Червь (джен)

— Как всё прошло?! — крикнула мне Сплетница ещё до того, как я приземлилась.

Я посадила Атланта на землю и спрыгнула с него.

— Не знаю, что за хрень они сбросили на город, но похоже, что Манекену и Краулеру кранты.

— Пока не увижу — не поверю, — отозвалась Сплетница. — Думаю, они использовали запасы Бакуды. Что с остальной Девяткой?

— Они в бегах. В последний раз, когда я их видела, создатель Сибири выглядел потрёпанным. Не знаю, убьют ли его укусы пауков, или Ампутация успеет что-то сделать. Всё зависит от того, получится ли у Легенды и остальных героев преследовать их достаточно настойчиво, чтобы помешать Ампутации начать работу.

Я заметила, как Сука отреагировала на упоминание создателя Сибири. Она вздрогнула, потом нахмурилась.

— Ты их нашла? — спросила Сплетница. — Сибирь и Легенду?

— Ага. Легенда сказал мне сваливать. Чтобы я не путалась под ногами, если вдруг Ампутация решит исполнить свою угрозу. Я бы поспорила, но с этим чуваком страшновато препираться.

Мрак кивнул:

— Не стоит об этом жалеть. Мы будем резервом на случай, если герои проиграют.

— А что за угроза? Нам что-нибудь о ней известно? Типа зомби-апокалипсиса? — спросил Регент.

— Нет, — Сплетница покачала головой. — Она видит себя художником. Она захочет сделать что-то такое, что застанет нас врасплох. Настолько страшное, что всякие монстры из ужастиков и рядом не стояли.

— Не знаю как вас, ребята, — произнесла Солнышко, — но меня монстры и так пугают до чёртиков.

— Говорит девчонка, которая испаряет здания и даёт прикурить Левиафану, — сказал Регент, искоса глянув на неё.

— Левиафан сломал мне половину костей. Я стою здесь только благодаря Панацее, — ответила Солнышко, будто оправдываясь.

— Вы двое мне сейчас напомнили, — вмешалась Сплетница, — что кейпы достаточно могущественные. Если она хотела напугать население, то ей это уже удалось. Готова биться об заклад, что туз, припрятанный в рукавчике Ампутации, направлен на запугивание таких как мы и таких как Легенда. Она хочет вселить ужас в самых сильных, в людей, на которых все испуганно смотрят снизу вверх.

— Только на нас? — спросила я.

— Нам известно, что она может отключать силы, — сказал Трикстер. — Если она сделает это в большем масштабе, то…

— Нет, — Сплетница покачала головой. — Она не стала бы использовать порошок или дротики, так как это заранее раскрыло бы её планы. В этом нет тактического смысла — мы же можем найти способ справиться с такой угрозой. Кроме того, у Рой всё равно частичный иммунитет. Да и с точки зрения искусства такой подход не имеет смысла. Нужно воспринимать её не как доктора или учёного, а как художника.

Тридцатиэтажное здание в отдалении сложилось и рухнуло. Грохот крушения достиг наших ушей с заметным запозданием. Я узнала Легенду скорее по вспышкам лазеров, чем по другим признакам. Остальные были слишком далеко, чтоб понять, кто это. Крохотные фигурки, которые я с трудом могла разглядеть на поверхности земли.

— Если нам повезёт, можно не беспокоиться о том, что замышляла Ампутация. — сказал Трикстер.

— Готовься к худшему, — ответил Мрак, вглядываясь вдаль. — Тогда если ты прав, ты готов. А если нет — приятно удивлён.

— Где-то я это уже слышала, — прокомментировала Чертёнок.

— И это по-прежнему верно, — раздражённо возразил Мрак.

— К этому просто невозможно подготовиться, — сказала я. — Начинаю ненавидеть технарей. Людей с обострённым восприятием и технарей. И ещё тех, кто управляет огнём. Без обид, Солнышко.

Она пожала плечами.

Я вернулась к более насущным делам.

— Мы не можем предположить, что Ампутация нам приготовила, потому что её способности Технаря весьма многогранны. Значит, мы не сможем заранее выработать меры противодействия.

Сплетница заправила прядь волос за ухо.

— Оно помещается в пробирку. Конечно, если считать, что она понтовалась перед нами реальным оружием. Что-то, связанное с водой, как она сказала… вы, ребята, не пили ничего, кроме бутилированной воды?

Все замотали головами и нестройным хором пробормотали "Нет".

— Я даже чай заваривала только в ней, — сказала я.

— И ещё мы знаем, что у этого оружия есть какая-то стратегическая цель, а не только запугивание, — продолжила Сплетница.

— У тебя опять начинается это настроение, Сплетница, — сказал Мрак. — Туннельное зрение.

— Верно. Всё, заканчиваю, — ответила Сплетница.

— А в чём проблема? — Трикстер наклонился вперёд, — Если ты можешь дать нам подсказки про эту штуку, это же хорошо, разве нет?

Сплетница покачала головой.

— Если я закапываюсь в поисках ответов слишком глубоко, то теряю связь с реальностью. Так я скорее всего начинаю заниматься домыслами, и обычно это приводит к неверным догадкам, ложному направлению и неправильным выводам. Я попросила Мрака, чтобы он останавливал меня, когда я начну так делать. Рой права, говоря, что мы не в состоянии предположить, что собирается делать Ампутация. Всё это бессмысленно.

