Эликсир жизни (гет)

Встреча «Вальпургиевых рыцарей» прошла на удивление скучно. Том не чувствовал никакого энтузиазма, рассказывая приятелям про весьма полезные, но редкие или запрещенные зелья. Что-то беспокоило его. Возможно, обсуждаемая с подругой тема про опасную вылазку в Париж, или же просто сама Гермиона. Том распустил компанию быстрее, чем обычно, и побрел по коридорам, раньше времени приступив к обязанностям старосты.

Что его заставило свернуть именно в этот заброшенный проход, Риддл не знал. То ли воспринятые и подсознательно распознанные знакомые голоса, то ли, и вправду, предвидение. Хотя на чем основывалось предвиденье, если не на умении слышать подсознание?

Застать свою подругу в компании другого парня, более того, парня, который пытался ему противостоять, было для Тома, мягко говоря, неприятным сюрпризом. Это чувство оказалось даже сильнее гнева. Что-то темное и знакомое всплывало из глубины души. И только тот, кого предали хотя бы раз в жизни, мог узнать это во всей полноте боли и руинах надежд. Но парню резко полегчало, когда он понял, что двое голубков, явно, не ворковали. И вот тогда яростной волной проснулся гнев. Было жаль, что юноша услышал совсем немного из разговора, но угрожать своей девушке Риддл не мог позволить никому. А уж тем более Блэку! С другой стороны, Том, ликуя, чуть ли не благодарил своего противника, что тот предоставил ему такую прекрасную возможность выудить из подружки хотя бы какую-то часть правды.

Шок на лице Гермионы, когда она увидела его, красноречиво подтвердил, что Блэк узнал что-то действительно важное. Но она – Риддл даже мысленно зааплодировал – мгновенно подавила волнение и кинулась к нему. Девушка крепко схватилась за его свободную руку и прильнула к телу, всем своим видом умоляя о защите.

Сжимая в руке волшебную палочку, Том в покровительственном жесте обнял Гермиону за плечи и еще теснее прижал к себе.

– Так что же такое страшное я не должен был узнать, а, Блэк? – повторил он свой вопрос.

– Спроси у своей ненаглядной, – Альфард был серьезен и бледен.

– Надо же, на этот раз я соглашусь с тобой, – насмешливо отозвался Риддл. – Гермиона?

– Блэк с чего-то решил, что моя фамилия вовсе не моя, – после небольшой паузы сухо и отрывисто пояснила девушка.

Том повернул к ней голову и мгновенно оценил опущенные глаза, тень сдерживаемой тревоги на лице. И тогда парня пронзило осознание, что это вполне могло быть правдой. Гермиона искала подходящего мага для своих планов и выбрала удобную фамилию, чтобы проникнуть в школу. Салазар, как умно придумано. Но кто же на самом деле она такая?

– Он тебя шантажировал? – сурово уточнил Том и перевел взгляд обратно на Блэка.

Тот стоял, сжав кулаки, с решительным и упрямым выражением лица, характерным для людей отчаявшихся, но не готовых мириться с поражением.

– Он хотел, чтобы я уговорила тебя закрыть Тайную комнату, – тихо вымолвила Гермиона.

Блэк метнул на девушку пронзительный взгляд. Глаза Тома сузились, он отпустил Гермиону и сделал два шага вперед по направлению к противнику. Хотя так даже и называть не хотелось этот позор древнего рода.

– Странно, о чем это он? Причем тут я? – как бы обращаясь к Гермионе, Том направил взгляд в переносицу юноши и придал своему голосу тон ледяной угрозы. Когда он говорил так, у всех пробегал мороз по коже. – Вот что, Блэк. Надеюсь, не надо озвучивать причины, чтобы ты держал язык за зубами насчет Гермионы? Хотя я вижу, случая с Лукрецией тебе оказалось мало.

