рубашка, которую ему купила Гермиона, и черные джинсы, обут он был в ботинки из кожи хвостороги. Дин подошел к нему и пожал Гарри руку, поздравляя с днем рождения.

— Вау! Гарри, у тебя есть «Харлей»? С каких это пор? Как же тебя не остановила полиция?

— Думаю, просто повезло, — ответил он, улыбаясь.

Многие парни пожали ему руку и похвалили его байк, а некоторые даже похвалили его выбор девушки; очень тихо, так, чтобы никто не услышал.

— Черт возьми, Гарри, она горячая штучка; ты самый счастливый парень, ты знаешь об этом? — сказал Кантонма.

— Точно! — заметил Оливер Вуд. — Она великолепна и сногсшибательна, с этим не поспоришь…

— Спасибо, ребята, до меня самого это чертовски долго доходило, — сказал он и шутя постучал себя по лбу. Он взял Гермиону за руку, когда она обменивалась приветствиями со своими друзьями, и предложил ей принести чего-нибудь выпить. — Мне нужно поздороваться с нашей гостеприимной хозяйкой, я скоро вернусь.

Она кивнула и подошла поболтать к Невиллу и Джинни.

Чоу мрачно наблюдала за прибытием Гарри и Гермионы из окна своей спальни. Было уже слишком поздно… Она определенно все провалила… Она бросила взгляд на свой комод и различные бутыльки, которые у нее там стояли… — а что, если?.. Вопреки своему плану, она брызнула на шею каплю духов и спустилась, чтобы поприветствовать его.

* * *

Рон слышал шум байка, но не обратил на него никакого внимания. Он налил себе выпить и лениво потягивал содержимое своего бокала, сидя в баре. Позади него послышались шаги и голос, которые он слишком хорошо знал.

— Привет, Рон; рад, что ты пришел…

— С днем рождения, Гарри, — сказал он ровно, без всяких эмоций. Он даже не обернулся, не оставив Гарри другого выбора, кроме как подойти, чтобы поговорить с ним лицом к лицу.

— Послушай, чувак, мне очень жаль… Я… Я никогда не хотел, чтобы это между нами произошло…

— Да уж? Отличная работа, ты мог бы поклясться, что ты был здесь с некой Гермионой Грейнджер, которая просто приклеилась к твоей руке. Я вижу, ты действительно нервничаешь, когда пытаешься оправдаться.

Эти слова больно задели его, но Рон имел право злиться…

— Рон, чувак, да не будь ты таким! Ты мой лучший друг, и никакая девушка этого не изменит. Ты мой самый близкий брат, который у меня когда-либо был, а теперь, когда Сириуса не стало, ты единственный, кого я могу считать своей семьей…

Рон взглянул на Гарри. Его поразило, что парень, который, как он думал, имел все, что хотел, оказывается, считал, что у него нет самого главного… Все, о чем мечтал Гарри — это семья, которую он мог бы назвать своей. И то, что Рон единственный, кого бы он мог считать своим братом… Да, его тянуло к Гермионе; но что если он остыл бы к ней так же быстро, как и загорелся? Если бы они когда-нибудь вообще смогли бы быть вместе… Если Гермиона и Гарри будут счастливы, ну, что ж… Наверное, это его не убьет… Ведь Гарри буквально рисковал своей шеей, чтобы спасти его. Некоторое время он размышлял над этим; и тот факт, что Гарри нуждался в нем в как брате, постепенно смягчил его. Они были лучшими друзьями, и ничто не могло этому помешать! Гермиона наблюдала за этой сценой, не находя себе места… Нервы были на пределе, и она в тревоге прикусила ноготь.

Рон встал, исподлобья глядя на Гарри. Точно так же, как и после матча с «Пушками», Гарри и Рон сцепили руки и подняли их до уровня плеч, их мускулы напряглись. Рон мрачно улыбнулся, и Гарри с облегчением усмехнулся.

— Братья, — ответил Рон, улыбнувшись в ответ.

— Навсегда! — ответил Гарри, еще крепче сжимая его руку, и Рон сделал то же самое — это была крепкая связь, которую ничто не может разрушить. Они опустили руки и улыбнулись друг другу, Рон хлопнул Гарри по спине.

— Ну что, привет, вот и тебе исполнилось шестнадцать! Дай-ка я налью тебе нечто потрясающее, именинник! — Рон смешал крепкий коктейль из огневиски и капли магловского алкоголя — один для Гарри и один для себя.

— На счет три! Раз, два, три! — они оба подняли свои рюмки и чокнулись. Как только они поставили их обратно на стойку, у обоих глаза наполнились слезами, настолько крепким был напиток. Они смеялись над нелепыми выражениями лиц друг друга, и Рон налил им еще по одной. Они просто радовались — несокрушимый дуэт школы чародейства и волшебства Хогвартс снова был готов пуститься во все тяжкие.

Гермиона рассмеялась — наконец-то можно вздохнуть с облегчением! Рон жестом поманил ее, и она подошла к ним, улыбаясь Рону.

— Привет, — весело сказала она, все еще не уверенная, стоит ли обнимать Рона или нет. Он взял дело в свои руки и заключил ее в дружеские объятия. Гермиона снова рассмеялась, она была так рада, что между ними все снова стало как нельзя лучше. Чоу наблюдала за происходящим с подножия лестницы и грустно улыбалась. По крайней мере, Гарри был снова счастлив, даже если и не с ней… Она ведь действительно хотела, чтобы он был счастлив, по крайней мере, он это заслуживал.

* * *

— Он здесь, Лестрейндж, — голос Охотника раздавался в неподвижном ночном воздухе неестественным эхом… — Девушка в белых брюках защищает его, я это чувствую.

— О, это — грязнокровка Грейнджер! Из нее получится отличная наживка, Чернокнижник. Господин будет доволен.

Она мрачно улыбнулась со своего места напротив него на крыше. Стэтхэм потрогал рукоять меча.

«К счастью для тебя, если так», — подумал он.

Он спрыгнул с крыши пятиэтажного жилого дома и стал ждать, пока Лестрейндж слетит на своей метле. Посмотрим, доживет ли она до сегодняшнего утра? Он улыбнулся и исчез в тени.

Джинни Уизли прекрасно проводила время. Она в глубине души всегда знала, что у нее нет шансов против Гермионы, и ее влюбленность в Гарри так и останется просто влюбленностью без взаимности. Парни на вечеринке пытались ухаживать за ней, и ее забавляло наблюдать за этими неуклюжими попытками. Она даже посмеялась над парнем с четвертого курса, который имел наглость признаваться ей в любви, но в самый ответственный момент забыл ее имя. Выпив еще стаканчик в баре, она взглянула на троицу в дальнем углу гостиной. Она была рада, что ее старший брат, Гермиона и Гарри снова поладили. Даже ее подруга Луна наблюдала за ними с совсем не праздным интересом.

— Полумна? — позвала ее Джинни.

Полумна вышла из транса и взглянула на Джинни.

— М-м? — спросила Полумна, как обычно слегка нараспев.

— Что ты думаешь о Гарри?

— Я бы за секунду согласилась стать его секс-рабыней, — сухо ответила она, не меняя выражения лица.

У Джинни отвисла челюсть — она же все правильно расслышала? Она решила, что ей нужно выйти на воздух; возможно, она выпила слишком много сливочного пива… Джинни вышла на улицу и глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. Внезапно она почувствовала, как будто все заботы мира куда-то уходят, и на нее нахлынуло ощущение полного счастья; ее разум будто бы онемел…

— Иди… Возьми грязнокровку Грейнджер… и отдай ее мне…

Она вернулась в дом, на ходу натыкаясь на людей. Невилл Долгопупс всю ночь наблюдал за ней, пытаясь придумать что-нибудь остроумное, чтобы подойти. Он заметил, что она ушла, а потом наблюдал, как она вернулась. Она двигалась немного неуверенно, шла, буквально расталкивая людей, стоящих на ее пути, даже пролила напиток Падмы, грубо задев ее… Он проследил за ее продвижением к троице, сидящей в углу, и увидел, как она похлопала Гермиону по плечу и что-то ей сказала.

— Гермиона, давай на секундочку выйдем, я хочу поговорить с тобой, — сказала Джинни, глядя ей прямо в глаза.

Гермиона была немного удивлена — таким пронзительным был взгляд Джинни, но извинилась перед Роном и Гарри и последовала за ней. Невилл следовал за ними сквозь толпу людей; он чувствовал, что что-то было не так… Держась на безопасном расстоянии, он последовал за ними к лужайке перед домом, затем они свернули за угол и скрылись из виду.

Он поспешил туда же.

— ДЖИННИ! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — закричала Гермиона.

— Stupefy! — он увидел вспышку, затем услышал глухой удар о землю. Невилл посмотрел на Гермиону, лежащую на земле, и на Джинни, направившую на нее палочку, которая еще слегка светилась… Он поднял глаза и увидел лицо Беллатрисы Лестрейндж, улыбающееся под черным капюшоном. Он узнал бы его из тысячи.

— ТЫ! — закричал он.

Глаза Лестрейндж удивленно сфокусировались на нем, и Джинни сделала то же самое, двигаясь абсолютно так же, как и она. Беллатриса подняла свою палочку, и Джинни сделала то же самое, и обе направили их на Невилла.

— Stupefy!

Невилл молниеносно среагировал, его волшебная палочка поднялась в мгновение ока.

— PROTEGO!

Два их заклинания отразились от заклинания щита Невилла и ударились о частокол, разбив несколько деревянных досок.

— Finite Incantum! — закричал он, указывая на Джинни. Невилл попал ей в грудь, и она на микросекунду пришла в себя, а затем упала.

— Та-а-ак, а разве это не мой любимый «почти уже сирота»? Ты так и не усвоил тот урок, который я преподала тебе в Отделе тайн?

Ее лицо исказила зловещая улыбка. Невилл проигнорировал ее и, не колеблясь, атаковал.

— Petrificulus totalus!

Беллатриса рассмеялась и позволила заклинанию поразить ее. Невилл на секунду был сбит с толку, когда она застыла на месте, окаменев. Он подошел поближе, не совсем понимая, как это получилось так просто. Как только он оказался в нескольких футах от нее, она неожиданно встрепенулась, легко сняв заклинание Невилла.

— CRUCIO! — закричала Лестрейндж и громко зловеще засмеялась. Невилл даже не успел закричать, когда его тело неожиданно скривилось от боли. — Так, так, так! — она размышляла, что предпринять; ее глаза блестели, когда она наблюдала, как он корчится на земле от боли.

После пыток жалкого Лонгботтома, как только он потерял сознание, она начала замысловато махать палочкой, прыгая вокруг трех тел на земле, заплетая волосы девушек в косички и добавляя огромное количество румян на их лица. Превратив их одежду в костюмы католических школьниц, она на шаг отступила и оглядела свое ремесло. Лестрейндж захихикала, как маленькая девочка, облизывая губы при мысли, что у господина будут две такие красивые куклы, с которыми можно будет поиграть, пока Поттер сам не придет к ним в лапы. Она хотела, чтобы они были абсолютно идеальными, когда он их увидит. Подняв в воздух двух гуманоидных кукол позади себя, она выскочила на тротуар, а девушки поплыли за ней — жуткое зрелище.

Оглядываясь на двух молодых девушек, которые шли по дороге за ее спиной, она драматично вздохнула. Несмотря на то, что они были красивыми, Беллатрисе никогда не нравилась другие женщины в доме. Ее милая маленькая невестка прекрасно это знала… Бедная Бекки!

Она снова рассмеялась, найдя это все довольно забавным. Кто знает? Может, ей просто не повезло, что слишком часто вокруг нее случаются фатальные «несчастные случаи».

Где-то в Атлантике, в нескольких милях от западного побережья Англии, несколько лучших волшебников наконец-то достигли места назначения. Они бесшумно пробирались через скалистое побережье, расположенное к северу от старой средневековой крепости; их пронизывало холодным ветром и обдавало ледяными брызгами… Массивное здание сурово возвышалось над морем — это было зловещее сооружение из огромных каменных блоков, очевидно, оставшееся здесь с незапамятных времен.

— К югу отсюда между полуостровом и скалой есть потайной ход. Оттуда мы могли бы проникнуть в подземелья нижнего уровня и, надеюсь, в главные залы… — шепча, сообщила Тонкс команде, пока они пробирались вдоль стены по периметру здания. Они нашли тайный лаз достаточно быстро и, после отчаянного цепляния по скользким камням успешно проникли в крепость. Волшебники вошли внутрь и оказались на перекрестке из коридоров; они уходили в шесть разных залов, образуя настоящий лабиринт. Центральный коридор освещался факелами, и стали видны грязные стены — заплесневелые и сырые.

— Не слишком ли просто? — прошептал Ремус, чувствуя, что здесь что-то не так. В воздухе витала темная магия. Он вытащил свой вредноскоп — он крутился как сумасшедший, готовый разлететься. Он посмотрел на профессора Дамблдора, и тот мрачно кивнул.

— Том Риддл здесь. В этом нет никакого сомнения. Фоукс! — позвал он своего феникса. Дамблдор уже открыл было рот, чтобы обратиться к птице, настолько был уверен, что его питомец через мгновение будет рядом, как только он его призовет. Однако в воздухе не было ни вспышки пламени, сигнализирующей о его появлении, ни мистического появления ярко окрашенной птицы, ни его обычного крика, который он издавал, спускаясь с высоты.

— Фоукс! — повторил он снова, на этот раз более настойчиво. Тишина. — Интересно… — мрачно сказал Дамблдор.

— Твой Феникс не сможет прийти тебе на помощь, Альбус Дамблдор, — прогремел холодный голос. Все, кроме Альбуса Дамблдора, выхватили свои палочки, повернувшись спинами друг к другу, образуя тесный круг. Чарли Уизли моментально вспотел. Его охватила внезапная паника; он чувствовал, что попал в ловушку.

— Том, мы знаем, что ты здесь. Мы пришли за своим товарищем. Выходи, чтобы мы могли уладить это дело! — скомандовал Дамблдор.

— Ах, это было бы слишком просто… Не кажется ли тебе, что вы уже в моих руках? Я планирую медленно убивать каждого из вас… Может, я оставлю оборотня в живых, чтобы у моей главной цели была причина прийти сюда, — небрежно произнес Волдеморт.

— Твое злорадство нас отнюдь впечатляет. ПОКАЖИСЬ! — скомандовал Дамблдор. Он решил использовать проявляющее заклинание, взмахнул палочкой по широкой дуге, охватив все пространство коридора. — Illuminos!

Ничего не произошло. Ни свечения палочки, ни возникновения Темного Лорда, совсем ничего. Дамблдор осмотрел свою палочку и попробовал другое заклинание. И снова… ничего. Ремус и Чарли Уизли тоже попытались, но не получили никакого результата. В ужасе Хагрид выступил вперед с арбалетом наготове.