— Если бы мы захотели принять контрмеры, — сказала я, — нам стоило бы подумать, как проследить за Эми. Или выяснить, где она находится.

— За Панацеей? — нахмурился Мрак. — Вообще-то мы расстались не в самых лучших отношениях.

— Я знаю. Но она сможет противодействовать любому замыслу Ампутации.

— Если только она сама не станет жертвой, — сказала Сплетница со вздохом. — После двух происшествий в центре, Эми, готова поспорить, направится прямиком к докам. Там высокая вероятность найти пустое здание, где она и Слава смогут прятаться…

— Смотрите!

Я не была уверена, кто кричал, но всё же повернулась посмотреть в сторону сражения и сразу поняла, что перед нами работа Ампутации.

Вода окрашивалась в алый цвет. Там, где глубина была не больше нескольких сантиметров, вода становилась тёмно-красной, цвета крови. Одно это уже было страшно, но волна изменения цвета пробегала за несколько секунд сотню метров, и над ней тут же начинал клубиться тонкий красный туман.

— Бежим! — закричал Мрак.

В одно мгновение я была на Атланте, в следующее — уже в воздухе.

— Почему оно распространяется так быстро?! — спросила я, пока остальные взбирались на собак.

— Она, должно быть, подготовила всё заранее! — крикнула Сплетница. — Нужен был только катализатор!

Сплетница проверила, что Трикстер и Солнышко устроились в седле, и секунду спустя уже гнала Бентли галопом. Сириус, на котором сидели Мрак, Чертёнок, Сука и Баллистик, отставал от них лишь на пару шагов. Ко мне в воздухе присоединился Регент, далеко не грациозно повиснув в объятиях Птицы-Хрусталь.

Достаточно было мельком глянуть на них, чтобы понять, что они не успевают.

— Солнышко! — закричала я. — Отрежь его! Скорее!

У неё ушло три-четыре секунды, чтобы создать сферу размером с баскетбольный мяч. Продолжая расти, сфера метнулась к поверхности земли и несколько раз пересекла улицу, превращая лужи воды в облака пара. Я взлетела повыше, чтобы избежать горячих испарений. По мере распространения эффекта Ампутации пар превращался из чисто белого в розовый и затем в красный.

Плазменный шар Солнышка замедлил продвижение красноты по залитой водой улице, но этого было недостаточно. Сверху я видела, как вода на параллельных улицах меняет цвет: волна изменения двигалась вперёд, поравнялась с собаками, затем обогнала их. Это вопрос времени — когда волна опередит собак, проникнет через боковые проулки и замкнёт кольцо.

— Забирайтесь повыше! — заорала я.

Бентли прыгнул на стену здания в переулке, вонзил в неё когти, затем переметнулся на противоположный фасад тем зигзагообразным движением, которое я так часто видела в исполнении других собак.

Вот только он не был так гибок, как остальные псы, и, похоже, в отличии от Брута, Иуды и Анжелики, ему не хватало опыта. Кроме того, у Бентли на спине был тяжелый груз. Одна из его лап пробила окно, пёс соскользнул, судорожно уцепился когтями за стену и дальше предпочёл карабкаться по ней.

Слишком медленно. Вода под ним стала алой, начал подниматься пар — куда быстрее, чем Бентли лез вверх.

— Сплетница, — прошептала я.

Я заполнила пространство между ними и испарениями плотной тучей насекомых. Регент и Птица-Хрусталь следовали за Сириусом и остальными.

Насекомые помогли выиграть немного времени — но всё ещё слишком мало. Как я ни старалась уплотнить рой, пар проникал сквозь него. Хуже того, туман вокруг поднимался всё выше, достигая верхних этажей зданий.

Бентли тяжело перевалился через край крыши. Как только собака ступила на ровную поверхность, наездники спрыгнули с его спины. Сплетница подошла к краю крыши, и посмотрела на поднимающийся красный пар. Он отстал от них всего на этаж.

Трикстер показал на крышу соседнего здания, затем посмотрел на меня.

Я собрала там насекомых, уплотнила их в единую массу. Пока рой собирался, Трикстер проявлял всё больше нетерпения, а пар уже достиг края крыши.

Я поспешно полетела к соседнему зданию, спрыгнула с Атланта, послала его назад. Трикстер поменял меня со Сплетницей, я снова запрыгнула на жука и отправилась на крышу.

Я не доверяла своей способности управлять Атлантом, когда верхом на нём был кто-то другой, ведь я с трудом понимала его органы чувств. Если кто-то, сидя на нём, будет ёрзать и смещаться, вряд ли я смогу гарантировать, что не уроню его.

Вот я снова наверху, и Трикстер поменял меня с Солнышком. На нижней крыше оставались он, я и Бентли.

Спустя секунду я оседлала Атланта и уже летела. Красный туман переползал через внешний край крыши, приближался к центру. Трикстер забрался на Бентли и взял поводья, хотя выглядел не особо уверенно. Сплетница свистнула — не так хорошо, как Сука, но Бентли встрепенулся, разбежался и прыгнул на стену соседнего здания.

Они с Трикстером достаточно быстро добрались до крыши. Туман всё ещё поднимался, не только вокруг нашего здания, но повсюду, насколько хватало глаз.

— Блядь, — выругалась Сплетница, — всё плохо.

