Северное солнце (гет)

Мы никуда не торопились, поэтому Ришарт провожал нас с большим эскортом солдат, ведя под руку Эйриан. Принцесса произнесла напутственную речь и вела себя так, словно жила здесь с самого начала и прекрасно знала, что происходит. Интересно, что все-таки Ришарт рассказал ей? Выложил всю правду? Он мог, принц вообще не сильно любил врать даже ради выгоды. К тому же Эйриан ведь все равно оставалась воспитанницей Лаада, законов своей страны. Неужели она тоже согласилась, что необходима помощь Рагнала, чтобы спасти Солеа?

Мы стояли сейчас в поле по другую сторону реки, пока не пересекая границу. Кадир, одетый в белые одежды Советника, казался хрупким, учитывая его обычную бледность, присущую всем лаадцам, выросшим под землей. Но болезненным или невзрачным юноша не выглядел: свет Солеа странным образом преображал его, заставляя едва ли не светиться. Я украдкой покосилась на небо и чуть нахмурилась, заметив облик Лалин. Сестра Гриана Да последние несколько дней не исчезала днем полностью, как это бывало раньше, она теперь казалась призраком, едва заметной тенью, которую отбрасывал Солеа, но Андреас при виде этого зрелища только бледнел и как-то судорожно сжимал посох.

Кхико и сейчас, тоже провожавший нас, тревожно поглядывал на Лалин, к счастью, не открывающую свой глаз.

— Надеюсь, что мы успеем договориться с шаманами, — тихо заметил он, подходя к Кано. — Лалин никогда не появлялась днем, ведь это время безраздельно принадлежит Солеа.

— Зато у нас теперь есть доказательства, что Гаелах Ан замышляет что-то плохое, — так же тихо возразил Кано, поправляя белую ленту на рукаве.

Ришарт и нам выдал официальные одежды послов, поэтому мой друг был одет почти идентично Кадиру, вот только белые ленты на белой же рубашке выделялись желтой каемкой. Как объяснил Андреас, белый цвет рубашки и брюк означал чистую кровь.

— Кроме того, белый — это цвет прошлого, — добавил кхико. — По крайней мере, у нас.

— В Рагнале мы не придаем особого значения белому цвету, — сообщил в ответ Кано. — Главные цвета — это желтый и серебристый. А для шаманов еще синий или голубой, потому что это цвет духов, что помогают им. Скорее, мы больше обращаем внимание на отрицательные значения, — как смущенно признался он, ероша себе волосы.

Я недовольно покачала головой и пригладила его черные локоны, которые на солнце матово блестели. Мы оба вчера вымыли голову, только вот мне такого эффекта все равно не удавалось добиться, как бы я ни билась. Впрочем, это пошло еще со времен Алиша…

Я вздохнула. Может, нам стоило оставаться в той палатке? Жили бы себе поживали… добра наживали, ага. Я бы все равно не стала сидеть на месте. С чего? Хотелось вернуться домой, к родителям, к друзьям, так что я куда-нибудь бы пошла. Ну, или Алишу бы пришлось меня связать, чтобы не дергалась. Как же давно это было… Я усмехнулась: удивительно, не то чтобы я обжилась в этом мире, где-то в глубине души мне до сих пор кажется, что это все просто затянувшийся интересный сон, но такие воспоминания ни на что не променяю. Почти. Если бы мне предложили вернуться домой, а за это надо было забыть все, что здесь происходило, я бы, пожалуй, согласилась. Дом — это… дом, в конце концов.

Стоп. Хватит.

— Тали? — Андреас наклонился ко мне, и я только улыбнулась в ответ.

— Все в порядке, задумалась.

Кхико недоверчиво качнул головой, но отошел к Кадиру, чтобы дать какие-то свои последние наставления.

«Ты жива, — шепнул Сирше. — Здесь ты жива, и таковой останешься, пока Гриан Да не пожелает окончить твой путь».

«Утешил…»

«Неправильно? — всполошился тупуа. — Я сказал что-то плохое? Или ты ушла в депрессию?»

«Ты запоминаешь какие-то не те слова, — притворно возмутилась я и мысленно засмеялась. — Не волнуйся, в депрессию я впадать не люблю, это как-то бесполезно. Просто скучаю по дому».