— НЕМЕДЛЕННО ПОКАЖИСЬ, ЧЕРТОВ ТРУС! — взревел он. Раздался высокий смешок, который, казалось, доносился сразу со всех сторон.

— Ах, ну надо же, нелюдь требует моего присутствия, — сказал Лорд самодовольно. — Я всегда был очарован тобой, полувеликан. Я выполню все ваши просьбы по очереди.

Волдеморт аппарировал перед группой спасателей и низко поклонился, изображая имитацию приветствия. Каждый волшебник направил на него свое оружие.

— STUPEFY! — прокричал хор голосов, и звон тетивы мгновенно нарушил тишину. Однако цели достигла лишь одна атака. Волдеморт небрежно махнул рукой и отразил огромную стрелу. Она ударилась о стену и упала на землю, не причинив ему совершенно никакого вреда. Дамблдор и его команда не могли поверить своим глазам. Ни одно из их заклинаний не сработало. Понимая, в какой смертельной опасности они оказались, все замерли как вкопанные.

Волдеморт не проявил никаких эмоций, даже ухмылка не коснулась его почти незаметных губ. Как будто это было единственно логичным поступком в этой ситуации, он направил палочку на Хагрида, даже не подняв ее выше пояса.

— Imperio.

Глаза Хагрида неподвижно замерли, его руки и ноги задрожали, но он попытался отбить заклинание. Хагрид упал на одно колено, медленно управляемый заклинанием, овладевшим его разумом. Волдеморт придвинулся ближе и, словно пытаясь объяснить младенцу простые истины, терпеливо посмотрел на Хагрида, глаза которого беспокойно подергивались.

— Ты не можешь сопротивляться, — тихо усмехнулся он, когда глаза Хагрида наконец закатились. Он снова поднялся на ноги, изо всех сил пытаясь не приближаться к Волдеморту, все еще борясь с заклятием Империус. Его дыхание было затруднено, но он неумолимо двигался вперед маленькими шажками. Он поднял кулак, намереваясь размозжить эту змеевидную голову. В последний момент Волдеморт продемонстрировал свой триумф, ухмыльнувшись, и произнес еще одно заклинание. Хагрид неожиданно растерялся. Он повернулся к Ордену, и остальные в страхе начали отступать. Один лишь взмах могучей руки — и он сбил их всех с ног, как тряпичных кукол. Тела разлетелись во все стороны, и раздался отвратительный треск, когда Чарли Уизли неуклюже упал на ногу. Тонкс сразу же потеряла сознание; Ремус и Дамблдор лежали на земле в оцепенении.

Хагрид стоял, дергаясь из стороны в сторону, глядя на всех сверху вниз.

— Expelliarmus, — сказал Волдеморт, и четыре палочки и арбалет взлетели в воздух. — Accio.

Палочки полетели в его протянутую руку, и он уничтожил арбалет одним взмахом своей собственной палочки.

— Хагрид! Ты должен бороться с этим! Ты можешь это сделать! — закричал Чарли Уизли.

— Silence. — Волдеморт поразил его оглушающим заклинанием прямо в лицо. — Хм-м. Это все, на что способен Дамблдор? Я ожидал большего. Принеси их мне, полувеликан, — приказал он, и Хагрид подхватил всех, закинув Ремуса и Чарли себе на плечи, а Тонкс и Дамблдор оказались у него под мышками. Дамблдор боролся с потерей сознания, и последней его мыслью было попробовать заклинание окклюменции, ненадолго связавшись с одной из самых могущественных ныне живущих ведьм.

* * *

В этот же момент на вечеринке у Чоу плохие предчувствия Рона, связанные со странным поведением Джинни, достигли своего апогея. Он должен был озвучить свои опасения Гарри, который не придал этой маленькой сцене должного внимания.

— Странно… Что Джинни хотела сказать Гермионе такого важного и секретного, что ей необходимо было выйти на улицу, чтобы поговорить с ней? — сказал Рон, совершенно сбитый с толку поведением сестры.

— Да, это было немного странно… Я…

Гарри остановился на полуслове. Внезапно в его мыслях возникло зловещее присутствие — присутствие, которое он хорошо знал с начала пятого курса. Волдеморт был в восторге от одержанной им крупной победы. Однако Гарри не должен был чувствовать его эмоции… Гермиона ведь позаботилась об этом… От того, что он так сильно чувствовал радость Темного Лорда, сердце Гарри внезапно забилось в страхе. Что произошло? Когда он собирался высказать свои опасения, он почувствовал агонию кого-то, кого мучают проклятием Круциатус. Где-то рядом. Закрыв глаза, он попытался это увидеть. Перед его мысленным взором предстал Невилл, лежащий на земле; на его шее вздулись вены, и безумный смех эхом разносился в ночном воздухе… Этот смех был ему хорошо знаком… Он слышал его всего месяц назад.

— Ты это слышал? — рявкнул он, окинув взглядом Рона.

— Слышал — что, дружище? — спросил тот, глядя на него, опасаясь, не сошел ли он с ума. Сам Гарри понимал, что абсолютно не сошел… Используя свои весьма заурядные окклюменционные способности, он чувствовал нечто внешнее, сканируя образ мыслей всех присутствующих. Он почувствовал счастье, горе, похоть, одиночество, и затем… — это ударило его, как целая тонна кирпичей — он усилием воли прекратил сеанс окклюменции.

Непреодолимое чувство психопатического головокружения. Безумие до такой степени, что единственное, что можно сделать — это кого-нибудь убить, чтобы получить еще более лихорадочный кайф.

— Лестрейндж… — прошептал Гарри, и по его коже пробежали мурашки.

— Кто?! — сказал Рон, теперь и он начал беспокоиться.

Ты должен иметь в виду, что Поттер…

— Бери своих братьев, бери Чоу и немедленно гони всех отсюда! Сейчас же! — кричал он, пробегая сквозь толпу людей, не заботясь о том, кого он задел и чьи напитки пролил. — Рон! Торопись! — крикнул он через плечо, пока бежал к входной двери. Все смотрели на него, как на сумасшедшего, когда он перепрыгнул через кушетку с лежащими на ней людьми и практически сшиб Кэти и Кантонму в дверях. Гарри нащупал сквозь рубашку серебряный медальон ордена Феникса. Он обхватил его пальцами, и впервые в жизни почувствовал, что он ледяной.

Никто не может ему помочь… Что случилось с Орденом Феникса?

— Гарри, что за хрень… — проворчал Кантонма, вставая с пола.

— О-О-О, ПОТТЕР, МАЛЬЧИК МОЙ! ВЫХОДИ И ПОИГРАЙ СО МНОЙ! Я СКУЧАЛА ПО ТЕБЕ! — прокричал голос.

Этот голос снился Гарри в кошмарах… В тех жутких кошмарах, которые заканчивались тем, что Сириус снова и снова проваливался сквозь эту пелену… Не задумываясь, он выбежал наружу, чувствуя, как сдерживаемая ненависть рвется из его груди. Он совершенно не чувствовал страха. Да и как это было возможно? Он думал, что уже никогда не сможет ненавидеть никого больше, чем Червехвоста или Волдеморта…

Он ошибался.

Он поклялся себе, что заставит Лестрейндж страдать за убийство своего крестного! И он сделает все, чтобы сдержать данное самому себе слово; он не побоится. Выбежав на безлюдную улицу, он увидел, как по дороге мечется фигура в плаще с капюшоном. Джинни и Гермиона висели вверх ногами, медленно вращаясь в воздухе, и находились почти в тридцати футах от нее. Он резко остановился и вытянул шею, чтобы посмотреть на их бессознательные тела.

Беллатриса Лестрейндж дирижировала своим личным оркестром — ее палочка взмахивала то тут, то там, пока Джинни и Гермиона кружились в неком подобии вальса; их движения были устрашающе грациозными и демоническими одновременно.

Это были его друзья… Точнее, двое его лучших друзей. Он не подведет. Сейчас он просто не может себе это позволить… Их жизни висят на волоске…

— Ах… Вот и ты… Гарри, милый! Тебе нравятся мои марионетки? Они очень красивые, не правда ли? — хихикала Лестрейндж, пролетая под ними; ее темный плащ развевался на ветру, обнажая смелый черный наряд, состоящий из множества кожаных полосок, едва прикрывавших ее тело. Поначалу Гарри был шокирован ее наглостью. Но интуитивно он понимал, что она ничто; если он просто доверится своим инстинктам, как он это не раз делал в прошлом, он их обязательно спасет. Гарри стоял, расставив ноги, руки свободно свисали по бокам. Пошевелив пальцами, словно пытаясь расслабить нервы, он решил, что немедленно сделает то, что нужно было сделать. Он сделал вдох, чтобы его голос оставался ровным. Гарри медленно вытащил палочку, даже не пытаясь скрывать свои намерения.

— Опусти их на землю. Я не буду повторять дважды, — громко скомандовал он.

Остальные уже вплотную приблизились к лужайке и кричали Гарри, чтобы он бежал.

Теперь шокирована была уже Беллатриса… Взглянув на собравшихся, она недоверчиво улыбнулась. — Ты мне угрожаешь? Мне! Как это мило! Stupefy! — закричала она, направляя на него свою палочку.

— Гарри, пригнись! — крикнул Рон. Гарри не пошевелился. Он не покажет страха.

Гарри спокойно сделал шаг в сторону, как будто заранее знал место удара, и проклятие пролетело мимо; пылающий красный шар, освещающий темную улицу, растворился в ночи. Адреналин хлынул в его вены, а шея начала дрожать от нетерпения. Раздался громкий хлопок, и все присутствующие ученики вздрогнули; стало понятно, что неожиданно перегорели все фонари. Волосы на затылке Гарри начали медленно электризоваться… Единственным источником света у двух противников было лишь мягкое сияние луны.

— Нам надо уносить отсюда ноги… — ахнул Ли Джордан, наблюдая, как Гарри спокойно подошел к Лестрейндж, которой стало явно не по себе. Остальные тоже были поражены — черт возьми, он в одиночку собирался сражаться с Пожирателем Смерти?!

И снова это ощущение пульсирующего жжения в затылке; и он на мгновение закрыл глаза, позволяя этой странной магии просочиться в его поры… Медленно, не спеша, он поднял перед собой правую руку.

— Иди ко мне, — прошептал Гарри. По команде меч вылетел из того места, где он был закреплен на мотоцикле Сириуса. Он взлетел по высокой дуге и аккуратно упал в его протянутую руку. Как только Гарри почувствовал его, то инстинктивно понял, что время отомстить за Сириуса — это не какой-то неопределенный момент в будущем, а именно здесь и сейчас. Он снова открыл глаза, медленно и целенаправленно доставая меч из ножен; его зрачки начали слабо светиться в темноте.

— О, новые трюки?! — язвительно прошипела Беллатриса, но тут же сама с удивлением поняла, как натянуто это прозвучало… Неожиданно отцовский плащ, символизирующий принадлежность к Ордену Феникса, материализовался на плечах Гарри. Двое противников вновь вступили в схватку; Беллатриса быстро оглядела его. Мальчик уже знал заклинания Проявления? Отбросив эту мысль в сторону, она почувствовала, как что-то промелькнуло у нее между ног. Она взглянула вниз, и ее глаза расширились. Засохшие листья упали с деревьев на Гарри, как-то необъяснимо притянутые его аурой; сделав один круг вокруг его лодыжек, они беспорядочно разлетелись в стороны. Опавшей листвы становилось все больше и больше, она кружилась в жутком танце, и в ночи потоком хлынула могущественная магия.

— Что… Да что, черт возьми, происходит? Stupefy! — закричала она, вновь прицеливаясь. Его талант в Защите от темных искусств наконец-то дал о себе знать; Гарри действительно почувствовал приближение заклинания еще до того, как она его произнесла. Теперь ему все стало ясно… Еще два шага вперед… А затем — поворот влево. Повернувшись, он плавно уклонился от удара заклинания, затем стал медленно продвигаться вперед.

— Reducto! — еще громче закричала она, и в ее голосе послышалось отчаяние.

Еще один шаг вперед, и горящий шар энергии все ближе и ближе к нему — затем быстрый финт вправо. Сухие листья сгорели под действием заклинания, но оно не причинило самому Гарри совершенно никакого вреда. Беллатриса прищурилась. Как он так легко уворачивался?

— CRUCIO! 

Беллатриса вскрикнула, чувствуя, как ее беспокойство усиливает посланное ею заклинание. Она больше не промахнется — ведь это ее излюбленное заклятие! К ее изумлению, Гарри не просто увернулся от него, он набрал скорость и теперь стремительно несся к ней! Она побледнела.

Даже на расстоянии… он читал ее мысли? Но, к ее ужасу, пока она думала о том, какое заклинание ей попробовать на этот раз, ее противник каким-то чудом сократил расстояние между ними вдвое и оказался прямо перед ней… Его глаза неестественно сияли…

— Stup... stup… — она запнулась. В панике Беллатриса начала бросать в него заклинания одно за другим, с каждой неудачной попыткой ее цель становилась все ближе и ближе. Гарри бежал все быстрее и быстрее — заклинания, сверкающие в его сторону, странным образом безвредно проносились мимо его головы. Гарри оскалился в ухмылке и практически исчез, его смутная тень каким-то образом исчезала и возвращалась в темноте через каждые три или, может быть, четыре шага, пока свет застилал ей глаза. Прежде чем она смогла понять, какую иллюзорную технику он использовал, она увидела пару светящихся глаз почти на расстоянии вытянутой руки от нее.

— Охотник! Помоги мне! — закричала она, и прежде, чем ее просьба была исполнена, от ближайшего пожарного гидранта отделилась тень, и темная фигура появилась, казалось бы, из ниоткуда; стальная вспышка обрушилась по смертельной дуге прямо на голову Гарри. Он вовремя затормозил и инстинктивно поднял свой клинок, отражая атаку убийцы. Неожиданно для него самого импульс магии Гарри сработал против него, и он на полпути боком врезался в бордюр; Гарри упал на спину, но вскочил на ноги.

Чернокнижник использовал свое преимущество, пока Гарри все еще стоял на одном колене; их клинки звенели между ними. Гарри держал меч обеими руками, он повернул клинок, отклонив атаку Охотника, а затем быстро отбежал влево. Одним плавным движением он вновь поднялся на обе ноги, и встал с мечом наготове. Они снова схлестнулись; Охотник использовал быстрые атаки, но Гарри инстинктивно парировал и отражал их все.

— Впечатляет. Твои рефлексы на высоте, даже по нашим стандартам, — улыбнулся Стэтхэм. — Было предсказано, что найдется тот, кто снова овладеет знаменитым Мечом Годрика Гриффиндора. Я одержу победу в этой битве, которая станет испытанием моих навыков; противник будет самый достойный.

Он слегка поклонился Гарри, но тот не ответил на этот жест. Лестрейндж неистово захохотала, и в ее голосе каким-то образом было слышно самое настоящее сексуальное вожделение.

