Игра Стражей. v2.0 Лестница сквозь небо (гет)

Токио-3. Квартира Мисато. Икари Синдзи

Три дня моего вынужденного бездействия (или желанного отдыха — это как посмотреть) промчались быстро. Единственным, что несколько задерживало течение времени, были хитрые взгляды Мисато-сан, явно задумавшей какую-то пакость, вот только не понятно — для кого.

Уже начиная со второго моего отсутствия в школе, ко мне стала регулярно забегать староста, заносящая распечатки домашнего задания и помогающая разобраться в текущих темах. Она сказала, что сначала хотела подрядить на это дело Судзухару или Кенске, но они точно так же перестали ходить на уроки с тех самых пор, как куда-то пропали, отправившись в туалет убежища. По школе ходили самые разные слухи, начиная от того, что их арестовали за незаконное проникновение на секретную военную базу и оставили на этой самой базе в качестве подопытных, и до того, что они попались ужасному чудовищу, напавшему на город. В том, что это самое чудовище делало с попавшимися ему парнями — слухи разнились… но оставались неизменно живописными и далекими от какого бы то ни было правдоподобия.

Тут я мог успокоить взволнованную старосту. По крайней мере, когда эту парочку долбдятлов извлекали из контактной капсулы — оба были живы, и даже относительно здоровы. Като-сан даже вслух удивлялся диагнозу, который он поставил Кенске, поскольку «раз мозги сотряслись — значит, они есть, а судя по прочим симптомам предположить их наличие — затруднительно, и мальчишка должен был отделаться тяжелым ушибом головной кости, сплошной, без малейших пустот». Услышав, что именно произошло во время боя, Хикари со вздохом согласилась с диагнозом Като-сана… и не в той его части, где говорилось о сотрясении.

Так что нелегкую обязанность посещать пострадавшего и невинно наказанного защитника Токио-3 наша староста взвалила на себя.

Но сегодня — последний день моего «наказания». Учебники на завтра — собраны, форма — выглажена… даже ужин с грехом пополам — приготовлен. Мисато-сан должна вернуться…

— Тадайма*! — донеслось от входа. Рано она сегодня. — Синдзи-кун, надеюсь, ты не в одних трусах? У нас гости!

/*Прим. автора: «тадайма» — «я дома», «я вернулся» (яп.)*/

С некоторым трудом я подавил в себе желание сказать, что специально готовился ее встречать вовсе без ничего.

Мисато-сан с радостным вздохом вывалила на стол гору быстрорастворимых полуфабрикатов.

— Так я и думала, что приготовленного тобой — на троих не хватит, — радостно улыбнулась она. — Так что мою порцию — отдаем Рицко-кун, а мне завари, пожалуйста, рамен… и не забудь выложить туда карри!

Услышав это, Акаги-сан, входящая в гостиную — содрогнулась.

— Икари-кун, — сказала она, устраиваясь на диване, — я смотрю, тебе тяжело приходится с этой дикой женщиной из дикого леса?

— Ничего, — откликнулся я из кухни, где заливал отродье пищевой промышленности кипятком из чайника, — преодоление трудных жизненных ситуаций — закаляет дух и готовит к будущим схваткам!

— Синдзи-кун!!! — взвыла из ванной Мисато-сан.

— Так ее! — рассмеялась Акаги-сан. — Кстати, Синдзи-кун, раз уж ты сегодня добрый и всем помогаешь… Не мог бы ты помочь и мне?

— В чем? — поинтересовался я. Уж соглашаться на что попало Учитель нас старательно отучал.

— Сегодня в НЕРВ произошла смена ID-карт… а я замоталась и забыла отдать Рей-тян ее карточку. Не мог бы ты сбегать занести ее? Тут, вроде, должно быть недалеко. Вот адрес.

— Я бы с радостью, — пожал я плечами. — Но я все еще под арестом…

— Ничего, — махнула рукой Акаги-сан. — Думаю, этот вопрос мы как-нибудь утрясем. Мисато-тян?

— Эх, — повторила ее жест Мисато-сан, появляясь в гостиной. — Вечно ты, Рицко-кун, из меня веревки вьешь. Уболтала, языкатая. Будем считать, что твое наказание, Синдзи-кун, закончилось, — она посмотрела на светящиеся цифры электронных часов, — один час и тринадцать минут назад. Так что бери карточки — и вперед. Позаботься о Рей-тян!

Повторять никакой нужды не было. Я схватил со стола выложенные Акаги-сан карточки и записку с адресом, и исчез из квартиры как бы не быстрее звука — чтобы не успели передумать.