Смертельная бледность залила лицо Блэка, и Том поздравил себя c эффективностью методов. Привязанность к семье являлась уязвимой точкой благородного идиота, на которую Риддл давил уже в который раз. Ирония судьбы, Альфард ничего не мог поделать с тем, что и Орион, и Сигнус, и даже Вальбурга с Лукрецией в какой-то степени симпатизировали его, Тома Риддла, идеям. Но братишка любил их. А Гермиона еще говорила, что любовь с привязанностью – это разные вещи. Перед глазами сейчас находился показательный пример того, как любовь делала человека уязвимым. И ведь Блэк был далеко не дурак. Но стал идиотом на почве нелепой привязанности.

– Ты думаешь, тебя все боятся, Риддл? – в ответ прошипел несостоявшийся шантажист. – Не заставляй меня делать намеки Дамблдору. И обнародовать информацию о твоей подружке.

Что? Он еще посмел грозить?! Огненная ярость затмила собою все. Крепче стиснув волшебную палочку, Риддл с трудом взял себя в руки и сквозь зубы выдавил:

– У старого маразматика нет доказательств. Так же, как и у тебя, между прочим. И сравни, что потеряет Гермиона, расскажи ты ее секрет, а что можешь потерять ты!

Тело Блэка сразу как-то обмякло, плечи слегка поникли. Хоть здравый смысл-то у него остался, и то радует.

– Не смей становиться на моем пути! – яростно продолжил Том, воспользовавшись моментом его слабости. – Лучше подумай о том, чтобы присоединиться к нам. А иначе… Надеюсь, ты меня понял.

– Теперь я вижу, что вы, два авантюриста, стоите друг друга, – буркнул Альфард, и это стало последней каплей терпения Тома, который чуть было не швырнул в противника оглушающее заклятие.

Этот Блэк, дементор его побери, что, совсем забыл об элементарном самосохранении? Том мог бы убить его, да так, что никто бы не заподозрил. Неужели этому идиоту не ясно? И важнее тупые бравады перед девушкой, причем, девушкой своего противника?!

Все, лимит вежливости был исчерпан. Риддл и так давал Блэку слишком много возможностей одуматься. И юный Темный Лорд однозначно бы начал дуэль, если б не Гермиона. К его легкому удивлению и недовольству, девушка вдруг стала оттаскивать его назад, ухватившись за рукав.

– Том, наплюй на него, – причитающе-горячо зашептала она. – Он ничего не скажет. Правда, Альфард?

Риддл, нахмурившись, выдернул мантию из пальцев вцепившейся в нее Гермионы и мрачно посмотрел на Блэка. Тот молчал.

Салазар, с каких это пор он для нее Альфард, а не Блэк?

– Я не скажу, – наконец, тихо вымолвил парень. – Но вовсе не по тем причинам, о которых ты думаешь, Риддл. Если тронешь мою семью – меня ничто не остановит, но дело не в ней. Причина в том, что я никому не позволю дискредитировать факультет и чистокровные фамилии, разоблачив их участие в открытии Тайной комнаты. А про Гермиону – потому что ее я хотя бы уважаю.

Глаза Тома сверкнули даже не гневом. В них зажегся ледяной, беспощадный огонь. Чувство, родившееся в груди, было больше, чем гнев. Нечеловеческая сила, одержимость битвы. Именно с такой холодной яростью шли в бой берсерки, в одиночку справляясь с сотнями, именно так одерживались величайшие в истории победы... И тогда Том понял, что он убьет Блэка. Возможно, не сейчас, а через много лет…

– Ничто не остановит, говоришь? – спокойно переспросил он, краем глаза заметив, как вздрогнула от его тона девушка. – Проси Мерлина, чтобы тебе не пришлось это проверять на практике. Впрочем, все чистокровные маги рано или поздно окажутся на моей стороне. И просто не перед кем будет их дискредитировать. Пойми, Блэк. Права жизнь, а не гуманность.