— ДА! — застонала она. — УБЕЙ ЕГО, ОХОТНИК!

Лестрейндж была полна бешеной жажды крови, ее глаза горели настоящей страстью. Две девушки быстро закружились в воздухе. Гарри не сводил глаз с пустых бесцветных очей Чернокнижника.

— Ты идиотка. Ты будешь следующей, Лестрейндж… — ответил Стэтхэм, не сводя глаз с Гарри. Тот оставался на месте, слегка поворачиваясь, когда его противник медленно шагнул влево, кружа вокруг него. Гарри понимал, что у него нет большого опыта, в то время как его противник был настоящим мастером фехтования, поэтому он не должен быть небрежным…

В эту секунду Охотник атаковал, его шаги были быстрыми — он был подобен молнии, и Гарри потерял его из виду. О нет!

Сзади…

Не раздумывая, он, перекатываясь, бросился вперед, и клинок Охотника мелькнул всего в нескольких дюймах от него. Он вскочил на ноги и рванулся вперед, контратаковав Охотника мощным ударом в сердце. Стэтхэм ловко сгруппировался, и лезвие сверкнуло у него по груди, разрезая ткань и не принеся ему никакого вреда. Охотник завершил маневр — его нога с разворота коснулась виска Гарри точным ударом. Затем ботинок Охотника ударил его в лицо; левая щека Гарри была рассечена, кровь и грязь смешались на переносице… Гарри увидел звезды; его голова откинулась назад, и он полетел на землю. Стэтхэм рассмеялся, когда он упал, но внезапно прекратил смех, когда увидел, что Гарри повернулся в воздухе, и сгруппировался. Используя свой вес во время падения, он сделал сальто назад, не задействовав руки. Гарри неуверенно приземлился на ноги, отступив на несколько шагов, чтобы сохранять равновесие. Его лицо было обезображено почти до неузнаваемости, но он, по крайней мере, стоял на ногах.

Гарри слегка пошатнулся, но он все еще был готов к бою. Охотник нахмурился, ожидая, что его противник мертв или, по крайней мере, потерял сознание. Увидев решимость в глазах Гарри, он самодовольно улыбнулся.

— Меньшего я и не ожидал. Ты импульсивен, и у тебя отсутствует техника удара, но по какой-то причине тебя нелегко убить…. Интересно, почему так? Неважно.

Охотник снова бросился в атаку, по диагонали направо от себя. Гарри отступил на шаг и резко сделал выпад в сторону, заранее уклоняясь от атаки. Не ожидая, что его действия будет так легко просчитать, Охотник пропустил удар, оставив всю свою левую часть туловища полностью незащищенной. Глаза Гарри встретились со стальными серыми глазами противника, и он увидел в них страх, пока они плавно скользили мимо друг друга. Но прежде чем Охотник смог выкрикнуть «Нет!», он понял, что уже слишком поздно.

…Левой ногой вперед, локоть направлен наружу, вытянуть руку и нанести удар …

Вспышка стали, и кровь залила одежду, и Охотник почувствовал, как рвутся его брюшные мышцы с каждым выдохом кровавого воздуха… Не в состоянии даже ответить — он рухнул как подкошенный, драгоценная живительная кровь утекала… Гарри теперь стоял позади него, его меч был залит кровью.

— Удар вниз… — простонал Стэтхэм, схватившись за бок. — То же самое о-оружие, такая же… атака… — вся левая часть его живота была рассечена, и он рухнул, держась за зияющую рану. — Т-ты… — пошептал он, закрыв глаза. Обратив внимание на Лестрейндж, Гарри впился в нее взглядом, его глаза горели ярко-синим огнем. Меч спокойно висел у него на боку, но он чувствовал, как его магия продолжает работать. Его голова кружилась от страшного удара, нанесенного Охотником, но он по-прежнему держался на ногах. Гарри даже не понял, что страшная рана, покрывающая большую часть левой стороны его лица, перестала кровоточить. Зато это заметила Беллатриса, и ее бравада заметно поубавилась.

— Твои фокусы мне не страшны, Поттер! Я убила лучшего члена твоего глупого Ордена — моего дорогого кузена Сириуса, и я собираюсь сейчас же прикончить тебя!

Ее палочка начала ярко светиться, глаза Лестрейндж впились в его глаза, от ее палочки начал исходить яркий бело-зеленый свет…

— AVADA KEDAVRA!

Заклинание попало Гарри прямо в грудь. Его тело было пронзено смертельной магией; рубашка и джинсы разлетелись в клочья в яркой вспышке зеленой молнии… Вся улица была освещена этим страшным зеленым пятном, и большинство студентов потеряли равновесие и попадали на землю, а другие закрывали лицо руками, чтобы не видеть этот слепящий свет… Беллатриса Лестрейндж хихикала как маньячка; ее голова запрокинулась к небу, а голос пронзил тишину ночи. После нескольких мгновений оргазмического поздравления самой себя она открыла глаза и застыла, когда увидела пару мрачных зеленых глаз, сверлящих ее лицо.

— Жалкая, — прошептал Гарри. Его шрам светился красным, он стоял, весь дрожа, и натянуто улыбался ей. Она застыла как вкопанная на целую секунду. Ее внимание внезапно привлекла странная тень позади Поттера, мелькнувшая в конце улицы. Что это? Собака?

Она в изумлении отступила.

— Нет… это… невозможно. Это проклятие убило целую кучу людей! Я лично это сделала! — она взвизгнула, почти пытаясь убедить саму себя. — Я… я… ты… ты не настоящий! Я убила тебя! Я-я-не промахнулась, — захныкала она. У него были общие черты с ее мужем? Этот волшебник смог ее обмануть, или он смог обмануть даже смерть?

— Тебе дважды повезло, Лестрейндж… — сказал он, вонзив меч ей в живот.

Незадолго до того, как он успел нанести смертельный удар, его внезапно охватило сильнейшее удушье. Охотник из последних сил схватил его за ногу, и защитная магия Гарри по капле покидала его. Меч выпал из его пальцев, Гарри упал на колени. Он попытался освободиться от хватки Охотника, но его силы истощались очень быстро… Беллатриса Лестрейндж в страхе смотрела на них обоих. Охотник буквально цеплялся за последние ниточки своей жизни, теряя кровь; в это же время Поттер боролся с удушьем; он страшно побледнел, румянец сошел с его лица.

— Больно? Ответь мне, мальчик, прежде че умрешь! — усмехнулась она, чувствуя, как снова приближается оргазм. О, да ведь она просто была создана для этих ситуаций — этих сексуальных опытов на грани смерти! Как от этого у нее закипала кровь… Она нуждалась в Родольфусе; ну когда же уже он выздоровеет и вернется домой, она больше не может ждать! Может, на нее так действовало зелье Страсти? Или, возможно, просто из-за того, что она не могла удовлетворять свои естественные потребности…

Из последних сил Гарри схватил медальон на своей груди в отчаянной попытке позвать на помощь… Он почувствовал, как надежда покидает его, когда его глаза закрылись от холода, который казался каким-то успокаивающим… Но затем они вновь распахнулись, когда медальон ожил и потеплел в его ладони. Раздался щелкающий звук, и кто-то аппарировал; Гарри почувствовал, как тепло поднимается из глубины его души… Это было похоже на тот день в Министерстве…

— Сириус? — выдохнул он в агонии, когда его глаза вновь смогли сфокусироваться на прибывшем ему на помощь волшебнике.

— Не совсем, Поттер. INCENDIO AL MUSTIRA! — закричал Драко Малфой, и раздался крик Охотника, вспыхнувшего огнем. Хватка на его ноге ослабла, и Гарри почувствовал, как к нему снова возвращается его защитная магия. Его глаза снова вспыхнули, и он неуверенно поднялся на ноги. Зрачки Драко светились красным светом, в то время как у Гарри — синим; этот синий огонек становился все ярче и ярче, по мере того, как его сила медленно возвращалась к нему.

Оба молодых человека впились взглядом в Беллатрису, которая застыла как вкопанная. Несмотря на то, что Гарри должен был быть мертв, он стоял на ногах, и по какой-то странной причине энергия Драко, находившегося поблизости, ускоряла восстановление магии, текущей по его венам. Глаза Драко сузились, когда двое молодых людей одновременно взглянули на Лестрейндж.

— Я дам тебе то, чего ты так ждешь… Скоро ты встретишься с Волдемортом в аду, — усмехнулся Драко. — Поттер, ты чувствуешь? Только после меня…

Даже не задумываясь, Гарри понял, о чем он говорит. Он поднял правую руку ладонью вверх, на ней вспыхнуло небольшое пламя.

— Inciendo!

— Inciendo! — прошептал Драко, и его глаза горели пламенем. Они оба начали бормотать бессвязные заклинания себе под нос. Пламя на их ладонях увеличилось вдвое, а затем начало испускать искры.

— Что… что ты делаешь? — жалобно протянула она, видя, как огонь в руке Гарри быстро разрастается, а Драко улыбается в предвкушении. Она подняла палочку, чтобы создать щит, но было уже слишком поздно. В следующее мгновение ее лоб вспыхнул; огонь охватил ее всю изнутри… Ее кожа лопалась, когда очаги огня начали появляться на случайных местах ее тела. Она кричала в агонии, пока язык пламени не вырвался из ее рта. Лестрейндж рухнула назад, и ее тело начало бесконтрольно дергаться, когда самовосполняющийся огонь побежал по ее венам. Вся ее кожа, открытая взору в откровенном кожаном костюме, начала гореть, по мере того, как по ее телу вспыхивало все больше новых пожаров.

Гарри просто стоял и бесстрастно смотрел на то, как она умирала; кожа на ее лице была так сильно обожжена, что под ней были ясно видны кости черепа. Пламя сожгло ее за считанные секунды; после этого две девушки резко упали с неба. Гарри быстро взмахнул палочкой.

— Mobilucorpus! 

Стараясь не смотреть на тлеющую массу у его ног, он подхватил двух девушек. Драко развернулся, как только огонь утих, и смотрел, как Гарри поплелся обратно к дому, а девушки плыли за ним. Он отнес их внутрь и уложил на диван. Чувствуя головокружение до потери сознания, он усилием воли заставил себя не спать, пока не узнал, что с ними все в порядке. Он нащупал их пульс, у обеих девушек он был очень слабым. Восстанавливающие чары были просто необходимы в такой ситуации. Им требовалась часть его собственных сил, чтобы они могли самостоятельно прийти в себя. К счастью, на этот раз Ослабляющее заклинание было достаточно слабым.

— Resuscitarus!

Гарри вздохнул и почувствовал, как его уже и без того истощенные силы угасают. Он скорее почувствовал, чем увидел, как Гермиона зашевелилась. Затем он направил палочку на Джинни. — Давай, Джин! Resuscitarus! — повторил он, и она тоже застонала.

Он рухнул на пол, чувствуя угасание своей собственной жизненной силы. Это было очень странное чувство — не такое уж плохое, как он думал. Может, он проснется, может, и не проснется, но все же… Ему нужно было решить еще кое-что, прежде чем он потеряет сознание. Используя последние силы, он мысленно обратился к Драко Малфою.

«Малфой, придурок… в следующий раз… не жди, пока я окончательно умру, чтобы совершить такой геройский трюк…»

* * *

Тем временем Драко снаружи заметал следы, используя заклинание Исчезновения, чтобы не осталось ни намека на останки одного из Пожирателей Смерти и Охотника. Вложив клинок Охотника в ножны, он засунул его за пояс и спокойно зашагал в переполненную комнату; он наслаждался своим новым приобретением. Никто не осмелился остановить его и помешать… На его груди по-прежнему висел медальон, который был на его матери, когда она умерла. Несколько минут назад он обжег его грудь, как раскаленное железо, и он почувствовал сильное желание аппарировать именно в это место. Он не ожидал оказаться в самом центре дуэли, но возможность навредить Волдеморту, убив его верного подданного, была чертовски хороша, и он не мог ее упустить. Присмотревшись к плащу Гарри, Драко снял свой. И вдруг до него дошло. Его матерью была Нарцисса — последний член семьи Блэков. Разве он не почувствовал, как этот медальон наполнился силой, пока он искал Поттера? Он осмотрел плащ и понял, что он во всех деталях соответствует плащу Гарри. Вот только надпись на воротнике была другой. Это было чье-то имя. Он прочитал:

Сириус Блэк,

Анимаг, класс «S».

— Грейнджер? Грейнджер!

Голос, который ее звал, точно был ей знаком, но она никак не могла сосредоточиться на том, кто же это может быть. Она устало открыла глаза и увидела голубые глаза Драко Малфоя, смотрящие ей прямо в лицо.

— А ну-ка, давай вставай! Вставай, ты, маленькая грязнокро…

— Малфой? — прошептала она, ее глаза никак не могли сфокусироваться, хоть она и изо все сил старалась сосредоточиться. Позади Малфоя стояла толпа людей, и все они смотрели на нее сверху вниз.

— Грейнджер, тебе пора вставать. По какой-то причине мы не можем привести в чувство Поттера. Кажется, он серьезно ранен. А Уизли говорит, что ты знаешь, как вытащить его из этого состояния… — Драко бросил взгляд на Гарри, который лежал на спине; от его рубашки практически ничего не осталось, а джинсы были разорваны в клочья. Дыхание Гарри было прерывистым, и на него не действовали никакие обычные заклинания. По какой-то неведомой причине он стал полностью невосприимчив к магии. — Черт возьми, просыпайся, — прошипел он.

— Что случилось? Последнее, что я помню, это очень странная Джинни, которая увела меня подальше от людей! — Гермиона села, она была немного дезориентирована. — Что ты здесь делаешь? — она посмотрела на него, затем снова взглянула на Гарри, который взирал на мир так, как будто он уже был мертв. — БОЖЕ МОЙ! Гарри! — она вскочила с дивана и кинулась к нему. — Что случилось?

— Ну, сначала Беллатриса Лестрейндж взяла вас в плен, затем Поттер немного поссорился с этим Охотником — или кем он там был, чтобы до нее добраться. Ну и скатертью дорога этой сучке, — Драко посмотрел на неподвижное тело Гарри. — Никогда не думал, что я буду с ним заодно, не говоря уже о том, чтобы бок о бок сражаться с ним на дуэли… В общем, этих двоих больше нет, — он мрачно улыбнулся. — Посмотрим теперь, что сделает Волдеморт… Я еще доберусь до него!

Гермиона была совершенно сбита с толку. Она думала, что Драко теперь точно пойдет по стопам отца; но он говорил об убийстве Волдеморта так спокойно, как если бы они сидели в баре и весело болтали.

— С каких это пор ты захотел его убить? — язвительно спросила Гермиона. Его лицо ожесточилось, а глаза вспыхнули красным.

— Два дня назад он убил моих родителей.

Окружающие замолчали, их лица были полны ужаса.