— Вон там есть здание повыше, — показала я. — Нам стоит направиться туда, пока туман сюда не поднялся.

— Я бы назвала это миазмами, — сказала Сплетница. — А есть ли смысл?

— Может, они перестанут подниматься, — возразила я.

— Нет.

— Это обоснованное предположение или…

— Нет.

Я не нашлась что сказать.

— Что они делают? — спросила я. — Они ядовиты? Или что-то другое?

— Скорее всего, что-то другое. Или они и ядовиты тоже, но предназначены для чего-то ещё, кроме убийства. Что там с остальными?

С помощью роя я поискала Мрака и Регента. Мрак, Сука, Баллистик и Сириус находились на крыше пониже нас, Регент был прямо над ними. Беглое сканирование выявило окружавший крышу купол из стеклянных осколков. Насекомые могли проникнуть через щели, а это означало, что и миазмы тоже смогут. Я попыталась закрыть щели насекомыми, но понимала, что это бесполезно.

Брайан. Рейчел.

— Думаю, они в ловушке, — сказала я. — Я… я не знаю что делать.

— У тебя есть пистолет. У тебя есть рой. Если Девятка ослабит бдительность, то только сейчас. Все, кто остался, представляют собой приоритетную цель. Сейчас вполне возможно прикончить Сибирь, вывести из игры Джека и Ампутацию.

— Ты предлагаешь мне бросить вас?

— Да.

Она посмотрела вниз на поднимающийся туман.

— Нет. Это глупо. Давай поднимем вас повыше.

— Это бесполезно. Ты выиграешь нам немного времени, но конец неизбежен. Лучше займись погоней за Девяткой. Если не сможешь их найти, или если это станет слишком опасно, найди Панацею.

— Я не спорю. Но я… я не смогу сделать ничего для Мрака, Рейчел и Баллистика, Регент попытался и не смог. Давай я помогу хотя бы вам.

Сплетница нахмурилась.

— Хорошо. Но тебе нужно поторопиться. Расстояние велико, а миазмы уже рядом.

Вмешался Трикстер:

— Собери насекомых вместе, как раньше, но не забывай, что мы намного плотнее их, так что если мы хотим поменять их с одним из нас, понадобится больше, чем ты думаешь.

Я кивнула и полетела к самому высокому зданию в окрестностях. Я повернулась и стала ждать, когда Трикстер поменяет меня.

Но он этого не сделал. Они стояли на краю крыши и смотрели на меня, а вокруг них поднимались по стенам тёмно-красные миазмы.

Мне показалось, что моё сердце остановилось. Брайан, Рейчел. Теперь Лиза?

Я не могла лететь вниз и уговаривать их — времени было слишком мало — так что я сосредоточилась на сборе роя. Я собрала насекомых в крупную человеческую фигуру. Сколько будет достаточно?

Я ощутила толчок, когда Трикстер поменял насекомых. Возле меня возникла Солнышко.

— Что случилось? — спросила я.

Она покачала головой.

— Они ничего не сказали. Когда ты улетела, они оба молчали, а потом Сплетница сказала: "Вряд ли её план сработает. Передай ей, что мне жаль". И Трикстер телепортировал меня сюда раньше, чем я смогла что-то ответить или спросить, что же она имела в виду.

— Почему он не телепортирует Сплетницу? Или себя? Ещё есть время… — я посмотрела на облако. На обоих времени уже не хватит. — Он мог бы спасти одного из них, а я наверно успела бы вернуть туда Атланта и смыться до того, как появятся миазмы.

— Его способность слабеет с расстоянием и с разницей в массе. — Солнышко обхватила себя руками. — Возможно, получилось бы слишком медленно, и он считает, что тебе не хватило бы времени сбежать. Или…

— Или… — предложение не стоило заканчивать. Была другая возможность. Что он специально не использовал свою силу, потому что знал, что я не успею к ним вернуться до того, как их настигнут миазмы. — С тобой всё будет в порядке?

— Не знаю. Когда ты уйдёшь, я использую силу и, наверное, буду ждать здесь, пока… — она не договорила.

Пока что? Ничто не указывало на то, что созданные Ампутацией миазмы в обозримое время рассеются или осядут.

— Ненавижу оставаться одной, — сказала Солнышко. Она села. — Вроде бы на пальцах одной руки можно пересчитать, когда я на самом деле бывала одна. В детстве я всегда была рядом с мамой, или в школе, или посещала кружки после занятий. Балет, скрипка, танцы, пение, уроки актёрского мастерства… не было ни секунды задуматься о себе. Даже когда я всё это забросила, я была с друзьями. Всегда в компании.

Я посмотрела на Сплетницу и Трикстера. Я не могла разобрать их лиц, но насекомые ощущали характер звуков, и, судя по всему, это были слова. Они беседовали, так же как и мы.

— Я помню, ты сказала, что быть вместе со Скитальцами — одиноко.

— Так и было. Так и есть. Но я всё ещё с ними. Часть группы. Время, проведённое на моей территории — это самое долгое время, которое я провела одна. Управлять территорией, распугивать людей Крюковолка — это просто. Но непривычно быть одной. Просто мучительно. В итоге я вернулась на базу Выверта и проводила время с Ноэль и Оливером. До того, как всё началось, они мне на самом деле даже не нравились. Но быть одной, переживать на счёт всего, что происходит, не иметь ничего, чтобы отвлечься…

Миазмы достигли крыши, на которой стояли Сплетница и Трикстер. Трикстер расхаживал взад-вперёд, Сплетница стояла спиной ко мне, рукой почёсывая морду Бентли.