«Ты не вернешься в свой мир», — невинно напомнил Сирше.

«Я вроде как помню».

«Тем более, — вдруг довольным голосом продолжил дух-хранитель, — вот ты бы вернулась к себе, а я остался тут. Так нельзя. Что бы ты без меня стала делать? Я с твоими ангелами-хранителями незнаком. А вдруг они плохо выполняют свои обязанности? Послушай Тали, — он заговорил серьезно, — если вдруг ты каким-то образом вернешься… Ты поговори с вашим богом, ладно? Пусть он познакомит тебя с ангелом-хранителем, чтобы тот знал, кого охраняет».

Я тихо выдохнула и постаралась нервно не захихикать.

«Понимаешь, Сирше… Мы с тобой религию как-то не обсуждали, но вот у нас в мире боги… разные».

«Как это разные? — изумился тупуа. — Бог один, просто имен у него много. Разве может быть по-другому?»

«Сложно сказать…»

Я все равно тихо рассмеялась. Чудесная картина: зеленое поле, где-то там цветочки, вперед блестит река, через которую сейчас заканчивают перекидывать мост, мы с Кано и Кадиром, одетые по последней официальной лаадской моде, что называется, настоящая карета, запряженная двумя конями-пейи, Ришарт, Эйриан, солдаты, и я тут обсуждаю с Сирше религию. Как же хорошо, что никто не слышит наших разговоров, а то приняли бы за сумасшедших. Наверное. Интересно, а в этом мире есть дома для умалишенных?

«Гриан Да никого не лишает того дара, которым наделил, — назидательно сообщил тупуа. — Кроме жизни, конечно».

«Да-да», — я снова взглянула на небо, где из-под опущенного века следило за своими детьми местное божество. Интересно, неужели Гриан Да не подозревает, что его сестра замышляет что-то плохое? Он ведь бог, всезнающий, всесильный. Или Гаелах Ан обладает такой же силой? Но в таком случае она могла бы давно свергнуть брата. Я как-то сомневаюсь, что этот мир слишком молод. Особенно учитывая то, что рассказывает иногда Байле. Когда-то граница Рагнала пролегала около местного моря… Побывать бы там. А вдруг морская вода окажется какого-нибудь серо-буро-малинового цвета?

«Почему ты думаешь, что Гриан Да всезнающий? — как-то удивленно поинтересовался Сирше. — Это ведь не так».

«Но он же бог, — так же удивленно ответила я. — Значит, всезнающий».

— Пора ехать, — подошедший Ришарт отвлек меня от разговора. — Готовы?

Кано, негласно поставленный главой посольства, серьезно кивнул.

— Я постараюсь сделать все, как следует, — пообещал он. — Мы все постараемся. В конце концов, у меня есть свои друзья в Далахе. Хочется верить, что они пока еще не отказались от меня.

Принц едва заметно улыбнулся и склонил голову в знак согласия. Потом взглянул на Кадириэйта.

— Я надеюсь, ты станешь моими глазами, — серьезно проговорил он, глядя на друга, — запомнишь и затем расскажешь, каков Рагнал на самом деле.

— Мне все кажется, что эта встреча куда легче, чем твой разговор с матерью, — невесело отшутился Кадир. — Я выполню волю моего принца, не волнуйся.

Эйриан стояла немного позади, но даже она напутственно кивнула нам. По крайней мере, мне хотелось верить, что это было пожелание удачи.

Честно говоря, я чувствовала себя неуютно в такой одежде. Мне тоже пришлось надеть строгое платье, чтобы соответствовать статусу посла. Только на этот раз оно какие-то жалкие сантиметров пять не достигало до земли, да и к тому же несколько стесняло движения. Сверху платье держалось за счет широких лямок, совершенно оголяя плечи и отчасти — спину. К тому же еще пришлось надеть митенки, поскольку, как объяснил Ришарт, за пределами Лаада девушка не может ходить с открытыми запястьями. Я была не особо против: в конце концов, этот материал — свайери — был чем-то похож на земной шелк, разве что скользил меньше, зато так же превосходно холодил кожу.