— Теперь у нас с Поттером есть кое-что общее, и Волдеморт теперь точно не жилец. Давай займись им, нам еще нужно уладить кое-какие незавершенные дела с Риддлом.

Гермиона не знала, что и сказать. Теперь она по-другому посмотрела на Драко; он больше не был для нее мерзким типом и избалованным сынком — все эти события изменили его до неузнаваемости. Она положила руку на грудь Гарри и сосредоточилась. Чары Солидуса помогали ему, поэтому он был еще жив, но сейчас ему было необходимо заклинание Исцеления, чтобы не впасть в кому.

— Что случилось с Гарри? — спросила она Рона с серьезным выражением лица. Рон расхаживал взад и вперед; он не мог поверить в то, что произошло всего несколько минут назад.

— Он должен быть мертв, его не должно уже быть, он должен быть мертв; я не знаю, это слишком, он чуть не умер там… Как, черт возьми, он выжил?

Гермиона нахмурилась. Рон был в истерике и ничем не мог ей помочь.

— Кто-нибудь может сказать мне, что случилось? — наконец она преодолела магическую защиту Гарри и достала палочку. — Resuscitarus! — произнесла Гермиона. Гарри пошевелился, но не очнулся. Она нахмурилась, глядя на него; что же с ним произошло? — МОЖЕТ ЛИ КТО-НИБУДЬ СКАЗАТЬ МНЕ, ЧТО С НИМ СЛУЧИЛОСЬ?! — закричала она в жуткой тишине.

— Он принял на себя всю тяжесть смертоносного заклинания Пожирателя Смерти и выжил, — Полумна Лавгуд опустилась на колени рядом с Гермионой, глядя в лицо Гарри. Она приложила ухо к его груди, проверяя его сердцебиение.

— ЧТО?! — закричала на Полумну Гермиона и забилась в истерике.

— Да, и, похоже, что Охотник временно лишил его магических способностей и жизненной энергии, прежде чем Малфой появился здесь и спас ему жизнь, — она спокойно, по одному поднимала ему веки и проверяла пульс. — Прошу прощения, — сухо произнесла она, приближаясь к Гарри.

Полумна наклонилась над ним и прильнула губами к его губам.

— Что ты делаешь…

Гермиона не могла в это поверить… Полумна делала Гарри искусственное дыхание. Она сделала вдох ему в рот и несколько раз нажала на грудь, затем повторила процесс.

— УРА!

Глаза Гарри вспыхнули, и он закашлялся, отчаянно нуждаясь в воздухе. Он перевернулся на бок, отплевываясь от крови, скопившейся в задней части горла. Гермиона почувствовала такое облегчение, что расплакалась и крепко обняла его, прижимая его голову к себе.

— Не пытайся его душить, Грейнджер, ему уже дважды за ночь приходилось бороться за свою жизнь, — ухмыльнулся Драко. — Давай, шрамоголовый, нам нужно поговорить.

Малфой протянул ему руку, и Гарри недоверчиво посмотрел на него. Он взял ее, и Драко помог ему встать. Внимание Гарри привлек медальон на шее у Драко.

— Как он тебе достался? — спросил он, и его голос исказился, проходя через поврежденные легкие. Лицо Драко потемнело, и он сунул медальон под футболку.

— Мы еще вернемся к этому. — Драко повернулся к Чоу. — Есть комната, где мы могли бы поговорить? Наедине?

— Мы могли бы поговорить и здесь, я доверяю всем присутствующим, — парировал Гарри, положив руки себе на колени.

— Это связано с твоими покойными родителями, — спокойно ответил Драко.

Гарри на мгновение замер. Он пристально посмотрел на Драко, но тот сейчас не пытался шутить или выводить его из себя. Он кивнул, и они оба вышли из комнаты.

Когда они остались одни в кабинете миссис Чанг, Драко повернулся к нему и прямо сказал:

— В пятницу Волдеморт убил моих родителей точно так же, как он убил твоих. Я собираюсь за них отомстить и убить его. Ты со мной?

У Гарри отвисла челюсть. Это не могло быть правдой…

— Ч-что?!

— Поттер, когда ты начал заикаться?

— Н-но… — Гарри не мог поверить собственным ушам.

— Взгляни на это, — Драко снял плащ, затем медальон, а затем венец, который он снял с головы своей матери. — Моя мать была одета во все это, когда умерла; медальон и плащ не принадлежали никому, кроме моего дяди и твоего крестного Сириуса Блэка. Я не уверен, что этот венец принадлежал моей матери, но готов поспорить, что она произнесла то же самое заклинание, которое твоя мать использовала, чтобы защитить тебя перед смертью, и все эти вещи нужны были ей именно для этого… — и он вручил Поттеру золотой венец, украшенный кристаллом спереди. — У меня было время, чтобы поразмышлять о том, что произошло в пятницу; и каждую минуту я тратил на то, чтобы найти способ отомстить. И все дороги ведут к тебе…

Гарри держал венец в руке. Это был действительно могущественный магический артефакт; он практически наполнял Гарри магией. Казалось, что в нем заключена сама Жизнь. Малфой теперь стал похож на него… Он понял, что значит потерять обоих родителей из-за Волдеморта…

— Малфой, насчет твоей мамы — мне жаль…

Гарри действительно было жаль. Нарцисса стала просто очередной жертвой; еще один невинный человек запутался и погиб в этой ужасной паутине, окружавшей его самого и его заклятого врага. Почему люди вокруг Волдеморта умирали только лишь потому, что он до сих пор жив?

Драко просто смотрел на Гарри, борясь с собой и не проявляя абсолютно никаких эмоций.

— Да уж. Ага. Мне тоже очень жаль, — он отвернулся и взял со стола перо и провел по нему пальцами… Он колебался, прежде чем сказать следующие несколько слов. — Что ты теперь чувствуешь, когда мы убили Лестрейндж и Охотника?

Он чувствовал себя по-новому; чувствовал, как будто что-то изменилось внутри него. Гарри вспомнил свой меч и удовлетворение от того, что убийца Сириуса сгорела прямо у него на глазах; как ее жуткие крики пронизывали тихую ночь… Драко посмотрел на него, пытаясь прочитать эмоции, отразившиеся на его разбитом лице. Правая сторона была совершенно обезображена, глаз совсем затек… Гарри посмотрел на Драко, и его глаза вспыхнули синим светом.

— Я не чувствую ничего. Лестрейндж просто нужно было стереть с лица земли, — ответил он с ненавистью в голосе. — Как и Волдеморта.

Драко наблюдал за ним, и впервые за долгое время улыбнулся.

— Превосходно.

* * *

Аластор Грюм лежал в полубессознательном состоянии в маггловской больнице. Врачи прооперировали его, но он уже и так потерял правую руку… Он едва мог двигаться, к носу и руке тянулись трубки — единственные источники жизни… Целители больницы Святого Мунго заменили его волшебный глаз на обычный протез, когда было принято решение поместить его в частную клинику, и операция в ней прошла успешно. Он огляделся своим единственным здоровым глазом: это место было окрашено в белые и мятно-зеленые тона, от него исходило ощущение холода и какой-то стерильности. Он почувствовал, как этой ночью медальон призвал его — он проснулся от этого. На помощь призывал медальон Поттера, но он был слишком слаб, чтобы дать ему какую-то обратную связь, не говоря уже о том, чтобы прийти ему на помощь.

— Гарри, ты должен справиться сам…

В это время в Хогвартсе Минерва МакГонагалл надевала свои прежние боевые одеяния. Ее плащ и медальон были разложены на кровати, и она смотрела на них совершенно обреченно… Недавно случился короткий момент мысленного контакта с профессором Дамблдором — своего рода мольба о помощи — и затем он внезапно прервался… Она связалась с Уизли; Артур и Билл Уизли собирались встретиться с ней в школе. Снейп уже ждал внизу, и еще несколько человек из Ордена тоже направлялись к ней. Миссия по спасению Флетчера провалилась, и Дамблдору понадобился новый отряд, чтобы вытащить их. Ее лицо было совершенно неподвижным; она была уже слишком стара для этого... Все собирались в Хогвартсе, чтобы придумать план; план, который нужно было без колебаний тут же осуществить.

Она спустилась вниз и мрачно кивнула всем присутствующим. Оглядев их всех своим самым суровым взглядом, она серьезным голосом объявила:

— Наш враг теперь имеет преимущество. Альбус Дамблдор, Рубеус Хагрид, Нимфадора Тонкс, Чарли Уизли и Ремус Люпин были схвачены при попытке спасти Флетчера.

Послышался продолжительный вздох, а некоторые заметно побледнели. Перед Минервой собрались восемь волшебников, и все они были готовы и экипированы к бою. Она была единственным оставшимся в живых членом первоначального Ордена Феникса, тем самым автоматически становясь руководителем этой спасательной операции.

— От наших действий сегодня вечером зависит будущее, и будет хорошо, если мы добьемся успеха, а неудачу мы даже не рассматриваем… Наша основная цель — вернуть наших товарищей живыми или мертвыми. Наша вторичная цель — устранить Тома Риддла, самопровозглашенного Лорда Волдеморта. Наши действия по спасению волшебников являются приоритетными, и мы немедленно отступим в том случае, если добьемся успеха. Если же наши товарищи мертвы, мы позаботимся о том, чтобы наш враг горел в аду. Есть вопросы?

Никто не произнес ни слова; на лицах собравшихся волшебников было лишь выражение стальной решимости. МакГонагалл царственно кивнула.

— Мы отправляемся немедленно.

* * *

Морин Чанг попрощалась со своими друзьями в одном из модных волшебных ресторанов. Было чуть за полночь, и она была уверена, что дома все под контролем. Эта победа в суде наконец-то развязала ей руки, ведь она работала без передышки с тех пор, как ей передали дело Гарри. Когда она вернется домой, она просто поздравит его с днем рождения и позволит детям от души повеселиться. Ее дочь так ждала эту вечеринку… Поэтому она надеялась, что все прошло гладко. Прощаясь, она дисаппарировала из ресторана и возникла у своих ворот.

Первое, что она заметила, это то, что не играла музыка, и все, кто находился внутри, казались мертвыми; все стояли в каком-то оцепенении… Она вбежала внутрь, и почти все закричали или вскочили при ее внезапном появлении в дверном проеме.

— Чоу! ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

Ее дочь плакала, слезы медленно текли по ее лицу. Казалось, что все были чем-то напуганы, а симпатичная девушка в белых штанах тормошила высокого рыжеволосого парня… Морин узнала в них Гермиону Грейнджер и Рона Уизли, лучших друзей Гарри. Но где же сам Гарри?

— МАМА! НА НАС НАПАЛИ! БЕЛЛАТРИСА ЛЕСТРЕЙНДЖ БЫЛА ЗДЕСЬ! — Чоу подбежала к ней и крепко обняла. — Гарри… Гарри… — всхлипнула она — Гарри чуть не умер… Н-но он спас всех нас…

— Где он сейчас? — спросила миссис Чанг, прижимая к себе дочь.

— В твоем кабинете… Разговаривает с Малфоем…

— Сыном Люциуса Малфоя?! — она отпустила дочь, выхватила палочку и побежала в свой кабинет. Рядом с Гарри стоял светловолосый юноша, и они оба повернулись к Морин. Гарри выглядел жутко; его голая спина была залита кровью, а вся правая сторона его лица была окровавлена и опухла. Его джинсы висели клочьями, а на руках были видны синяки и царапины.

— Боже мой… Гарри, ты в порядке?!

Гарри посмотрел ей прямо в глаза.

— Нет. Это зашло слишком далеко и длится уже слишком долго… В следующий раз я не позволю использовать Гермиону или кого-то еще, чтобы добраться до меня; наступит день, когда меня больше не станет… Это конец! И закончиться это должно сегодня вечером. Драко, пойдем.

— Вот это уже серьезный разговор, — ответил Малфой, проходя мимо Морин Чанг.

— Куда это вы вдвоем собрались? — спросила миссис Чанг самым строгим голосом. Гарри и Драко на секунду остановились и повернулись к ней лицом. Голубые глаза Драко горели красным, а зеленые глаза Гарри — синим. Она невольно сделала шаг назад…

«Да что же это творится?»

— Мы сообщим вам, когда вернемся, — ответил Драко и стремительно покинул комнату, его плащ развевался позади него.

— Спасибо за все, — ответил Гарри. — Передайте, пожалуйста, Чоу, что мне очень жаль.

Он тоже вышел, закрыв за собой дверь. Гарри догнал Малфоя, который несся по коридору.

— Я могу снова взять в руки венец? — спросил он.

Малфой на ходу протянул его Гарри.

— Возьми его. Эта части моей жизни закончилась, и у меня нет времени на красивые безделушки.

Гарри взглянул на его лицо; Драко действительно сильно изменился, в его глазах читалась решимость, он был похож на одержимого. Гарри понимал его состояние и решил не комментировать его слова… Но перед тем, как они уйдут, он должен был сделать еще одну вещь.

— Я сначала должен кое с кем поговорить.

— Давай скорее, Поттер. Я подожду снаружи.

Те, кто находился в главном зале, перешептывалась между собой испуганными голосами; недавняя дуэль на улице и убийство родителей Драко были главными темами этих разговоров. Одна Гермиона не могла говорить; она просто стояла, прислонившись к стене. Она сейчас не хотела никого не видеть, не слышать; бедная девушка все еще находилась в шоковом состоянии. Она слышала о сегодняшних событиях из истеричного рассказа Рона и видела состояние Гарри, когда только очнулась. Первой мыслью Гермионы было — он мертв. Его лицо было сплошным кровавым пятном, а от его одежды практически ничего не осталось… В тот момент ей удалось сохранить хладнокровие, но теперь, когда это осталось позади, она была напугана больше, чем когда-либо в жизни.

Гарри чуть не умер сегодня ночью, и это произошло из-за нее.

Джинни рассказала ей, как Лестрейндж использовал заклинание Империус, чтобы вывести их обоих из дома, тем самым побудив Гарри к битве; она использовала своих заложниц как приманку. Беллатриса могла выбрать кого угодно, но не ошиблась, остановив свой выбор на Джинни и Гермионе. И это в корне меняло дело.

Гарри убил двух человек, чтобы спасти ее.

Эта мысль крутилась у Гермионы в голове с тех пор, как они с Малфоем ушли поговорить минут десять назад. Слезы текли по ее лицу и испортили тщательно нанесенный макияж, но ей было уже все равно. Ее первому парню всего за несколько дней пришлось убивать на вечеринке по поводу своего шестнадцатого дня рождения… Ну что это за жизнь? Он был силен, но не бессмертен… Страхи охватили ее, как лесной пожар; рано или поздно он не выйдет победителем из очередной смертельной битвы… Она не могла этого допустить, не могла потерять его так скоро! Ни сейчас, ни когда-либо в будущем!