Спустя всего секунду туман вокруг них сомкнулся. Немедленной реакции не последовало. Двое подростков и собака просто стояли, их силуэты проглядывали сквозь клубящийся пар, оттенки которого разнились от рубиново-красного до малинового.

Я проглотила растущий комок в горле.

— И вот я осталась одна, — сказала Солнышко. — Ты отправишься за Девяткой, а я буду здесь наедине сама с собой, сходить с ума, ждать и смотреть, что с ними станет.

— Если я что и поняла за те несколько месяцев, что хожу в костюме, так это то, что люди крепче, чем можно ожидать, — я сказала это не столько для Солнышка, сколько для себя. — Мы можем вынести чёртову кучу дерьма прежде чем сломаемся, и даже когда мы сломлены, мы всё равно идём вперёд. Неважно, изранены ли мы физически: избиты, порезаны, со сломанными костями или изранены эмоционально: теряя любимых, испытывая муки или даже чувствуя, что не выдерживаешь и хочешь закричать от того, что всем членам команды, кажется, пришёл пиздец, я всё равно собираюсь и двигаюсь дальше. Люди справляются и не с таким.

— Мне кажется, сейчас не время для оптимизма, — горько сказала Солнышко.

— Оптимизма? — я покачала головой. — Нет. У этой палки два конца. Если бы мы не были настолько упрямыми, настолько упорными как вид, у нас сейчас, наверное, не было бы столько проблем с Джеком. И вряд ли Манекен и Сибирь смогли бы стать теми, кто они есть. Я почти готова считать это пессимизмом. Почти.

Она ничего не ответила.

— Кстати, о Джеке и Сибири… — начала я.

— Иди.

Я взлетела и направилась к тому месту, где ранее заметила Легенду. Обернувшись, я увидела, что Солнышко создала сферу и опустила её на себя. Как и во время драки с Луном, сфера не обжигала пространство непосредственно вокруг неё.

А Сплетница и Трикстер… Всё ещё стояли посреди миазмов. Они не реагировали и ничего не делали, но также и не подавали мне сигналов вернуться, не пытались забраться на Бентли, чтобы вернуться к действию.

Что-то происходило, но что — я не имела представления.

Я утешала себя и горькой и желанной одновременно мыслью, что Ампутация хотела растянуть процесс. Это не простое убийство моих товарищей. Не то, чтобы это ободряло, с учётом того, что произошло с Брайаном, но всё же давало надежду, что я снова увижу свою команду, своих друзей.

Я поднималась выше, приближаясь к эпицентру миазмов. Пары продолжали подниматься, и над тем местом, где Ампутация запустила катализатор, их высота была больше всего. Я видела, как потоки миазмов струились по улицам, делая их похожими на вены, малиновыми кольцами окружали здания и стекали в океан.

Я заметила, что вода в заливе не изменилась. Возможно солёная вода убивала все организмы, которые она создала для распространения эффекта?

На возвышенных территориях эффект был слаб или вовсе отсутствовал. Тут и там над затопленными местами возвышались холмы и миазмы их не достигали. Была надежда, что гражданские пострадают незначительно, ведь именно на возвышениях люди спасались от наводнения.

Моё внимание привлекла серия ярких вспышек. Из-за расстояния и облаков красного пара я с трудом могла разобрать его, но судя по всему это мог быть только Легенда. Он вёл сражение.

Я отправила насекомых вниз, в гущу миазмов, собрала их, и разместила в стратегических точках, мысленно составляя карту территории, план боя и расположение сражающихся.

Ради безопасности я подлетела к крыше. Приземляться было рискованно, но я надеялась, что здание предоставит мне хоть какое-то укрытие от Джека. Я придержала основную часть роя, ожидая момента, когда я смогу помочь Легенде в схватке с Девяткой.

Но он сражался не с Девяткой.

Легенда стрелял по своим. Он что-то кричал, но ни я, ни насекомые не могли разобрать слов.

Как бы мне хотелось, чтобы я могла через них слышать.

Он впал в состояние берсерка? В неистовство?

Нет. Я чувствовала, как прячутся остальные. Вообще, казалось, что люди в миазмах думают в основном об этом. Спрятаться, убраться с дороги, быть подальше от остальных. Да и Легенда сдерживал себя. Насколько я видела, он стрелял нелетальными лучами.

Паранойя?

Сталевар, которого я опознала по отсутствию костюма и оголённым металлическим предплечьям, стоял спиной к стене. Руки представляли собой два молота, и он размахивал ими в тумане, отпугивая всех, кто мог приблизиться. Маленькая фигурка, которая, похоже, была Вистой, пятилась от двоих взрослых. Она слишком приблизилась к Легенде, и он выпустил в неё очередь лазерных лучей. Ни один из них не повредил ей и не пробил костюм, но она зашаталась и упала.

Я почувствовала, как мостовая вздыбилась, вытянулась вверх колонной. Земля вблизи растянулась, стоящие рядом шатались и теряли ориентацию. На верхушке раненая Виста изогнула созданную ей колонну в сторону здания, и спрыгнула на плоскую крышу. Она кашляла.