Зато моей самой большой бедой стали туфли. Я дома-то не особо жаловала высокий каблук, предпочитая спортивную обувь или босоножки на платформе, но тут пришлось смириться с решением Ришарта. Вернее, выбирала для меня платье Эйриан, она же принесла изящные туфельки на невысоком устойчивом каблуке. Что характерно, тоже белого цвета, расписанные тонкими желто-голубыми узорами.

…Ну не приспособлена я к светской жизни. Для девушки, которая занимается с детства единоборствами, дружит по большей части с мальчишками, благодаря любимому брату, все эти платьица и вечеринки немного безразличны.

«Девушка, у которой слишком много друзей среди мужчин, вряд ли может остаться приличной», — с каким-то сомнением пробормотал Сирше.

«У меня же получилось, — улыбнулась я, расправляя невидимые складки. — Нам пора, Сирше. По дороге разъясни мне про Гриана Да, хорошо?»

«Конечно».

Я оперлась на предложенную руку Кано и подошла к карете. Ох, карета… В общем и целом, обычный экипаж, который описывают в книжках. Даже нет — есть такой советский мультфильм «Золушка», вот там из тыквы получилась точно такая же карета! Интересно, а в них вообще удобно ездить?

Кадир залез первым и помог мне подняться. Кано еще раз бросил взгляд на Ришарта.

— Постарайся, чтобы Сионн никого не съел, хорошо?

— Не волнуйся, — принц только усмехнулся. — Андреас сможет его приручить. Надеюсь.

Кхико отвел взгляд в сторону, закусив губу, и я едва не рассмеялась. Бедный! Он с самого начала появления асхола держался от него подальше, не рискуя приближаться к зверю, а теперь придется все-таки подойти. Вдруг Андреас взглянул на меня и чуть прищурился.

— С вами отправятся пейи, — произнес он и посохом указал на карету. — Они защитят вас в случае вероятного нападения и сообщат об этом мне. И не волнуйтесь, их никто не увидит.

— Кроме шаманов, — мрачно откликнулся из кареты Кано и тяжело вздохнул. — Пора ехать.

— Пора, — Ришарт встал рядом с кхико и поднял руку, подавая знак нашему кучеру и отряду из десяти человек во главе с Томосом. — Да поможет Солеа найти вам правильный путь!

Кони-пейи тотчас сорвались с места, Кано едва успел захлопнуть дверь кареты. Колеса простучали по деревянному настилу, и мы наконец-то оказались в Рагнале.

Впереди у нас было пять дней и уже знакомая дорога. Кано решил, что заезжать в Низинные поселения не стоит, поэтому ночевать мы будем на обочине дороги. Кадир не возражал, Томос — тем более, так он избегал проблем с поиском спальных мест для себя и солдат. Одиннадцать лаадцев в бело-желтых мундирах — они выглядели статными и очень красивыми, хотя и казались более бледными, чем тот же Кано. Далахер, к тому же, был самым высоким среди нас всех, и это смотрелось немного… забавно, что ли. Зато сразу было ясно, кто тут главный.

Я прислонилась головой к обивке и прикрыла глаза.

— Только не спи, — предупредил меня голос Кано, и я бросила на него вопросительный взгляд.

— Почему?

— Потому что спать надо ночью, — усмехнулся парень. — Хотя судя по твоему лицу, ты собираешься говорить с Сирше.

— Судя по моему лицу? — я выпрямилась, озадаченно посмотрев на своих спутников. — То есть?

— У тебя взгляд сразу очень сосредоточенным становится, — пояснил почему-то Кадир. — И ты немного начинаешь хмуриться. Или удивляешься. Все зависит от того, о чем вы с Сирше разговариваете.

Я только хмыкнула, представив себе картинку. Интересно, и почему меня еще никто не сторонится? Спасибо, что хоть не начинаю вслух внезапно смеяться. И еще эти двое…

— Спелись, — беззлобно фыркнула я на своем языке, опять привалившись к боку кареты.

— С-пи… е…ие…лис? — попробовал по-русски повторить незнакомое слово Кано и замотал головой. — То есть?

«Они же не пели, — поддакнул ему Сирше. — О чем ты?»