Как будто прочитав ее мысли, Гарри подошел к ней. Он обнял ее и прижал к себе несколько секунд. Она открыто плакала при всех на его плече и обвивала руками его голую спину, чувствуя теплую кожу под своими пальцами.

— Гермиона. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

Она всхлипнула и посмотрела в его разбитое лицо.

— Что угодно, — прошептала она.

Она была обязана ему жизнью, и более того, она очень любила его больше жизни.

— Сними свою защиту надо мной. Избавь меня от твоего присутствия в моей голове.

Ее глаза расширились, она, наверное, ослышалась.

— Ч-что?.. Почему? — запнулась она.

— Просто сделай это, — сказал он ровным спокойным голосом.

Его слова больно задели ее, как раскаленная сталь; она не сделает этого, пока он не объяснит ей причину. Она сердито посмотрела на Гарри.

— Нет, если ты не объяснишь мне, почему, — упрямо ответила она.

— Если я не вернусь сегодня вечером, то Темный Лорд не оставит тебя в покое, он придет за тобой в самую первую очередь. Я не могу этого допустить и не позволю этому случиться. Если ты не сделаешь, как я прошу, то я буду вынужден сражаться с тобой. По своему опыту со Снейпом могу тебе сказать, что это будет очень неприятно… Так что, пожалуйста, просто… просто сделай то, что я прошу. Ради меня… — Гарри прошептал последнюю фразу очень тихо и нежно.

Страшное чувство пронзило ее разум; это прозвучало как последняя просьба. Она чувствовала агонию Гарри, но также и непреодолимую решимость… Он собирался на битву, он знал, что нужно делать, и знал, что он может не вернуться… Теперь она поняла, кто такой «ОН» на самом деле, и ее глаза сузились от ужаса.

— Ты НЕ будешь сражаться с ним, ты не можешь так поступить! — умоляла она.

— Я не могу? — его глаза слабо светились. — Гермиона… — он заглянул ей в глаза. — Я… Я люблю тебя. Помни об этом, что бы ни случилось.

Ее сердце забилось; он сказал то, что она так долго ждала… Она грустно улыбнулась и снова прижала его к себе. Она держала свою палочку в правой руке позади него и прошептала заклинание, прижимаясь губами к его покрытому синяками лицу. Гарри почувствовал, как опухоль уменьшилась, и боль постепенно отступает. Его правый глаз снова стал видеть, и Гермиона заглянула ему глубоко в глаза.

— Я не отпущу тебя, — твердо сказала она, на ее глаза снова нахлынули слезы.

Он чувствовал ее ужас, но не мог позволить этому продолжаться. Ради всего святого…

— Прости, Гермиона.

Он держал ее лицо в своих ладонях и смотрел ей прямо в глаза. — Leglimens!

Она была на мгновение ошеломлена, невероятно могущественное присутствие вошло в ее разум и отключило чары Окклюменции, сломав ее защиту, будто это были просто ветки под ногами… Возникла острая боль, и она чуть было не упала, но Гарри крепко прижал ее к себе.

— Мне очень жаль, и это будет последний раз, когда я причиняю тебе боль… — он положил Венец Жизни ей в сумку. — Сохрани его для нас: он принадлежал нашим с Драко матерям.

Гермиона так ослабла от этого психологического нападения, что едва могла стоять на ногах. Он подхватил ее на руки и отнес к удобному креслу. Гарри слегка поцеловал ее в губы, нежно лаская ее лицо. Она слабо пыталась дотянуться до его руки, чтобы удержать его, но он ускользнул от нее. Он вышел из комнаты, и его плащ и меч подплыли к нему по его приказу. Накинув плащ на плечи и засунув меч за пояс, он быстро пошел вперед, не обращая внимания на взгляды, которыми его провожали… Никто не задал ему ни одного вопроса, все расступались, давая ему пройти. В последний момент Гарри остановился у двери и слегка повернул голову, ища кого-то глазами.

— Рон! — позвал он. — Позаботься о ней. Я рассчитываю на тебя.

Наступила жуткая тишина, и он ушел, не сказав больше ни слова. Он зашагал к Малфою, который изучал катану, которую держал в руке.

— Думаю, это может пригодиться, — усмехнулся он, явно наслаждаясь своим новым приобретением. — Почему так долго, шрамоголовый?

— Заткнись, Малфой. — Гарри подошел к байку и надел куртку, которую Тонкс подарила ему.

— Ты знаешь, где он? — спросил его Малфой.

— Если он смог проникнуть в мою голову, то я смогу проникнуть в его разум… Я найду его.

— Я знал, что он внутри тебя, — ухмыльнулся Малфой.

— Заткнись и пошли, — повторил Гарри.

— Такой ты мне нравишься. Как ты дорог моему сердцу… — улыбнулся Малфой.

Гарри усмехнулся.

— А ты мне нет!

Он нажал на газ, и двигатель ожил. Их товарищи уже высыпали из дома, чтобы узнать, куда же они направляются, но они уже исчезли в ночном небе.

* * *

Даже не пытаясь больше скрываться, отряд МакГонагалл несся над холодной Атлантикой; их метлы летели с бешеной скоростью. В считанные минуты они промокли от ледяных брызг, окатывающих их. Скала Сирены, на которой стояла тюрьма Азкабан, уже была в пределах видимости; холодные и зловещие башни тюрьмы для волшебников тянулись высоко в ночное небо… Казалось, ночь вокруг этого кошмарного места была еще темнее, туман закрывал основание скалистой береговой линии… Чуть позади и немного к северо-западу от неприступной крепости лежал заброшенный маггловский замок — последняя точка связи с Дамблдором и остальными волшебниками. Команда почувствовала утечку магии из-за близости к дементорам, населявшим скалу Сирены; они сделали большую дугу, чтобы не попасть в зону их влияния, но при этом не потратить слишком много времени. Обойдя вокруг, они увидели вдали крохотный островок с фортом; он был похож на игрушечный домик.

— Вот мы почти и добрались, — произнес Билл Уизли, размышляя о своем брате… Его мать плакала и не могла остановиться, когда они уходили; ей пришлось остаться дома и рассказать близнецам о спасательной операции, когда они вернутся с вечеринки Гарри. Но двое ее любимых мужчин — старший сын и муж — готовились к битве, и ни одной женщине не подобало так себя вести… Но она же всего лишь хотела, чтобы ее семья была рядом и в безопасности.

Команда приземлилась и высадилась внутри гигантской крепости, во дворе перед огромной деревянной дверью, которая поднималась на несколько метров в высоту.

— Мы знаем, с кем имеем дело. Мы не будем просить пощады и сами станем беспощадны, если придется, — МакГонагалл воодушевляла свой отряд. — Мы заходим, находим Дамблдора и остальных и уходим. Если дело дойдет до битвы, мы будем атаковать, не жалея сил. Снейп, Чарли, Артур, Подмор — вы будете основной атакующей командой. Я и остальные будем заниматься поисково-спасательными работами. Вперед!

Они подошли к двери, и Северус Снейп толкнул ее, и она на удивление легко распахнулась. Их палочки были вытянуты вперед, и все разошлись в стороны, чтобы не мешать друг другу. Они прошли через главный обеденный зал, затем через несколько подсобных помещений и коридоров, выйдя в огромную столовую. Она была открыта для стихий — потолка не было, и видно было, что темные облака покрывают большую часть ночного неба. Стеновые парапеты находились с обеих сторон все время, пока они шли вперед; им встретилась еще пара деревянных дверей, ведущих в следующую секцию крепости, находящуюся в дальнем конце помещения. Но главной достопримечательностью этого жуткого место было именно то, что находилось в центре.

В центре возвышался каменный помост, на котором стояла очень древняя арка. С него свисала завеса, которая непрестанно развевалась, как если бы дул сильный ветер… Перед завесой стояла одинокая фигура в плаще с капюшоном, его лица не было видно, а его руки были спокойно сложены перед собой. Над самой аркой Дамблдор и его команда вращались высоко над землей, напоминая стрелки циферблата в демонических часах. Их тела были неподвижны, а их плащи свисали вниз.

— О боже мой… — пробормотал Снейп, разглядывая ужасающую сцену. Темный Лорд не мог сотворить это так быстро — это было невозможно. Он ведь не мог найти…

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! — прошипел Волдеморт. — Я вижу, что теперь вы все здесь, и это замечательно. Вторая битва закончилась еще до того, как успела начаться, теперь и вы в моих руках…

Он медленно вытащил палочку из мантии и шагнул к группе.

— STUPEFY! — атаковал Артур Уизли, направляя на него свою палочку. Когда ничего не произошло, он был на мгновение шокирован. — Мерлинова борода?! — выдохнул он, недоверчиво глядя на свою палочку.

— Он отрезал нам путь… Слишком поздно…. — пробормотал Снейп подавленно.

— Ах, мой некогда верный слуга осознает всю тщетность усилий вашего жалкого Ордена! — Волдеморт тихо засмеялся и указал на дверь позади них. — Collorportus.

Она захлопнулась, и теперь выхода не было… Каждый из присутствующих волшебников пробовал использовать заклинания, но безуспешно… Не имея средства защиты и укрытия, чтобы спрятаться, все они стояли там, глядя на Волдеморта дерзко и гордо.

— Если нас ожидает смерть, я не буду колебаться ни секунды и не сдамся без боя! — с вызовом воскликнула МакГонагалл.

— Ты умрешь, но не раньше, чем станешь свидетелем моей победы над Гарри Поттером. Вы, несомненно, не понимаете, почему ваша магия не работает. Эта вылазка в Отдел тайн не была такой уж неудачной, так как новости о смерти анимага Блэка меня очень заинтересовали… — Волдеморт обошел арку, его лицо все еще было скрыто темным капюшоном. — Это, конечно, было возмутительно, что моих верных слуг победили обычные школьники… Это, мои уважаемые гости, дороже вечной жизни. То, что вы видите перед собой — это суть самой смерти, Demhencia. В непосредственной близости от нее я могу свести на нет все ваши заклинания и перевоплотить саму смерть в существ, которые станут подчиняться лишь моей воле. Ведь вы, идиоты, считаете, что дементоры — это волшебники, у которых больше нет ни души, ни тела, и которые питаются жизнью для того, чтобы выжить, неся смерть и отчаяние…

Он воздел руки к пленникам, воздавая славу своему демоническому инструменту и жертвам, вращавшимся вокруг него.

— Они ангелы ада. Теперь, когда у меня в руках вы все, самая что ни на есть элита волшебного мира, ваша смерть придаст мне еще больше сил, чтобы достичь высот, которых я даже не могу себе представить… Ибо это я, Лорд Волдеморт, нашел способ управлять самой смертью: я могу все — перевоплощение, кражу душ, антимагическое колдовство… Я побывал в самых глубинах ада и разговаривал с Темным ангелом Люцифером. Он признал мои амбиции, усыновил меня, и теперь я его избранный пророк и верный слуга.

От этих слов у МакГонагалл по спине побежали мурашки… Все были в ужасе, и пятились к стене…

— Это портал в Чистилище, но здесь есть только один вход, ведущий к моему хозяину. Отсюда нет входа в Рай, и души навсегда остаются в небытие.

Подмор и Билл Уизли не выдержали первыми; ужас всего происходящего довел их до безумия. Они подбежали к двери и начали колотить по ней кулаками, не чувствуя боли и не замечая, как кровь течет по их разбитым рукам. Глаза Снейпа забегали, его ледяное спокойствие исчезало прямо на глазах у Волдеморта… Он закричал и начал изо всех сил толкать дверь плечом. Артур и МакГонагалл побледнели еще больше; Артур закатал рукава, готовясь к маггловской битве, понимая, что вот-вот умрет.

— Я не боюсь тебя! — заявила МакГонагалл не дрогнувшим голосом.

— Меня бояться и не нужно… Бойся за свою душу. Avada Kedavra!

Во вспышке зеленого света одна из самых уважаемых в мире ведьм исчезла, чтобы больше никогда уже не вернуться. Остальные закричали и стали стучать в дверь еще сильнее. Один лишь Артур стоял спокойно, но и он понимал, что уже практически мертв.

— Ах… Я чувствую в тебе настоящую силу духа. Твоя душа не дрогнула, но твои навыки так жалки… Однако нельзя не признать, что ты держался молодцом.

Темный Лорд направил палочку на мистера Уизли, и тот замер, захваченный невидимой силой. Волдеморт резко взмахнул своей палочкой вверх, и мистер Уизли теперь вращался вместе с остальными волшебниками и стал совершенно неподвижным. Его последняя мысль была о семье и любящей жене, а затем парализующее заклинание окончательно сковало его.

* * *

Гермиона стояла на улице, глядя в ночное небо. В одной руке у нее была палочка, в другой — Венец Жизни. Ветер развевал ее длинные локоны, и она торжественно и спокойно закрыла глаза. Слезы текли по ее лицу… Она знала, что его судьба в ее руках, и от ее действий зависит, выживет или умрет ее любимый. Она решила использовать древнюю магию. Рон подошел к ней сзади и осторожно окликнул ее.

— Гермиона?

— Гарри сегодня будет сражаться, — тихо сказала она. — Наше будущее будет решено сегодня, этой ночью, и Гарри — единственный человек, который может его остановить.

— Он пошел за Волдемортом… — сказал Рон, наконец-то поняв, что происходит.

— Я все еще чувствую его, но слабо. Этот Венец очень мощный, и это то, что мне нужно. Малфой принес его не случайно.

Она говорила тихим голосом, зная, что сегодня вечером она сделает то, о чем никогда даже не думала…

Ее самая последняя жертва.

— Я собираюсь помочь ему. Ты идешь? — храбро сказала Гермиона.

— Да, — без колебаний ответил Рон. — Как… — начал он.

— Он нам поможет, — сказала она, взяв его за руку. Земля вокруг них слегка осветилась, и под ними материализовался светло-желтый круг… — Гарри, мы идем!

Гарри скользил по волнам на своем мотоцикле довольно низко; мощные атлантические ветра делали это путешествие на большей высоте крайне опасным даже для такого магического транспортного средства. Он почувствовал внезапную волну и ослабление магической защиты от своего амулета.

— Ты тоже это почувствовал? — спросил Гарри, касаясь медальона Ордена, висящего на его груди.

— Да… — ответил ему Драко самым мрачным тоном. — Мы опоздали, все уже началось.

— Ну, в любом случае, все это закончится сегодня ночью…

Он вглядывался в туман, который окружал Азкабан, как кокон. Настроение Волдеморта теперь проникало в его разум, и он мог точно определить, где тот находится. Они должны были успеть вовремя. Ради всего святого…

— Ну что, все готовы? — сказал он вслух самому себе и Драко. Двигатель зарычал еще сильнее, и они ворвались в густой туман; перед глазами мелькнула скала, место их главной битвы.