Хорошо, она, по крайней мере, не сможет меня убить, если что-то пойдёт не так. Я окликнула её:

— Виста!

Она крутанулась на месте, посмотрела на меня и поспешно начала пятиться.

Я подняла руки, чтобы показать, что я не представляю опасности.

— Постой! Я не причиню вреда!

— Они бы тоже так сказали! — выкрикнула она.

Они?

— Кто? Девятка? С какого перепуга я могла бы стать членом Девятки?

— Заткнись! Не пытайся меня убедить! Просто… просто уходи! Оставь меня, пока это всё не кончится!

Она дышала так тяжело, что я видела, как опускаются и поднимаются плечи под защитным костюмом.

Эта мысль поразила меня. Миазмы проникли через костюм? В маске должны были быть фильтры против дыма, почему они не сработали против миазмов?

— Я просто хотела помочь…

— Уходи!

Она применила свою силу и выгнула в мою сторону ту самую колонну, с помощью которой сюда забралась. Колонна была далеко от меня, но угроза была достаточно ясна.

В попытке уклонится от следующего движения асфальтового столба я шагнула вперёд, Если мне придётся падать, то лучше на крышу, а не в переулок двенадцатью этажами ниже. Но я тут же пожалела об этом…

— Нет! — Не просто слово, панический крик.

Она вытянула столб высоко над моей головой и затем сжала его конец так, что верхушка отвалилась.

Я видела, как она сражалась с Левиафаном, и тогда она сделала точно так же, только в большем масштабе. Атлант вынес меня из-под удара, и я увидела, как каплевидный кусок асфальта грохнулся на дно переулка.

Этого, видимо, оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание Легенды. Он поднялся до нашей высоты и осмотрел происходящее. Защитная маска противогаза была снята, и та часть лица, которую я видела, выглядела измождённой. Глаза сузились, на лбу пульсировала вена и он украдкой переводил взгляд с меня на Висту и обратно.

— Легенда… — начала я. Как мне следовало к нему обратиться, когда он был вот такой? Когда я даже не имела представления, что с ними происходит?

Но это было неважно. Он направил в мою сторону руку, и я бросила Атланта прочь, предпринимая маневры уклонения. Луч промахнулся на полметра, сделал поворот в воздухе и прежде чем я успела погасить скорость и свернуть в сторону, сбил меня с жука.

Легенда явно использовал режим оглушения, но всё равно было больно. Ещё больнее стало от падения на крышу. Я почувствовала, как от удара треснул кусок брони, мои вещи рассыпались.

Удар выбил из лёгких половину воздуха, я непроизвольно вдохнула, и закашлялась снова. Воздух был влажный, немного неправильный на вкус, словно затхлый.

Когда я открыла глаза, то всё вокруг затянуло красной пеленой. Я находилась посреди миазмов.

Всё ещё кашляя, я начала подниматься на ноги. Когда я ударилась о крышу, задний отсек брони треснул. Оружие, шприцы-тюбики, телефон и кошелёк валялись вокруг.

— Лежи! Не вставай! — завопила юная героиня.

Возможно, если бы я не приходила в себя после падения, то могла бы увернуться. Но сейчас участок крыши за моей спиной выпятился стеной, согнулся и накрыл меня. Он смялся, но не раздавил меня, а принял форму моего тела, но наружу теперь торчали только плечи и голова.

— Если ты попробуешь сделать такое со мной, девочка, я в тебя выстрелю, — откуда-то сверху прозвучала угроза.

Дела стремительно становились хуже.

— Сейчас я повернусь и побегу, — ответила она, — Но если ты попробуешь выстрелить мне в спину, то узнаешь, на что я действительно способна.

В этой угрозе чувствовался гнев, это застало меня врасплох. Миазмы вызывали у неё такую ярость? Сама я ничего подобного не испытывала. Может быть её спровоцировал тон говорившего? Или это её обычная манера?

Я попыталась вспомнить мои прошлые встречи с ней, но безрезультатно.

Как её зовут?

У меня что, повреждение мозга? Очередное сотрясение?

Я провела в уме несколько умножений, сложений и вычитаний и убедилась, что здесь всё в порядке. Видимо, это не общее повреждение мозга.

Амнезия?

Меня зовут Рой, Тейлор Энн Эберт. Шестнадцать лет. Родилась в Броктон Бэй. Ученица школы Уинслоу. Бывшая ученица. Состою в Неформалах.

С этой стороны проблем тоже нет.

Мысли рассеянно блуждали, как если бы я пыталась себя убедить в своём психическом здоровье. Моих родителей зовут Дэн Эберт и Аннетт Роза Эберт.

Я начала биться и извиваться, пытаясь освободиться из-под кучи твёрдого бетона. Мне удалось немного продвинуться.

Что подумала бы мама, если бы сейчас меня увидела?

Я попыталась представить выражение её лица.

Опять эта пустота, провал. Ничего.

Даже если бы в меня попало ещё пять тех оглушающих лазерных выстрелов, меня не могло ударить сильнее, чем осознание того, что я не могу вспомнить свою мать. Её лицо, подробности, привычки. Даже те счастливые воспоминания, маленькие моменты, за которые я цеплялась последние два года — всё исчезло. Была только пустая бездна на том месте, где они должны были быть.

Отца я тоже не смогла вспомнить.