— Вы еще не слышали это слово? — удивилась я и убрала за уши отросшие волосы. С тех пор, как Алиш одним движение ножа сообразил мне новую прическу, так я больше и не стриглась. Во-первых, ножниц тут не было, а ножом я бы не решилась, во-вторых, в Лааде даже не подозревали о такой профессии как парикмахер, считая, что волосы — это личное дело каждого.

— Нет, — ответил Кано, жадно подавшись вперед на пару с Кадиром, решившим, что сейчас услышит что-то важное.

«Нет!» — вторил ему Сирше.

Вот же… какие охочие до новых слов.

— Пожалуй, это значит, что вы двое очень хорошо понимаете друг друга и почти в большинстве случаев одинаково мыслите, — я задумалась, пытаясь понять, правильно ли объяснила. — Да, вот так.

— Очень яркое слово, — осторожно заметил Кадир, когда Кано пояснил ему все на лаадском. Он-то говорил куда лучше меня.

— Пожалуй, — я улыбнулась и прикрыла глаза. — Кано, а у вас вообще поют?

Нечаянно вырвавшееся слово напомнило мне, что я хотела как-нибудь поинтересоваться праздниками и развлечениями этого мира. Картины видела, значит, здесь были художники или кто-то вроде них. В Лааде Андреас рассказывал о скульптурах королев в крупных городах, значит, скульпторы тоже присутствовали. А писатели и певцы?

— Поют, — кивнул Кано. — У Повелителя есть придворный певец — Амранай, это титул. Когда мы, например, празднуем очередную годовщину Повелителя или кого-то из его семьи, Амранай всегда выступает с хором молодых учеников.

— А барды? Это путешествующие певцы, — пояснила я.

— Нет. А зачем? — удивился парень. — Все, кто умеет и желает петь, живут в городах. К тому же… такие свободные профессии доступны либо средним сыновьям из зажиточных кругов, либо потомственным певцам… Ну или кому-нибудь из Низинных поселений или из Рабочих кругов. Зачем певцам где-то бродить?

— Ну… мир посмотреть, себя показать, — я криво улыбнулась и взглянула на Кадира. — А в Лааде?

— У нас поют обычно гимны и восхваляют в песнях Королев, — улыбнулся в ответ юноша. — А развлекаемся мы обычно танцами. У нас много разных танцев, даже безумных.

— Ну вот, — расстроилась я, — а мне не показали ни одного.

— Танцы можно устраивать только в настоящих городах, — принялся оправдываться Кадириэйт, и Кано хлопнул его плечу.

— Ничего страшного. Мы же вернемся еще в Лаад.

— Именно, — я довольно хмыкнула. — А художники? В Рагнале я видела картины…

— В Рабочих кругах много потомственных художников, чьи семьи с благословения Гриана Да изображают нашу страну, — далахер улыбнулся. — Мама, например, коллекционирует изображения рек и озер. Только она почти никому их не показывает.

— Заметно, — усмехнулась я. — У вас же по всему дому развешаны ковры.

— Да, — Кано как-то поскучнел и посмотрел в окно. — Дома всегда были ковры… Мама говорит, что в них хранится тепло Гриана Да, потому что ткачи вплетают собранные солнечные лучи.

— А это правда? — в этом мире я бы такому даже и не удивилась.

«Нет», — лаконично ответил вместо него Сирше.

— Сомневаюсь, — парень вздохнул и взглянул на Кадира. — А у вас? Я не видел ни одной картины.

— А мы не считаем, что можем рисовать, пока живем под землей, — грустно ответил тот. — У нас были художники… Они даже заключили между собой союз и объявили всем, что не станут рисовать, пока не вернутся на поверхность, где огромное число красок и где Солеа сумеет одобрить их картины. Только это было еще до моего рождения, и они сдержали обещание.

— Как-то это печально, — пробормотала я и попробовала сменить тему. Мои спутники враз погрустнели, вспомнив, похоже, не самые радужные моменты своей жизни. — А праздники?

Они переглянулись.

— В Рагнале есть День солнца, — чуть веселее ответил Кано. — И годовщина Повелителя или кого-то из его семьи. Есть Ночь Далаха.

— Ночь?