Билл Уизли буквально согнулся пополам; его рвало от боли и ужаса происходящего. Волдеморт истязал Снейпа, и крики, которые исходили из его уст, казались нечеловеческими… Волдеморт придумывал все новые и новые варварские способы пыток; со стороны казалось, что он весело играл с ними. Он действительно развлекался, и его беззаботный тон настолько контрастировал с его поступками, что Биллу действительно стало казаться, что сам Дьявол послал к ним своего сына… Не видя никаких способов спастись, он смирился со своей участью, и начал молиться.

Отче наш…

— Это, мой рыжеволосый друг, заклинание Puncturus. Позволь мне его тебе продемонстрировать, — Волдеморт игриво указал на Стерджиса Подмора, который пытался сбежать. Он был парализован заклинанием Темного Лорда и поднят высоко над землей. — Conjunctive Puncturus!

Иже еси на небесах…

Глаза Подмора вылезли из орбит, и он громко пронзительно закричал; затем они вновь вернулись на свое место, к оголенным нервам… Звуки воплей и капающая кровь приводили в леденящий ужас, а мягкий смешок Волдеморта мог свести с ума любое живое существо… Орден в безмолвном страхе наблюдал, как его глаза вылезали, а затем снова и снова возвращались в глазницы; кричащий человек умолял о пощаде…

Да святится имя Твое…

— Ты уже желаешь смерти? Что же так? Ведь мы только начали! — Волдеморт отпустил Подмора, и он упал на землю, вцепившись в лицо и стараясь выцарапать себе глаза, которые теперь уже больше не были частью его самого; боль казалась просто невыносимой. Билл не мог спокойно смотреть на человека, корчащегося на земле и кричащего изо всех сил; он закрыл глаза и уши, словно маленький ребенок, который увидел монстра под своей кроватью…

Да приидет Царствие Твое…

— Снейп… Как же ты меня разочаровал… — Снейп попятился к двери, стараясь отдалиться от Волдеморта. — Ты… Ты же мог передать мне мальчика в любой момент, а ты решил встать на сторону этого магглолюбивого придурка… А теперь, юный Уизли, попробуем еще одно заклинание? Северус, твоя очередь…

Да пребудет воля Твоя…

— Нет! Ради Христа… НЕТ!

Волдеморт вновь засмеялся своим тихим зловещим смехом…

Как на Земле, так и на Небе…

Билл заткнул уши и зажмурил глаза, и когда Волдеморт снова направил палочку, то от ужаса он просто забыл слова молитвы…

— Exertimus femur tibulus!

Раздался отвратительный хруст, и Снейп с криком упал на землю. Он дернулся; в его теле последовательно ломались все жизненно важные кости. После четырнадцатого щелчка он перестал кричать — кричать было слишком больно. Он лежал неподвижно, не в силах излить эту ужасную боль…

— Убей… меня… — прошептал он.

— Не сейчас, — ответил Волдеморт, отходя от него. — Твоя боль ничтожна по сравнению с тем, что перенес я.

Все остальные, еще остававшиеся в сознании, съежились по углам, изо всех сил стараясь оставаться незамеченными, словно крысы в клетке. Билл Уизли совершенно не понимал, что происходит вокруг него; крики Подмора все еще звучали в ночи…

Фред, Джордж, Рон, Джинни — увидит ли он их снова?

Ожидая стать следующей жертвой проклятий Темного Лорда, он крепко зажмурился, желая только одного — чтобы все закончилось быстро. Когда ничего не произошло, он открыл глаза и увидел Волдеморта, стоящего в его обычной позе с наклоненной головой; казалось, будто что-то только что привлекло его внимание.

— Похоже, прибыл мой почетный гость.

Билл нерешительно поднял голову, Волдеморт был чем-то обеспокоен — а это означало, что есть слабая нить надежды…

* * *

Гарри и Драко приземлились на открытом дворе, куда до этого вошел отряд МакГонагалл. Они оба достали свои палочки и вошли в массивный дверной проем, осторожно осматривая окружающее их пространство. Гарри многозначительно посмотрел на Малфоя, и тот указал дальше, в сторону центра здания. Они ускорили шаг; их нервы были на пределе… Адреналин бурлил в их жилах, и шрам Гарри болел все сильнее и сильнее с каждым новым шагом. Они услышали слабый шум, затем он внезапно прекратился.

— Ты слышал это? — спросил Гарри. Его опасения подтвердились — в отдаленных комнатах раздался хоровой крик… Звук эхом разнесся по заброшенной крепости; этот призрачный вой доносился из-за огромных деревянных дверей в конце здания. Драко сжал губы и так крепко стиснул свою палочку, что у него побелели костяшки пальцев. Они побежали мимо древних статуй и разваливающейся мебели, не разбирая дороги… Парни остановились перед запертыми дверями и посмотрели друг на друга, на их лицах был невысказанный вопрос.

Гарри кивнул, и Драко сделал то же самое. Назад дороги нет!

— Alohomora!

Ничего не произошло. Драко вновь попробовал, и снова ничего…

— К черту. Inciendo ar Jansitar! — его глаза загорелись красным светом; большой огненный крест вспыхнул на двери… Гарри и Драко одновременно пнули ее, и она разлетелась на части, куски пылающего дерева вылетели внутрь комнаты. Юноши подняли глаза и замерли. Весь Орден Феникса — и Старый и Новый состав — вращался высоко в небе… Шрам Гарри невыносимо горел на лбу, и он приложил к нему руку, пытаясь унять боль.

В центре комнаты раздался медленный, неторопливый хлопок. Появилась высокая фигура, закутанная в плащ с капюшоном, скрывающим черты лица…

— Я аплодирую вам! Если вы здесь, это означает, что Охотник и моя псина побеждены… Еще раз поздравляю вас с этим замечательным подвигом! Однако это не стало для меня неожиданностью… Конечный результат не изменился — вы оба здесь, и теперь противостоять мне больше совершенно некому…

— Заткнись, черт бы тебя побрал!!! Ты хотел до меня добраться целых шестнадцать лет. Давай покончим с этим! — Гарри вытащил палочку и направил ее прямо на него. — PETRIFICUS TOTALUS!

Волдеморт засмеялся, и Гарри замер, совершенно потрясенный. Что случилось с его магией?

— Imperio! — лениво сказал Волдеморт. Разум Гарри затуманился, и он почувствовал себя довольным и счастливым.

"Да не будь ты идиотом! Борись с этим!"

"Зачем? Это так… приятно…"

"Вспомни свои тренировки! Не сдавайся!"

"Какие еще тренировки?"

"Немедленно выйди из этого состояния!"

— НЕТ! — закричал Гарри, и его глаза вспыхнули. — Пора избавиться от этой ерунды!

Он впился взглядом в Волдеморта, который медленно опустил палочку, глядя на странное сияние его глаз.

— Я недооценил тебя. Хорошо, я не буду больше с тобой играть с тобой в игры…

Когда внимание Волдеморта целиком сосредоточилось на Гарри, Драко потихоньку произнес заклинание Стихии. Ему нужно было нечто более продвинутое, чем в прошлый раз, когда Волдеморт стоял в огне его дома, даже не шелохнувшись. Может быть, если уничтожить его палочку…

Волдеморт посмотрел на Драко, глаза которого горели красным огнем: 

— Дорогой мой мальчик, разве ты не знаешь, что твое жалкое заклинание Infernus не настолько сильно, чтобы противостоять мне? Crucio!

Заклинание обрушилось на Драко, который успел отпрянуть в сторону. Однако оно было такой невероятной силы, что он почувствовал, как его тело сжалось от боли.

— Малфой! — обратился к нему Гарри. — Incantum finite! — вскрикнул он, направив на него свою палочку. Когда вновь ничего не произошло, он запаниковал. Он не мог использовать магию!

Пытаясь выиграть время, он начал отбегать от Драко, привлекая к себе внимание Волдеморта. Теперь, когда на него накатила волна паники, он почувствовал невероятный прилив сил, придавший ему уверенности. Отбегая по большой дуге от Малфоя, он схватился за рукоять своего меча; его волосы потихоньку начали шевелиться, а глаза испустили электрический синий импульс. Волдеморт повернулся, следуя за ним палочкой. Взгляд Гарри сфокусировался на заклинании Волдеморта, и как только тот собрался произнести его, Гарри ускорился, сделав три больших прыжка. Он изо всех сил сконцентрировался, подпрыгнул к изогнутой стене, пробежался по ней, набирая скорость. Лезвие меча Гриффиндора задевало шероховатую поверхность, и от него начали во все стороны лететь искры; за Гарри последовал след тени, и внутри него закрутилась магия…

Закрыв глаза, он оттолкнулся от каменной стены, и катапультировался высоко в воздух.

— Что это еще за магия? — прошипел Волдеморт. Он обернулся в поисках исчезнувшего противника. Все чувства Волдеморта резко обострились; его слух уловил характерный звук шороха плаща сверху. Гарри практически висел в воздухе, меч был высоко поднят над его головой. Волдеморт на мгновение увидел Гарри и быстро развернулся. Но Волдеморт успел лишь навести палочку. Блеснула сталь; Волдеморт попытался дисаппарировать, но у него получилось недостаточно быстро… Гарри приземлился на корточки, отрубленная рука и палочка упали к его ногам. Волдеморт вопил от боли, сжимая обрубок своей правой руки.

— Это тебе за Аластора! — заявил Гарри ледяным тоном.

Антимагическое заклинание, которое нейтрализовало магию Драко и Гарри, было побеждено; Гарри почувствовал, как его палочка неожиданно ожила.

— Incantum finite! — закричал он, направляя ее на Малфоя, который изо всех сил пытался подняться на ноги после столь долгого пребывания под проклятием Круциатус. В это же время весь Орден Феникса начал падение с высоты, на которой он находился; Гарри пришел в ужас — они же разобьются!!!

— Малфой, лови их! Mobilucorpus! — закричал Гарри, и несколько человек зависло в воздухе. Малфой слабо взмахнул палочкой и сделал то же самое, еще несколько человек победили гравитацию и замерли, не достигнув земли… Глаза Гарри расширились от ужаса — не все члены Ордена остановились в своем падении; остальные неизбежно должны были умереть…

Доверившись своей интуиции, Гарри позволил магии управлять собой. Его глаза вспыхнули, и он начал парить в воздухе на высоте нескольких футов над землей. Боль и слабость Драко улетучились, и он почувствовал, как энергия Гарри усиливает его способности Infernus. Чтобы наложить заклинание, ему потребовалось приложить огромные усилия. Он обернулся, и увидел, что Гарри парит в воздухе, и его палочка направлена в небо. Драко должен был признать, что он впечатлен… Гарри справился и с этим — весь Орден надежно находился под контролем его магии.

Хорошо. Теперь настала его очередь.

Драко встал, и его глаза вспыхнули огнем. Он сложил руки вместе, прижал их друг к другу; его плечи напряглись, и он попытался вызвать заклинание Infernus пятого уровня. Он чувствовал, что у него все получится. Магия буквально обжигала его, как никогда раньше… Он сделает это!

— Inciendo Eruptus!

Земля задрожала, и по полу зигзагами пошли трещины… Его светлые волосы зашевелились, щебень начал шуршать под ногами … Магическая энергия воронкой закрутилась вокруг него, и пламя вспыхнуло в его глазах!!! Трещины углубились, и все они устремились по направлению к Волдеморту…

Темный Лорд сжимал окровавленный обрубок руки, и его лицо искажалось от боли. Внезапно земля под ним вспыхнула огромным пятидесятифутовым огненным столбом, и пламя охватило его всего целиком; его тело подбросило вверх мощным взрывом… Драко закричал, чувствуя, как магма под поверхностью земли словно манит его использовать ее неисчерпаемые запасы энергии; он хотел отдать все силы, чтобы отомстить убийце своих родителей! Когда он услышал, как тихое хихиканье переросло в сумасшедший хохот, он открыл глаза, не веря своим ушам.

Волдеморт поднялся высоко над землей, абсолютно не тронутый пламенем… Он невозмутимо стоял на большом обломке, паря в воздухе даже без помощи палочки, и взирал на двух юных волшебников.

— Впечатляет, юный Малфой, но все же твой уровень не дотягивает до того, чтобы причинить мне вред.

Драко выхватил клинок Охотника и бросился к Волдеморту, который наблюдал за ним с высоты.

— Ну и что ты собираешься делать? Чудом взлететь ко мне и воткнуть в меня свою игрушку? — издевался тот, призывая к себе отрубленную руку…

— Не совсем… — усмехнулся Драко, и его глаза вновь загорелись. Бросив меч по высокой дуге вперед, он хлопнул в ладоши, снова вызвав заклинание Огня. Так, еще одна попытка…

— Inciendo Eruptus! — закричал он, глядя, как Темный Лорд кружится в ночном небе.

На этот раз трещины пошли по полу всего в нескольких шагах от Драко, и он засмеялся; земля взорвалась еще одним огромным огненным столбом. Он повторил этот трюк еще раз и снова произнес то же самое заклинание; его глаза сфокусировались на сверкающей стали, переворачивающейся в воздухе… Произошло еще одно извержение; Драко поднялся еще выше… Взрывная сила отправила его по длинной траектории вперед, его плащ и тело полностью охватило пламя. Не сводя глаз с меча, он выхватил его из воздуха и схватил его двумя руками, громко крича; затем он направил его в сторону Темного Лорда. Волдеморт не мог в это поверить… Парень и в самом деле добрался на него!

— PROTEGO! — зашипел Волдеморт всего за какую-то миллисекунду до удара.

Драко взмахнул мечом изо всех сил; в воздухе раздался громкий лязг стали о невидимый щит Темного Лорда. Волдеморт молниеносно ринулся вниз, и щит принял на себя основную тяжесть атаки Драко. Малфой отскочил от заклинания щита, как резиновый мячик; он отчаянно замахал руками и полетел вниз… Он с грохотом приземлился на каменный пол, чувствуя, как его магия перестала действовать. Меч выпал из рук Драко, и вулканические огни потухли в мгновение ока… Он слабо поднял руку, пытаясь противостоять заклинанию, но медленно погрузился в глубокую темноту…. Драко потерял сознание.

— Драко! — закричал Гарри, все еще концентрируясь на том, чтобы удержать остальных волшебников. Он подумал — а что, если дать себе несколько секунд отдыха, позволить им упасть, и поймать их до приземления; но нет, это было слишком рискованно… Он знал, что сейчас их жизнь зависит от него, и не мог их подвести… Его рука с палочкой дрожала, усилия по управлению таким количеством объектов истощали его силу… Волдеморт вставал на ноги после атаки Драко, пол под ним раскололся и потрескался от такой невероятной силы удара об его щит …

— В этом мальчике заключена чудовищная сила; я буду наслаждаться, забирая у него его душу! — Протянув левую руку, он призвал свою отрубленную кисть и сжал окровавленное запястье. Волдеморт засмеялся, когда увидел, как его заклятый враг пытается спасти свой Орден.

"Идиот. Никогда не поворачивайся спиной к своему противнику".