Остальные Неформалы, их лица, костюмы, характеры и манеры — всё пропало. Я помнила, чем мы занимались: ограбление банка, сражение с группой Чистоты, отдых и общение в старом лофте, даже общее развитие событий за то время, как я их встретила. Но сами люди представляли собой пробелы в памяти, я не могла перейти от имени к событиям, связанным с этим именем.

Я пыталась освободиться и чувствовала нарастающую панику. Я не знала тех людей, которые находились со мной на крыше. Ни летающего человека, одетого в усиленный защитный костюм и сине-голубую маску, оставляющую открытыми только рот, подбородок и волнистые каштановые волосы. Ни девочку, в спину которой он стрелял. Я увидела, как она падает лицом вниз и корчится от боли. Он сделал по ней ещё два выстрела, и она обмякла. Вырубилась.

Я не могла сопоставить в уме членов Девятки и их внешность или их способности. Если бы я не помнила события нескольких последних минут, я не смогла бы сказать, были ли эти двое на крыше моими союзниками или врагами.

Всё внезапно обрело смысл. Междоусобица, используемая тактика, смесь враждебности и паранойи. Легенда атаковал нелетальными выстрелами, потому что не знал, стреляет ли он по своим или по Девятке. Поэтому он старался вывести всех из строя с возможно наименьшими повреждениями.

Недавно меня поразили тревоги Солнышка об одиночестве. Сейчас одиноки были все. Все до единого. И команды, и одиночки, все были сами за себя, потому что не могли себе позволить доверять другим.

Это нас погубит.

Невозможно организовать оборону от Девятки, если каждый будет сражаться с ними в одиночку.

Человек в сине-серебряной маске подлетел ко мне, готовый поразить, обезвредить меня, просто на случай, если я представляю угрозу.

— Помогите? — позвала я. Это было совершенно спонтанно. Мысли в голове беспомощно скакали, пока я пыталась сформулировать план. Подойдёт даже плохой.

— Я застряла, — солгала я. — Освободите меня?

Я смотрела на него снизу вверх. На его лице отражалась борьба противоречивых эмоций, тело было напряжено. В нём была какая-то нервозность, за которой скрывалось что-то ещё, что-то кроме простой амнезии.

Нас предупреждали о воде из городского водопровода. Возможно, что для людей, которые об этом не знали, эффект мог быть более выражен. Или могли проявиться побочные эффекты.

— Оставайся там, — приказал он.

Он остался на высоте крыше и парил над улицей, делая выстрелы по остальным.

С его стороны это было нелогично, не вязалось с моим знанием о нём. Возможно, что в миазмах было что-то такое, что лишило его рациональности.

Несколько минут я ждала, пока он продолжал обстрел. Затем он косо взглянул на меня и улетел, преследуя кого-то, кого я не могла видеть.

Даже после того, как я получила возможность начать выпутываться, это выходило чертовски медленно. Мои успехи измерялись сантиметрами. Грудь, какая бы она ни была маленькая, представляла собой проблему. Вместе с бронёй спереди и остатками брони сзади, она усложнила задачу. Несколько раз я задерживала дыхание на добрую минуту, прежде чем вернуться назад в объятия бетона, где я могла дышать. Снова и снова, раздирая броню, с пятой попытки мне удалось протолкнуть верх тела наружу. Секунда на то, чтобы отдышаться и передохнуть, и снова медленный процесс освобождения середины тела и бёдер через отверстие в бетонной плите.

Осыпая всеми известными мне проклятиям пояс и пластины брони на бёдрах, я начала вытаскивать себя на свободу. Вытащить бёдра и задницу оказалось не менее сложно чем грудь, а из-за того, что верхняя часть была уже далеко снаружи, я не могла как следует оттолкнуться руками. Шли минуты, я пыхтела и боролась. Внизу, на улице, раздавались бессвязные вопли, выкрики, угрозы и предупреждения, разносились звуки разрушения. Паранойя давала выход ярости. Я призвала к себе Атланта, но даже с его силой и рогом, он не мог ничего поделать с бетоном. Я протиснулась наружу только после того, как поддела его рогом бетонную плиту.

Освободившись, я подобрала нож, дубинку и пистолет и поместила их в немногие оставшиеся петли в разрушенном отделении брони. Телефон тоже нашёлся, но для него не осталось места, так что пришлось его затолкать в нагрудный отсек. Шприцы и кошелёк разместились в пространстве между ремнём и бёдрами, около лямок.

Я тщательно проверила, не задел ли Атланта лазер Легенды и забралась на него.

Внизу царило опустошение и признаки безумной драки между героями. Замороженные во времени листы бумаги, уничтоженный почтовый ящик, неподвижно лежащий в красной воде поваленный светофор. Все разбежались или были выведены из строя. Сражение переместилось в другие места неподалёку.

Я не знала в точности, что мне делать, так что я решила помочь раненым, убедиться, что с ними всё в порядке. Я развернула какую-то девочку, лежащую без сознания, в более безопасное для неё положение, начала оттаскивать какого-то раненного человека с середины улицы. Мне пришлось остановиться, когда он начал отбиваться и бороться со мной, и я просто оставила его там.

Я почувствовала растерянность. Не окажется ли так, что придавая лежащим сидячее положение, чтобы они не захлебнулись в рвоте и не утонули в воде, я помогу врагам? А если я использую пластиковые наручники из своей сумки, не оставлю ли я их беззащитными перед Девяткой?

Я проверила телефон. Нет сети.