Лицо Альфарда словно окаменело. Он ничего не сказал. Лишь коротко кивнул, наградил Гермиону мгновенным взглядом и быстро прошел мимо пары, растворяясь в темноте коридора.

Том повернулся к девушке.

– Что ж, теперь очередь объясняться за тобой.

И он наложил на помещение чары, изолирующие звук.

* * *

Гермионе показалось странным, что Том не был особо разгневан на нее. И она нашла этому одно-единственное объяснение – он уже давно подозревал, что девушка появилась в Хогвартсе неслучайно. Мерлин, дай же разума придумать правдоподобную легенду. Думай, Гермиона, думай! Это должно быть что-то серьезное, но не настолько, чтобы допустить разрыв их отношений. И что-то практически полезное. И тест… Лучшая ложь – полуправда!

– Я незаконнорожденная, – наконец, тихо сказала она и опустила голову, чтобы не видеть проницательный взгляд Тома. – Отец не мог жениться на моей матери, и таким образом я оказалась лишена своей фамилии... Я прожила среди магглов, в Англии, одиннадцать лет.

Подняв голову, она посмотрела в темные омуты, с тревогой выискивая в них осуждение, брезгливость, гнев. Зрачки парня расширились, и он слегка откинул голову назад.

– Ты полукровка, – прошептал Том, и по его тону девушка не смогла понять, что за спектр эмоций охватил юношу. Но вряд ли можно было рассчитывать на то, что будущий Темный Лорд получил удовольствие. Не мазохист же он, в самом деле.

Утешало одно – после ритуала ни один магический тест не смог бы установить того, что она даже не полукровка. По иронии судьбы Волдеморт приобщил к миру магии одну из тех, кого так презирал. Мерлин, как же часто своим оружием мы поражаем самих себя!

– Вот почему ты защищаешь магглов! – с ледяным презрением продолжил Риддл.

Его вывод был естественен. Для него.

Теперь уже Гермиона не смогла сдержаться. Та часть ее психики, что заставляла девушку с энтузиазмом выступать в защиту прав эльфов, отчитывать не отличающиеся высокой моралью поступки друзей, бесстрашно отвечать на насмешки и оскорбления, потребовала к себе стопроцентного внимания.

– Вовсе не поэтому! А потому, что это логично! – горячо воскликнула экс-гриффиндорка, подавшись к парню. – Ты сам полукровка!

Риддл побледнел, глубокие глаза вспыхнули холодным гневом.

– Я наследник Слизерина, – с мрачным величием напомнил он.

– А я оказалась достаточно сильна и умна, чтобы участвовать в ритуале с наследником Слизерина! – с пафосом и практически не улавливаемым сарказмом отозвалась Гермиона.

Том собирался что-то возразить, но остановился, покачав головой, будто старался избавиться от каких-то мыслей. Его красивое лицо исказила гримаса то ли боли, то ли брезгливости, мгновенно сменившаяся привычной маской отрешенности.

– Возможно. Но ты не стала бы скрываться за фамилией отца, если бы не считала магглов ниже волшебников, – наконец, ровно заметил он и поинтересовался: – А почему ты оказалась в Хогвартсе?

Пыл девушки слегка поугас под его ледяным вниманием. Она наградила парня оценивающим взглядом. Неужели его гнев закончился так быстро? Почему он ее все еще не придушил? Хотя кто знал, что за планы могли родиться в его извращенном уме. Вдруг она все-таки переборщила с выбором «правды»? Но зато если он примет ее как полукровку, это уже будет прогресс!