— Avada Kedavra!

Шрам Гарри задергался от невероятной боли, и он почувствовал прилив невероятной злобы… Темноту пронзила зеленая вспышка, затем мир вокруг него на мгновение стал черно-белым. Смертельное заклинание поразило его на расстоянии двенадцати футов. Гарри ударился о землю лицом и несколько раз перевернулся. Его магия рассеялась, и все чувства внезапно пропали… Его восприятие реальности было теперь только разумом, сознание Гарри тщетно пыталось удержать эту последнюю слабую ниточку жизни… Его тело расслабилось, мышцы перестали сокращаться. Меч и палочка Гарри выпали из его рук, а медальон обжег его грудь ледяным холодом. Сердце остановилось, а мозг отчаянно нуждался в кислороде… Один за другим его органы отключались, а грудь перестала ритмично подниматься и опускаться…

"…Так вот что значит умереть…"

Его последние мысли были о Гермионе и о том, что у него не хватило времени показать ей, как сильно он ее любит… Занавес упал, и его веки закрылись, чтобы больше уже не открыться…

"Я не смог этого сделать…"

Гарри Поттер пал на поле битвы, и это был его последний вздох…

* * *

Волдеморт наслаждался эйфорией одержанной победы почти целую минуту, затем подошел к своему поверженному врагу и торжествующе навис над ним; его змеиные глаза и бледное лицо исказились от ликования.

— Прощай, юный Поттер, ты был достойным противником, — произнес он, с гримасой возвращая на место свою отрубленную руку. — Дело сделано!

Прежде чем он смог поднять упавшее оружие Гарри в знак победы, позади него засиял свет.

— Lumos Jansius! — закричал женский голос.

Свет становился все ярче, пока стал совершенно слепящим. Гермиона крепко сжимала в руках ореол Жизни, затем подняла его над головой. Слезы потекли по ее лицу, когда она благоговейно опустила его себе на лоб.

— Asar Millemiulus Resucitarius Infinite!

Из глубин тьмы блеснул единственный луч света…

Возродилась суть самой Жизни…

Сердцебиение Гарри внезапно вернулось; он вновь почувствовал себя в своем теле, а мозг начал посылать нервные импульсы ко всем его органам. Кровообращение Гарри активировалось, и постепенно оживало то, что уже практически умерло… Его разум вновь заработал, нахлынули утраченные чувства… Дымный воздух ворвался в его легкие, но он еще никогда не был для Гарри таким сладким… Он тихо застонал.

Он просто не мог в это поверить… Ему было невероятно больно, но он снова был жив.

И это все, что сейчас имело значение.

Решимость вернулась к нему, и его пальцы сжали палочку, лежащую поодаль. Не зная, что его враг воскрес из мертвых, Волдеморт отвернулся, чтобы противостоять этой новой угрозе. Он не мог поверить своим глазам; перед ним на полу была еще одна юная девушка с поднятой вверх палочкой, и ее лицо выражало мрачную решимость… Девушка лежала лицом к его ногам, неловко раскинув руки в стороны…

— Чертовы дети! — выругался он, и его глаза опасно блеснули… Волдеморт поднял руки над головой, и произнес заклинание: — SYAR ALKI US DEHMENCIOUS!

— Enervate! — крикнул Рон, указывая палочкой на Гермиону, но она даже не пошевелилась… Он сгреб ее в охапку и крепко обнял. — Давай, Гермиона, вставай! Rescitarus!

Ничего не произошло. Она безвольно лежала в его руках.

Дементоры медленно материализовывались из Завесы Неизвестного, по двое и по трое одновременно… Рон чувствовал, как их присутствие постепенно угнетает его, но ему нужно было сосредоточиться, ведь он был единственным, кто в данный момент мог хоть что-то предпринять… Он услышал звук справа от себя и заметил стонущего на земле Драко Малфоя, склонившего голову набок. Обхватив Гермиону за талию, он уложил ее рядом с ним. — Малфой!

— У-у-ух-х…

Рон направил на него палочку.

— Enervate!

Глаза Драко распахнулись, и он как-то неуверенно взглянул на Рона.

— Уизли? Что ты здесь делаешь? — не дожидаясь ответа, он вскочил на ноги. — Где Поттер? — спросил он, оглядываясь.

— Ты знаешь, как вызвать Патронуса? — в отчаянии воскликнул Рон. — Мы должны спасти его!

— Патро… Кого?! — пробормотал Драко, совершенно сбитый с толку. Его голова раскалывалась, а спина ныла от дикой боли, но он все еще был жив. И это был хороший знак. — Черт возьми, — прошептал он, глядя на всех материализовавшихся вокруг них дементоров; он насчитал двадцать… — Если у тебя есть план, Уизли, то сейчас самое время его озвучить, — сказал он, крепче сжимая меч Охотника.

Гарри все еще лежал на земле, дементоры истощали его и без того поубавившиеся силы… Он был слишком слаб, чтобы встать или пошевелиться, и рано или поздно эти демоны, питающиеся магией, высосали бы из него душу… Он повернул голову в сторону и увидел, как Малфой и Рон пятятся спинами друг к другу, держа палочки наготове, а рой дементоров наступает на них… Они станут первыми жертвами, ведь из всех присутствующих, в их телах было больше всего магии … В этот момент Гарри почувствовал себя побитой боксерской грушей.

"Подождите, а кто это тут на земле? Это же Гермиона!"

Отчаяние нахлынуло на него, и он схватил меч свободной рукой. Его глаза вспыхнули, а волосы зашевелились, застилая глаза…

"Иди", — беззвучно скомандовал он сам себе.

— Малфой! — закричал Гарри, и его меч устремился к троице, окруженной нечистью. Меч пронзил дементоров, находящихся на его пути, и оставил за собой широкую полосу разорванных плащей… Малфой повернулся на звук своего имени и увидел меч, летящий прямо на него… Гарри отдал еще одну беззвучную команду, и лезвие меча взметнулось вверх, много раз перевернувшись в воздухе, и обрушилось на Малфоя. Он выхватил его из воздуха. Драко внезапно почувствовал прилив энергии и бросился в атаку, размахивая обоими мечами и без разбора рубя дементоров…

В центре вокруг Завесы очнулись некоторые члены Ордена; Хагрид и Тонкс пришли в себя первыми. Артур Уизли лежал на боку, его рвало кровью. Тяжело раненые волшебники по-прежнему не двигались; Дамблдор был в их числе… Ремус первым полностью оправился и устало поднялся на ноги. В его нынешнем состоянии полное отсутствие защиты делало его очень уязвимым. Паника, которую внушили ему дементоры, немедленно охватила его. Увидев полную луну прямо перед глазами, он закричал, и его трансформация началась.

Рон, не обращая внимания ни на что, кроме толпы дементоров, окружающих его, попытался сосредоточиться. Он собрался с духом и выкрикнул заклинание.

— Expecto Patronum! 

Его патронус вырвался из палочки и погнался за ближайшими дементорами. Гарри с беспокойством наблюдал за происходящим; его тело все еще не слушалось его… Драко становилось все тяжелее отражать атаки дементоров… Их холодное парализующее дыхание утомляло его, и рано или поздно эта армия дементоров, призванная Волдемортом, обязательно настигнет Драко… Телесный патронус Рона угас; он стоял на коленях, отчаянно прикрывая Гермиону своим телом и своим ослабшим патронусом… После нескольких нерешительных попыток взмахнуть мечами Драко упал на четвереньки, его рвало; дементоры в это время подбирались все ближе и ближе…

Внезапно раздался вой зверя; по двору побежал огромный серебристо-серый волк. Его глаза сверкали в ночи, а блестящий мех отражал ясный лунный свет… Он устремился сквозь дементоров, проходя сквозь них, как мистический дух ночи. Волдеморт остановил свое заклинание, призывающее дементоров, и столкнулся лицом к лицу с огромным чудовищем.

— Ремус! — прохрипел Гарри, надеясь вселить в него решимость, пока он лежал, медленно собираясь с силами… Одно за одним заклинания Волдеморта не достигали огромного волка; он впервые столкнулся со столь ловким существом. Когда Ремус снова набросился, его челюсти щелкнули, Волдеморт исчез и пропал из поля его зрения, но успел выпустить еще одно смертоносное заклинание; оно снова едва не попало в блестящую гриву Ремуса…

Ремус сражался с Темным Лордом, но дементоры все еще подбирались к его друзьям… На Гарри нахлынуло отчаяние, и он почувствовал, как чары Солидуса возвращаются, вновь струясь по его венам… Его глаза вспыхнули огнем, а плащ медленно материализовался вокруг его плеч. Магия Солидуса в этот момент была сильнее, чем когда-либо; Гарри понял, что он готов к этому сражению… Он медленно поднялся на ноги. Он вытянул правую руку, и меч вылетел из безвольных пальцев Драко обратно в его ладонь.

Держа меч вертикально обеими руками, он поднес лезвие к уровню глаз; надпись Г О Д Р И К Г Р И Ф Ф И Н Д О Р пульсировала горячим оранжевым светом…

Закрыв глаза, Гарри начал медленно парить в воздухе, затем его тело закрутилось вверх, и он взлетел в ночное небо. Ночь ожила; облака потемнели, и все вокруг заискрилось от огромного количества энергии… Столкновение влажных дождевых облаков вызвало грозу; облака вспыхивали, когда магическая энергия перетекала от одной тучи к другой.

— Отец, мне сейчас так нужна твоя помощь!

Он взмахнул палочкой и подумал о том дне, когда они с Гермионой тихо танцевали в его доме, и он осознал, как глубоки его чувства к ней…

— Expecto Patronum!

Огромный телесный патронус, больше, чем кто-либо прежде, разорвал огромные облака над головой; величественный Олень устремился вниз по небу. Его копыта стучали по камню внутреннего двора, оставляя за собой воронки. Он защищал Рона, Гермиону и Драко, и дементоры рассыпались в дым… Волдеморт взглянул на небо с выражением полного ужаса на лице. Глаза Гарри горели высоко в небе, его плащ был наполнен чистой магической энергией. У него возникло странное ощущение, будто какой-то человек вернулся из долгого путешествия и вошел в тело. Он почувствовал, как к нему обращается знакомая душа, душа, ранее принадлежащая волшебнику, поклявшемуся защищать единственного сына своего лучшего друга…

"Гарри, зови меня всякий раз, когда ты нуждаешься во мне, хорошо? Я всегда буду рядом с тобой…"

"Ты сейчас так вовремя… Волдеморт, тебя ожидает час беспощадного суда… Сириус, одолжи мне свою силу!"

"С этого момента мы с тобой всегда будем вместе…"

— MORBIDUS PATRONUM!

Завеса засияла белым светом, и из-под нее показалась огромная собачья голова и выглянула большая черная собака с горящими глазами. Пес окончательно вышел наружу, и перед ними показался Сириус Блэк в своем зверином обличье; его глаза сверкали, глядя на Волдеморта. Рон, Драко и другие находившиеся в сознании волшебники испытали шок… Хотя он выглядел так же, как и всегда, Рон инстинктивно почувствовал, что в этот раз с ним что-то не так… Это определенно не был тот дружелюбный пес по кличке Бродяга… Он зарычал и обнажил клыки. Пес низко присел, и Волдеморт заметно побледнел от ужаса. Он в страхе отступил и упал, споткнувшись о какой-то камень.

— Нет…. тебя не существует, это просто иллюзия! — закричал он.

Олень, оборотень и пес ходили вокруг него, словно кружили вокруг добычи… Остальные члены Ордена приходили в себя и были ошеломлены невероятным зрелищем.

Все ждали, что же сейчас случится…

— Вынесен беспощадный приговор, — Гарри двумя руками схватился за рукоять и поднес ее к лицу. Повернув меч так, чтобы лезвие оказалось параллельно его плечам, он прищурился, глядя на цель сквозь лезвие меча. Он был нацелен прямо в грудь Волдеморта. — Гриффиндор, пошли мне свою силу.

Лезвие сияло ослепительно белым светом, и всем пришлось прищуриться от этого невероятного сияния… Гарри бледно-синей молнией устремился вниз по ночному небу… Раздался громкий крик; облака раздались перед Гарри, и образовался воздушный туннель; лунные лучи осветили поле битвы. В это мгновение Волдеморт был вынужден взглянуть сквозь пальцы на Гарри, защищая лицо от этого слепящего сияния… И единственное, что он смог увидеть, это окаменевшее выражение его лица… За мгновение до того, как Гарри вонзил легендарное оружие в сердце своего врага — все, что успел увидеть Волдеморт — это шрам в форме молнии, светящийся над двумя зелеными глазами.

Раздался оглушительный грохот, кругом полетели камни и пыль… Рон и Малфой наложили на раненых заклинание Щита и низко пригнулись, спасаясь от летящих обломков. Когда пыль улеглась, Рон вскочил на ноги и побежал к огромному кратеру, перелезая через окружавшие его валуны.

— Гарри! — крикнул он, прыгая внутрь. Гарри лежал в кратере, его лицо было бледным, он едва дышал… Чары Солидуса исчезли, и он был весь покрыт камнями и землей. Меч больше не светился; он был до рукояти погружен в самый центр груди Волдеморта. Рот Темного Лорда открылся в беззвучном крике; его красные змеиные глаза стали теперь тускло-карими. Рон поднял Гарри и взвалил его себе на плечи. Закряхтев от усилия, он сумел вытолкнуть Гарри на край кратера. Он в последний раз взглянул на труп, похороненный под обломками в этой огромной воронке, и к его горлу подступил комок слюны… Он плюнул прямо на безжизненное лицо Волдеморта… Рон вылез и стал трясти Гарри, пытаясь привести его в чувство. Его лицо было бледным, и покрытым слоем грязи. Шрам исчез…

— Гарри! Гарри! Ты сделал это! ОН УМЕР!

Гарри открыл глаза и слабо улыбнулся.

— Ага… — прошептал он. Его голова откинулась назад, и он потерял сознание, ведь его тело только что превысило человеческие возможности…

— Гарри? ГАРРИ?!

Со дня рождения Гарри прошла неделя. На четвертый день он очнулся в больнице Святого Мунго под тщательным присмотром целителей. Слишком измученный, даже для того, чтобы двигаться, Гарри мог говорить только шепотом и лишь по несколько минут. Первую пару дней после того, как он пришел в сознание, посещения были разрешены только для близких друзей и членов Ордена, которые сражались с ним бок о бок в этой памятной битве…

Гарри едва ли мог вспомнить, о чем он говорил во время этих посещений; его травмы были настолько серьезными, что он потерял сознание во время двух таких визитов… Пациенты с соседних коек палаты Гарри вскакивали и звали целителей, чтобы те привели его в чувство. Его травмы не были стандартными, и лучшие специалисты, наблюдавшие его, специально прилетевшие из Испании, Исландии и Норвегии, так и не смогли объяснить эту причудливую аномалию…

Медицинские заключения были верными. Магическое сканирование ясно показало, что все жизненно важные органы и мозг отказали в результате сердечной недостаточности; время смерти — 2:22, первого августа. Отчет о вскрытии был доступен для всеобщего обозрения, причиной смерти было указано проклятие Avada Kedavra.