Я была одна. Каждый человек на планете стал чужаком.

Улицу сотрясли вибрации. Почувствовав это, один из раненых зашевелился.

Чудовище. Больше автомобиля, когти, клыки, шипастая внешность. Оно вело себя так, как будто меня не заметило.

Одна из собак Суки? Или, может быть, Краулер?

Если это Краулер, и я буду вести себя с ним дружелюбно, то он порвёт меня на кусочки. Можно было бы достать пистолет и угрожать ему, защищаться… вот только Краулера это и на секунду не остановит.

Если это была собака Суки без седока, тогда и смысла тут оставаться не было. Я понятия не имела, влияют ли на неё миазмы. Но если это Краулер…

Я собрала рой вокруг себя как завесу, призвала Атланта и, шлёпая ногами по воде, побежала, создавая обманки. В ту же секунду, как чудовище скрылось из виду, я забралась на жука и снова поднялась в воздух.

Нельзя успокаиваться, нельзя останавливаться. Ко всем, кого я встречаю, нужно относиться как к врагам.

Я начинала понимать, как возникает паранойя.

— Рой! — позвал какой-то голос.

Я остановилась.

Какая-то блондинка махала мне рукой.

Я вытащила пистолет и направила на неё.

Улыбка сползла с её лица. Она прижала ладони рупором ко рту и закричала:

— Это я! Сплетница!

Я колебалась.

Насколько трагично всё обернётся, если я подстрелю друга? Недавно я хотела накричать на героев за то, что они дерутся друг с другом.

— Как ты сюда попала?

— На собаке. Я не помню, как её зовут, но на неё эта штука не повлияла. Этот эффект создан для людей.

Я посмотрела туда, где видела то существо. Так это была собака, на которой она приехала?

Я приблизилась, хотя всё ещё держала её на мушке, затем огляделась.

— Где остальные?

— Большинство прячутся, — сказала она. — Моя сила вроде как позволяет мне обойти эффект газа. Я привела Мрака.

Я посмотрела по сторонам. В том, что она говорила, чувствовалась правильность, даже несмотря на то, что я точно не помнила, какая у неё сила.

— Что с нами? Амнезия?

— Агнозия. Мы не забыли. Мы просто… не можем использовать свои знания. Судя по остальным, я думаю, что у них галлюцинации. Если это прионы, вроде тех, что Ампутация использовала в лишающих сил дротиках, то всё сходится. Галлюцинации соответствуют высокой дозе прионов.

— Прионы?

— Они достаточно мелкие, чтобы проникнуть через фильтры для воды и противогазы. Неправильно свёрнутые белки, которые заставляют другие белки свёртываться таким же неправильным образом, порождая цепную реакцию. Если она нашла способ направлять их и специально нацелила на конкретные части мозга, то в итоге эффекты могут быть как раз такие, как мы сейчас испытываем. В худшем случае, они могут поразить головной мозг и вызвать галлюцинации.

Я осмотрелась.

— Сколько длится его действие?

— Это навсегда. Это неизлечимо и приведёт к смерти.

Я сглотнула.

— Но Панацея может это исправить.

Она кивнула и широко улыбнулась.

— Надежда есть, верно?

— Верно.

Она дёрнула головой в сторону, затем убрала рукой волосы с лица.

— Пойдём заберём Мрака и подумаем, что делать дальше.

Она развернулась уходить, но я осталась на месте. Сделав три шага, она повернулась.

— Что-то не так?

Я не опустила оружие.

— Извини, небольшая паранойя.

Она нахмурилась.

— Справедливо, но у нас заканчивается время. Если у всех развивается повреждения мозга, то они могут и умереть. Судороги, сильные перепады настроения, нарушение координации движений… Болезнь Крейтцфельдта-Якоба имеет прионную природу, но сейчас процесс идёт быстрее.

Я помотала головой.

— Крейтц что?

— Неврологическое заболевание, вызванное употреблением мяса коров, заражённых коровьим бешенством. Прионы попадают тебе в голову, и ты медленно умираешь, испытывая деградацию личности, потерю памяти и яркие галлюцинации.

— А сейчас всё быстрее.

Она кивнула. Выражение её лица было серьёзным.

— Часы, а не недели. И когда люди начнут испытывать перемены настроения от гнева до страха, или если галлюцинации станут хуже…

— То такой же станет и борьба между соратниками, — закончила я. — Дело может обернуться плохо.

— Нам нужна Эми, если мы хотим всех спасти. Для этого нам нужно спросить Душечку.

Я закачала головой.

— Кого?

— Хм. Ты помнишь, как мы захватили в плен члена Девятки?

Помню ли я? Мы устроили засаду, взяли пленных, да. Но кого-то мы потеряли.

— Ага, — ответила я.

— И одну из них мы держим взаперти?

Я кивнула. Это работало. Я могла связать информацию. Вроде бы мы звонили ей по телефону?

— Сейчас нет сотового сигнала.

— А это безопасно? — спросил мужской голос.

— Несомненно.

Я промолчала.

Он вышел из-за угла и встал рядом с блондинкой.

— Это Рой?

Она кивнула.

— Рой, это Мрак.

Я узнавала его не больше, чем он узнавал меня. Я держала пистолет направленным на них.

— Ты нас задерживаешь. Что мне сделать, чтобы ты мне доверяла? — спросила она.