– Потому что я выросла в Англии, естественно. Я уехала только в одиннадцать лет. У меня были прекрасные наставники, лучшие в мире друзья. Мир магии дал мне возможность прикоснуться к решению тех проблем и задач, которые волновали меня с раннего детства, – глаза Гермионы на миг затуманились, образы из такого близкого, но недостижимого прошлого-будущего невольно мелькнули перед мысленным взором. Хотя она вовремя вспомнила о вставке суггестивной фразы в двойную канву повествования[1]. – И я поверила – все будут считать меня лучшей, любить меня… А потом все оборвалось. Я осталась совсем одна, без родных и друзей, с огромным наследством отца. Потому и вернулась в Англию, с фамилией, принадлежащей мне по праву. И сразу же наткнулась на тебя.

– Неужто это была случайность? – с легким ехидством переспросил Риддл. – И ты не пыталась специально найти того, кто мог бы помочь тебе в решении тех самых «проблем и задач»?

Спасибо за идейку, Том.

– Может быть, и так, – пожала плечами девушка. – Но ты сейчас единственный близкий мне человек, если, конечно, можно применить к тебе это определение.

Посмотрим, как он отреагирует на проявление эмоциональности. И что именно он понимает под статусом «его девушка».

– Видимо, поэтому ты скрывала от меня свое прошлое, – саркастично отозвался Том, не отводя от подруги пристального взгляда.

– Как будто тебе самому нечего скрывать, – фыркнула Гермиона. – И что я должна была рассказать тебе? Что потеряла всех, кого любила?

– Что ты полукровка, – холодно уточнил он.

– Ты мне тоже этого не сообщил про себя, знаешь ли, – девушка встретила его взгляд открыто, с чувством собственной правоты.

Его глубокие, пронзительно-темные глаза, однако, не излучали ни ярости, ни гнева. Они были настойчиво-проницательными, изучающими.

– Как будто ты не знала, – тихо промолвил он.

Эти глаза завораживали, словно змеиные, и Гермиона приблизилась вплотную к юноше.

– А меня ты и не спрашивал, – вкрадчиво заметила она, почти неосязаемо дотрагиваясь до его груди. – И скажи, знай ты тогда, ты бы отказался от всего, что было?

Его взгляд метнулся вверх, затем опустился. И лишь через несколько мгновений Риддл вновь посмотрел на девушку. Его глаза не выражали ничего, пугая безразличием и отрешенностью. Пульс Гермионы участился.

– Нет, не отказался бы, – спокойно ответил Том.

Все тело будто окунули в горячий омут, а эмоции словно просеяли сквозь сито, оставляя лишь рвущуюся радость и блаженное тепло. Гермиона и сама не ожидала, что ей станет настолько хорошо. Сделав усилие, чтобы не засветиться улыбкой влюбленной идиотки, она отрывисто спросила:

– Почему?

– Потому что ты намного больше волшебница, чем многие из тех, кто имеет право называться чистокровными. Ты по эту сторону. Как и я, – сухо пояснил он, кладя руки на ее плечи. – И никто не узнает… В конце концов, можно стереть память Блэка, если до того дойдет. Или… неважно.

– Вот видишь, Том, – с улыбкой прокомментировала девушка, сознательно ступая на зыбкую почву, чтобы провести параллель. – Если следовать дальше твоей логике, и магглорожденные тоже могут стать настоящими волшебниками. И их можно удачно использовать на благо магическому миру.

– Заткнись, – коротко потребовал он и наклонился к ее губам в настойчивом, грубом поцелуе.

И Гермиона призналась себе, что таким образом заткнуться не возражает. Все закончилось хорошо. Удивительно, что Риддл оказался настолько вменяем. Или же она просто стала восприниматься парнем как нечто, принадлежащее ему, произошла идентификация девушки как части его самого. Это было уже вполне возможно. Хотя, скорее всего, отношения с ней просто были выгодны Тому. Не чурался же он скромной должностью в магазине, очарованием престарелых тетушек, кровью Гарри-полукровки для собственного возрождения. Наверняка, себе он объяснял отношения с девушкой именно так… Но, по крайней мере, хотел ее он абсолютно искренне. Что легко проверялось на практике.