— Да… В свете Гаелах Ан и Гриана Да все далахеры выходят на улицы, и тогда же совершают переход на другой уровень Далаха. Я, например, мог мы оказаться уже в Срединном Далахе, — Кано резко умолк и только снова тяжело вздохнул. — У нас не очень много праздников, — наконец тяжело добавил он. — Кажется, мы слишком скучный народ. Хотя, — парень посмотрел на меня в упор, — у жителей Низинных поселений вполне могут быть свои празднования.

— Может быть, — кажется, опять неправильная тема, и Кано стало еще грустнее. Я закусила губу. — А в Лааде?..

— Похоже, в отношении праздников мы схожи, — усмехнулся Кадир, показавшийся вдруг в полусумраке кареты старше. — Есть женские праздники, и мужчины подробностей не знают. Есть День празднования восхождения королевы на престол, отдельные дни взросления.

— Дни взросления? — озадаченно спросил Кано, посмотрев на друга.

— Да, — кивнул тот, — это личный праздник каждого. Когда по истечении года мы становимся старше.

— У нас такого нет, — далахер потер глаза. — Мы отсчитываем сразу пять лет. Я не так давно праздновал свою Пятилетку — Кьюгиар.

— Но тогда получается, что время бежит быстрее, — как-то ошарашено проговорил Кадир. — Пять лет… Мы ведь живем не настолько долго!

— Разве? — парень пожал плечами и вдруг замер. — Кадир, какая у вас продолжительность жизни?

— Кажется, самое большее — сто пятьдесят, — настороженно ответил юноша. — Хочешь сказать, что…

— Мой дедушка умер в триста лет, — прямо сообщил Кано. — Вернее, двести девяносто девять, но до кьюгиара не дожил всего два месяца.

Я закашлялась, во все глаза уставившись на друга.

— Сколько?!

— Триста, — растерянно повторил он. — Кадир, но ведь вы живете совсем мало… Наш предел, как говорит Шаман, — пятьсот лет. В таком возрасте умер отец нынешнего Повелителя. И мамин папа ушел к Гриану Да, кажется, в триста семьдесят лет. Тогда почему у вас так мало?..

Кадир схватился за голову.

— Подземная жизнь! — застонал он и чуть скатился в сторону, когда карету слегка встряхнуло из-за очередной кочки. — Мы совсем не живем под светом Солеа, и он не в силах питать нас жизнью. Мы должны, — выдохнул он и сжал руки опешившего Кано, — мы должны вернуться на поверхность, пока еще живем более ста лет. Я боюсь представить, что будет, если наша жизнь уменьшится лет до восьмидесяти. Это же…

— Страшно, — закончил за него тихо далахер. — Так мало, так быстро… Легче сразу умирать.

Я изумленно слушала их диалог и начинала чувствовать себя почему-то слегка ущербной. Пятьсот лет, сто пятьдесят лет — да для нас на земле такой возраст просто недостижим!

«А сколько вы живете? — озадаченно поинтересовался Сирше. — Сто тридцать?»

«Восемьдесят-девяносто лет, — весело ответила я. — Ну, есть уникумы, которые больше ста проживают, но это очень и очень редко. Один человек на шесть миллиардов».

Тупуа вдруг замолчал.

«Сирше?..»

Он появился передо мной в облике мальчишки, отчего Кано и Кадир резко вздрогнули, и бросился ко мне на шею, крепко обнимая.

«Это же плохо! Почему ваш бог так жесток? За что он не желает продлить существование своих детей и обрекает ангелов-хранителей на боль после расставания? Почему, Тали?»

— Тали? — осторожно позвал меня Кано, и я моргнула, чувствуя, что на глаза у самой навернулись слезы.

Духи-хранители не умеют плакать, но в голосе Сирше сейчас звучало такое отчаяние, такая беспомощность, что мне его стало жаль. Он обнимал так, словно хотел защитить от моего злого и нехорошего с его точки зрения бога, и ничего не оставалось, как обнять в ответ, успокаивающе поглаживая по спине.

«Тише, Сирше… Для нас это нормально, слышишь? Мы всегда так жили, а раньше, много раньше, люди умирали в более раннем возрасте».

«Это страшно, — всхлипнул тупуа, хотя у мальчишки были совершенно сухие глаза. — Как же хорошо, что ты пришла сюда, Тали!»