Гарри Поттер пережил клиническую смерть длиною почти в три минуты. И все же он находился здесь, говорил хриплым шепотом и пытался улыбнуться!

Они ни о чем его не спрашивали. Но он мог видеть этот невысказанный вопрос на их лицах. Все они хотели узнать лишь одно: как он это сделал? В возрасте шестнадцати лет ему удалось победить Охотника, Беллатрису Лестрейндж — знаменитую ведьму, мастера проклятия Cruciatus, и даже самого Темного Лорда — Волдеморта…

Гарри большую часть времени сохранял вежливо-нейтральное выражение лица, не желая, чтобы целители знали о невероятной боли, которую он испытывал. Это было самое страшное. Во время нескольких приступов головокружения, которые он пережил за последнюю неделю, у него все темнело перед глазами, и он чувствовал, как Волдеморт тянется к нему из ада, пытаясь достать его и забрать к себе; проклятие Avada Kedavra не прошло бесследно для его тела…

Голова Гарри откинулась набок, когда еще один приступ внезапной боли вновь сжал его сердце. Он закрыл глаза, борясь с порывом сдаться и позволить Темному Лорду поглотить его…

Темный Лорд однажды сказал ему, что он потратил много лет, чтобы найти способ обмануть саму смерть… Он гордился своим изобретением того, что дало ему бессмертие. Гарри печально улыбнулся.

Вот они, все эти старые разговоры… Гарри раздобыл для него билет в преисподнюю — причем в один конец; прямо через грудь! Теперь все было хорошо.

Он действительно сделал это…

После того, как Рон вытащил его из кратера, он вспомнил, что слышал, как тот выкрикивает его имя, а затем потерял сознание. Гарри знал, что его задача выполнена — его друзья останутся живы… Его последним воспоминанием перед тем, как он впал в кому, была смерть Волдеморта. Зная, что его заклятый враг мертв, Гарри теперь и сам мог умереть спокойно… Он вспомнил, что не видел нескольких человек во время этих непродолжительных визитов. Он не видел ни профессора МакГонагалл, ни Стерджиса Подмора, ни Северуса Снейпа. Но больше всего его беспокоило то, что к нему до сих пор не пришла Гермиона… Никто не давал ему прямого ответа, что с ней; все пытались сменить тему. Сегодня он хотел наконец-то получить ответы на свои вопросы и расспрашивал о ней каждого из своих посетителей; Гарри уже начинал злиться, потому что все уклонялись от ответа…

Итак, он встал примерно в семь утра в воскресенье и смотрел в окно с видом на Лондон. Его целитель был лучшим в Европе; он специально прилетел из Испании, чтобы вылечить серьезные магические травмы Гарри, восстановить работу его жизненно важных органов. Он вошел в дверь, ожидая, что Гарри все еще прикован к постели, и ослепительно улыбнулся, когда увидел, что тот уже может ходить без посторонней помощи. Целитель открыл рот, чтобы поздравить Гарри с выздоровлением, но пациент грубо прервал его.

— Где Гермиона? — спросил он с самым серьезным видом.

Радостное выражение лица пожилого мужчины померкло; он заложил руки за спину.

— Я думаю, вам следует присесть, — серьезно произнес целитель Гонсалес.

— Спасибо, я лучше постою, — ответил Гарри.

— Заклинание, которое она использовала, чтобы спасти вашу жизнь, было заклинанием Бесконечного Возрождения, очень древней формой жертвенной магии, — целитель сделал паузу, давая Гарри в полной мере понять, что он сейчас собирается ему сказать. — Жертвенная магия, — еще раз подчеркнул он.

В глазах Гарри вспыхнуло осознание, и они расширились от ужаса… Она же не могла…

— Нет… — выдохнул он, и у него внутри все сжалось от пустоты…

— Мы стараемся изо всех сил, но это очень тяжелый случай… Хотите — верьте, хотите — нет, но она в гораздо худшем состоянии, чем вы.

— Где она? — тихо спросил Гарри.

— Успокойся, сынок, успокойся, — сказал Гонсалес с сильным акцентом. — Тебе нужно отдыхать…

— Где она?

— Я не думаю…

Глаза Гонсалеса тревожно заблестели, и он вновь попытался уклониться от ответа…

— ГДЕ ОНА?! — повторил Гарри, и его глаза вспыхнули; окно и стеклянный кувшин разлетелись на мелкие осколки… Меч Гриффиндора со звоном поднялся с пола в углу комнаты и стал медленно приближаться к Гарри.

— А-а-а-ах, — пробормотал целитель, явно нервничая из-за этой магической вспышки Гарри. — Пятнадцатая палата, второй этаж, вторая дверь налево…

Гарри промчался мимо него и со всех ног понесся по коридору.

— …Налево от лестницы, — тихо закончил Гонсалес.

Гарри промчался вниз по лестнице, затем прямо по коридору, не разбирая дороги; он понял, что прибежал не туда, затем развернулся и нашел вторую от лестницы дверь, на которой была надпись «15 палата». Он заглянул в маленькое квадратное окошко и увидел двух взрослых людей, стоящих возле кровати… Он тихо постучал и открыл дверь. Родители Гермионы сидели у постели дочери, и лицо ее матери было распухшим от слез. Мистер Грейнджер расхаживал взад-вперед, его лицо выражало беспокойство и гнев. Они оба повернулись и взглянули на человека, который посмел вторгнуться в палату к их единственной дочери…

— Мистер Грейн… — начал Гарри, но тот резко оборвал его.

— ТЫ! — зарычал Роджер, и его руки сжались в кулаки. — Я ПРИНЯЛ ТЕБЯ, ПРИЮТИЛ, И ВОТ КАК ТЫ МНЕ ОТПЛАТИЛ!!! — воскликнул он с яростью на лице.

— Сэр…

— НЕТ! Замолчи! Посмотри на нее! Вот что ты наделал! Она рисковала жизнью — и для чего?! Из-за тебя! Сукин ты сын, ты отправляешься… на какую-то… смертельно опасную битву… и ожидаешь, что люди будут умирать за тебя! Посмотри на нее! ПОСМОТРИ НА НЕЕ! — воскликнул мистер Грейнджер.

Гарри стоял на месте, слишком ошеломленный, чтобы даже пошевелиться. Его взгляд остановился на Гермионе. Она была смертельно бледна, ее скулы впали; ее густые волосы стали какими-то сухими и безжизненными. Она сильно похудела, до такой степени, что от нее остались только кожа и кости; причем кожа покрылась какими-то пятнами и изменила цвет… Напротив кровати стояло множество котлов с различными жидкостями и смесями, к ее руке была подведена магическая капельница; цвет в трубке периодически менялся, в зависимости от цвета содержимого котлов, которое попадало в ее кровь.

— Доктор сказал, что она по-прежнему находится в критическом состоянии, и ее шансы на выздоровление крайне малы… Ее состояние только ухудшается, и если что-нибудь еще… — Роджер посмотрел на нее с отцовской болью.

Диана снова заплакала, закрыв лицо руками. Роджер Грейнджер подошел к Гарри и посмотрел прямо в его зеленые глаза.

— Никогда больше даже близко не подходи к моей дочери! Если даже она сейчас выкарабкается, то ты точно рано или поздно станешь причиной ее смерти. Убирайся немедленно, пока я не сделал то, что хочу, — сказал он ровным голосом, поворачиваясь к нему спиной.

Эти слова вошли в сердце Гарри как самый острый нож; они причинили ему больше боли, чем любое проклятие… Он серьезно посмотрел на мать Гермионы и кивнул.

— Я понимаю.

Он посмотрел на свою возлюбленную, наверное, в последний раз, и вышел за дверь. Он шагал по коридорам как зомби, ничего не чувствуя; видя перед собой лишь образ Гермионы, которую накачивают зельями, чтобы хоть как-то сохранить ей жизнь… Ее отец прав, это была полностью его вина. Он вернулся в свою палату, сел на край кровати и взялся за голову.

Что же он натворил?!

Гермиона была на грани жизни и смерти, и это все из-за него… Он поклялся в ту воскресную ночь больше никогда не причинять ей боли, и не сдержал обещание… Сняв больничную одежду, он поднял меч Гриффиндора и потихоньку тайно покинул больницу.

* * *

На следующий день Гарри сидел перед свитком пергамента в доме Сириуса. Масляные лампы отбрасывали тени по углам темного унылого кабинета, и это соответствовало настроению Гарри. В первую очередь он решил написать Рону, но он никак не мог заставить себя посвятить его в свои планы. Он придумал кое-что другое…

Рон,

Я собираюсь навестить Дурслей. Я могу не успеть вернуться к началу нового учебного года, так что увидимся, когда я приеду, хорошо? Тетя Петуния попросила приехать, говорит, это что-то важное… Так что не беспокойся, и не пиши мне, я сам тебе напишу.

Будь здоров,

Гарри.

Ну вот. Звучало достаточно правдоподобно. Рон ни о чем не догадается.

Он достал еще один кусок пергамента, подумал около минуты, затем начал писать письмо Гермионе. Его сердце сжалось от боли; но ее отец был прав — его жизнь действительно слишком опасна… Он больше не станет подвергать опасности еще и Гермиону…

Моя драгоценная Гермиона,

Помни, что я сказал тебе у Чоу. Я люблю тебя. Никогда не забывай об этом.

Гарри.

Хотя Волдеморт и был мертв, Гарри понимал, что это вовсе не значит, что покушений на его жизнь больше не будет… Он действительно принял близко к сердцу то, что сказал мистер Грейнджер, и знал, что сказанное им было самой настоящей правдой. Минерва МакГонагалл, Наземникус Флетчер, Стерджис Подмор и Северус Снейп той ночью погибли в бою… Гарри был в ужасе от такого количества невинных жертв. Темный Лорд и Мальчик-который-выжил просто были разными сторонами одной и той же монеты; но ведь конечный результат неизменен, независимо от того, какой стороной вверх она упала… Смерть преследовала его, как и Волдеморта… Он понимал, что найдется много честолюбивых Темных Волшебников, которые захотят дотянуться до того, кто победил самого Волдеморта. Его шестнадцатый день рождения стал примером того, как другие люди могут стать самой настоящей приманкой; и это будет самое сильное оружие, которое можно использовать против него… Он не может пойти на такой риск.

Собравшись с духом, он подписал письмо и вложил его в конверт.

Он спустился по лестнице дома своего крестного, глядя на то место, где он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете — это было прямо у подножия ступеней; именно там они танцевали с Гермионой… Радио все еще стояло там, вместе с шахматной доской и шахматами, в которые Рон и его брат Джордж играли в день получения результатов С.О.В. Он изучил доску — мат был действительно красивый… Бродя по поместью Сириуса, он в глубине души понимал, что больше уже не сможет здесь жить. В этом месте осталось слишком много и хороших, и плохих воспоминаний. Гарри взял в руки маленькое радио и белого коня, поставившего мат королю Джорджа, и отправился на поиски своей совы Хедвиг.

— Привет, моя девочка, — тихо сказал он, гладя ее по мягким перьям. Две слезы скатились по его щеке — он сейчас покидал даже того единственного друга, который был с ним, когда он находился у Дурслей. Он будет скучать по своим друзьям больше, чем по самой жизни; но это был единственный способ сохранить их в безопасности. Не прошло и двух недель после смерти Волдеморта, но он уже предчувствовал новую опасность… А то, что сказал ему отец Гермионы, окончательно убедило его в том, что он прав; и Гарри решил, что у него просто нет другого выхода…

Жизнь в Хогвартсе осталась в прошлом. Так же, как друзья и… Гермиона; нужно забыть обо всем этом… Он покинет эту страну и начнет все сначала.

— Слушай, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня… Отнеси эти письма Гермионе и Рону, — он достал палочку. — Прости меня, Хедвиг. Obliviate minimus!

Полярная сова моргнула один или два раза, а затем улетела, чтобы доставить почту. Гарри смотрел, как она улетает, и был уверен, что она не вспомнит, как найти его, чтобы доставить ответное письмо. Он исчезнет в надежде, что его друзья проживут долгую и мирную жизнь вдали от проклятия Гарри Поттера…

Взяв в руки меч, медальон и плащ, он вышел на улицу и запрыгнул на мотоцикл своего крестного. Бросив последний взгляд на то единственное место, которое считал своим домом, он включил двигатель и скрылся в ночи.

* * *

Почти месяц спустя Рон и Гермиона сидели в Косом переулке, глядя на свое недоеденное мороженое. Это был первый раз с момента последнего визита Рона в больницу, когда он увидел Гермиону, и она, похоже, чувствовала себя намного лучше. Он не знал, что хотя физически она и выздоравливала с невероятной быстротой, но внутренне просто умирала день за днем… Письмо, которое она получила от Гарри, когда очнулась, чуть не убило ее… Он пропал, и никто не знал, где он… Рон написал ей письмо, как только она выписалась из больницы Святого Мунго и вернулась домой. Он рассказал ей о том письме, которое отправил ему Гарри.

— Он вернется, — сказал Рон, пытаясь подбодрить ее, но безуспешно… — Послушай, ну он же сам сказал, что он любит тебя! Я ЗНАЮ, что он вернется!

Гермиона отвела взгляд, рассеянно оглядев улицу — она была заполнена юными волшебниками и ведьмами, которые выбирали школьные принадлежности к началу учебного года. Гермиона уже достаточно наплакалась за последние несколько недель и сейчас почувствовала, что слез просто не осталось…

— Он предупреждал меня, чтобы я не влюблялась в него… Он сказал, что так было всегда — из-за него страдают самые близкие и дорогие ему люди… Мама рассказала мне, что папа накричал на него в тот день, когда он ушел из больницы; он назвал его опасным человеком и предупредил, чтобы Гарри держался от меня подальше… Я так на него злилась! Рон, ты не представляешь, сколько я ему всего наговорила, когда я узнала, что это он внушил эту мысль Гарри… И вот теперь Гарри ушел… И, честно говоря, я не верю, что он вернется. Но ты слышишь, Рон, я богом клянусь — я найду его, сколько бы времени на это ни потребовалось!

Рон посмотрел на Гермиону и увидел огонь в ее глазах. Она вновь отвернулась и достала из кармана мелочь. Она оставила не съеденное мороженое на столе, встала и ушла. Рон сидел и смотрел, как она исчезает в толпе.

"Гермиона, я помогу тебе в этом", — беззвучно поклялся Рон.

Потирая небритую щеку, он встал и замер — он не знал, куда ему идти; его сердце сжималось от той боли, которую испытывала его лучшая подруга…

Гарри, где же ты?

Продолжение следует…