* * *

Риддл ожидал чего-то подобного. Подозрения были справедливы. Надо же, в кои-то веки спасибо Блэку! Девчонка специально искала такого, как Том. Но то, что она оказалась полукровкой... Юноше было неприятно. С другой стороны, от этого она не стала глупее, беднее и холоднее в постели. Скорее, наоборот. Гермиона теперь должна была еще с большим энтузиазмом доказывать, что она лучшая во всем. Самыми усердными слугами являлись прощенные после провинностей. А он уже и так запугал подружку своей холодностью. Том мог поклясться, она опасалась, что он бросит ее. Как бы не так! Гермиона могла быть покладистой, что она очень хорошо доказала в процессе феерично-страстного времяпрепровождения прямо там, у холодной стены подземелий. Именно она была способна стать его лучшей помощницей.

Когда-нибудь она в полной мере поймет, что есть власть. И перестанет сопротивляться шансу испытать это сладостное, пьянящее чувство. Единственное, что дает возможность ощутить свободу. Сейчас же, выявив правду, Том сделал шаг к ломке ее упрямства, к подчинению строптивой девчонки. Пусть чувствует себя ниже его. Тем больше будет ценить то, что обретет, находясь рядом с ним.

И все-таки, как они были похожи. Оба полукровки, оба одиноки, оба чрезвычайно умны, оба стремились найти путь к бессмертию, оба лицемеры, оба привлекательны физически. Салазар, он и не подозревал раньше, что девушки могли быть такими. Том вообще не думал, что кто-то еще мог быть таким, кроме него – выдающегося, особенного. Пока не встретил эту талантливую полукровку. Да и одно дело подозревать, а другое – убедиться на практике. На что еще была способна Гермиона, видимо, предстояло обнаружить в ближайшее время.

Единственное, что парень не мог понять – почему она так горячо вступалась за грязнокровок. Из-за мамаши-магглы? Вряд ли. Судя по словам девушки, она не была особо счастлива там. Том понимал это очень хорошо. Когда из тебя рвется магия, а никто не может объяснить, как с ней обращаться, что вообще происходит – нетрудно свихнуться. Его в приюте считали психом. Хотя он-то весьма быстро научился контролировать свои силы. И когда удалось практически полностью оставить мир магглов – для него это было великим счастьем. Наследник Слизерина принадлежал к волшебному миру всем своим существом. Магия текла в его жилах, он дышал ею, она являлась его жизнью и данностью. И возможность компромисса тут отсутствовала. Два мира неизбежно были обречены на конфликт, поскольку делили одну и ту же территорию.

Гермиона должна была согласиться с этим, рано или поздно. Лучше рано.

Поток мыслей постепенно стал растворяться в сонной дымке, как только физическое и моральное утомление в полной мере дало о себе знать.

– Эй, Риддл, говорят, ты опять притащил в комнату змею? – ехидный голос заставил его остановиться. – Находишь себе подобных?

Он поднял голову наверх. Глаза мертвого кролика вдруг открылись и полыхнули алым. И чей-то голос надрывно прокричал: «За что?!».

Том резко проснулся. Была глубокая ночь. С соседней кровати раздавалось посапывание Эйвери. Где-то мерно тикали часы. Юноша попытался успокоить участившийся пульс.

Такого не было в реальности. Вот уж кошмар так кошмар. И кому принадлежал этот голос? Риддл вспомнил, что последним ярким ощущением во сне было чье-то присутствие у него за спиной.

Пора было во всем разобраться.

* * *

[1] Гермиона применяет метод «тройная спираль» – это три рассказа, соединенные в один. Начинается первый рассказ, не заканчивается, начинается второй. Второй не заканчивается, начинается третий. Затем заканчивается второй, а затем первый. В третий рассказ вставляется нужная команда. Чаще всего третий рассказ и является полностью той самой командой. При этом сознанием команда забывается, но подсознание ее четко выполняет.