Хорошо, да уж…

— Что случилось? — непонимающе спросил Кадир, встревожено глядя на появившегося Сирше. — Ему больно?

— Нет, он просто узнал, сколько живут люди в моем мире, — невесело усмехнулась я, не переставая гладить мальчика по спине. У него дрожали плечи, словно он действительно заходился в рыданиях.

— И сколько?..

— Девяносто лет.

Кадир только охнул, Кано ошарашено взглянул на меня, потом на Сирше и закусил губу. Не сговариваясь, парни встали и оба подошли ко мне.

— Что?.. — я недоуменно посмотрела на своих спутников.

Кадир уже сел рядом, Кано оказался с другой стороны, а потом уже я очутилась в крепких объятиях. Задушат ведь!

Но, похоже, для них это было страшно. Если уж Кано испугался, что Кадир может прожить всего сто пятьдесят лет, то что говорить о земных годах жизни? Учитывая, что до девяноста лет и то доживают немногие, особенно в здравом уме… Наверное, и правда лучше умереть раньше.

«Страшно, — снова всхлипнул Сирше, еще крепче обнимая меня, — не отпущу тебя обратно, Тали, ни за что…»

— Вы меня задушите, — едва сумела просипеть я, стараясь урвать хоть глоточек ценного воздуха.

Кано и Кадир тут же немного отступили, продолжая как-то сочувственно на меня смотреть.

— Мальчики, — я чуть прищурилась, оглядывая их, и усадила Сирше уже нормально на коленях. — Спокойно. Катастрофы нет, в моем мире все столько живут, и для меня это нормально. Понимаете?

— Нет, — глухо ответствовал Кано. — Ты ведь и здесь проживешь столько же… Байле говорит, что вряд ли Гриан Да сумеет что-то исправить.

— Сколько проживу, столько и проживу, — я погладила тупуа по плечу и снова посмотрела на спутников. — Простите, но придется вам смириться.

— Конечно, — раздраженно бросил далахер, усаживаясь на место. — То есть ты сейчас сообщаешь, что мы должны равнодушно относиться к мысли, что тебе осталось жить какие-то жалкие лет шестьдесят-семьдесят. Тали, ты вообще понимаешь, что говоришь?

— Кано, — предупреждающе произнес Кадир, садясь с ним рядом и кладя руку на плечо другу, — ты слишком груб.

— Знаю, — огрызнулся парень, не сводя с меня взгляда. — Ты иногда слишком жестока, Тали, и поступаешь чересчур глупо.

Я закусила губу, не зная, как на это среагировать. Это Кано и Кадир жили так долго, я же — нет, но ничего страшного в этом не видела. Люди на Земле, которые хотели, успевали прожить счастливую жизнь, при этом умея построить свое время, как надо. Только как объяснить эту простую истину моим любимым друзьям?

«Ты не объяснишь, — вдруг сказал Сирше, внимательно посмотрев мне в глаза, — никогда не объяснишь, потому что вы живете в разном времени. И я не пойму, потому что для тупуа даже пятьсот лет — это не так уж и много. Понимаешь? Они просто осознали, внезапно поняли, что ты пробудешь рядом слишком мало. Драгоценный друг, с которым можно всем поделиться — такова для них ты, Тали. Таковы они и друг для друга».

«Знаю, — тихо ответила я, глядя на своих спутников. — Знаю, Сирше, но у меня нет слов для них».

«Иногда действия значат гораздо больше», — мягко, словно разговаривая с неразумным ребенком, заметил дух-хранитель.

Я только улыбнулась и ссадила его с колен. Мальчик тоже неумело улыбнулся в ответ и сел на сиденье. Кадир встревожено посмотрел на меня и едва не вскочил, когда я как была — в белом платье, в туфлях — опустилась на колени и, мягко взяв парней за руки, прижалась к их ладоням лбом.

— Я не знаю, как сказать, — зашептала я, чувствуя себя слегка глупо — пафосно было до невозможности, если честно, — но спасибо… спасибо, что вы здесь, со мной.

Я правда так считала, ну, что повезло с такими друзьями. Кано… Кано я была вовсе обязана жизнью, а Кадиру — знаниями о Лааде. Естественно, это были не равноценные случаи, но все же — они были моими друзьями, драгоценными, любимыми. И если я действительно остаюсь в этом мире навсегда, то знаю, к кому нужно обратиться.