Что бы ей сделать?

— Драка с придурками из Империи восемьдесят восемь. Когда впервые я сделала человекоподобную фигуру из насекомых, и в неё стреляли, когда я пригнулась внутри…

Она покачала головой.

— Я такого не помню.

Сколько тогда было людей? Я бы сказала, что один, но как будто бы был кто-то ещё. Они опоздали? Помню, мы уходили в спешке.

Она широко раскинула руки.

— Мне жаль. Может быть, по мне и не скажешь, но на меня это тоже влияет. Я просто использую силу, чтобы найти ответы на вопросы.

Я кивнула. Звучало бы убедительнее, если бы я точно знала, как работает её сила или я могла вспомнить что-нибудь, что знала только она. Словно двое слепых играют в прятки.

— Послушай, иди сюда, — предложила она.

Я засомневалась

— Можешь оставить пистолет. Я подниму руки над головой. Мрак, отойди.

Он отступил и прислонился к стене, сложив руки.

Я посадила Атланта и подошла.

Она встала на колени и, подняв руки над головой, начала приближаться ко мне на коленях через затопленную улицу до тех пор, пока не упёрлась лбом в ствол оружия.

— Я тебе доверяю. Я знаю, что иногда я заноза в заднице, что у нас бывали и хорошие и плохие времена. Я знаю, что держала слишком многое в секрете, для того, кто называет себя Сплетницей, — она улыбнулась. — Но я тебе доверяю. И теперь, даже несмотря на то, что ты не можешь меня осознанно узнать, что говорит тебе сердце?

На самом деле? Оно мне ничего особо не говорило. Если не думать, если просто взять смутный образ, который ассоциировался у меня с именем Сплетницы, с её улыбкой, с фонтанами информации…

Я отступила на шаг.

— Не думаю, что это достаточная причина, чтобы тебе доверять.

— Блин! Хм. Дай-ка подумать…

— Может мы пойдём без неё? — спросил парень.

Я повернулась посмотреть на него. Мысль о том, что я останусь здесь одна…

— Найди безопасное место, — предложил он.

Я нахмурилась.

— Если Бойня номер Девять найдёт Панацею раньше или дела станут хуже…

— Я хочу помочь, честно, — сказала я. — Но это всё не…

Я умолкла.

— Ты хочешь помочь, но у тебя подозрения. И тебе стыдно чувствовать подозрения из-за всего, через что мы вместе прошли, и столько раз висели на волоске? — спросил он.

— Да, — сказала я.

Я сверяла всё, что он говорит, со своими чувствами. Не говорит ли он чего-то, что показывает, что он знает то, чего не знаю я?

— Я знаю, что ты напугана и подозрительна, потому что я чувствую то же самое. Вот только я доверяю Сплетнице.

— Я тоже, — сказала я, — Доверяла бы, будь я уверена, что это Сплетница.

— Доверься своему сердцу.

Как же отчаянно я хотела, чтобы всё было как в фильмах, в которых люди могли доверять своему сердцу! В которых ты держал оружие и решал — стрелять в злого клона или в своего друга и ты просто знал.

Он махнул одной рукой вокруг нас.

— Это не работает. Мы проиграем, и, если они победят, то все опасности, которым мы подвергались во время битвы с Девяткой — всё будет зря.

Я затрясла головой.

— Я не спорю, но такие рассуждения не заставят меня опустить оружие.

— Тогда может мне стоит поступить так, как подсказывает мне сердце? — спросил он.

Прежде чем я смогла среагировать, он начал приближаться ко мне. Я отступила на шаг, держа пистолет, но когда он подошёл, не сумела выстрелить.

Он не обратил внимание на пистолет, подошёл вплотную и обнял меня руками. Мой лоб прижался к его плечу. Это были не самые приятные объятия в моей жизни, хотя не то чтобы их у меня было много. Они казались неловкими, жесткими и неуклюжими. Но почему-то это казалось более правильным, словно настоящие объятия показались бы наигранными.

Он был тёплый.

Мрак?

Затем, не давая мне времени на ответ, Мрак отступил назад, взял меня за левую руку и потащил за собой. Я последовала за ним без возражений. Не могла возражать. Сомневаться в нём, после такого — мне стоило злиться на себя в десять раз больше, чем ему.

— Приоритет номер один, нужно связаться с Душечкой, — сказала Сплетница, улыбаясь. — Потом мы сможем решить, хотим ли мы найти Панацею или заняться Девяткой.

— Верно, — сказала я.

— Продолжай проверять свой телефон. Как только появится сигнал, звони Выверту.

— А Выверт это..?

— Наш босс, и поскольку он спрятался, его не должно было задеть, так что он сможет вспомнить имя и рассказать нам то, что заблокировала агнозия.

— Ладно.

— Это, в конце концов, не конец света, — улыбнулась Сплетница.

Я кивнула. Тяжесть пистолета в правой руке непрерывно давала о себе знать. Я чувствовала, что его следует убрать, но общее ощущение тревоги в течение всего нашего пути не давало мне это сделать. Ненавижу. Напоминает школу.

Воспоминание разозлило меня и почему-то сделало происходящее ещё хуже. Я пробормотала:

— Чем раньше мы вылечимся от этих ёбаных миазмов, тем лучше.

— Эй! — Сплетница остановилась, указывая на меня пальцем со строгим выражением лица. — Не ругайся!