Токио-3. Квартира Рей. Икари Синдзи

Дом был более чем обшарпанным. Странно. Почему Мисато-сан и другие сотрудники живут во вполне нормальных районах, а Рей поселили сюда? Надо будет разобраться, и если это тоже козни Хига-сан — я не затруднюсь потревожить ее могилу.

То ли домофон не работает, то ли Аянами не желает никого видеть. Но мне все равно надо войти. Пропуск, переданный доктором Акаги, дает мне вполне убедительный повод для посещения.

Сначала проверим гипотезу о неработающем домофоне. Точно: дверь спокойно открылась, не оказав никакого сопротивления, к которому я, признаться, был готов. Уже не удивляюсь, понимая, что и лифт находится ничуть не в лучшем состоянии, чем домофон. Поднимаюсь по лестнице. Вот и нужная дверь.

— Аянами? Аянами, я вхожу.

На полу — слой грязи. С одной стороны — понятно. Аянами долго провалялась в госпитале, а сейчас у нее вряд ли хватает сил на уборку. С другой — неужели ее никто не проведывал? И что мне теперь делать? Зайти обутым, как это сделала сама Рей, о чем говорят ее следы на полу? Нет. Носки все равно стирать.

Первым, что бросилось мне в глаза, были очки на тумбочке. Те самые. Из видения. Впрочем… Я приглядываюсь к полу под ногами. Точно. И пол — тот самый. Значит — видение близко к тому, чтобы исполниться.

Легки шаги и шорох раздвижной двери заставили меня оглянуться, о чем я немедленно пожалел. Пророчество продолжало стремиться к воплощению. Рей-тян вышла из душа, одетая в одно только полотенце, намотанное на голову. Все остальное оставалось полностью открыто моему нескромному взору. Правда, проверить, натурального ли цвета волосы Рей-тян — не получилось. Волос, кроме как на голове, у нее просто не было. Совсем. Ксо! Что я делаю!

С трудом уведя взгляд оттуда, где стройные ножки Рей-тян соединялись с телом, я снова застыл, поняв, что теперь в поле моего зрения — сжавшиеся розовые бутоны… Правильно меня Мисато-сан назвала. «Бака-хентай» — мне вполне подходит.

С трудом оторвав взгляд от открывшейся мне картины, я отвернулся, и уставился на кровать, где мое внимание привлекли окровавленная подушка и такие же окровавленные бинты. Она что — живет тут совсем одна? И никто не приходил к ней хотя бы для того, чтобы поменять повязки?

Я жестко скрутил в себе ярость на грани падения в боевой транс темной стороны. Такое могло напугать Рей-тян… Но с Като-саном я еще поговорю. И с Мисато-сан. И с отцом…

— Рей-тян… — начал я, чтобы только не молчать. — Пожалуйста, не трогай очки на тумбочке.

— Почему? — спокойно спросила Аянами. Кажется, мой взгляд не рассердил ее…

— Одно из видений слишком близко к воплощению, — ответил я.

— Хорошо, я не буду их брать, — согласилась Рей-тян. И тут же продолжила. — Тебе понравилось… то, что ты увидел?

— Да, — судорожно кивнул я, прежде, чем сообразил, что правильным ответом было бы «я ничего не видел».

— Хорошо, — так же спокойно продолжила Аянами. — Тогда — можешь смотреть. Я не возражаю.

И опять я «сделал» раньше, чем «подумал». Я повернулся. Рей-тян стояла лицом к стене и застегала рубашку. Больше на ней не было ничего, так что, когда она наклонилась за чем-то на полу — кровь моя прилила к голове, но при этом — отнюдь не к мозгам.

— Мне… раздеться? — спросила Аянами.

Вот как она ухитряется говорить так безжизненно, когда от наших эмоций, кажется, вот-вот начнут лопаться стены?

— Нет, — покачал головой я. — Наоборот. Одевайся. И собери свои вещи на завтра в школу Мы уходим отсюда.

— Уходим? — все так же, не пропустив ни одной эмоции в голос, спросила Аянами. — Куда?

— В гости, — выдохнул я. — Да. Точно. Ты идешь в гости ко мне. С ночевкой.

— Хорошо, — спокойно согласилась Аянами, натягивая юбку. — Если ты приглашаешь — я пойду к тебе в гости. С ночевкой.

Какая же она замечательная!!! А с домом этим я еще разберусь. Обязательно разберусь!