Эх, вот все нормальные попаданки оказываются избранными какими-нибудь и сверхсильными божествами да царицами, одна я как была собой, так и осталась. Правда, с принцем знакома, он меня даже замуж звал. Только не потому, что влюбился, а потому что я в принципе от остальных девушек отличаюсь. Так что королевой мне не светит быть, богом тоже — тут и Гриан Да прекрасно справляется, а местный народ, как послушные дети, своему родителю помочь собирается. Неправильная я какая-то попаданка. Одно радует — Алиш меня спас, а не бросил там. Хм, наверное, в книге мне такое совпадение показалось бы роялем в кустах, а в жизни считаю счастливой — очень счастливой! — случайностью. Иначе быть бы мне в животе у туреху в разобранном и переваренном виде, а не ехать в красивом платье в удобной карете на прием к Повелителю. Эх, где-то остались мой университет и секция арниса… Кстати, надо спросить у Кано, есть ли здесь университеты какие.

— Вставай! — хрипло велел мне Кано, рывком поднимая.

Я не удержалась, наступила на подол и упала бы, наверное, не подхвати меня восемь сильных рук.

Восемь?!

Рядом с Кано довольно ухмылялся невесть когда появившийся Байле.

— Он опять читает нотации, — весело пожаловался далахер и вздохнул, погладив меня по волосам. — Прости, что накричал.

— Все нормально, — я только хмыкнула и обняла за плечо пристроившегося под боком Сирше. — Мне иногда полезно промывать мозги.

— Что, прости?.. — Кадир непонимающе моргнул. — Промывать…

— Это такое образное выражение, — пояснила я и вздрогнула.

Стало вдруг холодно. Так холодно, словно меня снова укусил туреху, и его яд сейчас норовил отравить мой организм.

— Что?..

Байле сжал руку Кано, далахер и Кадир тревожно переглянулись, а потом мы внезапно полетели на пол из-за резко рванувшей вперед кареты. Казалось, что колеса сейчас разлетятся в стороны, и мы упадем прямо в дорожную пыль, пересчитав друг другу кости, которые потом не соберем. Сирше и Байле приняли свой обычный облик и ярко замерцали, словно распушились, взлетев над своими хозяевами.

Карета остановилась так же внезапно, как и понеслась. Дверца тут же распахнулась, и взволнованный Томос оглядел нашу кучу-малу, которая охая и ахая пыталась встать. Я уцепилась за сиденье и наконец смогла ровно сесть, с сожалением оглядев помятое платье. Кадир и Кано остались пока сидеть на полу.

— Все в порядке? — выдохнул солдат.

— Что случилось? — Кадир нахмурился. — Почему карета?..

— Большая часть пейи, кажется, погибла, — неуверенно пробормотал Томос, — один из коней пропал.

Я вздрогнула, когда мне на руки слетел тусклый огонек. Не такой тусклый, как в пещере, но…

— Байле!

Тупуа Кано тоже неярко светился и вновь нехорошо посерел.

«Цепь, — едва слышно прохрипел Сирше. — Ата не желали впускать тебя… Поэтому атаковали. Пейи защитили, но погибли, и мы как могли…»

Я закусила губу, виновато поднимая глаза на Кано, но тот только оскалился подобно своему асхолу.

— Я все понимаю, — прорычал он, кинув взгляд на ничего не понимающего Кадира, — но с Шаманом мне очень хочется поговорить, — и сморщился. — Тали! Даже обессиленный, Байле все равно успевает ворчать!

Я только нервно рассмеялась и принялась объяснять Кадиру, что случилось.

Естественно, дальше мы не поехали. Оставшиеся пейи превратились в коней, которых вновь поутру запрягут в карету. Солдаты развели огонь и встали на страже: Кано высказал мысль, что могли напасть демоны, почуявшие загубленных духов. Я не то чтобы чувствовала себя виноватой… и уж тем более даже не думала, что не стоило бы мне ехать в Кашел, но на душе было паршиво. Кадир разговаривал с Томосом, Кано молча сидел рядом, наблюдая, как спит у него на коленях Байле в виде пятнадцатилетнего парнишки.

— Надо написать письмо, — вдруг проговорил он. — Прямо Повелителю отослать.

— Каким образом? — тихо поинтересовалась я, гладя прикорнувшего рядом Сирше-волка. — Здесь нет шамана, который бы отправил ата.

— Пейи, — задумчиво произнес парень, — как знак мирных намерений. Мы посылаем духа другой страны с мирным письмом. Дух не нападает, мы — тоже. Просто послы. Надо было мне сразу так сделать.

— Не думаю, что Цепь все равно так просто бы нас пропустила, — мягко улыбнулась я. — Кано, пейи можно послать, но нужен человек.

— Тогда я поеду, — пожал он плечами. — Я далахер, в конце концов, теперь еще и посол. Точно. Пойду поговорю с Кадиром.

Я хотела было остановить его, но не решилась. В чем-то Кано был прав. Он легко поднял на руки спящего Байле и пошел к костру, где сидели солдаты с Томосом. Значит, остальные четыре дня я поеду только в обществе Кадира. Что ж, это тоже неплохо.

Очень ярко, но каким-то серым светом сияла Гаелах Ан, грозно глядя на нас, людей, для нее, наверное, просто насекомых, ползающих по земле. Гриан Да тоже светил, но как-то совсем тускло, и, кажется, его глаз был плотно закрыт.

Наутро Кано верхом на коне-пейи уехал с письмом в столицу, а мы продолжили путь. Удивительно, что ночью не было нападений. Их не последовало и потом, в течение всех четырех суток, что мы неспешно ехали по песчаной дороге мимо Низинных поселений, не встретилось ни одного злобного духа. Или мы их просто не замечали?

Сирше почти восстановился, он теперь весело слушал наши с Кадиром разговоры обо всяких пустяках и напоминал, что я задолжала ему разговор о Гриане Да. Я помнила, но пока у меня не было никакого желания обсуждать религию и божественные сущности этого мира.

После полудня пятого дня мы подъехали к Кашелу. Стража на входе отдала нам честь и пропустила: похоже, Кано успешно добрался до Повелителя. Мы встретились с ним буквально сразу, как въехали и вышли из кареты. Далахер пришел все в той же официальной одежде Лаада и весело сообщил, что уже полтора дня ждет нас здесь, был на приеме у Повелителя и теперь нас ждут в Солнечном зале.

— Прямо сейчас? — удивилась я, надеявшаяся, что смогу хотя бы умыться и немного поесть.

— Через час, — вмиг посерьезнев, ответил Кано. — Вернее, мы сразу отправляемся во дворец, Повелитель приказал всем посторонним не тревожить нас этот час, а потом мы проследуем в Солнечный зал, и начнется официальная встреча. Повелитель Эреон очень хочет встретиться с тобой, Кадир, — он криво улыбнулся другу. — Сказал, что мечтает познакомиться с лаадцами, рискнувшими заявиться в его земли.

Кадир шумно вздохнул и тоже попытался улыбнуться. Я его понимала, но только беспомощно смотрела на Кано. Кажется, он тоже не особо был рад подобной скорой встрече, но если Повелитель пожелал с нами встретиться, то это уже плюс.

— Я видел Алиша, — шепнул неожиданно мой друг, подходя ближе.

— Правда? — как можно равнодушнее поинтересовалась я, глядя прямо в светло-зеленые глаза Кано.

— У него жуткий взгляд, — как-то удивленно признался парень. — И глаза… Мама говорит, что они почти постоянно темно-карие. И он очень много времени проводит у Шамана. Тали, будь осторожна.

— Буду.

Хотелось тяжело вздохнуть. Темно-карие — злость, насколько я помню. На что или на кого злился все это время Алиш? Ну… Я посмотрела на словно бы спящего Гриана Да, тускло светившего над нами, и почти подползшие к нему темно-синие грозовые тучи. Похоже, будет гроза. Ну что ж, идеальная погода для важной беседы. И Гриан Да как раз не услышит…

— Идемте, — позвал нас Кано, ставя ногу на первую ступень. — У нас не так много времени.

Я последовала за ним, вновь ступая по знакомой дороге. Ну, здравствуй Кашел. Надеюсь, на этот раз ты будешь ко мне более благосклонен.